Ника

Ника успела трижды нажать на звонок, пока дверь не открылась. Наконец мы смогли войти. Юля пустила нас в квартиру, и пока мы скидывали в прихожей обувь, стояла напротив нас, неловко переминаясь с ноги на ногу. Даже я чувствовал себя не очень уверенно, не говоря уже о Сережке — он старательно жался к стене, пытаясь сделать вид, что его тут нет. Обстановку разрядила Ника, и разрядила быстро и просто — она всучила Юле бутылку и велела отнести ее в комнату, забрала у Сережки сумку и пошла на кухню ее разгружать. Быстро вынув все из сумки и запихнув в холодильник, она повела нас с Сережкой в комнату, где и состоялась официальная, так сказать, церемония представления. Собственно, я до этого уже видел Юлю, хотя и всего один раз. Не могу сказать, что тогда она мне как-то очень понравилась, так, скользнул по ней глазами, тем и ограничился. Теперь же я постарался рассмотреть ее получше. Что ж, девочка как девочка. Примерно так, по моим представлениям, и должна была выглядеть средней приятности девица в семнадцать лет. Самый, по-моему, бестолковый женский возраст — еще не настал расцвет того, что по аналогии с женственностью можно было бы назвать «девственностью», и уже нет свежей прелести четырнадцати-пятнадцатилетней девочки-подростка. Про давно и безвозвратно ушедшую таинственную и запретную привлекательность (какая, к черту, привлекательность, тут нужно слово куда сильнее) двенадцатилетних я уже и не говорю вовсе. И все же я настроил себя на то, чтобы увидеть в Юле в первую очередь что-то привлекательное, иначе затевать все это было бы просто неприлично. Итак, передо мной стояла девица с рыжеватыми коротко стрижеными волосами, среднего во всех смыслах сложения, одетая в джинсовые шорты и белую майку с весьма двусмысленным в нашем случае битловским лозунгом «All Your Need Is Love». Личико довольно милое, но такие обычно забываются через секунду. Правда, в серых юлиных глазах мелькнул какой-то подозрительный блеск, но лишь на миг, и тут же исчез. Пока выпили немного за знакомство, я попробовал сравнить Юлю с Никой. Что ж, все было как по уставу: в свете нашего замысла Ника по сравнению с Юлей выглядела так, как и должна выглядеть учительница рядом с ученицей. Казалось бы, всего на год постарше, а разница, как говорится, бросалась в глаза. Куда более выраженная женская фигура (а попа, какая попа!), без малейшего намека на скованность манера поведения (а грудки! а попой как вертит!), и в завершение картины — веселое лицо, открытый взгляд, а глазки — такие честные-честные... Опять же, мне всегда нравятся длинные волосы, так что и здесь Ника смотрелась получше со своими темными длинными волосами, собранными в хвост. И все-таки, как она вертит попой!

Сережка тоже успел освоиться, по-моему даже он привлек к себе внимание Юли. А почему бы и нет, — подумал я. Худенький и стройный, весьма приятно сложенный, с неподдающимися прическе соломенными волосами и простым (так и хочется сказать — «честным и открытым») лицом, Сережка напоминал образцового персонажа с немецких плакатов тридцатых годов, точнее, напоминал бы, если бы держался чуть серьезнее. Впрочем, какая серьезность в шестнадцать лет, когда жизнь складывается легко и весело? Как раз тут я и понял, что все, кажется, пройдет, как задумано. Что ж, не было бы счастья, да несчастье помогло. Особую надежду вселило в меня поведение Ники. Надо же, — подумал я — старый пень двадцати трех лет, вместо того, чтобы выступить вождем и учителем, переложил всю ответственность на девку. Черт с ним, еще успею.

... Причина нашего появления здесь была проста и, увы, типична. Нам негде было встречаться. Почти два месяца мы занимались любовью с Никой, чуть больше месяца назад начали куролесить втроем, и вот уже две недели нам негде было встречаться. Первую неделю мы честно терпели, к середине второй начали сходить с ума. Не в лес же идти, в самом деле! И тогда я подбросил идейку: попросить какую-нибудь девочку о «политическом убежище», пообещав в благодарность показать весь процесс, а заодно и сделать из нашей тройки четверку. «Жертву» — Юлю — предложила Ника, что было и понятно, так как Юля была ее довольно близкой подружкой. Другим достоинством Юли (а по мне, так первым) было то, что ее родители вели разъездной образ жизни и Юля часто оставалась одна на несколько дней. Недостатком можно было считать то, что Юля еще девочка. Ника говорила об этом с полной уверенностью. Ну что ж, решил я, что получится, то и получится, зато мы втроем наконец-то дорвемся друг до друга.

... Улучив момент, я тайком от всех попросил Нику начать первой. Она блестяще справилась с задачей — выйдя на минуту из комнаты, вернулась в одних трусиках и попросила Юлю приготовить нам постель. Пока Юля стелила, мы с Сережкой быстро разделись и взялись за Нику. Не обращая никакого внимания на Юлю, мы рванулись вперед без разгона, торопились так, что порвали на Нике трусики. Ясное дело — две недели воздержания даром не прошли. Почти сразу мой член оказался у Ники между ножек, а сережкин в ротике. Еще через минуту я уже поливал спермой никину попку, а через миг по проторенной мной дорожке пошел Сережа, вызвав своими движениями у Ники взрыв восторга и радости. Все произошло настолько быстро, что когда мы развалились на кровати, Юля даже не успела как следует обалдеть. Приняв душ и еще немного выпив, мы перешли к нормальным и привычным для нас действиям. Ласки, поцелуи, посасывания и полизывания, весь набор того, что делает постельную обстановку приятной и торжественной, — все это расцветало махровым цветом перед юлиными глазами. Я старался поворачивать Нику так, чтобы Юля видела как можно больше, и Юля потихоньку заводилась. Она начала ерзать на стуле, между ее ножек явно проявлялся интерес к нашим делам. Тем временем наши с Сережей руки обласкали (и не по одному разу) все уголочки никиного тела, наши языки, сменяя друг друга между никиных ножек, вызвали у Ники немало сладострастных стонов, успели постонать и мы — руки и ротик Ники не оставались без дела.