Подарок для начальника цеха. Тематика: Начальница заставила лизать

Пантелеймон Петрович, пожилой, но ещё крепкий мужчина, облокотившись на кухонный стол, встал с табуретки и, слегка покачиваясь, вышел в коридор. Прошёл вдоль обшарпанных стен, мимо висящего на стене старого ржавого велосипеда, и открыл входную дверь квартиры.

На лестничной площадке его уже ждали. Возле самых лифтов, смоля папиросу, стоял немолодой, но ещё и не старый мужчина, с импозантной чёрной бородкой и с закрученными вверх усами.

— Ну, Петрович, готово? — лениво поинтересовался человек, сплёвывая на грязный пол.

— Готово, Николай Владимирович, как и договаривались — ответил Пантелеймон Петрович, чуть склонив голову.

— Ну пошли — усатый отбросил в сторону огрызок папиросы...

— Ну и срач тут у тебя — протянул гость, оглядывая бедное убранство кухни.

Замызганные желтоватые обои, на грязном, загаженном мухами, потолке следы давнишних затоплений... Покосившийся холодильник, древний шкаф, треснувшее стекло в окне.

Стол, заставленный объедками от недавней трапезы, две пустые бутылки водки и... девушка.

Девушка.

Худенькая, короткостриженная брюнетка, сидела на табуретке, уронив голову и руки на стол. Худая, высокая, какая-то вся угловатая, девица, по всей видимости, крепко спала. В воздухе стоял крепкий алкогольный дух.

— Ну — Николай Владимирович покрутил ус, — Бери её и понесли.

Держа за руки и за ноги бесчувственное тело, мужчины скрылись за дверью кухни...

* * *

Двумя часами ранее.

— С днём рожденья меня, с днём рожденья тебя, с днём рожденья, с днём рожденья, с днём рожденья... меня! — весело пропела Женя, выставляя на кухонный стол блюдо с салатом.

Восемнадцать лет исполняется только раз,

Это знает каждый из нас,

Пойте и смейтесь, пляшите и веселитесь,

Восемнадцать лет исполняется только раз...

Весело засмеявшись, девушка убежала в свою комнату, достала из ящика письменного стола потрёпанную тетрадку, присела за стол, чуть погрызла шариковую ручку и записала в свой дневник только что сочинённые стихи.

Многие молоденькие восемнадцатилетние девушки ведут дневники.

Женя закрыла тетрадку и, весело напевая, взъерошив короткие чёрные волосы, умчалась на кухню.

Пока её нет, давайте почитаем, что там?

«Прошло 18 лет, как не стало мамы. Папа уже почти не пьёт...»

«В нашем городе почти нет работы, есть только сталелитейный завод, который того и гляди закроется. Я скоро заканчиваю школу, надо думать, что делать дальше...»

«Вчера я поступила в швейный техникум! Через неделю мне исполняется восемнадцать! Жизнь прекрасна... !»

«Сегодня познакомилась с парнем. Он из железнодорожного колледжа. Кажется, я ему понравилась. И он мне. Очень... «...

В замке входной двери скрипнул ключ.

— Доча, я дома! — Пантелеймон Петрович, держа в обеих руках авоськи с нехитрыми продуктами, переступил порог квартиры.

— Пап, привет! — Женька кинулась на шею отцу.

Худая, высокая, почти на голову выше родителя, она буквально сгребла мужчину в охапку.

— Ещё раз, дочь, с днём рождения — мужчина, стиснутый девичьими руками, поставил авоськи на пол.

— Пап! Спасибо тебе! — Женя чмокнула отца в щёку.

Пантелеймон Петрович почему-то смутился и отвёл глаза...

— Евгения, я конечно не настаиваю, но выпей водочки — мужчина разлил пахучую жидкость в две рюмки, — На вино не хватило денег... Восемнадцать лет — как бы можно...

— Пап, Миша... ну я тебе рассказывала... — пятнадцать минут спустя пьяно бормотала девушка, — На свидание меня пригласил...

— Да, да, я помню... — рассеяно ответил отец, открывая вторую бутылку...

Руки девушки упали на стол, на них же опустилась и её голова. Петрович чуть подождал, нервно выкурил папиросу, облокотившись на стол, встал с табуретки и, слегка покачиваясь, вышел в коридор...

* * *

Днём того-же дня.

— Здорово, мужики — Пантелеймон Петрович, снимая с головы каску, зашёл в заводскую курилку.

— Здоров — буркнул дед Фёдор, заслуженный сталелитейщик, раскуривая папиросу.

— Чего смурные такие? Аль умер кто? — Петрович снял перчатки.

— Петрович, уволить тебя хотят, приказ с верха идёт — вылез кто-то из группы работяг.

— Сокращение — пояснил заслуженный, жуя губами мундштук.

— Как-же так... — Пантелеймон Петрович опустился на лавку, — У меня-ж дочь, поднимать надо...

— Ты вона что, подожди — дед Фёдор сел рядом, — ... Николай Владимирович идёт, гляди! Поговори с ним, как-никак начальник цеха...

— ... да как ты можешь! Что-ж ты такое говоришь то!? — лицо Пантелеймона Петровича покрылось красными пятнами, — Да я тебя сейчас... !

— Ну как знаешь — Николай Владимирович пнул ногой камешек, покручивая ус, — Сделаешь как я хочу — приказ может и «потеряться». Зайдёшь ко мне после обеда, скажешь, что надумал...

* * *

Ранним утром того-же дня.

Когда рано утром Пантелеймон Петрович, побритый и свежий, вошёл на кухню, Женя только что доела последний бутерброд со спитым чаем. В руках отец держал небольшую красную коробочку.

— Евгеша, поздравляю тебя с днём рождения, желаю тебе всего самого наилучшего! — чуть смущаясь, проговорил он.

— Ой, пап, так рано ведь ещё — Женя встала со стула, трогательно прижав руки к крохотной, не по-девичьи плоской груди.

— Никак нет! Пять минут как уже родилась! — мужчина подошёл ближе и вручил девушке коробочку, — Это тебе.

— Ой, пап, спасибо... — пролепетала дочь, уже догадываясь, что находится внутри.

Открыла — внутри, на атласном бархате лежали две золотые серёжки с цветными камушками. У девушки на глазах выступили слёзы. Это были первые ювелирные украшения, которые она получила в своей жизни.

— Пап, это же так дорого...

— Ерунда! Восемнадцать лет — это дата! К тому же, у меня есть работа — мужчина сделал рукой утверждающий жест, — Прорвёмся!

Евгения порывисто обняла отца.

— Ну, я пошёл на работу. Я уже позавтракал. Вечером посидим немного, я куплю чего-нибудь, а ты накрой стол — Пантелеймон Петрович чмокнул дочку в щёку...

Когда за отцом закрылась входная дверь, Женя направилась в ванную, зачем-то взяв с собой и серёжки. Закрыв дверь на задвижку, дрожащими пальчиками вытащила диковинки из коробочки, поднесла к ушам. Чуть покрутилась перед зеркалом, порадовавшись своему отражению. Всё будет хорошо!

Вдоволь налюбовавшись собой, убрала серёжки в коробочку и ещё раз критически оглядела себя.

Довольно высокая для девушки. Очень уж худая, даже костлявая, неказистая что-ли. Женя дотронулась до своей груди, прикрытой тёмной футболкой. Груди крошечные, до первого номера не дотягивают, даже приподнимающий грудь бюстгальтер не способен исправить ситуацию.

Бёдра под голубыми потрёпанными джинсами совсем не похожи на женские бёдра. Ноги длинные, но очень уж худые, да и руки такие-же.

Желая отвлечься от грустных мыслей, девушка решила принять душ, скоро на занятия. Решительно сняла футболку, лифчик. Грудки смешно вытянулись сосочками, в обрамлении маленьких тёмных ореолчиков. Евгения взяла груди в ладони, чуть сжала, помассировала. Грустно.

Пальцем осторожно провела по соску и по ободку. Сосочек откликнулся, затвердел. Сразу вспомнился Миша из железнодорожного колледжа. Такой внимательный, нежный, обходительный. Как сложатся их отношения в дальнейшем? Дотронется ли он когда-нибудь губами до её бутончиков?

Женя расстегнула пуговицу джинс, взвизгнула молния. Ладонь проникла под ткань трусиков, в самое сокровенное местечко. Пройдя сквозь волнующую поросль молодых девичьих лобковых волосков, указательный палец коснулся сокровенной точечки.

Женя нередко и впредь трогала себя там, представляя вместо своих пальцев губы любимого человека, которого у неё ещё не было. Но сейчас уже был Михаил. Как-же ей хотелось, чтобы ...