Утраченные иллюзии сомнительной добродетели. Часть II – 7

Африканский цугцванг. Часть II – 7

*****

Ночь Анна провела в одиночестве. Утром даму навестил Себастьян с пакетом еды и водой. Женщина бросилась ему на шею.

– Себастьян, завтра суд, прошу, забери меня отсюда, – сбивчиво затараторила журналистка, – я лучше подпишу этот дурацкий договор, чем пойду в тюрьму.

– Не волнуйся Анна, я свяжусь с адвокатом, и мы тебя обязательно вытащим.

Голос Перейры остаётся спокоен, и это холодная сдержанность отчасти успокаивает женщину.

После обеда журналистку отвели в комнату свиданий, где она в присутствии Джозефа Бикилу не глядя подписала обязательные документы. А ещё через пару часов дама уже сидит на заднем сидении «роллс-ройса» в компании адвоката. Машина важно, с достоинством аристократа голубых кровей, неотвратимо приближает женщину к новым, пока ещё неведомым приключениям. Но, кажется, данное обстоятельство мало тревожит даму, главное – покинуть застенки, и Анна сделала это.

*****

Уже стемнело, когда дорога привела автомобиль к высоким воротам. Из домика охраны появился ленивый африканец в камуфляже и с «калашниковым» наперевес. Он неторопливо подошёл и заглянул в предусмотрительно открытое Бикилу окно. Видимо, адвокат бывал здесь не раз, потому что охранник заулыбался и отдал распоряжение по рации пропустить гостей на закрытую территорию.

Машина остановилась у входа в роскошный двухэтажный особняк в колониальном стиле. Джозеф Бикилу простился с Анной в салоне, а на улице её встретил чернокожий лакей в красно-синей ливрее. Он извлёк из багажника сумку дамы (журналистке вернули все вещи, отобранные при аресте) и проводил в комнату для гостей на втором этаже. Слуга извинился, что господин Милла не смог самолично встретить синьору Венгер и проинформировал, что свежее бельё и одежда находятся в шкафу, а ужин подадут через час. Ещё он попросил подготовить к завтрашнему утру список вопросов для интервью, а задать их журналистка сможет на встрече, ближе к вечеру. Прощаясь, лакей уведомил: «Если синьоре Венгер что-либо понадобится, она может вызвать прислугу, воспользовавшись колокольчиком». Слуга низко поклонился и вышел, плотно притворив за собой дверь.

Первым делом дама исследовала ванную комнату: роскошное, глубокое джакузи радушно встретило утомлённое тело женщины ароматной пеной и приветливым бульканьем пузырьков. Анне не терпится поскорее смыть всю эту тюремную скверну и кошмар, накопившийся за пять дней пребывания в следственном изоляторе.

Когда с гигиеническими процедурами было покончено, журналистка вернулась в комнату и стала придирчиво выбирать одежду на вечер. В платяном шкафу оказался богатый выбор дамских нарядов как европейского кроя, так и национального. Дама остановилась на цветастом шёлковом халате с африканским львом на спине.

Ужин принесла совсем юная негритянка. Девушка представилась: «Меня зовут Ния, рада служить вам, синьора Венгер». Даме служанка в униформе горничной показалась весьма привлекательной, разве что форменная юбка смотрелась чересчур короткой и едва прикрывала белые хлопчатобумажные трусики.

Тёплое, нежное мясо ягнёнка с овощами, и фрукты на десерт. Анна проголодалась, а потому насытившись, слегка опьянела от вкушаемых яств.

Устроившись на кровати, журналистка готовит вопросы для интервью. День получился длинный, и накопившаяся усталость даёт о себе знать. Незаметно для себя женщина задремала.

*****

В дверь комнаты вежливо постучали. Анна встрепенулась, моргая спросонок. Вошёл невысокий пожилой африканец в белоснежном, открахмаленном до хруста халате с чемоданчиком и саквояжем. Он извинился за беспокойство и представился доктором Узочи Тэсфайе. Учтивый господин предупредил, что вынужден задать несколько личных вопросов и собрать медицинские анализы.

– Зачем всё это? – интересуется удивлённая, визитом врача, дама.

– Синьора Венгер, вы побывали в тюрьме, – терпеливо поясняет эскулап, – там полно инфекций, и легко подцепить заразу даже очень здоровому человеку. Поверьте, это всё для вашего же блага и здоровья.

Елейный, доверительный тон немного успокоил женщину, а добрые, подслеповатые глаза, смешные очки-велосипед и бородка клинышком (с благородной сединой) делают господина Тэсфайе похожим на чернокожего Айболита.

Минут десять–двенадцать доктор задаёт общие вопросы, касающиеся здоровья. Затем врач снял электрокардиограмму (чемоданчик оказался портативным кардиографом), померил давление и взял кровь из вены. Попросив открыть рот, доктор сделал мазок из гортани. Когда Айболит, постелив на столик пелёнку, начал выкладывать из саквояжа одноразовые гинекологические инструменты и пробирки, дама занервничала. Женщина отлично понимает, какие неприятные процедуры можно ожидать, и старается отговориться. Однако вкрадчивый, но настойчивый голос врача остаётся непреклонным. Анне снова пришлось раздеться перед чужим чернокожим мужчиной. Она устроилась на краю кровати, как велит Узочи Тэсфайе, с широко раздвинутыми ногами, прижимая к груди согнутые коленки руками. Доктор буднично натянул медицинские перчатки и аккуратно распахнул ловкими пальцами малые половые губы, слегка растягивая их в стороны.

– Labia minora(1) – pulchritudo divina(2), – эскулапа восхищают зрелые гениталии белой женщины.

Анна непонимающе смотрит на африканца.

– У вас синьора Венгер на редкость гармонично развитая вульва. Совершенство дарованное природой. Поверьте, я знаю о чём говорю.

Дама смущена, ланиты вспыхнули румянцем, столь откровенные комплименты из уст чернокожего эстета конфузят писательницу. Хотя чего скрывать, Анна взволнована, бесстыжие словеса польстили...

Доктор редко церемонится с пациентками. По обыкновению, он использует гинекологическое зеркало с маркировкой «L» – самый большой размер рабочей части. Тэсфайе заботливо смазал медицинский инструмент гелем и медленно ввёл в заветную дырочку. Анна почувствовала, как хромированные створки неприятно раскрывают сокровенное естество, а в какой-то момент манипуляция обернулась болезненным растяжением. Женщина непроизвольно ойкнула, невольно изменив положение тела.

– Лежите спокойно, – строго одёрнул эскулап, – я ещё ничего не делаю.

Мазок со стенок влагалища хоть и неприятен, но пока вполне терпим.

Врач взял одноразовый урогенитальный зонд и освободил от упаковки. На вид это тонкая и длинная пластмассовая палочка. На конце инструмента располагается функциональный элемент (диаметром 7 и длиной 20 мм), который своим видом имеет сходство с маленьким ёршиком для чистки узких отверстий.

– Сейчас будет немного больно, синьора Венгер, – холодно предупреждает доктор, – придётся потерпеть.

И с этими словами Тэсфайе уверенно пропихнул зонд в отверстие уретры. Дама поморщилась, но пока сдерживает себя. Когда рабочая поверхность ёршика полностью скрылась в узенькой дырочке, врач крутанул инструмент вокруг оси. Анна скривилась от царапающей боли и жалобно застонала.

– Ну, вот и всё, – вкрадчивый голос успокаивает писательницу.

Узочи извлёк из уретры зонд, обломал рабочую часть и спрятал в пробирку.

Следующим шагом Тэсфайе освобождает от упаковки несколько другой одноразовый медицинский прибор. Внешне урогенитальные инструменты похожи, и отличаются только конфигурацией и размерами функциональной части. Тот, что сейчас находится в руках доктора, имеет длину рабочей поверхности 33 мм и состоит из двух элементов.

Первый – плоская щётка в виде трапеции, полимерные щетинки (длина 13 мм) располагаются параллельно ручке инструмента.

Вторая часть находится в центральном сегменте плоской щётки – ёршик (длина 22 мм). Щетинки рабочей зоны (длина 1 мм) размещены в два ряда и развёрнуты перпендикулярно ручке.

– Синьора Венгер, расслабьтесь. Придётся ещё немного потерпеть, – деловито уведомил Тэсфайе.

Доктор просунул инструмент в раскрытое гинекологическое зеркало и стал проталкивать ёршик в наружный зев шейки матки, пока жёсткая щёточка зонда не прижалась к стенке упругой плоти. Анна пока терпит, но мучительные ощущения предельно обострились. А когда злой доктор Айболит принялся крутить инструментом вокруг оси, процедура сделалась до того невыносима, что писательница, едва сдерживая крик, взмолилась.

– Хватит пожалуйста, больно очень, – простонала женщина, в сердцах покусывая губы.

– Вы очень напряжены, расслабьтесь. Потерпите синьора Венгер. Я почти закончил, осталось чуть-чуть, – холодно утешает врач.

Лицо доктора Узочи Тэсфайе являет нарочитое равнодушие, но внутри чёрного эскулапа ликует каждая клеточка. Бесы похоти подначивают, заводят, распаляя блудливого врача. Он более чем любит изводить своими медицинскими практиками женщин, и особенно белых. С трудом сдерживая улыбочку, Айболит ещё раз, а затем и ещё два раза, уже медленнее, смакуя, покручивает гинекологическим инструментом в разные стороны. Болезненные стоны поневоле срываются с уст. А когда терпеть изощрённую процедуру кончаются силы, страдальческий возглас вырывается из груди дамы. Доктор Тэсфайе словно ждал от понуждаемой жертвы этого вопля. Эскулап купается в крике. Как музыкант упивается божественным звуком безупречной скрипки, так чёрный эстет наслаждается муками женщины. Бархатный голос обрывается пронзительным визгом – кульминация извращённого концерта.

Наигравшись, Узочи Тэсфайе нехотя извлекает «гинекологический смычок» из вымученного интимного «инструмента». Ослабив винт фиксатора, и сомкнув створки, доктор осторожно вытягивает зеркало Куско. Порочный эскулап слаб – потакает своим распутным страстям фанатично, напитывая ненасытных бесов похоти. Тэсфайе отрешённо любуется видом, вдыхает ароматы распустившегося цветка – вульва зрелой женщины: рыжие волосики слиплись от капелек пота и геля, малые половые губы чуть припухли, приоткрыв вход преддверия влагалища. Розовое нутро манит, затягивает… но представление окончено.

Испарина холодным бисером высыпала на лице. От пережитого напряжения руки мелко подрагивают, в уголках глаз навернулись слезинки. Анна не девочка, и посещение гинекологического кабинета не является откровением. Но как простой анализ обернулся мучительной пыткой, и почему так пронзительно и долго продолжалась исключительная процедура? Писательница пребывает в смятении: визит доброго Айболита обернулся кошмаром.

Сложив инструменты, пробирки с анализами в саквояж, доктор завершил врачебный осмотр. Прощаясь, Узочи Тэсфайе ещё раз извинился за причинённое беспокойство и пожелал женщине спокойной ночи.

События дня вымотали, вдобавок визит странного доктора... Быстро дописав вопросы для интервью, Анна вольготно устроилась на широкой постели, и мгновенно уснула.

*****

Солнышко уже вовсю припекало в окно, когда Анну разбудила Ния – горничная принесла завтрак. Покончив с утренним туалетом, женщина с аппетитом поела салат из морепродуктов и выпила кофе с пирожным. Корзиночка с фруктами казалась столь соблазнительной, что дама не удержалась и полакомилась кусочками свежего манго и персика. Пока Анна предавалась утреннему чревоугодию, заглянул слуга и, пожелав приятного аппетита, поинтересовался, готовы ли вопросы для интервью. Извинившись за беспокойство, лакей забрал бумагу и, откланявшись, удалился.

Анна выглянула в окно. Ухоженный парк, в стиле барокко, по извилистым дорожкам из кирпичной крошки важно разгуливают павлины. Картину покоя и безмятежности нарушили лишь два человека в пятнистой камуфляжной форме, вооружённые автоматами. Они неторопливо проследовали под окнами и свернули за угол особняка. Журналистка решила прогуляться. Одежду вчера унесла горничная: вещам после следственного изолятора требуется санитарная обработка. Анна долго раздумывает перед распахнутым шкафом, придирчиво выбирая наряд для променада. Предпочтение получило пурпурное африканское платье свободного кроя с глубоким разрезом на ноге. V-образный кливидж украшает национальный орнамент, летний наряд, кажется, соткан из лёгкой эротики. Весьма откровенно… провокация, но зачем? Анна уступила неосознаваемому влечению. Нижнего белья нет, пришлось одеваться так. Шелка приятно скользят по обнажённому телу. Строго осмотрев себя в зеркало, дама осталась довольна: добродетель облачённая в соблазн.

Женщина вышла в коридор. Флегматичный лакей у двери вежливо интересуется, чем может помочь, и просит вернуться в покои. На желание дамы прогуляться слуга лукаво улыбнулся, всем своим видом изображая сожаление, и покачал головой. Прогулки для синьоры запрещены. Повозмущавшись, Анна вынуждена вернуться в апартаменты. Получить каких-либо комментариев о причинах своего заточения в «золотой клетке» женщина так и не смогла.

Журналистка коротает время, переключая каналы ТиВи, благо их насчитывается более сотни, гадает, что скрывает сочетание слов «Эротическое представление», и когда всё должно разрешиться.

Обед для Анны приготовили королевский; он включал в себя пять основных блюд, не считая лёгких закусок. Всё это великолепие сопровождала бутылочка холодного «Шабли», минеральная вода и свежевыжатые соки. Дама откушала всего по чуть-чуть, «уговорила» полбутылочки вина и, слегка осоловев, решила вздремнуть. Пресытившийся кулинарными изысками организм нуждается в покое. Уже в постели до засыпающего сознания доносится мелодия. Анне знакомы эти убаюкивающие звуки: Клод Дебюсси «Послеобеденный отдых фавна».

*****

Вечером, незадолго до ужина, в дверь настойчиво постучали. Вошла высокая плечистая негритянка в спортивной майке и шортах. Её могучим предплечьям могли бы позавидовать многие атлеты мужского пола.

– Я Зэма, – коротко представилась африканка, – буду делать вам массаж, синьора Венгер.

Слуги установили в центре комнаты широкий массажный стол и, кланяясь, удалились.

– Я не просила массаж, – Анна несколько удивлена неожиданному визиту, – это обязательно?

– Прошу вас, синьора Венгер, раздеться и лечь на живот, – Зэма говорит спокойным, но настойчивым голосом, – пожалуйста.

Писательница поймала строгий, требовательный взгляд массажистки. Анне показалось, что, если начать противиться, то эта могучая чёрная самка с лёгкостью скрутит её и силой уложит на стол, и глазом не моргнув, разделает как бог черепаху. Дама нехотя поднялась с кресла, в котором смотрела телевизор, и повернувшись спиной к негритянке, скинула одежду. С нескрываемым трепетом она забралась на стол и опустила лицо в специально предусмотренное для этого отверстие.

Зэма хорошенько подготовила большие мускулистые руки, смазав ладони ароматными маслами. Медленно провела пальцами вдоль спины, слегка надавливая, уделила внимание каждому позвонку. Далее массажистка тщательно обработала шею и плечи, плавно опускаясь всё ниже. На вид могучие руки кажутся грубыми, но, когда негритянка приступила к работе, Анна блаженно постанывает и млеет. Эта чёрная силачка, несомненно, знает, что и как делать, возвышая заурядное ремесло до уровня настоящего искусства. Где требуется, Зэма усиливает давление властными пальцами, причиняя женщине лёгкую боль, но затем обязательно более мягкие и чуткие движения рук одаривают Анну тёплыми волнами наслаждения.

Дама блаженно тает, когда негритянка массирует пышную округлую задницу. Чернокожая искусница самозабвенно мнёт богатые телеса словно тесто, будто желает вымесить, а затем и выпечь белый, румяный каравай. Когда настойчивые руки откровенно широко раздвинули ягодицы, писательница испытала трепетное волнение. Анна почти физически ощутила сладострастный взгляд чёрной самки на маленькой дырочке заднего прохода, крупных, хорошо развитых срамных губах, откровенно доступных и не скрываемых рыжими кудряшками чувственного лона. Негритянка исполнила и антицеллюлитный массаж, а когда требовательные пальцы дошли до икроножных мышц и стоп, Анна добрым словом помянула в душе Абрафо Милла, обещая себе отдельно поблагодарить бизнесмена и за массаж, и за оказанное гостеприимство.

Зэма велит женщине перевернуться на спину. Дама уже и не думает стесняться своей наготы. Анна полностью отдалась опытным рукам чернокожей силачки, которые усердно массируют полновесные груди и пухленький животик, словно хотят выжать из него весь накопившейся лишний жирок. Завершая процедуру, массажистка особое внимание уделила regio inguinalis(3). Зэма нежно поглаживает лоно женщины, внимательно наблюдая за ответной реакцией. Почти безошибочно чуткие пальчики выявили эрогенные зоны, и теперь, то порхая, то усиливая давление, играют… Так верно, Ангел перебирает струны божественной арфы во славу Господа. Эротический массаж выносит Анну к вершинам сладкого исступления...

Большую часть сеанса массажистка казалась бесстрастной. Грубое лицо, словно наспех сработанное подмастерьем Бога, кажется аляповатым. Но когда Зэма уловила первые проблески влечения, и облик белой синьоры зарделся чувственным румянцем, черты африканки преобразилось, загадочная улыбка скользнула по лику чернокожей Джоконды. Искусительница толи случайно, но вернее поддавшись животному вожделению, мягко провела кончиком большого пальца по набухшему клитору. Крупный, словно набрякшая по весне почка, секиль(4) обнажился в предвкушении сладостного. Прикосновение случилось так неожиданно и остро-волнующе, отчего дурманящая волна маслянистой истомы прокатилась по разгорячённому телу распалённой женщины. Дама непроизвольно охнула, но говорить ничего не хотелось.

Исполнив массаж, Зэма на прощанье загадочно улыбнулась и покинула апартаменты. Анна остро переживает, внутри томительно печёт огонёк неудовлетворённого сладострастия. Такого сильного сексуального возбуждения писательница давно не испытывала. Женщина улеглась на кровать и прикрыла в предвкушении оргазма томные очи. Пальчики сами погрузились в горячую щёлку, переполненную любовными соками.

И вот когда Анна, забывшись, ласкала и тешила изнывающее желанием лоно, в дверь решительно постучали. Дама едва успела набросить на себя одеяло, как вошёл слуга.

– Синьора Венгер, господин Абрафо Милла ожидает вас, – чопорно объявил, полный африканского достоинства, чернокожий лакей.

– Подождите за дверью, я не одета, – на автомате выпалила писательница, пытаясь собраться с мыслями.

– Прошу вас поторопиться. Господин Милла ограничен во времени, – слуга поклонился и прикрыл за собой дверь.

Интервью! Анна совсем позабыла об этой части сегодняшнего вечера. Она наспех ополоснула пылающее лицо холодной водой и накинула первое, что подвернулось под руку – платье, в котором не пустили на прогулку. Теперь лёгкий макияж, пара капель любимых духов. Что ж, господину Абрафо Милла придётся недолго, но всё же подождать взыскательную даму...

Покидая апартаменты, женщина не забыла посмотреть в зеркало. Как всегда, всё при ней. «Хороша. Интервью я к тебе готова», – мысленно напутствует себя Анна, смело шагнув за порог комнаты.

*****

Абрафо Милла встретил писательницу белозубой улыбкой. Он подошёл и, галантно склонив голову, поцеловал женщине руку. Анна окинула взглядом помещение. Комната, а, вернее сказать, небольшая зала кажется пустой и практически лишена мебели. Середину холла занимают два роскошных кресла, поставленных друг против друга, сервировочный столик на колёсиках уставлен напитками на любой вкус. Вот практически и всё, за что есть зацепиться взгляду. Правда ещё внимание привлекают огромные зеркала в нишах между зашторенными окнами и пара китайских напольных ваз с изображением сражающихся драконов. Антикварный фарфор эпохи Мэйдзи – молчаливые стражи при входе, как Швейцарские гвардейцы на службе Pontifex Maximus(5).

Бизнесмен предложил даме сесть и сам вольготно расположился напротив. Одет африканец в домашнее хламидоподобное одеяние до пола и сандалии на босую ногу. У Анны скопилось множество вопросов, и, прежде всего, весьма тревожил подписанный контракт. Писательнице не терпеться узнать, что скрывается за таинственным словосочетанием «Эротическое представление» и какую роль в нём организаторы уготовили для дамы.

– Господин Милла, позвольте в начале беседы задать вам несколько личных вопросов, – Анна старательно подбирает слова, – они касаются только меня.

– Для вас синьора Венгер, в стенах этой комнаты я просто Абрафо, – Милла являет саму любезность и радушие, – можете задавать любые вопросы.

– Меня фактически вынудили подписать договор, я хотела бы знать, что представляет собой Эротическое представление и когда оно состоится. – Анна задаёт прямые вопросы и подразумевает получить не менее ясные ответы.

Влиятельный африканец лукаво улыбнулся. Относительно белой, русской дамы у него имеются свои, весьма специфические, планы, отчасти, конечно же, и меркантильные в том числе. Но поиграть писательницей решено втёмную, а потому Милла ответил уклончиво.

– Дорогая Анна, позвольте мне так вас называть. Праздник состоится завтра вечером. – Абрафо налил себе аперитива и предложил на выбор напитки женщине.

– Что касается Эротического представления, то я, конечно, мог бы всё вам рассказать, но тогда исчезнет эффект неожиданности, другими словами, пропадёт самый цимес(6), вы меня понимаете? – бизнесмену поскорее хочется перейти к другой части интервью.

– Нет, не понимаю, – неопределённые ответы влиятельного господина несколько раздражают, писательница продолжает допытываться, – а что будет после этого шоу?

– Вас доставят в отель, и можете возвращаться домой. Паспорт и авиабилет, всё готово. – Милла улыбнулся, – это то немногое, что я ещё могу для вас сделать.

Дама чуть замешкалась, обдумывая следующий вопрос; этим и воспользовался африканец, перехватив инициативу.

– А не могли бы и вы, Анна, оказать маленькую услугу старине Абрафо? – Таинственно начал свою речь чёрный господин.

– Услугу? Какого рода, что вы имеете в виду, синьор Милла? – писательница старается прочесть в озорных глазах, куда клонит этот пожилой африканец.

– Для вас, Анна, это ничего не будет стоить, сущие пустяки, – Милла говорит легко и непринуждённо, – я хочу взглянуть на вас без одежды.

Дама слегка опешила, она, конечно, и такой вариант проигрывала в голове, но Абрафо так невинно, так просто произнёс бесстыжую фразу, будто просил передать чашечку чая или вазочку с конфетами.

– Мне обязательно делать это, господин Милла? – писательница пытается придать беседе официальный тон. – Мы договаривались только на интервью. Мне кажется неуместной подобная просьба.

– Вы прекрасны, Анна, позвольте же и мне полюбоваться вами, – бизнесмен рассыпается комплиментами, – раздевайтесь и начнём нашу беседу; поверьте, я сделаю всё, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Удовлетворите же и вы мою скромную просьбу.

Женщина понимает, что так или иначе, но этот пожилой, похотливый негр получит своё, она находится в его доме и в его власти. Анна нехотя поднялась с кресла, и смущаясь оголила загорелые плечи, лёгкое платье послушно соскользнуло на пол. «Чёрт с ним, пусть смотрит, от меня не убудет», – убеждает себя писательница, пытаясь унять внутренний трепет и нахлынувшее волнение.

Абрафо пленён: мужчину восхищает зрелая красота обнажённой белой женщины. Его сладострастный, липкий взгляд ощупал тяжёлые, чуть отвисшие груди с крупными ареолами розовых сосков, спустился на пухленький животик и зарылся в рыжем треугольнике кудрявых волосиков.

– Очаровательно, – елейно пропел африканец.

Милла, несмотря на свою комплекцию и возраст, удивительно легко поднялся с кресла и подобно Сатиру приблизился к новоявленной Нимфе. Широкие «чёрные» мужские ладони нежно и в то же время по-хозяйски прикасаются к телу женщины. Так, вероятно, коллекционер гладит дорогую сердцу фарфоровую статуэтку, боясь уронить драгоценность на пол. Или, возможно, именно так прикасается к своему творению богом поцелованный ваятель, прощаясь в последнюю бессонную ночь, прежде чем утром её, Богиню (намоленную усердным трудом скульптуру), заберёт пошлый и жадный ростовщик.

Противоречивые переживания мучают женщину. С одной стороны, стыдно и унизительно стоять голой посреди комнаты, перед едва знакомым похотливым самцом. Дама понимает, что, скорее всего, она не отделается сегодня простыми поглаживаниями. С другой стороны, Анна ещё не остыла после массажа, распалённая плоть требует продолжения. А ладони Абрафо Милла такие ласковые, по-хорошему настойчивые. Женщина и страшится, и желает чувствовать сильные мужские руки.

Вычурный эстет изучает тело Анны, как слепой ощупывает шрифт Брайля, старается запомнить каждую впадинку, боясь пропустить ложбинку или округлость. Чернокожий Сатир обвил руками полные широкие бёдра, самозабвенно сжимая пышные, мясистые ягодицы. Ладони вспорхнули по спине, и вот они уже откровенно мнут волнительные груди, играют затвердевшими сосцами, то слегка оттягивая, то сжимая чувственную плоть между пальцев. Правая рука легко скользнула вниз по животику и окунулась в кудряшки рыжих волос. Указательный палец, нежно коснувшись затвердевшего клитора, без усилий раскрыл отвисшие, налившиеся кровью малые половые губы и беспрепятственно проник в полное амурных соков горячее лоно.

– О-о-ох… Пожалуйста, не делайте этого, – чувственно взмолилась писательница, скорее машинально, в то время как наэлектризованное сексуальной энергией тело убеждает в обратном.

Женщина содрогается, властный перст мужчины елозит в сокровенном. Как предательски хлюпает мокрая вагина. Анне стыдно в эти мучительные и сладостные мгновения, она противна сама себе. Течёт, как последняя сучка, готовая задрать хвостик для первого попавшегося кобеля.

Абрафо извлёк палец из раскрывшейся дырочки, его обильно обволакивают липкие выделения возбуждённой человеческой самки. Милла поднёс руку к лицу и с видом знатока и ценителя вдохнул слегка терпкий, чуть сладковатый и пьянящий аромат женщины, готовой к соитию.

– Какая же ты мокрая, и пахнешь великолепно, – Абрафо смотрит в слегка затуманенные похотью глаза писательницы. – Завтра ты станешь звездою шоу, публика будет в восторге.

– Публика? – Анна хотела продолжить уточняющий вопрос, но в этот момент чувственных, слегка приоткрытых уст коснулся, склизкий от соков, указующий перст африканца.

– Оближи его, – мягко, но требовательно повелевает Милла.

Анна и не заметила, как приняла в рот. Проворный язычок, сам старательно слизывая тягучий амурный нектар, стремится угодить чернокожему господину.

Милла поудобнее расположился в кресле, повыше задрал свою национальную рубаху, обнажая пухлые ляжки, и раздвинув ноги, обратился к так и стоящей посреди холла обнажённой даме.

– Анна, дорогая, давайте же не будем терять время, и начнём наше интервью, – Абрафо говорит проникновенно и просто, – вы будете ублажать меня своим сахарным ротиком, а я буду зачитывать ваши вопросы, и отвечать.

Женщина смотрит на заросший пах африканца. Его толстенький член призывно подрагивает, как бы приглашая Анну продолжить пикантное знакомство, а его хозяин уже приготовил листок с вопросами и нетерпеливо поглядывает на даму. Ноги кажутся ватными, и продолжать стоять невыносимо. Сделав пару шагов, женщина покорно опустилась на колени, оказавшись как раз между полноватых ног бизнесмена. Анна пытается скрыть ощущение стыда, неловкость в движениях и трепетное волнение, так некстати охватившее всё чувственное естество. «В конце концов, я здесь нахожусь, чтобы взять интервью, – внутренний голос успокаивает писательницу, – так что же я медлю, надо брать…».

Дама приподняла нежными пальчиками член, и колечко влажных губ плотно обхватила чёрную мясистую головку. Пока Анна, причмокивая, ласкает язычком и посасывает вздыбленный орган, африканец зачитывает приготовленные накануне вопросы и умозрительно отвечает, пытаясь не потерять самообладание окончательно. Женщина старается, вкладывая в минет весь свой накопленный опыт, но всё равно интервью даётся писательнице непросто. Когда мадам пытается вникнуть в ответы бизнесмена, она невольно отвлекается от своего непосредственного, сладостного занятия. В то же время, когда женщина с упоением и страстью сосредотачивается на оральных ласках, смысл сказанного господином Милла необратимо ускользает от понимания. Анну мучает эта дихотомия, наконец она решает окончательно и полностью отдаться процессу ублажения мужчины. Тем более что ответы бизнесмена становятся всё более путаными и аллегоричными. А когда Абрафо предложил даме не сдерживать себя и ласкать истекающее лоно, женщина и вовсе поплыла, позабыв о первоначальной цели визита. Нежные пальчики легко скользят в склизкой, горячей от похоти щёлке, уверенно подталкивая к вершине наслаждения. Женщина чувствует язычком, каким твёрдым и несгибаемым сделался чернокожий уд. При этом его размеры не кажутся гигантскими, и толщину Анна определяет как вполне допустимую. Писательница старательно пытается заглотить член полностью, и после второй или третий попытки даме это удаётся. Теперь женщина целиком, под самый корень насаживается головой на распалённый орган, чувствуя, как горячая головка проскальзывает в самое горло. Анна ритмично заглатывает фаллос, упираясь зардевшимся лицом в жёсткие волосы чёрного паха. Писательница входит в раж, ловит себя на суждении: банальный минет и так будоражит; чувствовать вздыбленную плоть – особенная приятность. Боже, ласковые пальчики словно обезумев, обретя волю, собственную свободу с остервенением гонят – понуждают пылающее лоно. Анна находится на самом краю, последний шаг до вершины или шаг в пропасть, сладостное предвкушение воздаяния.

Deep throat окончательно сломил бизнесмена, он отбросил листок с вопросами, поднялся с кресла и обхватил широкой ладонью готовый вот-вот взорваться распалённый орган. Анна гостеприимно распахнула чувственный ротик и, высунув язык, сама пребывает на пороге разрядки. И вот когда первые тягучие капли оросили язычок, когда женщина, сглатывая, чувствует, как терпкое семя медленно обволакивает гортань, Анну накрыл продолжительный оргазм.

Писательница медленно сползает на пол, прижимая ладони к жаркому лону, ноги мелко подрагивают, и разгорячённое тело бессознательно принимает позу эмбриона. Ещё несколько сладостных минут Анна находится в пленительной власти блаженства.

– Синьора Венгер, налить ли вам что-нибудь из напитков, – деликатно осведомился влиятельный господин.

Абрафо Милла, как и прежде вольготно раскинувшись в кресле, и закинув ногу на ногу, попивает новую порцию аперитива. Мужчине нравится свысока наблюдать за белой дамой; обнажённая и опустошённая, она сидит на полу после яркого, глубокого оргазма. Взгляд женщины всё ещё мутный, и почтенный синьор читает в потухших глазах патриархальную покорность. Абрафо Милла наслаждается моментом, переживает его смакуя. Анна находится в его власти и готова исполнить любую прихоть, и даже похоть. И это чувство рафинированного превосходства пленительней и слаще животного акта; Милла предвкушает завтрашний вечер и продуманное до мелочей Эротическое представление.

Женщина и правда желает запить липкий, специфический вкус африканского семени.

– Налейте мне вина, пожалуйста.

Когда Милла протягивал бокал с напитком, Анна невольно зацепилась взглядом за одинокий серебряный перстень на указательном пальце правой руки. Женщина наблюдает украшение вблизи лишь несколько мгновений, но их вполне достаточно, чтобы узнать. Оправа в виде глаза включает в себя круглый камушек жёлтого янтаря – радужка, в который искусно вставлен чёрный бриллиант – вертикальный зрачок. А само драгоценное око заключено в объятия Уробороса.

Писательница утолила жажду. И, собравшись с мыслями, хотела расспросить бизнесмена о странном украшении на руке. Но африканец демонстративно поднялся, давая понять всем своим видом, что аудиенция окончена.

– Синьора Венгер, будем считать, что наше интервью удовлетворило обе стороны, – Милла одарил Анну лучезарной улыбой, – но я вынужден откланяться. Приятных сновидений. Да, в апартаменты вас проводит слуга.

Абрафо Милла чуть склонил голову и не оглядываясь вышел из холла.

Опять всё закончилось как-то не так, как планировала писательница. Она тяжело поднялась с пола и натянула на вспотевшее тело национальное платье. Женщина подошла к зеркалу. Лицо – в белёсых потёках семени, блудливый взгляд кажется отрешённым. Воспользовавшись салфетками, Анна наспех стёрла следы эксклюзивного интервью. Дама осушила ещё полбокала прохладного вина. Пробежалась прощальным взглядом по многочисленным зеркалам холла. Женщине кажется, что отражения переглядываются и с осуждением косятся на растрёпанный оригинал. Чертыхнувшись, писательница покинула залу. В коридоре Анну терпеливо дожидается надменный слуга, пренебрежительная ухмылка прячется в уголках губ.

Вернувшись в апартаменты, женщина первым делом приняла душ. Ужин оказался более чем скромным – немного фруктов, соки, минеральная вода. Анна завалилась в постель, пытаясь собрать пазлы загадочной мозаики. Амулет Лидии, перстень Вайдмана, глаз, нарисованный на стене следственного изолятора, вот теперь ещё драгоценность на руке Абрафо Милла. Всё это череда случайных совпадений или нечто большее? Информации явно не хватает…

Анна и не заметила, как, размышляя, задремала, медленно погружаясь в глубокий, но тревожный сон.

Примечания

1. Labia minora — Малые половые губы (лат.).

2. Pulchritudo divina — Божественная красота (лат.).

3. Regio inguinalis — Паховая область (лат.).

4. Секиль — часть женского полового органа – клитор.

5. Pontifex Maximus — Великий понтифик. Высшая жреческая должность в Древнем Риме. Позже титул перешёл римскому Папе (лат.).

6. Цимес — десертное блюдо еврейской кухни. Здесь: «изюминка», интрига, квинтэссенция.