Любящая жена умирает. Болезненные истины. Глава Жена проститутка

Это альтернативная концовка рассказа. Она начинается сразу после окончания письма («... Твоя любящая жена, Марта»).

•  •  •

Марта тихо лежала на больничной койке, откинувшись на подушки. Сегодня был хороший день — не очень больно. Она знала, что у нее осталось всего несколько дней, но она все еще могла говорить, и, к счастью, ей не было слишком неудобно.

В другом конце комнаты сидели Рейчел и Пол, а также брат ее мужа Дэниел. Они тихо разговаривали, давая ей немного отдохнуть. В комнате с Мартой всегда было несколько членов семьи, как и в последние несколько недель.

Она взглянула на часы — было чуть больше двух. Она с нетерпением ждала приезда Макса. Он приходил каждый день около двух часов и сидел с ней, пока она не засыпала на ночь. Он читал ей, разговаривал с ней или просто тихо сидел с ней, держа ее руку в своей, предлагая ей воду, если она хотела пить.

Она была благодарна ему за его спокойное, любящее присутствие рядом в течение стольких часов каждый день. Теперь, когда оставалось так мало времени, самым счастливым моментом каждого дня был его приезд.

Дверь распахнулась, и появился Макс, но с таким выражением лица, какого она никогда раньше не видела. Холодная напряженность шокировала и испугала ее.

Он подошел прямо к ее кровати и остановился, глядя на нее сверху вниз. Она потянулась, чтобы взять его за руку, но он проигнорировал ее.

— Ты... шлюха!  — тихо сказал он, его голос прозвучал низким рычащим звуком в тишине комнаты.  — Ты... чертова... ШЛЮХА!

Улыбка застыла на ее лице. Она не могла ответить. Его взгляд пугал ее.

На другом конце комнаты Рейчел, Пол и Дэниел с тревогой смотрели на него.  — Папа, что случилось?  — спросила Рейчел. Он не обращал на нее внимания, глядя только на Марту.

— Ты трахалась еще с двадцатью одним мужчиной? Ты позволяла мне растить четырех чужих детей, как своих собственных? Ты пачкала наше брачное ложе сорок пять лет? И теперь ты просишь меня простить тебя?

— Ты УНИЧТОЖАЕШЬ меня, говоришь, что вся наша жизнь была ложью, и просишь простить тебя? Его голос повышался, его напряженный звук выдавал его боль.

— Макс, милый...  — начала она дрожащим голосом.

— Ты эгоистка, зловредная шлюха!  — закричал он, не сводя с нее глаз. Она начала плакать.

Он приблизил свое лицо к ее.  — Я никогда тебя не прощу. Я... надеюсь... ты... сгоришь... в аду... ЧЕРТ!

Он еще мгновение смотрел на нее, наблюдая, как она плачет, как ее рука снова тянется к нему. Затем, очень осторожно, он плюнул ей в лицо. Не говоря больше ни слова, он повернулся к двери.

Остальные бросились вперед.  — Папа, какого черта...  — потрясенно произнесла Рейчел. Брат Макса Дэниел схватил его за плечо и развернул.

— Макс, что ты делаешь?  — воскликнул он.

Макс снова посмотрел брату в лицо.  — Ты УБЛЮДОК!  — закричал он. Он изо всех сил ударил Дэниела кулаком по голове, поймал его за щеку и повалил на колени.

Макс быстро подошел к двери, открыл ее и 

исчез, оставив за собой ошеломленное молчание. На кровати рыдала Марта. Рейчел подошла к ней и взяла тряпку, чтобы вытереть слюну с ее лица.

— Мама? С тобой все в порядке? Что заставило папу так себя вести? Но Марта не ответила. Когда Рейчел испытующе посмотрела ей в глаза, Марта не выдержала и молча отвернулась, продолжая плакать.

Через мгновение Рейчел посмотрела на Пола и Дэниела.  — Оставайтесь с ней,  — сказала она. Затем она выбежала из комнаты вслед за отцом.

Она выбежала из больницы, оглядываясь по сторонам, запыхавшись. Она увидела Макса, сидящего на скамейке у входа, обхватив голову руками. Она подошла к нему и села рядом.

— Папа, почему ты был так жесток сейчас? Она УМИРАЕТ, папа, о чем ты только думал?  — Она постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучал гнев, но беспокойство было очевидным.

Он повернулся к ней, весь гнев исчез с его лица, он выглядел старым, изможденным и ужасно печальным. Не говоря ни слова, он протянул ей письмо Марты.

Она начала читать — потом ахнула и в шоке уставилась на него. Она снова посмотрела на письмо, перечитала его и крепко сжала его руку.

— Папа, ты хочешь сказать, что не знал? Ты не знал, что она... что мы... на самом деле не твои дети? Но она... она говорила, что ты все знаешь... она рассказала нам... мы не должны были обсуждать это с тобой!

Макс пристально посмотрел на нее. Он обожал всех своих детей — своих детей! Он полагал, что теперь не сможет даже называть их так! Но он чувствовал себя ближе к Рейчел, своей малышке, своей последней драгоценной маленькой девочке.

— Милая,  — сказал он с отчаянием в голосе,  — Она лгала тебе... всем. Я ничего не знал об этом еще час назад.

Потом он вдруг отвернулся от нее, снова обхватил голову руками и заплакал. Она обняла его, положила голову ему на плечо и тоже заплакала.

•  •  •

Церковь была почти полна. Более 600 человек пришли засвидетельствовать свое почтение. Они сидели молча, слушая, как отец Мартин ведет службу. Обычные молитвы смешивались со словами хвалы Марте Франклин, ее любви и преданности семье, ее щедрости по отношению к обществу.

Раздался негромкий возглас удивления, когда Макс поднялся с первого ряда и подошел к отцу Мартину. С плотно сжатыми губами, с неохотным видом отец Мартин отошел в сторону и сел, уступив ему место на подиуме.

Макс начал говорить, медленно и четко, громким и звучным голосом.

— Я знаю, что это необычно для кого-то, кроме священника, говорить на похоронах, но я настоял. Я ясно дал понять отцу Мартину и моей семье, что, если я не смогу говорить, похорон не будет. Я муж покойной, и это мое право.

Макс услышал шепот, увидел, как люди на скамьях переглядываются. Он продолжал:

— Вы все слышали, что Марта была замечательной женой и матерью, опорой общества. Теперь я скажу вам правду.

— Мы с Мартой поженились в этой церкви 45 лет назад. Некоторые из вас 

были здесь в тот день, когда мы поклялись быть верными друг другу, "оставив всех других", до конца нашей жизни.

— Моя жена нарушила свои клятвы, данные мне здесь, перед Богом. Она предала меня. Она совершала прелюбодеяние сотни, если не тысячи раз. Она родила детей еще четверым мужчинам и позволила мне, самому того не ведая, растить их как своих собственных.

Церковь огласила гул потрясенного шепота. В нескольких футах от Макса сидел отец Мартин, напряженный и несчастный.

А Макс продолжал, заглушая шепот своим голосом.  — Марта солгала членам моей семьи, сделав их соучастниками в сокрытии от меня правды. Она сказала им всем, что я охотно позволяю ей прелюбодействовать с другими мужчинами. Мои собственные мать и отец... Тут Макс поперхнулся, и ему пришлось на мгновение остановиться. В церкви снова воцарилась тишина.

— Мои собственные мать и отец сошли в могилу, полагая, что я сознательно позволил своей жене изменять мне, позволил другим мужчинам иметь от нее детей!

— Сорок пять лет я ничего этого не знал.

— Но отец Мартин,  — воскликнул Макс,  — на прошлой неделе вынудил Марту написать мне письмо, в котором она раскрывала свои гнусные грехи против меня и против Бога. Вместо того чтобы позволить мне закончить свою жизнь со счастливыми воспоминаниями о любящей, верной жене, он настоял, чтобы она разрушила мой душевный покой своим признанием!

Отец Мартин сидел неподвижно, плотно сжав губы и глядя в никуда.

— Этот человек, этот... человек Божий, у которого никогда не было ни жены, ни детей! Знает ли он, что значит быть преданным мужем? Знает ли он, каково это узнать, что дети, которых ты обожаешь больше жизни, не твои? И все же в своем слепом, бездумном высокомерии он позаботился о том, чтобы Марта усугубила свои многочисленные грехи последним грехом: заставить меня горько осознать пустую ложь моего брака.

Наступила тишина. Отец Мартин почувствовал на себе взгляды прихожан. Его ноги начали дрожать, и он надавил на них руками, чтобы они не двигались.

— Голос Макса стал тише.  — Но Марта была не единственной прелюбодейкой. Она предала меня с двадцатью одним мужчиной, большинство из которых были женаты, некоторые — мои друзья.

— Теперь я знаю двенадцать их имен. И в этом месте Бога, пусть теперь они предстанут перед Ним и ответят за свои грехи!

Серьезным голосом Макс зачитал список с карточки, которую вытащил из кармана. Имена звучали как звон колокола в огромном пространстве церкви.  — Рэймонд Хант... Артур Фостер... Бен Ньютон... Генри Эпплби... Брайан Спенсер... Питер Томастон... Джон Гарнер... Николас Мензи... Ричард Харпер... Роберт Хендерсон... Барри Джонс...

Прихожане заерзали, оглядываясь по сторонам. Несколько человек сидели в церкви с застывшими и бледными лицами. У некоторых из них были жены или дети, смотревшие на них с ужасом.

Макс приберег одно имя напоследок: "И Дэниел Франклин. Мой родной брат".

Церковь снова наполнилась шепотом, полным потрясения и ужаса. Макс стоял высокий и молчаливый, пока шум не стих.

— Отец Мартин сказал Марте, что я 

должен простить ее, чтобы она могла попасть на небеса.

— Я не знаю, что решит Господь в своей бесконечной мудрости. Но моя жена умерла и будет похоронена без моего прощения.

Медленно, формально Макс отошел от трибуны. Он направился к центральному проходу церкви. Проходя мимо гроба с женой, он остановился. Он посмотрел на огромную фарфоровую вазу, наполненную прекрасными бело-голубыми цветами, которая стояла на гробу.

Затем взмахом руки он сбросил её на пол. Ваза разбилась с грохотом, который несколько долгих секунд разносился по всей церкви.

Макс прошел по проходу в заднюю часть церкви. Когда он проходил мимо второго ряда, его дочь Рейчел поднялась. Взяв его под руку, она пошла с ним. Они открыли дверь и ушли.

Когда эхо их шагов затихло вдали, гнетущая тишина заполнила переполненную церковь.