Савларская сука

От автора:

Действие рассказа происходит в мире «Вархаммера 40, 000». Т. к. этот мир у нас сейчас достаточно хорошо известен, не считаю нужным давать развернутые вводные о том, что такое «Император», «Имперская гвардия», «комиссар» и т. д. Все желающие при необходимости могут воспользоваться Google (и Lurkmore). Кроме того, влияние этой специфики на сюжет, в общем, минимально. В целом можно считать, что место действия — постапокалиптическо-фантастический мир, главная героиня — офицер армии тоталитарного гос-ва.

Выкладываю рассказ на этом ресурсе в рамках эксперимента, т. к. сюжет построен вокруг лесбийских и далеко не платонических отношений, а любовные сцены откровенны и в общем порнографичны. Надеюсь, что любителям «клубнички» написанное придется по душе. Комментарии и пожелания всячески приветствуются.

Небольшие пояснения по поводу малоизвестных терминов.

Савларские Химо-псы, савларцы — один из штрафных полков Имперской гвардии. Известны хромающей дисциплиной; «ссавларить» значит «украсть».

Амасек — аналог коньяка.

Лхо — аналог табака; палочка лхо — сигарета.

Улей, город-улей — имперский мегаполис; подулей — подземные трущобы под городом-ульем.

Лонг-лаз — снайперский вариант лазгана (лазерной винтовки).

1.

— Тебе везет, боец.

Кира чуть не скривилась от звука собственного голоса. Боевой газ сушил горло, заставляя петь полудохлым сквигом. Для отдачи команд силы легких хватало с избытком, но при переходе на сравнительно спокойный тон в глотке тут же сам собой возникал моток колючки.

Девица определенно заслуживала спокойного тона, несмотря ни на что.

— Так точно, мэм. Благодарю, мэм.

Хороша, подумалось Кире. Для химо-суки. Для того ада, в котором находится. Даже близко не тянет на рай, но это детали. Хороша не только собой, но и в обращении с лонг-лазом. Одним удачным выстрелом подорвать топливный бак огнеметного танка, обратив пару дюжин зеленомордых в вопящие факелы — тот, кто на это способен, стоит внимания комиссара. Бойцам всегда нужно поощрение, даже если эти бойцы — человеческий мусор, отбросы общества. Мародеры, насильники, воры и богохульники. Император в своей милости прощает всех. Для них милость эта — ошейники штрафного батальона, набитые взрывчаткой, и лазганы, прикованные к запястьям. Кто не умрет в первых рядах, получит шанс на прощение... Так или иначе.

— Как звать, боец?

— Везуха, мэм.

— Я спросила имя.

— Виновата, мэм. Так меня назвали на Лунах Савлара. Документы потеряны, я официально числюсь Везухой Савлар.

Кира сдержанно фыркнула.

— За что загремела, Везуха?

— Непристойное поведение, мэм.

— Забавно.

Еще некоторое время Кира разглядывала Везуху, опустившую взгляд. Та не привыкла к разговору с командованием. Кира хорошо знала, что эта девица чувствует. Мало кто может так просто свыкнуться с мыслью, что твой офицер, посылающий сотни людей в мясорубку, откуда возвращаются только победители или мертвецы — человек, такой же, как и ты. Что ему тоже нужны сон, еда... и иные радости.

— За мной, Везуха.

«Валяясь в холодном углу сырой комнаты в обнимку с лазганом — всю ночь —

ты можешь мечтать о женщине, представляя, как ты развернешь ее лицом к себе,

грубо прижмешь, пробежишься ладонями по гибкому телу, изомнешь, как цветок.

А реальность вносит свои коррективы.»

Эти слова одного из своих сослуживцев Кира выучила наизусть. Сказано было мужчиной, но она его понимала. И потому жадно хваталась за любую возможность, когда сходились три обстоятельства — наличие времени, сил и более-менее привлекательного партнера, неважно, какого пола.

Щелчок выключателя. Мигнув, приглушенный желтый свет наполняет помещение, выхватывая из темноты детали интерьера. Икону Императора в углу. Пикт-снимки на дверце железного шкафчика. Выдвинутый из стены столик, на котором размещался нехитрый натюрморт: бутылка из-под амасека, ныне служащая вазой для синтетической розы, и банка консервированных фруктов.

Личное пространство. Небольшое, но какое есть.

— Надеюсь, я не слишком страшна на твой вкус. Впрочем, тебя никто и не спрашивает.

Своей внешности Кира не стыдилась. В общем-то, знала, что многим кажется весьма привлекательной. Человеческое тело — храм Императора, и осквернять его нагулянным жирком, недостатком гигиены и излишне вольным украшениями было ниже достоинства Киры, даже если бы она не была комиссаром. Но шрамов и памятных отметин на ее коже хватало, что, впрочем, обычно становилось залогом интересных разговоров в койке. Самой заметной деталью было изображение аквилы — двуглавого орла, выложенное из сотен металлических пластинок, имплантированных под кожу чуть ниже ключиц. Под ним расцветали белые кляксы химических ожогов. Словно бы по контрасту с этими страшными отметинами сама грудь у Киры была очень красивой — не очень большие, но упругие сисечки, приятные и на вид, и на ощупь. Плоский живот, выбритый лобок с тату в виде савларской штрафной стрелки, сильные бедра... Лицом Кира также, в общем, вышла — резкие скулы и постоянный прищур бледно-голубых глаз чуть портили общую картину, но зато неплохо подчеркивали характер девушки. А вот любителей играться с шелковистыми локонами Кире очаровать было решительно нечем — она брилась налысо, оставляя лишь несколько прядок на висках.

Везуху Кира особенно не разглядывала. Девчонка как девчонка. Темные волосы, большие карие глаза. Более-менее чистая, приятная лицом и голосом — судя по всему, из свежей партии мяса. Большего от нее и не требовалось.

Особых иллюзий Кира не питала. Знала, что Везуха, работая язычком, будет думать о в первую очередь о добавочной пайке. Да и она сама, когда дело дойдет до чистой механики, переключит сознание на более насущные проблемы. Но это ж не повод вовсе не начинать?

— Знаешь, что делать?

Везуха кивнула.

— Да, мэм. Я... я умею.

— Ну сейчас проверим, как ты умеешь.

Комиссар улыбнулась, царапнув ногтями по выбритой части головы Везухи.

— Не торопиться. Чтоб все было нежно и аккуратно.

Приказ был исполнен. Но не сказать, чтобы в точности. Было заметно, что опыта у Везухи маловато. Глубоко вдохнув, она прижалась к промежности, припала ртом, как при поцелуе, и попыталась сразу запустить язык внутрь. Поперхнулась, закашлялась и подалась назад.

— Да ты охренела.

Кира пожалела, что под рукой нет электростимула. Просто влепила Везухе затрещину.

— Я кому сказала «нежно и аккуратно»?

Девушка отвела глаза, еще раз кашлянула. Ничего не ответила. Кира вздохнула и протянула руку, намотав на ладонь волосы Везухи. Не слишком резко, но грубо потянула на себя, заставляя ее встать.

— Первый и последний раз показываю, как по-человечески надо. Давай, с сись начни...

Одного у Везухи нельзя было отнять. Она была очень послушной и очень старательной. Все остальное за нее, в общем-то, сделало тело Киры, за несколько дней невольного воздержания так истосковавшееся по ласке, что было согласно даже на Везуху.

Кира закусила губу, зная, что лучше не кричать, хотя и очень хотелось. Она была настолько возбуждена, что на нежные мягкие ласки ей стало плевать как раз тогда, когда у Везухи начало что-то получиться. Резко потянула девушку вниз и прижала обеими руками. Заурчала, чувствуя ее язык внутри, неопытный, но достаточно сильный. Время от времени тянула чуть вверх, принуждая коснуться языком клитора, а зачем вновь толкая ниже.

Чудесное чувство. Именно в такие моменты Кире хотелось жить, хотелось благодарить неизвестно кого. Кира не думала о Везухе Савлар, рядовой 404-го полка, которая уже на три часа превысила средний срок жизни штрафника на поле боя. Она думала о другой. Той, которую встретила когда-то давно, под небом из стали и бетона. Там, где в двадцать лет умирали не от пули или шального осколка, а от грязной иглы или ножа надравшегося ...