Заголовок
Текст сообщения
Хадиджа вскоре мирно уснула рядом, и, несомненно, видела приятные сны (возможно, даже эротические), а Фея, которая не знала покоя ни в одном глазу, лежала на кровати до рассвета, размышляя о разных вещах. Она задумывалась о том, как отнесется Зорька к ее рассказу о прошедшей ночи. Будет ли она ревновать? Или может быть они всего лишь "друзья с преимуществами", и их отношения сводятся только к сексу, без взаимной ревности? Как ей вести себя таким образом, чтобы скрывать свои любовные приключения с Хадиджой от мамы и коллег? Фея была уверена, что стоит ей не делиться этой информацией ни со своими мамами (особенно с мамой Верой, которая возмущается всем сердцем), ни с коллегами. Ведь если бы сплетни об этом разнеслись по офису через "испорченный телефон", то это приняло бы фантастический оборот. Но может ли дом Мируа задумываться о чем-то подобном?
Возможно, в комнате установлены скрытые камеры, которые уже записали их интимные игры с Хадиджей, и Фею будут шантажировать этими видеоматериалами? Или может быть, дом Мируа стремится сделать так, чтобы Фея полюбила Хадиджу и захотела остаться с ней? Но если это так, то нет, Фея не наивная школьница... хотя Хадиджа очень привлекательна. И ее девственность... хорошо, девственность можно восстановить при помощи хирургического вмешательства, но ее невинность была столь подлинной. Не ищет ли Фея скрытых планов там, где их нет? И зачем дому Мируа заморачиваться со всякими интригами? Он жаждет только ее крови? Она настолько важна для дома ведьм-аристократок, что они пытаются заполучить ее через уловки и интриги? Или может быть бастардов из дома Мируа по всей земле сотни или тысячи, и Фея просто переоценивает свою ценность для этого дома?
Но когда за витражным окном уже стало светло, и рядом зашевелилась, просыпаясь и сонно потягиваясь, а затем, протерев глаза, взглянула на Фею и улыбнулась ей Хадиджа, рутенка не смогла не улыбнуться ей в ответ — это было всё-таки мило, просыпаться в одной постели с красивой девушкой и видеть её улыбку.
— Доброе утро, — проговорила Фея, улыбаясь. В её голове мелькнула мысль о том, чтобы поцеловать Хадиджу или спросить её, не хочет ли она начать утро с поцелуя, но Фея не могла решиться.
— Доброе утро, — улыбнулась Хадиджа в ответ, пододвигаясь ближе к своей соседке по кровати, словно она тоже думала о том, чтобы начать утро с объятий и поцелуя, и тоже не решалась сказать об этом вслух... и тогда Фея приобняла младшую девушку за плечи, придвинулась губами к её губам, остановившись на секунду, давая Хадидже возможность выразить своё согласие или несогласие. И та не стала возражать или отстраняться — она подалась навстречу своей гостье, и девушки слились в нежном и чувственном поцелуе.
— Ты хочешь... ? — улыбаясь, спросила Фея, оторвавшись от губ назначенной ей в любовницы девушки.
— А... который час? — Хадиджа обернулась, посмотрев на тикающие на стене часы. — А... мы не опоздаем к завтраку?
— А что, если и опоздаем? — развеселилась её гостья. — Твои родственницы ведь и так знают, чем мы тут занимаемся?
— Но... — в глазах младшей девушки мелькнуло смятение, — мы не можем... опоздать к завтраку... когда все будут сидеть за столом... это будет... невежливо? Завтрак придётся готовить снова...
— Ну, если ты так говоришь... — слегка разочарованно вздохнула Фея, вытягивая ноги из-под одеяла. В конце концов, действительно, не стоит утруждать служанок, и, может быть, здесь во Франкии или в этой семье принято всем собираться за столом по часам. — Ладно, у нас будет ещё... восемь... семь ночей вместе, — она улыбнулась, Хадиджа улыбнулась в ответ, и девушки снова поцеловались, прежде чем слезть с кровати.
Потом они по очереди умывались и чистили зубы, и Фея нет-нет да и бросала взгляды на Хадиджу в ночной сорочке, а затем в одних трусиках, когда хозяйка комнаты, слегка смущаясь своей гостьи, стянула с себя ночнушку, ненадолго обнажив своё юное, но уже оформившееся тело, чтобы одеться. Тут Фея задумалась, что надеть ей самой...
— Хадиджа... — окликнула она хозяйку комнаты. — У меня есть брючный костюм... для верховой езды. Будет прилично, если я приду на завтрак в нём?
— Костюм для верховой езды? — озадаченно переспросила Хадиджа, кажется, пытаясь вспомнить, что на этот счёт говорят правила этикета. — Я не уверена... не знаю... Только если ты въедешь в обеденную комнату на лошади, — она улыбнулась, и Фея тоже не удержалась от улыбки, но затем вздохнула:
— Значит, нет? Ну, ладно... — она тоскливо посмотрела на свои сумки со вчерашними покупками. — Я просто... не люблю юбки, — пожаловалась она, — мне в них неудобно.
— Тебе необязательно всё время быть в платье для формальных приёмов, — попыталась приободрить гостью Хадиджа, и Фея, пробормотав «я надеюсь», принялась надевать одно из купленных вчера платьев.
Девушки были уже одеты, когда раздался стук в дверь, а затем раздались фразы на незнакомом языке. Хадиджа ответила что-то, по смыслу означавшее "мы скоро будем готовы!", и после этого две служанки проводили их в обеденную комнату. Или, точнее, это был большой зал с разноцветными витражными окнами, находился длинный стол с украшением из скатерти и едой, за которым сидело аристократическое семейство. Здесь было около двадцати аристократок разных возрастов: от пожилой Патрис до маленьких девочек, которые носили платочки на шее. Фея была направлена к месту на дальнем конце стола, где предположительно сидели незаконнорожденные дети семьи Мируа. Некоторые из них даже не были полностью белыми - помимо пустынницы Хадиджи здесь присутствовали скромная молодая азиатка и мулатка того же возраста, которая с интересом наблюдала за новым лицом за столом. Рутенская гостья чувствовала себя неуютно в окружении двадцати незнакомых аристократок и не знала, можно ли приступать к еде или нет (и на всякий случай она задерживалась), также она сомневалась, какую руку использовать для вилки и ножа, будучи левшой. Хозяйки шато, казалось, без особого эмоций отнеслись к ее появлению - одни с любопытством глядели на нее, другие выражали свое превосходство, а третьи словно не обращали внимания на девушку из Рутении, которая сидела за одним столом с ними. За другими столиками у стены завтракали служанки с Хадиджей. Мадам Патрис пожелала всем приятного аппетита и можно было начинать есть - завтрак состоял из омлета с зеленью, гренок с сыром, фруктов и чего-то еще, а также свежевыпеченных булочек из пекарни, которые некоторые смазывали маслом или джемом, и чашки черного кофе, в который кто-то обмакивал свои булочки. Фея на короткое время замешкалась, пытаясь решить, брать ли ей нож в правую или левую руку - если она возьмет его в левую руку, не будет ли это нарушением застольного этикета? Может ли она просто извиниться и объяснить, что она левша? В детстве мама Вера старалась переделать ее в правшу, и из-за этого Фея предпочитала есть тогда, когда ее мамы не было на кухне - каждый общий прием пищи грозил конфликтом, когда мама Вера настойчиво требовала: "Филя, возьми ложку в правую руку и ешь, как все нормальные люди!", а мама Ева поддерживала ее.
— Послушай... — Фея нерешительно обернулась к Хадидже, сидевшей сейчас рядом с ней. — Я левша... это ничего, если я буду есть левой рукой?
— Нет, — удивлённо, словно речь шла о чём-то совершенно очевидном, ответила её новая соседка по комнате. — В доме Мируа много левшей.
— Да? — искренне удивилась Фея и на всякий случай посмотрела на других сидевших за столом. И действительно, многие из них, включая сидевшую во главе стола мадам Патрис и мадам Афродит рядом с ней, держали ножи в левой руке, таких была треть, а может быть и больше, из всех сидевших за столом. Они почти все левши, как и она? Леворукость — это какая-то фамильная черта дома Мируа? Выходит, когда в тёмные века охотницы на ведьм жгли на кострах левшей, это и вправду могло быть признаком ведьм, а это не просто суеверие? — Спасибо! — едва не забыла поблагодарить Хадиджу Фея и, с большим облегчением взяла нож в левую руку, а вилку — в правую и принялась за омлет.
Завтрак был вкусным и сытным, хоть и не то чтобы тяжёлым, и Фея подумала, что ради того, чтобы целую неделю питаться не лапшой быстрого приготовления, пельменями и иногда сосисками (хотя Зорька последний месяц вносила приятное разнообразие в её рацион, когда стала готовить ей), а блюдами франкийской кухни, стоило соглашаться на эту поездку. Наконец, завтракавшие разошлись, дуэньи девушек поспешно встали из-за своего столика, чтобы отвести их в их комнату, и Мари шепнула гостье, что та может переодеться в свой брючный костюм, что Фея с большим облегчением и проделала. Как ей объяснили, мадам Афродит собиралась показать ей поместье.
— Доброе утро, мадемуазель Филофея, — улыбнувшись, поприветствовала она гостью, когда та вместе с Хадиджей и их дуэньями явилась под её очи. — Простите, если я не ошибаюсь, это костюм для верховой езды? — её губы снова тронула сдержанная улыбка. — Вы занимаетесь верховой ездой?
— Доброе утро! Нет, никогда этим не занималась, но очень хочу попробовать! — ответила Фея, как научила её Мари. Брови Афродит вскинулись вверх.
— И... вы решили купить костюм заранее? — с иронией переспросила дочь хозяйки поместья.
— Ну... — Фея тяжело вздохнула и призналась честно: — На самом деле, я просто не люблю юбки, и... — она замешкалась, решив не выдавать свою дуэнью перед её хозяйкой, — в магазине... мне сказали, что это самое приличное из брючных костюмов.
— Вот как? — мадам Афродит снова приподняла брови, а затем засмеялась. — Это... довольно оригинально! Но я должна признать, вам идёт этот костюм. У вас есть стиль, мадемуазель Филофея.
— Стиль? — искренне удивилась Фея, до сих пор и не подозревавшая, что у неё есть какой бы то ни было стиль.
— Конечно. Вы... скажем так, не похожи на... стереотипную красавицу, — «сказала бы просто, что я некрасивая, я и сама это знаю», — подумала в ответ Фея. — Но вы делаете это частью своего стиля, вы превращаете... недостатки своей внешности в свои достоинства, — видя, что Фея, впервые услышавшая, что у неё, коротко стриженой (за длинными волосами у Феи никак не получалось ухаживать) дылды-баскетболистки с почти отсутствующей грудью, угловатой фигурой и некрасивым лицом, есть, оказывается, стиль, на который все недостатки её внешности как-то работают, всё ещё сомневается в её словах, Афродит обернулась к своей дочери. — Не правда ли, Хадиджа?
— Да, mаmаn, мадемуазель Филофее... очень идёт этот костюм! — с секундной запинкой ответила Хадиджа и, видя, что будущая зачинательница её дочери всё ещё не до конца верит, что это не просто неловкая фигура вежливости, поспешно прибавила: — Нет, правда!
— Кстати, так вы левша, Филофея? — мадам Афродит решила перевести разговор в другое русло. — Если бы я знала это заранее, я бы подала вам левую руку.
— Да... — кивнула Фея, — как и вы, и мадам Патрис, как я уже заметила. Значит, леворукость — это... семейная черта дома Мируа?
— Совершенно верно, — кивнула Афродит. — Не все из нас левши... Хадиджа, как вы уже могли заметить, нет — но среди владеющих Скрюте, особенно на высших ступенях, их большинство. Такова, вероятно, метка, связывающая нас с существами lе mоndе dе mirоir — право и лево для нас «отзеркалены».
— Существами... чего? — моргнув, переспросила Фея. — Что такое «ле монд де мируа»? — кажется, колдунья проговорилась о древнем договоре, связывавшем дом Мируа с волшебными существами или демоницами.
— О, прошу прощения, я знаю о них не так много, — развела руками колдунья. — Как вы знаете, в современную эпоху волшебные существа почти перестали показываться людям, и существа lе mоndе dе mirоir... кажется, по-рутенски это называется «Zаzеrkаlуе» — не исключение. Даже сильнейшие колдуньи нашего дома контактируют с существами Зазеркалья очень и очень редко. Возможно, это и к лучшему, учитывая... впрочем, прошу прощения, я не могу раскрывать некоторые секреты своего дома непосвящённым, — «Ага», — подумала в ответ непосвящённая. — Давайте я покажу вам коллекцию картин нашего поместья.
В следующем часе или около того, госпожа Афродит провела свою гостью по зданию, демонстрируя ей картины, висевшие на стенах комнат (конечно же, личные комнаты обитательниц поместья Фей были недоступны). При этом она не навязчиво выспрашивала у нее предпочтения в искусстве и другие подобные вещи. Фея ощущала себя словно на экзамене и изо всех сил напрягала память, чтобы вспомнить все известные ей французские художницы (пару картин она узнала - интересно, это оригиналы или копии?... хотя вероятно аристократки не согласились бы на что-то менее ценное, чем оригиналы), чтобы не проявить свое невежество и сохранить лицо. Она вынуждена была отвечать, что больше интересуется современным цифровым искусством, чем академической живописью. В то же время она старалась быть вежливой гостьей и проявлять интерес к картинам. Время от времени Афродит и Хадиджа разговаривали на французском, слова которых Мари не переводила. Но по смущенному краснеющему лицу Хадиджи Фея догадывалась, что речь идет о чем-то вроде "как прошла ваша первая ночь?". Наконец, когда все возможные картины были осмотрены, немного утомленная этой экскурсией Фея решила задать вопрос:
- Госпожа Афродит... можно мне говорить по-русски? У меня есть один деликатный вопрос?
- Вы можете его задать, - секунду помедлив, ответила Афродит также на русском языке, видимо собираясь выслушать его прежде чем решить ответить или нет.
- Хадиджа... - Фея старалась подобрать нужные слова. - Почему я... Я ожидала, что от меня потребуется искусственное оплодотворение, почему... - она запнулась, но француженка поняла ее.
— Да, я понимаю вас... Потому что... Хадиджа хотела, чтобы это было натуrально. Если вы пrотив, если вам, напrимеr, не нrавится Хадиджа, или если это пrотив ваших убеждений, мы можем сделать это искусственно. Хотя, конечно, натуrальное оплодотвоrение намного более пrиятно, не так ли? — мадам Афродит улыбнулась, но затем внимательно посмотрела на свою гостью. Хадиджа не понимала разговора на незнакомом ей языке, но догадывалась, что речь идёт о ней, и с лёгкой настороженностью смотрела на говорящих.
— Приятно, — вынужденно признала Фея. — Но всё же... секс — это... довольно личное. И я не хотела бы, чтобы то, что было между мной и вашей дочерью, переросло в... слишком личное, — Фея не стала озвучивать свои подозрения, что всё это может быть коварным планом дома Мируа, как привязать её к одной из представительниц дома.
— Я понимаю вас, — кивнула Афродит. — С моей стороны... я слегка боюсь, что Хадиджа может... она сейчас в таком возrасте, когда каждая девушка хочет любви, и это может стать, как вы сказали, слишком личным для неё. Она может захотеть, чтобы вы остались с ней, а вы можете не захотеть этого, и в этом случае... Ладно, я думаю, не нужно говоrить о том, что ещё не пrоизошло.
— Нет, всё-таки, — Фея ухватилась за возможность озвучить свои тревоги. — Что будет, если Хадиджа в меня... — тут голос девушки дрогнул, — влюбится?
Мадам Афродит помедлила, прежде чем ответить:
— Если это случится, то... я не смогу — и не буду — пrинуждать вас остаться вместе с ней. Если Хадиджа захочет... завоевать ваше сеrдце, она должна будет сделать это сама. Если вы её... отвеrгнете, это... тоже будет важный жизненный опыт для молодой девушки, — Афродит развела руками, будто говоря: пусть всё случится так, как случится.
— Ой... — Фея вздохнула, рассматривая картины, на которых Хадиджа пыталась завоевать ее сердце, писала любовные письма, присылала цветы... Как она вообще могла надеяться на любовь девушки из другой страны? — Это и ясно... и не ясно. Почему... почему все так важно для Дома Мируа, что вы готовы тратить свое время и деньги на меня, словно я особенная гостья?
— Вы нашего рода... — начала объяснять мадам Афродит, но затем переделала формулировку своего ответа. — Да, ваш род действительно важен для нашего Дома. Я постараюсь объяснить... Чтобы родилась чистокровная колдунья pur-sang, обе ее матери должны иметь кровь нашего Дома. Если одна матери будет колдуньей, а другая - обычной женщиной, то их дочка будет полукровкой demi-sang и не сможет достичь высших уровней магии Дома. Если одна матери будет из нашего Дома, а другая - из другого, то их дочь может унаследовать оба магических дара и стать двукровкой deux-sang. Она может получить только один или не получить ни одного, но все равно не сможет достичь высших уровней магии.
— И я, и Хадиджа имеем кровь вашего Дома, поэтому наша будущая дочь должна быть чистокровной колдуньей? — Фея кивнула. Это было понятно, хотя еще не до конца. — И это все?
— Нет, не только это. Вы обе имеете кровь нашего Дома и не являетесь близкими родственницами. Знаете ли вы, что в прошлые века аристократки Европы очень опасались за чистоту крови своих родов? Они замужеством только в родах с теми же кровными линиями и тем же магическим даром старались сохранять чистоту крови. Но вскорости все женщины одного рода оказывались близкими родственницами друг друга. Это привело к инцесту и разложению рода. Когда эти женщины стали правительницами Европы, на престоле оказывались больные, неизлечимо больные и безумные королевы. Это привело к самым трагическим последствиям, революциям и войнам. Мы потеряли власть, и пока мы спасали свои роды от разложения, мы потеряли некоторые секреты колдовства навсегда.
— Значит, вы должны тщательно выбирать себе жён, чтобы они не были вашими родственницами, но чтобы они были носительницами вашей крови? — теперь Фея, что-то такое припоминавшая из учебников истории, кажется, поняла... и она не удержалась от просившегося на язык вопроса: — Вы не можете просто жениться по любви?
— Нет, — развела руками Афродит. — Мы часто должны жениться на тех, кого не любим... или учиться любить тех, на ком мы женаты. Да, мы должны тщательно выбиrать себе жён и не rазrешать себе... сексуального пrомискуитета. Надеюсь, вы не обиделись, что вас выбrали в... паrтнёrши для моей дочеrи? — она невесело улыбнулась.
— Ну, она достаточно милая девушка... — Фея натянуто улыбнулась. — Хотя я бы предпочла, чтобы меня предупредили заранее... хотя да, если бы мне сказали «вы выиграли право... переспать с аристократкой из нашего дома», я бы... не знаю, как отреагировала, — она нервно рассмеялась. — Но всё-таки это... подбирать членам своей семьи жён, решая, с кем они могут быть, а с кем не могут... это похоже на евгенику...
— Да, тевтонские фасцистки — с которыми воевала ваша пrабабушка, Ноrмандия де Миrуа — сделали евгенике плохую rепутацию, — франкийка, чьи соплеменницы тоже пострадали от вышеупомянутых фасцисток, поморщилась. Действительно, приверженки расовых теорий в Тевтонии, как Фея хорошо помнила из уроков истории, намеревались радикально улучшить человеческую породу, в том числе в колдовском отношении... но запомнились прежде всего своими намерениями истребить всех «неполноценных» людей, к которым они относили целые нации — и Фея, рутенка с казахской кровью, относилась сразу к двум таким нациям. — Но я увеrяю вас, это не евгеника. Мы лишь избегаем инцеста и поддеrживаем колдовскую силу нашего rода.
— Да, возможно... — не стала спорить гостья. — Но всё же... стоит ли сохранять магические умения таких потерь — всегда быть с теми, кого ты любишь? — юная верующая, все ещё скрывавшая свою веру в колдовство, внимательно посмотрела на аристократическую ведьму.
— Космонавты Европейского космического агентства считают, что да, я полагаю, — ответила Афродит с улыбкой, и Фея вынуждена была согласиться: если астронавты используют магию Скрюте для доставки чего-либо на орбиту вместо ракет, которые дорого стоят и могут взорваться при запуске, то это действительно должно быть более дешево и удобно. — А для остального есть любовницы, — ее улыбка расширилась. Фея слегка улыбнулась в ответ, но затем спросила:
— А... разводить незаконнорожденных детей в разных странах мира — это также обязанность членов вашей семьи? — и тут улыбка Афродит потускнела, аристократка помолчала несколько секунд, прежде чем ответила:
— Вы можете спросить Хадиджу, благодарна ли она мне за то, что она родилась. Я знаю, ей было трудно, когда она была ребенком, — теперь уже запнулась Фея — ну не стоит же задавать такие вопросы на самом деле? Наступила пауза, Хадиджа непонимающе глядела то на одну, то на другую из собеседниц, пытаясь угадать о чем идет речь в их разговоре, и только сейчас решилась спросить:
— Извините, маман... Можно узнать, о чем вы говорили?
— Мадемуазель Филофея интересовалась почему именно она выбрана в пару именно тебе, и я объясняла ей про наследование способности к колдовству, — ответила Афродит. И Фея после некоторой задержки кивнула в подтверждение того факта.
Наконец, мадам Афродит оставила гостью наедине со своей дочерью и их двумя дуэньями, и следующие несколько часов Хадиджа, немного смущённая своей ролью гида, показывала Фее поместье и окрестности — сад, пруд, розарий, виноградник и всё такое прочее. Фея, вооружившись фотоаппаратом, делала множество снимков, стараясь уточнять перед этим у Мари, что снимать можно, а что нет. Один раз Хадидже пришлось остановиться и терпеливо ждать, пока её гостья, выбрав подходящие место и ракурс, зарисовывала в скетчбук здание поместья, и это была лишь малая часть того, что Фея хотела бы зарисовать. Наконец, девушки вернулись в свою комнату, чтобы отдохнуть после прогулки, и Фея, взглянув на часы, решила позвонить Зорьке — в Энске был уже вечер, и её соседка скоро должна была собираться на работу в свой клуб, где она уже не могла бы ответить на её звонок, и нужно было ловить момент.
— О, привет! — голос блондинки звучал бодро и обрадованно. — Наконец-то ты позвонила! Ну, как тебе Франкия? Где тебя разместили?
— Привет, — Фея улыбнулся — смущённо от того, какой разговор ей предстоял. — Я ещё не успела разглядеть Франкию — меня первый день только на машине по городу возили. Разместили меня в их поместье, в комнате этой самой Хадиджи де Мируа, с которой я должна... — девушка запнулась и вздохнула. — Слушай, я тут должна тебе сказать, что... — она замешкалась.
— Та-ак! — Зорька, кажется, развеселилась. — Ты так говоришь, будто собираешься мне признаться в каком-то грехе. Ну, что там у тебя? Только не говори, что тебе предложили остаться во Франкии, и ты согласилась!
— Нет, нет, мне никто такое не предлагал! — поспешила заверить подругу Фея, слегка вынуждено засмеявшись. — Просто... В общем, я думала, что просто сдам сперму и это будет искусственное оплодотворение. А оказалось... совсем не искусственное! В общем... — Фея вздохнула и призналась: — У нас с этой Хадиджей де Мируа был интимный контакт. И, похоже, будет продолжаться до тех пор, пока она не забеременеет.
— Серьезно? — Зорька удивилась, но вместо того чтобы проявить ревность, расхохоталась. — Тебя бесплатно возят во Францию, ты спишь с аристократкой и ещё за это платят?! Блин, от зависти могу умереть! Нет-нет, я не ревную! Хотя если только ты не планируешь серьезные отношения с этой Хадиджей — тогда мне будет грустно и одиноко.
— Не планирую, — облегченно улыбнулась Фея. — Я знаю ее всего один день. Даже если она решит влюбиться в меня и просить моей руки.
— А какая она вообще, эта Хадиджа? Красивая или нет? Молодая или уже не очень? И как с ней в постели? — последний вопрос Зорьки был задан с хитрыми интонациями.
— Она молодая, — Фея вздохнула. — Ей около 18-19 лет, только что закончила школу. Красивая. Она полукровка из Алжира, ее мать — дочь помещика. Что касается постели... ну... до прошлой ночи она была девственницей, — Фея снова вздохнула, выражая это признание.
— Правда?! Тебе ещё и удалось лишить девственности внучку местного помещика?! Слушай, это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — голос Зорьки стал слегка обеспокоенным, хоть и сохранил шутливый тон. — Уверена, что тебе потом не предъявят счет на все эти приключения?
— Не знаю... — с сомнением ответила Фея, снова задумавшаяся о том, чего ей будет стоить эта поездка. — Мы же с тобой договор вроде читали? Ты когда-то, кажется, говорила, что они будут меня заманивать, чтобы я осталась... так, может, они именно этого и хотят, чтобы я у них осталась? Оставайся у нас: у нас есть печеньки, ты будешь жить с нами, ты будешь богата, у тебя будет красавица-жена и всё такое прочее!
— Ну, может, и так, — хмыкнула Зорька. — Слушай, Фейка... если ты поддашься на эти их печеньки, я тебя осуждать не буду. Мне будет тебя не хватать, но...
— Да не буду я им поддаваться! — поспешно и категорично ответила Фея.
Они поговорили ещё о том и о другом, Фея рассказывала, в каком красивом поместье она живёт, рассказала, как её доставляли во Франкию через колдовской портал, но ей всё равно нужно было пройти через таможню, Зорька посмеялась, слушая рассказ Феи про её злоключения, связанные с выбором платьев и покупкой редингота. Зорька спрашивала, так ли мало этих ведьм, что для них гены каждой такой, как Фея, ценны, и Фея ответила, что не то что мало, просто многие из них друг другу родственницы, и они должны тщательно выбирать, от кого зачинать детей, чтобы избежать инцеста. Зорька ещё поинтересовалась, кем была вторая мама Хадиджи, и Фея пересказала её историю — в тех пределах, в которых знала её сама. «Знаешь, это так знакомо! » — отреагировала Зорька. — «Моя мамаша, если бы зачала меня от какой-нибудь аристократки, вела бы себя точно так же! Думаю, Хадиже повезло, что она со своей родительницей больше не общается! ».
После разговора с Зорькой, Фея связалась со своими мамами, чтобы успокоить их. Она рассказала им, что ее поселили в одной из комнат поместья и заботятся о ней, не упоминая при этом о том, что она не одна в комнате. Она описывала красоту поместья с его садом и другими прелестями, а также рассказывала о своих приключениях с платьями и верховой ездой. Всё это было сделано для того, чтобы скрыть факт того, что ей предстоит заниматься интимными отношениями с внучкой хозяйки поместья.
"Мне кажется, это всё очень подозрительно", - выразила свои опасения мама Вера, повторив слова Зорьки. "Тебя поселили там и окружили роскошью за их счет... Я думаю, здесь есть какая-то ловушка!"
"Я думаю, они просто хотят меня завлечь всем этим роскошным образом, чтобы я осталась у них", - ответила Фея в попытке успокоить маму. "Я стану частью их дома, родят им детей-колдунов и все такое".
"Но ты же не поддашься этому?!" - в голосе мамы Веры звучали надежда на то, что ее дочь не попадется на уловки ведьм, и требование: "Не соглашайся на это, иначе ты больше не моя дочь! Ты же не бросишь всех нас, свою семью, свою страну, своих подруг?.."
"Конечно же я не брошу!" - заверила маму Фея. "У меня здесь всё есть, а там я буду чужой в чужой стране и среди чужих людей..." Фея запнулась, задумавшись о том, что мадам Афродита и Хадиджа относились к ней как к родственнице и были достаточно добрыми. Но она поспешно отбросила эти мысли.
Скоро после разговоров по телефону пришло время полдника. Фея немного неохотно переоделась в одно из своих платьев и вместе с Хадиджей отправилась в обеденный зал. Там обитательницы поместья уже собрались за столом, накрытым лакомствами, под лучами полуденного солнца, проникающими через окна витражей и создающими удивительный световой эффект. На столе было немного закусок и пирожных, а также кофе. Обитательницы поместья разговаривали между собой, и хотя Фея понимала лишь отдельные слова на французском языке, ей удалось завязать разговор со сидевшими рядом бастардками. Одну из них звали Джонатина - она была из Каботы и говорила на британском языке. Вторая - скромная азиатка по имени Орьен (Фея не запомнила её другое имя) - происходила из Юэнаня. Третья - мулатка Сафир - почти не говорила, но всегда улыбалась. Она приехала из Маллалии, страны, о которой Фея знала очень мало, кроме того что там происходит война и французские войска находятся там.
Говорила с Феей в основном Джонатина, Фея повторила свой краткий рассказ о себе, Джонатина отвечала, что в баскетболе она ничего не понимает, а предпочитает каботский национальный вид спорта — хоккей. Её история оказалась похожей на историю самой Феи — она была далёким потомком кого-то из колдуний дома Мируа, ей тоже пришло письмо с предложением провериться на наличие генов, отвечающих за магический дар, и поначалу она хотела просто сдать сперму и вернуться домой, но потом у неё самой обнаружились способности к магии Скрюте, ей предложили обучение магии и работу у дома Мируа, и она согласилась. Сейчас Джонатина осваивала свои магические способности и занимала небольшую секретарскую должность в «Портай Аржен», она была помолвлена с одной девушкой из другой ветви дома. Джонатина рассказывала, что продолжает навещать своих родственниц и друзей в Каботе, благо с доступом к сети магических порталов дома Мируа это достаточно просто и дёшево, но сетовала на то, что часть старых подруг перестала с ней общаться, считая, что она «зазналась».
Потом Фея и Хадиджа вернулись в свою комнату и болтали о том и этом, когда в комнате раздался писк, исходивший из-за какой-то занавески на стене, — Фея не сразу поняла, что это, но Хадиджа отдёрнула занавеску, которая, как оказалось, скрывала большое зеркало, из которого на Фею смотрела незнакомая ей старушка. (Значит, зеркало использовалось для связи, занавеска позволяла обитательницам комнаты чувствовать себя спокойно, зная, что другие колдуньи не подглядывают за ними, а пищащее устройство было сигналом вызова). Она представилась как Натаниэль де Мируа, дочь Нормандии де Мируа от законного брака, заключённого после расставания Нормандии с прабабушкой Феи Майей, и она, соответственно, приходилась гостье двоюродной бабкой. Она оказалась довольно милой и доброй старушкой, расспрашивала Фею о её родственницах и о дочери Нормандии и Майи, прабабушке Феи — гостья вынуждена была отвечать, что знает немного, что бабушка Варвара, единокровная сестра мадам Натаниэль, умерла достаточно давно, и она может только пересказать семейные истории о том, как прабабушке Майе и её дочери не давали общаться с иностранкой, как их подозревали власти Союза в неблагонадёжности и всём таком прочем, и как их семью носило по всему Союзу.
Госпожа Натаниэль с сочувствием кивала, рассказывая о том, как жена графа де Мируа изредка испытывала ревность к ее любовнице, оставшейся в Рутении, и старалась игнорировать присутствие бывшей возлюбленной и незаконнорожденной дочери своего супруга. Нормандия попыталась узнать что-то о своей дочери, но безуспешно. Госпожа Натаниэль показывала Фее фотографии ее прабабушки в военной форме с орденами, в летной куртке и в повседневной одежде разных возрастов. Она рассказывала об этом со страстью, заметив возбуждение гостя. Однако Фея так и не осмелилась начать разговор о семейных тайнах. Вскоре девушек пригласили на ужин (хотя его называли "обедом", по времени он был скорее ужином). Фея неохотно надела платье и с Хадиджой отправилась в столовую. Когда Фея увидела на столе только кувшины соков и стаканы, она подумала, что во Франции, вероятно, принято питаться скромно - легкий завтрак, скромный обед и еще более скромный ужин. Она выпила стакан сока, но почувствовала еще больший аппетит. Однако просить хозяев дать ей что-нибудь поесть было невежливо. Вскоре подали что-то похожее на овощной салат, минеральную воду и нарезанный багет. Фея приступила к еде с аппетитом голодной девушки. Салат был съеден, и Фея уже думала, что ужин окончен, но остальные за столом продолжали разговаривать друг с другом. Фея спросила Хадиджу, может ли она уйти. Девушка удивленно посмотрела на нее и ответила: "Ты уже наелась? Сейчас принесут главное блюдо". И действительно, принесли основное блюдо - куриное мясо с овощами и грибами, которое было не похоже на то, что Фея когда-либо пробовала раньше. Она попыталась узнать у Хадиджи, что это за мясо, но девушка не смогла вспомнить нужные слова на английском. Тогда Джонатина помогла и объяснила, что это куриное мясо, тушеное в вине. К мясу подали вино, но Фея не разбиралась в нем достаточно хорошо, чтобы оценить его вкус и аромат. Затем подали фруктовый десерт. Служанки приносили блюда с большими паузами между ними, которые гости использовали для общения друг с другом. Соседки Феи пытались завязать разговор с ней, но она была все еще настороже из-за произошедшего ранее инцидента и отвечала неохотно. Это было заметно ее собеседницам, которые наконец-то оставили ее в покое. Однако новая и вкусная еда подняла настроение Фее - она даже похвалила кухарок поместья, и ее соседки ответили улыбками.
Наконец, был съеден и десерт и выпито вино, и обитательницы поместья начали расходиться. Фея, чувствовавшая себя, пожалуй, даже слишком сытой, тоже встала — и почувствовала, как что-то скатывается по её юбке вниз, на пол — что-то, похожее на сложенный во много раз кусочек бумаги. Записка? Кажется, Сафир, большую часть их совместного застолья молчавшая, но внимательно слушавшая, проходя мимо её стула, уронила что-то гостье на подол. Надеясь, что никто не придаст большого значения этому жесту, Фея присела, подхватила кусочек бумаги и сжала его в кулаке.
— Что-то случилось? — спросила Хадиджа.
— Нет, ничего, — поспешно ответила Фея. — Мне показалось, я что-то уронила... мне просто показалось, — и они обе направились в их общую комнату. Фея первой прошла в ванную комнату, якобы для гигиенических надобностей, и, прикрыв за собой дверь, развернула записку, которую она прятала в кулаке. На маленьком кусочке бумаги было написано по-британски:
«Приходи после ужина в беседку среди живой изгороди. Избегай служанок», — кажется, Фея, успевшая обойти весь сад, окружавший поместье, припоминала, о какой беседке может идти речь. Сафир назначает ей встречу, причём тайную? Зачем? Фея пока что не успела составить о мулатке, большую часть времени, что она её видела, отмалчивавшейся, совершенно никакого мнения и не знала, чего от неё ожидать. Но... почему-то ей казалось, что она должна хотя бы попытаться прийти и узнать, что этой девушке от неё нужно. Бросив записку в унитаз и нажав на кнопку смыва воды, Фея вышла из ванной комнаты.
— Что-то случилось? — встревоженно поинтересовалась Хадиджа, глядя на свою соседку. — Ты выглядишь обеспокоенной последний час.
— Не знаю... — Фея с трудом произнесла слова, колеблясь, стоит ли ей рассказывать Хадидже о происшествии. Ведь то, что случилось, было тайной для дома Мируа и возможно для Хадиджи тоже. К тому же у нее уже были мысли о предстоящей встрече с Сафир - пойти или нет, зачем и что ожидать?
— Это из-за меня? — Хадиджа начала беспокоиться. Она подумала, что будущая мать её ребёнка переживает из-за её поведения и считает, что нужно что-то исправить.
— Нет, нет! — поспешно заверила Фея. Ей не хотелось, чтобы Хадиджа принимала на свой счёт её беспокойство. — Это никак не связано с тобой!
— Тогда в чем дело? — Хадиджа внимательно посмотрела на Фею, и она тяжело вздохнула. Похоже, ей не удастся уйти от разговора о происшествии... Может быть, стоит попробовать? Если Хадиджа ничего не расскажет, то Фея будет знать не меньше, чем сейчас. А если расскажет, то она будет знать больше.
— Сегодня перед обедом со мной связалась женщина по имени Кассандра. Она использовала магию Скрюте. Оказалось, что она была в больнице и я подумала, что ей нужна помощь... Но мадам Патрис попросила меня не вмешиваться в их дела, — Фея вздохнула. — Возможно, это тётя Кассандра.
— Тётя Кассандра... — кивнула Хадиджа с пониманием. — Что она говорила?
— Я не знаю! Она говорила по-франкийски, а я не знаю франкийского! Значит, это правда? — Фея упёрлась взглядом в Хадиджу, надеясь, что теперь ей, наконец, расскажут что-нибудь. — Она твоя тётя? Чем она больна, почему она в больнице?
Хадиджа замешкалась, отведя взгляд. Она тоже посвящена в эту тайну? — подумала Фея. — И она тоже не будет говорить об этом с чужестранкой? Что же это за тайно такая?
— Тётя Кассандра... кузина моей матери, — Хадиджа вдруг, наконец, подняла взгляд, но тут же опустила его снова, прежде чем, собравшись с духом, произнесла. — Она... в аsilе рsусhiаtriquе.
— О, Богиня... — поражённо ответила Фея. — Я поняла... — это действительно объясняло всё. Значит, Кассандра де Мируа, кузина мадам Афродит, — душевнобольная и находится в психиатрической лечебнице. Это объясняло всё — и её странное поведение, и то, почему санитарка так яростно бросилась на неё, и то, почему её родственницы не хотят говорить о ней и о её болезни. — Она там... навсегда?
— Нет, нет! — замахала руками Хадиджа. — Только когда... её болезнь обостряется, — Фея облегчённо выдохнула: ей бы не хотелось оказаться на месте этой Кассандры и быть запертой в лечебнице для умалишённых на всю жизнь, отвергнутой своей семьёй. — Обычно она... нормальная... только немного эксцентричная. Аttеndrе, а как она говорила с тобой?! Ей же... нельзя иметь зеркала.
— Не знаю... — только и могла, что развести руками, Фея. Значит, в психбольнице нельзя иметь зеркала? Это... даже казалось обоснованным — ведь что может натворить сошедшая с ума женщина, обладающая колдовским даром? Ведь если бы она пыталась появляться в каждом зеркале, до которого могла бы дотянуться её магия... м-да, бедные франкийки. — Может быть... — Фея сперва подумала, что пациентка психбольницы могла каким-то образом раздобыть осколок стекла (а ведь им и порезаться можно!), но затем вспомнила, что «окно», через которое она видела Кассандру, было с округлыми краями. — Я поняла! Лужа! Это была лужа воды! — в самом деле, как достать себе зеркало в психушке, где все похожие на зеркала вещи отбирают? Утаить немного воды, например, за обедом, налить её на тумбочку, на подоконник, на что угодно — и вот тебе отражающая поверхность! Стоп, значит, колдуньи Скрюте могут вместо зеркала использовать совершенно любую отражающую поверхность? Даже... например, даже тот пруд посреди окружавшего поместье сада?
— Водица? Да, это объясняет ситуацию... — понимающе кивнула Хадиджа. Наступила тишина, но Фея решила ее нарушить.
— Знаешь... моя бабушка София, она в последний год своей жизни... как это выразить по-английски... у нее началось старческое слабоумие. Сначала она перестала узнавать меня и сестру, потом маму Еву, свою... как это по-английски... сноху и в конце концов — свою дочь. Она не признавала нашу квартиру, она думала, что мы в гостях и пыталась уйти из дома — однажды она заблудилась на улицах, и маме пришлось ее искать. Мама Ева предложила: давайте отдадим ее в какой-нибудь специализированный центр для престарелых, там о ней позаботятся, но мама Вера была против этой идеи, она говорила: я не брошу свою мать — да и это было слишком дорого. Мне тогда было шесть лет, я боялась, что она может поджечь квартиру, пока меня нет дома, что она может зайти в нашу комнату с сестрой, пока мы спим, перепутав ее со своей — она так уже делала. И вот однажды она по какой-то причине ночью встала, в темноте упала и ударилась головой, мы вызвали скорую помощь, ее отвезли в больницу, и через несколько дней она там скончалась. — Фея закончила свой рассказ и замолчала. Хадиджа тоже молчала, а затем смогла произнести только:
— Мне жаль. Это должно было быть очень сложно.
— Самое тяжелое это для мамы Евы, — вздохнула Фея, и опять наступила тишина. Фея старалась разобраться в своих мыслях, решить, что делать дальше... кстати говоря, ее ждала Сафир в указанном месте. И Фея решила использовать хороший предлог выйти из комнаты.
— Прости пожалуйста, я думаю, мне нужно немного побыть одной... после всего этого. Я прогуляюсь по усадьбе, ты не против?
— Хорошо, — Хадиджа обеспокоенно взглянула на свою гостью, но кивнула. — Я вызову твою дуэнью?
— Нет-нет, не надо! — торопливо ответила Фея, которой нужно было встретиться с Сафир без всяких дуэний. — Я хочу побыть СОВСЕМ одна, понимаешь?
— Хорошо... — теперь Хадиджа выглядела ещё более обеспокоенной, и Фее стало немного стыдно за то, что она обманывает эту наивную юную девушку. — Это не разрешено... но я понимаю тебя.
Фея торопливо переоделась из платья в свой редингот, взяла скетчбук и цветные карандаши и, пообещав Хадидже вернуться, выскользнула из комнаты, направившись к выходу из поместья. У дверей её окликнула служанка, спросив что-то по-франкийски, из чего Фея поняла только «мадемуазель Филофея», на что Фея показала свой скетчбук, который специально для этого захватила с собой, и попыталась на британском ответить, что она хочет порисовать, и ещё ей хочется побыть одной. Служанка пыталась упирать на то, что девушке неприлично находиться одной, но Фея настояла на том, что она хочет побыть именно одна, и выскользнула из здания, оставив служанку позади. Над поместьем постепенно сгущались вечерние сумерки, на небе светил серп луны, включившиеся электрические фонари вдоль дорожек разгоняли сумрак, почти осязаемую тишину нарушало только стрекотание кузнечиков или каких-то других насекомых. Фея поспешила по погружённым в полумрак дорожкам парка, надеясь, что правильно полагает, где её должна ждать Сафир. Наконец, девушка добралась до беседки, окружённой аккуратно подстриженной живой изгородью, обогнула изгородь и заглянула в беседку — Сафир сидела там, оглядываясь по сторонам, и увидев рутенку, помахала ей рукой.
— Почти я подумала, что ты не придёшь, — сказала мулатка с белоснежной улыбкой. Она была одета в длинную кофту, которая, видимо, должна была защитить ее от прохлады ночи. Под кофтой она носила платье с юбкой до колен и плоскими ботинками (Фея подумала, что эти ботинки Сафир прекрасно подойдут для убегания от кого-то, если такое понадобится, гораздо лучше, чем ее верховые сапоги на каблуке). Ее черные вьющиеся волосы спускались до плеч. Она говорила по-английски с заметным акцентом, как и Хадиджа.
— Я... — Фея запнулась — ей не хотелось объяснять причину своего опоздания, но она все же вынуждена была сказать: — Мне нужно было... придумать что-то убедительное для Хадиджи, чтобы я могла уйти.
— Тебя никто не видел на пути сюда? — спросила Сафир. Рутенская гостья снова запнулась и вновь вынуждена была сказать правду:
— У входа стояла служанка... Мне пришлось солгать ей, что я хочу нарисовать ночной пейзаж. Возможно, мне придется действительно нарисовать что-то, если она решит проверить меня на обратном пути. Ты не возражаешь, если я буду рисовать во время нашего разговора?
— Ну ладно, — Сафир, сначала нахмурившаяся от того, что Фею заметили служанка, засмеялась. — Давай. Можешь выпить для вдохновения, — мулатка достала из-под своей кофты металлическую фляжку и протянула ее Фее (протянула левой рукой — бастардка дома Мируа тоже была левшой), рутенская гостья задумалась на мгновение, но все же взяла фляжку, открыла ее и почувствовала запах алкоголя — глоток... и закашлялась от неожиданности — напиток был сладким, но крепким, гораздо крепче, чем вино, которое подавали на ужин сегодня.
— Что... это? — спросила Фея, когда прокашлялась, и к ней вернулась способность говорить.
— Бенедиктин, — улыбнулась Сафира, наблюдая за реакцией гостьи на крепкий алкоголь. — Или вы там в Рутении предпочитаете водку?
— Ага, — Фея посмотрела на свою собеседницу укоризненным взглядом. — А ещё мы играем на балалайках и ездим на медведицах.
— Ладно, поняла... — протянула Сафир, выглядевшая слегка удивлённой тем, что стереотипы о Рутении оказались ложными. — Ну так и во Франкии не едят лягушек... ну, то есть едят, но не каждый день, ты понимаешь.
— Я заметила за обедом. Так о чём ты хотела со мной поговорить? — Фея вернула фляжку хозяйке и расположилась в беседке, достав свой скетчбук и решив, что она будет рисовать луну на ночном небе над живой изгородью, как она видна из беседки. К счастью, в беседке горела электрическая лампа, и художнице не нужно было пытаться рисовать в темноте.
— Просто поговорить, — улыбнулась темнокожая девушка, делая глоток из своей фляжки. — О том, о чём нельзя поговорить, когда кругом все эти служанки и мои так называемые родственницы, которые будут слушать всё, что я говорю, и запоминать.
— И о чём же таком нельзя говорить рядом с ними? — Фея нахмурилась — Сафир только что недвусмысленно сказала ей, что рядом с её родственницами лучше следить за своим языком.
— Например... — Сафир широко усмехнулась, — какова моя сестрёнка в постели?
Фея поперхнулась — к счастью, она на время отвлеклась от рисования, а то карандаш в её руке оставил бы на бумаге неровную линию — и возмущённо воззрилась на свою собеседницу. Конечно, она не собиралась отвечать ей на ТАКОЙ вопрос, да ещё и заданный в ТАКОЙ форме, она не будет обсуждать с почти незнакомой ей девушкой свою интимную жизнь и интимную жизнь её сестры!
— Если захочешь, сам спроси у неё, как я себя веду в постели, — ответила рутенская гостья с издевкой. Она не удержалась от вопроса: — Так значит, Хадиджа — твоя сестра? И ты дочь мадам Афродит?
— Да, — на этот раз Сафир усмехнулся криво. — И я, и Орьен. Наша мама часто путешествовала по разным странам и заводила отношения с разными женщинами, а затем брала их детей к себе. У неё есть ещё одна дочь от законного брака — ты видела её за столом.
— Она говорила, что для неё это почти обязанность... — Фея вспомнила свой разговор с дочерью хозяйки поместья.
— Да! — ответил Сафир с явной насмешкой. — Заниматься сексом со всеми подряд и забирать к себе рожденных девочек, ожидая благодарности от них на всю оставшуюся жизнь!
— Кажется, ты им не особо благодарна за это... — Фея нахмурилась. Она вспомнила слова мадам Афродит: "спросите Хадиджу, благодарна ли она мне за то, что родилась".
— Конечно же, нет! — Сафир ещё сильнее распалился. — За что я должен быть им благодарен?! Я не просил их спать с моей матерью и зачинать меня, а затем привозить меня сюда и воспитывать как высокомерную аристократку! Они контролируют каждый мой шаг, я не могу оставаться один только в своей комнате, я всегда должен вести себя хорошо, — эти слова мулатка произнесла с насмешкой, — должна быть образцовой аристократкой и все такое прочее!
— Но... разве ты не мог отказаться? — Фея внимательно посмотрела на мулатку. По её словам получалось, что быть аристократкой не так уж и здорово... если ты не привык к ограничениям свободы.
— Отказаться?! — усмехнулась Сафир. — Во-первых, решала не я, а моя мамаша, это она отдала меня этим снобкам, получила от них деньги и вспоминала обо мне раз в полгода! Я тогда была мелкой девчонкой, я ничего не могла решать сама! Во-вторых, в моей стране гражданская война, нищета, голод и болезни — конечно, я не захочу туда вернуться! Они держат меня за яйца, они делают со мной всё, что захотят!... но и я тоже держу их за яйца — я владею их магией, у меня уже третья ступень, они не смогут просто так выкинуть колдунью моего уровня!
— М-м-м... — протянула в ответ Фея, изображая согласие, а про себя подумала, что, может быть, её новая знакомая говорит правду о своей родне, но ей Сафир не слишком нравится. — Ты работаешь? Чем занимаешься в жизни?
— Ну, я работаю в «Роrtаil Аrgеnt», передаю всякие вещи через магические порталы. Не какая-то суперинтересная работа, но колдуний, таких как я, не так много, и платят мне прилично. Твоя Хадиджа... не знаю, сказала ли она тебе, но она не слишком умная — она вряд ли сможет закончить университет, и она овладела только первой ступенью магии. Единственное, для чего она годится — рожать новых колдуний, — мулатка усмехнулась.
Фею покоробили такие слова. Хадиджа вовсе не показалась ей какой-то совершенной дурочкой — не кандидатка математических наук, конечно, но она ещё была юна и вполне могла поумнеть с возрастом. Да, конечно, многие считали, что если девушка не может найти себе работу или получить высшее образование, то она всегда может найти себя в браке или материнстве... или наоборот: рожать детей — это для тех, кто не смог найти себя ни в одной другой сфере. Всё-таки беременность — это такая штука, которая выключает тебя из рабочего или учебного процесса на целый год или больше...
— Твоя сестра, — Фея подчеркнула эти слова, — оказалась не такой уж глупой.
— Это решение не моё, это решение дома, ты должна это понимать! — Сафир усмехнулась и развёл руки в знак безразличия. — А тебе она действительно понравилась? — мулатка заговорщически посмотрела на гостью и приблизилась к ней, коснувшись коленом её брюк. Но Фея быстро отодвинулась от Сафир и бросила на неё недовольный взгляд. Она не собиралась говорить ей о своих чувствах к Хадидже, независимо от того, что она думала на самом деле.
— Через неделю я уеду отсюда домой, — ответила рутенка холодно. — И мы больше никогда не увидимся с Хадиджей.
— Правда? — Сафир усмехнулась и приблизилась к рутенской гостье, но уже не стараясь сесть поближе. — Ты вернёшься в свою Рутению? Там же у вас диктатура, преследование и всё такое... И если кто-то узнает, что ты родственница волшебниц, тебя могут...
— У нас НЕТ никакой диктатуры! — Фея, обидевшаяся на слова о своей стране, посмотрела на африйку с гневом. — Нас не преследуют ведьмы и их родственников! Со мной ничего не случится!
— Действительно? — по улыбке Сафир было видно, что она не слишком верит собеседнице. — Значит, ты патриотка своей страны и любишь своего президента?
Фея громко покашляла в ответ.
— Давайте не будем говорить о политике, — решительно ответила она.
— Ладно, не будем говорить о политике, — согласилась Сафир и пересела на скамейку напротив молодой художницы, которая пыталась нарисовать ночное небо в своем эскизнике, но получалось пока только эскиз. — Но всё-таки ты собираешься вернуться в свою Рутению? Не остаться здесь... среди всего этого богатства... роскоши... и прочего... и быть рядом с моей пылкой сестрой?
— Зачем мне здесь оставаться? — пожала плечами Фея. — Здесь я чужая, а там у меня есть семья, подруги... институт, — Фея не стала говорить про свою нелюбимую работу и что до сих пор члены дома Мируа были к ней достаточно добры... если не считать того разговора об их безумной родственнице. — Я не собираюсь бросать всё это ради... ради смутных надежд. Да и ты, похоже, не рада тому, что ты здесь? Несмотря на то, что в твоей стране ещё хуже.
— Не рада, — поморщилась Сафир. — Малаллия, конечно, это полный финиш, но тут... в этой золотой клетке — тут плохо, но плохо по-другому. Ты права, что не хочешь переселяться в эту золотую клетку. Будешь? — она привстала и снова протянула гостье свою фляжку. Фея помедлила, но взяла протянутое и отпила — чуть-чуть, только смочив язык и губы — гостья слегка опасалась опьянеть. Но, по крайней мере, Сафир сама пила из той же фляжки, значит, в ней не было намешано ничего ТАКОГО.
— Часто ты убегаешь из своей комнаты, из-под присмотра служанок? — поинтересовалась Фея, возвращая Сафир её фляжку.
— Не очень, — усмехнулась мулатка, отпивая глоток из своей фляжки. — Только когда в поместье приезжает какая-нибудь молодая иностранка, с которой можно поговорить, — она широко улыбнулась и уселась снова напротив Феи, вытянув из-под платья голые коленки.
— Вот как... — протянула Фея. Повисла короткая пауза, и гостья решила задать вопрос, беспокоивший её последние несколько часов, — пожалуй, Сафир вполне могла ответить на него честно, без обиняков... — Ты... знаешь что-то про Кассандру де Мируа?
— Это та, которая немного не в своём уме? — Сафир не ожидала такого вопроса, но на лице у неё появилась ухмылка. — Знаю. Моя двоюродная тётя. Её родители, — она заговорнически приблизилась к гостью, — были сестрами-близнецами мадам Патрис.
— О, Богиня!... — потрясённо выдохнула Фея. В доме, где инцест был запрещен, Кассандре де Мируа досталось родиться от такой связи?! Нет сомнений, что её родственницы старались скрыть её существование - это должно быть для них позором!
— Да, да! — Сафир явно радовалась шоку своей собеседницы. — Теперь их матери не разрешается быть рядом друг с другом без посторонних и живут они в разных поместьях. А почему ты про неё спрашивала? — улыбка мулатки стала хитрой. — Кто-то случайно проболтался о страшном семейном секрете дома Мируа?
Фея тяжело вздохнула — она не хотела отвечать на этот вопрос, но, будучи честной, сказала правду:
— Она... пыталась связаться со мной через магию Скрюте. Я не поняла, что она мне говорила, подумала, что ей нужна помощь... пока мне не объяснили, что она находится в психиатрической больнице.
— Ага, — ухмыльнулась Сафир в ответ. — Её увозят туда каждый раз, когда начинается очередной психоз, — Фея только вздохнула в ответ. — Видишь ли, у дома Мируа есть свои скелеты в шкафу.
— Не сомневаюсь... — Фея опять вздохнула и подумала про себя: возможно, её собеседница сама является одним из таких секретов и родственницы предпочитали не упоминать о ней слишком часто.
— Кстати, это же на тебе костюм для верховой езды? — полюбопытствовала мулатка, улыбнувшись. — Любишь ездить верхом?
— Никогда не пробовала, — тяжело вздохнув, честно призналась гостья. — Предпочитаю баскетбол. Просто... я не люблю юбки... а мне сказали, что на официальных приёмах разрешено быть в брюках только военным и служанкам. Я не служила в армии... и мне сказали, что это самый приличный костюм с брюками, который они смогли найти.
Сафир громко расхохоталась в ответ.
— Кстати, тебе идёт, — улыбнулась она, отсмеявшись. — Я тоже не люблю юбки, и когда можно, надеваю брюки. Но когда я в поместье, приходится надевать эти дурацкие юбки, потому что брюки — это для служанок, — мулатка брезгливо поморщилась и приподняла подол своего платья, будто говоря: вот, это юбка, которые я не люблю. И... Фея сперва решила, что ей показалось, но в неярком свете лампы, висевшей под потолком беседки, она увидела торчавший из-под приподнятой юбки член мулатки, на которой не было нижнего белья.
— Мне... мне нужно идти! — гостья торопливо вскочила, прижимая к груди скетчбук. Сафир очевидно и недвусмысленно намекала на готовность заняться с ней сексом, но Фея этого совершенно не хотела — даже если бы Сафир ей нравилась, Фея была девушкой не настолько свободных нравов, чтобы прыгать в постель к почти не знакомой ей девушке, и к тому же она подозревала, что это может грозить ей серьёзными последствиями со стороны дома Мируа, а она этого совсем не хотела.
— Идти куда? — Сафир, не ожидавшая от гостьи такой прыти, удивилась, но улыбнулась снова и, встав, направилась к Фее.
— Мне нужно уйти, я просто должна уйти! — Фея спешно направилась к выходу из беседки, не давая мулатке шанса ее остановить. Сафир с улыбкой последовал за ней, и тогда Фея резко побежала, обогнула живую изгородь и быстро подошла к освещенной фонарями дорожке. Она оглянулась, удостоверилась в том, что Сафир не преследует ее, и замедлила шаги, двигаясь в сторону поместья. Ее сердце бешено колотилось. При входе она показала свой недоделанный рисунок служанке и объяснила, что сейчас не находится в настроении для разговоров. Интересно, заметила ли служанка ее лицо, покрасневшее от возбуждения и быстрого бега? Сердце Феи продолжало громко стучать в груди до тех пор, пока она не достигла своей комнаты. Осторожно открыв дверь, чтобы не разбудить Хадиджу скрипом двери (ведь она могла спать), Фея увидела, что в комнате горит ночник. Хадиджа лежала на кровати, одетая в ночную сорочку, и подняла голову, когда дверь открылась.
— Все в порядке? — спросила она тревожным голосом.
— Да... — выдохнула Фея, не зная, что еще сказать, и испытывая чувство вины из-за необходимости скрывать правду от Хадиджи. — Все в порядке... — Она прошла в комнату, закрыла за собой дверь и начала раздеваться.
— Ты так переживаешь из-за тети Кассандры? — Хадиджа задрожала от возбуждения. — Или есть что-то еще? Пожалуйста, расскажи мне... — Фея почувствовала себя ужасно виноватой. Она оставила Хадиджу одну и видно было, что она все время не могла заснуть, беспокоясь о причинах такого возбуждения своей гостьи. Пора... Фея тяжело вздохнула... пора сказать этой девушке правду, чтобы она не мучалась зря.
— Я скажу, тебе, в чём дело... но пообещай мне, что ты не будешь об этом никому говорить? — Фея обернулась к хозяйке комнаты. Юная бадави чуть заметно побледнела, кажется, взволновавшись ещё сильнее, но кивнула в ответ.
— Я обещаю, что никому не скажу. Скажи мне: в чём дело? — Фея вздохнула снова, подобралась, как перед прыжком в воду, и, наконец, призналась:
— Сафир... передала мне записку, в которой назначала мне встречу. Я ходила встретиться с ней.
— Сафир? — сестра Сафир округлила глаза. — Что... ей было нужно от тебя? — спросила она так, будто догадывалась, что её сестра могла предлагать её гостье алкоголь и своё тело.
— Она... — Фея, совсем не желавшая говорить Хадидже о том, что её единокровная сестра намекала ей на секс, тяжело вздохнула, — просто хотела поговорить со мной. Без служанок и других членов дома рядом, чтобы никто не слушал наш разговор.
— Поговорить о чём? — теперь Хадиджа нахмурилась.
— О... — Фея замешкалась, не зная, имеет ли она право выдавать тайны Сафир, даже если ей эта девушка не нравится. — Что ты вообще думаешь о своей сестре?
— Она... — теперь вздохнула Хадиджа, словно тоже не зная, что ответить на такой щекотливый вопрос, — unеnfаnttеrriblе нашей семьи. Когда рядом старшие родственницы, она притворяется, что ведёт себя хорошо, когда их нет рядом, она... делает то, что она захочет, и то, что запрещено делать.
— Двуличная? Лицемерная? — спросила Фея, пытаясь припомнить подходящее слово на британском.
— Ну... — Хадиджа тяжело вздохнула: видимо, девушка не желала говорить в таком тоне о, как-никак, своей сестре и члене своей семьи.
— Хорошо, давай забудем об этом, — попросила Фея. Гостья уже переоделась и осталась в одежде для сна. — Ты хочешь лечь спать?
— Попробую заснуть, — вздохнула в ответ Хадиджа. — Сладких снов.
— Спокойной ночи, — вздохнула в ответ Фея, осознавая, что она сейчас не настроена на интимные отношения, да и её возлюбленная тоже. Девушки укрылись под одеялами, выключили свет и старались уснуть, но сон не настигал ни хозяйку комнаты, ни её гостью.
— Ты не можешь заснуть? — нарушила молчание Хадиджа, повернувшись к девушке напротив.
— Нет, — вздохнула гостья. — Слишком... много разных событий произошло за последние несколько часов.
— Это только из-за тёти Кассандры или из-за Сафир тоже? О чём вы разговаривали и что вызывает беспокойство?
Фея тяжело вздохнула в ответ — говорить о том, что сестра лежавшей рядом с ней девушки намекала на интимные отношения, она совсем не хотела, поэтому ответила правдиво, но не полностью:
— Она рассказывала мне... как ей не нравится то, что дом Мируа ограничивает её свободу. Но она не хочет возвращаться в Маллалию, где идёт война, голод и прочие бедствия. Она не понравилась мне, — Хадиджа печально вздохнула в ответ. — Но... сегодня я узнала слишком много секретов дома Мируа... если можно так назвать ваше «анфан террибль». Надеюсь, у тебя нет подобных секретов? — Фея улыбнулась несчастно, но поспешила скорректировать свои слова: — Пожалуйста, не отвечай. Иначе я точно не засну сегодня.
— Я не буду говорить, — пообещала Хадиджа. — И у меня нет таких секретов, — девушка улыбнулась и, протянув руку, погладила по волосам девушку напротив. Это было приятно.
— Если эти события будут продолжаться, — Фея попыталась невесело пошутить, — то за неделю я могу не успеть... — она запнулась, но закончила фразу, — сделать тебя беременной. Наверное, придётся использовать искусственное оплодотворение.
— Ох, — Хадиджа вздохнула и грустно улыбнулась. — Будет жаль, если мы... не сможем использовать каждую ночь, что мы будем вместе. Сколько у нас осталось, семь ночей, считая эту?
— Что поделать, секс — такая вещь, что... не всегда мы можем быть в нужном настроении, — улыбнулась Фея, а про себя подумала, что если Хадиджа прежде была девственницей, то они и правда могла не знать, как могут мешать сексу головная боль, месячные, усталость, просто отсутствие настроения и тысяча других причин.
— А что делать, когда одна из нас в нужном настроении, а другая нет? — Фея ощутила грустную улыбку в голосе Хадиджи, и юная бадави снова протянула руку, принимаясь гладить соседку по кровати по волосам.
— А ты в нужном настроении? — улыбнулась в ответ Фея, тоже протягивая руку и принимаясь гладить бадави по тёмным кудрям. Хадиджа только улыбнулась в ответ и придвинулась ближе к лежавшей рядом девушке, и Фея тоже подалась навстречу ей, и губы девушек встретились, сливаясь в страстном поцелуе, их руки обвили полуобнажённые тела друг друга, сейчас прижимавшиеся друг к другу. Поцелуй был долгим и страстным, руки младшей девушки тем временем исследовали спину спортсменки, а руки Феи сперва забрались под короткую ночную сорочку, ощупывая твёрдый член бадави через трусики, а затем скользнули выше, ощупывая мягкую, упругую грудь девушки, приподнимая ткань сорочки, и Хадиджа, разорвав поцелуй и приподнявшись, стянула ночнушку через голову, оставшись в одних трусиках.
— Как ты предпочитаешь это сделать сегодня? — улыбнулась Фея, обняв младшую девушку и прижимаясь к ней, ощущая тепло и мягкость ее груди и немного чувствуя себя искусной соблазнительницей, развращающей наивную девушку... но ей, как странно, это чувство доставляло удовольствие. — У нас осталось всего семь ночей... мы можем попробовать много разных вариантов интимных отношений...
— М-м-м... — Хадиджа улыбнулась, задумчиво закатывая глаза. Фея только могла догадываться, какие варианты сейчас рассматривает ее возлюбленная и насколько широки ее знания в области секса. — Давай я...
удовлетворю тебя орально... проверим, насколько хорошо я запомнила, как ты делала это вчера? — Фея, чувствующая себя опытным наставником, обучающим юную девушку «искусству нежной страсти», улыбнулась в ответ и разрешила перевернуть себя на спину, чтобы Хадиджа оказалась сверху. Молодая любовница начала снимать трусики с гостей — старшая девушка помогла ей, приподняв бедра, а затем сама сняла лифчик и осталась полностью обнаженной. Хадиджа устроилась между ног своей возлюбленной, склонившись к ее члену, который еще не успел окрепнуть. Она некоторое время колебалась, а затем взяла его в руку и начала осторожно ласкать его, опасаясь сделать что-то не так и причинить боль старшей девушке.
— Ты можешь играть с моими яичками... или ласкать мою киску... это поможет мне возбудиться быстрее, — подсказала своей юной возлюбленной Фея, раскинувшись на кровати и предаваясь робким, но старательным ласкам. Хадиджа послушно начала аккуратно массировать мошонку «наставницы», все так же осторожно, боясь применить излишнюю силу, и затем пальцы ее скользнули внутрь ее киски, которая была еще сухой. Когда пальцы девушки начали ласкать ее внутри, Фея не могла удержаться от стонов удовольствия. Ее член начал наполняться кровью, ее киска стала мокрой, и когда член гостьи окреп, Хадиджа наклонилась над ним и обхватила его губами, пытаясь повторить все ласки, которые Фея дарила ей прошлой ночью: облизывание головки и ствола, посасывание головки и одновременное массирование рукой ствола. Наконец, она заглотила член полностью, стремясь принять его как можно глубже в себя и продолжая ласкать внутри руками свою возлюбленную. Ласки неопытной девственницы были все еще несколько неумелыми, но старательными и наполненными искренней страстью. Фея наслаждалась ими, извиваясь и стонущая в ответ на ласки своей молодой возлюбленной. Но постепенно Фея начала чувствовать, что хочет большего. Она захотела овладеть влажной и горячей киской своей пылкой красавицы.
— Я хочу тебя... — страстно выдохнула лежавшая на кровати рутенка, — сделай это... оседлай меня...
— Ты хочешь... чтобы я взяла тебя? — робко уточнила её юная «ученица», отрываясь от её члена.
— Э, нет-нет-нет! — Фея аж приподнялась на кровати. Они так не договаривались: это она должна была оплодотворить Хадиджу, а сама не планировала беременеть от неё, и Фея не была уверена, что в их общей комнате есть презервативы! — Я хочу... чтобы ты оседлала меня... и поскакала на мне... на моём члене! — торопливо, чтобы временное замешательство не разрушило атмосферу страсти, Фея приподнялась на кровати и, притянув Хадиджу к себе, впилась в её губы страстным поцелуем, чувствуя вкус собственных выделений на губах девушки, и как после секундного замешательства её юная любовница отвечает на её поцелуй. — Давай... сделаем это? — Хадиджа, помедлив, кивнула и, перекатившись на спину рядом со своей любовницей, стянула с себя трусики — теперь обе девушки были полностью обнажены — снова залезла на свою гостью сверху, поцеловала её, будто пытаясь этим скрыть свою робость, и направила член лежавшей на спине девушки в свою киску — Фея помогала ей. Теперь, в отличие от вчерашней ночи, инициатива принадлежала Хадидже — девушка медленно опустилась своей киской на член любовницы, прислушиваясь к ощущениям внутри своей киски и сдавленно застонав от этих ощущением, упёрлась руками в кровать по бокам от тела Феи, и принялась двигаться вверх и вниз. Ощущения внутри неё постепенно захватывали девушку, она уже не сдерживала стонов, охваченная страстью, она двигалась всё быстрее, всё сильнее насаживаясь членом на киску девушки под ней, упругие мячики грудей подпрыгивали перед глазами Феи при каждом движении, её обрезанный член тоже подпрыгивал вместе с ними, шлёпая Фею по животу. И Фея тоже позволила страсти захватить себя — согнув ноги в коленях, она двигала бёдрами навстречу Хадидже, чтобы ещё глубже проникать в её киску, дать ей почувствовать её член ещё сильнее, а её ладони накрыли её мягкие груди, лаская их, сжимая их пальцами. Наконец, после нескольких минут — никто из девушек не знал, сколько это длилось — потной, страстной, сексуальной скачки Хадиджа застонала громче, запрокидывая голову, и её член выстрелил струйкой спермы, забрызгав живот спортсменки, а та, тоже разгорячённая до предела, обняла сидевшую на ней верхом девушку и притянула к себе, впиваясь в её губы страстным поцелуем и продолжая трахать её киску, — несколько фрикций спустя и она тоже кончила в киску своей любовницы и откинулась на кровать. Обе девушки улыбались друг другу в темноте, переводя дыхание — Хадиджа уже не сидела верхом, а лежала на своей гостье, которая была совсем не против такой приятной тяжести и поглаживала бадави по волосам.
— Я хотела бы принять душ, — наконец сказала Фея, чувствуя себя потной и покрытой следами своей любовницы и своими выделениями.
— Хорошо, — Хадиджа с некоторым нежеланием встала, предлагая гостью встать тоже. — Мне составить тебе компанию? — девушка улыбнулась.
— Почему бы и нет, — Фея улыбнулась в ответ, и две обнаженные девушки поднялись с кровати и направились в ванную комнату. Включив свет, они заполнили ванну водой. Они всегда занимались сексом в полутьме, но теперь под электрическим освещением Фея не могла не насладиться видом обнаженного тела своей молодой возлюбленной: загорелая кожа, изумительная форма пышной груди, стройная талия без излишков жира или накачанных мышц. Девушки ласково ополоскали друг друга струей воды из душа - одна орошила другую теплой водой, пока она, улыбаясь, подставляла свое обнаженное тело под приятные струи. Затем, вооружившись губкой и гелем для душа, они нежно массировали друг друга, смывая мыльную пену - одна из девушек наслаждалась прикосновениями к обнаженной коже другой, а вторая наслаждалась этими ласками. Затем они снова брали душ и смывали с тел друг друга следы недавнего интима. Все это - близость к загадочной экзотической красавице, прикосновения к ее телу и ее отклики - возбуждали Фею, чувствовала, как возбуждение растет внутри нее, и ее член снова готов был принять положение боевой готовности.
— Как насчёт второго раунда? — страстно прошептала она, скользя руками по стройному обнажённому стану бадави.
— Я за, — улыбнулась в ответ та — её член с обрезанной крайней плотью тоже понемногу начинал наливаться снова кровью. — Как ты хочешь это сделать?
— М-м-м... — Фея задумалась. Секс в ванне, конечно, красиво выглядит в эротике, но в реальности это не так удобно... но возвращаться в кровать, а потом, возможно, снова в ванную, чтобы подмыться, не хотелось. Раздумывая, она обняла девушку, прижимаясь к ней, наслаждаясь теплом, мягкостью и гладкой чистотой её тела, и целуя её в губы — для этого более рослой рутенке пришлось наклоняться, а Хадиджа, встав на цыпочки, тоже прижималась к ней, обнимая её и отвечая на её поцелуи. — Я хочу... взять тебя сзади... стоя... — наконец, проговорила Фея, но выпускать свою любовницу из объятий не спешила — так приятно было к ней прижиматься.
— Хорошо... — Хадиджа тоже не хотела разжимать объятья, но затем, с неохотой выскользнув из объятий своей любовницы, повернулась к ней спиной. — Вот так? — она отставила назад свою упругую попку и не удержалась от того, чтобы потереться ею о член своей гостьи.
— Да, что-то вроде... — Фея не удержалась от того, чтобы обнять пустынную красавицу сзади, привлекая её к себе, и одной рукой принимаясь поглаживать её член, а второй — тискать её грудь — Хадиджа и не думала сопротивляться, нежась в сильных и нежных объятьях старшей девушки. Наконец, Фея почувствовала, что её член уже готов снова овладеть киской пустынницы, и больше не стала затягивать прелюдию. — Подними ногу... — она приподняла ножку девушки, помогая ей поставить её на край ванны и облегчая себе доступ к её киске, — Хадиджа последовала её указаниям, и тогда Фея вошла в её киску, принимаясь двигаться в ней — сперва осторожно, чтобы её стоявшая в скользкой ванне неопытная любовница не потеряла равновесие, но постепенно поддаваясь страсти. Её руки продолжали ласкать член и грудь бадави, которая громко стонала в ответ, выгибаясь всем своим стройным телом в объятьях старшей девушки, и пыталась подмахивать ей, насколько позволяла её поза. Вчерашняя девственница наслаждалась сексом в ванной, но всё же ей было немного неудобно — она должна была держаться одной рукой за стену, чтобы устоять на ногах, и её ванна, пожалуй, была маловата даже для того, чтобы мыться в ней вдвоём без тесноты, не то что заниматься сексом.
— Я... — выдохнула Хадиджа, — давай лучше... изменим позу? — девушка чувствовала, что устала заниматься сексом таким образом.
— Хорошо... — Фее тоже было неудобно из-за разницы в росте девушек — ей приходилось сгибать колени. Она задумалась, пытаясь найти другую позу для секса в ванне, которая была бы комфортной для обеих. — Может быть... на четвереньках?
— Попробую... — Хадиджа опустилась на колени на дно ванны и оперлась руками о ее край, а Фея также стала на колени за ней — ванна была маленькой, и рутенке пришлось почти полностью притиснуться к своей возлюбленной сзади, стоя между ее разведенными ногами и почти переплетаясь с ней ногами. И Фея снова начала двигаться внутри Хадиджи, овладевая ею сзади, этот разрыв требовал от нее большего усилия. Обнаженные тела громко сталкивались, яички Феи при движении вперед сталкивались с яичками ее возлюбленной, Хадиджа издавала громкие стоны — теперь она могла активно подмахивать своей партнерше, насаживая свою киску на ее член. Ее грудь и обрезанный член колыхались при каждом движении, но Фея видела только стройную спину Хадиджи, изгибающуюся, когда член вновь проникал в нее. Ощущая возрастающее возбуждение своей партнерши, Фея наклонилась и поцеловала ее в затылок или уши, но она чувствовала только мокрые черные волосы на своих губах, а руками она страстно ласкала член и грудь Хадиджи. И вскоре она испытала оргазм, кончая в киску Хадиджи, и замедлила темп, чтобы прийти в себя. Но ее возлюбленная также была на пределе возбуждения и умоляла:
— Продолжайте двигаться! — сказала она, двигая бёдрами и насаживаясь на уже удовлетворенный член своей партнерши. Фея откликнулась на ее просьбу, сосредоточившись на том, чтобы активно стимулировать ее член и ласкать ее грудь. Их стоны заполнили ванную комнату, и капли белой жидкости выстрелили из ее члена, попадая на эмаль ванны. Обе девушки остановились, а затем Фея вытащила свой член из младшей девушки и встала, почувствовав легкую боль в коленях от продолжительного стояния.
— Похоже, нам нужно снова помыться... — устало улыбнулась она. — Надеюсь, мы не будем продолжать третий раунд? — ее улыбка расширилась.
— Я не против... — ответила Хадиджа улыбкой, с трудом поднимаясь. — Но лучше следующий раз в кровати, — она повернулась к своей возлюбленной и обняла ее, прижимаясь к ней.
— У тебя хватит сил на третий раз? — Фея засмеялась, отвечая объятием молодой Хадиджи. — А потом нам придется снова помыться, и мы займемся сексом в четвертый раз, а потом опять помоемся... — Хадиджа ответила смехом, и Фея присоединилась к ней. — Нет, я думаю, мне хватит. Но да, лучше заниматься сексом в кровати, — она улыбнулась и поцеловала Хадиджу, прижимая ее к себе.
Комментариев пока нет - добавьте первый!
Добавить новый комментарий