Командировка. Из книги Секс в командировке Часть 2

И тут мне стало стыдно, а парня жалко. Что я над ним издеваюсь? Послала бы сразу, и все. А он теперь вон стоит растерянный, не зная что ему делать. И, похоже, понимает что над ним издеваются, иначе сейчас смеялся бы вместе со мной. А на мужское самолюбие такие вещи в связанной с сексом ситуации очень отрицательно действуют. И вообще — в чем он виноват, если я сама согласилась? И я передумала. Пусть дрочит, не жалко. Сначала я расстегнула лифчик, из которого вывалились груди. У Ваньки загорелись глаза, он принялся мять сдувшийся член. Я повернулась к нему спиной и медленно стянула трусы, до самого пола, наклоняясь на прямых ногах, так, чтобы он сзади увидел все что можно. Обернувшись, обнаружила охваченного возбуждением парня, натирающего снова прямой твердый орган.

— Теть Оль, а еще так наклонитесь...

А, вон что ему понравилось. Ну да, для мужского взгляда видок, наверное, заманчивый.

— Нет, Вань, не буду. Я так долго стоять не могу — не гимнастка, да и возраст... Впрочем, я вот так лягу, почти то же самое будет...

Улегшись поперек дивана, я сдвинула ноги, подтянув колени к груди и обхватив их обеими руками прижала к себе. Так мне было удобнее, чем стоять, наклонившись, а Ванька снова должен был видеть примерно ту же картину — ягодицы, бедра и губки между них. Один только минус — теперь я не видела его из-за своих ног.

Невидимый Ванька громко сопел, разглядывая мои гениталии и работая над собой, изредка касаясь рукой моего бедра возле колена, немного сдвигая его в стороны. Я не протестовала, хотя и не понимала, что ему там не так. Касания становились чаще, понемногу смещаясь ниже. Вот уже пальцы дотрагиваются до меня возле самой промежности, а я все не решаюсь сказать ему, чтобы прекратил. Потому что никак не могу определиться где та грань, до которой ему «можно», а после «нельзя». Потому что не могу придумать себе объяснение, почему можно тут, и нельзя сантиметром ниже. Это же почти рядом. Почему именно здесь проходит эта граница? По хорошему, нужно бы было не задумываться, а просто прекратить это сразу, но дело в том, что легкие прикосновения пальцев были мне приятны. И я просто придумывала причину, чтобы позволить ему трогать меня подольше. Это не походило на грубое хватание за ляжки, чем грешат многие мужчины. И даже на поглаживание плотно прижатой ладонью. Это напоминало легкое дуновение ветерка, который ласково забирается под юбку.

Пальцы тем временем коснулись губок, тут же исчезнув. Не встретив возражений, погладили их смелее, сверху донизу. Ненадолго соскользнули ниже, прикоснувшись к анусу и снова вернулись обратно. Ванькино возбужденное дыхание было слышно, наверное, всем соседям.

— Можно? — севшим голосом спросил он, дотрагиваясь в том месте, где губки смыкались, скрывая внутри самое интересное.

— Да-а... — я сама уже готова была тереть себя там.

Ванькин палец проник между припухших валиков, продвигаясь сверху вниз, неотвратимо приближаясь ко входу. Не добравшись до него немного, вернулся назад, нашел клитор и некоторое время играл с ним, заставляя меня сдавленно охать в некоторые моменты. Потом таки добрался до влагалища, осторожно погрузив в него палец, что тоже вызвало у меня непроизвольный вздох. А потом его рука исчезла, оставив меня в недоумении и разочаровании. Как же так, неужели он уже кончил? А мне было так хорошо... Еще немного, и я успела бы вместе с ним...

Но парень был не так прост. Его взъерошенная голова в покосившихся очках появилась передо мной, раздвинув мои лодыжки:

— Теть Оль, вам нравится? — зашептал он, хотя подслушивать было некому.

— Да... почему ты остановился?

— А давайте я вас... мы... ну, в общем, по настоящему?

— Нет, Вань, мы так не договаривались! Ты лучше рукой...

Говоря это, я испуганно пыталась отползти, потому что в это время мне в промежность уперлось нечто твердое, неуклонно усиливая нажим. Ванька еще немного наклонился, раздвинув плечами мне ноги. Трахаться с ним я не планировала ни при каких условиях, будучи верной женой и, вообще-то, приличной женщиной. Сейчас же, невзирая на мои планы, чужой член уже раздвинул губки и не собирался останавливаться, заставляя меня остро чувствовать свою беспомощность.

— Ну теть Оль! — шептал Ванька — Что вам стоит? Вы же дома, наверное. каждый день трахаетесь? Какая вам разница — разом больше, разом меньше?

Член в это время проскользнул между губок. Я почувствовала как он растягивает влагалище, несмотря на мое несогласие создавая восхитительное ощущение наполненности. Ванька еще что-то шептал, но я уже не слушала, сосредоточившись на входящем в меня органе. Вопреки всему, ощущение движущегося во мне члена вынуждало меня млеть, подставляя промежность для более глубокого проникновения. Твердый ствол хозяйничал внутри меня, то врываясь до самых глубин, то медленно выходя. В этот момент я старалась сжать его всеми возможными мышцами и не выпустить, но он все равно покидал мое лоно, заставляя меня дернуться вслед за ним, чтобы подольше ощущать его в себе. Конечно, он тут же снова возвращался обратно, позволяя мне удовлетворенно выдохнуть от вернувшегося чувства растянутости вагины и трения о ее стенки твердого стержня. Мои ноги расслабленно покачивались на Ванькиных плечах, а сам он нависал сверху, размеренно меня трахая. Я кончила, громко выдохнув ему в лицо и немедленно ощутила, как его член дергается внутри, вливая в меня семя.

— Ты что наделал!? — как можно более строго спросила я его, сидя на диване и разглядывая свою истекающую спермой вагину. — Я тебе разрешала меня трахать!?

— А что такого? — посмотрел он на меня невинными глазами. — Нам же хорошо было?

— Нам и без этого неплохо было!

— Ну так же лучше! Вам же лучше, теть Оль! Вы вон уже сколько без секса, а тут и вам хорошо, и мне!

— Пережила бы. — ответила я, направляясь в ванную.

Конечно, во всем виновата была я и только я. Как говорится, сказавши А, говори Б. Иными словами, если разрешаешь разглядывать себя между ног — будь готова что тебя там будут лапать. А если разрешаешь лапать себя там — готовься к тому что тебя трахнут. Пусть утром все произошло наполовину случайно, но в этот раз я сама, добровольно, разрешила ему и первое, и второе, да и третье тоже по большому счету разрешила. Если подумать, то я в любой момент могла остановиться, но не захотела. Все таки секс — это здорово. Как наркотик — если начал, то бросить очень тяжело. А главное — почему-то нет особого чувства вины перед мужем. То есть шевелится мыслишка, что поступила нехорошо, но не более. Вот уж не думала, что изменить мужу в первый раз получится так легко. Ну пусть не совсем в первый... Да не, тот раз можно не считать, там все случайно вышло. Я и удовольствия не получила даже, не то что сейчас. Но превращать это в привычку, конечно, нельзя. Вот приеду домой и больше ни-ни. Да и здесь постараюсь сдерживаться.

Снова сев за работу, я окончательно поняла, что голова прочно занята другим. Ну еще бы, не каждый же день меня трахает двоюродный племянник! Я по прежнему пребывала в том же состоянии офигения и растерянности средней тяжести, как тогда, когда Ванька только что слез с меня. Вдруг выяснилось, что все, происходившее со мной здесь до сих пор — цветочки, а вот теперь... тем не менее ягодки оказались весьма приятны, хоть и аморальны. Потыкав в клавиши полчаса, сделав кучу ошибок, я захлопнула ноутбук. Не, так работать нельзя. Лучше завтра в офис пойду, там хоть никто мешать не будет. Пусть лучше ходят мимо и шумят, зато не трахают. Плюс ко всему у меня после секса мысли витают где-то далеко и мозг не в состоянии воспринимать и генерировать сухие казенные фразы. А уж цифры тем более. Завалившись на диван, я смотрела в потолок и думала. В данный момент меня занимала мысль о Ленке. Надо ли ей говорить что я трахалась с ее сыном? А то, что я знаю, что она занимается с ним тем же самым? А если я промолчу, расскажет ли ей Ванька? И что она тогда обо мне подумает? Все эти вопросы ...