The Great Tits World. Часть 2

Глава 7. А ты, зелёненький, мне тоже нравишься

— Выпить есть? — первое, что произношу, закончив изучать себя.

Теперь я понимаю, почему у меня раскалывается голова — дебаф от проклятия Сангвина. Мне срочно нужно бухнуть, или я опять сдохну.

— Погоди, сейчас в пизде посмотрю, — с сарказмом произносит Хельга.

Она разводит ноги, опускает руки в промежность, двумя руками разводит половые губы и широко раскрывает пизду. Мой взгляд привлекает гипертрофированный клитор нордки, похожий на маленький член, а вот торчащей из влагалища бутылки со спиртным я не замечаю. А жаль. У меня так сильно разрывается голова, что не смотря на сарказм в голосе девушки, я до последнего надеялся, что она вытащит от туда бутылку нордского самогона или на худой конец эля.

— Нету, да? — продолжается глумиться Хельга, — А давай ещё у Токкаты в заднице посмотрим. Может она вставила себе бутылку эля в качестве анальной пробки.

— Ладно, ладно, я понял, что ваш инвентарь пуст. Но это значит, что нужно срочно возвращаться на Нирн, у меня дебаф от проклятия, и я чувствую, что если сейчас не ёбну чего ни будь, то реально сдохну и потеряю три уровня.

Ну что же пошли, пока тебя не накрыл ещё один дебаф, — говорит Токката, показывая на мой член, который отреагировал на вид растянутой пизды с огромным клитором и начал вставать.

Пытаюсь одеться, кожаные штаны разваливаются на лоскутки, когда я пытаюсь натянуть их на яйца. «Ебучее проклятие! Так вот как это работает», — произношу вслух и натягиваю сапоги, наручи, набедренные накладки из прессованной кожи, и такие же наплечники. Ремешки от наплечников пересекаются над грудью крест на крест.

— Где у вас привязана точка возвращения? — уточняю у своих спутниц по ходу дела.

— Милая, у нас нет привязки. У нас вообще ничего нет, — отвечает Токката, — Если ты ещё не заметила, у нас даже уровни слились до твоего четырнадцатого.

Уровни? А ведь точно, раньше я не обращал на это внимания, но сейчас увидел, что обе девушки четырнадцатого уровня.

— А-ху-еть! А я уж было обрадовался, что у меня топовые боевые подруги. Это с какого вас резанули?

— С пятидесятого, ты правильно предположила, но не будем о грустном, главное, что мы не обратились в даэдр. Экспа дело набивное. Так куда идём, дорогая? — вступает в разговор Хельга.

— Выбор не большой, у меня привязка к Имперскому городу, но появляться там в таком виде я пока не готов, остаётся гостиничный номер в трактире Винтерхолда, — говорю я и добавляю, — Ради Девяти! Не обращайся ко мне в женском роде!

— Ты себя хорошо в отражении разгляделА? — Хельга делает ударение на последнем слоге, — Извини, зеркала у меня с собой нет. Тебе стоит привыкать к тому, что все к тебе обращается в женском роде. Более того, я бы рекомендовала тебе задуматься над сменой имени.

Как бы ни прискорбно это было осознавать, я понимаю, что вынужден согласиться с ней, не смотря на то, что всё моё естество •••

сопротивляется. Так и хочется заорать: Я му-жи-ик!

Значит прежде чем выходить из Святилища, нужно сменить имя. Голова раскалывается никакие путевые мысли в неё не лезут. «Бля-я-ять, как же всё не вовремя! Выбор имени это весьма ответственное мероприятие, некоторые думают часами. Так, так, что там есть в памяти?» Моя память вываливает на меня имена и их значения. «Это не то, тоже не подходит, дальше... Ах как же больно! Вот нашёл, наверное это будет то, что надо, со смыслом. Буду теперь Аурелия Стэллион». Мироздание позволяет мне изменить имя, без каких либо заморочек. Обычно это сделать не просто.

— Аурелия... Что ж не плохо, — одобряет мой выбор Токката.

— Только сама запомни его. Идём, — говорит Хельга и увлекает меня к портальной плите.

Встаём на плиту, я подтверждаю точку телепорта, раз... и мы уже стоим на пороге трактира «Ледяной мёд».

В общем зале находиться около дюжины посетителей и в момент нашего появления они все устремляют на нас свои взоры. Ну да, конечно, куда же им еще здесь смотреть, как ни на трёх голых девиц, появившихся на пороге. Я понимаю, что если сейчас начну пытаться прикрыть свою наготу, то только вызову ещё больше интереса. Делаю надменную физиономию и прохожу к стойке трактирщика. Специально не смотрю в сторону посетителей, поэтому не различаю их лица. Но всё же мой мимолётный взгляд натыкается на знакомые лица. Это мои товарищи по последнему рейду: два и орк. Меня бросает в краску при мысли о том, что они сейчас узнают меня. Ну я тоже беру себя в руки, никого они не узнают — того парня с которым они ходили в рейд больше. Нет, ведь моя внешность полностью изменилась. Расправив плечи, так что бы сиськи приподнялись, и гордо задрав моську, я направляюсь к стойке трактирщика. При ходьбе стараюсь слегка заносить ногу и идти по одной линии, что бы вилять задницей. Трактирщик, неодушевлённый норд лет тридцати, явно шокирован и смущён моим появлением: почти голое «нечто» с огромной грудью и конским хуем в сопровождение двух абсолютно голых девиц. Нечасто ему приходится видеть нечто подобное у себя в трактире. После минутного замешательства он подбирает челюсть и спрашивает у меня:

— Чем я могу помочь уважаемой... — его взгляд опускается на елду между ног и он заминается.

— Аурелии Стэллион. Меня зовут Аурелия Стеллион, — помогаю я трактирщику справиться с ситуацией, — Я ваша постоялица, и сейчас я хочу что-нибудь выпить, что-нибудь покрепче и поскорее.

— Позвольте, госпожа Аурелия Стэллион, — возражает трактирщик, — Но такой постоялицы у нас нет, я помню все имена наших гостей.

— Налей мне выпить, чёртов зануда, или клянусь Девятью богами и всеми даедра, я придушу тебя! — рычу на парня.

Похоже, это произвело впечатление на трактирщика. Трясущимися руками он достал бутылку с какой-то мутный жидкостью, наполнил её кружку и подал мне.

— Вот, прошу вас госпожа, это самый крепкий самогон во всей округе. Может быть стоит его разбавить?

— •••

И так сойдет, — говорю, и с нетерпением хватаю кружку.

Залпом вливаю в себя её содержимое.

— Ядрёный, однако, у тебя самогон, — чувствую, как напиток, обжигая пищевод, живым огнем разливается по желудку, — То, что лекарь прописал. Ещё! — ставлю кружку перед трактирщиком.

У него опять отвисает челюсть, но он понимает, что спорить со мной не стоит, заново наполняет кружку, и отправляет пустую бутылку под стойку.

Головная боль отпустила, я стал чувствовать себя лучше. Почему «стал»? Пора уже привыкать, воспринимать себя в женском роде. Я сталА чувствовать себя намного лучше и со второй кружкой уже не спешила расправиться, а отпила только треть.

Трактирщик видимо заметил какие-то изменения во мне и решил вернуться к теме аренды номера:

— Госпожа Аурелия, вы возможно ошиблись, но вы не числитесь у нас постояльцем. И да, что насчёт оплаты за самогон? С вас восемь септимов.

Я наклоняюсь к трактирщику и моя огромная грудь нависает над стойкой. Протягиваю руку к его лицу, кончиком пальца приподнимаю его подбородок и возвращаю ранее отвисшую челюсть на место. Смотрю на трактирщика захмелевшими глазками и говорю:

— Зайчик, я только что вернулась из святилища. Как ты думаешь, Мироздание выплюнуло бы меня в эту жопу мира, если бы у меня здесь не было прописки? Доставай уже свою чертову книгу постояльцев и смотри внимательно!

Трактирщик буквально охуевает от моей наглости и хамства, его губы начинают трястись и он ныряет под стойку. «Интересно, за арбалетом или книгой?»

Не успеваю этого понять, так как в этот момент чья-то горячая лапища ложиться мне на талию, а в ухо, обдавая меня тяжёлым перегаром, начинают шептать:

— Э-э-эй, красавица, пА-А-слушай, зачЭм тЭбЭ номер? ПриходЫ в мой, а за самогон я за-а-лачу. УгоШаю.

Я уже знаю, чья это лапа нагло ощупывает меня, но тем не менее, после того, как я резко отбрасываю её в развороте, у яиц орка оказывается лезвие кинжала.

Гароруш, кажется так его зовут. Это тот самый берсерк, которого в рейде ушатал некромант.

Орк явно не ожидал такого отпора и тоже подохуевает от подачи, как и трактирщик. «Я такая охуительная, что все прям охуевают от меня». Его взгляд уставился сначала на кинжал, а потом плавно перешёл... на мой хуище.

— Малакат, помоги мне! — выкрикивает в мгновение протрезвевший орк и отстраняется от меня.

Гаротуш кажется настолько сильно упился, что попросту не заметил, у меня между ног явно что-то лишнее, пока я шла через зал.

— Зелёненький, — обращаюсь я к нему, строя глазки и растягивая улыбку, — ты мне тоже нравишься, но боюсь, тебе не справиться с такой темпераментной девушкой, как я.

Трактир заполняется хохотом, а орк ускоренно ретируется на своё место.

Я, как ни в чём не бывало, поворачиваюсь к стойке. У трактирщика в руках книга постояльцев. «Хорошо, что не арбалет». Он открывает книгу и кладёт её передо мной, желая показать, что никаких Аурелий там нет. Прямо на его глазах имя «Титус Варон» расплывается на бумаге и на его месте появляется •••

имя «Аурелия Стэллион». В третий раз челюсть парня отвисает от удивления. «На это раз ставить на место не буду, пусть сам справляется».

— Видимо, я ошибся, — лопочет он, бегая глазами то на меня, то на книгу.

Токката и Хельга откровенно ржут, как две кобылы. Кто то в зале подхватывает их смех и через мгновение весь трактир опять взрывается хохотом. В общем хоре я слышу даже хриплое карканье орка.

Трактирщик дожидается, когда волна общего веселья спадёт и говорил мне:

— Госпожа Стэллион, осмелюсь напомнить Вам, что номер оплачен только до завтрашнего дня, стоимость номера двадцать септимов. Будете продлевать аренду?

— Конечно, завтра, завтра будет тебе продление, а сегодня я хочу сменить номер. Боюсь прежний несколько маловат для нас троих, — окидываю взглядом своих спутниц, — Можешь предложить что то подходящее?

Улыбка расплывается по лицу норда, почуял деньги засранец.

— У нас есть отличные апартаменты, с камином, огромной кроватью и отдельной уборной, думаю они вам подойдут, только вот... — трактирщик пытается определить мою платёжеспособность, что бы заломить максимальную цену и не прогадать.

— Сколько? — резко обрываю его размышления.

— Сто септимов за ночь, госпожа, — быстро отвечает парень и смотрит на мою реакцию.

И она не заставляет себя ждать:

— Ты часом не прихуел, сладенький? Боги обделили тебя совестью потому, что ты стоял в очереди за наглостью? В Имперском городе лучшие апартаменты стоят в два раза дешевле!

После моей тирады трактирщик понимает, что загнул с ценой, но бежать с поля боя не собирается, хочет сохранить своё лицо:

— Мы не в Имперском городе, на севере на всё большие наценки из-за сложности поставок...

— Наценки? — от какой наглости я взрываюсь и не даю ему закончить, — И комнату ты сюда сейчас телепортируешь из Купеческого квартала? Транспортные расходы?

Норд начинает сдавать:

— Эээ... я думаю между нами возникло недопонимание, мы готовы сделать вам скидку в двадцать пять септимов.

Вот же жадный засранец. Проверяю свои финансы. Сто двадцать септимов. Не густо. Полученный за рейд, аванс пошёл на погашение долгов, и у меня почти ничего не осталось.

— Пятьдесят, — не громко, но как можно твёрже говорю свою цену, — И ни септимом большем.

Довольная улыбка расползается по лицу трактирщика:

— Так и быть, госпожа, вам я готов уступить комнату за половину стоимости. Сейчас же распоряжусь, что бы вам подогрели воду.

Я понимаю, что он обдирает меня, но больше торчать в зале и привлекать внимание посетителей своей голой задницей у меня почему то больше нет желания.

— Вели ещё принести в номер поесть и выпить. Выпивки побольше! — говорю и опускаю на стойку мешочек с сотней септимов.

— Как пожелаете, госпожа, накормим нашими лучшими блюдами, — расшаркивается трактирщик, пряча деньги.

Это все мои деньги. Но гулять так гулять, сегодня нам нужно хорошо поесть и отдохнуть. Мы заслужили это.

Повиливая задницами, мы поднимаемся на второй этаж по скрипучей лестнице. Посетители в зале перешёптываются и отпускают нам вслед грязные шуточки.