Как мама стала женой моей корпорации (Эротические рассказы мама) Часть 3

— Тебе придётся это слушать. Это часть твоей дрессировки.

— Кажется, моя дрессировка заключалась в том, что ты будешь мои дырки разрабатывать? Так ты сказал?

— И это тоже. Но главное, в напоминании тебе, что ты должна быть покорной женой. Для всей Омеда-Групп. А значит и для меня.

— Ты это сейчас из головы выдумал?

— Это то, вокруг чего и вращался твой договор. Ты должна быть покорной и преданной женой нашей корпорации. Иначе зачем это всё вообще? Директорату нужна не девочка для разрядки, а та, кому они могут доверять всецело. Та, кому они могут доверять как себе. Кто не придаст ни при каких условиях. И кто блюдёт интересы своего избранника даже выше своих.

— Ладно, и что ты хочешь, что бы я тебе сказала?

Или нет.

— Я хочу знать, почему твоя пизда течёт перед сыном, когда ты ещё недавно говорила о неприемлемости такого моего отношения к тебе.

— Я не могу ничего поделать с физиологией. Пока ты пользуешься мной, пока я подчиняюсь тебе, несмотря на то что ты мой сын, мой организм будет невольно стремиться к состоянию, в котором тебе будет удобно использовать меня.

Я отошёл от мамы и сел на стул.

— Присаживайся и ты.  — Похлопал я по своим коленям.  — Но перед этим сними и лифчик, хочу поиграть с твоими сиськами.

— Ты не должен так относиться к моей груди. Я вскармливала ей тебя. И сейчас ты хочешь опорочить эту связь.

— Вполне подходящие стремления, для моего возраста. У меня как раз переходный период. Когда так и тянет отвергнуть прежние нормы, разбить старые идолы.

— И ты хочешь раз и навсегда запятнать эту нашу связь, лишь по глупой прихоти?

— Именно.

Пожалуй, это будет отличный штрих, завершающий вырисовывающуюся картину. Сжигание последних обломков прежнего мира. Окончательное принятие новой реальности.

Мама скинула с себя блузку, и расстегнула лифчик, который тоже бросила на пол.

Затем подошла ко мне и села мне на колени.

— Ты этого хотел?

— Этого.  — Произнёс я, касаясь её груди.

— Отец наверняка влюбился в тебя с первого взгляда, как только осознал на сколько у тебя потрясающая грудь. Уверен, она сводит с ума многих мужчин, даже когда на тебе одежда.

— Я не стану отвечать на это.

— Почему?

— А ты хочешь покопаться ещё и в наших сексуальных отношениях с твоим почившим отцом?

— Почему бы нет?

— В тебе ничего святого не осталось? Как мать ты меня теперь вообще не воспринимаешь?

— Воспринимаю, конечно, что за глупости. Но это не отменяет того факта, что я хочу распробовать тебя со вех сторон.  — Произнёс я, сжав мамин сосок.

Я её воспринимаю как мать даже больше, чем она думает, именно это порождает во мне все эти метания.

Она закусила губу. А через ещё пару секунд ответила:

— Твоему отцу действительно нравились большие груди.

— Он вставлял тебе между них?

Мама вспыхнула гневом, но я потянул её за сосок, и она, простонав, ответила:

— Нет. В постели он был аккуратен 

со мной. Ничем извращённым мы никогда не занимались.

— Зря.

— И что это значит?

— Это значит, что я придумал отличный способ опорочить ту связь, о которой ты говорила. Я трахну тебя между грудей.

— Значит своими членом ты будешь разрабатывать не только мои дырки?  — Приподняла мама бровь

— Потом дойдём и до них, а пока что хочу попользоваться тобой и другими путями. Нужно же мне и для себя что-то получить от тех обязательств, что были на меня взвалены. Так сказать, воспользоваться должностью в личных целях.

— Тебе обязательно заставлять меня делать то, чего я не хочу? Ты, как мой сын, занимаешь важную часть моей жизни. Твоё положение ко мне хоть и изменилось, но должно сохранять прежние ориентиры хоть на сколько-то.

— Плевать, хочу трахнуть эту обалденную грудь. Не уверен, что у меня вообще когда-нибудь появиться подруга с сиськами равными твоим. Не хочу упускать такую возможность.

Пора заняться не только исследовательскими изысканиями, но хоть немного и насладиться тем, что я сумел открыть. Воспользоваться отыскиваемыми возможностями.

Мама поднялась с меня и встала передо мной на колени. Руками она придерживала грудь.

— Ты чего?

— Ты же сказал что хочешь, трахнуть мою грудь. Раз тебе не терпится опорочить нашу связь то не стоит это откладывать.

— Похвальный энтузиазм.  — Потрепал я маму по голове.

А затем расстегнул штаны и достал член. У меня уже был жёсткий стояк.

— За работу.

Мама вставила мой пенис между своих грудей и начала надрачивать ими.

— Мой член отлично подходит к твоей груди. Если бы он был поменьше, или твоя грудь была бы хотя бы третьего размера, так легко тебе бы не удалось обслужить своей грудью.

— Ты теперь всегда будешь в моём присутствии говорить всякую похабщицу?

— Возможно.

— С твоим отцом бы подобный трюк не вышел. У него был член поменьше.

— О, да ты уже, довольно свободно говоришь подобные вещи.

— Не свободно. Но раз я не могу заставить тебя говорить по-другому, то придётся мне спуститься до твоего уровня, муженёк, что бы мои слова хотя бы как-нибудь попадали в твою голову.

Когда мама назвала меня муженьком, мой член напрягся ещё сильнее. Это приятно.

— Ох, ещё пол минутки, я всё. Нагнись посильнее, хочу кончить тебе на лицо.

— Ты будешь кончать на лицо своей матери?

— А что такого? Внутрь тебя вчера я уже спускал. Теперь кончу на тебя. Ничего выбивающегося. Тут даже и тебе не к чему придраться.

— Придраться есть к чему. Кончить на лицо, это что-то гораздо более унизительное, чем придаваться обычному сексу.

И тем не менее, вряд ли она мне откажет даже и в этом.

— Ну я хочу поелозить членом по твоему лицу. Пусть это и менее нормально.

Мама отпустила свою грудь, и прислонилась лицом к моему члену.

— Теперь доволен?

— Да.

Я схватил маму за голову и начал водить членом ей по лицу.

Ещё через несколько секунд, я залил его спермой.

— Прекрасный вид, мам.  — Произнёс я, когда отошёл от 

неё.

— Это не тот комплимент, который я бы хотела слышать в свой адрес.

— По-моему, отличный. Я лишь сообщаю тебе, что ты очень возбуждающа. Видеть, как твоя мама ходит с твоей спермой на лице, это завораживающее совершенно сводящее с сума.

— Ненадолго. Мне нужно умыться, я так ходить не могу.

— Не надо смывать. Сходи за салфетками, я сам её вытру с тебя. Это тоже возбуждает.

— Это унизительно.

— Может быть, но хочу поразмазывать сперму по твоему лицу.

— Мне бы не хотелось участвовать в твоих незрелых забавах.

— Так я и не зрел, только незрелые развлечения у меня и есть.

Вообще, я же так давно мечтал заиметь себя подружку. Я так сокрушался на мам, разумеется, лишь в своих очень глубоких мыслях, за то, что она не даёт мне продохнуть с этой постоянной учёбой. Так почему бы не воспользоваться ситуацией, чтобы наверстать упущенной. Раз мама виновата в том, что у меня не было девушки, то пусть теперь и отдувается за все эти годы моего одиночества. Отдувается разом за все эти годы.

Мама прошла в угол кухни, подняла со столика салфетки, и подошла ко мне. Затем опять встала на колени.

— Забавляйся, раз так хочешь.

— Да я аккуратно.

И принялся водить ей пол лицу салфетками, вытирая свою сперму.

— Всё, управился.  — Сказал я через пару минут.  — Теперь можешь и водой умыться.

Мама вернулась к столику, положила туда оставшиеся салфетки. Потом подошла к своим трусикам, валяющимся на полу, подняла их, и хотела уже идти в ванную, как я остановил её.

— Подожди, дай мне свои трусики.

— Моей груди и лица для дрочки недостаточно? Не порти моё бельё.

— Не буду я дрочить в них. Просто заберу их себе в качестве трофея.

— Тебе так нужно моё бельё?

— Будет моим талисманом. Будет напоминать мне о твоей пизде.  — Мама скривилась, но в этот раз промолчала.  — Может, кому-нибудь из друзей покажу, похвастаюсь. Скажу, что теперь у меня есть подружка.

— Не показывай никому из свои друзей моё бельё. Я твоя мама. Ты не должен позволять своим друзьям прикасаться к чему-то на столько интимному, относящемуся ко мне.

— Коллеги же мои не только прикасаются к каким-то твоим вещам, но и тебе саму используют как вещь. А тут мои друзья, и лишь какая-то часть одежды.

— Твои коллеги, это особая история. А друзей своих во всё это не надо впутывать.  — Строго посмотрела мама.

— Ладно, никому не стану их показывать.  — Протянул я руку.

Ну да, показывать бельё моей матери кому-то из приятелей, это уже явный перебор. Новая роль моей мамы всё-таки далеко не на столько унизительна. Это я, в общем-то, так, в порыве страсти сморозил. Был бы очень удивлён, если бы мама не стала сильно возражать и против этого. Я бы тогда совсем растерялся. Но тут-то я и лишь по одним её глазам увидел, что уж этого она точно не стерпит. Сейчас я был на грани, если 

бы попытался надавить, у меня бы точно были проблемы. Хорошо, хоть тут же опомнился.

Но это даже и хорошо. Хоть какое-то обозначение границ. Хотя бы примерно смогу теперь понимать своё положение. Хоть какой-то вырисовывание контура того, что я могу и чего не могу. Куда можно заходить, а куда совершенно не стоит.

А то всё это время двигался как по минному полю. Ничего не ясно, куда могу наступить, а от какого шага меня разорвёт. Но чем дальше, тем всё спокойней. Шаг за шагом, но я разберусь с устройством нового мира.

Мама положила трусики мне на ладонь.

•  •  •

Оставшийся день я провёл вне дома. Хватало всяких дел в городе. Пришёл домой поздно, и тут же завалился спать. Вообще, раньше бы я себе так долго шляться не позволил, мама бы такое терпеть не стала, но теперь можно. Сильно она ругаться не станет.

Воскресение я проспал до обеда, и застал маму только вернувшейся домой. Ездила по каким-то делам, похоже.

— Ты не должен нарушать режим.  — С ходу взялась она за меня.  — Тебе в понедельник нужно быть в максимальном тонусе. Мало того, что у тебя учёба, к которой тебе сегодня ещё нужно будет подготовиться, так ещё и после, тебе ехать в Омеда-Групп.

— От одного пересыпа ничего не будет. Никуда мой режим не сместиться. К новой работе я готов. А с учёбой я и так справлюсь.

— Хорошо если так, потому как я тебя записала на дополнительные курсы. Только что со встречи с твоим будущим учителем.

— Куда, у меня и так времени свободного почти нет, а ты хочешь меня загрузить ещё сильней?

— Ты теперь работаешь в Омеда-Групп. Раз ты ещё только на третьем курсе, значит всю остальную программу должен закончить в кратчайшие сроки. Дополнительные занятия в этом помогут.

— Я такого темпа не выдержу. Мне надо хотя бы немного времени, чтобы прийти в себя после и без того интенсивнейшей учёбы, а теперь ещё и работы.

— Закончишь учёбу, тогда и отдохнёшь. А позорить себя я не позволю. Мой сын должен порождать высочайший результат.

Не думаю, что это пойдёт мне на пользу. Скорее просто сгорю. Хотя мама уже раньше вводила меня в жутчайшие режимы, и отходил я от них всегда очень тяжело. Нет уж, как-нибудь справлюсь и так.

Я оглядел маму. Она была в своей обычной рабочей одежде, но сегодня к ней добавились ещё колготки. Интересно.

— Ма, задери юбку. Хочу посмотреть на твою задницу в колготках.

Мама проигнорировала мои слова.

— Иди собирайся, тебе сейчас нужно ехать и знакомиться с новым учителем.

— Не выйдет ничего с новыми занятиями. У меня уже есть дополнительное занятие. Мне нужно тебя дрессировать.

— Ты рискуешь опозорить меня перед партнёрами моей компании. Твоя задача показать, что ты достоин работать у них.

— Не страшно. А вот что страшно, что я так и не смог полюбоваться твоим задом в колготках.

Мама молча задрала юбку.

— Ты не сможешь выполнять все свои 

обязанности на работе, если твоя подготовка будет недостаточна.

— Как-нибудь там справлюсь. Главное, не лишаться возможности играть с тобой.

— И ты готов выставить меня некомпетентным руководителем?

— Всё будет нормально. В крайнем случае, если буду совсем не справляться, тогда подумаю о чём-то таком. Ты лучше разорви колготки на заднице. Сделай, чтобы появилась дырка напротив твоей пизды. Заодно так и походишь дома.

Раньше мама бы уже обрушила на меня невиданные кары, заставила бы очень сильно пожалеть за моё своеволие, но сейчас моя власть над ней слишком велика. И как бы ей не хотелось заставить меня делать что она хочет, противиться моей воле ей слишком тяжело.

— Я не шлюха, чтобы ходить в рваных колготках.

— Дырки на них, это вполне себе молодёжная тема. Они не обязательно несут в себе что-то неприемлемое. Многие юные девушки щеголяют таким.

— Но не когда дырка будет на заднице, оголяя мою киску.

— Как возбуждает, когда ты произносишь такие слова. Раньше бы ты себе такого никогда не позволила. Тем более в моём присутствии.

— Ничего не поделать. Раз ты теперь трахаешь меня, то нет ничего удивительного в том, что я произношу слова, связанные с сексом. Но не съезжай с темы. Ходить в таком виде будет только шлюха.

— Ну так-то ты наша шлюха.

— Я ваша жена. Вы все можете трахать меня, это нормально в браке, но ходить в подобном виде, это уже что-то оскорбительное.

— Если бы я хотел, что бы ты так ходила по улице, то, разумеется, а мы дома. Считай это ролевой игрой.

— Мне не нравиться эта игра. Я и так приняла на себя не самую желанную для себя роль. А примерять облик проститутки даже в игре я не желаю.

— Я этого хочу. У меня уже стояк именно на эту фантазию.

Мама чуть наклонилась, коснулась задницы, схватилась за колготки и приложив усилие порвала их.

— И что теперь?  — Спросила она.  — Будешь трахать меня?

— Наша игра ещё не подошла к концу, иди сюда.  — Произнёс я, усаживаясь на стул.

Мама подошла и повернулась задницей и наклонилась.

— Ты уже сама всё понимаешь. Даже не пришлось говорить тебе говорить, что делать.

— Не сложно догадаться какой у тебя сейчас интерес ко мне.

Я провёл рукой по маминой заднице.

— Ма, у тебя зад просто отпад.

— Это не та похвала, которую я хочу слышать от сына.

— Тебе никакие мои комплементы не нравятся.

— Просто не надо меня хвалить за то, что я стою перед сыном раком с разорванными мною же колготками.

— Неужели ты не рада тому, что у тебя сочная задница? Для женщины это весьма завидная черта.

— Не когда это тебе говорит мой сын.

— Я хочу, чтобы одновременно с этим сейчас воспринимала меня и как мужа. Ну или часть твоего мужа. Что бы ты тогда ответила на такой комплемент?

— Спасибо.  — Сдалась мама.

Я отодвинул полоску трусиков в сторону, и провёл рукой по её киске.

— Вообще, пойдём-ка в 

твою комнату.

— Что мы там забыли?

— Она всегда была чем-то для меня сакральным. И теперь, раз у нас с тобой такие отношения, почему бы нам не поиграть именно там?

— Она для тебя и сейчас должна быть такой. Ты всё ещё мой сын. И всё ещё должен уважать меня. И моя вотчина для тебя должна быть святой.

— Твоя промежность тоже должна быть для меня святой, но в неё не только присунул, но даже и спустил. Комната же, это что-то гораздо более обыденное.

— На какую-то часть я была опорочена, но не полностью и окончательно.

— Я хочу опорочить тебя до конца, раз старт уже положен.

— Пойдём.  — Сдалась мама

Мама открыла дверь, и я увидел помещение с тусклым приятным освещением, постель, обтянутую шёлком. Всё тут было каким-то томно-бархатно-шёлковым.

Всегда робел перед этим местом. Оно всегда было каким-то очень интимным.

Я уселся на кровать.

— Знаешь, пожалуй, я переберусь сюда. Раз я теперь трахаю тебя, то почему бы нам и не спать вместе.

— Не говори ерунды. Это слишком серьёзный шаг даже для нормальных любовников. Это то, что ты должен делать только со своей женой. Вместе жить и вместе спать.

— Какая-то ты старомодная.

— Это ты как-то испорчен не по годам. Что-то я упустила в твоём воспитании.

— Встань снова передо мной раком. В таком положении мне с тобой будет удобней разговаривать.

Мама немного посверлила меня взглядом, но потом подчинилась.

Я снова положил руку на её задницу.

— Будет гораздо удобней, заниматься твоей разработкой, если я буду иметь доступ к твоему телу и по ночам.

— Тебе для этого хватит времени и днём.

— Раз я имею к тебе доступ как к жене нашей корпорации, то можно сказать, что ты в какой-то степени и моя жена. Так что не будит ничем особенным, если мы будем спать вместе.

— Ты хочешь, что бы я была к тебе в унизительном положении двадцать четыре часа в сутки?

— Было бы здорово.

— Ты будешь переносить свои вещи сюда?

— Лишь часть, остальные пусть там валяются. Где у тебя нижнее бельё лежит?

Мама подошла к шкафу и открыла одно его отделение.

— Какое оно всё красивое. Провёл я её белью рукой.

— Спасибо.

Я положил руку на её задницу, потом коснулся киски. Провёл по ней пальцами.

Мама слегка застонала.

— И всё оно касалось твоей пизды. Как возбуждает.

— За это мне тебя тоже нужно благодарить?

— Ну мужу ты бы что ответила?

— Спасибо.  — Вздохнула мама.

Я опустил её юбку назад.

— Ладно, походи в таком виде.

— С порванными на заднице колготками?

— Да, меня это будет возбуждать.

— Ладно.

•  •  •

Несколько следующих часов я валялся в маминой комнате на кровати и залипал в телефон.

В какой-то момент в комнату зашла мама. Без стука. Ну да, теперь же я не в своей комнате. Теперь мы живём месте.

— Рома, ты мне нужен. Поедем сейчас ко мне на работу, нужно забрать оттуда кое-какую мебель.

— Зачем нам дома твоя офисная утварь?

— Это не 

офисная утварь. На прошлой неделе мне преподнесли подарок по поводу заключение одной сделки. И мне преподнесли очень редкий антиквариат. Собирайся.

— Сегодня ж выходной. Думал наконец-то отдохнуть. У тебя есть Николай, пусть он и тащит твой антиквариат.

— Я ему сегодня выходной дала, так что придётся тебе побыть грузчиком.

— Найми настоящих грузчиков. Я даже завтра не смогу нормально отдохнуть, пол дня будет занято подготовкой к понедельнику.

— Грузчикам такое нельзя доверить, поцарапают ещё. Давай, одевайся.

— Ладно.  — Поддался я.  — Тяжёлая мебель?

— Справишься.  — Произнесла мама, выходя наружу.

Не хотелось сегодня ничем заниматься, но тут маме не откажешь. Раньше-то я даже и не подумал как-то ворчать, а просто молча поехал, но теперь есть возможность и поартачиться. Но сделать дело всё-таки придётся. Чёртова мебель.

Через двадцать минут мы вышли из дома, нас уже дожидалось такси.

Ехать было довольно долго — минут тридцать сорок, на маминой работе я время от времени бывал, когда маме что-то требовалось от меня.

И минут через десять я уже как-то начал унывать, но потом опомнился, чего это я. У меня вполне себе есть чем развеется в этой поездке.

Я положил руку на мамино бедро.

— Что ты делаешь?  — Строго, но тихо, что бы не слышал таксист спросила она.

— Ты отняла мой выходной. Надо ж мне хоть какой-то возможностью воспользоваться, чтобы развеется.

Я провёл рукой по маминым ногам.

— Это не время и не место для такого.

— Нормальное место. Ничем не хуже любого другого.

— Убери руку, водитель может увидеть.

— Мне скучно.

— И из-за скуки ты готов раскрыть наши порочные отношения первому встречному?

— Порочны отношения между матерью и сыном. А то, что ты моя мама он не знает. Так что ничего слишком особенного он о нас не подумает, даже если заметит.

— И тем не менее, я не желаю выставлять себя неведомо кем. Я уважаемая женщина. И хочу, чтобы все окружающие относились ко мне соответствующе.

— Ты этого человека, может быть, видишь первый и последний раз.

— Мне не редко приходиться пользоваться такси, у Николая время от времени бывают выходные. И натолкнуться на одного человека можно легко. Более того, я не желаю, что бы на меня смотрели как на какую-то блядь, даже посторонние люди, с которыми я вижусь первый и последний раз.

— И всё же мне смертельно скучно. Да и водитель не глядит сюда. Он на дороге сосредоточен. Спусти свои трусики.

Мама сверлила меня взглядом несколько секунда, но потом чуть приподнялась, запустила руки под юбку и спустила трусики по ногам.

Затем мама посмотрела мне в глаза.

— Я, надеюсь, ты понимаешь, что делаешь?

— Я буду аккуратен, ничего таксист не заметит.

Я залез рукой под юбку и коснулся маминой киски.

— Ты опять мокрая. Ты всё время недовольна тем, что я делаю, и всё же постоянно течёшь.

— Я уже говорила, что ничего не могу с этим поделать.

— Но факт остаётся фактом, твоё тело всё время готово к тому, что я тебя выебу.

Мама ничего 

не ответила.

Кажется, она начинает мало по малу привыкать к тому, как я разговариваю с ней. Да я сам начинаю привыкать к тому, что могу теперь говорить с мамой как хочу. Ещё вчера я бы не смог себе вообразить даже что-нибудь очень отдалённое этому.

Всю оставшуюся дорогу я елозил пальцами в маминой промежности, она, закусив губу, пыталась сдержать стоны.

Когда мы покидали автомобиль, водитель бросил на нас странный взгляд, но только этим и ограничился. Ладно, хоть мама не заметила его реакции, иначе бы уже высказала мне что-нибудь.

Когда мы зашли в лифт здания её корпорации, мама повернулась ко мне.

— Рома, не надо за пределами дома, или мест деловых встреч, выделывать подобные фортели. То, что я теперь ваша жена, не значит, что меня можно унижать, как тебе вздумается.

— Не было там никакого унижения. Уверен, водитель ничего и не заметил.

Нет, не уверен, но лучше этого не говорить.

— И хорошо, но в другой раз кто-то может увидеть. Я не хочу, чтобы кто-то посторонний знал, что я теперь чья-то блядь. Хочешь пользоваться мной, пользуйся. Но так, чтобы это никуда не просочилось.

— То есть тот факт, что тебя теперь может свободно трахать твой сын, тебя смущает намного меньше, чем то, что какой-то незнакомый человек, которого ты видишь скорее всего последний раз в жизни, подумает о тебе как о немного развратной женщине, решившей поиграть с любовником?

— Если бы ты был просто моим сыном, бесспорно, это бы меня смущало в тысячу крат сильнее. И это было бы вообще не приемлемо. Но раз одновременно с этим, ты ещё и часть того, что является моим мужем, частью Омеда-Групп, то это хоть сколько-нибудь это, но адекватно.

Удивительно быстро мама адаптировалась к новой реальности. Её работа для неё оказалась важна на столько, что ради её сохранения она оказалась готова так сильно исказить свои моральные ориентиры.

— Ладно, постараюсь быть поаккуратней.

— Рада это слышать.

Через пол минуты, мы вошли в мамин офис. Сегодня был выходной, но небольшое количество людей там всё же было. Кто-то вынужден был выполнят свою работу и во внеурочное время.

Мы прошли в мамин кабинет, и она указала пальцем, на тумбу и несколько стульев, стоящие в углу.

— Это твоя работа. За дело.

Я подошёл и подёргал мебель.

Чёрт, да она же чертовски тяжёлая.

— Ты же говорила, что я управлюсь, а это какие-то монстры, я их едва подниму.

— Ну тебе придётся с этим совладать. Никому другому я их не доверю.

— Давай попросим твоих сотрудников. Пусть хоть до выхода дотащат.

— Рома, это не обсуждается. О как я веду дела на работе — вещь незыблемая. Каждый из моих подручных должен заниматься своим делом. Я не позволю им на что-то отвлекаться даже ради того, чтобы тебе было полегче нести свои вещи. Поэтому тебе придётся со всем справиться самостоятельно.

Засада. Придётся, и правда, всё тягать на себе. Лезть в свои рабочие дела мама не позволит. Даже 

несмотря на все произошедшие события.

Я сложил два стула на тумбу, схватился за эту конструкцию, и едва сумел оторвать от пола. Как же тяжело.

Когда мы прошли уже середину офиса, к нам подскочил мужчина в недорогом костюме. Хотя все тут носили костюмы.

— Привет Рома, давай помогу.

Не помню кто это, но он наверняка знал, кто я. Всё-таки я тут время от времени появляюсь, и многие знали, что я сын их шефа.

Я посмотрел на маму. Но она мне не ответила, но приблизилась к этому мужчине.

— Денис, у тебя похоже уже закончилась работа?

— Нет, Ольга Васильевна, я только хотел помочь вашему сыну.

— Значит у тебя её осталось очень мало, раз ты позволил себе отвлекаться.

— Там ещё достаточно, я только приступил. Мне с ней ещё до понедельника возиться. Но немного есть времени, чтобы помочь Роману.

Он, кажется, ничего не понимает. Новичок, что ли?

— Значит, всё-таки недостаточно работы. Сейчас подойдёшь к Нине Ивановне, к понедельнику, ты должен будешь разобрать все документы, связанные с последней закупкой транзисторов.

— Но я уже втянулся в уже взятую работу, не хотелось бы бросать её на пол пути.

— Бросать? Нет, ничего бросать не нужно. К понедельнику ты выполнишь и прежнюю работу, и то, что я тебе поручила сейчас?

— Но как же...

— Ты меня не понял?

Мужчина побледнел, под холодным взглядом матери.

Прости, мужик, земля тебе пухом.

— Я... я всё понял, простите Ольга Васильевна.  — Попятился мужчина, и побежал выполнять данное ему поручение.

Мне было жалко его, из-за его желания помочь мне, он огрёб море проблем. Но помочь я ему тут ничего не мог.

— Пойдём, произнесла мама, направляясь к лифту. Я тяжёлой походкой побрёл за ней. Чёртова мебель. И чёртов мамин строгий нрав.

•  •  •

Весь оставшийся день, я валялся на диване, пытаясь дать отдых надорванной спине, и нечем почти особым не занимался. Единственное, что было примечательное, это то, что, когда пришло время сна, засыпал я, прижимаясь пахом к маминой заднице. Это было удивительно.

В понедельник в универе я отметился, что теперь буду проходить практику в Омеда-Групп, и после учёбы сразу же поехал на свою новую работу.

— О, Рома, заходи, заходи.  — Поприветствовал меня Виктор Анатольевич, когда я дошёл до его офиса.  — Я тебя уже заждался, у меня тут припасено куча работы.

— Спешил как мог, но у меня же ещё универ.

— Всё понимаю, это не важно.  — Вдруг он озорно улыбнулся, и похлопал меня по плечу.  — Значит, задание по разработке дырок твоей матери?

Я залился краской. Всё-таки надеялся, что мама не станет спрашивать.

— Да не тушуйся.  — Расхохотался он.  — Ну ты и прохвост. Но не переживай. Маме твоей я всё подтвердил, сказал, что да, выдал вашему сыну такое задание, без этого, мол, никак. Она была довольно вспыльчива в разговоре со мной, но быстро успокоилась.

— Извините.

— Забей. Это даже забавно. Будем считать, что я и правда тебе выдал такое поручение. Так что с этих пор, принимай на себя 

новые обязанности. Теперь официально.

— Спасибо.  — Робко произнёс я.

— Пользуйся на здоровье. А сейчас, хватай те документы и начинай изучать. Они касаются как раз того северного направления, которое мы обсуждали с твоей матерью в пятницу. Хочу, что бы ты выдал мне анализ наилучших путей развития того направления. Посмотрим, чему тебя в универе за три года научили.

Спустя пол часа изучения, я выдал своё мнение.

— Однако.  — Ошарашено посмотрел он на меня.  — Это очень схоже с моими собственными мыслями. Ты точно учишься на третьем курсе? Ты хоть и проходишь обучение в МГУ, но твой уровень совершенно запредельный.

— Меня мама загрузила таким количеством всевозможных курсов и факультативов, притом ещё до поступления в универ, что я удивлён, как это всё вообще мне в голову поместилось.

— За что ей большая благодарность.  — Покачал он головой.  — Я-то думал тебя придётся подготавливать ещё, по крайней мере, полгода, чтобы ты начал приносить достаточно пользы, но ты сумеешь меня разгрузить уже прямо сейчас.

— Рад стараться.

— Это я рад. Что ж, тогда хватай вон те документы, они тоже по Кирин-Групп. Это уже не для теста. Будем с тобой их вместе прорабатывать.

День выдался очень насыщенным. С Виктором Анатолиевичем, мы поработали отлично. Работа оказалась гораздо интересней, чем я думал. Учиться на много тяжелей.

В конце рабочего дня, Виктор Анатолиевич остановил меня, когда я уже собрался ехать домой.

— На счёт завтрашней встречи с твоей мамой. Она будет с утра. Ничего важного на этой неделе мы обсуждать не будем, все основные вопросы мы проработали по телефону. Так что будем встречаться в основном для того, чтобы потоптать твою матушку. Сам решай, если хочешь, можешь, разумеется, присоединиться к встрече, но, если у тебя есть дела в универе, эту неделю можешь пропустить.

— Я, пожалуй, пропущу. Завтра кое-какие важные предметы. Так что если я не нужен, то завтра буду за учёбой.

— Вот и договорились, жду тебя завтра тут после обеда.

— До завтра.

Вся оставшаяся неделя прошла в подобном же ключе. Учёба, работа, засиживаясь в офисе у Виктора Анатолиевича, да дом. Время от времени играл с мамой, время от времени выполнял её поручения по дому.

А вот следующая неделя началась очень нестандартно. В понедельник с утра мне позвонил Виктор Анатольевич.

— Ромка, бросай свою учёбу, и срочно дуй по адресу, я его смской скину. Безотлагательно, у нас ЧП.

— Что случилось?  — Всполошился я.

— Ольга Васильевна нас подвела. Кирин-Групп решили оторвать от нас кусок. Всё, лети.  — Бросил он трубку.

Я оторопел. Как же так.

Со всех ног, направился в указанное место, предчувствуя большую беду.

Местом был один из офисов Омеда-Групп.

Приехал я последний, все уже собрались.

— Вы это допустили, Ольга Васильевна.  — Свирепел Борис Викторович.  — Если бы вы задействовали больше сил, и сильнее следили за ситуацией внутри вашей кампании, то этого бы не произошло.

— Я не могу тратить кучу времени на то, чтобы отслеживать все процессы в Кирин-Групп. Если бы я это сделала,  

то эффективность моего отдела бы просела по меньшей мере на десять процентов. Для полного контроля пришлось бы задействовать кучу моих сотрудников.

— Вы пожалели десять процентов? Это то, ради чего мы и заключили тот с вами договор. Вы наша жена именно за тем, чтобы мы могли вам довериться на сто процентов, а вы нас подвели.

— Свою новую роль я исполняла на сто процентов. Все доступные мне ресурсы я пускала на помощь вам. А вы же требуете от меня, чтобы потянулась и к не доступному. И к тому, что негативно скажется уже на мне самой.

— Уже после того, как все процессы были запущенны, вы могли повлиять на их ход.

— Я и влияла. Некоторые горячие головы хотели откусить ещё больший кусок. Но действовала я только тонко. Если бы пошла грубым путём, то в случае моего полного успеха, у меня бы уже были серьёзные проблемы. Такое не заметёшь. Меня бы уволили.

— В общем, вы значительно побереглись. Я понял. Но тогда зачем это всё? Вы думаете, что мы всё это провернули, чтобы получить доступ к вашим дыркам?

Мама поджала губы.

— Нет.  — Продолжил он. Вы нам были нужны как гарант того, что Кирин-Групп будет блюсти наши интересы. Но стоило нам отвергнуть предложение Ито-Инишив, и отвергнуть максимально резко, закрывая нам путь туда раз и на всегда, стоило нам заключить более тесные договора с вами, как вдруг, контракты с кампаниями, которые обеспечивали функционирование наших технических отделов, тех самых, что и являются сейчас нашим приоритетом, те, что и должны нам дать невиданный рост, вдруг оказываются завязаны на вас. И вдруг оказывается, что без Кирин-Групп, мы отныне не можем существовать.

— Всё не на столько депрессивно. Никакого вреда моя корпорация вам не нанесла. Просто они решили перестраховаться.

— Перестраховаться? Лишив нас какой бы то ни было самостоятельности?

— В любом случае, уже ничего не поделать. И моей вины в этом нет. Всю свою роль я выполнила до конца.

— И её оказалось недостаточно.

— Быть может. Но уже ничего не попишешь.

— Как-то вы очень спокойны.

— Не вижу поводов для паники. Я продолжу поддерживать с вами тот формат отношений, на который мы обусловились, а вы не будите пороть горячку, и идти на принцип, отказываясь от нашей помощи. Вы хотели подняться в высь? Вы на неё взберётесь. Просто ваше движение теперь будет более подконтрольна моей корпорации.

— То есть вы хотите, чтобы мы стали лишь вашим незначительным придатком?

— Я ничего не хочу. Но такова реальность. Если же вы пойдёте на принцип, и порвёте все связи с нами, то, да, мы потеряем весь ожидаемый нами, связанный с вами рост, да, мы потеряем всё, что у нас завязано на вас сейчас, это будет очень и очень болезненно для нас. Мы можем даже потерять значительные позиции на рынке. Потеряем годы. Но вы лишитесь вообще всего. Всего труда своей жизни. Без тех контрактов 

ваш технический отдел бесполезен. А те контракты за нами. Поэтому повторяю, не порите горячку. Вы получаете свой рост, хоть и подконтрольный нам, мы получаем всё необходимое управление над вашими потоками. Для нас обоих это будет очень выгодно. Я же лично буду и дальше курировать вас и блюсти ваши интересы. Буду следить за тем, чтобы наше руководство не наглело, чтобы удерживалось в рамках. Я буду делать это, оставаясь на той же роли жены Омеда-Групп. Так как, по рукам?

— Не по рукам. Один раз мы уже доверились вашему слову. В результате, мы потеряли всё.

— Вы хотели пойти с Ито-Инишив, но нет никакой гарантии, что они не попытались бы провернуть с вами что-нибудь аналогичное. Мы находимся на слишком высоком уровне, чтобы верить в альтруизм и добрые намерения окружающих.

— Гарантии, что они так не поступили бы нет, но вы так поступили точно.

— И всё же, Борис Викторович, не надо необдуманных решений. Пожмём руки, и будем дальше двигаться к всеобщей выгоде. Вы сами говорили, что Омеда-Групп для вас как ребёнок, что оно ваше достояние. Неужели вы готовы разрушить труд всей своей жизни, лишь бы насолить Кирин-Групп и лично мне? Это весьма мелочно.

— Мы уже потеряли невероятно много. Нет никакой гарантии, что не потеряем ещё больше, на следующий раз не просто дав вам рычаги влияния на нас, но и отдав то, что и обеспечивает нам нашу ценность. Если дальше с вами мы и будем сотрудничать, то только на иных условиях.

— И что же это за условия?  — Приподняла мама бровь.

Ко мне тихо, чтобы не мешать обсуждению подошёл Виктор Анатольевич, и приобнял за плечи.

— Не переживай. Всё будет хорошо. Наконец-то у меня появился тот, на кого я могу положиться, и тебя в любом случае в обиду не дам. Ты мой зам.  — Произнёс он, ведя меня к сидениям.

Обнадёживает. Потому как мне уже начало казаться, что всё, к чему я уже начал привыкать в одночасье разобьётся.

— Кирилл.  — Махнул рукой Борис Викторович.

И тот достал из портфеля коробочку, лист в чёрном пластиковом файле и положил перед мамой.

— Наш подарок вам.  — Произнёс он, поправляя очки и вернулся на своё место.

— Да, это в некотором роде подарок.  — Продолжил старик.  — Это эскиз татуировки с кое каким текстом, вы его набьёте на своей заднице, и кольца для пирсинга ваших сосков.

Мама только хлопала глазами, не понимая, что сейчас услышала.

— Прежняя ваша роль себя дискредитировала. Жена из вас вышла не очень хорошая. Свои интересы вы поставили выше интересов своего избранника. И это обернулось для нас безумными проблемами. Такой формат нас больше не устраивает. Если вы хотите, чтобы мы и дальше доверяли вам, и дальше полагались на вас, что бы мы дальше вверяли судьбу отношений наших кампаний в ваши руки. Вы должны принять на себя новую роль. Такую роль, которая пресечёт ваше подобное самобережение. Такую роль, чтобы наши интересы 

и только наши, стояли для вас на первом месте. Вы, Ольга Васильевна, отныне должны стать не женой нашей корпорации, а нашей вещью. Эта татуировка и этот пирсинг будут вашим клеймом, что отныне вы наша с потрохами.

— Я вас сотру в порошок. Старый маразматик.

— Зачем же опускаться до оскорблений.

— Вы думаете, что вы потеряли много?  — Проигнорировала его мама.  — Вы ещё ничего не знаете. И я положу всё что имею, всё своё влияние, чтобы выпотрошить вас. Ваше сотрудничество мне больше не нужно. Можете меня хоть завалить извинениями. Этого оскорбления я вам не спущу. Вы уже наполовину выпотрошены нами. И я единственная, кто оберегал вас от больших поползновений. Брешей у вас ещё осталось достаточно. Их хватит, чтобы вас доломать. Значительную часть вашего достояния мы потерям, но даже и десятой доли будет достаточно, чтобы обеспечить Кирин-Групп очень хороший рост, а кроме того, чтобы и сохранить то, что у нас завязано на вас сейчас, более-менее в целости. Можете раскрывать наши с вами отношения моему руководству, это ни на что не повлияет. Подавляющее большинство в это просто не поверят. А те единицы, которым хватит тупости всё-таки посчитать это правдой, закроют на это глаза, потому как именно я преподнесу им вас на блюдечке. С этого момента, можете считать, что вашей кампании больше не существует. Конец вашей игре, дражайший, Борис Викторович. Будете встречать закат своей жизни в нищете. Доигрались.

— Что ж вы, уважаемая Ольга Васильевна так горячитесь? Я ведь ещё не закончил. Кирюша, будь снова добр.

Тот кивнул, достал из своего портфеля какие-то документы, и положил перед мамой поверх уже выложенных им предметов.

Мама начала их читать, и по мере чтения, её глаза начали расширятся.

— Вы слишком рано начали праздновать свой триумф.  — Сказал старик.  — Те кампании, над которыми вы перехватили контроль, лишь внешняя сторона. Мы намеренно завязали на них много, чтобы отвести внимание от наших основных источников. И вот они по-прежнему в нашем полном распоряжении. Так, что у Кирин-Групп на руках лишь пустышки. Более того, мы успели в значительно степени актуализировать наш технический потенциал, и мы перетянули чисто на себя многие наши общие контракты.  — Тут Кирилл Дмитриевич уже без команды положил перед мамой ещё несколько бумаг.  — Когда мы уйдём, Кирин-Групп, уже не сможет оправиться от ран. Вы навсегда потеряете лидирующие позиции. И уйдём мы, хлопнув дверью максимально громко. Для вашей кампании настанут чёрные деньки. Не рассчитывайте, что после такого, вас оставят в вашей кампании хоть на какой-то должности. И не рассчитывайте, что после скандала, который мы поднимем, вас будут ждать с распростёртыми объятиями хоть в какой-нибудь корпорации, хоть каким-нибудь управленцем.

— Татуировка и проколотые соски, это навсегда. Это безумие. Это уже не просто игра в жену корпорации.  — Произнесла мама.

— В этом и смысл. Вы будете принадлежать нам от и до. И если нашей корпорации будет что-то угрожать, вы сделаете всё, абсолютно 

всё, чтобы нас прикрыть. Даже если это будет значить серьёзнейшие проблемы для вас самой на вашей работе.

— Если у меня когда-нибудь будет мужчина, он всё это увидит. Такое скрыть невозможно. Это повлияет на мою жизнь совершенно неадекватно. Я уже не смогу жить обычной жизнью.

— А это уже зависит от ваших приоритетов. Если вы хотите жить жизнью домохозяйки, то вперёд, мы вас не станем останавливать. Муж, ребёнок,  — Тут он кашлянул.  — Простые радости простых людей, я понимаю. Но если вы желаете продолжить иметь возможность двигаться корпоративными путями, если вы хотите сохранить к ним доступ, и более того, иметь огромные перспективы, сотрудничая с нами, выбора у вас нет.

— Моё тело будет опорочено раз и на всегда. Дороги назад не будет. Я уже никогда не смогу стать обычной женщиной. Вы понимаете, что хотите сделать с моей жизнью?

— Понимаю. Но ничего иного предложить вам не могу. Более лёгкий вариант показал, свою полную несостоятельность. Этот удар вашей кампании мы сумели выдержать, и даже сумели встретить хорошим ответным, но второй раз, пусть он будет и не так глобален, мы можем удар уже так просто не удержать. И единственная причина, по которой мы сейчас говорим с вами, а не связываемся с Ито-Инишив это то, что и они могут соблазниться на наши технологии. А вы же, приняв на себя новую роль, сможете совершенно гарантированно оградить нас от неуважения со стороны вашей кампании. Тем более вам это будет делать проще после того, как мы раскроем весь свой потенциал, и вы, как наш куратор, и весь ваш отдел, сумеет расширить своё влияние на дела Кирин-Групп десятикратно.

— Я была женой вашей корпорации лишь формально. Но я могу выйти замуж за вас, Борис Викторович, в действительности.

Я замер. Чё?

— Охох, Ольга Васильевна. У меня жена уже есть.

— Могу за кого-нибудь из ваши детей.

— Ох, дорогая, Ольга Васильевна, своих детей я люблю безмерно, и вы женщина очень достойная, но у них свои жизненные пути.

Мама скосила глаза на мужчин.

— И это тоже нет.  — Улыбнулся старик.  — Я уже говорил вам, что каждый из нас имеет свои цели и стремления, даже оставаясь в одной команде. А предложенная вами связь привяжет вас именно к этому человек. Нам это не подходит. Отныне вы либо вещь нашей корпорации, либо простая домохозяйка, с простыми целями и желаниями.

— Вы хотите прямо здесь проколоть мне соски?

— Боже упаси. Мы в этом неспециалисты. Найдите какой-нибудь салон, там вас обслужат. В том же месте, с высокой вероятностью можно будет сделать и тату. У меня внучка как-то проколола себе уши и набила себе бабочку на запястье. Ох моя невестка её и выдрала за это, но не суть, вы поняли.

— Хорошо, я поняла. Сейчас вы будете меня трахать?

— Не до того. Надо устранять последствия того буйства, что породила ваша Корпорация. Основные наши источники мы, конечно, сохранили, но проблем 

вы нам всё-таки доставили. Надо всё это разгребать. Всю ближайшую неделю будет не до вас. Хотя надо ж как-то проконтролировать...  — Протянул он.

— С этим нет проблем,  — обратил на себя внимание Виктор Анатолиевич.  — Мой новый зам с этим отлично справиться.

— Действительно, неплохая идея.  — Кивнул Борис Викторович.

— Будешь присылать нам фотоотчёты.  — Повернулся ко мне мой шеф.  — Об поручении мною тебе разработки дырок Ольги Васильевны я уже всем сообщил, теперь будешь ещё присылать фотоотчёты по дрессировке Ольги Васильевны в её новом амплуа.

— Понял.  — кивнул я.

— Трудись прилежно, ты её разрабатываешь не только для нас, но и для себя, ведь ты теперь тоже член управления Омеда-Групп. Для всего этого тебе понадобятся ещё и кое какие-инструменты. Кирилл, давай сюда свой багаж.  — Повернулся он к главному бухгалтеру.

Тот достоинством передал мне чемоданчик, лежавший на одном из стульев.

— Я не знал, чем всё закончится,  — Продолжил мой шеф,  — Но на всякий случай попросил своего коллегу захватить кое-какие игрушки. Они тебе пригодятся. В общем владей. Пока что. Надеюсь, ты понимаешь, чем отличается вещь корпорации от её жены?

— Вроде.

— Не подведи. Ольга Васильевна должна как можно скорее примерить на себя новую роль. Как можно скорее привыкнуть к ней. Всё время, пока мы будем разгребать дела, она так же должна отдать всю себя без остатка помощи нам уже с её стороны. Жду первый фотоотчёт уже в ближайшее время.

Я кивнул.

— А через неделю-полторы,  — Взял слово Борис Викторович — Как разберёмся со всеми делами, мы уже вами займёмся лично, Ольга Васильевна, разгрузим юношу,  — Подмигнул он мне.  — На этом всё. Времени больше нет.

Все разъехались, мама, не сказав мене ни слова, тоже направилась в свою кампанию.

Я уже не пошёл в универ, а направился домой. Было не до учёбы. Надо всё это переварить.