Бесследно исчезнувшая

Что такое Новый Год? Это время, когда даже самые невероятные чудеса становятся реальностью. В воздухе витает ощущение магии, словно всё, о чём ты так долго мечтал, может вдруг осуществиться. Это момент, когда загадываешь желания, и кажется, что мир начинает подстраиваться под них, готовый исполнить любую твою мечту.

В новогоднюю ночь, когда часы бьют полночь, волшебство охватывает все уголки Земли. Словно по мановению волшебной палочки, старые обиды и неудачи растворяются, уступая место надежде и вере в лучшее. Мы верим, что в эти мгновения, когда мир замедляется, а сердце начинает биться быстрее, происходят самые настоящие чудеса. Это время, когда, возможно, сбудется то, о чём ты мечтал годами — как будто сама вселенная решает помочь тебе.

В этот момент всё кажется возможным: исчезают преграды, расправляются крылья, и ты, забыв о всех тревогах, смело шагаешь навстречу своей мечте. И если что-то чудесное уже произошло в твоей жизни, это именно тот момент, когда ты снова понимаешь, что чудеса могут случаться, и главное — не забывать загадывать их.

Новый Год — это не просто дата в календаре. Это волшебное время, когда наши желания становятся реальностью, когда мы можем поверить в самое невероятное. И кто знает, может быть, именно в этот раз всё, о чём ты так долго мечтал, сбудется.

...

Я проснулся первым, что было редкостью в зимние утренние часы. Лежа на спине, я смотрел в потолок и прислушивался к тишине, которая царила в доме. За окном снежинки, как маленькие перышки, мягко падали на землю, а в воздухе было слышно, как холодный ветер скользит по покрытым инеем ветвям деревьев. В углу комнаты мерцал огонёк свечи, отражаясь в стекле окна, создавая уютную атмосферу.

На соседней подушке тихо спала она — моя жена. Ее лицо было спокойно, как у ребёнка, а мягкий свет лампы, играя в её волосах, придавал этому утреннему моменту нечто волшебное. Время словно замедлилось, и я понял, что в этот холодный зимний день нам будет тепло, несмотря на мороз за окном.

Я осторожно повернул голову и посмотрел на нее. Любовь – как зима. Не только теплая и уютная, но и хрупкая, словно тонкий слой льда на замерзшем озере. Она требует заботы и внимания, чтобы согревать и оставаться живой. Я знал, что мне повезло. Не каждый мужчина просыпается рядом с женщиной, которую любит всей душой. Можно просто просыпаться с женщиной, но чувства, что были между вами очень долгое время сгорели, и вы как будто соседи по комнате. Слава богу что нас эта ситуация пока что не коснулась, и я надеюсь что никогда не случится.

А за окном утро только начиналось. Пушистые снежинки кружились за стеклом, словно приглашая нас встретить этот новый зимний день вместе. Вдруг что-то металлическое с грохотом упало на кухне, вырывая меня из раздумий. Улыбнувшись, я надел халат и пошёл разобраться, что случилось.

На кухне вовсю хозяйничала наша дочь Катя.

— Доброе утро, папочка! Я хотела достать хлопья, но кастрюля неожиданно упала, — смущённо произнесла она.

Я смотрел на свою принцессу, а сам не верил тому, что совсем скоро ей уже стукнет 18 лет, а следом она покинет свой родительский дом, чтобы построить уже свою взрослую жизнь вместе с парнем. Я знал о её нём: он казался надёжным, воспитанным и готовым оберегать нашу дочь.

— Доброе утро, доча. Не переживай, я всё равно уже проснулся. Сделай хлопья и мне, хорошо?

— Конечно, папуль!

С этими словами она чмокнула меня в щёку и полезла за молоком. Я смотрел на неё, вспоминая, как она росла, и как её мама помогла мне пережить самые тёмные времена в моей жизни, вернув мне веру в счастье.

Прошло уже 14 лет с тех пор, как я пережил свой кризис. Тогда я был раздавленным человеком, потерявшим всё, что имел. Но сегодня у меня есть любящая семья, успешная карьера, а впереди — перспектива возглавить отдел в крупной корпорации.

Мои размышления прервали мягкие руки жены, обнявшие меня за шею. Её зелёные глаза встретились с моими, а губы коснулись кожи.

— Доброе утро, любимый. Что у нас на завтрак?

— Доброе утро, дорогая. На сегодня — хлопья и молоко. Наша маленькая бунтарка уже успела всех разбудить.

— Ну паап! Я же старалась, — Катя притворно возмутилась, при этом довольно таки мило улыбалась.

Так начиналось ещё одно обычное утро в нашей семье. Наташа, моя жена, работает школьным психологом, а я — в крупной московской корпорации. Хотя ни Наташа, ни я не коренные москвичи, столица давно стала для нас родным домом.

В доме царила уютная новогодняя атмосфера – везде висели гирлянды, украшения, а в гостиной, по центру, стояла большая и высокая новогодняя ёлка, полная украшений. Из музыкального центра доносилась тихая и приятная песня Last Christmas, от которой сразу поднималось настроение. Я уже видел, как вечером соберёмся всей семьёй перед нашим камином, поднимем тосты и отпразднуем Новый год, хоть до него ещё пара дней. Это ведь и есть счастье, когда у тебя есть с кем его праздновать, не так ли?

Мой телефон пронзительно завибрировал, извещая о новом сообщении. Бросив беглый взгляд на экран, я невольно нахмурился.

— Чёрт...

— Что случилось? — Наташа поставила на стол мой кофе и себе наливала яблочный сок, явно уловив изменения в моём настроении.

— Серёга написал. Помнишь, я говорил, что один из начальников отдела уходит на пенсию, и на его место претендует несколько человек? Ну, так вот. Я выиграл.

— Это же прекрасно! Отличный новогодний подарок, милый. Ты столько лет работал на них. Пора бы уже.

— Да, но дело не в этом. Завтра назначены переговоры с иностранцами. Первая встреча. От нас буду я, а с их стороны — представитель. Это будет мой дебют. Честно, волнуюсь.

Наташа подошла, мягко обняла меня за плечи и легко поцеловала в щёку.

— Ты справишься. Я в тебе уверена.

— Фу, мама, папа, ну хватит уже! — Катя закатила глаза, и мы невольно рассмеялись, разряжая утреннюю атмосферу.

Собравшись, я поцеловал обеих — жену и дочь, взял ключи от своей BMW и отправился на работу. Настроение было на подъёме. Новый год на носу, наконец-то пришло заслуженное повышение, которое открывает новые горизонты. Мы с Наташей давно хотели накопить на хорошую квартиру для Кати и её парня. Теперь эта цель становилась ближе.

...

Московские пробки, конечно, никуда не делись, особенно в конце декабря на мой взгляд их только больше. Все спешат закончить свои дела, купить подарки семьям, чтобы встретить праздник во все оружии. Я включил радио, но мысли унесли меня в другое русло. Потянувшись к бардачку, я достал старую, потрёпанную фотографию. Её края были обрезаны, но лицо на снимке осталось неизменным в моей памяти. Это была Вика. Моя родная дочь.

Прошло 14 лет с того момента, как я видел её в последний раз. Чёртова вечность. Я помню тот день до мельчайших деталей. Утро начиналось как обычно, с ухода на работу, а потом всё рухнуло. Жизнь словно лишилась опоры. С тех пор я берегу этот кусочек фотографии, как напоминание. Каждый раз, глядя на него, я будто вновь чувствую ту боль, которая разрывала меня на части.

Резкий гудок автомобиля позади вырвал меня из мыслей, возвращая в реальность. Я вдруг понял, что пробка начала двигаться, а я всё ещё стою, преграждая путь остальным. Сжав зубы, я надавил на педаль газа, словно пытаясь не просто догнать поток, но и оставить позади те воспоминания, которые снова накрыли меня с головой.

Остановившись на парковке перед офисом, я вышел из машины и на мгновение задержал взгляд на синем небе. Снежинки падали с неба, украшая асфальт в белый цвет, где – то недалеко работал трактор, убиравший снег в кучи. Сделав глубокий вдох, я направился в здание.

В конференц-зале меня встретил Сергей, один из руководителей корпорации и мой давний друг.

— Ну, привет, Стас. Как настроение? Можно поздравить тебя с повышением, не так ли? Завтра будет важный день: прилетает делегация, начнутся переговоры. Для тебя это первый раз, так что наблюдай за мной, говори только по делу.

— Да понял я, Серёг. Но ты ведь знаешь, какой завтра день...

— Да знаю, знаю. Ей сколько уже, 19?

— Угу... Как быстро летит время. Вроде вчера держал её на руках, а теперь...

— Стас, хватит. Ты это говоришь каждый год. Я понимаю, насколько тебе тяжело, но, может, пора отпустить? Жизнь идёт дальше. Завтра будь собранным на встрече, а после можешь уйти пораньше. Кстати, на корпоратив то придёшь? Там будет всё руководство, поздравления и подарки.

- Незнаю, надо обговорить с женой. Мы хотели посидеть чисто в узком кругу, а так...

— Ну, я не заставляю, но можешь прийти вместе с Нат. Я уверен она будет рада выбраться с тобой хоть куда. Передавай ей привет.

Я кивнул, не в силах ответить. Отпустить? Возможно. Но сможет ли когда-нибудь моё сердце перестать ощущать ту пустоту, которую оставила Вика?

Мы немного поговорили о рабочих вопросах и личных делах, а затем, когда я уже собирался покинуть офис, меня остановил Сергей.

— Кстати, забыл упомянуть. С завтрашнего дня у тебя будет стажерка. На самом деле, она уже на месте, так что можешь познакомиться и показать ей, как у нас всё устроено.

— Стажерка? Какой ещё стажер?

— Да, девочка. Она будет проходить у нас стажировку. Ждёт тебя у нового кабинета. Вот ключи.

Я взял ключи и, озадаченный, направился к выходу. Стажеры... Я всегда считал, что это лишняя ответственность. Как бы не посылать её за кофе, чтобы она сама ушла от скуки.

Когда я подошёл к кабинету, моё внимание привлекла девушка, стоявшая у двери. В первый момент меня поразила её внешность — высока, стройна, с яркими голубыми глазами, длинными светлыми волосами. Она выглядела как персонаж из фильма — та самая невинная девушка, которую часто изображают в ролях соблазнительниц.

Но что-то было в её облике странно знакомо. Это было чувство, которое появляется, когда встречаешь кого-то, кого не видел много лет, и хотя внешность изменилась, внутреннее ощущение остаётся прежним.

— Здравствуйте, вы Станислав? Я правильно понимаю? Меня зовут Виттория, рада познакомиться, — сказала она, протягивая руку.

— Да, я Станислав, рад встрече, — ответил я, слегка удивлённый её необычным именем. — Виттория? А не Виктория?

Она улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

— Нет, именно Виттория. Я из Италии, хотя моя мама русская.

Италия... конечно. Как же без этого. Ну почему именно Италия?

— Понимаю, — сказал я, пытаясь скрыть своё недовольство. — Ты очень хорошо говоришь по-русски, даже очень, хоть порой и слышен акцент. Значит ты решила стажироваться у нас?

— Да, именно так. Я решила устроить свою жизнь в России, хотя мама была против, но я уговорила её.

Мне стало интересно. Виттория была умна, дисциплинированна и быстро осваивала новые задачи. Она уверенно заполняла документы, отлично печатала и довольно быстро находила общий язык с коллегами. Но всё же что-то в ней меня настораживало. Будто я уже встречал её раньше, но где именно — не мог понять.

После работы я вернулся домой, где меня встречала моя семья. Мы отметили моё повышение, выпили вина, танцевали. Затем, в уединении нашей спальни, я наслаждался близостью с женой. Наташа — потрясающая женщина. Несмотря на возраст, а ей через три года будет уже 40, она сохраняет великолепную фигуру, её тело отзывается на мои прикосновения, а её рыжие волосы в свете приглушённого света создают образ настоящей тигрицы. Мы начали с поцелуев, продолжили с нежными ласками. Для меня она всегда будет той, которую я люблю, и для которой готов на всё. Она, конечно, таит это в тайне, но я уже успел найти её спрятанный наряд пошлой снегурочки, который она наденет в новогоднюю ночь. Ух... я очень жду этот момент, чтобы увидеть наряд на её фигуре.

На следующий день утро началось как обычно: чашка крепкого кофе, быстрый поцелуй на прощание жене и дочери, и я отправился на работу. Но спокойствие было лишь на поверхности. Глубоко внутри меня терзало напряжение. Впереди первая встреча с иностранной делегацией, и, хотя я старался не подавать виду, мой английский был далёк от совершенства. Надеюсь там будет хоть какой – то переводчик, иначе позора нам не избежать.

Когда я вошёл в конференц-зал, там уже собрались Сергей, несколько сотрудников из других отделов и представители иностранных партнёров — мужчины в строгих костюмах. Среди них выделялась одна женщина. Её невысокая фигура, длинные светлые волосы и уверенная осанка сразу привлекли внимание.

Я поздоровался с Сергеем, но, когда повернулся к иностранцам, моё тело словно парализовало. Документы выпали из рук, а сердце застучало так, будто оно пыталось вырваться наружу. Мой взгляд застыл на ней — на той самой женщине, в которой я вдруг узнал... её.

"Нет. Нет, это невозможно. Мне мерещится. Это чёртово наваждение!" — мысли вихрем проносились в моей голове, но глаза не обманывали. Передо мной стояла Лиза. Моя бывшая жена."

— Л... Лиза?! Чёрт возьми, это ты?!

Атмосфера в зале изменилась мгновенно. Напряжение в воздухе стало почти осязаемым. Все разговоры стихли, и теперь на нас смотрели все присутствующие. А я смотрел только на неё — эту суку, из-за которой моя жизнь когда-то превратилась в ад.

ПРОШЛОЕ

Чтобы разобраться в том хаосе, который произошёл со мной, позвольте рассказать немного о себе, и откатить время назад. Меня зовут Стас, на тот момент мне было 39 лет, и судьба неожиданно столкнула меня с моей бывшей женой. Но начало этой истории лежит далеко в прошлом.

Я родился в стране, которая уже не существует, в эпоху, когда всё было другим. В нашей семье я был единственным ребёнком, окружённым любовью родителей. Отец работал водителем карьерного БелАЗа, а мама — медсестрой в местной больнице. Моё детство прошло как у большинства тогдашних мальчишек, в доброй и счастливой обстановке, а частые драки, которые проходили у нас во дворе, помогли мне обзавестись кое – какими друзьями.

Именно тогда я познакомился с Сергеем, тихим и застенчивым парнем с большими очками. В то время он казался мне совершенно незаметным ботаником, которого часто обижали более крепкие парни. Однажды я не стерпел, и решил заступиться за него, когда увидел, как задиры отбирали у него деньги. Благодаря отцу, который записал меня в секцию бокса, и частым дворовым дракам, я умел за себя постоять.

Не раздумывая, я подошёл к ним сзади, когда они стояли, увлечённые своей "игрой". Один резкий удар в бок — и первый из них оказался на земле. Я продолжал бить, пока он не закричал от боли. Их лидер попытался напасть, но я увернулся, поставив ему подножку.

Шум драки привлёк внимание прохожих, и вскоре послышался свисток милиционера. Мы с Серёгой бросились наутёк и спрятались за старыми гаражами. Там мы впервые нормально поговорили, и этот случай стал началом нашей дружбы, которую тогда я никак не мог предположить.

Его семья оказалась такой же доброжелательной, как и моя. Наши родители быстро нашли общий язык, а сам Сергей стал моим помощником в учёбе, которая давалась мне тяжело. Я же защищал его от нападок других ребят. Мы стали дополнять друг друга: я втягивал его в уличную жизнь и показывал, что мир — это не только учёба, а он помогал мне с оценками и знаниями.

У Сергея была младшая сестра, Наташа — яркая и энергичная девушка, которая всегда встречала меня с радостными объятиями, словно ожидала моего прихода. Родители Сергея не раз подшучивали, что она, мол, вырастет в мою невесту. Эти шуточные замечания заставляли нас обоих смущаться, хотя для меня она была такой же сестрой, хоть и не родной. В то время моё сердце уже было отдано другой девочке.

Лиза была воплощением юношеской мечты. Её красота сводила с ума многих парней в школе. Высокая, с каштановыми волосами, стройной фигурой и яркими глазами, она неизменно притягивала внимание. Я был среди тех, кто без памяти в неё влюбился. Лиза, дочь строгой директрисы, держалась гордо и немного высокомерно. Но мне повезло: наши чувства оказались взаимными.

Мы тайно целовались в школьных коридорах, проводили вечера вместе, мечтали о будущем. Её улыбка, взгляд, запах волос — всё в ней заставляло моё сердце биться быстрее. Она была моим идеалом, тем, ради кого я готов был свернуть горы.

Когда я учился в техникуме, мы с ней впервые пережили то, что позже назвали любовью, — наш первый раз прошёл довольно таки хорошо, и это учитывая что опыта ни у кого из нас не было вообще. Когда моя мама узнала об этом, я ожидал от неё того ещё нагоняя, но она была немного прогрессивной женщиной, тем более медсестрой, и вовремя объяснила важность предохранения. Шалопаем я, конечно, был ещё тем, но и глупцом себя не считал — перспектива стать отцом в 17 лет точно не входила в мои планы.

Стоило нам попробовать однажды, как мы будто открыли тайну: наши чувства переполнили нас, и мы не могли остановиться. Казалось, мы превратились в неутомимых романтиков, поглощённых друг другом, как будто весь мир за пределами нашего маленького города не существовал.

Наш город был крошечным, тихим и скучным. Единственный техникум, куда я поступил, не сулил перспектив. Некоторые из моих друзей, в числе которых был Серёга и Наташа, отправились в Москву поступать в престижные университеты, и я почувствовал, будто часть меня ушла вместе с ними.

Со временем я всё чаще думал о семье. Влюбляясь в Лизу, я осознавал: она — та, с кем я хотел бы связать свою жизнь. К окончанию техникума в моих мечтах уже красовалась свадьба, дети, и конечно же, долгая и счастливая семья. Самые обычные мечты самого обычного человека.

Наша свадьба стала по-настоящему знаковым событием, объединившим всех — от самых близких друзей до дальних родственников. Даже Серёга с сестрой, несмотря на расстояние, нашли возможность приехать из столицы. Наташа, которой только исполнилось 18, была воплощением юности и красоты. В тот вечер её сияющая лёгкость и естественная грация не могли не привлекать взгляды. Молодые мужчины смотрели на неё с восторгом, а мы с Лизой, не решаясь ослабить внимание, старались держать себя в руках, понимая, что настоящее испытание ещё впереди.

Но, как это часто бывает, счастье оказалось слишком хрупким в мире, где перемены происходят с ужасающей быстротой. Мы с Лизой, как и все наши близкие, не следили за мировыми событиями с той пристальностью, с которой наблюдают за микроскопом, но, безусловно, слышали о тревожных новостях. То тут, то там разгорался хаос: бунты, протесты, страны, одна за другой, объявляли о своём уходе из Союза, провозглашая независимость. И вот, всего месяц спустя после нашей свадьбы, наступил 1991 год. Год, который изменил всё.

Мир, страна, всё, что казалось нам знакомым и стабильным, рухнуло в одно мгновение. Мы были в шоке, не верили своим глазам. Как так? Страна, которая ещё вчера казалась могучей, непобедимой, устоявшей перед любыми испытаниями, вдруг раскололась на множество новых государств. Когда советский флаг, символ столь многого, был спущен с Кремля, а на его месте взвился триколор, мы не могли понять, что нас ждёт. Ощущение тревоги и неопределённости окутывало нас, и одно было ясно: в ближайшие годы всё изменится. Всё будет тяжело. И мы, как и многие, не знали, как пережить эти перемены, но в глубине души понимали — они не принесут ничего хорошего.

Все началось с того, что карьера моего отца, с которой он был связан многие годы, рухнула. Его предприятие закрыли, и он лишился своей, по меркам того времени, стабильной и прибыльной работы. Мама с трудом избежала сокращения, но её жизнь изменилась — она начала работать за двоих, часто до ночи, чтобы хоть как-то поддержать нас. Все наши сбережения, накопленные за долгие годы упорного труда, исчезли мгновенно, как карточный домик, в одночасье обрушившийся в пропасть.

Моя жизнь тоже была далеко не простой. Мы с женой только что поженились и жили в маленькой, едва купленной благодаря помощи родителей, квартире. Трудности накрыли нас с головой, и порой казалось, что выход из этой ситуации не найти. С каждым днём становилось всё труднее, и вопрос о том, как выжить, становился всё более актуальным.

Когда я узнал, что Лиза ждет ребёнка, внутри меня бушевали противоречивые чувства. С одной стороны, я должен был быть счастлив, ведь впереди нас ждала новая жизнь, новый человек, который будет частью нашей семьи. Но с другой... как мне прокормить свою семью? Как обеспечить будущее своему ребёнку? В этот момент я ощутил на себе всю тяжесть того, что называется "реальной жизнью".

После свадьбы я устроился работать на местный завод простым рабочим. Я был готов к любому труду, но одна мысль не покидала меня: как мы будем выживать дальше, если всё будет продолжаться так же?

И тут я столкнулся с тем, о чём часто говорят, но что сложно понять до конца, пока сам не окажешься в такой ситуации: когда человек оказывается на грани, когда ему не остаётся выбора, он может изменить свои принципы. Мы всегда уверены, что никогда не поступим противозаконно, что никогда не нарушим свои моральные ориентиры. Но, как оказалось, реальность порой сильнее идеалов.

На заводе начались странные дела. Директор, с которым я работал, предложил мне и нескольким другим работягам вывозить с предприятия оборудование, которое можно было бы продать. Мы все понимали, что это незаконно, но он чётко дал понять, что если не согласимся, нам не видится никакого будущего на этом заводе. Я чувствовал, как размываются все границы, как трудные условия заставляют принимать решения, которые в обычной жизни казались бы невозможными.

Платили нам мало, но что-то платили. И в этом тоже был элемент манипуляции: он не говорил прямо, но ясно давал понять, что и сам не был против, если мы немного "подзаработаем" на стороне. Так мы начали собирать металлолом, вывозить его и сдавать в пункты приёма. Деньги были мизерными, но для нас они стали спасением. Я даже не думал о том, чтобы потратить их на развлечения, алкоголь или ещё что-то. Всё, что я зарабатывал, шло в семейный бюджет.

Лиза тоже не сидела сложа руки. Сначала она работала продавцом в магазине, а когда его закрыли, её жизнь ещё больше усложнилась. Но она не сдавалась. Через знакомую подругу она устроилась в юридическую контору, чтобы как-то поддержать нас.

Я старался помогать жене в быту, брал часть её обязанностей, к примеру ту же уборку или готовку, ибо будучи в положении ей был это уже трудно выполнять. Временами она была нервной, мы часто ссорились по всяким пустякам, но с рождением Вики, жизнь начала изменяться.

С её появлением дом наполнился смехом и теплом, которые вытесняли усталость и отчаяние. Каждая её улыбка напоминала нам, ради чего мы боремся, и возвращала силы даже в самые тяжёлые дни. Мы меньше ругались, а хаос за окнами словно перестал существовать.

Годы летели незаметно. Вике исполнилось три, затем четыре. Она росла умной и красивой девочкой, а наши родители поддерживали нас всем, чем могли: деньгами, продуктами, своим временем. Но счастье не вечно. Завод, где я работал, закрылся окончательно. Мы с Лизой и родителями долго обсуждали, что же делать. Единственное, что пришло мне тогда на ум – брать абсолютно любые подработки. И это был ад, казалось что каждый день был похож на бесконечный марафон: изнуряющий, и без видимого финиша. Я приходил домой поздно, часто уже за полночь. Иногда просто падал на кровать, не имея сил ни на что, забывая о себе, забывая о семье. Усталость поглощала всё: наши разговоры, наше время, даже близость с Лизой. Но другого выхода не было, так жили многие в нашем городе. Мне нужно было кормить семью, добывать хоть что-то.

Кто-то мог бы сказать: "А почему не уехать в Москву? Там больше возможностей."

Но сама мысль об этом вызывала страх. Это были 90-е — время, когда в стране царил хаос: бандитизм, убийства, постоянные разборки. Даже если бы мы рискнули, нас ждала неизвестность и очередная война за выживание. Без денег, без связей, без уверенности в завтрашнем дне — переезд казался прыжком в бездну. Кто нас там ждал? Так что мы остались в родном городе. Я знал, как тяжело Лизе. Не о такой жизни мы мечтали, когда были подростками. Но судьба не спрашивает, чего мы хотим, она делает всё по своему. Это был вызов нашей любви, нашей семье, эдакая проверка на прочность, чтобы узнать достаточно ли мы крепки как пара.

НАСТОЯЩЕЕ

Я ворвался в свой кабинет, словно ураган, на ходу срывая с шеи этот проклятый галстук. Зачем я вообще его надел? Как будто он мог помочь мне удержать рвущуюся наружу бурю чувств.

Это была она, моя Лиза. Но время неплохо её изменило, сделав более уверенной и изящной женщиной. Я подошёл к столу, достал бутылку коньяка и налил себе немного. Резкий аромат спиртного обжёг ноздри.

Резкий хлопок двери вывел меня из мыслей. В кабинет ворвался Сергей — красный, словно обожжённый, с испариной на лбу. Его дыхание было тяжелым, как у человека, только что пробежавшего марафон. Молча протянув ему стакан, я опрокинул свой.

— Ну и что это было, Стас? — раздался его голос, полный ярости. — Что за спектакль ты устроил в зале?

Спектакль? Вот как он это назвал? Я не устроил ничего — я просто уронил документы и ушёл. Оставаться там, в одном помещении с ней, было невозможно. Боль и гнев заполнили каждую клетку моего тела. Как можно спокойно оставаться на месте, когда прошлое вдруг оживает и смотрит тебе прямо в глаза? Они ожидали, что я просто проглочу ту боль, что вспыхнула снова, словно уголь под слоем пепла? Подойдя к панорамному окну, я устремил взгляд на раскинувшуюся передо мной Москву.

— Серёг... А эта женщина тебе никого не напомнила? — наконец выдавил я.

— Что? — он смотрел на меня так, будто я говорил на чужом языке. — О ком ты вообще, чёрт возьми? Стас, не уходи от темы! Ты сорвал сделку с партнёрами. Контракт на сотни миллионов под угрозой, а ты переживаешь из-за какой-то дамы?

Его слова звучали глухо, словно дождевые капли, бессильно стекающие по стеклу. Мы уткнулись в стену — разговор больше не имел смысла. Я молча налил себе ещё один стакан, выпил до дна и, не оборачиваясь, покинул кабинет. В груди разрасталась тяжесть, будто невидимые стены сжимались, отнимая воздух. Всё внутри требовало одного — вырваться наружу, иначе я рисковал утонуть в этом удушающем хаосе мыслей.

На выходе я едва не налетел на стажёрку. В её руках был поднос с чашками кофе и стопка бумаг. Одного моего неловкого движения оказалось достаточно, чтобы всё полетело на пол. Глухой стук, звон фарфора, обжигающий кофейный поток, разлившийся по плитке.

Я не помню, как оказался в машине. Воспоминания словно затянуло густым туманом. Единственное, что помню — ощущение пустоты, с которым я двигался вперёд, не разбирая дороги. Вскоре я оказался у одного из клубов в центре города. Резкие удары поп-музыки разрывали воздух, не оставляя места для тишины, но даже они не могли заглушить хаос в моей голове.

Два вопроса стучали в моих висках, заглушая всё остальное. Зачем Лиза вернулась? Что она надеялась найти здесь, спустя столько лет? И где Вика? Её образ, когда-то такой ясный, сейчас размывался, словно старое фото. Каждый из этих вопросов раздирал меня, возвращая к тем моментам, которые я мечтал забыть, но никогда не смог. Эти вопросы снова перенесли меня в тот день, который разорвал мою жизнь на "до" и "после".

ПРОШЛОЕ

Это была суббота. Я проснулся довольно позже обычного, так как до этого была очень напряжённая и тяжёлая рабочая неделя. Я в кои – то веки смог устроится на неплохую работу грузчиком, где приходилось довольно много работать, разгружая и загружая грузовики. В пятницу я пропустил мероприятие моей дочки, которое устраивали в детском саду, за что жена была сильно обижена на меня. Добавьте к тому, что наш интим был очень редок, и в целом ситуация не сильно изменилась, эту ночь я спал на диване. Но вот наступили долгожданные выходные, которые я твёрдо решил провести целиком и полностью с семьёй. В первую очередь я хотел извиниться перед Лизой, поэтому умывшись, решил пойти в магазин. Полная тишина в квартире немного удивила меня, но я решил что мои девочки захотели погулять на улице, благо погода это позволяла. Отсутствие их обуви и курток подтвердили мои догадки, я не стал обращать на это внимания, а сразу направился в магазин.

...

Когда на часах стукнуло три часа дня, я немного заволновался. Лиза так и не вернулась домой, от чего я не мог найти себе места. Но что если она обиделась, и таким способом решила наказать меня? Прождав до вечера, и когда они также не вернулись, я по-настоящему запаниковал. Совсем недавно в городе произошло жуткое убийство: женщину нашли в парке, её лицо было скрыто под капюшоном, а личные вещи разбросаны вокруг. Эти подробности преследовали меня, усиливая страх за родных. Каждый шорох и тишина дома внезапно стали казаться мне предвестниками беды, и паника накрыла с новой силой. Я обзвонил больницы и даже морги. К счастью, безрезультатно. Но тогда, где они?

Я позвонил родителям Лизы. Те тоже ничего не знали, но не упустили шанса отчитать меня за нашу последнюю ссору, говоря, что я ставил работу выше семьи. Подруг Лизы я почти не знал, а милиция вначале заявила, что нужно подождать трое суток, прежде чем подавать заявление. Однако упоминание о том, что с ней была маленькая дочь, изменило их настрой.

Вернувшись домой глубокой ночью, я рухнул на кровать, измотанный до предела, и провалился в сон.

Прошла неделя, но поиски не дали никаких результатов. Меня самого вызвали на допрос, и в какой-то момент я почувствовал, что меня подозревают в их исчезновении. Только после проверки моего алиби обвинения были сняты, хотя я и испытывал от этого дискомфорт. Каждое утро я просыпался с надеждой увидеть их дома.

Однажды, возвращаясь домой, я обнаружил в почтовом ящике письмо. Конверт без имени отправителя, только с указанием, что письмо из Италии. Я застыл, держа его в руках, выражая полное недоумение. Кто бы это мог быть? Да и вообще что это? У нас не было ни знакомых, ни родственников за границей, тем более в Италии. Но что-то внутри меня кричало, чтобы я открыл этот таинственный ящик Пандоры.

Зайдя в квартиру, я вскрыл конверт. Внутри лежал лист бумаги, исписанный женским почерком.

Дорогой Стас,

С чего начать? Каждое слово даётся мне с невероятной болью, но я знаю, что молчание стало бы самым жестоким из всех решений. Ты заслуживаешь правды — какой бы горькой она ни была.

Ты, вероятно, помнишь как однажды я сказала тебе, перед твоим очередным уходом на работу: «Ты потеряешь всё, если продолжишь так поступать, дорогой». Эти слова не были сказаны случайно. Это была последняя отчаянная попытка достучаться до тебя, заставить увидеть, что я больше не справляюсь с той жизнью, которую мы вели. Но, как всегда, ты проигнорировал меня. Для тебя это, наверное, показалось женским капризом, минутной слабостью. Но, Стас, это было криком о помощи, криком человека, который отчаянно цеплялся за остатки любви.

Я любила тебя всей душой, всем сердцем. Ты был моим мужем, моим другом, моей опорой. Но эта любовь постепенно угасала. Она сгорела под тяжестью скандалов, твоей холодности и той стены, которую ты выстроил, между нами. Эта стена состояла из равнодушия, из недосказанных слов, из взглядов, которые ты избегал. Она росла с каждым днём, превращаясь в преграду, через которую я больше не могла достучаться до тебя. Ты знаешь, когда я окончательно это осознала? В одну из ночей, сидя рядом с тобой, я вдруг поняла, что ты ближе ко мне физически, чем когда-либо, но душой ты был бесконечно далёк.

А Вика... Она чувствовала всё. Её глаза, полные вопросов и тревоги, словно отражали наше молчание, нашу отстранённость. Я не могла позволить ей расти в этом холоде, в постоянном напряжении. Она заслуживает счастья, заслуживает детства, полного радости, а не затянутого туманом наших конфликтов.

Ты, возможно, злишься на меня за то, что я нашла утешение в другом человеке. Да, это правда. Последние месяцы у меня был роман. Его зовут Марко. В отличие от тебя, он умел слушать, был терпелив и искренне заботился обо мне. Он не отталкивал меня холодным равнодушием, а напротив, старался понять мои страхи и переживания. Вначале я ненавидела себя за это. Я чувствовала себя предательницей. Но Марко показал мне, что я могу быть счастливой. Он подарил мне тепло, которое я уже и не надеялась снова почувствовать.

Марко помог мне. Он открыл передо мной двери в новую жизнь, где нет места страху. Сейчас мы с Викой живём в маленьком городке у моря, в Италии. Каждый день она бегает босиком по пляжу, оставляя маленькие следы на песке, и смеётся так звонко, что кажется, этот смех растворяется в морском бризе. Она собирает ракушки, строит замки из песка и иногда просто сидит у воды, глядя, как волны накатывают на берег. Её счастье теперь живёт в каждом мгновении этой новой, безмятежной жизни. А я... Я впервые за долгие годы чувствую себя живой.

Стас, ты можешь ненавидеть меня. Ты можешь проклинать меня за то, что я разрушила нашу семью. Но я надеюсь, что однажды ты поймёшь: я просто не могла больше жить в той тьме, которая окутала нас. Я не могла больше притворяться, что всё в порядке. Я просто устала.

Прощай, Стас. Я искренне желаю тебе найти своё счастье и свой путь, даже если этот путь больше не будет связан с нами.

Лиза.

...

Выронив письмо из рук, я с трудом сел на кресло, чувствуя как мне становилось плохо. У меня резко заболела голова, сердце стало быстро стучать, а руки дрожать словно я выпил. Слёзы стали течь из моих глаз, и я не выдержав, громко закричал в потолок. Почему она так поступила со мной? Она ведь не просто исчезла, она исчезла вместе с НАШЕЙ дочерью! Как вообще она смогла так поступить, забрав самое ценное в моей жизни?! Мне на тот момент было пофигу даже на факт её интрижки с иностранцем. Я старался делать всё, даже порой ломал себя чтобы на столе была хоть какая та еда, а счета оплачены. Ей было тяжело, а каково было мне то?

Я сразу возненавидел Италию, а особенно их мужчин. Знаю, звучит глупо, но на тот момент я и не думал об этом. На письме не было адреса отправителя, так что идти с ним в милицию было бесполезно, да и если бы было... что милиция маленького, никому неизвестного городка даже в России, сделало бы в чужой стране? Да и явно у каждой страны были свои проблемы, и пропавшая жена одного мужа навряд ли бы заинтересовала их. К тому же я очень плохо знал законы, а знакомых юристов, кто мог помочь хоть как то, у меня не было.

Всю ночь я не спал... даже не смыкал глаза. В какой-то степени я ощутил то, что ощущала она всё это время, и честно сказать... немножечко, совсем каплюху, но я понимал её. Но это было не оправданием для такого эгоистического, жесткого поступка с её стороны. Острая боль защемила моё сердце, а горькие слёзы потекли горячими ручьями. Прижав подушку, я уловил едва заметный запах её тела и духов. Почему... почему это случилось? Почему я не замечал того, какого приходилось моей жене без поддержки и любви? Неужели я действительно такой плохой муж?

Но я хотел узнать одно – кто этот итальянец. Где она вообще его нашла в нашем городке? А главное – как при этом правда не всплыла наружу?

На следующий день я лично нагрянул на её работу, и отыскав какую то работницу, стал узнавать о своей жене. Она, конечно, не сразу, и с огромным нехотя, но рассказала мне правду, которую по какой то неизвестной причине, утаили от милиции. Оказалось, что этот Марко был лучшим другом одного из владельцев этой конторы, и он часто приезжал в Россию. Ему сразу понравилась моя Лиза, что было неудивительно, девушкой она была красивой. Незнаю как, но между ними началась переписка, потом короткие встречи, а затем уже и роман. Учитывая в какой обстановке, была моя жена, любовнику не составило большого труда соблазнить её, учитывая, что он всегда был при деньгах. Он мог позволить себе снять загородный отель, где они уже предавались разврату.

Хуже всего то, что даже родители Лизы были в курсе её отношений, но предпочли не рассказывать мне, надеясь на то что она образуется и вернётся ко мне. Вот так... все, абсолютно все кто был в курсе этого предпочли не вмешиваться и не рассказывать мне о романе моей жены, и это автоматически делало их в моих глазах соучастниками измены Лизы. Я полностью оборвал общение с ними, да можно сказать со всеми, даже с теми, кто был не виноват. Я просто потерял смысл жить.

Я выпал из мира на время, пил только алкоголь и практически не выходил из дома, став полным затворником. Мои родители пытались наладить контакт со мной, разговаривали, но я просто кивал головой и пропускал мимо ушей. Никто из них не сталкивался с таким предательством, ибо ни у кого любимая жена не забирала ребёнка, совершая такой подлый поступок. Да и просто... ну как в такой ситуации помогут слова?

Вика... я очень скучал по ней. Только сейчас я понял, как сильно я облажался как отец, и в какой то степени как муж. Я бы пожертвовал всем, даже душой, чтобы обнять её или увидеть. Я полностью закрылся в себе, перестал доверять людям, в особенности женщинам. Мне было... очень больно праздновать Новый Год одному. Не было больше звонкого смеха Вики, ни объятий моей Лизы и её тепла... Я был один, в маленькой квартирке, с небольшой ёлкой и без праздничного настроения. Когда наступил день рождения моей малышки, ей стукнуло уже 6 лет, я купил небольшой тортик с шестью свечками. Незнаю зачем... порой мне казалось, что я сходил с ума от одиночества и потери.

Но судьба видимо решила сжалиться на до мной, и отправила мне подарок в лице... Наташи. Та самая, младшая сестра Сергея. Вообще я не следил за её жизнью, ибо для меня она всё также была кем – то типа младшей сестры, да и видел я её последний раз на моей свадьбе.

Это был конец 1997 года. Вечер окутывал город холодным мраком, в котором смешивались запахи сырости и уличного дыма. Возвращаясь домой с пакетом нехитрых покупок — закусок и дешёвого алкоголя, — я вдруг услышал то, что заставило меня остановиться как вкопанного. Жалобный женский крик и отчаянный плач ребёнка прорезали тишину, словно лезвие по натянутой ткани. Свернув в переулок, я застыл на месте. Картина, открывшаяся передо мной, будто ударила в грудь. Высокий, широкоплечий мужчина, шатаясь от пьяной неуклюжести, прижимал хрупкую женщину к сырой кирпичной стене. Его голос срывался на глухое рычание, а крупная рука то и дело обрушивалась на её лицо, оставляя ярко-алые следы унижения.

Но самое страшное было не это. Она с трудом держала в объятиях девочку - маленькая, худенькая, с мокрыми от слёз щёчками. Она крепко прижималась к матери, словно надеялась, что её слабые объятия смогут защитить от этого чудовища.

Что-то щёлкнуло внутри меня. Не гнев, нет. Это было глубже. Тепло, которое я давно считал потухшим, вспыхнуло в моей груди. Это было нечто первобытное, отцовское. Я не мог просто уйти. Не мог оставить их одних.

— Эй, ты! — выкрикнул я, не успев толком подумать. — Оставь её!

Мужчина обернулся, его взгляд был мутным, губы растянуты в безумной ухмылке. От него сильно разило алкоголем. Женщина тихо всхлипнула, её бледное лицо показалось мне смутно знакомым, но времени разглядывать не было.

— Ты кто такой? — проорал он, пошатнувшись. — Валяй отсюда, пока цел!

— Я сказал, отпусти её, — повторил я, стараясь держать голос твёрдым.

Он двинулся ко мне, размахивая руками, явно надеясь на свою внушительную комплекцию. Я не ждал, пока он первый ударит. Когда он оказался достаточно близко, я рванул вперёд, схватил его за куртку и ударил плечом в грудь. Он отшатнулся, но успел замахнуться и угодил мне в скулу. Боль была резкой, но я не дал ей захватить контроль.

Мои удары были быстрыми и чёткими. Я прицелился в живот, чтобы сбить его дыхание. Пьяный, он плохо держался на ногах. Через несколько секунд он уже лежал на земле, грязно ругаясь и пытаясь подняться. Я надавил коленом ему на грудь, чтобы обездвижить.

— Ещё раз тронешь её, я тебя больше не отпущу, понял? — процедил я сквозь зубы.

Он что-то промычал, но больше сопротивляться не стал. Я отпустил его, и он, матерясь, побрёл прочь, покачиваясь.

Когда я поднялся на ноги, то взглянул в лицо женщины, и... обомлел. Это была она... Наташа.

— Стас? — едва слышно прошептала она.

— Наташа? Это ты?

Она кивнула, обхватив ребёнка покрепче.

— Это твоя дочь?

— Катя... — хрипло ответила она. — Спасибо тебе... Я не знаю, что бы мы делали...

— Ты в порядке? Он сильно тебя ударил?

Она покачала головой, но я видел её синяки и растрёпанные волосы. Девочка, видимо, чувствовала её страх, прижималась к ней и тихо всхлипывала.

— Нам нужно отсюда уходить, — сказал я. — Ты где живёшь?

— Нигде, — еле выдавила она. — Мы приехали к друзьям, хотели навестить их... муж снова выпил... — Она не закончила, и зарыдала.

— Тогда пошли ко мне, — твёрдо сказал я. — У меня найдётся место для вас обеих.

Она подняла на меня удивлённые глаза, но спорить не стала. Наташа была слишком измучена, чтобы отказываться от помощи. Весь путь я крепко держал её хрупкое тело, поражаясь как за эти несколько лет что я не видел её, она преобразилась. Стала красивее... её фигура набрала в самых нужных местах несколько килограммов, придав ей вид соблазнительной женщины. И из – за какого – то урода эта дива проливает слёзы и страдает. Невольно в голове вспыхнула мысль – а не была ли моя Лиза в таком же положении, когда находилась в объятиях любовника? Что она говорила ему обо мне? Плакала ли?

Когда мы пришли в мою квартиру, я поздно вспомнил о том сраче, что там был... по – факту я очень редко убирался в квартире. Ну не было смысла для этого, да и для кого?

— Прости... я в последнее время не в лучшем состоянии для уборки. Ты проходи в гостиную, я щас налью тебе успокоительного. Ты есть хочешь, Нат? Или Катя?

Наташа в ответ лишь молча кивнула головой и прошла в комнату, а я направился на кухню, ища успокоительное. Быстро сделав ей пару бутербродов и налив кружку чая, я услышал мелодичный голос женщины, пока шёл к ним. Она пела колыбельную Кате, и мило её качала, от чего бедная и уставшая девочка мигом заснула крепким сном... а моё израненное сердце забилось сильнее и быстрее от этой картины. Я тихо присел рядом, пока она ела и рассказывала о своём неудачном браке с мужем. Оказалось, что после переезда в Москву с братом, она повстречала своего будущего мужа в гостях у друзей. Они стали встречаться, потом у них появился секс, а после поженились. Она любила его, но он был тем ещё мудаком – часто бил её, ещё чаще пил, живя на её немногочисленные доходы.

— Стас... спасибо тебе, за ночлег... и за то, что заступился. Мы с Катей не помешаем вам с Лизой?

Ах да... Наташа же не в курсе последних событий. Плюнув на всё, я рассказал ей историю, и честно сказать – она была шокирована этим. Но дальше углубляться в это дело я не стал, ибо время было неподходящее, да и на нервах она была ещё, поэтому я пожелал крепких снов и пошёл спать.

В течении недели Наташа жила у меня, боясь возвращаться домой к мужу. Я же полностью рассказал о поступке жены, не скрывая никаких моментов, и к концу разговора в её лице читалась чистая ярость и ненависть к Лизе. Как мать, она разделяла её позицию насчёт того, что Вика должна расти в хорошей обстановке, но полностью была недовольна способом, который выбрала Лиза. Но она понимала, что в этом деле была и часть моей вины, что я не смог поговорить с собственной женой, и найти какой – то другой выход из ситуации.

Со временем женская рука Наташи стала наводить порядок в моей квартире, в результате мусора стало меньше, в доме стала появляться горячая и готовая еда, а не только полуфабрикаты которыми я питался раньше. Однажды попробовав её стряпню, я как будто бы вернулся в то прошлое, когда не было всего этого ужаса.

В один день я глянул на себя в зеркало, а оттуда на меня смотрел полностью обросший, в щетине, мёртвый мужчина. Именно тогда я понял одну вещь – сколько бы я не оплакивал потерю своей дочки, сколько бы я не таил гнев на бывшую. .. я должен был двигаться вперёд. Человек не может жить прошлым, он должен жить ради будущего. В тот день я решил начать свой путь именно для этого.

Сначала мы решали проблемы Наташи – оказалось что она мало кому рассказывала про насилие со стороны мужа, даже её брат был не в курсе, но с моей помощью она обратилась в милицию, в результате чего мужчину посадили. Потом был развод, и в конце концов она стала свободной одинокой мамашей с ребёнком. Звучит грустно, но она не отчаивалась, так как со временем мы стали сильно сближаться, ведь как оказалось Наташа полюбила меня ещё при нашей самой первой встрече в далёком детстве. Но тогда она была маленькой девочкой, а я, уже со своей девушкой. Иногда я задумывался, а как сложилась бы моя жизнь, будь я с ней, а не с Викой? Повторилась бы история, или она была бы другой? Но увы, это останется без ответа.

Наш первый секс случился спустя месяц после её развода с мужем. Мы пришли домой после вечеринки, отметив это дело... и переспали. Честно сказать в постели она была такой же, как и Лиза – страстной, пылкой женщиной. Именно она вернула меня к жизни, показала, что в мире есть что – то ещё, помимо серых красок. Она исцелила моё сломанное, и израненное сердце. Что говорить, если все выходные мы не выходили из комнаты, а лежали в постели и предавались дикому разврату.

Наташа помогла мне найти новую, прибыльную работу у её брата, Сергея. Оказалось, что наш ботаник в Москве работал на какую-то начинающую тогда московскую компанию, и очень в этом преуспевал. Когда он услышал про меня, и как я сильно помог его дорогой сестре, то тут же взял меня под крыло, устроив на работу к себе в офис.

Порой я задавался вопросом, почему я не общался с ним всё это время, возможно это бы спасло мой брак. Мою семью. Но и этот вопрос останется без ответа, так как я не знаю почему.

Я продал свою квартиру в этом маленьком городе, в котором вырос, и в котором меня предали, а потом с Наташей и её дочкой уехал в столицу. Там же мы и поженились, решив жить вместе как общая семья. И... моя жизнь стала налаживаться. Я полюбил Катю – она стала для меня почти что родной папиной принцессой. Я больше не вспоминал о своей старой жизни, лишь каждый год отмечая день рождения Вики. Наташа знала, какого мне приходилось в такие дни, поэтому никогда не мешала этой некой традиции, а даже пару раз присоединялась ко мне, поддерживая меня эмоционально.

...

В течении всех 14 лет я задавался вопросом – а как там моя Вика? Как сложилась её жизнь? Живёт ли она счастливо, и вспоминает ли она обо мне хотя бы изредка? Помнит ли что в её жизни был отец? Я не знаю. Честно, я пытался найти её. Но не знал как, да и где её искать в этой чертовой Италии. Я не особо умел пользоваться соцсетями, которые зарождались в те годы, но я пробовал, пытался. Ничего.

...

...

И вот... спустя 14 лет как Лиза покинула меня, забрала нашу дочь и уехала начинать новую жизнь... она вдруг вернулась. Вся та обида и гнев, что я похоронил под слоем счастливой жизни, вновь показали себя.

НАСТОЯЩЕЕ

Я проснулся с сильной головной болью и диким похмельем у себя дома. Это была моя спальня, на мне были только трусы, и больше ничего. Я попробовал напрячь память, но кроме очередной волны боли ничего не почувствовал. Как же я не люблю пить алкоголь. Я помню что был в баре, изливал душу бармену, и пил... коктейль за коктейлем. А дальше ничего... одна тьма. С трудом встав с кровати, я увидел на прикроватном столике стакан воды и таблетку, а также записку. Приняв лекарство, я взял эту бумажку в руку, читая текст на ней.

"Нам нужно поговорить. Сегодня вечером. Я позвонила брату и сказала что ты не придёшь на работу. Катя поехала к подружке с ночёвкой, я на работе. Еда в холодильнике. Твоя Н."

Н... Наташа... только она оставляет такие инициалы. Я долго думал, пытался вспомнить хоть что – то из прошлой ночи, но ничего не приходило на ум. Я понимал, что Наташка очень зла на меня, это как пить дать, особенно по тексту на записке. Поэтому я решил смягчить обстановку – принял холодный и долгий душ, выпил бутылочку минералки, позавтракал, и занялся домашними делами. Я делал что угодно, лишь бы ни о чём не думать, особенно о внезапно появившейся Лизе.

Когда приближался вечер, и до прихода Наташи оставалось совсем ничего, я уже заканчивал делать вечерний ужин - запечённый лосось с травами и сливочным соусом, поданный с овощным пюре, пару салатов, бутылочку белого вина для неё, а также украсил комнату свечами и лёгкой романтической музыкой. В купе с новогодним настроением я надеялся что ей всё понравится, и она простит меня за поступок.

— Ого дорогой, ты постарался на славу. Мне нравится – сказала она, когда вошла в дом после работы.

— Привет любимая. Я старался. – ответил я, помогая снимать ей обувь. – Мой руки и проходи.

Пока Нат была в ванной, я обдумывал слова, которые хотел ей сказать. Но не знал какие нужно подобрать. Ну вот как ей сказать, что спустя много лет моя бывшая сучка – предательница внезапно соизволила вернуться?

...

Сначала мы наслаждались ужином. Мы не стали сразу заводить разговор, так как Наташа жутко устала на работе, а я так и не подобрал слова. Еда удалась на славу – хотя признаться, повар из меня тот ещё. Но я вложил в это все свои силы, все свои скудные умения готовки, так как я хотел основательно извиниться перед женой.

— Ты постарался, — сказала она, оглядев стол.

— Хотел загладить свою вину, — я отвёл взгляд, чувствуя, как к горлу подступает ком.

Она молча села за стол, скрестив руки на груди. Я налил ей вина, сел напротив и, сделав глубокий вдох, начал:

— Прости меня, Наташа. За вчерашнее. Это было недопустимо.

Она подняла на меня глаза, в которых смешались гнев и боль.

— Ты напился до беспамятства. Мне пришлось забрать тебя из бара, как ребёнка.

Я опустил голову.

— Я знаю. Это непростительно.

Наступила пауза. Она смотрела на меня, ожидая объяснений.

— Я встретил её, — тихо произнёс я.

— Лизу? — Наташа вздрогнула, но в голосе прозвучало скорее подтверждение, чем вопрос.

— Да. Оказывается она была с представителями иностранцев, ну я говорил тебе про них, помнишь? Вот... Ты не представляешь, каково это было. Четырнадцать лет. Четырнадцать, Наташ. И вдруг она передо мной, как будто ничего не случилось.

Теперь настала её очередь глубоко вдохнуть.

— Сергей мне сказал, — тихо произнесла Наташа, отодвинув бокал в сторону. — Сказал что благодаря тебе ему пришлось извиняться перед иностранцами и остальными, и что ты узнал в женщине свою бывшую.

Я поднял на неё глаза.

— Ты знала?

— Узнала сегодня утром, когда разговаривала с братом. Он... очень недоволен тобой, дорогой. Понимает, но недоволен.

Её голос был ровным, но я видел, как она сжимает пальцы на краю стола.

— Я... я не хотел тебе говорить, — признался я. — Всё это всплыло так внезапно. Я не ожидал, что снова увижу её.

— И что ты почувствовал? — Наташа смотрела на меня внимательно, её голос звучал как будто откуда-то издалека.

Я провёл рукой по лицу, пытаясь найти правильные слова.

— Сначала — шок. А потом... злость. Столько злости, что я сам себя испугался. Она... она всё разрушила, Наташа. Забрала Вику. Уехала с этим... человеком. А теперь она здесь, как ни в чём не бывало.

— И ты решил утопить эту злость в алкоголе? — Её голос был чуть резче.

— Нет! То есть... да. Но я не думал, я просто... сорвался.

Она долго молчала, глядя на меня так, будто пыталась увидеть что-то глубже, чем я говорил.

— Стас, — сказала она наконец. — Ты знаешь, что я люблю тебя, правда?

— Знаю, — ответил я, чувствуя, как горло снова сжимается.

Она помолчала, а затем спросила:

— А что теперь?

— Ничего, — ответил я твёрдо. — Лиза для меня — далёкое прошлое. Я благодарен ей за Вику, но всё, что между нами было, давно умерло. Сейчас у меня есть только ты. И я хочу, чтобы так было всегда.

Её глаза смягчились, в них появилась надежда.

— Ты уверен?

— Абсолютно, — я склонился к ней, чувствуя, как груз падает с плеч. — Ты — моё настоящее и будущее.

Она выдохнула, её губы дрогнули в лёгкой улыбке. Она пересела ко мне на колени, и мы слились в очень страстном и глубоком поцелуе. И вдруг... До меня дошло! Стажёрка! Теперь я понял, почему она мне казалась знакомой, будто я видел её уже где – то. Ну конечно, как же я сразу не догадался то!

— Стажёрка! Господи, да это же моя Вика! Чёрт, как же я сразу-то не догадался! — я схватился за голову, как будто это могло вернуть меня к реальности.

Наташа замерла, глядя мне в глаза.

— Что ты сейчас сказал? — в её голосе прозвучало одновременно удивление и тревога.

Я посмотрел на неё, чувствуя, как внутри всё переворачивается.

— Виттория, та новая девочка, которая работает у нас. Это моя дочь, Наташа. Я только что понял!

Она наклонилась вперёд, её глаза расширились.

— Так. Что ещё за стажёрка?

— У нас на работу устроилась новая девочка, Серёга закрепил её за мной, пока стажируется. Я ещё при первой встрече подумал – где-то я её видел, что – то показалось в ней знакомое. Некая связь что - ли, понимаешь?

— Угу, но ты точно уверен? Слишком это уж как-то совпало – и жена вернулась, и дочь.

— Абсолютно. Ну она, конечно, выросла, изменилась за эти годы, но я точно уверен, Плюс у неё идеальный русский акцент. И ещё она сказала, что её мать русская. Короче очень много совпадений, очень.

Наташа молчала, внимательно меня изучая.

— И что ты собираешься делать? — спросила Наташа, её голос был осторожным, почти шёпотом.

— Я... — я вздохнул, закрывая лицо руками. — Я не знаю, милая. Часть меня хочет подойти к ней, рассказать всё. Но... прошло столько лет. Наверняка она уже и не помнит меня, да и что ей могла напеть Лиза? Вдруг... вдруг моя Вика меня ненавидит?

— Она была совсем ребёнком, когда Лиза увезла её, — мягко напомнила Наташа. — Но люди не так просто забывают о своих корнях, Стас. Воспоминания... они должны остаться у неё, даже самые далёкие.

Я поднял глаза, чувствуя, как страх и сомнения сжимаются внутри.

— А если я разрушу её жизнь своим появлением? Если она счастлива с тем, что у неё есть?

— Ты не узнаешь, пока не попробуешь. Стас, ты ведь всегда мечтал увидеть дочь. А сейчас у тебя есть шанс наладить с ней отношения. Да, это сложно. Да, она выросла с другим мужчиной. Но ты всё равно её отец.

Я посмотрел на неё.

— А если она отвергнет меня?

— Тогда ты будешь знать, что хотя бы попытался, — её голос звучал спокойно, но в глазах блестели слёзы. — Ты всегда говорил, что скучаешь по ней. Что, если это твой единственный шанс?

Я сжал её руку, чувствуя благодарность за её поддержку.

— Ты права, Наташа. Я должен попробовать. Но... я боюсь.

— Это нормально, но я буду рядом. Мы справимся вместе.

Незнаю, что бы я делал без своей любимой женщины. Не зря она психолог, знает, что и как нужно говорить. Конечно, мне нужно решить ещё вопрос с Лизой, но я принял решение поговорить завтра с Викой – хотя бы попытаться.

Мы закончили убирать остатки ужина, помыли посуду, а потом я отнёс жену в постель, где вышиб ей все мозги... в хорошем смысле. Засыпал я полностью удовлетворённым и готовым ко всему, что покажет мне будущее.

Пора расставить точки над и.

...

Я пришёл на работу раньше, чем большинство сотрудников. Даже Вика ещё не появилась. Первым делом я извинился перед Серёгой — как-никак, я многим ему обязан. Он выслушал меня, но добавил, что наш провал на встрече не прошёл незамеченным для вышестоящего руководства. Но честно говоря, мне это было почти безразлично. Меня на тот момент это не сильно волновало.

— Серёг, ты же знаешь меня. Я в огромном долгу перед тобой, но... я не буду иметь дело с этой женщиной. Ни при каких условиях. Хочешь — заключай договор сам, но я не собираюсь присутствовать при этом, — сказал я, сидя напротив него за его столом.

Он нахмурился, будто взвешивал мои слова, но тут же отрезал:

— Ты — новый руководитель финансового отдела, дружище. Твоя подпись обязана быть на документах. Это твоя работа.

Я поднялся и подошёл к графину с водой. Горло пересохло, будто я наглотался песка.

— Тогда я уволюсь, — сказал я, выпив пару глотков, чувствуя, как глухая ярость и отчаяние сливаются в клубок, перекрывающий дыхание. — Тем более, меня уже звали конкуренты. Тогда я отказался, но сейчас... Серый, я не могу и не буду с ней контактировать! Ни за что!

— Слушай, да тебе и не нужно этого делать, — примирительно поднял он руки. — Просто подпиши. Работать с ней будут другие — младший персонал, среднее звено. Мы с тобой даже не пересечёмся с ней. Но ты только подумай, как это будет выглядеть для наших боссов? Они только что назначили тебя, а ты — уйти к конкурентам? Они разорвут меня, а не тебя!

В его словах была логика. Всё, что от меня требовалось — это подпись. И всё же... Я не хотел ещё больше подставлять своего друга. Вчерашний день и так выдался катастрофическим.

— Ладно. Только подпись. Никаких встреч, пусть этим занимается кто-то другой. И, кстати... у меня вопрос насчёт стажёрки, — сменил я тему.

— Что с ней? — спросил он, вскидывая бровь.

— Она у нас надолго?

— Вообще-то, она хочет остаться. Так что, можно сказать, навсегда. Только не говори, что она тебе не нравится. Милая девчушка.

— Дело не в этом, Серый. Она... как бы это сказать... это Вика.

Я рассказал ему о своих подозрениях. До конца.

— Да ладно! Ты уверен? — выдохнул он, наполняя наши бокалы коньяком.

— Не на сто процентов, но... уверен, — сказал я, глядя на бурлящую жидкость в своём стакане.

— Чёрт. И что ты будешь делать?

— Попробую поговорить. Если не получится... попрошу тебя перевести её. Иначе я не смогу работать.

— Даа... всё становится интересней и интересней.

Мы выпили пару бокалов, но настроение лучше не стало. Я ушёл в свой кабинет, где погрузился в работу. К счастью, Вика была слишком занята, и наше общение ограничилось быстрым приветствием. Я попытался сосредоточиться — изучал отчёты о финансовых операциях, проверял балансовые документы и готовил аналитические сводки для совещания. Каждая мелочь требовала внимания, но рутинная работа немного отвлекала от тягостных мыслей. К обеду я уже знал, как всё устроено. И мне это даже понравилось. Но что-то внутри меня продолжало грызть... как ржавый гвоздь, застрявший в сердце.

Я знал одно кафе в паре улиц отсюда — место с нормальными ценами, хорошей кухней и тёплой атмосферой. К тому же там была живая музыка и приветливый персонал — чего ещё желать? Там меня знали все, даже хозяин.

Подъезжая к кафе, я увидел как за одним из столиков сидит моя бывшая, Лиза. Мои чувства и эмоции снова стали набирать силу, беря меня под свой контроль, но я сдерживался, чтобы не дать им выход раньше времени. Мне хотелось свернуть, уехать, но откуда-то всплыло чувство: "Нет. Почему я должен бежать? Это место — моё, а не её."

Я припарковал машину, заглушил двигатель, и достав из бардачка старую фотографию дочери, положил её в карман.

— Ой, Стасик! Ты пришёл покушать? Располагайся, у нас только что приготовили свежую выпечку, вкуснятина! — обрадовалась официантка Маша, как всегда приветливая. Она выглядела красиво, будучи в новогоднем наряде, головной убор которого был поход на шапку Санты Клауса.

— Звучит вкусно. Тогда на твоё усмотрение, Маш. И кофе на вынос.

Она кивнула и умчалась на кухню, а я посмотрел на Лизу, которая сидела спиной ко мне. На ней был деловой костюм, волосы были убраны в идеальную причёску, а спина прямой – короче эдакая святая и деловая женщина. Ха! Если бы все знали, что она натворила, её идеальная репутация разлетелась бы в прах.

— Ну привет, Лиза, — спокойно, почти холодно бросил я, садясь напротив. — С возвращением, да?

Она резко обернулась, её лицо на мгновение застыло в шоке. Мне понравилось это выражение, ибо она явно не ожидала увидеть меня тут, в этом кафе, но чья та тяжелая рука тут же опустилась на моё плечо, и я услышал итальянский говор.

— Говори на русском или проваливай к чертям! — рявкнул я, убирая его руку.

Лиза что-то быстро прошептала ему, и он отступил, отчего я сделал вывод что он скорей всего был её охранником. Интересно, от меня ли ей потребовалась защита?

— Привет, Стас, — выдавила она. — Я... я не ожидала тебя тут увидеть. Ты что, преследуешь меня?

Ситуация ошеломила меня: её уверенность в собственной исключительности достигла таких высот, что, казалось, сама комната с трудом выдерживает её.

— Преследовать тебя? — фыркнул я. — Упаси Господь. Ты для меня мертва. А какой смысл преследовать труп? Это кто, твой любовник?

— Нет. Это мой охранник. А любовник теперь уже муж, — ответила она, показывая кольцо с огромным камнем. Наши обручальные кольца даже близко не походили на это. Простые, без лишнего блеска, они олицетворяли честность и любовь, которые, как я тогда думал, были у нас. А этот камень — холодный, вычурный — кричал о деньгах и статусе, но никак не о тепле или искренности.

— Надеюсь, он того стоил, чтобы предать меня?

— Не начинай, Стас. Прошу, — в её голосе мелькнула тень боли, но я не поверил. — Да, оно того стоило. Я счастлива. Ты доволен? Мой Марко — любящий мужчина, принял меня и Вику как своих. Ты никогда не поймёшь. Никогда. Давай закроем эту страницу. Кстати, — она посмотрела на мою руку, — я вижу, ты снова женат. Поздравляю.

И вот тут меня прорвало. Все эмоции, что я терпел, что снова проснулись спустя годы заточения внутри сердца, нашли выход наружу. Я с силой толкнул стол, в результате чего её кофе пролился, а тарелки задребезжали.

Я на секунду закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки, и вдохнул, но это не помогло. Горло сжалось, руки задрожали.

— Ты совсем охуела, а? Оно того стоило, да? Стоило?! — голос мой стал громче, резче. — Ты лишила меня Вики, нашей дочери! Какая ты мать после этого?!

Все вокруг замерли, как по команде. Кто-то уже достал телефон, чтобы снять нашу перепалку, другой вслух прокомментировал происходящее, а в углу кто-то громко шептал, делая ставки, чем всё закончится. Казалось, весь зал замер, жадно ловя каждое наше слово, как будто это была сцена из дешёвой мелодрамы. Шёпот, смешки, осуждающие взгляды — всё это слилось в глухой фон. Охранник, видимо, решил снова вмешаться, но Лиза жестом остановила его.

— Стас, не устраивай сцену, — голос Лизы дрогнул, но она пыталась сохранить хладнокровие. — Как я сказала, ты не поймёшь меня. Ты не представляешь, в каком страхе я жила тогда. У нас не было денег. Тебя не было дома. А когда ты появлялся...

Её голос оборвался. Она глотнула воздух, словно пыталась удержаться на плаву, но фасад треснул. Слёзы заскользили по её щекам.

— Я чувствовала себя ненужной. Нелюбимой. Мы перестали разговаривать. Мы стали соседями по комнате. Я устала, понимаешь? Я... устала.

— Круто, — я горько усмехнулся, склонив голову набок. — И вот тогда этот ушлёпок Марко внезапно нарисовался, да? Нашёл путь к тебе, да? Ну конечно, он богат. Иначе что бы ты не помчалась за ним на его виллу.

— Да, он богат, — отрезала Лиза, глядя мне прямо в глаза. Её голос стал твёрже, словно она собиралась высечь эти слова на камне. В уголках губ промелькнуло еле заметное напряжение, а глаза сверкнули холодной решимостью, как будто она наконец решила поставить точку в этом разговоре. — И да, он нашёл путь. Знаешь почему? Потому что он показал мне, что я женщина, Стас. Женщина, а не слуга. После этого я уже не могла остаться с тобой. Хотя, чёрт возьми, я продолжала любить. И это разрывало меня изнутри. Но я знала: у нас с тобой нет будущего. Просто нет.

Я сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Боль, злость, разочарование — всё смешалось в клубок, давящий изнутри. Сколько ночей я проводил в одиночестве, задавая себе один и тот же вопрос: "Почему? Почему она так поступила?" Это чувство пустоты, когда ты оборачиваешься в своей же квартире, а там ни её, ни дочери. Я снова посмотрел на неё, и слова сорвались сами:

— Почему ты просто не развелась со мной? — мой голос сорвался на крик. — Ты сбежала, как трусиха, совершив такой подлый поступок! Ты хоть представляешь, о чём я думал тогда? Я места себе не находил. Думал, тебя похитили или убили. Блять, я ночами не спал, как псих ездил по городу, искал тебя и Вику! А ты... ты просто уехала к любовнику. Даже родители твои знали, а я — НЕТ.

Я видел, как её лицо заливает красками — смесь стыда и гнева. Она открыла рот, но я продолжил, не давая ей вставить ни слова.

— Ты знаешь, что Вика устроилась ко мне стажёркой? Она вообще в курсе, кто её настоящий отец? А?! ОТВЕЧАЙ!

— НЕТ! — выкрикнула Лиза, словно этот крик мог поставить точку в разговоре. — Сейчас для неё отец — это Марко. Точка. Она давно не вспоминает о тебе. Она счастлива, Стас. У неё есть парень. У неё своя жизнь. Прошу тебя... не ломай её. Не говори ей о прошлом. Просто не надо.

"Она давно не вспоминает о тебе. Она счастлива." Эти слова хлестнули, как пощёчина, разорвав остатки моего самообладания. Стали последней каплей. Я вскочил, чувствуя, как меня буквально разрывает изнутри. Столик передо мной перевернулся, посуда разлетелась на куски, кофе потёк по полу. В эту секунду охранник бросился ко мне, но Лиза снова остановила его.

Я стоял над ней, глядя на её заплаканное лицо. Грудь сдавило так, что я едва мог дышать. Я хотел причинить ей боль, очень хотел.

— Сука. Ты просто СУКА, Лиза, — голос сорвался, но мне было плевать. — За что ты так со мной? Что я сделал тебе плохого? Я тебя бил? Я тебе изменял? Я лишал тебя чего-то? Я, чёрт побери, спину надрывал, работал как ишак, чтобы мы могли выжить в том хаосе. Прости, что я был не богатым парнем, или что не выиграл в лотерею. Знаешь, блять... я мог бы... мог бы простить твою интрижку. Я долго думал об этом, да, я был неидеален, порой забивая на наши отношения, но то что совершила ТЫ!... Ебнуться, лишить отца контакта с дочерью, с его плотью и кровью... ЭТО я тебе никогда не прощу. Надеюсь, Ад существует, и там для тебя найдётся особое место.

— Cosa sta succedendo qui? Lisa! Perchè piangi?! Chi sei? — услышал я итальянский голос за спиной. Обернувшись, я увидел его... Марко. Всё остальное произошло, как в тумане. Меня охватили ярость и боль. Мой кулак с хрустом врезался ему в нос, разбивая его до крови. Марко пошатнулся, схватившись за лицо, а из-под пальцев уже хлынула кровь. Его глаза метались между болью и шоком, он пробормотал что-то невнятное, но тут же отступил назад, словно пытался укрыться от следующего удара.

— А вот и он, Марко! — процедил я сквозь зубы, смотря, как он хватается за лицо. — Друг, ты в чужой стране. Тут говорят на другом языке. Или выучи язык, или будь добр имей переводчика. Хотя бы для того, чтобы я мог нормально послать тебя нахуй! — добавил я, швырнув в лицо Лизы фотографию.

— А теперь я закончил с вами, — продолжил я, обращаясь уже к Лизе. — Слышишь, сучка? Исчезни. Уёбывай в свою Италию, и чтобы я больше никогда тебя не видел. Ты не показывалась четырнадцать лет, а теперь исчезни насовсем. А Вике... я всё расскажу. Она имеет право знать правду. И только попробуй её предупредить. Пожалеешь.

Мои слова звучали, как приговор. Я глубоко вдохнул, осознавая, что внутри стало... тихо. Спокойствие. Неужели я действительно сказал всё, что хотел? Высказал ей всё, что копилось годами. А удар Марко... ну, это просто бонус.

На лице расползлась странная, непонятная самому мне улыбка. Внутри же всё кипело: гнев ещё шипел, как раскалённое масло, но поверх него нарастало облегчение. Это была смесь триумфа и пустоты, которая одновременно тяготила и освобождала. Я чувствовал себя так, словно только что вышел из пекла, обгорев, но всё-таки живым. Я обернулся, увидел какого-то парня с телефоном, снимающего это шоу. Кивнул в камеру, словно актёр, завершивший финальную сцену, и развернулся к стойке. Забрал у Маши заказ, поблагодарил её за терпение и пообещал возместить ущерб.

По пути на работу я думал о том, насколько я спокоен. Гнев, обида, злоба — всё словно испарилось. Психологи говорят правду: держать всё в себе — это яд. Нужно выпускать эмоции. Ну, я выпустил. Что ж, зато теперь мне стало легче.

Когда я приехал в офис, Вика сидела за своим столом и что-то печатала на компьютере. Увидев меня, она радостно улыбнулась, но сразу вернулась к работе. Её улыбка напомнила мне о прошлом. О той девочке, которую я потерял... и теперь нашёл.

— Виттория, — тихо сказал я, подходя ближе. — Уделишь мне полчасика?

— Конечно, — она выключила монитор и внимательно посмотрела на меня. — Что случилось?

Я сел напротив неё и, глубоко вздохнув, начал разговор.

— Ты как-то говорила, что твоя мама — русская. А папа? Он тоже русский?

Она нахмурилась, слегка насторожившись от моего тона.

— Нет, он итальянец. А зачем вы спрашиваете?

Я понял, какой я идиот, выбросив ту фотографию. Чёрт, она могла бы сейчас всё изменить. Но я попытался сохранить спокойствие.

— Просто интересно. Как тебе Италия?

Её глаза загорелись, когда она начала говорить: её руки взволнованно задвигались, рисуя в воздухе очертания солнечного побережья, а голос наполнился теплом и энергией, будто она снова вернулась в любимые места.

— Там замечательно. Солнце, море, воздух... совсем не то, что здесь. У меня даже парень появился, я его сильно люблю. Но знаете... мне нравится и здесь. Хоть мама была против. Она говорила, что тут опасно, что в её время было ужасно. Но я уже взрослая, и сама решаю, где мне быть.

Её голос слегка дрогнул, когда она сказала последнее, словно в её душе снова ожили воспоминания о бесконечных спорах с матерью, об отчаянной попытке отстоять своё право на самостоятельность. Казалось, эти слова вытягивали из неё силы, оставляя лишь уязвимость и неуверенность. Глаза стали грустными, и она начала вертеть карандаш в руках. Её слова тонули в моих мыслях, но одно я знал точно — правду она должна узнать от меня.

Я смотрел на неё и чувствовал странную смесь гордости и печали. Гордость за то, какой она стала — умной, сильной, целеустремлённой. Её достижения говорили сами за себя: переезд в чужую страну, успешное окончание университета с красным дипломом, карьера в компании, где её быстро заметили за смелость и умение решать проблемы. Каждый её шаг показывал, что она не сдаётся, несмотря на любые трудности. Но печаль прожигала душу. Её детство прошло без меня, как мы не создали те воспоминания, которые могли бы. Она рассказывала мне о своей жизни, о том, как нелегко ей было адаптироваться к новой стране, к чужому языку, к незнакомой культуре.

— Так что вот так, Станислав, — сказала она, расправляя плечи и прикасаясь к волосам в жесте лёгкого смущения. — Уже скоро я выйду замуж и буду жить счастливой жизнью. А у вас как? — её голос звучал искренне, а в глазах читалась теплая заинтересованность. — Есть семья? — спросила она, и в её глазах было неподдельное любопытство.

Я замешкался, но улыбнулся ей, хотя сердце защемило от её слов.

— Да, у меня есть семья. Жена и дочь. Правда, дочь не родная, она от прошлого брака моей жены. Но... у меня есть и родная дочь. Точнее сказать была когда-то. — Я замолчал, чувствуя, как воспоминания больно ударяют в грудь. — Но её мать ушла от меня, забрав её.

Глаза Вики округлились, в них плескался неподдельный шок.

— Ужас! Как она могла? Почему? Вы знаете, где они?

Я вздохнул, собирая силы, чтобы не сорваться.

— Скажем так... знаю. Но, Виттория, давай не будем обсуждать это здесь, хорошо? Я знаю место, где смогу спокойно рассказать тебе всё. Хочешь... я покажу тебе?

На мгновение в её взгляде мелькнуло сомнение. Я видел, как она обдумывает мои слова, как взвешивает доверие ко мне. Но через секунду она твёрдо кивнула.

— Хорошо.

Она взяла свою сумочку и последовала за мной. Внутри меня вспыхнуло слабое чувство облегчения. Лиза сдержала слово — она не пыталась вмешаться, не звонила Вике. Возможно, она поняла, что рано или поздно правда всё равно бы вышла наружу.

Мы ехали молча. Я хотел отвезти её в свой старый город, показать двор, где я гулял с ней, где провёл те пять лет, что у меня были с ней. Там стояли те самые старые качели, на которых она каталась, захлёбываясь смехом, а на лавочке у подъезда до сих пор, наверное, остались следы от наших мелков. Я хотел пройтись по тропинке, где она училась кататься на велосипеде, показать клумбу, где она однажды пыталась вырастить подсолнух из семечек. Эти места хранили каждую секунду нашего времени вместе. Там каждая тропинка, каждый уголок помнили её смех, её маленькие ножки, бегущие ко мне. Но как сказать ей правду? Как подобрать слова? В голове роились десятки вариантов, каждый из которых казался недостаточным или слишком жестоким. Я боялся увидеть в её глазах разочарование, страх или, что ещё хуже, равнодушие. Это была моя самая большая слабость — страх потерять то, что я только что нашёл. А ведь правда была простой, но в своей простоте она разила, как лезвие. Я чувствовал себя слабым, абсолютно беспомощным. Казалось, груз всех этих лет навалился на мои плечи с новой силой.

...

Пройдя в дом, я обернулся к Вике и спросил, стараясь скрыть волнение:

— Чай или кофе? — Голос прозвучал мягко, но внутри меня бушевал вихрь эмоций.

— Кофе. Без сахара. Это ваш дом? Он такой... большой. А какая ёлка высокая! Она очень красивая.

— Да, спасибо. А дом я да, сам проектировал. Нравится?

— Очень, — с лёгкой улыбкой ответила она, принимая из моих рук чашку.

Я поднялся в кабинет, чтобы взять то, что могло понадобиться. Возвращаясь, я застыл на секунду у дверного проёма, глядя на неё — на дочь, которую не видел четырнадцать лет.

— Я не знаю, как начать разговор, Вителла. Просто слов не нахожу. Да и не мастер я в таких делах. Наташа, моя жена, — школьный психолог, и она точно знает, как говорить о таких вещах.

— О каких? — её голос прозвучал удивлённо, но с долей осторожности. Она пригубила кофе, как будто надеялась, что напиток ответит вместо меня. — Это... болезненная тема для вас, да?

— Ты даже не представляешь, насколько. — Я сжал руки, пытаясь собраться с мыслями. — Никогда бы не подумал, что моя бывшая способна на такую подлость. Но видимо, я плохо знал её. С чего бы начать... в общем, ты... моя дочь.

Я резко выдохнул, словно только что окунулся в ледяную воду, и замер, наблюдая за её реакцией. Её глаза расширились, словно она пыталась осмыслить услышанное, а губы дрожали, будто она хотела что-то сказать, но не находила слов. Руки нервно теребили ремень джинсов, и казалось, что в следующую секунду она либо убегает, либо разрыдается. Казалось, она смотрит на меня как на сумасшедшего.

— Простите... это шутка, да? Я — ваша дочь? Это совсем не смешно! У меня есть отец, его зовут Марко. Вы переходите границы! — Она вскочила, схватила сумочку и направилась к двери.

Я догнал её, крепко взяв за руку.

— Вика, подожди. Я не шучу. Это правда. Ты моя дочь. Твоя мама увезла тебя от меня четырнадцать лет назад, а Марко... Марко был её любовником.

— Отпустите меня, или я вызову полицию!

— Послушай. У меня есть доказательства. Я покажу их тебе. Прочтёшь, посмотришь — и можешь уйти. Только дай мне шанс. Прошу.

Она замерла. На её лице появилось сомнение, и я увидел, как она борется с собой. С усилием она вернулась к дивану и села. Я тут же ринулся в комнату за старым фотоальбомом и письмом, которое Лиза прислала мне годы назад. Почему я его сохранил? Может, знал, что этот день когда - нибудь наступит.

Когда я вернулся, я протянул ей альбом и письмо. В этот момент сердце колотилось так, словно пыталось вырваться наружу, а горло сжималось от напряжения. Каждое слово давалось с трудом, словно я заново переживал те самые годы боли и утраты. Медленно, со словами, которые обжигали горло, я рассказал ей всё, что знал, стараясь не потерять её взгляд. Каждую деталь, не скрывая ни одного болезненного момента.

Она открыла альбом. Сначала — сомнение. Затем — удивление. А потом... растерянность. Листая страницы, она словно растворялась в прошлом. Слёзы тихо стекали по её щекам, но она не замечала их.

— Я... помню этот двор, — прошептала она, наконец. — Мне было мало лет, но я тогда поранила коленку, да? — Её голос дрожал.

Я кивнул, с трудом сдерживая слёзы.

— Да, ты сильно её поцарапала. Мама побежала за пластырем, а я дул на ранку и утешал тебя. Ты тогда сказала: “Пап, это всего лишь царапина, ничего страшного”. Но слёзы тебя выдали. Ты всегда была сильной.

Её пальцы дрогнули, когда она наткнулась на последнюю фотографию — наш последний Новый год, когда мы все были ещё вместе.

— Вы тут такие счастливые... 1995 год... Господи. Папа! — Она вскрикнула, роняя альбом, и кинулась ко мне в объятия. — Папочка!

Я крепко обнял её, чувствуя, как что-то внутри меня наконец встало на место.

— Ты вспомнила? — спросил я с надеждой.

Она кивнула, прижимаясь ко мне.

— Немного. Я кое – что помню, но это было так давно, очень давно. Отдельные воспоминания... Но теперь всё стало на свои места. Это точно не сон?

Ответ был очевиден, и я ничего не сказал. Мы просто сидели, плакали, но на душе было спокойно. Спустя годы и пролитых слёз я наконец то обнимаю свою Вику, свою родную малышку.

— Я останусь здесь, с тобой. Мне столько нужно рассказать, папа. И хочу чтобы ты рассказал о себе, своей жизни.

— А что насчёт мамы и Марко? — осторожно спросил я, видя, как в её глазах мелькнуло сожаление, сменившееся решимостью.

— С мамой я поговорю. Она поступила неправильно, и я ей этого не прощу. А Марко... Он... он же мой отец, хоть и не по крови... но я люблю его, а он меня. Но если кто-то из них попробует мешать нашему общению, я уйду. Я знаю что это будет сложно, правда, ибо он действительно хороший человек... Но... Ты пропустил моё детство, и я больше я не позволю, чтобы нас снова разлучили. Кстати, а когда я познакомлюсь с твоей Катей? Нам, девочкам, есть о чём поговорить.

Как ловко она перевела тему! И как по волшебству в этот момент дверь открылась, и в дом вошли Наташа с Катей, на одежде которых был снег, а их румяные лица выражали разные эмоции. Увидев Вику, Наташа улыбнулась, а Катя застыла в изумлении.

— Девочки, познакомьтесь. Это моя дочь Вика, или Виттория. Вика, это Наташа, моя жена, и Катя, наша дочь.

Катя и Вика обнялись крепко и искренне, словно все эти годы ждали этой встречи. Их смех наполнил комнату теплотой, а глаза блестели от радости. Казалось, они мгновенно нашли общий язык, делясь первыми впечатлениями и взглядами, которые говорили больше, чем слова. Этот момент стал началом чего-то большего — новой главы их семейной истории. А я смотрел на них и не верил, что спустя четырнадцать лет моя дочь наконец вернулась домой. Теперь она — часть нашей семьи, и это ощущение, словно жизнь наконец-то обретает утраченное равновесие, принесло с собой тихую радость.

ЭПИЛОГ. НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ.

Как всё таки приятно, когда ты встречаешь Новый Год в кругу своей любимой семьи. Это то чувство, которое нельзя передать словами, но которое должен почувствовать каждый. Каждый человек стремится к разным целям, и также мечтает о разных вещах. Я мечтал о любящей и крепкой семье, и она была у меня. Но потом я потерял всё, впав в пучину безысходности. Но преодолев это всё с помощью друзей, я сейчас снова имею то что потерял, даже в большем масштабе.

Мы наблюдали как гирлянда на нашей большой ёлке загоралась яркими огнями, а из телевизора шло поздравление президента. У всех было очень хорошее настроение, и ничто не могло его испортить, абсолютно ничего. У каждого из нас были стаканчики с газировкой и алкоголем, ну это только у меня и Наташи, а ещё бенгальские огни. На улице во всю запускали фейерверки, кто – то веселился и даже пел песни. Мы отмечали уходящий год, и встречали новый, который таил в себе много неизвестного и таинственного.

— Дорогой, ты счастлив? – спросила Наташа, целуя меня в губы, пока мы с ней танцевали танец.

— Очень, ты не представляешь как. Мы все вместе, как будто так и должно быть. И я очень благодарен тебе за поддержку, за понимание. Если бы не ты, я...

— Шшш. – она приложила палец к моим губам, а затем положила голову мне на плечо, прижимаясь телом ко мне. – Не думай о том, что могло бы произойти. Вика наконец – то встретила тебя, а ты её. Ты поставил точку с Лизой, так что... считай что этот год закончился на хорошей ноте для тебя и для нас. Посмотри на неё...

Я повернул голову, заметив как Вика и Катя сидели рядом на диване, рассматривая свои новые подарки. Я невольно улыбнулся им, возвращая своё внимания целиком жене.

— Я тебя очень люблю, Нат. Очень. Ты моё всё. С Новым годом, милая.

- И тебя дорогой.

...

В последствии наша жизнь стала спокойнее и лучше. Катя и Вика стали настоящими подругами, несмотря на разницу в возрасте. Их смех, раздающийся из гостиной, стал для нас с Наташей символом гармонии. Наташа приняла Вику как родную дочь, и это чувство было взаимным. Вика часто говорила, что не могла представить, что кто-то мог бы быть лучше рядом со мной, чем Наташа.

Однако отношения между Викой и Лизой оказались куда сложнее. После того как Вика высказала своей матери всю боль и обиду, узнав правду от меня, их разговор перешёл в тяжёлое молчание. Они обе старались преодолеть это, но раны были слишком свежими. Ни Лизу, ни Марко я больше не видел. Хотя, после подписания контракта с итальянской фирмой, было искушение действовать на эмоциях и сорвать сделку, но я знал, что это подставит моего друга Сергея. Да и терять только что восстановленные отношения с дочерью я не собирался.

Вместо этого я выбрал спокойствие. В тот день, сидя в кафе, я выпустил всю свою злость и обиду, словно вырвал их с корнем. Лиза и Марко вскоре уехали в Италию, где живут до сих пор. Однажды Вика предложила мне поговорить с Марко, познакомиться с ним, но поговорив с Наташей, быстро отказалась от этой идеи. Я понимал что она хотела бы что б оба её отца были друзьями, но этому не суждено было сбыться.

Роберто, парень Вики, оказался неожиданно приятным молодым человеком. Его уважение ко мне, как к отцу, грело душу. Сейчас они с Викой путешествуют по Южной Америке, присылая фотографии горных пейзажей и морских закатов. Каждый раз, когда она звонила, я слышал в её голосе счастье, и это было для меня важнее всего.

Теперь я смотрел на нашу жизнь с Наташей и Катей, где Вика заняла своё законное место. Каждый миг, проведённый вместе, казался наградой за годы утраты и боли. В её глазах я видел отражение силы нашей семьи, и понимал — прошлое больше не имеет власти над нами.

КОНЕЦ

DinoPro ( Влад ) 2024

От автора:

Ну что... вот и кончается очередной год, хотя казалось, что совсем недавно мы праздновали его начало. В этом году произошло много чего, хорошего и плохого. Я потерял пару близких людей, обзавёлся несколькими друзьями, в том числе тут, на сайте, с кем я тесно и хорошо общаюсь. Я не ожидал, что рассказ получится таким большим, даже интересно прочитает его кто – нибудь или нет?)

Я поздравляю всех с наступающим Новым 2025 годом, желаю всем много хороших моментов в следующем году, а также приятно закончить этот. Жизнь штука такая... интересная. С наступающим!