Бандитский Тель-Авив

— Вот что ты опять вытворяешь?

— Был выпивший, встретил девушку всю в полосатом и вежливо попросил ее похрюкать ... Не надо делать из этого событие всемирного исторического масштаба, кукла Лена.

— Так она так оделась для Дня Рождения или для похорон? Почему в полосатом то?

— Вот и я это у нее спросил сначала, кукла Лена. А потом, слово за слово — ну и попросил ее похрюкать.

— И что, она похрюкала?

— А куда она денется, кукла Лена? Я же ей денег дал.

— Угу. Потом вы оба бродили по улицам Нового Уренгоя и по пути давали это представления с хрюканьем с большим успехом.

— Ничего не долго, кукла Лена. Замерзли быстро и пошли в бар в ТЦ «Вертолет» согреться.

— Вот же ты атаман представителей Малых народов Север всё-таки. Даже согреться в бар ее пригласил. А как в баре встретили хрюканье девушки в полосатом?

— А там она уже не хрюкала, кукла Лена. Голос сел. А был звонкий такой!

— Значит в баре она была просто в полосатом? Кстати, надеюсь в качестве половозрелого самца она тебя не использовала? Или, всё-таки, польстился на хрюканье и не смог устоять перед полосками?

— Как ты могла такое подумать, кукла Лена!? Всё было очень невинно и ограничилось сугубо распитием спиртных напитков.

— Вот же бандитский Тель-Авив, блин, на улицах Нового Уренгоя (см. картинку над текстом).

— Что делать. Судьба моя — это служить высоким идеалам и слагать стихи и песни о любви, кукла Лена.

— Чудак ты неадекватный, всё-таки. Вот зачем тебе была нужна эта дура в полосочку?

— Не обращай на это внимания, кукла Лена. Это был мимолетный каприз художника, навеянный наличием свободного времени и погодными условиями в виде снегопада. Игра у условиях Крайнего Севера ума своего рода. Каприз старого оленевода.

— Да не лапай ты меня! Учти, терплю тебя с твоей игрой ума, старый полевод, только потому, что ты переводишь мне деньги на карточку «Мир» за то, что я сплю с тобой.

— Простая девушка из деревни под Рузой сказала свое веское слово. И это слово оказалось нецензурным. Я же, со своей стороны, признаю свою вину и обещаю исправиться. Правда, обещать, что это больше не повториться, пока не готов. Но готов тебя, кукла Лена, поцеловать прямо сейчас и не сходя с этого места.

— С твоей стороны, космополит безродный, нагло даже выдвигать требование о поцелуе и всего, что за ним неизбежно последует. Не говоря уже о том, чтобы требовать от меня неукоснительного выполнения твоих хамских просьб. Вот что ты лыбишься? Я хрюкать не собираюсь. Ишь, понравилось ему!

— Вот ты тут очертила красные линии, кукла Лена, и подняла правильные вопросы. Но, тем не менее …

— Знаю я твоё «тем не менее». Второй раз спрашиваю: «Надеюсь, кроме хрюканья, между вами больше ничего не было? ».

— Было кукла Лена.   Белая акула напала на черную женщину-трансгендера у берегов Папуа-Новой Гвинеи. Но лично я к этому не имею никого отношения.

— Ни в качестве акулы, ни в качестве женщины-трансгендера?

— Клянусь перед лицом своих товарищей. Землю есть буду. Даже не в качестве Папуа-Новой гвинеи.

— Пьянь же ты беспробудная и ортодоксальный еврей в одном флаконе. Садись ужинать, потом в душ, потом спать. Глаза б мои тебя не видели.

— А что, ортодоксальные евреи снова наступают? Это не может не радовать, кукла Лена.

— Да убрал ты ручища! Сказала же: «Ужинать, потом в душ». Игрища и забавы после всего, на сладкое.

Хрюкать он девушку заставил, извращенец. А сколь ты ей за это заплатил, кстати?