Москвич. Первый курс (Первый лесбийский опыт)

Часть 1

Всегда, когда начинаешь большое повествование в несколько рассказов, сначала надо налить много воды про суть и героев. Мало расскажешь: читатель не проникнется к героям симпатией, увлечёшься: поставят единицу, ещё и пошлют... к самым умным. Но всё же надо прояснить хотя бы главное.

Речь пойдёт о моей учёбе в военном училище. Буду писать сколько сил хватит. Сегодня про первый курс. Название училища не так важно. Сразу скажу, что не надо представлять армию как рассадник разврата. Описываемые события - плод моего воображения с поправками на собственный опыт. Я хотел показать, что курсантами становились обыкновенные парни, наделённые как достоинствами, так и недостатками. Что-то у них получалось, что-то - не очень.

Они попадали в различные ситуации, из которых надо было выходить успешно, ибо, в конечном счёте, вся жизнь в училище была посвящена науке побеждать. У кого-то это получалось лучше, кто-то шёл к успеху дольше и труднее.

Я старался отобрать яркие, порой курьёзные, порой - хулиганские эпизоды из курсантской жизни, заодно показать многогранность жизни будущих офицеров.

Поехали, что ли...

***

Пожалуй, рассказывая о нашей учёбе в училище, нужно начать несколько издалека - что такое военное образование. Военное училище - это школа для будущих офицеров. Конечно, каждый шёл к этому своим путём.

Многие парни после школы мечтали о карьере офицера, а кто-то пришёл именно сюда потому, что оно было ближе к дому. Кому-то оно стало трамплином к полковничьим погонам, а кто-то не выдержал и первого курса.

Основу роты, куда я попал, составляли выпускники суворовских училищ, немного местных после школы и чуть больше тех, кто отслужил год в армии и захотел продолжения.

Много было питерских кадетов, прибыла большая группа свердловских, московские кадеты прибыли практически сложившимся коллективом, казанские кадеты приехали дружной компанией, оживившей батальон на период формирования.

Очень долго налаживались отношения между кадетами и солдатами.

Каждый считал, что он лучше понимает военную службу, причём от солдат это подавалось с позиции житейской, дескать, мы послужили, жизнь познали, а вы - пионеры, только форма на вас военная.

Кадеты же смотрели на армейцев свысока - система воспитания в Суворовских училищах прочно вбила в их головы, что они уже будущие офицеры, высшее училище - естественное продолжение воинской науки, начатой в СВУ.

Таким был наш первый замковзвода Дима Акимов, смоленский кадет. Высокий, спортивный. Зануда, свихнувшийся на уставах. Военный в пятом поколении, считавший себя кем-то вроде принца крови, а всё остальные - просто недоразумение, особенно пресловутые армейцы с их дембельским подходом. Про себя вообще молчу.

Кликуха - Аким. Исторически сложилось, человек не только обрастает друзьями, жизненным опытом и будущими связями, но и приобретает прозвище. Мне больше нравится термин "позывной", как в боевиках.

Многие прозвища происходили от фамилии, так проще, да и понятнее. Но были такие, что сразу и не разберёшь, откуда всё это вывернулось.

Моя кликуха очень точно описывала мою сущность. Москвич. Красавчик снаружи, чмо внутри. Мои взгляды на жизнь обобщались во фразе "Бери от жизни всё!" Бабы на меня летели как мотыльки на лампочку. Дурёхи бились о стеклянную колбу, пытаясь пробиться к свету, не понимая всю бесполезность. Лишён моральных принципов, возможно, от того, что не было достойных в окружении.

В сексе я с самого начала был неразборчив. В смысле - партнёров. Девочки, парни, зрелые тётки, игрушки. Последнюю купил в секс-шопе за месяц до поступления в училище. Увидел в чатах: пацаны в жопу засовывают красную хуету, которая на радиосвязи вибрирует. Думаю, что за нахуй, надо и мне попробовать.

Я бы и пассивный анал попробовал, если б успел, но... и партнёра подходящего не нашёл. С пидовками я не водился, а те немногие пацаны, которых я знал, предпочитали сами покачаться на моем хую.

Весёлая жизнь закончилась на ДТП. Сбил столб по пьяни. Родители посчитали, что мне пора взрослеть: в армию посылать пожалели, по знакомству поместили вот в это училище. Кое-как сдал экзамены, с физподготовкой у меня никогда не было проблем, и меня сбагрили из столицы за высокий забор провинциального училища.

Командовал нами капитан Папанов, имени уже не помню. Позывной - Папа. Суровый, абсолютно лишённый фантазии, со своеобразным чувством юмора офицеришка. Тоже - помешанный на Уставах и дисциплине: будет приказ сброситься с пятого этажа - выполнит, а уж сбросить кого вместо себя - даже глазом не моргнёт.

Рядом с моей койкой поселился деревенский пацан, Олежик Лошкарев. Приехал из какого-то Мухосранска. На лбу написано: только б не возвращаться обратно! Кстати, раз уж упомянул лоб. Его мордель была смесью тупости и определённого очарования, а ещё прибавьте оттопыренные уши. Немного смягчали картину чувственные губы и юношеское невинное лицо, но всё равно - "неведома зверушка". Нет, уродом его назвать было нельзя. Это не то, что посмотришь и отвернёшься в брезгливости. Что-то к нему влекло. Может, живость характера и какая-то наивность. У нас в Москве такой типаж уж не сыщешь. Хотя... где искать. Прозвищ у него была куча, в первую очередь от меня и только мною озвучиваемых. Ложка, Лошок, Лошкарь, Лошара... Гаденыш стойко переносил все мои обзывательства, проникшись ко мне доверием, но другим не давал спуску.

Не менее важной его положительной стороной было, что он не храпел, был чистоплотным и не пердел во всеуслышание. А то были тут у нас... слава богу, перевели в другие роты.

С Олегом у меня сразу сложились товарищеские отношения. Может от того, что кровати рядом, а может от того, что кадеты приехали уже со сложившимися отношениями, выбирать не приходилось. А может это как раз тот случай про "красивую девочку и её страшную подружку". И потом он как бы тянулся ко мне... честно сказать, никто больше и не тянулся.

Всё случилось где-то через месяц после начала учёбы, в октябре или ноябре. Было душно. Чего-то не спалось... бля, может отсутствие секса и какая-то безнадёга от строевой и уборок. Лошкарь был в наряде по роте. Думаю, пойду, гляну, как он полы драит, подъебу его... заодно и поссу. Надев тапочки, пошуршал в уборную.

Ещё на входе я услышал какую-то возню внутри. Захожу и вижу, как Аким, весь красный от злобы, прижал к стенке моего Олежку и прессует. Бедный Лошкарь, совсем не привыкший к такому обращению на гражданке, побледнел, вцепился в руки сержанта, но боялся ответить ему.

- Эээ, ты чего творишь-то? - я, ускорив шаг, подошёл к ним, пытаясь расцепить.

- А ты что делаешь, ушлёпок? - злобно зашипел Аким.

- Отстань от парня, - я не кипишился, равнодушно растаскивая их.

- Отъебись! - Аким начинал перемещать свою злобу на меня. - А то следующим будешь ты.

Вот не хотелось ругани с сержантом. Мало того, что он был силен и знал всякие приёмчики болевые, так ещё и имел определённое влияние на начальство, того же командира роты. А меж тем сержант продолжал сыпать угрозы:

- Отвянь, сука, или я за себя не ручаюсь! Сейчас въебу и в рот выебу!

- Думаешь, мне слабо? - усмехнулся я.

Аким осёкся на полуслове, тем более моя рука легла на перед его штанов и стала прощупывать контуры выпуклостей. Сержант стоял, не зная, что делать: он не отпрянул, не стал орать, просто тупо смотрел мне в глаза. Его хватка Олежки ослабла.

- Лошкарь, дверь входную постереги, - прошептал я.

- Чего? - не понял Олежик, освобождаясь окончательно от пут сержанта.

- Дверь постереги! - в унисон прошипели я и Аким, усмехнувшись синхронности наших мыслей.

- А... Ага, - Лошкарь неуверенно смотрел на меня, словно спрашивая дополнительное разрешение.

Я мотнул головой, чтоб съебывал.

Звуки удаляющихся шагов затихли у входной двери. Я продолжал наглаживать его бугор, в упор смотря на сержанта. Я все ждал его ответной реакции, хоть какой. Его взгляд... он явно растерялся, испугался, и в то же время он не хотел, чтобы я прекращал.

Штаны под тяжестью ремня со штык-ножом сами сползли до пола.

Опустив взгляд, я обнаружил, что его член уже стоит во всей своей красе: длинный (почти доставал до пупка), совсем малость искривлён вправо, совсем белоснежный с небольшими ручейками синюшных вен. Головка была закрыта тонкой (казалось, прозрачной) крайней плотью. Я видел его в бане, но отметил только низко посаженную мошонку. Такая... сумкой с ядрами на дне. А тут ещё такой стебель.

Рассматривать и времени не было, да и особого желания. Я уже давно понял, что природа по-разному одаривает людей. Никогда не завидовал и не мечтал об огромном члене, мне моих 16 сантиметров вполне хватает. И все равно, когда видишь такую мотыгу... поражаешься.

Присев, я пару раз подрочил ему ствол рукой, открыв розовую головку. Как только с неё испарилась влага, медленно всосал её в рот, пустив побольше слюны.

Руками старался не работать, по себе знаю: если только взял руками (даже за основание), то при этом чувствуются только руки, язык и рот при этом почти не чувствуются.

Часть 2

Прижатый к стене Аким водил в прострации руками, не зная, куда их деть. То, что ему было в кайф, это ничего не сказать. Он весь трусился, как в горячке, беззвучно открывая рот от наслаждения. Встречаясь с моим блядским взглядом, он пытался погладить мне голову, но боялся прикоснуться.

Я не спешил, давая ему понять, что могу это делать часами. Высовывая язык, я водил им по основанию члена, щекоча уздечку.

Всасывая его гиганта, глубоко не брал. Во-первых, было видно, что и этого хватало, а главное: не хотелось посторонних сопутствующих звуков - в трёх метрах стоял на шухере Ложкарь. Меня вдруг это завело. Он ведь не мог не слышать в этой тишине наше шуршание, он точно знал, что оно означает. Какие картины рисовало его воображение!

Чувствовалось, что Аким уже на пределе: мышцы его ягодиц то напрягались, то расслаблялись. С ними в такт его яйца поджимались к основанию члена, в момент расслабления, опускаясь на дно мошонки. Впрочем, совсем ненадолго, я тут же начинал их ласкать пальцами рук, заставляя опять подниматься.

Сожмав губами головку, я стал языком ласкать мочеиспускательное отверстие. Наши взгляды встретились: его, молящий о пощаде, и мой, ненасытный мучителя.

- Я всё, - честно предупредил он, и тут же тёплая струя кончи, внесла терпкий вкус в мой рот.

Только сейчас я почувствовал шевеление своего члена в штанах. Этот вкус меня опьянил, дал почувствовать себя униженным и зачморенным и, сука, возбудил. Испугавшись этой своей реакции, я поднялся на ноги и потянулся поцеловать Акима. Я действовал наугад, его реакция могла быть любой: от отвращения до... Оглянувшись на открытый проход в помещение, где стоял Лошкарь, он резко присосался ко мне таким жадным поцелуем, что не поделиться смесью высосанной спермы и слюней у меня не было ни одного шанса.

Его руки крепко держали мою голову, словно он боялся, что я отпряну. Встретившись со мной взглядом, он в унисон со мной ухмыльнулся, радостная мина расцвела на его лице.

- Пойду гляну, как там в роте, - подтянув штаны, объявил он.

- Пиздуй, - разрешил я.

Быстро выйдя из туалета, он не преминул на прощание огрызнуться Лошкарю:

- К моему возвращению, чтоб всё было убрано!

Но что-то мне подсказывало, что больше он Ложку не тронет.

***

Вот не спрашивайте: почему именно Лошкарь? Сам не знаю! Ничего в нем особенного не было, кроме какой-то собачьей верности, в лучшем её понимании. Наверное, это и есть та причина, по которой я прикипел к нему. Почему я встречался с Акимом, я понимал. Он будил во мне такие потаённые желания, о которых я боялся даже себе признаться. Он был для меня олицетворением альфа-самца, приказы которого не обсуждались. С ним я готов был опуститься на самый низ, ощутить дно унижения и разврата. Но в душу я его не пускал, да и он не лез, возможно, не менее меня страшась своих внутренних демонов. Лошкарь был совсем другим, но мне кажется, именно он цеплял последнее человеческое, что было во мне. И если встречи с Акимом я ценил, то за отношения с Олежиком, которые развивались не так стремительно, я цеплялся как утопающий за соломинку.

Я видел, что после того случая в туалете Лошкарь стремится к более близким отношениям со мной, но боится. Не, рано или поздно, это бы случилось.

На прошлой неделе мы отчебучили прямо на занятиях в учебном классе. Урок вёл глуховатый майор, утомил донельзя. Мы сидели на последней парте. Пара человек откровенно дремала, положив голову прямо на стол. Лошкарь тоже начинал зевать. Вот тут я и затеял игру.

- Слышь, Олежик. Ты спишь? - я легонько его толкнул.

- Чего тебе? - недовольно отозвался Лошарик, впрочем, было понятно, что он не спал.

- Задумался? - я попытался его расшевелить на разговор. - О сексе небось?

- Точно, как ты угадал? - в его равнодушном тоне сквозило раздражением, как у людей, у которых с этим делом напряжёнка.

- У тебя в деревне была девушка? - я не отставал, стараясь вывести его на откровенность.

- Я не с деревни! Я в городе живу! Брянск - это город, понимаешь?

Блять, он прикалывается или и в правду не понимает, что я просто шучу.

- Прямо с домами большими?

- Не хуже, чем в вашей Москве.

- Ну, ладно, - отступаю я. - Что насчёт девушки?

- Не было у меня девушки, - нехотя сознается он, но тему не развивает.

Я бы лучше сбрехал на его месте. Я как-то книжку читал: там в средние века дьявол соблазнял невинную девственницу. Я вот сейчас прямо ощущал себя этим дьяволом.

- А деревня в вашем Брянске есть?

- В смысле? - не понял, насупившись, Лошкарь.

- Ну, в смысле с тёлочками и курями-гусями там.

- Ну, есть. Бабка живёт.

- Вот, - расплетаю сети, - за тёлочками ходил?

- У нас только коровы были.

- Это такие с рожками и на четырёх ногах? - прикидываюсь я простачком.

- Ты что, коров не видел? Откуда молоко берётся?

- Откуда?

- От верблюда! Вы там вообще в вашей Москве охуели. Корова даёт молоко! Доишь ее...

- И ты сам доил?

- Ну, да! А что ?

- Расскажи давай, мне интересно.

- Как корову доить?

- Ну! Ты ж доил!

- Доил.

- Вот и расскажи

- Как? Ну, подвязываешь корову, чтоб не брыкалась, гладишь её, успокаивая...

Думаю, про девок ни слова, а про корову - пожалуйста: целая повесть отношений.

- Садишься на маленький стульчик, - продолжал Олег, - смазываешь дойки жиром...

- Нахера? - мне самому вдруг стало интересно.

- Ну, чтоб скользило лучше... Потом начинаешь доить.

- Сука, ты прямо специалист по доению. А эти дойки... большие у коровы?

- Такие... Не знаю, с чем сравнить...

- С членом, - подсказываю.

- Блять, я так и знал, что ты прикалываешься

- Хуле ты... злишься. Не, ну реально с членом. Неужели это не вызывало у тебя такой естественной ассоциации? Бля, у меня вон... даже задымилось в штанах. А ты бы не мог... ну, подоить меня.

- Ты охуел? - прыснул от смеха Олег. - А мне что за это будет?

- То есть ты не против? - уцепился я.

Ложкарь широко улыбался, делая вид, что слушает эту лекцию... о строгом соблюдении Уставов и карах для тех, кто их нарушает.

- А чего ты хочешь? - не унимался я.

Господи. Он был весь такой простой, такой предсказуемый. Я и без этого знал всё, что он хочет, но боится попросить.

- Чего? - я легонько толкнул его.

- Не знаю. Ну... тоже, что и ты...

Я пододвинулся к нему поближе и положил под партой свою руку ему на бедро. Лошкарик смотрел на препода, как будто слушает лекцию, а я стал легонько гладить ему мягкий пах. На оторванном клочке бумажки я написал "Сними штаны" и подсунул ему.

Лошкарь ещё больше заулыбался, но тихонечко расстегнул ремень и пуговицы на штанах, немного приспустив их. Мягкая ткань солдатских зелёных трусов не скрывала, как его член напрягается и увеличивается в размерах. Без рук, там, и дрочки: сам. Увиденное возбудило и меня: я почувствовал присущее томление в чреслах и последовавшее за этим возбуждение.

- Самое главное в Уставе караульной службы... - препод самозабвенно вещал уже всем изрядно поднадоевшую лекцию.

Ладошкой сквозь трусы я стал гладить очертания его стояка. Тонкая ткань, словно презерватив, практически не скрывала формы и размеры его конца. Желая ощутить его тепло, я залез к нему в труселя и стал откровенно дрочить его конец, ладонью ощущая мокрую смазку, выступавшую из головки.

Внезапно Лошарик напрягся и, резко расслабившись, стал спускать тёплые потоки прямо в мою гостеприимную ладонь. Я не стал ломать пацану кайф, медленно доведя его до финала, надеясь на подобные подвиги с его стороны. Вытащив перемазанную руку, я несколько секунд рассматривал белёсые нити, словно паутину, прилипшую между пальцев. Довольный Лошарик сунул мне свой носовой платок, чтобы я обтёрся. До конца урока оставались считаные минуты. Я написал на бумажке "За тобой теперь должок!".

Всё ещё радостный Лошарик быстро скомкал наши бумажки, как какие-то доказательства преступления, ещё и порвал их на кусочки, тихо прошептал: "За мной не заржавеет".

- Подоишь? - спрашиваю.

Прозвенел звонок, Лошарик радостно поднялся.

- А сколько корова даёт молока? - таки спросил он, проверяя меня на знание классики.

- Не выдоишь за день, устанет рука.

Часть 3

Акимчик изменился. Это все заметили. Он стал добрей, что ли... менее раздражительный. А говорят, это бабы без секса на стены лезут и вены режут. Посмотрели б на перемены этого приверженца уставной жизни.

Оказывается, и у него есть ахиллесова пята. Походу, ему просто не хватало секса. Вообще, мне кажется: я у него первый. Ну как, дожить до 20 лет и не попробовать. Тут без вариантов: либо пацан очень застенчивый, либо гей. Я думаю, что второе, потому как с таким размером хуя застенчивыми не бывают.

Я даже малость пожалел его: родители - потомственные офицеры, я видел их на присяге, хуй они ему простят гейство, просто не поймут.

Я видел, как он кругами вокруг меня ходит: "хочет, но молчит", как в песне. У меня чего-то возникли ассоциации с кактусом: колючий и невзрачный раз в год расцветает охуенным бутоном. Это про Акима!

Мне он нравился. При всей его показной невинности и правильности, под этой маской скрывался брутальный самчуга. Интересно, что бывает, если такой не найдёт выход своим фантазиям.

А знаете, при всей своей циничности, если уж я кому подставлю жопу, то такому.

Я сидел в казарме, подшивал новый подворотничок после бани, тут он и подваливает, голый по пояс в тапочках на босу ногу.

- Будешь? - он протянул мне начатую упаковку из-под печенья.

Всё-таки есть определённое очарование в ухаживаниях, кому как не мне знать. Но одно дело ты сам девочку клеишь, а совсем другое - смотреть на это со стороны.

- Давай, - я взял несколько печенюшек.

Во-первых, правила хорошего тона запрещают хорошим девочкам отказывать в ухаживаниях правильным пацанам, а во-вторых... жрать хотелось. Здесь все время хочется похавать, я на гражданке столько не жрал, правда, и не бегал-прыгал столько.

- Чего делаешь? - спрашивает, как будто не видит.

Бля, неужели я тоже так глупо выгляжу, когда подкатываю к кому.

- Да ни хуя путевого, - говорю. - Сейчас подошью воротничок и буду свободен, в общем-то.

Он кивнул. Неуклюже все, но и обстановка... полевая.

- Будешь ещё? - он снова протянул пачку печенья. - Бери всю, я наелся уже. Потом съедишь.

Слава богу, Лошкарь в наряде и не видит всего этого. Тот, к слову, всегда голодный, точит всё, что может теоретически быть съедобным, и худой при этом, как суслик.

- Папа дал ключи от качалки в доме офицеров, просил убрать там малость. Там мало уборки, можно будет позаниматься на тренажёрах, - его равнодушный тон меня не обманул, но игра есть игра.

Сука, так банально: "Привет, хочешь шоколадку? А тут у меня ключи от свободной квартиры есть, сходим? Не, только я и ты". Вся жизнь - спираль, только диалоги меняются.

Я смотрел в его невинную рожу, пытаясь предугадать его план на этот романтический вечер. И он в моем взгляде уловил, что я все понимаю.

- Бля, Москвич, - оглядевшись по сторонам, он на глазах изменился, стал тем, кем был - сержантом. - Я не умею... соблазнять. У нас тот раз так классно получилось...

- Гондоны есть? - перебил я его.

Он пару секунд смотрел на меня в недоумении, словно в шоке.

- И вот это ещё, - очухавшись, он достал из кармана штанов прикрытый от посторонних ладонью тюбик вазелина.

Да уж, конечно, не Johnson&Johnson, но... лучше, чем ничего.

- Когда? - спрашиваю.

- Пошли щас. Больше времени будет. Подшивайся и пошли.

Я кивнул, пряча печенье в тумбочку. Не то, чтобы я боялся, что украдут, но к отбою должен был вернуться Лошарик, а он взял уже за правило шмонать мою тумбочку как свою. С его нюхом на съедобное... можно остаться с одной пустой упаковкой.

- Копырка! - Аким отдавал указания, одеваясь. - Я отойду... Папа кое-что попросил сделать. Ты за старшего остаёшься, давай.

На улице стало темнеть, в окнах казарм горел свет, курсанты суетились. Бля, мы прямо как взрослые шли заведомо нарушать устав. Наверняка, все кругом дрочили, как могли и где могли. Я вот ещё подумал, если б меня здесь не оказалось - так бы все и было. Словно вирус, я заразил собой Лошарика и вот сержанта тоже.

Уборки, и в правду, оказалось немного. Аким тоже суетился. Офицерский спортзал являл собой полную противоположность курсантскому. Дорогие спортивные тренажёры, зеркала кругом. Армия сейчас не бедствует, по крайней мере - офицерская её часть. Для всякой ебли помещение подходило идеально: зарешеченные окна находились на высоте двух метров, никто с улицы ничего увидеть не мог.

Аким, не буду скрывать - к моей радости, всё сильнее втягивался в блуд, отношения становились более доверительными, "стеснение пропало", каждый потихоньку вскрывал свои предпочтения.

Времени свободного, и в правду, в армейке немного. Закрывшись, мы сразу полезли целоваться. Приятно, когда партнёр раздевает тебя, но быстрее и удобнее раздеться самим. Немного боязно: незнакомое большое помещение, есть где спрятаться, хотя убирая, мы оглядели все углы. Одежду сложили на маты, оставшись в одних пресловутых труселях.

Аким прижал меня к себе, очумело гладя спину и задницу, совсем по-хозяйски залезая под трусы. Лёгкая дрожь свидетельствовала о его возбуждении. Наши стояки, прижатые хоть и через ткань белья, тёрлись друг о друга, вызывая дополнительную тягу. Не спешили ни я, ни Аким, стараясь полностью прочувствовать ситуацию.

Даже в предварительных ласках Аким старался доминировать: целовал он агрессивно и напористо, жадно растирая мою промежность, максимально раздвигал ягодицы, с двух сторон массируя пальцами вход в анал. Меня это устраивало. Я действовал по принципу: расслабься и получай удовольствие.

Я потянулся вниз, по пути целуя совсем гладкую сержантскую грудь, лишь совсем редкие волосики виднелись у сосков. Стояк оттопыривал ткань его трусов. Потянув за их резинку, я освободил его конец, ещё раз убедившись в его моще. Смотрелось охуительно, визуально соизмеримо с тяни-толкай. Ручеёк тёмных волос уходил от пупка к беспорядочно примятой лужайке на лобке. Я тоже развёл у себя там сад-огород, просто все эти стрижки... и негде этим заниматься и не к чему, весь этот пиздёж про гигиену... короче, только прозвище какое получишь, хуй потом от него открестишься. Если уж и выделяться в армии, то не бритыми причиндалами, уж поверьте.

Я не стал томить партнёра сразу принявшись обрабатывать его богатыря.

Подлизывая по прямо-таки бесконечному стволу, я вбирал его в себя полностью в два-три этапа, проталкивая это орудие в горло. Не акцентировал на этом, просто показал, что могу.

- Аааай, сука. Ты просто... охренеть, бля, - Аким восхищённо смотрел на меня сверху.

Сегодня можно было не волноваться насчёт тишины. Чмокающие звуки заполняли тишину спортзала. Аким быстро втягивался в свою активную роль, руками регулирую отсос.

- Давай ещё разок поглубже, у тебя так охренительно получается. Вооот, бля.

Он стал стараться протолкнуть свой хер на максимум и подольше продержать его там. Когда я вырывался от нехватки воздуха, он отступал, но тут же снова старался с разбегу зайти так, чтобы мошонкой коснуться моего подбородка.

Я занял пассивную позицию: мне нравилось, что сильный и волевой пацан ебет меня как ему нравится. Да и я сейчас был не я. Сейчас здесь был совсем другой человек, мне мало знакомый, в которого я превращался на совсем короткое время просто чтобы ощутить то дно, на которое я способен опуститься в своих фантазиях. Я жаждал прочувствовать каждый момент. Сука. У меня стоял член! Дрожа как от холода, я боялся прикоснуться к нему, чтобы не кончить.

Губами щекоча багровую от прилитой крови залупу, я языком ласкал уздечку, непрерывно смотря на изнемогающее в неге лицо сержанта.

- Сссс. Как же охуенно, бля... - Аким сегодня был щедр на похвалы.

Я старался выдавливать больше слюны, которая смешиваясь с сержантскими соками, создавала непередаваемый вкус. Уже сейчас я жаждал почувствовать вкус его терпкой кончи.

- Харэ, - отступил сержант, пальцем показывая перевернуться к нему задом.

Опомнившись, он метнулся к оставленной одежде, вытаскивая из карманов смазку и гондоны.

- Давай сюда, - поманил он к себе, указывая на тренажёр. - Тут будет удобнее.

Его взгляд упал и задержался на моих оттопыренных труселях. Вполне возможно, он был и сам не против отсосать, но стеснялся попросить. Я решил не портить момент, тем более был так возбуждён, что и без минета мог кончить.

Быстро расставшись с трусами, я небрежно бросил их в общую кучку одежды. Подойдя к Акиму, я протянул палец, на который он тут же выдавил порцию вазелина.

Подтверждая мои размышления, Аким потянулся к моему члену, став медленно его надрачивать, оголяя склизкую залупу. Внезапно он облизал перемазанную моими выделениями ладонь и уже как бы смоченной слюнями продолжил неспешную дрочку.

Я потянулся за добавкой смазки, так как первую уже растёр.

- Ещё? - автоматически спросил Аким.

- Жалко что ли? - так же автоматически хмыкнул я.

- Бля, для тебя хоть весь тюбик. На! - он щедро стал выдавливать на пальцы белёсую смазку.

- Харэ, - остановил его я.

Но он ещё немного выдавил, показывая свою щедрость. Сразу двумя пальцами я старался смазать проход на всю возможную длину пальцев и растянуть края сфинктера. Аким зачехлил свой хер в резину и теперь нетерпеливо потирал его, смотря на мои приготовления.

Осмотревшись в поисках подходящей позиции, я лёг грудью на сидуху тренажёра, широко расставив ноги, чуть согнувшись в коленях. Руками пошире раздвинул ягодицы. Аким тут же стал пристыковываться.

- Аккуратно, - предупредил я.

- Ага, - коротко ответил он, сразу став давить на анал своим вероломным тараном.

Кое-как приспособившись с третьего раза, он смог протолкнуть эту штуку внутрь меня. Я застыл ни жив ни мёртв, приспосабливаясь и привыкая к постороннему предмету у себя в кишке. Аким нетерпеливо раздрачивал вход короткими толчками.

- Ну? - спросил он.

- Давай ещё смазочки подгоним, - предложил я, соскочив с его штыря.

- Я сам. Лежи, - предложил Аким, ухватив тюбик вазелина. - Раздвигай булки.

Присев сзади меня, он прокомментировал:

- Нихуясе!

- Чего? - не то чтобы я не представлял ту картинку, но мало ли чего.

- Блять, дырочка прямо под мой калибр. Сейчас всё пойдёт, - уверил он, щедро смазывая мои жернова смазкой. - Такая щель! Мягонькая.

Его пальцы глубоко раздрачивали мой вход.

Внезапно их сменил его член, как угорь, проскользнувший вовнутрь. Даже охнуть не успел.

- Я ж говорил, - усмехнулся Аким, не спеша начав ебать на короткой дистанции. - Как оно?

- Заебательски, - прохрипел я.

Часть 4

Руками обхватив меня за талию, он не давал мне ни единого шанса отступить. Оставалось только расслаблять по максимуму свою дырку.

Это не с чем было сравнить. Ну уж точно не с гетеросексуальными сношениями. С бабами я пытался чередовать нежность и внимание, ласку и доброту. Тут же был в чистом виде грубый секс, в самом первородном исполнении и с единственной целью - получить удовольствие. То, что это удовольствие доставалось разными способами, - выбирать не приходилось. Это тоже по-своему слаженный механизм: актив добывает себе кайф, пассив не мешает ему в этом, получая свою порцию удовольствия от ебли в анал.

Края сфинктера постепенно расширялись, "вспоминая" игрушки с гражданки. Чувствуя некоторую свободу, Аким наращивал темп.

- Блять! Это вообще... улёт, - не мог нарадоваться он.

Моя раздроченная норка хлюпала и чавкала в такт мощным толчкам и шлёпающим звукам об ягодицы. Его твёрдый ствол входил в меня словно горячий нож в масло. Мощные яйца, словно колокола, отбивали перезвон о мою промежность.

Поначалу я попытался снизить амплитуду проникновений, отталкивая партнёра, но был довольно грубо оттолкнут. Словно ОМОН при задержании преступника, он ногами раздвинул ещё шире мои ноги (чуть не свалил) и стал шпарить меня прицельно на всю длину своего нехилого отростка.

Почти беззвучно охая и ахая, я старался сильнее тужиться навстречу двигающемуся внутри меня монстру, я чувствовал, как вылезают наружу занемевшие края сфинктера, давая ещё больший простор для разъебывающего мою дырку поршня.

Совсем оборзев, Аким стал ещё и пошлёпывать пятерней по моей заднице. Звонкие шлепки эхом раздавались по всему помещению. Доминант хуев. Он словно требовал ответной реакции на его мощные проникновения, жаждал измученного от наслаждения скулья. Повинуясь его желаниям, я тихонько мычал при каждом ударе, как те суки, каких я сам ебал на гражданке.

Надо отметить, это было отчасти моя истинная реакция. Трения о сфинктер и давление на простату пробуждали во мне охрененный кайф, вполне сравнимый с активной ролью. В пассивной роли есть ряд своих преимуществ: ты практически не контролируешь процесс, отдав всю инициативу партнёру. Волны наслаждения находят и находят на тебя. Расслабляешься и продлеваешь удовольствие. Если ебарь опытный (типа меня), он подарит пассиву неземные наслаждения. Аким вполне себе подходил под формулировку опытного, а может, быстро учился.

- Бляяя, - он вышел из меня, вытирая пот с чёлки и лба. - Чума! Ты живой?

- Да вроде.

- Ложись на спину.

Еле шевеля замлевшими ногами, я перевернулся на тренажёре. Аким тут же перехватил мои лодыжки, задрав их в стороны, раскрывая разбомблённую промежность. Ничего больше не спрашивая, совсем как хозяин, он одним махом вошёл в меня по предварительно харкнутой слюне.

- Слушай. Как будто так и было, - он стал разгоняться во мне.

Лежа с поджатыми ногами, я смотрел на его вспотевшее счастливое ебло. Гамму чувств, выдаваемых им, можно соотнести к бегуну, который, пробежав десяточку километров, лидером подходил к финишу.

Разгоняясь, он доводил скорость проникновения до скорости перфоратора, при этом буквально вылетая из моего дупла и махом возвращаясь обратно.

Время от времени он давал себе секундный отдых: выходя из меня, словно молоточком отбивал по растянутой промежности азбуку Морзе, а затем, словно прыгнувший в снег после бани, быстро возвращал своего богатыря в тепло моей кишки, продолжая парить-шпарить внутренности.

Но его выносливости мог бы позавидовать любой бегун. Невольно создавалось впечатление, что если бы не яйца, он бы просунул мне свою шнягу до самого желудка.

Я то и дело проверял рукой своё дупло на целостность.

- Не ссы, тут все нормально, - отбрасывая небрежно мою руку, Аким вновь переходил в атаку.

Моя писюля, хоть и не скукожилась, но всё-таки безвольно болталась по животу, оставляя мокрые следы на нем от выступающей влаги. Края капюшона крайней плоти полностью оголяли головку. Я не теребил её, просто наслаждаясь моментом, стараясь получить кайф жопой. Я знал точно, что при желании могу быстро привести её в полную боеготовность, но тогда уже не остановлюсь, чтобы не кончить.

Словно подслушав, Аким ухватился за мой конец, пару раз потеребив. Остановившись, он пустил щедрую нитку слюны в свой кулак, обхватывавший мой член, и уже с усердием стал надрачивать его, быстро возвращая ему твёрдость. Теперь он уже использовал его и как рычаг, словно ручку плотницкого рубанка. Сука, он точно знал, что делал, буравя меня изнутри и надрачивая снаружи. Под конец я уже ныл как девчонка, пытаясь остановить эту пытку и в то же время жаждая её вечного продолжения. Я чувствовал подступление оргазма: сначала замлевшими ногами, затем тепло перешло куда-то в промежность и мощным фонтаном выплеснулось через конец.

Сосредоточенная мина на сержантской морде внезапно сменилась радостной лыбой, словно он победил в этой эстафете. Быстро выйдя из меня, он отбросил презерватив и залез верхом на меня, быстро теребя своего удава.

Как и накануне, он кончал на зависть порноактерам. Просто поразительно, как его яйца вырабатывают столько кончи. Словно густой сметаной, выдавливаемой из тюбика, он сливал в мой рот спермак. Не брызгал, не стрелял, а именно сливал, словно ручным насосом выкачивая порции из себя.

"Ну, вот, - думаю, - дояра я себе уже нашёл, теперь вот и быка-осеменителя".

Ничё так учёба, да?

***

А у Лошарика день его варения приходился на 15 апреля.

Благодаря позиции ротного у нас как-то повелось в роте ничего не праздновать и подарки не дарить. В лучшем случае сам именинник собирал только близких друзей в кафетерии и, типа, праздновал с кофеем, печеньем и вафлями.

Когда живёшь по соседству с пацаном столько времени, должно же было родиться что-то доброе. Я подумал устроить единственному другу настоящий праздник: вместо кофе - 40-градусную настоечку, вместо печенья - сухенькой колбаски (вид и запах которой уже забыли), да и вафли... разные бывают, сами знаете.

Сбежав в самоволочку, я посетил небольшой круглосуточный супермаркет и закупился всем необходимым. Не буду акцентировать, что потратил всё, что было... очень хотелось порадовать Олежика. Я знал, что он не богат (если не сказать, беден), вечно голоден.

Пришлось в свой план включить Акима. Без него никак не получалось. Собственно, он и устроил, чтобы, когда в казарме никого не будет (кроме дневальных), мы сменились с дежурства.

Аким заступил дежурным, что было тоже - кстати, он мог прикрыть. Вопроса о том, чтобы не позвать его за импровизированный стол, даже не стояло. Не сильно хотелось, но тут без вариантов. Пришлось импровизировать.

Обычно именинников просто поздравляли перед всей ротой на вечерней поверке, но так как никого не было, то Лошарика тупо кинули.

- Ты в курсах, что у меня сегодня день рождения? - спросил он перед отбоем, намекая на то, что хотя бы я-то должен был это помнить.

- Лошарик, ты меня обижаешь, - я не смог скрыть радости. - Я такие вещи никогда не забываю.

Олег заулыбался.

- И чё? Прямо подарок есть? - его настроение резко улучшилось.

- Тебе лучше промыться, - предупредил я.

- Тюю, - Олег изобразил безразличие. - Я думал, ты купил печеньица.

- Какой же ты падкий на хавчик! - рассмеялся я. - А как же духовная пища?

Улыбка опять осветила его лицо. Я не пойму, почему он мне так нравился! Ну, точно не модель, хотя тело худое и подкаченное. Лицо запоминающееся, конечно. А может, наивностью... Меня прямо влекло к нему, как наркомана к заначке.

- Ясен хер, я накрыл поляну, - успокоил его я. - После отбоя закроемся в сушилке и... Иди подмывайся, сука! Лыбится он!

Ложкарь, счастливый, подошёл ко мне, сожмав кулак и ища место во мне, куда ударить. Я выставил в сторону распростёртую ладонь, и он, словно боксёр, одним кулачком прикрылся, а другим пару раз легонько чисто символически ударил по импровизированной груше. Внезапно я увернулся, и Олег по инерции влетел в мои жёсткие объятия. Не такие, как у влюблённых парочек, такие... как у борцов. Лошар не сопротивлялся, а я, прижав его голову к своей, прошептал:

- Я тебе подготовил охрениииительный стол.

- Спасибо, - усмехнулся благодарный Олег.

- Пиздуй жопу промывать, - я подтолкнул его к туалетам, ещё попытался для ускорения пендаля хорошего припечатать, но сучок увернулся.

Уже в коридоре слышу, как Аким стал поздравлять его. Подслушивал, наверняка, сука.

После отбоя отчитались, что в роте все в порядке, закрылись. Проверок не боялись: дежурил флегматичный майоришка, неделя до дембеля.

Настелили на пол бушлатов, посередине настелили чистой бумаги, типа стола. Нарезали бутербродов, вскрыли бутылёк, подняли первый тост, закусили.

Аким много не пил, больше запивал - он на дежурстве и быстро съебал, зачем-то предупредив, чтоб не сильно шумели. Закрывшись изнутри, мы почувствовали реальные расслабон и вольницу.

Поначалу стеснявшийся Лошкарь накинулся на хавчик. Немного окосев от давно не питого алкоголя, нас малость развезло.

- А сюрприз? - напомнил он.

- Сюрприз? - я усмехнулся, расстегнув штаны. - Угощайся! Или сладкое на десерт?

- У меня такого сладкого у самого полно.

- Ага! Что-то я не видел, что б ты им угощался, - усмехнулся я. - Рад бы до неба достать, да руки коротки, или чего там короткое у тебя.

С некоторых пор я стал его постоянно подкалывать размером члена. Маленьким его назвать было нельзя, но по сравнению с моим... А у самцов как? У кого больше, тот и альфа. Истина жизни. У обезьян точно так в стаях, а чем мы хуже: тут же чистый цирк с дрессировщиками и этими... по их команде прыгающими и скачущими.

Часть 5

Стало жарковато, и я разделся до трусов. Лошарик последовал моему примеру. Сквозь тонкую ткань труселей наши писюли колыхались, рисуя радужные перспективы по их использованию.

Приятным открытием стало, что от алкоголя у Лошарика случился нестояк. Я видел, что он старается как бы между делом поправить ситуацию, потирая свой огрызок, но без особого успеха. В конце концов, он сознался:

- У меня сегодня что-то не стоит.

- Так бывает, - я усмехнулся, вызвав его виноватую ухмылочку. - Придётся мне работать за двоих.

Не дав ему опомниться, я прижал его к стенке, желая получить полагающуюся порцию поцелуев. Благодарный Лошарик ответил такой горячей реакцией, какой и не ожидаешь от новичка.

Не в силах далее сдерживаться, я резко потянул его на себя и принялся раздевать его до конца. Трусы парня быстро отлетели от него в сторону. Ловко опрокинув податливого Лошка на спину, я пристроился своим агрегатом прямо к его рту. Мой ровный, с небольшой головкой и выступающей смазкой инструмент хищно смотрел на паренька из зарослей лобка. Внизу в слегка отвисшей мошонке покоились два яйца размером с небольшую сливу каждое.

Лошкарь принялся усердно лизать мои яйца, засовывая при этом ещё их себе в рот. Ебать, какой он становится дурной пьяным, но мне это нравилось.

Ему было неудобно. Поднявшись на колени, он стал увлечённо дрочить мою елду, продолжая играться с яйцами руками, не забывая их лизать и засасывать по очереди. Ну, сука, для новичка он был совсем не плох: ему удалось взять мою увесистую мошонку полностью в рот.

Парень старался. Сначала он прошёлся языком по всему стволу, потом стал ласкать уздечку, ну а после отводить душу с головкой: он сосал её, как чупа-чупс, закладывая за щёки...

- Ааай. Ты кусаешься, - я попытался приноровиться к нему в другой позе, но сразу стало ясно: пацану ещё надо учиться, а сегодняшний вечер портить не хотелось.

Оставив уроки членососания на потом, я перевернул его к себе задом. Вот тут было на что посмотреть. Несмотря на худоватый вид, ягодицы были вполне себе накачанными и поджарыми. Это особенно заметно в сравнении, вон у Макса со второго взвода такие обвислости, что смотреть противно. Тут же в полную противоположность: эта жопа была создана, чтобы её ебали. Неиспользование её по этому назначению было бы преступлением против здравого смысла и человечности в целом.

Мысль о предстоящей дефлорации пацанчика меня развеселила и подзадорила. Не каждый день такое случается, потом первый раз самый запоминающийся. Завалив Лошкаря обратно на спину, я задрал ему ноги, открыв картинку пока ещё девственной промежности. Лёгкая поросль волос окружала розовую розетку анала, намертво скукожившуюся перед предстоящей экзекуцией.

Не теряя времени даром, я сразу стал проверять её на прочность. Много смазки плюс умение, и через минуту в его раздроченное отверстие легко входило и проворачивалось три мои пальца.

Раздвинув сильнее его булки в сторону, я удовлетворённо заметил плоды своих трудов: анальное отверстие стало более податливым, что не могло не радовать после фиаско с минетом. Все- таки день рождения у Лошкаря, нужно аккуратно распечатать пацана, чтобы он сумел словить кайф.

- Как? - спросил я его, улыбнувшись.

Его мордель смотрела на меня смесью собачьей преданности и какой-то жалости.

- Всё будет хорошо, - успокоил его я.

Свободной рукой я перевернул свою "жертву", поставив её раком, и начал щедро размазывать смазку по очку парня и своему дрыну. Я надеялся, что алкоголь притупит боль при взломе целки. Раздвинув шире ягодицы, я приставил свой конец к его зияющей воронке и легонько надавил на неё, стараясь проникнуть внутрь.

- Ааай, бля, - Лошкарь попытался вырваться, но я не дал, хотя и приостановил дефлорацию.

- Головка уже прошла внутрь, - попытался успокоить его я. - Потерпи. Девочкам тоже больно в первый раз. Зато потом будешь ещё кидаться на хуй.

Лошкарь усмехнулся, неуверенно кивая.

Ещё раз отметил про себя, что большой хуй - это не обязательно хорошо. Сейчас бы возился час, и в итоге ничего бы не получилось. А тут постепенно, уже буквально с третьей попытки я сумел преодолеть девственное сопротивление сфинктера и проникнуть внутрь. Замерев, я дал ему время привыкнуть к моему калибру.

- Ну, всё! Теперь ты моя официальная подружка, - пытаясь поднять ему настроение, пошутил я.

- Одна из... - нотка ревности не укрылась от меня.

- Самая любимая!

- Угу, - недоверчиво прокряхтел он, малость пошевелившись на моем члене из стороны в сторону.

- Я свою писюлю куда зря не сую, - соврал я.

Лошарик усмехнулся; казалось, он поверил.

Попытавшись погонять внутри его своего писюна, я сразу осознал, что дырка туговата, на такой долго не прокатишься.

- Давай сменим позицию, - предложил я, снова повалив его на спину и задрав ноги себе на плечи. Потянув его на себя, не отказал в удовольствии глянуть на распечатанное очко.

- Что там? - мой интерес не укрылся от Лошка.

- Там всё ПИЗДАТО! - я выделил последнее слова, вызвав очередную усмешку.

Быстро навернув его на свой кукан, я продолжил еблю, практически в упор смотря в глаза друга. Поначалу смущаясь, чем привёл меня в ещё большее возбуждение, его взгляд стал более осмысленным. Мы смотрели друг на друга, как наилучшие друзья, вдруг познавшие, что перешагнули ступеньку, недоступную для других.

Его вялый фитилёк совсем съёжился. Рука так и потянулась его подбодрить. Уловив мой интерес, Лошкарь снова виновато улыбнулся.

- Так всегда бывает, - ободрил его я, увеличивая темп и глубину проникновения. - Тем более в первый раз. Поверь, с каждым разом будет все лучше и лучше. А кончать можно и жопой.

- Это как?

- Увидишь, - усмехнулся я.

Мои яйца продолжали ритмично шлёпаться о промежность пацана, добавляя процессу больше пикантности. Долбёжка стала более интенсивной. Чтобы подольше потянуть кайф, время от времени глубокие всаживания я чередовал шлёпаньем члена по его ягодицам, промежности и воронке развороченного ануса. Лошарик расслабился, без стеснения надрачивая свой отросток, который наконец стал хотя бы набухать.

- А ничё так пизденка у тебя, зачётная, - похвалил я.

Лошарик в голос прыснул от смеха, немного смутившись и попытавшись спрятать взгляд в сторону.

- На меня смотри! - незлобно приказал я. - Всегда смотри в глаза своему ёбарю как равный. Это ты тут главный!

Лошок благодарно посмотрел на меня, и я по взгляду понял, что ему роль главного не нужна, он отдаёт её мне и только мне.

Увеличив напор, я быстро довёл его до первого в его жизни анального оргазма.

Брызги спермы обляпали весь его живот и грудь, словно он специально копил её для этого случая.

Я хотел кончить ему в рот, чтобы он прочувствовал то, что чувствовал я, смакую чужую кончу. Но, видно, не в этот раз: возбуждение зашкаливало, да ещё Лошкарь сожмал анал, когда кончал. Можно сказать, мы кончили почти одновременно: он наружу, я вовнутрь.

Вытащив свой распухший и покрасневший член, я глянул на раздолбанное очко Лошарика. Ровная дырка пульсировала и сочилась смазкой, не в силах закрыться. И всё же я не хотел, чтобы все закончилось так банально. Слизав всю его кончу с живота и груди, которая по праву принадлежала мне, это же я её выдоил из него, молоко ж корове не принадлежит, я щедро поделился ею с Лошкарем, долго смакуя её вкус.

Через час я все ещё сидел в сушилке на подстеленной фуфайке, прислонившись к стене. Пьяный в сисю Лошкарь тихонько сопел на моей груди, его лицо было таким умиротворённым. Капля слюны из полуоткрытого рта готовилась перетечь с его подбородка на меня. Похую, было даже приятно. Я поймал себя на мысли, что вот сейчас счастлив как никогда. Я знал, что через пару часов наступит утро, потянутся тяжёлые будни, наряды, строевые и кроссы, но теперь я всегда буду стремиться повторить вчерашний вечер, глотнуть того чистого воздуха сиюминутного счастья, которым одарила меня моя никудышная жизнь.

И не завидуйте. Не ищите самовлюблённых красавцев, лучше оглянитесь в поиске лошкарей. Надёжные ребята. Проверено!

***

Окончание первого курса ознаменовалось ещё одним интересным событием, так называемым, курсом молодого бойца. Всю нашу роту, практически в полном составе, отправили на полевые учения. Меня и ещё пять доходяг оставили стеречь казарму. Уж как я не просил ротного взять с собой, нихуя.

- Чего ты там не видел? А тут имущество остаётся, оружие. Мне надо, чтобы остались надёжные люди, - ротный был категоричен. - И потом: ты думаешь расти? Есть в тебе что-то взрослое, я вот думаю повысить тебя немного.

С каких это пор я стал "надёжным"? Честно, было приятно, но я решил не хвалиться никому. Потом, он мог спиздеть, чтобы я не надоедал своим нытьём.

Буквально на второй день после отъезда к нам в училище завезли целый автобус таких же доходяг из другого училища. На целую неделю они приехали изучать быт и нравы нашей учебки. К нам в казарму подселили пятерых старшекурсников, уже младших лейтенантов.

Один из них сразу навострился на койку Лошкаря.

- Свободно? - спросил он.

Это был рослый лосюга с довольно красивой мордой бойца.

- Занято! - осадил его я, возможно не в меру пылко.

- Ну ладно, - он перекинул свой вещь-мешок на другую кровать.

И тут же подваливает такой же, только совсем наглый.

- Нашёл местечко для ночёвки, Ром? - спрашивает он у рослого, походу дружка, и кладёт свои вещи на постель Лошка.

- Там занято, - Роман за меня предупредил его.

- Кто сказал?

- Вон то, - указал он меня в среднем роде, типа - "недоразумение".

Часть 6

Этот второй мне сразу не понравился. От него так и веяло раскованностью и вседозволенностью, свойственные властным и волевым мужикам.

- Стережёшь постельку дружка, - хитро улыбнувшись, как будто прямо с ходу раскусив меня, подъебал он, - или подружки?

- Прямо как ты и сказал, - как можно равнодушнее ответил я.

Если честно, я труханул быковать с ними, да и бесполезно это все было: был дан точный приказ селить их на любые свободные койки.

- Меня Серёгой зовут, - протянул он руку, смягчая обстановку.

Я нехотя потянулся поздороваться, и тут же был ухвачен в мощные захват и притянут к нему, если не сказать прижат.

- Что ты, бля, как не родной? Не помну я постельку твоей подружки. А может, подружка - это ты?

Это было сказано так незлобно, несколько с иронией, приглашая к такому стилю разговора и с моей стороны.

- Всё может быть, - я постарался перейти на более нейтральный тон.

Сергей рассмеялся, с большим интересом посмотрев на меня.

Парни оказались друзьями, что называется, "Мы с Тамарой ходим парой". Не уловить некое сходство с нашими отношениями с Лошком было просто невозможно. Знаете, пишут - "глаз намётан" или херню про гей-радар, типа - "я сразу понял, что ты пидор". Нет, если у него губы намазаны помадой, глаза подведены, ещё и туфли на высоком каблуке - никакой радар не нужен. А тут едва ощутимые признаки, некое дежавю. Я не удивлюсь, что они имеют невест, но что-то было и между ними. Не обязательно секс, просто пространство, куда они не пускали других. Такой закрытый междусобойчик, только для своих.

Я чем-то задел их, вклинился в этот слаженный дуэт. А может, воздух свободы опьянил их. Они постоянно подкалывали меня, намекая на всякие однополые непотребства.

- Слышь, Москвич? - после отбоя повернулся ко мне Серёга. - А ты со своим дружком дрочите перед сном друг дружке?

- Жух-жух под одеялом, а? - поддержал его Роман.

- Не надо судить по себе, - попытался я перевести стрелки. - Мы, между прочим, тут служим.

- Ага, - недоверчивый тон Серёги не укрылся от меня. - С такими волосатыми ладонями... служат.

- Бля, может, у них это так называется, - наезжал Роман. - У нас это называется дрочкой, а у них службой.

- А у тебя есть фоточка подружки?

- Нету, - меня стала несколько утомлять эта битва с превосходящим по силе противником.

- А дружка? - не отставал Серый.

- Нету.

- Давай. Покажи фотку дружка, и мы отстанем сразу.

- Нету, - я был категоричен, хотя у меня была уйма фотографий и видосов с Ложком.

- Скрытный какой, - давил Роман. - Может, это любовь у них, а тут мы с грязными мыслями.

- А чего с грязными? - влез Сергей, обращаясь ко мне. - У меня очень чистые чувства. Давай подрочим друг дружке.

Роман откровенно расхохотался.

- Я так не могу, - я таки включился в их игру. - Мне кажется, что твой дружок нас подслушивает... и подглядывает.

- Отвернись! - игриво обратился к нему Серый.

- Сейчас! Они будут тут жухаться, а я - "отвернись".

- Он не ревнивый, не бойся, - попытался "успокоить" меня Серёга.

- Да! Не стесняйтесь, - Роман устроился поудобнее, чтоб всё видеть.

Я свернул свои постельные принадлежности в тюфяк и "переехал" на свободную койку.

- Куда ты, Москвич? А как же любовь? Я уже стал привыкать к тебе...

- Всё... завяли помидоры! - рассмеялся Роман.

- Это ты виноват, - накинулся на него Серёга. - Мы уже почти договорились о свадьбе, между прочим.

- А как же я? - наигранно обиделся тот. - Повёлся на молодого и красивого?

- Ложись, ладно, - Серый похлопал по пустой сетке моей кровати. - Пожухаемся.

Роман быстро переехал на моё место.

- Точно не хочешь присоединиться? - громко обратился ко мне Серый, чтоб слышала вся казарма. - А то тут и третьему место есть. Посерединке.

- Между папой и мамой? - успел подъебнуть я.

- Да как скажешь... - походу, их ничем смутить было нельзя.

А следующим был банный день. Дежурный и второй дневальный помылись и вернулись в роту. Я сразу же поплёлся в баню в полном одиночестве. Как и ожидал, там кроме банщика Петровича, местного прапора, никого и не оказалось, да и тот уже спешил домой на ужин.

- Ты последний, Москвич! Держи ключи, закроешь тут всё, а завтра отдашь мне. Сделаешь?

- Да.

- Тут ещё двое приезжих, - он кивнул на дальний ряд лавок.

Только тут я заметил висевшую на вешалках одежду.

- Держи сменку, - он отдал мне чистые трусы и майку, закрывая свою кладовочку. - Не забудь свет выключить! Не забудешь?

- Да, всё сделаю! - уверил его я.

Быстро раздевшись, я прошёл по холодному предбаннику в моечное отделение. Там резвились мои новоявленные соседи, мать их ети. Походу, они и в правду были близкими друзьями, потому что позволяли между собой вольности, подстать моим с Лошком.

- О, Москвич пожаловал, - обрадовался Роман.

Когда ты голый, а на тебя смотрят две пары явно любопытных глаз, становится не по себе. Хочется не ударить в грязь, что ли... показать, что ты не чмошник какой, а хуястый мужик со всеми вытекающими. Хотя ручонки так и норовили прикрыться, но я заставил себя гордо прошествовать к тазам, ничего не пряча. Блять, они смотрели на меня, как на дичь, словно никогда не видели голых мужиков.

Невозможно было не обратить внимания, что их причиндалы были побриты, ни одного волоска. Вот как по разному люди смотрят на одни и те же вещи. Их висюли по длине не сильно отличались от моего, только формой: у Романа висел петушок такой с длинной крайней плотью, отчего смотрелся, как крантик, а у Серёги форма члена была "сарделькой", чуть приоткрытая головка выглядывала из короткой плоти.

Тут надо упомянуть один неприятный момент. Первокурсникам не позволялось мыться под лейками, это была прерогатива старших курсов, да и то - не всем. Соответственно, взяв таз, я поплёлся к кранам и бетонным лавкам. Это было... ну, унизительно, наверное. Как бы второй сорт. Даже и не хочется упоминать, но, бля - это как петух входит в камеру и без напоминаний идёт под шконку. Конечно, это я уж загнул, но доля правды в этом есть.

- Эээ, да что ты как неродной, - рассмеялся Серёга. - Иди к нам, не ссы. Почувствуй себя взрослым!

Не ожидая моей реакции, он вышел из-под душа и утянул меня к себе.

- Шампунька есть? - он довольно часто говорил в уменьшительно-ласкательных выражениях... макарончики... мыльце... полотенчико... Это было немного необычно, более свойственно добрым по характеру людям... женщинам, хотя в нем ничего такого не было, наоборот: из всех нас он был самым мужественным, готовым руководить не отделом каким, а именно солдатами.

Выдавив на ладонь шампунь, он сразу стал намыливать мне мокрую голову, при этом немного отодвинув из душа. Глаза сразу защипали, даже пришлось сильнее зажмуриться. Воспользовавшись моей временной беспомощностью, Серый стал безапелляционно лапать меня под видом, как будто моет.

Я думаю, он специально не пожалел шампуня. Под довольные смешки его крепкие руки уверенно перемещались по моей спине и груди, растирая пену, стремительно опускаясь к паху.

- Бля, ну ты зарос, братишка, - уже смеясь в голос, он, совсем не стесняясь, стал мять мои поросли на лобке, намыливая заодно и причиндалы. Долгое воздержание сразу дало о себе знать: появилось знакомое томление, мой корешок стал наполняться силой.

Я неуклюже попытался вырваться, но враг заранее предугадал мои действия и был готов к такому обороту событий.

- Да ладно. Чё ты? Дело то житейское, - к весёлому смеху Серёги присоединился и Роман. - Нас стояками не напугаешь.

Я таки увернулся под струи воды, но время потерял. Мой член в тёплых волевых руках окреп настолько, что его уже было не скрыть. Ясен день, всё было подстроено, а я, как дурачок, повёлся. Хотя почему "как"?

Тем не менее, Серёга продолжал "намыливать" мои возбудившиеся причиндалы, при этом не забывая и про свои. Роман перегородил дорогу из душевой кабины, тоже не отставал от друга в части самовозбуждения. Я всё пустил на самотёк.

- У меня ключи от бани, - говорю. - Может, хотя бы закроемся?

- Бля! Салага дело говорит, - тут же проснулся Серый, - Ром, сделай доброе дело. Оторвёмся по-настоящему. Где ключи?

- В штанах, - отвечаю.

Роман пошлёпал в раздевалку, сверкая ладными мясистыми ягодицами. Не дожидаясь возвращения друга, Серый потянул меня вниз.

- Давай уже, - настаивал он. - Не притворяйся паинькой!

- А хуле я-то? - пытаясь сохранить лицо, я стал сопротивляться.

- Да ладно тебе... - Серый точно уже настроился на поебон. - Будет и на твоей улице праздник. Может, тебе вообще понравится.

Не в силах сопротивляться его напору, я опустился на колени. Тут и Рома подоспел к раздаче, труся своим стояком.

Я аккуратно облизал залупу Серёги, пуская больше слюней, и попытался рукой подрочить его ствол.

- Ээ, давай без рук. А? - почувствовался немалый опыт в получении удовольствий.

Взяв инициативу в свои руки, так сказать, он сразу попытался просунуть свой член поглубже.

- Нихуя себе! - восхитился Роман.

- А то! - усмехнулся Серый. - Попробуй. Пачанчик попался знающий.

Роман быстро с готовностью сменил своего друга, и сразу стало видно, что желания много, а опыта с гулькин нос.

- Да, бля, не так надо! - Серёга отстранил Романа, пристроившись к моему рту. - Ты, бля, не себе, не ему...

Роман с обиженной улыбкой отошёл на полшага, надрачивая свой конец и следя за указаниями своего другана.

- Смотри. Его глотку ставишь в одну линию со своим писюнчиком, чтобы мягонько прямо в горло, - объяснял он.

Я, как тот манекен тупо взирал на происходящее, даже самому стало интересно.

Взяв меня за подбородок, Роман повернул моё лицо вверх на себя:

- Раскрой рот как можно шире. Язык опусти, вот. Дыши спокойно носом, теперь задержи дыхание, готов?

Он махом запихнул свою "писюлю" сразу глубоко в горло, ударившись о мой подбородок своими бритыми яйцами, и тут же вытащил его обратно.

- Видишь?

- Вообще, пиздато! - восхитился Роман.

- И не пизди, что это в первый раз, - обратился Серый ко мне, усмехнувшись. - Я- то вижу.

Часть 7 (последняя)

Поняв про "не в первый раз", он стал более грубо насаживать свой конец на мой рот, дольше держа свою залупу в горле. Ни льющиеся рекой слюни, ни выступившие из глаз слезы не смущали его. Подложив ладонь на мой затылок, он помогал и мне, и себе проталкивать свой член в глубины моего рта.

- Видишь, - инструктировал он Романа. - Легко и просто. Надо только понимать, что к чему. Попробуй.

Он вытащил свой весь в слюнях член, освободив своё место Роману.

- Бери его сзади за голову, вот... Теперь суй. Ну... а говорил не получится.

Роман стал размашисто загонять свой перец в мой вафельник. Серый стоял рядом; словно играя на баяне, он положил свои лапы на мой затылок поверх руки Романа и на его ягодицу и "играл", состыковывая нас.

Меня эта учёба стала заебывать: оттолкнув партнёров, я весь в слезах-соплях посмотрел на них снизу.

- Устал? - осведомился Серый.

- В пизду... - я сплюнул излишнюю слюну. - Можете на друг дружке потренироваться.

- Да ладно, чего ты? - Серый пошёл на попятную. - Мы ж по дружески, не то чтоб зачморить.

Он даже подошёл ко мне, присев, и вытер с лица прилипшие слюни. Ухватившись за мой вялый отросток, он помял его в руке, изобразив подобие дрочки.

- Видишь, мы и про тебя не забываем, - обратил он внимание на начинающий твердеть мой член.

Подняв меня на ноги, он сразу развернул меня к себе задом и нагнул в позу прачки. Попытавшись помассировать промежность, он быстро убедился, что надо бы найти позу пораскорячестей.

- Давай на лавку, - кивнул Роман на бетонные ряды для моющихся, разгадав его желания.

- Давай, - согласился Серый, разместив меня там на четвереньках. - Прогнись ниже, чтобы сральник выпирало.

Для меня все эти грубости уже давно стали обыденностью. Находясь в мужском коллективе, хоть уже и наполовину офицерском, мат становится обязательной частью лексикона. Это вам не "Особенности национальной охоты" Рогожкина, французским тут не владели. Да и обстановка не располагала к особой нежности, не первая брачная ночь.

Раздвинув и без того растопыренные ягодицы, Серёга так смачно харкнул на мой анал, словно стрельнул из рогатки.

- Подержи, - обратился он к Роману, отдав держать раздвинутыми булки дружку.

Сам же стал чередовать лёгкие шлепки по моей промежности и массаж пальцем вокруг анального отверстия.

- А Москвич, смотрю, уже знаком с анальным сексом не по картинкам,- усмехнулся он, аккуратно проникая внутрь смоченным слюнями пальцами.

Они действовали довольно слаженно, словно в операционной: Роман то и дело пошире раздвигал мне ягодицы, иногда сильно, Серёга с удовлетворением кряхтел над разработкой моего анала, чередуя один, два, три пальца. Потужившись навстречу, я малость выпучил вход, и тут же получил лёгкий шлепок по краям сфинктера.

- Сучке нравится, - усмехнулся Серый, потянув на себя мой напряжённый член меж ног, немного подрочив его, оголяя головку.

Стояк Романа колыхался возле моего лица, пока его хозяин занимался моей задницей. Я ещё отметил, что он один в один с моим.

- Я ж говорил, что в жопе дохуя рецепторов всяких, - Серёга сильнее оттянул мой член, чтобы было видно Роману. - Тебе надо попробовать, сам убедишься.

- Но, бля. Только не членом, - по типу, оправдался Роман.

- А я тебе заставляю членом? Давай пальчиком помассирую простатку, когда будешь ебать Москвича, сам прикинешь. Может, тебе и не понравится.

У меня сложилось впечатление, что они эти темы уже поднимали между собой.

Привстав, Серёга стал постукивать своим хером по моей раздроченной дырке.

- Думаешь, нормально пойдёт? - спросил он у Романа.

- Да, харэ, - он помял мои ягодицы, пустив свою долю слюны в образовавшуюся воронку. - Можно, я первый?

- Да, без проблем, - ухмыльнулся Серёга, шлёпнув по ягодице ладошкой, чтобы привлечь моё внимание, он обратился ко мне. - Ты не против?

- Мне похую, - я таки обратил внимание, что член Серёги если не длиннее, чем у другана, то уж точно толще. - Я только сам сверху насажусь. Мне так проще.

Пацаны ничего против не имели. Роман лёг спиной на бетонную лавку, оттопырив вверх свой член под 90 градусов. Серёга нагнал на него кучку пены для бритья, не постеснявшись рукой размазать её по всему стволу. Я чувствовал, что эти маски натуралов сегодня будут сброшены: парни если и не были в теме, то уж очень жаждали в неё вникнуть. Чем-то они были похожи на меня: уж точно не геи, но и в полной мере натуралами их назвать было нельзя. Просто проникаешься огромным доверием к человеку, когда он становится для тебя больше чем друг, когда тебе приятно разделить с ним даже интимные потребности.

Стыковка прошла в плановом режиме: подстроившись, я медленно натянулся задом на подставленный стояк. Шло реально в натяг, я чувствовал, как мышцы сфинктера "трещат по швам", но острой боли не было. Грёбаный Аким свою лепту внёс, оно и к лучшему.

- Вот бы заснять на видео, - Серёга чуть ли не смеялся от радости.

Развернувшись спиной к Роману, я осторожно насадился под самый корень и просто стал шевелиться, разминая стенки кишки. Наконец, подобрав подходящий угол, я расположился в позе наездника, вытянув ноги вперёд и упёршись руками сзади, после чего стал увеличивать амплитуду.

Серёга стоял и смотрел на нас со стороны, поддерживая свой перец в горячем резерве. Внезапно наши взгляды встретились: хищника, ожидающего очереди к раздаче и навёрнутой на вертел готовящейся к употреблению дичи.

- Красава, - выдал он, плотоядно улыбнувшись.

Мой член беспорядочно колыхался в такт моих приседаний. В такой позиции вывернутого кузнечика анал особо не расслабишь, ноги напряжены, шло с натягом. От того и стояка не было, наверное. Я-то люблю "по накатанному". Словно подслушав мои мысли, Серый предложил сменить диспозицию.

- Давай по-собачьи, - кивнул он на соседнюю лавку.

Я перебрался на указанное место и развернулся на четвереньки, отклячив зад. Роман, обмыв член, примостился спереди, ожидая очереди присунуть в рот. Серый с характерным шипением добавил щедрую порцию пены для бритья в образовавшийся кратер моего анала и довольно уверенно вошёл в меня. Стенки сфинктера почувствовали изменение калибра снаряда, но быстро приспосабливались к новому размеру.

- Блять, вообще улёт, - констатировал он, быстро набирая скорость, взбивая пену в белое молоко.

Роман подсел под моё лицо, намекая взять в рот. Руками обхватив мою голову, он направлял её под свой стояк. Открыв рот, я впустил его. Толчки сзади помогали насаживаться глубже спереди.

- Заебись, - сипел от удовольствия роман, посматривая на Серёгу, словно ожидая его поддержки.

Освободившимися руками он стал гладить мне спину, грудь и живот. Перехватив его ладонь, Серый переместил её на себя, давая понять, что тоже не прочь попробовать его ласки. Роман смутился, но продолжил гладить.

- Ааа, блять, - Серёга стал ебать меня совсем уж беспощадно, напористо увеличив обороты.

Спасало только, что в такой позиции у меня были максимально расслаблены мышцы задницы, и они самопроизвольно ещё расширялись, чтобы уменьшить трение.

Не выдержав, я негромко замычал.

- Ааа. Тащишься, сучок! - Серёга звонко шлёпнул ладонью по моей ягодице.

Это было смесью и непонятной боли, но и какого- то томления, нарастания какого-то приятного чувства, я постарался расслабиться и полностью отдаться этим ощущениям.

Чтобы это ни было, из моего хуя полилась ручьём склизкая прозрачная хрень.

- Он там живой? - спросил Серый у друга, при этом не упустив возможности в очередной раз шлёпнуть рукой по моей заднице.

- Живей некуда, - рассмеялся Роман, - Кайфует.

Он стал более откровенно гладить Серёгу. Словно зачарованный, он с восхищением смотрел на него, руками разглаживая на его мощной груди мокрые волосы.

- Ааай, - глухо известил Серый, наполняя меня своим семенем.

Судя по роже Романа, он радовался за двоих. Протянув другану сжатый кулак, как для приветствия, он тут же получил радостный ответ в виде лёгкого удара.

- Давай на моё место, - предложил Серый ему.

Блять. Я бы пояснил им про их место, но... не хотелось ненужного недопонимания. Каждый получал кайф, как умел.

Член Романа влетел в меня со свистом. Трение на стенки кишки уменьшилось, вот теперь я получал настоящее удовольствие. Ещё и благодарный Серёга стал надрачивать мой вставший хоботок своей сильной ручищей.

- Сссууки, - замычал я, сливая свой боезапас с тёплую лапу Серёги.

- А вот и смазочка, - усмехнулся он, показывая нам обляпанную моей кончой ладонь. - Давай подмажем пиздёнку.

Подойдя ко мне сзади, он парой измазанных пальцев прошёлся по моей дырке, а оставшуюся часть смазки с ладони употребил... на Романа. Словно в ахуе, взяв его конец в руку, он пару раз вздрочнул его, перемазав моим семенем.

Смазка не понадобилась. По крайней мере, не для меня. Уж не знаю, или моя чудодейственная сперма так подействовала, или рука Серёги, а может, и то и другое, Роман не выдержал и обильно слился в мои распахнутые задние ворота. Я чувствовал, как тёплые капли потекли по воронке внутрь меня, приятно смазывая вывороченные внутренности.

И только теперь они обратили внимание на меня.

- Знаешь, Москвич, а я ведь не хотел ехать сюда, - признался Серый, потянув меня с собой в душ.

- Тогда бы Курс молодого ебца был бы неполный, - ответил я, усмехнувшись, проверяя свой склизкий от спермака попец на целостность.

- Ебца? - рассмеялся он в ответ. - Плевать на этот никому не нужный Курс. Я рад, что познакомился с тобой. Прямо будет жаль расставаться.

Оставшиеся два дня мы только общались. Жопа болела нещадно, да и пацаны насытились на неделю вперёд. Потом, что- то мне подсказывало, они продолжат сексуальное самообразование в своём узком кругу.

А я вот реально заскучал по Лошарику и его глупой роже, сводившей меня с ума. Оставалось ещё долгих два дня. Надо перестелить ему постель, закупиться печеньицем...

страницы [1] . . . [5] [6] [7]