Иметь и наставлять рога. Часть 3

Еще в прошлом

Май 2006 года

Возможно, я не испытывал настоящей любви к Мел, но я понимал, что без нее теряю большую часть себя. Когда она ушла из моей жизни (хорошо, скорее всего, я выгнал ее), это было похоже на то, как будто она унесла с собой все радость. Я забился в свое укрытие и провел там несколько дней.

Я даже не стал сообщать Наоми о том, что мы с Мел расстались. В чем-то это было детским поведением. Я не хотел давать ей повод для ревности. Но была и другая сторона меня, которая задавала вопрос: правильное ли решение я принял? Конечно же, есть много людей, которые скажут: "Очевидно! Ты сделал неправильный выбор". Хотя на самом деле этот выбор был не только мой.

Понимаете ли вы? Это был не выбор между Мел и Наоми. Мое сердце уже делало этот выбор задолго до того, как я встретил Мел. Решение заключалось во мне самом. Каким человеком я хочу быть? Я ли тот тип парня, который будет играть на чувствах девушки, испытывающей ко мне чувства, только потому что мне было удобно, зная, что я влюблен в другую? Буду ли я удерживать ее рядом надеясь развить в себе чувства к ней, лучше или хуже, чем позволить ей найти кого-то, кто будет любить только ее?

Я ощущал смешанные чувства облегчения и ревности, зная, что Мел - одна из тех девушек, которые остаются одинокими только до тех пор, пока сами этого хотят. Любой мужчина, которому посчастливится завоевать ее сердце, должен быть полным идиотом, чтобы отпустить такую возможность.

Включая меня.

Остались все те же вопросы. На некоторые из них я знал ответы, а другие оставались загадкой.

Если бы я встретил Мел раньше, возможно, я бы влюбился в нее. Но сейчас у меня есть Наоми и я не понимаю, как она завладела моим сердцем. Честно говоря, я не знал этого тогда и до сих пор не понимаю. В любви такое расстраивает - она нелогична, но имеет смысл. Она болезненна, но прекрасна. Эта безумная эмоция.

Удивительно, как похож шаблон любви на шаблон безумия - Меровинген это точно заметил.

После нескольких дней отдаления от всех я решил навестить Наоми. Мне просто нужно было поговорить с ней. Я не знал готов ли я говорить об этом особом чувстве, но мы должны были сесть и поговорить о чем-то.

Я не стал ей звонить или писать сообщения, потому что не знал, что нужно сказать. Я просто подумал о том, что когда мы будем в одной комнате, все станет понятно.

Но мне действительно следовало позвонить ей.

Когда я пришел к ее квартире, я почувствовал, что что-то не так. Я это ощущал. Мне не пришли в уши знакомые звуки ее стонов сразу, только через несколько секунд. Даже через дверь я чувствовал, что происходит внутри этой квартиры. Наоми никогда не умела быть тихой.

Я уже почти решил отступить и уйти незаметно. Почти. Но тогда начала возрастать моя ярость. Возможно, это было частично из-за грусти от ухода Мел, но я не мог сдержаться. Я сжал кулаки и громко постучал в дверь, словно был полицейским.

Я услышал, как за дверью все затихло. Ненадолго наступила тишина перед тем, как я услышал голос Наоми:

- Кто там?!

Я даже не ответил и снова постучал в дверь. Свет в глазке погас и я понял, что за ним находится Наоми.

— Джош?

Дверь открылась, и Наоми стояла в халате, который держала запахнутым.

— Что случилось, детка?

Я протиснулся мимо нее в ее квартиру и увидел голого мужчину, сидящего на ее диване с покрытой презервативом эрекцией, торчащей прямо в воздух. Презерватив блестел от того, что могло быть только ее соками. На лбу у него выступили капельки пота. Увидев меня, он тут же попытался сохранить свою скромность, укрывшись одной из ее подушек.

Теперь моя ярость достигла эпических размеров. Я разозлился, услышав, что она занимается сексом, но видеть неопровержимое доказательство голого парня, который все еще был готов к действию, было совсем другим.

Я проглотил желание избить его до бесчувствия. Я повернулся к ней и голосом, который, я уверен, был угрожающим, сказал:

— Нам надо поговорить.

В ее глазах вспыхнул вызов. Зная Наоми, я и не ожидал, что она испугается.

— Джош, я занята. Ты должен был позвонить.

Моему гневу нужно было дать выход. Это было похоже на пар, заполняющий закрытый горшок с плотно закрытой крышкой. Крышка готовилась к тому, чтобы ее сорвало.

Я повернулся к нему и сказал:

— Чувак, тебя не должно быть здесь. Уходи.

Если бы парень не оказался в том неловком положении, в котором оказался, он мог бы представлять угрозу. Но у него было три явных недостатка. Во-первых, то количество убийственной ярости, которую я испытывал. Во-вторых, он сидел, а я стоял, и последнее — это скрытая гомофобия, которая присутствует у большинства гетеросексуальных мужчин. Ни один мужчина не хочет драться с другим, в то время как у него болтаются яйца.

Наталья встала между нами и протянула руку.

— Джош, тебе нужно уйти. Поговорим позже.

Это не снизило мою ярость. Ранее я был спокоен, учитывая свой гнев. Но сейчас все изменилось.

— МЫ, черт возьми, ПОГОВОРИМ СЕЙЧАС!

Мой голос разнесся по коридору ее дома. Я забыл, что дверь до сих пор открыта. Соседи начали выходить из своих квартир и интересоваться происходящим в 312Г.

— Стив, дорогой, лучше оденься.

Его лицо озарилось искренним беспокойством.

— Я не оставлю тебя здесь с этим парнем.

Наталья ласково погладила его по щеке.

— Не переживай. Джош мне не навредит. Все будет хорошо со мной.

Он выглядел неубедительно. Его глаза продолжали настороженно осматривать меня, когда он взвешивал свои возможности. Я пронзительно смотрел на него, подстрекая его на какое-то движение.

— Джош! Ты хочешь поговорить? Хорошо. Выйди в коридор и подожди, пока мы оденемся. Есть только два варианта: либо я вызываю полицию, чтобы они удалили тебя!

Я знал, что она говорит серьезно, поэтому вышел в коридор неохотно, а она захлопнула дверь за мной. Через десять минут недовольный Стив прошел мимо меня большими сердитыми шагами и исчез из здания.

Я вернулся в квартиру и увидел, что Наталья сидит, скрестив руки и ноги. Ее глаза выражали своеобразное предложение.

— Итак, ты хочешь поговорить? Начинай!

К этому времени мой гнев немного улегся. Но все еще было желание наказать Наталью. Я сел напротив нее и опустил локти на колени. Руками я вытер лицо.

— Значит, ты до сих пор продолжаешь развлекаться со стороны, верно?

Она сидела и ухмылялась.

— Неужели? Ты исчезаешь из моей жизни на несколько недель с этой гребаной шлюхой. Потом в течение последних, я не знаю, двух-трех дней ты не отвечаешь ни на мои звонки, ни на СМС. Теперь ты хочешь появиться ни с того ни с сего, вышибить мою дверь и разозлиться, что я не соблюдаю целибат?! Приди в себя, Джош!

В этом она была права. Я мог бы признаться в этом самому себе. Но не собирался сообщать ей об этом!

— О, пожалуйста! Мы оба знаем, что ЭТО ТЫ из всех людей не собираешься соблюдать целибат!

— ПОШЕЛ ТЫ, ДЖОШ! На случай, если ты забыл, я хотела быть с тобой эксклюзивной. Но у тебя была какая-то потребность ткнуть мне в лицо эту шлюху, говоря о психоанализе и взрывающейся... что бы там ни было! ТЫ ВЫБРАЛ ЕЕ! Так почему бы тебе не вернуться к Мисс «чай и пышки» и не оставить меня в покое?

Упоминание о том дне, когда я швырнул ей в лицо Мел, подавило мой энтузиазм. Это напомнило мне, что я использовал ее, чтобы добиться кармического правосудия над Наоми. На самом деле я не собирался этого делать, но так уж получилось. Образ Мел, плачущей на моем пороге, дал мне понять, что я не был невинной стороной в этой душераздирающей драме.

— Мы с Мел расстались.

Я выжидающе посмотрел на нее. Не знаю, чего я ожидал. Раскаяния? Симпатии? Может быть, немного сочувствующей грусти? Но она просто смотрела на меня, ожидая продолжения.

— Ты не собираешься ничего сказать?

— Что ты хочешь, что бы я сказала, Джош? Прости? Так нет. Эта чертова британская сучка все равно тебе не подходила.  — Затем я услышал, как она пробормотала:  — Возможно, это даже был не ее настоящий акцент.  — Тот факт, что она была достаточно ревнива, чтобы язвить, доставил мне удовольствие.

— Она родом из Южной Африки, — произнес я, почему-то задумавшись о том, что корректировка имеет смысл. Наоми взглянула на меня так, будто хотела пронзить мое сердце чем-то острым.

— Да и что?! В конце концов, она всего лишь бездомная.

Услышав, как она нападает на Мела, я разозлился. Среди нас троих она была наименее виновата.

— Ну, по крайней мере, она никогда не изменяла мне.

— И я никогда не изменяла тебе, Джош. Я всегда была честной с тобой. С самого начала я говорила тебе кто я и что хочу. Ты точно знал, в какую передрягу попал.

— И ЧТО?! — вскричал я, поднимаясь. Она даже не пошевелилась. — Знание отличается от чувства. Это знание не помешало моему чертовому сердцу разбиться!

Я не хотел поддаваться эмоциям, но ничего не мог поделать с собой. Чувства все еще оставались, зарытые очень близко к поверхности. Они там были уже некоторое время.

— Как ты думаешь, что я чувствовал каждый раз, когда ты встречалась с другим парнем? Как ты себя чувствовала, когда я гулял с Мэлом? — спросил я. Наоми вздохнула и опустилась на диван. В ее глазах проскользнуло понимание. Я думаю, что она впервые по-настоящему увидела это с моей точки зрения.

Она медленно поднялась со своего места, подошла ко мне и обняла за шею. Она поцеловала меня в щеку и прижалась к теплому объятию.

— Мне так жаль, Джош. Не из-за нее, а из-за боли, которую я причинила тебе.

Мы обнимались еще несколько минут, наслаждаясь просто присутствием друг друга.

— Я скучала по тебе, детка, — прошептала она хриплым голосом у меня в ухо. Ее слова забрали всю боль, которую я испытывал. Ее губы встретились с моими. Сначала это был едва заметный поцелуй, но вскоре мы уже страстно целовались.

Я попытался увести ее в спальню, но она прервала поцелуй, поняв мои намерения. Сначала я растерялся, но потом посмотрел на диван и вспомнил, что не так давно она занималась сексом с другим мужчиной.

— Хочешь чего-нибудь выпить?  — Она сменила тему разговора и пошла на кухню.

Я сказал ей, что да и занял место на диване. Она вернулась с двумя стаканами воды и протянула один мне, сев рядом. Мы оба неторопливо отхлебнули и посмотрели друг на друга.

— Ты даже не хочешь знать, почему она ушла?

— Нет. Не очень,  — сказала она с торжествующей улыбкой. Она получала от этого слишком большое удовольствие. Я смотрел, как она делает еще один глоток воды, и удивлялся, какая же она грациозная и красивая. Я мог бы сказать, что она знала, что я смотрю на нее, но ни в малейшей степени не чувствовала себя неловко.

— Это по твоей вине, ты же знаешь.

— Неужели? Как это? Как я заставила маленькую мисс Тату сбежать?

Я сделал паузу, потому что набирался смелости сказать то, что мне нужно было сказать. Сердце у меня чуть не выскочило из груди.

— Она ушла, потому что я не мог влюбиться в нее. Я... я люблю тебя.

Она замерла на середине глотка. Даже сквозь бутылку с водой я мог видеть ее потрясенное выражение. Время для меня остановилось. Секунды и минуты больше не существовали. Я понял, что даже не дышу.

Неужели именно это чувствовала Мел, шепча мне эти слова? Боже, а что, если Наоми отреагирует так же, как я? Неудивительно, что Мел так обиделась!

Наоми медленно поставила воду на кофейный столик перед нами.

— Вау, Джош, это просто потрясающе. Я чувствую... великолепие.

Я мечтал о том, чтобы убежать и броситься с какого-нибудь высокого места. Не важно где: мост, небоскреб, дерево до самых облаков. Просто хотелось избавиться от всего этого.

Но тогда она обвила меня своими объятьями, словно анаконда.

— Я... я думаю, что тоже люблю тебя, Джош. — Она отпустила меня и откинулась назад, глядя мне в глаза. — Нет, я знаю, что люблю... Я люблю тебя, Джош.

• • •

С этого времени мы стали типичной парой-эксклюзивом. Я представил ее своим родителям (это было испытанием для моих нервов). Она познакомила меня со своими друзьями (не все были в восторге от нашего знакомства). Но она представляла меня как своего парня, так что меня все устраивало. В ее компании были и удивленные лица, и шутки; они часто называли меня ковбоем, который приручил дикую лошадь.

Наоми и моя сестра стали очень близкими. Они даже разговаривали по телефону пару раз в неделю. Мне показалось это любопытным, но в хорошем смысле. Возможно, они были так похожи друг на друга, что просто полюбились автоматически. Думаю, Наоми была той сестрой, которой Трине никогда не хватало, и наоборот.

Вы заметили, что я не упомянул семью Наоми. Когда мы стали ближе, я заметил, что она никогда не говорит о них. Когда я спросил о ее родителях, она сказала, что они умерли. Я уточнил про братьев и сестер, и она изменила тему разговора. Ей clearly не хотелось говорить об этом, поэтому мне пришлось прекратить свое любопытство. Возможно, это и было лишним. Но я был молодым, счастливым и влюбленным. Тогда копание в ее прошлом казалось неуместным, чтобы нарушить все это.

Еще одно решение, определившее наше будущее. Чему быть, того не миновать.

Я так много времени проводил в ее квартире, что казалось вполне логичным, что мы поселимся вместе. По крайней мере, это казалось вполне логичным мне. Однако у нее все еще была эта нелепая потребность отстаивать свою «свободу». Она не пользовалась ею, чтобы заниматься сексом с другими парнями, но приходилось всегда сражаться, чтобы заставить ее вести себя так, как будто мы были парой. Мне приходилось постоянно бороться с ней за малейшие проявления любви и преданности.

Я согласен, что все у нас шло довольно быстро. Для Наоми эта скорость была просто огромной. Просто она так мне нравилась, что я был весь в ней. Она же часто давила на тормоза и говорила мне, что нам нужно притормозить.

Не знаю, почему я подталкивал все как можно сильнее. Думаю, в глубине души я пытался закрепить свое место в ее жизни. У нас был такой трудный старт, и она та кдолго не решалась перейти к следующему шагу, что я был слегка неуверен в том, где мы с ней находимся.

Не говоря уже о том, что она была самой большой кокеткой в истории.  

Но я знал, что она мне верна. Одной из особенностей Наоми было то, что она была честна в своем дерьме. Я часто расспрашивал ее о том, как она общается с другими парнями, и она всегда была со мной откровенна.

Он флиртовал с тобой? Да

Ты флиртовала в ответ? Ты же знаешь, что да.

Тебя влечет к нему? Да. По-моему, он горячий.

Ты бы его трахнула? Если бы это тебе не повредило, то да, и немедленно. Но я знаю, что это причинит тебе боль, и не сделаю этого с тобой.

Кроме того, редко звучали слова "я тебя люблю" из ее уст. Это всегда вызывало у меня сомнения в прочности наших отношений.

Помните, я был постоянной жертвой? Иметь менталитет жертвы означает не только сваливать свои проблемы на внешние обстоятельства, но также всегда ожидать возникновения проблем; и создавать массу собственных проблем самостоятельно.

Мое неуверенное состояние и ее нежелание двигаться вперед становились постоянным источником напряжения между нами. Мы спорили об этом снова и снова. Я пытался продвинуться вперед, она немного поддавалась, а потом опять нажимала на тормоз.

Знаю, что многие из вас задаются вопросом: зачем я все еще оставался с ней? Если быть вместе так сложно, почему бы не отпустить ее и двигаться дальше?

Ну, потому что быть вместе было далеко не сложно. То, что я упомянул, было единственным негативным аспектом наших отношений. А хорошие стороны? Ах да, хорошие стороны. Она понимала меня так, как никто другой, кроме Трины. Это было потрясающе, но она всегда точно знала, чего мне нужно, даже не говоря об этом. Например, был один раз, когда я был очень раздражен. Я не понимал, что вызывает у меня такую реакцию. Я злобно отвечал ей на мелочи и не мог понять причину своего поведения. И тут она просто ушла без слов. Я уже собирался позвонить ей и извиниться, но через пятнадцать минут она вернулась с шоколадкой "Сникерс". Я посмотрел на нее с вопросительным выражением лица, и она улыбнулась и сказала:

— Джош, ты — не ты, когда голоден.  — Те из вас, кто видел рекламу «Сникерса», знают, о чем я говорю. Мы смеялись над этим по крайней мере минут десять. Но я понял, что она поняла, что, скорее всего, упал мой уровень сахара в крови. Вместо того чтобы просто сказать мне, чтобы я поел, что, вероятно, вызвало бы еще больше споров, она развеяла ситуацию с юмором, все время давая мне то, в чем я действительно нуждался.

Это всего лишь одна история. Таких много. Нам было хорошо вместе.

Рядом с ней я чувствовал себя в безопасности, несмотря на то, что для того чтобы она сказала мне эти три слова, потребовалось бы стихийное бедствие. Тем не менее, она показывала мне это таким большим количеством способов.

Во-первых, учитывая ее «потребность» в свободе,  

тот факт, что она была готова отказаться от нее ради меня, сам по себе был замечательным. И если вам интересно, то она была верной. Могла ли она лгать? Конечно, все возможно. Но я так не думаю. Наоми — не та женщина, которой требовалось врать про то, что она сделала. Она всегда была со мной откровенна и говорила правду, нравилось мне это или нет.

Поэтому она не давала мне повода не доверять ей. Для тех из вас, кто считает, что я не должен был ей доверять из-за того, какой она была, позвольте мне спросить кое о чем. Хотите ли вы, чтобы ваша вторая половинка судила о вас по тому, кем вы являетесь сейчас или по тому, кем вы были, когда еще не были вместе? Для кого-то вроде меня, имеющего «яркое» сексуальное прошлое, ответ был прост.

После нескольких месяцев борьбы с ней, чтобы жить вместе со мной, я уже был в отчаянии. К моему удивлению, она, наконец, согласилась, что мы должны жить вместе. К этому времени я знал ее чуть больше полутора лет, хотя официально мы были парой всего около восьми месяцев.

Мы были вынуждены идти навстречу друг другу, хотя я думаю, что больше всего старалась она. Она всегда привыкла быть самостоятельной и иметь свое пространство, поэтому для нее это было настоящим вызовом - делиться с кем-то еще. Но я видел, как она старалась.

Я постоянно проявлял заботу и ценность ее личности, и это всегда вызывало у нее улыбку. Я хорошо готовил пищу, а она была экспертом в еде на вынос, поэтому время от времени я приготовил что-то особенное на нашей кухне.

Бывали моменты, когда Наоми чувствовала себя одержимой рядом со мной. В такие моменты все раздражало ее. Она начинала критиковать меня за пустяки: жевала жвачку слишком громко, смеялась над глупой рекламой или жаловалась на поднятое сиденье унитаза. Хорошо, последнее возможно обычное недовольство женщин, но вы понимаете суть.

В то время я уже узнал, когда ей нужно было побыть одной. Я понял, что лучший способ справиться с этим - уйти и провести время с друзьями. Поэтому я делал вид, что забыл рассказать ей о планах и исчезал. Она иногда протестовала из вежливости, но это звучало неубедительно.

Я определял, когда она была готова принять меня обратно по тому, что она звонила мне и жаловалась, что я бросил ее одну и развлекаюсь с друзьями. Конечно, это происходило через несколько часов. Мы оба знали, что ей нравилось, когда я уходил, но вместо благодарности она меня обвиняла. В этих обвинениях не было настоящей злобы, и мы оба знали, что это был ее способ сказать мне, что она скучает по мне. Поэтому я просто игнорировал все это. Я давал ей понять

что еду домой, и извинялся за то, что «был таким эгоистом».

Она постоянно наказывала меня за мою опрометчивость.

Я сделал ей предложение, когда мы гуляли в парке. Я произнес его довольно внезапно. Она остановилась, посмотрела на меня и сказала:

— Нет.

Мое сердце разрывалось, но я старался этого не показать. Я сделал вид, что это — всего лишь предложение, и попытался сменить тему и идти дальше, но она схватила меня за руку.

— Я сказала «нет», потому что на самом деле ты предложения мне не делал. Когда ты всерьез соберешься сделать мне предложение, то купишь кольцо, сделаешь какой-нибудь экстравагантный трюк, чтобы сбить меня с толку, а затем удивишь меня перед десятками других людей, опустившись на колено.

— И ты скажешь «да»?

Она сделала вид, что задумалась.

— Не знаю. Думаю, тебе просто нужно попробовать, чтобы узнать.

Поэтому не было ничего удивительного, когда на рождественской вечеринке в родительском доме я опустился на одно колено и попросил ее стать моей женой. Если вам интересно, она сказала «да».

•  •  •

Настоящее время

Сентябрь 2015 года

Впервые за несколько дней я чувствую желание выбраться из подвала моей сестры. Я смотрю на свой наполовину съеденный надоедливый бутерброд, и мой желудок урчит. Тот факт, что я и впрямь задумываюсь о том, чтобы доесть его, заставляет меня понять, что я голоднее чем думал.

Сейчас — около полуночи, поэтому я тихонько крадусь наверх, чтобы посмотреть, что можно найти в холодильнике моей сестры. Когда я ловко пробираюсь на кухню, то слышу кое-что, что заставляет меня остановиться. Мое тело перестает двигаться, когда я вострю уши, чтобы распознать звук. Я слышу его снова. Звучит знакомо, но в то же время чужеродно. О, черт! Это же — стон.

Тихонько и незаметно я совершаю небольшие "ниндзя-шаги", приближаясь к источнику звука. Поворачивая за угол, мне почти становится плохо от того мало, что осталось в желудке.

Там, на диване в гостиной, я вижу, как моя сестра справляется с мускулистым задом парня. Я не могу видеть все полностью. Все, что я различаю - ее ноги в носках над его плечами и ее маленькие руки на его бедрах. Он стоит, расставив ноги для устойчивости, так что я получаю дополнительный обзор его полового члена, который неистово проникает в нее, а его яички бьются об ее тело. Звук грязных похлопываний наполняет мое сознание.

- Трахни меня, Джерри! Заставь меня принять этот член!

Я замираю на месте. Меня удерживает не эротическое возбуждение - это же моя сестра! Это вызывает шок.

Наконец, она открывает глаза и замечает меня. В ее глазах на мгновение отражается смешанное чувство удивления и стыда, о котором я ранее упоминал. Но это чувство быстро проходит, и она отталкивает Джерри.

- О, боже! Что за чертовщина?! Джош! Уходи отсюда!

Мой разум и тело находятся на разных волнах. Я пытаюсь выбраться из этой ситуации, но несколько раз спотыкаюсь, прежде чем наконец встать на ноги. Как только я оказываюсь в безопасности в подвале, мой разум воспроизводит все то, что я увидел. И это вызывает большое разочарование.

Сверху доносятся бурные шорохи по полу, что означает, по-моему предположению, что они спешат одеваться. Когда шум стихает, я решаю наступить время ответить и завершить эту неизбежную неудобную встречу. Время не сделает ее менее неловкой.

- Эй вы там, все готовы? - кричу я, открывая дверь в подвал. С трудом сдерживаясь от смеха, я слышу, как голос моей сестры, испуганно, но утвердительно отвечает мне.

Я проигрываю битву за то, чтобы не рассмеяться, когда вхожу в гостиную и вижу, что они сидят на диване на расстоянии друг от друга, достаточно большом, чтобы вместить меня. Это довольно забавно, но при дальнейшем рассмотрении я вижу причину. На подушке имеется большое мокрое пятно, от которого они держатся в стороне.

— Если вы, ребята, не возражаете, то я посижу здесь. Ну, понимаете, там, где сухо,  — говорю я, указывая на стул в другом конце комнаты. Трина смущенно закрывает лицо руками. Я знаю, что не должен радоваться этому так сильно, но это мой первый настоящий смех за неделю.

— Ну, как там, Джерри?  — шучу я. Моя сестра выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок.

— Что тебе нужно, Джош?  — быстро вмешивается она, даже не давая Джерри возможности ответить на мой очевидный вопрос. Голос ее суров, но щеки пылают. Ее обычная напористая манера поведения исчезла. Я редко вижу ее такой, так что, для меня это — настоящее удовольствие.

— Я просто пришел сюда перекусить, сестренка. Не хочу, чтобы мой сахар стал слишком низким. Ты ведь давала обещание.  — Я ухмыляюсь ей, все еще наслаждаясь дискомфортом, который она испытывает.

Трина смотрит на меня так, словно стреляет лазером. Мое притворно невинное выражение лица только раздражает ее. Как и положено.

По какой-то странной причине счастливая пара просто больше не в настроении для любви. Они прощаются, и Джерри, наконец, уходит, чмокнув мою сестру в губы.

Ну, надо же, надеюсь, я не сказал ничего такого?

Наблюдая за их диалогом, я поражаюсь тому, как Джерри смотрит на Трину. Это очень напоминает то, как когда-то на нее смотрел другой мужчина. То, как я смотрел на Наоми до всего этого. Как будто ничто другое не имеет значения.

— Рад был встретиться с тобой, Джерри, — кричу я, когда он выходит из двери. Теперь он уже не так растерян от сложившейся ситуации. Моя сестра по-прежнему избегает моего взгляда, но Джерри улыбается. Я предполагаю, что есть гораздо худшие вещи, чем то, что его поймали с прекрасной девушкой. Он подтверждает мое предположение махом головой.

— Увидимся позже, Джош.

Когда он уходит, Трина обрушивает на меня поток негодования.

— Я уже несколько дней пытаюсь тебя выбрать из заточения. И ты выбираешь именно СЕЙЧАС, чтобы вылезти из своей скорлупы?

Ирония может быть забавной. Ну, по крайней мере для меня. Трины она не развеселила.

— Ну, я же не знал, что его голова у тебя в заднице?

Ее лицо искажается от неприятных эмоций и она бросает что-то в мое направление. Я не различаю, что это, но это проносится мимо меня.

— Фу, мерзавец Джош. И как ты целуешь Генри этим ртом?

— А как ты целуешь СВОИХ детей этим ртом? Я уверен, что он делал вещи и похуже.

— Поцелуй меня в задницу, Джош! — Ее слова лишены злобы. На самом деле, на ее лице появляется улыбка, как будто она, наконец-то, признает факт своего пойманного положения со спущенными штанами. Оцените игру слов!

— Нет спасибо. Это его дело, — кричу я, когда она направляется на кухню. Она возвращается с двумя бутылками колы и протягивает одну мне. Я предполагаю, что страстный секс вызывает жажду. Пропустив несколько глотков, она улыбается мне серьезной улыбкой.

— Рада видеть тебя на ногах.

— Да ладно. Возможно придется бороться с желанием воткнуть ржавую вилку себе в глаза, но в остальном я чувствую себя лучше. Ну, по крайней мере, насколько можно чувствовать себя с женой, изменяющей мне.

Она сочувственно кивает и делает еще глоток.

— Ты собираешься с ней поговорить?

Единственное, что я мог ответить,  — это пожать плечами. На мгновение воцаряется неловкая тишина, пока я не спрашиваю:

— Каково это, сестренка, когда его нет?

Под «ним» я имею в виду ее покойного мужа и отца моей племянницы и племянника. Карлос был полицейским, которого застрелили при исполнении служебных обязанностей во время обычной остановки на дороге. Он не понимал, что побитая «Хонда», которую он остановил за превышение скорости, была украдена, имела полный багажник наркотиков и водителя с третьим предупреждением.

— Одиноко. Чертовски одиноко.  — Теперь настал мой черед кивнуть.

— Ты когда-нибудь об этом забываешь?

Она печально качает головой.

— Нет. Никогда. Особенно, коль скоро маленький Карлос так похож на него. Не проходит и дня, чтобы что-то не напоминало мне о нем. Я часто играла сама с собой в игру, пытаясь представить, что сделает или скажет Карлос, когда дети сделают что-то хорошее, например, вернутся домой с хорошей оценкой, или что-то плохое, например, вотрут друг другу в волосы жвачку.

Я эгоистично начинаю думать о том, как бы выглядела моя жизнь без Наоми. Мне не нравится ощущение пустоты, которое следует за этой мыслью.

— А Джерри помогает?

Она легко смеется и мечтательно смотрит на меня.

— Джерри замечательный. Он помогает. Он забавный, чертовски сексуальный и очень милый. Но он — не Карлос.

В этом я должен с ней согласиться. Карлос был единственным в своем роде.

•  •  •

Трина работала в офисе окружного прокурора, когда познакомилась с ним. На самом деле она до сих пор там работает. Карлос-старший — мой покойный шурин — влюбился в нее с первого взгляда. Он часто шутил, что, впервые увидев ее задницу в облегающей плиссированной юбке, понял, что женится на ней.

Он проявлял серьезное внимание к ней. Регулярно, несколько раз в неделю, он заезжал в офис, когда был на патрулировании, чтобы пригласить ее на свидание. Он не скрывал своих намерений. Практически каждый день она отказывала ему. Сначала.

Со временем это превратилось в игру в прятки. Карлос становился все настойчивее: приносил цветы, оставлял записки на окне автомобиля, ожидал у машины, пока она заканчивает работу. Даже номер телефона и адрес он выяснил (ведь он не мог быть полицейским без этого). Просто так отступать ему не хотелось. Мне кажется, что моя сестра уже задолго до того, как наконец-то сдалась и пошла с ним на свидание, была влюблена в него. Но ей просто доставляло удовольствие его ухаживание. Она выглядела раздраженной ими, но если бы действительно хотела остановить все это - смогла бы сделать это. Когда она, наконец-то согласилась на ужин с ним, "просто чтобы заткнуть ему рот", он сказал ей, что она никогда не пожалеет об этом решении. До тех пор, пока его не застрелили, она действительно не жалела.

Когда она получила это тревожное телефонное сообщение, мой младший брат Карлос был годовалым ребенком, а она была на восьмом месяце беременности Кэлли. После рождения ребенка смерть Карлоса только усугубила ее послеродовую депрессию. Все, чего она хотела - это спать. Она не убирала дом. Она не принимала душ. Она просто спала. Если бы моя мама не жила практически несколько месяцев у них, я сомневаюсь, что Карлос и Кэлли все еще были бы с ней.

Для меня Карлос был как старший брат. Я смотрел на него свысока. У него было особое обаяние и уверенность в себе, которые притягивали к нему людей. Он не был тем типичным высоким, темноволосым и красивым парнем. У него был небрежный вид. Но он обладал таким шармом и обаянием... вот почему моя сестра не могла устоять перед ним. Именно эта его харизма делала его естественным лидером.

Даже мои родители, всегда осуждавшие решения Трины, полюбили Карлоса с первого взгляда. Как будто он был рожден, чтобы быть в нашей семье. Вот почему его смерть так нас поразила. Мы не только горевали по Трине, но и сами чувствовали потерю.

Конечно, больше всех страдала Трина. У нее было двое детей, один из которых никогда не увидит своего отца. Ей нужно было организовать похороны. К ней подходили любопытные люди, постоянно желавшие поговорить о том, какой позор для полицейского быть застреленным, делая что-то настолько рутинное, все время пытаясь выкачать из нее подробности о том, что происходит с делом, чтобы они могли вернуться на мельницу слухов со свежей информацией. Для Трины это был долгий путь по дороге назад.

Она упала на самое дно депрессии. Мало-помалу, однако, я увидел, как моя сестра выползала из нее. Когда она начала встречаться с Джерри, я понял, что худшее позади.

— Ты — крепкий орешек, Трина. Требуется что-то ужасное, чтобы утянуть тебя на дно,  — с завистью говорю я. Она улыбается моему комплименту, прежде чем встать и подняться по лестнице в свою спальню. Проходя мимо меня, она нежно гладит меня по голове.

Но я не могу просто оставить ее в такой дурацкий момент.

— Почему вы двое были в гостиной? Ты же знаешь, для 

чего нужны спальни?

Она смеется, остановившись в нескольких шагах.

— Кэл снились кошмары, поэтому она уснула в моей постели. Нет никакого способа сделать это, если рядом с вами находится двенадцатилетний ребенок. Я полагала, что ты все еще будешь барахтаться в своих страданиях внизу. Конечно, будучи настоящей занозой в заднице, ты даже этого не можешь сделать правильно. Ты всегда должен найти способ испортить мне удовольствие.

— Не стоит благодарности.

Когда я услышал, как дверь спальни закрывается, я остался сидеть в тишине и размышлял о своей собственной жизни. Как изменится моя жизнь, если я останусь без Наоми?

Будет чертовски одиноко.

• • •

Прошлое

Январь 2007 - март 2010

Я бы хотел сказать, что брак - это все, о чем я мечтал, но это не так. Мы склонны романтизировать жизнь в браке. Везде секс, вместные интимные ночи, завершение предложений друг за другом и все прочие клише.

Но те из нас, кто уже был или до сих пор состоит в браке, знают правду. Эти брачные клише длится от полугода до года. Мы все знаем про "фазу медового месяца". Затем теплота и пушистость любви начинают угасать и становятся видны другие реальности жизни.

Ничто не показывает это так отчетливо, как наблюдение за тем, как твоя жена ходит в туалет при тебе. Её неприятный запах наполняет воздух, ты задыхаешься. Она, с другой стороны, хочет глубокого эмоционального разговора с тобой, исполняя естественные потребности. Когда достигнут этого уровня, понимаешь, что фаза медового месяца закончилась.

И это ещё до того, как она забеременеет. Как только полностью осознаешь свое новое супружеское блаженство с ребенком, ты погружаешься в реальность.

Генри появился на свет в апреле 2009 года, чуть более двух лет после ответа Наоми "да". Он был самым прекрасным ребенком на земле. Это правда! Я не предвзятый, когда говорю об этом. Он действительно был самым красивым ребенком во всем мире. Я видел его в родильном отделении, когда Наоми потеряла сознание после долгих и тяжелых родов. Позвольте мне сказать, что любой, кто утверждает, что все дети прекрасны, должен получить пощёчину за ложь. Я видел множество этих плачущих крошек с искаженными лицами и знал, что в ближайшие годы они станут объектом насмешек.

Когда мы забрали Генри домой, то были напуганы до смерти. Здесь у нас была совершенная, драгоценная жизнь, за которую мы несли ответственность. Его будущее будет прямым отражением нас.

Наоми самоотверженно отказалась от своей работы, чтобы стать полноценной мамой. К тому времени я зарабатывал на своей работе достаточно, чтобы прокормить нас. Конечно, нам потребовалось внести некоторые серьезные коррективы в наши расходы, но все наши счета покрывались только из моей зарплаты, и у нас все еще было достаточно денег для другого.

Беременность Наоми была очень тяжелой. Во время беременности она заболела гестационным диабетом, поэтому набрала около тридцати шести килограмм. Она всегда была вялой и легко задыхалась.  

Даже перехода из спальни в гостиную было достаточно, чтобы измотать ее. К моменту рождения Генри она умоляла его вылезать из нее к чертовой матери.

После того как он родился, я предположил, что вес исчезнет. Но этого не произошло. Ее сексуальная фигура, казалось, осталась в прошлом. Она не слишком хорошо восприняла это.

Моя сестра и мать пытались объяснить мне, как тяжело ей приходится, но легче было научить музыке обезьяну. Что я знаю о послеродовом периоде? Единственное, что я понял из этих разговоров,  — это то, что мне требуется быть терпеливым с ней. Мне сказали, что лучшее, что я могу сделать, это попытаться успокоить ее и сказать, что я все еще нахожу ее сексуальной и соблазнительной. Я пытался это делать.

Проблема была в том, что я не находил ее сексуальной и соблазнительной. Звучит жестоко, но это правда. Дело было не в лишнем весе, который она набрала. Дело было в том, что вместе с весом менялось ее отношение. Она больше не была той самоуверенной, нахальной женщиной, которую я встретил. Она часто бывала угрюмой, подавленной и раздражительной. Большую часть времени находиться рядом с ней было неинтересно.

Жизнь с ней не была такой уж противной. Она была всего лишь скучной. Не было страсти. Я все еще любил ее всем своим сердцем, но быть от нее далеко часто оказывалось проще, чем быть рядом.

В одно Рождество я проявил жест, который на самом деле стал первым шагом к возникновению проблем. Я знал, что она беспокоится о своей фигуре. Я понимал, что это вызывает у нее постоянный стресс и депрессию. Поэтому, будучи заботливым мужем, я купил ей... тренажерный велосипед.

Не знаю, насколько вы разбираетесь в женщинах, но по-видимому я совсем не разбирался. Этот подарок заставил ее выбежать из комнаты в слезах, а мать и сестра уставились на меня с открытыми ртами, словно я только что поджег Джона.

— Скажи мне правду, ты на самом деле такой глупый, Джош? — спросила меня сестра, пока мама отправилась успокаивать жену. Мой отец просто сидел со смущенным выражением лица, которое говорило, что он был так же озадачен, как и я.

— Я думал, это был хороший подарок, — бормотал я, пожимая плечами вместе с Джерри.

— Боже! Теперь у меня нет никаких сомнений в том, что меня удочерили. У нас нет общих генов, — раздраженно фыркнула она и пошла в том же направлении, куда ушли мама и Наоми.

Мой подарок, сколько бы он мне ни казался глубокомысленным, только подтвердил убеждение моей жены в ее непривлекательности. Я дал ей понять, что согласен с ней и даю ей возможность СТАТЬ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОЙ. Женщинам. Иди и разберись сама.

Постепенно хаос стих, и все вернулось к прежнему состоянию, но это затронуло Наоми. Следующее, о чем я помню - она заказала обучающий DVD по формированию фигуры и начала смотреть кулинарные передачи, чтобы узнать о приготовлении здоровой пищи.

пищу, и записалась в тренажерный зал Джерри, куда тот пригласил ее в качестве клиента.

•  •  •

Я думаю, что на самом деле я не очень часто упоминал Джерри, за исключением того, что он был заменой Карлоса. Что ж, это несправедливо по отношению к ним обоим. Заменить Карлоса на самом деле невозможно. Но Джерри был тем мужчиной, что заставил мою сестру улыбаться после долгого периода боли. Он был с нами золотым.

Он подрабатывал персональным тренером в спортзале, куда ходила Трина. Там он с ней и познакомился, когда она еще была замужем за Карлосом. Он ухаживал за ней, как и многие другие парни, но она ясно дала понять, что любит своего мужа, который был полицейским. По какой-то причине парни мгновенно отступают, когда слышат такое. Во всяком случае, умные парни. Наверное, боятся пистолета.

Что ж, после смерти Карлоса, когда она попыталась жить дальше, то начала энергично тренироваться. Это помогало ей забыться. У нее были проблемы со сном, когда место Карлоса пустовало, поэтому она работала до изнеможения, пока больше не могла бодрствовать.

Джерри некоторое время держался в стороне, так как знал, что случилось с ее мужем. Через некоторое время они заговорили. Поскольку его ранее уже отшили и учитывая ее недавнюю потерю, на этот раз он не приставал к ней. Он просто с ней разговаривал. Я не знаю, что он такое сказал, чтобы переломить ситуацию в свою пользу, но знаю, что однажды она удивила его, попросив приехать к ней домой, когда дети были у моей мамы. Он пришел туда, ожидая свидания, но она затащила его внутрь и практически изнасиловала. Потом это повторилось.

Поэтому они стали близкими друзьями. По словам Трины, они всегда оставались только друзьями, хотя я считаю, что она вводит себя в заблуждение. Он проводит время с детьми несколько раз в неделю, посещает все наши семейные мероприятия, и ни один из них не имеет других отношений. Мои родители очень его любят. Иногда я подозреваю, что моя мать тайно испытывает к нему чувства, потому что каждый раз, когда он помогает ей поднять что-то тяжелое, я замечаю ее признательный взгляд. Но это только мои предположения.

И единственное, что указывает на то, что у них есть особые отношения - это то, что она не хочет переехать к нему и не позволяет ему переехать к ней. К тому времени, когда у нас родился сын Генри, они уже были вместе около трех лет - какими бы отношениями они ни обладали. Кэлли было пять лет и Карлосу - семь. Маленький Карлос слабо помнил своего отца (ему было всего год, так что его воспоминания в основном основаны на рассказах), а Кэлли вообще его не знала. Для них Джерри - это все, что они знают. Они даже называют его "дядя Джерри".

В этот момент он предложил ей переехать к нему. Но она категорически отказалась. Она сказала, что не готова привести другого мужчину в дом Карлоса и даже не рассматривает такой возможности. Она сказала ему, что он должен просто смириться или прекратить общаться с ней. И он покорно уступил.

Тем не менее, Джерри продолжал работать со Стеллой три раза в неделю, а она ходила в спортзал каждый день. Он также помог ей разработать более здоровое питание для нее.

Шли месяцы, и килограммы исчезали. Казалось, каждый раз, когда число на весах менялось, к нам возвращалась частичка прежней Наоми. Она стала более энергичной. Она была сексуальной. Но больше всего к ней возвращалась уверенность.

И вот однажды она позвонила мне на работу. Я подумал, что что-то не так, потому что она почти никогда не звонила мне днем. Она сказала, что мне нужно поспешить домой.

Паника заставила меня преодолеть звуковой барьер, когда я въехал в гараж. Когда я ворвался в парадную дверь, меня встретила жена, одетая в самое сексуальное белье, которое я видел на ней за долгое время. Я определенно заметил разницу в ее теле. Хотя она и не была такой, какой была, когда я впервые встретил ее, она была далека от того места, где была после рождения Генри.

Мы трахались прямо на полу в гостиной. Потом — на кухонном столе. К сожалению, я порвал ее нижнее белье, слишком «нетерпеливо» сдирая его с ее тела.

Позже в тот вечер я не мог стереть с лица глупую ухмылку. И она тоже. Мы просто продолжали передавать друг другу эти тайные взгляды, а Генри, казалось, ничего не замечал. Оказавшись в постели, я спросил ее о своей удаче.

— И чем же это вызвано?

— Тебе понравилось?

— Да, черт возьми!

Она сверкнула благодарной улыбкой, которая дала мне понять, что она счастлива, что доставила мне удовольствие. У нее все еще были небольшие проблемы с уверенностью в себе, так что, мое возбуждение от нее было для ее эго большим стимулом. Но внезапно я узнал, что был не единственной причиной, по которой она возвращалась к своему ритму.

— Прошу, не обижайся, когда я скажу это тебе. Джерри попросил меня молчать, но я всегда была честной с тобой и не собираюсь меняться.

Это вызвало у меня беспокойство.

— Что случилось?

Она посмотрела неопределенно и сказала:

— Какой-то парень подкатил ко мне сегодня.

Мгновенно меня охватила ревность. Я видел, что она заметила ее в моих глазах, потому что быстро заговорила:

— Ничего особенного, Джош. Он просто сказал, что я выгляжу привлекательно и хотел пригласить меня на свидание.

Это не уменьшило моей ревности.

— И как ты ответила? — спросил я, возможно, слишком обвинительно. Она отпрянула и выглядела немного обиделась.

— Я ничего не ответила, Джош. Это было излишне. В этот момент к парню подошел Джерри и сказал, что он — очень хороший друг для меня, а также жена другого близкого приятеля. Он сказал, что когда кто-то беспокоит его друзей, он это воспринимает как оскорбление. Он не любит получать оскорбления. Это вызывает у него ярость и заставляет делать необдуманные поступки. Необдуманные, жестокие поступки. Парень отступил так быстро, что мне показалось, будто Джерри исчез его.

Я говорил, что Джерри — замечательный парень?

Я все еще сидел и размышлял. Воспоминание об этом замечательном дне распалось на части. Наоми прижалась ко мне и начала гладить мою грудь, чтобы меня успокоить.

— Джош, у тебя нет оснований для ревности. У меня не было никакого желания встречаться с этим парнем. Честно говоря, я была просто рада тому факту, что кто-то действительно находит меня привлекательной. Это заставило меня почувствовать себя снова красивой. Мне нужен был только твой член внутри меня.

Это немного меня успокоило, и я позволил ей прижаться ко мне.

— Если бы ты не была замужем за мной, стала бы ты с ним встречаться?

Она на мгновение задумалась, и я почувствовал, как она качает головой у меня на груди.

— Нет. На самом деле он не в моем вкусе. Но было приятно, что хоть какой-то парень предложил это.

Это положило конец нашему разговору, и мы оба погрузились в сон.

•  •  •

Назад в настоящее время

Сентябрь 2015 года

На следующее утро, после того как я наткнулся на свою сестру, так охотно отдававшуюся своему «не бойфренду», я решил, что мне пора возвращаться на работу. Я потратил все свои больничные дни, а потом взял несколько дней без содержания, так что, пришло время возвращаться в мир.

Возвращение к жизни очень освежает. Видя только стены в подвале и не встречаясь ни с кем из людей, кроме моей сестры и ее детей (ну и Джерри, конечно, но это я оставляю в стороне), я обнаружил, что практически впитываю энергию других и чувствую себя слегка оживленным.

Том, мой самый близкий коллега по работе, рассказывает мне о звонках, что были сделаны в мое отсутствие, и о том, как их закрывали. Он также показывает мне, какие еще ожидаются поездки на техническое обслуживание и ремонт, и сроки, в которые мы должны их завершить. Он даже составил таблицу того, что нужно сделать и в какой день. Как только он заканчивает вводить мен в курс дела, он приветствует меня с возвращением, и мы приступаем к работе.

Мне нравится работать с Томом. Но как человек он мне не нравится. И дело не в том, что он не нравится мне как таковой, просто в нем мало индивидуальности. Для него это — все время бизнес. Я ничего не знаю о его личной жизни, а он держится подальше от моей. Даже сейчас, когда меня не было целую неделю, он об этом не упомянул. Он просто продолжал работать, пока я не вернулся, и дал мне знать о том, что я пропустил. Хотя мы никогда не сможем выйти и выпить вместе пива, в том, что касается работы, мы — хорошо смазанная машина.

Поэтому я полностью погружаюсь в свою работу. Какая стандартная ситуация: обиженный муж, погрязший в проблемах со своей женой, затапливается в работе, чтобы от них отвлечься. Ну, это типичное поведение, потому что оно действует.

Только я начал осознавать происходящее, как солнце уже село, и Том при прощании пожелал мне спокойной ночи. А я даже не успел пообедать. Блин, Наоми меня разорвет на части, если узнает об этом.

Я ругаю себя за то, что все еще думаю о ней. Кому интересно, чего она хочет?

Садясь в свою машину и заводя двигатель, я просто сидлю в ней. Вдруг я теряюсь в размышлениях о том, куда поехать. Вернуться ли мне к сестре или отправиться домой и столкнуться с неизбежным? Когда я скрывался в подвале у Трины, все было так просто. Теперь же находясь опять в обществе, мне приходится задуматься о своей жизни и о том, что нужно сделать.

Когда ты перестанешь быть жертвой, может быть, ты сможешь отказаться от моего подвала и вернуть себе свою жизнь.

Голос Трины громко и ясно проникает в мое подсознание. Она сказала мне эти слова вечером, когда я боролся со своими проблемами. Тогда они причинили боль, но теперь содержание в них заставляет меня задуматься.

Вдруг мое решение становится очевидным. Больше не споря с самим собой, я выезжаю со стоянки и направляюсь домой.