То что вы желаете. Часть 1

"Остерегайся своих желаний. Ты их можешь получить".

Я не могу сосчитать, сколько раз мой старик говорил это.

Клише? О да.

Правда? Да. Определенно. Без всяких, блядь, сомнений.

Возьмем, к примеру, мой брак. Годами я мечтал только о том, чтобы жениться на Кристин, иметь большой дом, детей и процветающую карьеру, приносящую кучу денег.

Кристин? Она хотела — я думал — того же самого. Если подумать, она действительно хотела почти того же. Ну, знаете — жизнь на отдыхе и с шиком, счастливый брак со своим школьным возлюбленным — это я, большой дом и больший кредитный лимит.

Большинство наших мечтаний, были реализованы до того, как они разрушили нас.

По правде говоря, мой брак был мертв за пять лет до того, как бумаги были подписаны, скреплены печатью и поданы в канцелярию суда. Я просто тогда не знал об этом.

Причина? Я сделал то, что хотела Кристин — погнался за мечтой и переехал в Уэст-Палм-Бич, чтобы устроиться на высокооплачиваемую работу продавца облигаций.

— Уэст-Палм,  — сказала она, её бледно-голубые глаза сверкали.  — Только представь, Тайлер. Пальмы, пляжи, теплое солнце.

— Никакого снега.

Она улыбнулась, одной из тех тысячеваттных улыбок, показывающих её идеально ровные, сверкающие белизной зубы и милые маленькие ямочки на щеках.

— Особенно, никакого снега.

— И хорошая работа,  — сказал я.

— Отличная работа, малыш,  — сказала она, крепко обняв меня, прежде чем наброситься на меня своими губами и языком.

Итак, судя по её первоначальной реакции, я полагаю, вам придется извинить меня за то, что я был удивлен тем, что её мечта оказалась не такой, как она думала.

Тем не менее, я не ожидал, что она сыграет так, как сыграла. Напротив, её конечные действия, до сих пор поражают меня до глубины души.

•  •  •

Через три года, после переезда в Уэст-Палм, начались серьезные проблемы. Но я, глупый осёл, не заметил, что они были на самом деле. Она просто тоскует по дому,  — думал я тогда. Ей нужно отвлечься от мыслей о сестре и родителях в Грант-Сити и сосредоточиться на том, что у нас, в то время, все шло хорошо.

К тому моменту, я был третьим по величине продавцом облигаций в компании, зарабатывая более четверти миллиона в год. У нас был хороший дом, заложенный до предела, пара роскошных седанов в гараже, а у Кристин был глубокий загар и обширный гардероб. Чего у нее не было, так это работы или большого количества друзей. Или меня, если уж на то пошло.

Проблема успешной работы продавцом облигаций — и причина, по которой они платили мне четверть миллиона в год — заключалась в том, что я отсутствовал половину времени. Я летал из Далласа в Атланту, затем из "Большого Легкого" (Новый-Орлеан) в "Большое Яблоко" (Нью-Йорк), продавая нашу продукцию конечным продавцам, которые продавали её публике или своим избранным клиентам. Когда я не улетал на две или три недели в месяц, я работал семьдесят часов в неделю, пытаясь наладить новые контакты и будущие продажи. Ясно? Понятно? Я тупой осел, и мне, наверное, следовало бы 

уделять больше внимания домашнему фронту".

Конечно, Кристин ворчала, но это всегда приводило к целому ряду новых проблем.

— Может, ты просто немного сократишь время?  — говорила она.

— Конечно,  — пожимал я плечами.  — Без проблем. Только, если ты тоже сможешь.

— Что это значит?

— Ты прекрасно знаешь, что это значит. Покупки. Господи, Кристин, я могу сокращать поездки сколько угодно. Но если я это сделаю, у нас не будет столько денег, ясно?

Она дулась из-за этого. Видя, как она дуется, я пытался — каждый раз, черт возьми, не понимая, что делаю — указать ей на реальность.

— Конечно,  — продолжал я,  — ты всегда можешь найти работу сама, знаешь ли. У тебя же есть диплом.

— Но у меня нет сертификата, чтобы преподавать во Флориде.

— Тогда получи сертификат. А когда получишь, я сокращу работу, и мы...

— Я не хочу преподавать, Тайлер,  — говорила она, обычно более громким голосом.  — Ты знаешь это.

Затем я пробовал все аргументы, которые только мог придумать. Если бы она просто нашла работу, то познакомилась бы с новыми людьми, завела бы новых друзей, зарабатывала бы больше денег, не сидела бы целыми днями дома от скуки, я смог бы сократить расходы, и так далее, и так далее.

Но мои аргументы остались без внимания.

Она хотела получить все и сразу. Она хотела, чтобы о ней заботились — так же, как её отец всегда заботился о её матери — но она хотела, чтобы я тоже был дома каждый вечер. Она хотела вести образ жизни Уорда и Джун Кливер (главные герои американского ситкома "Оставь это Биверу"), хотя и гораздо более высококлассный, чем представлял себе маленький Бивер Кливер.

А я? Ну, я хотел дать ей то, что она хотела. Она была единственной. Любовь всей моей жизни. Единственная девушка, с которой я встречался с тех пор, как мы начали встречаться, будучи второклассниками. В старшей школе, колледже и до брака, мы всегда были вместе. Все говорили нам с самого начала, что мы идеальная пара. Умные, привлекательные, популярные, общительные. Вы помните нас. Король и королева бала, для которых все всегда давалось легко.

И вплоть до нашего переезда в Уэст-Палм, все всегда давалось легко. Но потом, я попал в реальный мир высоких финансов и узнал, что это требует тяжелой работы. И долгих часов. И жертвовать собой.

Однако я был готов, хотел и мог пойти на эти жертвы. У меня тогда не было денег. И мама, и папа работали на износ, чтобы у нас с Бенни было все, пока мы росли. Они позаботились и о том, чтобы у нас была своя работа. С четырнадцати лет я убирал в мастерской, точил инструменты, складывал пиломатериалы и выполнял прочую дрянную работу, в папиной мастерской по изготовлению шкафов на заказ и деревообработке, так что я рано понял, что такое работать по двенадцать часов в день.

Кристин никогда этого не понимала. Её отец был президентом сберегательного банка Грант-Сити, а у нее никогда в жизни не было 

работы. Если подумать, я не думаю, что у её мамы тоже, когда-нибудь, была работа. И я точно знаю, что её сестра, Присцилла, никогда не работала. О нет, только не милая маленькая Присцилла. Она получила диплом учителя и сертификат, а потом вышла замуж за первого попавшегося адвоката. Она была счастлива дома, со своими четырьмя детьми и мужем, который ломал спину, чтобы она была счастлива.

Так что да, вы правы. Я должен был увидеть это давно. Но я этого не сделал, и что же теперь делать? Я имею в виду, подумай: мы были вместе одиннадцать лет, она была единственной девушкой, с которой я встречался, и я просто не мог представить себе жизнь без нее.

•  •  •

Ситуация стала критической на четвертом году. Оглядываясь назад, когда моя голова, наконец-то, вылезла из задницы, я понимаю, что тогда я действительно упустил свой шанс спасти наш брак.

— Я хочу поехать домой на несколько недель,  — сказала она, когда я собирал чемодан для поездки в Вегас.

— Когда?

— Завтра,  — сказала она.

— А когда ты вернешься?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Может быть, через пару недель.

— Может быть?

— Господи, Тайлер, на этот раз, тебя не будет десять дней. А я буду здесь. На десять дней. Одна. И мне нечего будет делать.

— Ну же, Кристин,  — сказал я.  — Почему бы тебе просто не найти...

— Я не буду искать эту чертову работу,  — закричала она.  — Отстань уже. Я не хочу этого. Я хочу семью. Почему мы не можем просто создать семью, Тайлер?

Этот спор длился уже почти два года, но я не хотел быть отцом-заочником.

— Не можешь ли ты подождать ещё немного,  — умолял я.  — Позволь мне выплатить вторую ипотеку, а первую, ещё немного уменьшить. Тогда я смогу позволить себе, сократить количество поездок и часов.

— Да. Точно. И что, черт возьми, я должна делать в это время?

— Ты можешь помочь, вот что ты можешь сделать,  — крикнул я, удивляясь своему внезапному разочарованию.  — Ты могла бы использовать свой гребаный диплом и найти чертову работу и, возможно, внести свой вклад, вместо того чтобы тратить каждый чертов цент, за который я надрываю свою задницу.

Ее первоначальный шок, перешел в ярость.

— Пошел ты,  — сказала она, уходя.  — Я еду домой к своим родным. Я вернусь, когда вернусь.

Тот первый отъезд, длился почти месяц. Я пытался звонить ей каждый день, но я вернулся домой из десятидневной поездки раньше, чем застал её дома.

— Что ты там делаешь, что тебя так занимает?  — спросил я.

— Ну, знаешь. Встречаюсь со старыми друзьями. Провожу время с Циллой и детьми.

Мои попытки узнать больше подробностей или хотя бы попытаться расположить её к себе, были отбиты туманными ответами и пустыми признаниями в любви. Я уже тогда знал это, но боялся признать, что мой брак может рухнуть и сгореть.

Когда я предложил взять немного времени и слетать к ней и нашим семьям, она просто проигнорировала меня, и я не стал 

этого делать.

В следующий раз, когда она прилетела домой через пять месяцев, я тоже встретился с таким же равнодушием.

•  •  •

Через десять месяцев, после первой поездки Кристин домой, я вернулся из небольшой поездки в Миннеаполис. За пять дней до Рождества, я взял отпуск на две недели.

Лучше всего было то, что в Миннеаполисе я заполучил "Midlands Financial" в качестве клиента, что практически гарантировало постоянный поток продаж и, возможно, повышение до самого желанного места вице-президента, на которое я претендовал. Часы работы по-прежнему будут длинными, возможно, пятьдесят или больше в неделю, но мои поездки за город, практически, исчезнут. И с соответствующим повышением зарплаты, в сочетании с комиссионными от продаж в Средних землях — сейчас было самое время создать семью.

— У меня для тебя большой сюрприз,  — сказал я ей, накануне вечером по телефону.

Однако Кристин не выглядела взволнованной. Никакого предвкушения, никаких попыток выпытать это у меня. Ничего. Просто:

— Конечно, Тайлер. Мы поговорим, когда ты вернешься.

Но мы не поговорили. И мы никогда не поговорим, понял я, стоя в фойе и глядя на свою почти пустую гостиную.

Пока меня не было, она занялась тем, что ушла сама.

Она ушла.

Без единого слова предупреждения.

•  •  •

Две недели спустя, в воскресенье в десять утра, зазвонил мой телефон.

— Алло?

— Тай, милый, что происходит?

— Привет, мам,  — сказал я, сдуваясь. Это была не Кристин.  — Я не знаю, что происходит. Кристин ушла.

— Почему ты ничего не сказал на прошлой неделе?

Мы разговаривали каждую субботу или воскресенье. Мама, папа и я.

— Тай?  — повторила она.

— Я не знаю, что происходит. Она уехала. Я вернулся с работы, а её нет.

— Она вернулась домой,  — сказала мама.  — У своих родителей. Я видела на днях в магазине Дороти. Она мне рассказала.

— Она сказала тебе почему? Назвала причину? Что-нибудь?

— Нет, милый. Только то, что Кристин вернулась домой и живет с ними.

— И что ты собираешься с этим делать, мальчик?  — рявкнул отец по другой линии.

— Ничего, папа. В смысле, что я могу с этим сделать? Лететь туда и умолять её вернуться?

— Ты должен что-то сделать, не так ли?  — сказал папа.

— Нет, папа. Не должен. Она уже сделала это. Приняла решение. Даже не поговорив со мной.

— Так это все? Ты просто сдашься?

— Я не сдамся,  — сказал я, мой голос стал горячим.

— Эдвин,  — сказала мама,  — оставь мальчика в покое. Он запутался.

— Ну, ему нужно, чтобы он не запутывался,  — возразил папа.

— Папа,  — сказал я, успокаиваясь и стараясь не дать разгореться их собственному спору.  — Я вернулся домой из поездки. Меня повысили в должности. Я хотел сказать ей, что буду работать меньше и мы сможем создать семью. Вместо этого, я вошел в пустой дом. Её не было. Вместе с большей частью мебели. Я буду спать на этом чертовом кресле, ясно? Ни разговора, ни телефонного звонка, ни записки. Ничего.

— О, милый,  — заныла мама.

— Ага,  — сказал папа.

— Так что я уверен, что гоняться за ней до Грант-Сити и 

умолять её вернуться, будет пустой тратой времени, ясно? Я имею в виду, она даже не отвечает на мои звонки.

Папа и мама вздохнули в унисон.

•  •  •

Неделю спустя, мне лично вручили повестку по ходатайству Кристин, о расторжении брака. Я думаю, это юридический термин, означающий "Я двигаюсь дальше, придурок".

•  •  •

Давайте перейдем к делу о разводе. Кристин подала на развод в округе Линкольн, штат Иллинойс, откуда мы были родом и где она теперь жила со своими родными. Мысль о возвращении домой для развода была неприятной, особенно если учесть, что мне придется взять отгул на работе, а она вообще не работала. Поэтому я попросил и добился перевода дела в округ Палм-Бич, штат Флорида.

Это разозлило её, и она решила нанять настоящую акулу. Однако моя акула оказалась больше, и в итоге, она получила солидную взбучку, в молниеносно быстром бракоразводном процессе. Все было так просто, потому что у нас был только один мой доход, дом, детей не было, минимальный долг и всего несколько (здоровых) счетов.

Адвокаты уладили почти все, без участия судьи. Поскольку она забрала всю мебель, её обязали выплатить деньги по кредитным картам, которые использовались для покупки мебели. Это, конечно же, было сделано из её равной доли в нашем супружеском доме, который был продан за бесценок, через два месяца после её отъезда, на горячем рынке недвижимости Флориды.

Единственное, что нужно было решить судье, это алименты. Поэтому Кристин пришлось прилететь и присутствовать на одном заседании суда. Должен сказать, что крахмальная, насыщенная углеводами диета Среднего Запада, похоже, не пошла ей на пользу. Она выглядела немного более пухлой, чем я помнил, может быть, на пятнадцать фунтов тяжелее. У нее определенно был взгляд "я, блядь, тебя ненавижу".

А тут ещё, вся эта история с алиментами. Кристин требовала четыре штуки в месяц, в течение трех лет, а потом их пересматривали — я не хотел никаких алиментов вообще. Судья, старый ублюдок с седыми волосами на голове, в ушах, носу и бровях, и голосом, похожим на рашпиль, громко рассмеялся над просьбой Кристин и печально посмотрел на мой отказ платить что-либо. Он дал ей один год, две тысячи в месяц, и мне никогда не придется платить ей больше ни цента. Неважно. Это было меньше десяти процентов от моей зарплаты.

Когда судебный исполнитель объявил перерыв, означающий конец нашего дела, Кристин, не говоря ни слова, выбежала из здания суда. Присцилла бросила на меня горящий взгляд, а затем поспешила за сестрой.

Я просто стоял там, все такой же чертовски бестолковый, как и три месяца назад, когда впервые вошел в свой пустой дом. Ни записки, ни электронного письма, ни сообщения на голосовой почте. Когда я позвонил, чтобы поговорить с ней, она отказалась разговаривать со мной. Ничего. Больше десяти лет вместе, а я даже не заслужил гребаного объяснения.

Я был зол? Нет. Я был уставшим. Сбит с толку. Запутался. Измучен всей этой печальной историей.

Что послужило причиной? Кроме её объяснений,  

которыми она, похоже, не хотела со мной делиться, мне оставалось только строить догадки. Ей было одиноко вдали от семьи. Ей было одиноко, когда я все время работал. Она хотела семью, а я ещё не был готов.

Самое печальное, что большая часть её одиночества, была бы излечена в тот же день, когда я узнал, что она ушла от меня. Теперь у нас могла быть семья. Я был бы дома почти все время. Мы бы больше были вместе.

Очевидно, это было слишком мало и слишком поздно.

И вот я стоял, измотанный до костей, и смотрел, как дверь зала суда, закрывается за моей бывшей женой. Единственной женщиной, которую я когда-либо любил. Единственная женщина, с которой я когда-либо был и хотел быть.

Я почувствовал руку на своем плече, мягкую тяжесть.

— Прости, сынок,  — сказал судья, стоявший теперь рядом со мной.

Его голос был мягким, как будто он мог прочитать мою абсолютную пустоту.

— Все наладится. Просто дай этому время.

Я мог только кивнуть, не веря себе, что могу говорить, чтобы не расплакаться, как младенец.

•  •  •

Внезапно став одиноким, хотя и вынужденно, передо мной открывались три пути.

Во-первых, я мог пойти на свидание и доказать, что я по-прежнему отличный парень. Для этого, конечно, нужно было проводить каждый свободный час, пытаясь переспать с каждой девчонкой, которая попадалась на глаза. Это, конечно, имело свои преимущества. Очевидно, что я расширял бы свои горизонты в сексуальном плане, что имело свою привлекательность. Давайте посмотрим правде в глаза: опыт не был моей сильной стороной, ведь за всю свою жизнь, я был только с одной женщиной. А что, если я не справлюсь и стану посмешищем?

Во-вторых, я мог с головой погрузиться в работу, в этом случае я, вероятно, зарабатывал бы ещё больше денег, которые мне на самом деле не нужны, и не гарантировали бы абсолютно никакого свободного времени, чтобы попытаться найти жизнь вне работы. Кроме того, я работал так усердно только для того, чтобы свести концы с концами и дать Кристин то, что, как я думал, она хотела для счастья. Тем не менее, мой старик выразился лучше всех. "Ты хочешь работать, чтобы жить, или жить, чтобы работать?". Теперь, когда моя зарплата превышала триста тысяч в год, я решил работать, чтобы жить.

В-третьих, я мог просто сказать: "К черту все". Уволиться с работы, переехать, начать новую жизнь. Это тоже имело, определенную долю привлекательности. Черт возьми, кто не хочет просто сбросить с себя все, что не так, и начать все заново в каком-то странном месте, с совершенно незнакомыми людьми, которые не служат постоянным напоминанием о том, что ты неудачник в браке? В этом был определенный авантюрный пафос, который меня привлекал. Знаете, что-то в духе Джека Керуака (американский писатель и поэт)

После долгих раздумий — по крайней мере, времени, которое мне понадобилось чтобы выпить две "Маргариты" — я выбрал план действий. Это будут все три варианта. Я буду работать на износ 

и уеду в новое место, и начну все с чистого листа. Я буду работать над своей специальностью в колледже. Английский, а не продажи или финансы. (Вы удивитесь, как много продавцов — специалисты по английскому; я имею в виду, кроме преподавания, что ещё, черт возьми, можно делать с дипломом английского?). Я хотел писать. Я любил это занятие в школе и колледже, но у меня никогда не было времени на это, поскольку брак и работа, отнимали все мои силы.

Сейчас было самое лучшее время, и это казалось идеальным способом отвлечься от жизни. Поэтому, я проводил каждую свободную минуту вне работы, за писательством. Когда начинался писательский период, я шел в клубы и пытался переспать. Никаких отношений, заметьте. Я был эмоциональной катастрофой, и мысль о том, чтобы сблизиться с женщиной ближе, чем горячий и бешеный секс, вызывала у меня желание блевать. Тем не менее горячий, бешеный секс, звучал довольно неплохо.

Я начал в ту же ночь. Я никогда этого не забуду. Большинство людей в день развода, напиваются или пытаются переспать, но я провел остаток дня в своей квартире, пытаясь придумать идеи для рассказов. Что если... это? Что если... то? Что если... жена мужчины уходит от него без причины? А потом она исчезает? И никто не знает, где она? И он потерян без нее, и поглощен поисками, и раздумывает, убили ли её, похитили или просто сбежала?

Этот парень, бедный неудачник, чья жена сбежала. Давайте сделаем его... продавцом облигаций? Слишком скучно. Частным детективом? Слишком банально. А... блин, я близок... шерифом? Да. Помощник шерифа в маленьком городке. В глухой глуши. Который измучен своей работой и своим существованием, и единственный яркий, сияющий маяк в его вселенной — это жена, которая всегда была слишком хороша для него. Близко. Как насчет, лейтенанта полиции? В конце концов, казалось надуманным, что шериф может получить месяц отпуска, чтобы найти свою жену. Но где он живет и работает? Как насчет Рокфорда, штат Иллинойс, более крупного города с населением в сто пятьдесят тысяч или около того, примерно в сорока милях от Грант-Сити? Это, кажется, подходит лучше.

Вот так все и началось: с серии "что если". Дикие перестановки моей собственной сумасшедшей ситуации, моего собственного хренового "что если". Что, если единственная женщина, которую ты когда-либо любил, решит, что больше не любит тебя? Или любит кого-то другого больше?

Или, может быть, никогда даже не любила тебя по-настоящему?

•  •  •

Через два месяца после начала наброска, мама неожиданно позвонила во вторник вечером.

— Она выходит замуж,  — сказала мама, её голос был грустным.

— Кристин?  — сказал я, ошеломленный тем, что она так быстро заменила меня.

— Кристин,  — подтвердила мама.  — За Рэнди Уолтерса.

— Полицейский?

— Тот самый.

— Это не заняло у нее много времени,  — сказал я.

— Я думаю, это началось ещё до того, как она ушла от тебя,  — сказала мама.  — Во всяком случае, так говорят. Они переспали, когда она начала возвращаться сюда, чтобы навестить своих 

родителей.

Чертова сука.

— И...  — сказала мама, сделав паузу, прежде чем в спешке выдать остальное,  — она беременна.

Я был поражен. Эта чертова холодная, коварная, бессердечная, распутная, манипулятивная, мстительная, самовлюбленная, злобная...

— Скажи что-нибудь, милый,  — прервала мою мысленную тираду мама.

— Что сказать?  — вклинился папа.  — Трахни её.

— Эдвин,  — вздохнула мама.

Папа почти никогда не ругался при маме. Только если он был серьезно зол.

— Нет, мам,  — сказал я, стиснув зубы.  — Папа прав. Трахни её.

Телефон замолчал на мгновение, после второго, более слышного маминого вздоха, по поводу моего ругательства.

— Так что теперь, Дороти и ЛаВерн говорят о своей маленькой принцессе?  — сказал я.

— Они расстроены,  — сказала мама.

— ЛаВерн все ещё ведет себя так, будто его дерьмо не воняет,  — вклинился папа.

— Но он вынужден это делать, Эдвин. Ты видел это. А Дороти даже не могла смотреть никому в глаза, когда говорила об этом.

— Хорошо,  — сказал я.  — Приятно видеть, что Кристин теперь разочаровала или обидела кого-то, кроме меня, да?

— Нет, Тайлер, это не хорошо,  — сказал папа, его голос стал мягче.  — Это совсем не хорошо. Плохо, что она обидела тебя. Но то, что она опозорила свою семью, только усугубляет ситуацию.

— А чего стесняться?  — сказал я.  — Она вернулась домой. Они вернули свою драгоценную маленькую принцессу в город, и теперь они могут видеть её постоянно. И её ребенка, с этим уродом Рэнди Уолтерсом. И они могут продолжать — они и Присцилла, если уж на то пошло — они могут продолжать говорить ей о том, какая она особенная. И её гребаное отродье тоже.

— Тебе больно, Тайлер,  — сказала мама.  — Мы знаем это. Но не позволяй гневу, превратиться в ненависть. Не позволяй этому разъедать тебя, милый. Пожалуйста. Не делай этого.

— То, что нас не убивает, только делает нас сильнее,  — сказала я.

— Или прогнивает до основания,  — добавил папа.

Но я не чувствовал себя, прогнившим до основания. Даже в малейшей степени. Нет — Кристин была прогнившей до глубины души.

Я был просто тупицей, который прятал голову в песок, когда все сигналы были налицо. Я был просто гребаным болваном, который был готов смотреть в другую сторону, чтобы сохранить то, что уже было испорчено.

Хорошей новостью было то, что мои алименты, должны были закончиться ещё до конца года. Очевидно, её брак прекратил выплату алиментов с того дня, как она вышла замуж за этого хуесоса.

Так что, вот так, Кристин. Отсоси.

•  •  •

После этого телефонного разговора, набросок принял более мрачный оборот, чем первоначально запланированный хэппи-энд. Намного темнее.

Через два месяца, когда я писал как одержимый, каждый день с шести утра до полуночи, и с десяти до четырех или пяти по выходным, у меня был полный набросок моего первого романа. Жизнеописание персонажей было написано, пока я прорисовывал набросок, и они постоянно дополнялись, по мере продвижения наброска.

А потом, внезапно, я сел. В десять тридцать вечера, все эти месяцы спустя — девять месяцев после того, как она оставила меня; шесть месяцев после начала работы — с законченным наброском.

Именно тогда 

я понял, что не ложился спать, уже более девяти месяцев. Черт, я даже не думал о сексе. Но теперь, когда первый шаг в моей новой жизни был сделан, я понял, что мои яйца готовы взорваться, если облегчение не наступит в ближайшее время. Простите за каламбур.

В любом случае, с написанием книги, придется подождать ещё день или два.

•  •  •

Десять тридцать вечера, казались немного поздним временем для прогулки, но Уэст-Палм — престижный район, с множеством ночных клубов и кучей молодежи. По какой-то причине, которую я не мог вспомнить с тех пор, когда был моложе, двадцатипятилетние и младше, никогда не появлялись раньше девяти. Таким образом, в четверг вечером в десять тридцать, шансов переспать было немного.

Через полчаса я был у Мэтта, спорт-бара и танцевального клуба с переполненной парковкой. Пробираясь через двери к бару, мне улыбались, бросали взгляды или слегка отмахивались, по меньшей мере десять симпатичных девчонок, одетых по высшему разряду и явно ждущих тех, с кем они ещё были. По крайней мере, у трех из них были обручальные кольца, что чуть не заставило меня броситься наутек, ещё до первой кружки пива.

Наконец, с пивом в руке, я направился к столику возле танцпола. Если бы не это, я мог бы развлечь себя, наблюдая за мужчинами, которые думали, что умеют танцевать, покачиваясь в такт со стройными пляжными малышками, которые, казалось, танцевали сами с собой, в своих собственных маленьких мирах. К сожалению, наблюдение за толпой женщин в нарядных платьях, извивающихся на танцполе со своими фальшивыми хипстерскими спутниками-мужчинами, заставило меня задуматься о простой вещи, которую я раньше не замечал.

Как, блядь, подцепить кого-нибудь?

Помните, за всю свою жизнь, я пригласил на свидание только одного человека. Кристин. Почти двенадцать лет назад. Когда мы учились в школе, ради всего святого.

С того рокового дня, мне никогда не требовалось подкатывать к другой девушке. Конечно, были невинные заигрывания с женщинами в офисе, но обе стороны знали, что это ни к чему не приведет. Черт, я бы даже не узнал сигналов, если бы они неоновыми огнями мигали, перед моим чертовым лицом.

— Привет,  — сказал прохладный голос, с мягким южным акцентом справа от меня, прерывая мои мысли.

Я повернулся, и выражение "оленя в свете фар", несомненно, отразилось на моих чертах лица.

Она подавила смех над моей реакцией, затем подняла брови и кивнула на пустой стул напротив меня.

Я перевел взгляд со стула на нее, потом обратно.

— О",  — сказал я, встав так быстро, что стол чуть не опрокинулся.  — Конечно. Пожалуйста. Извините.

Теперь она не пыталась скрыть своё веселье.

— Первый раз здесь?  — сказала она, опускаясь на стул напротив меня.

Я кивнул.

— Я Сьюзан,  — сказала она, протягивая руку через стол.

— Тайлер,  — сказал я, пожимая её прохладную, удивительно сильную руку.

Она была высокой, смуглой и красивой. Длинные, блестящие черные волосы, обрамляли лицо модели с высокими скулами и полными губами, ярко-зеленые глаза сверкали в танцевальных огнях. На вид ей было около двадцати восьми 

лет, плюс-минус несколько лет, но её тело было подтянутым, как у школьной чирлидерши, с четким рельефом мышц и полными грудями, высоко сидящими на груди. Её облегающее ярко-зеленое платье, подчеркивавшее её безупречный цвет лица, блестящие глаза и убойное тело, было идеальным.

Сейчас, эти глаза оценивали меня.

— Итак, Тайлер,  — сказала она, потягивая свой напиток через соломинку и не сводя с меня пристального взгляда.  — Что привело тебя сюда сегодня вечером?

Ее откровенная манера поведения, была поразительной. Было ясно, чего она хочет, и она нагло пыталась выяснить, ищу ли я то же самое.

Я думаю.

Я не...

— Как давно ты в разводе?  — спросила она.

— Это очевидно?

— Боюсь, что да.

— Шесть месяцев,  — вздохнул я, отвечая на её первоначальный вопрос.  — Девять с тех пор, как она ушла, шесть — с момента развода.

— И с тех пор, это твой первый выход на люди?

Я кивнул, пытаясь решить, стоит ли убираться, пока я не выставил себя ещё большим дураком.

— Должно быть, она была чем-то особенным,  — продолжала Сьюзан.  — Большинство, выходят сюда в течение недели после развода. Ты ждал целых шесть месяцев. Черт, девять, вообще-то.

— Да... ну... Я не совсем... ну, знаешь...

— Прошло много времени с тех пор, как ты это делал, верно?  — сказала она.

Я кивнул.

— И ты больше не имеешь ни малейшего представления, верно?

— Верно.

— Хорошо,  — сказала она, допивая свой напиток и отодвигая его в сторону.  — Вот как это происходит. Ты неплохо выглядишь, понятно?

Я только уставился на нее в ответ, не зная, стоит ли что-то говорить.

— И у меня не так много времени,  — продолжила она.  — Поэтому я скажу тебе просто. Ты хочешь выбраться отсюда?

Мои глаза расширились. Это было так просто? Просто прийти, остаться одному, и какая-то богиня подберет меня и предложит трахнуть меня вслепую?

Она засмеялась, глубоким, горловым смехом.

— Думаю, мы можем пройти через формальности. Знаешь, ты покупаешь мне несколько напитков, и я играю с тобой в недотрогу, в течение часа или около того. Потом мы танцуем несколько раз. Мы начинаем с более быстрых номеров и, наконец, когда звучит медленная песня, я даю понять, что я свободна и заинтересована. Так тебе больше нравится?

— Ну... Я... эм... Что ты предпочитаешь?

Она засмеялась, отодвигая стул и вставая.

— Это будет весело,  — сказала она, протягивая свою руку к моей.  — Как с девственником.

Она даже не представляла, насколько это было близко к истине.

— Давай не будем тратить время на формальности,  — сказала она.  — Мне рано на работу, так что пойдем.

Мы поехали в разных машинах ко мне домой.

Войдя в дом, она огляделась.

— Мило. Лучше, чем в большинстве холостяцких квартир. Особенно тех, кто разведен.

Пока она говорила, я наблюдал, как она опускает платье с плеч на пол.

— Ну как?  — сказала она, выжидательно глядя на меня.

Я мог только смотреть на её невероятное тело, облаченное теперь только в простой белый комплект, кружевного лифчика и трусиков, и босоножки на высоком каблуке.

Ее ухмылка стала дьявольской.

— Нравится то, что видишь?

Она подошла ко 

мне, но я был слишком застывшим, чтобы что-то делать, кроме как смотреть.

— Ты можешь сказать что-нибудь,  — сказала она, наклоняясь и дуя мне в ухо.  — Я не буду кусаться. Пока.

Мои руки легли на её ребра и погладили гладкую кожу, ощупывая ребра до позвоночника.

— Так-то лучше,  — поощрила она, её пальцы перешли к моей рубашке и расстегивали пуговицы одну за другой.

За ними последовали её губы. Сначала на шею, потом на впадинку возле ключицы, затем вниз по груди, пока она не оказалась на коленях у моих ног.

— Может, лучше побыстрее избавиться от всего лишнего, верно?  — сказала она, её пальцы расстегнули мой ремень, затем расстегнули молнию на брюках и стянули их к моим ногам.

— Очень хорошо, Тайлер,  — прошептала она, её дыхание обжигало мою болезненно пульсирующую эрекцию.

Я мог только стонать в ответ, мои руки гладили её плечи, пока я пытался не потерять её тогда и там.

Несмотря на все её усилия — а они были чертовски хороши, точнее, потрясающи — мне удалось продержаться не больше минуты, прежде чем я выплеснул месяцы накопившегося секса, на её обнаженную грудь и живот.

Хотя, скажу, что во второй раз я продержался гораздо дольше. Похоже, она тоже считала, что это было неплохо. Если судить по её множественным оргазмам, когда она подвергала меня полной отработке позиций. Миссионерская, она перегнулась через спинку дивана, затем она оказалась сверху лицом к лицу, а затем повернулась и задушила меня своими великолепными сиськами, когда мы кончили вместе.

— Итак,  — сказала она, собирая свою одежду, пока я лежал голый на диване, наблюдая за ней.

— Хорошо,  — согласился я.

Она повернулась и улыбнулась мне.

— Я не очень... мало. У меня утром суд.

— Суд?  — сказал я.

Кого я только что трахал? Любовное дитя Чарли Мэнсона?

— Я адвокат,  — сказала она.

Мои брови взлетели вверх. Адвокат?

— Не смотри на меня так,  — сказала она.  — Ты, как никто другой, должен знать, на что это похоже.

— В смысле?

— В том смысле,  — сказала она, глядя на стопку папок и распечаток на моем обеденном столе и занимавшую большую часть кухонного стола,  — что мы оба работаем с высоким давлением и долгими часами. У меня нет времени на отношения, понятно? Но это не значит, что у меня нет потребностей. Например, вот это.

Я улыбнулся.

— Я не осуждаю тебя, Сьюзан. Правда. Я имею в виду, да ладно — я, как никто другой, все понимаю.

— Тогда почему такой взгляд?  — сказала она, и её раздражение пришло в норму.

— Просто удивлен, вот и все,  — сказал я.  — Знаешь. Ты красивая. А теперь я узнаю — после всего этого, не меньше — что ты ещё и умная, успешная и все такое. Я имею в виду, что просто никогда не делал этого раньше. Наверное, просто не ожидал этого, понимаешь?

Она кивнула, затем улыбнулась. Она встала, поправила платье, затем подошла ко мне и наклонилась.

— Что ж, Тайлер Как-там-тебя-зовут, если ты хочешь играть в эту игру, ты можешь привыкнуть к подобным сюрпризам.

Она 

наклонилась и поцеловала меня в губы.

— Так это значит...

— Это значит,  — сказала она,  — может мы ещё встретимся, а может и нет. Знаешь, давай надеяться. Хорошо?

Я кивнул, расстроенный и облегченный одновременно. Расстроился, потому что все это выглядело как-то дешево и пусто. И облегчение от того, что она не ожидала от меня ничего большего.

•  •  •

Прошел ещё месяц, прежде чем я смог выйти на улицу и снова попытаться переспать. А пока все свободные от работы часы, я проводил в своей берлоге, писал, писал и ещё раз писал.

Хотя с момента завершения наброска, прошел всего месяц, писалось все очень быстро. Я продумал набросок до мельчайших деталей, так что оставалось только заполнить его описательной прозой и диалогами, которые, казалось, слетали с кончиков моих пальцев, проходили через клавиатуру и попадали на экран. Через месяц, я прошел почти треть пути от наброска, до моей первой законченной книги.

И тогда, мои подавляемые физические желания, снова заявили о себе. Был субботний день, чуть позже четырех, и я просидел за компьютером почти восемь часов. Только что закончив романтическую флэшбэк-сцену, я чувствовал себя возбужденным и не мог выбросить из головы образы секса. Чувствуя, что мой энтузиазм к писательству, угасает прямо пропорционально потребности в сексе, я сделал сохранение своей работы и резервную копию, прежде чем прыгнуть в душ.

Душ нисколько не помог. Образы секса, как с Кристин, так и, что было ещё более ярким, со Сьюзен, только усилили моё возбуждение. Решив, что не хочу снова опозориться, если мне удастся кого-нибудь подцепить, я занялся сексом в душе и надеялся, что это меня успокоит.

Однако через час после душа, я все ещё был возбужден. Решив не бороться с этим, я переоделся в пару брюк цвета хаки и бледно-голубую оксфордскую рубашку с сандалиями и отправился обратно к Мэтту.

В общем, я пробыл там около трех часов, покупая напитки и танцуя, когда я снова уходил, на этот раз, с обжигающей кубинкой, по имени София Мартинес, на руках. И снова это был вечер умопомрачительного секса. И снова все закончилось тем, что она чмокнула меня в губы, поблагодарила и ушла в половине первого ночи.

•  •  •

На следующее утро за чашкой кофе, я смотрел через раздвижную стеклянную дверь своей квартиры, на серые воды и небо над Атлантикой, размышляя о своей личной жизни. Сразу же возникло несколько вопросов.

Во-первых, секс в холостяцкой жизни, сильно отличается от секса в браке. Холостяцкий секс гораздо более эгоистичен. С обеих сторон. Все, что я хотел сделать, это максимизировать собственное удовольствие. Сьюзан и София, тоже хотели получить максимум удовольствия.

Во-вторых, было гораздо больше направлений. "Да",  — сказали они обе больше раз, чем я мог сосчитать. "Вот так" или: "Вот так. Вот так". И, конечно: "Быстрее". После первой дюжины или около того раз с Кристин, указания были излишни. Она всегда чувствовала, чего я хочу, а я, черт возьми, знал, как нажать на её кнопки.

В-третьих, несмотря на эгоизм 

с обеих сторон, присутствовала нерешительность, нерешительность в том, чтобы действительно идти до конца. "Если я сделаю это,  — думал я несколько раз,  — она разозлится и уйдет? Не испортит ли это настроение?" Софии пришлось, практически, умолять меня, вставить ей в попку. Конечно, я хотел, но это может быть настоящим убийцей настроения, если девушка не в восторге. Бог свидетель, это не раз портило настроение Кристин, если только она не была очень, очень пьяна.

В-четвертых, я ненавижу презервативы. Мы с Кристин пользовались ими, только в первый год нашей совместной жизни, после чего она начала принимать противозачаточные таблетки. После этого, не было никакого страха перед болезнью или беременностью, поэтому я не пользовался презервативами более десяти лет. Однако теперь, презервативы были обязательным условием. Давайте посмотрим правде в глаза, обе стороны занимались сексом, и мысль о СПИДе, заставляла меня помнить о необходимости предохранения. К сожалению, эта тонкая оболочка ослабляла мой бедный член до такой степени, что мне требовалось гораздо больше усилий, чтобы кончить. И заметьте, девушек не беспокоило это. Господи, я мог бы долбить их двадцать минут или больше, и увеличивать их удовольствие, и я уверен, что ни одну из них не волновало моё.

Наконец, все это казалось таким... таким... безличным. Как будто каждая сторона уравнения, была просто куклой из плоти и костей, которую использовали для удовольствия, а потом отбросили в сторону, как прошлогодний рождественский подарок. Секс, конечно, доставлял удовольствие, пока длился, но эмоциональная нагрузка после него, практически сводила его на нет.

Смогу ли я, когда-нибудь, привыкнуть к этому?

С другой стороны, я никак не мог решиться на серьезные отношения или подругу в ближайшее время.

Допивая вторую чашку кофе, я принял решение. Моя жизнь сейчас была хороша. Немного одиноко, конечно, но все равно хорошо. Книга продвигалась, работа шла полным ходом, и я трахался, когда давление достигало крещендо. Если бездумный секс с незнакомками, был платой за все остальное, что шло хорошо, то так тому и быть.

Я поклялся выделять каждый субботний вечер для себя и своих попыток переспать. Может быть, я просто привыкну к этому, а может быть, и нет. Если это станет слишком сложно, я просто остановлюсь.

Я знаю. Какая-то дилемма, да? Год назад, я был поставлен перед необходимостью заниматься сексом с одной женщиной и до конца жизни. Соглашусь, она была — и остается — одной из самых горячих женщин, так что эта мысль, меня не особо одолевала. Тем не менее, дикий безудержный секс с полчищами горячих цыпочек, должен быть мечтой каждого мужчины, верно?

Так что, вот он я. То, что я когда-то желал и теперь получил это — было не совсем то, чего хотелось. Но это все равно было лучше, чем моя правая рука.

•  •  •

Пять месяцев и около дюжины забытых ночей сексуального блаженства спустя, я закончил свой первый в жизни роман. Триста пятьдесят тысяч с лишним слов, о мучительном путешествии мужчины, пытающегося выяснить, куда она ушла и почему.  

Наполовину тайна, наполовину предательство, наполовину напряженный триллер. Если это звучит как слишком много половинок, то это потому, что в этот первый роман было вложено очень много.

И это был не первый черновик. Я дважды редактировал его, избавляясь от опечаток, ужесточая одни сцены и расширяя другие, меняя некоторые нюансы речи здесь и там, и везде.

Был очередной субботний вечер, чуть позже семи, и я просто уставился на экран.

— Что теперь?  — сказал я вслух.

Потому что я не знал, что теперь делать. Ещё одна ночь, в поисках бездумного секса с горячей пляжной бимбо, не казалась мне чем-то из ряда вон выходящим. Эта мысль, по правде говоря, даже не возбуждала мои чресла. И я понял, что с этим покончено. Больше ничего. Черт, я не мог вспомнить и половины их имен. После Сьюзен и Софии, была рыжая с большими сиськами, потом брюнетка с ещё большими сиськами, потом ещё одна кубинская цыпочка, с ногами танцовщицы и гимнастической гибкостью, потом... потом ещё несколько цыпочек. Никогда одна и та же дважды.

О походе за сексом — не могло быть и речи, я столкнулся с более насущной проблемой. Я написал книгу, и что же, черт возьми, мне с ней делать? Ничего не понимая, я начал рыться в Интернете.

К концу выходных, я составил список дел, которые нужно сделать, чтобы понять, смогу ли я разобраться с этой громадиной, отнявшей тринадцать месяцев моей жизни.

Задача номер один: найти агента. Издательства редко рассматривают рукописи, поданные в холодном виде, поэтому мне нужен агент, который прочитает книгу и, если она будет достаточно хороша, продаст её издателю.

Следующую неделю, я потратил на составление сопроводительных писем двум десяткам агентов в Нью-Йорке, Майами и Лос-Анджелесе. Копия рукописи, была вложена в каждое из них. (Не спрашивайте меня, сколько стоило сделать сорок копий рукописи. Просто купите акции "Кinkоs", потому что они взяли с меня, чертову кучу денег).

Затем я начал писать ещё один роман. Однако, на этот раз, все получилось не так быстро. Мне потребовался почти месяц, чтобы составить полный список "что если" и получить на него ответы, прежде чем я был готов приступить к наброскам.

В конце того месяца, уже получив одиннадцать писем с отказами от множества агентов, я решил выйти в свет. Нет, не для того, чтобы переспать. Просто пойти куда-нибудь, перекусить, выпить пару бокалов "Маргариты" и посмотреть, как веселятся люди.

— Вижу, все ещё один,  — сказал голос позади меня, когда я потягивал вторую "Маргариту".

Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это.

— Как дела, Сьюзан?

— Очень хорошо,  — сказала она, пробираясь между стульями и садясь напротив меня.  — А я думала, ты забыл.

Я улыбнулся.

— Трудно забыть свой первый раз.

Она засмеялась.

Я подозвал официантку, указал на Сьюзан, а затем на свой почти пустой бокал. Официантка только кивнула и поспешила к бару, чтобы выполнить наш заказ.

— Спасибо,  — сказала Сьюзан.

Она выглядела не намного иначе, чем тогда, много месяцев назад. То же 

убийственное тело, заключенное на этот раз, в облегающее белое платье, а её темные волосы, казались немного прямее и немного короче. В остальном, это была та же Сьюзан.

— Так что привело тебя сюда?  — сказал я, усмехаясь и поднимая брови.

Она улыбнулась и пожала плечами в ответ.

— Наверное, то же самое, что привело сюда тебя.

Я покачал головой.

— Не в этот раз. Я немного устал от этого.

Ее брови поднялись, её лицо говорило о том, что она мне не очень-то верит.

— Серьезно,  — сказал я.  — Я просто... знаешь... наверное, я не очень хорошо развит.

— Ты выглядел прекрасно сложенным,  — сказала она.  — Уверен, что я просто не отвратила тебя от всего этого?

Я засмеялся.

— О нет. У меня была своя доля... других. И они были хороши, не пойми меня неправильно. Но... я не знаю. Наверное, это просто не для меня.

Ее лицо стало мягким, и она наклонилась над столом и положила свою руку на мою.

— В то время, это было довольно очевидно, по правде говоря. Ты один из хороших, понимаешь?

— Как это?

— Ты — материал для брака. Тебе противопоказано продолжать отношения с разными женщинами. Тебе нужно нечто большее.

— И ты поняла это, всего лишь за один вечер?

Она кивнула.

— Ещё до того, как мы ушли отсюда, чтобы пойти к тебе домой. Ясно, как нос на твоем лице, Тайлер.

— Ты помнишь моё имя,  — сказал я, удивленный.

Она засмеялась, но это не был счастливый смех.

— Я не помню многих имен. Но твое имя, я помню.

Я почувствовал себя напыщенным от этого.

— Я был так хорош?

Она рассмеялась, в её глазах было веселье и нотки сожаления.

— Так, как ты никогда не узнаешь, детка. Да, ты был — и есть — настолько хорош.

Принесли наши напитки, и несколько мгновений мы молчали, потягивая и наблюдая за танцполом.

— У тебя здесь нет друзей?  — спросила она неожиданно.

Я помолчал, прежде чем ответить, обдумывая, как отнестись к вопросу.

— Несколько. Люди, с которыми я работаю. Мы иногда куда-нибудь ходим. После работы. Может быть, несколько домашних вечеринок.

Она покачала головой.

— Не это. Я имею в виду друзей, не просто знакомых, которых ты видишь каждый день и разговариваешь с ними о работе и прочем. Я имею в виду приятелей, с которыми ты смотришь футбольные матчи, ходишь на охоту. Таких людей.

Я покачал головой.

— Думаю, нет.

— Довольно грустно,  — сказала она.  — Я имею в виду, ты хороший парень. С тобой легко разговаривать, кажется, что тебе не наплевать на людей. Так что ты делаешь, когда не работаешь? Я имею в виду, ты больше не бегаешь за женщинами. Что ты делаешь со всем своим временем?

— Пишу,  — сказал я.  — Книги. Только что закончил одну, месяц или около того назад.

— Ты писатель?

Я покачал головой.

— Продавец облигаций. Вице-президент в "МсDаniеls Smуth".

— Продавец облигаций, который пишет книги в свободное время,  — сказала она.  — Немного необычно.

Она задумалась над этим, окинув меня оценивающим взглядом.

— И когда же я смогу прочитать эту книгу?  — спросила 

она.

Я рассмеялся.

— Наверное, никогда. Сомневаюсь, что кто-то действительно собирается её публиковать.

— Тогда зачем это делать?

— Потому что мне нравится писать.

— Больше, чем тебе нравятся люди?

Это был трудный вопрос, и я обдумал его в уме.

Когда это со мной произошло? В школе и колледже, я был окружен друзьями, настоящими друзьями, близкими друзьями. Я даже не знал, чем каждый из них сейчас занимается. Мы все потеряли связь. Я потерял связь. И когда я женился, то казалось, что достаточно и Кристин. Между работой и домом, у меня не было времени на то, чтобы завести друзей.

Я прожил во Флориде более шести лет, и у меня не было ни одного друга на пятьсот миль.

— Извини,  — сказала Сьюзан, после нескольких минут молчания.

Я попытался улыбнуться.

— Нет. Все в порядке. Это просто заставило меня, понять некоторые вещи.

Она попыталась улыбнуться, но это была грустная улыбка.

— Все идет не очень хорошо, да?

Я улыбнулся.

— Все идет хорошо. Правда. Давай, я принесу тебе ещё выпить. Если ты не торопишься или что-то в этом роде.

— Конечно,  — сказала она.

Я попросил принести свежие напитки, и официантка, в мгновение ока, вернулась с ними.

— Так ты адвокат,  — сказал я, нарушая молчание.

— Ага.

— Ты, случайно, не знаешь какого-нибудь агента? Может, кто-нибудь, кто сможет хотя бы прочитать мою книгу? Хотя бы попытку?

Я знаю — я настаивал на этом. Но, похоже, попробовать стоило, и по её лицу я понял, что она раздумывает над этим. Затем в её глазах мелькнула вспышка, и через несколько секунд, её губы расширились в ухмылке. Похотливая ухмылка.

— Возможно,  — сказала она.  — И что мне за это будет?

— Я же сказал тебе. Я вышел из этой игры.

Она пожала плечами.

— Тогда что ты можешь предложить, чтобы это стоило моих усилий?

— Деньги?

Она покачала головой.

— У меня есть.

— Мою бесконечную благодарность?

— Этого недостаточно.

— Ужин?

— Я уже поела.

Я посмотрел на нее.

— Во что это мне обойдется? Только сегодня вечером?

Она сделала преувеличенно обиженный вид.

— Неужели я настолько плоха?

Я улыбнулся.

— Тебе лучше знать. Просто...

— Выходные,  — сказала она, её глаза остановились на моих.  — Начиная прямо сейчас.

— Но уже вечер субботы,  — сказал я.  — Так что, когда ты говоришь "выходные"...

— Я имею в виду, что действительно хочу спать с тобой. В твоей постели. Проснуться с тобой. Я хочу знать, каково это, хорошо? А потом провести с тобой завтрашний день. До самого ужина.

— Но ты могла бы получить это, от половины парней здесь,  — запротестовал я.

— Но ты здесь — не половина парней,  — возразила она.  — Я не чувствую себя дешевкой, когда я с тобой, понятно? Я хочу знать, что значит проводить время с таким парнем как ты — парнем, который смотрит на меня как на нечто большее, чем просто средство для снятия напряжения — что значит проводить время с таким парнем.

— Ты хочешь встречаться,  — сказал я.

Она покачала головой.

— Извини, у меня — спорт. Моя ситуация не сильно изменилась. Я все ещё нахожусь в дороге, половину 

времени и жгу полуночные свечи, когда возвращаюсь на базу. Так что, я не гожусь для свиданий. Нет, я просто хочу знать — хотя бы на один день — от чего я отказываюсь в жизни.

Я задумался над её словами. По правде говоря, мне было жаль её. Она была успешна, это было видно по её украшениям и платью, которые стоили довольно дорого. Она занималась адвокатской деятельностью, поэтому должна была работать в более крупной фирме, которая, вероятно, занималась более крупными клиентами и более крупными делами. Итак, она достигла всех своих мечтаний и теперь хотела знать, во что они ей обошлись.

Честно говоря, я бы позволил ей провести ночь на таких условиях, не требуя за это вознаграждения. Тем не менее, если она хотела помочь мне и все такое.

Делает ли это меня, шлюхой?

•  •  •

Я мог сказать, что она проснулась. Её дыхание было более мягким и ритмичным, без мягкого гула её легкого храпа, который был всего несколько минут назад. Она лежала на боку лицом ко мне, её длинные черные волосы, каскадом падали на лицо и подушку. Но я все ещё мог видеть её лицо, сквозь мягкий клубок, и я видел, как её губы подергиваются, а глаза закрываются ещё больше.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не наблюдаешь за мной,  — прошептала она.

— Я не наблюдаю за тобой,  — сказал я.

Она открыла глаза.

— Лжец.

— Сегодня утром, ты так же прекрасна, как и вчера вечером.

Она недоверчиво фыркнула.

— Я серьезно,  — сказал я.  — Такая мирная, тихая и спокойная.

Черты её лица смягчились.

— А прошлой ночью,  — продолжил я.  — ну, скажем так, ты сильно храпела. Это было похоже на сон с... ну... ну... Ай!

Она шлепнула меня по голове.

— Осторожнее, придурок.

Мы вместе рассмеялись. Затем я наклонился, чтобы поцеловать её.

— Нет,  — сказала она, отстраняясь.  — У меня утреннее дыхание.

— Как хочешь,  — сказал я, сползая с кровати и направляясь в ванную.

Избавившись от четырех коктейлей "Маргарита" и нескольких стаканов воды, которые поддерживали мою энергию накануне вечером, я начал чистить зубы.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?  — сказала она.

Я повернулся и увидел, что она стоит в дверях, в одной из моих старых толстовок. И больше ничего.

Я помахал ей рукой, прежде чем прополоскать рот.

— Здесь запасная зубная щетка,  — сказал я, открывая ящик и указывая на пять зубных щеток, все ещё в упаковке.

— У кого-то серьезный фетиш на зубные щетки,  — сказала она.

— Наряду с другими фетишами.

— Расскажи мне об этом,  — засмеялась она, кончиками пальцев проводя между ног.

Она увидела, что я смотрю, покраснела и отдернула руку.

Мы умывались в одной раковине, она чистила зубы зубной нитью, а потом чистила зубы, пока я брился.

Потом мы приняли душ.

Вместе.

И это было очень, очень, очень приятно.

•  •  •

Так мы провели весь день, трахая друг друга?

Прости. Это чистая фантазия. Дважды за ночь, я почти опустошил себя до такого состояния, чтобы не захотелось заниматься этим утром.

Вместо этого мы провели день, гуляя по пляжу и обедая гамбургерами в 

пляжной хижине.

Затем мы вернулись в мою квартиру, чтобы вздремнуть. Но прежде чем вздремнуть, она убедила меня — нет, доказала мне — что у меня было достаточно времени, чтобы перезарядить батарейки. И это был лучший секс с тех пор, как Кристин уехала. Теперь мы с Сьюзан, знали друг друга достаточно хорошо, чтобы не было необходимости в указаниях. Я знал её кнопки, и особенно хорошо, знал самый эффективный способ воздействия на её главную кнопку. И, судя по моему помолодевшему "Джону Томасу", она тоже знала мои кнопки.

Так что это был долгий, насыщенный прелюдией, сеанс матрасного мамбо. Приступить к этому, остановиться, полизать, пососать и потрогать ещё, ещё немного, вернуться к этим маленьким косточкам на концах её грудей и так далее.

К тому времени, как все закончилось, мы оба были готовы ко сну, и я прижал её к себе, пока мы спали.

Ее движение два часа спустя, пробудило меня от крепкого сна, наполненного самыми счастливыми снами, которые я видел за долгое время. Мирными снами. Сны, которые оставили меня довольным, когда я проснулся.

Когда я открыл глаза, на моих губах играла ленивая улыбка, Сьюзен сидела на краю кровати и смотрела на меня. И она была грустной.

— Ты когда-нибудь задумывался, не сделал ли ты в жизни неправильный выбор?

— Каждый день,  — сказал я.

— Не только в мелочах,  — пояснила она.  — Я имею в виду — большие вещи. Такие вещи, как...

— Я точно знаю, что ты имеешь в виду,  — сказал я.  — И последние полтора года, я каждый день задавался вопросом, действительно ли моя прекрасная работа и прекрасная зарплата того стоят".

Она кивнула, сочувствие залило её черты, но затем грусть вернулась.

— Это была ошибка,  — сказала она.

— Почему?

— Потому что,  — сказала она.  — До прошлой ночи, у меня были эти предчувствия, понимаешь? Эти мимолетные мысли о том, что в жизни есть нечто большее, чем просто карьера. Может быть, семья. Муж, которого я люблю.

По её щеке скатилась слеза.

— Просыпаться с любимым человеком и проводить день так, как мы провели сегодня.

Она отвернулась, а я сел и погладил её по спине.

— Но теперь я знаю, чего мне не хватает,  — продолжала она.  — Как будто я увидела, что у меня могло бы быть, но на самом деле, я не могу этого иметь.

— Ещё не слишком поздно, ты знаешь,  — мягко сказал я.  — Ты все ещё можешь иметь эти вещи. Я имею в виду, тебе сколько? Двадцать шесть? Двадцать семь?

— Через три недели, мне будет тридцать,  — сказала она.

— Тридцать — это новые двадцать,  — сказал я, притягивая её к себе и обнимая.  — Я не очень хорошо тебя знаю, но я знаю о тебе, по крайней мере, несколько вещей.

— Например?  — сказала она, прижимаясь ко мне, пока я смахивал слезы с её лица.

— Ну, я знаю, что ты можешь добиться всего, чего захочешь. Ты ведь уже сделала это в своей карьере, верно?  — Она кивнула.  — Тогда ты можешь научиться перестать работать так 

чертовски усердно, внести коррективы и дать себе шанс встретить кого-то особенного, верно?

— Это не так просто,  — сказала она.

— Нет. Это не так. Я скажу тебе правду. Это, вероятно, означает, что тебе придется работать в другом месте. Для людей, которые не вкалывают до смерти, семь дней в неделю. Но такие места есть, верно? Даже юристы, я полагаю.

Она рассмеялась, затем её голос стал мягким.

— Ты говоришь, что это так просто.

Я молчал минуту.

— Не так.

— Что не так?  — спросила она.

— Это нелегко,  — сказал я.  — Если бы это было так, я бы уже сделал это. В моей собственной жизни.

— И поэтому ты развелся?

Я не знал, как на это ответить. Честно говоря, я все ещё не был уверен, почему Кристин ушла. Конечно, был Рэнди Уолтерс и, теперь, их новый ребенок. Но что было на первом месте? Я слишком много работаю или Рэнди Уолтерс?

— На самом деле, я не знаю,  — наконец ответил я.  — По крайней мере, частично, я думаю. Возможно, в значительной степени. Но я не думаю, что это было все.

Сьюзан повернулась ко мне лицом и поцеловала меня в губы, а затем обняла меня крепкой хваткой.

— Ну, она точно совершила адскую ошибку, Тайлер Как-там-тебя-зовут.

— Я Коллинз,  — сказал я.  — Тайлер Коллинз.

— А я Карапова,  — сказала она.  — Сьюзан Карапова.

Я насмешливо вздохнул.

— Ты хочешь сказать, что я сплю с коммунистом?

Она хихикнула, уткнувшись мне в шею, и притянула меня к себе.

— Стена была разрушена, некоторое время назад,  — сказала она.

— Ух, ты. Я же просто сказал, понимаешь?

Ее хихиканье усилилось.

— Ты дерьмо.

•  •  •

Я приготовил нам на ужин омлет с сыром и тосты, и мы ели почти в тишине. Но это была комфортная тишина, нарушенная только когда зазвонил телефон.

Мама,  — подумал я. Я пропустил звонок тем утром.

— Алло?

— Тайлер,  — сказал папа, его голос задыхался.

— Что случилось, папа?

— Твоя мама,  — сказал он.  — Она... у нее был... она в больнице. Это...

— Ты позвонил Бенни?

Он попытался выдавить из себя "нет".

— Я позвоню ему,  — сказал я.  — Тогда я приеду туда так быстро, как только смогу.

— Поторопись,  — сказал он.  — Пожалуйста.

— Я обещаю,  — сказал я, но он уже повесил трубку.

— Что случилось?  — спросила Сьюзан, когда я повернулся к ней лицом.

— Моя мама,  — сказал я.  — Я не знаю.

Я задыхался. И испугался.

Она быстро и уверенно справилась с кризисом.

— Бенни — твой брат?

Я кивнул.

— Позвони ему,  — приказала она, доставая из сумочки мобильный телефон и направляясь в спальню.  — Я закажу тебе билет и соберу вещи.

— Чикаго,  — сказал я.

Она повернулась и недоуменно посмотрела на меня, и я повторил.

— Лететь в Чикаго. Это всего в часе полета.

Она кивнула, вбивая цифры в свой сотовый телефон, прежде чем повернуть обратно в спальню.

•  •  •

— Твоя книга,  — сказала Сьюзан, отвозя меня в аэропорт.

— Что?  — ответил я, обернувшись к ней.

— Твоя книга,  — повторила она.  — Где она?

Я только уставился, не понимая.

Ее глаза были устремлены на дорогу, её лицо было сосредоточено на движении, но я видел,  

что черты её лица смягчились.

— Я обещала передать твою книгу агенту,  — сказала она.  — Я бы хотела выполнить свою часть сделки.

— Ты шутишь, да?  — сказал я.  — Моя мама... ну, все очень плохо. Может быть, хуже, чем плохо. И ты беспокоишься о нашей сделке?

— Нет,  — сказала она.  — Я не очень беспокоюсь об этом. И я знаю, что у тебя есть более важные дела. Но пока я здесь, я хочу сделать кое-что для тебя, Тайлер. Что-то, что, возможно, я не знаю, может быть, снимет с тебя часть нагрузки. Чтобы дать тебе что-то, что отвлечет тебя от мыслей.

Теперь она плакала.

— И я не знаю, что ещё я могу сделать. Я просто хочу...

— В моей берлоге, есть несколько копий,  — сказал я, роясь в карманах в поисках ключей от квартиры. Я начал снимать с кольца ключ от входной двери, пока продолжал.  — Они в коробке на полу рядом с компьютером. Она называется "Давно прошедшее".

Она кивнула, вытирая слезы с лица и пытаясь улыбнуться.

— Хорошо,  — сказала она.  — Я посмотрю, что можно сделать.

— Спасибо.

— И дай мне свой мобильный телефон,  — сказала она.

— Зачем?

— Я запишу в него свой номер.

— Почему бы тебе просто не дать мне свой номер, и я впишу в свой телефон,  — сказал я.  — Ты сможешь сосредоточиться на дороге.

Она дала мне свой номер, и я послушно ввел его в список контактов.

— Тебе нужен и мой номер?  — сказал я.

Она кивнула. Сдержанный, бодрый кивок, как будто она боялась попросить мой номер.

Она протянула мне свой Вlасkbеrrу, и я добавил себя, в список её контактов.

Через десять минут, Сьюзан проводила меня до линии безопасности после 911.

— Надеюсь, все получится,  — сказала она, крепко обнимая меня.

— Я тоже,  — задохнулся я, обнимая её в ответ так же крепко.  — Неплохое свидание, да?

— Ты точно знаешь, как показать девушке, как хорошо провести время,  — сказала она, на её глаза навернулись слезы.

Я промокнул её глаза большим пальцем.

— Спасибо за все,  — сказал я.  — Ты спасла мне жизнь, сегодня вечером.

— И ты тоже спас. Может быть, всю мою жизнь.

Я поцеловал её, встал в очередь и не оглядывался. Я не верил себе, что смогу оглянуться.