гл. 32

32. Как хорошо иметь друга

- Эй, Луис. Где ты откопал эту клячу? – кричит пареньку под добродушные смешки остальных солдат высокий, это видно даже в седле, мужчина с роскошными смоляными усами. Если Луис ничего не путал, его вроде бы звали Томасом. – Неужели капитан не мог найти тебе коня получше? Или это он сам и придумал тебе такое испытание как новенькому? Не верю. Даже для командира это чересчур жестоко. – Смешки окружающих парней раздались еще громче и веселее.

- Да парень, каково это ехать на таком чудище? Не передумал еще служить с нами в отряде, а Луис? Как видишь жизнь у нас тут вовсе не сахар. – И усатый зубоскал добродушно рассмеялся поддерживаемый ехавшими рядом парнями. Краем глаза Луис заметил, что старавшийся держаться как можно дальше Гейвин так же прислушивается к этому шутливому разговору. К огромному облегчению Луиса вмешиваться и объяснять ребятам, что это вовсе ни какое, ни испытание, а просто очередная дурость самого Луиса он, похоже, не собирался. «Ты сам это заварил сам теперь и выкручивайся! » говорил его насмешливый устремленный на паренька взгляд. Луис дерзко улыбнулся в ответ и, задрав подбородок, повыше постарался как можно шире расправить худенькие плечи. Неужели Гейв действительно сомневается в его способности объяснить что угодно и кому угодно? Видимо поняв, что сейчас последует очередная порция вдохновенного вранья и, не желая ее слышать, а может просто, не желая ее ни опровергать, ни подтверждать своим молчанием капитан тут же разворачивает коня и перемещается в противоположный конец отряда. Луис немного разочарован, но впрочем, может оно и к лучшему, Гейв и так не верит, ни единому его слову, ни к чему ему лишний раз убеждаться, как правдоподобно его новый раб умеет лгать. Он набирает полную грудь воздуха, но что бы там он не собирался сказать, произнести даже слова он попросту не успевает.

- Да нет Томас. Это вовсе не испытание. – Все-таки Луис прав и солдата с шикарными усами действительно зовут Томас. Впрочем, сейчас это совершенно не волновало паренька. Запоздало пробудившимся чутьем на опасность он понял – надвигается катастрофа. И не ошибся.

-  Это не испытание, просто ничего лучшего этот маленький выродок не заслуживает. – Раздается откуда-то из-за спины Луиса полный ядовитой злобы знакомый голос, и великолепный вороной конь направленный умелой рукой всадника на миг поравнявшись с Луисом, тут же вырывается вперед и обдает и мальчика и его жалкого скакуна комьями грязи из-под своих копыт. Словно пытаясь извиниться перед своим бывшим хозяином за действия хозяина теперешнего, Конек тихонько ржет, чуть повернув голову к пострадавшим, но наездник с силой дергает поводья, обрывая всплеск непрошеной лошадиной нежности. Однако Луис вовсе и не думает сердиться на подневольного в своих действиях Конька. Он только зачарованно любуется великолепным животным, которого еще недавно считал своим другом. Обоих! И невольно сравнивает это гарцующее великолепие с тем бледным привидением, что сейчас понуро плетется под ним. Луис невольно улыбается, вспоминая как когда-то трудно ему было научиться управлять этим сильным и немного своенравным животным. Сколько усилий тогда потратил терпеливый Мартин, чтоб научить друга управляться с его норовистым жеребцом и стать ему действительно хозяином не только на словах, но и на деле. Увлеченный воспоминаниями Луис даже на миг забывает о полных ненависти словах своего бывшего приятеля, но тот сам тут, же вновь возвращает его из грез на землю.

- Жалкие рабы то ведь не заслуживают даже такого. Верно крысеныш? – И обернувшись, молодой солдат ожег Луиса ненавидящим взглядом. Единственное что бы подошло такому как ты еще больше это если б тебя протащили до самой столицы на веревке за чьей-нибудь лошадью. Но ты, же у нас везученький и умненький мерзавец, верно? Нашел себе защитника? Надеюсь, однажды командиру все-таки надоест тебя жалеть, и он тоже поймет, чего ты  на самом деле достоин. Все кто ехал рядом и только что добродушно подшучивал над новым членом отряда, с его нелепой лошадью, тут же мгновенно замолчали удивленные и озадаченные злыми словами молодого солдата. Все взгляды казалось, уставились только на них двоих. Луис даже перестал дышать, он просто замер с открытым ртом не в силах произнести ни слова, ни в протест, ни в оправдание. Он был совершенно уверен, что его испуг, который, конечно же, все вокруг прекрасно видели, его отчаянно покрасневшее лицо его молчание, наконец, прекрасно давали всем вокруг понять, что каждое слово, произнесенное Мартином, абсолютная правда. Он Луис просто жалкий раб, бандитская подстилка и предатель и место его в ближайшей могиле, а вовсе не в отряде рядом с порядочными людьми.   Вот сейчас Мартин продолжит и расскажет все до самого конца, и даже капитан не сможет заставить своих солдат и дальше терпеть такого как Луис в своей компании. Да уж лучше бы Мартин его ударил,   да лучше бы он стянул парнишку с этой самой клячи и избил до полусмерти, хоть ногами! Все что угодно было бы лучше того что он сейчас делает!   С удивлением Луис понял, что не может даже плакать. Все на что он сейчас оставался способен, это просто молча ждать следующих слов бывшего друга после которых останется только дождаться дождя и утопиться в первой же канаве где ему и самое место.   Однако вместо Мартина неожиданно подает голос, справившийся с изумлением, видимо, первым усатый Томас.

- Мартин, ты, что с цепи сорвался?   Чего ты так накинулся на паренька, вы же вроде бы друзья? И почему ты вдруг назвал Луиса рабом? Перегрелся? Так вроде сегодня прохладно. – Новые нестройные неуверенные смешки, едва раздавшись после слов мужчины, тут же снова умолкают и все вокруг продолжают вопросительно смотреть на Мартина и Луиса, не понимая, что же происходит и, ожидая объяснений.

- Действительно Луис, - чуть спокойнее, чем вначале снова обращается к пареньку Мартин, награждая его жестокой улыбкой. – Может, расскажешь нам всем, что же такого нужно сделать, чтоб превратить друга во врага который мечтает увидеть тебя на плахе, а самому сделаться жалким рабом? Давай же, не видишь, парни ждут! Не хочешь? Ну, может тогда я сам? Это же ведь очень просто на самом деле, не правда ли? Для этого и нужно-то всего лишь…

- МАРТИН!... – Громкий резкий властный окрик прерывает уже было уже было открывшего рот солдата. Луис не без труда узнает голос капитана, столько гневного предупреждения столько грозного обещания в нем звучит. Парень не смеет заставить себя повернуться и взглянуть на Гейвина но он и без того прекрасно представляет в какую страшную маску наверняка превратилось и без того ужасавшее неподготовленного зрителя испещренное бледными шрамами лицо, каким яростным и неукротимым огнем несомненно горят сейчас пронзительные синие глаза. Или может быть, все-таки не представляет? Так и не сумевший скинуть охватившее его оцепенение Луис отрешенно думает, что прежде ему еще никогда не доводилось ТАК разозлить капитана. – Я думал, Мартин мы с тобой обо всем поговорили, и ты меня понял. Или все-таки нет? – Так капитан зол вовсе не на Луиса, а на Мартина! Видимо он о чем-то предупреждал того и солдат не внял просьбе-приказу своего командира. Что же теперь с ним будет? Наверняка провинившийся солдат думает о чем-то похожем, потому что он смертельно бледнеет под гневным взглядом капитана, но тут, же вновь упрямо сверкает глазами.

- Я думал, парни имеют право знать, с кем им приходится путешествовать бок обок!

- И ты также видимо думал, что именно ты тот, кто должен ими об этом рассказать? Решил, что ты куда больше беспокоишься о благополучии отряда, чем я, его командир? – Это казалось невозможным, но понявший, наконец, что, слишком, уж сильно зарвался, Мартин бледнеет еще сильнее и наконец, опускает глаза.   Так и не дождавшись ответа, капитан подъезжает вплотную к Луису и опускает руку ему на плечо. Этого простого прикосновения вполне хватает, чтоб стальные когти ужаса и отчаяния, сжимавшие сердце мальчика мгновенно ослабили хватку. Он, наконец, сумел перевести дух и начать пусть и медленно успокаиваться. Гейвин здесь! Он не бросит, он защитит и как всегда спасет и позаботится. И все теперь будет хорошо! Капитан, между тем чуть повысив голос и убрав из него гневные интонации, продолжил, обращаясь уже сразу ко всем членам отряда, что ехали поблизости. – Все верно парни, Мартин кое в чем сказал правду, Луис действительно раб. Он совершил преступление, и наш король наказал его за это, сделав невольником. – Мгновенно наступила абсолютная тишина, нарушаемая лишь звуком, с которым втаптывались в дорожную грязь конские подковы да звяканьем уздечек. Все солдаты онемели от удивления, когда сам капитан подтвердил слова, казалось сбредившего от непонятно чем вызванной злости солдата. Однако все просто ждали, что же капитан скажет дальше, ведь он сам привел в отряд нового члена, а значит, свои резоны так поступить у него, несомненно, были. Перебивать или задавать вопросы своему и без того явно разгневанному командиру которого все без исключения солдаты за малым не боготворили и которому верили безоговорочно никто не решился. Луис едва не выпал из седла. Вот это помог! Вот это защитил! Только накрепко впившаяся в плечо тяжелая рука, помешала Луису, забыв о бедственном состоянии своего скакуна попытаться тут же сорваться с места и скрыться в неизвестном направлении, подальше от широко распахнутых в изумлении пары десятков глаз нацеленных на него и капитана, но Гейвин только крепче сжимает плечо мальчика и продолжает. – Думаю многие из вас, те, кто был со мной в последнем походе, уже догадались, в чем именно виноват Луис и что он сделал, если нет, то теперь точно не трудно понять что произошло. Но прежде чем кто-нибудь из вас решится осуждать или делать выводы вам следует знать вот что. – Солдаты по прежнему молчали, внимая своему капитану. Даже Мартин, точнее тем более Мартин все еще смертельно бледный и судя по хмурому лицу совсем забывший о злосчастном Луисе и теперь гадавший, чем же придется заплатить за неповиновение командиру. Луис словно в странном и кошмарном сне с трудом заставлял себя слушать слова капитана не понимая как теперь можно поправить то, что произошло и убедить солдат принять его в отряде не вызвав всеобщего недовольства или даже неповиновения. – Король, который целиком и полностью был в курсе проступка мальчика, во всех подробностях вовсе не посчитал, что Луис заслужил какого-либо окончательного или неизменно непреклонного наказания. Именно поэтому он и не отправил парня на плаху именно поэтому и не приговорил его к пожизненному рабству. Луис останется невольником вовсе не навсегда, а только до тех пор, пока не сумеет искупить то, что сделал. Кто-нибудь из вас считает, что король мог ошибиться и дать шанс тому, кто его не достоин? – Несколько, наконец решившихся открыть рот солдат тут же заверили капитана, что вовсе ничего подобного не думают. – Так я не навсегда раб? С изумлением думает Луис, начав, наконец, хоть как то кроме ужаса реагировать на слова капитана, - А мне он вроде ничего не сказал, значит, я смогу, когда нить может быть даже свободным. Но почему, же он не сказал мне? Впрочем, сейчас спрашивать об этом было явно не время.

- И я, - снова отвлекает капитан мальчика от новых размышлений, - тоже прекрасно зная, в чем вина парня сам уговорил короля доверить именно мне, следить за его искуплением, и сам привел его в наш отряд, если помните. Кто-нибудь думает, что я мог бы подвергнуть отряд или кого-то из вас хоть малейшей опасности из прихоти или по какой-либо другой причине? Что я разучился думать и привел сюда того кому нельзя верить? И снова даже Мартин не посмел вставить хоть слово. Особенно Мартин. – Я полностью уверен, что Луису тут самое место, и я без раздумий доверил бы ему свою жизнь и жизнь любого из вас впрочем, так же как и любому тут. Так что если кто считает, что ваш капитан выжил из ума и не знает что делает, советую сказать об этом прямо сейчас. Потому что потом, когда мы выедем из столицы с уже заданием, которое нам предстоит, я не потерплю никакого раздора в отряде, ни по какой причине и вы прекрасно знаете, как я не люблю праздных болтунов. И так, есть кто-нибудь, кто не согласен с моим решением, и считает его неправильным. Нет? тогда давайте двигаться дальше, нам нужно торопиться в столицу. Мартин задержись. – Солдаты поспешили поскорее разъехаться по разным концам отряда, потому что хотя капитан и говорил спокойно, гнев на ослушника отчетливо полыхал и в ярко синих глазах и читался на обычно почти непроницаемом изуродованном лице. К тому же парни действительно ни секунды не сомневались в решении капитана, каким бы странным оно ни казалось им. За столько лет службы в отряде они прекрасно знали, как капитан относится и к отряду и к службе и к безопасности и раз уж он сказал, что доверяет мальчику, то все вопросы отпадали сами собой. Тем более что решение то было, как оказалось, совместным и капитана и короля так чего волноваться то, они точно знали что делали, а вот Мартину, пожалуй, сейчас достанется, так что мало не покажется и, сказав, что-то не то и разозлив капитана еще сильнее можно было сделать неосторожному бедняге только хуже. Пусть уж сами разбираются со своими заморочками. Дело простых солдат исполнять приказы, а если что не устраивает то поискать себе другой отряд и другого командира, а вот этого точно не хотел никто – лучшего отряда во всей королевской гвардии не было!

- Мартин, - голос капитана звучит до странности тихо после того явного преддверия бури что было только что. Никем не отправленный подальше Луис, поколебавшись, все же решился остаться, тем более что руки с его плеча Гейв по-прежнему не убирал, словно так и забыл ее там. – Мартин, я думал, мы поняли друг друга и не ожидал, что ты нарушишь наш с тобой уговор.

- Я обещал не трогать его без причины, я и не тронул. – Наконец подает голос молодой солдат. – Ты не брал с меня слово молчать о его подвигах. Разве парни не имели права знать о них. Или ты хотел, чтоб я молчал о том, как к нему отношусь? Я не делал из этого секрета перед тобой и не думал, что ты имел в виду, чтоб я притворялся перед парнями. – Вопреки ожиданиям снова перепугавшегося, теперь уже за упрямца Мартина, никак не желавшего признавать, что был неправ Луиса, капитан даже не подумал повысить голос. Он только поморщился и продолжил так, словно просто размышлял вслух.

- Ну да, я велел тебе не причинять мальчику вреда и не цепляться к нему без повода. Я не велел тебе молчать и не говорить о том, что произошло. Я не велел, не говорить о том, что именно он стрелял в тебя, кстати, об этом не знает даже король. Так что если ты хочешь то можешь предать уже меня и поделиться с кем-нибудь этой информацией, она уверен, дойдет до его величества и уже мне придется объяснять, почему я не сказал об этом, когда просил за мальчишку.

- Капитан я не думал…- начинает, было, солдат, но командир вновь перебивает его.

- Я велел не цепляться к пареньку, и ты пообещал мне только это, верно Мартин? Я не перечислил все абсолютно все, чего ты не должен делать. Например, не рассказывать о том, что произошло, не оскорблять парня, не толкнуть его нечаянно на узкой тропе с обрыва, не забыть подать ему руку, если он споткнется, потому что он теперь такой же член отряда как ты я или любой другой тут. Что еще я должен был не забыть сказать Мартин. С каких пор я должен приказывать так подробно, чтоб ты меня понял? Ты вдруг разучился понимать простые вещи. – Мартин пытается, что-то сказать, но вновь не успевает.

- Может тебе об этом стоит задуматься, а парень. Может, стоит подумать о том чтоб сменить командира которого ты вдруг разучился понимать на того кого ты понимать будешь? Понимать как положено хорошему солдату и не доводить дело до того чтоб однажды мне пришлось наказывать тебя за нарушение какого-нибудь из моих приказов которые ты похоже больше исполнять не желаешь? В столице помимо нашего будет еще несколько гвардейских отрядов. Выбери любой и я позабочусь о том чтоб тебя туда приняли твое ранение достаточный повод для перевода чтоб не раскрывать всего остального так что только скажи под чьим началом ты хотел бы служить дальше если я как командир тебя больше не устраиваю и ты не доверяешь ни моим суждениям, ни повелениям.

- Командир, - в голосе Мартина теперь уже неприкрытый ужас, казалось, он сейчас просто упадет с лошади, вымолвить ни слова он больше, похоже, не может. Зато как оказалось смог Луис.

- Гейви нет, - ужас в голосе мальчика звучит сейчас ничуть не меньший, чем написан на лице провинившегося солдата. – Гейви не надо он все понял, пожалуйста, не прогоняй его из-за этой ерунды.

- Помолчи Луис. – Капитан поворачивает бледное украшенное шрамами лицо к пареньку и одного только взгляда свирепых синих глаз пронзивших не хуже пары кинжалов хватает, чтоб язык вновь намертво прилип к зубам Луиса. Ему становится абсолютно ясно, что если кто и способен убедить капитана переменить решение, то только сам Мартин и никакие заступники не помогут сейчас. Но тот как назло застыл воплощением ужаса и отчаяния на своем вороном Коньке и похоже не может вымолвить, ни слова.

- Простите командир, - наконец выдавливает он. Я виноват, вы правы я искал отговорки, хотя и сам понимал, что нарушил приказ. Простите. Я виноват.

- Виноват значит? Ты понял это, наконец? Мартин я не хочу тебя выгонять, но неповиновения не потерплю. Мы пробудем в столице около трех дней. Подумай над моими словами, хорошенько подумай, потому что если спустя три дня ты решишь все же покинуть город с моим отрядом, то я буду требовать послушания уже без всяких поблажек. Вздумаешь снова нарушить приказ, и ты знаешь, что с тобой будет. Ты понял меня?

- Да.

- Тогда езжай и не забывай, я больше не желаю слышать, что забыл упомянуть о том, что ты еще не должен делать. Оставь в покое Луиса или ты оставишь этот отряд.- Мартин поспешно отъехал как можно дальше от командира.

- Теперь ты. – Похоже, капитан еще не закончил с наказаниями на сегодня, потому что обратившийся на невольно съежившегося Луиса взгляд, был ни чуточки не мягче чем тот, которым Гейви только что одарил Мартина. – Ты слышал, как я поручился за тебя?

- Да Гейви, спасибо я…

- Луис, мне нужна вовсе не твоя благодарность, а твое обещание. Я больше не хочу, чтоб мне снова пришлось разнимать тебя с кем - то. Мартин ненавидит тебя и я ничего не могу с этим поделать так что обещай держаться подальше и от него и от его коня. Понял?

- Да. – Поднимать новый спор о том кому должен принадлежать Конек, Луис сей час благоразумно не посмел. – Да я понял Гейви.

- И вот еще что. Я не хочу, чтоб ты при ком-нибудь постороннем называл меня, так как сейчас.

- Как?

- Гейви! Не нужно обращаться ко мне так, когда мы не одни, ты понял?- Луис еще больше сжимается на своей даже присевшей от передавшегося ей от седока страха кляче.

- Да хозяин, я понял. Простите меня. – Бормочет мальчик, едва слышно, втягивая голову в плечи и, всем видом выдавая, что напуган уже почти до предела. Гейвин, наконец, вспоминает, как действительно пугается паренек яростных громких окриков, каким беззащитным становится задиристый обычно Луис стоит только капитану перейти на тон разгневанного хозяина, вспомнил и почему он так этого боится. Тон капитана тут же смягчается, и  он треплет парня  по плечу так, кстати, оказавшейся там рукой.

- Ну, ты чего Луис? Не нужно так. Я же вовсе не имел в виду, чтоб ты называл меня так. – Командир, капитан или капитан Гейвин. Даже просто Гейвин вполне подойдет, когда рядом только кто-то из друзей, но при посторонних только командир или капитан, понял?

- Да, - похоже, замерший под новой порцией испуга парнишка, наконец, начинает отмирать.

- Я вовсе не сержусь на тебя малыш, и ни за что не наказываю, но мне вовсе не хочется постоянно объяснять всем и каждому в, почему тебе звать меня по имени можно, а остальным парням нет. Ты теперь член отряда так и веди себя как один из отряда. Ладно?

- Ладно, Гейви, - Луис тут же поднимает голову, и уже улыбаясь, робко шмыгает носом, - То есть я хотел сказать Гейвин.

- Да ладно, когда мы одни можешь называть, как нравится но при посторонних ни-ни. Договорились? Ну, ты же не глупый паренек сам разберешься, когда чего можно, а когда нельзя.

До столицы, то ли благодаря происшествию, после которого всем резко расхотелось болтать и подшучивать друг над другом, то ли благодаря тому, что все солдаты старались как можно дальше держаться от занявшего место в арьергарде капитана, добрались даже раньше запланированного утра. Уже поздним вечером они в числе последних въехали в уже закрывающиеся ворота. Строение, где Гейвин останавливался всегда, будучи в столице встретило их так словно они никуда и не выезжали, так что разместиться на ночь никакого труда не составило. Все знали, куда им идти и что делать. Все кроме как оказалось Луиса, ночевавшего тут прежде в недоброй памяти рабском бараке, но туда-то ему сейчас вроде бы как не надо. Однако он легко решает эту проблему, просто следуя за широкой приметной спиной капитана. Тот вроде не возражает, и, Луис оказывается в уже знакомой спальне, которую в прошлый раз так поспешно покинул даже не потрудившись одеться. Он невольно улыбается, припоминая тот случай и немедленно тянется руками к остановившемуся посреди комнаты Гейвину желая помочь капитану раздеться. Тот точно очнувшись, от каких-то размышлений, уставляется на мальчика с таким изумлением, словно видит его впервые

- Луис, что ты тут делаешь?

- Собираюсь лечь спать, а ты что подумал мой капитан?

- Кто тебе, демоны раздери, сказал, что ты будешь спать тут? – Луис озадаченно моргает на капитана. Что неужели опять все по новой?

- Гейв ты же сам тогда в поместье сказал что… О нет, ты похоже снова передумал? – Луис отступает на шаг и с явно читаемой на бледном лице тревогой ожидает ответа. Вот сейчас самое время рассказать мальчику о том, что он решил, мелькает в голове капитана, но он, проклиная собственно малодушие, тут, же отметает эту мысль. Спорить прямо сейчас о своем решении с упрямым мальчишкой он совершенно не в состоянии. Этот день и без того был слишком длинным и изматывающим. Чего доброго он сейчас просто не сдержится и при очередной ссоре просто опять сделает что-нибудь глупое, из за чего этот дерзкий упрямец пострадает. И они снова будут оба об этом жалеть. А в том что ссора будет он зная взрывной характер упрямого Луиса не сомневался ни на миг и не чувствуя в себе больше сил держать себя в руках в случае чего просто решает отложить трудный разговор до завтра.

- Луис я прекрасно помню, о чем говорил, - и сам, понимая, что если и не лжет, то и правды конечно тоже не произносит, и почти ненавидя себя за это, начинает он, - Но сейчас мы в походе, а не в поместье. Ты член отряда и должен быть с другими парнями, чтоб стать одним из них, и чтоб они приняли тебя лучше не выделяться с самого начала. Ты ведь и сам это понимаешь? – Луис нехотя кивает вынужденный признать разумность этого решения.

- А если они… - начинает, было, он, но капитан, поняв, что хочет сказать парень тут, же перебивает его.

- Никто из них не посмеет тебя тронуть и пальцем, поверь, эти парни не те рабы, что были в бараке, и не те с кем тебе приходилось жить прежде. Неважно, что сказал Мартин, они не ненавидят тебя, может немного не доверяют, но не ненавидят. И пока им хватит того что они будут слушать приказа а как они станут относиться к тебе дальше зависит только от тебя. Ты ведь умеешь ладить с людьми, вот и давай-ка подружись с ними заново. А теперь, наконец, отправляйся спать, куда, и положено, день завтра будет не менее длинным чем, сегодня. Мне чуть свет надо быть у короля, а еще я хочу, чтоб ты пока меня нет, отправился на рынок и купил себе все для путешествия. Перед выходом я велю кому-нибудь сходить с тобой, ты ведь не знаешь города, да и проследить, чтоб ты ничего не забыл, второпях не помешает. А я, если все будет хорошо, и не случится ничего не предвиденного, вернусь задолго до обеда, и у меня будет время до самого вечера, чтоб показать тебе город. Помнишь, я ведь обещал тебе когда-то познакомить со столицей? – Луис тут же просиял. Гейв вовсе не отсылает его, чего он там навыдумывал, он просто хочет выспаться после одного трудного дня и в приготовлении к следующему не менее долгому. Вот и все. И он действительно должен заботиться, чтоб в отряде не было лишних разговоров, не может же капитан спать с едва помилованным преступником. Зато завтра у них будет время поболтаться вместе по столице, наверняка они смогут найти пару другую уютных местечек, чтоб наверстать все, что упускают сегодня. В таком радужном настроении паренек без лишних возражений выпорхнул за дверь и отправился туда где остановились остальные солдаты, надеясь поскорее уснуть чтоб поскорее наступило утро.