Толстая и тонкая. Часть 2: Тонкая

— К Веронике Маврикиевне.

Всерьез назвать Маврикиевну сутенершей язык не поворачивается. Я-то как думал? Что поедем на такую же многокомнатную квартиру с несколькими девицами, какая была у Авдотьи Никитичны, и у меня будет какой-то выбор. И возможно, будет выбор места для уединения: то ли комната в этой же квартире, то ли квартира неподалеку, то ли жилплощадь самой проститутки.

Как бы не так! Блат-хата Маврикиевны была в прямом смысле слова «хатой», то есть частным одноэтажным домиком. Я постучал в калитку, залаяла собака, чуть погодя послышался действительно старушечий голос (а Никитична на самом деле старухой не была, лет под 55 было тетке, вполне могла и сама под каких-то геронтофилов ложиться):

— Вам кого?

— Веронику Маврикиевну.

Отворила калитку. Еще бодрая, крепкая, в своем уме — но однозначно бабуля. Даже неудобно говорить, что мне нужны девки для траха.

— Я Маврикиевна. А что Вы хотели?

Неудобно, да? Неудобно штаны через голову снимать.

— Девушек посмотреть.

— У меня нет девушек! — со всей серьезностью отвечает бабка.

Но два таксиста не могут ошибаться. То ли цену набивает, то ли меня опасается, видит, что у нее впервые.

— Как это нет? А что, дядь Вася врал мне, что ли? Василь Иваныч, ну что привез меня, таксист, — апеллирую к уехавшему уже водителю, которого звали ли как Чапаева, бог весть.

— У меня нет девушек, — еще раз повторяет Маврикиевна. — У меня есть девушка. Одна. Если Вам нужны несколько, это не ко мне, — и тянется снова открыть калитку, как бы выпроваживая меня.

— Мне одна и нужна, — не поддаюсь на провокацию.

— Ну пойдем тогда. Цена такая-то, устраивает?

— Устраивает, устраивает. Вам сейчас заплатить?

— Да ты хоть посмотри на нее, сынок, — от удивления бабка переходит на «ты», — прежде чем деньгами бросаться. Алёнушка моя красавица, слов нет, но люди-то разные, вдруг не понравится, а деньги тебе стыдно будет назад просить, вот и останешься недоволен.

... Алёна выглядит очень даже неплохо. Не знаю, кто там может вредничать и отказываться от нее, но меня она устраивает. Невысокая худенькая белокожая брюнетка, с длинными волнистыми волосами ниже плеч. В домашнем платьице и шлепанцах на босу ногу, не накрашена, даже губы не подведены, только в ушах маленькие золотые сережки. Лет примерно 27—28, и выражение лица, как бы сказать поточней? Не то усталое, как после долгой и тяжелой физической работы. Не то грустное, как бы в очередной раз осознавая, что жизнь проходит, а просвета никакого. Не то выжидательное, но не ожидая ничего хорошего. В общем, нет того взаимного магнетизма, который притянул нас с Леной. Но нет и того отталкивания, которое в тот день продемонстрировали Ленкины товарки. Спокойное ожидание того, что не может миновать.

— Привет, Алёна. Я DD.

— Здрасте!

— Выпьешь со мной?

Алёна кидает взгляд на бабку. Когда я снял верхнюю одежду, оставшись в костюме и галстуке, это видимо дало мне плюсы в глазах у бабки, и она отвечает на молчаливый вопрос квартирантки:

— А что ж не выпить с хорошим человеком? Сейчас я вам картошки подогрею, огурчиков достану малосольных.

— Не надо, Вероника Маврикиевна! У меня не водка, а коньяк, к нему лучше сладости, и у меня с собой все есть. От вас только рюмки, если можно.

— Можно, можно, сию секунду.

Алёна наконец улыбается мне. Возможно, ей приятно, что я не потащил ее сразу в койку. Возможно, увидела контраст между моим парадно-выходным видом и их домашней, неказистой обстановкой. Тут еще позвонил коллега и попросил кое-что уточнить из реестра Windows, и на два русских слова звучали десять английских, да еще специфично-компьютерных HKEY_LOCAL_MACHINE, System, CurrentControlSet и тому подобные.

Я был для нее гостем из другого, очень далекого и недоступного для нее мира. И прямо на глазах, пока бабка приносила из кухни рюмки, тарелки, салфетки, выражение лица Алены стало из обреченно-покорного заинтригованно-ожидающим: что могло меня привести к ней?

Дом состоит из двух половинок. Сразу после прихожей прямо две двери: ванная и туалет, слева кухня и бабкина половина (большая комната), справа — Аленкина маленькая комната, но в ней кровати нет: небольшой стол, два стула, шкаф для одежды, на стене выцветший календарь за прошлый год и плакат с каким-то мачо на мотоцикле, которого сзади обнимает улыбающаяся в 32 зуба красотка. И есть еще закрытая дверь, за которой, как предполагаю, будет спальня, не на бабкиной же половине мы будем трахаться?

— Бабка будет пить? — спрашиваю я вполголоса у Аленки, когда стол оказывается накрыт.

Она пожимает плечами и кричит:

— Баб Вер, коньяк будете?

— Нет, молодежь, отдыхайте! А я телевизор пока посмотрю.

... Какой все-таки след оставила Танька в моей душе! Стерва! Сука! Блядь! Незаметно для себя я второй раз пересказываю историю «Девочки-зимы», теперь уже для Алёны. И если Лена активно участвовала в беседе, поддакивая и уточняя, приводя примеры и контрдоводы на тот или иной эпизод, то есть для нее это была в общем-то обычная жизненная ситуация, то Алёна большей частью слушает молча, для нее это как роман из жизни совершенно других людей, почти инопланетян. Компьютеры, Интернет, сайт знакомств, аська... поездки в Москву и Крупногорск... ночь в поезде... моя страсть к Тане... ее любовь к Максу... долго подготавливаемая встреча у нас в Энске и жестокое фиаско... снег в лицо и грустно бредущий одинокий мальчик...

— А может... — дрожащим голосом задает свой единственный вопрос Алёна, — а может, она тебе еще позвонит, DD?

— Не позвонит! — я нажимаю и держу несколько секунд нажатым красную кнопочку питания, пока телефон с коротким переливом не выключается. — Уже не позвонит!

Пока Алена купается, курю сигарету и додумываюсь, что ей показалось, будто я пришел к ней с этой несостоявшейся встречи, ведь никаких дат я не называл, и только Новый Год был каким-то ориентиром, а он как раз недавно и был. Но разубеждать не стану. Наверное, это и к лучшему.

... За закрытой дверью действительно спальня. Если ее можно так назвать. Это маленькая каморка-пенал, возможно, тут раньше была кладовка, затем в стене прорубили окно и превратили в «комнату». В ней помещается только кровать, причем не двуспальная и даже не полуторка, а обычная кровать самых стандартных размеров. И на подоконнике стоит радиоприемник.

Наверное, мой рассказ растрогал Алену. Она очень нежна и ласкова. Она долго целуется со мной в губы, гладит руками все мое тело, постанывает, когда я сосу ее соски и поглаживаю между ног, поверх пока не снятых трусиков. Бормочет что-то мягко и умиротворенно, как бы утешает меня и подбадривает. И мне сейчас тоже ничуть не хочется жесткости и напора, а хочется такого плавного покачивания на волнах с закрытыми глазами. Пройдясь неторопливо губами от моего лица к шее, от шеи к груди, от груди к животу, от живота к паху, она некоторое время просто держит мой член рукой, дышит на него, потом проводит себе по подбородку, щекам, носу, губам, засовывает себе в рот на полсантиметра, на сантиметр, на два, на три... на десять... на все тридцать три (ой, это не Бэнговский рассказ? А у меня сколько?)

Долго, нежно, плавно, но ни на секунду не останавливая движений губ или языка, Алёна сосет мой член. Ни черта не похоже на Таньку, с ее фокусами и желаниями показать, какая она супермастерица в минете, но и очень хорошо! Мне не хочется больше никакой Таньки, даже если сейчас каким-то чудом включится выключенный телефон и поступит звонок именно от нее, никуда я не поеду. Это две девчонки — Лена и Алена, ставшие моими психотерапевтами, станут и сексотерапевтами тоже.

Тело уже немного затекло от долгого пребывания в одной позе. Незаметно ...