Хладнокровно. Часть 1

Это я, Ларри Галлахер. Я читал истории о том, как какой-то парень становится рогоносцем, и его брак рушится. Все они звучат одинаково: парень начинает что-то подозревать, вынюхивать, возможно, нанимает частного детектива, ловит жену, они борются и судятся, и обычно заканчивается всё тем, что парень оставляет её ни с чем.

После этого жена подвергается остракизму, набирает пятьдесят килограммов и в итоге с неприятным запахом изо рта работает в ночную смену за минимальную зарплату. Парень тем временем вновь обретает утраченную любовь, женится и живет долго и счастливо. Мне было интересно, правда ли все это. Потом это случилось со мной, и я узнал, что есть истории со сказочным концом и реальные.

Это одна из таких историй. Итак, мы начинаем: вниз... вниз... вниз...

•  •  •

У меня никогда не было подозрений, ни малейшего намека на что-либо. Я думал, что все в порядке; идиллический брак, красивая жена, счастливый дом, планирование детей, а потом в один вечер все это взорвалось прямо у меня перед носом.

Однажды в воскресенье вечером мы с женой решили пойти поесть. Был прохладный осенний вечер, "Вороны" выиграли очередную игру, моя жена только что вернулась со съезда учителей штата в Оушен-Сити, а я только что вернулся домой из Аутер Бэнкса, где продал лодку. Жизнь выглядела хорошо; казалось, это был отличный повод повеселиться.

Мы выбрали местный спортивный ресторан-таверну; такое место, где повсюду стоят большие телевизионные экраны. "Сталевары" играли позднюю игру, и если бы они проиграли, наша команда могла бы стать первой в дивизионе.

Мы пришли туда довольно рано, чуть позже шести вечера, и ранняя толпа уже уходила, так что нам пришлось подождать всего несколько минут. Официантка улыбнулась и подвела нас к столику, стратегически расположенному возле одного из телевизоров. Сьюзан, моя жена, знала, как сильно я интересуюсь предстоящей поздней игрой, поэтому она села сбоку, спиной к телевизору, чтобы я мог следить за игрой и счетом.

Наша официантка подошла довольно быстро. Мы заказали две маленькие пиццы: одну с сыром и вторую пиццу для любителей мяса. Я взял местное пиво. Сьюзан взяла охлаждённое вино и небольшой салат. Кто ел пиццу, догадаться нетрудно.

Дела шли в гору. Наши финансы были в порядке, и мы редко ссорились. Но в то же время я немного волновался. Мне казалось, что мы со Сьюзан отдаляемся друг от друга. Я хотел детей, и она говорила, что тоже хочет, но у нас никак не получалось забеременеть. Я сдал анализы и понял, что дело не во мне. Я хотел попросить Сьюзан пройти обследование или, может быть, просто купить лекарства от бесплодия. Следующие несколько минут мы провели за обычной светской беседой. В 6:30 наша официантка вернулась с едой.

Начало игры было назначено на 8:30, так что шансов увидеть её было немного, но по телевизору то и дело показывали местную школьную программу, несколько замечаний о "Воронах", да и об "Орлах" тоже.

В 6:30 по расписанию начинались местные вечерние новости.

Я 

был убежденным республиканцем, а она — либеральным демократом, мы сводили политику к минимуму, но другие вещи, такие как взаимоотношения местных жителей, школьного совета и местных политиков, всегда было интересно смотреть. Я не обращал особого внимания, но вдруг что-то мелькнуло на экране.

Я поднял глаза, а там был боковой снимок моей жены с парнем по имени Дэвид Уэсткотт. Уэсткотт был пожилым человеком. Он владел автосалоном, был женат, у него были дети, и он то и дело участвовал в местных политических делах. В ресторане было много народу, было шумно, но я уловил одно слово — "любовная связь". Затем я услышал что-то о Толчестере, о доме на пляже и что-то об е-мэйлах.

Сьюзан, должно быть, тоже это услышала, потому что обернулась. Она видела и слышала то же, что и я. Несколько секунд мы смотрели друг на друга через стол. Рядом сидели несколько знакомых, и они замолчали. Что-то было не так.

Я не знал, что сказать, поэтому спросил: "Это были ты и Дэвид Уэсткотт?".

Моя жена начала ерзать. Она достала свой мобильный телефон и начала что-то набирать. Я просто сидел там, наблюдая и ожидая. Должно было быть какое-то объяснение, но Сьюзан не смотрела на меня, и мне оставалось только сделать свой собственный вывод.

Я посмотрел в глаза официантке, и она подошла. Я сказал ей: "Сейчас нам понадобится наш чек, а также коробки для пиццы и салата".

Помню, она спросила: "Все в порядке?".

Я сказал ей: "Еда в порядке, но нам пора уходить". Я встал и посмотрел на Сьюзан: "Пора идти домой".

Официантка вернулась с нашими коробками. Я положил пиццу и снова посмотрел на жену. Она все ещё возилась со своим телефоном и решительно избегала смотреть мне в глаза. Я сказал: "Я ухожу. Ты идешь?"

Моя жена нервно положила телефон обратно в сумочку, соскользнула со стула и последовала за мной из ресторана. Мы дошли до нашей машины. Я отпер её и забрался на водительское сиденье, пока Сьюзан открывала свою дверь и садилась. По пути домой никто из нас не произнёс ни слова.

Мы добрались до дома, я вышел, подошел к входной двери, отпер её и отнес пиццу на кухню. Сьюзан молча последовала за мной.

Мы жили в скромном доме на ранчо с тремя спальнями и двумя ванными комнатами. У нас был пристроенный гараж, но, как и большинство гаражей, он был завален хламом. Зайдя на кухню, я достал пару бумажных тарелок, сел и положил на одну из них кусок сырной пиццы. Сьюзан последовала за мной и потянулась за своим салатом. Я спросил её: "Тебе есть что сказать?".

Она снова достала свой телефон. Она ответила: "Нет".

Зато мне было. Я сказал: "Я принесу чемоданы, а ты собирай свои вещи". Тогда и началось.

Она нервничала и дрожала. На глаза навернулись слёзы. Это меня не тронуло. Мне хотелось убить её. Она всхлипывала: "Ларри, послушай. Ты не понимаешь. Это не то, что..."

Я оборвал её: "Ты издеваешься?  

Я видел это по телевизору. У тебя связь с Дэвидом Уэсткоттом. А теперь пакуй своё дерьмо. Пошла вон".

Слезы хлынули потоком: "Ларри, мне некуда идти. Моя семья живет на другой стороне залива. Завтра у меня школа. Мне нужен мой компьютер. Мне нужны мои принадлежности. Ларри..."

О, я прекрасно понимал... Школьные принадлежности, работа, место для сна, но что насчет нашего брака? Меня? Где чувство вины? Совершено убийство, а она беспокоится о компьютере. Поверьте, я всё понял: "Ты можешь упаковать все в свою машину. Внизу по дороге есть "Мариотт". Ты прекрасно справишься".

Она посмотрела на меня взглядом побитой собаки, словно думала, что я куплюсь на эту чушь. Ни в коем случае! Увидев, что это не возымело эффекта, она встала и направилась в нашу спальню за своими вещами.

Ее чемоданы хранились на стропилах вместе с каноэ в гараже, поэтому я вышел. Когда я вернулся, она была в гостиной и разговаривала по телефону. Я вмешался: "Сьюзан, тебе здесь нечего делать. Почему ты не собираешь свои манатки?".

Она ответила: "Я хотела позвонить родителям".

Я посмотрел на нее. Я не мог поверить в то, что вижу: "Скажи своим маме и папе, что они тебе понадобятся".

Что бы она ни говорила, она остановилась. Она прошептала в трубку: "Пока, мама. Я позвоню тебе позже".

Нервничая и все ещё со слезами на глазах, она поспешила обратно в нашу спальню. Я последовал за ней. Она быстро собралась и была готова к отъезду. Я выволок сумки из дома к её "Ниссану". Я открыл и придержал для нее дверь. Перед тем, чем сесть в машину, она спросила: "Могу я хотя бы объяснить?".

Я весь пылал. Я ответил: "Я буду на связи".

Сев внутрь, она произнесла: "Ларри...".

— "До свидания",  — это все, что я сказал.

Она села, нашла ключи, завела машину и поехала назад по дороге. Она ни разу не оглянулась.

Когда она уехала, я подумал: "И что теперь? Мне нужно вернуться в дом и попытаться понять, что же произошло. Как бы там ни было, я знал, эта страница моей жизни была перевёрнута".

Предыстория:

Мы со Сьюзан познакомились в ВУЗе, это был Университет штата Мэриленд в Колледж-Парке. Я был родом с восточного побережья штата Мэриленд, недалеко от города под названием Рок-Холл. Мой отец работал на дорогах штата. Моя мать была учительницей начальной школы. У меня было два старших брата, один из которых ушел в армию и служил на юге в Форт-Беннинге, штат Джорджия, а другой был женат и жил неподалеку.

Я окончил среднюю школу, учился в муниципальном колледже. После окончания колледжа я поцеловал свою школьную возлюбленную на прощание и уехал в Колледж Парк. Сьюзан была второкурсницей, когда я приехала туда. Я жил за пределами кампуса. Она жила в одном из общежитий. Мы познакомились на вечеринке, начали встречаться, и на этом все закончилось.

Была пара неприятностей. Она бляданула с баскетболистом. Предполагаю, она думала, что он идёт к славе, а она может 

быть рядом, НБА и все такое. Но этого не случилось. Мне было немного больно, но я бросил свою школьную возлюбленную, и это тоже причинило ей боль, так что я решил, что теперь моя очередь.

Жизнь продолжалась. У меня были свидания с несколькими девушками; потом я начал встречаться с чирлидершей. Как бы там ни было, мы со Сьюзан снова нашли друг друга на последнем курсе. Это было на футбольном матче. Мэриленд проиграл Пенн Стейт, ничего удивительного. Я был со своей подружкой, а Сьюзан — с каким-то качком. Она увидела меня, и я думаю, что мы вдвоем сделали все правильные шаги. К декабрю мы снова были парой. На этот раз это затянулось.

Я защитил диплом, и благодаря отцу и его связям получил работу в штате в отделе природных ресурсов недалеко от нашего родного города. Я рассказал об этом Сьюзан по телефону, и она была рада, что я что-то нашел. А я — нет. Я начал работать, но мне стало скучно. Первоначально я думал, что буду работать на улице, но работа была в основном канцелярской, а я не хотел торчать в офисе целыми днями.

Мы все выросли у воды, и я подрабатывал подручным на туристических катерах для рыбной ловли, когда учился в школе. Недалеко была большая пристань, и мой отец хорошо знал её владельца. Я пошел туда и устроился на работу. Зарплата была не самая лучшая, но владелец показал мне пару старых судов, которые были выставлены на продажу. Я переговорил с отцом, и они с мамой согласились одолжить мне немного денег. Я купил то судно, что получше и занялся его восстановлением. Так что я отучился, работал и планировал своё будущее, а Сьюзан заканчивала последний курс.

Сьюзан специализировалась на математике и на образовании. Мы с ней не часто виделись в последний год, но мы оставались парой и поддерживали связь в основном по электронной почте. Я верил, что она оставалась верной. Я, во всяком случае, был, наплевав на всех девушек из родного города.

Сьюзан закончила университет, но сказала, что хочет немного попутешествовать, прежде чем остепенится. Я принял это. Я продолжал работать и экономить. Она проехала с рюкзаком через всю Европу. Мы мало общались или переписывались, но каждые несколько недель она присылала мне открытки. Было похоже, что она действительно расширяет свои горизонты. В конце августа она вернулась домой. Она выглядела красивее, чем когда-либо. Тогда я задал ей вопрос; я попросил её выйти за меня замуж. Я даже подарил ей кольцо.

Она была в восторге. Она сказала мне "да", но хотела ещё немного подождать. Одна из её новых подруг, с которой она познакомилась в Европе и которая жила в Калифорнии, пригласила её на осень. Я был не против. Черт возьми, я все ещё был занят. Я продал одну лодку и был занят другой, плюс работал на пристани.

Она вернулась из Калифорнии сразу после Рождества. Я поехал 

в Гайтерсбург и заново познакомился с её родителями. Они хотели знать, чем я занимаюсь. Похоже, они были довольны. Сьюзан рассказала нам о Калифорнии, Европе и всех замечательных людях, которых она встретила.

После этого Сьюзан освоилась в новой нише. Она поступила в аспирантуру в Мэриленде, и в течение весны, лета и всего следующего года она занималась этим. Это заняло некоторое время, но через несколько лет после окончания мной университета мы связали себя узами брака. Мы сделали это в её родном городе.

Сначала Сьюзан хотела, чтобы я переехал в Гейтерсбург, но я показал ей свои бухгалтерские книги. Когда она увидела, сколько я могу зарабатывать, она поняла, что ей стоит переехать на побережье. Она переехала и благодаря моей маме легко нашла работу преподавателя. Мы поженились в её родном городе Гайтерсбурге, чтобы угодить её родителям.

У меня было немного денег и дядя, который был юристом по недвижимости. Мы купили фермерский дом, и сразу же переехали в него. Мы с ней договорились подождать с созданием семьи. Следующие несколько лет Сьюзан преподавала математику в государственной средней школе, а я работал на пристани, ремонтировал и продавал подержанные лодки и управлял небольшим рыболовным туристическим бизнесом.

Затем через несколько лет я получил свой ресторанный сюрприз.

•  •  •

Так что же случилось? Что я собирался делать? Что было не так с моей женой? Это был её первый раз? Почему она это сделала? Могу ли я вернуть её обратно? А что насчет меня? Дело во мне? Вопросы продолжали накапливаться.

Продавцу автомобилей Дэвиду Уэсткотту было за пятьдесят. Он должен был быть старше Сьюзен более чем на двадцать лет. Что у неё было с ним? Почему именно он? А не всё ли равно? А мне было не все равно. Честно говоря, я был поджарен. Я не мог спать, не мог есть; все, о чем я думал, это моя Сьюзен в объятиях другого мужчины.

Я знал, что должен что-то сделать, и, первым делом, самое необходимое. Взять отгул. Позвонить адвокату и выяснить мои возможности. Что потом? Потом посмотрим. В понедельник я первым делом навел справки и договорился о встрече на поздний вечер.

После обеда мы встретились с Хорасом Брэдли, человеком, который должен был стать моим адвокатом. Вот как он все изложил.

— "Мистер Галлахер, у вас чертовски хорошее дело. Связь вашей жены освещалась во всех местных новостях и газетах. Не могу сказать точно, но, говорят, миссис Уэсткотт наняла детектива. Говорят, что у Уэскоттов есть коттедж на пляже недалеко от Толчестера, и он, вероятно, находится в совместной собственности, так что любые записи аудио или видео были получены законным путем. Если вам нужен развод, доказательства миссис Уэскотт могут быть использованы нами. Вы уже решили, что хотите делать?".

— "Не знаю" — ответил я — "Я люблю её уже давно, но всегда считал, что неверность — это нарушение правил игры. Я хочу сказать, что мне хотелось бы думать, что я смогу найти способ 

простить её и оставить это позади. Звучит безумно, я знаю".

Он ответил: "Я понимаю. Я видел это раньше, это случается чаще, чем многие люди думают. И конечно, я знаю, что это больно..."

Я перебил: "Да, это больно. Примерно так, как будто кто-то умер. Что-то во мне умерло. Я просто не знаю, что делать".

Он сказал: "Сейчас Вы должны держаться. Мы могли бы начать с простого юридического соглашения о раздельном проживании. Она съезжает. Вы оказываете ей некоторую поддержку, и, возможно, она может возвращаться и навещать вас. Никакого секса. Вы можете даже согласиться, чтобы она переехала обратно домой, но я бы не советовал этого делать".

— "Вы думаете, что такая идея может сработать?" — спросил я.

— "Разделение не обязано быть постоянным" — сказал он — "Вы можете передумать. Вы можете принять её обратно. Вы можете пойти на развод. Хорошо то, что если ты пойдешь на развод, то покажешь, что ты начал с готовности рассмотреть возможность примирения".

— "Значит, законное расставание..."

Он поднял руку: "Это начало. Давайте предположим, что в этих отношениях с вашей женой есть что-то ещё. Возможно, имело место принуждение. Уэсткотт мог подсыпать ей наркотики. Подумайте об этом; мы видим подобные случаи во всех новостях. Есть и другие соображения".

— "Другие соображения?"

— "Мы должны рассмотреть все возможности. Она могла быть инициатором интрижки. Это мог быть не единственный её роман. Вы можете сказать, что знаете всё?"

Я запнулся: "Вы так думаете?"

— "Я понятия не имею ни о чем, кроме дела Уэстбрука; только то, что я читал в газетах, и это, очевидно, то же, что известно и вам".

Я был всего лишь парнем, связанным с лодочным бизнесом, и слабо разбирался в юриспруденции.

— "Так что же мне делать?".

Он улыбнулся: "Давайте приведем ваши финансы в порядок. Если вы дадите мне ограниченную доверенность, я займусь реорганизацией ваших счетов. Мы не ввергнем её в нищету, но нам нужно защитить все ваши активы. Она вписана в вашу страховку?"

— "Нет, я в её".

— "Об этом мы пока умолчим. Также я бы хотел нанять кого-нибудь".

— "Нанять кого-нибудь?"

— "Да, я хотел бы нанять частного детектива, чтобы он проверил деятельность вашей жены. Ничего серьезного, но давайте проверим. Насколько это серьезно? Как долго это продолжалось? Был ли кто-то еще?"

Я спросил: "Кто-нибудь еще? Например, другие любовники? Сколько все это будет стоить?"

Он простодушно улыбнулся: "Поговорите с моей секретаршей. Вы знаете мои расценки. Пока посчитаем по минимуму. Пойдёт?"

— "Вы займетесь финансами?"

— "Это не будет ничего стоить сверх оговоренной суммы".

Я сказал: "Хорошо".

Он постучал по интеркому: "Мардж нарисуй что-нибудь, дающее нам ограниченную доверенность от мистера Галлахера".

Я услышал какое-то неразборчивое бормотание, а затем спросил: "Это все?".

— "Пока да. Мы позвоним вам завтра по поводу документов о раздельном проживании. Для этого нам понадобится ваша подпись",  — он сделал паузу,  — "Подумайте о поведении вашей жены в последнее время, поспрашивайте. Поговорите с друзьями и соседями. Узнайте, не видели ли они чего-нибудь. Помните, конечно, что люди 

склонны принимать чью-либо сторону. И ещё одно: если вы не собираетесь пускать её домой, смените замки". Затем он встал и протянул руку: "Мы будем на связи".

Мы пожали друг другу руки. Я вышел в приёмную, где Мардж дописывала договор, чтобы я его подписал. Подписав его, я ушел.

Снаружи в машине я сидел и думал. Сменить замки? Поспрашивать, не была ли моя жена замечена в измене? Неужели до этого дошло? Наверное, именно тогда до меня дошла реальность ситуации. До этого я был как бы в оцепенении. Теперь меня осенило: это было по-настоящему. Моя жена изменяла мне. Она все разрушила. Я чувствовал себя грязным, не грязным от тяжелой работы; нет, скорее, грязным, как будто я опустился в выгребную яму.

Эти глупые истории, которые я читал, люди, которых я встречал; это было на самом деле! Я никогда не был слабаком, но этот груз был слишком тяжёл. Я открыл дверь машины и высунулся наружу. Мне казалось, что меня сейчас вырвет. Но ничего не выходило. Я не ел весь день, аппетита не было, только грызущее чувство пустоты. Было ощущение, что внутри я превращаюсь в пепел, словно в романе "Граф Монте-Кристо". У меня болела голова. Кишки выворачивало. Может, выпить воды? Поясница сильно болела. Мне не просто нездоровилось — я начинал заболевать. Это действительно было похоже на смерть. Моя жена убила меня. Я умирал.

Я поехал домой. Конечно, дом был пуст. Обычно Сьюзан была бы там. У нее был бы включен телевизор или радио. Она болтала бы о том или о сем. Я вошел в дом, и он был похож на морг. Все было точно так же, как я оставил. Это было тоскливое одиночество. Все было неправильно. Я огляделся. Фотографии все ещё были там; наша свадебная фотография, которую мы сделали перед церковью, все ещё висела на стене. В столовой в шкафу для посуды все ещё стояла пластиковая куполообразная штука с женихом и невестой. Там был и одиночный снимок Сьюзен с какого-то семинара. Была ли она тогда верна? Я не знал.

Я приготовил ужин — остатки пиццы в микроволновке — и вызвал слесаря. Они сказали, что приедут на следующий день. После ужина я немного посмотрел телевизор, а затем сел за стол, чтобы составить несколько списков.

Во-первых, я составил список людей, с которыми хотел бы поговорить. Во-вторых, я попытался записать все, что мог вспомнить о деятельности Сьюзан за последние несколько недель. Это заставило понервничать. Ещё больше времени заняли воспоминания о нашей прежней жизни. Я представлял, что могло быть в Европе и Калифорнии, но мы ещё не были женаты, хотя я и не изменял ей. Она никогда не упоминала о мужчинах, и я полагал, что она была такой же, как я.

Я вышел в гостиную, чтобы все обдумать. Что, если я ошибался? Что, если её обманули или шантажировали? Что, если все это было просто ужасной ошибкой? И опять же, если 

все это правда, почему она не попыталась вернуться или хотя бы позвонить? Что я должен был делать? Во что я должен был верить? Я знаю, во что я хотел верить. Мой адвокат сказал поговорить с людьми. Может быть, кто-то что-то знает? Кому я могу позвонить?

Я подумал, что начинать надо с начала, и решил позвонить Сьюзан. Я достал свой телефон и набрал её номер. Она использовала на своем телефоне вместо гудка песню Dеf Lерраrd "Rаmblе Оn". Он прозвонил пять раз и перешел на голосовую почту. Я отключил свой. Она увидит, что я пытался.

Лучшей подругой Сьюзан на работе была Мэриан Хильдебранд. Они работали вместе: Сьюзан — математика, Мэриан — естественные науки. Я просмотрел список, нашёл номер Мэриан и набрал. Я надеялся, что ещё не слишком поздно. Оказалось, что нет.

После второго звонка (и почему у людей всегда должны быть эти дурацкие песни?), Мэриан нажала на кнопку.

— "Привет, Ларри".

— "Слушай, я хотел спросить..."

— "Мне жаль,  — сказала она,  — я видела по телевизору и читала об этом в газетах. Сьюзан и продавец автомобилей. Дурдом. Как ты?"

— "Не слишком хорошо, Мэриан. Послушай. Я хотел спросить. Ты... видела что-нибудь? Я имею в виду, необычное?"

— "Боже, Ларри. Я не знаю, что сказать. Ты ведь ничего не знаешь".

— "Нет, я... Что ты имеешь в виду?"

На другом конце была долгая пауза. Затем Мэриан ответила: "Я имею в виду о Сьюзан и... ну, ты понимаешь".

У меня появилось жуткое чувство: "Знаешь что? Я ничего не знаю, кроме того, что видел и читал. Может, есть что-то еще? Он шантажировал её или что-то в этом роде? Это было что-то, что я должен был знать?".

— "Ларри, я не думаю, что мне стоит об этом говорить. Я имею в виду, ты знаешь... она и я... ну, мы работаем вместе, и... наши..."

— "О чем? Речь идет о шантаже, не так ли?"

Голос Мэриан был по-настоящему нервным: "Нет, не об этом, ничего подобного".

— "Тогда скажи мне, Мэриан. В чем дело?"

— "Ларри, я должна повесить трубку. Пока",  — и с этими словами Мэриан разъединилась.

Я сидел, смотрел на свой мобильный и думал: "Что это было? Может, мне стоит попробовать позвонить кому-нибудь еще? Кому мне позвонить? Я подумал: Терри Рейнхолд! Терри был ещё одним учителем в команде Сьюзан. Он преподавал английский язык.

Я нашел номер Терри и набрал его. Ответили после первого же гудка Это был Терри; он сразу же начал болтать: "Слушай, Ларри, это не моя вина. Я не знал...

Я оцепенел: "Не знал чего?".

Казалось, наступил ещё один из этих беременных моментов, затем Терри сказал: "Я не знал о... гм... продавце машин. Я бы тебе сказал. Это была не моя вина".

— "Нет, конечно, это была не твоя вина, но ты можешь мне что-нибудь рассказать?"

— "Нет. А ты не спрашивал Мэриан? Она может что-то знать".

— "Я уже звонил ей".

— "О, да. Она сказала что-нибудь о... чем-нибудь?"

— "Нет, только...  

эй, подожди минутку, а что насчет Гэри Сайзмора?"

— "Директора школы?",  — ответил Терри,  — "О, я бы не стал его ни о чем спрашивать".

— "Почему?"

Терри тяжело вздохнул: "Я не знаю. Я просто не стал бы его спрашивать. Знаешь, он наш босс и все такое, работа Сьюзан".

Я ответил: "Да, конечно". Мы оба повесили трубку. Я ничего не добился. Мне нужно было освободить немного времени. Я проверил своё расписание. На конец недели у меня были запланированы поездки на рыбалку с клиентами, плюс я должен был провести некоторое время на пристани. С пристанью я, конечно, справлюсь, но поездки? Пожалуй, лучше заняться и поездками тоже.

На следующее утро я встал и позвонил в офис своего адвоката. Мардж, его секретарь, сказала, что соглашение о раздельном проживании подготовлено. Далее она сообщила мне, что в Мэриленде это соглашение называется не раздельным, а "ограниченным разводом". Она сказала, что я должен заехать подписать его, а затем копия будет представлена Сьюзан.

Я приехал в офис мистера Брэдли и подписал его. Когда они спросили, куда должна быть доставлена копия Сьюзан, я не смог ответить, но я выясню это прямо сейчас. Что я сделал, так это достал свой телефон и нашел её машину. Как и ожидалось, она стояла на парковке её школы. Мистер Брэдли к тому времени вышел к столу своего секретаря. Я спросил его, будет ли уместно, если она получит бумаги там, где работает. Мистер Брэдли улыбнулся и сказал, что это будет законно, поэтому я сказал ему, что мы должны действовать. Он ответил, что позаботится об этом.

Меня несколько успокоило то, что Сьюзан будет уведомлена о том, что мы расстанемся, но не обязательно развеёмся. Я был уверен, что как только она получит бумаги, она позвонит и захочет все обсудить, что, наверное, мы должны были сделать в тот вечер, когда я узнал. Наверное, я чувствовал себя немного виноватым, что не позволил ей рассказать свою версию.

Успокоенный тем, что я сделал, я поехал к маме и папе. Я был несколько удивлен. Это был вторник, телевидение выпустило сюжет в воскресенье, и никто из семьи не позвонил. Я полагал, что они пытаются быть внимательными и позволяют нам решать наши проблемы без вмешательства. Тем не менее мне нужно было поговорить с мамой и папой, особенно с папой.

Когда я добрался до родительского дома, я понял, что оба они на работе. Черт, придется подождать. Проголодавшись, я решил зайти в "Завтрак у Рори".

Ресторан "У Рори" был одним из тех мест, которые существовали с тех пор, как я себя помню. Владелец заведения был ветераном Вьетнама; он использовал свои льготы, чтобы поступить в колледж, а затем открыть свой собственный бизнес. Он женился на еврейке, с которой познакомился в Филадельфии, и через несколько лет у них родилась пара детей. Теперь он работал только по утрам в будние дни.

Одной из его детей была Лиза-Энн; она была моей школьной возлюбленной,  

которую я оставил, уехав в Колледж-Парк. Лиза-Энн вышла замуж после моего отъезда, но никто не знал, куда делся её муж. Они развелись, и он сбежал. Никто не знал почему. Детей у них тоже не было. Я полагал, что все в Рок-Холле были стерильны или принимали что-то.

Лиза-Энн всегда была интересной девушкой, умнее большинства из нас, но тихой и застенчивой в компании. Однако у неё всегда было своё мнение; настоящая Белла Абзуг. Хорошо, что она молчала; Восточный берег всегда был реднековским районом. Если честно, то я и сам реднек, я думаю. Она невысокая девушка, грузная, но не толстая; маленькая талия, красивая грудь и упругая попка. У нее были длинные густые чёрные волосы, настоящие тёмно-карие глаза, но вермишельно-белый цвет лица. В старших классах у нее были проблемы с прыщами, но большинство шрамов были удалены пилингом, так что никто не мог этого заметить. Когда мы встречались, она мне нравилась, возможно, я даже немного любил её, но то, что было глубоко в душе, тогда было не по мне. Сейчас она работала в ресторане своего отца, обслуживая столики.

У неё всегда была какая-то едкая манера поведения, к которой трудно привыкнуть, если не знаешь её. Я всегда думал, что это её способ защитить себя; прыщи действительно беспокоили её, когда мы учились в школе. Я никогда не дразнил её за это, но были и другие, обзывавшие её "кратерным лицом", как в старом фильме "Бриолин". У неё также были проблемы со зрением. Ничего серьёзного, но у неё была плоская роговица или что-то вроде того, поэтому она не могла носить контактные линзы. В основном она носила очки в проволочной оправе. Они делали её ещё более умной, но в то же время немного косоглазой.

Лиза-Энн всегда была девочкой, которая училась лучше всех, делала все домашние задания, получала лучшие оценки, никогда не пропускала ни одного дня и всегда знала ответы на все вопросы, независимо от класса. Люди её боялись. Я точно боялся. Она мне нравилась, но рядом с ней я всегда чувствовал себя глупо. Все думали, что она уедет в какую-нибудь большую школу Лиги плюща. Но она так и не поступила; она осталась дома и помогала маме и папе.

Я притормозил на стоянке Рори, вышел и пошел внутрь. Время было уже близко к закрытию, народу было немного, но я решил, что раз они меня знают и я "постоянный клиент", то мне хотя бы принесут тост. Это место, где можно занять место самому, поэтому я нашел место в кабинке и спокойно ждал, ждал и ждал.

Я сидел и наблюдал, как никто больше не заходит, а Лиза-Энн сидела на табурете, пила кофе и наблюдала за мной. Наконец она подошла: "Доброе утро, Ларри. Что-нибудь нужно?"

— "Привет, Лиза. Можно мне яичницу?

— "Нет, мама уже чистит гриль".

— "Как насчет тостов?"

— "Белые или цельнозерновые?"

— "Наверное, цельнозерновые".

— "Нет, есть только белые".

— "Белый подойдёт.  

Можно мне кофе?"

— "Чёрный?"

— "Может быть, немного сливок".

— "Нет, ну ладно. Сейчас вернусь".

Она вернулась за прилавок. Я смотрел, как она кладет хлеб в тостер и наливает мне кофе. Я видел, как она открыла свежую упаковку, и догадался, что именно поэтому она сначала отказалась от сливок. Она уронила контейнер на пол. Да, это была Лиза.

Она вернулась с кофе: "Читала о твоих делах. Извини".

Я начал ёрзать. Лиза всегда заставляла меня нервничать. Я знал, что она намного умнее меня. Я знал это, потому что она всегда говорила мне о том, какой я тупой в математике. Она была моим "назначенным" репетитором по математике и естественным наукам; так она стала моей девушкой. Я думаю, учителя так все устроили, поскольку никто не хотел её никуда брать, и её никогда не приглашали ни на танцы, ни на специальные мероприятия её класса. Мой учитель английского языка даже сказал мне, что я должен водить её на школьные танцы, а её мама и папа оплачивали все мои расходы на поездки класса. Что было удивительно, за исключением прыщей, она была очень красивой. Красивая, пока не открывала рот.

Она сказала, что ей жаль Сьюзан. Я сказал: "Да, мне тоже", а потом меня осенила догадка: "Лиза, скажи мне, к тебе постоянно приходят и уходят люди. Ты что-нибудь слышала?"

Она смотрела на меня как на урода. Как я и предполагал, выдала: "Ты идиот Ларри",  — и вернулась обратно к стойке.

Что это было? Я оставил свой тост и кофе и пошел за ней к стойке: "О чем ты?".

Она уже уселась, её задница выглядела великолепно, вися на табурете: "Ларри, ты хороший парень. Ты мне нравишься. Разве я не всегда хорошо к тебе отношусь, когда ты приходишь сюда?".

Я ответил: "Я прихожу каждое утро".

— "И разве у меня нет готового кофе?"

— "Хорошо, но что ты имела в виду. Почему ты назвала меня идиотом?".

Она смотрела на меня так, как смотрят на старую собаку или чьего-то домашнего гуся, которого нужно усыпить. Вы хотите избавить его от страданий сегодня или подождать до завтра? Она сказала: "Слушай, глупый, я просто работаю здесь. Я не спрашиваю людей, о чем они говорят. Я просто подаю яйца, сосиски и прочее".

Она разозлила меня: "Тебе не нужно было называть меня идиоотом. Я просто задал вопрос".

"Ну, это был глупый вопрос",  — сказала она.

Она издевалась надо мной. Я спросил снова, но уже по-другому: "Ничего? Ты ничего не слышала?"

Она посмотрела на меня по-другому: "Ты хочешь получить ответы? Иди в церковь".

Я тоже мог поумнеть: "Господи, Лиза-Энн, я методист. Всё, что мы делаем, это едим и поем".

"Смени церковь",  — был её ответ.

"Лиза, ты что-то знаешь. Давай".

Она пожала плечами и посмотрела туда, где я сидел: "Да, твой тост остыл".

В этот момент мистер Кеммерик позвал: "Лиза, мама хочет, чтобы ты помогла с мусором".

Лиза ответила отцу: "Сейчас буду,  — повернулась она ко мне,  — просто съешь свой тост и иди на работу,  — 

она посмотрела на свои часы,  — ты уже опаздываешь. Мистер Уиллоуби, вероятно, пришвартует тебя".

Мистер Уиллоби владел пристанью. Он никогда не приходил на работу раньше полудня. Лиза встала и пошла в заднюю часть ресторана. Её отец только что вымыл пол. Я почти ждал, что она поскользнется и упадет на свою великолепную круглую задницу, но она этого не сделала.

— "Ну и дела",  — подумал я. Я вернулся к своему подсохшему тосту. Откусил пару кусочков, без масла, и бросил на стол $5.00. Направляясь к двери, я услышал грохот бьющейся на полу посуды и крик миссис Кеммерик: "Лиза!".

Я тихо хихикнул: "Да, это Лиза". Затем я отправился на пристань.

По дороге я получил два сообщения. Одно было из офиса мистера Брэдли, бумаги были доставлены. Второе было от Сьюзан. В нем говорилось только: "F. U"..  (фак ю)

Фак ю? Фак ю!!! Я ожидал чего угодно, но не этого. Я думал, она позвонит и захочет поговорить. Я поехал на пристань.

Поймите, просто для протокола, хотя я не любитель драк, я участвовал в нескольких, выиграл несколько, проиграл несколько. Я ходил в море. Я работал с довольно крутыми клиентами: отмороженными владельцами лодок, неудачливыми работниками пирса, полупьяными умниками, богатыми детьми с карманами рубашек, набитыми деньгами отцов-всезнаек, и это не говоря уже о попрошайках и наркоманах. Я поставил некоторых из них на место, поэтому я тоже видел своё имя вверху страницы. Кроме того, как и два моих старших брата, я служил в армии. Мой старший брат до сих пор служит. Я и Джонни, мой следующий старший брат, оба служили в Национальной гвардии; Джонни — в отделе снабжения, я — в автопарке. Приказ отца: служи, понимаешь, выполняй свой долг. Может, я и не служил в каком-нибудь "спецназе", но кое-какую подготовку прошёл. Я не бросался дерьмом, но и не позволял такого в отношении себя.

Я добрался до пристани и сразу понял, что что-то случилось, и это был не просто продавец машин. Я пытался игнорировать группу рабочих, просто пройдя мимо них. Один из них должен был что-то сказать. Это был мелкий слабак. Разве не так всегда бывает?

Парень, Маркус Хаслип, бросил на меня взгляд и заметил: "Эй, куколд!". Некоторые из остальных засмеялись. Главарем был здоровенный ублюдок по имени Роланд МакКрири. Я использую термин "главарь" с осторожностью; Маккри был крутым сукиным сыном, настоящим ветераном, который видел боевые действия и никогда об этом не говорил. Ему не нужно было надевать какую-то шляпу, чтобы сказать, что он что-то сделал; настоящие никогда этого не делали. Он никогда не искал неприятностей, но мог настучать тебе по заднице, если хотел, был работягой, когда не был пьян. Как и я, он не мог оставаться дома, но у него было посттравматическое стрессовое расстройство. Мы с ним всегда ладили.

Я старался не обращать на них внимания.

Писклявый крикнул громче: "Эй, убогий!".

Ладно, один раз человек подставляет щеку, но второй раз? Я остановился и изобразил Роберта Ди Неро: "Ты 

это мне сказал?".

Он рассмеялся и ухмыльнулся: "Знаешь ещё кого-нибудь, чья жена его обходит стороной?"

Я был быстр! Прежде чем он понял, что его ударило, он оказался на земле, и, судя по звуку треска, со сломанной челюстью. Однако я недолго чувствовал себя в своей тарелке. Роланд МакКрири проскочил дистанцию; он всадил свой первый кулак прямо мне в брюхо, а второй — в лицо, и точно так же я оказался на земле рядом с Хаслипом.

МакКрири, здоровенный засранец, стоя рядом со мной, сказал: "Ты думаешь, что бедную тупую сучку, которую ты называешь женой, заполучил только какой-то продавец машин? Оглянись вокруг".

Я просто сидел на своей заднице и смотрел на него. Потом я увидел выражение лица Клэя Медоуза.

Клэй сказал: "Мне жаль, Ларри. Это всё она, а не я".

Я был ошарашен: "Что?".

— "Она пристала ко мне. Я выпил, и не успел опомниться... ну".

Я перекатился на руки и колени. Мой желудок был таким поганым! Но меня не тошнило.

МакКрири посмотрел на меня: "Это случается с лучшими из нас, Ларри". Затем он посмотрел на остальных: "Пойдемте. С него хватит".

Клэй начал уходить вместе с остальными, но однажды оглянулся: "Извини, парень".

Я сидел на земле и смотрел, как они уходят. Мой лучший друг. Мой гребаный лучший друг. Пара бизнесменов прошла мимо и посмотрела на меня. Я догадался, что они направляются к своим лодкам. Один спросил: "Ты в порядке?"

Я медленно поднялся: "Да. Я в порядке". Я пошел к месту, где было привязано моё судно. По крайней мере, у меня не было запланировано никого на выход. Но что я собирался делать? Я достал свой телефон и позвонил своему адвокату. Я рассказал ему, что узнал. Он спросил, что я хочу делать. Я сказал ему, что не знаю. Мне нужно было поговорить с женой.

Остаток дня я провел, спрятавшись в своей лодке. Я думал обо всём. Я думал о МакКрири; у него все было неплохо: одна и та же девушка всю среднюю и старшую школу, он отправляется за границу воевать за свою страну, получает "дорогого Джона", возвращается домой, она замужем за каким-то урологом вдвое старше её, а у него что, бронзовая звезда и грёбаное спасибо. Около двух часов дня я наконец-то набрался смелости и вышел обратно.

•  •  •

Когда я добрался до своего дома, меня ждал сюрприз. Оба моих родителя были там. Как и мой брат Джонни. Они уже вошли в дом и сидели в гостиной. Джонни пил пиво.

Я вошел и сказал: "Привет".

Папа сказал: "Нам очень жаль, сынок".

У мамы было такое пораженное выражение лица. Джонни выглядел как подогретая смерть.

Папа посмотрел на Джонни: "Скажи ему".

Я подумал: "О нет, что теперь. Что-то случилось со Сьюзан? Я спросил: "Что сказать?"

Джонни посмотрел на меня: "Ларри..."

— "В чем дело, Джонни?"

— "Ты знаешь свою жену?"

— "Да".

— "Ну, я тоже её имел".

Я упал обратно на диван. Это было слишком. Сначала какой-то дерьмовый продавец, потом мой лучший друг, а теперь 

мой родной брат.

Джонни продолжил: "Что я могу сказать. Ты вернулся из Канкуна..."

Канкун был местом, где мы провели наш медовый месяц.

"Она приехала на следующий день после твоего возвращения. Моя жена была на работе. Ты знаешь, что я тогда работал в третью смену. Она сказала, что хочет попробовать меня, а я слонялся без дела и пил пиво. Я подумал, почему бы и нет. Она сняла свой сарафан, и мы занялись этим на моём диване".

Я сказал: "Вот дерьмо. Этого не может быть".

Папа посмотрел на Джонни: "Заканчивай, сынок".

"Ну, она сказала мне, что трахалась с Ричем за пару дней до вашего отъезда. Она сказала, что получила его в ночь перед своим девичником".

Рич — мой старший брат. Я не знал, что сказать или подумать: "Рич, а потом ты?".

"Господи, прости меня, Ларри. Она сказала, что хочет сравнить. Она хотела посмотреть, кто из нас лучше".

Я оцепенел. Я просто не мог ни о чем думать. Мой желудок был разорван в клочья. Я чувствовала себя так, будто у меня язва. Я едва мог дышать.

Джонни кивнул: "Я не знаю, значит ли это что-нибудь, но она сказала, что ты самый лучший. Она сказала, что ты подарил ей самый большой... ну, знаешь... кайф".

Мое сердце билось так сильно, что казалось, что оно взорвется. Я был близок к потере сознания. Я сказал: "Спасибо, Джонни. Это настоящий вотум доверия. Что-нибудь ещё?"

— "Да,  — сказал он,  — тот парень, Терри, у неё на работе. Он тоже её поимел. Однажды я подслушал, как он хвастался об этом. Я сказал ему, что лучше бы он заткнулся. Думаю, после этого он ничего не говорил".

Я сказал: "Мне нужно выпить воды".

Мама вскочила и бросилась на кухню. Я посмотрел на часы. Время пожинать плоды. А я даже ничего не сделал! Это было бесполезно. Я спросил Джонни: "Кто-нибудь ещё?".

Мама протянула мне воду.

Джонни сказал: "Я думаю, она занимается с директором, учителем, кажется, и иногда с одним или двумя парнями с пристани. Похоже, это всё, но я не уверен".

Я посмотрел на маму и папу. Какого хрена? Я спросил: "Папа, ты тоже это делал?".

Папа выглядел очень грустным: "Сынок...".

— "Это "нет" или "да"?.

Он сказал: "Нет, сынок".

— "Просто хочу убедиться",  — ответил я а потом сказал: "Слушайте, мне нужно побыть одному. Вы не возражаете?"

Они встали, чтобы уйти. Когда они дошли до двери, Джонни оглянулся: "Прости, Ларри".

Я проволил их до двери: "Спасибо, Джонни".

Через несколько минут я подумал: "Так вот что значит быть контуженным?". Честно говоря, я просто ничего не чувствовал. Как будто все это происходило с кем-то другим. Я продолжал чувствовать себя растерянным и дезориентированным. Как будто все это было каким-то безумным кошмаром. Я едва мог дышать. У меня болела голова. Болела спина. Все тело болело! Я умирал.

Черт...

Я вернулся в гостиную и растянулся на диване. Мне было так плохо! Я встал и пошёл в ванную, где мы хранили лекарства. Я повредил спину, делая какую-то 

ерунду, и мы решили, что это достаточно серьезно, чтобы обратиться к специалисту. Конечно, в наши дни никто не ходит к специалисту, не пройдя сначала через кого-то другого. Я пошел к частному специалисту. Он сделал рентген, сказал, что делать МРТ бессмысленно, и прописал что-то новое, по его словам. Он сказал принимать его каждые двенадцать часов, но предупредил, что есть несколько незначительных побочных эффектов, один из которых — сонливость. Я ещё не пробовал; подумал, что сейчас самое время. Я принял одну таблетку, взял пиво, вернулся в гостиную, сунул таблетку в рот, сделал глоток и это было последнее, что я помнил. Или я так думал...

Ох, хорошо... Проснуться?

Вдруг я почувствовал, что кто-то прижимается ко мне. Я продолжал слышать: "Ларри! Ларри! Проснись! Очнись. Давай, милый!"

Я перевернулся. Это была моя жена: "О, Сьюзан. О..."

— "Ну же, милый. Тебе, наверное, приснился кошмар".

Я сел. Мне было так больно. Болела каждая мышца. Болела голова.

Она сказала: "Господи, милый. Ты в порядке?"

Моя Сьюзан встала и помчалась через нашу спальню: "Будь здесь. Я принесу тебе воды".

Я заполз под одеяло: "О, Сьюзан. Я так испугался. Ты творила такое... Ты трахала моих братьев и всех моих друзей. О, Господи. Сьюзан..."

— "Тише, милый. Выпей это,  — она поднесла воду к моим губам,  — Это всё из-за лекарства. Я чувствовала, что тебе не следует его пробовать".

— "Я был на пристани на своей лодке. Ты трахалась со всеми нашими друзьями".

Она начала плакать и смеяться одновременно: "Я и роман; мой милый очаровательный мальчик?". Она обняла меня и погладила по голове: "Ну и ну, Ларри, ты совсем расклеился от своей тяжелой работы. Пойдем, поднимем тебя. Я сварю кофе. Посмотри на время, 4:00 утра. Завтра мы оба возьмем выходной. Мы отвезем тебя к врачу, на этот раз к настоящему врачу. Я же говорила, чтобы ты не взбирался на эту старую мачту без посторонней помощи".

Я обнял жену: "Во сне я все ещё работал над своей первой лодкой. Мы только что купили дом".

— "Боже, Ларри, та старая лодка была много лет назад! Я рада, что ты наконец от неё избавился. Я и твои братья? Они милы, но черт возьми! Я вышла за тебя!"

— "Они были моложе меня в моем сне, и ты помнишь того большого баскетболиста, который был с тобой в колледже?"

— "Ты имеешь в виду того, с которым я танцевала медленный танец на вечеринке братства?"

— "Да, тот, который начал лапать тебя".

Она засмеялась: "Тот, который был ростом 2.10 и положил руки мне на плечи?"

— "Да, тот самый".

— "Ты имеешь в виду того, кто взял в ладонь твоё лицо и толкнул тебя на пол, когда ты попытался зарядить ему с правой?"

— "Он застал меня врасплох".

— "Все твои 178 сантиметров".

— "Он добирался до тебя, а ты была моей девушкой".

— "Я помню. Это была та ночь, когда я поняла, что люблю тебя. Ты выглядел так глупо там, на 

полу. Помнишь, мне пришлось помочь тебе подняться?"

— "Это было нечестно".

— "Он был хорошим парнем, Ларри. Он извинился. Помнишь, ты отвез меня домой сразу после этого".

— "Да. Я помню".

— "Помнишь, мы впервые занялись любовью в ту ночь?"

— "Всё равно это было нечестно".

— "Ларри, ты был моим героем".

— "Кэти тоже была в этом замешана".

— "Моя сестра?"

"Она была старой подружкой, но выглядела совсем как ты".

Сьюзан засмеялась. Это был один из тех глупых смешков, наполненных слезами: "Держу пари, она была бы рада это услышать".

Она встала и притянула меня к своей груди:

— "Пойдём, спустимся вниз. Посмотрим фильм или что-нибудь ещё, пока не придет время звонить. Мне всё равно не нравится то, что он тебе дал,  — она схватила моего маленького солдатика,  — этот дурацкий медик сказал нам, что есть побочные эффекты. В этот раз мы будем держаться от него подальше. Мы позовем настоящего врача. Мы заставим их сделать тебе МРТ. Это просто чушь собачья. Тогда мы действительно увидим, как обстоят дела".

Я сказал: "Хорошо", а затем последовал за своей замечательной маленькой женой вниз по лестнице, за всеми её шестьюдесятью килограммами. Ладно, она немного прибавила в весе, ну и что. Она моя, и я люблю её.