Любящая жена умирает. Болезненные истины. Жена шлюха рассказы

Это альтернативная концовка рассказа. Она начинается сразу после окончания письма («...Твоя любящая жена, Марта»).•  •  •

исчез, оставив за собой ошеломленное молчание. На кровати рыдала Марта. Рейчел подошла к ней и взяла тряпку, чтобы вытереть слюну с ее лица.

— Мама? С тобой все в порядке? Что заставило папу так себя вести? Но Марта не ответила. Когда Рейчел испытующе посмотрела ей в глаза, Марта не выдержала и молча отвернулась, продолжая плакать.

Через мгновение Рейчел посмотрела на Пола и Дэниела. — Оставайтесь с ней, — сказала она. Затем она выбежала из комнаты вслед за отцом.

Она выбежала из больницы, оглядываясь по сторонам, запыхавшись. Она увидела Макса, сидящего на скамейке у входа, обхватив голову руками. Она подошла к нему и села рядом.

— Папа, почему ты был так жесток сейчас? Она УМИРАЕТ, папа, о чем ты только думал? — Она постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучал гнев, но беспокойство было очевидным.

Он повернулся к ней, весь гнев исчез с его лица, он выглядел старым, изможденным и ужасно печальным. Не говоря ни слова, он протянул ей письмо Марты.

Она начала читать — потом ахнула и в шоке уставилась на него. Она снова посмотрела на письмо, перечитала его и крепко сжала его руку.

— Папа, ты хочешь сказать, что не знал? Ты не знал, что она... что мы... на самом деле не твои дети? Но она... она говорила, что ты все знаешь... она рассказала нам... мы не должны были обсуждать это с тобой!

Макс пристально посмотрел на нее. Он обожал всех своих детей — своих детей! Он полагал, что теперь не сможет даже называть их так! Но он чувствовал себя ближе к Рейчел, своей малышке, своей последней драгоценной маленькой девочке.

— Милая, — сказал он с отчаянием в голосе, — Она лгала тебе... всем. Я ничего не знал об этом еще час назад.

Потом он вдруг отвернулся от нее, снова обхватил голову руками и заплакал. Она обняла его, положила голову ему на плечо и тоже заплакала.•  •  •

были здесь в тот день, когда мы поклялись быть верными друг другу, "оставив всех других", до конца нашей жизни.

— Моя жена нарушила свои клятвы, данные мне здесь, перед Богом. Она предала меня. Она совершала прелюбодеяние сотни, если не тысячи раз. Она родила детей еще четверым мужчинам и позволила мне, самому того не ведая, растить их как своих собственных.

Церковь огласила гул потрясенного шепота. В нескольких футах от Макса сидел отец Мартин, напряженный и несчастный.

А Макс продолжал, заглушая шепот своим голосом. — Марта солгала членам моей семьи, сделав их соучастниками в сокрытии от меня правды. Она сказала им всем, что я охотно позволяю ей прелюбодействовать с другими мужчинами. Мои собственные мать и отец... Тут Макс поперхнулся, и ему пришлось на мгновение остановиться. В церкви снова воцарилась тишина.

— Мои собственные мать и отец сошли в могилу, полагая, что я сознательно позволил своей жене изменять мне, позволил другим мужчинам иметь от нее детей!

— Сорок пять лет я ничего этого не знал.

— Но отец Мартин, — воскликнул Макс, — на прошлой неделе вынудил Марту написать мне письмо, в котором она раскрывала свои гнусные грехи против меня и против Бога. Вместо того чтобы позволить мне закончить свою жизнь со счастливыми воспоминаниями о любящей, верной жене, он настоял, чтобы она разрушила мой душевный покой своим признанием!

Отец Мартин сидел неподвижно, плотно сжав губы и глядя в никуда.

— Этот человек, этот... человек Божий, у которого никогда не было ни жены, ни детей! Знает ли он, что значит быть преданным мужем? Знает ли он, каково это узнать, что дети, которых ты обожаешь больше жизни, не твои? И все же в своем слепом, бездумном высокомерии он позаботился о том, чтобы Марта усугубила свои многочисленные грехи последним грехом: заставить меня горько осознать пустую ложь моего брака.

Наступила тишина. Отец Мартин почувствовал на себе взгляды прихожан. Его ноги начали дрожать, и он надавил на них руками, чтобы они не двигались.

— Голос Макса стал тише. — Но Марта была не единственной прелюбодейкой. Она предала меня с двадцатью одним мужчиной, большинство из которых были женаты, некоторые — мои друзья.

— Теперь я знаю двенадцать их имен. И в этом месте Бога, пусть теперь они предстанут перед Ним и ответят за свои грехи!

Серьезным голосом Макс зачитал список с карточки, которую вытащил из кармана. Имена звучали как звон колокола в огромном пространстве церкви. — Рэймонд Хант... Артур Фостер... Бен Ньютон... Генри Эпплби... Брайан Спенсер... Питер Томастон... Джон Гарнер... Николас Мензи... Ричард Харпер... Роберт Хендерсон... Барри Джонс...

Прихожане заерзали, оглядываясь по сторонам. Несколько человек сидели в церкви с застывшими и бледными лицами. У некоторых из них были жены или дети, смотревшие на них с ужасом.

Макс приберег одно имя напоследок: "И Дэниел Франклин. Мой родной брат".

Церковь снова наполнилась шепотом, полным потрясения и ужаса. Макс стоял высокий и молчаливый, пока шум не стих.

— Отец Мартин сказал Марте, что я •••

должен простить ее, чтобы она могла попасть на небеса.

— Я не знаю, что решит Господь в своей бесконечной мудрости. Но моя жена умерла и будет похоронена без моего прощения.

Медленно, формально Макс отошел от трибуны. Он направился к центральному проходу церкви. Проходя мимо гроба с женой, он остановился. Он посмотрел на огромную фарфоровую вазу, наполненную прекрасными бело-голубыми цветами, которая стояла на гробу.

Затем взмахом руки он сбросил её на пол. Ваза разбилась с грохотом, который несколько долгих секунд разносился по всей церкви.

Макс прошел по проходу в заднюю часть церкви. Когда он проходил мимо второго ряда, его дочь Рейчел поднялась. Взяв его под руку, она пошла с ним. Они открыли дверь и ушли.

Когда эхо их шагов затихло вдали, гнетущая тишина заполнила переполненную церковь.