Прыжок в воду / High Dive © whatdreamsmaycome

Прыжок в глубину / Высокий прыжок © whatdreamsmaycome

********************************

Ослепительный свет фар проник в мою комнату, разбудил меня и намекнул на ее возвращение домой. Я ждал звуков открытия входной двери и ее шагов на лестнице. Взглянув на часы, увидел два часа ночи. Даже для Бакли было поздно.

Она приехала ко мне на лето как гостья. Мы дружим с третьего класса. Мой отец работал в НАСА, и летом между вторым и третьим классами мы переехали в Сан-Хасинто, Калифорния. Отец строил на заднем дворе одну из этих крепостей из обработанной древесины, а я "помогал". Я уверен, что моя "помощь" удваивала количество человеко-часов, необходимых для постройки этой крепости, но папа был очень терпеливым.

Мы устанавливали полосатую брезентовую крышу, когда я заметил девочку за задним забором, наблюдающую за нами. Я обычно не обращал внимания на девочек. У этой девочки были самые белые волосы, какие я когда-либо видел у кого-либо, кроме "очень старых" людей. Возможно, их можно было назвать светлыми, но для меня они просто выглядели белыми. Отец заметил ее практически одновременно со мной.

— Пойди представься, сынок, — сказал он. — Вероятно, это наша новая соседка.

Я не очень хотел представляться, так как боялся девочек до ужаса, но я знал, что отец не отстанет. Спустился с крепости и медленно приблизился к забору. Это была рабица и через нее легко было разглядеть все вокруг. После волос второе, что я заметил - ее глаза. Они были серые, бледные с голубоватым оттенком. Позже я узнал, что цвет глаз меняется в зависимости от настроения. Они выглядели холодными и практически такими же белыми, как ее волосы.

Когда я подошел к ограде на расстоянии около полутора метров, она отступила назад на один шаг.

— Привет, меня зовут Блейк, — сказал я. — Блейк Райдер.

Она засмеялась, и весь мир начал кружиться. Он так и не пришел в равновесие для меня.

— Я Бакли, — сказала она. — Бакли Смайт.

Для меня это прозвучало как Смит, и только на первый день в школе я увидел, как это написано.

— Ты разрешишь мне играть в твоем крепости? — спросила она.

— Конечно, — ответил я. — Когда хочешь поиграть?

— Может быть прямо сейчас? — предложила она.

Я обратился к своему папе.

— Папа, можно ли Бакли прийти поиграть? — позвал я его.

— Конечно, нам нужно опробовать эту штуку, — отозвался он.

— Нужно ли тебе что-то спросить у родителей или еще что-то? — спросил я ее.

— Нет, им все равно. — Она пожала плечами, когда сказала это. — Им все равно нет дома. Мой папа не живет с нами, а мама вчера не ночевала дома. Она еще не вернулась.

Было полдень! Она была одна всю ночь и весь день?

Это было начало нашей дружбы, и она всегда оставалась такой же. Ее мама употребляла наркотики и была городской проституткой, хотя я тогда не знал, что это такое. Но Бакли казалось, что ничто ее не трогает. Она так часто оставалась с нами, что люди думали, что мы родственники. В большинстве радостных воспоминаний о моем детстве Бакли занимает центральное место.

Ее пепельно-русые волосы никогда не менялись, также как и ее глаза. К тому времени, когда мы поступили во второй класс средней школы, она превратилась в потрясающую юную девушку. Она была высокой и изящной, двигалась словно спортсменка. Играла в волейбол и софтбол, а когда мы играли в бейсбол с ребятами из соседства, она всегда была желанной игроком. Она была левшой и стояла на первой базе. Она могла ударить мяч так же хорошо, как и мальчики, и я гордился ею так же, как будто она была моей сестрой.

К тому времени, когда мы учились в восьмом классе, мои чувства к ней стали явно не братскими. Я был влюблен в нее. Она выросла фигуристой. Ни в коем случае не толстой и не коренастой, но у нее были широкие бедра, очень узкая талия и ее грудь! Они были причиной многих поспешно подавляемых эрекций у меня, да и у большинства мальчиков и мужчин, которые ее видели. У нее была легендарная задница, полная, упругая, круглая и мускулистая. Каждая ее часть кричала о чувственности неоновыми буквами высотой в фут. Ее лицо было великолепным, обрамленные светлыми волосами глаза, поражали воображение. У нее были высокие скулы, маленький слегка орлиный нос, усыпанный несколькими веснушками, а ее губы были полными и естественно красными.

Время, которое мы проводили на свежем воздухе и на пляже, сделало ее такой же смуглой, как у серфингиста. Когда она перестала расти, ее рост составлял 175, а я между первым и вторым курсами вырос до 190.

Я был влюблен, но она считала меня своим лучшим другом. Так оно и было, но я хотел быть гораздо большим. Я почти сходил с ума от желания обладать ею, на протяжении всей средней и старшей школы, но я прочно находился в зоне друзей. Она была безумно близка, но с таким же успехом можно было находиться на Луне. Она была очень физически близка со мной - я думаю, она считала меня безопасным. Мы обнимались на диване в гостиной, смотрели пошлые ужастики по кабельному, она обнимала меня каждый раз, когда видела, и мы были вместе больше, чем врозь.

Мы оба встречались. Но это всегда были другие люди. Я был тем плечом, на котором она плакала, когда увидела своего первого парня в Dairy Queen с другой девушкой. Я был тем, кто утешал ее, когда ее мать исчезала на неделю, устраивая свои наркотические попойки и оргии.

Я был тем, кому она поведала о своей первой ночи с одним человеком, который впоследствии бросил ее ради нового партнера. Я обнял ее, когда она плакала. Мое сердце было разбито. Как и голова Грега Джордана после нашей драки.

Я никогда не открыто выражал свои чувства. Ее дружба была самым ценным для меня - как я мог рискнуть потерять ее? Я ждал рядом, ценя каждую минуту проведенную с ней, а таких минут было много.

Она знакомила меня со своими подругами, и у меня не было проблем с находкой спутницы - я сам был капитаном бейсбольной команды и трехкратным чемпионом штата по баскетболу. Но благодаря ей я встречался с очаровательными девушками.

Мои родители обожали ее как вторую дочь и после окончания школы отправили нас в Испанию на недельный отдых. Днем мы прекрасно проводили время, а ночью я страдал молча, слушая ее стоны в объятиях очередного Казановы, которого она покорила.

Я получил стипендию в Калифорнийском университете Санта-Барбары, а она поступила в колледж. В течение учебного года мы отдалялись друг от друга, и только летом снова встречались, пока она не перевелась в Калифорнийский университет. После окончания колледжа я получил степень бакалавра по биохимии, а она - по управлению гостиницами и ресторанами. Я поступил в Кал Поли (Государственный университет Калифорния Политехник), чтобы получить магистратуру и докторскую степень философии, а она начала работать. Мы продолжали встречаться, когда я приезжал домой после занятий, и когда ее рабочий график позволял.

Она стала работать в крупной сети отелей, а я перешел на работу в компанию Dapco Chemical. Через два года я стал начальником своего отдела, и единственным способом подняться, было переехать. Штаб-квартира компании находилась в Тампе, штат Флорида, и они предложили мне должность, которая обеспечила бы меня на всю жизнь.

Я вернулся домой и поговорил с мамой и папой. Папа уже давно вышел на пенсию, а мама оставила преподавание. Они меня очень поддержали, и оставалось только поговорить с Бакли.

Я позвонил ей, и она пригласила меня на ужин. Я приехал на машине, и когда она открыла дверь, она была еще более потрясающей, чем в последний раз, когда я ее видел. На ней были рваные джинсы и футболка с завязанным хвостом, оставляющим голым пупок. В одной ноздре у нее была маленькая бриллиантовая шпилька. Это было что-то новенькое. Она крепко обняла меня и долго прижималась ко мне. На ней явно не было лифчика, и ощущение этих потрясающих грудей на моей груди, было почти смущающим. К счастью, она отодвинулась как раз в тот момент, когда мои брюки начали стягиваться.

Она приготовила эти рулетики из листьев салата, с острой курицей и говядиной. Мы сидели на ее диване в гостиной и, задрав ноги, ели. Годы растаяли, и нам как будто снова было 10 лет, и мы сидели в каморке в подвале моих родителей.

Я сказал ей, что принял предложение о работе во Флориде и что уеду через две недели. Ее глаза стали льдисто-голубыми и наполнились слезами.

— Боже, Блейк, я не могу в это поверить, — сказала она, ее голос срывался. — Ты покидаешь меня? Что я буду делать?

— Ты продолжишь делать все то, что всегда делала, — сказал я ей. — То, что ты делала каждый год последние десять лет. Я был на одном месте, а ты – на другом. У тебя все было в порядке.

— Да, но я всегда знала, где ты, — простонала она. — Я всегда знала, что ты вернешься! Ты был опорой в моей жизни, Блейк. Я всегда знала, что если мне понадобишься ты, ты придешь или я смогу прийти к тебе и все будет хорошо.

— И так будет и дальше, — сказал я. — Я все равно буду приезжать домой в гости. Мама и папа по-прежнему живут здесь. Может быть, даже ты сможешь ко мне приехать. Мы можем звонить друг другу, писать письма или общаться через скайп – как угодно. Мы останемся на связи.

— Но это же чертова Флорида!

Она была расстроена и мое сердце разрывалось на части, но пришло время двигаться вперед. В этот момент я осознал, что мы останемся только лучшими друзьями, и мне нужно было двигаться дальше в жизни, так как она всегда делала.

У нас было достаточно грустное прощание, и через две недели я уже был в Тампе. Я полностью погрузился в работу и начал осваивать все необходимое. Через полгода я приобрел свой дом. Я зарабатывал больше денег, чем когда-либо мечтал, и когда мы закончили исследование нового препарата от повышенного давления, моя премия составила шестизначную сумму.

Я нашел тот самый дом, который хотел. Он был построен из кирпича, с высокими белыми колоннами спереди и занимал площадь в десять акров земли. В нем было шесть спален, восемь ванных комнат и бассейн размером с олимпийский. Это может показаться роскошью для одинокого парня, но я хотел, чтобы мои родители оставались со мной, если они приехали в гости, а на моих вечеринках всегда было много гостей. Там даже была высокая платформа для прыжков в воду! Я плавал каждый день и стал достаточно хорошим ныряльщиком. Я всегда находился в развлечениях и имел свой круг общения, среди которых было много прекрасных девушек, загорающих у бассейна каждые выходные.

Я летал в Калифорнию, примерно, раз в полгода, и мы с Бакли всегда находили день или два, чтобы провести вместе. Она серьезно встречалась с каким-то гостиничным магнатом, которого я, конечно же, ненавидел. Она всегда проходила через бойфрендов, как через вращающуюся дверь, но этот казался более серьезным. Он был ревнив, как черт, и, казалось, считал, что мы с Бакли никак не можем быть просто друзьями.

Когда я вернулся в третий раз, он позвонил и попросил встретиться со мной за ланчем. Очевидно, он узнал мой номер телефона от Бакли. Наш разговор прошел не очень хорошо. У этого придурка действительно хватило наглости угрожать мне. У него там была пара головорезов для подстраховки, и я думаю, он думал, что я такой же трус, как и он. Возможно, он правильно понял меня, когда дело дошло до того, чтобы рассказать Бакли о своих чувствах, но он меня нисколько не запугал.

— Я хочу, чтобы ты держался подальше от Бакли, — сказал он мне.

— Думаю, это будет зависеть от нее, — сказал я.

— Никому нет дела до того, что ты думаешь, — прорычал он. — Я говорю тебе вернуться в свою дыру в болоте и оставаться там. У нее есть мужчина в жизни, и ей не нужен какой-то неудачник вроде тебя.

Я ушел, а он и его банда последовали за мной, проклиная меня всю дорогу до машины. В тот вечер я должен был встретиться с Бакли за ужином, но я просто сел на самолет и улетел домой, на два дня раньше.

Должно быть, она позвонила, пока мы были в воздухе, потому что, когда я включил телефон в аэропорту, у меня было два сообщения от нее. Первое было обеспокоенным, спрашивающим, все ли у меня в порядке. Второе было в ярости. Я мог представить, как в ее глазах загорается зеленое пламя, которое появляется, когда она злится.

— Ладно, Блейк, лучше бы у тебя была веская причина, по которой ты игнорируешь меня и даже не берешь трубку. Позвони мне, когда получишь это. Мне безразлично, во сколько это будет. Просто позвони!

Я не решился рисковать и услышать все это через телефонную связь. Как-бы нехрабрый, я послал ей сообщение: "Спросите своего парня".

Два дня прошло без вестей от нее. Это был пятничный вечер, когда в два часа ночи кто-то зазвонил мне в дверь. Я прикрыл голову подушкой и снова задремал. Проклятый звонок продолжал звенеть, прерываясь стуками по двери. Вздохнув, я слез с кровати и надел халат. Спускаясь по лестнице, я заглянул на улицу. Но ничего не разглядел. Включив свет на крыльце, я снова выглянул через глазок. Это была Бакли. Она выглядела разъяренной!

Я открыл дверь.

— Что..., — только успел вымолвить я, прежде чем она резко шагнула вперед и ударила меня.

Черт, она умела наносить сильные удары!

— Ты подлец! — крикнула она.

Я успел перехватить ее руку, прежде чем она могла нанести мне еще один удар, и прижал ее к себе, не позволяя ей освободиться. Она боролась яростно минуту, а потом разрыдалась.

— Двадцать лет, Блейк! Целых двадцать лет ты был моим лучшим другом. Я любила тебя все эти годы! — кричала она мне в лицо. — А теперь ты пропадаешь без следа, как ребенок, и даже не звонишь мне. Ты послал мне сообщение, чтобы спросить у меня своего "парня", почему ты ушел! Не кажется ли тебе, что стоит объясниться со мной лично? Ни одного сообщения или звонка! Ты не можешь отбросить меня так просто! Ты... ты... Придурок!

Она снова начала бороться.

Я чувствовал себя ниже червивого дерьма.

— Мне жаль, Бакли, хорошо? Прости меня. Я знаю, я должен был... Я знаю, понимаешь? Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня. Я так разозлился, что просто потерял самообладание. Этот ублюдок угрожал мне! Сказал, чтобы я держался от тебя подальше. Я подумал... черт, я не знаю, что я подумал. То есть, он мне не нравится, но если он нравится тебе, я не собирался... О, черт. Прости меня.

Она просто рыдала.

— Я знаю, что произошло, — она зарылась лицом в мою грудь. — Мне пришлось выбить это из него. Я никогда не говорила ему делать это, Блейк. Я бы никогда... Как ты мог подумать...

Она продолжала плакать.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я. — Почему ты просто не позвонила?

— Потому что я не гребаная трусиха! — Ее глаза снова сверкнули зеленым. — Я бросила работу, бросила этого мудака и переезжаю сюда. Я не могу этого вынести, Блейк. Ты мне нужен. У меня есть деньги. Я возьму отпуск на лето, а потом возьму штурмом гостиничный бизнес во Флориде!

Я был, мягко говоря, ошарашен. Она переезжала? Во Флориду? Какого черта? Я выглянул и увидел на крыльце два чемодана. Она была настроена серьезно!

— Бакли, ты останешься со мной? — спросил я ее.

— Да, если ты не против, — ответила она. — Могу ли я остаться с тобой, Блейк?

— Боже, да, — сумел выдавить я, заикаясь. — Давай заберем твои чемоданы.

Бакли стала моим гостем, с чего я и начал эту историю. Она сводила меня с ума. Она была тусовщицей. Мужчины входили и выходили из ее жизни и из моего дома, как через вращающуюся дверь. Мы встречались два или три вечера в неделю, она находила кого-то, кто ее интересовал, я находил кого-то, или нет, и она появлялась в предрассветные часы. Она могла быть одна, могла нет. Секс втроем с другой женщиной, казалось, ничуть ее не беспокоил. Это было ново. Я никогда не знал, что она би. Иногда ее спутником на ночь становилась какая-нибудь красотка, иногда какой-нибудь плейбой. Она была непревзойденной гедонисткой.

Это было такое ощущение, будто мы вернулись в школьные годы. Мне казалось, что я находился на горках эмоций. С одной стороны, Бакли была рядом со мной, и каждый день я мог видеть ее. Но с другой стороны, это было болезненно осознавать, что она недоступна для меня. Я все время чувствовал себя не в своей тарелке. Когда она перевозила свои вещи, я помогал ей найти для них место. Вдруг мой взгляд упал на выпускной альбом. Оказывается, она сохранила его все эти годы. Перелистывая его первые страницы, я обратил внимание на слова "Бакли и Блейк: Друзья на всю жизнь", которые она написала печатными буквами необычного шрифта. Мое сердце сжалось от увиденного, а за спиной я почувствовал прикосновение ее пальцев к буквам.

— Это мы — "Би-Би", — прошептала она.

Я улыбнулся этому детскому прозвищу, которое она нам придумала. Оно всегда звучало так прекрасно.

— Что у нас сегодня вечером в планах? — спросила она.

— Не знаю, что ты собираешься делать, — ответил я. — Я планирую провести тихий ужин, насладиться хорошей книгой и рано лечь спать.

У нее появилась милая гримаса на губах.

— Блейк уже старичок, — хихикнула она. — Звучит заманчиво, но я думаю добавить немного пикантности в этот вечер.

Ее планом было открыть две бутылки вина для ужина. Я находился в полном блаженстве, окунувшись в чтение своей книги, а она сидела свернувшись калачиком напротив меня и безраздельно правила пультом Netflix. Я уснул еще до того, как она закончила смотреть.

В один момент ночи я проснулся, чтобы выпить и сходить в туалет. Шторы в спальне были приоткрытыми, и через прозрачное окно мягкий свет от бассейна отражался, создавая игру теней на стенах. Заметив движение, я выглянул в окно. Там была Бакли, танцующая на верхнем уровне платформы для прыжков, освещенная лунным светом и слушающая музыку через наушники. Она казалась сущим эльфом или лесной нимфой из сказок. Ее тело блестело в воде. Это было так прекрасно и впечатляюще. Я стоял и наблюдал за ней почти полчаса. Она танцевала под чужую мелодию. Всегда так было. Я глубоко вздохнул и вернулся обратно в постель. Долго не мог заснуть после этого зрелища.

Две недели спустя я проснулся от света фар, освещавших комнату. Дверь не издала ни звука, и я встал, чтобы выглянуть наружу. Она была там, у бассейна, ее волосы серебрились в лунном свете. На этот раз, она была не одна. С ней был какой-то парень, похожий на греческого бога. Она лежала на шезлонге с Адонисом между бедер, откинув голову назад, с выражением экстаза на лице, пока его скрывали бесконечно длинные ноги. Я не хотел смотреть. Во-первых, я не хотел вторгаться в ее личную жизнь, а во-вторых, мысль о том, что она может быть с кем-то другим, разбила мне сердце. Опять. Я не мог продолжать в том же духе. Я знал, что должен был что-то сделать.

Еще неделю я копил в себе напряжение, сочиняя речи, заучивая их и отбрасывая, не закончив заучивать. Это был еще один из тех вечеров. Она прижалась ко мне, заставляя мою кровь петь, а сердце болеть.

Когда я лег спать, то лежал, проклиная себя за бездействие и наблюдая за движением теней. Я понял, что одна из них двигалась ритмично. Это была Бакли, стоявшая на платформе с наушниками в ушах. В голове пронеслись воспоминания о тех временах, когда мы танцевали вместе, учили друг друга не наступать на ноги партнеру и истерически смеялись каждый раз, когда спотыкались. Я думал о том, как держал ее в своих объятиях на выпускном вечере, прежде чем она вернулась к своему спутнику на вечер. Я не мог больше терпеть.

Я натянул шорты, спустился по лестнице, вышел через открытую раздвижную дверь и стоял там, наблюдая за ней. Снова нахлынули воспоминания, почти рядом, почти касаясь моего сознания. Ночи, когда я стоял у окна и ждал, когда она вернется домой. На небе сияли звезды, горел миллион костров, а она танцевала голая в наушниках, на высокой платформе для прыжков в воду. Танцует под чужую песню. Не знаю, как долго я стоял там, пока она не увидела меня. Ее наушники опустились, и она скрестила руки на груди.

— Блэйк, что ты делаешь? — Ее голос звучал мягко во мраке.

— Спустись, Бакли, — ответил я.

— Нет, — отрицательно покачала она головой.

— Если не спустишься, я поднимусь сам, — угрожающе произнес я.

— Нет! — В ее голосе прозвучал намек на тревогу. — Что случилось? Я пойду вниз. Подкинь мне полотенце.

Я подошел к корзине с плетеными полотенцами. Они были аккуратно сложены, и я бросил одно ей. Она обмотала его вокруг себя и осторожно спустилась по лестнице.

Она смотрела на меня с тревогой в светлых глазах, и я взял ее за руку, притягивая к себе до тех пор, пока мы не стояли лицом к лицу.

— Блэйк? — Ее голос звучал робко. — Ты меня немного беспокоишь. Ты в порядке?

Я наконец-то заговорил.

— Нет, Бакли, я не в порядке, — признался я.

Я взял ее на руки и понес обратно в дом. Она оказалась тяжелой, все это мягкое и теплое было в моих руках, и она обняла меня за шею, прижимаясь.

— Блэйк?

Молча я нес ее в дом, поднимаясь по лестнице к своей спальне. Она начала нервничать, ее руки тряслись.

— Что ты делаешь?

Положив ее на кровать, я забрал у нее полотенце. Она вскрикнула и снова скрестила руки на груди.

— Блэйк?

— Ни слова, — прервал я ее. — Просто слушай. Сегодня вечером произойдет одно из двух: либо через пять минут ты встанешь, пойдешь в свою комнату и постараешься немного отдохнуть. Утром я найду грузовик. Мы упакуем твои вещи, и ты уедешь. Мне безразлично, куда ты переберешься, лишь бы это было не ближе двух часов езды отсюда. Мы все равно останемся друзьями.

— Блэйк, что я сделала? — В ее глазах заблестели слезы. — Я не понимаю. Я совершила что-то, из-за чего ты разозлился на меня? О чем ты говоришь? Мне не нравится эта другая вещь.

— Ты ничего не сделала, — сказал я. — Это я. Я не могу так больше, Бакли. Я просто не могу.

Я чувствовал, как слезы заливают мое лицо.

Она протянула руку, ее большой палец погладил мою щеку, стирая следы слез.

— Что? — спросила она. — Ты можешь рассказать мне, Блейк. Ты можешь сказать мне все что угодно. Мы всегда говорили друг другу все. Что еще?

— Другая вещь заключается в том, что ты забираешься обратно на эту кровать и ложишься под одеяло, — сказал я. — Ты останешься в этой постели и займешься со мной любовью. Ты никогда больше не будешь спать в другом месте, никогда в жизни.

Она ахнула, и ее рука отдернулась назад, снова защитно скрестившись на груди.

— Я...

Я не дал ей закончить мысль.

— Я люблю тебя, Бакли, — сказал я ей. — Я люблю тебя с тех пор, как нам было по восемь лет! Жить здесь с тобой вот так, это сводит меня с ума! Я больше не могу этого выносить. Видеть, как ты приходишь домой с кем-то другим, ночь за ночью, слышать тебя, быть рядом с тобой, но никогда не прикасаться, это просто...

Больше я не мог продолжать. Мой голос сорвался, и я почувствовал, как 20 лет эмоций, хранившихся в бутылке внутри меня, угрожают прорвать дамбу и выплеснуться наружу в неконтролируемом буйстве.

— Блейк? — Ее голос был тихим и хриплым. — Я... Я... Я не знаю, что сказать.

Я тоже не знал, что сказать, поэтому начал отстраняться, готовясь к тому, что она уйдет и заберет с собой мое сердце. Я почувствовал, как она обняла меня за плечи, завела руки за голову, запуталась пальцами в моих волосах.

Она привлекла меня к себе, и моя голова оказалась между двумя изумительными грудями. Ее руки плавно скользили по моему телу, приглашая меня ближе. Неизвестно, было ли это случайностью или сделано умышленно, но мы оба упали на кровать. Подо мной ощущалась ее приятная и упругая поддержка.

Ее правая рука опустилась вниз и нашла мою левую, перетащив ее вверх до того момента, пока не ощутила прикосновение одной из ее чудесных грудей. Она нежно прижала мою руку к своей мягкой груди и я почувствовал небольшой выступ в ее центральной части.

— Я собираюсь встать, но не хочу никаких одеял, — прошептала она.

Ее голос пронзил меня, словно жидкий огонь. Я поднялся на ноги, а она поднялась со мной. Волосы ее струились как водопад вокруг ее лица, закрывая ее загадкой. Она протянула руку ко мне, но я не мог сдвинуться с места, просто наслаждаясь ее внешностью. Она была стихией и пламенем одновременно.

Лунный свет осветил ее тело, а также отражение из бассейна создавало игру света и тени на ее фигуре. Ее груди возвышались гордо, не поддаваясь гравитации. Бледно-розовые соски украшали их, словно миниатюрные вершины. Грудная клетка спускалась к плоскому животу, который был украшен небольшим долиной пупка. Над лобковой областью она имела небольшую тропинку блондинистых волос, которая придавала ей элегантности.

— Ты прекрасна, — вымолвил я.

Она пригласила меня своей рукой, и я поднялся, ощущая шелковистость ее кожи как будто она была нежным маслом. Ее руки закрыли мне уши, притянули мое лицо к ее лицу, и мы поцеловались.

Я целовал Бакли тысячи раз, но так - никогда. Это было что-то новое. От меня к ней шел ток, заряжаясь и удваиваясь, а затем возвращаясь обратно в меня, усиливая каждое ощущение, каждый нерв. Ее губы были восхитительны, со слабым привкусом вина, как будто это то, что она производит естественным путем. Ее пухлые губы прижались к моим, и мы провели в этом первом поцелуе несколько часов, вечность бьющихся сердец и тока, проскакивающего через синапсы.

Моя рука, державшая грудь, сама собой сдвинулась, и я потрогал ее маленькую эрегированную пуговку. Она задыхалась у меня во рту, и я сделал это снова. Мне нужно было попробовать ее на вкус, и я скользнул вниз, чтобы захватить ее губами. Она застонала и начала свою песню. Я слышал ее и раньше, всегда подстраиваясь под чужую мелодию, но теперь она пела для меня.

Я омывал оба этих изысканных бугорка своим вниманием, а она извивалась подо мной. Я попытался продвинуться еще ниже, аромат возбужденной женщины неудержимо манил меня ниже, но она запуталась пальцами в моих волосах и потянула, почти болезненно.

— Нет, Блейк, — стонала она. — Я не могу ждать. Мне нужен ты во мне! Мы можем поиграть позже. Внутри меня, Блейк, ты нужен мне внутри меня.

Я сбросил шорты, и она притянула меня к себе. Я почувствовал ее влагу и тепло на головке своего члена. Она была насквозь мокрой, и ее губы разошлись, как сверху, так и снизу, когда головка моего члена проскользнула внутрь. Она снова застонала.

— Боже, Блейк! Полегче! Что ты там прятал?

Она уперлась своими маленькими ручками в мою грудь и посмотрела вниз между нами, когда я немного приподнялся.

Она вздрогнула, когда я плавно скользнул чуть глубже и затем отступил, возвращаясь назад - ее влага обеспечила мне путь.

— Боже мой, Блейк, ты такой большой, — шепнула она.

Я чувствовал себя громадным! Я был достаточно опытен, чтобы не смущаться, но как-то странно, размер моего члена меня не интересовал. Но это не имело значения. Казалось, Бакли наслаждалась тем, что у меня было. Ее вздохи говорили о ее удовольствии.

Я медленно продолжал двигаться вперед и наслаждался тем, что давала мне Бакли. Я не знал точно, что ожидать, но это было совсем не то. Она была скользкой и очень тугой. Ее жар проникал в меня и я купался в этом. Я ждал этого момента с тех пор как понял достаточно для понимания. Предвкушение превратилось в реальность.

Я медленно проникал все глубже и глубже до полного соединения наших тел. Мои яички прикоснулись к ее ягодицам, и мы остались в этой позе. Прошло много времени, пока я обнимал ее и наши губы сливались вместе - бесконечность радости и экстаза, которые я не хотел прерывать.

Я чувствовал ее слабые движения внутри, стенки ее влагалища сжимались и расширялись вокруг меня, мягкая дрожь внутри ее бедер, ее дыхание на моих губах. Началось легкое движение тазов, и она посмотрела мне в глаза - серебристые под лунным светом.

— Возьми меня, Блейк, — шепнула она. — Пожалуйста, возьми меня прямо сейчас.

Я отстранился, медленно двигаясь назад, пока оставалась только головка моего члена погруженная в ее тепло. Затем я медленно полностью проник в нее снова и снова. Мы словно стали одним целым организмом, то разделяясь, то снова соединяясь в танце страсти. Ощущения были ошеломляющими, а повторение только усиливало их.

Она ахала при каждом проникновении, выдыхала при каждом извлечении, и по ее лицу пробегал румянец. Я почувствовал, как ее руки двинулись вниз по моим бокам и обхватили мою задницу, притягивая меня к себе, подталкивая меня вперед.

— Блейк! — в ее крике, произнесенном по моему имени, чувствовалась нарастающая неотложность. — Боже, Блейк, что-то... Господи! Больше, еще больше! Пожалуйста!

Я увеличил темп своих движений, и ее спина выгнулась дугой, резко выпятив вперед груди. Ее крики становились все громче, она мотала головой из стороны в сторону, а ее голос повышался.

— Боже, Блейк! Я... Я...

Она яростно дрожала подо мной, ее тело набирало энергию и начало подниматься вверх, когда я приподнялся и начал вбиваться в жидкий жар ее киски. Ее голос поднялся до крика, и напряжение спало, когда она упала назад, содрогаясь и крича в экстазе, когда она кончила.

Ее вид вывел меня из равновесия, и я выкачивал веревку за веревкой спермы в ее пульсирующий туннель. Ее оргазм продолжался, казалось, несколько минут, пока я наполнял ее годами тоски и любви. Я снова упал на нее, чувствуя, как она содрогается, а стенки ее тугого влагалища периодически пульсируют от толчков. Я поцеловал ее, но мы оба были слишком бездыханны, чтобы продолжать это долго. Я зарылся лицом в аромат ее волос, и мы держались друг за друга, как утопающие держатся за спасательный круг.

Я чувствовал, как замедляется биение наших сердец, как ее груди сжимаются между нами, и как пульсирует в них она. Томление овладело нами, и мы расслабились в объятиях друг друга.

— Блейк, — прошептала она.

— Что случилось?

Я чувствовал, что моя энергия иссякла, я был полностью ослаблен.

— Ты почти меня задавил, — ее смех разбудил меня немного.

— Прости, — я поцеловал ее. — Ты сделала со мной все это.

Я перевернулся, уводя ее за собой, мой пенис медленно расслаблялся внутри нее. Она прижалась щекой к моей груди и снова засмеялась, сжимая своими внутренними мышцами.

— Боже, это было такое мощное. Я никогда... Я думала... Почему мы не делали этого раньше? — пробормотала она.

— Поверь мне, я хотел этого, — ответил я.

Она подперла свой острый подбородок руками и опиралась на кровать возле меня. Она выглядела как эротическая эльфийка. Она заглянула глубоко в мои глаза, искала в них тот особый блеск.

— Почему ты не сказал ничего? — спросила она.

— Я боялся, — признался я. — Ты была моим лучшим другом, Бакли. Я не хотел потерять тебя.

— Ты бы меня не потерял, — сказала она.

— Откуда ты знаешь? — переспросил я. — Это было бы странно и ты, возможно, больше не захотела бы быть со мной. Я не мог рисковать таким образом.

— Это не было бы странно, — ответила она.

— Сейчас легко говорить. Откуда ты это знаешь?

— Потому что я ждала, что ты скажешь что-то с самого детства, когда нам было восемь лет, — сказала она. — Я думала, что ты не видишь меня так же. Я всегда любила тебя со дня, когда ты предложил мне поиграть в деревянном форте. Мне просто нравилось быть рядом с тобой, поэтому я все эти годы ждала. Проклятье на тебя, Блейк! Подумай о времени, которое мы потеряли!

— Ну, и ты тоже будь проклята, — рассмеялся я. — Ты никогда не давала мне ни малейшего намека на то, что тебе интересно быть кем-то, кроме как моим другом.

— Какого черта? — Ее глаза вспыхнули, серебро и золото. — Я провела сто лет, свернувшись калачиком против тебя в твоем подвале, терлась о тебя сиськами, целовала тебя, делала все, что могла, только не говоря: "Трахни меня, Блейк". Я давала тебе все возможные намеки, ты просто был слишком туп, чтобы их понять!

Я не был уверен, что мешало мне видеть. Действительно ли я был настолько глуп, или я был так твердо уверен, что она не видит меня с такой же точки зрения? Существовала также возможность того, что я так боялся потерять своего лучшего друга, что не мог мыслить объективно.

— Что нам теперь делать? — спросил я.

— Мы собираемся наверстать упущенное время, — сказала она. — Я скользну вниз и отсосу тебе, пока ты снова не станешь твердым, а потом буду скакать на тебе, пока ты снова не сможешь его поднять. Как тебе это?

Ну, для меня это звучало как рай, и именно так и произошло. В течение следующей недели это происходило так часто, что я засыпал на работе.

Нам нужно было кое-что обсудить, но я был так влюблен в нее и так сходил с ума от похоти, что прошло некоторое время, прежде чем мы смогли находиться рядом друг с другом, не трахаясь как кролики. У меня было несколько серьезных вопросов, и я знал, что у нее, вероятно, тоже.

Мы устроили вечеринку, наши друзья ушли, и мы занимались медленной, неторопливой любовью, превратившейся к концу в неистовое сцепление. Мы лежали в этом посткоитальном блаженстве, и тут она начала.

— Блейк, у меня есть важное дело, которое я хочу обсудить с тобой, — сказала она.

— Ого! Ты наверное хочешь закончить наш брак - ты нашла свою вторую половинку и все закончится, — произнес я. — Но подожди, мы даже не поженились еще, это должно произойти через семь лет после свадьбы.

Она похлопала меня по руке.

— Пожалуйста, будь серьезным, — сказала она. — Что мы делаем?

— Хорошо, я думаю мне нужно задать тебе несколько вопросов, — ответил я.

Она пристроилась щекой к моей груди.

— Говори, — сказала она.

— Ты чувствуешь любовь ко мне, Бакли? — спросил я.

Я почувствовал ее кивок.

— Да, люблю.

— А я люблю тебя, — заявил я. — Я без ума от тебя.

Она опять кивнула.

— Да, и я также.

— Ты как будто дикая девчонка, — сказал я. — Расскажи мне об этом.

— С этим завязано, — сказала она. — Я всегда буду немного такая, Блейк. Такая, какая я есть, но я хочу быть только с тобой отныне.

— Ты сможешь это сделать? — спросил я. — Похоже, что женщины не оставляют тебя равнодушной. Ты будешь скучать по этому?

Она опять кивнула.

— Да, буду. Но я попробую.

Я чувствовал ее размышления и решил подтолкнуть ее немного вперед.

— Ты хочешь разбить мое сердце? — спросил я.

— Каким образом? — переспросила она. — Ты имеешь в виду, уйти от тебя? Найти кого-то другого? Это никогда не произойдет. У меня не будет другого мужчины. Это просто так. Мне нужен только ты. С другой женщиной было бы сложнее.

— Расскажи мне об этом, — попросил я.

— Это сложно объяснить, но я постараюсь, — ответила она. — Раньше я даже не думала о женщинах таким образом до тех пор, пока не поступила в Калифорнийский университет на первый курс. Ты же помнишь мою соседку по комнате, Бьянку?

— Она была симпатичной маленькой азиаткой? — Я смутно помнил ее.

— Да. Она качалась в обе стороны. Она была больше, чем моя соседка. Я узнала, что в женских прикосновениях есть что-то такое, Блейк. Ты можешь быть невероятно чувствительным и нежным. Ты ближе всего к этому, что я когда-либо находила в мужчине. Просто есть что-то в том, чтобы быть с женщиной, что наполняет то, в чем я нуждаюсь. Я люблю красивые вещи, Блейк. Ты красив, но по-другому. Женщины мягкие, нежные, такие эмоциональные, и я люблю это.

— То есть ты хочешь сказать, что тебе захочется быть с женщинами? — спросил я.

— Да, я буду хотеть этого, — сказала она. — Я буду стараться изо всех сил, чтобы это не овладело мной. Боже, Блейк, ты удовлетворяешь меня во многих отношениях. Я не думаю, что это будет сделка.

— Предположим, тебе это понадобится? — спросил я. — А как насчет меня?

Она задумалась на минуту.

— Ты хочешь сказать, что тебя это устроит, если только ты будешь в этом участвовать?

— Не знаю, — сказал я. — Я ничего не говорю, я просто думаю вслух.

— Ну, я тоже не знаю, — сказала она. — Нам просто придется это выяснить.

Она была неисправимой кокеткой. Наверное, я ожидал этого, зная ее, как я знал, но мне было очень тяжело первые шесть месяцев или около того. Она придумывала для себя правила, записывала их и заставляла меня читать их ей. Она вникала в каждое из них, разбирая его слово за словом и спрашивая меня, все ли нюансы я понимаю. Я быстро понял, что она меня успокаивает. Она давала мне понять, что, хотя она и была диким существом, как мы оба знали, она выпускала себя из клетки только ради меня.

— Я буду показывать свои танцевальные движения только вместе с теми, кто меня пригласит. Так ты не будешь недоволен ими, — сказала она. — Это в порядке?

— Может быть, — ответил я. — Мне не нравится, когда люди прикасаются к тебе, Бакли.

— Понятно, я это понимаю, — сказала она. — Мне бы не хотелось, чтобы какая-то легкомысленная женщина прикасалась к тебе.

Она записала несколько заметок.

— Как насчет этого? Никаких рук на моей попе или груди и ничего под одеждой. Если кто-то будет лезть руками, я вернусь к тебе. Согласен?

— А что если мы займемся сексом прямо на танцполе? — спросил я. — Я видел, как страстно ты танцуешь. Ты выглядишь так, будто занимаешься сексом в одежде.

Она засмеялась.

— Да, но это меня заводит из-за тебя. Я знаю границы, Блейк. Ты можешь довериться мне?

Я не был уверен ни в чем из этого, но я согласился, хотя и временно.

— Хорошо, — сказал я. — Могу ли я отказаться от всего, что мне не нравится?

— Конечно, да. Клянусь Богом, Блейк. Я не сделаю ничего такого, чтобы разочаровать тебя. Я всегда говорила тебе правду в жизни и готова на все, чтобы ты помнил об этом. Попробуем, хорошо?

Мы пробовали. Мы продолжали посещать клубы пару раз в неделю. Нам обоим нравилось танцевать, хотя я больше любил медленные танцы, а она становилась энергичной при быстрых ритмах.

Она отклоняла столько же предложений о танцах, сколько и принимала. Для того чтобы забрать ее с собой на паркет требовался кто-то действительно захватывающий. Тот человек получал возможность исполнить самый заводной танец своей жизни. С каждой нотой музыки можно было почувствовать ее пульсирующую сексуальность. Она могла сосредоточиться только на тебе, заставляя тебя верить, что ты единственный человек во всем мире, и эта страстная девушка танцует только для тебя. Я ощущал это множество раз. Когда ее серебристые глаза блестели под светом фонарей, она была просто волшебной.

Она знала, как остановить все, когда это грозило выйти из-под контроля. Если руки лезли туда, куда не следовало, она мягко, но решительно убирала их. Если это повторялось, она уходила. Осьминожьи руки оставались стоять на танцполе с открытым ртом, недоумевая, что произошло. За первые шесть месяцев, я подрался всего два раза. Я победил, так что это было хорошо.

Она сама нанесла серьезные повреждения нескольким парням. Однажды она всадила шпильку в ногу парня, а в другой раз она оставила какого-то парня корчиться на полу, держась за яйца, пока она шла обратно к нашему столику.

Увидеть, как она танцует с другой женщиной, было просто незабываемо. Красавицы, которых она приглашала или которые приглашали ее, всегда были впечатляющими. Она позволяла им больше свободы, чем мужчинам, и я видел, как она отшила только одну женщину. Как я понял, ей нравилось, что я смотрю на нее. Мне нравилось наблюдать за ней, поэтому мы создали команду. Она никогда не танцевала два танца подряд ни с кем, и после каждого номера она всегда возвращалась ко мне и высиживала один номер или вытаскивала меня.

После таких ночей, в постели она была просто супер. Постепенно я стал спокойно относиться к ее дикости. Я доверял ей и знал, что она пойдет со мной домой, что в ту ночь в моей постели будет самая потрясающе красивая женщина в городе, и она будет моей.

Наша жизнь была насыщенной, полноценной и веселой. В конце шести месяцев, она попросила меня жениться на ней. Я думаю, она стала нетерпеливой по отношению ко мне. Я пришел домой с работы, а на кровати лежали серые брюки и черная рубашка с запиской, приколотой к рубашке.

Там было записано: "Автомобиль будет на месте, чтобы забрать тебя в шесть. Будь готов, Б.".

Я принял душ и оделся, удивляясь, что, черт возьми, происходит. В дверь позвонили, и я увидел мужчину в форме.

— Готовы отправиться? — спросил он.

— Куда?

— Мне не положено рассказывать вам, — ухмыльнулся он ко мне.

Ну что же, я сел в автомобиль, и он отвез нас в центр города. Он открыл дверь, и я вышел.

— Что теперь? — спросил я.

— Она ждет вас в баре, — сказал он.

Мы стояли перед одним из отелей в центре города, на верхнем этаже которого находился роскошный ресторан. Я никогда там не был, но слышал о нем. Я указал на верхний этаж, и он кивнул.

Поднявшись на лифте, я зашел внутрь. Меня приветствовали у дверей и провели меня в бар. Бакли сидела за стойкой бара и пила то, что выглядело как тропический мохито. По обе стороны от нее сидели двое парней, которые казались конкурирующими за ее внимание, и еще одна пара наблюдала над ней, словно стервятники, готовые напасть на нее, если двое у бара не справятся.

Она заметила меня и вскочила, заставив одного из Ромео пролить свой напиток. Она шла ко мне по полу словно поэзия в движении, все эти льняные волосы развевались вокруг нее как в замедленной съемке. Она взяла меня за руку и поцеловала в щеку.

— Наш столик здесь, — сказала она.

Она проводила меня за руку, и ее ходьба могла бы оживить даже мертвого; ее бедра покачивались, а потрясающая задница качалась под зеленым футлярным платьем, в котором она была одета. Мы заняли наши места, и я заказал бокал вина. Официант ушел, а я пристально рассматривал ее.

Она никогда не красилась, но ее глаза были подведены, и она была совершенством.

— По какому случаю? — спросил я.

Она загадочно улыбнулась и заговорщицки подмигнула мне.

— Увидишь, — сказала она.

Я отпустил ее, и мы заговорили об обычных вещах. По правде говоря, я всегда испытывал к ней некоторый трепет. Теперь же это великолепное создание сидело напротив меня, и после стольких лет, я все еще испытывал благоговение перед ней. Мне было трудно поверить, что она моя.

Мы поели, и все было так хорошо, как я слышал. Она хотела разделить кусок чизкейка, и мы кормили друг друга кусочками. Когда мы закончили, я взял еще один бокал вина, а она - еще один мохито. Мы звякнули бокалами, и мне захотелось узнать.

— Когда состоится большое откровение?

Она отставила бокал и секунду копалась в своем клатче. Когда она посмотрела на меня, ее глаза блестели, и я увидел, как она прикусила нижнюю губу, как она делала, когда нервничала.

Она взяла мою руку в свою и потянула ее через стол, обхватив ладонью свою щеку и прижавшись к ней носиком.

— Блейк, ты меня любишь? — спросила она. — Я имею в виду, ты влюблен в меня? Навсегда?

— Да, Бакли, ты же знаешь, что люблю, — сказал я. — Я люблю тебя уже много лет.

— Хорошо. — Она позволила нашим рукам вернуться на стол. — Это значительно облегчает дело.

Она протянула мне через стол одну из этих бархатных коробочек.

— Открой ее, — сказала она.

Я открыл, и внутри оказалось платиновое кольцо. Оно выглядело как обручальное кольцо!

— Что... что это? — Я едва мог дышать.

— Ты хочешь быть со мной в браке? — спросила она.

Я поднял глаза, и в этих глазах я увидел серебро, отражение ее страсти и слез.

— Это правда? — я с трудом вымолвил слова. — Боже, да, Бакли, но я... Я не готов...

Она засмеялась, и звук ее смеха был таким же блестящим серебром.

— Я знаю это, глупый парень, — сказала она. — Завтра можешь взять меня с собой по магазинам. Я уже все выбрала.

Я дал знак вызвать официанта для оплаты. Когда он вернулся с моей картой, я встал и протянул руку к ней. Она поднялась изящно на ноги. Моя рука обняла ее плечи, а ее голова легла на мое плечо. Ее рука лежала на моей талии.

Когда мы вернулись домой, это было самым нежным и медленным актом любви из всех, что я когда-либо испытывал. Потом она перевернулась на меня и положила голову на мою грудь. Ее волосы покрывали нас, словно бледная пелена. Я почувствовал, как что-то влажное капнуло мне на грудь, и когда я наклонил ее голову, ее глаза сверкали лунным светом.

— Уже сожалеешь? — прошептал я.

Она покачала головой.

— Я просто счастлива, — сказала она. — Боже, я люблю тебя. Я отдаю себя тебе, Блейк. Береги мое сердце и не причиняй боль.

Я прижал ее к себе, чтобы ощутить вкус ее слез и полные губы.

— Я тоже люблю тебя, — сказал я. — Никогда не причиню тебе боль, Бакли. Никогда не делал и не буду делать.

Влюбиться в красивую женщину никогда не бывает просто. Особенно это относится к ней. В большинстве мест она привлекала всеобщее внимание, была объектом восхищения для всех окружающих. Мне было сложно привыкнуть к этому. Бакли говорила, что собирается завоевать мир гостиничного бизнеса во Флориде. Я, как инженер-биохимик, не имел представления о том, как это возможно. Я знал, что она работает для крупного игрока, но я не знал точно, чем именно она занимается. Даже если бы от этого зависела моя жизнь, я бы не смог ответить на этот вопрос. Я начал замечать, что она проводит все больше времени на работе. Но даже тогда я ничего не сказал. Это время я использовал для восстановления сил и подготовки к нашим встречам. А когда она приходила домой, она была еще более жаждущей меня.

Я начал чувствовать жар, когда она стала надевать свои клубные платья и задерживаться за полночь. Однажды поздно вечером я наблюдал за тем, как она одевается для вечернего выхода. Она устроила для меня шоу, нарядившись в темно-синее платье, которого я раньше не видел. Спина открывалась V-образным разрезом почти до самого копчика, а юбка была какой-то пенистой и стремилась показать всю длину ее точеных ног. У меня открылся рот, и потекли слюнки. Да, она все еще могла делать это со мной. И ей это нравилось. Она встала, и я увидел ее спереди. Все, что я могу сказать, это то, что она была, примерно, в трех глубоких вдохах от повреждения гардероба. Я пробурчал.

— Ты это носишь? — Могу ли я быть более клишированным?

Бакли рассмеялась своим серебристым смехом.

— Знаешь ли, я должна одеваться, чтобы произвести впечатление.

— Произвести впечатление? — Я фыркнул. — Бакли, ты могла бы надеть мешок из рогожи и быть самой сексуальной женщиной в любом помещении, куда бы ты ни вошла.

— Я бы так не смогла: что-нибудь да пролезет сквозь рогожу.

Она улыбалась мне и сделала что-то такое, отчего ее соски выделялись сквозь скандальное платье, как маленькие твердые пули. Я попытался заставить ее быть серьезной.

— Бакли, я знаю, что тебе приходится общаться с этими парнями из отелей. Я не против того, чтобы ты гуляла по вечерам, хотя начинаю беспокоиться, когда уже за полночь. Я знаю, как на парней влияет то, что ты так одеваешься. Ты уверена, что у некоторых из них не возникает неправильных мыслей?

— Я знаю, что это так, малышка. В этом суть всего.

Она все еще насмехалась надо мной, однако, вероятно, заметила что-то в моем выражении лица. Она взяла мое лицо в обе руки и уставилась на меня своими серебряными глазами.

— Блейк, я вижу, что ты беспокоишься из-за того, что не сможешь отказать, если все выйдет из под контроля. Ты помнишь правила? Именно поэтому они и придуманы. Даже когда ты не видишь, я всегда придерживаюсь их полностью. Дикая девчонка остается на поводке до тех пор, пока не вернется к тебе домой.

— Это все для того, чтобы заставить людей думать, что они могут достичь недостижимого. Мужчины или женщины - без разницы. Я флиртую с ними и у меня это прекрасно получается. Я получаю от них то, чего хочу, а потом возвращаюсь к тебе домой. Это всегда самое приятное.

Бакли посмотрела на свой телефон и быстро положила его в сумочку.

— Если я не уйду сейчас, то опоздаю, — сказала она. — Пожалуйста, доверься мне, Блейк. Я очень люблю тебя, я никогда не сделаю ничего плохого. Никогда.

Один страстный поцелуй, и она ушла.

Она вернулась домой только в два часа ночи. Ее одежда и волосы были взъерошены, и когда я обнял и поцеловал ее, она прижалась ко мне так же, как делала только тогда, когда была до изнеможения уставшей. Я отвел ее в ванную комнату, наполнил для нее ванну и вымыл это прекрасное тело, которое я уже так хорошо знал. Признаюсь, я был настороже, ожидая обнаружить запахи или ощутить что-то неправильное, но их не было. Она заснула еще до того момента, как я закончил вытирать ее.

Мы обсудили это на следующий день. Она была расстроена тем, что я ей не доверяю, а я - тем, что она одевается вызывающе, чтобы привлечь внимание других мужчин.

— Я вижу, что тебе тяжело, Блейк, и мне жаль. Я бы хотела, чтобы все было по-другому, но это невозможно. Люди, которые действительно что-то значат, наконец-то начинают узнавать меня и то, что я могу сделать. Я не могу опустить руки. Я всегда соблюдаю наши правила, и всегда буду соблюдать. Если нам нужно больше правил или другие правила, хорошо, давай сделаем это. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить тебе жизнь, но в какой-то момент, ты просто должен будешь довериться мне.

— Почему все должно быть именно так, Бакли? Разве ты не можешь найти себе занятие по специальности, где тебе не придется заниматься всем этим?

— Например? Ты в последнее время не бывал в отеле? Нет, с тем, что у тебя здесь есть, тебе бы это не понадобилось. Все, начиная от руководителей и заканчивая портье и уборщицами, выставляют это напоказ. Когда ты переехал сюда, ты отказывался соглашаться на работу, которая была ниже твоих возможностей. Я поддержала тебя, переехав через всю страну, чтобы быть с тобой. Теперь моя очередь.

С этого момента, все пошло кувырком. Это была наша первая крупная ссора, и мы были несчастны несколько дней. В конце концов, мы договорились, что она будет говорить мне, где она будет и до скольки. Если мне захочется, я могу прийти, не предупредив ее, и посмотреть. Я должен был держаться в тени и не вмешиваться в то, что она делает. Меня это не устраивало, но если не бросать ее, а это не вариант, то это было лучшее, что я мог получить.

Бакли теперь работала два или три вечера в неделю. Когда она уходила, я клал руки на ее сильные, красивые плечи, смотрел в ее серебристые глаза и говорил:

— Заботься о моем сердце, дорогой.

— Я верну его в целости и сохранности.

Она произнесла эти слова с полной серьезностью, и я почувствовал это, но время, проведенное в ожидании ее возвращения домой, казалось все более и более тягостным. Наконец, я принял решение согласиться на ее предложение. Обычно мы бы ужинали вместе, но она посоветовала мне отложить ужин до ее прихода, если только я не захочу попробовать резиновую курочку. Я пришел около девяти часов вечера, сказал что меня ждет Бакли Смайт и меня пропустили внутрь.

Я сразу понял, кого она имела в виду под "Бакли" когда говорила об этих людях. По моему мнению, они выглядели как группа фальшивых типажей: все было поддельным у них, кроме загара (ведь мы находились во Флориде). И тут появилась Бакли. Я заметил ее сразу со своего места в самом темном углу зала. Она светилась. Она излучала больше сексуальности, чем все остальные женщины в зале, даже не пытаясь, хотя они очень старались.

Я наблюдал за работой Бакли в зале. Среди любителей она была профессионалом. С некоторыми она устанавливала глазный контакт и было ясно, что они разговаривают по делу. Я видел на лицах этих людей уважение к ней, когда слушали ее. С большинством она флиртовала. Это было ей присуще. Ее платье было не просто вечерним нарядом, это был инструмент ее профессии: каждое ее движение раскрывало или скрывало определенные части тела, и то, что оставалось скрытым, было не так много. В этом платье было так много красоты, что люди не знали, куда смотреть. Я знал, что они это чувствуют.

Бакли работала рядом со своим клиентом, словно парой на танцевальном паркете, заставляя его чувствовать, что они двое - единственные люди во всем мире. В этот момент в его мире не существовало ничего, кроме Бакли. Потом я заметил ее глаза. В них было сверкающее серебристое сияние, обещающее мир и заставляющее любого мужчину идти на край света для нее. Я уже привык думать, что этот взгляд предназначен только для меня, но похоже это было не так. Бакли придерживалась всех правил и дикая сторона в ее характере, насколько я смог заметить, была под контролем, но у меня возникло плохое предчувствие относительно всего этого.

Нехорошее предчувствие усилилось, когда я не видел ее минут пять. Я обещал не вмешиваться, но все равно не мог не пойти ее искать. Потом мне на плечо легла рука, и голос прозвучал в ухо.

— Блейк, ты в порядке?

Я бессильно опустился в кресло и выпустил дыхание, о котором не и подозревал, что сдерживаю его.

— Думаю, да. Едва-едва. Где ты этому научилась?

Бакли хихикнула.

— Не знаю. Годы практики? — Она подсела ко мне. — Я не могу остаться надолго, но я видела твое лицо, и мне показалось, что у тебя с этим проблемы, поэтому я хотела убедиться, что с тобой все в порядке. Правда? Точно?

— Я не знаю, Бакли. Думаю, да. Я вижу, что ты следуешь правилам. Не знаю, что хуже - видеть это или воображать. Я бы хотел, чтобы ты этого не делала, но, видимо, это не вариант.

— Блейк, дальше будет хуже. Позже будет диджей, и мне придется танцевать с ними. Я не могу предать их огню, как я это делаю, когда мы идем в клуб. Я должна быть вежливой. У меня это хорошо получается, но все же иногда они получают немного того, чего я на самом деле не хочу. Ты сможешь с этим справиться?

— Наверное, придется, не так ли?

Бакли кивнула и взяла мои руки в свои.

— Блейк, я люблю тебя. Я люблю тебя уже двадцать лет. Я не могу сейчас показать тебе, как сильно, потому что эти парни могут подумать, что ты конкурируешь с ними в бизнесе. Я буду дома к двенадцати, и тогда я покажу тебе, что я только твоя, всегда. А завтра мы поговорим. Хорошо? — Она бросила короткий взгляд в сторону комнаты. — Я должна вернуться туда. С тобой все будет в порядке?

Я только кивнул в ответ, и она покинула помещение. Она была права: танцы были не на высоте. Я чувствовал, как мое давление повышается, наблюдая, как эти гости отельного бизнеса по очереди танцуют с ней. Вместо того чтобы наслаждаться общением с самой прекрасной женщиной, которую они когда-либо держали в своих объятиях, они использовали каждый танец как возможность пристать к уязвимым местам на платье Бакли. Ей приходилось уклоняться от них, и она успешно справлялась с этим. Часто я видел ее взгляды, исполненные ярости, и понимал, что ей хочется причинить боль кому-то из парней - шпилькой в ногу или даже в промежность. Но им удавалось избежать серьезных последствий гораздо легче, чем мне было бы комфортно.

— Она потрясающая, не так ли? — Кто-то сел за мой столик. — Я сам не танцую особенно хорошо, но мне интересно просто наблюдать за ней. Я никогда не видел ничего подобного.

Мы представились друг другу.

— Она работает здесь у вас? — спросил я.

— Как бы мне этого хотелось! — ответил он, улыбаясь. — Она обладает всем этим, - он указал на танцпол, — и разумом, который сопровождает это все. Я никогда не смогу позволить себе ее.

Несколько мгновений мы пристально смотрели на нее.

— Каждый из этих парней думает, что он может завоевать ее сердце. — Он развел пальцы на расстоянии дюйма друг от друга. — Вероятно, они будут спорить по дороге домой о том, кто первый получит ее в объятия, но правда в том, что у них нет ни единого шанса.

— Почему так?

— Она будет танцевать с тобой, улыбаться тебе, заставлять тебя чувствовать себя единственным мужчиной в мире. Но как только переступишь одну из ее границ - все кончено. Она будет вежлива, но всегда знаешь, где проходит черта, и она всегда уходит одна. Всегда. И дело не в том, что ей не хватает предложений.

Некоторое время мы молча наблюдали за ней. Она танцевала каждый танец, и всегда кто-то ждал ее, когда она уходила с площадки. Мой собеседник покачал головой и улыбнулся.

— Они никогда не сдаются. Знаете, она напоминает мне Елизавету Первую.

— Кого?

— Королеву Англии, 1558-1603 гг. Когда она взошла на трон, Англия была третьесортной державой, и женщинам не полагалось править. Все хотели выдать ее замуж, желательно за кого-то достаточно сильного, чтобы защитить маленькую Англию. Елизавета не была красавицей, строго говоря, но ей было двадцать пять, и она обладала тем, что заставляет мужчин дуреть от нее, как и Бакли. Разница лишь в том, что Бакли - самая красивая женщина, которую большинство из этих парней когда-либо видели. Элизабет тоже прекрасно танцевала и любила это делать. Она флиртовала, заводила их, отдавала предпочтение то одному, то другому, пока, наконец, Англия не стала настолько сильной, что могла сказать всем им, чтобы они шли к черту. Она умерла в 70 лет, все еще незамужняя, и была одной из лучших правительниц Англии.

Я размышлял над этим, когда мой новый знакомый снова заговорил.

— Я, пожалуй, пойду. Завтра рано вставать, а я не умею работать с людьми так, как она. — Мы вместе захихикали. — К вашему сведению, сегодня вечером, когда вы здесь, она ничем не отличается от того, что бывает в любое другое время, и я никогда не видел, чтобы она пила. Позвольте оставить вам свою визитку и сказать, что я вам завидую.

Он оставил мне визитку и ушел. Минуточку, откуда он узнал, что я жених Бакли?

Бакли была усталой. Она смело скрывала это и продолжала наслаждаться флиртом, но я прекрасно понимал ее состояние. Я задумался о том, возникло ли это из-за ее беспокойства за меня, и решил уйти. Встал и привлек ее внимание - она, конечно же, заметила меня. Подмигнул ей, помахал рукой и ушел.

Когда она вернулась домой уже ближе к полуночи, чем к двенадцати, она была измождена. Ее праздничное платье немного пострадало от приключений, но все же не потеряло свое очарование - как и его обладательница. Я освободил Бакли от всех обязанностей и уложил ее в постель. Ноги выглядели немного опухшими и покрасневшими, так что я массировал их до тех пор, пока она не заснула.

На следующий день мы все обсудили.

- Если быть откровенным, я тоже начинаю чувствовать усталость от всего этого,- призналась Бакли.- Я знаю, что тебе сложно видеть, как я наряжаюсь и оставляю тебя дома в ожидании. Мне также не легко. Я просто хочу поддерживать связи с людьми, которые могут быть мне полезны, а для большинства из них это единственный способ.

- А что произойдет, когда они поймут, что не получат от тебя то, чего хотят?

- Согласно моему плану, к тому времени я буду достаточно сильной и уверенной в себе, чтобы сказать им всем "нет". Конечно же, вежливо.

Мне пришли на ум слова Джеффа о королеве Елизавете.

- У тебя есть ясное представление о том, чего ты хочешь, Бакли? Ты говорила о штурме индустрии и по вчерашним событиям ты определенно привлекла всеобщее внимание. Какие у тебя планы на будущее?

Мы обсудили это некоторое время. Ей было интересно услышать о моей встрече с Джеффом - она назвала его хорошим парнем. Она также заинтригована, когда я рассказал ей о его мнении, что не может себе позволить быть с ней. Она решила поговорить с ним.

Мы ничего не решали и не меняли, но она стала меньше работать по вечерам и раньше приходить домой. Я постепенно приспосабливался, становился увереннее в себе и в ней.

Мы прилетели в Калифорнию, чтобы пожениться. Мои родители были в восторге, и даже ее мать, казалось, привела себя в порядок настолько, чтобы не смущать ее. У нас был романтический медовый месяц в Мексике, и мы с головой окунулись в семейную жизнь.

Это было самое счастливое время в моей жизни, а Бакли просто расцвела. Дикие выходки утихли и обычно проявлялись только дома. Бывало, раз в три месяца или около того она вытаскивала меня на улицу, и мы шли в клубы. Я понял, что ей нужен был этот азарт, это восхищение, и что она наслаждалась погоней, которая вилась вокруг нее. Она играла с игроками и дарила хорошим парням танец всей жизни.

Мы были женаты уже три года, и мы гуляли в один из таких вечеров Бакли, когда ситуация начала усложняться. Я пошел в бар за свежими напитками, а когда вернулся к нашей кабинке, там сидела одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел, вместе с Бакли.

— Блейк, это Синклер, — представила меня Бакли. — Она пригласила меня на танец. Я сказала ей, что я замужем и мы должны спросить тебя.

Когда ты женат на такой красавице, как Бакли, другие красивые женщины как бы отходят на второй план. Нужно многое сделать, чтобы обратить на себя внимание. У этой женщины Синклер было все, что нужно, и даже больше.

— Ну... конечно, я в порядке, — заикнулся я.

Они оба рассмеялись над моим безъязыким состоянием и вышли на пол. Это было похоже на взрыв. Они обе были высокими и такими красивыми, что мне было больно смотреть на них. Играла быстрая песня, и когда она сменилась на медленный ритм, я увидел, как Синклер укоризненно посмотрела на меня.

Я указал на свою грудь и прошептал:

— Это я? — она задрала голову и засмеялась.

Она кивнула, и я протиснулся сквозь толпу к ней и Бакли. Они обняли меня, и я оказался между двумя самыми удивительными женщинами на земле. Прежде чем успел смутиться, танец закончился, и они отвели меня обратно в комнату.

Мы поговорили несколько часов. Ей нравилось, когда ее звали Син (забавно, но Sin переводится как "Печать"), она была юристом и жила примерно в 15 минутах езды от нас. Они с Бакли сидели рядом друг с другом в комнате, создавая контрастный образ. Син была изумительной молочно-шоколадной красавицей, ее кожа имела оттенок кофе со сливками. Ее волосы представляли собой дикий клубок блестящих черных локонов с коричневыми и русыми штрихами, а лицо выглядело словно со страниц модного журнала. Ее глаза были большими и мягкими карими лужами, они притягивали взгляд.

Мы разговаривали до тех пор, пока я не заметил, что Бакли зевнула. Я посмотрел на часы — уже полночь! Мы проводили Син на улицу и посадили ее в такси, а сами нашли свою машину и отправились домой. Я чувствовал, как Бакли изучает меня.

— Тебе понравилась она, Блейк? — спросила она.

— Да, она очаровательная. Я думаю, что и тебе она понравилась.

Она слегка покраснела.

— Да, понравилась, — ответила она. — Я хотела бы быть ее подругой.

— Да, я тоже, — сказал я. — Бакли, ты меня предала? Ты знакома с ней до сегодняшнего вечера?

Она испуганно вскрикнула.

— Нет! Я не предала тебя и не знакома с ней. Почему ты так спрашиваешь?

Я прижал ее голову к своему плечу.

— Все в порядке, — сказал я. — У нас уже был однажды такой разговор, помнишь?

Она кивнула.

— Ты сердишься на меня, Блейк? — ее голос звучал как голос маленькой испуганной девочки, и она дрожала.

Я сжал ее.

— Нет, детка, не сержусь. Ты думаешь о ней в каком-то смысле, как об отношениях?

Ее кивок был почти незаметен, как будто она не была уверена в себе.

— Я только что с ней познакомилась, так что я не знаю ее так хорошо, но я думаю, что мне бы это понравилось. Я не сделаю ничего такого, что тебе не понравится, Блейк. Она дала мне свой номер, но я просто потеряю его, если ты этого хочешь.

— Ты собираешься бросить меня? — спросил я.

Она всхлипнула.

— Нет! Я знала, что ты можешь так подумать, но я никогда, никогда не брошу тебя, Блейк. Давай просто, пожалуйста, забудем об этом, хорошо? Мне так жаль. Я больше никогда не буду об этом вспоминать.

Мы подъехали к нашему подъезду, я помог ей выйти и обнял ее, пока мы шли в дом. Я провел ее в спальню и раздел нас обоих, притянув ее к себе в ее любимую позу, полулежа на мне, и поглаживая шелк ее спины.

— Нет, это не то, чего я хочу, — сказал я. — Я знал это о тебе, Бакли. Я знал это с тех пор, как ты стала жить со мной. Мы говорили об этом однажды. Мы должны были говорить об этом больше. Мне жаль, что мы этого не сделали. Ты бы никогда не сделала ничего за моей спиной, не так ли?

Она покачала головой.

— Нет! Я люблю тебя, Блейк. Я бы никогда не причинила тебе такой боли и не проявила бы к тебе такого неуважения. Ты это знаешь.

— Да, я знаю, — сказал я. — Мы были лучшими друзьями с тех пор, как учились в школе. Я знаю тебя. Ты ведь хочешь этого, не так ли?

— Нет, если это станет проблемой для нас! — Ее голос звучал печально. — Я не какая-то гормональная проститутка, Блейк. Я не была с женщиной после нашего первого секса. Ты тоже это знаешь. Я могу быть счастливой только с тобой и быть самой счастливой женщиной в мире. Я не могу контролировать свои желания, но я могу контролировать свои действия.

Некоторое время мы молчали.

— А что, если... — начал я. — Позвони ей завтра. Пригласи ее на ужин. Но помни, что мы двое в этом вместе, Бакли. "Би-Би", помнишь? Обещай мне. Ты никогда не будешь с кем-то, кто не будет с нами обоими, и ты никогда не будешь со другим мужчиной. Я этого не вынесу.

Она заплакала почти истерически пять минут, пока я просто обнимал ее. Когда она подняла на меня глаза, они были опухшими.

— Обещаю, — прошептала она. — О Боже, Блейк, я так боялась! Да, мы вместе. Я никогда не буду с другим мужчиной. Ты - единственный мужчина, который мне нужен и которого я хочу. Я не могу поверить в это. Я не заслуживаю тебя, Блейк. Я так сильно тебя люблю. Ты уверен, дорогой? Я не могу потерять тебя. Я не могу жить без тебя.

— Нет, я совсем не уверен, — ответил я. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Посмотрим, как все пойдет, ладно? Если я скажу "стоп", остановишься?

— Да, я буду делать все, что скажешь, — сказала она. — Я не хочу просто спать с кем попало. Хотя она очень мне нравится. Она первая женщина за последние три года, о которой я так думаю. Она красивая, правда? Она веселая и такая умная. Как думаешь, будут ли у меня к ней такие же чувства?

— Возможно, — сказал я. — Это опасно, Бакли, ты же знаешь, да? Что, если один из нас начнет испытывать к ней чувства, а другой нет?

— Я не знаю, — сказала она. — Все, что я знаю, это то, что я люблю тебя, и это никогда не изменится. Ты перестанешь любить меня?

— Нет, не перестану, — сказал я. — Давай просто посмотрим, как это будет происходить, хорошо? Если кто-то из нас почувствует дискомфорт, мы остановимся на этом. Верно?

В следующие выходные, мы пригласили Син на ужин. Она была так же великолепна и очаровательна, как я и помнил. Я приготовил гриль, и мы расположились на заднем дворе. Мы играли в бочче и просто отдыхали, узнавая друг друга.

Постепенно мы стали проводить все больше и больше времени вместе, и я понял, что Бакли и Син очень нравятся друг другу. Но я не знал, что Син чувствует ко мне, и вообще, нравятся ли ей мужчины. У меня не было с ней таких разговоров, а если они с Бакли и говорили об этом, то Бакли мне ничего не сказала. Я спросил Бакли, но она сказала мне, что Син не знает, где ее голова, и пытается разобраться.

Прошло пять месяцев, и стало казаться, что Син, практически, живет с нами. Она встречалась с нами, чтобы выпить и потанцевать, и мы постоянно проводили время вместе. Она стала нашей лучшей подругой, и мне стало интересно, будет ли между нами что-то еще. Что касается меня, то я был совершенно счастлив, если бы все оставалось как есть. Проблема заключалась в Бакли. Я не знал, будет ли она счастлива или нет. Она казалась счастливой, но было ли что-то, о чем она мне не говорила? Хочет ли она большего, или у нас все хорошо? Ответ я получил довольно скоро.

В конце рабочей недели Бакли отправила мне сообщение в SnapChat, где она указала, что заказала столик на ужин и предложила место встречи. Когда я пришел, Син уже была там, а Бакли так и не появилась. Мы заказали бутылку вина и провели около полчаса в ожидании. Но Бакли так и не пришла. Я решил позвонить ей, но Син вырвала телефон из моих рук. Она поднялась со стула, обошла стол и села рядом со мной. Взяв мою руку, она положила ее себе на плечи и вздохнула.

— Думаю, ее не будет? — спросил я.

— Да, боюсь, что мы останемся только вдвоем, — ответила она. — Тебе это не противно?

— Мне нравится время, которое мы проводим с тобой вместе с Бакли, — сказал я. — Просто я немного запутался в происходящем.

— Ты беспокоишься, что я буду тебя "съедать"? — пошутила она.

— Думаю, у тебя есть все возможности для этого, — я улыбнулся. — Костями и всем остальным.

— Да, ты был бы весьма вкусным, — сказала она серьезно. — Тебе нравлюсь, Блейк?

— Это зависит от того, что ты подразумеваешь под "нравиться".

Я решил не говорить ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство у Бакли, особенно учитывая ее отсутствие здесь.

— Хорошо, давай скажем так, — задумчиво проговорила Син. — Позволь мне выразить свои мысли. Не делай поспешных выводов.

— Я не обещаю ничего определенного здесь, но да, я выслушаю тебя.

Она глубоко вздохнула, но наше разговор прервал официант с вопросом о нашем заказе. Мы сделали заказ, и ей стало явно сложно продолжить.

— Нет простого способа сказать это, — наконец произнесла она. — Я чувствую к Бакли любовь.

— Ну, я как бы знал это, — сказал я. — Я тоже.

— Ну, я так и поняла, что ты влюблен, — сказала она со смехом, затем стала серьезной. — Вот тут-то все и усложняется. Ты меня любишь? Я имею в виду, просто как друга?

— Очень, — сказал я ей. — Я думаю, что и Бакли, и я считаем тебя своим лучшим другом.

— Я тоже тебя так люблю, — сказала она. — Я не "влюблена" в тебя, но я очень люблю тебя. Я, наверное, могла бы влюбиться в тебя. Ты замечательный парень, Блейк. Бакли очень повезло, что у нее есть ты.

— Теперь ты меня смущаешь. К чему ты клонишь, Син?

— Я хочу ее, Блейк. — Ее голос был очень мягким и хриплым. Холодок, который он посылал по моему позвоночнику, не был комфортным. — Я знаю, что не могу получить ее в свое распоряжение. Мне и в голову не придет пытаться отнять ее у тебя. Я не смогла бы, даже если бы захотела. Ты ведь знаешь это, правда?

Я уклонился от ответа.

— Вы обе говорили об этом?

Она кивнула, и все эти локоны подпрыгнули в прекрасной симфонии.

— Она рассказала мне, о чем вы говорили. Наверное, я хочу попросить тебя, не мог бы ты оставить для меня ее частичку? Если сможешь, я буду любить тебя еще больше, и я знаю, что смогу выделить частичку себя для тебя. Тебе это было бы интересно? Как ты думаешь, ты сможешь полюбить меня?

Это зашло достаточно далеко.

— Я думаю, что Бакли стоит поучаствовать в этом разговоре.

— Я знала, что ты так скажешь, — улыбнулась она.

Она привлекла внимание официанта и показала ему большой палец вверх. Он ушел в сторону бара и вернулся с Бакли. Она проскользнула внутрь с видом кошки, съевшей канарейку.

— О, ты, моя хитрая соблазнительница, — проговорил я. — Ты так все спланировала, верно?

Она восторженно кивнула.

— Да, это было так забавно! Я следила за вами обоими.

— Ну, вы двое явно что-то задумываете, — заметил я. — Может быть, стоит познакомить с этим нашего незнающего мужа?

Син поднялась и они заставили меня выйти из кабинки. Бакли проскользнула внутрь, Син подтолкнула меня, а сама уселась снаружи, посадив меня между ними. Еду принесли быстро и мы просто расслабились, наслаждаясь уютной атмосферой и тем фактом, что мы всего лишь лучшие друзья, разделяющие трапезу.

Когда официант убрал наши тарелки и мы допили напитки, Бакли и Син прижались ко мне.

— Ты не такой незнающий мужчина как говорилось, — Бакли смотрела на меня своими большими серебряными глазами. Она рассмеялась. — Хотя, наверное, я преувеличила. Ты всегда был незнающим, и это одна из вещей, которые я так люблю в тебе. Но ты мой муж, мужчина, которого я обожаю, и ничто и никогда не изменит этого. Ты веришь в это?

— Да, и я знаю, что ты никогда не лгала мне, — ответил я. — Но все может измениться, и не всегда в лучшую сторону.

— Ты доверяешь нам? — спросила Син.

— Это зависит от значения слова "доверие", — ответил я. — Я верю, что ты меня не убьешь. Я верю, что Бакли любит меня, а Син - что ты любишь нас обоих как хороший друг. Я не верю, что кто-то из вас подставит меня ради своих интересов. Я не думаю, что у кого-то из вас есть план причинить мне вред. Просто я очень сомневаюсь в последствиях этого всего для нас с Бакли. Мне не по душе мысль о риске потерять то, что у нас есть.

— А что, если риск будет полностью в твоих руках, ты будешь контролировать все, целиком? — спросила Бакли.

— То есть ты хочешь сказать, что в любой момент я могу сказать: "Хватит", и вас обеих это устроит?

— Именно это я и хочу сказать, — ответила Бакли. — Не забывай, что мы знаем друг друга почти всю жизнь. Разве я когда-нибудь делала что-нибудь, чтобы причинить тебе боль?

— Да, десятки раз, — сказал я. — Ты не знала, поэтому я понимаю, о чем ты говоришь. Я не думаю, что ты намеренно причинила бы мне боль.

Я повернулся спиной к Син и посмотрел в удивительные серебряные глаза моей жены.

— Бакли, что если бы мы начали это, и ты захотел бы продолжить, а я сказал бы "стоп". Я знаю, что ты это сделаешь, но обидишься ли ты на меня? Это бы нас разлучило?

— Нет, Блейк, я клянусь. — Ее голос был низким, но напряженным. — Блейк, сегодня, в этот момент, я люблю тебя больше, чем когда-либо, и это никогда ничего не изменит, но станет еще сильнее. Я никогда не буду обижаться на тебя. Я буду любить тебя еще больше за то, что ты попробовал это, за то, что ты позволил мне это.

— Ты сказала, что отдаешь весь риск в мои руки. У нас же комплексная сделка, помнишь? Что, если я все испорчу? Что, если я сделаю что-то, что причинит тебе боль?

Бакли улыбнулась.

— Ты не сделаешь этого, — уверенно сказала она. — Ты слишком сильно меня любишь и слишком хорошо меня знаешь.

Я почувствовал, как Син придвинулась ко мне ближе, и она прижалась губами к моему уху.

— Отвези нас домой, Блейк. Клянусь Богом, ты никогда не пожалеешь об этом.

Я ощущал смешанные эмоции, когда мы вышли из ресторана. Находясь между двумя очаровательными женщинами, я забыл о своих беспокойствах. Более того, знание того, что обе они любят меня так же, как и я их, успокаивало меня.

Сина и Бакли имели каждая свою машину, поэтому мы остались наедине с собственными мыслями. Мои размышления начали проясняться. Я осознал, что мое положение может привести либо к катастрофе перед глазами всех нас (что мы все старались предотвратить), либо это погружение в фантазию, о которой большинство парней только мечтают. Только Бог знал, к чему это приведет, но в любом случае это уже произошло. Я чувствовал себя словно пристегнутый и скоро начнутся "американские горки".

По пути домой я заехал в цветочный магазин – показалось правильным сделать это. Я выбрал две красивые розы: одну белую для новых начинаний и одну красную для Бакли. Когда я подъехал к дому, обе девушки уже были там, и в гостиной играла приятная музыка Дианы Кралл "Turn Up the Quiet". Шторы на стеклянной двери, ведущей к бассейну, были раскрыты, и комната наполнялась мягким пульсирующим светом. Они сидели на диване, а на журнальном столике стояли три бокала с вином. Казалось, что богиня вина вышла из тени: она взяла два бокала и элегантно прошагала ко мне по деревянному полу своими неподвижными ногами. Свет играл на ее фигуре, окружая ее загадкой, а ее глаза блестели как темные лужицы. Она приблизилась ко мне и предложила глоток вина. Я выпил – это только усилило мое чувство. Она поставила бокалы на столик и я притянул ее к себе, целуя ее губы. Это был один из самых чувственных моментов в моей жизни. Это продолжалось бесконечно, но когда она отстранилась, ее глаза были полуприкрытыми. Я поднял белую розу и, закрыв глаза, приложил ее к ее изящным губам. Они слегка раздвинулись, и она вздохнула.

Я провел рукой по стройной шее и по обнаженным плечам. Она вздрогнула, и я снова приник к ее губам. Я почувствовал присутствие кого-то позади себя и теплое дыхание на своей шее. Руки протянулись ко мне, и я оказался зажат между двумя женщинами: руки сзади тянулись вверх, одна ласкала нежность щеки богини, другая двигалась по кругу на моей груди.

Когда заканчивался один поцелуй, я поворачивался, и начинался другой. Красная роза проделала тот же путь, и я заключил в объятия двух прекрасных женщин, каждая из которых держала свою розу.

— Ты самый романтичный мужчина на свете, — дышала мне в ухо Бакли. — Спасибо, любимый.

Губы Син коснулись другого моего уха.

— Я хочу любить тебя, Блейк, — прошептала она. — Вас обоих.

Они взяли меня за руки и повели в спальню. По дороге я захватил свой бокал вина. Я подумал, что, возможно, он мне понадобится. Они усадили меня на край кровати и начали снимать с меня одежду. Когда я остался в одних трусах, я остановил их.

— Эй, я не собираюсь быть единственным без одежды. Я хочу посмотреть, как вы двое будете делать то же самое друг с другом.

Бакли хихикнула, и они повернулись друг к другу. Это было одно из самых эротичных зрелищ, которые я когда-либо представлял. Цвет кожи у них был почти одинаковый, у Син был примерно на один тон темнее. Она была более мускулистой, чем Бакли, чуть менее фигуристой, но подтянутой до совершенства. Ее грудь была немного меньше, она высоко и красиво сидела на выгнутой грудной клетке, которая переходила в очень узкую талию и набухая до женских бедер. Ее попка, обтянутая кружевными белыми трусиками, была одной из самых впечатляющих, которые я когда-либо видел, твердая, упругая и шелковистая на ощупь, когда я не смог удержаться.

Она пожала плечами и рассмеялась.

— Значение имеют маленькие ягодицы, — сказала она.

— Да, это так, — усмехнулся я ей. — Твои ягодицы играют важную роль, Син.

Обе они засмеялись, толкнули меня спиной на кровать и поднялись надо мной. Упругие груди скользили по моей коже, твердые соски царапали мою грудь. Я перекатил их обеих на одну сторону и начал ласкать маленькие твердые соски. Потом я отстранился.

— Я хочу увидеть, — сказал я. — Покажите мне, как это работает.

Я не знал, чего ожидать. Буду ли я испытывать ревность? Будет ли это возбуждать или пугать? Мне предстояло выяснить это.

*****

Я видел достаточно эротических фильмов, чтобы понять, что двое привлекательных женщин, изучающих друг друга своими телами, вызывают особую эротическую атмосферу. Я считаю это намного более возбуждающим, чем смотреть на мужчину и женщину, занимающихся сексом. Лично мне не особо нравится порнография, но если бы я ее любил, то предпочел бы видеть двух женщин в действии. Мужчины меня не привлекают. Две женщины, которые лежали со мной на кровати, безусловно выглядели очень соблазнительно.

Одна из них была красивой до безумия, с ледяным взглядом и светлыми волосами. Она была моей лучшей подругой уже 20 лет. Я любил ее всеми своими чувствами, она была моей женой.

Другая же была загадочной богиней загорелого цвета кожи — одной из самых чарующих женщин, которые мне доводилось встречать. Она также была лучшей подругой жены, которая находилась под ней на кровати. Когда я видел трепещущие от приближающегося оргазма стройные бедра и подтянутый живот этой женщины, по ее чертам пробегал румянец.

Загорелая богиня также выражала свое возбуждение, ведь поза 69 позволяла им исследовать интимные уголки и маленькие вершинки друг друга. Мой член в руках жены стоял твердым, словно железный стержень. Временами она смотрела мне в глаза, стремясь уловить на моем лице намеки на мои эмоции. Она потянула меня за член, приглашая меня присоединиться к процессу.

Тело молочно-шоколадного цвета поднялось, переходя через меня на другую сторону моего тела в удивительном проявлении гибкости, притягивая меня ближе. Я видел маленький острый розовый язычок Бакли, усердно работающий над одной из самых совершенных кисок, которые я когда-либо видел.

Она была голой, без единого волоска, и прекрасной. Кожа Син потемнела на стыке бедер, ее внешние губы приобрели оттенок темного шоколада, постепенно становясь просто смуглыми, а затем розовыми, как лепестки распустившегося цветка. Она была очень мокрой и блестящей от собственных соков и ласк Бакли. Ее клитор был очень эрегирован, из его капюшона выглядывал маленький розовый узелок, который мне очень хотелось пощелкать языком.

Я почувствовал, как Бакли отпустила мой член, и ее рука нашла мою, потянув ее вверх, чтобы прижать к бугру Сина. Мои пальцы двигались автоматически, мой разум был заворожен открывшимся передо мной зрелищем, и движения, которые совершали мои пальцы, были результатом физических, а не умственных стимулов. Я почувствовал твердый бугорок маленького клитора, и бедра Сина задрожали от этого ощущения.

Язык Бакли прощупывал ее отверстие, а другая моя рука обнимала упругую попку, разминая упругие мышцы, ощущая атлас сочной кожи. Там была маленькая коричневая складочка, которую я энергично поглаживал, опуская палец вниз, чтобы набрать немного смазки, и сильно массируя ее. Этого было достаточно. Я услышал, как Син застонала, и ее бедра пришли в дикое движение, в то время как Бакли откинула голову назад и дала волю своему собственному взрыву чувств.

Мой палец, поглаживающий клитор, быстро опустился вниз и глубоко вошел в дико бьющуюся киску взрывающейся Син. Я добавил второй палец, изогнув его, чтобы найти маленькую шершавую подушечку ее точки g, и вызвал новый стон богини. Долгие мгновения она продолжала извиваться, Бакли вторила ее стонам, а Син, судя по всему, не прекращала ублажать мою жену. Обе женщины вздрогнули и затряслись, когда наступила разрядка и они начали расслабляться. Син, развернувшись, прильнула губами сначала к губам Бакли, а затем быстро потянула меня к этим плюшевым подушкам губ.

Я чувствовал вкус Бакли на них, а также вкус экзотического языка Сина, который играл с моим. Я хотел посмотреть. Я хотел проверить свои чувства, проверить их ощущения и реакцию. Ничего не вышло: связно мыслить было трудно, когда эти две великолепные женщины погружали меня, а Син отдавала мои губы Бакли.

Я снова ощутил на губах насыщенный вкус женщины, и это было восхитительно. Я хотел его из первоисточника. Они перевернули меня на спину, губы Бакли старательно поглощали меня, а я чувствовал, как Син покусывает мою грудь, как горячий влажный язычок погружается в мой пупок, а затем продолжает двигаться вниз, пока мой болезненно эрегированный член не погрузился в жидкий вулканический жар.

Син была темной хозяйкой головки, и Бакли скользнула вниз, чтобы сомкнуть губы на одном соске, задержавшись на мгновение, прежде чем перейти к другому. Я никогда не считал свои соски эрогенными зонами, но сочетание скользящих губ, всасывания жидкости, омывающей мой член, и этого удивительного существа, окутывающего мою верхнюю часть тела своими серебристыми волосами, доставило мне такое удовольствие, какое я только мог себе представить.

После невероятно эротичного шоу, которое они устроили для меня, я уже был на грани взрыва, когда они дотронулись до меня, и теперь я знал, что это не будет продолжаться долго, как бы мне ни хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Ощущения, охватившие мое тело, были невероятными, и я пробормотал, предупреждая Сина, что кончаю. Слова были неразборчивы, но они обе поняли смысл. Син удвоила свои усилия, и Бакли опустилась вниз, пока их головы не оказались рядом.

Контраст был невероятным, и тонкие пальцы Бакли обхватили ту часть моего ствола, которая не была поглощена жаром Син. Я почувствовал пульсацию, исходящую от подошв моих ног и заполняющую все мое существо в том, что я могу описать только как оргазм всего тела. Огонь побежал по моему стволу, и я закричал, когда первые два взрыва заполнили рот богини, работавшей со мной.

Она отступила назад, и следующий взрыв выстрелил в открытый рот Бакли, когда ее губы поглотили меня, и следующие три выстрела попали туда, оставив меня задыхающимся и в оцепенении, когда я наблюдал, как две прекрасные женщины глубоко целовались, делясь тем, что они собрали, прежде чем открыть свои рты, чтобы показать мне, что они пусты. Я упал обратно на кровать, чувствуя, что мои кости превратились в желе. Их смех музыкальным звоном отдавался в ушах, когда они скользили по моему телу, прижимаясь щеками к моим грудным мышцам, их губы почти касались друг друга. Четыре глаза наблюдали за мной.

— Ты в порядке, детка? — спросила Бакли. — Мы в порядке? Это было то, о чем ты думал?

Я едва мог вымолвить слово.

— Да, да и нет, — наконец-то удалось мне произнести. — О, боже, дамы, вы меня потрясли. Я в порядке, мы в порядке, но кто мог предвидеть это?

Они снова засмеялись.

— Ну ты не можешь оставаться таким потрясенным, — хихикнула Син. — Это же вечеринка, а ты - приглашенный гость!

— Позвольте мне отдохнуть минутку, — возразил я. — Боже мой, вы же просто голодные!

— Расскажи нам о своих мыслях? — спросила Бакли.

— Я не могу думать, — ответил я ей. — Я слишком потрясен для размышлений. Дайте мне минутку.

Я обнял их, гладя шелк их спин, ощущая прекрасные формы их грудей прижатыми к бокам. Что я чувствовал? О чем я думал?

Я был неуверенным. В данный момент у меня не было ревности или угрозы. Чтобы почувствовать это, нужно было видеть, куда приведут эти отношения. Они обе радостно делились собой и друг с другом. Я находил их обеих вместе невероятно сексуальными и привлекательными.

Никогда раньше я не испытывал моментов тройного секса, даже не фантазировал об этом, но реальность оказалась гораздо более захватывающей, чем я представлял. Они не позволяли мне лежать и размышлять. Они были слишком страстными и возбужденными для этого. В течение нескольких минут они уже целовались на моей груди и вступали в страстные потные объятия, пока я еще только успевал перевести дыхание.

Любовные занятия с Бакли стали для меня своеобразным духовным опытом. Я осознал, что находиться внутри Син - это то же самое, но по-иному. Она была спортивной, страстной и достигала оргазма чаще и быстрее, чем кто-либо из моих предыдущих партнеров. У неё был безграничный аппетит и невероятная выносливость. Обе эти женщины были в отличной физической форме, и я с трудом успевал за Бакли, не говоря уже о них обеих. Мужчины, мечтающие о тройнике, должны принять мысль о том, что они будут либо зрителями, либо объектами удовольствия. Мужчина может испытать оргазм всего несколько раз за ночь. А эти две женщины могли продолжать до тех пор, пока я не смогу больше отвечать.

Я никогда не занимался зрительским спортом, но смотреть на них вместе было первобытным наслаждением. Я решил, что мне это нравится. Проходили дни, недели и месяцы, и я обнаружил, что отношусь к Син так, как раньше относился только к Бакли. Это было странно. Я не ожидал ничего подобного. Я и не мечтал, что смогу испытывать к кому-то подобные глубокие чувства, и это меня беспокоило. Я поговорил об этом с Бакли. Я старался быть как можно более деликатным, боясь, что ее обидят те глубокие чувства, которые я испытывал к Син. Мои опасения оказались совершенно беспочвенными.

Однажды вечером я усадил ее за стол, когда Син вернулась домой за чем-то нужным.

— Нам нужно поговорить, — сказал я ей.

— Не здесь, — ответила она мне. Она провела меня в гостиную и прижалась ко мне на диване. — Ну вот, уже лучше, — промурлыкала она.

— Детка, я не знаю, как сказать тебе об этом, — сказал я.

Она подняла на меня глаза, и я погрузился в жидкое серебро. Она еще немного прижалась ко мне.

— Просто ударь меня изо всех сил, — сказала она.

Я сделал глубокий вдох.

— Бакли, ты ведь знаешь, что я любил тебя почти всю нашу жизнь? — Она кивнула. — Так вот, мне кажется, что я влюбляюсь в Син, примерно, так же!

Вот так, я сказал это и ждал взрыва. Взрыв произошел, но не такой, как я ожидал.

Она завизжала и прыгнула ко мне на колени, осыпая поцелуями все мое лицо и, наконец, зарываясь лицом в мое плечо. Ее руки обвились вокруг моей шеи, обнимая меня так крепко, что я едва мог дышать.

— Я так счастлива, Блейк, — прошептала она мне на ухо. — Я так надеялась, что это случится! Боже, я люблю тебя. Я тоже люблю ее, Блейк, и я надеялась, что ты почувствуешь то же самое. Я полагала, что ты не можешь не влюбиться в нее, но я не хотела давить или что-то в этом роде. Можем ли мы полюбить ее? Будешь ли ты любить ее вместе со мной?

Это был такой неожиданный поворот событий! Я беспокоился, что моя реакция причинит ей боль, но она надеялась на взаимность.

— Бакли, нам нужно серьезнее разговаривать, — сказал я. — У меня тут почти сердечный приступ!

Она засмеялась.

— Да, мы должны поработать над этим.

Они дарили мне массу удовольствия. Сон рядом с этими очаровательными женщинами вызывал зависимость, и я не старался от нее избавиться.

Мы провели множество глубоких и серьезных разговоров, выясняли свои чувства, строили планы для будущего. Син была самой прекрасной девушкой на свете. Она была энергичной, нежной, умной и чуткой. Ее ум соответствовал ее красоте, и она чувствовала себя комфортно в своей коже, как и Бакли.

У нее был свой дом, который она использовала как временное пристанище. После той первой ночи мы стали особенными друг для друга. Она в большей степени притягивалась к женственности, но со мной ей было комфортно.

Прошло несколько месяцев, прежде чем мы смогли наслаждаться интимными отношениями без Бакли. В одну субботу рано утром Бакли отправили на показ мод, и я остался с Син в нашей большой кровати. Я проснулся от звука уведомления на телефоне, сообщавшего о новом сообщении в SnapChat. Это было сообщение от Бакли, где она говорила, что вернется через пару часов. Положив телефон обратно на ночной столик, Син прижалась ко мне и раскинулась передо мной своим гладким обнаженным телом. Ее прекрасные карие глаза открылись, и она улыбнулась взбитой улыбкой. Ее рука легла на меня и скользнула вниз по моим шортам, обхватывая и прижимаясь к моему члену, который вскоре ответил на это прикосновение. Мы занимались нежной любовью, а Бакли вернулась домой в то время, когда я достигал оргазма с этой загорелой богиней в нашей постели. Она мгновенно сняла свою одежду и присоединилась к нам. Я посмотрел ей в глаза и увидел там только любовь и возбуждение, поняв, что все будет хорошо у нас.

У Бакли и Син прошло не так уж много времени, как они занимались своими чувствами повсюду в доме. Я был полностью удовлетворен и изнеможен, хотя и оставался стойким.

Эпилог:

Проснувшись, я обнаружил, что уже полночь. В кровати был только я один. Из комода доносилось тихое шуршание, словно шепот. Это была Харпер, переворачивающаяся во сне. Медленно прокравшись по коридору, я заглянул в ее комнату. Подошел к ее кроватке и взглянул на своего спящего маленького ангелочка с темной кожей. Она была немного промокшей, и я переодел ее. Через несколько минут она снова заснула. Вернувшись в спальню, из окна на меня плавно проникали лучи света от бассейна. Взглянув сквозь стекло, я увидел двух потрясающих женщин, танцующих на платформе для прыжков в воду под лунным светом. Взял монитор и вышел на улицу.

Прошло некоторое время, пока они заметили меня. Они были ошеломлены, а затем Син обратила на меня внимание.

— Привет, милый, все в порядке? — спросила она.

Я кивнул.

— Подходите сюда, — пригласила меня Бакли.

Я радостно вздохнул. Все было хорошо. Они были там, танцевали, но теперь под моей диктовкой. Или может быть, это я танцевал под их ритм. В любом случае, это было прекрасное сочетание.