Ведьма. Часть 3

Я стою перед дверьми храма Меритари. Он великолепен! Среди грязных улиц пред нами высится жемчужина архитектуры. Втиснутый между серыми облупленными домами дворец. Донжон, под которым находятся ворота, нависает над головами. Сами ворота ультрамаринового цвета с позолотой. А рядом фигура из почерневшей бронзы — странная девушка в натуральную величину сидит на пятках, колени девушки раздвинуты и видны искусно выполненные половые губки. Тело бронзовой девушки очень сексуально, грудки — правильные девичьи округлости, тонкая талия, женственные бедра. Скульптура производит странное впечатление — автор явно приукрасил — и талия слишком тонка, и осанка слишком правильная, и груди чересчур округлые. Но самое главное — голова. Голова не совсем человеческая — скорее похожа на облагороженную слегка вытянутую мордочку зверька, то ли белочки, то ли кошечки — маленький ротик с губками бантиком, нос — скорее продолжение мордочки, огромные глаза, остроконечные ушки почти на макушке. Да и хвост, изящным изгибом уложенный перед расставленными коленями, тоже не мог принадлежать человеческой девушке. На кончике хвоста небольшое утолщение, как у гремучих змей. Под скульптурой надпись на нескольких языках: «Потрогай нийу, и ты получишь благословление Меритари». Н — да, видно, что благословлением злоупотребляют: в отличие от остальной темной поверхности промежность и груди девушки натерты до ослепительного блеска.

Я растеряно перевожу взгляд со статуи на ворота, почти не в силах дышать. Сердечко отчаянно бьется, в голове пустота.

Гарсиа, стоящий рядом, явно опечален, но старается не показать виду. Мне тоже отчаянно не хочется расставаться с ним, но Меритари меня ждет! Сегодня должно исполниться то, к чему я стремилась все это время. Я виновато и нежно беру его за руку и, не в силах выдержать его молящий взгляд, отворачиваюсь к другой паре.

Мали всхлипывает на плече Лузио. Ну, по крайней мере один из нас четырех не опечален. Рука кэпа рассеяно похлопывает по попке Мали, а глаза с явственным огоньком в глубине ощупывают скульптуру.

Я вздыхаю и решительно шагаю к воротам.

Дверь открывается, и перед нами предстает миловидная молодая женщина. Я с удовольствием оглядываю ее фигурку и сексуальное голубое одеяние — нечто вроде хитона, с большим вырезом. По бокам ткань отсутствует, скрепленная двумя завязками — на бедрах и подмышками. Складки облекают струящейся волной прелести женщины, натягиваясь на грудях, и она выглядит скорее раздетой, чем одетой. Впрочем она, нисколько не смущаясь, мило нам улыбнулась:

— Что нужно уважаемым путникам в нашей скромной обители?

— Обитель — то, может, и скромная, — слышу я сзади хмыканье Лузио, — а вот обитательницы — совсем даже наоборот!

Я взглядом прошу прощения и сбивчиво излагаю, что же, собственно, мне понадобилось. Жрица с внимательной и чуточку равнодушной улыбкой выслушивает меня. Однако все меняется, когда я упоминаю татуировки на наших телах. Ее изящная бровь словно в раздумье ползет вверх:

— Ну, что же, проходите! Я — верховная жрица храма Миритари. Здесь вы найдете, что искали.

Всхлипывающая Мали проходит мимо меня, а я все медлю, словно не веря происходящему — неужели я нашла то, что искала, к чему стремилась?

Внутри храм кажется гораздо, гораздо большим, чем снаружи. Не удивляюсь, принимая как данность, что богине подвластно само пространство. Даже Мали перестает всхлипывать и заворожено оглядывает величественный зал, отделанный темно — зеленым камнем. Огромные колонны возносятся ввысь по краям зала к прозрачному потолку, и кажется — они поддерживают само небо. Перед базисом колонн в художественном беспорядке разбросаны изящные софы. Мне интересно — жрицы возлежат на них во время моленья? Я не успеваю повернуться к нашей провожатой — из открывшихся дверок за колоннами вдруг стайками хлынули девушки. Они были одеты так же, как и первая жрица. Хитоны сверкали на фоне строго темного камня разноцветьем красок, а стройные ножки — сексуальностью.

Девушки окружают нас с Мали и увлекают в разные стороны, не давая опомниться. Я оказываюсь в просторной комнате, сверкающей белизной и золотом. Несколько изящных рук принимаются меня раздевать. Я смущенно прикрываюсь ладонями, но их нежно, но настойчиво отводят. На какое — то мгновение веселое щебетание смолкает — девушки обнаруживают тату Вутси. В открытых ротиках и изумленно распахнутых глазах — благоговение. И я, едва не мурлыкая, нежусь в их взглядах, полностью обнаженная, наслаждаясь восторгом.

С потолка вдруг тонкими струями начинает литься вода. И я и девушки мгновенно становимся мокрыми. Хитоны окружающих намокают и весьма недвусмысленно облекают стройные фигурки. Я откинула назад мокрые волосы наслаждаясь теплой струящейся по телу водой. Несмотря на потоки воды, мое внимание привлекла одна из девушек. Вот она изящным движением откидывает назад намокшие волосы. Ее голубой намокший хитон плотно очерчивает большие колышущиеся округлости, не скрывая крупных, почти черных, виноградин сосков. Между женственных бедер голубая ткань ложится складкой так, что можно заметить коричневые складки половых губок. Я тут же вспомнила Асиель, рабыню в доме вельможи... И то, что она вытворяла со мной в купальне. Ее тело так же облеплял хитон и... И я почувствовала определенное желание между ножек. Пожалуй я была бы не против, чтобы девушка в голубом хитоне меня поласкала. Мы встретились взглядами. Девушка мило и чуть насмешливо улыбнулась, и шагнула ко мне. Теперь наши набухшие соски едва не касались друг друга. Казалось их тянет магнитом. Ну, чего ты ждешь? — хотелось мне воскликнуть, но я лишь смутилась и опустила глаза под ее вопросительным взглядом. Однако едва мои ресницы опустились, я почувствовала, как мои груди сплющиваются о ее большие шары, как моих губ касаются мягкие и нежные ее губы. Мне было отчаянно мало легкого поцелуя, но я только приоткрыла ротик. Девичий язычок тут же этим воспользовался и проник между моими зубками. Я почувствовала ласковые прикосновения ее рук, скользящих по моей влажной коже. Одновременно меня начали мыть — несколько мочалок прошлись по спине, попке. Мои руки подняли, тоже не оставляя без прикосновений. М — м — м... Это было неплохо — мыться таким способом. С одной стороны меня ласкала девушка в голубом, ее нежные пальцы подбирались все ближе к лобку, а язычок ненавязчиво искал встречи с моим. Наши груди терлись, елозили друг о друга... Мне страшно хотелось, чтобы эти упругие полновесные шары обнажились, хотелось почувствовать собственными сосками их шелковистость... С другой стороны меня тщательно, но бережно, мыли.

Я так и не открыла глаза, наслаждаясь восхитительными ощущениями. Я блуждала в нирване, отдаваясь ласкам. Нежные прикосновения мочалок и рук к обнаженной коже тоже были своего рода лаской. Особенно когда они проходились по попочке, когда одну или другую ножку приподнимали ласковые руки, и начиналось мытье внутренней части бедер, под коленками... Сквозь наслаждение иногда пробивалась шкодливая мысль — А как они будут мыть меня между ножками?