Образ (Глава Первая. Вечер у моих друзей Н.х). Тематика: Порно учительница первая моя

В то лето я впервые снова встретил Клэр на Вечере у моих друзей H... х на бульваре Монпарнас. Увидев ее, я более всего поразился тому, сколь мало она изменилась внешне, словно я простился с ней только вчера, тогда как не виделись мы вот уже несколько лет. Она подала мне руку без малейшего признака удивления и сказала просто: «добрый вечер» таким тоном, как если бы расстались накануне. Я ответил: «добрый вечер, Клэр», полагаю, так же или почти так же. Потом я здоровался с другими гостями, жал им руки. По большей части это были люди, которых я каждую неделю встречал то здесь, то там, все более или менее писатели и почитатели искусств. Со многими из них y меня были общие интересы, и мы вместе занимались кое-какими вещами, о которых долго беседовали маленькими кружками по мере прихода и ухода новых людей.

Присутствовало человек тридцать, общество разошлось по трем залам «ан сюит», обращенных окнами на бульвар. Был июнь месяц или скорее конец мая. Когда я снова увидел Клэр, она стояла одна на балконе перед растворенной французской дверью, прислонившись спиной к балюстраде. Смотрела она в залу, но не в мою сторону. Я оглянулся, чтобы узнать, что же такое она рассматривает столь внимательно: то был кружок из трех человек, стоявших недалеко от дверей, двое мужчин лет тридцати, которых я не знал, и очень молодая женщина, или девушка, тоже мне не знакомая.

Я снова посмотрел в направлении балкона и на сей раз встретился взглядом с Клэр, спокойно на меня взиравшей. Она улыбнулась мне одной из тех улыбок, которые принято называть загадочными; а может, такое впечатление возникло y меня просто из-за полумрака, окружавшего ее лицо. Стояла она, выпрямив по бокам руки и крепко держась за верхний край балюстрады, к которой прижималась спиной. Она была очень красива. Все говорили, что «она очень красива». И в тот вечер я еще раз подумал, что это правда. Я приблизился к двери, однако совсем выходить на балкон на стал. Клэр не пошевельнулась. За ее плечами в теплой ночи я видел проходивших по бульвару людей, иногда замиравших перед ярко освещенными витринами магазинов. Я отпустил по этому поводу несколько ничего не значащих замечаний. Клэр отвечала неопределенно утвердительно.

Я созерцал ее лицо и увидел, что она снова устремила взгляд на то же место, что и прежде, только теперь оно находилось позади меня. Я не отважился оглянуться и убедиться в том, что это все те же люди, однако решил, что так оно и есть, поскольку лицо ее выражало то же, что и в первый раз, когда я обратил на нее внимание, или скорее не выражало ровно ничего. Я сделал несколько шагов по длинному балкону, опоясывавшему весь дом. Так я достиг второй французской двери, оказавшейся запертой, и невольно бросил взгляд в гостиную сквозь стекло в том самом месте, где тюлевые гардины образовывали брешь. Как раз напротив стояла хозяйка. Она сказала мне что-то, чего я не понял, ибо не мог слышать ее голоса, как не мог и разобрать сказанного по движению губ. Мадам H... я повернула ручку и приоткрыла дверь, собираясь повторить предложение. Хотя тюлевые гардины мешали двери отвориться до конца, я все же проскользнул в образовавшийся проем, чтобы побеседовать с хозяйкой. Она поинтересовалась в шутку, уж не прячусь ли я.

Не успев сразу придумать никакой более подходящей темы для разговора, я принялся расспрашивать ее о юной девушке в белом платье, на которую указал ей взглядом. Однако мадам H... я ничего толком о ней не знала или же не хотела говорить. Она лишь ответила, что это, мол, подруга Клэр, что пришли они вместе и что из нее, кстати, слова не вытянешь. Действительно, девушка не отвечала двум молодым людям, обращавшимся к ней. Более того, она избегала смотреть им в глаза и большую часть времени стояла потупившись. Она была мила и, насколько можно было судить, хорошо сложена. Красивое лицо. На самом деле она была восхитительна, хотя представлялась слишком юной, все ее существо излучало привлекательность чисто физического характера, более наводившую мысль на слово «женщина», нежели на двузначное «девушка». И однако же в своем скромном, белом платье она производила впечатление ребенка.

Мадам H... я, которой приходилось думать об обязанностях хозяйки вечера, уже двинулась дальше. Рассматривая издалека юную девушку, которая по-прежнему стояла потупившись, я перехватил взгляд Клэр, направленный на нее. С того места, где находился я, Клэр была не видна, однако я сразу же понял, что она все еще стоит на балконе, вытянув по бокам руки и держась за железную решетку балюстрады, к которой прислонялась спиной. Я обратил внимание на то, что выражение ее настойчиво, однако лишено какого-либо содержания, как если бы она следила за развитием сцены, ею же по-режиссерски выстроенной и не могущей вызвать в ней ни малейшего удивления. Как я уже сказал, Клэр была очень красива, без сомнения, гораздо красивее своей юной подруги в белом платье. Однако в отличие от последней она никогда по-настоящему не производила на меня впечатления. Поначалу это меня несколько смущало, но в конце концов я пришел к выводу, что именно эта слишком броская красота мешает мне смотреть на нее как на возможную жертву. В моем случае мне нужно было ощутить тот или иной слабый пункт, чтобы испытать опьянение от предстоящей победы. Я приблизился к открытой двери тем же образом, что и раньше, но на сей раз с расчетом; я повернулся лицом к балкону. Клэр там не было.

Я сделал в том же направлении еще несколько шагов, осматриваясь по сторонам: по всей длине балкон был пуст. Из боязни, как бы кто не заметил моего замысла, я сделал вид, будто хочу подышать воздухом. Я облокотился на балюстраду и стал без особого интереса наблюдать за людьми, проходившими той теплой ночью по бульвару, иногда останавливаясь перед залитыми светом витринами магазинов.

Позднее, когда я сидел возле большого дивана в центре кружка, бурно выражавшего свое мнение по поводу последней литературной фальсификации, y меня появилась возможность более внимательно рассмотреть юную особу в белом платье.

Чем дольше созерцал я ее, ее лицо, весь ее облик, тем моложе казалась она мне, существо кроткого и скромного нрава, с повадками робкой танцовщицы. Некоторая неловкость делала ее только еще более пленительной. Она как раз угощала с подноса прохладительными напитками каких-то господ, которым явно больше нравилось оглядывать ее с головы до ног, чем прохлаждаться. Юбка ее платья была очень широка, но зато сильно приталена. Верхняя же часть шла в складку, а глубокое декольте совершенно открывало ее округлые, соблазнительные плечи, слегка золотистые.

— Hy а вы, Жан де Берг, вы что же, не желаете поделиться своим мнением?

Это была сама H... я, возвращавшая меня таким образом к разговору. Развернувшись, чтобы сесть к ней лицом, я вдруг обнаружил Клэр, остановившую на мне свой спокойный взгляд. Она одиноко стояла на краю залы, прислонившись к стене возле пустого кресла, и курила. Мимоходом она послала мне ту же загадочную улыбку, что и в первый раз.

Позже в тот вечер, уже собираясь проститься с хозяевами, я увидел Клэр, по собственной воле направлявшуюся ко мне.

— Я ухожу, — сказала она. — Если хотите, мы могли бы выпить что-нибудь в кафе и развеяться.

Казалось, она разрешает мне то, о чем я давно ее просил. Ответил я не сразу, поскольку не знал, как мне спросить, составит ли нам компанию ее юная подруга или нет. Однако она сразу же прибавила:

— Заодно вы познакомитесь с Энн. Вот увидите, она очень мила.

Она выделила слово «мила» настолько, что мне это показалось странным. Я посмотрел ей в глаза и вопросительно поднял бровь:

— Энн?

— Да, вон тот ребенок. — Она развязно указала в направлении девушки, одиноко сидевшей в нескольких шагах от нас на стуле и рассматривавшей свои руки, сложенные на коленях. Я задал банальный вопрос:

— Кто она?

— Маленькая модель, — ответила Клэр скорее даже снисходительно. (Не помню, успел ли я упомянуть, что она — фотограф).

— И это что, все?

— Нет, ну а потом — она принадлежит мне, — весьма непосредственно пояснила Клэр.

В том углу бара, где сидели мы, нас было только трое. Почти не спрашивая моего мнения и вообще не обращаясь к маленькой Энн, Клэр заказала на всех минеральной воды. Официант быстро накрыл. Клэр извлекла из пачки, которую я выложил на стол, сигарету, и сразу же ее сама закурила. Потом она взглянула на подругу и наклонилась к ней, чтобы поправить локон превосходных светлых волос с золотистым отливом.

— Hy скажите, разве она не пленительна? Клэр произнесла это с некоторым вызовом. Я ответил: «Да, весьма», но с общепринятой учтивостью в голосе.

— Да, она очень мила, — повторила Клэр. — И не только, как вы сами увидите.

Я разглядывал девушку. Она не шевелилась, глаза ее были опущены на бокал, вдоль стенок которого на поверхность то и дело выпрыгивали крохотные пузырьки.

— Если хотите, можете ее потрогать, — сказала Клэр.

Я покосился на нее. Мне подумалось, что она слегка навеселе. Однако она пребывала в своем обычном состоянии; только не без доли цинизма, как всегда.

— Вот увидите, это очень приятно.

Меня вновь удивило употребление формы будущего времени: «Увидите», и я перевел взгляд на округлое гладкое плечико, казавшееся смуглым по сравнению с белой материей. Правая моя рука уже покоилась на спинке дивана, и мне оставалось лишь слегка ее подвинуть, чтобы коснуться кончиками пальцев золотистой кожи. Молодая женщина едва заметно вздрогнула и на мгновение подняла на меня глаза.

— Исключительно приятно, — согласился я, обращаясь к Энн. Клэр сразу же подхватила:

— Глаза y нее тоже красивые. Эй, посмотри-ка на господина, пусть он их увидит. — Одновременно она подняла лицо девушки за подбородок, нежно, неуверенно. Несколько мгновений маленькая Энн смотрела на меня, но, зардевшись, вновь потупилась. В самом деле, y нее были большие, очень красивые зеленые глаза, обрамленные длинными, плавно изогнутыми ресницами. Теперь Клэр ласкала ей лицо, продолжая между тем разговаривать сама с собой приглушенным голосом.

— И красивый рот... красивые, мягкие губы... губы, такие опытные... и зубы... прекрасные, беленькие зубки... Покажи-ка их нам.

Она открыла пальцами рот девушки.

— Оставайся так, — сказала она.

Маленькая Энн осталась послушно сидеть, как ей велели, полуоткрыв рот, так что были видны два сверкающих, ровных ряда зубов. Но смотрела она в сторону Клэр. Ее приоткрытые губы слегка дрожали. Мне показалось, что она сейчас заплачет. Я отвернулся и выпил несколько глотков содовой.

— Как-нибудь, — сказала Клэр, — я покажу вам фотографии, которые я с нее сделала.

В это мгновение мне показалось, будто я слышу, как молодая женщина протестует или во всяком случае жалуется. Она до сих пор не вымолвила ни единого слова после того невнятного «месье» в самом начале, которое сопровождалось грациозным поклоном, когда нас знакомили. Мне показалось, будто теперь она пробормотала: «Ах, нет» или нечто в этом роде, что заставило меня усомниться в приличности упомянутых снимков. Однако Клэр вдруг захотелось уйти.

Когда мы все трое встали, Клэр поинтересовалась:

— Hy как она вам? — Так, словно я был покупателем. Одновременно она подтолкнула девушку взашей ко мне и без обиняков заметила: — Она не носит бюстгальтера. Я считаю забавным заставлять ее ходить в таком виде.

На сей раз молодая женщина покраснела ужасно. Я был уверен в том, что Клэр выдаст сейчас еще какое-нибудь неприятное замечание по поводу отсутствия и другой части белья своей подруги. Вопреки моим ожиданиям она промолчала и по крайней мере в тот вечер говорила только о вещах самых нейтральных.