Тина

Первое впечатление о Тине оказалось противоречивым. Она появилась передо мной в одних только трусиках, похожих на те, что носят дети на пляже, не задумываясь о внешнем виде и различиях между полами. Однако ее фигура была далека от привычной для малышей пухлости и несоразмерности. У нее была небольшая грудь, которая еще не нуждалась в лифчике, тонкая талия и длинные ноги с весело выглядывающими коленками. Возраст ее сложно было определить: на первый взгляд ей могло быть как восемь, так и тринадцать лет. Хотя, надо признать, тринадцатилетняя девочка вряд ли осмелилась бы появиться на пляже даже таком уединенном без купальника. Современные дети уже с раннего возраста следят за модой и к первому классу предпочитают соответствовать актуальным трендам.

Она взметнула песок под ногами и бросила тень на меня, остановившись у края обрыва всего в шаге от моего полотенца. Я поднял голову с намерением попросить её уйти, чтобы не заслоняла солнечный свет, но замер... Солнечные лучи обрисовали её изящные формы тела, а самый смелый свет коснулся её бедра под влажными трусиками, позолотив нежный пушок в интимной зоне. Прогнувшись под лучами заходящего солнца, она выглядела ещё более привлекательной — грудь казалась рельефней от контурного света. И теперь ей можно было дать не тринадцать лет, а все шестнадцать — такая юная богиня стояла у края обрыва.

Я растерялся и боялся спугнуть это прекрасное видение; оставался неподвижным в неловкой позе. Казалось, она вот-вот прыгнет и исчезнет вдали; однако вместо этого Тина вдруг подломилась как будто внутри неё лопнула невидимая пружина — она резко согнулась пополам и упала на песок, вновь засыпав мою подстилку.

- Ой, прошу прощения.

Ее голос напоминал звуки серебряного колокольчика. Хотя я никогда не слышал, как звучат такие колокольчики, извинение Тины прозвучало именно так. Мои глаза с любопытством изучали ее, и невольно они вновь и вновь возвращались к слегка обнаженным трусикам, которые едва скрывали темную щелку, поросшую завитками волос. Теперь, когда она изменила позу и солнечный свет больше не мешал рассмотреть ее, я заметил множество новых деталей. Я осознал, что кроме трусиков, которые выглядели довольно детски и заставили меня считать Тину значительно младше ее настоящего возраста, у нее на длинных волосах был большой белый бант.

Ее лицо было четко очерчено; глубокие глаза пытливо смотрели на меня. Это сочетание внешности и экстравагантного наряда для молодой девушки — или наоборот: взгляд, осанка и фигура с уверенностью в себе — придавали ситуации легкий налет безумия. Неясно было только у кого именно это безумие: если исключить вероятность солнечного удара в это позднее время суток, у меня сложилось впечатление, что за смелым взглядом Тины скрывается нечто большее, чем просто желание посидеть на песочке в удобном месте. Либо она действительно инфантильна и не осознает влияние своего наряда на мужчин, либо...

Самое удивительное в этих размышлениях: вместо гнева я ощутил возбуждение к тому моменту не направленное на девушек младше определенного возраста. Едва угадываемые формы Тины манили гораздо сильнее прелестей восемнадцатилетних девушек. Нераскрывшийся бутон цветка кажется более привлекательным, чем тот, что уже распустился. Возможно подобные чувства испытывает художник перед лишь намеченным контуром будущей картины: в нем содержится масса возможностей. Это гораздо больше финальной работы с последними штрихами; конечный вариант иногда оказывается не самым удачным из возможных решений. Так же как в зрелой девушке нет ничего большего того, что дала ей природа; пик молодости — это не завершение расцвета, а скорее начало увядания — он лишает места для воображения и не возбуждает кровь так сильно.

Мысли стремительно проносились в моей голове, а в глазах Тины я замечал подтверждение того, что мужчины обретают понимание с опытом, тогда как женщины осознают свою природу уже с первой менструацией. Это осознание придавало ей уверенность в себе, гордую осанку и презрение к лицемерам. Возможно, именно поэтому девочки не охотно общаются с ровесниками-мальчиками — им не хватает того блеска в глазах, который видит красоту всех женщин мира в одной единственной, что сверкает из-под опущенных ресниц.

Ей нужен был художник, способный оценить ее внутренний мир и помочь раскрыть то, что стремится вырваться наружу. Милая, я уже твой. Ты покорила меня одним своим существованием. Но дай мне хоть какой-то знак — иначе я буду стоять словно статуя и бесконечно любоваться тобой, боясь прикоснуться. Судьба всех лолит заключается не только в том, чтобы найти своего художника, но и доверить ему кисть.

Она изменила позу, вызвав во мне новый прилив волнения, который стало видно даже сквозь ткань моих плавок. Теперь ее ягодицы натянули трусики так сильно, что они едва скрывали желаемое сокровище и лишь подчеркивали его контуры мокрой почти прозрачной тканью.

— Это так забавно,— сказала Тина с кокетливым прищуром.

— Что именно? — спросил я, пытаясь отвлечься от своих смущающих мыслей.

— Ну вот как он растет,— она указала пальцем на мой эрегированный член. Прямота ее слов вместе с открытым взглядом заставили меня покраснеть. Воспитанные с детства нормы морали вступали в борьбу с невероятностью происходящего; такой сцене место исключительно во сне. Там мне не пришлось бы испытывать неловкость и стыд — ответ распустившейся девочке пришел бы в более подходящей форме.

Тем временем Тина, видимо из-за скуки, начала веселиться, как самки животных во время брачных игр. Ее колени приподнялись, а пальцы оставили в песке неровные полукружия, прежде чем легли на бедра и скользнули вниз к явно обозначившемуся лобку. Тонкая полоска трусиков, едва прикрывавшая её интимное место, была сдвинута в сторону решительным движением, открывая передо мной набухшие губы с выглядывающим клитором.

— У меня тоже вырос, — произнесла Тина нежно, проводя пальцами по своему красному язычку. Было совершенно очевидно, что она уже не раз повторяла это действие и получала от него огромное удовольствие. Слова её говорили о том, что она прекрасно понимает связь между моим возбужденным членом и её дрожащим от желания клитором.

Боже! Как мне хочется её! — четко пронзила мысль в голове и затмила все сомнения. Мои трусы ощущали давление возбудившейся плоти, а образ бесстыдной нимфетки на расстоянии вытянутой руки кружил голову не хуже дозы кокаина. Я чувствовал себя насильником или нимфоманом — эти мысли мелькали и исчезали под натиском животного влечения. Последнее, что я успел подумать перед тем как оставить прошлую реальность позади: надеюсь, она осознает свои действия. И мосты были сожжены.

Окинув взглядом окрестности, я поднял девочку на руки и устремился прочь от берега через скрытый от пляжников обрыв. Вскоре я нашел уединенную тропинку к старице реки, о которой узнал недавно. Здесь старое русло было засыпано песком и заросло густым кустарником так сильно, что без знания дороги попасть на небольшой песчаный участок было невозможно. Я услышал о этом месте от друга и был здесь всего один раз; путь был слишком труден для частых посещений — следов других людей я тоже не заметил.

С тяжелым грузом я пробрался в заросли и буквально выпал на теплый участок пляжа, освещенный солнцем. Тина, не издав ни звука во время моего стремительного движения, хотя ей тоже досталось от пружинистых ветвей, растянулась у самого берега. Я оказался на коленях перед ней, и прямо перед ее лицом красовалось мужское достоинство, не только не уменьшившееся в размерах, но даже ставшее еще более внушительным. Мои плавки натянулись до предела прочности материала, в то время как трусики Тины окончательно потеряли свою форму. Размокшие и перекрученные, они свисали с бедер, утратив все свои защитные свойства. Белый бант распустился и сползал по ее плечам вниз к спине. Однако главное — клитор продолжал вызывающе выглядывать из алых губок, свидетельствуя о том, что девочка вовсе не испугалась и по-прежнему хотела испытать свою рано пробудившуюся женственность.

Теперь настала моя очередь стать сломанной пружиной. Мои ноги подкосились, и я рухнул прямо на Тину. Каким-то образом она либо мгновенно отскочила в сторону, либо я едва промахнулся; когда я открыл глаза, мой подбородок прижат к жгуту ее трусиков в песке, а почти нос к носу со мной находился девичий цветок. Язычок клитора дрожал от мелкой тряски, а розовые губы то смыкались, то размыкались в ритме дыхания. Нежные волоски вокруг влагалища были еще никогда не встречавшими бритвы и были мягкими как пух; само влагалище было по размерам больше подходящим для более взрослой девушки. Слегка высунув язык, я коснулся им дрожащего клитора и провел вверх-вниз по губкам, затем резко толкнув его внутрь пылающего теплом лона.

Из уст Тины вырвался стон, по телу пробежала нервная дрожь. Она выгнулась, прижимаясь к моему рту своей открытой щелью. Ее глаза смотрели в пустоту, не замечая ничего вокруг, а рот раскрылся в беззвучном крике. Тело ее вновь и вновь выгибалось в волнах наслаждения. Внезапно она особенно сильно вздрогнула и, не сдержав эмоций от открывшегося ей опыта, начала хлопать руками по воде, обрызгивая нас обоих.

— Я не ожидала, что это будет так, — произнесла она.

— Как так? Тебе не понравилось? — спросил я.

— Это совсем не похоже на то, что я чувствовала, когда трогала себя сама.

Словно глупые вопросы и ответы витали в воздухе. Для девочки, впервые сравнивающей мастурбацию с чем-то другим — пусть даже с петтингом — ощущения были настолько яркими, что только со временем она сможет понять свои предпочтения в любви. Для меня же это было привычным делом, но с одной оговоркой: я впервые ласкал ребенка.

— Кстати, сколько тебе лет? — задал я вопрос, который мог показаться оскорбительным или бессмысленным в свете того, что произошло.

— Что? — ответила она, проводя пальцами по своим набухшим губам и словно теряясь в новых ощущениях. Едва заметные движения головы говорили о том, что она поглощена своими чувствами и не нуждается в вмешательстве. Да и возраст здесь казался второстепенным; хотя наши ласки имели некоторую невинность, долго это продолжаться не могло. Мой член уже начал давить на плавки и его головка выглядывала из-под резинки пояса.

— Ты еще девственница,— произнес я скорее как утверждение и удивился её смущению.

- Нет. Однако это не из-за интимных отношений, - произнесла она с трудом, стараясь избежать употребления этого слова, - мы просто играли с девочками...

Как говорится: без комментариев. Я наблюдал за ней, растянувшейся и не выказывающей никаких признаков раскаяния, ни за то, что произошло только что, ни за то, чем она занималась со своими подругами. Да, она всего лишь животное. Животное, не знающее морали, но рано развившееся и стремящееся испытать все возможности, которые может предложить наше информационно насыщенное время. И с мужчиной она не была не потому, что не хотела, а просто потому что ей раньше не попался под руку достаточно взрослый мужчина - только подростки с мокрыми памперсами начинают интересоваться девочками на пару лет позже.

Тина стояла рядом со мной очень близко, слегка приподняв голову из-за разницы в росте. Ее рука медленно поднялась и прикоснулась к головке моего полового члена, затем потянула вниз, освобождая его от плавок. В то же время ее вторая рука сняла свои трусики, которые держались на бедрах только благодаря их невероятной плотности. Без этих тканей она стала еще привлекательнее, но угрожающий размер моего члена пугал меня, не давая возможности даже задуматься о том, как такую громадину можно поместить во влагалище подростка. Я разорву ее.

Приляг, - она не предложила, а скорее сообщила о своих желаниях. Ее голос звучал настолько уверенно, что я мгновенно расположился лежать на берегу. Тина раздвинула ноги и присела на корточки с обеих сторон моих бедер, касаясь головкой своей раскрытой вагиной моего полового члена. Медленно и размеренно колеблясь вперед-назад, она проводила клитором по головке, постепенно опускаясь все ниже и ниже. В какой-то момент ее половые губы раздвинулись, и член погрузился в расширившуюся щель. Из своего положения я видел, как головка исчезла, окруженная нежными волосками губ, затем с каждым движением видимая часть члена становилась все короче и короче, пока не скрылась полностью. Невозможно ли это?

Лицо Тины светилось радостью, и казалось удивительным, что внутри нее оказался член, увеличившийся до размеров бутылки. Постепенно Тина теряла осторожность, увеличивая скорость и глубину движений, угрожая моим яйцам. Она напомнила мне сцену из жизни ковбоев. На ее лице появилось новое выражение, похожее на то, которое бывает у детей во время игры. Хотя сейчас все усилия по поддержанию ритма исходили от нее самой, было очевидно, что удовольствие, которое она испытывает, складывается из двух составляющих: физиологического наслаждения от секса и детского восторга от новой увлекательной игры. Поскольку у нее не было никаких психологических преград на пути к потере девственности, Тина полностью погружалась в свою игру с энергией молодости.

Я почувствовал приближение финала. Тем временем Тина продолжала свои движения с упорством новичка. Перед глазами стало темнеть. И вдруг она высоко поднялась, словно зависла в воздухе на мгновение, а затем стремительно опустилась навстречу мощному выбросу моей спермы.

Конец.