Узоры Хара. Часть 1

Осенний лес радовал глаз пёстрыми красками. Редко где ещё ты можешь насладиться столь ярким пейзажем, — чем в смешанном лесу, где рядом с хмурыми елями пестрили клёны и рябиновые кусты. Дорога была хорошо утоптана и лошадь легко ступала по опавшей листве. Отряд шёл не спеша. Мы отступали к северным границам раздела.

Я поднял стремена, почувствовав лёгкий холодок на затылке. Лошадь остановилась и слегка удивлённо повела мордой в сторону, как будто устало спрашивала: «Что там ещё?». Много раз интуиция выручала меня, и я привык доверять внутреннему чутью, но сейчас случилось что-то особенное. Чувство близкой опасности, — я зафиксировал в сознании страх, оставшийся от моей прежней жизни и задушил его, не позволяя ему взять верх. Идущие следом не останавливались и так же, не спеша, продолжали путь через осенний лес, обгоняя и проходя мимо.

— Ты тут собираешься вечность простоять? — окликнул меня замыкающий колонну угрюмый здоровяк. Он перекинул тяжёлый двуручный меч с одного плеча на другое, и хмыкнув пошёл дальше. — Да и чёрт с тобой.

Всадники постепенно отдалились и моё внимание переключилось на слух. Мир стал немного более тусклым, — зрение заметно ослабло, освобождая силы для обострения слуха. Я напрягся и постепенно стал разделять звуки леса на составные части. Все издают звуки, и сейчас лес был полон жизни. Слишком много событий происходило вокруг. Животные всегда старались скрыться при появлении людей, но сейчас, когда люди ушли достаточно далеко, они постепенно возвращались к привычным занятиям.

Мне было не впервой отслеживать человека в лесу, а этот индивид совершенно не умел прятаться.

— Есть, — заглушив своё дыханье я чётко различил звук который мог издать только человек, изо всех силы пытающийся не чихнуть.

Я широко улыбнулся уловив то что искал, определить направление и расстояние не составляло большого труда. В тридцати метрах от дороги лежало полусгнившее дерево, — он свернул с тропы и спрятался за ним, чтобы избежать встречи с нами. Я спешился и медленно стал двигаться в сторону укрытия незнакомца. Теперь уже стало совершенно очевидно, что он не мог представлять для меня никакой угрозы. Отсюда я отчётливо различал его дыхание, в котором чувствовалась усталость и страх.

— Выходи, убивать не стану, обещаю, — я подошёл почти в плотную к поваленному стволу.

Куст дрогнул и из-за дерева показалась испачканная и до смерти перепуганная мордашка с тонкими и даже аристократическими чертами лица. В незнакомце, не смотря на явно бедственное положение, легко можно было различить образованного человека. И без того широкие глаза от страха казались ещё больше, они изучали меня оценивая степень опасности, и оценка была явно не в пользу решения покинуть хоть какое-то убежище.

— Да вылезай ты оттуда, будь ты проклят! Обещаю, что отведу тебя до города, не в моих правилах убивать детей, — теперь я был уверен, что такие глаза могли принадлежать только подростку.

— Или ты что то натвори...

Я не смог закончить фразу, так как незнакомец выглянул полностью, поняв, что дерево меня не остановит. От удивления я отступил на пол шага назад, и тому были причины. Короткий топик, с очевидно модным лейблом, облегал вполне взрослую и очень соблазнительно выпирающую грудь, оставляя открытым животик и пупок. Поверх топика была одета джинсовая жилетка, отнюдь не лишняя, если учесть, что лифчик девушка не носила, аобтягивающие попку, и слегка расклешённые к низу джинсы, довершали образ типичного, хотя и изрядно помятого и перепачканного, тинэйджера. Я не верил своим глазам, именно глазам, так как моё обоняние нельзя было обмануть.

— Я вас не понимаю, — незнакомка произнесла всего три слова.

— Ты говоришь на русском? — вопрос прозвучал достаточно глупо и я сразу это понял, но подсознание категорически отказывалось верить услышанному.

— Да! О господи, вы тоже! Где мы? Какое это место? Европа? Я не понимаю, как, — девушка чуть не подпрыгнула от радости и теперь испуганно лепетала вопросы, на которые много лет назад я точно так же пытался найти ответ.

— Нет не в Европе. Европы здесь нет, и Москвы тоже, или ты с Питера? Хотя, — это уже не имеет значения.

— Мамочка моя, значит я умерла, — она была растерянна и подавлена.

— Нет ты не умерла, но проблемы с тобой будут, и судя по тому, что я вижу, — большие проблемы. Здесь таких как ты... их просто не бывает, понимаешь? — не дожидаясь ответа я предложил ей свой плащ, оставшись в кожаной куртке, — накинь, согрейся, а то выглядишь не очень, если честно.

— Спасибо. Меня, кстати, зовут Ксюша, — девушка просияла и потом слегка наигранно отвела глаза в сторону.

— Пойдёшь со мной... Ксюша, — я нарочно сделал паузу, — Как можно меньше и тише говори, я скажу, что у тебя с головой не все хорошо и поэтому ты молчишь. Пока ты со мной — бояться тебе нечего. Только к женщинам в отряде близко не подходи, если они что-то заподозрят — беда будет.

Ксюша поднялась и отряхнула, как могла, грязь с джинсов. У неё была очень привлекательная фигурка, девушка была невысокая, и поэтому, по началу я принял её за ребёнка, но формы груди и бёдер полностью развеивали это ошибочное впечатление. Выглядела она на шестнадцать, но зная, что ни один хирург не согласился бы оперировать несовершеннолетнего пациента, я прекрасно понимал, что ей должно было быть не менее восемнадцати.

— Хорошо, — она отвлекала меня от размышлений о её возрасте, и слегка укутавшись в плащ, молча пошла за мной.

Мы вышли обратно на дорогу и сев в седло, я подал ей руку и легко затащил на лошадь, посадив перед собой. Несколько минут мы ехали молча.

— Уже заметно стало, да? — Ксюша нарушила молчание задав вопрос почти шёпотом.

— Нет, не заметно, видимо гормоны ещё действуют. Как долго ты здесь?

— Третий день, но как ты догадался? — она никак не унималась.

— По звукам и запахам. В своё время сама поймёшь, — я тоже говорил тихо, так как впереди уже показались замыкающие отряд всадники.

Дав понять, что теперь ей придётся замолчать, я начал обгонять всадников одного за другим, чтобы занять прежнее место в колонне. Мы примкнули к движущимся наёмникам практически не заметно. Мало кого интересовало моё отсутствие.

...

В разные времена численность отряда менялась от нескольких сотен до полутора тысяч. Кто-то приходил, кто-то уходил, а кто-то оставался лежать со вспоротым животом или стрелой в горле. Здесь каждый был сам за себя, а власть сконцентрированная в руках нескольких умелых командиров поддерживалась, в основном, их авторитетом и справедливыми условиями при дележе. Мы сражались на стороне светлых разделов, и пленники обычно были из темных, реже, — цветных земель.

В отряде было достаточно много женщин, многие из них были заклеймены как личная собственность, другие оставались по собственному желанию, а некоторые становились собственностью отряда. Эти рабыни обладали наименьшими привилегиями. Днём девушки обычно занимались хозяйственными делами. Ночью их тела продавались солдатам, а вырученные деньги шли в общую казну. Любой, за умеренную плату, мог взять себе понравившуюся наложницу, и провести с ней ночь, или час, если было жалко денег. Найти женщину в городе было не сложно, бордели процветали, но наёмников редко пускали за городские стены с оружием, а без него они не справляли даже малую нужду. Потому проще было иметь собственных. Тех девушек, которые становились менее популярны среди солдат, обычно продавали. Стоит отметить, что их покупателями чаще всего становились менее богатые бойцы отряда, предпочитающие подкопить небольшую сумму, и купить себе постоянную, пусть и менее привлекательную, рабыню,

Особенно рьяные и преданные рабыни становились надсмотрщицами и следили за порядком в рядах младших рабынь, а так же обучали их. Надсмотрщицы обладали ...