Вдвое больше или ничего. Часть 3

Некоторое время я пристально смотрел на лицо девушки, которую, по-моему, когда-то знал. За те месяцы, что прошли с последней нашей встречи, она сильно изменилась. Конечно, некоторые изменения можно объяснить подростковыми гормонами, но больше всего видимых перемен произвели ее мать и отчим. Если бы не эти изменения, то через год я бы уже не узнал в ней свою бывшую воспитанницу.

Я предположил, что она задумала что-то и ждала момента, пока ее мать и приемный отец уйдут. Когда она обратила на меня взгляд и улыбнулась, я не смог скрыть свое недовольство. Ее улыбка напоминала мне одного доктора.

— Что здесь такого смешного? — повторила она свой вопрос.

— Маккензи, тебе следует быть поосторожнее в выражениях... — начала говорить ее мать, заходя в комнату и заметив меня.

— О, Терри!

Она пристально посмотрела на меня несколько секунд, а потом ее выражение лица изменилось. Доктор, который себя вел как придурок, или, точнее, доктор Стивен Моррисон, также заметил мое присутствие. Но прежде чем он успел что-то сказать, Маккензи начала говорить и показала мне, что наше родство больше не имеет значения.

— Не беспокойся, мама, то, что я скажу этому типу — она указала на меня — не будет обидным. Я решила узнать, что тут было такого смешного!

Я был поражен ее выбранными словами. Придурок посмотрел на меня и затем расхохотался при этих словах Маккензи. Ему было сложно скрыть свою радость в глазах. Несколько посетителей магазина уставились на подростка, проявляющего неуважение к взрослым людям, и покачали головами. Однако меня удивило одно: Кэрол выглядела смущенной.

Я покивал головой и пришел в себя, вздохнув. Затем я обратил внимание на этих троих и уставился на свою бывшую дочь.

— То, над чем я усмехаюсь,  — это не то, о чем тебе нужно беспокоиться, Маккензи.

Даже с таким простым ответом и доктор Болван и Маккензи сплотились, готовые наброситься на меня. Доктор Болван, в особенности, начал напрягаться всем телом, расправляя плечи, как будто готовился к драке. Чтобы предусмотреть возможные неприятности, я активировал функции на своем мобильном устройстве: включил видеозапись и спрятал телефон в карман рубашки. Верхняя часть моего аппарата выглядывала из кармана, объектив камеры был направлен на цель моего интереса. Я выглядел глуповато, но хотя бы имел видеозапись на случай чего-нибудь.

— Что ты промолвил, Дурак? Маккензи повторила оскорбление.

Теперь на ее лице мелькнула довольная усмешка, как будто она издевалась над ребенком на площадке в школе. Я посмотрел на нее, словно на незнакомого ребенка с улицы, прикусив губу и ждущего удара слева.

— Маккензи, когда ты освоила такую бестактность в общественном месте?

Я покачал головой, поднялся со своего места и встал перед ней.

— Я не могу этого понять, и как ты можешь быть такой грубоватой, чтобы вызвать презрение всех остальных посетителей?  — спросил я, указывая на других гостей кафе.

Затем я пристально посмотрел на нее. На мгновение ее высокомерие угасло, когда она поняла суть моих слов. Она нервно огляделась по сторонам и заметила взгляды людей, которые обращали на нее внимание; некоторые кивали в знак согласия с моим заявлением.

Я посмотрел на нее, упер руки в бедра и добавил голос отца:

— Я спросил вас, юная леди, когда стало правильным относиться к людям с таким неуважением на публике, независимо от того, кто они или ваши чувства к ним? Я воспитал тебя лучше, чем это,  — сказал я ей.

Теперь она выглядела неуверенной в себе, но тут вмешался этот придурок.

Он ощетинился от собственной важности.

— Маккензи может называть тебя Мудаком, придурок! Потому что она моя дочь, а не твоя. Он снова усмехнулся мне. И это не неуважение — называть кусок дерьма вроде тебя так, как она хочет, независимо от местоположения.

Кроме того, парень,  — он усмехнулся,  — я думал, что с тех пор, как твоя жена и дочь бросили тебя ради меня, ты стал более великим человеком,  — он выпятил свою дряблую грудь. Что ты не мог вынести всего, что сдесь происходило, поэтому поджал хвост и сбежал при первой же возможности. Так какого хрена, по-твоему, ты делаешь здесь, в моем городе, придурок?

Теперь он гордо расхаживал по кафе, держась, как диктатор маленькой страны. Что касается меня, то я начал испытывать ярость, которую я усердно старался обуздать.

Я был крепко сложен и мускулист, проведя годы в качестве сантехника, работая на стройках. Даже на моей новой работе в «Delotiz Inc» в качестве менеджера по качеству я все ещё выполнял большую тяжелую работу, помогая персоналу на этаже. В результате я сохранил большую часть своего тонуса и мышечной массы. Придурок, по сравнению со мной, был невысоким и толстым, он был хирургом в больнице Мейтленда и по какой-то причине, когда дело касалось меня, страдал комплексом превосходства.

Возможно, причина заключалась в том, что он имел роман с Кэрол, моей бывшей женой, почти два года. Он убедил ее покинуть меня, а они вместе уговорили Маккензи предать меня и заставить его усыновить ее, отнимая все, что было мне дорого и заставляя его считать себя лучше меня. Или может быть он действительно чувствовал себя лучше меня из-за того, что я был всего лишь водопроводчиком, а он - врачом. Но если бы шла честная борьба, я без сомнений разобрался бы с ним за пару мгновений. Он просто глупый и настолько самодовольный, что не может это осознать.

К этому времени несколько клиентов наблюдали за этой сценой и начали уходить. Персонал кафе ошарашено стоял на своих местах. Кэрол выглядела слегка стыдливо, но все же продолжала стоять рядом с имбицилом. Маккензи выражала свое одобрение в адрес моего приемного отца.

Я вздохнул в третий раз за последние несколько минут и решил, что более мягкий подход может смягчить обстановку.

- Это не твое дело. Я приехал навестить своих родителей - сказал я.

Имбицил засмеялся.

- Ах да, какие жалкие оправдания для бабушки и дедушки, которые отвергли мою прекрасную дочь, когда я привел ее к ним в гости.

На его лице появилась самодовольная ухмылка, полный уверенности в себе.

Мое лицо покрылось пурпурными пятнами, и я чуть было не ударил его после этого комментария, но официантка за стойкой назвала меня по имени, выглядя слегка испуганной из-за возникающей напряженной ситуации. Но благодаря этому моментальному отвлечению я сумел сдержаться и не ударить его.

«Успокойся», сказал я себе, отстраняясь от раздражающей троицы.

Я подошел к стойке, забирая еду и кофе. Я одними губами произнес «Извините» бедной взволнованной девушке за прилавком. Она слегка улыбнулась мне, благодарная за мой комментарий.

— Хорошо, я сейчас ухожу. Я убедился, что это выглядело так, как будто я обращался ко всем в комнате, но это было в первую очередь для записи, происходящей в моем кармане.

Я ничего не сказал, проходя мимо всех, включая трех моих противников, быстро выходя на улицу в ранний субботний утренний воздух. Я надеялся, что противостояние было закончено. Я мог бы уйти и списать встречу на неудачную стычку. Но нет, доктору Придурку просто нужно было продолжать давить. Как только я отошел на дюжину шагов от кафе. Он повернулся, чтобы последовать за мной, и позвал.

— Эй, куда это ты собрался, придурок,  — выплюнул он. Я ещё не закончил с тобой, и ты не уйдешь, пока я тебе не скажу. Он спотыкался, пытаясь догнать меня.

— Так что теперь, когда твоих гребаных спонсоров-муравьев здесь нет, чтобы защитить тебя, ты теперь в моем городе, и ты будешь делать то, что я, блядь, скажу!

Он, конечно, имел в виду Уильяма и Марту, которые причинили ему много горя после нашей первой встречи.

Я повернулся, посмотрел на него, склонив голову набок, парень был в бреду. Он держал Кэрол за руку, в то время как Маккензи следовал за ним по пятам. Со своей стороны, руки Маккензи были скрещены на груди в вызывающей подростковой позе.

Хотя я и не хотел этого, я снова попытался смягчить противостояние для видеофиксации. Я бросал слова, которые, даже когда они слетали с моего языка, заставляли меня чувствовать, что меня вот-вот вырвет.

— Послушай, Стивен, я не хочу проблем. Я хочу повторить ещё раз: ты победил. Моя неверная жена и ее дочь — они предали меня одним из самых жестоких способов и выбрали тебя вместо меня. Я проиграл, и сейчас я не хочу быть рядом ни с кем из вас.

Я взглянул на Маккензи и почувствовал боль в груди, горечь от потери.

— За меньше чем за год ты сумел превратить одно из моих самых гордых достижений в эгоистичную и коварную маленькую девчонку, которая будет удивляться, почему у нее было столько парней, но никто из них не может остаться с ней долго.

Руки Маккензи опустились, и она побледнела, так же как ее мать.

— Она будет удивляться почему ее друзья обращаются к ней только тогда, когда им что-то нужно, и почему они игнорируют ее, если она захочет разделить свою душевную боль или заботиться о ком-то другом.

Доктор Претендент засмеялся.

— Ты глупец, — ответил он. Моя дочь сможет выбирать из мальчиков и встречаться с кем хочет и сколько хочет. Когда дело доходит до друзей, у нее уже больше, чем она может посчитать, в отличие от того времени, когда она была с тобой. И она не эгоистична. Она верит в себя. Он приблизился ко мне и прошептал: "Это все благодаря мне!"

Я покачал головой, это жалкое оправдание отцовства ничего не понимало. Он думал, что быть отцом — это только для того, чтобы хорошо выглядеть или чтобы его присутствие делало их представительными. Я бы спорил, что его поддержка была чем-то большим, о чем он никогда не задумывался. Что было страшно, так это то, что скорее всего он обратится либо к Кэрол, либо к Маккензи в случае неудачи в получении того, чего хотел.

К сожалению, его короткая речь и ругань в мой адрес ободрили и Маккензи, и Кэрол. При упоминании о привилегиях, Кэрол потеряла свой прежний стыд из-за поведения дочери и присоединилась к ней. Кэрол оглядела меня с ног до головы, сначала посмотрела на мои повседневные шорты и рубашку, затем на мой грузовик и покачала головой.

— Ты говоришь о поведении, но тебе следует подумать о своей презентабельности. Посмотри на себя, Терри, не прошло и года после нашего развода, а ты одет как бездомный бродяга и водишь тот же старый грузовик. Затем она хихикнула: Держу пари, у тебя даже нет работы, и ты вернулся к родителям, потому что потратила все деньги на развод.

Я снова скорбно покачал головой, они понятия не имели. Более того, доктор Придурок ничего не мог с собой поделать и просто вмешался, думая, что Кэрол правильно оценила мою ситуацию.

— Ха, так получается, что ты такой жалкий гребаный неудачник, что потратил все свои деньги.  — весело сказал он. Я надеюсь, что это не включает университетские деньги моей дочери. Он покачал головой в насмешливом проявлении благочестия. Как, должно быть, стыдно твоим матери и отцу за то, что у них такой плохой пример сына. Неудивительно, что мои девочки бросили тебя ради меня!

Я зарычал.

— Мои родители не имеют к этому никакого отношения, и это не её деньги, и не ваши, и то, что я с ними делаю, никого из вас не касается,  — сказал я твердо, но тихо, предупреждая, что они упустили из виду мой растущий гнев.

— Черта с два, это не так, ты, гребаный маленький придурок, он 

Я чуть не взорвался от ярости. Смешно называть меня маленьким, когда он сам смотрел на меня свысока. Он просто должен был отдать нам эти деньги и исчезнуть в какую-нибудь ужасную яму, в которую спускаются вы, чертовы сантехники.

Он попробовал почуять воздух в мою сторону, полагая, что он остроумный.

— Держу пари, ты пахнешь мочой и грязью, — он подражал высокомерным акцентом аристократии. Затем широко расставил руки в насмешливом жесте.

— Я спас эти бедные девушки из бедственного положения и вытащил их из грязи, в которой ты жил. Я дал им цель!

Он опустил руки и нацелил на меня убийственный взгляд, пытаясь запугать.

А эти чертовы деньги не были твоими. Это были деньги для моей дочери, тупица. Ты должен был отдать их нам! — пробормотал тупица. Затем его лицо превратилось в усмешку: Но не переживай, суд решит в мою пользу! — торжествующе заявил он, имея в виду свою недавнюю попытку подать на меня в суд за большую сумму денег, которые я откладывал много лет для университета Маккензи. К счастью для меня, суд решил, что поскольку Маккензи хотела быть усыновленной этим тупицей, а я был единственным, кто когда-либо вносил деньги на счет, они не имели права их получить.

Моя рука стиснула пакет с завтраком, и я исправил картонный поднос для кофе, который держал в руках. С каждой секундой мое беспокойство только возрастало - этот жалкий человечишка был всего лишь комом жира, и я уверен, что большая часть его игры была направлена на то, чтобы меня разозлить. В любом случае, он значительно прибавил в весе со времени последней нашей встречи почти год назад. Я досчитал до десяти, глубоко вдыхая и выдыхая, уставившись на него.

Кэрол во второй раз за это утро побледнела. Она несколько раз видела меня в таком состоянии, и точно знала, что за этим последует, и в каком состоянии окажется её муж после этого. Она знала, что я могу нанести страшные удары, если меня разозлить. Она видела, что это плохо кончится, и положила руку на мясистое предплечье своего нового мужа.

— Стивен, дорогой, давай оставим беднягу в покое, он уже чувствует себя плохо из-за того, что потерял Маккензи и меня. Возможно, эти слова должны были заставить его отступить, но это ободрило его.

Он закричал, смеясь.

— Да, он проиграл, я выиграл. Но вот что я тебе скажу. Если я когда-нибудь насру так сильно, что мне понадобится чистка, я позвоню тебе. Но если ты не дашь мне эти деньги, не приходи ни в какую больницу рядом со мной, или я позабочусь, чтобы ты получил не то лекарство и никогда не вышел оттуда!

Я был поражен, он просто пригрозил убить меня, если мне придется попасть в больницу.

— Вы только что угрожали мне, доктор Моррисон?

Всеми фибрами души я хотел врезать ему, но мне нужно было сохранять спокойствие и контроль для 

записи.

Затем Маккензи решила вмешаться и продолжить словесный шквал, что было не очень умно с её стороны.

— Мой отец не просто угрожает. Если он сказал, не приходи в его больницу, или ты никогда не выйдешь оттуда, тогда это обещание!  — выплюнула она.

— Она права,  — сказал придурок и глубокомысленно кивнул головой.

Я думаю, что он упустил из виду то, в чем только что признался. Даже если бы у меня не было записи, что, конечно, у меня было, просто обвинение в том, что он угрожал кому-то в больнице, было бы скандалом, от которого он никогда не смог бы избавиться.

Однако он не смог сдержать свой глупый язык и продолжил.

— Это обещание, идиот. Никто не узнает, когда я дам тебе другое лекарство. Без твоих богатых прихвостней, которые защитят тебя, никто даже не будет задавать мне вопросов.

Затем он шагнул ко мне, подняв кулак на меня.

— Ты осмелился со своей проклятой сестрой угрожать мне на моей забитой территории, в моей больнице. Из-за этого меня осудили на два года испытательного срока, два чертовых года без каких-либо дополнительных денег, но все равно приходилось работать все время. И таким образом, ты должен мне, и я намерен выжать это из тебя любыми способами. Так что это не просто угроза. Это чертовский обет! Он развел руками широко. Ты - мертвая пустая плоть, потому что я здесь - король. Ты всего лишь ничтожный сантехник, на которого всем пофигу в этом мире, если бы это было не так, мои девочки не были бы со мной, не так ли?

Он опустил руки и отвернулся, уходя, но внезапно обернулся и смахнул своей толстой ладонью вверх, опрокидывая кофейный поднос на меня и обливая горячим кофе. Он усмехнулся, затем повернулся и ушел:

— Пойдемте, девочки, оставим этого чертова сантехника в грязи, где он и должен быть!

Маккензи ушла с придурком, но Кэрол подошла ко мне, когда я наклонился, чтобы поднять пролитые чашки – они были уже почти пустыми, но я не мог оставить мусор на земле. Она вцепилась руками в бока и пристально посмотрела на меня – ее глаза выражали желание лишить меня жизни.

— Ты не мог оставить это в покое, не так ли, Терри, сказала она раздраженным тоном.

Я встал, и повернулся лицом к своей бывшей жене.

— Что оставить в покое, Кэрол?

— Нас... Она дико обвела рукой вокруг: Тебе просто нужно было разозлить Стивена, не так ли? Просто вбей это в свою тупую голову, Маккензи, теперь я принадлежу ему, а не тебе!

Я встал, переложив телефон из кармана рубашки в карман шорт.

Я вздохнул.

— Я не делал этого. Кэрол, я не знаю, была ли ты свидетелем того же разговора, что и я. Тем не менее, я несколько раз пытался уйти. Я никогда не говорил уничижительно ни о тебе, Маккензи, ни о твоем жалком 

подобии мужа. Я посмотрел на нее и отметил для записи: и никогда ни в коем случае я не угрожал ему и не поднимал на него кулаки, как он сделал со мной. Мой телефон все ещё записывал в кармане шорт. Я надеялся, что он запишет эту часть разговора.

Она покачала головой:

— Это не имеет значения. Я предпочла его тебе, поэтому одно твое присутствие вызывает у него неприязнь, думая, что я могла бы оставить его, чтобы вернуться к тебе.

Я посмеялся над ней, мое присутствие действительно вызывало у него неприязнь.

— Ты предпочтёшь эту самовлюбленную толстую бочку сала мне?

Я недоверчиво улыбнулся ей и покачал головой.

— Скажи карандашному хую, что ему не о чем беспокоиться. У меня никогда в жизни больше не будет такой изменяющей шлюхи, как ты! Она отступила на шаг в ответ на мой упрек.

Ты действительно думаешь, что я когда-нибудь приму тебя обратно? Блядь, нет! Ту, кто без раздумий выбросил меня, как вчерашнюю газету, после многих лет совместной жизни. Ты думаешь, я когда-нибудь смогу вернуть в свою жизнь того, кто так сильно проявил неуважение ко мне. Я покачал головой, отмахиваясь от нее. Уходи, Кэрол. Ты мне противна.

Она все ещё находилась там, не зная, как поступить со мной. Возможно, она думала, что я смогу простить ее глупость. Я был абсолютно уверен, что никогда не простю ее. Может быть, в будущем я перестану так сильно раздражаться из-за этого, но прощение - это вопрос времени.

- Если ты думала, что я вернулся за тобой, то ты обманываешь себя. Я вернулся только из-за мамы... Я начал говорить без раздумий и затем остановился, чтобы не упоминать о болезни моей мамы. Я посмотрел на Кэрол и она поняла последнюю часть.

Она посмотрела на меня с растерянным взглядом, который был более мягким по сравнению с предыдущим.

- Из-за твоей матери? Что случилось с ней Терри? Не думай ни за что плохого!

Она попыталась выразить сочувствие, когда все факты говорили обратное? Я бросил на нее вопросительный взгляд и пожал плечами:

- Нет, это уже не имеет значения, Кэрол. Ты сделала свой выбор и теперь тебе и твоей дочери придется ложиться в эту кровать.

Но я предупреждаю тебя, сегодня твой муж перешел черту. Ты не только молчала, когда эти двое унизительно высказывались и угрожали мне, но даже присоединилась, когда речь зашла о твоих ценностях. Помнишь, я говорил, что если ты перейдешь границу, то не понравится то, что увидишь?

Кэрол кивнула. Я видел, как ее глаза слегка расширились при воспоминании нашего последнего разговора.

- Вот именно. Ты перешла границу!

Кэрол покраснела и без слов и прощального жеста я повернулся и направился к своему грузовику за полотенцем для вытирания. Когда я открыл дверцу грузовика, доктор Дурень окликнул - скорее всего закричал - чтобы Кэрол присоединилась.

к нему, и Кэрол почти побежала к нему. К тому времени, как я закончил вытираться, они уже уехали.

Персонал кафе Мейтленда было очень извиняющимся, когда я вернулся. Они заменили кофе бесплатно, даже когда я настоял на том, чтобы заплатить за замену. Они сказали мне, что Моррисоны посещали кафе в течение нескольких месяцев, и, хотя поначалу они были дружелюбны, они начали хамить другим посетителям, и несколько клиентов уже здесь больше не появляются.

Я поблагодарил их за бесплатный кофе и их сочувствие, затем направился обратно к маме и папе, что заняло у меня ещё сорок пять минут, чтобы вернуться домой.

Когда я вернулся, мама уже встала. Кроме того, прибыли Ким и Пол. Ким теперь начинала показывать свою беременность, крошечную детскую шишку, но беременность не подавила проницательности моей сестры.

— Что, черт возьми, с тобой случилось, Терри?  — спросила Ким, увидев мою одежду и меня, покрытого кофе.

— Я неожиданно встретил нечестивое трио, Кэрол, Маккензи и Придурка,  — ответил я, чтобы все слышали.

— О, они сделали это с тобой?  — спросила мама, тоже оценивая меня и кофейное месиво на мне.

— Да. Ну, придурок сделал это, однако Маккензи, в частности, не удержалась от того, чтобы напасть на меня. Она совсем не та маленькая девочка, которую я помню. Я нахмурился. Я думал, что пролил свои слезы из-за неё, но теперь на моем лице были свежие слезы, когда я думал о насмешке и неуважении, которые она проявила. Мое сердце болело от желания увидеть её, обнять её и вернуться к тому, чем мы когда-то были, хотя я знал, что этого никогда не случится.

Мама приблизилась ко мне и сильно обняла, а затем одна из этих бумажных салфеток, которые, казалось, всегда были под рукой у всех мам, внезапно оказалась в ее руках. Я воспользовался этим моментом и выразил ей благодарность. Затем я передал кофе моей маме и папе. Я выпил глоток своего кофе и сел на один из стульев на кухне, стараясь не испачкать кухню своей грязной одеждой.

— Все будет хорошо, сынок. Скоро настанет день, когда Маккензи проснется и поймет все то, что она потеряла, - сказал мой папа, пытаясь успокоить меня.

— Сомневаюсь в этом, папа. Оскорбления и унижения, которые она использовала по отношению ко мне сегодня, заставляют меня думать иначе.

— Раньше или позже это произойдет, сынок. Поверь мне, - ответил он кивком головы.

В это время зазвонил мой телефон. Он все еще был залит кофе, поэтому я ответил громкой связью.

— Привет, наш смелый и сильный самец. Твои девушки скучают по тебе. Нам нужно, чтобы ты вернулся к нам, чтобы греть нас в ночи. Но хватит о наших потребностях в твоем прочном теле и большом потрясающем инструменте. Как проходит утро? Ты не перезвонил нам, - произнесла Хармония. Я покраснел, все за столом посмотрели на меня и через мгновение начали смеяться.

— Эй, девчонки, это Ким, ваш самец сейчас краснеет до корней волос, но приятно знать, что мой младший брат все еще вызывает интерес.

На этот раз все, включая меня, рассмеялись.

Я нашел голос.

— Извините, мои дорогие, у меня есть немного длинная история и не очень приятная. Могу я перезвонить через пять минут?

— Конечно же, любимый! - радостно проговорила Мелодия и смех еще больше усилился на другом конце провода. Перезвони нам как можно скорее! - и они повесили трубку.

Все посмотрели на меня.

— Итак...  — сказал Пол, глядя на меня,  — Мелоди, Хармони и ты, это не просто наше воображение?

— Нет, я встречаюсь с ними обеими. Я ухмыльнулся своему шурину.

Ким фыркнула.

— И наконец-то переспал с ними обеими, я права, Терри?

Я сверкнул улыбкой Полу и Ким. Затем бросил взгляд на маму и папу, которые смотрели на меня не совсем осуждающе. Конечно, они были там, когда девочки оказались в моей комнате, но чтобы перейти от сна в одной постели к сексу с двумя женщинами, не говоря уже о близнецах, я ожидал какого-то осуждения.

Мы все были немного удивлены, когда мама прочистила горло и вступилась за меня.

— Ким, отпусти его немного, я не сомневаюсь в том, что мы видели. Если у него сексуальные отношения с этими двумя замечательными девушками,  — она подчеркнула слово «замечательными». Мой сын был бы очень почтителен к ним.

— Я люблю их, ребята,  — сказал я им, пожимая плечами. С ними обеими есть что-то такое, чего у меня никогда не было с Кэрол, и это не поддается тому, что я могу объяснить, это просто есть. Это было у нас с той первой ночи, когда я спас их. Во-первых, это было рождено благодарностью, но это развилось, и теперь я не могу думать ни о чем другом, кроме как проводить с ними всё время. Через несколько лет, кто знает? Я надеюсь, что всё это будет только развиваться!

— Итак..?  — повторил Пол с усмешкой на лице.

— О, черт возьми, Пол, он спит с ними обеими, не так ли, братишка.

— Да, с ними обеими,  — подтвердил я.

— И..?  — спросил он, одарив меня той ухмылкой, которой улыбаются все парни, когда хотят узнать эротические подробности от друга.

Я начал смеяться.

— Да, это был невероятный опыт - интимные отношения с двумя потрясающими рыжеволосыми близнецами, которые безумно любят меня так же, как я их. Это просто фантастика!

Он насмешливо хохотнул над моим откровением.

Ким сильно пощечинила Пола по затылку, а я извинился за то, что случайно испачкал телефон и позвонил девушкам. Однако, когда я встал, Пол поднял руку для пятерки. Я ответил на его жест улыбкой.

— Наш парень! — гордо произнес он, когда я отстранился и взял кухонное полотенце, чтобы протереть телефон.

Разговор с девушками прошел успешно. Следующие полчаса я провел на заднем дворе родительского дома, наслаждаясь кофе и рассказывая им о происходившем. Они задавали много вопросов: "Что он сказал?", "Что она ответила?" Когда я рассказал им о конфликте сегодня утром с моими недоброжелателями, им было трудно поверить, что люди могут быть такими грубыми и бесчувственными, особенно в отношении ребенка, которого я вырастил.

— Знаешь, Терри, если наши дети когда-нибудь заговорят с кем-то подобным образом, я вымою им рот с мылом, — сказала Мелоди после того, как я закончил свой рассказ.

Мы с Хармони расхохотались. Я услышал звуки из ванной комнаты - Хармони работала днем, поэтому она только что пришла.

— Подождите, наши дети? — спросил я.

Все замолкло.

Затем я услышал их обеих смех:

— Да, дорогой, в какой-то момент будущего ты подаришь нам обоим детей. Мы станем мамами для твоих малышей. Тебе больше не придется беспокоиться о том, что еще одна Маккензи разрушит твою жизнь - мы не позволим этому!

Я зациклился на том факте, что они хотели иметь от меня детей.

— Вы обе хотите иметь от меня детей?  — спросил я.

Должно быть, они стали серьёзными, когда они перестали хихикать, и Хармони воскликнула.

— Конечно, наша любовь,  — сказала она, используя для меня объединенный ласкательный термин близнецов. Ты наш мужчина, и мы хотим подарить тебе детей, которых ты будешь любить. Она сделала паузу. Но не прямо сейчас, а только когда мы все трое согласимся. В её голосе прозвучала легкая нотка беспокойства. Терри, ты в порядке? Ты ведь не против того, чтобы у нас были дети, правда?

Я на мгновение подумал:

— Девочки, я не против. Простите, если моя реакция напугала вас. Но, честно говоря, я не знаю, где я сейчас нахожусь в отношении детей, мне тридцать четыре, и после того, как моя пятнадцатилетняя дочь сегодня обращается со мной как с дерьмом, я в растерянности.

— Все в порядке, детка,  — успокаивала Мелоди,  — мы понимаем. Нам не следовало начинать этот разговор на фоне негативной конфронтации с Маккензи. Жаль, что меня не было там, чтобы увидеть это. Я бы напала на них и выколола бы им глаза.

Я рассмеялся, представив себе, как Мелоди становится ниндзя и противостоит моей бывшей семье.

— Спасибо, детка, ну, у меня есть видео большей части этого.

Загорелась лампочка. Подождите. У меня же есть видео!  — взволнованно сказал я.

— Что ты имеешь в виду, Терри?  — спросила Хармони.

— Доктор Придурок угрожал мне, и я подумал, что могут быть проблемы, когда я только увидел их, поэтому я положил свой телефон на запись в карман, чтобы запечатлеть любую конфронтацию. Я не уверен, что это может быть использовано в суде, но...

— Пойди поговори с Ким и скажи нам о Терри! — промолвила Мелоди.

— И перезвони мне, через час я должна уехать на работу! — заключила Хармони.

— Ладно, ребята, я так и сделаю. Обожаю вас обеих!

— И я тебя люблю! — ответили они одновременно, и мы положили трубки.

Я вернулся в дом взволнованный.

— У меня это все записано на видео! — объявил я.

— Бэк-камера не хочет знать, как ты развлекаешься со своими подругами, — сказала Ким с насмешкой. Затем без задержки. И Пол, если когда-нибудь захочешь от меня еще одного ребенка, лучше не произносить то, что хотел сказать!

Мы с Полом посмотрели друг на друга и улыбнулись. Затем я опять посмотрел на Ким.

— Нет, не так, ну... Не в этот раз, — подмигнул я Полу. Он засмеялся. Нет, у меня есть запись моей встречи с доктором Глупцовым сегодня утром!

— Как это? — спросила Ким.

Мама, папа и Пол тоже посмотрели на меня с вопросительными глазами.

— Когда я понял, что будет неприятность, я включил видеозапись и положил телефон в карман. Возможно, я записал всю эту ссору на видео, включая угрозы уважаемого доктора Моррисона.

С этими словами мы сели и скопошились вокруг экрана моего телефона, чтобы посмотреть, что произошло. Видео большую часть времени прыгало, но можно было определить участников шоу. Звук иногда скрипел, так как микрофон на моем телефоне трется о карман, однако мы все равно расслышали большую часть разговора за исключением последней части с Кэрол, когда я положил телефон в карман шорт. Но даже это можно было услышать при пристальном слушании.

— Ух ты! Сказала Ким, когда мы закончили смотреть:  — Черт возьми, вау!  — она откинулась на спинку стула, размышляя.

— У нового мужа Кэрол проблемы, как я думаю?  — спросил мой папа.

— О да, у него большие неприятности! И поскольку это было общественное место, нет закона, запрещающего снимать его, ответила Ким, и на её лице появилась широкая улыбка.

Она задумалась ещё на мгновение.

— Могут возникнуть некоторые проблемы с согласием, особенно с учетом того, что в этом замешана несовершеннолетняя в лице Маккензи, однако я сделаю несколько звонков и подумаю.

Ее глаза по-прежнему блестели.

— Угроза, которую он тебе высказал по поводу посещения его больницы, может привести к аннулированию его медицинской лицензии, если она выйдет наружу. Но открыто сказать том, что он позаботится о том, чтобы ты никогда не покинул больницу, то есть умер на территории больницы, за это ему может грозить тюремное заключение.

— А как насчет Маккензи?  — спросила я с ноткой беспокойства в голосе. Конечно, я мог бы захотеть, чтобы она исчезла из моей жизни за то, что она сделала, но это не означало, что я не любил её в каком-то смысле или хотел видеть её в юридических проблемах.

— Я не знаю Терри. У Маккензи из-за этого могут быть большие неприятности. Она может быть несовершеннолетней, однако её слова о превращении угрозы в обещание довольно обескураживают.

Я кивнул:

— Мне нужно подумать. Теперь я знаю, что это, скорее всего, политика выжженной земли в связи с этим инцидентом, но когда-то она была моей дочерью, а также когда-то была твоей племянницей.

Ким ответила: "Я знаю, братишка, но она сама заправила свою кровать, как ты говорил Кэрол!"

Мы обсудили произошедшее ещё несколько минут, прежде чем я извинилась и снова позвонила своим подругам. Хармони ушла на работу. Я рассказала им все детали и пообещала прислать видео завтра утром, чтобы они могли посмотреть его вместе со мной.

Остаток дня мы уделяли большую часть времени маме. Она восстанавливалась после первого курса лечения рака и химиотерапии и чувствовала себя очень уставшей. Мы с Полом помогали по дому, убирали двор и выполняли различные задачи, на которые у папы не было времени из-за заботы о маме и работы на протяжении всей недели. Во второй половине дня мы вспоминали старые времена, когда были ещё детьми с Ким. Мама смеялась, слушая те же старые истории, которые мы уже рассказывали несколько месяцев назад, и она не возражала. Мы были настоящей семьей.

Перед сном я позвонил Мелоди, так как Хармони была на работе, и мы беседовали около часа о всякой ерунде.

Завтра воскресенье, и я планировал пойти в церковь с мамой и папой. После этого мы устроим семейный обед с рыбой и чипсами и просто проведём время вместе. Затем я отправлюсь домой рано утром в понедельник, готовый вернуться на работу во вторник.

Церковная служба была замечательной. Я повстречал несколько друзей, которых давно не видел. Мне выразили своё сочувствие по поводу происшествия с Кэрол и Маккензи, и я чувствовался неловко, что спал со своими близнецами, к которым испытывал большую любовь.

Однако ничего не произошло, и я сбежал из церкви без огня и серы. Я решил, что поговорю с кем-нибудь из церковных служителей о том, что Бог может думать обо мне, с Мелоди и Хармони одновременно.

Во время обеда я восхитился, насколько хорошо местное кафе, где мы взяли навынос рыбу и чипсы, когда я сидел и обедал с мамой, папой, Полом и Ким. Мне очень понравились кальмары. Они были приготовлены так, что просто таяли во рту. Итак, я был счастлив доесть последнюю порцию с тарелки, когда раздался стук в парадную дверь. Конечно, мы этого не ожидали, и, признаюсь, у меня упало сердце, когда я увидел, кто это был.

•  •  •

Снаружи, ожидая, когда мы откроем эту дверь, стояла моя бывшая семья. Кэрол стояла рядом с Маккензи. Кэрол выглядела расстроенной, возможно, немного обеспокоенной, а Маккензи, ну, она просто выглядела разозленной. Я был счастлив, что не было никаких признаков доктора Придурка. Наконец, после того, как мы все посмотрели друг на друга, мой папа открыл дверь.

Открыв дверь, папа бросился прямо на них.

— Чего ты хочешь, Кэрол? Я был уверен, что после того, как ты вчера обошлась с Терри, это будет последнее место, которое ты захочешь посетить?

Папин тон был вежливый, но твёрдый.

— Я знаю Джон,  — начала Кэрол, заламывая руки. Но Терри вчера кое-что сказал, и я что-то увидела в его глазах. Я не хочу, чтобы вы все думали, что мне все равно, но...

Папа прервал её.

— Кэрол, я, честно говоря, не верю, что тебя это так волнует. То, как вы обе вчера обращались с Терри, было отвратительно. Я никогда не видел такого неуважения к 

тому, о ком ты когда-то заявляла, что беспокоишься!

— Я никогда не говорила... — начала Кэрол, однако папа снова перебил ее.

— Тебе не нужно ничего говорить, Кэрол. У Терри есть все это на видеозаписи. Мы увидели то, что сделала ты, Маккензи и твой отвратительный новый муж. Честно говоря, мне стыдно за то, что мы когда-либо называли кого-то из вас своей семьей.

— Но Джон, Терри сказал, что с мамой что-то не так, и он не сообщил мне деталей. Потому мы решили приехать и попытаться разрешить эту ситуацию. Кэрол попыталась произнести это искренне, однако папа этому не поверил.

— Это немного поздно для проявления сострадания, не так ли? Папа покачал головой. Нет, Кэрол, тебе уже нечем помочь. И честно говоря, мы не собираемся делиться информацией о происходящем. Вы уже давно перестали быть нашей семьей, и хотя это меня огорчает, это семейное дело, которое не подлежит посторонним. Ты должна понять, что ты и твоя дочь сейчас являетесь изгоем.

Вы обе опозорили себя и причинили этой семье страдания таким отвратительным образом, который вы, вероятно, не осознаете. Он взглянул на них свысока. — И даже не стоит упоминать о том, что посетители кафе ушли вчера, возмущенные твоим грубым поведением и неуважением к моему сыну.

Я следил со своего места на диване за всей этой перепалкой. Я взглянул на Маккензи - она избегала встречи моего взгляда больше секунды, но все время бросала на меня быстрые взгляды, пока папа и Кэрол говорили. Я старался сохранять нейтральное выражение лица, хотя мое сердце было одновременно полно гнева и грусти.

Разговор между моей бывшей женой и моим отцом почти закончился.

— И Кэрол.

— Да, Джон?  — сказала она немного нервным голосом.

— Терри был прав в одном. Ни одна из вас, похоже, не понимает, что все, что вы делаете, и то, как воспринимаются ваши действия, не закончится хорошо. Например, что касается нашей семьи, вы сожгли свой мост с нами, вы двигаетесь одни, без нас, и теперь проблемы Маккензи — полностью ваша проблема.

— Что ты имеешь в виду?  — спросила она, потрясенная. Я не думаю, что до этого момента она не понимала, что избавление от меня также означало бы, что они избавились от моей семьи.

— Твоя дочь,  — Маккензи пристально посмотрела на мужчину, которого она привыкла называть дедушкой. Маккензи не на правильном пути. Если ты не поможешь ей избавиться от этого эгоизма и неуважения к людям, которые поощряет твой муж, она будет очень одинока, когда вырастет!

Маккензи ощетинилась:

— Это нечестно, дедушка!

— Это справедливо, Маккензи, Я ВИДЕЛ видео. Я видел, как ты обращалась с человеком, который тебя вырастил. Я всё видел и слышал все твои змеиные слова. Ты мне противна.  — Он плюнул ей под ноги — Все, что мой сын когда-либо делал, это любил вас, вас обеих! Эта модная одежда и блестящие вещи,  

которые ты носишь сейчас, съедят тебя по кусочку за раз. Ты меняешь свою душу на побрякушки, которые не принесут тебе счастья, юная леди.

Кэрол посмотрела вниз, в её глазах снова появился стыд. Маккензи посмотрела мимо своего дедушки на меня и снова открыла рот. Она пыталась выглядеть важной и напыщенной передо мной.

— Вот только это, — указала она на свою одежду, ее высокомерие вернулось к ней, это вещи, которые никогда не сможет обеспечить ни один сантехник. Она начала раздуваться от ложной гордости и пристально смотрела на меня. Мой новый отец водит меня по разным местам, дарит подарки, и ему не нужно заниматься неприятными работами или убирать туалеты чужих людей, чтобы зарабатывать на жизнь.

Та ужасная усмешка, которую я видел вчера, снова появилась на ее лице.

Папа едва не потерял самообладание:

— Маккензи, позволь мне напомнить тебе, чем я зарабатываю на жизнь. Я занимаюсь грязными работами и также чищу туалеты. Значит ли это, что я так же отталкивающий для тебя? Наверное, я такой же плохой человек, как и тот, над которым ты сейчас насмехаешься? Его единственное преступление было в том, что он любил тебя?

Она остановилась, и ее лицо внезапно исказилось, когда то, что он сказал, дошло до нее. — Конечно же нет, дедушка. Ты хороший сантехник.

Она пыталась прийти в себя. Она не ожидала, что профессия ее деда вызовет конфликт.

— Итак, скажи мне, Маккензи, если я хороший сантехник, а мой сын, которого ты любила и называла папой, плохой сантехник, в чем разница между нами? — спросил ее отец. Его шея слегка покраснела, и можно было заметить гнев в его глазах, который он старался сдержать.

Маккензи выглядела потерянной, и Кэрол решила вмешаться, неправильно понимая разговор и сваливая всю вину на другого.

— Хватит уже, Джон! Не мучай девочку. Мы все знаем, что это все из-за Терри. Он просто ушел от нас без объяснений. Он мог бы быть частью нашей жизни.

Папа покачал головой:

— Это не вина моего сына, и я устал слышать это от тебя. Повзрослей, черт возьми, Кэрол. Ты думаешь, что Терри должен был остаться, там, где ему каждый день напоминали о том, как вы обе предали его. Чтобы вы тыкали ему в лицо, что вы обе так бессердечно отшвырнули его в сторону, чтобы его можно было отчитывать каждый раз, когда вы его видели. Он слегка наклонился. Или как вы пытались вымогать у него деньги, деньги, которые он отложил, деньги, которые вы требовали, даже после того, как вы обе бросили ему в лицо факт усыновления, таким великим и богатым докторишкой. Дайте мужчине немного достоинства. Он работал до изнеможения каждый день, чтобы обеспечить тебя и твою мерзкую доченьку.

Маккензи отступила назад, и её слова пронзили меня до костей.

— Но он мог видеть меня! Я хотела, чтобы он виделся со мной. Для меня не имеет значения, что Стивен просто лучший отец и лучший мужчина! Я бы не вычеркнула папу из своей жизни навсегда.  

Мама сказала мне, что это было только до тех пор, пока меня не удочерили. Тогда папа мог бы увидеть меня снова!  — почти умоляла Маккензи. В её броне появилась трещина, и это проявилось впервые после инцидента в кофейне. Это был также первый раз, когда я услышал, как она назвала меня папой. Я чуть не сорвался и побежал к ней, но боль удержала меня. Я сказал им, что буду оплакивать их, и все ещё оплакивал.

Папа ощетинился, как грозовая туча с громом и молниями, собирающимися над его головой, угрожая пролиться градом. И Кэрол, и Маккензи сделали шаг назад.

— Ты думаешь, что этот жалкий подобный человеку — лучший отец? На какой планете вы проживаете? Он не является отцом! Он сжал свои кулаки, подобно мне вчера. Затем он опустил голос и взял себя в руки:

— Тебе уже почти шестнадцать. Прошло больше года с тех пор, как ты оставила, нет, не смотри на меня таким образом, ты оставила своего отца! Ты протягивала руку только в тех случаях, когда нуждалась в чем-то. И только что, всего лишь пятнадцать секунд назад, я услышал, как ты снова проявила неуважение к нему. Ты унизила его прямо перед лицом. Ты назвала моего сына ужасным отцом. Обе вы продолжаете придираться к этому доктору, новому отцу и новому мужу твоей развратной матери-проститутки, но хоть одна из вас — он посмотрел на обеих — хоть раз задумывалась о протянутой руке и о проверке состояния Терри? Он замолчал на секунду. У тебя была своя новая семья. Кто был у Терри?

— У него были вы, дедушка, у него были бабушка, дядя Пол и тетя Ким! — ответила Маккензи.

Папа кивнул:

— Да, ты права. Мы были и всегда будем для него родными. Мы — одна семья, и мы часто его видели. Но это случалось всего несколько вечеров в неделю, большую часть времени он оставался один дома без своей семьи, которая могла бы вернуться к нему домой. Судебный запрет не позволял ему бороться за свою семью. Вы ни разу, черт возьми, ни разу не подумали о нем или о его чувствах. Вы обе лишь думали о себе!

Все замолчали, потрясенные словами отца. Папа очень редко выражал свое негодование, даже на работе. Тот факт, что он сделал это сейчас, показывает насколько гневен он был. Мы почувствовали влияние его слов на внучку. Кулаки отца были сильно сжаты, кожа на его пальцах обесцветела. Кэрол и Маккензи выглядели мертвенно бледными.

И снова его голос стал тихим.

— Мой сын ушел, потому что вы не думали ни о ком, кроме себя, вы увидели то, что, по вашему мнению, было лучше — деньги! И к моему глубочайшему стыду, вы обе побежали прямо к ним, неважно, что они были у мерзкого, толстого, невероятно самовлюблённого человека, оставив любовь позади. Но, бросив своего любящего отца, ты бросила и нас!  — прошипел он.

Тогда я встал и направился к двери, положив руку на плечо 

отца. Мне нужно было остановить это, пока все не зашло дальше.

— Все в порядке, папа, возвращайся к столу. Я провожу Кэрол и Маккензи до их машины. Он обернулся и посмотрел на меня, и впервые я увидела слезы в его глазах. Он кивнул мне, похлопал по руке, которую я положил ему на плечо, а затем пошёл сел на своё место. Я махнул рукой своим бывшим родственникам, и они пошли впереди меня, несколько уменьшившись в росте. Когда мы подошли к машине Кэрол, новому, модернизированному Лексусу, они повернулись ко мне.

— Дамы,  — сказал я спокойно, прежде чем они успели что-либо сказать. Я не знаю, чего вы хотели добиться, придя сюда сегодня, но после вчерашнего вы должны были знать, что это не закончится хорошо.

— Терри,  — начала Кэрол,  — Мы просто подумали...

— Нет, Кэрол,  — перебил я,  — Ты не думала. Это МОЯ семья, и она больше не твоя. Ты бросила их так же, как и меня. Если хочешь, иди и поговори со своими родителями или с ЕГО!

Они знали, что я имею в виду придурка.

— Но Терри, родители Стивена умерли много лет назад, и ты знаешь, что мои родители живут в Англии. Ты же не хочешь, чтобы твоя дочь никогда больше не увидела своих бабушку и дедушку? Её голос начал звучать мягко, но по мере того, как она говорила, он становился все резче. Она продолжала говорить.

— Она просто хотела своего отца, — начала она. Когда ты лишал ее доступа к себе, раздразнил ее бабушку и дедушку против нее, и не позволял ей использовать свои деньги...

Я поднял руку, заставляя Кэрол замолчать. Она поняла, что это будет неприятно. Я делал так всего несколько раз, даже когда мы были женаты. Я понизил голос.

— Ты опять отводишь вину от себя и не принимаешь ответственность за свои поступки. Я посмотрел на свою бывшую дочь.

— Маккензи?

— Да, папочка? в ее голосе послышалось нервное напряжение.

— Как тебя зовут?

— Маккензи, папа. Ты же знаешь это!

— Нет, как твое полное имя?

— Маккензи Росси См... Она начала говорить "Смит", потом остановилась... Моррисон. Она опустила голову. Я кивнул.

— Моррисон, повторил я и посмотрел на Кэрол. Итак, вы обе видите, что ее фамилия Моррисон, а не Смит. Неужели никто из вас не понимает, какое страдание вы мне причинили?

— Папа, я никогда... Кэрол протянула руку и остановила ее.

— Да, Терри, мы это сделали. Мы знали, что наши действия причинят тебе боль, но мы думали, что ты сможешь справиться с этим со временем. Маккензи всего лишь хотела быть рядом со своим отцом. Знаешь ли ты, что в первый месяц она каждую ночь плакала по тебе?

Я видел, что Кэрол пытается представить меня в плохом свете. Это разозлило меня.

— Нет, Кэрол, я этого не знал! Но разве ты точно знаешь причину, по которой я не заметил ее горе?

Она посмотрела себе под ноги, точно зная, что я собираюсь сказать.

— Судебный запрет,  — выплюнул я, немного яда проскользнуло в мой голос. Этот гребаный запретительный судебный приказ! Я не мог поговорить со своей дочерью, я не мог спросить её, как прошел её день. Мне не разрешалось обнимать её, давать ей советы или даже находиться с ней в одной комнате.

И даже не начинай рассказывать мне, как меня проигнорировали в мой день рождения. Я был опустошен. Но более чем вероятно, что ни одна из вас даже не подумала об этом. Я ничего не мог сделать, и, как я сказал вам в тот день, то, как вы обе действовали, было спланировано, холодно и рассчётливо, чтобы причинить мне максимальную боль. Я не говорю о том, что когда ты прелюбодействовала с этим мерзким доктором, твоя дочь полностью была в курсе твоей измены. Господи, Кэрол, она же ребёнок, какой пример ты подавала своей дочери в её таком юном возрасте. Ты просто растишь из неё такую-же шлюху, как и ты сама.

Теперь я разглагольствовал со всей злостью, на которую был способен.

— Я говорил вам в прошлый раз, что вы обе вырвали мне сердце. По сей день это ранит меня до глубины души. Единственный способ выжить для меня — это уехать, уйти от боли, которую вы мне причинили. Я все ещё скорблю по вам обеим, и даже сейчас разговор с вами наполняет меня такой болью, что я чувствую, что взорвусь, если потеряю рассудительность.

Теперь у обеих женщин на лицах были слезы, но я не останавливался. Вместо этого я вздохнула и яростно продолжил:

— Что убило меня больше всего, так это тот день, когда вы обе бросили меня, день, когда умерла моя старая семья. Утром, когда вы ушли, вы вели себя так, будто ничего не случилось. Вы знаете, почему я никогда не замечал, что вы собираетесь сделать?

Они с горькими слезами на глазах обратились ко мне и одновременно покачали головами.

— Любовь...

Я дал заявлению немного витать в воздухе.

— Я отдал свою любовь вам обеим, полностью доверял вам свою жизнь и верил, что вы поддержите меня так же, как я поддерживал вас.

— Но, папа, я все еще люблю тебя! — резко выпалила Маккензи.

Я сосредоточился на своей бывшей дочери.

— Маккензи, твое представление о любви изменилось и стало искаженным. Сегодня ты признаешься, что любишь меня. Но вчера было совсем иначе. Помнишь ли ты, как называла меня и угрожала мне, когда мы все были в состоянии напряжения?

Маккензи опустила взгляд на свои ноги и молча кивнула.

— Маккензи, помнишь ли ты слово, которым ты меня называла? Папа? — спросил я еще более настойчиво.

Она на секунду встретила мой взгляд, а затем снова опустила глаза. Видимо, там, внизу, было что-то привлекательное, судя по их обоюдному интересу к этому направлению.

— Мудак... — прошептала она тихо, почти стыдливо.

Я кивнул:

— Ты называла меня мудаком, человеком, которого ты сейчас называешь папой и говоришь, что любишь. Ты видишь, как я разочарован? Понимаешь ли ты причину моего сомнения в твоей любви ко мне? Сегодня ты говоришь о своей любви ко мне, но вчера выкрикивала оскорбления и даже угрожала мне смертью. Тогда ты считала это нормальным – если меня убьют! Я говорил спокойно, но напряжение звучало в каждом слове.

— Но, папа, это было,  — она остановилась,  — Это было... она не смогла закончить.

— Это было нехорошо,  — закончила Кэрол за свою дочь, вздохнув. Но, Терри, чего ты хочешь? Ты же не можешь уехать, не повидавшись со своей дочерью.

Я бросил на свою бывшую жену свирепый взгляд:

— Кэрол, ты ещё хуже. Прямо сейчас ты выглядишь виноватой и тебе стыдно, но вчера ты так же ободряла свою дочь, как и это жалкое подобие человека, которого ты теперь называешь мужем. Как я уже говорил, я оплакиваю вас обоих, так как вы обе для меня умерли!!!

Маккензи зарыдала ещё сильней.

— Все, что вы обе сделали. Каждое ваше действие стоило мне так дорого, и ни одна из вас никогда не проявляла никаких угрызений совести. Я остановился на мгновение и вопросительно посмотрел на них. Затем, когда ни одна из них ничего не сказала, я спросил Маккензи:

— Что произойдет в следующий раз, когда я увижу тебя? Я снова буду мудаком или стану отцом?

— Ты будешь папой!  — провозгласила Маккензи, слезы катились по её щекам. Я не знал, были ли они из-за того, как она обращалась со мной, или из-за того, что я ей говорил.

Маккензи продолжил:

— Прости, папа, я... я... Мне не следовало говорить то, что я сказала. Но я обещаю, что в следующий раз этого не сделаю!

Я кивнул:

— Не знаю, Маккензи. Сейчас я далек от того, чтобы доверять тебе. Я признаю, что в моем сердце все ещё есть любовь к тебе, но она похоронена глубоко под огромной болью и приличным количеством гнева. То, что ты сделала вчера, имена, которыми ты меня назвала, и то, как ты поддерживала угрозы самой моей жизни, нелегко пережить, и это разрушает всю любовь, оставшуюся в моем сердце к тебе. Это займет много времени, чтобы я мог это забыть.

Маккензи теперь открыто плакала, и я обратил внимание на свою бывшую супругу.

— А как насчет тебя, Кэрол?

— О чем речь?

— Кто я стану в следующий раз?

Она на мгновение посмотрела на меня, затем выдохнула:

— Терри, все произошло не так, как я ожидала. Я не уверена. Может быть, мы сможем сесть и поговорить в скором времени. Все это полная каша.

— Прости, Кэрол, но разговоры не будут. Завтра утром я возвращаюсь к новой жизни.

Они оба посмотрели на меня.

— Нет, я не расскажу тебе о моей новой половинке, но у меня есть возможность быть счастливым и я этим пользуюсь.

— У тебя есть новая девушка, папа? — спросила Маккензи с ноткой любопытства в глазах за слезами.

— Ты не узнаешь этого Маккензи так же как и о моей новой достойной должности и доходах. Вы обе пришли сюда только ради этого. Я заметил это, когда увидел вас, обеих.

Ведь деньги были вашей истинной причиной для прихода сюда?

Обе застенчиво опустили глаза, и я фыркнул:

— Я так и знал. Слушайте, леди, мне кажется, что разговор подходит к концу. Если мы продолжим говорить, то это перейдет на территорию денег, и я уверен, что это настоящая цель вашего присутствия здесь. Этот разговор ничем хорошим не закончится для кого-либо из нас. Предлагаю расстаться сейчас, чтобы избежать еще больших неприятностей.

Кэрол вздохнула:

— Хорошо, Терри, но ты должен понимать, что разговор еще не окончен. Она посмотрела на меня с ожиданием. В ее голосе пропала лишь малая доля раскаяния и сожаления; теперь он звучал скрытой угрозой - она не изменилась ничуть.

— Я знаю, Кэрол, но, как я сказал тебе вчера, ты толкнула меня, и тебе не понравится то, что ты увидишь, двигаясь вперед, если ты останешься на том пути, по которому идешь. Так что прими это как справедливое предупреждение.

Лицо Кэрол окаменело, она не получила той реакции, которую хотела.

— Ты знаешь, что Стивен собирается уничтожить тебя. Ты останешься ни с чем. Я пытаюсь, по крайней мере, оставить тебя с некоторым достоинством, прежде чем он покончит с тобой. Поверь мне, будет лучше, если ты дашь нам то, о чем мы просим сейчас, а не останешься не просто бывшим отцом и бывшим мужем, а разоренным и жалеющим, что ты не принял нашу благосклонность, когда это было предложено.

Я громко рассмеялся, эта женщина могла менять свое настроение и эмоциональное состояние по своему желанию. Как же я раньше этого не замечал? Маккензи выглядела немного испуганной, она казалась достаточно раскаивающейся, и после попытки извиниться передо мной, она снова оказалась между мной и своей матерью. Кэрол смотрела на меня строгим вопросительным взглядом, не только удивляясь, почему я не только проигнорировал её скрытую угрозу, но и сильно смеялся ей в лицо.

Я остановился и посмотрел на Кэрол:

— Моя предательская и неверная бывшая жена, бывшая владелица моего сердца и души, предательница моей любви и отвергшая мою привязанность. С каждым искаженным выражением нежности, она бледнела больше и больше. Я говорю это не только для того, чтобы причинить тебе боль. Я говорю тебе все это, чтобы ты поняла эмоции и мотивацию того, что я скажу дальше.

Кэрол бросила на меня взгляд, и ее глаза выражали легкое потрясение. Маккензи застыла на месте, едва осмеливаясь даже дышать.

- Я уже не тот человек, которого ты предала и оставила позади. Я был разбит и испытывал больше физической и эмоциональной боли, чем тебе можно представить. Но самое ужасное - это то, что вы трое продолжаете натискать на меня! Я повысил голос: Я скажу вам здесь и сейчас, чтобы вы могли пойти и сообщить своему жалкому придурку, полному задницу мужу, что никто из вас не имеет ни малейшего представления о том, на что я способен.

Ты оскорбляешь и издеваешься надо мной, говоря о достоинстве. Иди к черту! Твоя угроза пустая и только подчеркивает то, какой жалкой и ничтожной ты стала. Ты говоришь, что уничтожишь меня. Я сомневаюсь, что тебе хоть каплю известно, что случится, если вы все не остановитесь.

Я рыкнул и приблизился к Кэрол:

- Так скажи этому ублюдку, чтобы он следил за тобой и моей бывшей дочерью. Я посмотрел на Маккензи, которая сжалась от страха. Я не стал бы мочиться на вас даже тогда, если бы вы горели прямо сейчас. Я обернулся к Кэрол, позволяя гневу в моем сердце проявиться в моих глазах.

- Это последний раз, когда я буду терпеть угрозы в свой адрес, финансовые затраты или любые другие грубые или унизительные комментарии без последствий.

Я выпрямился и позволил своим эмоциям затихнуть, чтобы заменить их намного более приветливым поведением.

- Итак, теперь. Я не буду желать вам нежного прощания, леди, но и не буду проклинать вас по вашему уходе.

Я отступил назад, показывая окончание разговора, и они еще минуту смотрели на меня. Но Кэрол, наконец, осознала, что я больше не собираюсь говорить, схватила Маккензи за руку и повела ее к машине. Затем она села в автомобиль и завела двигатель. Маккензи опустила стекло, глядя на меня со слезами на глазах и сказала:

— Папа, мне очень жаль.

Мое сердце снова разбилось, черт возьми, несмотря на все, что произошло, в моем сердце все ещё была любовь к ней. Я кивнул, стараясь не выказывать никаких эмоций.

— Я действительно хочу верить, что ты сожалеешь, Маккензи, но пусть твои действия покажут твою решимость показать мне, как ты сожалеешь, и никогда больше не позволяй мне видеть, как ты ведешь себя так, как вчера, хорошо?

— Я постараюсь.

Не те слова решимости, которых я хотел:

— Не постарайся, а сделай так, чтобы это произошло, прощай, Маккензи.

Я пошел обратно по подъездной дорожке к дому, когда они уехали.

Когда я подошел к крыльцу и посмотрел, как они исчезают из виду, сзади я почувствовал, как руки моей матери обхватили меня

— Ты в порядке?  — спросила она.

Я на мгновение подумал:

— Это было и намного сложнее, и намного проще, чем я думал. Но, по крайней мере, они не кричали на меня. Тем не менее, это было близко, подумал я, когда мама выпустила меня из своих объятий и потащила обратно в гостиную, где мы все снова сели за 

стол.

— Итак, что нам теперь делать?  — спросила мама.

После разговора и угроз со стороны Кэрол, я подвел итоги обсуждения с Кэрол, Маккензи и собой для своей семьи.

Сидя и слушая, Ким была в режиме адвоката, и мы все посмотрели на нее, когда я закончил. Она сидела с бокалом красного вина и несколько минут размышляла. Она не пила его, просто держала, и думала. Помните, она была беременна. Вино было для нее центром внимания. Я уверен, что Пол выпьет его за нее позже.

— Ну, я думаю, нам нужно подготовить иск в связи с угрозой нанесения телесных повреждений Терри со стороны доктора Придурка. Независимо ни от чего другого, то, что он сделал вчера,  — это огромное профессиональное нарушение! Другие угрозы и слова Кэрол, сказанные тебе только что, не имеют под собой никаких юридических оснований, которые могли бы быть приняты всерьез в суде. И ты также должен принять во внимание, что любое действие, предпринятое любым способом, может убить любую оставшуюся привязанность, которую ты испытываешь к Кэрол или Маккензи.

Я взглянул на свою семью:

— Во мне не осталось нежности к Кэрол, и она прошла долгий путь к тому, чтобы потерять всякую возможность вежливых разговоров между нами, но Маккензи... Я не знаю.

Моя семья чувствовала напряжение во мне. И все же, несмотря на то, как сильно я пострадал от поступка своей бывшей дочери, любовь все еще пребывала внутри меня, когда я обнаружил себя стоящим перед домом своих родителей. Мама схватила меня за руку и пожала ее.

— Все будет хорошо, Терри, мы понимаем, что это сложно. Я все еще люблю Маккензи, несмотря на всё то, что она сделала!

Я кивнул в ответ и получил от всех остальных сочувствующие кивки головой. В конце концов я обратился к Ким.

— Я думаю, мы должны обратиться за помощью к доктору Проникновению. Сколько времени займет подготовка ко всему этому? — спросил я свою старшую сестру.

— Несколько недель, возможно, месяц. Мне придется изучить видеоматериалы и убедиться, что у нас есть достаточно явное доказательство угрозы в ваш адрес. Но если мы все сделаем правильно, ему будет очень больно. Вы даже можете получить компенсацию за причиненный вред!

— Ну, мне не нужны его деньги. У меня отличная работа, и я уверен, что мои подруги состоятельны!

Мы все вместе засмеялись. Мы знали, что семья Делотис была обеспечена.

Я взглянул на свою семью.

— Но я не собираюсь полагаться на них. У нас, Смитов, есть свое достоинство, и мы гордимся тем, что можем сами позаботиться о себе и о своих близких.

Я рассказал своей семье о том, что люблю своих девочек, но должен самостоятельно бороться со своими проблемами.

Все кивнули в знак понимания, и Ким обратилась к папе:

— Папа, я знаю, что ты хотел как лучше. Однако я бы хотела, чтобы ты не больше не упоминал о видео.

— Извини,  — сказал он и Ким похлопала его по руке.

— О, и папа,  — проговорила Ким, и на её лице 

появилась улыбка. Папа посмотрел на свою дочь.

— Я не уверена, откуда у тебя взялся такой дерзкий тон с Кэрол!  — она закатила вверх глаза и все засмеялись.

Остаток дня мы сидели и продолжали семейный разговор. Мы поговорили о мамином лечении рака, провели некоторое время, обсуждая мои отношения с девочками, поговорили о беременности Ким и много времени о том, что делать с Кэрол, Маккензи и доктором Придурком.

Позже в тот же день я получил сообщение с неизвестного номера.

«Я собираюсь уничтожить все, что тебе дорого, придурок, ты, блядь, мертв, парень, слышишь меня, МЕРТВ! »

Должно быть, я задел доктора Придурка за живое, так как не думаю, что были какие-либо сомнения в том, от кого пришло это сообщение. Я хотел ответить, но вместо этого показал его Ким, которая усмехнулась и сделала скрин с номером, сообщением, а также временем и датой в качестве доказательства.

Мы провели ещё несколько минут, обсуждая, почему он чувствовал такую угрозу со стороны меня. Все знали, что я никогда больше не вернусь к Кэрол. Я смеялся вместе с Ким, когда мы говорили о том, что, возможно, он не такой великий в спальне. Что, возможно, в разговорах о том, что у него маленький член, было больше, чем крупица правды.

Позже днем я позвонил своим девочкам и рассказал им о разговоре с Кэрол и Маккензи. Они все ещё злились на них из-за меня, но были счастливы, что на этот раз все закончилось без пролитого кофе. Я рассказал им о полученном мной сообщении, и они посмеялись над моими мужскими рассуждениями, согласившись, что он, должно быть, маленький и паршивый любовник. Мелоди подумала, что Кэрол, должно быть, приходится симулировать свои оргазмы, потому что она никак не могла получить от него такие, какие я давал ей, когда мы были женаты.

— У меня есть две подруги, которые очень сексуальны и требуют постоянного внимания. Я делаю все возможное, чтобы удовлетворить их обеих, как ты знаешь! — ответил Хармони, вызывая наши улыбки.

Мы продолжили некоторое время беседовать и пошутить. Мне было хорошо от того, что я знал, что они любят меня. Я сообщил им, что завтра рано утром отправлюсь домой и вернусь днем, прежде чем пожелать им спокойной ночи и немного отдохнуть.

Дорога домой прошла легко, и я радовался тому, что теперь считал Батерст своим домом. Ведь мой настоящий дом был там, где царили Мелодия и Гармония. Все остальное было просто вторичным. Вечер нашей встречи был прекрасным, и я позаботился о том, чтобы девушки остались полностью удовлетворены - настолько, что на следующий день они едва передвигались.

На работе после обеда я сидел и читал отчеты о последних днях, когда в мой кабинет вошла Салли и села рядом.

— И что это за история? — спросила она меня.

— Какая история? — я ответил, поднимая бровь.

— Это правда? — продолжала она.

— О чем ты говоришь? — я переспросил,

отвечая на вопрос вопросом.

Мне пришло в голову, что это не был рабочий разговор. За последние несколько месяцев у меня и Салли сложилась дружба. Мы смеялись, шутили и хорошо ладили друг с другом.

— Так ты встречаешься одновременно с Мелодией и Хармонией? И ты причина, по которой Мелодия сегодня так забавно ходит, но при этом на ее лице видна улыбка? — Салли улыбнулась мне.

— А что, если это так? — спросил я, стараясь скрыть любые эмоции на своем лице, даже показывая небольшое разочарование.

Она перестала улыбаться:

— О, эм, извини, Терри, я не имела в виду... Я имею в виду, эм...

Я рассмеялся:

— Послушай, Салли, рано или поздно это выйдет наружу, и да, я встречаюсь с обеими близнецами одновременно. А что касается забавной ходьбы, позволь мне просто сказать, что я отсутствовал несколько дней, и Хармони ходит так же забавно, как Мелоди сегодня.

Глаза Салли чуть не вылезли из орбит:

— Правда?

— Действительно!  — рассмеялся я.

— Вау, просто вау! Я никогда не думала... Я имею в виду... О, черт, извини, Терри!  — пробормотала она и как бы взглянула на мою промежность. Я снова рассмеялся.

— Все в порядке, Салли, прошло всего несколько месяцев, хотя я думаю, что связь между нами тремя существовала с самого начала. Хотя, если бы ты сказала мне, что я буду встречаться с умопомрачительными близняшками год назад, я бы рассмеялся тебе в лицо.

Мы поговорили ещё несколько минут, прежде чем Мелоди просунула голову в дверь, услышав наш смех.

— О чем вы говорите?  — спросила она, улыбаясь.

— О тебе, на самом деле!  — улыбнулся ей я.

— Действительно?

— Ну,  — застенчиво сказала Салли,  — Терри собирается поговорить с моим парнем и рассказать ему, как он может заставить меня ходить, как Хармони и ты сегодня. Она рассмеялась, когда Мелоди покраснела. Затем в глазах моей девочки появилось вожделение.

— Это просто, Салли, просто убедись, что он любит тебя так сильно, что ты хочешь почувствовать, как он трахнет тебя до Луны и обратно три раза за одну ночь!

— Салли пила воду и чуть не выплюнула её в нас обоих.

— Трижды – это по три раза каждый раз?

— Нет, Терри мне давал три раза, а Хармони два раза. Он очень любит нас обеих!

Салли оценивающе рассмотрела меня от ног до головы.

— Черт побери, Терри, я бы никогда не догадалась!

Я слегка покраснел, почему-то смутившись, но снова засмеялся:

— Я сам не могу поверить, Салли. Раньше у меня такой выносливости не было в предыдущих отношениях. Думаю, девушки что-то подсыпали мне в воду!

Было приятно видеть, что Салли и остальные члены команды "Delotiz Inc" не осуждают меня за то, что я встречаюсь с обеими дочками владельца компании. Вместо этого большинство ребят смотрели на меня с завистью. Наш разговор со Салли, вероятно, стал известен всем в офисе, потому что девушки там рассматривали меня как призового быка на ярмарке.

Также произошли изменения в отношении Мелоди в офисе. Раньше она была просто дочерью Уильяма, а теперь она – моя девушка. В офисе мы всегда были профессионалами. Конечно, иногда мы ловко целовались на скрытую камеру. Но все знали и, в основном, уважали наши отношения с Мелоди и Хармони.

То же самое произошло, когда Хармони посетила офис. Первый раз, когда я сидел с обеими девушками в столовой, на нас уставились многие глаза. Однако Салли также присоединилась к нам и села рядом, и вскоре стало обычным делом, что я встречаюсь одновременно с двумя девушками. Также помогло то, что я продолжал успешно работать менеджером по качеству. Я старательно учился в свободное время и работал с командой над внесением небольших изменений в процессы для сохранения качества и повышения эффективности работы нас всех.

Чуть больше трех месяцев моя жизнь была идеальной. У меня была отличная работа, любящие подруги, которые заботились обо мне больше ночей, чем не заботились, если вы понимаете, что я имею в виду. Я был серьезно влюблен и в Мелоди, и в Хармони и не мог видеть своего будущего ни без одной из них. Большинство людей в офисе и даже в городе, где мы часто ели и тусовались, привыкли видеть нас троих как единое целое. Время от времени какая-нибудь пожилая женщина бросала в нас пару резких слов, но мы никогда не обижались.

Как только я купил старушке, оскорблявшей нас, кофе, это выбило ветер из её парусов. Позже она пришла и посидела с нами, а к концу дня она очень извинялась за свою первоначальную точку зрения и рассказала нам несколько пикантных историй о своей юности и о том, как встречалась сразу с четырьмя парнями. Старушка Бетти пригласила нас всех троих в свою церковь, чтобы встретиться с их прихожанами через несколько недель. Мы улыбнулись ей, но не взяли на себя никаких обязательств.

Мама проходила очередное лечение от рака, и у нее все было хорошо, я не ездил в Мейтленд, но Мелоди, Хармони и я провели много времени, звоня маме и папе по видеосвязи.

Мы также представили в суд иск против доктора Стивена Моррисона, он же доктор Придурок, и его больницы, а также видео, которое я снял в тот день перед центральным кафе Мейтленда. Ким удалось получить показания свидетелей, подтверждающие ссору, и, кстати, Моррисонов попросили больше не возвращаться в это кафе.

Ким дала мне знать, что, поскольку непосредственной физической угрозы не было, поскольку я находился в другом городе, рассмотрение этого вопроса в судебном органе может занять до шести месяцев.

Медицинское учреждение Мейтленда подтвердило этот факт, но не предоставило информацию о каких-либо мерах в отношении доктора Хуеголового. Ким решила, что им стоит подождать и посмотреть, как развивается ситуация в суде, а затем принять соответствующие меры на основании решения суда. Очевидно, он был талантливым хирургом, и я считаю, что больница не стала увольнять его раньше времени. Таким образом, они могли продолжать пользоваться его услугами.

На дворе было субботнее полудень, и мы с Мелоди и Хармони сидели в гостиной, пытаясь собрать одну из этих огромных сложных головоломок. Вы знаете, те самые, состоящие из десяти тысяч кусочков и имеющие одинаковую картинку с обеих сторон. Нам было очень весело заниматься этим делом и при этом мы обсуждали возможность посещения церкви Бетти. Вдруг Ким позвонила мне.

— Привет, старшая сестра! — радостно приветствовал я ее, поднимая трубку.

— Терри... ее голос сразу же испортил мое настроение.

— Ким, все в порядке? Я почувствовал, что мое поведение изменилось, и девочки тоже замерли и обратили на меня внимание.

— Нет, Терри, это мама. Ее отвезли в больницу с болями в груди. По ее голосу было слышно, что она очень расстроена.

— Я понял... Подожди, я включу тебя на громкую связь. Девочки здесь со мной. Итак, я включил телефон на громкую связь и девочки собрались возле него, полностью забыв о головоломке.

Ким откашлялась и высморкалась.

— Хорошо, команда, у меня есть информация. Пару часов назад мама почувствовала себя плохо, а потом начались сильные боли в груди. Врач приехал к ней и посоветовал лечь в больницу.

— Ты не знаешь, были ли боли в её дыхании внизу диафрагмы?  — спросила Хармони, переходя в медицинский режим.

— Прости, Хармони, я не знаю, Ким начала плакать, ей оставалось несколько дней до рождения её первого ребенка, и это должно быть сказывалось.

— Все в порядке, Ким. Я так понимаю, папа с ней?  — спросил я.

— Да, но, Терри, я не знаю, что делать. Я имею в виду, это моя мама!  — воскликнула она.

Мне просто хотелось броситься и обнять свою старшую сестру. Но я видел сочувствие в глазах обеих моих девочек.

— Ким, я собираюсь сделать пару звонков, приехать и быть рядом с мамой, папой и тобой. У меня в запасе есть несколько дней отпуска, так что для меня не должно быть проблемой взять неделю.

Мы поговорили ещё несколько минут, затем повесили трубки. Затем я позвонил Уильяму, который был на обеде с Мартой и несколькими друзьями, чтобы убедиться, что я в порядке, чтобы взять неделю отпуска. Как только он одобрил, я позвонил Салли и убедился, что она сможет меня прикрыть, а затем направился собирать сумку.

Через несколько минут вошли мои подруги.

— Терри,  — начала Мелоди, Хармони поедет с тобой.

Я посмотрел на них. Хармони кивнула, затем вышла из комнаты и через мгновение вернулась с сумкой и начала собирать вещи вместе со мной, в то время как Мелоди подошла и обняла меня и поцеловала.

— Мы говорили об этом, и хотя я хочу поехать с вами, на этой неделе у нас появится новый поставщик, так что мне нужно быть в офисе, но Хармони может найти время, чтобы поехать и присмотреть за твоей мамой и за тобой.

Я двигался почти механически, но в то время я не ощущал ничего, кроме любви от моих девочек. Когда я смотрел на Хармони, она проявляла решимость, а затем, когда я глядел в глаза моей драгоценной Мелоди, я понял, что ей больно. Она не могла поехать с нами, но она знала, что мне нужно отправиться в путь. И она послала Хармони со мной. Самое прекрасное было то, что в ее глазах не было никакой ревности. Там было только беспокойство о мне и обо моей матери. Я взял ее подбородок и прижал к себе для поцелуя. Я чувствовал, как она тает в моих объятиях. Затем она отстранилась.

— Ладно, большой парень, пора готовиться! — серьезно сказала она. Я уверена, что с Джозефиной все будет хорошо, но ты и Хармони должны отправиться. Она прикусила губу и посмотрела на меня. Люблю тебя, Терри!

Мы упаковали вещи и необходимые предметы на следующие двадцать минут, а затем приготовили мою машину к поездке. Затем, обняв Хармони и меня с Мелоди, мы отправились в долгий путь в Мейтленд из Батерста.

Хотя большую часть времени я был в унынии, это был первый раз, когда я имел компанию для поездки. Хармони позвонила на работу и договорилась о недельном отпуске еще до того, как мы проехали хотя бы час. Большую часть времени мы разговаривали с Мелоди по телефону, и они обе отвлекали меня от размышлений о нашем предстоящем визите в больницу. Но то, что запомнилось мне особенно ярко - это то, что рука Хармони всегда касалась меня, передавая свое сострадание и поддержку.

Мы прибыли в Мейтленд вечером. Сразу же мы направились прямиком в больницу. К сожалению, это была та же больница, в которой работал доктор Придурок. Я надеялся, что он не работает, и так как мы находились в совсем другом отделении, было мало шансов столкнуться с ним. Хармони позвонила папе и узнала подробности о местонахождении мамы. Итак, мы припарковались и вскоре уже сидели с мамой и папой.

Мама выглядела встревоженной, но особой боли не испытывала. После того, как мы с Хармони получили объятия от обоих родителей, мы успокоились. Хармони взяла карту в ногах маминой кровати и посмотрела на нее.

Она пару раз кивнула и улыбнулась моей матери.

— Похоже, они хорошо заботятся о тебе, Джозефина, твои жизненные показатели в порядке и сильны, и тесты, которые они провели, должны дать нам знать, есть ли о чем беспокоиться.

— Ну, они действительно прописали мне довольно сильное обезболивающее, так что сейчас я чувствую себя не так уж плохо. Доктор ранее сообщил моему онкологу, что происходит, и надеется, что я скоро смогу отправиться домой, если у меня все будет в порядке с анализами, ответила мама.

Я улыбнулся:

— Это здорово, мама. Мы с Хармони здесь всю неделю, так 

что, что бы тебе ни понадобилось, мы здесь для тебя!

Папа вмешался:

— Спасибо, сынок, ты и Хармони можете остаться у нас. Мелоди тоже собирается приехать к нам в гости?

Я почувствовала легкую ухмылку на лице отца. За последние несколько месяцев папа и Мелоди сильно подружились, и неловкость из-за того, что я встречался с двумя женщинами, не говоря уже об идентичных близнецах, уступила место шутливому поведению, а также чувству отцовской гордости.

— Прости, Джон, — отвечала Хармони, Мелоди не смогла освободиться на этот раз, но мы обещаем, что она скоро сможет приехать к тебе с нашим мужчиной!

Следующие полчаса мы беседовали и даже провели видеозвонок с Мелоди, Уильямом и Мартой из дома в Батерсте. Однако время посещения подходило к концу, поэтому мы попрощались, обнялись с мамой и папой и направились к ним домой. Папа сообщил нам, что приедет позже и просил только застелить свободную кровать. В пути мы позвонили Ким и некоторое время поговорили с ней и Полом, чтобы сообщить им о том, что мы уже навестили маму и отправляемся к ним домой.

Мы договорились о завтраке на следующий день с Ким, попрощались и прибыли к родителям. У меня есть запасной ключ на случай неожиданных обстоятельств, поэтому мы вошли внутрь, застелили кровать и приняли душ. К сожалению, это небольшой душ, поэтому мы мылись по очереди. Затем мы залегли в постель и позвонили Мелоди через видеосвязь в FaceTime. Она уже лежала в постели, когда подняла трубку.

— Как вы, ребята? — спросила Мелоди, когда я держал свой телефон, а Хармони прижималась ко мне, чтобы нас обоих было видно на экране.

— Хорошо, Мелоди, мы у Джона и Джозефины и чувствуем себя комфортно. У нашего большого жеребца все хорошо, но я ощущаю его скучает по тебе! — сказала Хармони.

— О-о-о, — простонала Мелоди, ее глаза на экране сфокусировались на мне. Терри, я люблю тебя и хотела бы быть там с вами обоими.

— Я тоже скучаю по тебе, детка. Я не чувствую себя полноценным без тебя здесь с нами! — ответил я.

— Хармони, не могла бы ты позаботиться о Терри для меня? Ты знаете нашего мужчину. Ему понадобится много дополнительной любви от тебя без меня там!

— Ты знаешь, что я так и сделаю, Мелоди, но прямо сейчас, я думаю, нам всем нужно поспать. Это была долгая поездка. Мы можем позвонить тебе утром, прежде чем ты отправишься на работу?

— Да, но сначала поцелуй за меня Терри! Хармони наклонилась и поцеловала меня!

— Это от моей сестры, она так сильно тебя любит!  — сказала Хармони, хихикая, когда я услышал, что её сестра тоже развеселилась.

Я снова посмотрел на экран:

— Мелоди, я тоже тебя люблю!

— Спасибо, наша любовь, увидимся утром!  — сказала она и повесила трубку.

Я обменялся поцелуями с Хармони, мы прижались друг к другу и уснули.

Нас разбудил телефон Хармони. Мелоди смотрела нам в лицо.

— Просыпайтесь, ребята!  — был её 

веселый голос, когда Хармони протянула мне свой телефон. Терри, ты не брал трубку, так что мне пришлось позвонить Хармони!

— Извини, детка, я, должно быть включить звук.

— Все в порядке, наша любовь,  — сказала она, используя термин, который девочки совместно использовали для меня. Мне просто нужно было, чтобы ты посмотрел, как я встаю! Внезапно возникло большое движение, и я увидел красивую рыжеволосую девушку, моя Мелодия давала нам представление.

Она положила телефон на край нашей кровати и сделала вид, что потягивается и зевает, а затем погладила грудь, чтобы соблазнить меня. После этого она откинула одеяло и соскользнула с кровати, камера показала мне её великолепные бедра и задницу.

Она держала фотоаппарат под необычным углом, чтобы она сама попала в кадр. Поворачиваясь и наклоняясь, она позволила мне еще раз насладиться видом ее прекрасной фигуры. Затем она поднялась, взяла телефон и ушла в ванную. Хармони лежала на моей груди, хихикнула, а ее рука по-прежнему лежала на моем возбужденном члене.

— Хармони, похоже, что наш человек уже "встал"? — спросила Мелоди свою сестру.

Хармони снова захихикала и забрав у меня телефон, откинула одеяло и повернула его так, чтобы я мог увидеть свой стояк.

— Да, он "встал"! — просто ответила она сестре.

Она вернула мне телефон и прикрыла одеялом свое лицо, продолжая обхватывать мой член ртом.

Мелоди засмеялась. Я наблюдал за ней через телефон, как она начала делать макияж перед зеркалом. У меня был отличный вид на ее грудь и лицо, когда она наносила румяна, подводила глаза и красила губы. Она приподняла бровь, готовясь покраснеть, и посмотрела на меня через камеру.

— Она делает тебе минет сейчас, верно? — спросила она.

— Да, как ты догадалась? — застонал я в ответ.

— Ну, во-первых, Хармони не вернулась на камеру, а во-вторых, по твоему выражению лица и почти чувствую вкус твоего члена прямо сейчас. Я удивленно посмотрел на нее. Она насмехалась надо мной. — Ты забываешь, что мы близнецы и у нас особая связь! — сказала она.

В течение следующих нескольких минут Мелоди разговаривала со мной, пока Хармони продолжала сосать мой член. Однако я не мог долго удержаться - это было одно из самых возбуждающих переживаний в моей жизни. Я сомневаюсь, что многие мужчины получали минет от девушки, разговаривая с ее голой сестрой через видеосвязь.

Мы поговорили ещё несколько минут, пока Мелоди одевалась, и я провел с ней небольшое видео один на один, пока Хармони направлялась в ванную для выполнения своих утренних обязанностей и приводила себя в порядок после моего пробуждения. Мы обменялись словами «Я люблю тебя», и я вернул телефон Хармони, чтобы поговорить с её сестрой, пока у меня была очередь в ванной.

Папа оставил записку, что он вернулся около часа ночи и будет спать допоздна, позвонив нам, когда проснется, поэтому мы оделись и отправились в город на завтрак 

с Ким.

— Привет, мамочка-медведица, как сегодня поживает мой будущий племянник?  — спросил я, садясь за стол напротив Ким после того, как обнял её.

— Не так уж плохо носить с собой какую-то органическую массу, которая похожа на раздутый пляжный мяч, который не перестанет отбивать чечетку на мочевом пузыре!

Она улыбнулась мне в ответ, постукивая по своему беременному животу. Клянусь, когда он родится, он будет заниматься домашними делами до двадцати лет за тот дискомфорт, который он доставляет мне прямо сейчас! Ким думала, что её первым ребенком будет мальчик, Пол думал, что это будет девочка. Так что остальные из нас в основном держались в стороне, стремясь познакомиться с нашей новой племянницей или племянником позже.

Мы смеялись и обменивались шутками в течение нескольких минут, Хармони спросила о том, как она себя чувствует. Моя девушка всегда интересовалась всем медицинским, будучи медсестрой.

Когда официант подошел к нам, я заказал капучино и завтрак для себя и латте с яичницей на ржаном хлебе для Хармонии. Ким просто уставилась на нас.

— Что? — спросил я, когда официант отошел, чтобы принять наши заказы.

— Если бы Мелоди была с нами, что бы ты заказал? — спросила Ким с улыбкой на лице.

— Капучино с беконом и яйцами, без тостов, но с жареным картофелем в качестве гарнира.

Я усмехнулся своей сестре.

— Ты все о них знаешь, верно? — она ответила мне хихиканьем.

В течение следующего часа мы разговаривали обо всем: начиная от мамы и ее болезни рака и заканчивая предстоящим рождением Ким и тем, как ладили Мелоди, Хармония и я. Даже Кэрол и Маккензи стали объектом нашего разговора. Я допил кофе и задумался о своей прошлой семье. Оказалось, что большая часть моей злобы по отношению к ним рассеялась после последнего разговора.

Когда речь зашла о Кэрол, я понял, что не испытываю к ней ненависти, однако мне было все равно, что с ней происходит. Думая о Маккензи, я почувствовал проблеск любви и смущение, увидев ее в одном лице: как самую злую женщину рядом со Стивеном и затем раскаивающуюся девушку на следующий день. Я просто не был уверен, что будет с ней в будущем. Возможно, я навсегда потерял связь с ней?

— О чем задумался, братик? — тихо спросила Ким после того, как наступило молчание.

— Он думает о Маккензи, — ответила Хармония.

— Откуда ты это знаешь? — спросила Ким.

— Когда он думает о Кэрол, его глаза становятся пустыми, а рот прижимается в линию. А когда он думает о Маккензи, его глаза опускаются и появляется потерянный щенячий вид. Иногда это трудно заметить, но за последний год мы с Мелоди хорошо разобрались в этом.

Я улыбнулся, наклонился и поцеловал её.

— И именно поэтому я так сильно люблю тебя и твою сестру!  — сказал я.

— Так глупо,  — Ким посмотрела на нас, моя сестра любила подшучивать надо мной, но 

за этим всегда стояло огромное количество любви. Имей в виду, если бы Пол мог так легко улавливать мое настроение... Она остановилась на полуслове. Мы с Хармони перестали смотреть друг на друга и посмотрели на Ким.

— Ким, что с тобой?  — спросил я.

У нее было странное выражение лица, что-то среднее между удивлением и смущением. На мгновение она испуганно посмотрела на нас, а затем схватилась за свой живот.

— Черт!  — простонала она. У меня только что отошли воды!

Все в кафе помогали нам в течение следующих сорока минут, пока мы ждали, когда приедет скорая помощь и отвезет Ким в больницу. К тому времени, когда они прибыли, у Ким начались легкие схватки. Мы позвонили Полу, он был на пути в больницу и должен был встретить там машину скорой помощи. Мы с Хармони последуем за ними на моем грузовике. Персонал кафе был потрясающим и отказался позволить нам заплатить за еду. Мы обещали, что вернемся, как только Ким и её ребенок будут благополучно доставлены в больницу.

Ким провела в родах почти девятнадцать часов, и после того, каке из родильного зала прозвучало нечто большее, чем просто ругань моей сестры, крик маленькой Кэндис, возвестил, что родилась моя первая племянница.

Если не считать долгих родов, Ким чувствовала себя хорошо, а моя племянница, что ж, она была совершенна. Для меня было честью быть пятым человеком, который держал её на руках. Мои мама и папа вернулись из онкологического отделения, как только родилась их вторая внучка, и мы все были в должном благоговении.

Когда Ким представила мне свою сестру Хармони и настояла, чтобы я позвонил Мелоди по видеосвязи, когда Хармони обнимала мою новую племянницу, у меня возникли размышления о разговоре, в котором Мелоди и Хармони выразили желание иметь детей со мной. Взглянув на Хармони, держащую Кэндис на руках, я увидел свое будущее. У меня могло быть больше детей. Мелоди, следившая за нами через камеру телефона и видевшая мое лицо на экране с фронтальной камеры, должна была что-то почувствовать.

— Терри, можешь перезвонить мне? — спросила она.

— Конечно, дорогая.

Я закончил разговор и объявил всем о том, что ухожу для приватного звонка с Мелоди.

Хармони бросила на меня понимающий взгляд и прошептала:

— Я люблю тебя.

Я набрал номер Мелоди:

— Привет, любимая. Как дела? — спросил я.

Я почувствовал паузу. Это было серьезно:

— Терри, ты в порядке?

— Хорошо, на самом деле. Мама начинает поправляться и скоро вернется домой, у Ким и Пола родилась маленькая Кэндис, а у меня есть вы обеих. Почему ты спрашиваешь?

— Ну, я видела, как ты смотрел на Хармони, когда она обнимала Кэндис, и...

Я засмеялся:

— Ты хочешь знать, будут ли у нас с тобой дети?

Я почувствовал ее краснеющую.

— Да!!! И от Хармони, и от меня. Я видела это в твоих глазах только что, и я сама почувствовала то же самое при виде этого... ну, это меня заинтересовало.

Я рассмеялся.

— Мелоди, дорогая, если быть честным, я серьезно задумывался о возможности иметь детей от вас обеих, и это заставляло меня чувствовать себя прекрасно. Ты не против того, чтобы мы всерьез обсудили это следующей неделе, когда вернемся домой? Я не предлагаю начать это на следующей неделе, но я хочу иметь какой-то план.

Мелоди взвизгнула:

— О Боже, да, Терри! Да! Ты не представляешь, как сильно я хочу, чтобы у нас с Хармони были дети от тебя.

Я думаю, она упала в обморок.

Наблюдая за Хармони, как раз перед этим, я понимал, что должно произойти дальше. Я ухмылялся, мысль о детях с моими девочками росла во мне, и, честно говоря, это было с тех пор, как они впервые упомянули об этом.

— Послушай, Мелоди, мы пробудем здесь всего пару ночей, а потом вернемся домой. С тобой все будет в порядке до тех пор?

— Я так скучаю по тебе, Терри, но да, просто пообещай мне, что ты будешь обнимать меня очень крепко, как только вернешься домой!

— Клянусь!  — ответил я.

— Отлично, а теперь отнеси телефон обратно и передай его моей сестре!

Я вернулся в комнату, и Хармони только что закончила передавать Кэндис обратно Ким.

Хармони протянула руку за телефоном и вышла мгновением позже.

Ким посмотрела на меня, приподняв бровь, когда я любовался маленькой Кэндис.

— Смотри, ты можешь иметь парочку таких!  — сказала она, и я рассмеялся.

Следующие пару дней были замечательными. Это было примерно в пяти минутах ходьбы между родильным отделением и онкологическим отделением. Утром мы с Хармони провели несколько часов с мамой. Она с нетерпением ждала возвращения домой. Смена лекарств помогла справиться с болью. Врачи получили некоторую новую информацию после нескольких обследований, чтобы подготовиться к её последующему лечению в ближайшие месяцы. Мама была полна энергии и с нетерпением ждала возможности снова стать любящей бабушкой.

— Теперь, Терри, не затягивай с подарком внуков от своих прекрасных подружек! — усмехнулась она мне, и я немного покраснел.

Хармони схватила мою руку и прижалась ко мне.

— Ты можешь на это рассчитывать, Джозефина! — сказала она, и я ещё больше покраснел. Мы трое обсудили это!

Я изменил тему, и мы провели ещё несколько минут разговаривая о том, как вернуть маму домой и что у нас будет хороший семейный ужин для нашей четверки перед тем, как мы отправимся домой завтра.

— Хармони, можно ли мне поговорить с Терри наедине несколько минут? — спросила моя мама.

— Конечно, Джозефина.

Когда Хармони вышла на улицу, мама посмотрела на меня серьезным взглядом со своей больничной койки.

— Терри, я знаю, что ты очень любишь обеих этих девочек, и я правильно полагаю, что примирение с Кэрол невозможно?

— Да, мама, у нас с Кэрол не будет возможности быть вместе. И да, я безумно люблю обеих этих девушек. Я понимаю, что это странное отношение, но я не могу видеть одну без другой, и они никогда не проявляли ревность друг к другу!

Она улыбнулась и кивнула в знак того, что принимает мои слова о Кэрол и девушках.

— Я вижу это и вижу, насколько они тебя любят. Но есть один вопрос, который я хочу задать про нас троих... Она запнулась.

— Мама?

На мгновение мама задержала дыхание.

— Если со мной что-то случится, имею в виду, если мы не сможем победить этот рак. Мне нужно, чтобы вы трое - Ким и Пол - позаботились о своем отце!

Мама теперь плакала, и я крепко обнял её, и несколько минут мы просто обнимали друг друга, кук мать и сын.

— Мама! Я не хочу, чтобы ты уходила, но я тебе обещаю: мы все будем присматривать за папой!

— Спасибо, Терри, ты не представляешь, как много это для меня значит.

— Никаких проблем, мам, вот что я тебе скажу. Мы с Хармони собирались пойти повидаться с Ким. Так почему бы тебе не пойти с нами? Затем мы сможем вернуться и закончить сборы, прежде чем отправимся домой. Я держал её за руки и взывал к её материнским инстинктам. Я уверен, что бабушка сможет подержать Кэндис несколько минут!

Она поколебалась, потом улыбнулась.

— Хорошо, Терри, ты победил. Я пойду с тобой.

Мы вышли, и Хармони вопросительно посмотрела на меня. Я слегка покачал головой, показывая, что мы поговорим позже, давая ей понять, что мама пойдет с нами навестить Ким.

Если вы когда-либо проходили через больницу, вы знаете, что слово лабиринт очень подходит для этого. Повсюду есть коридоры, кабинеты и палаты. За последние несколько дней мы с Хармони нашли лучший маршрут между онкологическим отделением и родильным отделением и часто ходили взад и вперед.

Сегодня мама и Хармони прошли на дюжину шагов впереди меня, разговаривая обо всем и ни о чем. Я улыбнулся. Я видел маму с одной из двух женщин, которых любил, и это согревало мое сердце. Я также должен был признать, что мама никогда так свободно не разговаривала с Кэрол, как с Хармони или Мелоди.

Конечно, она провела много времени, разговаривая с моей бывшей женой, она была дружелюбна, но мама никогда просто не ходила и не говорила обо всем и ни о чем, как сейчас с Хармони. Это заставило меня оценить, насколько Мелоди и Хармони, не только изменили мою жизнь за последний год, но и то, как мои родители и сестра с такой готовностью приняли их. Было также удивительно, как местное сообщество Батерста приняло наши неортодоксальные отношения с относительной легкостью.

Я видел, как моя мама держит Хармони за руку, беседуя о внуках, и снова улыбнулся. За последние несколько лет я прошел путь от счастливой семьи до изможденного мужа и отца, до героя-спасителя и до возлюбленного двух невероятно прекрасных сестер, за которых я без колебаний готов был отдать свою жизнь в одно мгновение. Но также была хорошая вероятность того, что мама победит рак и переживет, чтобы увидеть новых внуков, о которых я теперь задумывался подарить ей со своими девочками.

Когда я приближался к повороту, за которым только что скрылись девушки, я остановился. Что-то было не так. Позади меня было какое-то движение, но оно казалось агрессивным и полным злобы. Я почувствовал, как волосы на обратной стороне моих рук встали дыбом. Если вы когда-нибудь находились на улице ночью без освещения и что-то двигалось в зарослях, вы узнаете это чувство, это страшный рефлекс борьбы или побега. Я думал, что такое чувство невозможно испытать здесь, в больнице, но оно было сильным.

Все это пронеслось у меня в голове всего за несколько секунд, и когда я повернулся, чтобы оглянуться и попытаться разобраться, почему я ощущал тревогу, боль расцвела в моем левом плече. Это была пронзительная боль, словно что-то пронзило меня. Затем через мгновение возникла вторая боль всего в нескольких дюймах от первой. И продолжая поворачиваться, я обнаружил самого урода, доктора Стивена Моррисона, стоящего там и сделавшего со мной что-то нехорошее, с победоносной улыбкой на лице.

— Я же предупреждал тебя, чертов неудачник! Никогда не приближайся к моей клинике, иначе ты никогда не уйдешь живым! — закричал он на меня.

— Что... Что ты сделал?  — спросил я, моя теперь дрожащая рука потянулась к плечу и вытащила два шприца, которые торчали в моем теле.

Он просто улыбнулся мне в ответ.

С того момента, как я встретил этого человека, пути назад больше не было, с того вечера, когда я вошел в свой бывший дом и обнаружил, что моя жена и дочь исчезли, украденные у меня только с письмом «дорогой Джон» и набором документов, которые разрушили мою жизнь.

Я был зол на этот кусок дерьма. Он украл мою жену, узурпировал мою дочь и выставил это напоказ передо мной. На каждом шагу он позиционировал себя как своего рода альфа-самца, выставляя напоказ, что он врач и хирург, каждый раз, когда я встречал этого придурка, он насмехался надо мной, каждый раз, когда я боролся, чтобы сдержать свой гнев, свою ярость.

Наконец, в одном из немногих разговоров после нашего развода Кэрол намекнула, что он чувствует угрозу со стороны меня, думая, что я украду её обратно. Глядя на ликующего, самоуверенного придурка передо мной, я мог понять почему.

Когда вы думаете о врачах и хирургах в телешоу, вы всегда видите красивых актеров. У них есть уверенность, и они действуют целенаправленно и осмысленно. Они всегда спокойны под давлением смертельных болезней и быстро принимают жизненно важные решения, которые заставляют всех сплотиться вокруг них, когда они спасают пациента.

Но, к сожалению, я не видел никого подобного, когда смотрел на самодовольную победоносную улыбку придурка передо мной.  

Я не мог понять, как этот парень мог быть врачом, не говоря уже о хирурге с хорошей репутацией. Он был толстым, лысеющим, и даже несмотря на его улыбку, основанную на радости, что он смог мне вколоть что-то смертельное, он был потным, мерзким дерьмом.

— Что ты, проклятый, со мной сделал!

Я громко выкрикнул на маленького змея, глядя на два шприца в своих руках.

— Терри, мой друг, стоит следить за языком в последние минуты. Он посмеялся и отступил назад. Не понадобится много времени, чтобы ты уснул от вещества, которое только что тебе ввели. У него на лице появилась зловещая ухмылка. Могу сказать, что тебе больше не придется просыпаться, и мне не придется беспокоиться о Кэрол, которая может вернуться к тебе – потому что ты будешь мертв!

В этот момент Хармони быстро вернулась из-за угла, за ней шла моя мать. Обе они остановились перед нами.

Я вскричал, и все гнев, боль и чувство предательства разразились из меня. Я больше не собирался бездействовать, больше не позволять этому подонку вторгаться в мою жизнь!

— Ты проклятый задрот, я же говорил тебе, что не хочу иметь ничего общего с этими коварными суками. Я также не хочу иметь с тобой ничего общего, толстый придурок-неудачник. Чувствовал, как пальцы начинают онемевать.

Сделав шаг в его сторону, я сжал кулаки. Он отступил на шаг, но оглянулся за моей спиной. Его глаза расширились. Затем у него снова появилась эта отвратительная ухмылка, увидев, как Хармони поддерживает мою мать.

— Ну-ну, Терри, мой парень, я должен признать тебе заслуги. Она гораздо привлекательнее Кэрол. Предположил, что после того как ты исчезнешь, я возьму твою новую любовь и доставлю ей удовольствие на которое ты даже не мог рассчитывать.

— ПОШЕЛ ТЫ НАХУЙ!

Я бросился на него, он сделал ещё один панический шаг назад, и я нанес правый хук, со всей силой, со всем гневом, со всей болью, которую этот кусок канализационного мусора нанес мне, в его челюсть.

Мой кулак попал в цель!

Удар отбросил его вверх и вбок к стене коридора в нескольких шагах слева от него. Я мог слышать, как трескается кость и чувствовал, как его челюсть двигается вбок, в то время как его череп оставался неподвижным всего одно мгновение. Затем импульс набрал силу, и его тело задвигалось, как тряпичная кукла, и он, должно быть, прикусил язык, когда кровь брызнула у него изо рта, когда он рухнул на землю.

Когда он упал на землю, его глаза закатились на затылок, он застонал, потеряв сознание, а затем запах его мочи достиг моего носа. Следующий удар я нанёс ему между ног, сокрушая его яйца. Потом из последних сил я плюнул ему в лицо. Что бы он мне ни вколол, это действовало быстро.

Хармони мгновенно оказалась рядом,  

её руки поддерживали меня:

— Терри! её глаза искали мои, и она видела, что я быстро теряю концентрацию.

— Он сделал мне инъекцию вот этим,  — я протянул ей два шприца,  — Это доктор Придурок, и ты помнишь, как я говорил, что он сказал мне, что я не выйду отсюда, если приду в его больницу. Ну, я думаю, он тоже не собирается уходить. Я усмехнулся, а затем рухнул на колени, инъекция теперь действовала все быстрее и быстрее.

Хармони опустилась рядом со мной на колени, придвинула меня к стене с противоположной стороны от придурка и нажала черную кнопку на стене. По коридорам зазвучали сигналы тревоги. Она обхватила мою голову руками и заглянула мне глубоко в глаза.

Она рыдала:

— Терри, оставайся со мной настолько долго, сколько сможешь, малышка. Каждая минута, когда ты можешь быть пробуден, даёт нам больше возможностей помочь тебе.

Я кивнул. Вокруг Хармонии образовалась аура. От неё исходило свечение, даже когда весь остальной мир становился размытым. Я улыбнулся.

— Ты прекрасна, Хармония. Я очень сильно люблю тебя и Мелоди!

— Я знаю, малышка, мы тоже очень любим тебя.

В этот момент подбежали трое охранников, за ними следовал врач. Хармония протянула ему два шприца. Этот урод, сказала она, указывая на идиота, ввёл моему парню то, что было в них, говоря ему, что это его убьёт. Нам нужно быстро выяснить состав этих шприцев, чтобы спасти моего мужчину!

Я посмотрел на Хармонию. У меня чувствовалась усталость, края моего зрения становились размытыми. Затем я услышал звонок. Были произнесены быстрые слова. На несколько мгновений я отвлёкся, а потом почувствовал прохладное прикосновение пластика к уху, когда Хармония поднесла телефон ко мне.

— Терри, малышка, что происходит? — начала говорить по телефону моя другая потрясающая подруга Мелоди. Я посмотрел на Хармонию в её замечательные зелёные глаза. Я мог бы потеряться в них навсегда, даже не сделав ещё одного вдоха.

— Я ударил этого задницеполового ребёнка, я имею в виду большого идиота, я имею в виду доктора идиота, я начал терять сознание, запутываясь в ругательствах. Хармония улыбнулась.

— Хармония сказала мне, малышка, Терри... Терри, ты слушаешь?

В её голосе звучала паника, и мы все знали, что я умираю.

— Да, пробормотал я невнятно.

— Дорогой, мы очень хотим, чтобы ты оставался рядом с нами. Ты нам дорог, мы тебя любим!

Мелоди разрыдалась в трубку. Хармони также начала плакать.

— Терри, наш прекрасный и милый Терри, пожалуйста, не уходи. Мы еще не готовы потерять тебя так быстро после того, как только что нашли тебя, прошептала Хармони.

— Никогда! — ответил я.

К этому времени вокруг нас с Хармони собралось еще больше врачей. Наконец-то ей пришлось отойти и взять с собой телефон.

Пара охранников по указанию доктора подняла меня на каталку и я увидел, как мама обняла плачущую Хармони.

У меня был последний момент ясности, когда наши глаза пересеклись:

— Я люблю тебя! Прошептал я одними губами и она ответила то же самое:

— Мы тоже любим тебя!

Охранники повели меня по коридору. Я чувствовал их быстрое передвижение с каталкой, поэтому закрыл глаза. Зрение и звук покинули меня, когда эффект инъекции полностью проявился. Я был любим и обрел счастье, я не был одинок, но когда мое сознание скрылось в темноте, я мельком подумал о том, проснусь ли я когда-нибудь...