Итальянский этюд в ковидных тонах, гл. 42

18+

ЧАСТЬ 2

КОВИДНЫЕ ТОНА

Пред. глава:

Глава 3 (42)

Глядя на Полину и её родителей, Витторио понял, что ему предстоит сегодня быть «ведущим» на этом вечере, если он хочет, чтобы мир был заключён.

— Здравствуйте, Валентин Сергеевич, – он намеренно употребил непривычное ему при именах отчество, чтобы подчеркнуть, что он всё-таки моложе отца своей жены. – Рад познакомиться. – Он протянул руку, хотя по «этикету» первым это должен был бы сделать тесть. – Витторио.

Валентин был вынужден пожать руку, буркнул почти вежливо:

— Добро пожаловать.

Потом снова посмотрел на дочь, к глазам подступили слёзы.

— Давай обнимемся, непокорная ты моя.

Полина тоненько всхлипнула, шагнула к отцу, он сжал её в объятиях.

— Легче, легче, Валя, не забывай, она в положении, – заволновалась Галина, у неё отлегло от сердца, она взглянула на Витторио, оба не удержались и заговорщицки подмигнули друг другу…

Москва. 1 января 2020 года.

— Любимый, спасибо тебе, – Полина снова прижалась к мужу, положив голову ему на плечо и сжимая его руку, они ехали в гостиницу, было уже одиннадцать часов первого дня нового года. – Теперь я окончательно и бесповоротно счастлива. То есть почти окончательно, но точно бесповоротно.

— Почему «почти окончательно»? – Витторио довольно улыбался, обнимая её. – Какую ещё проблему мне решить, чтобы убрать это «почти»? – Он поймал себя на мысли, что, находясь в России, совсем не использует итальянский язык, даже думает по-русски.

— Окончательно буду счастлива, когда твои родные примут меня в качестве твоей жены.

— Лучше бы ты об этом даже не задумывалась, – Витторио поцеловал её в тёплый лоб, радуясь, что и руки у неё приятно тёплые, а не ледяные, какими они были на пути в родительский дом.

— Почему?

— Потому что, любовь моя, распределение ролей в итальянской семье совершенно точно не подходит к твоему характеру. Ты не сможешь жить в подчинении у свекрови, во всём её слушаться, следовать её требованиям, я даже не буду употреблять слово «советам». Давай оставим всё как есть. Мне уже понравилось быть самостоятельным. И уж тем более я не хочу, чтобы ты переделывала себя в угоду моей маме.

— А разве, когда мы познакомились, ты не надеялся на то, что я буду милой и покладистой?

— Я уже не помню, – честно ответил Витторио. Их любовь развивалась так стремительно, и он так быстро понял, что не сможет без Полины жить, что воспринимал все её черты как данность, как органичные части одного целого, успевая только удивляться переменам, которые проявлялись в ней в зависимости от ситуаций, но не задумываясь, нравится ли ему в ней что-то больше, а что-то меньше. Он одинаково сильно любил её и в моменты нежной покорности, и в моменты раздражения и гнева. Тем более что последние никогда не были направлены против него. – Я сразу в тебя влюбился. Хотя влюбился, наверное, в милую и нежную, – улыбнулся он, – но ты и есть такая. Остальное – приятное дополнение, не позволяющее мне расслабиться и заскучать.

Полина со счастливым вздохом закрыла глаза.

— Любимая, не засыпай, мы уже почти приехали.

Такси домчалось из спального района в центр за рекордные двадцать минут, дороги были свободны, народ отсыпался после новогодней ночи. На вечер у них была намечена встреча с Натальей и её парнем, который, кажется, вскоре должен был повысить свой статус до жениха. Рано утром у них был самолёт. Рывок в Москву за снегом и зимними впечатлениями, которых испытать не удалось, своим следствием имел главное – мир в Полининой семье и в её душе.

В номере Витторио уложил Полину спать, переживая, что бессонная и нервная поначалу ночь отняла много сил у его беременной жены. Даже он валился с ног. Видимо, сказывались последствия утомительной роли «ведущего новогоднего праздника», да ещё в непривычной обстановке. Он впервые встречал Новый год «по-русски» и с таким количеством незнакомых блюд и напитков.

*

Галине не терпелось обсудить с мужем встречу с дочерью и зятем, но он словно бы избегал пока разговора, видимо стараясь разобраться в своих чувствах или не желая признаваться, что Витторио ему понравился. Итальянец был само очарование. Мало того что он не давал повисать неловким паузам, заполняя их увлекательными рассказами то про свою страну, то из области астрофизики, то шутками и анекдотами, так ещё и ненавязчиво помогал хозяйке дома с праздничным столом: приносил-уносил блюда, ухаживал за дамами, накладывая и наливая, даже мыл посуду. По отношению к жене был исключительно предупредителен, в каждом его взгляде на неё читалась только любовь и забота. На каверзные, пусть и задаваемые вроде бы невинным тоном вопросы тестя о его семье и сыне отвечал обстоятельно и охотно, только чуткое ухо могло бы расслышать в его тоне лёгкую иронию, доказывающую, что он прекрасно понимает, куда нацелены «стрелы».

Часа в три ночи, бросив очередной внимательный взгляд на Полину, Витторио попросил её прилечь отдохнуть, дочка сразу подчинилась, заодно продемонстрировав родителям, кто теперь для неё «главный». Он отвёл жену в её бывшую комнату, вернувшись спустя некоторое время, сказал со спокойной улыбкой:

— Наверняка у вас остались ко мне вопросы, которые вы бы хотели задать в отсутствие Полины. Я готов ответить на все.

Валентин, естественно, тут же прицепился к разнице в возрасте. Витторио признался, что сам переживает из-за этого, но любовь к их дочери оказалась сильнее сомнений.

— Галя, ты не могла бы тоже пойти прилечь? – обратился Валентин к жене. Та хотела было возразить, что неприлично хозяйке бросать гостя, на самом же деле опасаясь, что муж скажет Витторио что-нибудь лишнее, но он так на неё посмотрел, что она, пожелав зятю спокойной ночи, ушла.

Мужчины снова несколько мгновений мерились силой взглядов. Потом Валентин вдруг спросил:

— Какие у вас законы на случай развода? С кем остаётся ребёнок, если мать иностранка?

Витторио, не ожидавший такого поворота в разговоре, не сразу нашёлся что ответить. Молча смотрел на тестя. Потом медленно произнёс:

— Если Полина меня разлюбит и захочет уйти, преимущества мужа-итальянца согласно нашим законам не будут иметь для меня никакого значения. Я сделаю так, как она скажет, и уж точно не разлучу её с ребёнком…

— Да она-то не разлюбит, – Валентин сверлил зятя тяжёлым взглядом, – а вот если ты ей изменишь, она точно терпеть не станет. Потребует развода, потому и спрашиваю.

— То, что она не прощает обид, я уже знаю. И знаю, какие это повлечёт для меня последствия. И… Валентин Сергеевич, я так сильно люблю Полю, что не могу даже фантазировать на предложенную вами тему.

— Ладно, – Валентин разлил по их рюмкам коньяк, – выпьем за Полино счастье.

Они чокнулись, Витторио выпил, благодаря про себя свой стойкий организм, что сохраняет ему ясность мышления, несмотря на уже употреблённое количество непривычно крепкого алкоголя, наверное, он, переживая за Полину, не обращал внимания, что и сам сильно нервничает, а потому адреналин помогал сейчас справляться с нагрузкой.

— Об этом ещё, конечно, рано говорить, но время летит быстро. Я не стал при Поленьке обсуждать. Мне нужно будет на три месяца улететь в Аризону, мы планировали отправиться вместе, но мне было бы спокойнее, если бы она пожила это время в Москве. Чтобы не рисковать её здоровьем во время долгого перелёта.

— Да мы будем только счастливы. Когда?

— В середине марта у меня начинается курс лекций в Аризонском университете. А у Поли срок будет уже семь месяцев.

— Спать хочешь?

— Нет.

— Чаю попьём?

— С удовольствием.

Они собирались тихо почаёвничать на кухне, но оказалось, что их жёны не спали, вероятно карауля окончание их тет-а-тета и волнуясь за его исход. Едва мужчины вышли из гостиной, как в коридор выглянула Поля. Витторио тут же подошёл к ней.

— Любимая, я думал, ты уже видишь новогодние сны.

— Я хочу побыть с вами, – Полина чуть тревожно заглянула ему в глаза.

— Мы с твоим папой идём на кухню пить чай.

— Давайте пить чай вместе, – раздался голос Галины.

В результате все снова собрались за большим столом. К этому времени во дворе начался второй «раунд» новогодних фейерверков, так что уснуть не получилось бы при всём желании.

*

— Так что ты скажешь, Валя? – не выдержала Галина молчания мужа.

— Жизнь покажет, – вздохнул Валентин. – Парень вроде бы хороший.

— Ты в первый раз назвал его парнем, а не мужиком, – улыбнулась Галина. – Хоть бы у них всё было хорошо…

След. глава: