Наложница, подобная солнцу

Этим летом Светлана провела время в поместье своего отца, графа Лесовского, на берегу Черного моря. Ее дни были наполнены беззаботным отдыхом. Привычный роскошь, обученные слуги, долгие прогулки по берегу, светские приемы соседей по поместью... Светлане все это казалось скучным, она жаждала вернуться в Петербург, на балы и к толпе поклонников. Но строгий отец отправил ее подальше от соблазнов столицы. Дни проходили медленно и лениво. В один из таких дней Светлана убежала на берег моря от надоевших ей компаньонок и нянек, перегревших ее как малое дитя. С удовольствием она вдыхала свежий морской воздух. Легкий ветерок играл ее распущенными золотистыми волосами.

Девушка все дальше уходила от поместья, к скалам, окружавшим маленькую укромную бухту. Усевшись на прогретый солнцем камень, Светлана смотрела на безмятежную гладь моря, задумавшись о чем-то своем. Для нее стала полной неожиданностью рука, схватившая ее сзади. Она закричала, резко развернувшись. Ее держал смуглый ярко одетый человек с сережкой в ухе. Он что-то говорил на незнакомом девушке языке, достаточно смеялся и цокал языком. Светлана пыталась вырваться, но ее сил не хватало. Отчаянно крича: «Помогите! Помогите, кто-нибудь!» — она все же пыталась вывернуться из рук мужчины. А он, не обращая никакого внимания на трепыхания своей добычи, тащил ее к берегу, вернее к лодке. Бросив девушку на дно, он столкнул лодку на воду и запрыгнул сам. Светлана бросилась к нему и попыталась вырвать у него из рук весла. Она отчаянно боролась, но дикарь без труда отшвырнул ее от себя. Девушка отлетела в противоположный конец лодки и ударилась затылком о жесткий деревянный борт. Терять сознание сейчас ей было никак нельзя, но удар был силен, и спустя секунду она провалилась в темную бездну.

... Непонятные ощущения сменились другими. Кто-то подхватил ее и поднял вверх. Показалось, что она легко парит в воздухе.

Затем кто-то подхватил ее...

Пробудившись, Светлана в первую очередь обратила внимание на качку и поняла, что находится на борту корабля. Где-то совсем рядом раздавались голоса. Осторожно приоткрыв глаза, она осмотрелась. Она лежала на койке в небольшой каюте. За окном шумело море. Виден был берег. Значит, они все еще стоят на якоре.

Немного повернув голову, она увидела того же дикаря и неизвестного человека, европейца, но одетого по-восточному. Они разговаривали. Светлана начала прислушиваться.

— Где ты нашел эту жемчужину, Мамуд? — спросил незнакомец по-французски.

— На берегу. Она была совсем одна, и я не мог упустить такое сокровище, — с ужасным акцентом ответил похититель.

— Ты — молодец! Она действительно хороша.

— Рад служить Вам, господин! Надеюсь, золота, что вы мне заплатили, хватит, чтобы выкупить моего брата из рабства.

Светлана услышала достаточно. Вскочив с койки, она проскользнула в двери каюты на палубу, но перепрыгнуть через перила ей не дали. Чьи-то сильные руки схватили ее сзади и рванули назад. Мамуд отнес отчаянно сопротивляющуюся девушку обратно.

— Свинья! Подлец! — дико кричала она, стараясь оцарапать ему лицо. Он отстанился, пораженный силой ее ярости.

— Ты продал мне настоящую тигрицу, Мамуд,— со смехом воскликнул капитан-работорговец, обхватив Светлану сзади. — Успокойтесь, малышка. Никто не сделает вам ничего плохого.

Капитан знакомо попросил Мамуда выйти из каюты, бросил что-то в бокал с водой и силой влил это Светлане в рот.

Вскоре глаза девушки погрузились в туман, и она потеряла сознание. Проснувшись, она сразу обратила внимание на размеренное покачивание. Светлана лежала неподвижно несколько минут, отдаваясь ложному чувству безопасности. Однако затем она все вспомнила, медленно поднялась с дивана и осмотрелась по сторонам.

Девушка находилась уже не в маленькой каюте, а в просторном помещении, оформленном в восточном стиле. На полу лежал толстый ковер, в углу стоял широкий диван с подушками, посередине был низкий круглый инкрустированный столик, с потолка свисали несколько медных ламп. Выглянув в иллюминатор, она увидела луну, скользящую по темным морским волнам.

Повернувшись, Светлана заметила стоящую на столе откупоренную бутылку с вином и бокал. Только сейчас она поняла, насколько сильно ее мучает жажда. Плеснув вина, она осушила бокал одним глотком. Внутри сразу стало тепло, что было очень кстати, ибо девушка немного зябла.

Она продолжила осмотр, как вдруг послышался звук отодвигаемого засова, и дверь каюты открылась. Светлана мгновенно обернулась и запустила пустым бокалом в показавшегося на пороге человека.

— В меткости, равно как и в красоте, вам не откажешь, миледи. И теперь, когда вы, похоже, утолили на время свою ярость, давайте все-таки поговорим. Капитан Эжен — Карло Бенедикто к вашим услугам.

— Вы негодяй и разбойник, капитан Бенедикто! И если бы вы действительно были к моим услугам, то уже давно вернули бы меня домой. Впрочем, у вас еще есть шанс. Я лично гарантирую вам безопасность и высокое вознаграждение. Я — дочь графа Лесовского, приближенного русского императора.

Капитан Бенедикто проигнорировал предложение.

— Леди Лесовская, — сказал он, — я плаваю под флагом и под защитой торговой Венеции. В настоящее время мы направляемся в Турцию. Там вас продадут на аукционе по самой высокой цепи, и значительная часть сделки поступит в казну Венеции.

— Но мой отец обязательно заплатит за мое возвращение щедрый выкуп!

— Мы купцы, а не похитители невест, миледи. Дорогая моя, разве вы не осознаете своей красоты? Все состояние вашего отца не способно вернуть вам свободу. Вы стоите поистине королевского состояния. И пора закончить с этим. Не пытайтесь бежать. За каждым вашим движением следят мои люди. Надеюсь, вы хорошо проведете время у меня в гостях. Если вам что-нибудь захочется, достаточно будет передать ваше желание рабу, который дежурит у двери каюты.

С этими словами капитан покинул ее, снова заперев дверь на засов. Ошеломленная его словами Светлана со стоном отчаяния опустилась прямо на пол каюты.

Следующие несколько дней они плыли по Черному морю. Капитан Бенедикто разрешил Светлане дышать свежим воздухом, выпуская ее время от времени на верхнюю палубу. Пытаясь, видимо, как-то отвлечь ее от мрачных мыслей, он рассказывал ей об особенностях восточной культуры, о тех местах, где он побывал.

На четвертые сутки к вечеру корабль бросил якорь в маленькой гавани на побережье Турции. Невольное путешествие подошло к концу, и Светлана вынуждена была взглянуть в лицо кошмарной действительности. Она впервые задумалась о том, что, возможно, уже никогда больше не увидит родных.

... Несколько недель прошло с того момента. Светлана находилась в одной из комнат помещения, где должен был состояться аукцион. Она сидела спокойно, но не потому, что уже приняла свое положение. Просто до сих пор не могла прийти в себя от ужасного потрясения. Ее похищение не укладывалось в голове, а плавание от берегов России к берегам Турции произошло настолько стремительно, что Светлана окончательно растерялась.

С самой первой минуты обращались с ней очень почтительно. По сути дела, делалось все, чтобы она была окружена комфортом и ни за что не заболела. Когда они сошли с корабля на берег, капитан Бенедикто проводил ее в дом Махмуда бен Ахмада, "поставщика лучшего товара в мире", как он сам рекомендовался. В течение следующего месяца Светлану холили и нежили, а тем временем по Турции активно распространялись слухи о том, что в ближайшее полнолуние на аукционе будет выставлена на продажу белокурая светлокожая девица невиданной красоты.

Все это время Светлану не выпускали на улицу, на солнце. Ее постоянно заставляли принимать ароматизированные ванны, причем в воду выжимался сок лимона, чтобы еще больше отбелить ее светлую, слегка загоревшую кожу. В тело ее втирали сладко пахнущие масла. Кожа Светланы стала нежной, словно шелк, и южный черноморский загар уступил место первоначальной белизне. Ей постоянно рассказывали о традициях гаремов, о том, как там живется женщинам. Махмуд бен Ахмад и его слуг поражали стойкостью девушки, отсутствием истерик, врожденной гордостью. Она была так не похожа на ту бесчисленную череду рабынь, которые были проданы знаменитым торговцем живым товаром. Махмуд был больше, чем уверен, что получит за эту жемчужину самую высокую цену.

В один из вечеров рабыни нарядили ее в странный наряд. Это было что-то вроде туники из полупрозрачной бледно-золотистой ткани, которая закрывала всё ее тело от шеи до пят и спадала вниз изящными складками. На талии и на плечах туника была закреплена зелеными ленточками. Волосы завязали жемчужной заколкой, и они длинным хвостом свободно струились по спине. На них была наброшена вуаль зеленого цвета с золотистыми нитями. Другая вуаль скрывала лицо девушки, оставляя открытыми только подведенные сурьмой глаза.

Слухи о предстоящем аукционе распространялись очень быстро, и в этот маленький турецкий городок с Востока уже прибыло несколько важных покупателей. Говорили, что на пути сюда находится и сам Наджи-бей, старший евнух гарема турецкого султана. Все говорило о том, что Махмуд бен Ахмад не пожалел сил, чтобы получить за свой товар наивысшую цену. Светлана подняла глаза на черного евнуха, который незаметно приблизился к ней и коснулся руки:

— Пойдемте, моя госпожа. Скоро начнутся торги. Я могу чуть отодвинуть занавеску, и вы увидите, какое шикарное общество собралось здесь ради вас.

Проникнувшись невольным любопытством, Светлана последовала за ним. Негр отодвинул занавеску и дал ей посмотреть. Девушка увидела средних размеров комнату с небольшим возвышением в самом центре. Стены были покрыты фресками с изображениями людей и животных в очень откровенных позах. В комнате присутствовало не больше десятка купцов.

— Почему их так мало? — спросила она у евнуха. Тот широко улыбнулся;

— Мой хозяин Махмуд бен Ахмад, да продлит Всевышний его славные дни, установил для вас начальную цену в пять тысяч золотых монет. Вы сами понимаете, товар не для простых покупателей.

Светлана задушевно улыбнулась. Через мгновение за ее спиной появился сам Махмуд бен Ахмад. Пора было идти. Негр-евнух взял ее за руку и вывел в комнату, где должны были состояться торги, заставив подняться на пьедестал. Потенциальные покупатели жадно рассматривали ее. Светлана Лесовская впервые почувствовала волны тревоги. Споткнувшись, она чуть не упала.

Махмуд бен Ахмад взял ее под локоть и подошел к центру пьедестала.

— Французский язык — лингва франкоязычной торговли. Так что вы все поймете.

— Вы зря тратьте время, подвергая меня этому унижению, — ответила Светлана угрюмо. — Отец все равно выкупит меня, и я вернусь домой.

— Всевышний не позволит этого, — возразил торговец и поклонился перед покупателями. — А теперь, достопочтенные гости, начнем самые важные торги этого года! Перед вами стоит благородная девица, волосы которой напоминают золотистый восход солнца, кожа словно белоснежная отполированная слоновая кость, а глаза прекраснейших изумрудов! Взгляните же, о высокие гости! — С этими словами он снял вуаль, закрывавшую голову девушки.

— Начальная цена — пять тысяч золотых монет! Кто готов заплатить эти деньги?

— Даю пять тысяч! — раздался чей-то голос. Махмуд бен Ахмад удовлетворенно улыбнулся:

— Агент египетского султана предлагает пять тысяч!

Начальная цена была быстро перебита, после чего торги пошли очень активно. Шесть тысяч... семь... восемь... девять... десять тысяч золотых монет.

— Здравствуйте, уважаемые гости! — внезапно возмущенно воскликнул Махмуд бен Ахмад. — Десять тысяч за такой товар?! Поклянитесь Аллахом! Не унижайте мой дом! Перед вами ценная жемчужина, девушка, которая украсила бы гарем самого Пророка! Это девственница, никогда не знала мужчину! — С этими словами он легонько провел своей дряблой ладонью по ее животу. Светлана инстинктивно отодвинулась. — Она принесет на свет много здоровых и крепких сыновей!

— А располагаешь ли ты доказательствами ее невинности? — крикнул кто-то.

— Располагаю! — объявил Махмуд. — Я предоставлю покупателю заключения, составленные тремя разными врачами. Если же выяснится, что они солгали, я возмещу покупателю ущерб втрое против той цены, которую он отдаст за девушку. Причем товар все равно останется у него.

Покупатели пораженно захлопали. Махмуд бен Ахмад слыл честным человеком, к тому же очень скупым. Его слова убедили всех, и торги продолжались.

Глаза Светланы тем временем скользили по присутствующим. Сердце казалось вот-вот выскочит из груди. «Я — товар! Я — дорогой товар!» — эта мысль безостановочно билась в ее голове. Агент египетского султана ответил на ее взгляд холодным взглядом, и девушка тут же отвела глаза. В этом человеке ей показалось что-то зловещее и даже стало не по себе. Представитель багдадского халифа показался ей похожим на маленькую вспугнутую черную сову, и она с трудом подавила нервный смешок. Однако в следующую секунду улыбка исчезла с ее лица, так как она взглянула в свирепое лицо человека, который, если верить негру-евнуху, был принцем Самарканда. Раскосые глаза горели откровенным вожделением, обшаривая все ее тело. Светлана затрепетала от ужаса. Она успокоилась только когда нашла взглядами человека славянской наружности, который одобрительно улыбнулся ей в ответ. У Светланы вспыхнула слабая надежда на спасение. Впрочем, до сих пор он сидел молча, не принимая участия в торгах.

Пo кивку Мaхмудa евнух освободил зeлeные лeнтoчки, которые украшали плечи Светланы, и туника резко сползла с нее, оставив девушку полуобнаженной. В комнате наступила мертвая тишина. Двенадцать пар глаз непрерывно пристально рассматривали идеальную форму юных грудей Светланы с нежными розовыми сосками.

Махмуд бен Ахмад хитро сделал паузу в течение минуты, после чего объявил:

— За этот товар предлагается пятнадцать тысяч шестьсот золотых монет! Пятнадцать шестьсот за прелестный, еще не раскрытый цветок!

Шестнадцать тысяч... семнадцать... семнадцать пятьсот...

Махмуд кивнул евнуху, и тот быстро развязал зеленую ленту на стройной талии Светланы. Туника со своим легким шелестом сползла по бедрам вниз, вызывая шумный вздох в комнате. Девушка теперь стояла полностью обнаженной, только лицо было закрыто.

Сознание Светланы словно раздвоилось. Душа и тело казались отделенными друг от друга. Она сама внутренне удивлялась, как она еще не упала в обморок от стыда и унижения, которому ее подвергли. Впрочем, внутренний голос настойчиво повторял ей: "Лесовские никогда не показывают своего страха! Лесовские никогда не показывают своего страха!" Подняв подбородок и выпрямив спину так, чтобы лопатки едва не соприкоснулись, Светлана замерла на месте, едва дыша. Сердце бешено колотилось в ее груди так, что груди подрагивали.

Восемнадцать тысяч золотых монет... восемнадцать тысяч девятьсот...

Как охотничий пес, почуявший, что он уже совсем близко к добыче, торговец одним быстрым движением снял жемчужную заколку, которая держала роскошные волосы Светланы. Белокурые локоны с золотистыми прядями упали на обнаженные плечи девушки и тут же откатились назад. Махмуд снял с ее лица последнюю вуаль.

— О, Всевышний! — раздался чей-то сдавленный голос. — Ее лицо соперничает в прекрасности с телом!

— Багдадский халиф предлагает двадцать тысяч золотых монет! «Святая Богородица! — пронеслась в голове Светланы отчаянная мысль. — Таких денег не найти во всем Петербурге, что уж говорить о состоянии моего отца! Я пропала!»

— Граф Милованов предлагает двадцать пять тысяч, чтобы вернуть домой дочь своего друга! — крикнул славянин. Светлана прошептала еле слышно:

— О, прости! Прости меня, Богородица! В знак благодарности за мое вызволение я поднесу тебе золотую статуэтку с настоящими сапфирами вместо глаз!

— Двадцать пять тысяч, — дразнящим голосом повторил Махмуд бен Ахмад. — Кто даст больше?

Он ...

 

 

с надеждой оглядел комнату. Цена была, что и говорить, высока. Все молчали. Пауза затягивалась. Светлана с облегчением вздохнула, а Махмуд уже поднял свой молоточек, чтобы подвести окончательный итог торгам, но тут раздался голос:

— Турецкий султан предлагает тридцать тысяч золотых монет! — К возвышению, на котором стояла девушка, вышел высокий и стройный мужчина, одетый в богатые восточные одежды. — Я Наджи-бей, старший евнух гарема султана Сулеймана. — По мановению его руки слуги поднесли и поставили у ног Махмуда тяжелый сундучок. — Пересчитай. Не думаю, что кто-то из присутствующих сможет дать большую цену за эту жемчужину.

Светлана взглянула на незнакомца из-под полупущенных ресниц. Рядом с ним все остальные купцы выглядели карликами. Несмотря на то, что в его лице проступали явно негроидные черты, девушка не сомневалась в том, что он полукровка. Кожа его не была черна как смоль, но имела приятный золотисто-шоколадный оттенок. Чуть раскосые глаза мягко взирали на нее из-под тяжелых век. Высокий лоб, бритый наголо череп, на котором красовался небольшой зеленый тюрбан, тонкая переносица и широкие трепетные ноздри, полные чувственные губы. Его тело не было вялым и дряблым, что считалось непременной отличительной чертой большинства евнухов. Это был высокий и крупный, но не толстый мужчина.

Великолепный был наряд у него. Открытый халат, который был длинным и имел зеленоватый цвет. По обшлагам и на рукавах он был отделан темным блестящим соболем, а внутри подкладка была золотистой. Под халатом находилась парчовая рубаха, которая была расшита красным шелком. Кушак широкий и золотистый, украшенный множеством мелких жемчужин и изумрудов. На тюрбане можно было увидеть большой изумруд и перо белой цапли, а на ногах надевались мягкие сапоги из темно-коричневой кожи без каблуков. У его пальцев можно было увидеть перстни, а на шее лежал тяжелый золотой медальон в виде головы льва.

Граф Милованов вздрогнул и вскочил со своего места.

— Я возражаю! Ты уже поднял свой молоток, чтобы закончить торги! — крикнул он, обращаясь к Махмуду бен Ахмаду. — Девушка моя!

— Но я же не опустил его. Если ты, уважаемый гость, хочешь продолжить торг, я не против.

Наджи-бей безразлично усмехнулся:

— Да, благородный господин, если ты намерен перебить мою цену, я не стану возражать.

Милованов обернулся к остальным присутствующим:

— Ваши собственные религиозные законы запрещают проведение подобных торгов! Эта девушка является подданной русского царя, дочерью графа Лесовского! Ее похитили из дома и привезли сюда насильно!

— Наши законы не распространяются на неверных, так же как и ваши христианские обычаи не распространяются на нас, — возразил Наджи-бей. — Поднимай цену или позволь мне уйти с приобретенным товаром.

— Для кого он покупает эту юную девицу?! Для человека, который подходит ей в деды! — с отчаянной мольбой и возмущением в голосе вскричал Милованов. — У вас у всех есть с собой золото. Одалживайте его мне, а я верну вам вдвое! Помогите вернуть украденную дочь графу!

Тишина, которая царила вокруг, была его ответом. То, что он сказал о турецком султане, было истиной, но никто из присутствующих не решился вызвать гнев грозного султана.

— Пересчитай золото, — приказал Наджи-бей торговцу.

— Нет, нет, уважаемый ага, — поспешно произнес Махмуд бен Ахмад, — Я верю тебе.

Наджи-бей снова обратился к девушке. Светлана уже успела выйти из оцепенения и теперь трепетала от страха. Сняв с себя халат, Хаджи-бей положил его ей на плечи.

— Пойдем, дитя, — мягким голосом сказал он.

— Мы приедем в Турцию, Светлана! Мы выкупим вас! — крикнул за ними граф Милованов. Наджи-бей резко обернулся к нему:

— Не лги, не наполняй юное сердце ложными надеждами. Ещё никто не выкупал девиц из сераля моего владыки! Лучше скажи ей правду, чтобы она смирилась со своим положением и без страха взглянула в лицо будущему.

Милованов печально посмотрел на Светлану. Ему стало её жалко.

— Не печальтесь, граф, — дрожащим голосом сказала она. — Но обещайте, что навестите моего отца и расскажете ему обо всем, что со мной произошло. Скажите, что я люблю его и маму. — Наджи-бей легонько подтолкнул её к выходу. — И ещё передайте ему, что когда-нибудь я вернусь в Петербург. Обещайте!

Граф кивнул, после чего Светлана с достоинством спустилась с возвышения и удалилась вместе с Наджи-беем. По щеке её скатилась одинокая слеза. Только эта прозрачная капелька и бешено бьющаяся венка между ключиц выдавали её истинные чувства.

Наджи-бей помог Светлане взобраться в паланкин, сам сел в другой. Носильщики подхватили его и бодро побежали по улице. Ночь была теплая, и всё вокруг было освещено тусклым лунным светом. Наконец они остановились перед большим домом. Рабы помогли девушке выйти из паланкина и отвели её в небольшую, хорошо обставленную и ярко освещенную комнату. Хлопнув в ладоши, Наджи-бей отдал явившейся на зов рабыне распоряжения на непонятном языке. Та удалилась. Наджи-бей повернулся к оцепеневшей Светлане:

— Я велела ей принести тебе более приличную одежду, но пока сними, пожалуйста, этот халат.

Светлана непонимающе уставилась на него.

— Халат, дитя мое, — повторил он мягко. — Освещение у Махмуда было не очень хорошим, и я не смог хорошенько рассмотреть тебя.

— Тогда почему вы меня купили?

— Твои волосы и лицо стоят тех денег, что я отдал. А теперь халат, — сказал он и протянул к ней руку.

Светлана, сама удивляясь своей покорности, раскрыла халат, и тот, скользнув по плечам, упал к ее ногам. Она молча предстала перед евнухом нагая, и тот принялся ее внимательно рассматривать.

Светлана была еще слишком молода и неопытна, чтобы осознать всю силу своей красоты. В последний год ее тело стало наполняться женской зрелостью и действительно походило на бутон, готовый вот-вот раскрыться в прелестный цветок. Она казалась высокой, хотя на самом деле была среднего роста. У нее были стройные длинные ноги, округлые бедра, высокая крепкая грудь. Безупречная гладкая кожа отливала здоровым блеском. Хаджи-бей с удовлетворением отметил про себя какую-то особенную ясность ее зеленых глаз, указывающую, по его мнению, на то, что девушке немного пришлось пролить слезы в этой жизни, а значит, она обладает волей и сильным характером. Что подтверждалось и ее поведением на торгах, где она была полна достоинства, не билась в истерике.

— Повернись, пожалуйста, — попросил он.

Светлана изящно повернулась, показывая взгляду идеально ровную спину и округлые ягодицы. С уст евнуха сорвался легкий возглас восхищения. Нет, он нисколько не жалел о потраченных деньгах.

Через некоторое время в комнату вернулась служанка. Она помогла Светлане одеться в турецкие шаровары бирюзового цвета, лиф и золотистый шелковый кафтан. Затем служанка снова удалилась.

— А теперь, дитя мое, — сказал Хаджи-бей, — мне кажется, самое время тебе отдохнуть.

Взяв Светлану за руку, он отвел ее в просторную комнату с террасой, выходившей на море.

— Вряд ли это имя Светлана подойдет для очаровательной наложницы из гарема турецкого султана, — улыбнулся Хаджи-бей. — На древнем языке моих предков Шамсия означает «подобная солнцу». По-моему, удачнее и придумать нельзя. Твоя красота ослепляет. А теперь, дитя мое, я оставлю тебя. Отдыхай и набирайся сил. Завтра с ночным приливом отправимся в Константинополь.

Поклонившись, он вышел из комнаты.

Светлана с тоской глянула на серебристую, освещенную луной гавань. Она была забита кораблями, в окнах которых горел свет. Эти огни манили к себе с великой силой, ибо Светлана знала, что среди них есть и огни корабля из России, от ее отца...

Светлана осторожно вышла в сад. Тут же перед ней откуда ни возьмись из темноты выступили два черных раба в тюрбанах, вооруженных кривыми турецкими саблями. Девушка мгновенно отступила.

— Бежать отсюда не удастся, — прошептала девушка. — И чем раньше я смирюсь с этим, тем легче мне будет жить.

Впервые ...

 

 

за все время пребывания в плену Светлана заплакала. Со слезами они и заснула, чтобы с утра начать новую жизнь.

Путешествие с отдаленного побережья в Константинополь было приятным. Светлане было разрешено отдыхать под тентом на верхней палубе, которую освободили специально для нее. Но Хаджи-бей настоял на том, чтобы она скрывала лицо под темной вуалью и не разгуливала по всему кораблю, чтобы не привлечь своей красотой внимание галерных рабов, многие из которых были европейцами.

Плaвaниe кoрaбля близилось к свoeму кoнцу, кoгдa Наdжи-бeй, прeдстaвляющий сeбя в рoли рассказчика, пригласил дeвушку в просторную каюту. Под страхом двух молчаливых стражников, они устроились на подушках вокруг низкого столика, а раб принес легкие закуски. Наджи-бей предложил девушке сесть и начал разговор:

— Завтра мы достигнем Константинополя. Сейчас у меня есть очень важная беседа с тобой, моя дорогая. Как ты уже знаешь, я являюсь старшим евнухом султана Сулеймана. У меня есть значительная власть и я хочу использовать ее для исправления зла. Я надеюсь на твою помощь...

Светлана молча смотрела на евнуха, ожидая продолжения.

— В Турецком серале много изображается как некая клоака, где расцветает разврат и все возможные пороки человечества. На самом деле это далеко не так. Серал — хорошо организованный хозяйственный организм, где все продумано до мелочей и который живет в соответствии с установленными правилами и традициями.

Женщины в серале делятся на несколько категорий. Среди них есть рабыни, которые выполняют работу простых служанок, например, в бане. Другие, так называемые личные слуги, обслуживают самого султана или его женщин. Девушки гарема тоже не равны между собой. Большинство из них — это гедиклис, то есть избранные. Выше их по рангу находятся гюздэ — девушки, которые уже привлекли внимание султана, но еще не разделили с ним его ложе. В гареме есть несколько икбал — это те девушки, которые уже спали со своим господином и понравились ему. Наконец, в гареме есть кадины. Это женщины, которые уже подарили своему господину одного или нескольких сыновей. У султана может быть одновременно до четырех кадин, при этом высшее положение занимает бас-кадина, то есть любимая жена. И хотя матерью наследника престола и нынешней официальной фавориткой является Гюльфем, султан все равно сохраняет за Лейлой звание бас-кадины. Лейла — мать принца Селима. Она скончалась от горячки прошлым летом, и султан до сих пор скорбит о ней.

Сaмoe высoкoe мeстo, кoтoрoe жeнщинa мoжeт зaнять при двoрe нaшeгo влaдыки, - этo быть вaлидисой. Вaлидиса - это мать султана. Мать султана умерла, поэтому в настоящее время в империи нет валидисы. А вообще это самое высокое и почетное звание для женщины в Османской империи. Ее слово - закон для всех во дворце и среди всех женщин империи. Только султану дано право отменять распоряжения валидисы, но во многих случаях даже он не смеет ей прекословить.

Гюзде, икбале и кадинам есть свои отдельные покои и свиты, а гедиклис живут все вместе так называемых одах. Над каждой одой наблюдает старшая женщина, которая должна научить гедиклис обычаям нашей страны и помочь каждой развить свои индивидуальные таланты.

Я поселю тебя в небольшую скромную оду, хозяйкой которой сейчас госпожа Мадина, тетка принца Селима, сестра его покойной матери Лейлы.

— Она тоже фаворитка султана?

— Она уже давно не фаворитка, Шамсия. Госпоже Мадине так и не удалось стать одной из кадин нашего владыки. На свою беду, она родила от него двух дочерей, которые теперь выросли и вышли замуж за имперских чиновников. Госпоже Мадине после этого оставалось только удалиться в Шатер стареющих женщин. Но она попросилась в оду. И это отнюдь не самые роскошные покои во дворце. Об этом позаботилась, конечно же, Гюльфем, которой после смерти госпожи Лейлы удалось несколько поправить свое пошатнувшееся положение во дворце и забрать большую власть. Впрочем, в этой оде ты будешь в безопасности и не попадешься на глаза султану прежде времени, если будешь слушаться меня и госпожу Мадину. Эта добрая, мягкая женщина была посвящена в наши планы с самого начала.

У нас осталось мало времени - всего четыре месяца. До торжества совершеннолетия принца Селима. Тебе предстоит многое изучить. Не только наш язык, но также обычаи и традиции, правила жизни при дворе султана, нашу музыку, танцы, и главное, ты должна освоить науку чувственной любви, чтобы в будущем понравиться султану. Я знаю, что тебе будет нелегко, но ты справишься. Ты - сильная личность. Все получится. Итак, поможешь мне, Шамсия?

Евнух дождался кивка Светланы, теперь уже Шамсии.

- А теперь иди к себе и ложись спать. Завтра вечером мы будем в Константинополе. Отныне я не друг тебе, а ага кизляр. Но не бойся, я не выпущу тебя из виду и по возможности стану оберегать от опасностей.

Светлана, теперь уже Шамсия, ушла. Выждав паузу, Наджи-бей поднялся, подошел к сундуку, стоявшему у дивана, и достал кисет из черного бархата. Он извлек оттуда плоскую хрустальную пиалу, поставил ее на стол и плеснул в нее немного воды. Сев перед ней, он молча уставился на воду и несколько минут был неподвижен, наблюдая за образами и видениями, которые возникали в пиале.

Легкая улыбка тронула его губы.

- Все будет хорошо, - пробормотал он. - Слава Аллаху! Все будет хорошо.

Появление в гареме султана Шамсии прошло тихо и спокойно. Писец сделал обычные записи в своей книге: полагалось указать имена новоприбывших, их возраст, место рождения и приобретения. Наджи-бей расплатился за Шамсию деньгами из своего кармана. Тридцать тысяч. Он знал, что такая огромная сумма неизбежно привлечет к себе нежелательное внимание и породит пересуды, поэтому ага указал писцу, что купил девушку за пятьсот золотых динаров. Цена вполне приемлемая за такую красавицу.

Молодая девушка была отправлена в комнату к госпоже Мелисандре. Выбор наставницы оказался удачным. Наджи-бей не ошибся, возложив надежды на родственницу принца Ахмеда, одного из сыновей нынешнего султана. Это была очаровательная женщина с прекрасными темными волосами, собранными на затылке. Идеальные черты лица, изящные скулы, мягкая улыбка, добрые карие глаза. Едва увидев новенькую, Мелисандра сразу разгадала, что ее бравада, гордый вид — всего лишь маска, за которой скрывается нерешительность, смущение и, возможно, даже страх.

Один из евнухов предупредил ее о том, что девушка отправилась в ее комнату и Мелисандра готовилась к ее встрече. Наконец двери открылись, и появился ага, а за ним и юная красавица. Госпожа Мелисандра обняла Шамсию и ласково проговорила:

— Добро пожаловать, моя милая. Рада видеть, что ты добралась благополучно.

— Оставляю ее на тебя, добрая госпожа Мелисандра, — сказал Наджи-бей. — Прощай, дитя мое, и да улыбнется тебе судьба.

Мелисандра не дала девушке времени на слезы.

— Сегодня мы пойдем в бани, — объявила она. — Поскольку мы сейчас одни, давай выпьем чего-нибудь освежающего, а пока будем ждать готовности хаммама, я покажу тебе комнату.

Она распорядилась, чтобы принесли напитки, и повела девушку за собой.

— Вот здесь, — проговорила она, обводя помещение рукой. — Ты и другие девушки, которые находятся на моем попечении, будете жить и спать.

Шамсия оглядела комнату. В ней было три круглых и низких столика с инкрустациями, несколько разноцветных подушек и стулов.

— А где же постели? — спросила она недоумевающе. Госпожа Мелисандра указала на панели в стенах:

— За ними. К каждой девушке прикреплен матрас, постельное белье, одежда и другие принадлежности личного туалета. Утром после молитвы мы проветриваем наши постели, а потом убираем их до следующего вечера.

— Очень практично, — заметила юная Шамсия,...

 

 

что не мало удивило госпожу Мадину. — Здесь же мы будем и есть?

— Да, моя милая.

— А нам разрешается покидать пределы ода?

— О Аллах, разумеется, дитя мое! Ты же не пленница. Впрочем, твоя свобода в передвижениях будет несколько ограничена, но это нормально. Разве у вас в стране все иначе для молодых девушек?

— Иначе, — ответила Шамсия. — Дома я могла пойти, куда мне захочется. Только старая нянюшка меня сопровождала.

Госпожа Мадина приблизилась к ней и мягко положила руку девушке на плечо:

— Что ж, милая, в таком случае тебе будет несколько сложнее привыкнуть к нашим порядкам, но мы по возможности будем учитывать твои желания. И потом столько дел впереди, что у тебя просто не останется времени, чтобы роптать на судьбу. Сейчас мы говорим с тобой по-французски, но ты должна как можно скорее изучить турецкий. Пока ты не имеешь даже отдаленного представления о том, что такое жизнь в Османской империи вобще и в султанском гареме в частности. А ведь уже через несколько месяцев ты будешь представлена нашему властелину и его сыну, и к тому времени ты должна полностью освоиться в новой жизни. Так что работы много.

Надеюсь, ты понимаешь, что на самом деле гаремная жизнь не похожа на то, что описано в сказках. Непосвященные полагают, что мы тут только и возлежим на подушках с утра до вечера, жуем сладости и ждем, когда кого-нибудь из нас призовет к себе на ночь султан. О нет! Каждая девушка должна выполнять легкую повседневную работу. Ежедневно. Бани — это тоже целый сложный ритуал. Прогулки. И конечно, занятия. Словом, у тебя не будет и свободной минуты.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как время пролетело стремительно. Госпожа Мадина оказалась права. Не оставалось времени на то, чтобы оглядываться на прошлую жизнь. Девушка быстро освоила турецкий язык, при этом Шамсия достигла больших успехов в его изучении. Языки всегда были ее сильной стороной, и она получала удовольствие от их изучения. Затем девушка познакомилась с историей Османской империи, так как Наджи-бей был уверен: чтобы понимать настоящее и предугадывать будущее, необходимо знать прошлое.

Попутно изучались обычаи и традиции Турции. Плюс к этому, музыка и танцы были очень популярными занятиями в этой стране. Шамсия в своей прежней жизни не блестала в музыке, но в танцах на балах она была безупречна. Она старательно занималась и в результате освоила и то, и другое в восточной манере.

Считалось, что новенькие уже умеют вышивать, а также читать и писать. Шамсия умела читать и писать на своем родном языке, а также в совершенстве на французском. И вот появилась мудрая старуха по имени Фатима, которой было дано задание научить новенькую чтению и письму на турецком.

Самым сложным для Шамсии стали уроки, где ее учили доставлять удовольствие султану. Она, в силу своей невинности, очень стыдилась своего обнаженного тела, его реакции на прикосновения и ласки молоденьких эунухов. Сама долгое время, несмотря на упреки госпожи Мадины и наставниц на этих уроках чувствительности, не решалась прикоснуться к мальчикам. Однажды она даже сбежала с урока, услышав, что там будут учить ласкать фаллос ртом, и проплакала в углу комнаты несколько часов, не желая смириться с такими, на ее взгляд, унизительными уроками.

Время шло, и девушка постепенно привыкала к новому образу жизни. Врожденное стремление к знаниям, девичье любопытство и мудрое руководство госпожи Мадины сделали ее лучшей ученицей.

Шамсии было трудно привыкать к ограничениям. Она выросла в свободолюбивой России, где ничто серьезно не ограничивало ее свободу. Поэтому строгий распорядок гаремной жизни вначале сильно доставлял ей неудобства. Мир сузился до пределов одного помещения, бани, женской мечети и сада. Кажется, она все отдала бы за то, чтобы получить коня и пустить его галопом по открытому полю, как в поместии своего отца. Она нашла в себе силы смириться с новым положением, но бывали минуты, когда ей казалось, что она сходит с ума. Тогда она тихо плакала по ночам, а утром пыталась скрыть следы слез.

Это не могло укрыться от госпожи Мадины, и она постаралась сделать все, чтобы облегчить девушке новую жизнь. В частности, прикрепила к Шамсии специального евнуха, который сопровождал ее во время прогулок по саду. Конечно, выходить в сад можно было лишь соответственно одевшись.

Эта одежда называлась феридже и представляла собой длинную робу с ниспадающими рукавами из светло-желтого шелка. Она тянулась от головы до плеч, а сзади к ней еще пристегивалась большая прямоугольная накидка до самой земли. Кроме того, Шамсия должна была надевать айсмак, то есть особую вуаль, состоящую из двух частей. Первая половинка закрывала нижнюю часть лица девушки и падала на грудь, а другая закрывала лоб и волосы. Когда Шамсия наряжалась подобным образом, никому не дано было угадать, молодая она или старая, красавица или уродина.

Однажды этот наряд спас Шамсию. Зато какой ужас пережил придворный евнух! Они гуляли, как обычно, в саду, когда вдруг из-за живой изгороди вышел сам султан со своей свитой. Евнух побледнел лицом и едва не потерял чувств. Ведь ага кизляр строго-настрого предупредил его, что султан ни в коем случае не должен узнать о том, что в его гареме появилась эта девушка. Но Шамсия не растерялась. Она поклонилась султану и тот прошел мимо, не останавливаясь. Сделала она это вовремя, ибо если бы султан увидел ее удивительные зеленые глаза, все могло бы закончиться гораздо хуже.

Шамсия потом долго анализировала этот случай. До того момента существование султана казалось ей нереальным, абстрактным понятием. Но хватило одного взгляда на пораженного ужасом евнуха, чтобы мнение девушки изменилось. "Я должна провести всю оставшуюся жизнь в этом странном мире", - думала она. - "Выбор невелик. Или я стану таким же пугливым, беспомощным существом, как этот несчастный евнух. Или любящей женой будущего султана. За принцем Селимом я буду как за каменной стеной, и у меня, возможно, будет в руках реальная власть. Кто знает, может быть, я еще и полюблю его".

Теперь она уже знала, что Наджи - бей и Мадина задумали, чтобы Шамсия стала наложницей не султана, а принца Селима, которого они хотели возвести на престол, устранив нынешнего наследника.

После той встречи приступы хандры у Шамсии прекратились, и она стала проявлять больше интереса к новой жизни и усердия в занятиях.

"Откуда эта перемен?" - удивлялась госпожа Мадина.

— Я не знаю, — ответил Наджи-бей. — Но одно мне ясно, наша юная Шамсия склонна к самоанализу. Полагаю, какой-то случай заставил ее впервые по-настоящему трезво оценить ситуацию. Я рад, что это произошло. Мы очень заинтересованы в ее помощи, ибо именно Шамсию я вижу в роли первой жены принца Селима и, да поможет Бог, в роли его бас-кадины.

— Мой племянник не нуждается в том, чтобы ему указывали, кого любить, ага.

Наджи-бей усмехнулся:

— Я ничего не буду ему указывать. Он сам ее выберет. Селим и последнее время стал большим знатоком женщин. Женщины в его гареме красивы и чувствительны, но они слишком увлечены конкуренцией между собой, чтобы по-настоящему покорить принца. А за очаровательной улыбкой русской девушки скрывается печаль. Она горда и сильна волей. Она будет верна Селиму, возможно полюбит его всем сердцем, ведь оно еще не было тронуто любовью. Селим почувствует все это. Возможно, он полюбит и других наложниц. Возможно, они даже подарят ему сыновей. Но он так и не сможет сочетаться с ними по-настоящему.

— Но разве у Шамсии нет воспоминаний о прошлой жизни? Насколько мне известно, она была одной из самых завидных невест Петербурга, когда ее похитили.

— Шамсия еще молода. И она еще не любила, а лишь играла в любовь. Ей просто нравилось внимание мужчин, но она не любила. Она очень трезво смотрит на вещи, хотя не исключено, что и сама не осознает этого. Девушка провела здесь уже несколько месяцев, в продолжение которых всасывает в себя как губка все, что мы даём ей. Она еще растет, и мозг ее работает со все нарастающей ...

Сила. Тело ее создано для любви, и когда она найдет взаимное чувство, у нее пробудится и дух. Нашему господину доставит множество приятных мгновений не только ее тело, но и разум. В округе нет другой такой женщины. Кстати, Селим уже очарован ее красотой.

— Он видел ее?! — поражение вскликнула госпожа Мадина. — Господи, Наджи-бей, ты ставишь под угрозу наши жизни!

— Нет, моя госпожа. Просто над банями устроена потайная комнатка, которую вырубили в стене мои немые стражники, еще когда я только стал агой Кизляром. Никто не знает про нее, даже султан. Оттуда я могу спокойно наблюдать за девушками, не смущая их. Благодаря этой комнатке я, так сказать, отделяю зерна от плевел. Ведь известно, что симпатичная физиономия еще не залог совершенного тела. А я не могу допустить, чтобы ложе с султаном делила женщина с каким-нибудь физическим недостатком. Несколько дней назад...