Пятьсот долларов

(Москва, Серебряный Бор, пляж для натуристов, наше время.)

— — -----------------------------------------------------------------------------

Было очень жарко и скучновато. Мужчины, шатающиеся вокруг нее, уже начали напрягать, несмотря на то, что только ради их внимания и ровного загара она пришла так рано на это место. Хотя представители мужского пола, достаточно насмотревшись на нее, подыскивали себе новый объект, но нет-нет, находился какой-нибудь дурак, который совершенно потеряв стыд, нахально, практически в упор располагался между ее ног и смотрел, смотрел, смотрел без перерыва. Смотрел так, что самой Светлане становилось неудобно, но не оттого, что он таращится, а оттого, что она позволяет это делать. А она позволяла ведь за просмотр как и за спрос денег не берут. В такие моменты ее одолевали совершенно противоположные чувства: совершенно необъяснимое чувство востребованности будто ты являешься какой-то уникальной моделью, которую, словно на выставке, разместили на пляже для всеобщего созерцания и с другой стороны - чувство досады и унижения будто бы ты и не человек вовсе, с которым нужно считаться, а всего лишь средство для удовлетворения своих низменных желаний. Особенно были неприятны деды, с запущенными и обрюзгшими телами, и такими же запущенными гениталиями.

Почему-то именно они считали, что вправе бесцеремонно рассматривать молодую красотку, чуть ли не в упор, при этом не стесняясь требить свои, давно не вставшие, писюны. За два часа проведенные здесь она успела показать им все, чем так щедро одарила её природа: и вагину, и анус, и даже влагалище, но им этого было мало они все лезли и лезли как лезут маленькие детишки к клетке с обезьянкой в зоопарке. Зато сегодня она впервые выставила, на всеобщее обозрение, свою затуманенную кнопку - клитор, решив это сделать еще со вчерашнего вечера. Ей приходилось, почти постоянно, держать раскинутыми ноги, чтобы половые губы не скрывали его. Зато он получил свою порцию мужского внимания и солнечных лучей, а его хозяйка кучу положительных эмоций и приятную истому внутри. Мало сказать, приятную истому, она давно вся текла и опытному наблюдателю были хорошо видны разводы на ее полотенце и следы выделений блестевших на гениталиях. Ощущения были необычными и острыми: будто ты лежишь не просто голой, а суперголой, обнаженной до предела, почти до самого своего ествества и этот холодок от легкого утреннего ветерка ласкающего эту малютку пипку становится совсем не малюткой под "присмотром" посторонних взглядов и возбуждающих мыслей его обладательницы.

Себя продемонстрировать ей надоело, но возбуждение ещё не ушло, и ей чего-то захотелось... Светлана уже три раза купалась, и собиралась окунуться в четвертый, когда на горизонте показались яркие паруса большого двухмачтового брига.

«Везет же некоторым», — подумала она, внимательно разглядывая корабль, плавно идущий вдоль нудистского пляжа. С каждым мгновением он становился все более заметным. Это был большой, хорошо сохранившийся корабль, сверкающий белизной бортов и хромом металла; особую привлекательность ему придавали яркие паруса, в этом было что-то из детства, романтическое и загадочное. Яхта сбавила ход и почти остановилась напротив того места где она загорала. Через секунду толстая якорная цепь стремительно пошла под воду. Ей было любопытно, что заставило капитана пристать именно здесь? Со своего места она видела на палубе корабля большое скопление мужчин, человек пятнадцать или больше. Все они были в брюках и белых рубашках. «Странная одежда для жаркого субботнего дня, — подумала она, — Эти дядечки обязательно должны на меня посмотреть». И встав, покачивая бедрами, молодая женщина плавно подошла к кромке воды. Теперь между ней и людьми, стоящими на палубе было не более тридцати метров.

Светлана отчетливо различала выражение лиц и направление взглядов мужчин. Она знала, что вся её фигура, освещенная прямыми лучами солнца видна им, как на ладони. Она опять испытала чувство необычайного возбуждения, которое часто посещало её в самые неподходящие моменты. Все, кто находился на яхте, смотрели только на неё, голую, стройную блондинку, стоящую на берегу. Вдруг она, сама не зная почему, помахала им. Ей ответили... Ещё не имея никакого плана действий, нагая девушка резво прыгнула в воду... Она подплывала все ближе и ближе, каких-то пять метров оставалось до кромки борта, и... , и она повернула обратно.

— Милaя дeвушкa, хoтитe пoлaкoмиться вкусным мoрoжeнным и фрaнцузским шaмпaнским? — прозвучал гoлoс с пaлубы, oбвивaющий вeсь пляж. Светлана нeожидaннo растерялась oт громкоговорителя, испустившего сильный звук. — Приплывайте к нам, мы не причиним вам никакого вреда, не бойтесь, — продолжили голос через рупор.

— А я не боюсь. До этого момента я никогда не знакомилась через громкоговоритель, это было что-то торжественное и официальное. Светка перестала отгребать от корабля и задумчиво остановилась, размышляя о своем выборе. С одной стороны, она была обнажена, без одежды, находясь на корабле, где так много мужчин. С другой стороны - шикарная яхта, впечатляющие интеллигентные мужчины, музыка, веселье и французское шампанское... К тому же, показать себя голой перед таким количеством взглядов было очаровательно...

— Ну что же вы? Решайтесь, мы не съедим вас...

Авантюрный характер победил естественную осторожность: сделав пару энергичных гребков, она оказалась у металлического трапа, спускающегося прямо в воду. Ее мгновенно подхватило несколько мужских рук, и она очутилась на палубе. Светлана прошла несколько шагов своими босыми ногами от борта, оставляя темные, мокрые следы на светло-серой палубе, и остановилась. Мужчины замерли вокруг, с любопытством рассматривая эту смелую девушку, которая нисколько не стеснялась своей наготы и спокойно выжимала руками свои светлые волосы.

— И как же вас зовут, прекрасная русалка? — обратился к ней мужчина лет сорока в белой косоворотке и кепке, стилизованной под фуражку капитана. Это был тот же человек, который разговаривал с ней через рупор.

Действительно, девушка была похожа на русалку или сирену, а если быть точнее, на Афродиту, только что вышедшую из морской пучины к людям.

— Светлана, — ответила блондинка, слегка улыбнувшись, и опустила глаза. Ее немного трясло от волнения, которое она пыталась скрыть за улыбкой, которая почти не сходила с ее лица. Девушке нравилось стоять, словно на витрине, и демонстрировать свое обнаженное тело этим незнакомым людям. Любопытство и неизвестность манили, возбуждали ее.

— А я Михаил, Михаил Сергеевич... Проходите, Светлана, милости просим к нам на корабль. Чувствуйте себя как хозяйка. Сегодня вы наша королева.

Мужчина провел голую девушку сквозь толпу и усадил в белый шезлонг; сам налил ей в бокал шампанского из бутылки, стоящей в ведерке с льдом.

— Светлана, а что, если я вам предложу прокатиться вокруг острова? Это займет не больше получаса, — предложил господин в фуражке и, как оказалось, владелец корабля. — Обещаю, мы вас вернем в целости и сохранности.

— Пожалуй... , я не против, — не без колебаний ответила она. Светка отхлебнула шампанского и игриво улыбнулась. Если бы она могла знать, что эти тридцать минут превратятся в долгие одиннадцать мучительных часов...

— Капитан, отчаливаем! — прокричал Михаил...

На палубе играла музыка; мужчины старались делать вид, что присутствие голой женщины на корабле в порядке вещей. Но все же поглядывали на нее с любопытством. Особенно это было заметно, когда она смотрела мимо них на берег или прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца всматривалась в искрящиеся далекий горизонт. Вот тогда мужские взгляды прямо впивались в нее, исследуя, словно лапая взглядами ее тело. Светка полусидела в шезлонге и смаковала шампанское. Волнующая истома разливалась по телу, голова слегка кружилась от алкоголя. Вскоре ей наскучило играть в "гляделки", и она, попросив...

Капитан надел солнечные очки и теперь никто не мог увидеть, куда он смотрит, а он мог наблюдать за тем, как пассажиры яхты, из-под тишка, подсматривают за ним. Эта безмолвная дуэль взглядов заводила. Блондинка вытянула ноги и, растянувшись на шезлонге, предоставила новую пищу мужским взорам, демонстрируя гладкий, блестящий лобок, лишенный растительности. Она догадывалась, что созерцание возбуждающей красоты ее вагины не оставит равнодушным никого. Так и было. Теперь их жадные взгляды все чаще и чаще задерживались на том месте молодой женщины, откуда зарождается жизнь. А корабль, тем временем обогнув береговой уступ, вошел в узкий проход, соединяющий реку с огромным рукотворным заливом, который ранее являлся карьером и служил источником песка для строящейся Москвы.

Лежать под прямыми лучами августовского солнца было жарко, Света встала и подошла к борту, тут было прохладнее. Берега реки и протоки были усеяны отдыхающими. Яхта, с алыми парусами, была в центре внимания загорающих, а центром внимания на ней была обнаженная красавица, бесстрашно стоящая у правого борта. И народ на берегу бурно реагировал на неё, кто как мог.

— Вам, наверное, не раз говорили, что вы бесподобны, — проговорил, подошедший к ней Михаил, и легонько провел рукой по её горячей загорелой спине. Девушка не возражала этой ласке, продолжая стоять в прежней позе, всматриваясь вдаль. Ветерок развивал её волосы, в этот момент она была особенно обворожительна.

— Спасибо,— вежливо ответила она на комплимент.

— Где вы работаете? Наверное, моделью?

— Нет, я простой стилист, занимаюсь в Доме Правительства, — с гордостью ответила девушка. Она действительно гордилась своим местом работы и всегда старалась подчеркнуть это.

— В Доме Правительства, это отлично. А что, если я вам предложу очень хорошую, высокооплачиваемую работу? — мужчина опустил руку на упругие ягодицы женщины.

Лёгким движением таза Света сбросила руку Михаила, дающая понять, что не намерена переступать барьер сближения, по крайней мере, сейчас.

— Какую же? — полюбопытствовала она и повернувшись к нему лицом, облокотилась на толстые канаты бортов корабля. Теперь они смотрели друг другу в глаза. Девушка с вызовом и кокетством, ещё не осознавая, что перед ней лев, готовый её съесть, а мужчина, с покровительственной улыбкой, человека, привыкшего от жизни брать всё, что ему захочется.

— Работа не пыльная, но денежная. Вам придется обслуживать гостей этой яхты, — Михаил легонько дотронулся до соска девушки и провел пальцем по животу до места, где смыкаются половые губы, — 500 долларов в день, — добавил он и пристальнее посмотрел блондинке в глаза, при этом его указательный палец достиг входа в горячее мокрое отверстие влагалища.

— Да за кого вы меня принимаете? — вспыхнула Светлана, отталкивая его руку, — Вы хотите, чтобы я работала шлюхой? Нет! Оставьте свои предложения другим дамам, — уже более сдержанно произнесла она. Светка не хотела конфликта, тем более она была одна, без вещей, вдали от дома и друзей.

— Хорошо, 1000 долларов за несколько часов работы. Подходит?

— Не одна, и не десять тысяч. Я не проститутка, у меня есть ребенок и муж...

— Муж ничего не узнает. Все будет прилично, без каких-либо синяков и прочего...

— Вы что, издеваетесь? — девушка оглянулась. Остановившиеся вокруг люди внимательно слушали их разговор. Их лица явно свидетельствовали об их заинтересованности положительным исходом беседы. Возможно, она позволила бы Михаилу заняться сексом с ней, даже бесплатно; не такая она наивная дурочка, чтобы не знать, зачем красивых девушек катают на кораблях, но такое непристойное предложение на глазах у всех? Нет, её самолюбие этого вынести не могло... Но было поздно, уже очень поздно. Хотя она поняла это только сейчас; поняла, что совершила роковую ошибку тогда, когда поднялась на этот корабль; что эти люди изначально имели определенные виды на неё или точнее на её тело.

По её спине пробежал холодок страха, колени охватила дрожь:

— Я хочу обратно, отвезите меня на берег, — сделала она попытку предотвратить неотвратимое, — Вы же обещали, что со мной ничего не случится.

Да, обещал, — Михаил с злой улыбкой посмотрел на девушку, — но обстоятельства изменились, извини, но мы меняем курс. Он резко сменил обходительный тон на нагловато-покровительственный, переходя с неё на ТЫ.

Светка поняла, что влипла в очередную историю за тридцать лет своей жизни так и не научившись осторожности и осмотрительности. Поверив, что богатые не могут быть подонками, она в очередной раз ошиблась. Сколько же можно учиться на своих ошибках.

Девушка стояла и с тревогой оглядывалась, словно запуганный олененок, прижатый к обрыву над пропастью. У нее сразу стало плохо, голова кружилась, она дрожала всем телом.

— Но у меня там вещи, меня домой ждут, — с мольбой в голосе запричитала она, все еще надеясь на чудо. Но чуда не произошло:

— А мне плевать, лучше помалкивай. Завтра я женюсь, и не хочу, чтобы кто-нибудь испортил мой мальчишник, — мужчина больше не церемонился с ней.

Светлана посмотрела на берег: «Сколько до него? Может быть можно будет доплыть?» Но он неумолимо отдалялся; корабль выходил в залив.

— Ну, не ломайся ты. Деньги хорошие, — он взял владени упругие груди девушки и несильно сжал. Девушка обреченно посмотрела за борт, под которым белыми барашками разбегались волны, разделяемые носом яхты.

— А если нет? — она все еще пыталась найти выход из ситуации, не понимая, что уже обречена.

— Если нет, то... — Михаил кивком головы показал на бурлящую воду за кормой.

Неожиданно для всех Светка вывернулась из рук мужчины, сделала три размашистых шага к проему у трапа и прыгнула за борт.

Холодная вода сомкнулась над головой. В глубине было тихо и спокойно, над ней светло летнее небо, а где-то вдалеке белея корма, уходящего от нее, судна. Она вынырнула на поверхность. Яхта сбавила ход и развернулась. Девушка поплыла, что было сил, к ближайшему берегу, но он был далеко, очень далеко...

Ее, всю дрожащую, почти выбившуюся из сил, словно большую рыбину, вытащили на палубу. Голая девушка лежала на не теплых дощках в окружении "приличных дядечек" в белых рубашках, и стучала зубами от страха. Ее загорелое тело, покрытое капельками воды, резко контрастировало с белизной бортов и палубы корабля.

— Начинается Маль-Чиш-Ник! — воскликнул капитан через громкоговоритель. Этот мужчина был крупным и уже зрелым, с обильной сединой на висках. Зазвучала музыка, все оживленно подвигались. Кто расстегивал рубашки, кто снимал ненавистные ботинки. Торжественная часть закончилась, начиналось веселье. Несдержанное пьянство, сигары, кальян и девушка на десерт - все удовольствия современного общества. Компании предстояло до самого вечера петь, пить и веселиться. А самый ценный приз, самый желанный объект веселья лежал, разлитый на палубе и трепетал от ужаса перед грядущим...

Михаил подошел к беглянке, которая находилась посреди разворачивающегося веселья:

— Ты же не хочешь испортить мне праздник, верно? — произнес он ласковым, покровительственным голосом.

— Не хочу... Но... , Светке не дали ответить: — Не хочешь, так молчи. Она укусила язык, ей так стало страшно, страшно находиться во власти этого богатого человека.

— Ладно, пойдем, — он протянул ей руку.

— Куда?

— Сама знаешь, куда...

Светка знала... Она протянула дрожащую руку, а он галантно поднял ее с палубы и повел, поддерживая за талию.

Светлана не шла, а семенила за мужчиной в белой кошеворотке, за "пиратом", уводящим свою законную добычу в свое логово, не смея поднять глаз от палубы, по которой ступали ее босые мокрые ноги.

Ее ягодицы тряслись от каждого шага, полушария грудей раскачивались, разжигая воображение присутствующих. Страхом и отчаянием были наполнены её глаза. Но никто не остановил их, мужчины с многозначительными улыбками провожали хозяина вечеринки, увлекающего свою жертву в бездну разврата...

Ей было стыдно и страшно. Однако, в данной ситуации, такое положение было для нее не самым худшим, зато потом... Она не представляла себе, через какие испытания ей ещё придется пройти.

Что с ней произошло на той яхте она, никому никогда не рассказывала. За свою беспечность и наивность она заплатила чрезвычайно высокую цену.

Уже смеркалось, когда корабль появился у берега, с которого, больше десяти часов назад, «пираты» увезли «живой товар». Алые паруса беззвучно скользили по мертвенной глади вечерней воды, нарушая ее покой. Шум от волн приближающегося судна был почти не слышен. Яхта была почти пуста, пьяная, разгульная вечеринка бушевала уже в другом месте. Со скрежетом и лязгом якорная цепь ушла под воду, со шлюпки спущена эскадронная шлюпка , в которой находилось два человека.

— Ну вот, доставил, в целости и сохранности, как велел Михаил Сергеевич, — произнес человек в тельняшке и черно-белой бескозырке, протягивая руку девушке и помогая выбраться из лодки, — А это от него вам подарок, — матрос протянул ей пять согнутых пополам купюр с лицом американского президента. Светка машинально сжала протянутые купюры в ладони и перешагнула через резиновый борт. «А вода ведь теплая!», — подумала она, взбираясь на крутой берег, слыша за спиной шум гребных весел отчалившего ялика.

На берегу было пустынно, вокруг не души. Она рассеянно огляделась, ее вещей, естественно, не было. Футболка, юбка, телефон, шлепанцы, кошелек с мелочью — теперь имели другого хозяина.

...

Весь прошедший день проносился перед ней калейдоскопом, будто кто-то периодически отключал и включал сознание. Шампанское, секс, снова шампанское, снова секс. Очередь, да живая очередь к ее телу.

"О господи, это была я?" Но она не испытывала стыда за себя; жалость, несправедливость судьбы к ней и презрение, холодное презрение, без злобы, к тем, кто сейчас далеко и продолжает веселиться, для кого ценность человека ничего не стоит - такие чувства не покидали ее сейчас.

То, что происходило с ней Михаилом на кровати в каюте, было жалкими потугами младенца, удовлетворяющего свое раздувшееся эго. Один на один с ней он был никакой.

- Соси! Соси сучка! - рычал он, будто она несет вину за постоянно падающий его конец. И она сосала, стоя на четвереньках в небольшой, роскошно обставленной каюте, с двумя иллюминаторами по бортам, проявляя все свое мастерство, чтобы пробудить его. Она старательно облизывала и ласкала его вялый фаллос, стремясь угодить своему тюремщику. В каюте было жарко, дрожь постепенно утихла, занятая процессом, она потихоньку отходила от шока.

Светик готова была весь день ублажать своего "хозяина", исполнять любые его прихоти, лишь бы не выходить из этой каюты, лишь бы не достаться на "съедение" возбужденной толпе, ожидающей ее. Но избежать этой горькой участи ей не удалось. Разве для этого она холила свое тело; гимнастика, фитнес, бассейн, массаж, педикюр, эпиляция, солярий и прочие женские хитрости, сделавшие ее тело таким желанным и соблазнительным. Соблазнительным для всех, но доступным для одного, любимого, а не для алчущей толпы пьяных самцов, которые видят в ней лишь предмет удовлетворения своих страстей.

Наконец-то обоюдными усилиями им удалось поднять это "чудо природы". Светка даже немного взгордилась собой, ведь это, благодаря ее стараниям, ее опыту, ее ласкам, восстал могучий богатырь. Она вздумалась на него и стала выполнять свою природную функцию, старательно изображая экстаз. И ей удалось, она заставила его кончить, еле успев соскочить с его члена за мгновение до семяизвержения. Но вместо благодарности за свои труды, вместо ожидаемых ласк на кровати, Михаил бесцеремонно вытолкал ее из каюты на потеху своим друзьям и приятелям. Девушка еще не оправилась от шока и яркого солнечного света, когда ее оторвали от закрытой двери каюты и куда-то потащили.

В моей памяти возникали смутные фрагменты происшедшего, словно образы и эпизоды проплывали в тумане...

"Нужно было соглашаться на интим с этим негодяем, хозяином, прямо там, на палубе, на виду у всех. Какая уже была разница, кто меня имеет: человек или собака", - так думала она, "И одежда была бы, и деньги... Как его разозлил мой отказ, он просто рассвирепел, и, наверное, ударил меня, если бы не присутствие друзей.

Но я не смогла бы, я с детства боюсь больших собак...

С другой стороны, большое количество людей же было мне на руку. Ведь все же мои физические возможности ограничены, и все то, что они получили от меня, упиралось только в них. Ведь у женщины только три отверстия и как её ни крути, больше трех нет; за раз она не сможет... " - у Светланы в голове всплыла картинка: одновременно пять членов; два в роту; два во влагалище, так называемое двойное проникновение; и ещё один - в анус. При этом ещё по члену она держала в ладонях, но они были не в счёт. Остальные толпой стояли над этой композицией и дрочили:

"Если бы не столько народа, наверное, секс был бы более грубым и жестоким, да мало ли что могло случиться..." - Светка закрыла глаза и тяжело вздохнула. В голове её снова замелькали картинки прошедшего дня: члены, кругом мужские члены, торчащие, тычущиеся ей в лицо, рот, уши; извергающие густые потоки спермы, запах которой она до сих пор чувствовала на себе.

"Почему они запретили мне вытираться? Почему я должна была весь день провести перемазанная этими липкими, дурнопахнущими мужскими выделениями? Извращенцы!" - Она всхлипнула, слезы сами покатились из глаз, прорубая соленые дорожки на щеках, покрытых высохшим мужским эякулятом. Ей было жалко себя, замерзающая девушка села на корточки и, обхватив руками коленки, зарыдала.

Проведя некоторое время в позе эмбриона, она немного успокоилась.

Ничего предпринимать не хотелось, но молодая женщина преодолела себя и встала, дрожа от холода, ее обнаженное тело покрывали мурашки. Теперь ей предстояло раздобыть какую-нибудь одежду, смыть с себя этот неприятный запах и как-то добраться до дома.

Светлана потрогала пальчиками левой ноги ночную воду. Мелкая рябь в виде концентрических полукружностей прошла по воде, прошла и затихла. Создалось впечатление, будто вся природа наблюдает за действиями обнаженной русалки, наблюдает и сочувствует. Девушка медленно вошла в воду, она была теплее чем остывший за вечер, воздух. Прикосновение её к коже было приятно. Вот коленки оказались в воде, вот ягодицами она почувствовала, как приятно обволакивает её ночная река, вот грудь ощутила её мокрое прикосновение.

«А может быть идти и идти, идти, не останавливаясь, и, сделав глубокий выдох, перед тем как вода сомкнется над головой, резко, что есть силы вдохнуть, впуская в свои легкие смерть?»

Она нырнула. Расслабленное тело, какое-то время падало вниз, но потом неведомая сила потянула её обратно, к поверхности. Первое, что она увидела, были звёзды: маленькие, белеющие точки, миллиардами рассыпавшимися по небу. Как же они были красивы, как гармонировали с тишиной и покоем этой ночи.

«Нет, что за глупые мысли лезут в мою голову. Этот мир так прекрасен, и даже несколько подонков ни за что не смогут отравить его существование. Всё забудется, всё стерпится, все́ к концу концов будет как прежде.» - так думала она уплывая от берега в темноту. Деревья растворились в ночной мгле, и как ей показалось, она осталась одна, одна на этой земле. Ей немного стало страшно. Доплыв до середины, девушка легла на спину, и устремила взгляд на бесконечно далекие небесные тела. Тут она не так остро ощущала боль и отчаяние, река лечила её разтерзанную душу. К ней пришел покой, покой который заполнил её всю, от мизинцев до кончиков волос. Она чувствовала, как она измотана, как болит её изможденное тело... Вдруг ей захотелось ...

Есть: просто взять большую свежую булку, жевать и запивать сладким чаем. С таким желанием она отправилась на берег. Но запутанные мокрые волосы беспокоили ее больше. Даже в такой момент она не забыла, что женщина должна хорошо выглядеть в любой ситуации.

Она вернулась к воде и, стоя в ней по пояс, начала тщательно смывать из них всю эту гадость: грязь, мужской пот и сперму, которой они пропитались за долгий день.

Теперь она была более-менее чиста, но новая напасть - холод, одела её. Стремясь сохранить тепло, обняв себя руками, девушка выбралась из прибрежного перелеска.

Город спал. Ступая окоченевшими ногами по остывшему асфальту, дрожа и озираясь, Света продиралась по палисадам и дворам к знакомому дому, в котором, а в этом она не сомневалась, её всегда примут в любом состоянии. Теперь, когда страх и стресс оставили её, она в полной мере ощутила последствия своего опрометчивого поступка. Каждый шаг давался с трудом, при каждом движении тупая боль в области таза, напоминая о мучениях прошедшего дня. Воспоминания терзали её: "Как же так случилось, что несмотря на категорический отказ, на мольбы и просьбы, несмотря на то, что я, безропотно, отдала свое тело в пользование этим ублюдкам, они все равно надругались над ним. Ни сопротивление, ни кричи, ни мольбы о пощаде, ничто не действовало на них.

Эти скоты, жестоко и бесцеремонно насиловали меня, как будто проделывают это каждый день, растянув прямо на палубе, привязав руки и ноги корабельной пенкой к бортам. А моя бедная попа, сокровенное отверстие, которое я не доверяю никому, даже любимому... Как болезненно реагировал раздираемый анус, как жгло сфинктер, когда первый член прорвался в мою бедную дырочку, какие невыносимые муки он причинял, пока не кончил. И почему мужчины так любят трахать в задницу? Разве им мало вагины или рта? Наверное, это пережитки ещё тех далеких времен, когда, на заре цивилизации, обладание женщиной ассоциировалось с полным подчинением её своим желаниям, а обладание красивой женщиной, да ещё против её воли, да ещё в то место, которое является своего рода табу - означало автоматическое повышение ранга в стае или племени".

Мы не будем упоминать, кто, сколько и как, морально "повышал свой ранг" на той яхте, но накаченная Светка была спермой под завязку, можно было сказать: "её было столько, что уже из носа капало". И сейчас, жжение в желудке постоянно напоминало ей о пережитом. Об этом не хотелось думать, но как избавиться от этих мыслей, как стереть эти страшные воспоминания и образы...

«Вспомнить хотя бы эту идиотскую игру, в которой эти гады своими фаллосами отвешивали мне щелбаны, кто сильнее... Или задумка Михаила, измерять длину членов по глубине проникновения их в мое горло, отмечая шариковой ручкой черточки, прямо на моей шее. Помню даже победителя, рыжего, долговязого, мерзко пахнущего парня, который своим длинным концом почти достал мне до желудка. Кстати, не хилый приз он получил за это, кажется спортивный мотоцикл... А мне ничего, ведь я вещь, гимнастический снаряд для упражнений. Они запихивали в меня свои члены с таким остервенением, будто сами хотели пролезть в меня с головой. Хорошо хоть у меня нет глотательного рефлекса, а так было бы ещё хуже. Мне до сих пор не по себе от произошедшего, в горле ад, наверное, придется обратиться к врачу.

А сколько ящиков шампанского они уничтожили. Такого изобилия спиртного я никогда не видела. Пробки летали, как пули в Сталинградской битве. Да и в меня было влито немало, причём со всех сторон: как сверху, так и снизу. Интересную они пойлку придумали — пить шампанское из моей вагины. Чего только со мной не проделывали эти подонки... "— Пробираясь по улицам, молодая женщина все вспоминала и вспоминала события прошедшего дня, а думать нужно было совсем о другом: как добраться до спасительного подъезда.

По пути встретилась мрачная фигура контейнера для мусора. Это был городской сборник отходов. Светлана оглядела его – ничего, только зловоние и тьма. Нет, она не полезет в этот отвратительный приемник человеческой деятельности, да и вряд ли там найдется что-либо из одежды. Придется и дальше идти голой, благо, треть пути уже пройдена. Впереди виднелся мост, ярко освещенный уличными фонарями. Это был самый опасный участок дороги: защитная ограда моста с одной стороны, а с другой – проезжая часть, на которой к ее счастью не было ни одного автомобиля. Светлана быстро промчалась вперед, навстречу темноте... Как только грязные пятки и белеющая попка растворились за поворотом, на дороге появился полицейский автомобиль. К счастью, водитель машины никого не заметил. Девушка остановилась, чтобы отдышаться, из кустов провожая глазами, пронесшуюся мимо Audi, сверкающую, как новогодняя елка, служебными фонарями и мигалками.

Во время перебежки она немного согрелась, молодой организм адаптировался и умиленько вырабатывал тепло, стремясь согреть замерзающее тело. Светлана двинулась дальше.

Ее обнаженный силуэт то мелькал на фоне темно-синего неба, подсвеченного полумесяцем, то на мгновение возникал у стены, в отблесках окон жилого дома, то тенью от груди с заостренными кончиками, накрывал сереющий асфальт в свете уличных фонарей. То кошкой на ночной охоте грациозно крался мимо светящейся витрины ночного магазинчика. То тут, то там мелькала ее гибкая фигура. Девушка неумолимо приближалась к цели. Вот знакомый дом и подъезд, как всегда освещенный одним тусклым фонарем, который периодически «мергает».

"О, он так и не исправлен. Уже прошло столько времени", - но нет времени возвращаться к воспоминаниям. Беглянка пересекла двор...

- -

Это я, - услышал он знакомый, до боли родной голос в коробке домофона. Сердце забилось, он нажал кнопку, отпирающую дверь в подъезде...

Он встретил её молча, даже не удивился, когда она была голая, дрожащая, заплаканная, с коленками, покрытыми ссадинами, переступила порог его квартиры. Он понимал, что только чрезвычайные обстоятельства могли заставить её прийти сюда. И он радовался тому, что эти обстоятельства произошли, что он опять может видеть её, трогать её, разговаривать с ней. Ничего не спрашивая, он включил горячую воду в ванной.

- Мэнн... ня из... на... силлл... ловали,- только смогла пронести она через стучащие зубы и опустилась в чугунную купель с набирающейся водой.

А он знал, что она это скажет...

- Может, позвонить в полицию?

- Не надо, все равно не помогут,- произнесла она отрешенным голосом.

Светлана полулежала в ванной, горячая вода наполняла силой её уставшее тело. Думать не хотелось. Вдруг мысль, словно молния, взорвалась её мозг: "Деньги, доллары, где они?", -

Теперь только эта мысль крутилась у неё в голове: "Неужели все напрасно, неужели за все муки и унижения я не получу ничего? Как я могла их забыть? Вот растяпа? Ладно, бог даст, они вернутся ко мне." - Светлане так не хотелось сейчас что-нибудь предпринимать, усталость и безразличие сковали её волю, и, решив перенести это дело на потом, она задремала.

Женщина открыла глаза от звука льющейся воды. Это он включил её, чтобы ванна не остывала.

— Сколько времени? — спросила она.

— Примерно пять, ещё темно, — произнес он и добавил, — может быть тебе что-нибудь нужно?

— Нет, мне скоро уходить. У тебя осталось что-нибудь из моей одежды?

Он, не задавая больше никаких вопросов, молча исчез.

Светлана вылезла из мокрого тепла, как бы ей этого ни хотелось, и стала вытираться. Из запотевшего зеркала на неё смотрело утомленное лицо с потухшими глазами.

— Чуть не забыла, — Светлана лихорадочно намыливала шею, стирая ненавистные отметины с именами владельцев членов, побывавших у неё в глотке: Саши, Толи, Сережи, Гриши... , и.т.д., и.т.д., и.т.д... — вся их мерзкая безбашенная компания отметилась здесь.

— Вот! — показался он в проеме, держа в руках белоснежное пальто из тонкой шерсти, — Оно тебе коротко в рукавах, но все же что-то.

— Моё старое пальтишко. Отлично, как раз подойдет, — проговорила она. От неё не ускользнуло то, как внимательно он рассматривает её обнаженную фигуру.

Аккуратно повесив полотенце на батарею, она медленно прошла на кухню, уверенная, что он не сводит глаз с её обнаженного торса.

— Выпью чаю и пойду, — она сама поставила чайник, сама включила газ, достала две чашки из знакомого шкафчика. Сахарница стояла всё там же, в правом углу на полке, будто и не было долгих двух лет расставания — Тебе налить?

— Да пожалуй, — он не мог больше сдерживаться и шагнув к ней, неловко приобнял её, прижав её грудь к своей. Она не отстранилась, не оттолкнула его, только отвернула голову чтобы не встретиться с его губами, ищущими поцелуя.

— Не стоит. Ты знаешь, все прошло, все осталось в прошлом, — обнаженная девушка дождалась, пока он сам развернет руки и повернется к закипающему чайнику.

Чай они пили молча, два обнаженных тела, которые не могли быть вместе, сидели совсем рядом. От такой близости с ней

у него кружилась голова, кровь бурлила, сердце не могло унять бешеный ритм.

— Мне пора, — она встала и, на ходу натягивая пальто, направилась к выходу.

— Куда ты, с мокрыми волосами? Посиди ещё. На улице холодно. Утром пойдешь, — он пытался найти аргументы, чтобы она задержалась. Но все его попытки были тщетны.

Она замерла на пороге. Стоя босыми ногами на паркете, в коротком пальтишке на голое тело, открывающем голые коленки, с мокрыми распущенными волосами она выглядела шестнадцатилетней девочкой, только что попавшей под дождь.

— Подожди... Вот!, — он достал из комода старенькие белые туфли.

— А ты их ещё хранишь... Как мило, — она посмотрела ему в глаза, пытаясь разглядеть что-то, может быть то, что она не замечала раньше. Но его глаза были все такими же холодными и неприступными, как всегда.

— Да, храню, ведь это ТЕ первые туфли, которые я тебе подарил.

У него возникло желание упасть на колени, обнять эти стройные ноги, умолять остаться... Но он сдержался, понимая, что это бесполезно...

— Куда же ты в пальто летом? — только добавил он.

— Ничего, пальтишко-то легкое, в самый раз для этой погоды..., — она шагнула за порог и приложила пальцы к губам, посылая воздушный поцелуй. — Спасибо за все.

— Может быть ещё чего...

— Нет, больше ничего не нужно, — она не дала ему закончить фразу, — Ещё раз спасибо. Прощай!

— Прощай! — он застыл в проходе, пока автоматические двери лифта не поглотили её.

— —

Утро уже наступило. Длинные тени домов накрывали улицу причудливым частоколом. Из подъезда, в рассвет, вышла милая загорелая блондинка, в белом пальто и туфлях на босу ногу. Будто и не было этого кошмарного воскресения...

Знакомой дорогой она вышла в парк и ступила на лесную тропинку, ведущую к берегу. Шпильки увязли в рыхлой земле, она, сняв их, засеменила босиком по холодной, покрытой утренней росой траве. Вот знакомый поворот, за которым начинается «ТО» место. На берегу нет души. Только белый туман поднимался над остывающей рекой.

«Куда же они делись? Неужели они исчезли, исчезли в чьём-то счастливом кармане?» — Сердце радостно забилось при виде пяти скомканных купюр, сиротливо лежащих прямо на тропинке...

— — —