Как мама стала женой моей корпорации. Глава Как я стала проституткой Часть 2

Мама встала из-за стола, положила свою блузку на кресло и неспешно, под мерное покачивание своей груди, которую даже не попыталась прикрыть, направилась ко мне. Словно всё в порядке. Словно, ничего необычного не происходит. Словно всё так и должно быть.

Я остолбенел.

Когда она достаточно приблизилась ко мне, то внезапно развернулась, а потом нагнулась. Одной рукой задрала свою юбку, а другой отодвинула в сторону полоску своих кружевных трусиков. Те были под стать бюстгалтеру.

— Добро пожаловать в Омеда-Групп, партнёр. Примите мои поздравления от лица Кирин-Групп. Вместе наши кампании достигнут невиданных высот. Перед нами открыто всё возможное будущее. И я буду надёжным гарантом незыблемости и монолитности отношений наших корпораций. Не стесняйтесь, попробуйте меня.

Я и так был в остолбенении, а теперь и вовсе обратился в каменное изваяние.

Что происходит?

Моя строгая мама, та, перед кем семенили и заикались сотни её подчинённых. Та, кто не давала послаблений ни мне ни им. Та, кто всё контролировала и ничего не выпускала из рук. Та, от кого завесила вся моя жизнь, кто обеспечивала всё моё будущее, сейчас стоит передо мной раком?

А мама тем временем чуть повернулась и ожидающе смотрела мне в глаза.

Не знаю, что тут делать. Убежать, что ли? Или ущипнуть себя, чтобы проснуться?

Это было бы здорово. Открыть наконец глаза, и увидеть, что моя жизнь течёт прежним чередом. Что всё, как всегда. Что не происходит ничего, ломающего мой привычный мир. Что сегодня выходной, что сейчас мама опять погонит меня учить предметы. Что попутно скажет, что записала меня на ещё какие-то курсы. Что я опять буду думать куда всё это впихнуть, и чем придётся поступиться.

Но нет, это кажется, реальность.

— Ты понимаешь, что делаешь?  — Спросил я маму.

Безумие.

— Вполне.

— Это не нормально.

Я всё ещё пытался удержать свою обычную жизнь, хотя и понимал, что как прежде не будет уже ничего. Все кости брошены на стол, карты розданы. Все необратимые решения приняты, в том числе и мной. Когда Борис Викторович сказал, что я войду в руководство, я уже тогда понял, к чему всё это приведёт, хотя и не хотел думать об этом. И тем не менее дал своё согласие.

— Раньше было не нормально, теперь нормально. Ты сам решился вступить в директорат Омеда-Групп. А ты слышал Бориса Викторовича, моя роль для директората твоей кампании неизменна и незыблема.

— Даже по отношению ко мне?

— Разумеется. Я профессионал, а у профессионала корпоративные интересы должны стоять на первом месте. И вмешивание личного в рабочие вопросы неприемлемы. Даже когда речь идёт о моём сыне. Никаких исключений.

— Я слышал такую присказку, но ты её, по-моему, не к месту используешь. Мягко говоря.

— К месту. Этот принцип относится не к какому-то частному случаю, а к отношению к своей работе вообще. Если ты только считаешь себя высококлассным специалистом, а не простым приспособленцем. Если ты желаешь достичь чего-то значимого в жизни, ты должен личное ставить на второй план.

— 

Это выходит за любые адекватные рамки.

— Отнюдь. За рамки выходило то, что я согласилась стать блядью Омеда-Групп. Но тут иного выбора сделать я просто и не могла. И иной выбор сделать было и невозможно. А вот то, что происходит прямо сейчас, уже полностью в рамках. В новых рамках. Это уже вполне рабочий процесс. По крайней мере, с момента вступления тебя в руководство Омеда-Групп.

— И что, моя мама теперь будет ублажать меня?

— Прямо сейчас точно буду.

— Ты хочешь, что бы я использовал тебя? Свою собственную мать?

Я всё ещё не мог решиться. Ещё не мог принять новую реальность.

— Ты мою речь слышал, партнёр? Именно об этом я и говорила. Ну, ты будешь вставлять в меня? Или ты не нуждаешься в моих услугах?

Я посмотрел на Бориса Викторовича, и тот ободряюще улыбнулся мне.

— Давай, парень, не стесняйся.  — Услышал я голос Виктора Анатольевича.  — Твоё вступление в должность непременно нужно отпраздновать. Распоряжайся нашей корпоративной блядью в полной мере.

Пора принимать решение. Да и мама уже заждалась.

Я расстегнул брюки, приспустил их и достал член. Приставил его к маминой киске и надавил.

Мама выгнулась и застонала.

Ну да, о габаритах своего члена я в курсе. Двадцать три сантиметра, это весьма серьёзно. В банях я себя всегда ощущаю настоящим гигантом.

За пределами этой комнаты довольно громко, но не на столько же. Громкий стон женщины там будет вполне слышен, невзирая на музыку.

— Тебя услышат. И к нам четверым могут внезапно добавиться ещё люди.

Мама закусила губу.

Говорить маме это было неловко, но лучше сказать. Потому как ворваться сюда, если решат, что тут происходит что-то опасное, вполне себе могут.

Затем я начал постепенно двигаться в ней, по чуть-чуть набирая обороты.

С ума сойти. Невзирая на величину своего пениса, девушки у меня никогда не было. Никогда бы не мог и подумать, что моей первой будет моя мама. Бред какой-то. Но такова реальность.

И под мерные шлепки моего лобка о мамину задницу, с этой реальность я мало по малу свыкался.

Пожалуй, всё не так уж и плохо.

— Следующую встречу произведём во вторник.  — Сказал Борис Викторович.

— Давайте в другой день.  — Очень тяжело произнесла мама.  — Во вторник я провожу брифинг для моего отдела.

Через слово из неё так и исходили стоны. Не уверен, что сейчас лучший момент для разговора о делах.

— Перенесёте на другой день.

— Не выйдет, все остальные дни забиты. Этот брифинг затратен по времени, и это единственный день, когда для него есть место.

— Ничего страшного от одного пропуска не будет.

— У нас сейчас на носу важные контракты, и если не скорректировать наше движение, то это выльется в проблемы.  — С каждой репликой маме было говорить чуть легче. Я бы мог сбавить обороты, чтобы ей было полегче, но к чёрту это. Сейчас моя первая брачная ночь. Я впервые в женщине. И ничем омрачать это событие я не намереваюсь.

— Нужно давать и немного вольности подчинённым. Позволить им 

самим понять свои ошибки.

— Не в этом случае. Сейчас их ошибки будут дорого стоить. Такое лучше отложить для более мягких условий.

— Подключите коллег. Кто-нибудь из директоров вас смоет подменить на таком деле.

— В свои дела я никого стороннего подключить не могу наш отдел конкурирует сейчас с большинством других отделов. Поэтому этот брифинг так и важен. Нужно и реализовать контракты, и обойти другие отделы.

— Другие дни на следующей неделе мне не очень удобны.

— Хорошо. Придётся моим подчинённым самим справиться в этот раз.  — Произнесла мама, закатив глаза, кода я в очередной раз вогнал в неё член.

— Вот и отлично. Кстати, Ольга Васильевна, беседы беседами, но ваш рот мы используем сейчас не по назначению.

— Что простите?

— Говорю ваш рот, надо бы занять чем-то и кроме разговоров.

Борис Викторович подошёл к маме спереди.

— Вы хотите использовать мой рот?

— Именно. А то вы вроде числитесь у нас членосоской, но ещё никому не отсосали.

— Я никогда не использовала свой рот в таком качестве. Для меня это довольно чуждая практика.

— Ну мы без вашего рта обойтись не сможем.

— Мой сын сейчас во мне. Пусть он закончит и тогда я примусь за вас.

— Нет необходимости торопить молодого человека. Вы сможете вполне справиться и разом с нами двумя.

— Это будет неудобно.

— Зато для нас станет дополнительным эротическим стимулом. Трахать женщину в несколько смычков, это вещь весьма возбуждающая.

Мама ничего не ответила, а просто открыла рот.

— Хорошая девочка.  — Сказал он, расстёгивая брюки.

Затем достал член, подошёл поближе к маме и засунул его ей в открытый рот.

— Как вам первый день на новой должности?  — Обратился ко мне старик.

Сейчас мы стояли довольно близко напротив друг друга. Как-то даже неловко.

— Здорово. Не ожидал, что работа офисного клерка может оказаться столь увлекательна. Всегда думал, что моя профессия, это что-то скучное. Связанное с заполнением кучи разных документов.

— Ну обычно она, и правда, не столь увлекательна.  — Произнёс он, схватив маму за голову, и насаживая её на член.  — Но тебе очень повезло с Ольгой Васильевной. Не часто можно встретить столь значительную самоотдачу. Столь серьёзную готовность идти на любые жертвы во имя своей работы. Она настоящий профессионал. Таких женщин один на миллион.

Я взялся за мамино бедро и чуть раздвинул ей ноги, что бы было поудобней засадить ей. Чуть нагнулся, обхватывая ей за талию, и тоже вошёл в неё на всю длину. Мама застонала, даже будучи насаженной горлом на член Кирилла Викторовича.

— Ну да, повезло, но она всё-таки моя мама. Тяжело принять, что этот высококлассный специалист, отдавший в распоряжение твоих уже коллег своё тело, это твоя собственная мать.

— Не стоит переживать. У тебя гораздо больше поводов для радости. Не часто столь молодому человеку удаётся в одночасье взобраться так высоко. Так к высочайшей должности, ты получил ещё и корпоративную спермоглоку, похлопал он маму по голове.

— Я рад, честно.  — Сказал я, поглубже насаживая маму,  

и схватив её за бёдра руками, фиксируя её неподвижно на члене.  — Я очень ценю то, что вы сделали для меня.

— Ну и славно.  — По отечески улыбнулся он мне, вытаскивая член из маминого горла, и кладя его ей на лоб.

— Для любого сына,  — Сказала мама, пытаясь отдышаться. Глаза у неё были мутные.  — Так просто будет сложно принять тот факт, что его мать отныне, лишь насадка на член его коллег.

— Невзирая на это, вы всё ещё его мать. Вы всё ещё та, кто всю его жизнь заботились о нём. И то, что вы теперь являетесь тренажёром для сбрасывания напряжения для его коллег, на этот факт никак не влияет.

— Мне бы хотелось оставаться не только просто любящей матерью, но и примером для подражания. Ориентиром. А сложно сохранять подобный статус для сына, чьи коллеги держать тебя лишь за вещь.

— Всё ваше положение всё ещё при вас. И более того, за пределами наших с вами отношений, ваше положения будет только расти. И расти стремительно. Ваше социальное положение возрастёт кратно. Ваше влияние и на вашу кампанию, и на общество возрастёт очень сильно. Да и благосостояние увеличится, хотя оно в нашем деле и вторично. Это вполне себе повод для гордости. Уверен, вы всё ещё для него ориентир.

Мама чуть повернулась в сторону и посмотрела на меня.

— Ты моя мама. То, что я люблю тебя, и так понятно, а моё уважение тебя не смогут поколебать какие-либо внешние факторы. На сколько бы они странными они ни были. Никого важнее тебя в моей жизни в любом случае никогда не будет. Ты зря сомневаешься во мне.

— Хорошо, если так.  — Кивнула мама, и вновь повернулась к Борису Викторовичу, беря его член в рот.

В какой-то момент Борис Викторович содрогнулся, схватил маму за голову, и кончил ей в глотку. Затем тяжело отошёл от неё и пошёл к креслам. У мамы с губ стекала сперма.

Как же это возбуждает.

— Пацан, кончай в неё, да я буду за тобой.  — Сказал Кирилл.

— Конечно, Кририлл...

— Кирилл Дмитриевич. Я главный бухгалтер Омеда-Групп.

— Разомну её для вас как следует, Кирилл Дмитриевич.

Мало по малу я начинал чувствовать себя комфортней и уверенней. Былой страх неизвестного потихоньку отходил. Больше всего этому поспособствовала незримая поддержка от коллег. Они своей аурой уверенности как бы говорили, что всё происходящее — норма. Что я в своём праве.

— Да ты-то уж точно разомнёшь, со своей елдой. Вы как там, Ольга Васильевна? Живы хоть?

— Тяжело, но справляюсь, кажется.  — Простонала мама.

— Как бы не порвал ты её.

— Это вряд ли. Пизда у мамы просто огонь. Уверен, она выдержит и не такое.

Я посмотрел на маму, но она никак не отреагировала на мою реплику. А может даже и наоборот, ещё крепче обхватила меня. Похоже, я и правда могу сейчас распоряжаться ей как хочу, и ничего мне за это не будет.

Всё это ещё немного страшно, но 

шаг за шагом я прощупывал границы дозволенного. Мне нужно понять, в каком положении мы сейчас вообще находимся. Какими вообще теперь будут наши отношения.

Я привык видеть маму строгой, привык, что она не даёт мне никаких послаблений. Что она не приемлет моего своеволия. Что её слово, это абсолютный закон. И пытаться его оспорить хоть в чём-то она никогда не позволит. И как бы эта картина не была депрессивна при взгляде на неё снаружи, я к ней привык. Я научился в ней жить. Я точно знаю что я могу и что не могу. Я знаю как мне жить.

Сейчас же, всё перевёрнуто с ног на голову. И я всеми силами пытался разобраться в этой новой реальности. Пытался понять, что значит, когда твоя мама, это жена твоей корпорации. То есть в том числе и твоя.

Я пытался понять, как мне быть теперь. Как вести себя с мамой, и как жить дальше вообще. Хотя со стороны моё поведение и выглядело, наверное, расслабленным и нагловатым.

Конкретно такой расхлябанное поведение было для меня не новым. Когда мы проводили время с моими приятелями, мы не редко вели разговоры в подобном ключе. Совершенно похабно обсуждали девчонок.

И нужно понять, подходит ли оно теперь для моих взаимоотношений с мамой. Звучит-то бредово, как это оно может подходить к моему общению с мамой, я что, головой ударился? Но ведь она теперь не просто моя мать, она теперь корпоративная блядь. То есть в том числе и моя.

Бред? Бред. Вот и я не знаю как тут быть.

— Большой знаток?  — Подмигнул он мне.

И очень отрадным была реакция Кирилла Дмитриевича. Типа мы шутим шутки. Наши обычные мужицкие разговоры. Что тут такого?

— Не сказал бы. На девочек времени никогда не было. Мама не давала свободного времени. Всё было забито учёбой. Бесконечные различные курсы.

— Это да, мама у тебя железная леди, с ней не забалуешь. Но тебе это будет во благо. Это инвестиция времени и сил в будущее. Сможешь стать профессионалом высочайшего уровня.

— Я понимаю.  — Немного грустно улыбнулся я. И наконец кончил в маму.

Вынул член из неё и отошёл назад, выравнивая дыхание.

Мама, приняв в себя порцию моей спермы, начала было оседать, тем более без моей поддержки, когда я отошёл назад, но к ней уже подошёл Кирилл Дмитриевич, придерживая и поворачивая задницей к себе, насадил на свой член. Мама чуть скривилась и слегка повернулась к нему.

— Кирилл, мне бы отдохнуть.

— Не получится. Вы же сейчас не с любовником в лавотеле. Вы целая корпоративная подстилка. Скакать вам на наших членах теперь часто и много.

— Моё тело этого не выдержит. У меня не было секса с момента смерти моего мужа. Для меня сейчас и один мужчина это уже слишком.

Владимир Анатольевич присвистнул со своего места.

— Простите, Ольга Васильевна,  — Произнёс Борис Викторович.  — Не ожидал, что мы выдаём замуж за целую корпорацию столь целомудренную женщину. Но и вместе 

с тем, моё вам уважение.

— Спасибо.

— Но войти в этот круг разврата вам придётся в максимальном темпе. У нас нет времени, чтобы вы окунались в порок по чуть-чуть.

— Такое мне тяжело дастся. Не уверенна, что на такое окажется способна и какая-нибудь сумасшедшая порочная женщина. Для меня же это всё уж совершенно за гранью.

— Вы нам нужны именно в таком качестве.

— Мне нужно время, что бы войти в желаемый вами режим. Окунуться в эту пучину не так просто. А пучина, которую раскрыли передо мной вы, весьма глубока.

— Времени нет. В понедельник, когда вы будете собирать членов руководства Кирин-Групп для совещания, вы должны уже быть нашей с головой. Раскачиваться некогда.

— Хорошо, я постараюсь справиться.

Я же направился за стол к Борису Викторовичу, да Виктору Анатолиевичу. Надо отдохнуть.

— Ну как?  — Улыбнулся мне Владимир Анатолиевич.  — Что скажешь о мамке?

Похоже, им всем вся эта тема доставляет удовольствия. Никакого стеснения в том, я только что трахнул собственную мать у них нет и близко. Это радует. И всё сильнее расслабляет.

Быть может эта новая реальность будет для меня и вполне приятна.

— Отличная. Такая разрядка, да ещё и с кем-то настолько красивым как мама, это просто сказка.

— Да, она красива. Никогда бы не подумал, что наша строгая и недоступная Ольга Васильевна, станет насадкой на наши члены.

— Сходи, воспользуйся пока её ртом.  — Повернулся к нему Борис Викторович.

— Спасибо, шеф, я сегодня просто понаблюдаю. Хочу всё это удовольствие растянуть посильнее.

— А ты гурман.  — Улыбнулся Борис Викторович.

— Но неужели ты ни с кем ни разу даже не целовался? Парень ты видный. Да при таком инструменте.  — Продолжил Виктор Анатолиевич.

— У меня была когда-то подруга, но девушкой её назвать нельзя. Никуда достаточно серьёзно наши отношения не зашли. Хотя мне хотелось. Мама загрузила учёбой и всё завяло.

— А если сравни её и твою маму, то кто выиграет? В плане сексуальности.

— Мама, конечно. Девочка была хороша — стройна, симпатична, но с маминым сочным телом, её огромными сиськами и зрелой красотой, не идёт ни в какое сравнение.

— Юные девочки, помимо тела, имеют ещё и значительную ненасытность. Бурлящие гормоны их зачастую толкают на совершенно необузданные вещи в постели.

— Ну, тому, что мы вытворяем с моей мамой, даже они едва ли что-то смогут противопоставить.

— И то, правда. Сложно представить, что бы юная девица, верящая в священность любви, и высоких чувств, позволила сделать из неё, ради карьеры, игрушку для развлечения толпы мужиков.

Мама слышала наши разговоры, но никак на них не реагировала. Хорошо хоть не присоединилась к ним. Иначе для меня это было бы уже слишком неловко. Пока что я к этому не готов.

— Ну, нас не такая уж и толпа.

— Пока что. Со временем, по мере роста нашей компании, людей в директорате будет больше.

Спустя минуту, Кирилл Дмитриевич кончил в маму, и направился к нам. А мама прямо там и осела на залитый 

спермой, вытекающий из её киски, пол, пытаясь прийти в себя.

— Не соврал, парень. Пизда у неё невероятна. У меня-то опыт для сравнения имеется.

— Я бы не стал обманывать, лишь бы похвалиться мамой. Её тело, действительно сводит с ума.

Кирилл Дмитриевич похлопал меня по плечу и уселся к себе в кресло.

Мама чуть погодя, с усилием поднялась с пола, и направилась к нам, на ходу опуская обратно, и поправляя, юбку.

После этого встреча продлилась не долго. Кто хотел воспользоваться мамой уже воспользовался, на продолжение уже не оставалось времени, всё и так затянулось до самой ночи.

Поэтому мои коллеги обсудили с ней ещё некоторые вопросы, да на этом наша встреча была закончена. Продолжение будет во вторник.

Когда Николай, дожидающийся нас снаружи, увидел маму, он несколько всполошился. Выглядела она довольно растрёпано, хоть и попыталась привести себя в порядок. Да и наша встреча длилась слишком долго. Но я обрисовал ему всю ситуацию, и он успокоился. Когда услышал, что Омеда-Групп решило покинуть мамину компанию, он напрягся ещё сильнее, но когда я сказал, что мама в бурных обсуждениях сумела убедить их остаться, то он расслабился.

— Ты ведь понимаешь, что я при встрече у него непременно поинтересуюсь, действительно ли он дал тебе такое поручение?

— Конечно, узнавай.

Вообще-то, никто мне таких поручений не давал. Но, надеюсь, Фёдор Борисович не подведёт меня. Надеюсь, он прикроет меня. Вчера он произвёл на меня впечатление довольно озорного человека, так что, скорее всего он не станет сдавать меня маме.

Мама расстегнула юбку, и спустила её по своим ногам. Трусики на ней были другими, но не менее кружевными и вызывающими.

— Зачем тебе такое бельё? Ты сама сказала, что до вчерашнего вечера секса у тебя не было много лет. А нижнее бельё у тебя такое, будто для тебя соблазнять мужчин привычное дело.

— Это не тема для разговора матери и сына.

— А вставать перед сыном раком, и предлагать попробовать её, это подходящая тема?

— В рамках наших корпоративных отношений, подходящая. Но в повседневной жизни мы с тобой всё ещё мать и сын. Твой же интерес ко мне сейчас совсем не сыновий.

— Ты сейчас стоишь передо мной без юбки.

— Раз твой начальник дал тебе какие-то задания на дом, то они тоже должны быть исполнены.

— Расстегни блузку.

Мама посмотрела на меня пару секунд, но затем выполнила и это.

— Как видишь, корпоративные отношения просочились и в нашу обычную жизнь. А значит сейчас ты помимо того, что моя мама, ещё и в том числе и моя «жена». А такие разговоры для супругов более чем нормальны.

Со вчерашнего вечера я многое обдумал, но вопросов ещё осталось слишком много. Я не понимал, какое будущее меня ждёт. Раньше моя жизнь была предельна ясна и понятна. Весь мой дельнейший жизненный путь был спланирован и расчерчен. Я примерно понимал, что будет завтра, что через год, а что буду делать через восемь лет.

Вообще-то, именно мама определяла 

мой жизненный путь, она довольно сильно ограничивала мою волю и самовольно распоряжалась моей жизнью. Но в этих рамках, я, по крайней мере, понимал, что меня ждёт. Я знал, как мне быть. Ничего неясного и неизвестного не было на моём пути.

Более того, моя и нынешняя жизнь была мне предельно понятна. Мне было ясно всё, что меня окружает. Мне были известны все мои возможности и то, что мне недоступно. Я знал, как мне быть в любой ситуации, я знал, что мне по плечу, а перед чем мне стоит отступиться. Я знал к чему я могу устремиться, а о чём мне не стоит и думать.

И вот теперь, я предстал перед новым миром. Миром полным хаоса и неизвестности. Я больше не знал ни что меня ожидает завтра, ни как мне быть сегодня. Все мои привычные пути развалились. Моя реальность перевернулась с ног наголову.

Можно было попытаться сделать вид, будто ничего не произошло, не ступать в новый омут хаотичного и непознанного, а постараться двигаться прежними путями, по крайней мере, где это возможно, но это было заранее обречено на провал.

Поначалу, что-то бы возможно у меня и получалось, но чем всё двигалось бы дальше, тем сильнее бы открывались прорехи на моём прежнем мире.

То, что произошло вчера, только начало. Мало по малу, мама начнёт всё сильнее втягиваться в свою новую роль. С каждой новой встречей это будет происходить всё сильней. А подобный формат только начало. Борис Викторович сам сказал, что это регламент лишь временный, пока они со всем этим разбираются. А дальше всё с высокой вероятностью расширилось бы гораздо сильнее. И мама бы уже стала обслуживать директорат Омеда-Групп далеко не только раз в неделю, и далеко не только на деловых встречах.

Поэтому я с ходу попытался проломить эту шаткую обыденность. Сразу толкнуть всё к тому, что рано или поздно всё равно настанет. Я не желаю видеть, как она рассыпается по капле, ведя меня в пучину неизвестного. Я решил сам нырнуть в самые его глубины.

Именно поэтому я и выдумал то данное мне поручение. Мне нужно было орудие, чтобы весь этот шатающийся конструкт развалить окончательно, и узнать, что меня ждёт за этой гранью.

В принципе, я был готов к тому, что за этой завесой не будет ничего экстраординарного. Что мама просто даст мне по рукам. Что она покрутит пальцем у виска. Что она посмеётся мне в лицо. Или же даже скорее, что она раздавит меня здесь и сейчас. Что сотрёт меня в пыль.

Это было бы, наверное, вполне и приемлемо. Не пришлось бы двигаться неизведанными путями, а спокойно бы вернулся к обыденности, вновь бы плыл по течению, как я это дела всегда.

Я был готов к тому, что мама покажет, что не изменилось ни чего. И несмотря на то, что она является женой целой моей корпорации, она остаётся по отношению ко мне всё в том 

же положении. Что она всё ещё затмевает меня. Что она всё ещё моя властная и неодолимая мать.

И в самом начале мама, и правда, лишь посмеялась над моим требованием. Я уж решил, что тот вечер ничего не изменил. Что фундаментально мы по-прежнему просто мать и сын, вот только стоило надавить лишь немного, как прежний мир пошёл трещинами.

Кто-то может сказать, что ничего мне не нужна обыденность, что своим обманом я сам разрушил свой прежний мир, но это не так. Настоящий мир нельзя повредить так просто. В прежние времена, даже за крупицу непочтения, крупицу своеволия мама бы стёрла меня в порошок. Она бы вывернула меня на изнанку, и заставила раскаяться в своей оплошности до самого дна. Она бы не отпустила меня пока я не испил чашу своей глупости до последней капли.

А теперь, малейшее надавливание, и она уже спокойно принимает тот факт, что она должна предоставить мне свои дырки к разработке.

Нет, мир уже не будет прежним, я лишь поторопил его преображение. Я лишь захотел сразу же понять моё место в этом новом мире.

Он меня несколько пугает, ведь не изведан, неясен, я не знаю, что могу и что мне недоступно. Какие мои шаги увенчаться успехом, а какие низвергнут меня в самую бездну, но глупо стоять на месте и бездействовать. Так подомной рано или поздно рассыпается мои прежние пути, так к этому сверху, я не сумею отыскать и новый дороги. Такой судьбы я себе не желаю.

Эту новую реальность нужно познать. И окончательно разобраться с моим местом в ней. Отыскать новые пути настоящего, и протоптать новые дороги в будущее.

— И что ты хочешь услышать?  — Устало произнесла мама.

— Хочу узнать почему ты носишь такое развратное бельё?

— Оно не развратно, а более-менее в рамках, это, раз. А два, небольшая доля сексуальности лишней не бывает.

— Никогда бы не подумал, что у моей мамы такие развлечения. Всегда думал, что ты строга в этом плане.

— Ты ошибался.

— Ладно, снимай трусики, пора тобой более основательно заняться.

Мама подцепила, края своего белья, и стянула вниз. Затем вышагнула из них.

Я подошёл к ней и положил руку ей на промежность. Мама посмотрела мне прямо в глаза.

— Ма, а у тебя пизда уже мокрая.

Интересно, что она скажет теперь? Про мамину «пизду» я говорил и вчера, но лишь в скользь и обращаясь к своим коллегам. А что она скажет теперь, когда я говорю это прямо ей, и рядом нет моих старших коллег.

— Моё воспитание из тебя уже совсем выветрилось? За один вечер? Такие разговоры даже и между мужем с женой не нормальны. Я тебя воспитывала достойным мужчиной. Ты даже и со своей будущей избранницей не должен так говорить.

— Ты не можешь читать мне нотации, когда сама течёшь, как последняя блядь.

— И тем не менее, я не хочу слышать от того, в кого я вложила так много времени и сил,  

подобных слов.

Она противиться, но как-то вяло. Сопротивление совершенно не равносильно тому безумию, что я сейчас произнёс.

— Не вижу смысла избегать таких выражений, когда они чистая правда.

— То, что это правда, не значит, что тебе нужно на это указывать пальцем. В приличном обществе не принято подобное поведение.

— В приличном обществе не приняты и такие реакции по отношению к своему сыну.

— Не приняты. Но с этим мы ничего поделать не можем. А вот с твоей речью что-то делать можно и нужно.

Значит вот она граница? Всё-таки мама сохранила ещё значительную власть надо мной? Всё-таки она ещё более чем сильна и горделива? Вот те вещи, которые она не станет терпеть и не спустит мне?