Джекпот. Главы 14-16

Быть хозяином – это огромная ответственность. Это становится очевидным, как только ты видишь, какое влияние доминирование оказывает на человека.

Мириам – такая уверенная и веселая на публике – после шоу превращалась в застенчивого подростка. Когда мы стали ближе, она рассказала мне, что неоднократно испытывала разочарование при знакомствах. Ее предавали, обманывали, говорили за ее спиной. Незнакомые люди уставали смотреть на нее. Она вызывала шок, страх и фальшивую сострадательность, нездоровый интерес. Парни видели в ней что-то экзотическое. И отношение к ней соответствовало этому:

– Ты же парень. Ты знаешь, чего я хочу, а ты стесняешься как девушка.

Она была магнитом для извращенцев. Чувствовала себя отталкивающей, странной и такой же извращенкой, которую показывают в интернете за деньги и которую богатые используют для своих удовольствий. Она так привыкла к этой роли, приняла ее, что не могла представить себе другую жизнь. Она не умела зарабатывать деньги, могла только показывать свое тело и продавать его. Она бы давно избавилась от этого бремени, если бы не страх остаться никому не нужной и без средств к существованию. И еще она боялась, что перестанет испытывать оргазм. Этот замкнутый круг загонял ее в безвыходное одиночество.

Со мной она почувствовала себя настоящей женщиной. Желанной, прекрасной. Я сам не замечая делал для нее маленькие знаки внимания: пропускал вперед, предлагал поднести сумку при необходимости, помогал снять куртку, иногда дарил невзаимные розочки, говорил комплименты, флиртовал, шутил – в общем инстинктивно делал все то, что сам не осознавал как проявление заботы.

Она искала во мне защиту, которая бы оградила её от жестокости окружающего мира, Хранителя, который бы позаботился о ней, принимал бы решения, которых она так опасалась, человека, который бы взял на себя вину и ответственность за происходящее с ней.

Когда этот тяжелый бремя упал с плеч Мириам, она словно расцвела. В это трудно поверить, но она становилась самой собой только тогда, когда играла роль Рабыни. Именно в этот момент она по-настоящему освобождалась от оков страха и вины. Ее фальшивая жизнь заканчивалась, как только она надевала ошейник; ее настоящая жизнь полная свободы и безумной страсти начиналась, как только она опускалась на колени перед Хранителем.

Я осознал все это не сразу. Мириам ничего не скрывала, только высказывала опасения, что я брослю её, как только мне надоест заниматься ей. Я же наоборот беспокоился, что не справлюсь с поставленной задачей. Я не умел причинять боль, унижать. С самого детства я сам часто становился объектом насмешек и издевательств. Мне была противна мысль глумиться над кем-либо, тем более над Мириам.

Но, как оказалось, даже унижать можно, испытывая любовь и уважение.

***

Через несколько недель после заболевания, которое Мириам подхватила в кинотеатре, произошло замечательное событие, запустившее цепь событий, навсегда изменяющих нашу медленную жизнь.

В то воскресенье перед представлением Мириам сразу вошла в роль Рабыни. Она хотела, чтобы я командовал. Простая стимуляция интимными игрушками, подключенными к интернету, не возбуждала её так сильно, как мысль о том, что я нахожусь в соседней комнате и контролирую процесс. То факт, что это я управляю интимными игрушками и регулирую скорость анального стимулятора до десяти проникновений в секунду, я решаю, когда наступит оргазм.

– Хотите, чтобы я закончила сегодня? – спрашивает Мириам, стоя в позе на коленях и локтях, готовая отправиться в одностороннее путешествие.

Родни ушел, и я сам пристегиваю ремень в свою трах-машину.

– Да. Но не сразу, за пять минут до финала, – отвечаю рассеянно, подправляя ремешки, которые облегают ее округлую задницу и убеждаюсь, что они хорошо прилегают.

– Ровно через пять?

Я с некоторым сомнением смотрю на нее:

– А ты можешь быть точной?

– Если вы прикажете.

Усмехаюсь:

– Хорошо. Будь точной через пять.

Возвращаюсь в операторскую комнату и включаю камеры.

"Точно через пять!" – тихо посмеиваюсь про себя, стараясь не заржать как осел.

Все как обычно: разминка, знакомство с игроками, радостное общение, первые признаки приближения оргазма – Мириам открывает рот, обнажая белоснежные зубы и морщится. Затем я постепенно отключаю вибратор и перехожу на анальный режим. Расслабленный полет на высоте двух проникновений в секунду. Цена детская – всего 30 токенов за проникновение. В чате каждую минуту автоматически выводится оставшееся время. Игроки знают, что Мириам не спешит достичь оргазма. Все ждут последних двух-трех минут, когда все решится. Скорость сейчас зависит от оставшегося времени – чем меньше времени, тем выше скорость. От меня мало что зависит, я следую только за безопасностью и правилами. Если Мириам не заканчивает, то весь призовой фонд будет перенесен на следующий раз. Это как джекпот в лотерее. Кстати, сегодня уже третий такой случай. В прошлый раз Мириам не кончила потому что я ей, видите ли, приказал. Тогда она спросила меня точно то же самое:

– Что желаете, сэр?

– Нет, спасибо. – Раздраженно промурлыкал я, полагая, что моя воля ни на что не влияет.

И действительно, она так и не достигла оргазма, несмотря на все усилия людей. И всю неделю я размышлял: может быть, она действительно не кончила из-за моего приказа? Две недели Мириам была голодной и в последние дни возбуждалась от любого прикосновения до такой степени, что я попросил ее снять ежика во время наших игр, чтобы она не кричала как сумасшедшая.

Таким образом, у нас осталось 300 тысяч токенов с прошлого раза. Плюс 350 токенов от этого раза, плюс ставки и проданные билеты после начала шоу. В общем итоге почти миллион. Делим на десять – получаем сто тысяч евро. Это будет выигрышный приз для сегодняшнего удачливца, который угадает момент наступления оргазма. Родни заработает около ста пятьдесят тысяч, владельцы сайта получат 120 тысяч, Мириам десять тысяч, а я – шестьдесят. Не тысяч и не евро, конечно.

Но Мириам не спешит. Секс-машина увеличивает скорость до трех проникновений в секунду, но она все равно безучастна. Улыбается, весело болтает, иногда закатывает глаза и напряженно глотает. За шесть минут до конца шоу наступает затишье перед бурей. Редкие токены вызывают 10-15 анальных стимуляций. Потом пауза в пять секунд, затем десять, затем пятнадцать. В чате появляется сообщение: "Осталось 5 минут".

В этот момент Мириам закрывает глаза, ее ротик приоткрыт, она двигает губами, словно шепчет специальные слова или молится, и внезапно происходит взрыв презерватива. Она достигает оргазма с громким стоном таким, что микрофон перегружается.

Мешочек наполняется желанной жидкостью и тяжело висит, как ценное золото шахтера. Публика в шоке, а я прячусь под столом.

Мириам испытывает оргазм без какой-либо стимуляции. Она просто лежит на пуфике и удовлетворяет себя сама с помощью секс-машины. Последние тридцать секунд она наслаждается только своими ощущениями. И внезапно происходит взрыв, словно задержанный детонатор. Фитиль горел до конца, и она разорвется на части.

Кажется невероятным, но такое возможно. Если долго не достигать оргазма и потом довести себя до предела, когда уже стоишь на краю бездны, отчаянно машешь руками, выпячиваешь тело, чтобы не упасть, делаешь это очень долго, но затем все медленно и безнадежно подходит к концу, ты заглядываешь в бездну и наконец-то с готовностью отталкиваешься, чтобы погрузиться туда, то такое даже более чем возможно. Зрители это понимают, я тоже. Мы все оказывались на этой грани не раз. Мы знаем, как приятно откладывать момент падения, какое блаженство мы испытываем, погружаясь в пропасть. В свете этого падение Мириам выглядит фантастическим. Она стояла у самого края так долго, размахивая руками и не отступая назад, но и не решаясь оттолкнуться для прыжка, а мы не могли предположить об этом. Ведь она ничего не говорила! Ее лицо периодически искажалось в выражении блаженства. Но теперь мы точно знаем в каком отчаянии она находилась как минимум полминуты.

Производится активация протокола "Джекпот" для завершения шоу. В чате возникает волнение, выражаются слова благодарности и просят выложить запись шоу для загрузки.

Одна мысль не даёт мне покоя: Мириам достигла оргазма ровно за пять минут до окончания шоу, как мы договорились. Невероятно, но кажется, что она действительно управляет своими сексуальными ощущениями. Но как это вообще возможно?

Вспомнился наш первый разговор на эту тему, её стеснительное признание.

После окончания шоу я отключил камеры и направился в студию. Мириам уже освобождалась от секс-машины. Я присоединился к ней и начал помогать.

– Ты очень удивил всех сегодня.

У неё появляется хитрая улыбка, задорно вертея задом.

– Господин доволен?

Я не мог похвалить её. В нашей игре Господин должен сохранять спокойствие. Поэтому я просто ухмыляюсь. Затем я притворно строго говорю:

– О чём ты думала во время шоу сегодня?

– О вас, Господин.

– Обо мне?

– Да, Господин.

– И что именно обо мне?

Она молчит и беспокойно смотрит на меня.

– Не знаю.

– Что значит "не знаю"?

– Я думала о вас.

Мы закончили с секс-машиной, и Мириам, всё в масле, сидит передо мной в красных туфлях на шпильке. Она нагло откинулась назад, раздвинула ноги на кровати. Её обмякшие груди прижались одна к другой, медленно колыхаясь.

Я складываю её черные волосы в хвост и завязываю узелком. Её лицо поднимается вверх, её глаза беззастенчиво улыбаются и пристально смотрят на меня.

– Что ты думала? – произношу слова плавными слогами.

Её ротик приоткрывается, брови поднимаются, она нервно глотает и наконец же моргает.

– Что Господин целует меня.

– Вот так? – нежно целую её.

– Нет.

– А как?

– Там, – она косится вниз, облизывая губы.

У меня нет слов. Мириам кончает от одной мысли, что я сосу её член? Неужели ей мало того, что я к нему прикасаюсь?

Рука сама выпускает хвост волос. Хмурюсь, разглядывая сморщенное вымя. Оно свернулось в кожаный мешок и похоже на летучую мышь, спящую вверх ногами, сложив крылья.

– Надеть ежа, быстро.

Мириам озадачена. После оргазма от ежа мало толку. Она не спеша извлекает его из сумочки и упаковывает в него мышь, отдаёт мне ключик.

– Ложись.

Ложится на спину и по – женски раздвигает ноги передо мной, воткнув шпильки в покрывало. Ёж безучастно свисает к анусу. Груди распластались по грудной клетке. Попа Мириам похожа на две дыни, подложенные снизу вместо подушки. Дыни перекатываются, напрягаются. Мириам волнуется – что я задумал? Сочная щель между дынями разбита трах – машиной, залита смазкой. Сухой член без труда проскальзывает в горячее лоно, которое тут же обхватывает его и начинает сосать. Трахать Мириам после шоу – одно удовольствие. Она как разогретый пластилин, который мяли тысячи рук, готовили к работе, она – как глина в руках мастера, гипс, из которого мне предстоит слепить прекрасное творение.

Я не спешу ваять. Шпильки взлетают за спиной и цепляются в замок. Мириам расслабляется, получая удовольствие. Ёж трётся изнанкой, зажатый между нашими лобками. Розовая мышь мирно посапывает внутри.

Пора её будить!

Достаю член, вытираю салфеткой и сажусь верхом на лицо Мириам. Мой член смотрит в пупок, задирается по дуге после интенсивной работы, мне приходится выгнуть спину в пояснице, чтобы безболезненно войти в жадный ротик Мириам. Она засасывает меня, забывая об опасности.

Передо мной лежит ёж. Мышка до сих пор спокойно покоится внутри. Начинаю прокладывать тропинку нежных поцелуев по животику, явно указывающую на её цель. Взгляд прикован к мышке. Она удивленно открывает глаза и разворачивает крылья. Мириам стонет и замирает с членом во рту. Теперь она осознаёт, какую изощренную пытку я задумал для неё. Но я безжалостен. Мои поцелуи возле ёжа заставляют его дрожать. Мышка внутри просыпается и осознает безвыходность своего положения в замкнутом пространстве с ужасом. Ей некуда бежать, а места в камере пыток становится всё меньше; ёж алчно разевает зубастую пасть. Подбираюсь всё ближе, мой язык уже скользит по лобку возле самого хомута – наручника. Мириам гладко выбрита, но двухдневная щетина даёт о себе знать. Шершавый мокрый язык встречается с наждачкой лобка. Мышка в отчаянии бросается на решётку со шипами, причиняя себе травмы. Мириам сочувственно стонет, скорбя о мышке. Ёж вгрызается в розовое мясо, дёргаясь и чавкая. Глаза мышки, наполненные ужасом, прижимаются к решётке и выдавливаются из неё. Ёж раздевает её розовое тело по всей комнате, прибивая его к решётке тысячами гвоздей. Мой язык скользит по решётке, напоминая мышке о нашей встрече. Она судорожно двигается внутри, бесполезно пытаясь выбраться. Мириам сочувственно плачет. Наконец, кончиком языка нащупываю очертания глаз, носа и губ мышки – она нежно производит звуки сквозь железные прутья.

– Тебе нужно успокоиться и взять себя в руки! – шепчу я ей. – Ты не можешь всё время страдать из – за любви.

Она пищит, дёргаясь, причиняя себе ещё большую боль.

– Посмотри, как ты мучаешься из – за одного поцелуя! – беру клетку в обе руки, глажу распятое тельце мышки сквозь прутья.

Мириам согласно мычит: мышь не должна страдать из – за её ошибок. Дыни ходят ходуном подо мной, мой член превратился в обмылок, весь покрытый скользкими выделениями.

Видимо, призывы Хозяйки отрезвляют мышь, и она смиренно отступает от решётки. Я пытаюсь выманить её вперёд, соблазнительно целую мягкую ткань вокруг клетки, вылизываю её. Но это не помогает. Мышь стала ручной. Она слушается Хозяйку, а не меня. В следующий раз она послушно выползет, только когда ежа не будет рядом. Мириам, благодарно сосёт, торжествуя в душе. Мышь, наконец – то, послушалась её.

Я поднимаюсь. Моя работа здесь закончена: мышь приручена. Она больше не посмеет совать свой нос из клетки ради одного поцелуя. Она снова сложила крылья и уснула, болтаясь на прутьях вверх ногами.

Мириам садится на край кровати, я становлюсь напротив. Она умиротворённо работает головой, бесстрастно, но со всей отдачей. Так доярка доит корову: нежно, но целенаправленно, отточенными движениями сцеживая молоко. Гнедая кобыла забыла про свои желания, полностью подчинена моей воле. Её рот расслаблен, глаза закрыты.

Я беру её за подбородок:

– Смотри на меня.

Она открывает глаза и покорно смотрит вверх. В этом взгляде нет и намёка на неповиновение. Я фиксирую её голову и дальше двигаю бёдрами самостоятельно. Наши взгляды прикованы друг к другу.

– Ты будешь помнить о моем существовании только по моему разрешению. Понятно?

Она кивает, а я оканчиваю своим спокойным и нежным движением, придерживая ее рот, чтобы ничего не вытекло.

– Не глотай!

Она сдерживается и поднимает голову. Я заставляю ее открыть рот и смотреть на меня вверх. Наши взгляды вновь пересекаются.

– Будешь глотать только тогда, когда я скажу. Понятно?

Она кивает. Я пальцем ласкаю ее губы, аккуратно причесываю волосы и вытираю щеки от слюны. Другой рукой нежно ласкаю ее горло, следя за тем, чтобы она не проглотила.

Наконец, я закрываю ей рот.

– Глотай.

Горло напрягается и двигается вверх-вниз. Два, три раза. В следующий момент Мириам открывает рот и высовывает язык.

Я улыбаюсь одобрительно уголком губ и киваю.

– Теперь отдыхай.

15

"Мириам испытывает оргазм от мыслей, а не только от физической стимуляции", – не выходило у меня из головы. Я с удивлением вспоминал свой долгий опыт самоудовлетворения. То, что было на поверхности и так очевидно, стало для меня настоящим открытием в один прекрасный момент.

Во время секса с Викой – девушкой, с которой я продолжал иметь слабые отношения, – я часто представлял себя со Мириам, чтобы как можно скорее достичь оргазма, и наоборот – мог представить себе, например, мусорный контейнер, – чтобы задержать его приближение.

Мне не хватало смелости бросить Вику и изменять ей – это противоречило моей совести. Я так запутался: страх быть обвиненным в гомосексуализме отступил на задний план, теперь я боялся, что наши отношения с Мириам станут известными друзьям и родителям. Я хотел жить нормальной жизнью и не постоянно стыдиться и опасаться быть разоблаченным. Кроме того, в ближайшем будущем я мечтал о серьезных отношениях. Я был готов жениться по настоящей любви, но у Мириам возникало множество вопросов.

После окончания университета мне немедленно пришла повестка в армию. Родни обещал помочь, но все равно требовалось пройти медкомиссию. В такой ситуации я оказался между двумя девушками - одна из которых была моя любимая, а другая не очень, и отношения с моей любимой девушкой были далеки от идеала. К тому же, у меня была стремительная работа на государственном предприятии, где я был зарегистрирован как "мертвая душа", плюс армия и медкомиссия, плюс сам Родни со своими интересами по поводу Мириам и меня. Так вот, я сидел в своем кабинете оператора, как курица на крокодильих яйцах, когда однажды получил звонок от Ани. Она слегка носилась со словами и попросила меня приехать к ней.

***

Когда я подошел к ее двери, она не была одна. Дверь открыла высокая блондинка с короткой стрижкой, волосы которой расположились на боку в изящном беспорядке. Она оценивающе посмотрела на меня своими холодными зелено-кариими глазами и спросила:

- Вы Виктор? - я кивнул. - Проходите.

Девушка сложила руки на груди и стояла прислонившись к стене, создавая изгиб спины, напоминающий лебедя. Она критически осматривала меня, пока я разувался. Видимо, она судила о моей черной выцветшей куртке и пыльных потертых ботинках.

Она была чуть старше меня и всегда была очень стильной. У нее было красивое лицо, слишком ровное для естественного загара. Она выглядела как молодая хозяйка салона красоты. Ее асимметричная челка, похожая на хвост петуха, элегантно подчеркивала форму ее лица, частично скрывая его.

Девушка была худощавой и горделивой осанкой, но при этом имела прекрасную фигуру как куколка. Белая кофточка облегала ее грудь и талию. Черные широкие брюки клеш, словно созданные специально для нее, подчеркивали ее сильные бедра. Даже при скрещенных ногах можно было увидеть маленький треугольник в паху. Когда мы пошли в зал, я вновь мог полюбоваться ее сильными ягодицами, не худыми, как у вешалок, а пропитанными свинцом играющими мышцами.

Аня лежала укутанная в постели в спальне. Огромная темная синяк светился под её левым глазом.

"Всё из-за моей трусости! - подумала она. - Если бы я только рассказала ей о Мириам раньше".

- Вы уже познакомились? - Аня попыталась выразить виноватую улыбку. - Нет?

Она представила мне Сандру как свою близкую подругу. Та недовольно кивнула в ответ на моё приветствие и сразу же ушла, закрыв за собой дверь.

Я удивленно следил за ней глазами и вернулся к Ане:

- Это Родни тебя ударил, верно?

Она задумалась перед тем, как неуверенно кивнуть головой. Мы молчали, изучая друг друга. Я вспоминал, как она ласково оттолкнула меня пять лет назад. Можно сказать, что она отказалась от нас.

- Да, - словно проснувшись от полудремы, ответила она. И затем продолжила: - Витя, я давно хотела спросить, ты заметил что-то странное в поведении Родни в последнее время?

Она смотрела на меня большими испуганными глазами, словно догадывалась о чем-то. И даже больше: она знала, что я скрываю что-то.

- Мы работаем над одним проектом... - начал я осторожно. - Это отнимает много энергии и нервов, - столько лжи было в моем голосе, я самому себе стал противен.

Я не углублялся в подробности. Трусливо оправдывал агрессию Родни, ссылаясь на его интенсивную работу и усталость. Избегал встречать взгляд Ани, чтобы не выдать себя. Она бы сразу все поняла.

Аня знала, как Родни зарабатывает деньги, но ей приходили в голову только женские модели, такие как безграмотная стриптизерша Лиза, которая невинно мастурбирует перед камерой. Наверное, моя попытка помирить их с Родни рассмешила её. Она попросила меня сесть рядом на кровать и нашла мою руку.

– Понимаю, Родни хочет, чтобы я проявляла активность в отношениях с ним. Ты понимаешь о чем я говорю?

Я кивнул. Я давно предполагал, что он не просто так разминает вымя Мириам перед шоу.

– С тринадцати лет я принимаю таблетки. В последнее время у меня вообще не возникало эрекции. Раньше ему все это нравилось, но теперь он стал другим.

– Ты думаешь, из-за этого он тебя ударил?

Она хмыкнула, откинула одеяло и легла на бок. Потянула майку вверх и опустила материю розовых трусиков, обнажив огромное черное пятно на бедре, которое по бокам начинало желтеть.

– Не можешь просто уйти от него? – мой голос сорвался на хрип из-за обиды.

Она посмотрела на меня задумчиво:

– Нет. Не думаю. Он обещал оплатить операцию по смене пола. Но сейчас хочет, чтобы я перестала принимать гормональную терапию, – она накрылась одеялом и снова взяла меня за руку. – Я совсем запуталась, ничего не понимаю, – Аня глубоко вздохнула.

Странно, но в то время я чувствовал себя точно так же.

"Возможно, между нами есть какая-то связь", – думал я.

– Какова стоимость операции?

Её лицо озарила светлая улыбка.

– Зачем тебе это знать?

– Просто скажи мне стоимость.

Она снова задумалась и ушла куда-то в свои мысли. А потом вернулась к жизни, чтобы суетливо произнести:

– Иногда мне кажется, что операция ничего не изменит, а может быть только хуже. Многие девушки теряют чувствительность, родить я все равно не смогу. Кем я стану? Недопределенной особой? Бесплодной женщиной? Подстилкой со щелью? Ты бы женился на такой "женщине"? Никогда не простил бы себе первую ложь. Никогда! Больше не хочу обманывать никого! Больше не хочу! – она нервно сжимает кулачки, её распухшие глаза испускают искры.

Я проглотил. Она винит себя так же, как и Мириам. Когда-то давно я случайно причинил Ане психологическую травму, которая со временем превратилась в ощущение вины, закрепившееся в ее сознании.

– Да.

– Что ты имеешь в виду? – она забыла, о чем спрашивала.

– Я бы хотел жениться на тебе.

Аня уставилась на меня широко раскрытыми глазами, слезы текли по ее щекам.

– Витя...

Я пригнулся и обнял ее. Она прижалась ко мне всем своим телом, продолжая плакать. Мои руки неуклюже скользили по ее спине. Тонкая майка задралась, руки наткнулись на нежную полоску кожи рядом с черным синяком. Растрепанные безжизненные волосы Ани были теплыми на ощупь. Ее влажное лицо трется об мою щеку.

Неожиданно Аня страстно целует мой подбородок и покрывает шею поцелуями.

– Аня... – у меня еще есть время остановить ее, но я не мог противостоять. Я устал, как и она: от постоянной суеты, сложных отношений, чувства вины.

Аня поспешно снимает с меня рубашку, едва не вырывая пуговицы. Ее губы скользят по груди вниз к животу, язык играет в пупке, пальцы развлекаются с застежкой ширинки. Наконец-то она стягивает джинсы вместе с трусами и нападает на мой возбужденный член с алчностью тигрицы.

– Такой твердый, большой – шепчет она, на мгновение оторвавшись, зажимая основание рукой и с восторгом разглядывая 18-сантиметрового «члена» изутробленной стали.

С кровоподтеком под глазом, расплаканная, но счастливая, она выглядела очаровательно. Столько ласки в ее прикосновениях, страсти. Я снимаю ее трусики пока она делает минет. Ослабевший член напоминает детскую соску. Восьмилетние мальчишки бегают с такими в бане. Соска забавно покачивается в такт движениям головы, стукнувшись о лобок, отскакивает, дрожит, словно веревочка – всего лишь пять сантиметров кожи на конце. Яички сжались и поднялись вверх, остался только этот хвостик от спущенного яйца. Кожа в области паха бледнеет, видны следы загара. На припухших грудях небольшие белые треугольники с размытыми краями соединены тонкими завязками. Те же белые треугольники, но чуть больше, украшают переднюю и заднюю часть бедер. За пять лет ее зад стал шире, мягче, груди налились жизнью, теперь они свисают и колышутся в ритме движений тела. Она потеряла все то, что связывало ее с детством мальчика и превратилась в принцессу-лебедя с детской соской между ног.

Я вылезаю из-под Ани. Мне не нужно переворачивать ее, она сама подставляется. У нее рядом, на прикроватной тумбочке, находится ароматизированная смазка со вкусом малины. Осторожно проникаю в нее сзади, прижимая к кровати. Ее сфинктер шуточно причмокивает и хлюпает. Звук этого вызывает у нас обоих веселое настроение. Я увеличиваю скорость и силу движений, чтобы создать еще больший хлюп - чмок. Выходя полностью, я разгоняюсь и возвращаюсь с новой энергией.

- Чмок! - яйца шлепаются о блюдце под самым анусом. - Хлюп! - это уже звучит возбуждающе.

- Да, так и надо, трахай меня сильнее, - стонет Аня. Она подскакивает ко мне навстречу, выпрямляет спину и расставляет бедра шире, стремится к поцелую и откидывает голову назад.

Я многое научился от Мириам. Собираю волосы в хвост и вводя член в ее пухлую задницу. Сажусь на корточки за ней и начинаю двигаться сверху вниз: хлюп - чмок, хлюп - чмок.

- Еще, еще, не останавливайся, - шепчет она буйно. - Трахай меня сильнее.

Когда она последний раз занималась сексом? Год назад? Два? Родни не сразу стал таким. Он требует от нее невозможного: с таким маленьким членом она даже не сможет удовлетворить женщину, не говоря уже о кабане по имени Родни. Или может быть все-таки сможет?

Переворачиваю ее на спину и проникаю в ее горячую и сочную киску. Мое любопытство губит меня. Пальцами аккуратно переворачиваю клитор наизнанку, рассматривая бледно-фиолетовую влажную головку. Член, как клей – карандаш, безразлично скользит по лобку, подрагивая как вода в стакане при землетрясении.

Разве возбуждение у нее отсутствует? Пусть тот, кто скажет, что это парень, первый бросит в меня камень.

Мое любопытство привело меня к невероятному опыту...

Я полностью погружаю соску в свой рот. Она, словно гибкий стебель, удлиняется и становится тоньше, когда я тяну ее, а как только отпускаю - она возвращает свою первоначальную форму. Эта соска такая мягкая и покрыта тонкой нежной кожей, похожей на желеобразный палец. Она изгибается и гнется, словно живая. Я отодвигаю кожицу вниз, обнажая головку, и начинаю активно сосать.

О Боже, Аня, тебе хотя бы нужно возбудиться!

Она схватилась за мои волосы разведенными пальцами и смотрит на меня вниз испуганным и неуверенным взглядом - таким женским, как у богомола, прижав ножки друг к другу и поворачивая носочки в стороны. Ее глаза полны ужаса: она должна думать, что я превратился в Родни и захочу большего от ее эрекции. У нее нет выхода: соска наполняется кровью, растягивается, становится упругой, но все так же легко гнется и прячется под кожей.

- Вот это уже лучше! Теперь сама, - возвращаюсь к малиновому варенью. Моя поворотливая девочка все такая железная, как и прежде.

Аня улыбается и берется за дело. Когда она возбуждена и занимается мастурбацией, ее трахать намного приятнее. Ее анус оживает, удовольствие на ее лице не скрыть.

- Скажи мне, когда будешь кончать. Хорошо? - я уже готов, но нужно подождать. Я не могу кончать вечно, как Мириам.

Мы продолжаем игру до тех пор, пока Аня не достигнет состояния готовности. У моих девочек есть что-то общее в способе мастурбации: им нужны две руки - одна держит хрупкое основание, а другая нежно трет головку открытой ладонью, словно клитор, прижимая ее к лобку.

Аня старается и постанывает. Я практически парализован над ней, ее анус сжимается все сильнее, словно скручиваясь в резиновый узел. Она продолжает смотреть мне в глаза - испытующе и уверенно.

"Мы умираем от идей, а не от стимуляции", – вспоминаю я.

Наклоняюсь и нежно целую её. Мой язык мастерски проникает ей в рот. В этот момент принцесса – лебедь изгибает спину и страстно достигает оргазма подо мной. Ритмичные сокращения ануса нельзя перепутать с чем-то другим. Я кончаю вслед за ней, забывая обстоятельства места и времени, погружаясь в одну мысль, звучащую громко и отчетливо:

– Я обожаю тебя, обожаю! Слышишь? Об - ож - а - ю!

16

Я покинул Аню еще более смущенным, чем был, когда приехал к ней. Сразу же вспомнились умные слова Экзюпери:

"Мы несем ответственность за тех, кого приручили".

Вика, Мириам, теперь Аня – перед каждой из них я несли ответственность, но нисколько не хотел что-то делать с этим.

У меня всегда было неудачное стечение обстоятельств с девушками. Им нравились грубые, нахальные парни, которые всюду вмешиваются. Такие, как Родни: самоуверенные лидеры. А мне доставались остатки со стола: уставшие девочки, ищущие любви, а не силы. Даже Вика начала встречаться со мной, когда мой статус неожиданно повысился. До этого она была с одним богачом, который измучил ее приступами ревности.

"Она заслуживает чего-то лучшего", – думал я. – "А я фактически изменяю ей с нищим".

Вот такие печальные мысли посещали меня во время поездки домой. И самое ужасное: я абсолютно не желал что-либо менять.

"Пусть все идет к чертям! Что будет, то будет, как-нибудь все разрешится!" – думал я.

Неожиданно вспомнил нежные ласки Ани и широко улыбнулся в автобусе. Пенис на минутку оживился в джинсах, но вскоре опять опал.

В любом случае Мириам не имела к мне претензий. Она продолжала встречаться с Родни, и, похоже, я тоже имел право на свою собственную жизнь. Возможно, именно поэтому она предложила такие необычные отношения - чтобы избежать чувства ответственности. Хотя насколько можно было усложнить ситуацию...

Вика не строила долгосрочных планов со мной. Казалось, она встречалась со мной только для секса и чтобы показаться в обществе с красивым парнем.

У Ани был роман с Родни. Получается, что я использовал его девушек за его спиной. Он уходил от стада, как немощный самец, а я выскакивал из-за кустов как активный бета-самец и пристраивался к его самкам: одной, другой.

И все равно я был один и у меня не было надежной опоры в жизни - той верной и единственной, которая поддержала бы меня в трудные времена.

"Аня видится с Родни не по своей воле", - подумал я, - "она делает это ради денег на операцию".

Деньги, деньги... Каждый день я обрабатывал тысячи евро, но все равно зарабатывал жалкую тысячу в месяц. Неплохо для бывшего студента, но совсем ничтожно, если не хочешь зависеть от кого-либо.

"Если бы у меня было много денег", - размышлял я, - "я бы освободил Аню и Мириам из этого рабства, и мы сбежали бы в Сан-Паулу". Казалось, что это единственный рай на земле, где относятся благосклонно к трансгендерам и мужчинам, которые их любят.

Я вышел из автобуса и шел по пустому тротуару в направлении метро, мечтая о жизни в Сан-Паулу. До метро оставалось всего несколько метров, когда я внезапно услышал резкий скрип колес и быстро приближающийся звук двигателя. Я только успел оглянуться и прыгнуть в сторону. В следующий момент сильный удар от бампера отбросил меня на тротуар. Я ударился плечом и головой, и покатился по асфальту. В глазах потемнело, небо закружилось над головой и исчезло куда-то.

Медленно, словно снимок, перед моими глазами разворачивается сцена. Я лежу на боку и наблюдаю за пустырём под желтоватыми клёнами: заржавевшая горка, разобранная песочница, качели, покрытые лужами. Мимо проносится полицейская машина с включенной сиреной.

Что там происходит? Встаю на колени, поднимаюсь и отряхиваюсь. Иду шатаясь во двор за машиной. Хочу хотя бы издалека узнать, что там творится.

Сотрудники ГИБДД остановили джип и пытаются вытащить водителя из автомобиля. Он упрямо отказывается выходить. Нажимает на газ и, наверное, ещё надеется сбежать. Наконец-то они вскрывают боковую дверь и вытаскивают неудачника через пассажирское кресло за шиворот. Два полицейских с резиновыми дубинками выволакивают его из автомобиля, скручивают руки и прижимают капот, одевая наручники.

Странно, но я как будто уже видел эту задницу где-то. Она довольно широкая для женщины, но очень спортивная: мускулистая, словно у лошади.

Полицейские отпускают девушку и тащат её к своей машине. И вдруг я замечаю искажённое лицо и знакомую челку, которая уже сбилась от боли.

"Это же Сандра! - пронеслась мысль. - Как она оказалась здесь?"

Подхожу поближе, рассматривая опустившееся лицо Сандры через окно. Полицейский за рулём поворачивает голову в мою сторону, выходит из машины и подходит ко мне.

- Мы вызвали скорую помощь. Как вы себя чувствуете? - на его усатом лице проступает озабоченность.

- Хорошо, - на самом деле у меня раскалывается голова и нестерпимо болит плечо. Левая рука свисает в кармане словно перевязанная.

– Мне нужно записать ваши контактные данные, – говорит он, доставая блокнот.

– Зачем?

Он удивленно поднимает взгляд.

– Нам понадобятся ваши показания для предъявления обвинения.

– Я ничего не заметил. А что она сделала? – вот наглец! Ещё и меня причисляет к свидетелям. Совсем потеряли стыд!

Сотрудник ДПС теперь уже растерянно смотрит на меня.

– Она же только что вас сбила. По всей видимости, намеренно. Вы что-нибудь помните?

Я что-нибудь помню? Эта новость, словно молния из ясного неба, ошеломляет меня. Я парализован на десять секунд, но разум ещё не полностью отключен:

– Да... – начинаю задумчиво. – Мы с ней поссорились сегодня. Это моя супруга – Сандра. Отпустите её, пожалуйста, – начинаю умолять, как проказливый ученик, вызванный к директору в кабинет. – Я сам виноват, она ревновала и решила отомстить. Я ей изменял, вот она и обозлилась. Она меня любит, поэтому так поступила. И я тоже люблю её, но я ошибся, кто не ошибается? Пожалуйста, не наказывайте её, – все это произношу с плачущим испуганным голосом.

Сотрудник ДПС смотрит на меня сердито. Выражение лица меняется с сострадательного на злое.

– А если бы она задавила случайного прохожего? – он быстро переключается в роль директора школы. Видно, так просто от него не избавиться.

– Она же нападала только на меня. Я один был. И она не собиралась задавить, только испугать. В состоянии аффекта, понимаете? Видите, со мной все в порядке, и ей тоже не нужны неприятности, – улыбаюсь глупо, как могу.

Он молчит. Возвращается в автомобиль и долго совещается с коллегой. Наконец-то поворачивается ко мне и снимает наручники с Сандры, что-то говорит ей. Ей дважды повторять не надо: она, словно белка, выскакивает из машины.

Сотрудники дорожной полиции неуверенно отступают, разворачиваются и покидают место происшествия.

Я приближаюсь к Сандре, она стоит в коротком синем пуховике, тех же черных широких брюках, остроносых сапогах. Она трет запястья и приодевает волосы.

– Муж? – ее насмешливый взгляд лишен благодарности. Напротив, она почти злится на меня за причиненные неприятности. Сандра немного ниже меня ростом, но все равно смотрит сверху. Ее глаза буро-зеленые и полны презрения и ненависти, пронзая меня взглядом. Я не хочу думать плохо о ней:

– Ты можешь отвезти меня в больницу? – я чувствую легкую головокружение, сейчас не время для разбирательств. И что-то нужно делать с рукой.

Она критически осматривает меня:

– А сам не дойдешь?

Я разворачиваюсь и медленно двигаюсь вдоль бордюра. Я стараюсь удержаться, чтобы не упасть.

Все-таки она такая вредная, эта Сандра! Никогда такой не встречал. Зачем я вообще пытался ее спасать? Пусть бы сейчас сидела в обезьяннике.

– Витя, подожди! – она догоняет меня. Ее голос звучит испуганно, виновато и как-то матерински. – У тебя кровь. Я думала, ты шутишь. Боже, что я натворила... – она берет меня за руку, тащит назад к машине, достает откуда-то платок и прикладывает его к затылку.

Неожиданно я почувствовал, как теплые липкие капли крови щекочут мне шею и скатываются по затылку за воротник. Ранее мне показалось, что со мной все в порядке.

Сандра настойчиво нажимает на газ, автомобиль резко трогается с места и стремится по улицам города. И пока мы ехали, она чего-то возбужденно болтала, а я едва слушал ее. В машине было тепло и уютно, и мне вдруг страстно захотелось заснуть.

В таком полудремотном состоянии она и привезла меня в девятый медицинский центр.

***

Мне поставили неприятный диагноз в больнице: незначительное повреждение мозга и перелом ключицы. Накладывать гипс не потребовалось, а стационарная госпитализация была отменена. Я провёл следующую неделю в постели. Когда я вставал, левую руку пришлось закрепить повязкой, спать приходилось на спине. Головокружение и тошнота продолжали беспокоить меня, а всё тело чувствовало слабость.

Сандра взялась заботиться обо мне. Не знаю, испытывала ли она угрызения совести или опасалась, что я всё расскажу Ане. Она без спроса забирала у меня ключи и приходила к себе домой. Привозила продукты, разогревала пиццу в микроволновке, заваривала чай. Я уже не опасался, что она захочет меня убить или отравить. Правда, она была плохим поваром, зато умела болтать. Садилась в кресло с чашкой кофе (хотя она всегда заваривала мне чай с ромашкой), задирала ноги и так сидела целый час, рассказывая, какой коттедж на Минском море она выбрала. Я почти догадался, чем она занимается. Сандра владела фитнес-клубом и сама проводила занятия по шейпингу. Именно там она познакомилась с Родни и Аней.

Во время наших разговоров, хотя она говорила в основном, стало ясно, что у неё к Ане не просто дружба, а настоящая любовь. Во всяком случае, Сандра периодически намекала мне, что я сам виноват в произошедшем. Предположительно, это было из-за того, что я сначала бросил Аню и потом неожиданно вернулся и воспользовался её беззащитностью.

– Зачем тебе она? Ты же не любишь её! – как обычно Сандра пила свой кофе в кресле напротив, когда мы вели этот разговор. – Аня готова отдать за тебя свою жизнь, а ты хоть раз позвонил ей, чтобы узнать, как она?

Мои мысли начали замешиваться.

"В самом деле, – размышлял я. – Я никогда не первым звонил ей. Никогда! С тех пор, как мы расстались пять лет назад. И даже в то время она проявляла больше инициативы, чем я".

– Она сейчас вместе с Родни, не стоит вмешиваться, – мрачно отозвался я.

Сандра покачала головой.

– А Родни живет с ней?

Я не нашел подходящего ответа. В чем-то Сандра была права: мне нравилось использовать удачные случаи и просто плыть по течению жизни, без задумывания о последствиях. Эта эгоистичная деловая женщина открыла мне глаза, показав, что иногда нужно противопоставиться обстоятельствам, чтобы достичь своих целей. Возможно, именно поэтому я решился на действие, когда пришло время.