Новогодний суицид

*События рассказа происходят в преддверии нового года, точно дату указать не берусь*.

**

Он решил, тщательно обдумал, обмозговал все варианты. Времени было навалом, целыми днями в позе варёной креветки на диване, уткнувшись в телефон. Всё достало. Мрак. Беспросвет. Жопа. Пора.

Многие способы он отбросил сразу: страшно, больно, некрасиво. Дорого. Где взять денег, например, на баллон азота? А то было бы чудесно: заснуть и не проснуться. Все забудут о нём через неделю. Может, только Женька пошмыгает носом на могилке. Хотя, какая могилка, сожгут и развеют! Да! Надо так и написать: сожгите, мол, и забудьте!

Он расстроился от собственных мыслей, поскулил от страха и одиночества, утёрся и перевернулся на другой бок. Тот затек.

Конечно, предстоящее его страшило. Лететь сквозь морозную ночь, падать куда-то в щемящем предвкушении финального удара, выбивающего дух. Даже сейчас яички его поджимались от ужаса. Но и тянуть уже не было смысла. Через неделю родители узнают, что он провалил сессию, и его вышибают из универа. Ни работы, ни девушки, ни желаний, и никаких перспектив — полное, абсолютное никчёмное чмо, проедающее и так скудные ресурсы Земли.

Зачем нас столько? Для чего все эти ненужные люди вроде меня?! От жалости и самоуничижения он возбудился. "Подрочу последний раз, на дорожку. Пусть!". Он запустил руку и сжал полувставшую головку. Как можно дрочить и плакать? Наверно, только я так умею.

Всё пропало. Нет никакой возможности что-то исправить! А! А! Ненужный, убогий, жалкий человечишка, поганый дрочер, бесполезный человек. Ох! Ох! Он быстро и бурно кончил в платок, обтирая его на содрогающейся головке. И новая волна раскаяния и желания сдохнуть накатила на него с удвоенной силой.

Надо собираться. Сегодня самое время. Куда тянуть? Если бы это можно было совершить не вставая, выключить рубильник и забыться навсегда, ах, как бы это было здорово! Чтобы без усилий, безболезненно, просто и легко. Или вызвать на дом девушку с аниме-костюмом, которая бы связала по рукам и ногам и сладко задушила подушкой. Надо открыть такой стартап. Хотя, какое там открыть, я же сегодня всё!

Надо сделать над собой усилие и встать. Ночь за окном. Оденусь легко. Он присмотрел подходящее здание недалеко. Удобный выход на лестницу, шестнадцать этажей. Почувствуй себя пикирующим бомбардировщиком!

"Как же лениво!". Перекатываясь с бока на бок, он стёк с дивана, поднялся, нашарил в тёмной комнате штаны и влез в них. Носки. Где-то были...

Родители, наверно, спят и не подозревают. Тёплая волна жалости уже к ним захлестнула так, что он на минуту присел и отдышался. Потом, стараясь не шуметь, он нашёл ботинки, снял куртку и осторожно повернул замок. Записка?! Он забыл записку, она осталась на столе! Возвращаться? Ну уж нет! Второй раз он не выйдет! Напишу вторую, с адресом. Оставлю на экране телефона! Да, чуть не забыл, соцсети! Надо послать что-то прощальное, вдумчивое и роковое. Подумаю.

Одевшись, он выбрался из подъезда. На улице было холодно, и он мгновенно продрог. "Может, ну его нафиг, как-нибудь образуется?! Нет, то, что ты полный никчёмный отстой, никуда не денется!". Размышлял он, пока ноги сами несли его по неоднократно разведанной дороге. Ему даже нравилось мечтать о том, как всё пройдёт. Как удивятся и расстроятся родители, знакомые, одногруппники. Учителя будут силиться вспомнить о нём что-то хорошее... Мать будет рыдать, постареет сразу на десять лет, отец покроется сединой за одну ночь. Но в итоге они должны понять, что так будет лучше для всех. Никто больше не будет их разочаровывать. Никогда. Не получился у них ребёнок, не вышел. Жалкий бесполезный дрочер, пустое место и полнейшая лажа.

Дверь пожарной лестницы была незаперта и запустила его в гулкое нутро многоэтажки. Первые несколько этажей он пролетел на одном дыхании. Но потом пролёты стали даваться ему всё сложнее. И, отдуваясь, он уже прикидывал, хватит ли для задуманной цели этажей восемь, или надо подняться на самый верх? Перфекционизм одолел, и он упорно забирался всё выше, пока не упёрся в дверь последнего этажа. Она была грязной, в пятнах цемента и краски. Не подразумевалось, что её будут видеть часто. И это будет последняя дверь, открывшаяся перед ним.

Внутренне собравшись, он толкнул её и вышел на открытый балкон лестничного перехода.

***

На площадке стояла девушка в пухлой светлой пуховой куртке. Она далеко свесилась с балкона, вглядываясь в зимнюю муть улицы, и вздрогнула, повернула заплаканное лицо в его сторону.

— Привет! — машинально сказал он.

— Привет! — шмыгнула носом девушка.

— Ты чего тут?! — также на автомате спросил он.

— Ничего. Стою. — Девушка пожала плечами и отвернулась.

— Не холодно?

— А тебе какое дело?

— Просто.

— Ну и вот!

Что значило это "ну и вот", он не понял. Все планы его были нарушены. Вместо торжественной подготовки в лучах собственного ничтожества, ликующего прощания с собой под аккомпанемент самоуничижительных мыслей, тут оказалась эта нежданная свидетельница! Стоило от неё избавиться.

— И долго ты тут собралась стоять?

— А тебе что?

— Дело у меня!

— Какое?

— Не важно. Вали, давай! Тебя, наверно, родители обыскались. Сколько тебе лет?

— Какое тебе дело? Сколько надо. Сам вали, у меня тут тоже дело!

— Это какое же?

— Такое!

Диалог не клеился, и они снова замолчали.

— Ладно, хватит тупить, свали отсюда, мне надо... — сделал он ещё одну попытку.

Не дослушав, девчонка выкрикнула: "Хорошо, я свалю, как хочешь!", — и закинула ногу через ограждение, намереваясь выпрыгнуть.

Подумать не было возможности. Он действовал машинально, не соображая. Подскочил, схватился и втащил хрупкое упирающееся тело обратно на площадку:

— Ты чего?! Зачем? Дура что ли?! Прекрати!

Девка отбивалась, пиналась, цепляясь руками за перила. Ему стоило больших усилий втащить её обратно и удержать.

— Пусти, дурак, я всё решила! Пусти! — кричала сквозь слёзы девка, упираясь в его живот острыми локтями.

— Погоди! Зачем! Ты же такая маленькая!

— Какая я тебе маленькая?! Чего вы все заладили: маленькая, маленькая?! Рано то, рано сё! Пусти, говорю! — отдуваясь, вырывалась она.

Но он держал крепко, ждал, пока она успокоится. Почему-то перспектива увидеть это хрупкое существо вылетающим с балкона, а потом лежащим в нелепой позе на асфальте с лужей крови, ужаснула его.

— Так нельзя! Зачем? Это не выход! — твердил он невесть откуда взявшиеся слова, больше подходившие его собственным родителям. Будто не он намеревался только что поступать аналогичным образом?!

— Я этого хочу! — набычившись, убеждала его девочка. — Я не могу так больше! Мне всё надоело! Я никчёмная, меня никто не любит! Всем будет лучше без меня!

— Кому, например? — поинтересовался он, чуть ослабевая хватку. Девочка прекратила брыкаться и теперь покорно ютилась в его объятиях.

— Да всем. Ему, и... всем.

— Очень чётко сказано!

— Ну а как?!

Как именно, он и сам не знал. Следуя своему собственному опыту, он понимал, что не бывает одной причины, это как одна большая волна, несущая тебя к обрыву, в ней много капель, течений. Выбрать одну и сказать: "Вот из-за неё я здесь, перед вами, лечу вниз как поверженный камень", невозможно. Всё ведёт тебя к этому краю. Капля за каплей, кирпичик за кирпичиком. Но у него хотя бы был университет. А у этой дурынды?! Школа, французский язык?!

— Эй, тебя бросил что ли кто-то, что ты сюда залезла, — спросил он во взъерошенный воротник пуховика, где в глубоком гнезде виднелась непокрытая голова девушки. Она выглянула оттуда заплаканным лицом. Хорошенькая.

— Тебе какая разница?

— Тяжело что ли сказать? Всё равно прыгать собиралась.

— И прыгну!

— Да и прыгай на здоровье! Только когда меня не будет.

— Так вали, я тебя не звала!

— Я не могу при тебе. Лучше ты сама уйди!

— Так ты что ли тоже?! — догадалась девушка и замолчала, разглядывая его в сумраке. Чуть помолчав, она добавила: — А тебя тоже кто-то бросил?

— Ну и повод! — усмехнулся он.

— А что? Чем не повод?! — нахмурила она свои бровки.

— Дурацкий повод! Сегодня один, завтра другой. Парней вон сколько! На всех хватит!

— Нет! Он такой только один! — горячо возразила девушка.

— Спала с ним? — догадался он.

— Не скажу!

— Ясное дело. Старше тебя?

— Отвяжись!

— Потом сказал, что это неправильно и перестал отвечать на звонки?! А ты в отместку решила...

— Всё, прекрати! — саданула девушка его под дых кулачком. Можно подумать, у тебя причина лучше! Зачем ты сюда пришёл?

— Покурить!

— А чего не куришь?

— Сигарет нет!

— Весёленькое дело. Пришёл покурить, забрался на самый верх, а сигареточек не захватил. Я, может, и маленькая, но не дура!

— Дура, конечно! Такое придумала из-за неразделённой любви. Да миллион других парней будут готовы тебя... гм... полюбить. Нежно!

— Мне не нужны другие! Тем более миллион! Только он!

— Чем же он такой замечательный? Неповторимый, что ты в него так втрескалась?! — Он отпустил девушку, но всё ещё был начеку, если она снова сиганет к ограждению.

— Ну... одним словом и не скажешь. Он такой. Такой особенный. А когда смотрит и улыбается, у меня всё в животе... ну, тает...

— Течёт, ага.

— Дурак. Ну и течёт, не без этого!

— И значит, ты с ним того... Как это вышло?

— О! Да! Это было прекрасно! — Девушка мечтательно закатила глаза, зябко кутаясь в куртку. — Он попросил зайти меня после занятий, я прибежала, он так на меня смотрел... предложил встретиться вечером. Повёл в парк. Было ещё не холодно. И там мы уединились... Это было замечательно! И после этого я поняла, что пропала! Могла думать только о нём, всё время!

— Прямо в парке тебя трахнул?

— Не трахнул, нет! Он не стал, но я хотела!

— Тогда не понял, из-за чего сыр-бор.

— Ну, всякое другое было. Я ему минет сделала. Он тоже меня... трогал.

— Один раз только?

— Нет, почему? Много. Два месяца. Только ласкал, без последнего, хотя я и просила и хотела! Всё рукой и снаружи. А я каждый раз ему сосала, сама предлагала! — добавила она с гордостью. — Иногда дважды. Он говорил, что у меня хорошо получается!

— Ну ещё бы! А потом что случилось?

— Он испугался чего-то, или нас кто-то увидел и ему что-то сказал, но он строго настрого запретил мне к нему приближаться. Несмотря на все мои мольбы, сообщения, слёзы и увещевания — как отрезало. Вчера я в последний раз написала ему, что если он не ответит, то я сделаю с собой что-нибудь. И он промолчал! У меня не было другого выхода!

— Послушай, ты красивая девочка, у тебя будет множество парней! Всё, что от тебя требуется, это остаться в живых! Чего проще?

— А если я не хочу жить без него?!

— Это в тебе твоя щёлка говорит, раздражённая, понравилось ей с ним, вот ты и страдаешь!

— Придурок! Можно подумать, я до него не кончала!

— Когда тебе делают, совсем другие ощущения. Я серьёзно! Любой может также с ней сделать, если не лучше! И это ты ещё до секса не добралась! Это вообще улёт!

— Много ты знаешь! Так как он больше никто не умеет!

— Ой, да ладно! Невелика наука! Хочешь, я попробую?!

— Что попробуешь?

— Ну, ТАМ! Тебе.

— Размечтался.

— Странная. Сейчас бы уже мёртвая валялась с проломленной башкой на снегу. А следующий, кто тебя бы потрогал, был бы санитар в морге. Залез бы везде, проверил, палец засунул в тебя. А там, ба, девственница! Ты же девственница?!

— Фу, какие гадости ты говоришь! — поёжилась собеседница.

— А ты как думала. Ещё и посередине разрежут, там нож такой огромный, по рёбрам вжих-вжих — и кишки наружу. Ещё и матку через живот достанут...

— Всё, всё, прекрати! — заткнула девушка уши. — Не хочу больше такое слышать!

— А ты как думала, будешь красивая в гробу лежать и все на тебя любоваться?! Башка расколота как орех, перекошенное лицо, замажут, конечно, руки завяжут, ноги...

— А-а-а-а-а! — закричала девчонка, стараясь заглушить его исступлённое словоизвержение.

Он замолчал. Логичные и не лишённые правдоподобия слова и его самого немного страшили. Он и сам всё это знал, про вскрытие, повреждения. Но факт избавления от невыносимых тягот жизни искупал то надругательство, которое предстояло его бренному телу после ухода. Это будет всего лишь плоть, сам он будет уже далеко! Где? Уже не важно, главное, что не здесь!

— Ладно, — вдруг кивнула девушка. Может, ты и прав. Это неправильно.

— Что?

— Не попробовать всего перед смертью.

— Наркотики, серфинг, прыжки с парашютом?

— Нет. Ну, это!

— Ах, это! Да, опрометчиво с твоей стороны мечтать об этом так долго и не попробовать!

— А у тебя есть девушка?

— Если бы у меня была девушка, разве я оказался бы тут с тобой? — Холод уже забрался под все его одёжки, и он мелко дрожал от озноба, стуча зубами. — Слушай, может, зайдём в подъезд, а то тут такой дубак! — предложил он.

Девушка кивнула и пошла за ним. Снова эта грязная дверь, запустившая их в темноту лестничной площадки. Тут была батарея, и они, не сговариваясь, приникли к ней, прикладывая руки к верхним горячим рёбрам.

— Я не рассчитывала задержаться на улице так долго, — пожаловалась девушка.

— И я.

Они снова помолчали, отогреваясь. Стоять тут вдвоём было почему-то уютно и комфортно. Будто два заговорщика, одни во всём мире, они знали, что будет дальше.

— Ну так что? — повернула в темноте своё светлое лицо к нему девушка.

— Что?

— Сделаешь меня женщиной?

— Прямо тут? — опешил он.

— Ну а где? К тебе пойдём?

— Ко мне нельзя.

— И ко мне. Только тут.

— М-м-м! — задумался он. Но потом спохватился: "Нет-нет, ты не подумай, я бы мечтал о таком! Но разве для тебя это правильно?"

— Что правильно? Я должна быть дома, в постельке, обниматься с куклами! Я стою на площадке с надеждой покончить с жизнью из-за несчастной любви, даже ни разу не трахнутая! Это разве правильно?!

— Ну, парень какой-то понравившийся.

— Ты мне нравишься.

"Ой, ну чего я ломаюсь!" — подумал вдруг он. Она предлагает, чего я-то отказываюсь. Сам полтора раза трахался, ещё один раз лишним-то не будет! — решил вдруг он и повернулся к девушке.

— Слушай, только это... я не уверен, что сейчас смогу, его бы поднять, а то он замёрз! — пожаловался он на своё состояние.

Та кивнула, оживившись, сама придвинулась к нему, уткнувшись личиком в грудь. Руки её щупали, шарили по брюкам, нашли ремень, довольно быстро распустив его. Ширинка поддалась не сразу, он помог. И вот уже холодная ручка проникла к нему в тёплые трусы, добавив к ознобу новую дрожь.

— Э... руки-то какие холодные! — поёжился он.

Девочка озорно хихикнула:

— Сейчас погрею!

Тоненькие пальчики щупали вялый ствол, съёжившиеся яички. И, несмотря на холод, он почувствовал, как снизу к нему приливает желание. Девочка совсем освоилась, почувствовав отклик, расправила член, головкой вверх, стала водить по нему ладошкой вверх-вниз, пока он совсем не окреп. После чего он с поднимающимся изнутри восторгом и удивлением видел, как девушка подломила ноги и спустилась перед ним на колени. В следующий момент его плоть попала в горячий влажный плен, и он от неожиданности и силы чувства застонал.

— Всё нормально? — осведомилась она.

— Лучше не бывает!

— Хм, — довольно отозвалась девушка, снова погружая его ствол в свой ротик. Ткань её куртки ритмично скрипела, когда та двигала головой вперёд-назад.

Он уцепился за батарею в поисках точки опоры. Его корёжило.

— Что так сильно?! — жалобно спросил он.

— Полегче? — она перестала засасывать его член как пылесос, и стало ещё приятнее.

— О, боже, да, вот так! — выдавил он через несколько минут. — Только ты не до конца, — вдруг озаботился он, вспоминая их уговор.

— Так ты скажи, когда! — я-то не знаю, — резонно заметила девушка, снова останавливая ласки.

— Тогда уже, — жалобно признался он.

— И что теперь? — с сожалением выпустив член, поднялась девушка на ноги.

— Ну, теперь, может, я тебе???

— У, нет, я стесняюсь! — вдруг чистосердечно призналась она.

— Вот так вот, только что не стеснялась, а тут вдруг на те!

— Так я-то не раздевалась, — искренне недоумевала она его непонятливости.

— Тогда... - Тогда член стоял и жаждал продолжения. - Может, повернёшься, нагнёшься на перила, чуть спустишь джинсы?! — предположил он.

— Так? — она и вправду повернулась к перилам, облокотилась на них и отклячила попку.

— Да, только снять... — начал он.

Она повозилась, расстёгивая пуговицу, брызнула молния, и в тусклом свете наддверного окошка перед его глазами возникла небольшая голенькая задница, с болтающимися между бёдер трусами и джинсами.

Он шаряще приблизился, положил руки на ягодицы.

— Ай, холодные! — запротестовала девушка.

— Извини, — отпрянул он. Но не отошёл, член тыкался куда-то в тёплые мягкие телеса.

— Ну что? — поинтересовалась девушка, — вставляй!

Он пихнул членом вперёд, надавив непонятно где.

— Ай, ну мимо же! — запротестовала девушка.

— Я не в вижу, — признался он.

— Так рукой! — девушка удивилась его неопытности.

— Сейчас, — он вернулся к батарее и стал греть руки.

— Скорее, я замёрзла, — вихляя попкой, позвала его девушка.

— Иду уже...

Он растёр ладони и вернулся к ней. Положил руку на голую ягодичку, пощупал её, провёл снизу вверх, потом по второй стороне и с замиранием сердца провёл пальцы вниз, за выпуклости, ниже, туда, где половинки расходились, открывая нежное плато. И он почувствовал её! Плотно сомкнутую, гладкую, покрытую лёгким пушком щёлочку! Провёл подушечками пальцев, надавил, в поисках середины и вдруг провалился пальцем во что-то липкое и слизистое. Минуту он бродил там рукой, знакомясь с ней на ощупь, понял, что где, даже добрался до самого верха, нащупав мягкий бугорок клитора, и уже уверенно вернулся к заветной дырочке. Вот она! Он поводил ещё немного пальцем, определяя направление, и уже целенаправленно приставил замёрзший на свежем воздухе член к тёплой чаше заветного места. Головка медленно погрузилась в приятную теплоту девичьего местечка. Оно пропустило внутрь себя его головку. Это было уже кое-что! Он стал двигать членом вперёд-назад, и уже через несколько раз ему самому захотелось большего, войти дальше, целиком, заполнить ласкающее его тело вглубь насколько возможно.

Прихватив девушку за талию, он стал качать, погружаясь глубже и глубже, ощущая противодействие внутренней преграды.

"Так вот ты какая, целка?!" — пронеслось у него в голове.

Девушка ойкала, подмахивая.

— Это всё, — уточнила она, — получилось?!

— Не всё, сейчас, — пообещал он и, собравшись с духом, вогнал член ещё глубже.

Вот тут это произошло. Девушка вскрикнула, явно от боли, чуть не соскочив с его члена. Но он был внутри, держал её за зад и не мог отпустить. Только остановился, ожидая, когда она успокоится.

— Ай, больно. Как больно! Теперь всё! Вытаскивай? Ты кончил? — затараторила она.

— Нет, не кончил. Ну, мне больно, вынимай! — заскуксилась она.

— Я скоро, — пообещал он ей и, ещё переждав немного, чтобы она успокоилась, снова начал неторопливые медленные качки.

Девушка немного попротестовала, но быстро затихла, а чуть позже наклонилась пониже и стала сама подмахивать и присаживаться на его член.

Всё стало как и должно быть, девушка участвовала, и ей это нравилось! Тут уж и ему было пора.

— Можно в тебя?! — на автомате спросил он. Тут же подумав, что они, как два смертника, ещё пытаются планировать заканчивающуюся жизнь.

— Нет, ты что, дурак? — вполголоса ответила она. — Давай в рот, если хочешь!

— Хочу!

— Вынимай!

Она ловко подхватилась, напялив обратно трусы и штаны, и через мгновение была перед ним, ловя член ртом.

— Хорошо, что ничего не видно, — промелькнуло у него в голове. Он предполагал там не очень аппетитную картину.

Но девушка не раздумывая проглотила его почти целиком, начав резво помогать себе рукой. Он почувствовал, как начинает кончать, уцепившись за стенку, чтобы не рухнуть, и дёрнулся, спуская.

— У, у, — мычала девушка, ловя ртом всё, что он выпускал. — Как много! — добавила она, когда он закончил, встала, вытирая рот рукой.

— Ну, как тебе? — поинтересовался он, когда заправился.

— Ну... ничего так. Но я не кончила, — просто ответила девушка.

— Ну, можно рукой, — предложил он.

— Рукой я и сама могу.

— Так этот же делал тебе рукой, и я могу.

— Ты не понимаешь, его я любила, мне всё с ним нравилось!

— А с остальными не так?

— С остальными я не пробовала!

— Ну и вот.

— Что вот.

— Не пробовала, а говоришь.

— Мы с тобой даже не целовались ни разу.

— Так давай.

— Что?

— Поцелуемся.

— Какой шустрый! Надо походить, подружиться.

— Ну да, с этим у них была проблема. Хотя, конкретно в этот момент прыгать ему совсем не хотелось.

— Давай походим.

— Когда, я же сегодня хотела...

— Да брось, это в любой день можно сделать.

— Ну да. А как тебя зовут?

Он назвался.

— А я... — она тоже назвалась.

— Прикольно.

— Почему?

— У меня маму так зовут.

— А у меня знакомых с таким именем нет.

— Теперь будет.

— Ну что, давай целоваться?

— Сейчас что ли?

— А когда?

Он осторожно приблизился. Подумав, обнял за талию. Девушка доверчиво прижалась к нему. Они немного постояли. Он наклонил голову и стал целовать её макушку, она пахла шампунем и особым почти детским запахом другого человека. Сместился к уху. Облизал его, вызвав щекотливый смех, нащупал губами щеку, поцеловал её. Девушка не торопилась подставлять ему губы, может, даже прятала, заставляя его ходить вокруг да около, облизывать то одну щеку, то другую, но он настаивал, подбираясь всё ближе и вдруг ощутил своими уголочек её губ!

— О! - Он прижался, покрывая эту вкусную чашечку частыми поцелуями полураскрытых губ, и тут лицо её совсем повернулось, раскрыло тонкий ротик, и они слились в настоящем поцелуе! Вжавшись лицами, они стояли, не шевелясь и не отстраняясь, терлись губами, связывались влажными языками, шумно втягивая носами воздух. Он не отступал, а девушка так вообще полностью растворилась в этом действе. Он чувствовал, как она ослабела и повисла у него в руках.

Машинально рука его потянулась к её джинсам, нащупала пуговицу, расстегнула, развела ширинку и проникла в тёмное пространство её трусиков. Она не возразила, даже расставила ноги, заведя свои руки за его шею обвив её.

У него снова встал, но он не прекратил своего занятия. Снова осторожно прощупал всё до чего дотянулся, немного приспустил ей джинсы, освобождая себе место, и положил палец вдоль щели, погружая кончик в знакомое уже влагалище.

Девушка призывно дрогнула бёдрами и ещё плотнее всосалась в него. Он стал ласкать её, ритмично и легко, размазывая по клитору обильную влагу. И из оцепеневшей и застывшей, девушка стала оживать, разгораться, двигаться, дышать, подмахивать.

Это продолжалось довольно долго, но он не отступал, чувствуя, что ощущения у неё нарастают, терпеливо ожидая развязки, и она наступила. Девушка тихо ойкнула, почти незаметно дрогнула, сжав ноги и совсем ослабла, повиснув на его плече. Только сейчас их поцелуй распался.

Он подвигал застывшей челюстью, весь подбородок был мокрым.

Девушка вздрагивала, провожая свои ощущения.

— Ну как? — не удержался он.

— Ну, ничего так себе.

— Лучше, хуже?!

— Да блин, нормально! — психанула она.

— Ну ок. Я рад. Она снова привела себя в порядок и встала рядом, будто что-то него ожидая. Он не знал, что сказать, и снова притянул её к себе. Та радостно зарылась в его расстёгнутую куртку лицом.

— И что теперь будет?! — робко спросила она.

Он хотел ответить честно, что ничего не будет, она уйдёт, он сбросится с балкона, и всё кончится, но не смог выдавить из себя правду.

— Всё будет хорошо. Обменяемся телефонами, встретимся и будем ходить. — Как можно правдивее предложил он.

— Обещаешь?! — всхлипнула она. — Не бросишь меня, как этот? Мы теперь пара?

— Конечно пара, а как иначе! - убеждал он.

— Ну ладно, хорошо тогда.

Они ещё постояли.

— Может, пойдём тогда, а то мама, наверно, потеряла, — озабоченно подняла она к нему свою довольную и умиротворенную мордочку.

— Да, пойдём. - "Как тут её сплавишь, придётся пройтись, проводить, потом вернусь", — обещал он себе.

Они спустились и пошли рука в руке по заснеженной дорожке, оставляя следы нового дня. Девушка достала телефон, включила, и на неё свалился шквал сообщений.

Аппарат почти сразу зазвонил, и она стала увещевать кого-то на том конце провода.

— Ничего не случилось, телефон сел, гуляла, иду домой. Не кричи. Эта записка просто шутка, выкинь её, я дура, что написала. Прости! Я уже рядом.

Он увидел, как между деревьев у подъезда стоят люди, машины. Кто-то кинулся к ним, он выпустил руку девушки из своей, предоставив ей побежать навстречу встречающим. Сам остановился, покрутив головой в поисках убежища, и молча с тропинки, отступив в тень.

Он видел, как девушку обнимают, обступают люди. Если бы он вернулся, его отсутствия бы никто и не заметил! Горько вспомнил он.

Убедившись, что на него не обращают внимания, развернулся и пошлёпал обратно, в сторону многоэтажки.

Прежнего настроения бросаться с высоты у него не было. Но он решил во что бы то ни стало довести хотя бы что-то до своего логического конца. Мешала только усталость. Подниматься снова на такую высоту после всего пережитого было влом.

И пока он добрался обратно, лень услужливо подсказала ему лазейку. Он сам сказал, что это никуда не денется, и покончить со всем можно в любой день. Почему он должен быть именно сегодня.

Случилось кое-что хорошее, даже отличное, чего не было так долго. Он вполне заслужил ещё одну ночь пожить, смакуя случившееся. Он уже предвкушал, как будет дома вспоминать все детали неожиданной встречи и кончать в платок не как жалкий неудачник, а как парень, девушка которого не с ним.

Решив всё-таки отложить, он даже обрадовался. Стоявшая его всё это время картина быстро приближавшейся заснеженной земли отступила, и тёплые воспоминания ночи заполнили его голову.

Пробравшись домой, никого не разбудив, он спустил ещё один раз и заснул легко и крепко.

***

Девушка писала ему как из автомата. Десятки сообщений. Она успела даже испугаться за него и сбегала к многоэтажке с утра пораньше, опасаясь худшего, так как он не отвечал.

Он успокоил её, договорившись встретиться после обеда. Тут выяснилось, что она школьница, что не очень обрадовало его, хотя такие предчувствия у него были и раньше. "Сейчас и совершеннолетние учатся в последнем классе", - успокаивал он себя.

Потом позвонила некая женщина и стала задавать вопросы. Где он встретил девушку, как получилось, что она передумала совершить то, что написала в прощальной записке.

Он не мог рассказать всё честно и отвечал обтекаемо, общими словами.

В конце расспросов женщина, уже зная откуда-то его имя и место учёбы, обещала отправить в ВУЗ благодарность за отзывчивость студента.

А уже к обеду позвонила секретарь деканата и "в связи с вновь открывшимися обстоятельствами" предложила досдать недостающий до выхода на сессию зачёт в феврале.

Потом позвонила уже "его" девушка, сообщив, что у неё нет последнего урока, и предложила встретиться прямо сейчас.

Он быстро собрался и зашагал к школе.

Как раз началась перемена, и тёмные семечки учеников высыпали на белую улицу. Он стоял у ограды, курил, всматриваясь в поисках "своей". Но так и не угадал. Наверно, днём её куртка смотрелась иначе.

Вдруг комочек отделился от всей толпы и устремился к нему на шею, слюнявя ртом его щёки.

— Привет, ты пришёл! — пищал комочек.

— Это ты?! — ухватив хрупкое тело в объятия, поражённо произнёс он.

— Что, днём другая? — смеясь, тараторила девушка.

— Ну... да... - Он смотрел на это смутно знкомое личико и с трудом узнавал в нем вчерашнее заплаканое существо. Настоящая девушка, красивая и живая!

— Куда пойдём? Я снова хочу! Давай к тёбе, у меня сегодня никак, из-за вчерашнего мама больничный взяла!

— А не потеряет снова?

— Я ей не сказала, что у меня последнего урока нет. Так идём?!

— Ну, а почему нет?! - Он взял её за руку, всё ещё переживая, какая она маленькая и хрупкая. Вчера ему так не казалось на тёмной лестнице.

Они шли, держась за руки: озадаченный он, и гордая, что с парнем — она.

— Как дела в школе? — спросил он, чтобы зразбить восстановившееся молчание.

— Да как обычно, достали все! - Она явно не хотела об этом говорить.

Он вспомнил свой последний год и внутренне согласился, но говорить об этом не хотелось.

— Наверно, по ЭГЭ готовят?! — Поморщился он.

— Ага. Нет, только ГЕА. — поправила она его, не придавая значения его оговорке.

— ЭГЭ же. — недоумённо переспросил он. — ГЕА, это же в девятом... классе.

— Ну да, я и говорю, ГЭА, — беззаботно подтвердила девушка. — Да хер с ним, пойдём быстрее к тебе, я так хочу повторить вчерашнее!

У него резко засосало под ложечкой, и запутались ноги, резко снова захотелось взобраться на многоэтажку, но только мельком. Теперь об этом не могло быть и речи, минимум до совершеннолетия приручённой особы.

***