Выход Марины

Все совпадения случайны и к реальным событиям не имеют никакого отношения.

«Исключительность любого университета определяется числом исключенных студентов. « (Студенческая поговорка).

Я сидела в аудитории за партой и молча утирала слёзы. Я пришла сюда уже в третий раз и никак не могла сдать зачёт по химии. Строгий преподаватель — ассистент кафедры органической химии Толмачёв Алексей Владимирович отстранил меня от практических занятий до тех пор, пока я не сдам теоретическую часть. Он восседал за преподавательским столом и внимательно наблюдал, чтобы я не списала. К зачёту я была не готова, и чтобы толком подготовиться, нужно было проштудировать химию за весь семестр. Это не представлялось возможным в силу того, что я систематически не занималась и частенько прогуливала лекции. Я заготовила кучу шпаргалок, но заготовить — это одно, а суметь ими воспользоваться — это совсем другое. Только что преподаватель удалил из учебного класса одного студента за шпаргалки и выставил ему жирный неуд.

Я училась на втором курсе Государственного университета на факультете химия-биология. Училась через пень-колоду. Многочисленные вечеринки и дискотеки, а также походы на природу с традиционными шашлыками, к несчастью занимали основное моё время и на лекциях я по большей части тупо спала. Химия-органика давалась мне особенно трудно. С её многочисленными сложными формулами, циклами карбоновых кислот, нуклеиновыми цепями и прочими заморочками она требовала усидчивости и тщательного изучения, а времени на это у меня не хватало. Не лучшим образом складывалась моя успеваемость и по другим дисциплинам. Логично и закономерно, что к концу семестра я была занесена в кандидаты на отчисление. И что потом я скажу своим родителям, если меня выгонят? Как в глаза им буду смотреть? Сколько денег они грохнули на то, чтобы я поступила и продолжали платить за каждый семестр. И если сейчас я не сдам зачёт с третьей попытки, этот Толмачёв побежит подавать на меня сведения в деканат, и тогда уж точно меня ждёт незавидная участь.

Я знала, что сама во всём виновата, но это осознание пришло ко мне слишком поздно, и времени на серьёзную переподготовку уже не оставалось. Эх, сдать бы этот зачёт, ну хоть как-нибудь, и за лето я смогу уже как следует подтянуться, и по другим предметам подучить материал. Но вряд ли получится просто так его сдать. Во всяком случае с Толмачёвым точно ничего не выйдет. Может дать ему денег? Но такой суммы, которую он бы взял, судя по его расценкам, у меня не было, даже если бы я продала свою старую обшарпанную тойоту, видавшую и лучшие времена, и сняла с себя немногочисленные золотые побрякушки, я не собрала бы и половины. Обратиться к родителям? Но они и так тянулись как могли и лишних денег у них точно не было. Может в качестве гонорара за зачёт предложить ему себя? В смысле своё молодое и стройное тело? Наверняка бы не отказался. Но от этой мысли меня даже передёрнуло. Фу, мерзость. И если он приблизится ко мне и начнёт лапать, меня банально стошнит и я наблюю прямо на его похотливую рожу. И этот вариант отпадает. Но и других тоже не остаётся.

На зачёте нас присутствовало четверо отпетых отставал со всего курса. Химик рассадил нас по разным столам подальше друг от друга таким образом, чтобы мы постоянно находились в поле его зрения и отобрал сотовые телефоны, сложив их кучкой на столе. Затем он дал вытянуть из пачки любой билет с вопросами и раздал по одному проштампованному листу бумаги. Подсунуть «медведя» так же не представлялось возможным.

— Итак, господа двоечники, полчаса вам хватит за глаза, после чего я решу, оставаться вам на кафедре или нет. Хотя и так всё ясно. Но так и быть, потрачу на вас ещё тридцать минут своего времени, после чего мы с вами расстанемся надеюсь раз и навсегда.

Через десять минут двое парней молча встали и бросив пустые листы на столах, вышли из аудитории.

— Т-ак — сказал Толмачёв — ну что же, по крайней мере честно признали свою некомпетентность по данному предмету, ну а ты, Завьялова — он обращался уже ко мне? Почему ничего до сих пор не написала? Если не знаешь ответов, просиживать штаны, пардон, юбку, смысла не вижу. Ковальская — он обращался уже к девушке, сидевшей за соседним столом — тебя это тоже касается.

Марину Ковальскую я знала лучше тех парней, которые покинули учебный класс. Иногда мы встречались на дискотеках и вечеринках и вместе веселились. Марина была жгучей брюнеткой с идеальной фигурой и я ей завидовала. Девушка была мастером спорта по плаванию и в её комнате были выставлены напоказ многочисленные вымпелы и кубки. Она училась раньше в институте физкультуры, но проучившись полгода, почему-то перевелась в наш университет. Учёба ей, так же как и мне, давалась с трудом, и всё по тем же причинам, что и у меня.

В аудитории воцарилась тишина. Марина Ковальская сидела, потупив глаза. Какое то время было так тихо, что было слышно жужжание мухи на оконном стекле. Затем она повернулась ко мне и прошептала:

— Поможешь мне...

Вид у неё был решительный. Она сидела и молчала, но я заметила, что она вся напряжена, как сжатая пружина. Что-то задумала? В чём я ей помогу, если сама ни черта толком не знаю.

— Что вы там такое сказали своей соседке? — спросил Толмачёв.

— Ничего, Алексей Владимирович, я готова отвечать.

— Ну так идите сюда и садитесь поближе.

Марина взяла пустой лист и билет, встала и медленно, постукивая каблучками подошла к преподавательскому столу.

— Садитесь — сказал химик и указал на стоящий рядом стул, потирая руки. Как обычно, в своей ехидной манере собираясь поиздеваться, но потом всё равно выставить неуд.

Но тут девушка повела себя совсем уж странно. Она резко отпихнула стул ногой и вплотную подошла к сидящему боком к столу Толмачёву. И вдруг, чего я никак не ожидала увидеть, она поставила свою ногу ему между ляжек в дорогих брюках, обнажив свои идеальные и гладкие пропорции выше колена. Толмачёв тоже явно не готов был к такому развороту событий, он широко раскрыл глаза и разинул рот, уставившись на стройную девичью ногу, оказавшуюся к нему в такой близости. В следующее мгновение он попытался вскочить, но Марина отвесила ему по щеке ладошкой смачную оплеуху и приказала:

— Сидеть! Так, Света, иди сюда — обратилась она уже ко мне, помоги мне, ты же видишь, наш невольник развалился как фон-барон и бездельничает. Надо заставить его потрудиться и попотеть.

— Э-э, что это такое, да что вы себе... — Толмачёв попытался всё же встать, но вторая пощёчина заставила его замолчать. Сильные руки Марины легли на его плечи и прижали к стулу.

Я поняла, что сейчас, именно в этот момент надо принимать решение и делать выбор. И немедленно, пока этот простофиля не очухался. Ясное дело, Марина оказалась в той же ситуации что и я, и пошла, что называется, ва-банк, призвав меня в союзники. Расчет был верным и эффект внезапности сработал. Теперь же ей нужна была поддержка. Можно, конечно, было подбежать и оттолкнуть чёртову бестию, эту Маринку и встать на защиту Толмачёва, но тогда она пропала. После того, что она сотворила с этим придурком химиком, возомнившем себя царём, её ждало неминуемое отчисление. Это в лучшем случае.

Толмачёв мог нажаловаться в деканат, написать заявление в следственные органы, да куда угодно, и тогда представить даже трудно, что могло её ожидать. А меня он попытался бы потом привлечь в свидетели, и возможно, предоставил бы ещё одну попытку для пересдачи. Такой шанс теперь реально для меня существовал. Но я была отнюдь не пай-девочкой, распускать сопли я не привыкла, и за мной закрепилась репутация сорвиголовы. Будь что будет. Всё же химия на факультете предмет профилирующий, и если сдать зачёт на отлично даже с третьей попытки, то деканат наверняка закроет глаза на все остальные неуды, это как пить дать. И я решительно подошла к сидящему на стуле незадачливому химику сзади. Вдавив его своими ...