Исповедь Профессора. Из сборника Джулия исповедь элитной проститутки

(история, записанная в поезде № 9, идущем из Владивостока в Москву).

— У каждого из нас есть свои особенности, друзья мои (не обижайтесь!), некоторые могут быть немного эксцентричными! — задумчиво проговорил «Лысый» — высокий мужчина с мощным телосложением, абсолютно лысой головой и густыми усами с проседью.

Он держал пустой стакан в крупных ладонях, которые его голова казалась стопкой. После того как он послушал байку «Шныря», он грустно рассмеялся и начал покачивать своей блестящей головой в такт движению поезда. Все услышали его тихое замечание. Смех стих, и все обернулись к «Лысыму». «Карась» с серьезным лицом спросил, почесывая затылок:

— О чем ты? Ты действительно считаешь всех из нас эксцентриками или просто так произнес для эффекта, «профессор»? Извини меня, конечно, но зачем так называть всех? Ты, может быть, слишком умный для нашей простой компании, но мы тоже не глупцы! Например, я и «Шнырь», который был с козой, не считаю себя эксцентриками. А что насчет братства? — обратился он к своим товарищам.

— Ну это все зависит от того, как воспринимать, понимаешь, — примирительным тоном ответил «Кузьмич», самый старший по возрасту рыбак в компании.

«Лысый» познакомился с этой простой компанией рыбаков только потому, что ему пришлось бороться за билет из Хабаровска до Москвы: угрожать и унижаться; выдавать себя важным или униженным и дарить кассирше шоколадку с ромом. И вот он оказался в купейном вагоне поезда Владивосток — Москва, где его сразу же назвали «Лысым» или «Профессором», а он был окружен пьяными и веселыми рыбаками, которые возвращались домой после рыбалки.

— Понимаешь, это означает... — продолжал Кузьмич, заплетая слова. — Ну, в общем-то, это слово не считается ругательным! У них, — он указал головой на "Лысого", — у ученых оно совсем не ругательство. Вот! — торжественно закончил он свое выступление и гордо взглянул на молчавшую компанию.

Он замолчал в тишине, задумчиво пожевал губами и поднял глаза на "Лысого".

— Правильно ли я говорю? Или ошибаюсь? — Кузьмич снова обвел всех вокруг взглядом и добавил: — Может быть, у этого человека что-то случилось в жизни? А вы сразу обижаетесь. Вместо того чтобы просто попросить рассказать: что и как? Эй, "Профессор", не мог бы ты поделиться своими соображениями? Уже надоело слушать байки от "Шныря"! Только и слышишь: сделал то-то, достал то-то, положил то-то...

— И правда, "Профессор", расскажи нам какую-нибудь историю, — похлопал попутчика по коленке огромный "Абрек" — "лицо кавказской национальности", попавший в артель рыбаков неизвестным образом. — Расскажи нам, заодно объясни: почему ты считаешь всех людей извращенцами.

Все загалдели, оживились. Кто-то налил водку в стаканы, кто-то закурил сигарету, а "Тюха" и "Матюха" на верхних полках чуть не подрались, споря о том, как следует воспринимать слово "Извращенец". "Профессор" пытался что-то ответить, но его голос потерялся в общем шуме, пока "Карась" не прокричал: «Шшш!».

— Слушайте, ребята, я думаю нам стоит послушать умного человека! Когда ещё мы сможем так легко беседовать соискателем наук? Если кому-то не интересно - прошу выйти! Вагон-ресторан уже открыт! И если кому нужно поспать, мест хватит в других купе. "Абрек", почему ты не следишь за порядком?

Все замолчали моментально, прекрасно осознавая характеры своего главаря и его помощника по воспитательной работе. Раздались разные голоса: "Ну что ж, давайте послушаем! Насколько это интересно".

— Вот и приступайте, Профессор! Аудитория уже ожидает. Мы быстро организуем для вас кафедру, — сказал Карась, кладя на колени Лысому небольшой чемоданчик и ставя сверху стакан с водкой и пластиковую тарелочку со скромными закусками. — Начинайте!

— Да что же рассказывать? — растерянно ответил Лысый, снимая очки, вытирая их и прищурившись на собеседника.

— А что хотите! Расскажите о том, что вам интересно, маэстро. В первую очередь об извращенности и порочности человечества! — Улыбаясь, ответил Карась, который явно не всегда был простым рыбаком.

— Честное слово, я даже не знаю... — снова бормотал Лысый, надевая очки и протирая высокий лоб. — Если только...

— Не колебись, друг мой, — подбодрил его Кузьмич. — Поделись своими мыслями с простыми людьми! Тебе будет легче. Я чувствую, что у тебя есть сомнения, о которых можно рассказать только незнакомцам...

— Сомнения... Незнакомцы, — произнес Лысый, взяв стакан в руку. — И да, вы правы, Кузьмич! — Он быстро выпил содержимое стакана, вызвав изумление в аудитории. — Расскажу! Расскажу все то, что мучает меня и не дает покоя! Но... — он поднял руку с пустым стаканом и приподнял указательный палец. — Есть одно условие!

Взглянув на всех присутствующих ясными глазами, Лысый ухмыльнулся.

— Во-первых: я прошу вас поверить мне на слово, что все мои рассказы будут основаны на истинной правде. Хотя это очень похоже на "научную фантастику"! Все эти конкретные события, о которых я собираюсь рассказать, звучат как некая мистика. Каждый из вас может самостоятельно решить, является ли это признаком безумия, сверхъестественного вмешательства или просто выдумкой! После окончания моего рассказа каждый из вас сможет высказаться и оценить меня и мое поведение без каких-либо ограничений. Используйте ненормативную лексику, не стесняйтесь быть откровенными. Я не обижусь на вашу критику! Наоборот, я с радостью выслушаю каждого из вас и приму решение. Решение о том, как мне дальше поступать со своей неожиданной любовью, которая поразила меня в возрасте сорока пяти лет, со всем ее радостью и бедой, гордостью и стыдом...

Аудитория молчала, ошарашенная таким началом. Только Кузьмич, стукнув по бутылке, налил в пустые стаканы свежую порцию напитка.

— Итак, — начал "Лысый" или "Профессор", как кому угодно...

***

— Итак, был однажды обыкновенный подросток...

Родился я в обычной семье советского типа, таких сотни тысяч в нашей стране. Ни богатой, ни бедной, ни высокообразованной, ни малограмотной. Мама, папа и я — старший ребенок с двумя младшими сестричками Машей и Катей. Все как у всех. Школа, октябрята-пионеры и затем комсомольцы. Спорт, различные кружки, пионерские лагеря... Да... А в тот год, когда мне исполнилось пятнадцать лет, отец внезапно ушел от нас. Он ушел без шума и скандалов (по крайней мере мы с сестрами этого не видели). Он просто ушел! Еще год или около того мы видели его в нашем городе с молоденькой блондинкой, счастливым и похожим на юношу. А наша мама, напротив, стала выглядеть старше на несколько лет. Конечно, и мама и сестры переживали, но больше всего, как мне казалось, я страдал. Возможно, именно тогда у меня появилось особое отношение к женщинам — я всегда чувствовал необходимость сочувствовать каждую девочку, девушку и женщину. Искренне говорю. Ну ладно! В общем, через год отец окончательно исчез из нашей жизни вместе со своей блондинкой. До сих пор не знаю, что с ним случилось, где он находится и жив ли вообще. Мы продолжали жить скрипуче и с трудом, если быть честным. Что же еще делать? Окончил школу. Поступил в заочное отделение технического вуза и начал работать на заводе для поддержки матери и сестер. Затем армия. В этом мне не повезло! Я попал в Афганистан с первой волной и не смог демобилизоваться своевременно из-за хаоса. Пробыл целый год сверх срока!

О, как много ненужных слов я произношу. Некоторое время я жил в одиночестве. Работал на том же предприятии: сначала мастером, затем инженером, а потом стал главным инженером. Все было неплохо. Единственное, что мне не хватало - устойчивых отношений с женщиной. Я хотел найти такую, которая была бы только моей и в то же время позволяла мне сохранить свою независимость. Я знаю, что это невозможно, но я рассказываю о том, что действительно чувствовал. В плане секса я всегда оставался неудовлетворенным. - Рассказчик проворчал и посмотрел в сторону "Шныря", - Живя в городе, коза просто необходимость! Иногда я приглашал кого-то к себе домой после вечеринки, чтобы разрядиться, так сказать, а утром они уже начинали раздражать своим присутствием и скорее всего желали побыстрее уйти. Бывали периоды, когда я был без женщин на протяжении нескольких недель и мое желание было на пределе. Ну, я справлялся в одиночку, конечно. У меня было множество видеокассет и других "приборов", чтобы удовлетворить себя! И, признаться, ни одна из этих женщин не удовлетворяла моих потребностей! Каждая из них начинала возражать, когда я пытался реализовать свою фантазию: "Как ты посмел так подумать обо мне?!" "Что с тобой не так?!" "Ты себе что-то позволяешь!". В общем, все говорили: "Я не такая!". Я думаю, что любой мужчина может понять и сопереживать этому!

Я хочу остановиться на обсуждении "извращений" в нашей компании. И как правильно заметил Кузьмич, главное - определение того, что считается извращением! Я задаю риторический вопрос! Есть ли здесь кто-нибудь, кому никогда не хотелось заняться анальным сексом со женщиной?! Есть ли здесь кто-нибудь, кто никогда не мечтал о сексе с мальчиком?! Есть ли здесь кто-нибудь, кто никогда не представлял себе отношений с подростком, если бы это не было запрещено законом?! И я не говорю о насилии! Достаточно "добровольных" девочек в этом возрасте для таких случаев! И, кроме того, я всегда хотел попробовать женщину. И ни разу не смог это сделать со своими партнерами: то из-за брезгливости, то из-за страха перед слухами. Я помню, как одного парня в нашей команде называли "пиздосос", потому что он умел доставить удовольствие женщине! Надо признаться, "пиздосос" это нормально и естественно, а "хуесоска" - извращение?! И порой целовать киску гораздо лучше, чем губы! В любом случае это приятнее и более гигиенично. Ведь у женщины гениталии обычно чище рта. И кто может быть уверенным в том, что после поцелуя в губы там только что не побывал кто-то другой и, возможно, это был не самый чистый? Вот так. А что касается меня, я спал и видел во снах, как нежно люблю маленькую девочку, целуя ее до потери сознания везде, где только можно...

Я все чаще и большими дозами стал прибегать к использованию "успокоительного". Неприемлемо пить водку без закуски! Но пить водку одному - страшно. Мой сон был нарушен. Я даже перестал нормально спать! Пара стаканов вызывала на меня тяжелый сон, сопровождаемый странными и порой жуткими сновидениями!

Вы можете подумать, что это странно, но моя мечта начала принимать все более реальные формы в моих снах! Я знал, что моя маленькая возлюбленная рыжеволосая, с ярко-алыми губами и «перламутровым» влагалищем! И ее имя было обязательно Кира! Это было похоже на безумие! Скоро я перестал встречаться с женщинами вообще. В тех редких случаях, когда я все-таки приводил кого-либо из них в свою постель под воздействием алкогольных паров, утром меня ожидал горький разочарование! Привычно проснувшись раньше, чем моя последняя страсть, я смотрел на ни в чем не повинную женщину почти с отвращением, сравнивая ее фигуру и цвет кожи с "моей возлюбленной" из бредовых снов! Я, подобно тому парню - черт побери, не помню его имени - который полюбил статую и молил небеса о ее оживлении, о перенесении ее в реальность! Я хотел видеть ее во плоти! Я мечтал о ней как ребенок мечтает о чем-то, только со всей разницей, что ребенок искренне верит в то, что его мечты осуществятся, а у меня после пробуждения оставалось лишь горькое смешное самосознание...

Я признаюсь перед вами со стыдом, что начал опускаться или скорее думал, что опускался. Не имея возможности «разрядиться» в сексе и не испытывая особого желания общаться с женщинами по уже упомянутой причине, я стал пить открыто и много! При этом, в отличие от своих компаньонов по выпивке я был абсолютно трезвым, впиваясь в себя алкогольными напитками огромными порциями. То есть, конечно, мой организм реагировал на употребление! Как и все, я терял ориентацию в пространстве, шатался, страдал от тошноты и похмелья и так далее. Но мой разум не хотел покрыться туманом! Мое сознание всегда было ясным. И если бы не это обстоятельство, меня давно бы уволили с работы, где уже довольно косо смотрели на главного механика, который всегда приходил на работу в состоянии похмелья. Но независимо от того, какие вопросы или задания ставило передо мной руководство - пьяный или трезвый - я выполнял указания в назначенные сроки и без лишней скромности скажу, что делал это блестяще! Поэтому они терпели меня и благодарили за это только замечаниями о моем внешнем виде, так сказать...

«Балдежник» замолчал на некоторое время, задумчиво глядя в одну точку. Потом, оживившись, протянул стакан виноватому.

— Налей-ка, Кузьмич! Хватит ещё одного, может быть разговоры пойдут, так как я чувствую, что моя аудитория устала. Они хотят «специй», как в сказках у «Шныря», а я только бессмысленно болтаю, рассказывая им о повседневности. Но ничего! Я дам им и специи! С малиной! Ведь нет большего счастья в этой жизни, чем «свободный секс», который по праву называют любовью! Может быть даже «плотской», но я полагаю, что без нее это понятие Любовь не существует!

— Пей, дружок-человек, пей и продолжай свой рассказ — заговорил тронутый Кузьмич — я иногда вижу себя в твоей истории!

— Да не думай о нас, «Учитель», просто продолжай — прозвучал голос сверху от «Тюхи» — я, например, словно в театре нахожусь и все, что ты рассказываешь, перед глазами у меня!

— Тебе нужно написать книгу! — размашисто сказал «Абрек», с серьезным выражением лица — если нужны деньги для печати, мы всей бандой станем твоим спонсором! Правильно говорю, ребята?! — он обвел взглядом команду.

Со всех сторон раздались возгласы:

— Не сомневайся!

— Конечно!

— А наши имена будут там?

— Спасибо, друзья, — отозвался тронуто «Учитель» — но свою историю я не посмел бы рассказывать никому. Исключение конечно вы. Кузьмич правильно сказал! Я бы никогда не поделился этим со знакомыми. Может быть у меня такие знакомые, не знаю. Вот такие дела!

Он поднял бокал и прикоснулся к рюмкам «Карась», Кузьмича и «Абрека».

«Карась», который молчал до этого момента, взглянул на профессора.

— Давай уже, дорогой! Не затягивай! Хочу услышать про рыжую!

Они выпили, и «Профессор», снова улыбаясь грустной улыбкой, продолжил:

— Да. В тот вечер я возвращался домой ближе к утру...

***

И тут я услышал возглас из переулка, по которому проходил. Скорее не возглас, а писклявый звук, какое-то подавленное стонущее дыхание с проклятиями время от времени. Я остановился как вкопанный и заглянул в арку. Там что-то шевелилось в глубине, клубок какой-то, словно. Шагнул я вперед, еще один шаг – а вокруг все темно, ничего не видно. Может быть собаки дрались? И только я хотел уйти, как суматоха прекратилась. Оттуда выпрямился чей-то силуэт, и голос обратился ко мне.

— Ну что, ты засопел, петух? Убирайся отсюда, пока сам не стал без штанов! Проваливай! — презрительно произнес он и сочно плюнул.

И снова ублюдок наклоняется вниз. Я скажу вам, друзья мои, такого отношения к себе я никогда раньше не слышал. И признаюсь, что всегда был самоуверенным парнем. Не обращайте внимания на очки! В Афгане я получил ожоги глаз перед отставкой, поэтому их ношу. Я раньше вступал в любую драку без раздумий, а здесь представляете – проглотил! Проглотил этого пьяницу как положено алкоголикам, которые сами до конца выпивают себя, за что им уважение или гордость? Опустив голову и повернувшись спиной к нему, я уже собирался уйти, окончательно потеряв уважение к себе же. Но видимо судьба имела другие планы в отношении меня. Вдруг снова прозвучал тот писклявый голос – как гвоздь в сердце.

— Мужчина! — голосом, прерываясь от волнения и напряжения, он молился: «Не бросайте меня! Помогите», — говорил он, — «он убьет меня».

Потом раздался глухой звук удара, и наступила тишина. Этот звук и плачливый голос охладили меня словно холодная вода. Я даже покачнулся от этого звука, как будто мне нанесли удар. Я снова обернулся к этому призраку — от эффекта алкоголя, представляете ли, а его не было видно нигде! Руки и ноги перестали трястись. Я выпрямился так же, как раньше, когда был полностью здоровым и "нормальным" и сказал:

— Как ты смел оскорбить этого человека?! Как смел задуматься о том, чтобы раздеть его?! — и постепенно приблизился.

А "этот" снова выпрямился и прошипел:

— Ох ты животное! Гадкий пес! Ты не понимаешь что такое нормальные отношения, так я тебя убью этим ножом! — сказал он и что-то вытащил из-под своей куртки.

Извлек. Блеск страшного лезвия проник в полумрак, и он приблизился ко мне с ногами, слегка согнутыми в коленях. Тут у меня сработала то, что я "отрабатывал" в "командировке", о которой я рассказывал вам три года. Мое дыхание стало ровным, мое тело наполнилось энергией. Я шагнул вправо скользящим шагом, затем на полшага влево, и когда он нанес удар, я автоматически (спасибо прапорщику Гапонову, покойся с миром!) подскочил под его руку с ножом и автоматически направил его нож на его живот. И он упал там на задворках со своим ножом в животе, захрипел и тут же успокоился. Я отступил в угол, а там была какая-то девушка в куртке с капюшоном. Капюшон был надет на лицо. Она лежала и не двигалась. Что касается девушки, то я только по ногам мог догадаться.

— Эй, ты живая или что? — спрашиваю я.

Она не отвечает. Я подумал, что, наверное, удалось задушить ее. Всунул руку под капюшон и почувствовал пульс на тонкой шее. Я успокоился, узнав, что у нее есть сердцебиение. Поднял ее на руки и понесся домой. До дома было совсем недалеко, когда я услышал шум. Забежал на второй этаж с таким напряжением и таким стрессом, чтобы открыть дверь как можно скорее. Отложил свою "победу" на пол и сам сел рядом со своей нагрузкой, закрыв за собой дверь спиной. Меня только одно беспокоило - милиция. Как бы они меня не заметили здесь?! Будет сложно объяснить им, что это он напал на меня с ножом, а не я на него безоружным. Я вспомнил хороших полицейских и порадовался за себя. И вспомнил о том, что больше не буду пьянствовать... Мои мысли были прерваны движением и слабым стоном моей "трофеи". Черт, я совсем забыл о ней. Теперь нужно быстро вернуть ее в сознание, узнать ее адрес или номер телефона и сообщить родителям. Хорошо, что она потеряла сознание "вовремя", подумал я. Никто не знает, что я сделал там в темном переулке. Поднявшись, почувствовал противную слабость во всем теле. Да, все это случилось на эмоциональном волнении! Энергия, которая питала меня только пять минут назад, исчезла так же быстро и неожиданно, как пришла. Я чувствовал себя слабым стариком и еще раз обещал начать новую жизнь и трудно поднялся на ноги. Включив свет, пришлось расстегивать грязную куртку девушки. И вот... Я увидел... ее. Мою рыжую девушку из бесконечных сновидений. Невозможно передать те эмоции, которые охватили меня в этот момент! Кожа застыла от холода, волосы на голове дернулись. Сердце громко билось. Но больше я ничего не помню о первых минутах. Мне казалось, что я сошел с ума или уже умер! В это время она внезапно открыла глаза и попыталась что-то сказать.

— Что? — спросил я, не сдерживаясь, и добавил: — Моя маленькая. Чего тебе нужно?

— Пить, — я разобрал по ее губам, скорее читая, чем слыша.

Опомнившись, я снова поднял ее на руки и отнес в гостиную, где положил на диван, сняв с нее неряшливую куртку. Затем поспешно направился на кухню, открыл бутылку минеральной воды зубами и вернулся к рыжеволосой девочке со стаканом в руке. Подкормив ее жидкостью, я начал рыться в своей аптечке. Набрав в стакан корвалола, вернулся к ней, но она уже спала тихим сном. Скинув свою верхнюю одежду и грязные ботинки, я придвинул кресло к дивану и уселся в нем, неотступно смотря на свою "находку". Ей было видно не лучше, чем в моих грезах. Истощенное лицо покрыто пеплом или грязью, запутанные волосы, ссадина на щеке, небольшой синяк под глазом, но это была она! Та самая! Я не мог ошибиться! Внезапно меня охватило непостижимое чувство ласки к этой потрепанной девочке, и если бы я не боялся разбудить и испугать ее, я бы обязательно прикоснулся к ее лицу, дотронулся хотя бы кончиком пальца до ее пухлых и розовых (!) губ, тонкой шейки со светло-голубой венкой пульсирующей под белой кожей. И вдруг меня охватили мысли о неизбежной потере моей мечты. Ведь есть тот, кто сейчас ищет эту девочку! Не может быть такого, что никто не ищет такую прелесть! И так я ушел в сон под напором неожиданного и непреодолимого усталости...

***

— Что вы хотите? — спрашиваю и пытаюсь встать, но тело словно стало свинцовым, не поднимается! И задаю абсолютно лишний вопрос: — Как вы здесь оказались?

Не отвечают. Наблюдают, словно ведьмы — глаза светятся. В конце концов, Клавдия, самая хитрая из них, раскрыла тонкие губы (на мгновение показалось, что у нее рот, подобный рептилии!) и говорит:

— Ну, Гаврош (меня зовут Гавриилом на самом деле, а близкие друзья с детства называют меня Гаврошем), — каким образом мы будем решать? По чести или по справедливости?

— Чепуха! — возмущаюсь я, — в чем разница?! Вы сами понимаете, что сказали?! И по чести и по справедливости я не хочу решать что-либо с вами! Что мне нужно решать? И главное, почему?

— Придется принять решение, дорогой, — вступает в разговор Тамара. — Теперь я готова на все! Чего бы ты ни захотел, я исполню! Ведь ты желал заняться со мной анальным сексом? — и она поднимает юбку и поворачивается крепкой задницей ко мне. Она поворачивается и наклоняется так, что половинки раздвигаются в стороны, и перед моим лицом проступает эта дырка.

Тут я не мог не рассмеяться и отвечаю с презрением:

— Убери свою задницу! Мне от тебя теперь ничего не нужно! И вообще, убирайтесь все к черту!

На этот момент выходит Мадина и расстегивает свой джинсовый халат, а под ним нет никакой другой одежды. Ее груди с темно-коричневыми, почти черными сосками выпирают наружу, волосы на лобке перекручиваются. Она выставляет вперед нижнюю часть живота. Так что фиолетовый клитор почти нагло выглядывает из зарослей перед моими глазами.

— Как так получается, Гаврош? А кто говорил мне, что у меня самая красивая писька на свете?! Что, нашел лучшую? Посмотри еще раз!

И она пальцами проникает в густые заросли, раздвигает их и еще больше выталкивает клитор наружу.

— Бросьте меня, черт возьми! — я кричу, но понимаю, что это звучит только шепотом, хотя я напрягаю свои голосовые связки до предела. И мне не хватает сил подняться — я словно приклеен к стулу!

— Девочки, — Клавдия злобно усмехается, — похоже, у нас появилась соперница! Неужели это та жалкая картина, что сопит на "нашем" любимом диване?! — она кивает в сторону рыжей девушки.

— Да, — отвечает Мадина, — нам бы и её попробовать, да подружки?

Тогда все они заорали страшными голосами: «Да-да! Обязательно! Чья киска вкуснее?» и бросились к дивану. Я всеми своими силами или тем, что от них осталось, наконец-то поднялся и помахал кулаками.

— Я не позволю вам трогать её. Уйдите! Исчезните! Не прикасайтесь! — сам почему-то не могу пробормотать ни одного слова, задыхаясь от слез, — Нет! Нет! Кира, Кира, Кирочка...

И тут я проснулся. Лежу в своей постели. Голый лежу. Слезы текут из глаз рекой по моим щекам, а надо мной наклонилось "мое видение". Она стоит в моем халате, на голове полотенце, пахнущее шампунем. Она трясет меня за плечо и смотрит на меня тревожно.

— Просыпайтесь, пожалуйста! — она говорит жалобно.

Я замечаю, что открыл глаза, и она облегченно вздыхает, садится на край постели и не убирает руки с моего плеча.

— У вас была какая-то плохая мечта? — она спрашивает и, дождавшись подтверждающего кивка головой, кладет ладонь мне на лоб, — Ничего страшного, это бывает. И всегда проходит. А откуда вы знаете мое имя?

Я с удивлением смотрю на неё и киваю головой, не понимая. И тогда она вдруг засмеялась.

— Ну, вы же только что несколько раз повторили мое имя во сне! Кира, Кира! И я прибежала. Думала, что меня зовете.

Здесь, мои друзья, я на самом деле расплакался! Сейчас мне стыдно за эти слезы, и тогда я не знал, куда податься. А Кира аккуратно отряхивает слезы с моего лица своей ладонью и смотрит на меня с удивлением. Я рассказал ей все! Абсолютно все! Как я страдаю без нее, как мечтаю о ней. Я знаю ее до мельчайших деталей.

— Не может быть такого, — она сказала тогда, — но... почему-то я вам верю, — в ее глазах промелькнуло опасение.

— Кира, — шепчу я, — не думай, что я сошел с ума! Если не веришь, я докажу!

— Как? — она тоже шепотом спрашивает и странно на меня смотрит.

— У тебя под левой грудью есть родимое пятно! Оно похоже на запятую!

Она прищурила глаза на меня, а потом покраснела так сильно, как только рыжие люди краснеют - очень интенсивный цвет. Она продолжала ковырять край халата пальчиком.

— Вы, наверное, видели меня... может быть, у меня расстегнулась блузка.

— Да какая там блузка?! — я не смог сдержаться и даже закричал, — ты же была в свитере! И если ты этому не веришь...

— Ну и что? — она спросила, глаза подняв на меня, — только не кричите, пожалуйста. Мне страшно, когда кричат.

— Тогда... — я сказал, садясь на постель и наклоняясь к ее уху, — только не обижайся! — она кивнула головой, и я прошептал ей прямо в ухо: — есть еще одно. Оно находится прямо... в верхней части бедра. Внутренняя сторона. — я выдал это самые информацию "секретную" и ждал реакции. Обидится она? Не обидится? Если обидится, то насколько серьезно? И вдруг она повернула лицо ко мне и мы смотрим друг другу в глаза. Расстояние между нашими лицами всего десять сантиметров или даже меньше. Она улыбнулась.

— И какое у него формы? — спрашивает она.

— Вот в чем дело, он напоминает сердечко! Мы с тобой часто шутили об этом! — я смутился и запутался. Я не могу отличить реальность от сновидений, то есть мы шутили об этом во сне... Шутил я, в общем... Ужас! Я полностью запутался.

Она тихо засмеялась и положила руки на мои плечи.

— Вероятно, всю жизнь я думала о тебе, Гаврош! — говорит она.

— А... Ты... Откуда ты?... — моя челюсть отвисла.

— Какая-то женщина звонила, даже две. И по телефону они так сразу: «Алло, Гаврош», — она имитировала голос Клавдии.

— И что?

— Ну что? Что ты ей ответил?

— Я ответил ей, что Гаврош спит и не может подойти к телефону.

— А она?

— Она спросила, кто я такая.

— А ты?

— А я, — она опять улыбнулась, — сказала ей, что я твоя новая секретарша! Она сказала, что в отделе кадров нет информации о новых секретаршах. Тогда я объяснила ей, что я — домашняя секретарша.

— Ну и?

— Да что ну? Она обозвала меня маленькой шлюхой и положила трубку или повесила, не знаю, но кажется, что она звонила из автоматического телефона.

Разговаривая с Кирой и слушая ее ответы, я наслаждался ароматом девушки, ее голосом, ямочками на щеках и даже движением губ. Я смотрел на нее без отрыва и все ближе приближал свое лицо к ее лицу. Когда она закончила последнюю фразу, я не выдержал и поставил руки на талию Киры, чтобы поцеловать ее губы. Она ответила на поцелуй. Ее руки двинулись вперед и обхватили меня за шею. Мы стали очень близко друг к другу и продолжали целоваться в самом прекрасном поцелуе в моей жизни.

Встал, ничуть не стесняясь своего стоящего под трусами члена и, словно в ответ на это, она, по-хозяйски открыв дверцу платяного шкафа, скинула с себя халат и голышом выбрала из моей одежды байковую клетчатую рубаху, которую и накинула на себя. Обернувшись, она подошла вплотную ко мне и, вновь прижавшись ко мне всем телом, спросила.

— Ты не раздевал меня, правда? Ты, действительно, знал заранее про мои пятнышки?

— У тебя между большим и вторым пальцем правой ноги еще одна родинка, милая! — прошептал я чуть слышно. — Не думаешь же ты, что «маньяк», раздевший тебя и вновь одевший, стал бы исследовать твои ноги.

— Но это же...

— Это чудо, ниспосланное свыше! Иного объяснения я не могу представить себе! Я люблю тебя, девочка. Я любил тебя и ждал давным-давно. И теперь я не выпущу тебя из своей судьбы ни за что! Даже если ты не согласна.

— Но, ты же не знаешь меня! Кто я, что я, откуда я. Ты представления не имеешь, чем я занималась!

— А и не надо! Я не хочу ничего знать кроме одного: сколько тебе лет и есть ли у тебя паспорт! Если ты совершеннолетняя и есть паспорт, то мы немедленно, ты слышишь, немедленно станем мужем и женой!

— А если...

— Мы все равно станем мужем и женой!

— Гаврош, я хочу тебя, — прошептала вдруг Кира, превращаясь в «Киру из сновидений», — я так хочу тебя, что ты себе даже представить не можешь!

В третий раз за эти благословенные сутки я поднял Киру на руки, зацеловывая её лицо, шейку, спускаясь к грудям и прикасаясь к ним губами. Я уложил её обратно в постель и опустился рядом. И всё было, как во снах! Наши тела переплетались в жарких объятиях, губы сливались в поцелуях не только с губами! Я целовал каждую клеточку прекрасного тела, ощущая, как каждый сантиметр моей собственной кожи, принимает ласки рук и губ Киры, как изгибается она, когда касаюсь я её живота, распухшим от желания членом. Я спускаясь все ниже в своих исследованиях по её телу, дошел, наконец, к тому участку, который страстно хотел попробовать на вкус! Стоя на четвереньках перед влагалищем Киры, я трогал его пальцами рук, раскрывая перламутровые губки, вдыхая терпкий запах и всё ближе приближаясь лицом к ним. Кира, странно изогнувшись всем телом, сделала, какое-то невообразимо сложное движение и скользнув по меня, оставила передо мной то, что я наблюдал с таким интересом, расположившись лицом под моим раскачивающимся «орудием»! Затем, обхватив меня ногами за шею, подтянула таз к моему лицу, словно предлагая откинуть прочь сомнения и поцеловать, наконец, то, что всегда хотел поцеловать наяву. Подхватив ладонями маленькую попку, я прижался губами к розовому бутону плоти, втягивая его в себя, шевеля языком и губами. Язык мой проник во внутрь влагалища, исследуя его стенки. А Кира, обхватив мою поясницу, притянула к себе член и обхватила головку плотным кольцом губ. О, она сосала и облизывала её, как чудесную сласть, как сосет сластена леденец, как сосет младенец грудь матери! Она высасывала из меня свой кайф, только ей ведомые соки сладострастия, как и я в этот момент впитывал амброзию страсти из её влагалища!

В некоторое время спустя, маленькая рыжая волшебница, освободив мужской орган от своих губ, снова изгибалась всем телом, выскальзывая из моих рук. Встала передо мной на колени и положила руки на мои плечи, надавливая на них и укладывая меня на спину. Мой разум был затуманен, и я полностью подчинился своей долгожданной возлюбленной. Лежа на спине, я смотрел сквозь прикрытые веки, как она проводит через меня ногу и пристраивается сверху к стоячему члену. Когда головка вошла в ее тело, Кира сжала мышцы своей влагалищной полости, заставляя меня издавать хриплые стоны. Она повторяла это несколько раз, словно готовилась к прыжку в воду. И внезапно она опустилась на член, позволяя ему полностью проникнуть внутрь. Влагалище Киры сокращалось и расширялось, обхватывая мой член! Она начала подниматься и опускаться на коленях, вводя и извлекая член на всю его длину! Несколько раз она отодвигала мои руки, пытающиеся схватить ее грудь, пока сама не взяла мои ладони и положила их на свои прекрасные груди с розовыми сосками. Через мгновение Кира направила мои пальцы к своим соскам, давая понять, что нужно поиграть с ними. Я стал сжимать и крутить соски пальцами, чувствуя растущее желание кончить внутрь Киры, как неудержимое приближается оргазм, который ничто не может остановить! В эти моменты ничто не может меня отрезвить или помешать мне кричать и стонать от удовольствия, дрожа всем телом в замечательных спазмах. Я чувствую, как Кира испытывает оргазм, а ее влагалище сокращается от сладострастного наслаждения! И двое людей со широко раскрытыми ртами провозглашают славу "богу по имени Любовь"! В такие моменты для полностью отдавшихся друг другу людей нет никаких запретов! Все разрешено для этих людей, все становится возможным. Они стонут от счастья и, если плачут, то от счастья! И они любят друг друга еще сильнее от этого счастья! Единственное, что может разрушить их, - это какая-то сила, способная разлучить влюбленных в такой момент. Но нет такой силы в мире! Нет силы, которая может победить Любовь!

«Профессор» замолк и тишиной отдал свое слово слушателям. Мудрый Кузьмич звякнул посудой, наполняя стаканы, и вновь начался разговор.

— Я не понимаю, — прокричал «Матюха» сверху, — зачем ты так упрямо настаиваешь?

— Здесь следует радоваться, — поддержал его «Тюха».

— И я не понимаю, — громко сказал «Карась», обращаясь к «Профессору», — о каких мучениях и извращении ты говорил.

— Нет ничего непонятного, — внезапно заставило всех замолчать тихое замечание Кузьмича. — Все очевидно: это ребенок.

Лица слушателей повернулись к «Профессору» с вопросами в глазах.

— Я же говорил, что Кузьмич самый мудрый из нас, — тихо проговорил он. — В то время Кира была четырнадцати с половиной лет. Сейчас ей уже шестнадцать с небольшим. Поэтому я ездил в Хабаровск за документами для нее.

— И как? — спросил «Абрек».

— Забрал! Все, правда, отняли, чертовы чиновники! — Радостно улыбнулся «Профессор» и пояснил: — Они отобрали все деньги на билет обратно. У меня было всего восемь тысяч, а сейчас в кармане только пятьдесят, но я забрал ее! Никаких документов о том, что она родилась и жила в этом городе, я не смог сохранить. Так что начинается новая жизнь моей дочери и моя тоже. Спасибо вам, ребята, за то, что вы выслушали. И спасибо тебе, Кузьмич, за добрые советы и поддержку! Без тебя я бы не рискнул рассказать...

***

«Карась» отменил обсуждение своим авторитетом.

— Нечего обсуждать! Здесь нет извращения, есть только безграничная любовь. За твою любовь и душевный рассказ мы даём тебе свое одобрение.

Он перебрался в груде одежды и извлек пакет.

— Получи от всей банды! Здесь тысяча, — предложил он, протягивая ладонь перед собой, видя намерение "Профессора" возразить, — и не смей отказываться! Если они тебе не нужны, купишь гостиницу для своей Киры и передашь ее от нас с уважением.

— Да, — задумчиво промолвил "Абрек", — а получилась бы хорошая книжка, а?

— Сейчас такие книги не читают и не печатают, — произнес Кузьмич с сожалением. Жаль! Я бы перечитывал ее много раз, если бы у меня была.

— Нет-нет, друзья! О таком личном нельзя писать! Невозможно правдиво описать. Это я вам все рассказал по душам, а в книге... — он махнул рукой и засмеялся над чем-то. — Если кто-нибудь из вас решится написать, то я согласен! Претензий на авторство у меня не будет!

— Тогда можно? — раздался голос с багажной полки, которую "Студент" предпочитал. Молчаливый парень спросил: — Я правильно понял вас?

— О чем ты? — удивился "Профессор".

— Я хочу написать рассказ о вас и Кире! Я даже набросал заметки, — он показал блокнот и добавил смущенно, — если вы, конечно, не возражаете.

— Я же сказал - давай!

***

И так "Студент" написал рассказ о "Профессоре" и Кире.

Parakhan.

03.10.2005.