Армейские тайны (глава 2)

Часть 1

Но всё произошло не так, как мечталось. Между мной и Иваном Сырги установилась какая-то взаимная симпатия после той встречи у дырки в автопарке. Он на меня даже не обижался, когда я нежно проводил рукой по его красивой попке. Он иногда обнимал меня за плечи, иногда я его, немного прижимая к себе. Он стал главным оформителем всего батальона, включая стенгазету. В армии часто проходят проверки - и не только солдат, но и офицеров. У него был свой стол в комнате ротного, где он постоянно что-то писал для офицеров. Он работал даже поздними вечерами, если что срочное возникало, и у него были ключи от комнаты ротного.

И вот как-то так получилось, что мы только вдвоём оказались в Ленинской комнате. Он, стоя, склонился над газетой и читал, а я готовился к завтрашней политинформации и сидел, переписывая и листая подшивку газет. И вот что-то между нами такое произошло, просто необъяснимое, мы посмотрели друг на друга, и как искра пробежала. Мы подумали об одном и том же. У меня шевельнулось в трусах и стал приподниматься член.

Я демонстративно и якобы крадучись выглянул из Ленинской комнаты - никого поблизости не было. Я подскочил к Ивану и сзади навалился на него, сгибая его к столу и ставя его раком, прижимаясь пахом с уже вставшим членом.

- Ты чё, отстань! А если кто войдёт?

А я совершал уже ебательные движения, притягивая его попу к себе. И Ванька схватил меня через х/б за вставший член. И всё! Мы оба тяжело задышали от накатившего возбуждения. Он мне сказал:

- Я пойду в кабинет ротного, а ты минут через 5 заходи, - и ушёл.

А меня уже трясло, так я возбудился.

Вышел из Ленинской комнаты - на посту у тумбочки стоял дневальный из молодых, а вокруг никого. Я подошёл к двери ротного и тихо стукнул. Ваня приоткрыл дверь, и я юркнул в темноту. Стали сразу обниматься и мять друг другу члены. Целоваться как-то стеснялись. Два солдата в форме стоят и мацают друг друга. У Ивана был средний член, около 14-15 сантиметров, и мой казался очень большим. Мы вытащили члены наружу и стали дрочить. У Ивана была тёплая и нежная рука, и мне так похорошело, что я стал первый кончать, а он сразу же за мной, забрызгивая пол спермой.

Мы немного успокоились, и он включил свет. Стеснение, которое было сначала, сразу же прошло, и Иван стал вытирать белым вафельным полотенцем пол. Я у него спросил:

- Вань, а ты в рот возьмёшь?

- Да, если и ты у меня.

В этот вечер мы разошлись. А в последующие дни так и следили друг за другом, пока незаметно я снова не оказался наедине с Ваней. Мы сделали друг другу минет, и я, мазнув по его очку кремом, стал входить пальцем. Он был не против, и я стал вводить второй. Но только в третью нашу встречу я трахнул Ваню в его красивую попку. Ему всё время было больно, и он сдерживал меня, поэтому наши первые разы не были запоминающимися. И только на пятый раз у нас произошёл охуительный секс, когда он кончил от меня без рук и, не сдерживаясь, стонал так, что я зажал его рот рукой.

Ваня делал красивейшие дембельские альбомы, и к нему в очередь вставали дембеля даже с других батальонов. Взволнованные скорой разлукой с воинской частью "старики" были невероятно требовательными к памяти о проведённых здесь двух годах. В то время фотки ещё были чёрно- белые, и продавалось много альбомов в красивейших и дорогих переплётах, от бархата до шёлка.

Скажу вам честно, мне очень хотелось раскрутить на секс молодого из нового призыва. Но Ванька оказался таким ревнивцем, что устраивал мне разносы только за то, что я кого-то обнял за плечи, а однажды так рассердился, что целую неделю не давал мне. И я не стал рисковать, взвесив все "за" и "против". Но когда выходил в автопарк, там я экспериментировал. Это с младшим сержантом, который уже стал "дедушкой", к которому я был прикреплён ещё "молодым".

Сидим мы с ним в его БАТе и трепемся о гражданке. А он на лицо и фигуру был очень хорош, да и член приличный. Не знаю, от чего я стал возбуждаться, скорее всего, от того, что сижу рядом с классным парнем. Улыбаюсь ему, а он стал на меня так подозрительно смотреть - усёк, значит, что я расслаблен и "в рот ему заглядываю". Он замолчал, и мы смотрим друг на друга, и я возбуждённо так задышал. Он мне говорит:

- Ты чё, а? Ты чё... - а сам одной рукой меня к себе прижал, а второй полез мне под гимнастёрку и стал мять мне грудь.

Сначала мне было приятно, а потом я подумал: "Блядь, мнёт мне сиськи, как бабе". От этой мысли я вывернулся у него из рук. Но парень уже завёлся и хотел продолжения. А я, уже просто играясь и с явной фальшью в голосе, стал просить его:

- Буян, - его фамилия Буянов, - не надо! Ну не надо же!

Он начал хватать меня за ляжки. Я дёрнул за ручку и спрыгнул с БАТа. Он мне прокричал:

- Вернись, я больше так не буду!

Но я знал, что через месяц я сам уже буду стариком, и вертел я этого Буяна, который через месяц уже уходит домой!

Конечно, я был очень взволнован тем, что смог так легко возбудить классного парня. Но вечером я внимательно посмотрел на то, как он вёл себя в казарме, и успокоился. Их было трое земляков, и они были довольно дружны, все нагловатые, нахрапистые. Если бы я не устоял и отсосал Буяну, то мне бы пришлось обслуживать их всех. В батальоне все всё узнали бы, и что со мной было бы дальше? Ничего хорошего точно.

Второй мой эксперимент был с Лёхой из Липецкой области. Я уже писал, что мы симпатизировали друг другу, может, даже из-за того, что имели большие члены. Так вот, ещё зимой нас выгнали в автопарк, а на улице был мороз градусов 15. Работать в такой холод с железом очень тяжело, просто невозможно, и мы всем неполным взводом ввалились в местную кочегарку. Тепло разморило нас. Кочегар, молодой солдат, набросал на кучу угля старого тряпья, затем старых шинелей и бушлатов, и мы улеглись на них и стали засыпать. Как известно, "солдат спит, а служба идёт".

Я оказался с Лёхой на самом верху кучи, а остальные пониже нас. Я уткнулся ему в шею, но сон не шёл ко мне. Меня волновал запах Лёшки. Его кожа пахла вроде как молоком, даже не знаю, чем-то домашним и родным. Я высунул язык и стал лизать ему шею, почти не двигая головой. Он шутливо заурчал, как кот. Я осмелел и стал уже губами её ласкать. Это было так волнительно, что у меня встал член. Меня взволновало, что он поддаётся мне и как будто поощряет меня идти дальше.

Посмотрев вокруг, я увидел, что все спят. Осторожно протянул руку и влез ему под шинель, положил руку на член. Тот стоял. Я помял его и стал расстёгивать пуговицы на х/б парня, пальцем поддел кальсоны, и Лёшкин тёплый и большой член оказался в моей руке. "Бля-а, не кончить бы от такого кайфа!"

Я водил рукой по его стволу, пальцами тёр его головку и, сжимая её, почувствовал на пальцах его смазку. Лёха лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал открытым ртом. Я почувствовал, что сам уже приближаюсь к оргазму. Лёхин член так напрягся, что я ощущал вены на члене, и вдруг он дёрнулся, а Лёшка резко развернулся в другую сторону. Но я всё равно понял, что он стал кончать, шумно дыша.

Я боялся пошевелиться и больше не посмел дотрагиваться до Лёши. Он не был домашним пареньком, а был больше суровым. Но ко мне он относился очень хорошо. После этого мы разговаривали с ним сквозь зубы, я даже жалел о том, что сдрочил ему.

И вот этой весной иду я по делам в автопарке, а Лёшка моргает мне из своего "Урала". Я подошёл, он открыл дверь.

- Садись!

Вижу, парень в хорошем настроении и какой-то прикол рассказывает. А я смотрю на него, но думаю о его дубинке. Он умолкает, тоже, наверное, тот случай в кочегарке вспомнил.

- Лёш, а можно, как тогда в кочегарке, я поцелую тебя в шею?

Он молчит, но я же вижу по глазам, что можно. Да он меня и позвал за этим... Весна! Солдатская голова только еблей и занята.

Я обнимаю его и смачно, во весь рот, целую его в шею. Этот запах кожи, его податливость, и я смелею так, что целую его в губы. Он не отстраняется и через некоторое время не выдерживает и отвечает мне, лезет своим языком мне в рот. Как же нам было сладко в эти минуты!

Часть 2

И опять я первый расстёгиваю ему ремень и пуговицы на х/б и сдёргиваю его вместе с трусами. Он приподнимается, и они сползают вниз, оголяя его большой и мясистый член. Он больше моих 18, наверное, 20 или больше. Яйца громадные и чётко видны в расслабленной мошонке. Как же мне хочется отсосать его член, но я просто физически чувствую, что он не готов к этому, он боится. Может даже, он боится за меня, ему не хочется быть любовником голубого, ему хочется только дружбы. Какой же он дурачок, ведь одно другому не мешает.

Я тоже опускаю с себя х/б с трусами, и мой стояк вырывается наружу. Парень только смотрит на него, а я медленно дрочу ему и, оголяя головку, тяну крайнюю плоть к яйцам. До чего же красив чужой член! Вроде бы нежная кожа, вроде бы тёплый, но стоит так жёстко, как будто внутри железный стержень. Нет, мне надо действовать, а то кончит и опять будет морду от меня воротить. Но такой большой член сразу не осилишь, надо будет потрудиться, чтобы принять его в себя.

Не придумав ничего оригинального, шепчу ему:

- Лёшенька, как же ты мне нравишься, с первой же минуты, как только увидел тебя.

Это была правда, так и было. А он мне:

- Так же как Ванька или больше?

Да он смеётся надо мной или подъёбывает!

И тогда я решительно опускаюсь перед ним на колени, раздвигаю ему ноги пошире и лицом лезу в пах. Запах члена и яиц лишают меня стыда. Я, открыв рот, насаживаюсь на его залупу до горла и только слышу от него:

- Ой!

Но я не смотрю на него, я занят делом и удовольствием для него и для себя. Теперь он мой, и никуда он не денется. Я ему так отсосу, что он это будет помнить всю оставшуюся жизнь.

Он заохал, зашептал:

- Сейчас кончу! Я кончаю! Ой, бля-а! - и мой рот стал заполняться спермой.

Парень мне очень нравился, и я всё проглотил, продолжая облизывать уже слабеющий член.

Я натянул на себя х/б и выскочил из кабины, оставив Лёху со спущенными трусами и полустоячим членом. Как я и предполагал, он на меня не смотрел два дня, и только на третий наши взгляды встретились, мой вопрошающий и его растерянный, и - ничего! Думаю: "Ладно, ладно, куда ты денешься. Ты уже сейчас этого хочешь, посмотрим, что будет завтра". Вот как я был уверен, что Лёха настоящий самец и долго не выдержит.

И в самом деле, он не выдержал. Подошёл ко мне и тихо стал шептать:

- Я придумал. Ты знаешь, где Иван держит ключ от кабинета ротного?

- Нет, не знаю. Но, наверное, в кармане х/б. А что?

- Давай спиздим у него ключ и запрёмся у ротного?

- Зачем?

- Ну, я же тебе нравлюсь?

Бля, моё очко приятно заныло. Целый год в нём никого после Толика не было. У меня даже голос завибрировал от волнения и желания.

- Хорошо, Лёша. Я всё выясню, и вообще я всё беру на себя. Ты только не засни.

После отбоя я специально зашёл с Иваном в кабинет, до него не дотрагивался. Он, зевая, прибрал всё со своего стола. Мы вышли, он закрыл двери на ключ и положил его в карман. Наши кровати стояли в одном ряду, через две. Я разделся и лёг, наблюдая за Иваном.

Прошло полчаса - для солдат это много, ибо отрубались все за минуты. Я подождал ещё немного и, встав с кровати, в трусах подошёл к табуретке Ивана, на которой лежали его аккуратно сложенные вещи. Было стрёмно, а вдруг кто не спит. Но никто меня не окликнул. Взяв ключ, подошёл к двери кабинета. На тумбочке стоял молодой, и он всё видел. Но что он может сказать старику? Дежурным был тоже старик моего призыва, он смотрел телик.

Я вошёл и, не зажигая света, стал ждать Лёшу. У нас с Иваном там был спрятан крем. Я достал его. Тихо стукнули в дверь. Я сразу открыл, впуская в темноту Леху. Несколько секунд мы стояли в трусах друг против друга, не решаясь на какие-то действия. Первым не выдержал я, обнял его, а голову прижал к его груди, слыша, как громко и быстро стучит его сердце. Он медленно и с силой прижал меня к себе. Я приподнял голову кверху, ожидая от него поцелуя, и он впился губами в мои губы.

У ротного в шкафу висел старый китель. Мы с Иваном иногда использовали его. Достав китель, я расстелил его на полу. Прошептал:

- Ты ложись, а я сверху на тебя.

Я всё продумал заранее. Я буду сам садиться на член, иначе мне будет больно принять в себя такую дубину.

Не жалея крема, смазываю себя и его и присаживаюсь на жёсткий стояк. Сразу стало больно, но я уже знаю, что это временно, и с упорством скольжу дальше. Но всё, стоп. Боль серьёзная, не надо торопиться, пусть попа привыкает к размеру. Стал присаживаться на половину члена. Лёха руками взялся за обе мои половинки и, немного подбрасывая меня вверх, с такой же силой давил вниз, опуская меня всё ниже к его яйцам. Я не сопротивлялся, мне и самому хотелось сесть на всю длину. Вскоре я это почувствовал. Было не совсем приятно ударяться о его пах, и я схитрил, наклоняясь к его лицу всем телом и уменьшая удары в себя.

Стал медленно целовать его, захватывая то верхнюю, то нижнюю губу и позволяя его языку ласкать мой. Нега накатила на меня, я уже предчувствовал свой оргазм. Заработал, запрыгал на члене, раздвигая в стороны колени и всё ниже и плотнее прижимаясь к Лёхе, ощущая его член глубоко в себе. Вдруг из меня ударила сперма, очко запульсиравало, плотнее обжимая его член, и я услышал, как застонал Лёша, с силой опуская меня к яйцам. Я не почувствовал ни то, как бьёт его сперма, ни то, как напрягается во мне его член, выплёскивая её, - он был очень глубоко во мне. У меня не было сил хотя бы сползти с Лёши, тем более что он продолжал прижимать меня к себе, целуя в шею.

Я встал, в ногах была слабость, но надо было привести себя в порядок. У нас с Иваном там было спрятано полотенце, и я обтёр им себя и Лёшу. Он не уходил, усевшись на мягкий стул ротного. Мне это было приятно, я чувствовал, как ему это понравилось и как ему было со мной хорошо. Этот самец не ожидал, что получит такой сумасшедший оргазм.

Он начал меня расспрашивать, давно ли я стал таким и кто у меня был в армии. Ну, я ему всё и выложил, что Толик и Гельды. Он сам спросил о Ване, но я не стал больше ни о ком говорить. Стал целовать его в губы, шею, опускаясь к соскам. Хотя я и получил свой оргазм, но моя попа хотела члена ещё, ей понравилось, когда её до боли распирали толстым членом. Из неё ещё сочилась сперма, смешанная с кремом.

Я смазал только Лёшу и, подойдя к окну, упёрся руками в подоконник, призывно согнувшись и выставив попку. Лёша входил не торопясь, положив свои руки на обе мои половинки. Но небольшая боль всё-таки была, когда он вставлял очень глубоко, шлёпаясь яйцами о промежность.

Понемногу ускоряясь, он всё сильнее ударялся о мою попу. Смачные шлепки, тяжёлое дыхание Лёхи - и я приоткрыл рот, чтобы не стонать от наплывшего на меня кайфа. Забылось, что я в армии, было только это сладкое распирание моего очка, только Лёхин толстый член, который всё быстрее ходил во мне. Я протянул руку к своему члену: он жёстко стоял и был весь в смазке. Я стал растирать её по головке, а она всё выступала, делая мою ладонь мокрой и скользкой. И я, не выдержав, глухо зашептал:

- Я всё! Я не могу больше! Всё!

Сперма резко ударила из меня, до боли расширяя головку. Член мой дёргался, спазмируя и выплёскивая из себя всё новые порции спермы. Я стал заваливаться набок, но Лёха крепко держал меня в своих сильных руках и натягивал меня на свой член до упора. Он тоже кончал в меня, со стоном дыша мне в ухо. Всё-таки ноги - моё слабое место. Очко тоже горело, натёртое двумя заходами в него. Мне захотелось остаться одному.

- Лёш, иди в умывальник и обмойся, а я здесь приберусь.

Он ушёл, а я, открыв форточку и постелив на стул полотенце, обессиленно сел. Мыслей в голове не было, была лишь расслабленность в теле и желание лечь в кровать и уснуть.

На часах было 3 утра. Закрыв кабинет, я пошёл в умывальник и привёл себя в относительный порядок. Дневальный стоял у тумбочки, прислонившись к стене. Молодой боец спал стоя. Такое я видел только в армии. Вот тебе и армия: у кого только ебля на уме, а кому сон в сладость...

После нашего с Лёхой траха он стал вести себя со мной, ну, не агрессивно, но как-то раздражённо. Я догадывался, что он злится на меня из-за того, что выебал парня. Я постарался дня два поменьше с ним сталкиваться, а на третий день он сам меня обнял за плечи, немного притянув к себе.

- Сегодня работа в автопарке, заходи ко мне в машину, повеселимся.

Я радостно прижался к нему.

Часть 3

Сделав кое-что в своём БАТе, я пошёл к Лёшке в "Урал". Он хотел, чтобы я ему отсосал.

В машине были высокие сидения, и, чтобы было не так видно, он лёг почти на спину, задрав одну ногу на руль, а вторую на приборную доску. Я сидел между его ног, надрачивая его член, любуясь его попкой, которая немного свисала с сидения. Вспомнилось, как в такой позе меня трахал Толик в КРАЗе и как мне было хорошо.

Вид раскоряченного Лёхи меня так возбудил, что выступила смазка. Я приподнялся и тыкнулся своим членом прямо в Лёхино очко, размазывая по нему свою смазку. Быстро надавил ещё раз, и моя залупа немного вошла, совсем чуть-чуть, но я смог и от этого улететь от кайфа.

Я мгновенно почувствовал его сопротивление, и он заорал:

- Э-э-э, ты чё, блядь!

Я как полоумный стал шептать:

- Лёшенька, давай я хотя бы чуть-чуть. Тебе будет хорошо, я всё сделаю без боли.

Лёха резко оттолкнул меня и надавил на плечи. Он был сильнее, и я сразу же обмяк. Больше мы не сказали друг другу ни слова.

Я опустился перед ним на колени и стал ртом насаживаться на его балду. Его попка так и свисала над сидением, он не поднялся повыше, словно дразня меня. И я снова сделал попытку потрогать его очко, но только пальцами. Я плюнул на них и нежно стал водить ими по очку. Там ещё была и моя смазка, и я всё смелее и смелее вдавливался в него, в то же время всё глубже насаживаясь на его член ртом. Слюна стала густой и стала стекать на яйца. Я её размазывал пальцами, всё больше увлажняя очко. Указательным пальцем стал понемногу ввинчиваться в него и постепенно вошёл на всю длину, ощущая бугорок предстательной железы. Лёха молчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Я почувствовал во рту привкус чуть солоноватой смазки. Наверное, ему понравилось это проникновение, и я решился на второй палец. Я не торопился, меняя пальцы, а затем всовывая два сразу, сам же продолжал сосать у Лёхи.

И вот я почувствовал, как мелко задрожали его ноги, и понял, что он на подходе. Я как можно глубже засунул два пальца в Лёху, почувствовав у него внутри твёрдый бугорок. Я давил на него и двигал по нему двумя пальцами, и мне в рот ударила тугая струя спермы. Лёха стонал и дёргался всем телом. И я тоже стал кончать на сидение. Потом Лёха сказал:

- Если кому скажешь - прибью!

Довольно улыбаясь, я ответил:

- Ты чё, дурак!?

Больше мы об этом не говорили.

Только через три дня я снова был записан на работы в автопарк. Лёша сам пришёл к моему БАТу, и мы, спровадив моего юного помощника в мастерские, предались обоюдным ласкам. И снова он подставил свою жопу под мои пальцы, и я смело хозяйничал в его дырочке. Когда оба уже приблизились к оргазму, он стал шептать:

- Дави сильнее!

И я его уже просто ебал двумя пальцами на всю длину и стал всовывать третий, и он кончал уже с тремя пальцами. После этого я был просто в шоке и не понимал, как такой брутальный натуральный парень из маленькой деревеньки пошёл на это.

Лёшка стал следить за мной. И если мы после отбоя шли с Ваней в кабинет ротного, якобы делать дембельские альбомы, он тоже увязывался за нами. И ведь не выгонишь его, он тоже старик, наш призыв. В первый вечер мы с Ваней растерялись и почти не разговаривали с ним, вклеивая фотки в альбомы, рисуя фломастерами через кальку армейские темы. Но он увязался за нами и на следующий вечер.

Мы с Ваней были злые, что из-за него не можем трахнуться. Но мы были совсем молоды, и нас тянуло друг к другу, особенно меня к ним. И я стал распускать руки, щупая Ваню за попу, а Лёху почти за стоячий член. Стало всё понятно, и мы стали сально шутить, улыбаться друг другу, сверкая возбуждёнными глазами. Но красную черту так и не переступили.

Когда расходились по кроватям, Лёха снова предложил мне вытащить у Вани ключи. Спать хотелось очень, но ещё больше хотелось ебаться. Всё повторилось. Я в трусах ждал Лёху. Он тихо стукнул в дверь, и я сразу её открыл. Долго целовались, надрачивая члены. И вдруг он мне говорит:

- Сегодня хочу попробовать быть в пассиве, хочу, чтобы ты не пальцами меня туда, а членом.

Я оказался в таком замешательстве, что мой член стал опадать. В моей голове не укладывалось, что Лёха тоже голубой. Я подумал: "А может, это я его таким сделал?"

- Лёш, да зачем тебе это надо? Где ты будешь искать себе любовников в небольшой деревне?

- Да я только попробую, я же не такой! А тут такая возможность, и я решил не упускать её.

- Тогда пососи мне, а то у меня член от твоих закидонов упал.

- Нет, не буду!

- Так как же я тогда тебя выебу? Давай соси!

Он присел передо мной на корточки и снова взялся руками за мой хуй. Он приблизил лицо к члену, нежно дроча его.

- Блин, он у тебя немытый, запах идёт.

От того, что он дышал на член и держал его в руках, я стал снова возбуждаться. Он его так и не взял в рот.

- Как ты хочешь: лёжа на спине, рачком, на животе?

- Давай стоя, у окна.

Смазав его дырочку кремом, я пальцами стал её разрабатывать. Лёшка всё эротичнее прогибался в пояснице, выставляя попку под пальцы. И я уже ни о чём не думал, кроме ебли.

Входил я очень медленно, с остановками. Когда ему было больно, он сдерживал меня рукой. И вот я вошёл на все свои 18 и замер, чтобы Лёша привык к размеру и новому ощущению распирания очка. Я ловил кайф от того, как плотно и нежно обхватила его тёплая попка мой член.

Сцепка была плотной, и я мог кончить, даже не двигаясь в нем, так мне было здорово. Я забалдел и упустил момент, когда надо было начать двигаться. Он сам зашевелился подо мной и стал осторожно ебать мой хуй. Я потрогал его член, он стоял железно, и из него уже вышла капля смазки. Лёша совершал своей попой всё более глубокие фрикции, пока сам не остановился, предоставляя делать это мне, и убрал сдерживающую меня руку.

Я уже догадывался, что Лёшка оценит меня только тогда, когда я его трахну очень жёстко, и я решил не церемониться, сразу задвигался в нём с хорошей скоростью, но не на всю длину. Как я хотел ему понравиться и как мне хотелось, чтобы он помнил обо мне всю жизнь! Я ебал и не верил, что подо мной мой друг, который сам захотел меня.

Лёху стало водить влево-вправо.

- Лёш, ты не держись за подоконник руками, а ляг на него грудью, и тогда тебя не будет водить.

Он послушался.

Как же я люблю ебать парней! Особенно когда долго, когда ты уже почти отрываешься от земли и близок к полёту... Всё, финишная прямая. Жёстко ударяюсь об Лёху, да ещё и схватился за его плечи и натягиваю до упора на член. Чувствую, как запульсировала его предстательная железа, как очко стало беспорядочно сжимать мой член, и я тоже оказался на подходе. Терпи, ещё немного. Всё, кончаю... Я падаю на его широкую спину и целую его, куда дотянулись мои губы. Я просто в экстазе, сам не ожидал такого. Это точно лучший мой секс! Оказывается, так важно, с кем ты это делаешь! Но я теперь это знаю, я же ещё только учусь любви.

На следующее утро я не сводил с Лёшки глаз, я, наверное, влюбился в него. Какая у него красивая фигура, как он быстро одевает х/б, умело обматывает портянками ноги и одевает кирзовые, до блеска вычищенные сапоги, с голым торсом выбегает из казармы на двухкилометровый кросс и физ. зарядку. Я любуюсь его симпатичным лицом, но строгим и сосредоточенным. Лёшу очень уважали во всём батальоне, некоторые даже побаивались. И даже наш призыв слушался его. И только я, я один, знал, каким он может быть нежным и ласковым парнем. Моё сердце обмирало от щемящего чувства любви и восторга к Лёше...

А служить осталось месяц или немного больше. На глаза наворачиваются слёзы, я не хочу вот так вот всё и всех бросить. Мы так тут все сдружились за два года, что стали как родные. Всё-таки армейское братство существует!

Но меня в то же время беспокоит и Лёша. Надо с ним поговорить, предупредить о том тернистом пути, который он может выбрать. В то время я ещё не верил Лёшке, что он такой же, как и я. Но я родился таким, а он таким становится, да ещё только в последние полгода.

Разговор наш произошёл в автопарке, в его "Урале". Я уже отсосал ему, и он расслабленно развалился на сидении.

- Лёш, ты извини меня, что я так влез в твою жизнь. Я понимаю, что соблазнил тебя ещё тогда, в кочегарке. Но ты мне нравился всегда, с первого взгляда, как я увидел тебя.

Лёшка ответил:

- Стоп! Ты что же, думаешь, что я такой несмышлёныш и не понимаю, чего хочу? Ошибаешься! Ты меня не соблазнил, не раскрутил. Ты меня просто разбудил, а я спал все эти 18 лет. И меня тоже тянуло к тебе с первого взгляда. Неужели ты не видел этого, не чувствовал, как я смотрел на тебя, когда ты нам рассказывал о международной обстановке? Тебе было не до меня, ты дружил со стариком Толиком, а затем стал бегать к хлеборезу, и никто не понимал, что это за дружба у вас такая. Потом ты стал дружить с Ваней. Узнав тебя получше, я понял, что вы трахаетесь. Ну ведь так же?

- Да, Лёш, так! Но если я тебе нравлюсь, то почему ты не хочешь у меня отсосать? Запах ведь идёт и от твоего члена, но он мне очень даже нравится. Лёха, возьми у меня, а?

- Для тебя это так важно?

- Ну конечно! Мне до сих пор не верится, что ты это сможешь сделать.

Часть 4 (последняя)

Я смело стащил с себя вниз х/б с трусами. Мой член уже стоял. Лёшка сполз вниз и раздвинул мои ноги. Он шутя зарылся лицом в мой пах и стал ртом щекотать меня. От этого я взвился и стал смеяться и орать. На улице моросил мелкий весенний дождь, и солдаты сидели в гараже, в мастерских, некоторые в своих машинах. Но навряд ли нас кто-то видел и даже слышал.

Поиграв моими яйцами, Лёша осторожно стал брать в рот. Я улетал от каждого его движения языком. Иногда он смотрел в мои глаза, это было чудно и очень необычно. Лёшка мне делал приятное сам, старательно и с удовольствием. Кончил я ему в рот и на лицо, а затем мы долго целовались.

На следующее утро меня вызвал к себе ротный. Нахваливал меня, говорил, что я очень ответственный и исполнительный и что он мне доверяет. В кабинете сидел и Ваня, заваленный бумагами.

- В общем, даю вам задание, и называется оно "дембельский аккорд". Сделаете вовремя - уйдёте на дембель в самую первую партию, не успеете - в последнюю. А разница между партиями может быть 10-15 дней. Сырги уже согласился и приступил к работе. Ты согласен?

- Да, конечно! А что делать?

- Поработаешь подсобным рабочим на стройке садового домика у дочери командира полка. В понедельник тебя будут забирать с КПП, в субботу вечером привозить. Баня, ужин и воскресный день в части.

Попробовал бы я не согласиться! У меня просто не было выбора!

Рассказал Лёше, он расстроился. Неделю не видеться, да ещё и на дембель первым уйду.

Уже в понедельник, после завтрака, меня забрал строитель на своей машине. Их работало двое - дагестанцы, шабашники, молодые, лет по 30-35. Фундамент домика уже был, кладка из итальянского кирпича. Мы сразу же стали работать и работали до темноты, с перерывом на обед и ужин. Устал очень. Рано утром подъём, кофе с бутербродами и снова цемент, песок, кирпич. Еду готовила соседка, у неё и спали. С дагестанцами решил близко не сходиться, но они сами заигрывали с молодым солдатиком. Всё пресекал мгновенно. А на хрена они мне нужны, если у меня есть Ваня и Лёша.

В субботу привезли на КПП, еле успел в баню, уже весь полк помылся. Там уже убирались двое голых молодых с полустоячими членами. Я старался им не мешать, ведь недаром же они трусы не надели и смотрят друг на друга влюблённо. Быстро вымылся под душем и в столовую. Пришёл в казарму, и меня сразу же обступили старики, всем было интересно, чем я там занимаюсь. Подошёл и Лёха, при всех обнял меня. Взяв меня под руку, привёл к своей кровати. Старикам вечером можно уже было садиться. Мы с ним поговорили. Трахнуться - места не было. Он сказал, что делать совсем нечего, отдушина - автопарк. Попросил меня поговорить с Ваней, чтобы он его подпустил к себе. Ванька ходит злой, не подойти, его засыпали работой. Он днём и ночью пишет бумаги офицерам, делает или обновляет стенды, стенгазеты, плакаты.

Я пошёл к Ване, в комнату ротного. Он вскочил со стула и радостно бросился ко мне. Мы обнялись и поцеловались в губы. Я ему рассказал о своей работе, он мне о своей.

- Вань, после отбоя я приду к тебе с Лёшей.

Он только хотел возразить, но я стал нахваливать Лёху, что не болтлив, хуястый, хочет всё время. Ваня дал своё согласие.

После отбоя мы посмотрели телик и, когда дежурный офицер по батальону ушёл домой, постучались к Ване. Погасив свет, мы стали обниматься и целоваться в губы, постепенно раздеваясь. Больше ласк досталось мне как связующему звену. И Лёша, и Иван пока осторожно притирались друг к другу. Кончилось тем, что я сел на стол, а они делали мне минет вдвоём. Сначала по очереди брали в рот, а затем слились в поцелуе через мой член. Я бурно кончил, и силы оставили меня, накатилась такая усталость, что я решил идти спать и ушёл от них. Ревновал ли я парней? Немного да, но приближающийся дембель так волновал меня, что я вдруг очень сильно захотел домой, и это разрушало мою солдатскую устоявшуюся жизнь.

Утром я встал только в туалет, не пошёл даже на завтрак и снова лёг спать. Меня не трогали, зная, что я работаю у дочери командира полка. В обед Ваня с Лёхой рассказали мне, что у них всё хорошо и они один раз трахнулись. На вид они были счастливые.

К вечеру за мной приехал один из дагестанцев. Пришлось ехать - завтра тяжёлый рабочий день. Оказывается, они раскрутили на секс соседку, и эта 45-летняя женщина порхала бабочкой между ними и даже со мной стала заигрывать. Для меня она была старухой, и я её резко осаживал, но влюблённая женщина не обижалась.

Через неделю, в субботу, меня привезли в часть совсем в позднее время. Сходил в столовую на холодный ужин и бегом в баню. Но она была закрыта. Стал искать начальника банно-прачечного комплекса. Он уже собирался уезжать домой. Все знали, у кого я работаю, и он мне без вопросов отдал от бани ключи, предупредив, что надо вернуть их завтра. Я быстро вымылся под душем и сменил недельное бельё грязное на чистое, пришёл в батальон и сразу к Лёхе и к Ване.

- Пацаны, у меня есть ключи от бани. Можем там немного расслабиться.

Оба обрадовались.

После вечерней проверки мы предупредили дежурного по батальону, сержанта нашего призыва, что мы трое уходим в самоволку и, если что, чтобы он нас прикрыл. Около 11 вечера мы были уже в бане. В раздевалке свет не зажигали, а в промывочном зале окон не было, и мы при свете набросились друг на друга с поцелуями и ласками. Удивительно, но у меня не было желания подставляться, ну никак не хотелось. Лёха же, наоборот, хотел, чтобы я в него вошёл. Я медленно вошёл в Лёшку, но он всё равно кривился от боли, но недолго. Сам стал насаживаться. Класс! При свете это выглядело очень возбуждающе. Я, наоборот, присел на лавочку и не мешал ему прыгать на мне. Ваня присел перед ним и стал пытаться взять в рот у Лёшки, но того несло. Я прилёг на спину и смотрел, как Лёшка изгалялся на моём члене, затем он притянул Ваню и стал кончать тому в рот.

Мне хотелось, чтобы мои пацаны запомнили этот вечер навсегда, и для этого надо было, чтобы они кончили не менее трёх раз. И я старался. Довёл Ваньку до оргазма, затем минет до конца сделал. Потом мы трахали Ваню вдвоём. Затем они, раздвинув тазы, стали рачком ко мне, и я их по очереди имел, пока не кончил в Лёшу.

Уставшие, но счастливые, мы вышли на улицу. Уже светало. Отрубились мгновенно.

Дагестанцы оказались большими мастерами, и построенный ими домик получился очень красивым. Я закончил с ними работу и оставался в части. У Вани тоже появилось оконце, и он, не вылезая из-за стола, делал дембелям альбомы. Мне первому.

Сейчас иногда просматриваю этот альбом и ностальгирую о том счастливом времени. Ты солдат, ты совсем молод, ты не обременён важными вещами. Твоё здесь только зубные щётка и паста, мыло и бритвенный прибор. Ты не обременён заботами о хлебе насущном. За тебя думают командиры, они же заботятся о твоём здоровье. Ты на службе у государства, и получаешь за это 3 руб. 50 коп. ежемесячно и на них можешь неделями ходить в местный чапок и лакомиться карамелью - подушечками с повидлом по 11 коп. за 100 г или шиковать, покупая конфеты под шоколад "Домино" без обёрток по 16 коп. за 100 г. Это время оказалось лучшим в моей жизни. Думал, что вот поступлю в институт и там со своими ровесниками оторвусь ещё больше. Ничего подобного. Все были сами по себе, все по одному или сбитыми группами. Тут не было такого чувства товарищества, боевого братства и взаимовыручки, когда на марш-броске с полной экипировкой ты помогаешь более слабому или молодому первогодке, забирая себе его вещь- мешок, скрутку шинели или даже автомат без магазинов. Не добежит - плохая оценка всем, не выполнит норматив один - всё подразделение не готово к бою.

На вечерней проверке батальона, при которой присутствовал сам комбат, он зачитал приказ командира полка о демобилизации семерых военнослужащих из полка, среди которых были названы и наши с Иваном фамилии. Моё сердце так забилось, это было так ожидаемо, но очень неожиданно. Я посмотрел на Лёшу, он даже побледнел. Похоже, и для него эта новость стала неожиданностью.

После отбоя нас с Ваней кинулись все поздравлять. Иван с комбатом оформляли наши документы: дембель завтра, до 11 утра. Мы сели с Лёшкой на кровать, слов не было, радости тоже. Обменялись адресами. Лёг и долго не мог заснуть. Получалось, что я 11 дней не дослужил до двух лет.

Утром всё дооформили в штабе полка. На утренней проверке присутствовал ротный, и он вручил нам с Ваней грамоты "за высокие показатели по боевой и политической подготовке, проявленное усердие в исполнении служебного долга и личный вклад в дело умножения лучших традиций части". Да, в СССР очень любили высокопарные фразы.

В половине одиннадцатого утра мы с Ваней вышли на крыльцо казармы. С нами вывалил весь батальон; пошли бесконечные рукопожатия и обнимания. Я уже чувствую, что не выдерживаю этого прощания с парнями, что у меня на глазах слёзы. Смотрю в родные лица и вижу, что у многих на глазах слёзы, а у Керимова, у Спицына они просто капают. Но надо идти на выход из части, где нас семерых ждёт машина, чтобы отвезти в город на вокзал.

Мы выходим на широкую аллею, и батальон тоже идёт за нами. Всё, я больше не могу, слёзы застилают мои глаза, и я рукавом вытираю их. Ванька тоже не выдерживает накала прощания и, развернувшись, бросается в объятия к Лёхе. Их сразу же окружают и, приподняв Ивана, подбрасывая его вверх пять раз. И Ванька, махая руками, взлетает над толпой солдат. Прощайте, ребята! Прощай, армия!

страницы [1] [2] [3] [4]