Семейный альянс ч.11 (эроповесть). Из сборника Семейный нудизм фото видео

Семейный альянс ч.11 (эроповесть)

После разговора с Людмилой, Тамара задумалась о том, что за очередной сюрприз приготовила сестра. По телефону об этом толком не поговоришь, а ждать до конца рабочего дня, слишком мучительно. Да и цена расплаты за однокомнатную квартиру несколько обескураживала.

– Может Людка, по своему обыкновению, переоценивает мои возможности? Одно дело – наши мальчишки и совсем другое – посторонний незнакомец... Не слишком ли щедрое вознаграждение от этого соискателя нежности двум незнакомым женщинам?... Кто этот тайный филантроп, разбрасывающийся такими подарками? Кто-то из нашей больницы? Исключено. Главврач – редкостная скотина, за все годы совместной работы, кроме почётной грамоты ко дню медработника, сроду ничего не давал. Однажды Людку так опустил перед людьми, вспомнить стыдно. Ну, вызвал бы на ковёр и отругал соплячку, чтобы неповадно было наряжаться шлюхой на работу. Так нет же, при сослуживцах девку опозорил, что даже наши старухи его осудили, а Людку жалели, дуру. Ладно, потерплю до вечера, а то вовсе чёр-те что напридумываю, – решила Тамара, открывая очередную медицинскую карту. Взглянув в неё, она припомнила злополучную пациентку с нежданной беременностью от двоюродного брата.

– И помнится, на повторный приём её привела бабушка.

Тамара встала из-за стола и выглянула в коридор – девица сидела на стуле, отрешенным взором, глядя перед собой.

Рядом располагался парнишка, видать, тот самый двоюродный братец, – виновник нечаянной беременности старшей сестры.

– Дай бог памяти – Костик кажется, – припомнила Тамара.

– Что ж, Надежда, бабушку не привела для полного комплекта? – обратилась Тамара к давней пациентке. – Проходи в кабинет, провожатого здесь оставь.

Девушка встала и, косо взглянув на брата, коротко приказала: – Здесь подожди, я ненадолго.

– Чем обязана, – спросила Тамара, усаживаясь за стол, – ты на учёт в женскую консультацию встала?

– Встала, только бабушка настояла обратиться к Вам, Тамара Николаевна.

– Что-то беспокоит? В консультации что сказали?

– Сказали, что всё нормально – поменьше жрать, побольше двигаться.

– Правильно сказали, а ко мне что привело?

– Там врачиха совсем молодая, советчица нашлась... Бабушка мне велела Вам показаться, а чтобы её не обманула, провожатого приставила.

– Давай, посмотрим, что там у тебя... – позвала Тамара, накидывая простынку на смотровое кресло, – располагайтесь барышня. Тётке сообщили?

– Приедет за сынком, бабулька доложит, – шмыгнув носом, поведала Надя, – только, если тётка начнёт выступать, я её любовничка тут же сдам.

– Эк, как у вас всё интересно – Санту Барбару не смотри! – поразилась Тамара, взглянув на мстительно поджатые губы девушки, – Как мужичка делить станете?

– Было бы что делить, Тамара Николаевна, школяр задрипанный! Скажите, когда мне ему давать будет нельзя?

– Предположительно после двадцати недель стоит ограничиться или даже отказаться вовсе от половой жизни, хотя организм каждой женщины индивидуален.

– К этому времени моего массажиста и след простынет. И чёрт с ним, обойдусь и без него.

– Не зарекайся наперёд, дорогая. Может для тётки твой ребёнок дороже любовника окажется, – предположила Тамара, склонившись к промежности пациентки. Всё с тобой в порядке, – после недолгого обследования изрекла Тамара, – передавай привет Анне Егоровне. После родов потрудись сообщить, кто родился. Ну, девонька, ступай, а провожатого пришли ко мне на пару минут.

Надя поблагодарила Тамару и вышла за дверь. Тут же в кабинет вошёл паренёк.

– Вызывали, Тамара Николаевна? – робко спросил парнишка.

– Это в школе вызывают, а я приглашала. Вот, значит, какой ты, Костя... Что делать думаешь? Или на баб своих надеешься? Две под тобой ноги раздвигают, а бабке с ребёнком возись – замечательно устроился. Одно слово – массажист!

– Так Вы сами велели... оторопел Костик, удивлённо глядя на Тамару.

– Не велела, а рекомендовала. Будь на твоём месте мой сын, рекомендовала бы другое – быть мужиком и отвечать за свои поступки.

– Я люблю Надьку: получу паспорт – поженимся. И от ребёнка я не отказываюсь.

– Без помощи матери всё равно не обойдётесь и чем быстрее поставишь её в известность, тем проще будет решить судьбу вашего ребёнка.

– В каком смысле, решить судьбу?

– В смысле – будет у него отец или будет отчим. Не оставаться же дитю без отца.

– Какой ещё отчим, а я?

– А ты к мамке под бочок или к какой помоложе... без ребёнка.

– Да идите Вы, Тамара Николаевна! – с возмущением воскликнул паренёк, – А у Вашего сына отец или отчим?

– У моего сына отец – черно́былец, настоящим мужиком был. Надеюсь и сын им станет.

– Простите, Тамара Николаевна... я, пожалуй, пойду. Не будет у моего ребёнка отчима.

– Да уж постарайся, Костик. Иди, парень, тебя Надя ждёт.

Из окна кабинета Тамара наблюдала за молодыми людьми. Девушка шла чуть поодаль от парня, засунув руки в карманы плаща. На переходе через дорогу, он забрал у неё из рук сумку и пошёл рядом. Дождь забарабанил по раскрытым куполам зонтов прохожих и парень, выхватив из сумки складной зонт, распахнул его над головой девушки. – Может они и впрямь будут счастливы? – вздохнула Тамара, закрывая оконные рамы.

* * *

Из вестибюля больницы позвонила Людмила и раздраженно потребовала бросать свои срочные дела и идти домой.

– Все уже свалили, а тебя за уши не оттащишь от своих мерзких занятий! Ведь намечали другими делами заняться. Жду пять минут и поднимаюсь к тебе.

– Не кричи на всю больницу, не хватает, чтобы главврач услышал твои вопли. Не забыла ещё его выступление на твой счёт? Жди истеричка, уже иду!

Людмила фыркнув, бросила трубку на аппарат и рассерженно села в кресло дожидаться сестру. Когда Тамара спустилась в холл первого этажа, она поднялась навстречу и предложила:

– Пройдёмся пешком, дождя нет, не в троллейбусе же обсуждать наши дела? – беря сестру под руку. Они вошли в тенистую аллею «Детского парка», полную отдыхающих людей и снующей, гудящей ребятни.

– И кто же сей миллионер – благодетель старых дур, таких как мы с тобой, Люд?

– Нельзя сказать, что миллионер и не настолько благодетель, скорее – корыстолюбец.

– Говорят, жадные люди не могут быть успешными, откуда такие блага у корыстолюбца?

– Ты его знаешь, Тамарочка. Пожалуй, лучше нам присесть где-нибудь, – предложила Людмила, поискав глазами свободную скамейку.

Пройдя ещё немного, они выбрали свободную скамью в укромном месте, под густым шатром сирени.

– Среди моих знакомых нет таких... – уверенно заверила Тамара, – а кто он?

– Так уж и нет?... А наш главврач, Андрей Иванович? К ним не относится?...

Тамара долго всматривалась в лицо сестры, пытаясь найти хотя бы долю шутки в её словах. Людмила, с чувством превосходства улыбнувшись замешательству сестры, лишь утвердительно качнула головой.

– С чего бы вдруг, такая страсть в его-то годы? Тогда рассказывай с самого начала и со всеми подробностями, – потребовала Тамара.

– Это не страсть, скорее сделка. Мы ему – себя, а он – нам ордера. Причём, как в «Двенадцати стульях» утром ордера, вечером в постель.

– И как это будет выглядеть в дальнейшем? Мы становимся его сексуальными рабынями? – спросила Тамара, теряясь в догадках.

– В том-то и дело, что никак, Томочка, успокоила сестра. Через пару дней сей ловелас покинет наш благословенный град навсегда.

– Считаешь, ему можно верить? – с сомнением спросила Тамара. – А где эти квартиры находятся?

– А почему бы и нет? Ордера я сама видела, заверены подписями и печатями. Два наших ордера через больницу не проходят, в них только вписать наши данные. Завтра он нам покажет эти квартиры, чтобы убедиться, что ордера не двойные и туда никто не вселён, – энергично убеждала Людка.

– И потом, минут двадцать до работы пешком, не летя как угорелая, представляешь?! – мечтательно произнесла она. И после паузы продолжила уговоры, не удержавшись от язвительного комментария.

– А к вечеру мы будем у него. Жены не будет, она в Москве обнюхивает углы своей новой квартиры.

– Ох, и язык у тебя, Людк! Оторви, да брось! – воскликнула Тамара и, тяжело вздохнув, пожала плечами: – Вроде, всё логично но всё же... как нашим мальчикам объясним эти чудеса?

– Ну, вот уж им, точно – никак. Да они и не станут выяснять. От кого такой куш, сам в руки угодил!... Живите, наслаждайтесь и матерей не забывайте. Пошли ко мне, сестрёнка. Приведём себя в порядок, подготовимся к завтрашнему дню.

– Люд, зайдём в магазин за новым бельём, – предложила Тамара, – в том, что ты подарила, я не хочу быть перед ним. Возьмём что-нибудь попроще.

Женщины выбрали пару комплектов и направились к Людмиле. Дома, приготовив ужин, хозяйка предложила примерить обновки.

– Ты – в комнате Валерки, а я у себя, – распорядилась Людка, забирая купленный комплект белья. – Напялишь, заходи, сравним чей лучше.

Нарядившись в бельё нежно-сиреневого цвета, Людмила покрасовалась в ростовом зеркале шифоньера и удовлетворённо улыбнувшись, позвала сестру.

– Ну, ты где там, красота неописуемая? Заходи, дай насладиться божеством разврата!

– Сама такая, – возмущённо откликнулась Тамара, появляясь в проёме двери.

– Да-а, после такой красоты этот кобель на меня даже не взглянет, Томк! Ты просто чудо, как хороша и сексуальна, моя милая, – добавила хозяйка, обнимая сестру сзади и, просунув ладони под кипенно-белые чашки лифа, приподняла налитые груди, заставляя их чуть ли не выпрыгнуть из плотной сбруи.

– Наши мальчики нас не видят... – с сожалением и грустью посетовала Тамара.

– Дождёмся, ещё увидят, не столько ждали... – ободрила сестру Людмила.

– Скорей бы, соскучилась по ним, сил нет ждать, – пожаловалась Тамара, проведя рукой по крутому бедру и далее переместив ладонь на подъягодичную складку стоящей сзади сестры, плотнее вжимая ее в свою попку.

– Вот завтра и разговеемся, всё лучше, чем резиновым дубьём в себе шуровать, усмехнулась Людмила.

– Циничная ты, Людк. За что только тебя Олежка любит? – огорчилась Тамара.

– С ним я другая, за то и любит, – заверила сестра.

– Ну все, пообжимались – идём ужинать, потом покажешь свой «заповедник» и у меня посмотришь. И не упоминай мне о мальчиках. И так тошно. Этот козёл меня чуть не трахнул сегодня.

– Не дала?

– Дашь такому, потом выйдет, что про ордера пошутил. Фиг ему, кобелю непривязанному – порядки знаем. В Москву уедет, там жена на цепь посадит. Пойдём, Тамарочка, есть. И по маленькой за наш успех, возражений нет?

* * *

– Всё запомнил, студент? Завтра сам будешь запрягать, – напутствовал Валерку старый конюх. Уздечку сильно не затягивай, шлею ровней клади, вожжами без дела не сучи. Изольда и без тебя дорогу найдёт. О, какая справная коняга, хоть сейчас на выставку народного хозяйства!... – похвалил кобылу старик.

– Народ смешить – обхохочешься! – прибавил Валерка, разбирая вожжи, – а кнут к этому экспонату полагается?

– Рабочую скотину не бьют. Изольда шибче своего шага не пойдёт, балабол. Отправляйся в столовую, получишь накладную на овощную базу. К пяти лошадь вернёшь.

* * *

Дорога до столовой пролегала мимо амбулатории и Валерка, привязав лошадь к столбу, вкопанному подле куста густой акации, вошёл в каменное здание амбулатории и прошествовал по коридору к кабинету фельдшера. У двери сидели две бабки, дожидаясь приёма. Парень решительно взялся за ручку, но услышал за спиной протестующий возглас одной из страждущих старух.

– Куды направился, милок, не видишь очередь на приём?

– Я по работе, бабушки, флягу сыворотки доставил по ленд-лизу, срочно надлежит её передать в амбулаторию Зинаиде Фёдоровне.

– А где ж твоя фляга? – ехидно поинтересовалась одна из них.

– Где ж ещё, в повозке осталась. Слишком токсична, нельзя её в скопление людей заносить.

Бабки настороженно переглянулись и смолкли. Валерка открыл дверь в кабинет фельдшера и крикнул:

– Зинаида Фёдоровна, доставил. Куда прикажите выгружать – на склад или прямо сюда вносить?

За спиной Валерки, в гулком коридоре, послышалась быстрая дробь, удаляющихся шагов ранних пациенток.

– Ты что ли, Валера? – раздался из-за ширмы голос Зинаиды Фёдоровны, – чего мне людей пугаешь, озорник?

– Пусть, бабуль, на воздухе шептунов пускают. – довольный своей выходкой, рассмеялся внук, с горячностью обнимая бабулю.

– Ну, налетел, баловник, пусти старуху! Кто войдёт, чёрт знает, что подумает...

– А где Олежка? Куда помощника дела?

– У меня – дрова на баньку заготовляет к зиме.

– Хорошее дело, – обрадовался Валерка, – просить тебя хотел. А не устроить ли нам банную вечеринку сегодня?

– Чего удумал, зачнёте с Олегом бабку метелить почём зря, за неделю не отойду после вашего озорства.

– Да об этом даже речи нет. Наша руководительница практики просила её с собой взять. Вы с Олегом, как сами решите, а я эту бабёнку веничком отхожу, чтобы добрее была. Она мне для дела нужна. Работёнку дала непыльную, на лошадке кататься. Олега к тебе пристроила.

– Да вижу к чему клонишь, своих баб побоку значит, – с осуждением высказалась Зинаида Фёдоровна, – о себе уж не говорю.

– Своих я не бросаю, а тебя, в первую очередь, ты же моя первая женщина была и будешь, – с пылом возразил Валерка, целуя морщинистое лицо бабули.

– Рассказывай, болтунишка, – смягчилась старуха, – все вы, мужики, врать горазды, а на деле бабам от вас только слёзы и расстройства.

– Гладко не соврёшь – сладко не проживёшь, бабуля. А тётушку мою покажешь?

– Теперь уж нескоро, Валера, увёз папка мою доченьку. На врача учиться поехала, моя красавица. Ты когда свою шмару приведёшь?

– К десяти часам доставлю, жди. Нам бы помыться и обратно в школу.

– Даже не заночуете? – удивилась Зинаида Фёдоровна, оправляя на себе халат.

– Что мы изверги, мешать вам с Олежкой, да и детей без присмотра оставлять надолго не следует. Развалят школу, на радостях, без руководителя.

– Как хоть звать твоего руководителя? Старая или в годах бабёнка?

– Светланой Васильевной, а лучше Светой. Молодой не назовёшь, но и в старухи записывать рано. Ну, бабуль, я поскакал на своей Изольде в столовку, а то уволят за прогул. С Олегом увидимся в обед. Наши девочки тебе не звонили?

– Чего им мне названивать без нужды, не я им нужна. Не на войну вас проводили, вернётесь.

Валерка привлёк к себе бабулю и, звонко чмокнув в губы, исчез за дверью. Выйдя на улицу, он увидел двух женщин, сидевших на скамейке, поодаль от лечебницы.

– Бегите, дамочки, Зинаида Фёдоровна ждёт вас, болезных.

Отвязав лошадь от столба, он запрыгнул на телегу и обратился к кобыле, равнодушно взиравшей на своего кучера:

– В столовку, пожалуйста, Изольда... Батьковна, – после короткой паузы почтительно присовокупил он. На что старая кобыла, пренебрежительно фыркнув, степенно продолжила прерванный маршрут.

* * *

К обеду прибыл автобус со студенческим десантом. Разморённые под солнцем ребята вереницей направились в помещение столовой. Последней из автобуса вышла Полуянова. Обожженное солнцем лицо, выражало крайнюю усталость. Заметив в толпе ребят двух братьев, она вопросительно уставилась на Валерку. Парень не мешкая подошёл и, оглянувшись на товарищей, выразил сочувствие Светлане.

– Ты уж не мучай так себя. С бабулей договорился на десять. Отмою тебя, Светуля, до блеска.

– Смени довольную рожу, банщик, люди смотрят. Завтра нас на ферму ставят, там солнца нет, зато вони от коров хватает. Чего опять ухмыляешься, думаешь я белоручкой росла? С моей маменькой особо не заскучаешь. Вламывала, как лошадь. Только вздохнула от её контроля, как замуж выскочила за своего доцента.

– Выходи за меня, будешь, как моя Изольда – сладкая и гладкая.

– Кто такая? – подозрительно зыркнула на Валерку Светлана.

– Да вон стоит, на тебя смотрит – ревнует, дурёха! – хохотнул Валерка.

– Не был бы мне нужен от тебя ребёнок, точно бы врезала по яйцам, балбес! С кобылой меня сравнить, идиот... Как за такого дурака замуж идти... Только в постели и хорош. Идём в столовую, есть хочу – умираю. Кобылу твою готова съесть живьём.

– Ты иди без меня, я пока фляги из-под молока загружу на телегу. Позже приду. Скажи ребятам, что мы с Олегом будем иногда ночевать у бабульки. Мол, по хозяйству надо помочь родной бабке.

– Ладно, пожалуй, пойду, а своим не вздумай сказать о ребёнке. И пусть нас пореже видят вместе. До вечера, помощничек.

* * *

А вечером в дверь дома Зинаиды Фёдоровны постучался Валерка. За его спиной стояла Светлана Васильевна с пакетом белья и с бутылкой водки «Столичная».

– Добрый вечер бабуля! Мы по записи на двадцать два часа. Позволь представить Светлану Васильевну Полуянову – моего шефа и по совместительству подругу. Совершенно случайно поскользнулась на коровьей лепёшке и слегка замаралась с головы до ног. Я ведь правильно говорю, Света? Позвольте пройти в нумера? Всю кожу зудит, о все заборы чесалась пока дошли до тебя.

– Валерк, хватит стебаться над Светланой Васильевной. – вступился Олег, – Бабуль, банька готова, не возражаешь?

– Проходите, конечно, Валера проводит, дорогу ещё помнит, надеюсь, – изобразив радушие на лице, изрекла бабуля, – меня Зинаидой Фёдоровной зовут. Париться приходилось когда-нибудь, Светлана Васильевна? У меня он не частый гость, так что с паром поосторожней, да и с ним тоже – тот ещё парильщик.

– У меня мама в деревне живёт, так что с паром обращаться умею... и с парильщиками тоже.

– Светлана Васильевна – ценный специалист, с богатым жизненным опытом, – встрял Валерка, подставляя крендельком руку, – прошу в нумера, уважаемая гостья. Бабуленька, от салатика под рюмочку горячительного мы бы не отказались, так сказать для восстановления сил после посещения ваших банных апартаментов. Этот напиток будет нам кстати, – передавая водку Олегу, весело подмигнул Валерка.

– Там всё готово и пар, и веники, – любезно проводила Зинаида Фёдоровна молодых людей.

– Да, руководитель-то у вас общий, а впаривать ей в баньке будешь не ты. – назидательно заметила она внуку, с усмешкой кивнув вслед ушедшим гостям. Олег равнодушно усмехнулся:

– Да на здоровье, Светлана не Татьяна, переживу как-нибудь.

– Я, пожалуй, пожарю картошку, а ты займись салатом, – предложила Зинаида Федоровна, – помидоры и огурцы уже помыты. Сумеешь порезать?

– Справлюсь, меня мама часто просит приготовить ужин. Работает допоздна, вот и приходится помогать.

– Для Танюшки ты был бы просто клад. Она у меня отменная хозяйка, но вечно занята учёбой.

* * *

Валерка предупредительно распахнул перед Светланой дверь в предбанник ветхого сооружения, приглашая гостью внутрь. Затем, заглянув в парилку, увидел уже замоченные в кипятке и размякшие листья дубовых веников, а раскаленная каменка, млея от жары, ожидала холодный душ.

– Валера, ты собираешься париться или позовёшь брата? Ему бы я доверилась, – услышал он вкрадчивый голос из раздевалки

– А я – никому! Ни брату, ни свату... Раздевайся, милая. Я ведь тебя при свете ещё не видел, – напомнил парень, возвращаясь в предбанник..

– Это не суть важно, ты сюда не созерцать меня пришёл, а парить, если не забыл, – снимая спортивное трико, напомнила Светлана. – Расстегни, пожалуйста, – попросила она, повернувшись спиной. И не дождавшись ни помощи, ни ответа, бросила взгляд назад: – И-и... Что ты уставился? У меня фигура нерожавшей женщины... пока. Ты сможешь исправить этот недостаток... Надеюсь, сможешь! Вот об этом и думай, Валера!

– Могу приступить хоть сейчас, – с готовностью спохватился Валерка, ловко одним молниеносным движением стягивая с пухлых, завораживающе-манящих бедер подруги белые трусики в облипочку.

– Что за манеры, Валера! Как в девчачьей школьной раздевалке, – выразила крайнее недовольство полуголая Светлана.

– Почему? – единственное, что смог выдавить ошарашенный парень.

– Тебе что было велено?

– Ты просила расстегнуть...

– Но не трусы же...

– Меня мой доцент подобными фокусами не баловал, предпочитая 'продукт готовый к употреблению'. Могла и неадекватно отреагировать.

– Исправляй ошибку и пойдем париться.

Валера расстегнул застежку лифа и опять замер, залюбовавшись танцем двух неразлучных подружек, освобожденных от оков и радостно резвящихся при малейшем движении обычно строгой к ним хозяйки.

– Пожалуй, начнём с тебя, парень. Займись паром для начала, – поубавила Светлана пыл парильщика, – Ну, куда ты ринулся? Сначала разденься и плесни воду на каменку, потом и ложись на поло́к.

Валерка зачерпнул ковшом воду и плеснул на камни. Густое облако пара медленно поднялось к потолку. Светлана выбрала веник и, встряхнув его, повернулась к лежащему парню.

– Давненько баньки рубанок не касался, заноз с полка насажаешь во все места. Два взрослых мужика: бабку на раз полируете, а для бани время не находите. Лежи смирно и не ёрзай. И за ноги меня не хватай – не люблю.

Светлана плавно поводила веником над Валеркой, разогревая кожу горячим воздухом, поочерёдно касаясь спины, ягодиц, ног парня.

– Не кряхти, я ещё не начинала работать веничком. Вижу, что на эти удовольствия ты не падкий. А я так обожаю подобные процедуры. Душа словно очищается и взлетает над тобой.

– Погоди, Светочка, я вот сползу на пол, так отделаю веничком по заднице и плечикам – обрыдаешься, – хрипел саднящим стоном Валерка, стискивая кулаки у себя под головой.

– Сперва сползи. Давай переворачивайся, – мститель. За хозяйство руками не держись, не трону. Оно мне самой нужно. Отверни личико, Гюльчатай. Сейчас пару добавлю, чтобы не замёрз. После очередного ковша холодной воды на горячие камни, обжигающий пар вновь растёкся по парилке, скапливаясь густыми клубами под низким потолком старой баньки. Сменив веник, Светлана принялась за дальнейшую банную процедуру.

– Хватит с тебя, а то Изольда тебя не признает завтра, – Светлана наполнила таз водой и окатила расслабленное тело Валерки.

– У-у-у, ведьма! Сейчас поквитаемся. – с проклятиями, вставая на ноги, стенал парень, – доцента своего хлестала, поди, до поросячьего визга. Все органы размножения напрочь отбила человеку, а теперь за меня взялась...

– Не скули, будь мужиком. Хочешь, Валер, пойдём в предбанник, чуть остынешь, а то и отомстить не сможешь. И меня чуток разогреешь для начала.

Они вышли из парилки и Валерка рухнул на широкую лавку, с накинутой на неё простынёй.

– Полегчало, милый? – погладив по тёмным волосам на голове парня, ласково спросила Светлана Васильевна, – чем будешь мстить, веником или этим? – Поиграла она пальчиком со сникшим членом Валерки.

– Выбирай сама, хотя я бы предпочёл прислать к тебе бабулю. У неё опыта не меньше твоего. О моём братце даже не думай. Он и вовсе не специалист. К тому же, у него с бабулей сегодня намечена «брачная ночь».

– А она согласится мной заниматься, на ночь глядя? – усомнилась Светлана.

– Мне не откажет, – уверенно заявил Валерка, – целуя солоноватые губы женщины.

– Надевай труселя и шуруй за бабулей, только потактичней, пожалуйста. Нам злоупотреблять гостепреимством не следует.

Пошатываясь, Валерка натянул трусы и отправился за Зинаидой Федоровной. Не прошло и десяти минут, как дверь баньки отворилась и вошла бабуля, в широкой полотняной рубашке.

– Что слабоват оказался парильщик, милая? Не беда, сбрасывай свою простынку и пошли в парилку.

– Извините меня, Зинаида Федоровна – не рассчитала его возможностей. Он совсем городской, видать, не парился никогда. Поначалу ерепенился, а потом и вовсе скис, бедняга.

– А для тебя дело привычное выходит? Из деревенских что ли? – удивилась хозяйка.

– С мамой до института в деревне жила, всякое повидала. И скотиной, и огородом приходилось заниматься, а уж баньку, ту и вовсе за удовольствие считала. Мамка у меня – женщина крупная, и здоровьем бог не обидел. И в хозяйстве, и в бане требовала усердия. Вот я по привычке и перестаралась с Валерой Да так, что у него на меня сил не осталось.

– Ты ложись, а я тебя поспрашаю чуток. Каким веничком тебе больше нравится?

– Берёзовый ещё целый, вроде...

– Зови меня, как ребята кличут – бабулей. У нас тут всех старух так именуют – и уважительно, и по домашнему, как бы. А уж я тебя Светой, если не в обиду тебе.

– Конечно, бабуля, только рада буду, – облегченно улыбнулась Светлана, вытягиваясь на полке.

– С Валеркой у тебя давно?

– Только на днях в первый раз было, молодой и злой на баб, как волчонок. Ну да я ему для потехи, в город вернёмся, только в институте на лекциях видеться будем.

– Жадный он до баб, – подтвердила Зинаида Федоровна, разводя веничком жар над лежащей Светланой, – по себе знаю. С меня начинал год назад, теперь и до тебя добрался. Ты девка с характером, вижу. Для него такая и нужна, чтобы в руках держала, паршивца. Вон ты какая ладная: и грудь, и попа, и личиком хороша. Олег говорил ты в разводе. В чём не сошлись с мужем?

– Польстилась на речи сладкие, достаток в кармане, захотелось свободы от матери. Только ребёнка он мне так и не дал – бесплодием страдал, а брать со стороны не хотел, да и возраст зашкаливал. Изменять ради ребёнка не хотела. Нечестно как-то.

– И сколько ты замужем побыла?

– Двух лет хватило, бабуля. Я ведь совсем молодой за него вышла. Свадьбу на последнем курсе сыграли. Такие дела, а если от Валеры забеременею, неволить его не буду. Пусть потешится немного и прогоню. Баб на его веку ещё много будет.

– Правильно рассудила, девонька. Только сердцем не прикипи к нему, Света. Как бинт в рану врастёт, отдирать с кровью придётся. Заговорила я тебя, вам ещё поужинать надо успеть... Правда что ли в навоз угодила?

– Бабуль, ну кого Вы слушаете, ей богу! – усмехнулась Светлана, приподняв голову.

– И то верно... Давай попу подставляй под веничек, девонька. Он туда ещё не насовал, баловник?

– Я ему насую, засранцу! – возмутилась девушка.

– Обязательно насует... весь в отца. У них порода такая – убеждённо заключила Зинаида Федоровна.

– А это очень больно, бабуль?

– Только поначалу милая...

Продолжение следует