КТО-ТО, КТО БУДЕТ ЛЮБИТЬ НАС (Жена любит групповой секс)

SOMEONE TO LOVE US by blackrandl1958

Спасибо, как всегда, моей команде редакторов, Girlinthemoon, Hal, Pixel the Cat, Olddave1951 и GeorgeAnderson. Harddaysknight - мой наставник и дает мне критический обзор. Sbrooks103x тоже читает для меня. Спасибо, я вас всех люблю. Рэнди.

*

Я прошел мимо дверей универмага и заглянул в окно. Внутри стояла очередь из детей длиной около пятидесяти человек, ожидающих возможности поговорить с Сантой. На вид ему было около двадцати лет, и он действительно не хотел там находиться. Я ни капли не винил его. Дети в наши дни! Я видел, как один из работников магазина подошел и встал в очередь, чтобы никто другой не мог встать в очередь. Думаю, смена Санты закончилась. Меня это слегка позабавило, поэтому я наблюдал за происходящим с минуту. Я увидел молодую женщину и маленькую девочку, спешащих к двери. Они бросились внутрь, и я видел, как их лица омрачились, когда они увидели табличку «закрыто». Особенно сильно страдала маленькая девочка. Они вернулись на улицу, и она тихо плакала. Я слышала, как ее мать разговаривает с ней.

— Мне так жаль, детка. Я пришла, сразу как только смогла уйти с работы».

— Я знаю, мама. Это не твоя вина, – маленькая девочка обняла маму. «Просто завтра Рождество, и у меня не будет другого шанса. Мне очень, очень нужно было с ним поговорить».

С минуту они стояли, просто держась друг за друга. — Пойдем, Молли, — сказала мать. «Если мы хотим получить кровать, нам нужно добраться до приюта».

Господи Иисусе, они разбивали мне сердце. — Извините, мэм, — я прочистил горло. — Я не хочу вмешиваться, но я не мог не подслушать. Если вашей дочери действительно нужно поговорить с Сантой, я могу это организовать».

Они оба смотрели на меня широко раскрытыми, испуганными глазами. У мамы было одно из самых красивых лиц, которые я когда-либо видела. Она представляла собой некую экзотическую этническую смесь, вероятно, в основном черную, но в ней было и белое и, возможно, латиноамериканское. Дочь была еще светлее, чем мама, и у них обоих были эти наклоненные вверх миндалевидные глаза, которые просто украли твою душу.

Мама начала отдаляться от меня, ведя дочь наполовину позади себя. — Пожалуйста, не бойся, — сказал я. Я опустился на колени на заснеженном тротуаре. Я знала, что мой размер может быть пугающим. — Послушай меня минутку, и я больше не буду вас беспокоить.

Они перестали отступать и уставились на меня, все еще явно испуганные. — Чего вы хотите, мистер? — спросила мама.

«Сегодня вечером моя компания устраивает рождественскую вечеринку в отеле «Адамс», — сказал я им. «Я точно знаю, что там будет Санта-Клаус. Я слышал, как ты говорил, что тебе нужно где-то переночевать. Здесь очень холодно, и я боюсь, что вам не достанется места. Я знаю где ближайшее убежище, и вы опаздываете. Там уже будет сформированная очередь, а вас в ней нет. У меня забронировано 25 номеров в этом отеле на случай, если кто-то из моих сотрудников немного напьется и ему нужно будет остаться. На вечеринке будет еда, подарки для всех, и я гарантирую, что вы останетесь в одной из этих комнат сегодня вечером. Вероятно, вы можете остаться подольше. Вы можете заказать все, что захотите, в службе доставки еды и напитков в номер. Я дам вам карточку, и если вы покажете ее на входе, вас впустят. Я гарантирую это».

— Что ты хочешь от нас? — спросила мама.

«Я хочу, чтобы ты сделала меня счастливым, позволив мне помочь тебе», — сказал я ей.

«Зачем ты это делаешь? » — спросила она.

— Я хороший парень, — улыбнулся я ей. «Сегодня Рождество. Я могу помочь вам, и я это сделаю; Никаких условий. Вот что я тебе скажу: я возьму тебе такси, и ты побежишь в приют. Ты позволяешь мне быть твоим запасным планом. Если у вас будет ночлег и кровать, вы всегда можете вернуться туда после того, как поговорите с Сантой. Если ты этого не сделаешь, ты придешь ко мне, хорошо? »

С минуту они смотрели на меня. — У него красивые глаза, мама, — сказала малышка.

Мама шагнула ко мне и протянула руку в рукавице. Я положил ей в ладонь свою карточку и поймал такси. Он подъехал, и я дал таксисту пятьдесят. «Дай им сдачу, когда будешь их высаживать», — сказал я ему. — Ты подожди и посмотри, попадут ли они. Если они этого не сделают, ты привезёшь их к Адамсам, и там тебя будет ждать еще сотня. Если они попадут, но все равно захотят приехать к Адамсам, вы их приводите. Ты все равно получишь свою сотню. Ты понимаешь? Я разорвал сотню пополам и протянул ему одну половину.

— Так точно, сэр, — ответил он.

Они залезли и уехали. Я не ожидал, что увижу их снова. В этих глазах было слишком много боли и недоверия. Я вздохнул. В каком пиздецком мире мы живем. На всякий случай я зашел в универмаг. Все они были в большой одежде, и трудно было сказать, какого они размера. Оставалось только догадываться. Я думал, что они будут худыми. Вероятно, они не слишком хорошо ели. Мама была высокой, наверное, около шести футов. Дочь была маленькая, может быть, четыре или пять лет. Мне помог продавец. Она была молодой женщиной и очень отзывчивой. Я описал, что хочу, и мы угадали с размерами. Я завернул покупки, и когда я вышел на улицу, машина уже ждала. Фредрик отвез меня в отель, и я переоделся для вечеринки.

Когда я вышел из лифта, ко мне подошел официант, чтобы спросить, что я хочу выпить. Я попросил хороший бурбон и подошел к столу. Люди хлопали меня по спине и поздравляли с отличной вечеринкой. Я вежливо кивнул и пожал несколько рук. Малина подошла ко мне навстречу, и я поцеловал ее в щеку. Она выглядела сногсшибательно и подвела меня к столу. Малина – мой личный помощник, и без нее я бы потерялся. Она великолепная латиноамериканская кошка, похожая на пантеру, с смуглым цветом лица и гривой темных волос с каштановыми отблесками. Я просидел за столом около десяти минут, и Пол, мой менеджер по продажам, и Малина рассказывали мне забавный анекдот о встрече, состоявшейся ранее в тот же день. За дверью поднялась небольшая суматоха, и ко мне подошел один из сотрудников отеля.

— Сэр, снаружи есть человек, — сказал он снисходительным голосом. — Она говорит, что вы пригласили ее на вечеринку. С ней ребенок, и у нее была ваша карта. Вы хотите, чтобы я от нее избавился?

Я вскочил. — Ни в коем случае, — ответил я. — Пол, Малина, не могли бы вы извинить меня на минутку?

Я подошел к двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как они исчезают снаружи. Я выскочил на тротуар и поймал их. — Мне очень жаль, — сказал я. — Войдите, пожалуйста. Я надеялся, что ты придешь, но боялся, что ты этого не сделаешь. Вы получили ночлег?

Мама грустно покачала головой. — Нет, — ее голос слегка дрогнул. — Вы были правы. Мы опоздали».

Я увидел стоящего там таксиста и отдал ему вторую половину обещанной сотни. — Спасибо, чувак, — сказал я ему.

— Благодарю вас, сэр, — сказал он. «Хорошего Рождества».

На них обоих были рюкзаки, и я взял маму за локоть и отвел их внутрь. Мы подошли к стойке, и я поговорил с менеджером. Он смотрел на них так, как будто от них плохо пахло, и это меня бесило. — Есть ли проблема с твоим отношением? — спросил я его.

— Нет, сэр, — он отвел взгляд от моих глаз. Он дал мне ключ-карту, и я достал вещи, которые купил для них, из под стола.

— Почему бы тебе не подняться в свою комнату, не привести себя в порядок и не спуститься вниз на вечеринку? Я сказал. «Это будет продолжаться как минимум до полуночи. Я позабочусь о том, чтобы Санта подождал, а потом мы поедим, хорошо? » Я вручил им пакеты.

— Что это? — спросила мама.

— Я же говорил, что будут подарки, — сказал я.

Она посмотрела на меня с подозрением, но малышка была так взволнована, что не могла отказать. Я отвел их к лифту и сказал, что дежурный приведет их ко мне, когда они вернутся вниз.

Я передал их коридорному, и прошло почти час, прежде чем я увидел их приближение. Я был ошеломлен преображением. Мама была видением, а малышка просто разбивала сердца. У них обоих была копна черных кудряшек, торчащих в полном беспорядке. Их волосы доходили почти до середины спины, и это было просто великолепно. Мама надела красное платье, которое я купила для нее, и я догадалась довольно близко. Малышка была одета в голубое, и продавщица тоже была с ней на высоте. На голых плечах у них обоих были пушистые шали и золотые браслеты. На шее у них были кожаные чокеры с розовым коралловым камнем мунга, и они были просто великолепны. Они шли немного осторожно, и я подозревал, что неправильно подобрал размеры обуви. Они оба несли маленькие черные клатчи, и я встал, когда они подошли к столу. По обеим сторонам от меня стояли стулья, которые я зарезервировал для них.

Я обнял маму, и она стала жесткой, как стальной столб. — Мне нужно знать твои имена, чтобы представить тебя, — прошептал я. — Вы мои старые друзья. Просто подыграй, ладно?

Я чувствовал ее кивок, и она очень хорошо пахла. — Я Сахара Райт, а она Молли, — прошептала она. — Кто ты?

— Блейс Уэйнрайт, — сказал я. «Я владею компанией, которая устраивает вечеринку. Это Wainwright Consulting». Она снова кивнула.

Я представил их Малине и Полу как старых друзей, которых я пригласил. Они сели, и я взял шампанское для Сахары и пунш для Молли. Они сделали глоток или два, и я отвел их в буфет. Я подозревал, что они очень голодны, поэтому мы наполнили тарелки, и я отнес их в комнату для совещаний, где мы ели вместе. Я был прав насчет того, что они голодны. Они закончили с едой задолго до того, как я поел, и я отвел их обратно. Они снова наполнили свои тарелки, и мы снова отнесли их в конференц-зал. Я успел закончить до того, как они отполировали вторые тарелки, и мы пошли за десертом. Мы отнесли его обратно к основному столу и медленно ели, пока группа начинала играть.

Я посмотрел на Молли, и на ее лице было сияние, которое осветило всю комнату. Прошло совсем немного времени, прежде чем Пол пригласил ее на танец. Она нерешительно посмотрела на мать, и Сахара кивнула. Я слышал ее смех, когда Пол кружил ее, и она двигалась, как акробатка. Я танцевала с Малиной, а Пол вернулся к столу с Молли. Она что-то прошептала своей матери, и когда я вернул Малину, я спросил Сахару. Она попыталась отказать мне, но когда Молли обратила свои просьбы Полу и Малине, она неохотно уступила. Она не знала, как танцевать бальные танцы, но можно было сказать, что она знала какой-то вид танца. Она двигалась, как во сне, и была очень спортивной и гибкой. Я окунул ее один раз, и она наклонилась почти в форме буквы U, ее волосы касались пола.

Когда песня закончилась, мы вернулись, и я снова сел между ними. Я поймал взгляд дежурного, и он принес яркие пакеты. Он усадил их на стол и вышел в вестибюль. Когда он вернулся, Санта был с ним. Санта-Клаусом был Билл Кемп, мой бывший тесть. Он был моим лучшим другом более 20 лет. Когда десять лет назад Саманта ушла от меня, чтобы «следовать за своей мечтой», он отрекся от нее. Насколько я знаю, с тех пор он с ней ни разу не разговаривал. Его собственный брак чуть не развалился из-за этого, пока Хелена, его жена, наконец, не поняла, что он не собирается сдвинуться с места, и если она хочет спасти свой брак, ей придется повернуться спиной и к Саманте. Он самый добрый человек, которого я когда-либо встречал, но честь и верность для него не просто слова. Это кодекс, по которому он живет. Он был моим начальником службы безопасности с тех пор, как я основал компанию в 1998 году.

Молли взвизгнула, увидев его. Когда он подошел к столу, он выглядел так, как будто только что прилетел прямо с Северного полюса. «Молли? » — спросил он. — Это ты? Эльфы говорят мне, что ты в списке непослушных.

Молли выглядела так, словно вот-вот заплачет. — Нет, дорогая, Санта просто пошутил, — ужаснулся Билл. — Конечно, ты в хорошем списке. Теперь ты должен сесть ко мне на колени и сказать мне, чего ты хочешь».

Молли поднялась и обняла его за шею. Мы все слышали ее тихий голосок. «Санта, нам нужно где-то жить. На улице холодно, и мы боимся спать в метро. Нам с мамой просто нужен кто-то, кто будет любить нас. Папа нас не любит, и мы очень одиноки и напуганы. Пожалуйста, не могли бы вы послать нам кого-нибудь, кто бы любил нас? »

Билл был слишком эмоционален, чтобы говорить. Он отчаянно смотрел на нас, и мы все пытались разглядеть сквозь слезы на глазах. Я услышал задыхающийся вздох Сахары, и она вскочила, стащила Молли с колен Билла и быстро пошла к двери.

Малина пристально посмотрела на меня. — Сделай что-нибудь, — выдавила она. — Не дай им уйти.

Я вскочил на ноги и поймал их прежде, чем они успели выбраться наружу. Я заблокировал выход и встал перед ними на колени.

«Пожалуйста, просто отпустите нас», — сказала Сахара. «Это была плохая идея. Спасибо, но я не могу позволить ей так питать надежды, – она надрывно всхлипывала.

«Сахара, это была лучшая идея, которая у меня когда-либо была», — сказал я ей. «Вам не нужно никуда ехать. Наверху у вас есть теплая комната с хорошей кроватью и большой ванной. Я буду через две комнаты от тебя, а Малина этажом выше. Я сказал тебе, что ты можешь остаться здесь. Вы можете оставаться столько, сколько вам нужно. Я могу вам помочь. Вам нужна работа? Я могу дать вам одну. Это не благотворительность; Вы будете усердно работать и зарабатывать каждую копейку. Вы можете оставаться здесь, пока не встанете на ноги. Если вы настаиваете, вы можете вернуть мне деньги, когда сможете. Дайте мне шанс, пожалуйста. Молли заслуживает этого, и ты тоже. Вы не открывали свои подарки. Давайте вернемся туда с высоко поднятой головой. Канун Рождества, Сахара. Пусть сбудется желание Молли. Если вы можете заставить себя доверять мне, доверьтесь Малине, Полу и Санте. Мы хорошие люди, Сахара. Вы тоже хорошие люди. Давайте сделаем это Рождество незабываемым».

Она с сомнением посмотрела на меня. Молли подбежала ко мне и обняла меня. — Да, пожалуйста, Блейс, — сказала она. «Мама, не могли бы мы открыть наши подарки? »

Я встал и протянул Сахаре руку. Она взяла её нерешительно. — Поднимите подбородок, отведите плечи назад, — сказал я ей.

Мы вошли, и никто не сказал ни слова. У нас у всех были подарки, даже у Санты, и Молли была в восторге от двух кукол, плюшевого единорога и большой жестяной банки с попкорном с разными вкусами. Сахара получила пушистый халат, большую коробку всевозможной помадки и подарочную карту Macy's. У меня есть одна из тех вещей на запястье, которые отслеживают, насколько вы в форме, и подарочная карта от iTunes вместе с тремя флаконами одеколона. Все получили удовольствие от этого.

«Итак, я вижу, что все думают обо мне», — засмеялся я. «Я толстый и плохо пахну».

«Мы просто хотим, чтобы ты был рядом какое-то время», — поддразнила меня Малина. «Он очень особенный парень, девочки. Если ты собираешься остаться с нами, ты должен помочь нам взять на себя ответственность за него. Он просто будет читать книги и толстеть, никогда ничего не делать и никуда не ходить, кроме как работать, если мы не будем его преследовать».

Они все от души посмеялись надо мной, а я притворился, что очень сердлюсь. Я не выдержал притворства, когда Молли забралась ко мне на колени и поцеловала в щеку. «Я не знаю, что это за «гончая», — сказала она, — но я знаю, что мы с мамой хотим, чтобы ты тоже был рядом в течение долгого времени».

Я посмотрел на Сахару, и эти большие карие глаза были похожи на бассейны с жидкостью. Мы разговаривали и играли в игры для вечеринок, пока Молли не начала зевать.

«Некоторым из нас по четыре года, – сказала Сахара. — Мне нужно уложить Молли спать. Можно я поговорю с тобой позже, Блейс?

— Ты хочешь зайти ко мне в комнату? — спросил я.

Я сразу поняла, что ей это не нравится. — Все в порядке, — быстро сказал я. «В конце зала есть зона отдыха. Зайди и постучи в мою дверь, и мы пойдем туда».

— Спасибо, — сказала она. «Спасибо вам всем. Это была лучшая ночь в нашей жизни. Мы всегда будем помнить вас всех и то, как вы были добры к нам. Мои туфли убивают меня, — улыбнулась она мне. — У меня десятый размер. Мы все рассмеялись.

— Мы не собираемся быть добрыми к тебе, — сказал Билл. — Увидимся, Сахара. Молли, ты самая милая маленькая девочка, которую Санта когда-либо держал на коленях. Я посмотрю, что я могу сделать с твоим рождественским желанием, хорошо? »

Она обняла его, и они ушли.

— Черт возьми, Блейс, — взорвалась Малина, как только они вошли в лифт. «Это была самая грустная и самая милая вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни. Я думала, что буду плакать, как ребенок. Как ты мог так поступить с этой красивой девушкой?

— Эй, откуда мне было знать, что она это скажет? — спросил я. — Я думал, она хочет пони или что-то в этом роде.

Билл снял бороду и шляпу. — Я задыхался, — выдохнул он. — Это не твоя вина, Блейс, но если ты не поможешь этим девочкам, я больше никогда с тобой не заговорю. Клянусь Богом, если ты что-то не сделаешь, я сам их усыновлю. Малина и Пол покинут тебя завтра.

— Меня не нужно шантажировать, — сказал я. «Господи Иисусе, я тот, кто привел их сюда. Я сделаю то, что нужно. Я позабочусь о том, чтобы они получили то, что им нужно».

«Я думаю, что это очень гордая молодая женщина», — сказал Пол. «Вам лучше ходить по яичной скорлупе с тем, как вы помогаете им».

— Надо отдать мне должное за то, что у меня есть хоть капля здравого смысла, — возразил я.

Малина фыркнула. «У вас не хватает здравого смысла, чтобы выйти из-под снега. Ты все испортишь».

— Ну, я же держу вас всех на работе, не так ли? — спросил я.

Все они выглядели отвратительно. — Да, и мы все благодарны, — сказал Пол. — Ты умный парень, Блейс, но у тебя есть такт кувалды. Ты это знаешь.

«Ну, вы просто следите за моим дымом», — сказал я им. «Если вы дадите мне еще немного дерьма, я уволю многих из вас».

Все они снова выглядели отвратительно. Мне надоело их отношение, поэтому я сказал им, что на этом вечер заканчивается. Малина и Пол обняли меня, а Билл просто похлопал меня по плечу. Я оставил их, чтобы разрушить своего персонажа, и поднялся в свой номер. На самом деле я там жил. Я переоделся из костюма в шорты и футболку. Я провел час на беговой дорожке, опробовав свой новый дозор калорий, и быстро принял душ. Я натянул чистые шорты и халат и пил воду с фруктами, чтобы восстановить водный баланс, когда услышала тихий стук в дверь. Я налил еще два стакана и отнес их в гостиную. Сахара была там в своем новом одеянии.

Я дал ей стакан, и мы сели на противоположные концы дивана. Она подогнула ноги под себя так, как могут женщины а мужчины не могут.

— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — сказала она.

— Ты действительно Женщина-кошка, — сказал я.

Она рассмеялась, и напряжение исчезло. — Я бы хотела, — сказала она. «Нет, я действительно бездомная. Я мать-одиночка без денег, без навыков, без аттестата о среднем образовании и с четырехлетней дочерью, которую у меня забрали, если бы Семейная служба знала, где я нахожусь».

— Вот в чем ты ошибаешься, — сказал я ей. «Вы живете в отеле «Адамс», и эти мешки для душа в Семейной службе не могут позволить себе арендную плату. У вас хорошая работа. Вы овладеете навыками и закончите среднюю школу в этом году. Затем вы поступите в колледж и будете получать хорошие оценки. Вы мать-одиночка. Я не знаю, как это произошло, но теперь у вас есть сеть поддержки, и все будет хорошо. И Молли тоже. Это будет очень тяжелая работа, но я абсолютно уверен, что вы справитесь с этой задачей. Мама, которую я видела, бежала по тротуару после работы, чтобы ее дочь могла поговорить с Сантой, обладает характером. Я ставлю на это. Скажи мне, что я ошибаюсь.

«Я не скажу вам этого, но некоторые люди могут это сделать», — сказала она. «Я забеременела, когда училась в младших классах средней школы. Мама выгнала меня из дома, когда я рассказала ей об этом. Я прожил с отцом Молли полтора года. После того, как он избил меня в пятый раз, мы разошлись. Мне пришлось бросить школу, и я работаю неполный рабочий день в круглосуточном магазине. Там я смогла устроиться на работу. У меня есть больничные счета, которые я не могу оплатить. Я еле успеваю нас прокормить. Я приняла кучу плохих решений в своей жизни, Блейс. Я достаточно умна, но я была очень, очень глупа. Я в такой яме, что не смогу из нее выбраться. Каждый раз, когда мне удается накопить немного денег, что-то происходит. Молли заболевает, воры крадут ее в приюте, а меня дважды грабили. Люди пытаются использовать меня в своих интересах. Есть сутенёр, который пытается заставить меня стать его шлюхой. Я в таком отчаянии, что подумываю об этом. Я слышала, что вы должны достичь дна, прежде чем вы сможете подняться обратно. Я уже давно на дне. Я просто хочу, чтобы вы знали, во что ввязываетесь. Я буду усердно работать. Я сделаю все, о чем вы меня попросите. Я не буду заниматься сексом ни с тобой, ни с кем-либо еще».

«Кажется, я знаю, откуда это берется», — сказал я ей. «Я больше никогда не хочу это слышать. Ты красивая женщина, Сахара, но никто не ожидает, что ты будешь заниматься с мной сексом. Если бы я захотел, я мог бы просто навестить того сутенера, о котором ты говорите. Я знаю, что вам, вероятно, трудно поверить в то, что я вам говорю, но вы увидите. Ты собираешься уйти с этой работы на неполный рабочий день. Эта работа, на которую вы устраиваетесь, имеет медицинскую страховку и 401K. есть опционы на акции и участие в прибыли. Ты начнёшь с понедельника.

«Почему я не могу начать завтра? » — спросила она.

«Завтра Рождество», — сказал я ей. «Мы не работаем на Рождество. После Рождества нужно пройтись по магазинам. Вы должны одеваться профессионально, а Молли должна выглядеть как дочь профессионала».

«Что я буду делать? » — спросила она.

— Все, что скажет тебе Малина. Я сказал. — Ты будешь ее помощником. Она может попросить вас приготовить кофе, наполнить держатель для бумажных полотенец в туалете или сопровождать важных клиентов из одного офиса в другой. Возможно, вы печатаете отчеты или делаете заметки на собраниях. Ты сделаешь все, что ей нужно. Ну, если она скажет тебе заняться с ней сексом, ты не должна это делать, — я ухмыльнулся ей.

Она рассмеялась. «Ладно, думаю, я это заслужила. Поскольку она сказала мне, что помолвлена, я подозреваю, что это не будет проблемой».

— Ну, она идет в обе стороны, — сказал я. — Но она не обманщица. А теперь у тебя есть что-нибудь, что ты хочешь мне сказать?

— Да, знаю, — ответила она. «У меня 73 доллара. Как мне покупать одежду, чтобы одеваться профессионально? »

«У тебя есть карточка для Macy's», — сказал я ей. — Я попрошу Малину отвезти тебя и поможет выбрать то, что тебе нужно.

«Сколько на ней? » — спросила она.

— Понятия не имею, — ответил я. «У Малины будет корпоративная карта American Express. Если у вас они иссякнут, она этим воспользуется. Он будет у вас к концу недели. Вы должны отчитываться о своих расходах, но вы можете использовать их для всего, что вам нужно. Просто убедитесь, что он вам нужен. Вам придется отвечать перед Малиной за то, что вы тратите. Вы можете использовать его для еды до тех пор, пока не получите свои собственные карты. После этого все зависит от вас. Возможно, вам придется поесть здесь какое-то время. Вы можете заказать все, что захотите, в службе доставки еды и напитков в номер. Здесь можно перекусить в ресторане. Вам это ничего не будет стоить. Вы можете получить туалетные принадлежности в отеле и все, что захотите, у консьержа, который доступен. Это будет бесплатно. Это должно помочь вам начать работу. Что-нибудь еще?

«Что мы с Молли будем делать завтра? » — спросила она.

— Надеюсь, ты пойдешь со мной в дом моей дочери на рождественский ужин, — сказал я.

«О, нет, мы не можем так навязывать твоей семье», — возразила она.

— Это всего лишь прием, — сказал я. — Я очень хочу, чтобы ты была там, и как только она встретит вас обоих, она тоже захочет, чтобы вы были там. Она очень хороший человек, Сахара. Она намного милее меня. Так я ее воспитал. Я хотел, чтобы она была лучше, чем я. К счастью, она сделала то, что я сказал, а не то, что я сделал».

— Как ты думаешь, я ей понравлюсь? Ее голос дрожал и испуган.

— Я думаю, что она полюбит тебя, и я знаю, что она полюбит Молли. Не переживай; Я не оставлю тебя наедине с теми, кого ты не знаешь».

Она пару раз шмыгнула носом и кивнула. Она встала. — Сейчас я пойду спать. Спасибо, Блейс. Я никогда не смогу отблагодарить тебя в достаточной мере».

«Просто будьте счастливы и берегите себя и Молли. Живите хорошей жизнью; Это все, что я хочу, чтобы ты сделала.

Она подошла и встала передо мной, устремив свои огромные глаза на мои. Она приподнялась на цыпочки, и невероятно мягкие губы коснулись моей щеки. Она выбежала и исчезла.

Когда на следующее утро я постучал в их дверь, Молли открыла ее и бросилась в мои объятия.

— Доброе утро, ангел, — я крепко обнял ее. — Ты готова идти?

«Да, мы с мамой стирали одежду сегодня утром. Ты должен увидеть нашу огромную кровать, Блейс, — она потащила меня в спальню, чтобы показать. Я увидел, что им доставили фрукты и хлопья. Сахара как раз натягивала свитер через голову, и у меня мелькнула кожа из молочного шоколада и красный бюстгальтер. Она слегка вскрикнула, когда ее голова высунулась из-под водолазки.

— Блейс, Иисус, разве ты не стучишь?

— Он постучал, мама, — сказала ей Молли. — Я хотела показать ему нашу кровать!

Сахара покраснела, и это был интересный эффект. Ее щеки приобрели розовый оттенок, который красиво растекся по шее. — Извините. Она взглянула на Молли. «Я привожу людей в комнаты, пока ты одеваешься? » — спросила она.

— Извини, мама, я думала, что ты одета, — извинилась Молли.

«Что ж, это было хорошее шоу», — улыбнулся я Сахаре. Ее румянец усилился, но она рассмеялась.

— Ну, теперь я одета, — сказала она. «Мы готовы? Извини, что у меня нет такой красивой одежды, как у тебя, Блейс.

Оба были одеты в джинсы, кроссовки и громоздкие свитера. Возможно, у Алисии они были немного теплыми, но мне они показались мне великолепными. — С тобой все в порядке, — сказал я. — Пошли.

Машина ждала, когда мы вышли впереди, и мы забрались внутрь, пока Фредрик держал дверь. — Это твоя машина? — спросила Молли. — Ты что, никогда не водишь машину? Почему он такой большой?

Я рассмеялся. Я вспомнил, как Алисия тоже задавала все эти вопросы. «Он принадлежит компании, я иногда вожу машину, и он большой, поэтому я могу перевозить на нем Молли и Сахару».

— Не задавай так много вопросов, — сказала ей Сахара.

«Как я узнаю что-нибудь, если не буду задавать вопросы? » — спросила Молли.

— Верно, — сказал я. — Ты умница.

Сахара закатила глаза. — Пожалуйста, не поощряйте ее. Она никогда не останавливается».

Когда мы подъехали к зданию Алисии, Молли с благоговением подняла голову. «Почему вся ваша семья живет в таких высотных зданиях? » — спросила она.

«Нам нравится, когда у людей болит шея, когда они смотрят вверх», — сказал я ей.

Она посмотрела на меня, чтобы убедиться, что я говорю серьезно. — Ну-у-у, — сказала она. — Ты не должен лгать маленьким девочкам, Блейс.

Мы оба рассмеялись, дежурный открыл нам дверь и повел к лифту. Когда он открылся, прихожую наполнили восхитительные запахи. Я позвонил в колокольчик, и через минуту Алисия распахнула дверь и бросилась мне в объятия. Мы поцеловались, и я просто обнимал ее в течение минуты. Я любил свою маленькую девочку. Она уже не была маленькой. Ей было двадцать два года, и она училась на втором семестре колледжа. Я познакомил ее с Сахарой и Молли, и она тоже обняла их. Она всех обняла. Мы были подхвачены ее энергетическим смерчем и пронесены через дверь внутрь. Хлоя, ее соседка по комнате, слегка вскрикнула и подбежала, чтобы обнять меня.

«Привет, папа, (она называла меня так с первого класса), я скучала по тебе! » Она поцеловала меня дюжину раз, и я тоже представил ее, объяснив наши отношения с Сахарой и Молли. Хлоя и Алисия увели их на кухню, и когда я проверил, Сахара взбивала картофельное пюре, а Молли сидела на столешнице, помогая Алисии намазать пирог взбитыми сливками. Хелена, моя свекровь, была там, она помахала мне рукой и послала мне воздушный поцелуй. Все смеялись и болтали, и я пошел к Биллу в гостиную. Он налил мне напиток из графина, и это оказался очень хороший скотч.

Через некоторое время вошла Алисия и свернулась калачиком рядом со мной. — Я хочу тебе кое-что сказать, папа, — сказала она. — Обещай мне, что ты не будешь сердиться.

Что ж, это никогда не является благоприятным началом для разговора, но я обещал. — Ты ведь не беременна или что-то в этом роде?

Она ударила меня кулаком по руке. — Нет, глупый. Мама приедет позже.

Я не злился, но был очень разочарован. — Почему ты не сказал мне об этом раньше? — спросил я.

— Я не знала, — ответила она. — Она позвонила минут за десять до того, как вы приехали.

— Ну, я не обещал не злиться, — сказал Билл. — Что, черт возьми, с тобой не так, Алисия? Я не буду находиться с ней в одной комнате. Мы с Хеленой собираемся уехать до того, как она доберется сюда. Блейс, ты можешь пойти с нами.

— Господи Иисусе, дедушка, — взорвалась Алисия. — Она моя мать, и она твоя дочь. Как долго ты собираешься ее наказывать?

— Навсегда, — ответил он. — Ты просто скажи мне прямо сейчас, когда она придет.

— Тебе не нужно уходить, — сказала Алисия. — Она пробудет здесь всего час. Вы, бабушка и папа можете пойти в логово. Я обещаю, что не позволю ей туда войти. Но я очень разочарована тем, что вы все такие чертовы трусы.

«Ну, я разочарован тем, что моя дочь стерва, и что моя внучка слишком глупа, чтобы видеть это», — сказал он.

— Воу, воу, давай не будем говорить то, что мы здесь не имеем в виду, — вмешался я. — Билл, Алисия не глупа. Алисия, это было очень грубо. Нам всем здесь нужно успокоиться. Алисия, я рад, что у тебя есть отношения с матерью, но никто из нас не хочет иметь с ней ничего общего. Ты это знаешь, и ты не должна была позволять ей приходить сюда.

Она заплакала. — Прости, дедушка. Неужели ты думаешь, я не знаю, какая она? Знаете, сколько ночей я плакала, когда мне было пять лет, потому что моя мать была слишком эгоистичной, чтобы любить меня? Я знаю, что вы все ее ненавидите, но ради собственного душевного спокойствия я не собираюсь этого делать. Я не хотела, чтобы она пришла сюда сегодня. Я обещаю, что не позволю ей беспокоить тебя. Вы все можете просто пойти в логово, а я не буду ее пускать.

Билл подошел и обнял ее. — Прости, что я сказал, что ты глупа, детка, — сказал он ей. «Я просто не хочу ее видеть или думать о ней. Мне больно».

Они обнялись, и она взяла себя в руки. Хелена сказала, что ужин готов, и мы все отправились в столовую. Мы сели и начали разносить посуду. Я заметил, что Молли сидела, сложив руки на коленях, и просто наблюдала за всеми. — Что случилось, дорогая? — спросил я ее.

— Мы должны сказать «благодать», — сказала она.

Мы все посмотрели друг на друга. Я верю, но мне совсем не комфортно с такими открытыми молитвами. — Ты хочешь это сказать? — спросил я ее.

— Да, — кивнула она, и все эти кудри зашевелились вокруг ее маленького личика. «Мы должны держаться за руки».

Мы все взялись за руки и склонили головы. Я смотрел «Сахару» и «Молли». «Благодарю Тебя, Боже, за эту замечательную еду», — начала она. «Спасибо за маму и за то, что мы все вместе. Спасибо за Алисию и Хлою за то, что они такие милые. Спасибо за Билла и Хелену. Я давно молюсь, Боже. Я не думала, что ты меня слушаешь. Может быть, Санта сказал вам. Я просила, чтобы кто-нибудь любил нас, и ты прислал нам Блейя. Пожалуйста, пусть он продолжает любить нас. Это все, что я хотела сказать прямо сейчас. Спасибо».

Сахара всхлипывала, а все остальные девушки были эмоционально разбиты к тому времени, когда этот тихий голос замолчал. Послышался скрежет ножек стульев, и все женщины в комнате одновременно пытались обнять ее. Я обнаружила, что мои щеки были мокрыми, и Билл был таким же плохим. Боже мой, это было душераздирающе. Все говорили Молли, что любят ее, а Алисия свирепо посмотрела на меня и кивнула Молли. Я не нуждался в указаниях; Я точно знала, что мне нужно делать. Я встал, обошел вокруг стола и встал на колени возле ее стула.

Я прижал эту маленькую кудрявую головку к груди. — Я никогда не перестану любить тебя, Молли, — сказал я ей. «Я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь».

Она одарила меня своей маленькой ангельской улыбкой и протянула свои маленькие ручки вокруг моей груди так далеко, как только могла. «Я тоже буду любить тебя всю оставшуюся жизнь», — сказала она.

Я посмотрел на Сахару, и эти экзотические глаза были блестящими и жидкими. — Спасибо, — проговорила она. Я кивнул, и мы все вернулись на свои стулья. Алисия пошла и включила рождественский альбом, и весь день прошел в беззаботной атмосфере, пока мы набивались и смеялись вместе.

Мы с Биллом убрались, и когда мы вошли в логово, девочки смотрели какой-то сочный рождественский фильм. Я сел на диван, а Алисия подошла и села рядом со мной. Через некоторое время Молли заметила меня и села ко мне на колени. Я заключил своих девочек в свои объятия и просто впитывал любовь, как губка. Я не помню, чтобы когда-либо чувствовал себя лучше.

Раздался звонок в дверь, и Алисия посмотрела на нас. Настроение немного испарилось, но я не мог сойти с этого эмоционального подъема с маленьким дремлющим ангелом на коленях. Алисия пошла открывать дверь, и через некоторое время я услышал голоса в гостиной. Молли зашевелилась и проснулась примерно в это время, а я встал и понес ее к двери. Алисия и ее мать сидели там, а я прислонился к косяку и обнимая Молли.

Я не видел Саманту больше двух лет. Она жила где-то во Франции. Я не следил. Она притворялась какой-то художницей. Я не видел ни одной из ее работ на продажу в нью-йоркских галереях, но, очевидно, это сделало ее счастливой.

Она посмотрела на меня, когда я прислонился к двери. — Здравствуй, Блейс, — сказала она. — Ты хорошо выглядишь. Я кивнул ей.

«Кто твоя девушка? » — спросила она.

— Я Молли, — сказала она. «Я люблю Блейса. Он тоже любит меня, но я не его девушка. Ты любишь Блейса?

Саманта чуть не задохнулась. Поболтав минуту, она посмотрела на Алисию в поисках помощи. Алисия приподняла одну бровь.

— Да, пожалуй, — наконец ответила Саманта. — Раньше мы были женаты.

— Почему ты до сих пор не замужем? — спросила Молли.

С минуту Саманта глотала что-то вокруг, но от ответа на этот неловкий вопрос спасла Сахара, которая вошла и встала рядом со мной. Она обняла меня за талию, и я накинул свободную руку ей на плечо. Саманта выглядела шокированной. Ее лицо побледнело, а затем покраснело. Я вернулся в логово и взял с собой Сахару и Молли.

— Кто была эта женщина? — спросила Сахара.

— Раньше она была замужем за Блейсом, — сказала ей Молли. — Я забыла, как ее зовут.

Сахара посмотрела на меня. «Мы развелись семнадцать лет назад», — сказал я ей. «Мы с Алисией «душили ее мечты». Мы видимся с ней каждые пару лет, когда позволяют ее мечты. Это долгая история. Я хочу еще один кусок пирога с орехами пекан. Вы, дамы, хотите чего-нибудь?

Молли хотела помадку, а Сахара — кокосовые сливки, поэтому я пошла за ними. Саманта ушла, и Алисия вошла в кухню вместе со мной.

— Она думала, что Сахара — твоя девушка, а Молли — твоя дочь, — сказала она. «Я не просветила ее. Я думаю, она была ошеломлена мыслью о том, что у тебя наконец-то есть кто-то в жизни».

— У меня есть кто-то уже двадцать два года, — я сжал ее.

— Да, я тоже, — она улыбнулась мне. — Джейми идет. Хочешь взять Сахару и Молли и пойти с нами на прогулку?

Джейми был ее парнем. Мне вроде как нравился этот парень, но, конечно, он был врагом, потому что хотел моего ребенка. Он был брокером с какой-то фирмы на Уолл-стрит. Я сказал ей, что спрошу их после того, как мы закончим наш пирог. Они хотели поехать, но им нужны были пальто. Алисия нашла такую для Сахары, а Молли довольствовалась толстовкой с капюшоном NYCC с закатанными рукавами. Появился Джейми, и мы познакомили его с ним.

Мы спустились в парк и обошли несколько тропинок. Молли проскочила мимо, держа меня за руку с одной стороны. Вскоре я почувствовала, как другая рука скользнула в мою, и Сахара улыбнулась мне. «Все в порядке? » — прошептала она. Я кивнул и сжал ее руку. День был прекрасный, очень холодный, но солнечный. Снег сверкал, и наше дыхание вырывало из белых облаков. Молли хотела прокатиться на спине, и я долго носил ее на руках. Ей казалось, что она весит около десяти фунтов. Этот тихий голосок, дребезжащий у меня в ухе, был самым приятным звуком, который я слышал за долгое время.

Сахара подходила ко мне все ближе и ближе, а затем взяла мою руку и положила ее себе на плечи, прижимаясь к моему боку. Я играла с этой удивительной копной локонов, и когда мы вернулись, я не хотела, чтобы это заканчивалось.

Мы остались до вечера и съели остатки еды, прежде чем уйти домой. Прощание было любящим и слезливым, и Фредрик придержал дверь, чтобы мы могли войти. Девочки прижались ко мне, и мы разговаривали и дремали по дороге домой. Я оставил их у двери и получил объятия от Молли, прежде чем она вбежала внутрь. Сахара подошла и прижалась ко мне, глядя мне в глаза. — Спасибо, Блейс, — прошептала она. «Это был лучший день в нашей жизни». Ее мягкие губы коснулись моих, а затем она исчезла.

Я прошел по коридору и вынужден был согласиться. Я не помню, чтобы когда-либо чувствовал себя так хорошо. После тридцати минут на беговой дорожке, чтобы сжечь небольшую порцию тех калорий, которые я съел, я принял душ и лег в постель, мысли о маленьких сумеречных ангелочках и больших ангелочках тоже, убаюкивая меня приятными снами.

После Рождества жизнь вошла в рутину. Малина взяла Сахару и Молли за покупками на следующий день после Рождества. Молли хотела показать мне все свои новые вещи и потащила меня по коридору в их комнату. Она была просто очаровательна, и мы с Сахарой говорили о том, что она должна ходить в школу. Алисия ходила в частную школу неподалеку, и я предложил, чтобы Молли тоже пошла туда. Сахара сказала мне, что не может себе этого позволить, но я знал, что они предлагают стипендии бедным детям. Я пообещал проверить ее и настоял на том, чтобы компания оплатила ее обучение, если это будет необходимо. Тем временем она пошла в детский сад в офисном здании, пока Сахара работала.

Утром мы встретились в холле отеля и вместе поехали на работу. Сахара отвела Молли в детский сад, а затем пошла в офис Малины на работу. У нее был свой кабинет, но она там бывала нечасто. В первый день, когда мы пробыли там около двух часов, мне позвонила Мария, моя секретарша. — Кто-то пришел, чтобы увидеть тебя, — сказала она. — Я впускаю ее.

Это была Молли. С ней была сотрудница детского сада, и она перебежала через офис и обняла меня. «Мне было одиноко», — сказала она. — Я немного напугана, Блейс. Я не знаю, где мама, и мы не смогли ее найти, поэтому я пришла к тебе».

— Все в порядке, детка, — сказал я ей. «Ты можешь прийти ко мне в любое время, когда тебе одиноко или страшно. Пусть ваш учитель покажет вам, как сюда добраться, и вы запомни это. Я попрошу Марию показать тебе, где находится кабинет мамы. Ее может и не быть, но иногда она будет. Я скажу тебе, если она покинет здание.

Это стало рутиной. Каждое утро около 10:30 Молли поднималась на лифте и входила в мой кабинет. Она обнимала меня и возвращалась в детский сад. Я начал хранить выпечку в своем кабинете, и мы съедали ее вместе. Неважно, что я делаю, если я был в офисе, я находил время для этого. Я обнаружил, что твой день проходит лучше, если ты получаешь объятия от маленького ангела в 10:30 каждое утро. Она пришла ко мне в кабинет в 5:30, и мы ждали там Сахару. Когда она приезжала, мы возвращались домой вместе, и для нас стало обычным делом ходить куда-нибудь поесть три раза в неделю.

Молли приняли в детский сад при школе, и она получала стипендию. Она приходила только во второй половине дня, и Фредрик приходил и забирал ее из детского сада в полдень. Она ходила в школу до 3:30, и он привел ее обратно в детский сад. За короткое время они стали очень хорошими друзьями. Ее невозможно было не любить.

Если бы вы знали, что искать, вы бы все равно увидели страх в них обоих. Наиболее ярко это было видно в Сахаре, но они оба всегда были на взводе рядом со мной. Это было почти душераздирающе, как сильно они хотели угодить мне и как усердно работали над этим. Я мог сказать, что они говорили об этом, потому что каждый раз, когда кто-то из них начинал спорить со мной о чем-то, другой быстро прекращал разговор. Дошло до того, что я больше не мог этого терпеть. Однажды вечером мы играли в какую-то дурацкую настольную игру в моем номере, и мы с Молли начали дружеский спор о правилах. Я увидел, как Сахара протянула руку и коснулась руки Молли. Молли посмотрела на нее, и Сахара нахмурилась.

Молли тут же капитулировала и начала извиняться передо мной. Настало время для разговора. — Послушайте, дамы, — сказал я им. — Я знаю, что ты делаешь. Мне нравится, что ты хочешь, чтобы я была счастлив, но мне не нравятся маленькие рабыни, которые кланяются и царапают меня. Вы должны видеть это по тому, как Малина и Пол относятся ко мне. Иногда мы деремся, как шершни. Они меня не боятся. Мне больно от того, что вы делаете так. Неужели ты думаешь, что я просто разозлюсь на тебя и вышвырну тебя за ухо? Это не тот парень, которым я являюсь, и меня бесит, что вы думаете обо мне. Извини за язык, Молли. Если вы считаете, что я в чем-то ошибаюсь, вам нужно сказать мне об этом. Если ты хочешь огрызнуться на меня и закатить истерику, ты должена это сделать. Я вас обоих очень люблю. Вы для меня семья, и даже если я злюсь на вас, ыы все равно будете семьей. Мы поцелуемся, помиримся, и все будет хорошо. Просто расслабьтесь и будьте людьми. Я не Бог».

В глазах Сахары стояли слезы. — Ты для нас, — тихо сказала она. «С кануна Рождества наша жизнь похожа на сказку. Мы обязаны тебе всем. Как мы можем спорить с тобой или закатывать истерику, когда ты был для нас всем? Я не думаю, что вы представляете, как плохо было нам, Блейс, и как много мы вам должны.

— Ты мне ничего не должна, — сказал я ей. — Никто из вас мне ничего не должен. Как вы думаете, что я чувствую, когда этот маленький рождественский ангел входит в мой офис в 10:30 утра, обнимает меня и говорит, что любит меня? Я не мог купить это со всем золотом в Форт-Ноксе! Как вы думаете, что я чувствую, когда иду по коридору и вижу эту великолепную женщину, завернувшую за угол? Она видит, как я иду, и ее лицо просто озаряется этой улыбкой на миллион свечей, и мы разделяем эту связь и знаем, что любим друг друга? Где еще я могу это взять? Я тот, кто тебе должен».

— Ну, я почти уверена, что ты сможешь получить это от Алисии, Хлои или Малины в любое время, когда захочешь, — сказала она. — Я знаю, что ты любишь нас, Блейс, но мы так боимся, что все это превратится в мираж и исчезнет, и мы снова окажемся на улице. Это всегда где-то в глубине нашего сознания, и мы ничего не можем с этим поделать. Мы постараемся сделать лучше. Пожалуйста, не сердитесь на нас».

«Бог не забирает свои ответы на молитвы, и я никогда не слышал, чтобы Санта-Клаус занимался репо, нет, я боюсь, что вы застряли со мной. Я не сержусь на тебя, но я буду злиться, если ты не начнешь относиться ко мне как к другу, а не как к какой-то стеклянной фигурке, с которой ты должен быть так осторожен.

— Мы справимся лучше, — сказала Молли. — Пожалуйста, не сердись, Блейс. Что нам делать?

— Ну, ничего, но просто будь собой. Если вы хотите поспорить со мной о дурацких правилах, просто поспорьте с мной. Я привык к этому. Я скажу вам вот что: если вы хотите, чтобы я чувствовал себя по-настоящему хорошо, у меня есть идея. Молли, завтра вечером ты наденешь что-нибудь хорошее, и я приведу тебя на свидание. Только ты и я, как это звучит? В субботу вечером я поведу твою маму на свидание. Что ты думаешь?

Они посмотрели друг на друга и расхохотались. — Да, — ответили они одновременно.

Мы с Молли пошли поесть в ее любимый ресторан, и я взял ее на концерт. Она была разбивателем сердец. На ней было маленькое сине-белое платье, ниспадающее с одного плеча. На ней была серебряная цепочка с голубым камнем, и эти кудри кружились вокруг нее, как падающая вода. Она действительно была самым красивым ребенком, которого я когда-либо видела. Я ненавидел музыку, но она любила ее, а я любил ее. Мы вернулись домой с тяжелыми дозвуковыми басами, грохочущими в моей голове, и когда она поцеловала меня на ночь у двери, я понял, что жизнь прекрасна.

В субботу стало еще лучше. У меня отвисла челюсть, когда Сахар вошла в свой дом. Ее макияж был тонким, просто обрамляющим глаза, а ее волосы представляли собой килограммы локонов, свисающих по спине и стоящих в упорядоченном беспорядке вокруг ее лица. Ее губы были сочного красного цвета, а белое платье, которое на ней было, было второй кожей. Ее груди не были огромными, может быть, маленькая чашечка, но на них было видно декольте цвета молочного шоколада, а между ними висел рубиновый кулон. Я узнал его. Я подарил его Алисии два года назад. Ее изгибы были выставлены на всеобщее обозрение так, как я никогда раньше не видел. Она хорошо выглядела на работе, но это была совсем другая Сахара. У нее была одна из самых упругих и тугих на планете. Он просто торчал в этом белом платье и захватывал дух. Она увидела, что я смотрю на кулон, и улыбнулась.

«Алисия хотела, чтобы я надела его», — сказала она.

— Вы что-то задумали? — спросил я.

— Ты никогда не узнаешь, — усмехнулась она. — Куда ты меня ведешь?

«Пойти поесть, в клуб и потанцевать — это на повестке дня», — сказал я ей. — Где Молли?

— Она останется ночевать у Алисии и Хлои, — сказала она. «Это ее первая ночевка. Возможно, мне придется позвонить ей пару раз. Я никогда раньше не расставался с ней так. На работе я всегда знаю, что могу пойти и найти ее, если она мне понадобится. У меня есть проблемы, Блейс.

— Знаю; все в порядке», — сказал я ей. — Если ты начнешь скучать по ней слишком сильно, мы можем пойти и навестить ее.

— Тебе просто нужно будет занять меня. Она взяла меня за руку, и мы спустились вниз. Я ехал для разнообразия. Камердинер подъехал к моему «Бугатти Вейрону», и глаза Сахары заблестели. Раньше она его не видела. Она была оранжево-черной, и я придержал для нее дверь. Кремовые ноги вспыхнули, когда она вошла, и я вспомнил, какой она высокая. Ее ноги были длиной в милю, и это была довольно живописная миля.

В «Энотеке Марии» были услуги парковщика, и у меня были забронированные места. Он не был открыт в начале недели, но был переполнен по выходным. Еда была вкусной, и внимание каждого мужчины и большинства женщин в этом месте было на моем свидании. Я не мог оторвать от нее глаз. Она была счастлива так счастлива, как я ее когда-либо видел, и она просто искрилась энергией и восторгом от всего этого.

После ужина я отвел ее в клуб, и мы получили кабинку в VIP-секции. Это несколько ограничило движение, но после того, как мы потанцевали один раз, к нашему столику был постоянный поток людей, которые просили ее потанцевать. Она любезно отказалась, и мы исполнили каждую третью песню. Она пила Тома Коллинза, и я мог сказать, что она становится мягче. Молодой парень, которого я знала, подошел к ней и пригласил на танец. Я подбодрил ее, и она неохотно позволила ему вывести ее. Я наблюдал за ними, и она просто сияла там, на полу. Разница между этой богиней и одинокой испуганной девушкой возле универмага в канун Рождества восемью месяцами ранее не могла быть более огромной. В то время я не мог себе этого представить.

Я заказал нам еще один напиток, и когда я поднял глаза, увидел большого парня в коричневой спортивной куртке, пытающегося оттащить ее от партнера. Я вскочил и направился к нему. Он говорил что-то с сильным восточноевропейским акцентом, который я не мог разобрать. Сахара отстранялась от него, и я видел весь тот страх и отчаяние, которые были на ее лице, когда я впервые увидел, как она всплывает на поверхность.

— Пойдем к Антону, — сказал он, когда я подошел достаточно близко, чтобы расслышать. — Антон искал тебя, красавица Сахара. Теперь ты готова работать на меня?

Она увидела, что я иду, и попыталась добраться до меня. Он крепко держал ее за руку, когда я просунул руку между его ног сзади и сдавил его орехи. Раздался пронзительный крик, который быстро превратился в бурлящий хрип, когда я вложил в эту хватку все свои силы. Я большой парень и вещу где-то около 240 фунтов. С тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет, не было ни одной недели, чтобы я не поднимал тяжести по крайней мере дважды, а в большинстве недель — четыре раза. В свои сорок шесть лет я был сильнее, чем когда-либо, до тех пор, пока мне не нужно было двигать ногами. Я играл в футбол в колледже, в линии нападения, и до сих пор каждую неделю без ремней подбирал и вырывал мяч. Вы не можете сделать это со слабой хваткой. Я выдавил орехи мистера советского блока в желе.

Он упал на пол без сознания, и я взял Сахару за руку и вытащил ее оттуда. Она инстинктивно попыталась отстраниться, но я заставил ее посмотреть на себя. — Сахара, это я, ты у меня, — сказал я. Она бросилась ко мне, истерически рыдая, и я просто прижал ее к себе и вывел через заднюю дверь. Когда мы вышли на улицу, сработала сигнализация, и выбежал вышибала. Он потянулся ко мне и увидел выражение моих глаз.

— Хороший день, чтобы умереть, ублюдок, — сказал я ему. «Если бы ты делал свою гребаную работу, нас бы здесь не было. Просто дай мне повод облажаться с тобой.

Он поднял руки и попятился. — Хорошо, — сказал я ему. — А теперь иди и возьми ключи от «Бугатти» и принеси их сюда.

Он скрылся внутри, и сигнализация прекратилась. Через три минуты он вернулся с ключами и управляющим. «Мистер Уэйнрайт, я не могу извиниться за этот инцидент», — сказал он.

— У вас есть привычка позволять русским гангстерам приставать к вашим гостям и избивать их на танцполе? — спросил я его. — Что это за место, где ты бежишь?

«Он был румыном», — сказал вышибала. — Я не знаю, как он туда попал.

— Похоже, твоя охрана — отстой, — сказал я. — Мы уезжаем.

Я взял Сахару, и мы пошли по аллее к парковке. Она сильно дрожала и ни секунды не отпускала меня. — Откуда этот парень тебя знает? — спросил я ее.

— Он был сутенером, о котором я тебе говорила, — ей удалось выдавить из себя.

— Он больше не будет тебя беспокоить, — сказал я. Я посадил ее в машину и подошел к водителю. Адреналин зашкаливал, и я чувствовала, что вот-вот взорвусь. Я закричал в ночь и почувствовал себя немного лучше.

Когда я вошел, Сахара посмотрела на меня и съежилась с широко раскрытыми испуганными глазами. Я чувствовал себя хуже, чем раньше. Я погладил ее по руке, и она перестала дрожать. Я притянул ее к себе и обнял.

— Извини, что напугал тебя, — сказал я ей. «Это должна была быть идеальная ночь. Хороший ужин, танцы, может быть, прогулка при лунном свете с женщиной, которую я люблю, а потом, просто тайна. Мне было интересно, куда он денется. Все это разочарование должно было куда-то деваться».

Она ахнула и посмотрела мне в лицо. — Блейс, ты сказал... Вы сказали... «Женщина, которую я люблю». Это я?

— Извини, я не хотел этого сказать, — сказал я ей. — Я не слишком ясно соображаю. Да, Сахара, это ты. Боже, я был влюблен в тебя в течение нескольких месяцев. А вы не знали? Я тоже люблю твою дочь.

Она уткнулась лицом в мою куртку. — Я надеялась, — сказала она. «Я боялась надеяться. Я влюбилась в тебя с того момента, как ты побежал ловить нас у двери, опустился на колени и дал нам повод для надежды. Вы никогда ничего не говорили. Я боялся, что нахожусь во френдзоне. Я думала, что ты подумаешь обо мне, как об Алисии или Малине. Алисия сказала мне, что думала, что ты влюблен в меня. Именно тогда она дала мне кулон, чтобы я его носила. Мы пытались придумать, как заставить тебя пригласить меня на свидание. Когда ты меня так удивил, мы с Молли тоже говорили об этом. Я знаю, что я моложе тебя, и я беспорядочный, но клянусь, ты никогда не пожалеешь о том, что любил меня, Блейс.

— Нет, не думаю, что смогу. Я взял ее подбородок рукой и наклонил ее лицо к себе. Эти глаза не давали мне покоя, и я завладел ее губами. Я никогда не пробовал ничего такого сочного и мягкого. Ее глаза закрылись, и она поцеловала меня в ответ. Ее язык проник мне в рот, и поцелуй стал самым страстным, что я когда-либо испытывал. Она отстранилась и посмотрела мне в лицо.

«Я ждал, пока ты не поймешь, что можешь мне доверять», — сказал я ей. «Я не хотел использовать тебя в своих интересах, потому что ты был благодарен или чувствовал, что должен мне. Я просто хотела, чтобы ты любил меня, потому что считал, что я достойна любви».

— Я так думаю, — сказала она. — Ты самый милый человек, которого я когда-либо знала. Я благодарен тебе, но не за это я тебя люблю. Я люблю тебя за то, кто ты есть. Мне нравится, что ты из тех людей, которые делают то, что сделали для нас с Молли. Мне не помешает, что у тебя такое красивое лицо и тело, — она улыбнулась мне. «Я хотел, чтобы это был особенный вечер, Блейс. Я настроил его так, чтобы мы могли быть одни, без Молли или чего-то еще. Я хотела, чтобы ты занялась со мной любовью. Я не знаю, смогу ли я сделать это сейчас. Так много изменилось в моей жизни, но я только что вспомнила, как я все еще близка к тому плохому месту, в котором я была, когда вы меня нашли. Как ты думаешь, мы могли бы просто пойти домой, и ты мог бы обнять меня? Просто позволь мне чувствовать себя в безопасности и знать, что ты любишь меня? »

«Я не могу придумать ничего лучшего», — сказал я ей. — Ну, может быть, пару вещей, — я погладил ее шелковистую руку. «Но это первое место в моем списке. Я хочу обнять тебя и сделать так, чтобы ты чувствовала себя в безопасности всю оставшуюся жизнь, Сахара».

— Отвези меня домой, — сказала она.

Мы вошли в вестибюль, и я вручил камердинеру ключи. Сахара была приклеена ко мне, когда мы шли к лифту, и я прижал ее к стене и целовал всю дорогу до нашего этажа. Она остановилась у себя дома, чтобы кое-что сделать, и мы отправились ко мне. Я вспомнил, что она испугалась, когда пришла в первый раз. Все изменилось, и теперь не было никаких колебаний. Она пошла в ванну, и я услышал, как бежит вода. Она не закрыла дверь, поэтому я присоединился к ней, и мы почистили зубы и разделили раковину. Она сняла макияж, и я поразился ее цвету лица. Она действительно не нуждалась в макияже. Я наблюдал за ней и видел, как она время от времени поглядывает на меня. Она немного смутилась и попросила меня перестать пялиться на нее.

Я сказал ей, что ничего не могу с собой поделать, она слишком красива, чтобы не смотреть. Это заставило ее красиво покраснеть, и я оставил ее кончать. Через минуту она вышла и встала передо мной спиной ко мне. — Расстегни мне молнию, — тихо сказала она.

Она приподняла копну кудряшек, и я медленно сдвинул молнию вниз, чувствуя, как шелковистая кожа ее спины прижимается к костяшкам пальцев. Она вздрогнула, и застежка-молния достигла своего конца в набухшей попке. Я скользнул руками по ее плечам, и ткань медленно отслаивалась, обнажая ее широкую спину и кружево бюстгальтера. Она вытянула руки и пошевелила им на бедрах, чтобы лужа у ее ног. Она сняла каблуки и платье и нагнулась, чтобы поднять их. Это заставило самую сладкую, которую я когда-либо мог себе представить, прижаться к моему паху, и я застонал. Она встала и уселась на стул. Она повесила платье на стул и положила в него туфли.

Она вернулась ко мне, и я едва мог дышать. Боже, она была прекрасна. Она расстегнула мою рубашку и вытащила ее из штанов, ее пальцы добрались до пряжки ремня и расстегнули ее. Она расстегнула мои штаны и расстегнула молнию, ее пальцы коснулись самой твердой эрекции, которую я когда-либо помнил. Мои штаны упали на пол, и она подошла к кровати, откинула одеяло и заползла внутрь. Я снял обувь и носки и, одевшись только в боксеры, присоединился к ней. Я увидел, как она покачивается, и ее лифчик вылез наружу и полетел к креслу. Мне так хотелось снять одеяло и просто выпить на глазах у нее, но я знал, что она этого не хочет, по крайней мере, пока.

Когда я подполз к ней, спина была ко мне, и я переместил нас в центр кровати, прижавшись к ней ложкой. Она вздрогнула, когда почувствовала мою эрекцию на ее покрытой трусиками попке, и я просунул одну руку ей под голову, эта грива кудрей щекотала мое лицо. Другая рука обвилась над ней, и одна упругая, удивительная грудь заполнила мою руку. Она ахнула, когда я перевернул твердый, как камень, маленький сосок большим пальцем и наполовину повернул ее голову ко мне.

— Пожалуйста, Блейс, просто обними меня, — прошептала она. «Мне так страшно. Секс никогда не приносил мне пользы. Обещаю, что постараюсь, но не могли бы вы просто обнять меня?

«Да, детка, это то, о чем мы говорили», — сказал я ей. «Я не могу не реагировать таким образом. Ты самая великолепная, самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел, но я контролирую ситуацию. Мы будем делать только то, что ты хочешь, Сахара».

Я заметил более темное пятно на ее спине и поцеловал его. Она вздрогнула. — Это шрам? — спросил я ее.

— Да, это ожог от сигареты, — сказала она. «Отцу Молли нравилось причинять мне боль».

«Боже мой, Сахара, мне так жаль», — сказал я ей. — С тобой такого больше никогда не случится. Я никогда не причиню тебе вреда; Ты ведь знаешь это, не так ли?

— Да, ты такой нежный, Блейс, только не с Антоном в клубе. Я боялся, что ты убьешь его.

— Я бы так и сделал, если бы он причинил тебе вред, — сказал я ей. «Существует очень мало ситуаций, которые улучшаются с помощью насилия. Когда кто-то пытается причинить вред людям, которых вы любите, это одна из таких ситуаций».

— Спасибо, Блейс, — сказала она. «Я видел столько насилия в своей жизни, что от этого чуть не заболел. Я рад, что у тебя это хорошо получается, если это необходимо.

— Хватит об этом, — сказал я. — Разве я говорил тебе, что люблю тебя в последние несколько минут?

— Нет, — засмеялась она, — но я хочу, чтобы ты это сделал.

Мы обнимались и разговаривали в течение долгого времени, и в конце концов мое возбуждение утонуло в усталости, и мы заснули, делясь теплом, которого каждому из нас не хватало в течение долгого времени.

На улице было серо и едва светло, когда я проснулся от ощущения легких прикосновений. Какое-то время я думала, что это сон, прежде чем поняла, что Сахара проснулась и исследует мое тело. Она лежала наполовину надо мной, прижавшись грудью к моему боку, а одним бедром к моему. Я чувствовал ее трусики на верхней части моего левого бедра. Она нежно потерла ими мое бедро и провела левой рукой по грудным мышцам. Я сжал их, заставив танцевать, и она захихикала.

«Ты проснулся, не так ли? » — прошептала она.

— Да, я тоже могу прикоснуться? — спросил я.

— Да, — прошептала она. — Я сейчас вернусь.

Она ушла в ванную, и я услышал звук смыва табурета, биде, а затем звук ее электрической зубной щетки. Когда она вернулась, я сделал то же самое, и мы снова встретились под одеялом. Я притянул ее к себе в той же позе, поглаживая атласную гладкость ее спины, пока она играла с волосами на моей груди. Я притянул ее лицо к себе, и мы долго целовались, затаив дыхание. Я чувствовал ее на своих бедрах, и что-то было не так. Я понял, что ее трусики исчезли, и эта драматически возбуждающая женщина была голой в постели со мной.

— Пожалуйста, не делай мне больно, Блейс, — прошептала она. — Я хочу тебя. Я сгораю».

Она чувствовала, что так оно и есть. Ее тело лихорадило, как будто температура ее тела была выше, чем у меня. Я почувствовал, как ее рука скользнула вниз и надавила на мои боксеры, и я приподнял бедра, позволяя ей опустить их до моих колен. Я оттолкнул их, и ее руки оказались на мне, подталкивая меня к полномасштабной эрекции.

Она осторожно проверила его пальцами. Я надеялся, что она не разочаровалась. Похоже, что это не так. Она соскользнула вниз и обхватила меня своими сочными губами, поглотив меня жидким теплом. Она вращала языком вокруг головки моего члена, и всасывание, которое она использовала, не было похоже ни на что из того, что я когда-либо чувствовал раньше. Очевидно, это был не первый ее танец, и она хорошо выучила шаги. Она продолжала двигаться вниз, поглощая меня все больше и больше, пока я не почувствовал ее кляп. Я попытался немного приподнять ее, но она оттолкнула мои руки, и я почувствовал, как она сглотнула. Это было самое невероятное чувство, когда ее губы растянулись вокруг основания моего члена, а ее милый маленький носик уткнулся носом в мой живот. Ее язык делал дикие вещи, и ее горло сжималось вокруг меня, когда слюна текла на мои яйца.

Это невероятное ощущение и зрелище заставили меня взорваться примерно через три минуты, и я предупредил ее, что собираюсь кончить. Она отступила, пока головка не оказалась у нее во рту, и накачивала ствол своими длинными, тонкими пальцами. Я взорвался у нее во рту, и она продолжала работать, непристойные глотательные звуки заполняли комнату, и она позволила сгусткам спермы вырваться наружу и просочиться в ствол, прежде чем взять меня обратно в свое горло и захватить все, что вытекло. Удовольствие быстро переросло в чувствительность, и она отступила, глядя на меня своими миндалевидными глазами, когда мой член снова появился между этими удивительными губами. Она схватила пальцем одну прядь спермы, которая вырвалась, и одним из самых эротичных жестов, которые я когда-либо видел, просунула ее между губ и высосала дочиста.

Я притянул ее к себе, пока наши носы не прижались друг к другу, и попытался поцеловать ее. Она отстранилась. — Нет, Блейс, позволь мне почистить зубы, — запротестовала она.

Я крепко прижал ее к себе и целовал снова и снова. Когда я отпустил ее, я держал ее там, ее грудь прижималась к моей груди. — Я хотел тебя поцеловать, — сказал я ей. «Если это было достаточно хорошо для тебя, то достаточно хорошо и для меня. Этот рот мой, и я буду целовать его все время. Боже, у тебя это хорошо получается. Это было так здорово, детка».

Ее брови сдвинулись, и печаль пробежала по ее лицу. — Отец Молли заставлял меня делать это все время, — она слегка всхлипнула. «Он бил меня, если я делал это неправильно. Вот так у меня появился шрам, который ты видел.

Иисус Христос! Я никогда в жизни не был так взбешен. Я держал ее на руках и гладил, шепча ей на ухо. Этот ублюдок взял любящий дар этого удивительного существа и превратил его во что-то унизительное и унизительное. — Больше никогда, Сахара, — прошептал я. «Я так сильно люблю тебя, и это было так потрясающе. Все дело в любви, дорогая. Это подарок, и я люблю тебя за это».

— Мне очень понравилось дарить его тебе, — сказала она. «Все было по-другому. Я ненавидел делать это с ним. Это было совсем по-другому. Я чувствовала, как сильно это возбуждает тебя, и меня это тоже возбуждает. Мне нравилось смотреть на твое лицо, когда ты приходил. Я чувствовала себя такой сильной и любимой. Я собираюсь сделать это очень часто».

Я рассмеялся. — Боже, Сахара, ты — фантазия каждого человека, но теперь моя очередь.

Я перевернул ее на спину и начал заниматься любовью с этой богиней. Я быстро нашел ее зоны наслаждения, это место сразу за мочками ушей, впадину, где ее изящная шея встречалась с ключицами, по бокам шеи. Ее кожа была такой чувствительной и чувственной, и она вздрагивала и стонала подо мной.

Я покусала одну грудь и погладила твердый маленький сосок. Ее ареолы были на пару тонов темнее, чем молочный шоколад ее кожи, а соски были того же оттенка. Они были маленькими и очень прямостоячими. Она вздрогнула, когда мой язык прикоснулся к ней, и когда я втянул одну из них внутрь и сжал ее губами, она ахнула и притянула мою голову вниз, в пышную твердость своего холмика. Теперь она медленно извивалась подо мной, и когда я подошел к другой груди, она кончила, удивив и себя, и меня. Я не могу припомнить, чтобы кто-то когда-либо начинал играть только грудью. Она вздрогнула и выкрикнула мое имя, прижимаясь ко мне и ища интимного контакта. Мое правое колено было между ее ног, а ее киска отчаянно терлась о мое бедро, когда она вздрагивала и тряслась в экстазе.

По мере того, как она постепенно расслаблялась, ее пальцы расчесывали мои волосы, и я целовал свой путь вниз от ее выгнутой грудной клетки, через нисходящую плоскость ребристой мышцы ее живота. Ее пупок был небольшой вмятиной, и она хихикнула и вздрогнула, когда я погрузил в него свой язык. Ее лобковый холмик поднялся ниже, и когда я соскользнул вниз, ее красота впервые открылась моим глазам. От нее захватывало дух, и мне просто хотелось смотреть на нее вечно.

— Блейс, ты меня смущаешь, — сказала она. — Я тебе нравлюсь?

— Я что, с ума сошел? — спросил я. «Боже, ты самая красивая женщина, которую я когда-либо представлял, Сахара. Я поклоняюсь тебе. Сейчас я попробую тебя на вкус.

— Нет, не делай этого, Блейс, — попыталась она отстраниться.

Я держал ее на месте и раздвигал эти великолепные мускулистые бедра, зацепив локти под ее коленями, покусывая ее внутреннюю часть бедер. Она ахала при каждом прикосновении моих губ, и по мере того, как я приближался к соединению этих упругих бедер, она начала делать небольшие толчковые движения, ища контакта со своим самым интимным центром. У нее была маленькая тонкая карандашная линия черных кудрей, указывающая на совершенно голую и красивую щель внизу.

Ее аромат был пьянящим, слабый намек на мыло в сочетании со свежей возбужденной девушкой. Был только намек на мускус, который стал сильнее, когда ее половые губы начали блестеть от влаги, а на дне ее щели появилась маленькая капля меда. Ее клитор и губы киски были темно-коричневыми, переходя в бледно-розовый, когда они раскрылись, и ярко-розовый цвет внутри начал проявляться. Я поймал эту маленькую капельку меда языком и смаковал ее. Он был острым и сладким одновременно. Ее бедра задрожали, когда она почувствовала мой язык на губах своей киски, и она снова немного запротестовала.

— Боже, Блейс, ты сводишь меня с ума. Вы уверены, что хотите это сделать? Никто... Я никогда... О, Боже, что Ты делаешь со мной? »

Ее слова стали бессвязными, когда я облизывал и покусывал одну сторону и другую, погружая свой язык в ее отверстие и выпуская поток нектара. Теперь она была скользкой и очень сочной, когда я просунул палец внутрь. Она напряглась, а затем расслабилась, начав немного дрожать, когда я лизнул свой путь к маленькому бугорку ее клитора. Я провел по ней языком, и ее бедра снова затряслись. Я начал трахать ее пальцем и языком ее клитор в том же ритме, когда она стонала и выкрикивала бессловесные звуки. Мое имя, божество и добро были единственными словами, которые я мог разобрать. Дрожь стала очень сильной, и я почувствовал, как напряжение ее тела нарастает, пока она не растянулась так сильно, как пружина. Я чувствовал, как ее клитор вылезает из своего маленького капюшона и стоит прямо и обнаженно под моим языком. Я всосала его в губы и хлестнула языком. Ее мышцы забились в конвульсиях, она вскочила с кровати, и пружина лопнула. Она закричала и забилась в судорогах, когда оргазм захлестнул ее. Она извивалась подо мной, как дикая тварь, и я едва мог поддерживать контакт со своим ртом. Я крепко держал ее за бедра, и она продолжала биться в конвульсиях, когда волны удовольствия обрушивались на нее.

Я знал, что ее маленький клитор быстро станет слишком чувствительным, поэтому я переключил свое внимание обратно на ее половые губы, и она начала спускаться со своей орбиты. Я добавил второй палец и быстро трахал ее ими в течение минуты. Она снова напряглась, и когда я согнул один палец, чтобы стимулировать этот маленький пучок нервных окончаний на верхней стенке, она снова кончила. Когда она вернулась на землю на этот раз, я вернулся к ее клитору, и комбинация стимуляции ее точки G и ее клитора привела ее к третьему оргазму за последние пять минут. Ее руки опустились вниз и запутались в моих волосах, когда она снова прижалась ко мне, и когда на этот раз она рухнула, как падающая звезда, она дергала меня за волосы, пока они не стали болезненными, оттаскивая меня от этой сладкой киски к своему лицу. Она задыхалась и яростно целовала меня, обхватив меня руками и дико шепча мне на ухо, прижимая мою щеку к своей.

— Боже мой, Блейс, ты что, пытался меня убить? Я не знал... Никогда не мечтал... Никто никогда не делал этого со мной раньше. Ни один мужчина никогда... Я заставлял себя кончать и раньше, но никогда так. Ни один мужчина никогда не заставлял меня чувствовать себя так. Боже, Блейс, я так тебя люблю. Я безнадежно, отчаянно влюблен в тебя. Можем ли мы заняться любовью сейчас, я имею в виду внутри меня? »

Одного вида того, как она кончает, было достаточно, чтобы заставить зомби затвердеть, и я был более чем готов оказаться внутри нее. Я пошевелился, и она почувствовала меня в своем отверстии. Она сделала небольшое движение, и головка моего члена выскочила прямо внутрь. Она ахнула и напряглась. — Подожди, — простонала она. «Прошло очень много времени, а ты такой большой».

Я просто ждал. — Я рад, что вы не разочарованы, — сказал я.

— Нет, совсем не разочарована, — ответила она. — У тебя красивый член, Блейс. Он не огромен; Это просто идеально. Он толстый, длинный и просто идеальный. Когда-то у меня был огромный, и я его ненавидел. Это было просто больно и странно. Я никогда не мог разочароваться в тебе. Дай мне еще немного.

Я погрузился в эту жидкость, и на этот раз она меня не остановила. Я сделал долгий медленный толчок в горячую лаву, пока полностью не погрузился в ее горячие глубины. Мы оставались вместе в течение минуты, пока я просто целовал ее, и я чувствовал эротические схватки вокруг себя. Ее бедра слегка покачивались, и трение было интенсивным. Я начал двигаться в ее ритме, и мы занимались любовью, медленной и сладкой, и в течение очень долгого времени, просто наслаждаясь близостью, которую мы разделяли, по мере того, как наше возбуждение нарастало. Она начала издавать маленькие кошачьи мяуканья при каждом толчке вниз, и они быстро превратились в громкие стоны страсти. Я почувствовал явную дрожь ее приближающейся кульминации, и я оттолкнулся верхней частью тела, пока мой вес не оказался на моих руках, и начал погружаться в нее, нанося ей длинные быстрые движения, пока она не взорвалась, ее голова металась из стороны в сторону, ее глаза были закрыты, а ее красивое лицо покраснело, темная копна кудрей хлестала вокруг нас. Этого эротического зрелища было достаточно, чтобы отправить меня через край, и я погрузился глубоко, выстреливая веревками спермы в ее тугую маленькую киску. Я сделал еще три или четыре глубоких толчка и держался внизу, головка моего члена просто касалась задней части ее киски, пока наши сердца колотились вместе. Она притянула меня к своим губам, и мы разделили самый нежный поцелуй, который я когда-либо испытывал. Я попыталась перенести часть своего веса на локти, и мы посмотрели друг другу в глаза, ища интимного подтверждения того, что мы любим и любим в ответ.

Я перевернулся, увлекая ее за собой, пока мы не оказались в объятиях, бок о бок и вместе. — Если ты засунешь в меня палец, я смогу кончить снова, — прошептала она.

Я рассмеялся, и, что удивительно, она смогла. Это была всего лишь небольшая конвульсия всего ее тела, но когда она упала назад, она была совершенно истощена. Мы вздремнули вместе и долго принимали душ, изучая друг друга, пока мылись. Мы одевались неторопливо, и она слегка вскрикнула.

— Что случилось, Сахара? — спросил я.

«Пора, Молли! » — воскликнула она. — Я должна пойти за ней.

— Мы пойдем за ней, — сказал я. — С ней все в порядке.

«А что, если Алисии и Хлое есть чем заняться? » — забеспокоилась она.

«Они ходят в церковь по воскресеньям», – сказал я. — Наверное, они взяли с собой Молли.

Она заметно расслабилась, но торопила меня, пока мы не были готовы уйти. «Я что, хожу смешно? » — спросила она, когда мы шли по коридору.

Я рассмеялся. — Ты чувствуешь, что это так?

— Да, я чувствую, что моя киска набухла, и что-то вот-вот вытечет по моей ноге, — усмехнулась она.

Никто не открыл дверь, когда мы постучали, но лифт зазвенел, когда я доставал ключи. Три девочки вошли в холл, и Молли, увидев нас, взвизгнула и побежала по коридору. Она обняла нас, поворачиваясь от одного к другому и целуя нас снова и снова. «Я так скучала по вам, ребята», — сказала она.

— Девочки плохо обращались с моим ребенком? — спросил я ее.

— Нет, нет, я люблю Алисию и Хлою, но я просто скучал по тебе. Они дали мне пончик с желе и отвели меня в церковь», — сказала она. «Музыка была прекрасна, и я разговаривал с Богом».

— Хорошо, дорогая, — обняла ее Сахара. — Держу пари, что он скучал по разговору с тобой.

— Кто-нибудь хочет пойти пообедать? — спросил я их.

Они все так и сделали, и мы пошли на поздний завтрак. Когда мы шли по коридору, Сахара обняла меня и уперлась бедром в мое. Алисия взглянула на нас и расхохоталась.

Я остановился. — Что? — спросил я.

Она бросилась на нас и крепко обняла. «Ты сделал это! » — закричала она. — Да! Она погрозила кулаком. — Я думала, вы будете танцевать друг вокруг друга вечно! Я не могу поверить этому. Я так рада за тебя, папа, и ты тоже, Сахара».

Мы оба покраснели, как пожарные машины. — Что, что они сделали? — спросила Молли.

«Я думаю, что они оба, наконец, сказали друг другу, что они влюблены», — сказала ей Хлоя.

Молли подпрыгивала и визжала от восторга. «Я знала, что Бог слушает», – воскликнула она. — Значит ли это, что ты тоже будешь моим папой, Блейс?

— Молли! Сахара была в ужасе. «Ты не должен спрашивать о таких вещах! » — она испуганно посмотрела на меня. — Мне очень жаль, Блейс.

— Нет, — ответила Алисия. — Значит ли это, что у меня появится новая сестренка, папа?

— Это значит, что моя дочь и эта маленькая фея, которую я люблю, — назойливые деловики, — сказал я. Я подхватил Молли и понес ее к лифту. — Это то, о чем мы с твоей матерью поговорим, и это не коснется тебя, Молли, — сказал я ей. «У нас не было времени говорить о таких вещах. Дай нам минутку, чтобы передохнуть, хорошо?

— Хорошо, Блейс, — сказала она. «Я просто очень, очень хочу, чтобы ты был моим папой. Я был бы очень, очень хорош для тебя».

— Ты всегда хороший, детка, — сказал я. — Просто дай нам немного времени, хорошо?

Она положила голову мне на плечо и прошептала мне на ухо: «Я люблю тебя».

Я мог сказать, что Сахара волновалась весь обед. Она продолжала нервно поглядывать на меня, пока я не заметил, что на меня никто не смотрит. — Все в порядке, — сказал я ей, и она слегка улыбнулась и, казалось, расслабилась. Молли и Хлоя болтали все время, пока мы ели и ехали домой. Они действительно были очень похожи. Казалось, они ненавидели звук тишины. Они оба были такими милыми и забавными, что никто никогда не обращал на это внимания.

Мы высадили Алисию и Хлою и отправились домой. Когда мы подошли к двери их дома, Сахара отправила Молли внутрь и закрыла дверь. Она обняла меня и попыталась высосать мой язык. «Я умирала от желания сделать это», — сказала она. — Мне так жаль, что Молли и Алисия пристают к тебе. Я не испытываю на тебя никакого давления, Блейс. Я люблю тебя, и я счастлив любыми отношениями с тобой, которые у меня могут быть. Хочешь зайти к нам вечером?

— Я бы с удовольствием, — сказал я ей. Я в последний раз сжал ее в эту фантастическую, и она шлепнула меня по моей, когда я пошел по коридору.

В понедельник все вернулось на круги своя. Молли нанесла мне обычный визит, и я увидел Сахару только после обеда. Мы встретились у лифта, и она рассказала мне, что делает. Мы сели, и там уже было два человека. Они вышли на девятом этаже. Как только дверь закрылась, она набросилась на меня. Мы целовались, как подростки, и она притянула мою руку к одной упругой груди. Я сжал его и почувствовал ее твердый сосок через лифчик. Лифт начал замедляться, и мы разъехались, поправляя одежду. Дверь открылась, и Малина ждала, чтобы войти. Она взглянула на нас и расхохоталась.

— Хочешь, я подожду следующего? Она с трудом могла вытащить его. Сахара яростно покраснела и просто ушла. Малина погналась за ней и догнала примерно на полпути по коридору. Она развернула Сахару и обняла ее. Я увидел, как она что-то шепчет на ухо Сахаре, и она начала улыбаться. Она подмигнула мне, и я пошел в свой кабинет. Около 2:30 Мария зажужжала и сказала, что собирается отсутствовать из-за стола в течение часа. Она не сказала, почему, и я не спросил. Дверь в мой кабинет открылась, и когда я поднял глаза, Сахара заперла дверь.

Когда она повернулась ко мне лицом, ее пуговицы на блузке были расстегнуты, а бюстгальтер, один из тех, что застегиваются спереди, тоже был расстегнут. Я мог видеть, как выглядывают края ее ареол, и она расстегнула юбку, позволив ей упасть на пол и направившись к моему столу, ее бедра покачивались в преувеличенной походке по подиуму. «Малина и Мария следят за тем, чтобы нас не беспокоили», — сказала она.

Она развернула мой стул, опустилась на колени и расстегнула штаны. Она стянула с меня нижнее белье и засунула мой полутвердый член в горнило своего рта. Он был твердым, как камень, примерно через десять ударов. Она встала, сбросила трусики, прислонилась попкой к краю стола и притянула меня к себе. Нам обоим потребовалось около пяти минут, чтобы кончить, и ее стоны напугали меня, они были такими громкими, когда она кончила. Я поднял ее, все еще погруженную в эту горячую маленькую киску, и отнес ее к кожаному дивану. Она делала со мной что-то своими внутренними мышцами, и я никогда не размягчался. Во второй раз мы продержались гораздо дольше, по крайней мере, я. Она, казалось, испытывала постоянные оргазмы, пока я снова не кончил.

Мы обнимались и разговаривали какое-то время, и вдруг меня что-то осенило. Я был в ужасе, что не подумал об этом. «Сахара, ты принимаешь противозачаточные средства? » — спросил я ее. — Ты сидишь здесь, полный моей спермы, и ты определенно был полон меня прошлой ночью. Ты ведь не собираешься забеременеть?

Она рассмеялась. — Нет, глупышка, я начала принимать таблетки три месяца назад. Мы, женщины, думаем о таких вещах».

Меня захлестнула волна облегчения. — Ну, хорошо, потому что мы, глупцы, этого не делаем. Прости, детка, я должен был спросить в первый раз.

— Все в порядке, — поцеловала она меня. — В любом случае, я бы не возражал. Я люблю тебя, Блейс.

«Я тоже люблю тебя, но я не люблю сюрпризов», — сказал я ей. — Нам лучше одеться, наш час уже почти истек. Я мог бы привыкнуть к этому, Сахара».

— Я тоже, — сказала она. — Блейс, если мы продолжим в том же духе, нам нужно поговорить с Молли. Я хочу, чтобы ты переночевал со мной, а я — с тобой».

— Сколько вы скажете пятилетнему ребенку? — спросил я.

— Немного, — засмеялась она, — но ты им кое-что расскажи. Можем ли мы просто сказать ей, что мы влюблены, и мы хотели бы спать в одной кровати и иметь немного уединения? »

— Это было бы хорошо, — сказал я. — Но я не хочу ей этого говорить.

Она снова рассмеялась. — Я никогда не думала, что ты будешь бояться маленькой девочки, большой трус. Я расскажу ей, но я хочу, чтобы ты была рядом.

Все прошло без сучка и задоринки, и Молли с апломбом приняла новые спальные места. Мы проводили вместе по крайней мере три ночи в неделю, и Молли обустроила свою собственную спальню у меня дома. Примерно через месяц она объявила однажды вечером, что ей нужно немного «времени для Блейса», и вечер четверга стал свиданием только для нас двоих. Субботний вечер стал свиданием для нас с Сахарой, и Молли осталась либо с Алисией и Хлоей, либо с Биллом и Хеленой. Я думаю, что они любили ее так же сильно, как и ее мать и я.

После трех месяцев, когда мы спали вместе, снова наступило Рождество, и все пришли ко мне домой на ужин. Сахара настояла на том, чтобы мы готовили, и Хелена подошла к нам, чтобы помочь. За три дня до Рождества я ускользнула с работы и пошла по магазинам за чем-то особенным.

Рождественский ужин был впечатляющим, и, очевидно, мы начали новую традицию, потому что Молли снова повела нас в молитве. Это было так же трогательно и красиво, как и первое, и снова мы все собрались вокруг ее стула с мокрыми от слез лицами и крепкими объятиями. Я посвятил Билла в тайну, и он принес всем бокалы шампанского. Кругом были любопытные взгляды, и я встал и встал на колени рядом со стулом Сахары.

Она расплакалась и закрыла лицо руками. Яростные рыдания сотрясали ее, и я чуть не вылетел из игры. Я посмотрел на Алисию, и она ободряюще кивнула.

— Сахара, посмотри на меня, — сказал я. Она пошевелила руками и вытерла слезы, стекающие по щекам. «Сахара, я люблю тебя всем сердцем», — сказал я ей. — Я был бы самым счастливым человеком на земле, если бы ты вышла за меня замуж. Ты выйдешь за меня замуж, Сахара?

Она не могла говорить. Она кивнула. — Конечно! Молли взвизгнула: «Она имеет в виду «да»! »

— Да, Блейс, — наконец выдавила Сахара. — Больше всего на свете я хочу выйти за тебя замуж.

Я вытащил коробочку из-под колец и надел ее ей на палец. Там был большой бриллиант, вставленный между двумя рубинами с каждой стороны из желтого золота, и она поднесла его к губам и поцеловала. Я встал, поднял ее на ноги и поцеловал. Мы были окружены обнимающимися, подбадривающими людьми, целующими нас и похлопывающими по плечу.

Билл подошел и обнял нас обоих. «Пора», — сказал он мне. — Наконец-то ты делаешь из нее честную женщину. Поздравляю, дорогая, – он поцеловал ее в щеку.

— Как ты думаешь, когда ты сделаешь это? — спросила Хлоя.

— Я думал о восьмом мая, — сказал я ей. «Мы не говорили об этом, но это была годовщина моих родителей, и это был хороший день для них».

«Для меня это звучит идеально», — сказала Сахара. — Я знаю, что ты их очень любил, и, судя по тому, что ты мне говорил, они были очень счастливы.

«Малина выходит замуж в апреле, и мы можем потренироваться», — пошутил я. Я думал, что это смешно, но это чуть не обернулось катастрофой.

Ее жених был адвокатом в крупной бухгалтерской фирме. Его звали Дэвид, и он мне никогда не нравился. Он всегда казался мне немного скользким. Тем не менее, она была влюблена в него, и этого было достаточно для меня. Ее отец умер, и она попросила меня выдать ее замуж. Сахара была одной из ее подружек невесты. Я думала, что мое сердце вот-вот разорвется, когда она выйдет за дверь, чтобы я проводил ее к алтарю. Она просто сияла, когда выходила из раздевалки, и я никогда в жизни не гордился кем-либо больше. Я знал, что все идет наперекосяк, когда на трибуне не было Дэвида, стоящего вместе с проповедником и женихами.

Все это в одно мгновение полетело к чертям собачьим. Она споткнулась, когда увидела, что он пропал без вести, и когда Сахара вернулась, чтобы поговорить с ней, она рассыпалась на куски. Мы отвели ее обратно в раздевалку, и она сказала мне, что Дэвид отменил встречу. Он не любил ее и не мог жениться на ней, потому что был очень влюблен в дочь своего босса.

— Я просто хочу домой, — всхлипнула Малина. Я видела, что ее сердце разрывается, и мы оставили ее одну, чтобы она изменилась. Сахара вошла через десять минут, и ее уже не было. Ее одежда, которую она надела на свадьбу, все еще была там. Очевидно, она вышла через боковую дверь в свадебном платье. Мы отправили Молли домой с Алисией и отправились ее искать. Я подумал, что она может успеть на Метро-Север, поэтому мы отправились туда искать. Поезд как раз собирался отправляться, и мы торопливо расбирались по вагонам. Она сидела в предпоследнем вагоне, ее красивое платье было грязным на дне, и она выглядела такой маленькой и одинокой, сидя там, закрыв лицо руками.

Мы вошли и сели рядом с ней, по одному с каждой стороны. Она подняла глаза, когда почувствовала, что мы сели, и расплакалась. Я держал ее, пока она всхлипывала, а Сахара гладила ее по волосам и ласкала сзади.

«Что со мной, Блейс? » — заплакала она. «Что случилось? Почему он меня не любит? »

— С тобой все в порядке, дорогая, — сказал я ей. «Ты великолепна, умна, сексуальна и удивительно мила. Это он, Малина. Он мудак. Это не имеет к вам никакого отношения. Доверься мне, дорогая; В этом городе есть миллион лучших парней, которые отрубили бы себе правую руку, чтобы быть с вами. Вы только что влюбились в одного из тех, у кого голова в. Я просто благодарен за то, что вы узнали об этом сейчас, а не позже. Дорогая, через две недели ты вернешься, лучше и сильнее, чем когда-либо. Я знаю, что твое сердце разрывается, но у тебя есть куча людей, которые любят тебя. Я люблю тебя, и Пол любит тебя, и Билл, и Сахара, и Молли любят тебя. Мы думаем, что ты один из особенных людей в мире».

Она улыбнулась мне сквозь слезы. — Ты прав, — сказала она. «Я особенный и его, если он так не думает». Бравада исчезла, и она снова зарыдала. — Я так любила его, Сахара. Сахара обняла ее и поцеловала в заплаканную щеку.

— Я знаю, что ты это сделал, — сказала она. — Давай просто отвезем тебя домой и принесем тебе горячую ванну и что-нибудь покрепчее. С тобой все будет в порядке. Ты самый сильный человек, которого я знаю, Малина. Нам всем повезло, что вы есть в нашей жизни».

— Спасибо, — слабо улыбнулась она. — Мне повезло, что вы тоже с вами, ребята.

Мы отвезли ее домой, и Сахара устроила ей горячую ванну. Они пробыли там долго, и Малина вышла в халате. Она села рядом со мной на диван и свернулась калачиком рядом со мной. «Блейс, ты не возражаешь остаться на некоторое время? » — спросила она.

— Нет, я не возражаю, — сказал я. «Сахара, можно я вызову тебя такси? Я позвоню Фредрику и попрошу его забрать тебя от Алисии, хорошо?

— Все в порядке, — сказала она.

Я вызвал такси, и мы проговорили минут десять или около того. На стойке регистрации позвонили и сказали, что такси на месте, и Сахара поцеловала меня и забрала свои вещи. Она вела себя странно, но я не придал этому большого значения. Она остановилась и посмотрела на меня из-за двери. — Блейс, я люблю тебя, — сказала она.

— Я тоже люблю тебя, детка, — сказал я. Казалось, она плакала, когда отвернулась.

Я пробыл там примерно до девяти тридцати. Какое-то время у Малины были приступы плача, но она была немного пьяна и легла спать до того, как я ушел. Я проверил ее еще раз, и она крепко спала, только маленький шарик под одеялом.

Вернувшись домой, я постучал в дверь Сахары, но ответа не последовало. Я подумала, что они, возможно, уже в постели, поэтому легла спать сама. На следующее утро я ждал их в вестибюле, пока мы не опоздали. Я попыталась позвонить ей на мобильный, и она сразу же перешла на голосовую почту. Я позвонил по телефону, но никто не ответил. Когда я поднялся и открыл дверь, внутри было тихо и свет был выключен. Я зашел в спальни, а их шкафы были полупусты, а их личные вещи исчезли. Я заметила, что то, что осталось, было тем, что я им дала.

Я понятия не имел, что происходит. Я шел на работу в полном недоумении. Мария сказала мне, что Сахара позвонила и уделила немного личного времени и не приедет. В 10:30 я обнаружил, что жду, когда Молли войдет в мою дверь, но она оставалась закрытой, и ужасная печаль начала оседать в моем сердце. В полдень, когда я уже был в отчаянии, Алисия вошла без предупреждения и встала, раздвинув ноги, как стрелок, перед моим столом.

«Что, черт возьми, с тобой? » — чуть не закричала она.

— О чем ты говоришь, дорогая? — спросил я. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Не называй меня милой, — закричала она. — Что ты с ней сделал? Что ты сказал?

— Кто, Алисия, что я с кем сделал? Клянусь Богом, я никому ничего не сделал. Я тоже ничего не сказал. Вы про Сахару? Если да, то она исчезла. Я ничего не сделал. В последний раз я видел ее вчера вечером у Малины. Она вела себя странно, но я думала, что она просто беспокоится о Малине. Последнее, что она сказала мне, это то, что любит меня, и я сказал ей, что люблю ее. Вчера вечером я постучал к ней в дверь, но никто не ответил. Я ждал их сегодня утром, но они так и не появились. Она уделила немного личного времени, но я понятия не имею, что происходит. Вы ее видели? Вы с ней разговаривали?

— Да, — она все еще сердилась. «Вчера вечером она пришла за Молли, и та плакала. В конце концов я выбил из нее мысль, что ты собираешься ее бросить. Что ты сказал? Она просто сказала, что забирает Молли и уходит. Что ты наделал?

— Клянусь, я не сказал ни слова о том, чтобы уйти от нее. Я не собираюсь ее покидать. Я лучше умру, чем причиню боль этой девушке, Алисии. Я хочу провести с ней остаток своей жизни, и я никогда не сказал ни одного слова и не сделал ничего такого, чтобы заставить ее думать по-другому. Я не знаю, что происходит, но меня бесит, что ты думаешь, что я такой парень, Алисия. Боже, как больно».

Сердитый взгляд исчез. — Почему она думает, что ты ее бросаешь? Прости, папа. Мне было больно думать, что ты сделаешь что-то подобное с этими драгоценными девушками. Что случилось?

— Ничего не случилось, — сказал я. — Это то, что я пытался вам сказать. Я понятия не имею, что происходит. Знаете, куда она ушла? Мне нужно поговорить с ней и выяснить, что, черт возьми, взбрело ей в голову эта идея».

Алисия села в кресло перед моим столом. Какое-то время она была погружена в свои мысли, а я сам напряженно думал. Что, черт возьми, заставило ее думать, что я бросаю ее? Я тщательно изучал каждую секунду, которую мы провели вместе, и просто рисовал пустоту.

Алисия внезапно села в кресло. — Боже мой, — сказала она, — свадьба! Это была свадьба! Она увидела, что мудак не появился. Она увидела, как Малина упала в обморок, и это напугало ее до смерти. Она убежала, потому что боялась, что вы так с ней сделаете. Вы знаете, как мало у нее уверенности в себе. Вы знаете, что у нее ужасные проблемы с доверием. Так и вышло. Ей было невыносимо думать, что ты бросишь ее, и она убежала. Мы должны найти ее, папа.

— Как? — спросил я. «Я понятия не имею, с чего начать».

— Я тоже, но Билл знает, — сказала она. — Позови его сюда.

Через полчаса мы провели полномасштабную конференцию в моем офисе. Билл знал, с чего начать. Он вытащил ее личные дела и снял копии со всей ее информации и фотографии. Мы все сели на телефон и позвонили по всем указанным контактам. Билл позвонил в пять различных детективных агентств и заплатил им достаточно, чтобы они бросили все свои дела и начали искать Сахару и Молли.

Мы заставляли секретарш обзванивать все отели города и просить ее номер. Нам понадобилось девять дней, чтобы найти их. Одна из секретарш, наконец, ударила грязью. Они остановились в отеле Best Western в Вудбери. Я послал одного из детективов следить за ними. Мы были настоящим отрядом, отправлявшимся в Вудбери. Малина настояла на том, чтобы поехать, потому что чувствовала себя частично ответственной. Это было смешно, но я не мог убедить ее в обратном. Хлоя, Алисия, Билл и Хелена, Пол и Мария сидели в одном из лимузинов, когда мы выехали. Фредрик был за рулем, и я высадил их у IHOP на станции Хантингтон.

Я поговорил с детективом, который наблюдал за ними, и он сказал мне, что они возвращались в отель из ближайшего магазина. Фредрик нашел их, и они остановились и посмотрели, когда лимузин подъехал к обочине рядом с ними. Какое-то время я просто сидел, набираясь храбрости. Многое зависело от того, что должно было произойти. Я открыл дверь и встал.

Молли закричала, увидев меня, и бросилась ко мне в объятия, рыдая, выплескивая свое горе мне в грудь. — Ну, Блейс, — всхлипнула она. «Почему ты больше не любишь нас? Что мы сделали? Мне очень жаль, если это был я. Я обещаю, что больше не буду этого делать! »

Сахара подошла и потянулась к Молли. Услышав эти слова дочери, она сдавленно вскрикнула и прислонилась к машине, закрыв лицо руками.

— Нет, Молли, я люблю тебя, — сказал я ей. — Ты ничего не сделал. Ты идеален, и я никогда не перестану любить тебя. Я тоже люблю твою мать и никогда не перестану любить ее. Просто позволь мне отвести вас обоих куда-нибудь, и я покажу тебе, как сильно я тебя люблю. Я покажу вам обоим, как сильно вас любят».

Фредрик открыл дверь, и Молли вошла внутрь. — Давай, мама, — закричала она. «Он любит нас, я знала, что он любит. Куда мы идем, Блейс?

— Недалеко, — ответил я. «Сахара, пойдешь с нами, пожалуйста? Просто дайте мне шанс. Если хочешь, я верну тебя сюда позже и больше никогда тебя не побеспокою. Просто дай мне шанс».

Она позволила мне посадить ее, и я забрался рядом с ней. Фредрик закрыл дверь, и мы поехали в IHOP. Когда мы вошли, Молли вскрикнула от восторга и побежала обнимать всех. Сахара чуть не сломалась, когда увидела, что все сидят за большой круглой кабинкой. Хлоя, Алисия и Малина выскользнули наружу и повели Сахару, Молли и меня внутрь. Мы проскользнули и все заказали завтрак. Поднялся шум разговоров, и каждое слово было направлено на Сахару и Молли, рассказывая им, как мы волновались, как сильно скучали по ним, как сильно мы их любим и хотим, чтобы они вернулись. Молли сияла, как маяк, а Сахара плакала и улыбалась сквозь слезы. Мы остались и выпили кофе, а потом мы с Сахарой пошли гулять.

Она вздрогнула, и я накинул куртку ей на плечи, крепко прижимая к себе, пока мы шли.

— Детка, почему ты убежала от меня? — спросил я ее.

— Боюсь, Блейс, — сказала она. «Я просто запаниковал. Я видела, что случилось с Малиной. Это напугало меня до смерти. Я не мог этого вынести. Я не такая сильная, как она. Это убьет меня, и Молли останется совсем одна. Я не мог смириться с мыслью о том, что такое может случиться, поэтому я побежал. Прости, Блейс. Мне жаль, что я не такой сильный, как ты.

Я перестал идти, и мы сели на скамейку. Я наклонил ее лицо, чтобы посмотреть в глаза, которые украли мою душу. «Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю», — сказал я ей. «Нужно просто верить в себя. Вы воспитали Молли, и она самая милая маленькая девочка, которую мы когда-либо знали. Ты сделал все это сам, когда весь мир был против тебя, и ты сохранил ее и боролся за нее. Сражайся за нас, Сахара. Представьте, что вы можете сделать, когда ваша семья будет сражаться вместе с вами. Каждый из этих людей сражается за вас. Они сделают для вас все, что угодно. Я бы умер за тебя. Они любят тебя, и я люблю тебя, и я никогда не собираюсь останавливаться. Больше не беги от меня, Сахара. Я найду тебя, куда бы ты ни пошел, и буду любить тебя. Я проведу с тобой остаток своей жизни. Я не Давид. Как я уже говорила Малине, он мудак. Я никогда не бросаю людей, которые любят меня и зависят от меня».

Она прислонилась ко мне. — Я знаю, Блейс. Я действительно верю, я просто так напугана. Все люди, которых я когда-либо любила, покинули меня или мне пришлось оставить их. Я же говорил тебе, что я беспорядок.

— Я знаю, но ты — мой беспорядок, — рассмеялся я. — Я тоже твой, и то, что ты только что сказал, неправда. А как насчет Молли?

Я увидел светлый рассвет в ее глазах. — Ты прав, — воскликнула она. — О чем я думал?

— Ты думал о плохом, — сказал я. «Я же говорил тебе, что плохое прошло. Ты готова вернуться домой, Сахара?

Она встала. — Да, это так. Отведи меня домой, Блейс.

Мы начали долгую обратную прогулку, и Молли ждала нас.

\\

почти без вычитки и редакции