Бостон — Бирмингем. Часть 6

Харди очутился в кабинете старого друга, с тревогой ожидая встречи.

Рабби Уильям Гольдберг ушел на пенсию, заскучал и открыл консультационную практику, специализирующуюся на проблемах брака и отношений. Его работа с ветеранами была приятной, но стресс и ежедневные напоминания об ужасах войны, не давали ему покоя. После действительной службы, когда он был моложе, и двадцатью пятью годами резерва, он смог выйти на пенсию с честью и полными льготами.

Он действительно чувствовал, что Бог направил его в этом направлении, и не хотел испытать разочарование. Уроженец Нью-Йорка, он провел много времени на Юге, а когда вышел на пенсию, то удивил своих друзей и семью, переездом в Монтгомери, штат Алабама. Он любил этот район, близкий к побережью, но достаточно удаленный в глубину материка, чтобы снять риск от случайного урагана, плюс мягкие зимы, которые были бальзамом для его артрита.

Он был слегка удивлен численностью еврейского населения, но друг сказал ему, что эти ребята, были там с конца восемнадцатого века. Прошло какое-то время, прежде, чем фраза "Шалом, вам всем" утратила свою новизну.

Он хорошо помнил Харди Уилкса, одного из самых интересных его пациентов. Всегда улыбающийся и дружелюбный, он казался полной противоположностью своему описанию в досье. Сняв слои оборонительной защиты, он нашел неполноценного человека, результат нестабильного, стрессового детства и плохих образцов для подражания. Его моральный компас почти отсутствовал в годы становления, и, несмотря на его прекрасные попытки стать более лучшим человеком, он иногда возвращался к своим детским комплексам, особенно, под большим давлением или эмоциональными потрясениями.

"Рабби Билл", как называл его Харди, провел с ним большую часть года, между физиотерапией его ран и сломанных костей, и сеансами анализа с майором Штейном. Он учил его играть на органе, помогал сосредоточиться и снять стресс, поражаясь тому, как быстро он учился, и тому, как эмоционально он играл. Казалось, он излил все свое существо в музыку. Стало нормой, потратить несколько минут на игру, прежде, чем они заговорят.

Билла удивили его профессия и семейное положение. Много лет назад, он никогда бы не представил себе Харди адвокатом, одетым в дорогие костюмы, или фактически женатым на красивой женщине, богатой наследнице и дочери главного владельца его фирмы. Термин "удачно поженились", определенно подходил. Но он не удивился, увидев его, «проблемы в раю», были его основным ремеслом. Он готов был поспорить на свой последний доллар, что это будет очень интересно.

Они пожали друг другу руки, потом обнялись. Билл оглядел его, заметив лохматые волосы и короткую бороду, придававшие ему совершенно другой вид, нежели он помнил, гладкое лицо и военную стрижку. Не то, чтобы он выглядел неряшливым, скорее непослушным.

В целом, это создавало впечатление, что он немного вышел из-под контроля.

— Итак, Рабби, солнечный Юг?

— Да, Харди, что тут скажешь, я подсел на мучное. Попробуй купить это, в нью-йоркском кошерном гастрономе. Хочешь верь, хотчешь нет, но прямо за углом, есть очень хороший магазин рогаликов. Должно быть, это очень похоже 

на рай.

Они немного поговорили об общих друзьях и коллегах, потом Билл откинулся на спинку кресла, ему показалось, что обстановка за столом, слишком безликая, и, кроме того, это было удобно. Он добавлял или удалял мебель, в зависимости от результата, которого он пытался достичь.

— Значит, это не светский визит. Как ты меня нашел?

— Мне сказал майор Штейн. Прежде всего, ты должен знать, что я встречаюсь с ним два раза в месяц, на трехчасовом сеансе, и да, это связано с этим.

Он мысленно сделал себе пометку позвонить ему. Он знал, что Штейн, все еще, был активным военным, было что-то, чего он пока не видел.

— Харди, я с радостью помогу тебе, но почему именно я? Дорога сюда, занимает почти два часа, я уверен, что в Бирмингеме есть квалифицированные специалисты.

— По двум причинам. Я тебя знаю, и поездка, наверняка, разозлит мою жену.

— Харди, я должен сказать тебе прямо: если эти сеансы, будут просто способом разозлить твою жену, не втягивай меня. Мне, не так уж и нужен этот бизнес. Почему бы тебе, не сказать мне прямо, чего ты хочешь и что заставило тебя обратиться к психологу?

В течение двух часов, он рассказывал ему все, что знал. О Париже, о том, что случилось дома, включая его реакцию. Билл постарался сохранить невозмутимое выражение лица, но был потрясен. Он рассказал ему, как сначала сопротивлялся ее заигрываниям, их помолвке, спорам под конец и тому неуважению, которое, как он чувствовал, она питала к нему.

— Даже без ее обмана, мы шли не по той дороге. Она давала мне обещания, и я начал понимать, что она никогда их не выполнит. Обман порвал меня, я никогда больше не буду доверять ей, и будь я проклят, если буду оглядываться по сторонам и беспокоиться, когда она снова обманет. Лучше полный разрыв.

— Скажи мне, Харди, ты все еще любишь ее?

— Знаешь, мне надоело, что все задают мне этот вопрос. Да, я не могу перестать любить. Но я надеюсь, что с достаточной практикой, я смогу.

— Значит, ты не видишь примирения? Тогда, зачем сеансы?

— Суд приказал, и я не могу от них отделаться. Надеюсь, ты поймешь, насколько это безнадежно, и пораньше завершишь.

Билл откинулся назад, включив регулятор массажа спины на максимум. Черт, как же он любил это кресло!

— Судя по тому, что ты мне рассказал, я не заинтересован в ваших встречах. Я могу сказать, что это будет ужасно, и мне, просто, не нужно острых ощущений. Но ради справедливости, дай мне номер твоей жены. Я назначу ей индивидуальную встречу, минимум на два часа. А потом посмотрим. И прежде, чем ты спросишь, эта сессия и ее сессия, не пойдут в зачет ваших обязательных визитов. Либо так, либо никак, Харди. Помни — ты пришёл ко мне.

Харди спорил, но, в конце концов, согласился.

•  •  •

Гвен ругалась и кипела от злости, из-за пробок в час пик. Ограничение скорости на семьдесят 

миль в час, а она ползла, на двадцати пяти. Джей-Ти тоже был немного зол, но, как он заметил, они согласились, что он может выбрать, и о местоположении, ничего не было сказано.

Билл с улыбкой повесил трубку. Миссис Уилкс звонила три раза, хороший знак. Похоже, один из супругов, был заинтересован в консультировании.

Она, все-таки, опоздала на двадцать минут, извиняясь, когда входила. Невысокий бородатый мужчина в бейсболке, никак не вписывался в ее представление о психологе.

— Извините, простите, чертова пробка. В следующий раз, я буду знать лучше и приспособлюсь к поездкам.

— Успокойтесь, миссис Уилкс, Вы сейчас слишком напряжены, чтобы что-то понимать. Давайте сделаем несколько дыхательных упражнений, чтобы Вы сосредоточились. Закройте глаза.

Следующие пять минут, она слушала его спокойный голос, вдыхая и выдыхая, как ей было велено. Когда они закончили, она уже дышала нормально и чувствовала себя, гораздо спокойнее.

— Спасибо, док... Подождите, как мне Вас называть, доктор? Раввин? Советник?

— Я нахожу, что Билл, будет лучше всего, и я не врач, а просто, лицензированный терапевт. Вы предпочитаете миссис Уилкс или Гвен?

— О, меня так давно никто не называл миссис Уилкс, что мне приятно это слышать. Но Гвен, вероятно, расслабило бы меня больше.

— Тогда, все в порядке. Гвен, чего ты от меня хочешь?

Вопрос удивил ее.

— Я хочу, чтобы Вы помогли мне вернуть моего мужа.

— Зачем?

— Зачем, что?

— Почему ты хочешь, чтобы он вернулся?

— Почему? Потому, что я люблю его. Я скучаю по нему. Он мне нужен.

— Прости меня за прямоту, но, по словам твоего мужа, ты изменила ему, обращалась с ним неуважительно, нарушила свое согласие с семейными целями. Если это так, то, похоже, он тебе совсем не нужен. Больше похоже на то, что к нему, было просто удобно возвращаться.

— Это совсем не так! Я действительно пренебрегала им, я была погружена в большой проект, и он, временно, стал моим фокусом.

— То есть, ты хочешь сказать, что, как только твой проект закончится, ты снова станешь внимательной и верной женой? Что произойдет, если появится новый, более крупный проект? Ты бы снова, отодвинула его на второй план, пока не закончила? Ты, когда-нибудь, собиралась завести семью, которую обещала мужу?

— Ты заставляешь меня говорить, что я полностью плохая! Я должна была пойти в новый отдел фирмы, занимающийся судебными процессами. Я была бы дома, и мы могли бы поработать над нашим браком.

— Но разве тот факт, что твой босс, твой отец, вроде как, вынудил тебя к этому, и ты не подтолкнула Харди к временному отъезду? Он сказал мне, что ты набросилась на него, сказав, что он и твой отец, сговорились изменить твои обязанности, заставить тебя проводить время дома. Потом, вернувшись, он застает тебя в постели с другим.

— Я уже объясняла это! Меня, в какой-то мере, изнасиловали!

— Я нахожу твою терминологию интересной. Это выглядело, как изнасилование или ты чувствовала, себя изнасилованной?

— Меня накачали наркотиками. Он воспользовался мной.  

Честно говоря, теперь я понимаю, что поставила себя в такое положение, чтобы это произошло, но это было, по крайней мере, недобровольно. Даже в моем одурманенном состоянии, я пыталась заставить его остановиться."

— Почему ты не выдвинула обвинения?

— Ты забываешь, что я адвокат. Это никогда бы не прошло, у меня был предыдущий секс с ним, почти при таких же обстоятельствах, и я охотно принимала наркотики. Я сомневаюсь, что победила бы, и мне не хотелось подвергать свою семью такой боли. Одно только признание в употреблении наркотиков, погубило бы мою карьеру, поставило бы в неловкое положение мою семью. Тогда бы, стало известно, что я за человек.

— Ах, скажи мне, Гвен, что ты за человек? Каким ты была до того, как это случилось, и стала ли ты другой сейчас?

Несколько минут она сидела молча, собираясь с мыслями.

— Раньше, я не была взрослой. Я была просто притворяющейся, избалованной маленькой богатой девочкой. Моя мать, была патологической изменщицей, отец, наконец, устал от этого и развелся с ней. Я провела почти год, под ее опекой, прежде, чем вернуться к отцу, и она не была образцом для подражания. Отец был так рад моему возвращению, что потакал моим прихотям. Я просто, привыкла говорить "я хочу" и, видя, как это происходит, не понимала, как работает реальный мир. Харди, изо всех сил, пытался заставить меня понять, и мой отец тоже. На самом деле, он умолял меня не выходить за него замуж, не потому, что не одобрял его, а потому, что втайне не одобрял меня.

— Ты была счастлива с Харди? Теперь — правду.

Она нахмурилась и сосредоточенно наморщила лоб.

— Да, в целом. Я была очень счастлива. Конечно, были вещи, которые я хотела бы изменить, но какой супруг не хочет? Но когда он смотрел на меня, своими теплыми серыми глазами и глуповатой улыбкой, признаваясь в любви мягким, почти музыкальным голосом, я таяла. Он любил меня сердцем и душой, я знала это, без малейшего сомнения.

— Когда ты начала отдаляться от него?

— Кто сказал, что я отдалилась от него?

— Он так и сказал. Сказал, что ему интересно, почему, ты больше не считаешь себя, достаточно хорошей для него, почему, ты иногда стесняешься его. Есть в этом, хоть доля правды?

Она опустила голову.

— Оглядываясь назад, я должна признать, что были времена, когда я хотела, чтобы он был немного более вежливым, немного менее "деревенским". Большинство людей, с которыми я общалась, ему не нравились, он считал их претенциозными и скучными. К сожалению, теперь я чувствую, что он был прав. Мне тоже, не очень нравились его друзья копы, черные дети из гетто, люди в его спортзале. И я ненавидела его помощника юриста, эта сука, все еще пытается заставить его влюбиться в нее. Они были страшными, но, по крайней мере, они были настоящими, и они действительно, пугали меня.

— Позже я поняла, что его южные чары, хотя и 

были настоящими, часто преувеличивались, чтобы достичь определенного результата. Он увеличивал или уменьшал их мощность, в зависимости, от желаемого результата. Это одна из причин, его успеха в Бостоне. Противники слушали его, наблюдали. Они решали, что он медлителен, потому что медленно говорит, медленно двигается. Следующее, что они помнили, это то, что они лежали на земле, наблюдая за удаляющимися задними фарами грузовика, который, только что переехал их, с флагом повстанцев вместо номера и надписью "Посигналь, если ты любишь Дикси" ( прим. переводчика Дикси (англ. Diхiе) — историческая область, которая включает в себя южный регион Соединённых Штатов Америки, также, этот термин часто используется, как обозначения юга США).

— Значит, ты им гордишься?

— Да, очень. Он, благодаря моему отцу, берет трудные дела, которые никто другой, не стал бы делать бесплатно. Он использовал бы все ресурсы, чтобы добиться справедливости для человека. Он выбирал тщательно, никогда никого не представляя, если не был уверен, что они невиновны. Иногда, он брал те дела, где вина была установлена, но он чувствовал, что наказание было чрезмерным. Его успех, исключителен.

— Ты говорила ему, что гордишься им?

— Не часто. Его дела были удручающими, и для меня, слишком мелкими, чтобы слышать о них.

Билл посмотрел на часы.

— Миссис Уилкс, у нас осталось около сорока минут, но я готов остаться еще немного, если ты готова. Давай приготовим кофе, расслабимся на несколько минут.

Они встали, чтобы восстановить кровообращение и приготовить кофе. Билл побывал в магазине рогаликов и съел с полдюжины разных, с начинкой. Гвен не ела с самого обеда и слишком нервничала, чтобы есть много, беспокоясь о предстоящем сеансе. Рогалик оказался очень вкусным. Они пошутили, что раз уж они на Юге, то ему, следовало бы взять тарелку печенья с пахтой.

Усевшись обратно, Билл спросил, может ли он просмотреть то, что было сказано до сих пор, просто, чтобы убедиться, что он ничего не пропустил. Она кивнула.

— Хорошо, пока мы установили, что ты была мелким, избалованным незрелым ребенком, который понятия не имел, как устроен реальный мир, привыкшим получать все, что хочешь, без всяких усилий или нести ответственность за свои поступки. Итак, кто ты теперь? Изменилась ли ты и почему?

Гвен глубоко вздохнула.

— Хорошо это или плохо, но я определенно, не тот человек, каким была раньше. Я больше не девочка, я теперь женщина.

— Я ненавидела отца за то, что он послал меня сюда, за то, что он отрезал мне деньги. Я ненавидела это место, в течение первых двух месяцев, на самом деле, плакала несколько раз, чтобы заснуть. Какое-то время я провела на мели, почти без денег, ни на еду, ни на бензин.

— Но потом, я начала учиться. Я планировала бюджет и придерживалась его. Я всегда стремилась к успеху, думаю, это наследие моего отца, поэтому, я бросилась на свою работу.

— Это были разные вещи, иметь дело с людьми в костюмах, за пять тысяч долларов, за бутылкой 

дорогого вина в пятизвездочном ресторане, и иметь дело с низшими слоями общества, в маленькой грязной, душной комнате. Я научилась отличать лжецов от детей, которые так боялись, что чуть ли не мочились в штаны. Я сажала наркоторговцев, воров, сутенеров, насильников, глядя им в лицо, зная, что они возненавидят меня за то, что я с ними сделала. Я сделала бы это, в любом случае, обществу станет лучше, без них на улицах. Я стала очень хороша в том, что я делала, получив репутацию жесткой, но справедливой.

— Самой большой мотивацией для перемен, была встреча с моей семьей. Не забывай, я была единственным ребенком в семье, и у меня, не было родственных связей ни с кем, кроме отца. У моей матери была сестра, но я не видела ее, с восьми лет.

— Сначала, это были родственники моего мужа Харди, его дед, Джошуа, и достаточно Уилков, чтобы зарегистрировать новую нацию. Я обедала с ними по воскресеньям, примерно, раз в две недели, и они принимали меня. Некоторые, возможно, негодовали на то, что я сделала с мужем, но были слишком милостивы, чтобы выразить это.

— Это было, одно из величайших удовольствий, какие я, когда-либо, испытывала. Эти люди не были социальными альпинистами, у них не было плана, о котором можно было бы говорить, они просто, принимали меня, как одного из своих и относились ко мне соответственно. Внезапно, я превратилась в "тетю Гвен", осыпанную вниманием со стороны младшего поколения, терпимостью и даже в некоторых случаях, любовью со стороны старшего.

— Потом, я встретила свою двоюродную бабушку, я говорила тебе, что моя бабушка из Бирмингема? Во всяком случае, это привело, к появлению совершенно новых родственников.

— Официально, я состою в родстве, почти со всеми жителями четырех округов, включая, чернокожее население. Это история для другого раза, но суть в том, что я приехала сюда янки и осталась здесь, как родственник. Я не сказала отцу, но независимо от того, решим ли мы с Харди наши проблемы, я никогда не вернусь в Бостон. Теперь, я дома.

Она немного посидела, шмыгая носом от волнения.

Билл умел сопереживать. Пока он был здесь, его, почти каждую неделю, спрашивали, не родственник ли он тому или иному человеку. Сначала он был возмущен, думая, что они предполагают, что все евреи были родственниками. Через несколько недель, он понял, что, независимо от цвета кожи или религиозной принадлежности, установление семейных связей, так же естественно, как и обсуждение погоды.

— Я хочу сказать, что я выросла. Я готова, нести ответственность за свои действия. И поступки глупой девушки — это не поступки опечаленной, зрелой женщины. Я знаю, что могу никогда не вернуть его, Билл, но я должна показать ему, если он это сделает, он вернется не к ребенку, которого знал, а к новой, более лучшей женщине, которой я стала. Та, которая далеко не так глупа и поверхностна, как старая. Я хочу убедиться, что 

он знает, что я не хочу вернуть старый брак, а получить лучший, более сильный. Пожалуйста, постарайся, чтобы он это понял. И независимо от того, как пойдет дело, я всегда буду любить его.

Билл был достаточно впечатлен, чтобы принять их в качестве клиентов. Он хотел еще один индивидуальный сеанс с каждым, прежде, чем встретиться с ними вместе.

Его прощальный комментарий был таков: "Сказать Харди, чтобы он ничего не пропускал, и да, я позабочусь о том, чтобы индивидуальные сеансы были учтены в соглашении."

•  •  •

Раввин Билл позвонил майору Штейну и долго обсуждал с ним, некоего мистера Харди Уилкса.

Было решено, что он будет находится в стадии разработки и за ним следует внимательно наблюдать.

Майор Штейн сидел, размышляя. Приняв решение, он поднял трубку. Харди отменил предстоящую встречу, сказав, что уедет из страны и не сможет приехать. Может быть, теперь пришло время, поговорить с кем-то еще. Он намечал разговор с женой, Харди неохотно, но согласился, что в случае необходимости, тот может это сделать.

— Миссис Уилкс? Доброе утро. Вы меня не знаете, меня зовут Бен Штейн, на самом деле, майор Штейн. Не знаю, известно ли Вам это, но я провожу несколько сеансов с Харди, строго в связи с его военным прошлым, через местный офис по делам ветеранов. Я хочу заверить Вас, что Харди согласен, встретиться с Вами. Он не может записаться на прием на этой неделе, и я подумал, не могли бы Вы прийти вместо него.

— Вы сделаете это? Спасибо, позвольте мне дать Вам адрес, Вы можете погуглить его. Это будет в пятницу, после обеда, если Вы не возражаете. Спасибо.

•  •  •

Гвен взяла выходной, ее нагрузка была небольшой, из-за суда над Эскобаром, и у нее, действительно, было несколько дней отпуска. Она просто сказала Полу, что ей неожиданно нужно уехать из города, и он отпустил ее без возражений.

"Может быть, она пойдет куда-нибудь и выпустит пар,  — подумал он,  — Может быть, это пойдет ей на пользу".

Она мысленно поблагодарила отца за то, что он положил десять тысяч на ее текущий счет. Она сообщила ему о запланированной консультации и своем визите к майору Штайну. Когда он узнал, что она собирается ехать семь часов, чтобы добраться до Форта Стюарт, он настаивал, чтобы она летела, не желая, чтобы она проехала это расстояние в одиночку.

— Папа, я не могу позволить себе билет на самолет, взять напрокат машину или остановиться в отеле.

— Теперь можешь, я положу деньги на твой счет. Прими это, как подарок от нервного папаши. Если бы ты позволила мне освободить трастовый фонд, мы бы не обсуждали это.

— Я объяснила тебе, свои причины. Мне важно успеть в этом году, ведь осталось, всего меньше двух месяцев. Я возьму деньги в долг. Я верну тебе долг. И это единственное, что я собираюсь взять.

Он согласился, и сердце его наполнилось гордостью.

Полет в Саванну прошел без происшествий. Это был первый раз за год, когда она 

летела на самолете, и маленький самолет местных авиалиний, заставлял ее нервничать. "Лексус", который она зарезервировала, тоже не казался правильным, он казался неуклюжим, после года с ее "Фокусом".

На базе было еще более неуютно. Она никогда не видела, столько униформы в одном месте. Несмотря на то, что платье на ней было консервативным, чуть ниже колен, с высоким вырезом, ее красота была очевидна, и вокруг был океан поклонников. Она была очень рада, что смогла легко найти дом.

Майор Штайн встретил ее в вестибюле и проводил в свой кабинет.

— Не беспокойтесь, нас никто не побеспокоит. Могу я предложить Вам, что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. Не думаю, что много жидкости, поможет мне справиться с нервозностью.

Он поспешил успокоить ее.

— Пожалуйста, это всего лишь, неофициальная беседа между двумя людьми, озабоченными благополучием Вашего мужа. Как он? Вы часто разговариваете?

Она рассмеялась.

— Нет, на самом деле, мне пришлось тащить его в суд, чтобы он вообще, заговорил со мной. Мы начинаем семейное консультирование, мне нужно было найти дружественного судью, чтобы облегчить это, поэтому, я надеюсь на лучшее. Может быть, Вы скажете мне, как он мыслит? Вот Вы занимаетесь с ветеранами психическими проблемами, верно?

Вместо прямого ответа, он неожиданно спросил:

— Скажите, миссис Уилкс, Ваш муж, в последнее время, не вступал в конфликт? Физически, я имею в виду.

— Некоторое время назад, он подрался с двоюродным братом и, насколько я слышала, сильно его избил. Это была семейная проблема.

— Это как-то, связано с тобой?

— Да, его кузен и еще один человек, угрожали мне. Тот, кого он избил, не был со мной сексуально, а просто, физически схватил...

— Что-нибудь еще?

К счастью для Харди, Джей-Ти никогда не рассказывал ей о драке в камере.

— Миссис Уилкс, пожалуйста, поймите, что то, что Вы мне говорите, покрывается конфиденциальностью пациента и клиента. Не могли бы Вы описать события, приведшие к Вашей разлуке? Пожалуйста, ничего не упускайте, это может быть важно.

Гвен, стыдливо, рассказала свою историю еще раз.

— Скажите, до этого случая, был ли он жесток по отношению к Вам каким-либо образом, имея в виду, физически?

— Нет! Однажды, я чуть не попала под машину, но Харди так сильно, оттащил меня назад, что у меня на руке, остались синяки. Он извинялся три недели. До того утра, почти три года, включая ухаживание, он почти не повышал на меня голос. Конечно, у любой пары бывают ссоры, но он всегда, был таким спокойным, таким рассудительным. Как будто, в то утро, он был совершенно другим человеком.

— Что Вам известно о его военном опыте?

— Он сказал мне, что дважды побывал в Ираке, включая вторжение. Я знаю, что он был ранен, я видела его шрамы, но он не говорил об этом.

— Миссис Уилкс, многое из того, что он делал, засекречено, поэтому, я не могу вдаваться в подробности. Ваш муж, обладает очень специфическим набором навыков, и он был очень хорош в том, что делал. Он 

мог бы быть офицером, его быстрая оценка войск, местности и целей, была удивительно проницательной. Его недостаток заключался в том, что он плохо работал с другими. Многие, на самом деле, боялись его или боялись, что он их убьет. Как только он сосредотачивается на цели, единственный способ остановить его, это убить.

— Мы провели много-много тестов Вашего мужа, физических и умственных. Мы подвергали его различным уровням стресса и измеряли его реакции. Ваш муж — совершенно уникальная личность. Вам знаком термин "бей или беги", Миссис Уилкс? Хорошо. В ситуации бегства или драки, человек чувствует угрозу, и адреналин выбрасывается в кровь, ускоряя принятие решения драться или бежать, и давая организму заряд энергии. У Вашего мужа, миссис Уилкс, есть надпочечники, которые способны выделять в организм, в шесть-десять раз больше, нормального количества адреналина.

— Это очень, очень редко. Исследования показали, что это, наиболее очевидно проявляется среди скандинавов и жителей Юга США, никто точно не знает, почему. Может быть, поэтому, Вы слышали рассказы о легендарных викингах-берсеркерах и шумных быдлах. Ближайшая аналогия, которую я могу Вам дать, это как люди, у которых случается передозировка кристаллического метамфетамина. Я видел случаи, когда люди, так сильно вырываются, когда их привязывают к кровати, что они ломают кости, и даже не осознают этого, не чувствуя боли.

— У этого, есть неофициальное название среди медицинского сообщества, синдром Халка, как у персонажа комиксов, который из обычного человека, превращается в разъяренного зверя из-за гнева. Это в значительной степени, описывает Вашего мужа. Он был в порядке, контролировал себя, в течение многих лет. Ваша неверность, спровоцировала рецедив. Вы знаете, что я лечу его лекарствами, чтобы ограничить выброс адреналина? Он ненавидит их, но все равно принимает."

Он помолчал, давая ей возможность переварить информацию. Она воспользовалась случаем, чтобы задать вопрос.

— Сэр, почему в это, влезают военные? Обвинения, так и не были выдвинуты, все это держалось в тайне от общественности.

Он старался говорить ободряюще.

— Мы военные, миссис Уилкс, и у нас свои методы. Наша забота — убедиться, что с Вашим мужем все в порядке, что он не представляет опасности ни для себя, ни для других.

— Вы считаете его опасным для общества?

— Не совсем, если он будет продолжать принимать лекарства и избегать стрессовых ситуаций.

— Вы думаете, он сможет это сделать? Жизнь сама, по своему определению, это стресс.

— Я думаю, если он будет продолжать встречаться со мной, еще какое-то время, а ты решишь свои семейные проблемы, с ним все будет в порядке. Билл Голдберг — прекрасный человек и опытный психотерапевт. Что еще важнее, он уже работал с Харди, и я доверяю его мнению. Желаю Вам всего наилучшего. Он действительно любит Вас, Вы ведь знаете? Если кто-то, в этой вселенной, и мог удержаться в центре его внимания, так это Вы. Все, что Вам нужно сделать, это заставить его снова доверять Вам.

— Кстати, Вы не знаете, почему Ваш муж в Мексике?

— Я не 

знала, что он уехал из страны, мы сейчас не делимся, подробностями нашей жизни.

Они проговорили еще час, он задавал вопросы, она отвечала на свои.

Он рассказал ей о том случае спасения подразделения, зажатого в той маленькой долине, ничего не упуская. К своему стыду, она понятия не имела, что у него есть три пурпурных сердца, несколько благодарственных писем и серебряная звезда, с гроздьями дубовых листьев. Еще одна важная часть жизни ее мужа, из которой она была исключена.

•  •  •

Морально измотанная, она вернулась в отель и немного вздремнула. Поднявшись, она оделась, раздумывая, как провести ночь.

Она отправилась на прогулку к океану, которого не видела уже целый год. Волны успокаивали.

Ресторан Пола Динс, "Леди и сыновья", был хорош, еда хороша, но она поймала себя на том, что сравнивает его с тем, что она ела на воскресных обедах дома, и решила, что домашнее, определенно лучше. Еда, приготовленная незнакомыми людьми, независимо от того, насколько она вкусна или хорошо представлена, не может сравниться с тем, что сделано с любовью, чтобы быть съеденным родственниками, людьми, которых будете видеть каждый день. Это заставляло человека, стараться еще больше.

Вернувшись в отель, она решила выпить в баре. Она не притрагивалась к алкоголю, за исключением случайного пива, которое пила с Джошуа, эпизод с имбирной шипучкой, все еще, был свеж в ее памяти.

В баре была группа, они только начинали. Она сидела и послушала пару песен, рассеянно постукивая ногой. Там было полно народу. Аэродром Хантер-Эйр-филд, находился как раз за городом, и до Форта Стюарта, было чуть больше часа езды, а Саванна, судя по всему, была самым большим городом в округе. Гвен обступили в три ряда, приглашая на танец и угощая выпивкой. Она отрицательно покачала головой, пока у нее не заболела шея, и попыталась уйти.

Мальчики расступились, как море перед Моисеем, когда к бару подошла невысокая рыжеволосая женщина. Она кивнула Гвен, пока та ждала свой напиток.

— Знаешь, это подло с твоей стороны,  — сказала она, ни с того ни с сего.

— Что?

— Пришла сюда в таком виде и поразила ребят наповал. Многие из них далеко от дома, одиноки, и давай посмотрим правде в глаза, все они молодые парни, похотливее, чем черти в аду. Ты — добыча, и разить их наповал все равно, что размахивать бифштексом перед голодной собакой, в полуметре от конца ее цепи.

Гвен стало не по себе.

— Я просто хотела выпить, а потом, вернуться в свою комнату и лечь спать.

— Там, наверху, тебя ждет человек?

— Нет, я в городе по делам. Завтра, меня здесь не будет.

— Тогда, почему бы тебе не остаться, не потанцевать пару раз, не дать ребятам пофантазировать? Это будет весело.

— Именно этого, я и боюсь. Я обнаружила, что принимаю плохие решения, пытаясь получить удовольствие. Из-за этого, я борюсь за своего мужа. Наконец-то, мы снова близки к разговору, и я не собираюсь, все испортить.

— Здесь знают, твоего мужа?

— Некоторые да. Как 

я уже сказала, дни, когда я портила себе жизнь, прошли. Мне есть, что терять.

Женщина протянула руку.

— Я — Энн.

Она пожала протянутую руку.

— Гвен.

— Ну что ж, Гвен, приятно познакомиться. Ты уверена, что не можешь немного задержаться? Мне бы не помешал ведомый.

Оркестр собирался начать новую партию, и высокий молодой человек, явно военный, подошел к Энн, приглашая на танец.

— Извини, солдат, но не в этот раз. Но моя подруга Гвен, может. Предупреждаю, она замужем и намерена таковой оставаться, так что, выкинешь что-нибудь, и она уйдет. Ты меня понял?

Последняя фраза была произнесена с такой властностью, что мужчина почти рефлекторно, встал по стойке "смирно".

— Понятно, мэм.

— Хорошо.

Она повернулась к Гвен.

— Я закажу столик и присмотрю за твоей сумкой... Иди... Потанцуй. Он будет хорошо себя вести, я тебе гарантирую.

Таким образом она пошла танцевать и получила от этого удовольствие. К тому времени, когда она добралась до стола Энн обнаружила вокруг нее столпотворение. Та протянула Гвен свою сумочку.

— Моя очередь.

Гвен смотрела, как она танцует, поражаясь ее грациозности. Выпивку всё еще покупали, но, увидев, что она не пьет, перестали тратить деньги.

Вернувшись, она взяла их сумки и велела бармену убрать их за стойку. Гвен, как-то странно, посмотрела на нее.

— Воры кружат вокруг военных городков, как стервятники над тушей. Теперь, мы обе можем танцевать, не беспокоясь.

Так они и сделали. Гвен станцевала только два медленных танца, один с мальчиком, который вышел из подросткового возраста, поэтому она думала, что она будет в безопасности. Ей казалось, что она танцует с осьминогом, его руки были повсюду. Наконец, она вырвалась из его объятий и вернулась к своему столику. Он больше не приглашал ее танцевать.

Другой танец, был с мужчиной лет пятидесяти, без сомнения, еще одним путешественником, и он держал ее почти официально и был очень хорошим танцором. Он носил обручальное кольцо, а она никогда не снимала кольца, поклявшись не снимать его до тех пор, пока развод не станет окончательным. Она поцеловала его в щеку и поблагодарила, он покраснел, но улыбнулся и сжал ее руку.

В итоге, она танцевала всю ночь напролет. Чисто физическое освобождение, было долгожданным. Не успела она опомниться, как ночь кончилась. Оркестр умолк, и все наслаждались последним напитком вечера. Энн пристально наблюдала за ней, как будто, у нее была личная миссия, обеспечить ее безопасность.

Гвен, наконец, сдалась и выпила еще немного. Парни не переставали покупать, надеясь развеселить ее, но в основном, вся выпивка на столе осталась нетронутой. Теперь, когда ночь закончилась и она собиралась прямиком подняться в свою комнату, она выпила еще немного, став более, чем немного возбужденной.

Когда она встала и пошатнулась, Энн быстро стабилизировала ее.

— Пойдем, милая, отведем тебя в твою комнату.

Это показалось ей хорошей идеей, поэтому, она оставила руку на талии и выудила из сумочки карточку номера. Энн потащила ее к лифтам.

Поездка прошла в полной тишине, и Энн заметила навернувшиеся слезы.

— Что случилось, Гвен?

— Я 

скучаю по своему мужу, черт возьми! Он, должен помогать мне, а не ты. Мы часто встречались вот так, я всегда заканчивала чертовски возбужденной, и он заботился обо мне, очень хорошо заботился. Теперь я возбуждена, одинока и расстроена. Я должна сказать тебе, что не думаю, что когда-нибудь верну его.

Она всхлипывала, обнимая Энн, как утопающий цепляется за спасательный круг. Та похлопала ее по спине, потерла плечи. Это было единственное утешение, которое она могла ей дать.

У Энн их было немало, и они, пошатываясь, шли по коридору, опираясь друг на друга. Она дважды уронила ключ-карту, и они чуть не провалились в дверь, когда та открылась, хихикая, как маленькие девочки.

Гвен посмотрела на мини-бар.

— Хочешь по бокальчику?

— Еще один не повредит, правда?  — усмехнулась Энн.

Еще один не повредил, но шесть повредили. К тому времени, Энн уже знала, что не в состоянии вести машину, а Гвен, практически потеряла сознание. Энн помогла ей дойти до ванной, раздела и уложила в постель.

Она отступила назад, восхищаясь её красотой. Пятнадцать лет она была бисексуалкой и предпочитала мужчин, но иногда, при определенных обстоятельствах, ей нравились женские прикосновения.

Она медленно разделась. Планируя воспользоваться другой кроватью, она передумала. Она не собиралась ничего пробовать, пока Гвен была в отключке, но, если они проснутся в постели вместе, кто знает? Она сказала себе, что это было давно. А теплое привлекательное тело, рядом с которым можно спать, гораздо привлекательнее, чем спать в одиночестве.

Она откинула одеяло, и сумочка Гвен упала на пол, рассыпавшись. Она подняла его, собирая рассыпанные предметы. Ее бумажник раскрылся, и когда она подняла его, то испытала одно из самых больших потрясений в своей жизни. Фотография Гвен и мужчины, очевидно, ее мужа.

Что-то в этом человеке, показалось ей знакомым, и она поднесла фотографию к лампе. Мысленно удлинив ему волосы и отрастив бороду, она точно знала, кто он.

Харди Уилкс!

Должно быть, это та самая пресловутая жена, которая спит в постели. В душе, Энн была рада, что ничего не предприняла, иначе, все могло бы получиться очень грязно.

Тем не менее, она была одинока, Гвен была свободна, и было бы хорошо, по крайней мере, спать вместе. Она мягко опустилась на кровать, и Гвен тут же прижалась к ней. Энн заснула, обняв ее.

Она проснулась где-то ночью и обнаружила, что они перевернулись, и теперь она лежала рядом с Гвен, которая обхватила её руками за грудь. Она наслаждалась этим ощущением, борясь с искушением, прежде, чем снова заснуть.

•  •  •

Крик разбудил Энн. Она обнаружила, что Гвен сидит, прижимая одеяло к груди.

— ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ?!

Энн собиралась рассказать ей, но решила сначала немного развлечься.

— Ты не помнишь? Боже, ты была потрясающей! Лучшее, что у меня когда-либо было. Детка, твой язык должен быть позолочен, об этом издавались сонеты, писались песни. А ты, все продолжала и продолжала, откуда у тебя столько энергии? Я знаю, мы только что познакомились, но не слишком ли рано, говорить 

о любви?

Гвен снова закричала и побежала в ванную. Энн дала ей минуту и вошла, та сидела на унитазе и плакала.

— Гвен, Гвен, ничего не случилось. Я просто, немного повеселилась. Ты была пьяна, я была пьяна, и я не хотела спать одна. Ты меня слышишь? Ничего не произошло.

— Но... но... но... когда я проснулась, ты прижималась ко мне, потирая мои соски.

— Мы были в постели вместе, дорогая. Люди, как правило, прижимаются. Что касается потирания, то ты знаешь, что я в это время спала. Это ничего не значило.

Она показала ей язык.

— То есть, если ты сама этого не захочешь. Я би, и у меня тоже, довольно хороший язык. Тебе будет весело, обещаю.

Гвен попыталась вытолкнуть ее из ванной, но Энн не позволила.

— Гвен, остановись! Я просто, дразню тебя. Ну и дела, похмелье влияет на твое чувство юмора. Ничего не произошло. Ничего не случилось. Успокойся. Итак, ты хочешь сначала принять душ или мы, сделаем это вместе?

Гвен захлопнула дверь, и Энн рассмеялась.

Приняв душ и одевшись, та почувствовала себя немного лучше.

Энн приняла душ, и они поговорили после. Трезвая, она нашла Энн остроумной, умной и уравновешенной.

— Ты действительно би?  — она не могла не спросить.

— Да, тебя это беспокоит?

— Не совсем. Я, вероятно, больше никогда тебя не увижу, так что, не удовлетворишь ли ты мое любопытство? Каково это — быть с другой женщиной?

— Не могу описать, милая. Это все равно, что объяснить человеку, который ел только яблоки, каков апельсин на вкус. Я могу сказать вам, что это имеет тенденцию, быть более мягкой и эмоциональной, по крайней мере, в моем случае.

В ее глазах, был злой блеск.

— Знаешь, я могу просто показать тебе.

Ответ поразил ее.

— Я часто думала об этом. У меня была подруга в колледже, которая безжалостно преследовала меня. Пару раз, я почти сдалась. Если бы я была одинока, то, думаю, приняла бы твое предложение, но я все равно, хочу вернуть мужа. Но, вот что, я тебе скажу: если этого не случится с моим мужем, дай мне свою карточку, может, я тебе позвоню.

Она быстро протянула ей карточку. Гвен взглянула на него.

Капитан Энн Бернсайд, армия США.

— Ты военнослужащая?

— Да, моей карьере, уже двенадцать лет.

— А чем ты занимаешься?

— Разведка, и это все, что я могу тебе сказать.

Для завтрака, было уже слишком поздно, но Энн знала одно маленькое заведение, где подавали завтрак. Все шло прекрасно, пока Энн не заказала "мимозу". Она увидела ее лицо.

— Что?

— Ничего, просто у меня с этим напитком, связаны плохие воспоминания. Но, пожалуйста, наслаждайся.

Энн настояла на том, чтобы проводить ее. В аэропорту, она протянула ей руку.

— Спасибо, Гвен, это было настоящее приключение. Надеюсь, твоя жизнь наладится.

Гвен поразила всех, в зале ожидания, заключив маленькую женщину в объятия и одарив ее тлеющим поцелуем. Она отпустила ее и отступила назад.

— Ну вот, это должно подпитывать несколько фантазий. Я никогда тебя не 

забуду. Надеюсь, когда ты остепенишься, кто бы он или она ни были, они оценят тебя по достоинству. И кто знает? Если я не верну мужа, у меня есть твой номер. Пока.

Она ушла, смеясь.

"Черт возьми,  — подумала Энн,  — если кто и мог справиться с Харди, так это она".