Глава рода - Наложница.

Митька уверенно направлялся к поместью, приветливо кивая встречным жителям города. Раньше его знали только как внука Кирилла — сотника кованной рати, который привёл своё войско к процветанию и долгие годы защищал его. Но теперь он стал известен как молодой глава рода, активно защищающий статус семьи и не позволяющий ей впадать в нищету.

Последние два года оказались для него настоящим испытанием. Когда он увидел на дворе телеги с телами павших воинов своего рода, его сердце почти остановилось от ужаса — он осознал всю тяжесть ответственности, которая легла на его плечи. Целый день ушёл на похороны и прощание с погибшими. На следующее утро Митька мчался по Яровому, расспрашивая всех о работе. В любом другом городке восемнадцатилетнему юноше могли бы дать подзатыльник за назойливость, но в Яровом, где жили воины и работала кованная рать, такое не практиковалось. Здесь поддерживали друг друга: именно сотник спас многих из них на проклятом Маковом поле, сумев перестроить свою сотню и защитить основные силы Туровского князя даже в условиях жестокого столкновения с врагом.

Каждый воин считал своим долгом помочь семье погибшего сотника. Однако Агрофена была слишком гордой женщиной, чтобы принимать помощь от других, даже когда они приносили дары. Даже друг детства Кирилла и Павла — Антип Говорун — не смог переубедить её. Все быстро поняли её позицию: едва Митька пришёл с просьбой о работе, ему тут же предложили всё возможное.

Прошло два года после Чёрного дня, когда сотня вернулась без своего вождя. За это время Митька успел поработать практически на всех возможных должностях: кузнецом, конюхом, бортником, мельником, строителем и охотником. Это происходило несмотря на то, что брат Антипа — Тихон, получив указание от Кирилла и Павла помогать юноше в обучении, после их смерти взялся за него с удвоенной силой и не щадил его усилий. Иногда, после трудового дня и тренировок, Митька возвращался в поместье едва живым. Но увидев женщин за выполнением тяжёлых работ или того, что он считал неподходящим для них занятием, он немедленно подключался к делу. После этого падал на лавку измождённым и мгновенно погружался в глубокий сон до утра — и так всё повторялось.

Таким образом, Митька стал основным добытчиком семьи. Хотя старшая Анна была отличной швеёй и её изделия пользовались спросом, основной доход обеспечивал именно Митька. На нём также лежала большая часть домашних забот. Женщины занимались созданием уюта и выполняли свои привычные дела по дому. Порой складывалось ощущение, что семья по-прежнему полна жизни и ничего плохого не происходит.

За эти два года Митька значительно подрос, оброс мышечной массой и стал выглядеть ещё более дико и хищно. Многие женщины обращали на него внимание: кто-то представлял рядом свою дочь, а кто-то даже себя саму с мечтательным вздохом отмечал его привлекательность — этот не по годам взрослый юноша выглядел как мирная рысь в момент отдыха и одновременно мог мгновенно превратиться в смертельно опасного хищника.

Митька остановился на перекрёстке и немного подумав, повернул направо, хотя поместье Лисовых находилось впереди. Он прошёл вдоль улочки и почти подошёл к ограде города, свернув к домику лекарки Настёны чуть в стороне. Юноша хотел поговорить с ней. С момента своего двадцатилетия он начал замечать странные взгляды со стороны бабушки, мамы и тётки — грустные и задумчивые взгляды с нотками сожаления.

Дом Настёны остался таким же, каким был в тот день, когда Митька впервые оказался здесь, обожжённый горячим маслом. Просторные комнаты и полумрак соседнего помещения сохраняли знакомый уют, а воздух наполнялся приятным ароматом трав. Пока Митька изучал обстановку, с чердака спустилась лекарка. Она кивнула ему и начала осторожно спускаться по лестнице. Отрок не мог отвести взгляд от стройных ног, скрытых под подолом сарафана, и округлых форм её тела.

Не удержавшись от импульса, Митька протянул руки и, поймав Настёну на выходе с лестницы, поднял её на руки. Одна его рука легла ей на грудь и несколько раз сжалась с нежностью, вторая чуть коснулась бедра и крепко обняла её за ягодицу. Настёна улыбнулась, уверенная в его силе поддержать её. Она переменила позу: теперь он держал её за задницу и ощущал мягкость её груди вплотную к себе; её бёдра нежно обвивали его талии, а руки лекарки ласково обвили его шею, наполняя пространство вокруг сладким цветочным ароматом. Улыбнувшись в ответ на эту близость, он поцеловал Настёну, сразу же погружая свой язык в её рот — их губы встретились в страстном танце.

Это была их самая большая тайна: Митька Лисов — внук сотника и лекарка Настёна — ровесница его матери с дочерью были любовниками. Они предавались страсти друг другу без остатка, унося друг друга в мир наслаждений; единственное правило было непоколебимо — они не пересекали границы.

Сейчас разорвав поцелуй, Настёна опустилась перед ним на колени и сняла штаны молодого человека. Перед ней предстал крепкий орган парня, который вновь удивил женщину своими размерами. Не раздумывая долго, она освободила свою грудь из сарафана и провела сосками по чувствительной коже молодого человека, оставляя за собой влажный след возбуждения.

Митька с нежностью провел рукой по её волосам, пока Настёна занялась его телом, обхватив обеими руками и лаская. Она чувствовала, как он наполняется силой, становясь твердым и горячим. Под её пальцами пульсировали вены, будто бы ожидая предстоящих прикосновений.

Через несколько минут Митька с наслаждением вздохнул, когда Настёна прикоснулась к нему своими тёплыми губами. Он полностью отдался ощущениям мягкости её губ, движений языка и горячего дыхания. Ему нравилось наблюдать за её лицом с томным выражением глаз и растрепанными волосами. Её тело двигалось в такт её действиям: грудь покачивалась, спина выгибалась.

Настёна ловко управлялась с ним: целовала, гладала и ласкала. Каждый контакт вызывал трепет в ней самой. Она хотела большего, но знала — это не время для такого шага. Возможно позже, если он вернётся после первого похода.

Лекарка, осознавая взаимное притяжение с Митькой, нежно прикоснулась грудью к его телу и начала ласкать его ствол, покрытый ее слюной. Она также опустила голову и стала играть языком с бархатным навершием, наслаждаясь каждым мгновением.

В комнате раздались звуки сильного и прерывистого дыхания, а также шуршание и хлюпанье. Настя не удержалась и провела рукой под подол своего сарафана, ощущая теплую влагу по своим бедрам. Ее пальцы сразу же ощутили жаркие и влажные складки, которые уже набухли от предвкушения. Женщина вздохнула про себя - ей нельзя было допустить этого мальчика в свое лоно. Поэтому она продолжила двигать пальцами внутри себя, иногда прерываясь, чтобы потрогать клитор.

Митька почувствовал приближение оргазма и решил замедлить темп, чтобы продлить удовольствие. Он поднял женщину и положил ее на лавку, усыпанную мехом, а сам начал исследовать ее тело руками и губами. Лекарка была чудесна - женственная, с прекрасной фигурой и покорным выражением лица. Ее щеки были покрасневшие, губы припухшие, грудь поднялась тяжело, украшенная двумя твердыми сосками. Настя стеснительно сжала ноги, закрывая вход в свое самое интимное место.

Митька наклонился и поцеловал ее страстно и долго. Она отвечала на его поцелуй с равным жаром, но он прервал его и начал опускаться все ниже. Аромат трав и легких дрожей заполнил воздух вокруг нее. Его губы легко коснулись ее ушка, вызывая резкий вздох удовольствия.

Жилка на шее пульсировала всё сильнее, когда он провёл по ней пальцем и затем языком. Три поцелуя, скользнувшие от ключицы к плечу, вызывали у Настёны серию вздохов, которые вскоре переросли в возбуждённый стон, когда юноша проводил своим горячим и влажным языком по её коже, завершив легким укусом.

Настёна металась на лавке, чувствуя, как шкура собирается в ком под спиной и ягодицами. Она не могла с собой ничего поделать. За два года Митька многому научился и теперь уверенно поднимал её к небесам наслаждения, вызывая одну волну удовольствия за другой. Она снова протяжно застонала, ухватившись за затылок Лисова и растрепав его волосы; второй рукой она теребила свои локоны, переживая очередной прилив сладкого жара и мурашек по коже. Лекарка ощущала тепло и влагу между ног — капли стекали по ляжкам и собирались на ягодицах. Её тела стремились к большему: они жаждали вторжения горячей плоти, но сейчас она лишь таяла в вихре удовольствия.

Тем временем Митька отвлёкся от груди женщины после долгих ласк; оставив покрасневшие соски в покое, он начал опускаться ниже, покрывая горячую кожу нежными поцелуями. Когда он достиг самого низа, ноги Настёны уже были разведены. С удовольствием он впился ртом в её интимные части и принялся использовать губы, зубы и язык для того чтобы даровать ей наслаждение. Настёна только слабо стонала от удовольствия: когда его губы касались её нежных мест или когда он игриво покусывал их, слизывая влагу; когда его пальцы исследовали внутренности или язык проникает глубже в её тело.

- Ох... Мой сокол... Как замечательно... Превосходно!!! - выдохнула женщина в экстазе.

Она сильно сжала волосы Митьки, прижимая его лицо к своей интимной зоне, где он ловко работал языком, ухватившись за ее половые губки, пока ее бедра и лона трепетали, а влага обильно текла прямо на его горячий язык. Настена тяжело дышала, пытаясь оправиться после потрясающего оргазма, но Митька не давал ей передышки. Его сильные руки подняли ее ноги на свои плечи, а его пульсирующий и напряженный член начал приближаться.

Лекарка уже подумала, что он забыл о запрете в порыве страсти, но отрок прекрасно помнил его и продолжал доставлять ей удовольствие. Горячая и влажная головка его члена мягко проникла в ее интимную щель после нескольких движений вперед-назад. Настена уже была привычна к таким проникновениям и получала от них удовольствие, поэтому она застонала, все еще наслаждаясь предыдущим оргазмом. Митька несколько раз продолжал вводить свой член, затем раздвигая ее половые губки и сжимая ее бедра, он начал двигаться. Уже второй год он наслаждался таким трением между ее бедрами и половыми губками, так как проникнуть в ее лоно было невозможно, а задницу она не позволяла использовать - это было дело для девок из борделей.

Эти мысли пролетели через голову Настены словно испуганные птицы и тут же были заменены яркой и потрясающей волной удовольствия, когда массивный, горячий и твердый член Митьки начал быстрее и сильнее трется о нее, каждый раз задевая ее клитор. В результате этого возникала волна удовольствия в глубине ее тела, которая распространялась по всему организму от головы до кончиков пальцев.

Митька всё ускорялся, в итоге доведя лавку до дрожи под ними. Он достиг кульминации одновременно с лекаркой, вжался глубже в её тело и, зарычав, начал изливаться. Жемчужные струи его семени с силой вылетали и покрывали женщину. Первая волна попала ей на лицо, оставив след от глаза до подбородка и шлепнувшись на губы, а остальные покрыли её грудь и живот. Настёна даже задумалась о здоровье парня, но быстро успокоилась — для него это было привычным делом. Казалось, он мог бы осеменить даже лошадь.

Когда его пульсация прекратилась, Митька тяжело дыша лег рядом с ней. Лекарка потянулась расслабленно и облизнулась, собрав языком капли семени с губ. Солёный мускусный вкус заполнил её рот и скользнул в горло.

"Если он будет так относиться к другим девушкам, как ко мне сейчас, кто знает, не принесёт ли это бедняжке вред," — подумала Настёна, собирая остатки семени пальцем и отправляя их в рот.

— Настёна, — хрипло произнёс Митька, опираясь на локоть и играя с её косами. — Я хотел спросить: знаешь ли ты почему после моего восемнадцатилетия бабушка, мама и тётя стали смотреть на меня как-то странно? И чем ближе день моего вступления в новики и первый поход, тем больше беспокойства я замечаю во взглядах?

— Это связано с тем же, почему я не позволяю тебе приблизиться ко мне, — после долгого молчания произнесла лекарка, поглаживая юное тело парня. — Это древний обычай. В первый бой нельзя отправляться без знания женщины. Злые духи будут мешать, хватать за ноги или сбивать с толку, мешая попасть в врага. Новички в первых походах часто погибали невинными душами, ведь для злых духов такая душа является лакомством. После смерти всех мужчин в твоей семье ты стал старшим. А у нас принято, что женщины подчиняются мужчинам: жена мужу, сестра брату, мать сыну... Но ты так и не узнал женщину — всё время заботился о семье и тренировках.

— Подожди, Настя,— встряхнул головой Митька, позволив себе обратиться к ней на «ты». — Как это я не познал женщину? Мы же с тобой...

— Познать женщину значит стать настоящим мужчиной,— объяснила лекарка. — А мы просто доставляем друг другу удовольствие.

— Так почему ты не можешь сделать меня мужчиной? — удивленно спросил парень.

— Потому что у лекарок есть строгая клятва, запрещающая им это делать. Мы можем делить ложе только с мужчинами и то далеко не всегда. Поверь мне, Мить, у нас тоже много ограничений,— тяжело вздохнула Настёна.

— Хорошо. Но почему другие так смотрят на меня? — всё ещё не унимался он.

— Потому что старейшины давно определили правила по таким вопросам. Они могли бы обеспечить тебе наложницу, но сделать этого не могут из-за строгого завета: пока ты не выдашь замуж своих сестёр (как должен был поступить Кирилл вместе с Павлом), ты не имеешь права тратить жизнь на себя. Подумай о младшей Анне и Маше: им уже по восемнадцать лет и они становятся старыми девами. Но выдать их можно будет только с согласия Агрофены и матери. Твоим младшим сёстрам уже по двенадцать лет. Даже если старших удастся выдать замуж в течение года, до младших дело дойдет еще через год или два. Считай, что возможность узнать женщину появится только через два-три года. А теперь подумай о походах князя Туровского за это время: степняки, сарацины, нурманы и многие другие враги вокруг княжества? Теперь ты понимаешь их беспокойство? — разъяснила ситуацию Настёна.

Митька просто сидел на скамейке, бездумно проводя пальцем по бедру и по мясным вратам женщины, погружённый в свои мрачные мысли.

- Возвращайся домой. Тебе нужно подготовиться. Сегодня я услышала от Беляны, что скоро будет приём новобранцев и новый поход. Не забудь привести в порядок доспехи, оружие и лошадь, - тихо произнесла лекарка, аккуратно, но настойчиво подталкивая юношу к выходу из своей комнаты.

- Какой там конь? У меня всего лишь кобыла, - проворчал Митька, встав и быстро одеваясь.

***

Он вернулся домой уже после того, как солнце скрылось за горизонтом и сразу направился в конюшню. Внутри находились бык, пара коров и в дальнем углу стояла лошадь. Идти к ней не особо хотелось, да и только эта лошадь знала его как всадника — пегая красавица с длинной гривой и умными глазами. Митька подошёл к ней и погладил по морде, затем начал готовиться к тому, чтобы завтра надеть седло. Завершив все приготовления, он проверил состояние подковы у Пегой и убедился в исправности седла с сбруей. Затем направился в кладовку за своим доспехом и оружием. Он закончил свои дела тогда, когда звёзды ярко засверкали на небе.

- Митька, иди в баню — она уже натоплена,- раздался голос сзади.

Юноша был так погружён в свои размышления, что даже не заметил приближения бабушки. Обернувшись с мечом в руках, который точил до этого момента, он встретился с её полным тревоги взглядом.

- Хорошо... Спасибо... Сейчас пойду,- ответил он коротко, словно каждое слово давалось ему тяжело.

Митька положил всё недалеко от входа в кладовку для удобства и быстро заскочив в комнату снял сапоги и штаны, оставшись лишь в пропотевшей длинной рубахе с закатанными рукавами.

Баня была не просто нагрета, а словно специально подготовлена для него. Как только он вошёл в предбанник, жар сразу окутал его. Улыбнувшись при мысли о том, что сможет расслабиться и отдохнуть, Митька быстро снял рубаху, прилипшую к телу от пота, и направился в парилку, где царила темнота из-за неразожжённой лучины. Поленившись зажечь её, он сел на скамью и снова погрузился в свои размышления.

В целом, он не был против продолжать встречаться с Настёной даже до тех пор, пока его сестры не выйдут замуж. Однако слова лекарки о первом походе его несколько смущали. Он согласен с ней: если её предположения окажутся верными, то все будущие походы будут для него настоящим испытанием - как у канатоходца на ярмарке: возвратится ли он или нет.

Да, ему предстоит отправиться в поход. Придётся попросить Тихона взять его под своё крыло. Поход — это самый быстрый способ наладить дела семьи.

Старейшины не смогут запретить ему участвовать в битве, но дядя Тихон будет обязан следить за ним; они прекрасно знали о трудностях в семье Митьки. Старейшины крайне не любили случаи невыполнения своих указаний и заставят Тихона отвечать за племянника своей головой.

Однажды осенью на народном вече, куда Митька пришёл как глава рода Лисовых, один из старейшин публично заявил ему о гордости отца и деда за него. В тот момент он ощутил прилив гордости и увидел одобрительные взгляды окружающих — погибшего сотника уважали все, а способность молодого парня взять на себя заботы семьи вызывала восхищение. Да, за полтора года ему удалось многое сделать: восстановить семью после трудностей; построить конюшни, скотный двор и амбары; заложить погреба и птичник; собрать хороший урожай и наполнить хозяйство скотом и птицей. Всё это стало возможным после того, как Агрофена продала немало имущества ради выживания семьи в трудные времена.

Мысли Митьки снова перескочили к другой теме. Наложница... Он был знаком с некоторыми обычаями и правилами, поэтому уже задумывался об этом, но... Молодая женщина стоила немало. В два раза дороже, чем подобный холоп. Он размышлял о том, что через год, когда начнёт получать прибыль от своего хозяйства, сможет купить одну рабыню; как говорили мужчины, наложница обойдётся ему в полторы гривны, а он рассчитывал заработать три гривны с хозяйства. Остаток позволил бы ему оставить запас и вложить деньги в другие идеи. Но сейчас тратить средства не имело смысла — у него были другие замыслы. После того рокового похода вдов стало много, и Митька знал, что многие смотрели на него не только из-за своих дочерей. Однако ловкие старейшины быстро устраивали всех по домам, используя любые поводы, даже традицию брать вдову покойного мужа в жёны и заботиться о её беззащитной семье.

Размышления Митьки прервала скрипнувшая дверь в парилку. Он замер на месте, не зная, как себя вести. Кто бы ни вошёл в баню — это явно была не мужчина; значит, стоило сообщить о своём присутствии. Но почему-то он остался молчаливым и неподвижным.

В темноте раздались шорохи и звуки движения; вскоре слабый свет лучинки осветил пространство вокруг. Его было недостаточно для полного освещения комнаты, но этого хватило для того, чтобы различить фигуру матери перед собой — она была одета в лёгкое платье, которое от влаги прилипло к телу и подчеркнуло все контуры.

- Ма? - выдохнул Митька с удивлением.

- Здравствуй, сынок,— ответила нежно Анна-старшая, впервые увидев сына за день.

- Что ты здесь делаешь? - спросил Митька и невольно подтянул одну ногу к себе, стараясь скрыть пробуждение своего естества.

- Я тебя пропарю. Только что увидела Беляну. Завтра будут принимать новиков, а послезавтра вы все отправитесь в поход по степи, - с грустью произнесла женщина.

- Понял. Но, мама, я ведь сам могу умыться, не маленький уже. А ты тут... как-то... это... - неуверенно произнес Митька, хотя обычно за ним такого не наблюдалось. Ситуация смущала его и сбивала с толку, выбивая из привычной уверенности.

- Ты не знаешь всех правил Ярового, сынок. С давних времён роль женщины заключается в создании домашнего очага, рождении детей и заботе о семье, а главное — подчиняться главе семьи. Матери часто становятся наложницами своих сыновей, так как мужчины нередко погибают на войне. Глава семьи обязан позаботиться о близких, выдать дочерей замуж и лишь потом думать о себе; только после этого ему позволят жениться вновь, если старший сын стал главой семейства. Если финансовое положение семьи не позволяет купить наложницу, то мать берёт на себя эту роль. Старейшины знают об этом так же хорошо, как и священники, но они делают вид, что ничего не замечают. Отец понимает, что традиции Ярового существуют со времён Бешенной волчицы, которая разоряла дреговичей; старейшины же смотрят на монахов с недовольством и делают вид будто ничего не происходит, - сказала Анна с нежной улыбкой, сделав шаг ближе и остановившись на границе света от лучины и темноты, где сидел её сын.

- Подожди... - пробормотал Митька, постепенно осознавая присутствие матери и весь смысл разговора. - Ты хочешь сказать, что ты здесь из-за того... А завтра будет сбор новиков...

- Да... - тихо проговорила женщина, опустив глаза. - И я долго колебалась с решением.

- То есть ты... станешь моей наложницей... и... - словно от удара мешком произнёс юноша.

- Позволь мне помочь тебе смыться, - предложила Анна.

Теперь Митька перестал метаться взглядом, стараясь избегать взгляда своей матери, и пристально посмотрел на неё, едва не задыхаясь от удивительного зрелища.

Анна стояла в полумраке, который только подчеркивал очертания её фигуры.

Длинные волосы цвета пшеницы, достигавшие её поясницы и обычно аккуратно заплетенные в косу, сейчас рассыпались по спине и плечам из-за пара, который заполнил помещение. Простая белая сорочка прилегала к её телу. Узкие грациозные плечи, высокая грудь с немного поднятыми сосками, колыхавшимися от дыхания матери, утонченная талия с небольшим женственным животиком, широкие бедра и стройные ноги. И ткань легко обтягивала самые интимные части её тела таким образом, что было сложно разобрать в полумраке.

- А может, тебе стоит раздеться, ведь мы находимся в бане? - прошептал Митька, удивляясь самому себе, откуда у него появилась такая дерзость.

Анна молча стала снимать сорочку, которая прилипла к её телу, словно не желая покидать его. За пару секунд она подняла подол сорочки и сняла её через голову, слегка повернувшись. Митька смотрел на материальные ягодицы матери, на ноги и спину, покрытые капельками пота, благодаря чему их кожа светилась в свете лампы. Парень удивленно разглядывал свою мать, стоящую перед ним в полном обороте, из-за чего освещение резко и ясно обрисовывало её большую высокую грудь с поднятыми сосками, животик и бедра.

Анна исправила прядь волос, бросив их за спину. Грудь колыхнулась при этом и она повернулась к своему сыну. Лицо Анны покраснело, и она застеснялась, прикрывая руками нижнюю часть живота.

- Мить, я не могу быть твоей наложницей прямо сейчас, - тихо произнесла Анна. - Нам необходимо провести обряд. Ты ведь принимаешь свою мать как женщину, и боги не должны разгневаться из-за этого.

- Какой обряд? - спросил Митька, притворяясь заинтересованным, хотя на самом деле чувствовал сильное напряжение.

- Учитывая твою молодость и пылкость, твои чувства будут бурлить, и ты направишь свои желания ко мне. У нас в семье мужчины весьма плодовиты, так что мне придется часто рожать. Согласно указаниям старейшин, дети от матерей-наложниц будут отправляться в Киев после четырнадцати лет для обучения в соборах; до этого они будут учиться в духовной семинарии здесь. - Она вздохнула. - А о ритуале...

Анна наклонилась, чтобы поднять что-то с пола. Это выглядело невероятно возбуждающе: ее грудь провисла под собственным весом, ноги слегка напряглись, а блестящие от пота ягодицы сверкали как никогда. Прогнутая спина вызывала лишь дикий интерес. Прямо распрямившись и сделав шаги вперед, она протянула сыну розги.

- Сын мой, - произнесла она с легким дрожанием в голосе, но с ноткой строгости и торжественности. - Я не могу добровольно принять твое тело и семя; однако ты как глава семьи можешь приказать мне стать своей наложницей через этот обряд. Поставь меня на колени и ударь по груди розгами, объявив Небу о том, что больше не нуждаешься в груди, что кормила тебя когда-то как младенца; затем поцелуй её как женщину для своего удовольствия. Поставь меня на четвереньки и удари по спине и ягодицам со словами Небу о том, что больше не хочешь защищаться за моей спиной и что я перестаю быть твоей матерью — становлюсь послушной рабыней. Потом уложи меня на спину и приставь свой уд к моему лону с признанием Небу о том, что это место более не священно для тебя как материнское, а становится частью женщины для рождения твоих детей.

Митька поднялся с раскаленной полки и подошел к Анне, готовясь к своему ритуалу. Он нежно опустил ее на колени, давя на ее плечи, и мгновенно она уставилась на его возбужденный член, который был всего в нескольких дюймах от нее.

В это время сын приложил розги к груди матери, оставив там небольшой багровый след.

- Эта грудь больше не является материнской для меня. Теперь она принадлежит мне как женская грудь для моего удовольствия, - он поднял голову и поцеловал сосок, играя им в своих губах.

Ритуал прошел без проблем и закончился быстро. Поднявшись на ноги, Анна взглянула на все еще стоящий член Митьки и опустив глаза, слегка наклонилась в ожидании указаний своего хозяина.

- Если мы закончили здесь, то можно помыться,- сказал Митька. Ему хотелось овладеть своей новой наложницей первым делом, но ему нужно было время, чтобы привыкнуть к этой мысли и преодолеть трепет перед женщиной, переставшей быть для него матерью. - Помой меня.

Сказав это, мальчик сел на скамью рядом с бадьей с горячей водой. Анна молча приблизилась и, замочив тряпку, начала омывать тело своего сына. Испытывая удивление от его сильного и подтянутого тела, от красивых твердых мышц, которые выступали под кожей, она видела вокруг него ауру хищника. Но иногда ее глаза спускались вниз и останавливались на его возбужденном члене. Он был огромным: длинным и толстым, покрытым вздувшимися жилами, с большим бархатным головкой почти черного цвета из-за полумрака. Он пульсировал словно обладал своей жизнью. В некоторый момент женщина не могла не подумать о том, что его член значительно больше чем у ее бывшего мужа.

Через несколько минут весь торс юноши был очищен, и Анна приступила к мытью его органа. Митька все еще сидел неподвижно, словно статуя. Женщина прошла тряпкой по возбужденной плоти и осознала, что это неудобно. Она слегка потерла корень чистотела между ладоней и продолжила свою работу. Член молодого человека был горячим и твердым до невероятности. Он пульсировал в ее руке, словно призывая ее не останавливаться и продолжать движение. Женщина смыла руки чистой водой, очистив орган Митьки, затем опять села на колени перед ним и, взяв его член двумя руками, начала мять его, нежно сжимая пальцами и перемещая ладони по всей длине ствола, а затем мягко проводя пальцами по горячему кончику.

Митька сидел на скамейке и с удовольствием наблюдал за происходящим. Между его широко разведенными ногами находилась его прекрасная мать. Ее колени были широко разведены, а спина слегка изогнута, что позволяло отлично видеть ее красивую округлую попку. Ее полные груди при каждом движении хозяйки колыхались. Мокрые волосы развевались по спине и плечам. Мягкие и горячие руки Анны ласкали его член, доставляя невероятное удовольствие, особенно когда ее длинные пальцы сжимали самый его кончик.

- Поторопись, - коротко сказал Митька, чувствуя, что он уже возбужден до предела из-за обстановки в парной и наслаждаясь тем, что его мать доставляет ему удовольствие.

Анна услышала его слова и начала работать руками быстрее. Большие яйца юноши напряглись, и спустя полминуты таких ласк он зарычал глубоко в животе и начал обильно кончать. Длинные струи белой жидкости поднялись вверх и упали на его живот, руки матери, ее лицо, волосы, грудь и шею.

Анна испытывала радость и удивление, извлекая из него последние капли с возрастающим волнением. Каждая горячая капля, падая на ее кожу, вызывала дрожь в ее уже горячем и влажном лоне, откликающемся жаром возбуждения, распространяющимся по всему телу. Влага стекала по бедрам, а соски шевелились. Она собрала немного его семени и положила в рот, наслаждаясь мускусно-солоноватым вкусом, который заполнил ее полость рта.

Мммм... - она застонала.

Митька был поражен и одновременно возбужден видом своей матери, покрытой его семенем. Ему нравилось то, как оно белело на ее коже: большие глаза под томной поволокой, спутанные волосы, закрывающие лицо прядями; приоткрытые пухлые губы со сверкающими жемчужными зубами.

Анна выбралась из своего возбужденного состояния и с удивлением обратила взгляд на возбужденный член своего сына, который не собирался опускаться.

- Ты все еще твердый, - прошептала она.

- Всегда так, если я не кончал весь день. - признался Митька, глотнув. - Иногда приходится делать это два или три раза подряд, чтобы разрядиться.

Анна снова начала двигать рукой вдоль липкого от семени ствола, убеждаясь, что твердость не уменьшилась.

- Ты просто удивительный, - шепнула она.

Анна прекратила движения лишь на мгновение, чтобы взять пальцами немного семени и отправить его в рот, наслаждаясь им как изысканным лакомством. Ее большая грудь с большими ареолами и возбужденными твердыми сосками трется о член юноши, который немедленно отреагировал на это движение.

Рука снова крепко обхватила половой орган, и удовольствие полностью поглотило Митьку.

- Давай, моя миленькая, - прошептала женщина. - Хочу увидеть, сколько раз ты кончишь на этот раз.

Митька, словно опьяневший, наблюдал за движениями ее руки и за соблазнительно покачивающимися грудями.

- Понравилось? - улыбнулась Анна, следя за направлением его взгляда.

- Очень.

- Никогда не видел женской груди такой прекрасной и так близко. - солгал Митька.

- Значит, моя грудь тебе нравится? - продолжала дразнить его Анна.

Она слегка приподнялась, подалась вперед, и через мгновение массивный половой орган парня уже был зажат между ее пышными грудями.

- Оох, - вырвалось из него.

- Ммм. - Анна взяла свои груди и плотнее прижала друг к другу, создавая идеальное прижатие для члена сына. Она ощущала, как ее возбужденные соски иногда трется друг о друга, доставляя ей удовольствие, а его разгоряченная плоть словно раскаленный металл лежит между ее грудей. - Тебе хорошо, дорогой?

- Да, моя родная.

Следуя инстинктам и знаниям, полученным от Настеньки, Митька двигался тазом, и половой орган скользил в тесном плену материнских грудей.

- Вот так, мой хороший. Продолжай!

Анна помогала ему, то поднимая грудь вверх, то опуская ее. Семя Митьки после оргазма служило отличной смазкой.

- Давай же, моя любимая. Я помогу тебе успокоиться и кончить. - то ли сказала она, то ли взмолилась.

Митька двигался тазом, проникая в чудесную грудь своей любовницы. Пот катился со лба. Развратное лицо женщины было обращено к нему. Глаза смотрели прямо в душу. Иногда она закусывала губы, и этот жест безумно возбуждал юношу.

Анна ослабила сжатие, и мужчина освободился из объятий ее грудей. Она взяла его за основание и неожиданно проникла языком от основания до вершины. Митька застонал. Увидев его яркую реакцию, женщина с удовлетворением стала вылизывать полные семени, плотные ядра, затем еще раз провела языком по члену, подразнила кончиком головку и взяла ее в рот. Пухлые губы крепко обхватили стержень.

Митька закрыл глаза, ощутив, как его пенис начал погружаться в теплый приветливый ротик возлюбленной. Она делала сосущее движение и, слегка шумно выпустив член изо рта, но только на мгновение, чтобы через мгновение принять его обратно. В то время как ее рука двигалась у основания его члена, рот приложился к верхней части мужского достоинства. Он ощущал ее горячий язык, ласкающий его орган и описывающий круги вокруг головки, ощущал, как упирается в горло, когда она заглатывала член чуть глубже, и как слюна стекает по стволу вниз, пузырясь и пенясь на ее губах.

- Я скоро... - прорычал возбужденный Митька, когда сил уже не было сдерживаться.

- Уммм, - прошептала она, не выпуская члена изо рта.

Он ничего не понял, но ощутил, как вместо того чтобы перестать сосать, она усилила свои усилия.

Его тело дернулось от неожиданного наслаждения и облегчения. Мысль о том, что он кончит прямо в рот своей возлюбленной, разбудила его животные инстинкты. Митька сделал движение вперед, заставляя свой напряженный член проникнуть еще глубже в рот женщины, и в этот момент сперма хлынула наружу. Член сократился и выстрелил потоками. С закрытыми глазами Анна жадно глотала каждую порцию спермы. Когда поток иссяк, она оторвалась от мужского члена с насыщенным видом.

С тяжелым дыханием, женщина аккуратно слизывала густые капли, которые повисли на ее губах. Несколько капель стекали с подбородка и падали на ее грудь.

У Митьки возникла мысль угодить своей возлюбленной орально, но его возбуждение вернулось с новой энергией, и все его мысли были направлены только на то, чтобы как можно скорее проникнуть в ее горячее и влажное лоно.

Он поднял мать на руки и устроил ее на полке. В полумраке она выглядела прекрасно: запачканная его семенем, покрасневшая, с взъерошенными волосами, с часто бьющейся жилкой на шее, тяжело дышащей грудью и возбужденным ритмичным дыханием, которое заполнило комнату парилки. Ее ножки были разведены, открывая доступ к ее раскрытым лепесткам лона.

Митька почувствовал ее тепло прикосновением головки к входу. Это чувство было таким острым и соблазнительным, что он не смог удержаться и наклонился вперед.

Цветок открылся перед ним и жадно проглотил его твердый ствол. Скользкие стенки плотно обхватили его и молодой человек испытал настоящее блаженство, не веря, что можно быть таким счастливым. Узкое лоно зрелой женщины растягивалось под давлением его толстого члена, оросив его соками и горячо всасывая его внутрь.

- Митенька, ты такой большой, - простонала Анна, когда член парня полностью проник в нее.

- Тебе больно? - спросил он.

- Мне хорошо.

Она сжала руками его мощные ягодицы и прижала его к себе, заставляя его проникнуть еще глубже. Осталось всего немного до самого конца, когда Митька почувствовал, как головка уперлась во что-то глубоко внутри ее.

- Любимый! - вскрикнула женщина в ответ на это и ее бедра начали дрожать.

Ожидая, пока трепет пройдет, молодой человек начал медленно двигаться назад, то вынимая, то погружая свой огромный половой орган во влажное, когда-то уже рожавшее, но забывшее мужское ласку, влагалище.

Анна изгибалась под ним, царапала его спину ногтями и умоляла не останавливаться.

Он выпрямился, взял возлюбленную за талию и начал резкими толчками насаживать ее тело на свой половой член. Женщина ухватилась за его плечи и громко кричала от удовольствия, которое распространялось по всему ее порозовевшему телу.

Почувствовав приближение оргазма, Митька остановился, вынул член и начал стимулировать твердым верхом своего полового члена женский клитор и опухшие от возбуждения половые губы. Анна дернулась, и соки брызнули из ее тела обильной струей, обливая плоть мужчины и его крупные яички, колеблющиеся от веса.

- Митенькаааа! - закричала она.

Как только струя иссякла, он уверенно поднял ее ноги высоко, до самых ушей, и, обхватив их под коленями, направил свой половой член обратно в ее сокращающееся лоно. Юноша вошел одним резким движением до самого основания, так что там что-то мягко смялось под его давлением, но это не остановило парня. Он собирался этой ночью наполнить лоно своей возлюбленной до краев.

В такой позе проникновение было еще глубже. Раскачиваясь, Митька начал методично двигать чавкающим от избытка влаги лоном матери. Его половой член двигался с большой амплитудой, выходя почти полностью наружу и снова вторгаясь внутрь по самые гланды.

Каждый раз, когда его половой член ударялся о стремящуюся к сперме матку женщины, та вскрикивала.

- Ты так возбуждена... Тебе нравится мысль о возможности зачатия от своего молодого партнера?

- Да! - воскликнула она. - Я же люблю тебя! Люблю твою силу и страсть! Люблю, когда ты берешь меня!

- Ты моя! Моя! - повторял Митька, словно сумасшедший, продолжая неистово двигаться внутри матери.

Весь юношеский организм был покрыт потом. Напряженные мышцы проступали наружу словно веревки. Жар, исходивший от обоих тел, казалось, способен растопить все вокруг.

Анна успела достигнуть оргазма три раза прежде чем Митька испытал свое первое наслаждение. Он полностью проник в мягкое и гибкое лоно матери и с громким рыком начал испускать семя в ее животик, наполняя его густой плодородной жидкостью.

Ноги Анны обвили его плечи, когда он прижался к ней и с большим усилием продолжал проникать своим твердым членом внутрь ее горячего и желанного тела. После небольшой передышки Митька поцеловал ее губы и слегка ущипнул сосок. Мать обхватила его торс ногами и ласкала его языком. Затем она почувствовала, как сильные руки настойчиво переворачивают ее на живот, и улыбнулась.

- Ну ты даешь, Митька. Мы только что закончили.

Перевернув ее, он хлопнул по упругой заднице, которая мгновенно поддалась от удара.

- Мы только начали, - возбужденно проговорил он.

Митька положил ее на живот и взяв за светлые волосы слегка натянул их, чтобы снова начать двигаться в ее влажном лоне, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, пока женщина снова не заполнила комнату сладостными стонами и криками.

Тяжёлые груди свисали вниз и качались из стороны в сторону, почти касаясь мокрой полки. Анна помогала своему любовнику, больше выпячивая бедра и иногда совершая встречные движения.

Митьке нравились звуки влажных тел в парилке, шлепки и чавкающие звуки, когда он углублялся в свою наложницу. Он всё больше погружался в её пышную грудь, наслаждаясь тем, как она стонет от удовольствия под его напором. Когда она закричала, вновь поднявшись на волнах наслаждения, он тоже был готов. Юноша толкнул член глубже, аккуратно проникая в её распахнутый зев и снова изливаясь внутрь.

Этой ночью он овладел ею множество раз. На небе уже начинал светать рассвет, когда уставшие любовники наконец переместились в дом. Впервые за долгое время Митька ощутил глубокую опустошённость и... счастье. Анна тихо посапывала на его груди, с улыбкой что-то вспоминая во сне.

Она разбудила его словно мать, хотя было видно, что даже без сна она выглядела моложе.

- Жду тебя из похода, - сказала она ему на прощание, когда Тихон пришёл за одетым в доспехи Митькой с новостью о том, что посыльный князя ускоряет сборы и к вечеру нужно быть в столице.

Он заметил её взгляд – полный любви и чего-то едва уловимого... Раньше Анна смотрела на него с лёгкой усмешкой, считая молодым неопытным юношей. Теперь же её глаза отражали удовлетворение женщины: они выражали обожание вместе с уважением и гордостью.

Покидая свой дом, Митька ощущал, что на него надвигаются серьезные изменения. Кроме того, он был уверен в том, что обязательно вернётся с поля боя.