Лабрадор

Глава 1. Реабилитационный центр

Она закончила в районе восьми вечера. Пока собирала технику и раскладывала ее в специальные отделения кейса. Собирала документы. Приводила в порядок стол. Выбиралась на парковку, через поредевший по вечернему времени строй служащих офиса, считающих своим долгом пообщаться с важным человеком, тем самым повышая собственную значимость даже в собственных глазах. Садилась в автомобиль. В общем на это потратила еще битые тридцать минут. Хотелось домой. Набрать на смартфоне домашний адрес, откинуться на спинку водительского кресла и вообще не вмешиваться в управление автомобилем, полностью полагаясь на автопилот. Нельзя. Мария не прятала на документах, страницах в интернете и смартфоне свой статус социальной активности. Он у нее стабильно зеленый, цифры греют сердце, если не рассматривать статистику подробней. Доступ к подробностям по ее статусу имело, кроме нее, всего двое человек. Мария страдала хроническим заболеванием совершенно неотделимым от ее главного таланта и нуждалась в кураторах. Ее заболевание называлось «сидром патологии доверия». Никакого особенного лечения отыскано не было, но социализация для таких как она приобретала огромное значение. Учитывая ее положение в обществе, никто не мог навязать ей лечение и присмотр, но более чем лояльная семья смогла ей продемонстрировать преимущества выработанных медиками методов. Собственно, старшим ее куратором оставалась мама, ей она доверяла насколько вообще могла, не забывая, в полном согласии с натурой, постоянно анализировать, раскладывать на составные каждый мамин поступок по отношению к ней.

На днях мама Аглая нещадно натыкала ее в цифры, безжалостно разобрав каждую позицию и указав, что ее зеленый цвет социалки за последний год построен на безличных денежных пожертвованиях. Мама права. Мария полностью погружена в работу, один проект сменяет другой, она плохо следит за остальными составляющими нормальной жизни. Полезная благотворительность строится на прямом участии, стоит начать полагаться на фонды и оказываемые ими услуги нуждающимся сразу пойдут по наклонной, за несколько месяцев могут снизиться на половину пунктов. Недопустимо. Стоило Марии начать зарабатывать по-настоящему хорошие деньги, Аглая немедленно заставила ее взять кураторство над реабилитационным центром, в простонародье - приютом. Он на треть спонсировался государством, остальные две трети добирая за счет неравнодушных благодетелей. Странно, но все, что было хоть как-то связано с государством, непременно выглядело и действовало хуже, чем частные заведения. Тем не менее, по той же статистике, которую Мария очень ценила, в учреждениях с государственным участием, вскрывающиеся рано или поздно нарушения никогда не принимали того катастрофического и страшного масштаба, как у частников.

Сначала, под постоянным давлением матери, Мария пыталась выбрать маленький и аккуратный пансион для людей, оказавшихся в трудных жизненных обстоятельствах, который язык не повернется назвать приютом. Встречалась с заведующими, они улыбались, охотно рассказывали и показывали, старались всячески расположить к себе и в итоге Мария не поверила ни одному из них хотя бы на ту малость, чтобы взять на себя обязанности проверяющей. Аглая плюнула на добровольность в отношении такой сложной и неподатливой личности, как собственная дочь, и принудила ее заявиться на ближайшее к ее дому заведение. Марии не понравилось, но возражения были оборваны железным аргументом – плевать на ее чувства, она, ее мнение и замечания, нужны тем людям ничуть не меньше, чем ее деньги. Мария смирилась, но поездки в приют откладывала до последнего и вот нарвалась на выволочку.

Марии совсем не нравятся любые указания на свою неэффективность, она привыкла быть первой и выполнять любое дело максимально хорошо. Мама знала куда ей нажать, чтобы добиться своего, к пользе Марии, конечно, тем не менее манипуляция раздражала. Мария глубоко вздохнула, откинула голову на подголовник удобного кожаного автомобильного сиденья, посидела так несколько минут с закрытыми глазами. Потом словно очнулась и голосом набрала на смартфоне адрес реабилитационного центра. Мария без труда оплачивает платные дороги, пользуясь самыми дорогими, качественными скоростными полосами, ехать ей не так уж далеко.

Девушка оставила в машине все свои пожитки, исключая смартфон. Из специальных гнезд в приборной панели следом за ней вылетело два полностью заряженных видео-снитча. Она выбрала зеркальные модели, поэтому устройства, снующие над ее головой, практически невидны, лишь поблескивает качественная камера и крылья мельтешат так быстро, что оставляют на зрительных нервах размытый след вместо себя. Аппараты качественные и совершенно бесшумные. Близкий к стопроцентному способ оставаться в безопасности вне частной собственности – фиксировать все на видео, тем более согласно закону, записи могут быть просмотрены только с ее согласия. К сожалению, устройства такого качества мало кто может себе позволить, тем более их нужно как минимум с десяток, чтобы покрывать весь день, нужно купить место для хранения записей, обеспечить зарядные гнезда, ремонт и обслуживание. А ведь один снитч подобного уровня стоит как годовая аренда дома в квартале среднего класса. Большинство людей довольствуются муниципальными камерами, понатыканными везде, но никто не может гарантировать, что они работают, нормально пишут, сигнал устойчивый и передаст запись в хранилище. Семья с хорошим достатком, могла обеспечить ребенка стареньким снитчем над головой по дороге в школу от дома и обратно, не более.

Она позвонила в металлические двери, ей не пришло в голову предупреждать администрацию приюта о своем визите. В чем тогда смысл проверяющих, если они не могут прийти и посмотреть хоть посреди ночи? Работники приюта строго стреножены видеофиксацией, время перед тем, как ей открыли тоже занесено в справку, которую въедливая Мария обязательно прочтет потом. Будут открывать слишком долго, строчка автоматически выделится красным. На нее моргал охранник, ему много лет, он дезориентирован реалиями нового мира и с такими, как Мария предпочитает не разговаривать, хватило нескольких жалоб и значительных штрафов, чтобы научиться придерживать язык, на вежливость, правда, понимания не осталось. Усталая девушка прошла во двор, не успела дойти до входной двери, ей навстречу вышла дежурная старшая воспитательница.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Давно вас не было, рады видеть, - довольно грубо рубанула она. – С чего бы хотели начать? Позвольте порекомендовать осмотреть канализационные трубы в подвале.

Опытная воспитательница прекрасно знала, что Мария не только источник всевозможных неприятностей, но при правильном обращении, так же источник внушительных сумм, способных решить их локальные проблемы разом.

- Сначала навестим детей, еще не поздно, - не позволила увести себя от первоначального плана Мария, ее подозрительность часто граничила с маниакальной, на трубы она пойдет смотреть в последнюю очередь, иначе не избавится от подозрений, что от нее спрятали нарушения.

В многофункциональном реабилитационном центре не делали разницы между людьми по полу и возрасту, собирали всех, без разбора, уже на месте разделяя по корпусам. Отдельно детский, женский, мужской и поделенный на псевдо-жилые секции взрослых с детьми. В детский со всех ног летели поголовно любые проверяющие. Одинокие дети должны быть особо защищены. Корпус отличается от остальных, здесь свежий ремонт, помещения больше и светлее, на полу ковролин, в целом чисто и тепло. Мария начала со спален, дети собраны в комнате отдыха, под присмотром двух педагогов, за телевизором и вечерними играми. Здесь нет приватных помещений. Мария может пройти в любую комнату, без ограничений. Ничего не привлекает ее внимания. Правила соблюдены, недочеты настолько незначительны, что вслух проговаривать не стоит. У большинства детей, когда дошли до общей комнаты, она вызывает мимолётный интерес. Жизнь этих детей редко меняется, они возвращаются в центр снова и снова, чаще становится хуже и в какой-то момент семьям их не возвращают, дальше детский дом и приемные родители, если повезет. Несколько все же к Марии подошли. Дети привыкли к другим посетителям, которые приносят с собой пакеты и сумки с игрушками, сладостями, одеждой, сюсюкаются с ними, жалостливо смотрят и дарят не слишком дорогие подарки. У Марии ничего при себе нет, она бы не подумала кормить детей с рук, как голодных беспризорных щенков. Чужое самолюбие она привыкла хранить, как свое собственное, и по возможности не задевать. Воспитательница детям ни слова не говорит. Они смотрят на снитчи летающие и постоянно зависающие под потолком.

- Есть жалобы? – обращается к ним девушка, сохраняя серьезное выражение лица.

- Нас нормально кормят, - почему-то решив, что спрашивают именно про еду, бурчит мальчик десяти лет.

- Я к маме хочу, - говорит пятилетняя девочка и трет тыльной стороной пальцев правый глаз.

Остальные молчат и постепенно отдаляются к оставшимся у телевизора. Он не очень хорошего качества, слишком маленький для комнаты, изображение подводит, зернистое и мутноватое. Девушка идет к столам, сдвинутым в угол, и смотрит на старших ребят, убивающих скучный вечер за дешевой бумажной настолкой.

- Что с родителями той девочки? – отойдя от нее на безопасное расстояние, интересуется Мария. – Детям нечем заняться, игрушек недостаточное количество и телевизор нужно заменить.

- Да, вы правы, - отвечает сначала на последнее воспитательница. – Отца у малышки не зарегистрировано, ее мама указывала на троих вероятных, но дальше не пошло. Скорее всего, не хватило денег оплатить генетические экспертизы, предполагаемые отцы тоже делать ничего не стали. Сама она сейчас в клинике на два месяца, наркотики.

- Пришлите мне ее данные, я посмотрю, чем можно помочь. Я отправила два перевода на приобретение сюда необходимого, - Мария смотрит по сторонам, кратко отвлекаясь на смартфон в руках, приценивается к нужному в онлайн-магазине и пересылает на счет учреждения деньги, указав строго адресное назначение.

Она не обращает внимание, но один из старших подростков за столом нагло ее рассматривает, он мнит себя взрослым мужчиной и уже активно интересуется девушками. Хочет заговорить, сказать пару слов и, судя по ухмылке, малоприятных. Он несовершеннолетний и ему многое сходит с рук. Потом краем глаза замечает один из снитчей, долго смотрит на него и явно передумывает, разборки ему не нужны.

При сообщении о переводах старшая воспитательница добреет на глазах, улыбается и кивает. Ее убеждение в полезности Марии находит подтверждение. Самый благополучный корпус они покидают в полном согласии и идут смотреть на злосчастные трубы. В подвале их сразу же обволакивает неприятный и теплый, напоенный влагой воздух, пахнет плесенью и застоялой водой. С толстой трубы под потолком обмотанной теплоизоляцией, которую представительница администрации ей рвется показать, на пол капает вода, собираясь в лужу. Воду постоянно собирают, иначе они бы по ней шли, но предпринятых мер недостаточно.

- Третий прорыв за две недели, - немедленно начинает трагически вещать воспитательница. – Последний капитальный ремонт был два десятка лет назад, нам не хватает средств, а мелкий уже не помогает. Мы боимся, что плесень может распространиться на первый этаж, нужна обработка от нее и грибка заодно. Хотя бы одну эту трубу заменить…

- Смета? – Мария морщит аккуратный прямой носик, ей не приходится бывать в подобных местах постоянно, мельком просматривает мигом присланный файл. – Что вы мне? Замена одной секции? Не смешите меня.

- Мы составили и оплатили смету по капитальному ремонту, - словно издалека начинает старшая, заморенная на государственной службе женщина, чувствуя тайное злорадство от представившейся возможности щелкнуть проверяшку по носу, потому что сумма там далеко за пределами среднего. – Я могу, конечно, но сами посмотрите…

Мария бегло просматривает другой файл. Стоит прямо в душной, липнущей к коже атмосфере подвала и читает текстовую часть сосредоточенно, не отвлекаясь, следующие после схемы просто листает.

- Я не специалист, - спокойно и совершенно не оправдываясь произносит она. - Деньги будут поступать в три этапа, после каждого отчет о проделанной работе отошлете в назначенную мною строительную фирму, данные я пришлю позже. Первая часть суммы направлена на счет.

Старшая воспитательница опешила и молча моргала глазами, и не сразу осознала надвигающуюся беду. Была уверена после подвала дамочка умчится на своем дорогом авто восвояси.

- Я желаю осмотреть мужской корпус, - твердо оглашает Мария дальнейшие намерения.

Ей не очень хочется, воспитательница права, она лучше бы поехала домой и тщательно вымылась после подвала. К сожалению, ее совесть замучает. Не сильно ее тянуло и проверять именно мужской корпус центра. Она лучше бы посмотрела тот, где размещаются взрослые с детьми, обычно матери, убежавшие от насилия в семье, забравшие с собой малюток. Простой анализ проверок за последние полтора года, ровно столько она закреплена за центром, показала, что в мужской корпус проверяющие любых типов суются реже всего. Значит она должна восполнить пробел.

Дежурная воспитательница почти незаметно медлит, что бы она сейчас ни сказала и ни сделала, это только вызовет подозрения и нездоровый ажиотаж. Может существует безопасный способ повернуть проверку в другую сторону, но придумать ничего не получается. Тем более никакие обычные методы против таких, как Мария не действуют и, наоборот, могут привести к очень печальному результату.

Мужской корпус самый грязный и неустроенный. Голые стены, на полу затертый до потери рисунка линолеум, на отдельных участках пошедший пузырями и волнами. Жителей тут тоже меньше, чем в остальных, персонала на ночь остается вовсе два человека. Для сравнения в детском корпусе ночная смена составляет около двадцати сотрудников. Мужчины попадают в центр в совершенно разбитом и беспомощном состоянии. У них нет дохода, нет жилья, нет людей, желающих о них позаботиться. Старички, страдающие деменцией и застрявшие в центре ненадолго на пути в казенный дом престарелых, калеки, утратившие способность самостоятельно передвигаться и обслуживать себя. Центр для них перевалочный пункт. Откровенно больных не было, их отправляли в госпитали и клиники, буйных и преступников тоже. Сюда брали исключительно по согласию и не нарушивших закон.

Мужчин распихали по общим палатам, в каждой не меньше десяти - двенадцати коек. На самом деле настоящие нары, у коек деревянное разборное дно и на нем худосочный, прорезиненный матрас. Подвал Марии показался раем по сравнению с местным антуражем. Корпус навек пропитан запахом мочи, плохо покрытым хлорсодержащим моющим, и нестираных носков. Мария пожалела, что не натянула на лицо медицинскую маску, у нее есть одна в индивидуальной упаковке в боковом кармане широких офисных брюк. Сейчас уже поздно, насколько бы низкого мнения она ни была о взрослых дееспособных гражданах, опустившихся до столь жалкого состояния, проявлять и подчеркивать его разными пренебрежительными жестами не собиралась. Ее невозможно убедить, что люди оказались на улице волей случая, карабкались и делали, что могли. Минимальный заработок обеспечить себе нетрудно, справиться самый глупый и безрукий и на него вполне реально прожить, не попав в центр. Они приняли неправильное решение или даже череду неправильных решений и в итоге оказались на дне. Достойны жалости, но не более.

- Вам нужно сменить дезинфицирующие средства, текущие малоэффективны, - стойкая девушка, переборола себя и обошла набитую битком комнату по периметру, заговорила с воспитательницей ближе к выходу. – Основные на другом активном веществе стоят ненамного дороже, я готова компенсировать разницу продолжительностью на год. Не мешало бы подать заявку комиссии по содержанию, они одобрят на постоянной основе, я уверена.

Дежурной ничего не оставалось, как сцепить зубы и строчить пожелания в заметки на смартфоне, гораздо более дешевой модели, чем в руках у Марии. Здешние постояльцы оказались более заинтересованными и наглыми, они старались задержать девушку, просили еду, одежду и сигареты, но алкоголь не осмелились. Рассматривали ее, втягивали носами воздух, пытаясь лучше разобрать флер ее духов. Живая, ухоженная женщина из высшего класса встречалась им не очень часто. Иронично, но в фантазиях они вступали в отношения именно с такими, их изображения, видео и картинки гораздо легче раздобыть.

Мария упорно ходила по корпусу, хотя в общем потратила на проверку уже полтора часа. Он произвел на нее резко негативное впечатление, и она старалась охватить за раз побольше, чтобы не возвращаться сюда примерно с год, не мучаясь угрызениями совести. Старшая воспитательница нервничала, с ними по коридорам таскалась и местная ночная сестра, к медицине она не имела никакого отношения, но название должности закрепилось. Служащие обеспокоенно переглядывались за спиной у Марии. Наконец, девушка добралась до коридора с дверями по обе стороны. Местные одиночки, их нейтрально называли «спальнями карантина», но по сути они мало отличались от карцера, помогали внушить новеньким должную долю смирения перед бюрократией заведения.

Почувствовав, что дело запахло жаренным, вперед выступила подстегнутая парой малозаметных тычков и повелительными взглядами старшей дежурной местная сестра.

- У нас тут есть небольшая проблема. Неделю назад парня привезли, у него такое же, как у вас…, - поняв по выпученным глазам старшей воспитательницы, что брякнула не то, сестрица постаралась выправиться. – Синдром у него короче, группа В, его родственники сдали, он в быту бок кипятком ошпарил, врачи сказали, что госпитализации не подлежит. Только он обрабатывать бок не дает. Вы бы попробовали уговорить, у вас, говорят, лучше выходит.

Люди, пораженные синдромом патологии доверия делятся на две группы «А» и «В». Первые настоящие короли и королевы современного мира, у них всегда есть прекрасно оплачиваемая работа, они преуспевают, легко наживают состояние, к ним прислушиваются, на них возлагают надежды, и они редко не оправдываются. Вторые не могут существовать сами по себе, нуждаются в постоянной опеке. Болтают разное и в обществе считается, что они глупы, слабоумные ни на что, кроме одного, негодные дурачки. Это неправда, когнитивные функции у них полностью сохранены, другой вопрос, что их развитием и воспитанием занимаются только избранные семьи, у которых есть время и средства. Проблема в другом – группа «В» патологически доверчива, обмануть их ничего не стоит, ни раз и ни два, сколько захочешь, снова и снова. Они не способны соединить прошлые подлые поступки человека с его нынешним поведением, достаточно ласково, проникновенно поговорить, привести разумные доводы и бери тепленькими. Группа «А» не верит никому, перепроверяя надежных в тысячный раз, нисколько не реагируя на обиды. У группы «В» конфетку отнять легче, чем у трехлетнего ребенка и отнимают у них вовсе не конфеты.

Мария пропустила мимо ушей оскорбительные спотыкания и паузы в речи сестры, отказать в помощи человеку группы «В» она не способна даже в теории. Пока она не акцентировала внимание на таком своевременном сообщении о парне. Они сказали, когда поняли, что не смогут скрыть. Формально предъявить нечего, но подумать на досуге стоит.

- Конечно, я посмотрю, - немедленно согласилась Мария.

Ее целенаправленно повели в дальнюю часть коридора. Возле распашных дверей, ведущих в карантинное отделение занято три комнаты, потом множество пустых и в самом последней комнате слева интересующий их постоялец. Странно. Сестра отыскала ключ на связке и отперла дверь. Мария постояла, не открывая и чуть наклонив вперед голову, глубоко дыша, успокаиваясь, прекрасно понимая, ее волнение мгновенно срисуют и воспримут, а им лишних нервов совсем не надо.

- Лучше я зайду одна, он толпы испугается, не стоит, - отсекла лишних Мария. – Перешлите мне информацию по нему.

Старшая воспитательница сделала неохотно, пусть ничего уличающего в личном деле парня не имелось, забрать файлы обратно она не сможет. Хорошо начиналось и закончилось неудачей, поделать ничего нельзя, она сообщит про сложившуюся ситуацию заведующей, стоит Марии зайти внутрь. Девушка хмурилась, большую часть текста она проигнорировала, читала об ожоге. Медики прописали одно лекарство, куплено же совсем другое, намного дешевле. Быстро заказала нужное, не поскупившись на самую дорогую пневмодоставку, должны справиться за несколько минут, дольше до постамата дойти.

- Отправьте кого-нибудь за посылкой, вот код, я буду ждать внутри, - ничуть не стесняясь распорядилась воспитательницей Мария.

- Конечно, - подхватила служительница.

Мария толкнула дверь и вошла в абсолютно темное помещение, ее смартфон засветился приятным, мягким светом. Глазами Мария отыскала выключатель, но нажимать на него не стала, предчувствуя холодные и слишком режущее верхнее освещение. Начинать с шока не следует. Комната обставлена лучше тюремной камеры, но буквально в мелочах. Маленький железный стол, рядом с ним две табуретки, небольшой встроенный шкаф, раковина, унитаз закрыт хлипкой бумажно-пластиковой ширмой, у стены односпальная кровать. На столе чисто вымытые пластиковые миска и кружка, плотные, не одноразовые. Все предметы мебели приделаны к стенам и полу, буквально приварены к ним или составляют часть единого целого. Парень неподвижно лежит на кровати, на боку, лицом к дверям, глаза открыты и заранее насторожены.

- Привет, - говорит Мария, проходя к столу и уместив на его поверхности свой неразлучный смартфон. – Как тебя зовут?

Она знает, но ей важно установить самый маленький контакт. Парень ей не отвечает, даже когда она подходит ближе к кровати и опускается на корточки, чтобы оказаться с ним примерно на одном уровне. Он смотрит на снитчи высоко под потолком, словно никогда не видел. Возможно так и есть.

- Меня зовут Мария, - терпеливо пробует снова девушка. – А тебя?

Он не произносит ни слова, коротко глядит на нее, зыркает и демонстративно отодвигается вглубь постели, увеличив расстояние между ними еще на пару сантиметров.

В двери тихонько стучат. Мария вынуждена подняться и отправиться забирать лекарство. В двух гладких стандартных цилиндра пневмодоставки три флакона со спреями. С тех пор, как была разработана, запатентована и выпущена на рынок псевдо-кожа она полностью перевела в разряд неопасных множество повреждений, включая ожоги средней тяжести. Мария очень внимательно, два раза подряд читает инструкцию в смартфоне и рассматривает спреи. Выбирает один и снова возвращается к парню. Полузнакомые предметы заставляют его нервничать, ему делали больно при помощи примерно таких же.

- Смотри, я его нанесу тебе на бок и сниму старый слой псевдо-кожи и мы распрыскаем новый. Ее снимать надо раз в сутки, ты третий день не даешься. В инструкции написано, что безболезненно, в составе есть обезболивающее, - Мария старалась донести как можно подробней, прежняя процедура явно причиняла парню страдания.

Не добившаяся отклика Мария, потянулась к тонкому одеялу, окутывающему парня.

- Не лезь ко мне, - он впервые подал голос. – Я предупреждаю…, предупреждаю…

Он хотел звучать грозно и зло, грассируя и растягивая букву «р», словно рычал, но получалось скорее испуганно. Мария не устрашилась, положила руку на ткань. Парень вывернулся и вцепился ей ладонь, прямо в мякоть под большим пальцем, белыми, ровными зубами. Сильно прихватил и не отпускал, показалась кровь.

Глава 2. Карантин

- Укусил? – искренне удивилась Мария, будто встретила нехарактерное поведение для группы «В», не даром люди в насмешку звали их псами и кошками.

Руку она не отнимала, несмотря на довольно сильную боль. Во-первых, не хотела показать, что его действия могут ее остановить или повлиять на нее. Во-вторых, при укусах вырываясь причиняешь себе дополнительные травмы, иногда оправдано, но у них не тот случай. Сначала парень зажмурился. Правильно, у сестер в мужском корпусе есть разрешенный, пусть слабый, электрический щуп, и они имели право им пользоваться, не упускали случая, частенько злоупотребляя. Потом открыл глаза, решимость защищаться до последнего в них окончательно истаивала, уступая место страху и растерянности. Его с детства приучали избегать любого вида агрессии, иначе с зафиксированным отклонением от нормы на свободе вообще не остаться. И он напал на чужую женщину. Парень разжал зубы, выпуская хладнокровную добычу, на автомате слизывая кровь с губ. Мария пошла к раковине, включила ледяную воду и подставила руку под струю. Держала долго, дождалась пока вода в металлической чаше из ярко-розовой станет совершенно чистой, взяла один из баллонов со спреями и нанесла тонкий слой псевдо-кожи на свежую рану. Поверх укуса образовалась корка, если провести пальцами другой руки от настоящей кожа вообще не отличалась, за исключением полного отсутствия чувствительности. Прихватила оба со стола и поставила их к первому, теперь у кровати выстроились в ряд сразу три.

- Как тебя зовут? – сохраняя спокойствие, но усиливая давление в голосе, снова спросила она.

- Лем, - пробормотал, уступая, парень и поежился под пристальным взглядом мучительницы.

- Хорошо, Лем, - невозмутимо похвалила его за маленькую сдачу позиций Мария. – Я на себя из баллона брызгала и не поморщилась. Мне больно не было. Тебе тоже не будет. Дай я посмотрю.

- Не надо, - жалобно попросил Лем, цепляясь в край одеяла.

В центре он чуть больше недели и адаптировался из рук вон плохо, администрация с ним не поработала, здесь бы психолога и качественный присмотр. Понимать особенно нечего, лучшее в центре полагалось детям, женщин больше жалели, на парней вроде Лема оставались сущие крохи.

- Перестань, - продолжала ему выговаривать сверху Мария, одновременно отнимая тканную защиту.

Ожог больше, чем она полагала из документов. Задет весь бок от пояса и до середины бедра. Постаревшая и высохшая за три дня псевдо-кожа морщилась и слишком сильно стягивала воспаленные края. Мария подняла нужный спрей, убедившись по цвету, что не перепутала. Неотрывно наблюдающий за ней Лем дернулся в сторону.

- А ну лег нормально, - перешла на совершенно приказной тон девушка. – Подбородок вверх и смотришь в стену над раковиной.

Податливый и доверчивый представитель группы «В» выполнил, не сильно сообразив, как так получилось и они дошли до распоряжений. Мария знала, что эффект долго не продлится, они малознакомы и он послушался скорее от безысходности. Нужно спешить. Растворитель подействовал на псевдо-кожу с первых секунд, она размягчилась, треснула и разошлась на три куска, чего произойти не должно, видно из-за того, что передержали. Мария сняла лоскуты медленно, без рывков, но они не цеплялись. Раны выглядели мокнущими, сочащимися, розово-серыми и в целом ужасными. Очень хотелось промокнуть, инструкция запрещала. Она нанесла антибиотик из второго баллона и покрыла сверху новой порцией псевдо-кожи. Скорее всего ей показалось, однако выглядело все же лучше недавнего. Полностью закончив, Мария ощутила краткий упадок сил и дрожь в руках. Встряхнулась и взяла себя в руки.

Отслужившую кожу пришлось поднимать с пола туалетной бумагой, она замотала гадость в плотный ком и выбросила в мусорное ведро. Выстроила спреи на столе в ряд, тщательно вымыла руки. Парень молча натянул на себя одеяло обратно, он дышал часто-часто, нелегко ему далось их взаимодействие. Мария ощутила смутную вину, и Лем наверняка обиделся на нее. Уходить она не спешила, будто не шел двенадцатый час и завтра не на работу. Села на табуретку и притянула к себе смартфон.

- Ты новая надзирательница? – послышалось тихое с кровати, для надежности Лем поддернул одеяло на голову, наподобие капюшона, оставляя лицо полностью в тени.

- А что, похожа на надзирательницу? – усмехнулась Мария, не отрываясь от перелистывания страниц.

- Да, - охотно и мстительно подтвердил парень, насчет обиды она не погорячилась, вот она во всей красе.

- Какой ты, кусачий и невежливый, - поддразнила его девушка, усталую ухмылку на ее губах сменила едва заметная улыбка.

Представители групп «А» и «В» идеально подходили друг другу, замечательно сходились. Общество полагало их странными и непонятными, тяжелыми в общении, но между собой они запросто находили общий язык. Несмотря на агрессивное поведение, Мария на Лема зла не держала и его не винила, она его хорошо понимала, как себя, хотя они скорее противоположности во многом.

- Я просто, если ты надзирательница, может у тебя есть хрустящие коричневые шарики? – выдержав паузу после Марии, парень предпочел вернуть разговор на интересное. – Я голодный.

- Какие шарики? – похолодев и сильно разозлившись, переспросила Мария, до нее быстро дошло и хотелось бы ошибиться.

- Печенье такое, - разочаровался Лем, поняв, что она не знает. – Круглое и маленькое, как шарик, иногда треугольное.

С точки зрения некоторых клоунов смешно, наверное, кормить парня собачьи кормом. Отличная старая шутка, гуляет по интернету в разных вариантах от текстового анекдота до коротких видео, сопровождающихся закадровым смехом. Доверчивые псы брали у улыбчивых, доброжелательных незнакомцев еду и охотно пробовали ее. Сволочи, какие же сволочи. И не докажешь, на слабеньких здешних камерах ничего толком не разглядишь, можно всегда сослаться, что шоколадным сухим завтраком подкармливали, не запрещено. Дать парню попробовать то и другое и спросить, что именно он ел. Но его слово против слова охраны, ясно кому поверят. Мария никогда не относилась к людям с чрезмерной трепетной любовью, но иногда она их просто ненавидела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

До момента с кормом она чувствовала довольно слабое желание забрать парня себе. Группа «В» кажется ей милой, о них хочется позаботиться, без всякого «надо» в довесок, навязанное дополнительным обучением и общими нормами правильного общественного поведения. Мария научилась справляться с влечением подбирать всех подряд, она не подросток и умеет контролировать эмоции. Помощь совсем другое. Тем более, она полностью сосредоточенна на карьере. Лему нужно уделять много внимания, она его не сможет вписать в свой график. Только хуже ему сделает. Лем домашний парень, его забрали из семьи, но от него не отказались, подлечат и вернут обратно к родным. В семье полно детей и Лема им пришлось отдать, пока не выздоровеет. Однако корм заставил позабыть логические выкладки, отбросить рациональное и она принялась оформлять временную опеку, мысленно поймав себя за руку на третьем электронном бланке. Нахмурилась, подумала еще, прикинула варианты, причем они касались исключительно устройства их будущего совместного житья и продолжила.

В различного рода бюрократических штучках она чувствует себя, как рыба в воде, большая часть строк заполнена целыми графами с переносами из копий нужных документов. У обычного человека заняло бы дня три, она справилась за пятнадцать минут, наложила на угол бланков личную голограмму, чтобы ускорить процессы, отправила на проверку и регистрацию.

- Как ты думаешь, меня будут ужином кормить? Долго еще? – не успокаивался голодный Лем, постоянно возвращаясь к важному. – Из-за бока мне не давали сладкое и второй кусочек мяса. Но ты же обработала? Наверное, дадут.

Мария бросила смартфон на столе, поставив уведомление на звуковой сигнал и в третий раз подошла к кровати, довольно смело села на край, парень отодвинулся, однако не шарахнулся в сторону, что не могло не радовать.

- Поехали ко мне домой, Лем. Поживешь у меня, бок заживет, я кормить тебя буду вкусно, - начала уговоры Мария, обращалась ласково, умело пользуясь слабостями его характера. – Поехали?

Когда ей зарегистрируют опеку, она вполне законно сможет его силой отсюда выволочь. Вырубить из пистолета ампулой с транквилизатором и увезти. Начинать с грубого насилия не самый лучший вариант, она его уже заставила подчиниться, лезла к ожогу без согласия, напугала и обидела.

- Не знаю, - засомневался прямолинейный Лем, он честный, в глаза скажет, не смягчит. – Ко мне дядя обещал прийти.

Дядя не обещал, его вообще дома не было при социальных работниках и оформлении Лема в центр. Парень приукрасил действительность. За восемь с половиной дней не пришел, но Лем продолжал его верно ждать, нисколько не усомнившись, что для него выберут время. По родной семье он скучал, в карантине начинал тосковать.

- Я разрешу ему и остальным ко мне домой приходить, в твоих документах адрес оставлю и оплачу им такси до моего дома, - планомерно разбивала его аргументы девушка. – Знаешь какие у меня вкусные штуки есть? Я с тобой поделюсь.

Из дома сманить Лема вкусняшками вряд ли бы получилось, там он бы гордо отказался и вообще Марию слушать не стал, пусть бы тоже проголодался. К приюту и его администрации он никаких теплых чувств не приобрел и предложение Марии казалось очень соблазнительным.

- А у тебя есть сосиски? – размечтался Лем, постепенно увлекаясь словами и обещаниями девушки, которая, кстати, несмотря на то что залезла в больное место, но обещание сдержала и боли ему не причинила, наоборот бок перестало тянуть, он почувствовал облегчение.

- Нет, - огорченно посетовала Мария. Сосисок у нее не было, и заказывать их, чтобы появились к ее возвращению домой, она не собиралась. Они безжалостно причислялись к «мусорной» еде и кормить таким Лема она не станет. – Зато есть настоящий стейк, то есть кусок мяса.

В стейк Лем не сильно поверил. В его не слишком богатых местах за стейк выдавали дешевую свиную котлету на косточке, но и она доставалась ему по великим праздникам.

- Зачем я тебе? – загрустил парень, погружаясь в недра хиленького одеяла поглубже.

- Я сюда прихожу, чтобы помогать, - проще простого объяснила Мария, не углубляясь в подробности и обходя тему, почему за ней тогда вереница нуждающихся не тянется. – Тебе же нужна помощь? Вот я пришла.

- Мня надзирательница не выпустит, - выдал еще одно обстоятельство Лем. – Я на улицу просился, она не пустила.

На столе брякнул телефон. Мария подошла к нему и убедилась, что ее заявка на опеку принята, одобрена и зарегистрирована. Таким, как она, передавали таких, как Лем сразу и не задавая лишних вопросов, стоило желание изъявить.

- Вставай, - скомандовала Мария. – Посмотрим, как нас не выпустят, одевайся. Где твои вещи?

- Вещей нет, в одежде привезли и все, - Лем сам не осознав, включился в происходящее, напоминало побег, кровь по жилам побежала быстрее. – Ты отвернись, я оденусь.

Парень не знал зачем Марии нужно отворачиваться, он не чувствовал стеснения, повторял за другими, его двоюродная сестра так своему парню говорила, а он подслушал. Девушка послушно повернулась лицом к стене над столом, посмотрела на баллоны с лекарством. У них нет ни сумки, ни пакета, куда их сложить. Пусть остаются, пригодятся медицинскому кабинету центра, она новые закажет и тут же заказала.

- Я все, - отрапортовал Лем из-за спины, парень намного физически сильнее Марии и не слишком стабилен, но она его совершенно не боялась, ничего в его поведении не убедило девушку, что он может напасть.

- Пошли, - кивнула Мария и направилась к дверям, наклонив корпус вперед и крепко сжав зубы, заранее готовясь к сопротивлению, снитчи метнулись и зависли прямо у нее над головой.

На Лема взглянула походя, проверяя насколько он далеко стоит от нее, им лучше держаться поближе. Выяснилось, что Лем прихватил с собой приютское одеяло, накинув его на голову и плечи, наподобие мексиканского пончо, но без прорези посредине.

Дверь плотно прикрыта, но не заперта. Лишить Марию свободы по ошибке или намеренно слишком дорогостоящее мероприятие, компенсация будет выражена в тюремном сроке, не меньше. Мария сама толкнула створку, понятливый в некоторых вещах на уровне чутья Лем почти прижался к ней, оставляя между ними едва ли десять сантиметров.

- Получилось? – встретила ее вопросом старшая воспитательница, лживо улыбаясь, она позвонила заведующей и съела целую кастрюлю воображаемого дерьма, потому что та в выражениях не сдерживалась.

Марию ни в коем случае нельзя было подпускать к карантинному Лему, тянуть до последнего, не направлять ее самостоятельно в комнату к парню. Сообщить заведующей, стоило Марии подойти к мужскому корпусу. Инструкций заранее дежурная не получала и виноватой себя не считала, тем не менее проблем от заведующей не избежать, работа же, выматывающая и связанная с бесконечной нервотрёпкой, оплачивалась хорошо, еще и проходила посменно сутки через трое. Потерять ее женщине не с руки. Ей велено сделать так, чтобы Мария ушла и не вспоминала про Лема. Немедленно доложить, когда экстренная проверяющая переступит порог главных ворот. Заведующая примчалась в центр на максимальных скоростях, но отсиживалась в кабинете. Суетиться вокруг Марии под бесстрастными и не упускающими ничего объективами снитчей приятного мало, просто опасно. Ошибки приводили к последствиям.

- Я оформила опеку над Лемом, - не стала таиться девушка, обрадовала старшую воспитательницу и сестру, стоило ей и парню оказаться в коридоре.

Дежурная округлила глаза, становилось хуже, ни малейшего просвета. Сестра подошла близко к парню, заставляя его беспокоиться от своего присутствия, друзьями они не стали. Электричеством Лема не били, но махали щупом перед носом, угрожали. Эта сестра отличилась, и парень ее побаивался.

- Держите дистанцию, - громко потребовала Мария, уставившись прямым взглядом на служительницу, заставляя ее отступить.

- Давайте дождемся утра, - обеспокоенно клекотала дежурная, представляя, что предпримет заведующая, если парня увезут из центра.

- Зачем? – холодно изумилась девушка. – Проверьте прямо сейчас, вы полномочны.

Дежурная ткнула в экран служебного смартфона, собираясь вырубить его из сети, опоздала на долю мгновения, документы поступили и устройство отметило их получение. Не везет. Не раздавай Мария деньги направо и налево, не узнала бы адрес ее смартфона и части проблем удалось бы избежать.

- Неудобно, нужен спецтранспорт, юноша еще не получил статус социализированного и безопасного, карантин не закончился, он оказывал неповиновение администрации, - выкручивалась, как умела служащая.

- Человек имеет право отстаивать личную неприкосновенность, пока его действия не связаны с угрозой жизни, - возразила несгибаемая Мария. – С другой стороны, я понимаю ваше беспокойство, но он под моей опекой, значит ответственность за него на мне.

Мария произносила правильные вещи, однако до нее дошло, что разговоры на самом деле не имеют смысла. Формальности соблюдены, документы предъявлены, у нее есть отметка о доставке адресату. Нужно уходить, иначе они с места не сдвинутся, а Лем не самый надежный подопечный. Дичок, связь и иерархия между ними только будет формироваться. Она пошла по коридору вперед, благо хорошо ориентировалась на местности и знала где выход. После замечания насчет дистанции от нее предпочитали держаться на расстоянии, после предупреждения идет жалоба, за ней последует штраф. Лем шагал рядом с ней, любопытничал и вертел головой по сторонам. Лишь бы не взбрыкнул в неподходящий момент. Служащие ей не могут по-настоящему помешать, совсем иначе сложится если он вдруг начнет буксовать.

Удивительно, но больше всего в скором движении из мужского корпуса и территории центра Марии помогало, что Лем откровенно боится сестру. Получается они практически бежали на волю от нее, на другом он не успевал сосредоточиться. Воспитательница не догадалась отослать служительницу из другой смены. Так они их гнали, словно дичь до самых ворот, на волне бегства Лем безропотно погрузился в припаркованной на площадке у центра автомобиль Марии и позволил застегнуть на себе ремень безопасности. С чувством хорошо прошедшей авантюры, девушка закрыла заднюю дверь автомобиля, отсекая Лема от внешнего пространства. Открыла дверь со стороны водительского кресла для себя, воспитательница продолжала торчать рядом и ради вежливости с ней следовало попрощаться. Снитчи спорхнули в гнезда на подзарядку, не оставив Марию без защиты. Ее машина оснащена тридцатью камерами внутри и снаружи, фиксация продолжалась безостановочно.

- Я беспокоюсь о вас, - стенала старшая воспитательница в надежде исправить допущенный промах. – Парень небезопасен. Призываю вас еще раз обдумать опеку и отказаться, мы временами поддаемся жалости, чувства обманчивы, доверьте его государству, будет намного целесообразней.

- Беспокоитесь? – не на шутку оскорбилась Мария, ощутимо похолодев к собеседнице. – Попрошу заметить, что вы не входите в круг моих родных, близких и кураторов. Ваши выражения недопустимы, я требую извинений.

- Да, - опомнилась и пошла на попятный женщина. – Конечно. Простите. Я из лучших побуждений.

- Достаточно, - пресекла ее Мария и уселась в автомобиль, отгородившись от нее тонированным стеклом.

Пережитое оскорбление никак не отразилось на манере ее вождения, она аккуратно вырулила на основную автомагистраль и переключилась на автопилот, нажав на смартфоне домашний адрес, автоматически выскочивший в строке назначения.

На отъезжающий автомобиль, увозящий их подопечного две служительницы смотрели примерно с одинаковыми чувствами. Старшая воспитательница планировала, где отыскать укрытие от урагана имени их заведующей. Сестра, вполне справедливо прозванная Лемом надзирательницей, отличалась не слишком развитым интеллектом и чувствовала лишь неудовольствие, что кого-то вроде Лема можно запросто вывести из-под ее влияния. Людям, обладающим самой маленькой властью, тяжело дается осознание насколько они мало значат в большом мире.

- Быстро спелись, аутисты чертовы, - выплюнула им вслед ночная охранница.

Старшая воспитательница вздрогнула, оглянулась на задние огни достаточно удалившейся машины. Парня можно называть, как угодно, не под запись, но сдерживаться не понадобится. Назвать Марию аутисткой во всеуслышанье – публичное социальное самоубийство.

- Заткнись, - огрызнулась она на сестру, и нога за ногу поплелась обратно в центр, придется принять последствия.

Мария бы с удовольствием поехала с Лемом на заднем сиденье, но покидать водительское сиденье запрещено, оно пустым оставаться не должно, иначе нужно нанимать водителя. Пара закоулков, свободных по позднему времени, и они съехали на платную дорогу, скорость увеличилась, ход машины стал еще более плавным.

- Как ты там, Лем? Все хорошо, - уверившись, что сможет говорить спокойным тоном после стычки с воспитательницей, поинтересовалась девушка.

- Нормально, - отозвался парень. – Красивая тачка и пахнет вкусно.

Еще бы, Мария приобрела новенькую машину три месяца назад, вещь премиум класса, обшивка внутри: натуральные кожа и дерево, пахнет именно дорогой, хорошо выделанной кожей.

- Ты меня правда покормишь? – жалобно напомнил Лем, бесхитростно маскируя просьбу под вопрос.

- Не сомневайся, как только доедем до дома, - подтвердила девушка, потом заметила с каким жадным интересом он смотрит в окно, пробыл взаперти больше недели, в карантинной комнате окно представляло собой маленький забранный решеткой мутный квадрат. – Хочешь я стекла прозрачными сделаю?

- Сделай, - обрадовался Лем.

Она выставила шкалу на приборной доске до максимальной и зрительно убрала потолок. Он, конечно, остался на месте, камеры на крыше транслировали изображение внутрь, создавая точную иллюзию, что он вовсе исчез. Над головой стелилась, казалось, бесконечная лента ярких фонарей, скорость машины стала более ощутимой, почти осязаемой. Лем широко раскрыл глаза, он любил быструю езду.

- Класс, - шепчет себе под нос, протягивая звук последней буквы, они летели на упругих колесах по ночному городу, он больше не заперт в душную полупустую каморку.

В относительной темноте салона Мария снова улыбается, сейчас более явно, чем сидя за железным столом на приверченной к полу табуретке. Она ждет приступа неуверенности, потому что приняла спонтанное решение, вмешавшись в чужую жизнь и изменив свою. Он не наступает. У них шло хорошо, пока машина не заехала в гараж и за ними не опустилась вертикальная створка гаражной двери на электрическом приводе. На Лема накатило пережитое за последние два часа, и из машины он выходить категорически отказался.

Глава 3. Дом

Таращился на нее круглыми глазами, кутался в тонкое и не слишком большое приютское одеяло, насквозь пропахшее дешевым порошком, который въелся в нити его основы, не избавишься. Не самый отвратительный запах на свете, но и получше отыскать труда не составит. Лем не двигался с места, спасибо обратно в заведение не просился. Мария не зажигала нигде на их пути верхний свет, только боковой, приглушенный. В машине свет полностью потушен, одна задняя дверца автомобиля широко открыта на максимум. Девушка села к парню, не пододвигаясь к нему слишком близко, оставляя между ними расстояние, и негромко перебирала вслух причины, чтобы подействовать на Лема, заставить его выбраться наружу. Шел первый час ночи, вернее заканчивался, тем не менее она не считала, что может себе позволить жестко ему приказывать, речь идет не о его здоровье и он достаточно от нее на сегодня натерпелся.

- Мы у меня дома, Лем. Я одна живу, так что здесь кроме нас никого нет, тебе не придется ни с кем встречаться и знакомиться. Поедим и спать ляжем. Давай потихоньку выбираться? – Парень не отвечал, но слушал очень внимательно, не пропуская ни одного слова. Его преувеличенное внимание подбадривало Марию, убеждало ее, что он в принципе не против согласиться, только его нужно поуговаривать, убедить, что ничего плохого не случится. – Поздно же, Лем. Понимаешь? Я тебя накормить обещала. Но мясо нужно готовить, так сразу не получится, придется еще ждать.

Стоило упомянуть еду, парень зашевелился. Не могло быть такого, чтобы в центре его не кормили. Однако в наказание за воспрепятствование администрации в плане лечения, вполне могли сокращать порцию, убирая самые вкусные части блюда, оставляя голые калории, без которых не обойтись. Разрешенное воздействие, как удары электрическим щупом. Они все время были в полутьме и Мария не могла разглядеть парня в подробностях. Лем казался крупным, за счет роста и размаха в плечах, насколько он худой при этом непонятно.

- Давай, Лем, - подбодрила его Мария и выбралась наружу, встав возле дверцы, хотелось поторопить, она сдержалась, ему и так нелегко.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем парень поставил ногу на бетонный пол гаража. Вздрогнул, когда она с мягким хлопком закрыла автомобильную дверь, словно отсекла его от сравнительно безопасного места.

- Все нормально, Лем, мы отчлично справляемся, - спокойным, размеренным голосом, уверила Мария и осторожно взяла его за руку.

Лем не отстранился, правда за собой его пришлось тянуть, будто при помощи троса на буксире. Отправились прямиком на кухню. У Марии одноэтажный дом. Она долго жила с родителями, пару лет после того, как начала карьеру. Потом снимала большую квартиру в центре города, прекрасную, полностью спроектированную модным дизайнером, вплоть до цвета, формы и толщины полотенец в ванной, и абсолютно холодную, неуютную до предела. Когда решила обзавестись своим жильем, недостатка в средствах у нее не было, ограничивать себя не пришлось. Она купила отличный кусок земли в элитном районе пригорода, умудрившись прихватить еще пару соседних участков, вместе с частью леса и прудом. Если земли много, не значит, что на ней нужно возводить пятиэтажный дворец на сто пятьдесят комнат. Дом у нее сравнительно небольшой, продуманный и полностью ее устраивает. Его бы хватило на небольшую семью с двумя-тремя детьми, но семьей она не думала обзаводиться. Мужчины, с которыми она крутила романы, отлично подходили для постельной акробатики, иначе она бы их при себе надолго не оставляла, и совсем на заслуживали доверия. Собственно, так и заканчивались ее отношения, она ловила любовников на косвенной или прямой лжи и прекращала общение.

Кухня оборудована по последнему слову техники. Мария включила подсветку под кухонными шкафчикам, заранее сберегая нервы себе и Лему. Готовить она не умела совсем, зато скрупулёзно выполняла инструкции, так что главное было найти правильный, продуманный автором рецепт, чтобы он потрудился его хорошо донести. Ей привозили готовую еду на три дня из ресторана правильной пищи. Лем вряд ли оценит ее рацион по достоинству. Ему она обещала мясо, на гарнир ему можно предложить уже готовые тушеные овощи с картофельным пюре. Дело за мясом. По дороге к дому, она дала команду умному дому разморозить кусок. Его можно слегка припылить солью и черным перцем, запечь в усовершенствованном аэрогриле. Задача явно не повышенной сложности.

Лем ожил, начал осматриваться по сторонам, пока она мыла руки и раскладывала на столешнице нужные ей кухонные принадлежности. Все должно быть готово заранее, тогда пойдет, как надо. Стоило ей достать размороженный, поэтому мягкий, говяжий стейк, очищенный от всего лишнего, насыщенно красный и прямо сразу привлекательно пахнущий в сыром виде для завзятого мясоеда, Лем сосредоточился на нем, не отвлекаясь. Жадно проследил за каждым ее движением. Как мыла под струей воды, сушила бумажными полотенцами, выкладывала его в небольшую чашу гриля на металлическую решетку, посыпала специями прямо там. Нахмурилась чуть-чуть, обдумывая и смазала кусок растительным маслом специальной силиконовой кисточкой. Наконец установила чашу, программу выбирала уже на смартфоне. Аэрогриль отзывчиво засветился.

- Двадцать пять минут, - объявила Мария. – Через двадцать начнем на стол накрывать. Тебе хватит времени помыться, пойдем покажу душ и твою комнату.

Не тут-то было, парень отказался отходить от устройства, готовящего мясо, за которым он мог наблюдать через маленький прозрачный экран. Он не верил, что мясо достанется ему целиком, но можно было надеяться на его часть. Какое мытье? Он не мог ничего пропустить, особенно извлечение блюда из гриля. Мария глубоко вздохнула. Из любого события можно извлечь пользу. Раз он так увлечен… Под шумок, Мария строго велела ему вымыть руки в кухонной раковине. Парень послушался, постоянно оборачиваясь на кухонное чудо техники. Ему чудился или реально слышался запах готовящегося мяса, рот наполнялся слюной. Мыть руки мешало накинутое на голову и плечи одеяло. Хозяйка дома ему любезно помогла, сдернув его на пол и маленьким, едва заметным пинком, отправила его ближе к выходу. Лем чисто вымыл руки, умыл лицо, по настоянию Марии, вытер то и другое. Не отслеживал ее перемещение по комнате. Она начала готовить зеленый салат с зеленью и свежими огурцами. Ходила туда-сюда, вынесла одеяло в прачечную и бросила в корзину для грязного белья, намереваясь не стирать, а выкинуть, если не хватится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За пять минут до приготовления мяса, Мария разогрела свой скудный ужин и гарнир Лему. Достала две большие плоские белые тарелки, посуда с узором ей не нравилась. Подогрела тарелки отдельно в специальных пазах рядом с духовым шкафом, разложила на них еду. Аэрогриль подал голос. Мария выложила шкворчащее мясо на тарелку и поставила на стол. Лем смотрел на еду во все глаза. Мария заняла свой стул и тогда он догадался, что его место прямо напротив второй соблазнительной тарелки. Наверняка такой большой кусок приготовлен на них двоих. Но девушка спокойно подцепила на вилку непривлекательное соцветие брокколи и начала его жевать. На тарелке у нее кроме озвученного, цветная капуста и половинка куриной грудки, запеченной в духовке. Мария старалась соблюдать режим питания. Парень сглотнул и сел за стол, гипнотизируя еду. Насчет нее нужно соблюдать множество ритуалов, и лучше заранее выяснить кому она принадлежит, на какую часть можно претендовать.

- А ты будешь? – притворившись не заинтересованным, и отводя глаза в сторону от блюда, спросил он.

- Я уже ем, Лем, это тебе, - включилась в разговор Мария, любой контакт им на пользу, побыстрее поможет установить доверительные отношения, подумала и добавила. – Ты не должен съедать до крошки, сколько сможешь.

Лем посмотрел на нее с выражением на лице, словно она пошутила, и он оценил шутку.

- Я, наверное, ничего не оставлю, - счел нужным предупредить он.

- Вот и хорошо, - согласилась Мария, подтверждая свои слова согласным наклоном головы.

Лем соблюл правила и пора начинать. Вспомнил, как обрадовался мясным котлетам в приюте. Они выглядели, как настоящие, но оказались соевые, не из натурального мяса. Съедобно, конечно. Подумалось вдруг стейк тоже подделка, совсем непохоже и запах не спутаешь, однако возможность оставалась, кто знает, что еще выдумали люди. Взял вилку, зачем-то положенную слева от тарелки, переложил ее в правую руку, и решительно вонзил ее почти в центр. Мария перестала жевать, глядя на происходящее с недоумением. Ее подопечный полностью проигнорировал специальный нож для стейка, и собирался откусывать зубами прямо от целого, неразрезанного куска мяса. Оно ведь горячее и с него сок течет.

- Нет, перестань, - запротестовала она и ринулась на подмогу.

Никто не знает, чего стоило Лему подпустить ее к тарелке, она сама отдала и вот отнимает обратно. Слишком жестоко и он голодный. Чуткая к таким, как он Мария заметила напряженную позу и поняла в чем дело, мягко поспешила успокоить:

- Я тебе на кусочки порежу. Извини, надо было сразу подумать. Будет удобнее, - делала, что сказала, воспользовалась его же вилкой, удерживая на месте и начала срезать полоски примерно сантиметр в ширину, раскромсав мясо до конца. – Ешь.

Неприятное завладение его тарелкой длилось от силы пару десятков секунд. Лем сглотнул, снова схватил вилку и начал накалывать на нее по одной полоске, больше не отвлекаясь. Он слегка покраснел, мог бы и сам про нож догадаться, но скоро позабыл про свой промах, полностью увлеченный едой. Гарнир, щедрый кусок хлеба и тем более зеленый салат в отдельной стеклянной миске он полностью игнорировал, вернее вообще не замечал. Мария непременно срезала бы с мяса тонкий и хорошо прожаренный слой сала. Лему подобное кощунство в голову не пришло. Первые пять кусочков он проглотил не жуя, потом опомнился и принялся смаковать, тщательно пережёвывая и наслаждаясь отменным вкусом. Доев последний, согласно совершенно неправильной методике сильно ограниченного во вкусном человека, принялся за остальное, съел пюре, овощи ему не слишком понравились, но и они пошли в ход. В завершении, нисколько не стесняясь, вымокал тарелку хлебом дочиста. Молча пораженная его аппетитом Мария убрала тарелку, поставила перед ним кружку с чаем и корзинку печенья. Сладкое Лема не воодушевило, он не притронулся, из кружи отхлебнул разок ради вежливости, что на приготовление напитка время потратили.

В рекордные сроки покончив с едой, он лениво с постепенно соловеющим от сытости взглядом, начал смотреть в тарелку Марии. Положа руку на сердце, ничего хорошего ей не досталось. Птица какая-то может ничего, но вареная капуста? Фу, гадость. Впрочем, в семье дяди, Лем не отказывался, в еде он не слыл слишком переборчивым и досыта удавалось наесться не часто. У его дяди пятеро детей, четверо дочерей и самый младший сын, еще сама тетка, ее мама, то бишь дядина теща. Четыре года назад старшая дочь вышла замуж, оказалось неудачно и несколько месяцев назад она вернулась назад, вместе с двумя маленькими детьми. Жили очень тесно. Лем там всегда числился нахлебником. С тех пор, как ему исполнилось десять, не совсем бесполезным. Дядя работал трактористом в большом фермерском хозяйстве. У него тоже имелось достаточно земли, чтобы разбить бесконечный огород, с одного края которого, другой сливался с горизонтом. Держали скотину. За большинство черной работы отвечал Лем, сначала ему поручали немного, постепенно переложив буквально все. Лем не возражал, вернее ему в голову не приходило выступать. Мать его бросила, стоило узнать о его диагнозе. Без дяди он бы в детском доме оказался.

Лем не совсем владел информацией. Группа «А» никогда не страдала от общества, их польза настолько несомненна, что окажись ребенок без присмотра родных, его мгновенно примут усыновители и их будут выбирать, прогнав через жёсткий отбор. Для группы «В» существовали пансионы, их там растили, воспитывали и берегли до восемнадцати лет, затем начинали знакомить с кандидатами в опекуны. Воспитанник получал покровительство, пансионат полное возмещение затрат на его содержание и немного сверху. Лем для пансионата слишком взрослый, ему оставался центр, тем более семья от него не отказывалась.

Под любопытным взглядом Лема, девушка погрузила посуду в посудомоечную машину и включила ее. Ей пришлось неловко под пристальными взорами парня, никто за едой за ней так настойчиво не наблюдал. Она вытерпела, не одергивая Лема, пусть занимается, чем хочет и привыкает. Часы показывали два ночи. Тянуть дольше не имело смысла, хотя Мария ненавидела незапланированные срывы и пропуски в работе. Взяла смартфон и воспользовалась предусмотренным договором правом на пять дней отпуска, направив уведомление на электронную почту компании. Звонить в нерабочее время они ей, кстати, не имели права. У нее очень щадящие условия труда.

- Пойдем, комнату тебе покажу, - позвала она с собой нежданного гостя.

Лем послушно пошагал следом за ней по коридору, на всякий случай присматриваясь к деталям и запоминая путь к кухне, самое важное место в доме, дорогу к нему должен знать каждый. Мария считала, что любая комната должна быть полностью готова к использованию, поэтому ее постоянная домработница исправно убиралась здесь, перестилала постель, выкладывала полотенца на полку в совмещенной ванной комнате. Ничего дополнительно улаживать не придется. С одеждой Мария тоже разобралась, заказала в онлайн-магазине. Дополнительно оплаченный сервис творил чудеса, доставили чуть позже второй партии лекарства от ожогов, нужно забрать от порога. Она надеялась, что угадала с размером.

Лем воспринял комнату, где будет жить, без особого энтузиазма, скорее с сытым пофигизмом. Не стал осматривать, подвинулся поближе к кровати. Вечер выдался тяжелым, столько произошло, теперь он наелся и не прочь поспать. Строгая Мария вовсе не намеревалась позволять ему так легко завалиться на чистое.

- Сначала надо вымыться, - на корню пресекла она намеренья парня побыстрее развалиться на кровати.

Морщась, нога за ногу, парень поплелся в сторону ванной. Она скромнее той, что прилегает к главной спальне, занятой хозяйкой дома. Впрочем, имеется все необходимое: унитаз, раковина и душ. Смирившись со своей участью, тем более Мария держала слово и ничего плохого не делала, Лем принялся раздеваться. Он уступчивый по характеру, с ним нетрудно договориться, буксует, когда страшно или заранее предвидит боль и дурное обращение. Он не обладает стеснительностью, подслушав за сестрой, что одеваться надо без чужих глаз, парень повторял за ней, но насчет раздевания никаких норм не усвоил. Не успела Мария глазом моргнуть, как он снял с себя старенькую, застиранную одежду с синими чернильными клеймами, свидетельствующими о принадлежности реабилитационному центру на изнанке, вместе с трусами. Ему из этого ничего не принадлежало, кроме белья, домашние штаны и майка ушли в прачечную центра, чтобы никогда не вернуться.

Волей-неволей Мария хорошо так посмотрела и смутилась, жаром охватило не только лицо, но и все тело. Выскочила из санузла, будто ужаленная. Внешность представителей группы «В» никогда не подводила, природа им словно компенсировала. Они красивы, и парни, и девушки. Ее временный подопечный подтверждал общее правило. Высокий, отлично сложенный, подтянутый, кубики на животе, длинные ноги, член приличного размера, даже в расслабленном виде. Остальные окрестности запомнились плохо, она уставилась ему прямо туда, куда стоило смотреть в последнюю очередь. Стыдно. Он же совсем мальчишка, ему девятнадцать лет и десять месяцев. Мария предпочла позабыть, что ей самой недавно исполнилось двадцать три, она еще не вышла из возраста, в котором три года разницы кажутся непреодолимой пропастью.

- Мария, - громко призвали ее к ответу, она дернулась от неожиданности, ее снова окатило жаром. – Вода совсем не льется.

Девушка постаралась обрести прежнее спокойствие, сделала несколько дыхательных упражнений: глубокий вдох – медленный выдох. Повторить несколько раз. Добежать до крана, глядя на плиточный пол, перевести глаза на смеситель, плевое дело и справится быстро. Как бы не так. Лем ее вовсе не собирался отпускать от себя. Сначала регулировали воду, парень шипел, что холодная, потом возмущался, что обжигает, жаловался на чувствительный от ожога бок. Преувеличивал, наверняка, псевдо-кожа не обеспечивала осязание и перекрывала рану своеобразной плотной пленкой, не проницаемой для воды, температуры и воздействия, понятно, в разумных пределах, она все же не панцирь. Начали разбираться с моющими, Лем сам не выбирал, полностью положившись на мнение Марии. Она читала этикетки, открывала и давала ему понюхать.

Лем быстро и без всякого умысла втянул ее в свое купание. Это его способ установить с ней контакт, через тактильные ощущения и положительный опыт. Ему нужен близкий человек, в центре он не смог никому довериться, посменная работа, краткие визиты в его каморку и откровенное пренебрежение, не позволяли завязать хотя бы подобие дружбы. К сожалению, если Лема надолго изолировать от людей, оставив рядом с ним лишь одного человека, насколько бы он злым не был и как бы с ним не обращался, в итоге парень начнет формировать связь, подстраиваясь под неподходящего, принимая единственно возможный вариант и разорвать ее не так уж просто. Поэтому они находились под опекой с самых малых лет, за них отвечали головой и передача опеки строго фиксировалась. В частности, будь Мария обычной, пусть состоятельной женщиной, парня домой она бы не заполучила.

Наглый подопечный пристроил девушку к делу, поручив ей потереть ему спину и вообще всю заднюю часть заодно. У него рука из-за ожога не поднимается. Сомнительно, к тому же есть вторая, но Мария предпочла не замечать вранья, шитого белыми нитками. Она вполне здоровая, интересующаяся противоположным полом девушка и, в принципе, была совсем не против, тем более переднюю часть Лем героически взял на себя. Лохматый он, волосы слишком длинные, пряди касаются первых позвонков на шее и срезаны неровно, дома его что ли стригли подручными средствами, нечёсаный. Надо завтра его волосами вплотную заняться. Широкие плечи, она в центре заметила, мышцы на спине хорошо прорисованы, что даже большая редкость, чем кубики на животе, худоват и слишком много шрамов. Большинство совсем старые, побелевшие от времени, но есть розовые и пара красных. Мария никогда не видела какие следы остаются на людях от постоянных избиений. Ей шрамы не понравились, заставили поджать губы, но она и предположить не могла, что следы остались от ремня или палки. Никто в здравом уме не станет бить парня из группы «В». Он же для семьи сокровище. Да, надо вырастить, потратить время и средства. Родственники сами кровно заинтересованы, чтобы парень ценил и любил их. Потом он перейдет под опеку к кому-то вроде нее, будет брак и дети. Большие деньги, помощь, протекция, жилье, образование для членов вырастившей семьи. Никто не откажет красивому, ласковому мужу, она бы не стала. В общем, у нее не хватило опыта прийти к правильным умозаключениям, тем более за восемь дней в приюте синяки и мелкие повреждения с него полностью сошли. Но не следует забывать, что Мария никогда никому не доверяла, и зерно сомнения посеяно в ее душу.

С мытьем покончено, с горем пополам смыли мыльную пену, Лем крутился и проявлял нетерпение, ему надоело. Парень развернулся к ней лицом, у него очень красивые светло-карие глаза, большие и искристые, в них Марии чудились более темные, рыжие крапинки. Лем улыбнулся и вытряхнулся, ровно тем же многовековым способом, как делают все поголовно особи псовой породы. Основательно промокшая Мария протестующе взвизгнула и выскочила из секции душа.

- Ты зачем так сделал? – обвинила она его с безопасного расстояния, бросая в него большим полотенцем, может прикроется и перестанет ее одновременно шокировать и завлекать своими возмутительными повадками.

- Прости, я не специально, - честно покаялся Лем, он правда совсем не мог контролировать встряхивание, как большинство людей не могут справиться с накатившим желанием чихнуть.

- Вытирайся хорошо, я за одеждой схожу, - по дороге к порогу девушка бессвязно и гневно бормотала себе под нос всякие неосуществимые угрозы, периодически сбиваясь и начиная улыбаться, оттягивая промокшую ткань блузки, липнувшую к груди. Одежда оказалась впору, она срезала с домашних штанов и футболки мешающие хвостики ярлыков, показал ему, где включается-выключается свет и ушла в свою комнату.

Уснула быстро, встала посреди ночи и отправилась на кухню попить воды. Ночные похождения водой не ограничивались, сидящая на диете девушка подворовывала печенье, притворяясь, что это не она. Дверь в комнату Лема оставалась немного приоткрытой и там, в темноте, она услышала тихие, сдавленные всхлипы. Ну вот, приехали. Мария почувствовала себя похитительницей, не меньше, больших, двухметровых, лохматых псов.

Глава 4. Пикник

Бросила его в незнакомом месте. Интересно, он немного поспал или сразу начал грузиться? Вспомнились первые ночи в интернате. Она была младше, одиннадцать лет тогда исполнилось, тоже глотала слезы после отбоя, пока не втянулась в режим, хотя прекрасно понимала собственную пользу. Парень же намного чувствительней. Мария вошла в комнату, не кралась, чтобы не напугать, но свет не включала, достаточно ночника. Услышав ее шаги, Лем судорожно начал тереть рукавом лицо, скрывая мокрые дорожки слез. Мария села рядом с ним на кровать.

- Не спишь, Лем? И мне не спится, - негромко заговорила с ним Мария, невзначай положив ему руку на бедро. – Надо поспать, завтра у нас большой день, надо в парикмахерскую съездить и мы днем с тобой гулять пойдем. Закрывай глаза.

- А что мы на завтрак будем есть? – задал животрепещущий вопрос, не забывающий уточнить нюансы по поводу продовольствия Лем, находя в обещаниях разных вкусностей одному ему понятное успокоение.

- Яичницу, - пообещала Мария.

- Ничего, это тоже вкусно, - немного огорчился парень, яйца не такая уж редкость.

- Стейки же на завтрак не едят, - поддразнила его девушка, поглаживая через одеяло.

Разговор угас сам собой, на часах около четырех, они будут полусонные, ведь Мария не вставала позже девяти, соблюдая внутренние правила, не хватало ночь с днем перепутать. Лем послушно закрыл глаза, но не спал и даже не собирался, тело напряжено, дыхание неровное, задерживает вдохи.

- Постарайся, Лем, дорогой, я знаю, ты перенервничал, - снова попросила девушка, терпение она не теряла, но долго впустую ждать бессмысленно. – Может таблетку тебе дать?

- Не надо таблетку. Я засну, ты уйдешь. Я не хочу один, - выдал себя с головой молодой человек, он оставался ласковым, редко терял хороший, позитивный настрой, что бы не случалось, был расположен к приятным людям, но его качества ничуть не лишали его способности выносить мозг ответственному за него опекуну.

- Не уйду, - решилась Мария.

Поднялась с кровати, обошла ее с другой стороны и легла рядом, надежно прижимая телом край его одеяла и натягивая на себя второе, полностью исключая возможность слишком тесных соприкосновений, пусть они оба одеты в домашние пижамы. Устроившись на боку, у него за спиной и лицом к нему, для вящего успокоения положила ему теплую ладонь на затылок, подтверждая свое присутствие.

- Спи.

Никаких возражений и доводов больше не послышалось. Лем, наконец, смог расслабиться и тут же провалился в сновидения. Вымотанная долгим и продуктивным рабочим днем, посещением центра и приобретением опекаемого, Мария отстала от него ненадолго.

Современный обыватель таскал за собой смартфон постоянно, неважно отлучался ли на пару минут в туалет или за другой надобностью. Гаджет почти часть организма, по недосмотру не приживлённая к телу. Справочник, библиотека, магазин, средство связи, безопасность, работа, развлечение, вот самый неполный список. Перед походом на кухню Мария положила свой в карман штанов. В выходные дни она поднималась в девять и умное устройство скорректировало будильники, согласовавшись с ее уведомлением на пятидневный отпуск. Негромкая и вроде ненавязчивая мелодия долбила прямо по сознанию, не позволяя себя игнорировать. Мария со стоном села в кровати и будильник самостоятельно отключился, зафиксировав изменение положения тела. Лема пришлось расталкивать дополнительно, правила есть правила, у Марии сильно не забалуешь. Она отправила его умываться, пригрозив, что не поторопится – опоздает на завтрак и пошла принимать водные процедуры у себя. Лема совершенно не устраивало, что обязанности по мытью его персоны возложили полностью на него, вчерашний душ гораздо лучше. Хитрить он не умел, но состряпать план и получить щедрую долю внимания, сопровождаемую волной тактильной близости, начал незамедлительно. Пока пришлось обойтись самому.

На кухню Лем добрался раньше Марии и обнаружил там какую-то лишнюю женщину. От неожиданности попятился назад в коридор, столкнувшись с Марией.

- Ты чего? – парень практически заставил ее приземлиться на пятую точку, у него твердое, жилистое тело и явный переизбыток физической силы. – Моя домработница – Алена. Иди и поздоровайся.

Пришлось возвращаться обратно и исполнять. Работница залипла на Лема, не скрываясь, он заметный молодой мужчина. Правильные черты лица, густая каштановая шевелюра, отлично сложен, глаза, опять же. Парень выглядел немного неухоженным. Волосы торчат во все стороны, на щеке не сошедшая полоска от подушки. Пока не совсем домашний пес. И она ему не понравилась. Лучше бы они оставались вдвоем с Марией. Лем вел себя прилично и окончательно примирился с ее присутствием, вернее перестал ее замечать, как раздражитель, во время завтрака. Яичница оказалась вовсе не такой, как он думал. Пара штук яиц, жаренных на растительном масле из его прошлого, сильно уступали той же паре, приготовленной на чистом сливочном масле с лучком и сбоку на тарелке примостились четыре хорошо прожаренные полоски бекона. Хрустящие, жирные, объедение. Мария ела ужасную овсяную кашу, слегка скрашенную рядком выложенных сверху в линию свежих ягод.

Оставив постороннюю Алену заниматься домашними хлопотами, они вернулись в комнату Лема. Хозяйка дома обещала ему прогулку, но сначала собиралась его расчесать. Мероприятие так себе, съеденное за завтраком придавило способность Лема сопротивляться неизбежному, он подставил голову под руки девушки. Естественно, сам он делать ничего не собирался, ему так нормально, и приходило в голову разбираться с волосами не чаще раза-двух в неделю, тогда он нещадно драл колтуны, и снова надолго забывал про волосы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты нахал, знаешь? – выговаривала ему Мария, принимаясь вычесывать с концов, поделившись любимой расческой с мягкими пластиковыми зубьями, которые точно волосы не повредят. – Думаешь мне заняться нечем? Мог бы и сам справиться.

- Совсем запутались, - вздыхал Лем и отводил в сторону лукавые карамельные с рыжинкой глаза.

За долгое время Мария первая отнеслась к нему хорошо, и он собирался привязать ее к себе тем единственным способом, который ему доступен. Он будет поглощать все ее свободное время и внимание, заместит собой все остальное, насколько ему позволят. Тогда она не захочет его отпускать и оставит себе. Обещала пока бок заживет, а заживает на нем, как на собаке, так что шансы упускать нельзя.

Волосы у парня каштановые, глубокого, насыщенного цвета, мягкие и встречаются отдельные волоски, не золотые, а медные, тонущие в основном цвете и все же выделяющиеся, стоит присмотреться. Хороший инструмент позволил ей справиться за рекордное время, надо ему отдельную расческу заказать той же фирмы. В ход пошел неизменный смартфон, лучше не откладывать, иначе позабудешь.

- Теперь бок, - скомандовала Мария размякшему и утратившему бдительность от возни с волосами парню.

- Раз в сутки, значит вечером, - заныл он, вздрагивая и начиная отодвигаться от девушки ближе к изголовью.

- Нам надо перенести на утро, потому что скоро мне возвращаться на работу и я перед ней тебя буду обрабатывать. Могу врачей вызвать? – толкала его в плечо, укладывала Мария.

Предложенная альтернатива Лема не устроила, он отрицательно замотал головой. Несмотря на его противодействие, Мария справлялась лучше всех, остальные его не берегли. Баллоны со спреями отказались под рукой. Сопротивление было подавлено. Лема уложили на бок, повреждённым участком вверх, частично раздели и заставили смотреть в сторону окна. Вид манипуляций с раной его сильно беспокоил, и он начинал дергаться. Ожог выглядел значительно лучше вчерашнего, стал одноцветно розовым, без серых участков и багровой окантовки вокруг. Улучшенная, дорогая псевдо-кожа снялась замечательно легко, одним эластичным полотном, совсем не цепляясь за пораненный бок. Новый слой засыхал с минуту. Дожидаясь окончательного застывания, Мария встала и убрала лекарство на тумбочку, вытерла руки, хотя на них ничего не попало, избавилась от псевдо-кожи. Опустилась перед ним на корточки, заглядывая в лицо. Лем ответил на ее взгляд, и тогда она запустила ему пальцы в волосы, почесывая кожу у корней.

- Хороший мальчик, - негромко похвалила она, долго-долго смотрела ему в глаза, продолжая держать руку у него на голове и добавила. – Рыженький.

По телу Лема растеклась теплая нега, он вляпывался в нового человека, появившегося в его жизни, с ошеломляющей скоростью, чего обычно не случалось и не могло случиться, он же из семьи, у него есть другой опекун. Ему даже не стало страшно. Мария не вызывала никакого отторжения, она тоже хорошая.

- Пошли гулять, - девушка прервала момент слишком глубокой для недавнего знакомства близости и сняла с него руку, поднимаясь.

Лем упруго вскочил с кровати, придирчиво, но быстро осмотрел обожжённый бок, не найдя никаких новых повреждений. Он по-прежнему уверен, что заживёт само, стоит оставить как есть, но приходится уступать Марии, которая больше поверила ничего не соображающим медикам. Ему не терпелось отправиться на улицу, и он начал слегка суетиться, вот что делают со здоровым организмом два нормальных кормления. Мария делала множество ненужных вещей перед выходом: отыскала толстый плед в шкафу, обзавелась двумя бутылками с водой и домашним лимонадом на кухне, прихватила два небьющихся стакана. Еду брать не стали, по сути, они не собирались уходить с заднего двора, пусть он занимает огромную территорию. Почти подпрыгивающий от нетерпения Лем вырвался наружу.

Светило солнце. Учитывая утро, летняя жара в полную силу не навалилась на землю. Двор за домом представлял собой роскошный, сочный, короткостриженый, насыщенно зеленый газон и простирался он примерно на полгектара во все стороны. Вдали виднелись деревья. Мария отошла от дома на сто метров и расстелила плед прямо на траве, удовлетворенно опустившись на него. Из врытого в землю сарая к ней поспешил робот, добрался, выбрал самую правильную точку, и над головой раскрылся широкий зонт. Идеально. Поваляться в выходной на свежем воздухе, лучше занятия представит нельзя. После обеда она повезет Лема в город, стричь и одевать. Останется время, заедут в ее постоянную платную клинику, результатам государственных обследований она не слишком доверяла, они неполные. Лем пледом не впечатлился, присел на край, посматривая на Марию, не веря, что они просто будут сидеть на одном месте.

- А где здесь огород, туда ближе к деревьям? – начал он задавать вопросы.

- У меня нет огорода, - кратко уведомила Мария, ей хотелось лежать на мягком, не шевелясь и притворяясь, что она не нарушает режим, не дремлет. Полночи она с Лемом провозилась и будни у нее не из легких.

- Совсем, совсем? – поразился парень. – Столько земли, можно картошку посадить и разбить парник с помидорами и огурцами, зелень и ягоды.

- Мне привозят с био-фермы, не переживай, не пропадем, - попробовала отцепиться от него землевладелица.

- Там большой лес? – не унимался Лем.

- Послушай, хочешь сам посмотри, - предложила вариант, устраивающий обоих Мария, открывая глаза. – За территорию не выходи, сработает сигнализация и я тебя сразу в дом загоню. Понял? Границы территории вот так отмечены.

Показала ему фотографию с торчащими из земли металлическими колышками высотой примерно два сантиметра, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга. За ними проходила полоса отчуждения –совершенно голая земля шириной двадцать сантиметров. Вряд ли Лем доберется до нее, но предупредить не лишне. Лем терпеливо послушал и посмотрел, и унесся обследовать окрестности, только его видели. Мария отрегулировав через смартфон густоту светопроницаемости у зонта над головой, снова приготовилась поспать. Ее не трогали целых двадцать минут, и зазвонил до боли знакомый рингтон. Пришлось открывать глаза, принимать вызов.

- Доченька, милая, ты мальчика взяла, я сегодня открыла твою страницу и глазам не поверила. Дорогая, я так за тебя рада. И не скажешь ведь никогда, скрытничаешь. Из какого пансиона? – полилось на нее из динамика трубки сплошным радостным потоком.

- Доброе утро, мама, - мрачно отозвалась Мария, сон как рукой сняло, она крепко попала и нужно собраться, чтобы не вляпаться еще глубже.

Аглая проверяла посетила ли она реабилитационный центр, как обещала. Она – куратор, имеет доступ, и отслеживание многих аспектов жизни Марии входит в круг ее обязанностей. У Марии очень высокие показатели по профессии, она умна, полезна, высокоэффективна, но вот с социальной адаптацией пришлось помучиться и социальные установки способны деградировать. Кураторы для нее правильное решение, если бы она полностью не понимала их необходимость, ее бы не заставили, невозможно. Кураторство абсолютно добровольно с обеих сторон.

- Он не из пансиона, - не стала скрывать девушка.

В пансионы ее частично заманивали, частично заставляли ходить примерно раз в квартал. Она знакомилась с разными молодыми людьми, и дальше знакомства не заходила. Мама не отчаивалась и строго следила, чтобы Мария не пропускала.

- Я его вчера из реабилитационного центра забрала, он запущенный. Семья, наверное, не из богатых. Получил бытовую травму, в больницу не взяли, дома ему тоже никак, оказался в приюте. Там народу полно, с ним одним возиться некому, - объясняла произошедшее девушка, в ее тоне не проявились оправдывающиеся нотки, она не жалела о поступке, Лем заслуживал лучшего.

- Бедный мальчик, - прониклась историей Аглая, ни один представитель группы «В» в ее глазах не мог быть плохим и неподходящим, по крайне мере заранее. – Как он вообще там выдержал? Они ранимые, особенно молодые и не под опекой партнера, родители совсем не то же самое в его возрасте. Как он сейчас? Привыкает? Ты обязана меня с ним познакомить.

Мария мысленно задохнулась от стремительного наступления маминых гарнизонов на ее границы. Именно этот момент выбрал Лем, чтобы вернуться из своего забега и начать взахлеб рассказывать об увиденном. Мария успела нажать на стикер, глушащий звуки с ее стороны.

- Почем бы вам не приехать на следующие выходные? Твоих сестер точно не будет, встретим с отцом, Чарли и Томом, уверена они подружатся, я велю приготовить твою комнату. Мальчику отдельную или вы вместе…? – вовсю планировала Аглая.

- Там так красиво и кедры растут, птицы разные, белки, - в другое ухо частил Лем. – Я нигде тех колышков, которые ты мне на картинке показывала, не нашел. Зря ты здесь лежишь, пойдем вместе погуляем. Ты видела белку?

- Нет, Лем. Ты сам погуляй, мне здесь хорошо, по телефону поговорить надо, попозже. Ладно? – поспешила прекратить хотя бы один диалог, парень послушался и ушел, сидеть на одном месте ему казалось кощунством, совсем застоялся взаперти.

- Мама, - Мария включила динамик и вступила в неравный бой. – Я на следующих выходных не приеду, не раньше, чем через два месяца. Ты должна понимать. Ничего не ясно, ему и так некомфортно.

- Я видела, ты оформила временную опеку, - огорчилась непредвиденным трудностям Аглая. – Им нельзя поиграть и потом оставить.

- Я понимаю не хуже тебя, - напомнила о их схожести Мария.

Вообще рождение детей с синдромом группы «А» у таких же родителей случается не так часто, как принято считать, а вот внуки почти всегда с шансом в семьдесят процентов. Мария исключение из правил. Ее мама, отец и обе сестры все с синдромом. Сильнее всего он проявлен у Марии, следом за ней идет сама Аглая, сестры на третьем и четвертом месте, самый слабый отец, он немного не дотянул до нормы.

- Он в трудной ситуации, не могла я его бросить, в остальном мы можем совсем друг другу не подходить, - озвучила вслух тревожные мысли, появившиеся еще вчера.

- Почему ты его тогда домой забрала? Могла в пансион отравить и оплатить его пребывание, - подозрительная, как все они, коварно привела очень щекотливый довод Аглая.

- Он взрослый для пансиона, - неубедительно пробормотала Мария.

- Не надо, милая. Ты знаешь, что есть специальные, где берут совершеннолетних по возрасту, - играючи уличила ее мама. – Я тебя не осуждаю, ты волнуешься и ни в чем не уверена, это нормально.

- Без лекций, я повзрослела, мама, - скривилась Мария.

- Давай сократим срок. Что если через месяц? – начала заходить помягче неугомонная женщина.

- Два месяца, - припечатала Мария, раньше она не согласна.

- Ох, - нарочито вздохнули в динамик. – Позвони мне через пару дней, я буду ждать.

- Хорошо, - буркнула девушка и завершила звонок.

Не успела дух перевести, как увидела бегущего к ней рысью Лема, взъерошенного и радостного. Он вытянул правую руку перед собой, гордо демонстрируя ей мелкого и хвостатого рыжего зверька. Он издавал возмущенный писк, выворачивался всем телом, норовя повернуть голову и укусить, махал в воздухе четырьмя лапами с совсем нешуточными коготками.

- Смотри, настоящая белка!

Сердце Марии перестало биться, она подавилась воздухом и с мягкого пледа на ноги, без преувеличения, вознеслась, не задействовав мышцы. Перед мысленным взором последовательным калейдоскопом пронеслись следующие картины: укусы и царапины на руках; больничные коридоры; угроза заражения; болючие уколы в течении полугода; постоянные анализы, каждый раз со страхом, что подцепил заразу от дикого грызуна.

- Немедленно брось, - не своим голосом рявкнула девушка.

Лем округлил глаза и послушался. Белка шмякнулась на траву у его ног и рыжей молнией, постоянно увеличивающей скорость, рванула в обратную сторону. Люди прежде не вызывали у нее никакого опасения, слишком медленные и неуклюжие, по веткам лазать не умеют. Она не проявила нужной бдительности, и парень оказался ловким, словил. Понять ее можно, она искренне посчитала, что ее собираются съесть и спаслась она чудом. Родные деревья далеко, по дороге к ним несчастная тоже натерпелась страха.

- Поцарапала? – Мария вцепилась в руки Лема, начала осматривать, сначала тыльные стороны ладоней, потом перевернула и заново, он в футболке, кожа открытая.

- Нет, - недовольным тоном проговорил Лем.

- Укусила? – продолжала допрашивать его опекунша.

- Да нет же, - твердил парень, почему она вообще решила, что какая-то белка сможет его укусить.

- Ах ты, дурень, - убедившись, что ранок действительно нет, приступила к воспитательной части Мария.

И ухватила его за ухо, трепля достаточно сильно, с чувством и расстановкой. Со стороны выглядело забавно, девушка ниже Лема на полголовы и намного меньше по сложению. Тем не менее, превосходство и право на ее стороне. Вырваться Лем не пытался, не отталкивал ее, не сопротивлялся. Зато заголосил, не жалея связок.

- Ай-яй-яй! Ухо! Ухо! Больно! Отпусти! Пожалуйста, отпусти!

За свою недолгую жизнь Лем четко уяснил что, столкнувшись с женщинами, которые принимались его колотить, главное кричать и причитать погромче, независимо от того насколько больно, лучше преувеличить, тогда они быстрее прекращают. Действует не в отношении любого человека. Дядя, например, только больше злился, с ним следовало молчать и не плакать, встречать удары словно совершенно не больно. Не поддавалась на его крики и просьбы дядина теща, ее вообще лучше обходить стороной, норовила достать его исподтишка. Именно она опрокинула на него с печи наполовину заполненную кастрюлю с закипающей водой и ошпарила ему бок. Лем ее не винил, сам подставился, нечего ему было вообще делать на кухне, пока она не ушла. Так и сказал социальным работникам и врачам, когда до них дошло – что сам.

Его навыки не подвели и скорее обидная, чем болезненная трепка, довольно быстро закончилась. Что он сделал? Лем не понимал. Сама же сказала, что белку не видела и пойти посмотреть отказалась. Вот он и принес. Лем обиженно умолк, повернулся к Марии спиной и сел на самый дальний от нее угол пледа. Мария отвечала ему полным игнором, продолжая наказание и скоро парню стало не по себе.

- Пошли в дом, - велела ему пимерно через полчаса.

Лем виновато поплелся за ней следом, первый не побежал. Алена отработала и уехала. Мария тоже сказала ему собираться, поедут в город. На фоне произошедшей ссоры, парень решил, что она его возвращает в центр, спрятался у себя в спальне, там девушка его отыскала, не дождавшись в гараже.

- Не отправляй меня обратно, я больше не буду, ты говорила сначала бок заживет, - жалобно запросил Лем, вызывая у Марии острое чувство вины, она перегнула.

Шагнула к нему поближе и обняла за плечи со спины, длины рук сомкнуть у него на груди ей не хватило.

- Я не повезу тебя в центр, по магазинам с тобой хотела походить, - сразу успокоила и поняла, что ехать в общественное место им слишком рано, парень крайне уязвим, ему нужно больше времени. – Да ну его, вообще не поедем. Кино посмотрим. Хочешь?

- Ты сердишься? – пропустил мимом ушей ее слова парень и перешел к важному.

- Я за тебя испугалась, рыженький. Что бы мы делали, если бы она тебя укусила? Вдруг заразная? Не трогай всякую уличную живность. Обещай, - начала заново внушения Мария, куда более миролюбивым способом.

- Она бы не укусила, - себе под нос пробурчал Лем.

- Обещай, - повторила Мария.

- Ладно, - со скрипом сдался парень, на улице полно интересного, теперь даже жука не подобрать, не разрешают.

Глава 5. Город

Короткий отпуск Марии двигался к своему завершению семимильными шагами. Она оглянуться не успела, как промелькнули второй и третий день и вот уже осталось всего два. К парикмахеру и приодеться Лема она так и не отвезла. Отношения между ними крепли с каждым часом. Парень смирился с ежедневным нанесением псевдо-кожи. На четвертый раз Мария попробовала просто уйти на кухню после процедуры, чем вызвала нешуточный протест. Лем схватил ее за руку, не слишком сильно, применять силу к Марии ему в голову не пришло. Мария в их тандеме старшая, и он не может ее принудить, лишь попросить. Обратный вариант его нисколько не возмущал. Он находился в зависимости от девушки и чувствовать себя в подчиненном положении по отношению к надежному человеку самое то, что ему требовалось от жизни. Так вот, он схватил Марию и положил ее ладонь к себе на макушку, хвалить его требовалось на постоянной основе. Мария его не оттолкнула, погладила, поворошила ему пальцами волосы.

Лему удавались многие проделки, борьбу по некоторым направлениям он только начал. На второй день, вечером, Мария загнала его в душ в одиночестве. Парень уныло поплескался и через пару минут выскочил в комнату, голый и мокрый.

- Ты только не переживай, - начал он издалека, глядя ей в лицо взволнованными глазами.

- Что сделал? – с замиранием сердца, поторопила его Мария, у нее первая самостоятельная опека и она велась на подначки идеально.

- У меня вода в ухо попала, - нажаловался Лем, встряхивая мокрой головой, всячески намекая, что в ванной комнате его оставлять одного нельзя.

Мария нахмурилась, стараясь казаться максимально грозной. Им нужно держать дистанцию, ничего еще не ясно, вряд ли из них сложится пара. Лем не из тех, с которым можно позволить себе переспать, интимная связь с ним огромная ответственность. Можно не сомневаться, он – девственник. Доверие представителей группы «В» к любовникам намного превосходило любое другое, перебить связь можно, но происходить это будет годами, долго и мучительно.

Мария была достаточно взрослой, когда мама привела в дом Чарли, она видела и понимала, как тяжело с ним пришлось Аглае. Чарли много лет пробыл у недобросовестного опекуна и тот заставлял парня спать с выбранными им людьми, дарил его на ночь или несколько ночей. Чарли слушался и страдал. Потом его опекуна лишили прав и посадили в тюрьму, Аглая сильно поспособствовала. Забрала Чарли себе. Он совсем не мог довериться другому человеку, по капельке мама смогла проникнуть за его защитную стену и больше туда не допущено никого, даже семью Аглаи кот держал на расстоянии вытянутой руки, сближаясь в считанные по пальцам моменты.

Девушка не против помочь Лему в ванной, гладить его красивое, сильное тело, распределяя мыльную пену по коже, но она не железная. Хочется сделать больше. Пообещав себе сдерживаться изо всех сил, она уступила наивному обманщику. Все его уловки совершенно прозрачны и поэтому недоверчивую Мария совершенно не раздражают. Она помогала ему купаться, расчёсывала ему волосы, ложилась с ним на постель, отстояв себе право уходить, когда он уснет. Лем уступил неохотно. Его не сдерживали правила, установленные для Марии. Она ему нравилась, он бы ей позволил… многое. Правда, он почти ничего не знал о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Деревенский парень, он видел, как происходит у животных. В школе над ним смеялись и показывали мерзкие картинки, короткие видео. Механика понятна, но как вообще между девушкой и парнем начинается? Кто должен первый показать, чего он хочет? Можно ли целовать? И когда? Целоваться он тоже не умел. Сильно сомневался, что секс можно начать просто раздевшись, ведь люди раздеваются в разных обстоятельствах. Не исключено, что следует прямо сказать. Но слов Лем не мог подобрать, как не раздумывал.

Мария права насчет него, он девственник, ничего не понимающий в собственном удовольствии. Ему даже не разрешено мастурбировать. В деревне женщины заглядывались на него с тех пор, как исполнилось семнадцать. Стреляли глазками и хихикали, пробовали заговорить, стесняли до слез. Лем им не отвечал, бормотал под нос и сбегал при первой возможности. Потом за него взялась тридцатишестилетняя соседка, замужняя, муж у нее работал вахтовым методом.

Жена дяди часто отправляла повзрослевшего Лема помочь соседям по хозяйству за небольшую денежку или продукты. Дядя не то, чтобы не знал, скорее не вмешивался, заработанные Лемом копейки полностью уходили в пользу дядиной жены. Соседка начала зазывать его чаще, буквально выдумывала работу и вела себя странно. Становилась слишком близко. Наклонялась через него, прислонялась к нему мягкой, не стесненной бельем грудью, едва удерживаемой платьем. Хватала за шею, гладила по щеке, говорила, что он сильный, спрашивала есть ли у него девочка и прятались ли они с ней в кустиках. Лем страдал. Он ничего не отвечал соседке, старался быстрее отделаться от работы, у него в штанах набухало и болезненно тянуло. По нескольку часов не знал куда себя девать после посещений ее двора. Сам Лем не предпринимал ничего. Даже когда уставшая терпеть, разнузданная взрослая женщина взяла его руку и засунула прямо в вырез своего платья. Он вынул руку и убежал, надолго сохранив воспоминание об ощущении, как два его пальца проскользнули во влажную от пота ложбинку между двух полушарий.

Его дядя не самый лучший опекун на свете, сам Лем так не думал, однако любой со стороны сказал бы с уверенностью, но главные правила, что втирали ему сотрудники опеки и попечительства, он уяснил. Хочешь, чтобы Лема взяли в нормальную семью, не давай ему путаться с бабами. Дядя подошел к задаче кардинально. В тринадцать лет застал Лема с рукой, засунутой в штаны, побил, объявив его занятие постыдным и запретным. В последний момент уяснив, что происходит с Лемом у соседки, опять же избил его, уже без скидки на возраст и запретил выходить за пределы огорода без его разрешения. Соседка приходила, прохаживалась вдоль забора со стороны улицы, поглядывая на двор, в надежде заприметить Лема. Дядя долго ее проходки терпеть не стал, накидался крепкого самогона, выскочил на улицу и рассказал соседке кто она такая, не стесняясь в выражениях. Орали они друг на друга около получаса, потом соседка сдала позиции и позорно сбежала домой. Пострадал во всей этой истории именно парень. С тех пор соседка распускала о нем по деревне разные слухи, в основном, что он слабоумный и ни на что не годный, сам за ней подглядывал и чуть ли не изнасиловал. Лем рос и становился краше, женский пол смотрел и вздыхал, жаль, что дурачок. Популярности Лему среди мужчин его внешность, и постоянно возрастающий интерес со стороны противоположного пола не добавляли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Самому Лему оставались жаркие важные сны, прокатавшись на скудной постели до утра, он просыпался в мокром белье и чуть свет бежал застирывать, чтобы никто не узнал. Запрети дядя ему еще и сны, Лем, наверное, скончался бы во цвете лет. А кровь у Лема играла, он молодой, здоровый парень, временами штаны на нем чуть по швам не расползались, так рвалось естество наружу. Полуголодная жизнь дома у дяди, сопровождающаяся тяжелой, непосильной работой и стресс, пережитый в карантине, влияли на его либидо и то мало помогало. Теперь кормили его хорошо, работой не утруждали, рядом строгая, но не жадная на похвалу, если правильно себя вести, Мария. Становилось тяжеловато. Оставалось надеяться, что Мария знает, как быть. Поможет ему. Покажет, сделает правильно. Поэтому Лем старался демонстрировать свои лучшие качества, лип к ней, как щенок, белку приносил, но она подарок не оценила.

Мария всерьез занялась им, включая волосы. Под ошеломительным нападением хороших уходовых средств, шевелюра Лема словно ожила, начала пушиться, пряди разной длины топорщились в разные стороны и с каждой помывкой волос становилось визуально больше. К утру четвертого дня Мария окончательно вычесала из его каштановой копны последние колтуны, они стали послушнее, не так путались и с ними определенно нужно было что-то делать. Поездку парень воспринял с воодушевлением, как приключение, быстро занял переднее пассажирское сиденье, прекрасно понимая, что, скорее всего, его прогонят назад. Мария лишь хмыкнула, велела сесть нормально и показала, где застегивается ремень безопасности. Ехать на переднем сиденье ему понравилось намного больше, лобовое стекло давало прекрасный обзор. Лему нравились просторы, меняющийся пейзаж за окном, быстрая езда. За пределами машины, в городе, стало хуже. Слишком много людей, дискомфортно. Лем старался сохранять приветливый вид и держался поближе к Марии, боясь ее потерять. На него обращали внимание, слишком открытое выражение лица, невозмутимая девушка рядом, дорогущие снитчи над их головами. Богатая дамочка вывела питомца на прогулку.

Про группу «В» среди народа ходили разные скабрёзные шутки и сплетни. Говорили, они хороши в постели, позволяют с собой делать все, что хочет хозяйка, ведут себя, как шлюхи, выполняют любые команды. Отзывались о них с презрением, прилежно повторяя грязь, почерпнутую из уст в уста и из сети. И никто из них, непрошенных осуждальщиков, не прочь бы был попробовать приказать Лему или приласкать его, не сильно обращая внимание на его желание. Воспользоваться красивым безотказным парнем, не взяв на себя никакой ответственности. Люди злые, жадные, жестокие существа. Но не все.

Рядом с Марией парню ничего не угрожало, она неприкосновенна, и он заодно. Связываться с ней себе дороже, не расплатишься, не открестишься, не сбежишь. К ней даже правоохранители на вызов в первую очередь ринутся, позабыв про другие сигналы, она относится к социальному классу, чьи проблемы в приоритете.

К хорошему барбершопу прилагалось отменное обслуживание. Лем довольно спокойно согласился сесть в кресло. Позволил повязать на себя накидку, поддеть под ее горловину одноразовую салфетку-ленточку, уже менее охотно. Мужчину с острыми ножницами он к себе подпускать отказался, уклонялся и уворачивался, не давал приблизиться к голове.

- Эй, Лем, успокойся, - почти сразу вмешалась Мария, подходя к нему ближе и с трудом заставив посмотреть себе в глаза. – Волосы тебе пострижет, видишь торчат, концы неровные. Я рядом, ничего плохого не будет.

- Не надо, сама постриги, - не сдавался парень, продолжая присматривать за вооруженным парикмахером краем глаза.

- Я не умею, - привела довод Мария.

- Что уметь то? Бери и остригай покороче, - выдал готовый рецепт Лем, примерно так с ним поступали с малых лет, специальные заведения с целью стрижки он не посещал.

- Как так остригай? Ты же не баран, - вздохнула и обхватила его щеки ладонями, заставляя смотреть только на себя, раздумывая. – Потерпи, я тебя мороженным угощу, на верхнем этаже есть хорошая кофейня, там его сами готовят.

- Поехали домой, - доверчиво предложил парень, от девушки он не вырывался и не выворачивался.

- Давай так, сейчас еще одно зеркало принесут, и ты будешь видеть, что ножницы от тебя далеко, просто подравняют, будем хвост завязывать, куда деваться, - выстраивала новые договоренности непреклонная девушка, под ее влиянием Лему пришлось согласиться.

- Отлично получится, фактура замечательная, короткая стрижка совсем не нужна, - поддержал Марию парикмахер, может его зарплата не окупала капризов и истерик клиентов, зато про чаевые он такого сказать не мог, постарается Мария ему не задолжает.

Пришлось приноравливаться друг к другу. Лем сначала не сообразил куда смотреть. Зеркальное отражение его смущало, потому что в реальности беспокоящий мастер стрижки оказывался от него не с той стороны. Парень поворачивался в кресле, пытаясь отследить ножницы, потом перестал, оставаясь предельно напряженным до последней минуты. В обычной ситуации весьма словоохотливый цирюльник проникся моментом и молчал. В тишине слышались щелчки ножниц. Опыт не подвел, он сумел выровнять линию волос, многого они действительно не требовали, хорошо смотрелись свободной сплошной волной.

- Браво, - Мария осмотрела Лема, он стал выглядеть на порядок опрятней, все же многое зависит от прически.

Интересно, что ее краткую похвалу приняли на свой счет оба парня в одинаковой мере. Парикмахер сложил руки на груди и улыбнулся, скрывая блеск в глазах, почему-то представилось что она могла бы примерно так же оценить кое-что другое и ему фантазия неожиданно понравилось. Лем раздулся от гордости. Пришло время раздавать награды за примерное поведение. Мария навела камеру смартфона на бейджик трудяги из сферы услуг и хорошенько похвалила его, скинув сумму вдвое превышающую стоимость стрижки. Стоило Лему оказаться за порогом салона, он немедленно вспомнил про мороженное.

- Ты разве хорошо себя вел? - добродушно дразнила его девушка, неспешно продвигаясь к лифтам, чтобы быстрее добраться до кафе.

- Конечно, - уверенно кивнул Лем. – Меня же подстригли, как ты хотела.

Явное преувеличение, она изначально нацеливалась на модельную стрижку с подбритыми висками и выровненной, оставленной длинной основной массой. Бритва, пусть механическая, со скрытыми лезвиями, довела бы Лема до родимчика. Ничего, может они еще до задуманной прически доберутся. Лем к ней попривыкнет, научится доверять, не рассуждая, вопреки посторонним людям и страхам. Пугать и насиловать его волю она не намеривалась, только добровольно, значит медленно, по полшажочка.

Ждать еду у Лема получалось плохо, он извертелся на стуле, постоянно поглядывая в сторону барной стойки, пока не принесли. Ел он по-прежнему, не отвлекаясь. Попробовал молочный коктейль через трубочку и приник к нему, выпив за раз до последнего глотка. На втягивание воздуха через трубочку в пустом бокале с характерным звуком Мария поморщилась, манер пареньку не привито. Высосав сладкое, взбитое молоко с клубничным вкусом, Лем притянул к себе вазочку с мороженным. Его поглощал значительно медленней, оставлял таять на языке, к трем шарикам добавлена припущенная с сахаром и остуженная вишня, ягоды целиком, но без косточек.

- На мороженное совсем непохоже, - поделился впечатлениями парень, дядя угощал его по дороге из отдела опеки, грошовым, в вафельных стаканчиках, которому густота придается за счет растительных жиров и крахмала, а от ванили один лишь химический привкус. – На сливочное масло больше, но сладкое. Вкусно.

- Лучше мяса? – не упустила возможности подколоть его Мария, перед ней в вазочке сиротливо таял единственный шарик, ее диета таких страшных отступлений не предполагала.

- Ты что? – оскорбился Лем. – Лучше мяса ничего не бывает из еды. Я там внизу, на первом этаже видел, сосиски продаются в булочках.

- Нет, Лем, такое ты есть точно не будешь, - проявила строгость Мария, покупать бумажную гадость с неизвестным составом ее не заставишь.

Бредит сосисками, можно в проверенной кулинарии сырых заказать и пожарить на гриле. Внесла напоминание в смартфон, через пару недель будет неплохо. Столкнувшись с прямым отказом, Лем мигом сдулся и дальше канючить не стал. Мороженое исчезло из его вазочки с пугающей скоростью, хотя он старался продлить удовольствие.

- Можно мне твое попробовать? – не выдержал Лем, зариться на содержимое чужой тарелки запрещено, от дяди он бы затрещину получил, вместо ответа.

Мария молча подвинула к нему свою креманку, полностью погрузившись в смартфон, намечая их дальнейший маршрут, окончиться он должен был в больнице. В отделе мужской одежды приличного бренда у входа поставили огромную металлическую корзину, наполненную монохромными черно-белыми мягкими игрушками в виде пингвинов. Шмотки Лема совершенно не заинтересовали, но не пугали, как ножницы в парикмахерской. Он вытерпел полтора часа бесконечных примерок и переодеваний, не смог сказать, что ему понравилось из одежды больше. Мария спрашивала – он пожимал плечами. Наконец, она отчаялась и начала выбирать ему комплекты на свой вкус, интересуясь только удобно ли и нигде ли не жмет. Процесс ускорился в разы. Девушка постоянно ловила его взгляды, направленные в сторону игрушек. Четырежды посмотрел, последний раз от кассы обернулся.

- Да, зачем он тебе? Иди возьми, - сдалась совсем не сентиментальная Мария, в мягких игрушках она видела исключительно дополнительное сборище пыли, не больше, даже в детстве они ее оставляли равнодушной.

Лем унесся, едва разрешили, долго перебирал, вернулся довольный донельзя, улыбающийся и тискающий бесполезную вещь. Если мальчику хочется, она купит, невелики расходы, пусть деньги впустую потрачены.

Перед входом в больницу парень заподозрил неладное, но сквозь двери все же прошел, почувствовал характерный, неистребимый запах антисептика, вдохнул его и окончательно остановился. Вкопаться в пол и упрямиться Мария ему не позволила, взяла за руку и повлекла дальше за собой.

- Пожалуйста, Мария, не надо, поехали домой, у меня ничего не болит, - торопливо шептал Лем, слегка упираясь по ходу, но не способный оказать настоящее сопротивление.

- Я от тебя ни на шаг не отойду, везде вместе будем, анализы сдадим и бок посмотрят, не долго, не больно, - сплошным убеждающим речитативом вещала Мария.

В дорогой платной клинике персонал им постоянно улыбался и совсем не приходилось ждать. Марии нравились привычные алгоритмы, она предпочитала знакомых людей, включая сферу услуг и медицина относилась к их числу. Доход Марии могли ей обеспечить внимание одного и того же терапевта, а вот медсестра у него сменилась, что заставило почувствовать легкое неудовольствие. Врач обращался с Лемом предельно вежливо и профессионально, не переходя невидимых границ. Парень прилип к сопровождавшей его девушке, отвечал на вопросы и подчинялся просьбам через раздражающие паузы. Врач реагировал спокойно, а вот новенькая медсестра не выдержала, начала упрекать Лема, одновременно сюсюкаясь с ним, как с маленьким.

- Что такое, маленький укольчик, будь хорошим мальчиком, - назидательно говорила она, довольно грубо подтягивая к себе его руку для забора крови.

- Кто вам здесь «хороший мальчик»? – ледяным тоном осведомилась Мария, вперившись взглядом прямо ей в лицо, под потолком кабинета парили практически неслышные снитчи.

- Простите, я не имела ввиду ничего такого, - очнулась и пошла на попятный медсестра, обычно людей типа Лема безбоязненно оставляли на медицинских работников или присылали с ними нянек, и она ослабила внутренний контроль, за что поплатиться.

- Письменные извинения до конца дня на мою электронную почту от вас и главного врача, - не пощадила ее Мария.

- Конечно, - смиренно подтвердил терапевт, отодвигая проштрафившуюся сотрудницу от Лема и начал брать кровь у него сам. – Не нужно беспокоиться, ошибки возможны, мы обязательно исправим.

Лем полностью поглощён тем, как при помощи пробирки из него вытягивают алую влагу. Он аж дыхание затаил, вроде не больно, но неприятно и он бы обошелся, не дался бы так запросто. Медики с ним обычно не церемонились, жесткие требования, грубые манипуляции. Он оглянуться не успевал, как делали гадости, вроде засовывания в рот металлических палочек, тыканий прямо в больное место и других неприятностей. Обычно он доставлял массу впечатлений врачам в ответ, пытался сбежать, забивался от них в угол и не реагировал вообще. Влияние Марии его стреножило, приходилось слушаться и всякое позволять. На время осмотра ожога, провинившуюся медсестру совсем изгнали из кабинета.

- Прекрасно подживает, можно уже сейчас сказать, что шрама не останется, - одобрительно комментировал врач. – Что используете? Да, эффективное средство, но дольше не стоит, я пропишу другой спрей, нужно укрепить наросшие под защитой слои эпидермиса. Присмотрите после первого применения, начнет мокнуть обработанный участок немедленно со мной свяжитесь.

- Где вы так умудрились, молодой человек? – врач старался втянуть в разговор в первую очередь Марию, но не забывал про парня.

Медик знал по опыту, что говорящий пациент намного лучше молчаливого. Кто знает, что происходит в его голове, не планирует ли он выкинуть какой-нибудь фортель? У врача присутствуют в тоне покровительственные нотки, но они качественно отличаются от проявленной медсестрой непрошенной, принуждающей снисходительности. Он не превышает положенного лимита в отношении к выздоравливающему человеку. Марию не задевает.

- Кипятком с печи ошпарился, - бурчит сквозь зубы Лем, он не расслабляется ни на секунду, постоянно ожидая от мужчины нехорошего. – Там полкастрюли было.

- Хм, странно. Почему боком зацепил? Обычно страдает живот и бедра, - удивился эскулап, он сталкивался в своей практике с разным и места у опрокинувших на себя горячее не сильно различались.

Действительно, почему? Мария решила поразмыслить об этом на досуге и расспросить Лема подробней.

Глава 6. Образование

Незаметно парень перешел со своей опекуншей Марией на новый уровень отношений. Поэтому, когда они ушли из больницы, Лем испытал лишь благодарность по отношению к девушке, что увела его из неприятного места. Он выпустил из виду, что именно она его туда привела, несмотря на его вялое нежелание. Плохое в отношении к себе со стороны важного человека Лем быстро забывал, полностью концентрируясь на хорошем. Совсем скоро он начнет самостоятельно искать ей оправдания, если потребуется. Хотя, честно признаться, за его недолгую жизнь, Мария первый действительно ответственный за него опекун. Она заботилась о нем, выбирая самое лучшее и в больницу его потащила не по прихоти, но желая обеспечить его здоровье и безопасность.

Лем настолько не углублялся. В центре он отвергал всех, с тоской вспоминая семью и дядю. Оказавшись в руках Марии, посторожился чуть-чуть и выбрал доверять, бросившись словно в омут с головой. Комната карантина словно была призвана специально ослабить его, подвести к определенному состоянию, заставить цепляться за любого встречного, проявившего малейшую заинтересованность в нем.

Чувственная и мысленная сфера Лема иногда сильно расходились во мнениях. Умозрительно ему порой становилось не по себе, он остро осознавал полное отсутствие контроля за происходящим, невозможность в полной мере повлиять на свою судьбу. Чувства и эмоции не оставляли ему никакого шанса, он не мог не верить Марии и пока ее место могла занять другая, перехватить его, забрать себе. Лем не хотел, он торопился влепиться в Марию, чтобы ни у кого не получилось их разнять. Наверное, впервые его чувства и мысли к человеку совпадали. Мария подходила ему лучше, чем все, кого он встречал до нее.

Включая дядю.

Возможно.

Дядя забрал его маленького, кормил и поил, дал дом, не оставил одного в ведении социальной службы, хотя Лем слышал из коридора, что его отговаривали, пророчили проблемы. Маму Свету он запомнил плохо, просто потому что нечего было запоминать, они не настолько хорошо знакомы. Молодая еще девушка, залетевшая по недосмотру. Первый триместр беременности между ней и отцом Лема продолжали происходить бурные расставания и примирения. Она использовала беременность в качестве повода для ссоры и ребенком же старалась привязать любовника к себе. Их окончательный разрыв произошел на втором триместре, избавляться от ребенка оказалось поздно. Она бы и не стала, любовник мог вернуться также внезапно, как ушел и ей нужно иметь возможность предъявить неверному ребенка, словно вечный упрек.

С младенцем Света справлялась из рук вон плохо. Оправившись после беременности, отдала его в ясли, вышла на работу и начала снова замечать заинтересованные взгляды мужчин. Лем сливался с фоном спектакля ее жизни, оставался не более, чем реквизитом, неловким и, впоследствии, ненужным. Воспитатели Лема подмечали его инакость, излишнюю, неблагоразумную доверчивость, которой его одногруппники быстро учились пользоваться. В шесть лет Лему поставили диагноз, и он положил конец маминым сомнениям. Она позволила уговорить себя работникам социальных служб. Лему будет явно лучше в специализированном заведении, ничего плохо с ним там не случится. Группа «В» не инвалиды, в них заинтересованы, его вырастят и найдут куда пристроить. Родной брат Светы – Василий, нарисовался неожиданно, степень их родства не позволила ему отказать и отправить восвояси.

Связь с семьей невозможно разорвать. Может с ним не всегда поступали справедливо, не ставили его интересы выше остальных, но давали тоже много. Лем привык ценить самое малое, порой ему не доставалось даже необходимого, но Лем не привередлив, неисполненных намерений ему тоже достаточно. Сколько раз ему обещали игрушку, заманчивую яркую книжку, позднее новую одежду. Строго запрещали брать чужое, принадлежащее родным детям дяди, всегда используя один и тот же действенный аргумент – ему купят, чуть позже, потом, если будет хорошо себя вести, получит удовлетворительные оценки за год, заслужит. Дядя Вася не ограничивался посулами, не забывал про старое доброе насилие над детьми в качестве воспитания, хорошенько вдолбить в мальчишку правила поведения никогда не помешает. Тем не менее, он вырос, здоровым и сильным, есть за что благодарить.

Стоило сесть в машину, больница оказалась замещена поездкой и купленной заранее мягкой игрушкой, как прежде впечатления о парикмахерской заместились вкусным мороженным. Мария посадила его рядом с собой, на пингвина Лем мог поглядывать в зеркало заднего вида, он лежал на заднем сиденье. Оставшуюся часть дня они также не разлучались. Прогулка в городе ему пришлась по душе, завершилась она плотным ужином, мытьем под душем, где девушка ему активно помогала, они сушили ему волосы. Мария, не торопясь их вычесывала, усадив его на край кровати. Салон стоил своих денег, парикмахер хорошо постарался, прежде торчащие в разные стороны волосы вдруг улеглись, словно укрощенные, и растекались под руками плавной волной.

Они легли вместе на кровать, одетые в непременные пижамы на ночь. Лем под одеялом, Мария поверх него. Парень больше не оберегал бок и улегся лицом к девушке. Смотрел на нее, настойчиво борясь со сном, ресницы опускались на все более продолжительные периоды, и он с усилием разлеплял глаза. Пингвин оказался тут же на постели, но не между ними. Мария не сильно торопилась уйти и забавлялась его заранее проигранной битвой с сонливостью. Милый, она положила ему ладонь на щеку, тихонько поглаживая. Смотрела на него, на смартфоне постоянно срабатывали беззвучные сигналы уведомлений, на третьем Мария отвлекалась и взглянула на экран. Реабилитационный центр подал несколько исков, оспаривая ее документы на опекунство. Два иска отклонены, третий поступил к концу рабочего дня и рассмотреть его не успели, только разослать оповещения заинтересованным лицам. Как интересно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Впрочем, бумажки оказались бессодержательными, важен сам факт. Почему Лема так важно забрать у нее? Вводных недостаточно, поведение центра могло быть обусловлено обычной бюрократической необходимостью, документы приняты слишком поспешно, неуполномоченным лицом. Мария заметила, что Лем с любопытством глядит на ее смартфон.

- Хочешь купим тебе такой же? – мягко пообещала она, улыбаясь ему, смартфон не пустая игрушка, чрезвычайно полезная вещь.

- Не стоит, я не сумею с ним обходиться, я тупой, - в голосе Лема нет горечи или вызова, он произносит общеизвестные факты, давно озвученные и привычные.

- Не говори так, - запрещает ему Мария. – Ты не глупый, я же вижу. Сколько классов закончил, Лем?

- Семь, - признается парень и отводит взгляд, стыдно.

- На домашнем обучении был? С какого класса? – ничуть не пугается Мария, обучать Лема в общеобразовательной системе заранее проигрышный вариант, его семья, очевидно, на большее не способна.

- С третьего, в него не пошел, - подтвердил парень, не встречая заранее известной реакции, отторжения и презрения, он приободрился.

К концу второго класса коллектив деревенских ребятишек окончательно отторг его, и лавина издевательств начала принимать угрожающие масштабы, учительница начальных классов не справилась и не смогла его адоптировать. Мало кому удавалось, ничего необычного. Ему повезло, первые два года на дом к нему приходила учительница старой закалки с сорокалетним педагогическим стажем. Занималась положенные по регламенту полтора часа, не отлынивая. Лем справлялся с учебной нагрузкой, успешно выдержал экзамены. Потом его учительница ушла на пенсию, и начала приходить молодая, едва выпустившаяся из института. Она быстро поняла, что опекуну Лема глубоко безразлично соблюдают ли они график занятий, являлась едва ли дважды в неделю, вместо положенных пяти и занятия их сократились до двадцати минут, в основном она давала задания и скоренько пробегалась по выполненным. Как раз совпало и на Лема начали возлагать больше работы по дому и участку, на учебу времени не оставалось. Любознательный Лем урывал сколько мог, начал оставаться на второй год и к восемнадцати едва перевалил за седьмой, дальше обязанности по его обязательному обучению у государства не было.

- Ты прямо экзамены сдал, Лем? – продолжала расспрашивать Мария и получив утвердительный кивок, восхитилась про себя и не стала скрывать, в его обстоятельствах потрясающие успехи. – Ты умница, осталось всего два класса, потом можно курсы закончить, я тебе учителя подыщу, завтра займусь, быстро наверстаешь.

- Зачем? – печально удивился Лем. – На работу такого, как я, все равно не возьмут. Время и деньги зря потрачу. Знаешь сколько всего надо за день делать у дяди по хозяйству? Скотине дать, сарай почистить, коров к стаду отогнать, огород полоть и поливать, скоро сено заготавливать. Я пока у тебя и из-за бока ничего не делаю, потом будет не до учебы.

- У меня животных и огорода нет, - справедливо заметила Мария, услышанное не пришлось ей по вкусу, но не выходило за пределы допустимого. Многие в деревне работают не меньше Лема, ей не хотелось, чтобы он так утруждался, однако отнести его ежедневные занятия на счет откровенной эксплуатации она не могла. Опять же она не представляла сколько ему приходилось переделывать без подмоги, узнай она объемы поручений, думала бы иначе. – Поживи у меня подольше.

- Ты говорила, полечить меня взяла, - резонно возразил Лем, обуздывая внезапно вспыхнувшую в груди радость.

- Тебе же не плохо у меня? – продолжала уговаривать Мария, хотя вовсе не обязана, опеку никто с Лемом согласовывать не будет, его мнение не посчитают важным. В такие отношения, как у них, на стороне Лема вмешаются в самом крайнем случае. Проще говоря, если будет доказано, что она совершила в отношении Лема преступление. Главное процедуру соблюсти. – Останешься?

- На сколько захочешь, - скромно сдался Лем, пусть его подмывало вскочить и прыгать по комнате, про дядю он не подумал.

- Вот хорошо, а теперь засыпай, - вполне удовлетворённо завершила разговор Мария, формально ей не надо его согласия, но получить его безумно приятно.

Лем засыпает, сон его чуток и прерывается, когда она поднимается с кровати и выходит, осторожно прикрывая за собой дверь, стараясь не стукнуть. Слышит ее крадущуюся поступь по коридору. Повременив, притягивает к себе черно-белого пузатого пингвина, прислоняясь щекой к его плюшевому боку. В детстве у него был заяц, то есть так считалось, ведь ни одного уха у него не осталось и наверняка сказать было нельзя. Мария подарила ему первую новую игрушку, не принадлежавшую раньше никому до него. Лем чувствует неловкость, что пингвин ему так нравится, он взрослый парень и вообще не должен засматриваться на безделки, но получить его себе особенное чувство. Потратившись, Мария не прогадала, она на верном пути.

Пятый, последний день отпуска, Мария провела в тревоге, ей жутко не хотелось оставлять Лема на завтра одного. После ее работы, вечером, приедет учитель знакомиться с ними, резюме которого она присмотрела на сайте. Большой стаж работы с группой «В», прекрасные рекомендации от опекунов. Мария надеялась, что учитель им подойдет. Она заказала комплект документов из его школы, чтобы понять, где он остановился. Девушка собиралась его попросить обучить Лема пользоваться смартфоном и заказала ему в точности такую же модель, что имелась у нее. Девайс дорогой, но ей в голову не пришло посмотреть дешевле. Самое лучшее мальчику.

Лем не остался в стороне и провожал Марию на работу. Разделил с ней завтрак, он начал пробовать пользоваться посудомоечной машиной, составлял туда посуду сам и включал заранее установленный режим, под присмотром девушки. В целом, ходил за ней по пятам и явно не горел желанием разлучаться. Потащился даже в гараж, стоял рядом с дверцей автомобиля и смотрел на нее жалобными глазами.

- Я в шесть часов вернусь, совсем немного, - твердо диктовала свои намерения Мария, не склонная расклеиваться и подкрепляя тем самым Лема. – Алена пробудет до обеда и накроет для тебя. Веди себя хорошо, можешь выйти на участок, но за границы не смей, я сразу узнаю. Не скучай, мы скоро увидимся.

Под лавиной распоряжений и наказов Лем растерялся, отпустил Марию, печально проводив взглядом ее автомобиль. Ни на какой участок он выходить не собирался, вернулся к себе в комнату и заперся там, вернее прикрыл дверь, отсекая себя от чужой Алены. Домработницу он продолжал сторониться, слишком сладко она с ним разговаривала и смотрела странно. Лем не осознавал своей привлекательности, высокий, широкоплечий парень, правильные черты лица, красивые карие глаза и пухлые губы, длинные ноги, развитые мускулы. Может избранником на всю жизнь он не выглядел, вряд ли мог позаботиться о себе, не считая довеска в виде девушки, но пофлиртовать с ним женщины не прочь. Алена не настолько безрассудна, чтобы претендовать на него всерьез, переходя дорогу Марии, просто ничего не значащие игры. Натерпевшийся от деревенских Лем не одобрял, и предпочитал вообще с ней не разговаривать.

На работе Марию встретили излишне бурно, ее появление вызвало нешуточный ажиотаж. Люди заметались по коридорам, многие выглядывали и смотрели на нее, словно не верили, что вернулась. Девушка проигнорировала невежливое поведение. У нее новая профессия, появившаяся буквально в последние тридцать лет. Она – упразнитель. Любой процесс движется от простого к сложному. Со временем он становится излишне сложным, требует массу усилий и их совсем не обязательно прилагать. Мария помогает вычленить и убрать лишнее, так же как ее мама Аглая. У мамы постоянное место работы, она работает упразнителем производственных процессов на фабрике по производству донорских органов. Мария упраздняет административные процессы в огромных корпорациях, концернах, конгломератах, по мере приобретения опыта ее начали звать в государственные учреждения, впрочем, пока не слишком охотно и часто.

Не успела она разложить предметы на рабочем столе, делала каждый раз, облегчая себе задачи, привыкла еще в интернате, к ней в кабинет заявился один из замов генерального директора, держатель акций компании и закрепленный за ней в качестве помощника в ее нелегком труде. Работала Мария всегда через тайное или явное, но одинаково сильное сопротивление коллектива, от привычек, особенно дурных, отказываться тяжело. Ей, человеку со стороны, на первоначальных этапах требовался авторитет руководства.

- Феоктист Станиславович, - официально обозначила, что видит его, поднялась из-за стола Мария, шагая к нему и протягивая руку для пожатия. Родился мужчина в период моды на вычурные имена, но Марию не смущало, она не запиналась на сочетании, запомнила с первого раза и не находила забавным.

- Мария Борисовна, - откликнулся бизнесмен, аккуратно встряхнул ее запястье дважды и отпустил. – Признаться, вы сильно нас обеспокоили незапланированным отпуском. Надеюсь, у вас ничего не случилось? Семья в порядке?

- Я бы не хотела касаться личного, но семья в порядке, благодарю вас, - осекла слишком любопытного мужчину Мария, возвращаясь за стол, тем самым показывая, что не заинтересована в досужих разговорах и предпочитает поработать.

Феоктист Станиславович никуда не ушел, отодвинул себе стул от приставного столика, примыкающего к большому столу Марии и расположился на нем. Обычно Мария выглядит неприступной и сегодняшний день не отличается. Она невысокая темная шатенка, ей кажется полноватая и доля правды в этом есть. Фигура ее, однако, задерживает вовсе не снисходительные и неприязненные взгляды. Высокая грудь четвёртого размера, ее она тщетно старается удержать в означенных границах, соблюдая диету, пышные бедра и тонкая талия. Песочные часы во всей красе, никакие ухищрения особенно не помогают, тем более занятия в зале Мария сносит, перебарывая себя, и лишний раз упражнения не делает. Слишком серьезный, тяжелый взгляд, неулыбчивые, плотно сжатые губы, идут в комплекте с холодным, неуживчивым характером. За глаза ее называют стервой. Пускай, она не милая лапочка. Но Феоктист Станиславович считает ее строгость напускной. По его мнению, девушка слишком молода и компенсирует, демонстрируя излишнюю деловую хватку и обдавая профессиональным холодом при попытке сблизиться. За фасадом прячется маленькая испуганная девочка, стоит только сколупнуть первый слой краски и поплывет.

Мужчина испытывал к Марии снисходительную приязнь и собирался продавить ее под себя. Сначала он относился к работе Марии скептически, у нее стало очень быстро получаться, за полтора месяца реорганизации она повысила эффективность офиса на пятнадцать процентов. Предлагала на первый взгляд глупые, ничтожные изменения и они каждый раз выстреливали, попадали в яблочко. Нужно присвоить часть ее успеха себе, заграбастать как можно больше, отодвинуть в сторону. Для его плана не лишне приобрести на нее влияние. Он мастерски сыграет на чувстве вины, Мария трудоголик, что бы у нее не случилось, пропуск работы наверняка лег на душу тяжелым грузом.

- На время вашего отсутствия, мы были вынуждены остановить внедрение новой системы согласования договоров на поставки. Нам абсолютно точно нужно наверстать. Команда готова, хотя они дезориентированы, сбои сильно выбивают из колеи. Думаю, придется поработать сверхурочно, - начал беззастенчиво давить заместитель генерального.

Мария едва заметно приподняла брови, надо же примитивные манипуляции, прямо среди бела дня и в ее кабинете, давно такого с ней не случалось. Она получила первый контракт в семнадцать с половиной лет, в ее послужном списке нет ни одно неудачи, напротив, шесть лет карьера шла в гору. Феоктист Станиславович припоздал со своими замшелыми играми, ее еще в интернате отучили не вестись на подобные подначки.

- Мы опережаем график стадий реорганизации на три недели, никаких сверхурочных, более того, я собираюсь перейти на восьмичасовой рабочий день. Десять часов меня не устраивает, - не просто не прогнулась девушка, а перешла в полномасштабное наступление. - Система, о которой вы упомянули, полностью готова до моего отпуска, приостанавливать не имело смысла. Я так понимаю, побоялись принять на себя ответственность?

- Что вы, - забормотал Феоктист Станиславович, теперь он мечтал притормозить разговор и вернуться на прежние позиции. – Конечно, если вы уверены в способности выдержать график, мои предложения преждевременны.

- Команда меня полностью устраивает, - приподняла губы в совершенно безэмоциональной улыбке Мария, обычной капитуляции ей недостаточно, он должен пожалеть. – За одним исключением. Та девушка из колл-центра, Яна, кажется. От нее никакой пользы, слишком много перерывов на кофе, сигареты и разговоры. Не могли бы вы ее занять на другом участке работ? Мне она не нужна. Я могу на вас рассчитывать? Мне обратиться к вышестоящему руководству с запиской?

Его любовница, безошибочно вычислена, мысленно помечена и безжалостно подвергнута гонениям. Феоктисту Станиславовичу за сорок, он глубоко и отчаянно женат, привлекать красивых девушек запросто не получается, нужны дополнительные бонусы. Малышке бы досталось несколько блесток от успехов Марии, участие в ее группе поддержки можно занести в резюме и претендовать на местечко потеплее, повлияет на повышение. Феоктист Станиславович прекрасно понимал какой скандал его ждет, стоит озвучить факт ее исключения из группы и скрыть не получится. Маленькая дрянь. Зачем он вообще к ней полез? Выстроенные заранее прочные планы теперь казались весьма сомнительной конструкцией, основанной вместо фундамента на неоправданных амбициях.

- Зачем же рубить с плеча? Молодым нужно помогать. Я с ней поговорю о более серьезном отношении к работе, - не в силах отказаться от секса с горячей сговорчивой девочкой, сглаживал как мог незадачливый акционер.

На Марию не действовало, ее интернат давал хорошее образование, оно заключалось вовсе не только в объеме знаний, девушка умела постоять за себя и делала хладнокровно, порой жестоко, не оглядываясь на потери врага. В конце концов, она не начинала первая и не потребовала себе ничего из того, что ей не положено. Она соблюдает заключенный контракт и не потерпит необоснованных упреков. Поэтому добила:

- В мои обязанности не входит воспитание молодых профессионалов, в любом случае, я бы не взялась. Обяжите вашего секретаря обновить список команды к завтрашнему утреннему совещанию, мы продолжим в усеченном составе с новыми силами. Нам нужно обсудить что-нибудь еще?

Прямо выставленный за пределы рабочего пространства девушки, Феоктист Станиславович воспылал гневом. На самом деле, должность его наследственная, занимает он ее благодаря переданным отцом акциям. Стоит вынести конфликт с Марией на всеобщее обозрение, его репутация сильно пострадает. Ей платят баснословные бабки, и контракта с ней генеральный лично добивался в течении года. Она приглашенная звезда, которая реально решает проблемы, открытые нападки на нее дорого обойдутся. Феоктист Станиславович не намерен спускать ей, он придумает, как отомстить.

Глава 7. Звоночки

Явившийся точно к назначенному времени репетитор понравился им обоим, Марии и Лему. Неплохо сохранившийся дяденька лет под шестьдесят, в молодости энтузиаст профессии, посвятивший себя обучению детишек, специально устроившийся в школу, где обучались проблемные детки среднего класса. Он побеждал в конкурсах «лучший учитель». С гордостью отвергал приглашения на работу в частные лицеи. Буквально горя работой, не сумел завести семьи. К тому же ему семью было элементарно не на что содержать, потому что заработки учителей оставались традиционно невысокими. Ударно потрудившись целых тридцать лет, тратил длинный учительский отпуск на оздоровительные лагеря, куда ездил страшим воспитателем. В пятьдесят он обнаружил, что его сердце совсем изработалось и больше держать нагрузки не может. Череда больничных, длинной в полгода с короткими выходами в класс и увольнение. Еще год он никак не мог прийти в себя, не только лишенный дела всей жизни, но и столкнувшийся с горькой правдой, которая заключалась в том, что его пенсии по инвалидности не хватает на необходимые лекарства, не говоря об остальном.

На исходе того страшного года он начал заниматься репетиторством, готовить детей к сдаче экзаменов. Раньше считал такую подработку ниже своего достоинства, подтягивал отстающих в свое свободнее время, совершенно бесплатно. Нужда заставила его изменить мнение, однако репетиторство предполагает суету и подвижность, надо быстро перемещаться по городу, успевая на уроки к назначенному времени. Занятия по видеосвязи стоили гораздо дешевле и приносили куда более скромные результаты, чем личные. Его организм не разрешал ему брать больше двух уроков в день, после второго он чувствовал себя настоящей развалиной и добирался до дома на последнем издыхании.

Тарас Петрович презирал богатеньких опекунов и их питомцев, видя в подобной связи нечто липкое и порочное, заочно соглашаясь с общественным мнением. На первого воспитанника группы «В» согласился в приступе безысходности и почти откровенного голода, дальше только обратиться за пособием по бедности в социальную службу, то есть, по его мнению, окончательно опуститься на дно. Постепенно он изменил отношение, и выработал особую манеру поведения со своими учениками. Взаимодействие с ними должно происходить совсем иначе, чем с ребятами в пределах нормы. Опекуны ревнивы и жестоки, уловив первые признаки лишнего сближения, они безжалостно прерывали контакты между учителем и опекаемым. Один раз на Тараса Петровича подали в суд, но смилостивились, потому что подопечная блестяще сдала экзамены и получила аттестат о полном среднем образовании.

С опытом он выработал ряд правил. Тактильный контакт полностью исключен, передавая тетрадь или учебник, лучше положить их на стол между ними, чтобы ученик мог взять сам. Зрительный контакт тоже крайне нежелателен, во-первых, он не очень по душе самим воспитанникам, во-вторых, способствует весьма опасной привязанности. Исключались прямые похвалы, лучше акцентировать внимание на уже сделанном, ни в коем случае не переходя на личности. Хвалить выполненное задание, аккуратный почерк, что угодно, но не самого парня или девушку. Лучше рассказать опекуну, в присутствии ученика, как он отлично справился, тогда оба получали удовольствие, и он не оказывался невольно между ними.

Группа «В» оказалась другой, но вовсе не глупой, они не просто красивые секс-игрушки, созданные от природы в качестве ублажения гораздо более жизнеспособной и страшной группы «А». Они светлые и чистые, невинные в своей предельной болезненной доверчивости. Вечные дети в единственном аспекте. Примерно так их старый учитель привык воспринимать. За без малого десять лет репетиторства он обзавёлся внушительной пачкой рекомендаций, и последние два года его приглашали в по-настоящему состоятельные семьи. Не было необходимости заниматься несколькими одновременно, он мог выбирать, заработал на свое собственное жилье и открыл счет, постепенно округлившийся до приятной суммы.

С учениками год от года расставаться ему становилось тяжелее, но и здесь доверчивые и любознательные взрослые дети его удивили. Они звонили ему, поздравляли с праздниками, стабильно приглашали в гости. Тормошили холодных, расчетливых и подозрительных опекунов, не позволяя им забыть старика. Тарас Петрович будто пропустил дочерей и сыновей, сразу обзаведясь внуками. Опекуны ему почестей бы не оказывали, но дистанция между учителем и воспитанниками их устраивала. Отказать же своим дражайшим опекаемым у них не хватало воли, при полном отсутствии повода, естественно.

Знакомство с Лемом, в присутствии Марии, учитель начал, постоянно используя правила. На него не смотрел. Парнишка явно не слишком давно под опекой у девушки, и был до этого в не слишком надежных руках. Откуда иначе у изначально доверчивого паренька проснулась бы опаска перед незнакомцем? Тарас Петрович старательно избегал любых пугающих моментов, быстро затянул парня в диалог, постоянно подсовывая ему короткие тесты, они расположились за большим, но низким журнальным столом в гостиной. Поначалу учитель отнесся к заявлению об оконченных шести классах скептически, специально уточнив, не учился ли он в пансионе и получил отрицательный ответ. Лем его приятно удивил.

- Шесть классов подтверждены абсолютно, - удовлетворённо комментировал он тесты полчаса спустя, чуть зардевшейся, будто хвалили ее личные достижения Марии. – Есть довольно твердые познания и за седьмой, даже восьмой классы, но более обрывочные, без системы, уверен он быстро наверстает. Думаю, через полгода мы сможем подать заявку на аттестацию.

- Не нужно торопиться и перенапрягать его, - озаботилась комфортом парня Мария, она явно не поборница принципов быстрее, выше, сильнее.

- Конечно, нет, самая обычная программа, планомерно, без зубрежки и скачков, - уверил ее Тарас Петрович, привычный к тревожности опекунов, сами они готовы стены лбом прошибать, но их подопечные должны пребывать в полном достатке, и не тратить последние силы на учебу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На самом деле воспитанники отличались отменным здоровьем, на них пахать можно, однако носиться с собой позволяли охотно, и от чрезмерной заботы только хорошели.

- Предлагаю три часа с перерывами на двадцать минут, организуем занятия в будние дни, с перерывом на среды и стандартные выходные. Постарайтесь, чтобы он занимался самостоятельно по два часа в день, выходные не в счет, - озвучил стандартную схему обучения учитель и когда Мария согласилась, добавил. – Обсудим контракт и вознаграждение?

Дальше вслух они не общались, в ход пошли смартфоны. Пожилой мужчина переслал Марии стандартную форму договора, она изучила документ досконально, внесла правки, подсветив их и переслала обратно. Отдельным пунктом оговаривалась постоянная видеосъемка их занятий с возможностью для Марии использовать записи, как личные, и полным лишением его такого же права. Запрет на общение вне занятий. Еженедельные письменные справки об успехах парня. В противовес неудобствам на четверть повысилась сумма гонорара и внесен пункт о премировании.

- Иногда ученикам необходимо уточнить что-нибудь по заданию, я не буду связываться первым, но такой жесткий обрыв общения может ему повредить, - деликатно заметил Тарас Петрович, не собираясь настаивать.

Мария поджала губы, нахмурилась и поправила. Лему разрешено звонить учителю в течении рабочего дня, наоборот запрещено. Что не сделаешь на пользу подопечного, в который раз отметил про себя Тарас Петрович, наступишь на хвост нежно лелеемой паранойи, лишь бы ему было хорошо. Удовлетворившись условиями, заверили документ электронными подписями, окончательно вошедшими в обиход вместо обычных.

Учитель попрощался в Лемом, напомнив парню, что придет завтра в обеденное время и направился к выходу из гостиной. Возле двери повернул голову и увидел, как девушка наглаживает доверчиво к ней льнущего парня по щеке. Слов ему не разобрать, но он мог поклясться: Лему рассказывают о том, какой он замечательный парень. Загадочно все же устроено, в целом неприятные, стервозные люди, мнительные и мстительные, склонные к педантизму, доходящему до откровенной тирании в отношении окружающих опекуны, умудряются засунуть свой мерзкий характер поглубже и обращаться с подопечными не просто сносно, а выше всяких похвал. Обычные люди, включая родителей, справляются гораздо хуже.

До выходных оставался один день. Лем пришел на занятия перевозбужденным, постоянно думал, что снова начнет учиться и обязательно справится, чтобы Мария им гордилась. Тарас Петрович умело направил его лихорадочное рвение в нужное русло, не позволяя откусывать сразу слишком большой кусок. Не стопорил полностью, но придерживал. Заставил в перерывах между уроками прогуляться на газоне перед французскими окнами-дверями гостиной. Вечером Мария отдала ему смартфон, сама настроила его и синхронизировала со своим, при попытке скачать приложение, устройство отправит ей запрос на разрешение. Она сможет посмотреть кому он звонил, на какие странички заходил, даже могла послушать через него, узнать, о чем говорит, проверить обстановку. Мария имеет неограниченный доступ к видеозаписям, ведущимся в доме и окрестностях. Лем под колпаком, в полной безопасности. Можно подумать она перегибает, но Лем слишком доверчив, обмануть его ничего не стоит, и он в любой момент окажется в неприятностях, стоит глаза от него отвести. Так что Мария не собиралась рисковать.

Под чутким руководством учителя, в обед Лем ей первый раз позвонил, включив видеосвязь и поднеся экран слишком близко к лицу. Как зачарованный разглядывал Марию в строгом официальном костюме, гладко причесанную, с макияжем на лице, она на себя непохожа. Такой он увидел ее в центре, правда тогда она была измучена долгим рабочим днем и похождениями по корпусам, включая подвалы. Лем оробел, наверное, не стоило ее беспокоить, ведь сказать особо нечего, он просто сильно хотел показать, что у него получилось нажать на правильные кнопки и сделать вызов.

- Подальше телефон отодвинь, - советовал ему Тарас Петрович, благоразумно оставаясь от него на другом конце стола, ближе не лез.

- Как у тебя дела, Лем? – девушка заговорила с ним первая, от него толку не добьешься, он окончательно растерялся.

- Хорошо, - послушно отозвался парень, отводя глаза от экрана и опуская взгляд себе на колени. - Мы математикой занимались.

- Тебе понравилось? – поинтересовалась, по ее мнению, самым важным в обучении, мучить Лема вовсе не стоит.

- Да, - оживился парень, поднимая лицо и снова притягивая смартфон почти к самым губам. – У меня получается, я совсем не все забыл, считать еще умею.

- Мне тебя так совсем не видно, - благодушно пожурила его девушка.

Лем вздрогнул и быстро отвел плоскую коробочку устройства от себя, продолжи они так еще минут десять, от постоянно плывущей картинки, глядящую на него Марию начнет укачивать, как на корабле.

- Вели Алене в следующий перерыв вам чай накрыть, - продолжала девушка, перед ней монитор компьютера и на нем медленно вращается вокруг своей оси сложнейший график, выстроенный ей самолично, но Лем занимал ее гораздо больше. – Она тебе рогалик сделает с запечённой говядиной, перекусите, после еды голова работает лучше.

- Ты тоже там поешь, - неожиданно позаботился Лем.

- Спасибо, милый, обязательно, - умилилась Мария, никто не осмеливался вмешиваться в ее рабочий процесс, и обеды она частенько пропускала, что крайне не одобрял ее терапевт, настаивая на более тщательном соблюдении диеты.

- Перерыв закончился, Лем, - оставаясь за кадром, ненавязчиво напомнил о себе учитель.

- До вечера, - отреагировала на его замечание девушка. – Я приеду к семи, вместе поужинаем. Отключайся.

Лем старательно осмотрел экран, нашел красный значок на нем и нажал на него. Мария исчезла, вызвав у него сожаление, он начала ловить себя на желании постоянно держать девушку на виду и желательно чтобы она на него тоже смотрела не отрываясь. Но Тарас Петрович уже пододвинул через стол к нему новенький учебник по родному языку, приятно пахнущий типографской краской, если развернуть, корешок захрустит впервые переломившись.

На губах Марии играла легкая улыбка, не расставаясь с ней, она спустилась в местное кафе, вызвав перемещение работников и массу любопытных взглядов. Выбрала себе капустный салат и куриный биточек, приготовленный на пару, несладкий чай. Напиток пришлось сразу бросить, редкое убожество, лучше в кабинете запить, попросить секретаря заварить нормального. Капуста и котлетка негатива не вызвали, они стандартно никакие. Полезная еда предпочитала не взрываться вкусом. Средняя сестрица Марии помешана на идеальном здоровье, ее фигура и рацион достойны внесения в энциклопедию отдельной страницей о правильном питании и досуге. Пару лет назад она увлеклась и начала практиковать голодание, Аглая вовремя ее перехватила, успела вправить мозги, пока не стало поздно. Так вот, ее сестра Людмила утверждала, что с голодухи капустный лист деликатесом покажется, что таков настоящий вкус продуктов, который человеческая цивилизация разучилась различать из-за повсеместного изобилия.

Мария ее теорию проверять не собиралась, мысли о судьбах человечества ее тоже редко посещали. В ее случае диета необходимость, не будет присматривать за собой – окончательно растолстеет. Полной она не была и становиться не собралась, теряя правильный настрой в самые темные ночные часы, и кралась на кухню за печеньем. Надо сказать, поутру героически внося их в съеденное за день. Потом приходилось терпеть очевидные замечания врача, и крепить волю, обещая себе не повторять.

Секретарь успела приготовить ей целый стеклянный чайничек с зеленым чаем и поставить ей на стол, она отпила глоток. До конца обеда оставалось целых десять минут, она ошибалась, отказывая себе в отдыхе на этот период, режим имеет значение. Неспешные размышления снова прервал звонок смартфона, обычный, без видео. Прорваться через охранную систему ее защитных приложений может не каждый номер. Мария терпеть не могла разные телефонные предложения, попытки обмануть или подписать на ненужную услугу, товар, неважно. Даже сам факт не отвеченных звонков ее сильно раздражал. Она устроила так, что они ей не поступали. Так что номер частный, но незнакомый. Интересно. Она ответила на звонок.

- Мне твой телефончик в центре дали, - не удосужившись поздороваться с ходу начал неизвестный собеседник. – У тебя это… племянник мой, хочу забрать.

- С кем разговариваю? – грубостью Марию трудно задеть, она способна ответить в том же тоне, намеренье отнять у нее Лема больно царапнуло сознание и стало очевидно, что она его не отдаст, как будто оставались сомнения, решилось в первые сутки.

- Я дядя его, Василий, - почувствовал моментальный отпор, сбавил обороты мужчина. – Он подлечился, врачи говорили пары недель хватит, значит пусть возвращается, нечего ему жить не пойми где и прохлаждаться. Я уверен, тебя он уже отблагодарил.

Пошлый, слабо завуалированный намек заставил Марию подобраться, она почувствовала острую неприязнь к постоянному опекуну Лема и постаралась взять себя в руки. Возможно, в ней говорит обычная ревность, и она увидела желание оскорбить в естественной защитной реакции. Василий защищает Лема, насколько способен. Она бы поступила именно так, прикрывала бы его изо всех сил. Что бы она почувствовала, узнай, что ее подопечный перешел в другие руки? Ей не стоило присваивать Василию свою чувства и мысли, но тогда она еще этого не знала. Нужно отыскать компромисс.

- Боюсь моя опека правомочна, и завершать ее в ближайшее время я не намерена, - постаралась ответить наиболее нейтральным образом и одновременно сразу обозначить свои привилегии. – Но вам не лишне будет его навестить, уверена Лем обрадуется, семьи ему сильно недостает. Почему бы вам не приехать прямо завтра? Я прикреплю одноразовую поездку на такси в обе стороны к вашему номеру телефона.

- Делать мне больше нечего, везде разъезжать, - начала бухтеть невидимый Василий. – Посади его в то такси и нормально разойдемся. Я целыми днями работаю, по дому дел невпроворот, не до гостей мне.

- Нет, он никуда не поедет, ему еще нездоровится, - категорично отказала Мария, в открытую преувеличивая проблемы Лема, от ожога на его боку осталось большое розовое пятно, бледнеющее с каждым днем. – Решать вам, поездку я прикрепила. Однако хотелось бы знать о вашем визите заранее, иначе дома не застанете.

Смартфон надолго замолчал, с той стороны доносился звук тяжелого дыхания. Василий поносил ее про себя не чем свет стоит, но вслух не выражался, удержался чудом, не иначе. Не выдержал самостоятельно устроенной паузы и бросил трубку. Хладнокровная Мария перезванивать и улаживать не стала. Василий повел себя неправильно, настроил ее против себя, тем более она готова скорее к негативной оценке конкурента на Лема. Мария не стала допивать чай, далеко отодвинув чашку, хорошее настроение, организованное ей беседой с парнем, улетучилось в никуда. Усвоенные навыки позволяли ей контролировать эмоции, вскоре она полностью погрузилась в текущие задачи, отложив Василия и связанные с ним проблемы на дальний край мыслей, словно докучливую бумажку. Родственник Лема еще беспокоил, она про него не забыла, но впустую рефлексировать, прокручивая их беседу заново до бесконечности, она не собиралась.

Василий объявился сам через несколько часов, позвонил ей. Мстительная Мария заставила его прождать целых шесть гудков, вообще бы не ответила, проявив сочувствие в том смысле, что сама сошла бы с ума, откажись с ней общаться человек, завладевший Лемом. Мужчина вообще отнеся к отсутствию парня слишком просто, она бы не допустила центра, в крайнем случае навещала каждый день, точно сразу заметила, забери его кто-нибудь.

- В три часа пусть ждет, - буркнул Василий и снова отключился.

Воспитания ему не хватает. Хотелось поучить, приходилось сдерживаться, опять же постоянно помня о Леме. С работы она пошла ровно в шесть. Феоктист Станиславович встретил ее в open-space, расположенном прямо за дверьми ее приемной. Укоризненно наблюдал издали за ее уходом, безмолвно осуждая. Марии безразлично, она специально остановилась, повернулась к нему лицом и вежливо попрощалась, пожелав хороших выходных. Его любовница исчезла из списков команды, прикрепленной к Марии, отправилась на больничный. Заместитель директора выдержал тяжелый бой и отлучен от тела, его изгнали из рая. Стоило покинуть съемную квартиру любовницы, аренду которой он безропотно оплачивал целый год, хотя обломилось ему лишь в последний месяц, она начала присылать истеричные сообщения, по десять - пятнадцать в час. Приходилось читать и отвечать, иначе отдельные выстрелы упреков и жалоб превращались в пулеметную очередь, смартфон едва успевал регистрировать. Он постоянно пялился на экран, жена начала замечать неладное. За неполные полтора дня его молоденькая истеричка вдруг перешла на откровенный шантаж, начала требовать развода, обещала лично заявиться к его благоверной. Феоктист Станиславович недоумевал, у них речи о счастливом совместном будущем никогда не заходили. Он женился пятнадцать лет назад на женщине своего круга, имеющей отдельный статус и состояние, перешедшие к ней от семьи. Разлука в его планы не входила, при мысли что именно и как им придется поделить, его пробирала холодная дрожь, как в хорроре для взрослых блудливых дяденек. Жена игнорировала его похождения, но при обязательном условии – они должны оставаться тайной. Скандал станет началом конца, лишенная возможности пристойно притворяться и играть в счастливую семью, женщина превратится в тигрицу, показательно растерзает его, на виду у их общих друзей и знакомых. Короче, от Марии одни проблемы, она одна во всем виновата.

Девушка оставалась в неведении об ответственности, неожиданно возложенной на ее плечи. Расскажи ей, она не поверит. Люди не могут оставаться настолько лицемерными, хотя бы наедине с собой. Лем гулял перед домом, она увидела его через лобовое стекло машины, он тоже заметил ее автомобиль и бросился в дом, спустился к ней в гараж. Рад ее видеть, на часть дня он оставался один, учитель уходил за пару часов до ее прихода, домработница оставалась до двух.

- Наконец-то, я заждался, - начал жаловаться Лем, подходя к ней очень близко, напрашиваясь на прикосновение и она не стала его томить, положила руку ему на талию и повела в дом.

- Без пяти семь, - напомнила Мария, показывая ему на стену и прикрепленные к ней часы. – Видишь? Как обещала. - Пойдем есть, - торопил парень, словно ужин основная причина его беспокойства, совсем неправда, дорогу в кухню он знает, ему не запрещали, он сам хотел разделить еду с Марией и специально дожидался.- Мне твой дядя звонил, Лем. Завтра в гости приедет, - рассказала девушка, пристально всматриваясь в его лицо, в ожидании реакции.

Парень расплылся в улыбке, глаза его вспыхнули неподдельной радостью. Она правильно не отшила родственника, парню нужна связь с семьей, обрывать ее жестоко.

Глава 8. Дядя

В три часа Василий не явился, не приехал и через час. Ему потребовалось больше полутора часов, чтобы исполнить обещание. Лем извелся, не выходя из гостиной, попеременно поглядывая на часы и дверь. Мария не переносила необязательных людей, негатив на дядю Лема постепенно накапливался. Ей казалось, что она подвела парня, обещала ему и не исполнила. Ощущать ответственность за поступки глубоко постороннего человека вызывало смешанные чувства.

Хотя Лем ее ни словом не упрекнул, и вообще не выглядел удивленным, продолжая маяться неподалёку от входа. Родственники, включая дядю, им постоянно пренебрегали, он привык. Его удел нетерпеливо ждать, пока Василий соизволит почтить его своим присутствием. Наконец, полпятого охранный периметр оповестил о приближающемся к воротам автомобиле такси. Мария мстительно не позволила проехать на территорию, не открыла ворота, ограничилась калиткой сбоку от них. Грубый Василий вряд ли заметит ее жест, слишком толстокожий.

По дороге к дому, грузный мужчина, переваливший во вторую половину своей жизни, менее удачную, чем первая, потому что он начал грузнеть, не слишком полезные привычки отражались на внешнем виде, силы постепенно начинали иссякать, приценивался к дому и участку при нем. Пришел к закономерному выводу, что дамочка явно не бедствует. Удачно Лем пристроился, неизвестно как бы оно получилось, останься он в свободном полете. Вообще Василий собирался держать его до восемнадцати, на парня платили неплохие пособия, после совершеннолетия похуже, и окончательно выплаты заканчивались в двадцать один. Только Лем к взрослому возрасту вдруг стал незаменимым в плане ведения домашнего хозяйства. Семья Василия жила своим трудом, пусть для настоящего фермерства у них не хватало мозгов и усердия, но они жили с огорода и скотины. И кто все это будет содержать? В отсутствии парня Василий обнаружил, что лежать на диване и потягивать пивко у него больше не получается. Жена из сравнительно безопасного напильника превратилась в древнюю, но по-прежнему мощную бензопилу «Дружба». Семейство цапалось и гавкалось днями напролет, деля домашнюю работу между собой, выпадающую прежде на бессловесного и безотказного Лема. Нужно было что-то делать. Василий раскачивался две недели, пока стало совсем невыносимо, сделал усилие и оторвал недвижимость от лежбища. В центре ему открылись удивительные вещи. Лема свели с двора волонтеры или как она там называется.

С видом покупателя осмотрел добротную дверь, он нажал кнопку звонка. Он откладывал поездку до последнего, однако в процессе ему понравилось. Не доводилось прежде ездить на такси бизнес-класса. Ему водитель дверь открыл, как бабе. В салоне оказалось прохладно и играла музыка, водитель предложил заглянуть в мини-бар. Жаль там из алкогольного обнаружилось две микроскопические бутылочки с виски и коньяком. Василий, не сильно стесняясь крутящего баранку работника, переместил все четыре себе в карман. Сам пить не станет, Верку угостит, ему такое пойло, что лосю дробина.

Дверь открылась и на него с порога кинулся Лем, радостный до беспредела. Будь у него хвост, он бы ходил ходуном. Группа «В» не различает плохих людей среди опекунов, у типа «кошки» с этим получше, чем у типа «псы». Лем долго прожил в доме Василия, и переоценить заново его поступки, слова, поведение по отношению к себе никогда не сможет. Дядя спас его от работников социальной службы, не бросил в беде, воспитывал, взял в дом. Объятий между близкими родственниками не случилось. Василий не одобрял обжимании с мужским полом. Старший мужчина, снисходительно улыбаясь, протянул Лему руку. Мария пристально отследила, как пальцы Василия отчетливо ушли ниже по сравнению с ладонью. Здороваются сверху-вниз с людьми гораздо уступающими по положению. Лем ему не равный, рукопожатие выдано в качестве поощрения. Василий стремительно терял последние баллы в ее глазах.

- Здравствуй, дядя. Хорошо, что ты смог добраться. Мы тебя к трем ждали, еда остыла, - наивно вслух огорчался Лем, сияя стоваттной лампочкой. – Меня Мария из центра приютила, вот она, Мария.

Лем отступил вбок, чтобы не загораживает Марию и Василия друг от друга. Добрый дядюшка не утратил покупательского интереса и осмотрел девушку в том же смысле, пробуя на глазок понять сколько стоит. Молоденькая, обрадовался Василий. Он женский пол не особо уважал, считал вторым сортом, ее незначительный возраст, по сравнению с ним опытным и состоявшимся, семейным мужчиной, переводил ее в разряд нестрашных мелких шавок, которые не укусят и, в целом, существуют для красоты. Правда взгляд у нее нехороший, слишком тяжелый и пристальный. Он шагнул к девушке ближе, собираясь задавить ее морально, подавить ростом и грузной фигурой. Тоже протянул кисть, снова с унизительным наклоном.

Мария коротко усмехнулась и ответила, подала руку ладонью вниз, словно ожидала, что склонится и поцелует. На такие подвиги Василий не подписывался, схватить ее руку сверху апломба не хватило, пришлось поднырнуть, уже потом выправить горизонтально и встряхнуть. Дядя Лема не вполне осознавал в какие игры они играют, жестам делового этикета его не обучали, но почувствовать, что проиграл, ему незнание не помешало.

- Василий, не так ли? Меня зовут Мария, добро пожаловать в мой дом, - еще разок перехватила инициативу девушка. – Проходите.

- Я ненадолго, - помрачнел мужчина, девка ему не нравилась, слишком наглая, а у самой еще молоко на губах не обсохло.

Девки в ее возрасте должны замужем тихонько сидеть, рожать и молчать в тряпочку. Еще домом его ткнула, хоромы, наверное, родители прикупили и поселили деточку. Василий даже в теории не верил, что к возрасту Марии можно заработать на подобный дом самостоятельно. Его мировоззрение не отличалось от большинства, люди в пределах нормы в двадцать три как раз оканчивали высшее образование и начинали трудное восхождение по карьерной лестнице. Обычные алгоритмы и существующая система к Марии не имели никакого отношения. Василия отвели за накрытый в столовой стол, комнатой Мария пользовалась редко, предпочитала есть на кухне. На ужине настоял Лем, вкусная еда казалась ему лучшим, чем можно поделиться, и пусть Мария не собиралась, но в итоге согласилась. Пришлось задействовать Алену, дополнительно оплатить ей целый выходной день до самого вечера. Готовить самостоятельно и возиться с посудой Мария не хотела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Как там твой бок? – Василий отхлебнул красного сухого вина, налитого в большой бокал едва ли на треть, будто пожалели и поморщился, водки на столе не было.

- Зажило, Мария еще брызгает лекарством, - оживленно делился новостями Лем. – Я снова учиться стал, представляешь?

- Пустое баловство, шесть классов нормально, читать умеешь, два плюс два складываешь, проживешь, - свел густые, клочковатые и седеющие брови к переносице дядя.

- У вас пятеро детей, - не торопясь выдала осведомленность Мария, она подготовилась. – Трое школу закончили, последние доучиваются. У них тоже по шесть? Вроде, нет.

- Зачем сравнивать обычных людей и такого, как Лем, - начал вполне, на свой взгляд, обоснованно возражать Василий.

- Какого такого? – мгновенно прицепилась Мария.

- Ему школьное образование не пригодится, он хорош в другом, - продолжил всякие намеки мужчина, избегая говорить напрямую, но напирал взглядом, глазки его подернулись маслянистой пленкой. – По дому пошуршать, в спальне… прибраться.

Лем тонкостей беседы не улавливал, в доме он не убирался, в их семье много женщин и они предпочитали, чтобы большую часть дня он проводил на улице, не путался под ногами. В доме Марии его обязанностями не сильно утруждали.

- Но я хотел бы доучиться, получить аттестат, как все, - вмешался он в обмен колкостями.

- Ты обязательно сдашь экзамены и получишь аттестат, - сменив тон на гораздо более теплый, пообещала Мария.

- Я не против, пусть учитель ходит, денег у нас нет, но у тебя полно, ты заплатишь, - начал гнуть свою линию, начатую еще при телефонном разговоре. – Я, собственно, спасибо хотел сказать за обед и вообще. Нам пора с племянником домой выдвигаться. Выходные не резиновые, говорил же дел полно.

- Вы должны быть осведомлены о моих привилегиях, - окончательно заледенела Мария. – Вы остаетесь его опекуном, однако ответственный опекун я. И уверена, что сейчас ему будет лучше остаться в моем доме, заниматься и поправлять здоровье. У вас большая семья и практически нет ресурсов. Он попал в центр из-за ожога, который вполне можно было обрабатывать в домашних условиях. Вы нуждаетесь – я помогаю. Как вы удачно заметили, деньги у меня есть.

- Я ничего не просил, ты сама влезла, - начал наливаться лиловым цветом, и набухать гневом, как прыщ на подбородке в ускоренной сьемке. – Пацану лучше среди родных.

- В случае с Лемом просить не нужно, он заслуживает самого лучшего, - продолжала тыкать палкой Мария, несдержанность Василия сыграет ей на руку в суде, если он случится.

- Не ссорьтесь, - попытался остановить их парень, он смотрел на дядюшку и понимал, что отвык, кроме того, он предчувствовал по прежнему опыту, дядя скоро начнет махать руками. – Наверное, мне лучше с Марией пока. С тех пор, как к нам сестра переехала с ребятишками, толком спать негде.

Неуверенный, спотыкающийся выбор Лема согрел девушке душу. Она даже пожалела, что раздразнила его борова – дядюшку. Нет, ее не охватил внезапный приступ симпатии, стоило ради Лема сгладить углы.

- Че к юбке прицепился? За жрачку продался? Кормят тебя, сладко спать укладывают? – зверел Василий и начал подниматься на ноги.

Лем смотрел на него с ужасом, втянул голову в плечи и радовался, что он сидит ровно посредине между Василием и Марией, ему первому прилетит, девушку он постарается закрыть собой.

- Василий Иванович Коломнин, административное предупреждение, разбирательство назначено на десять часов первого рабочего дня в суде Краснинского района, в случае неявки автоматически фиксируется правонарушение и обжалованию не подлежит, - раздалось вдруг над головой из невидимого и достаточно сильного динамика.

- Что это такое? – грузно осел в изумлении обратно на стул Василий.

- Моя новейшая охранная система, - скромно призналась Мария. – Очень удобно, распознает угрозы самостоятельно, и отправляет в правоохранительные органы видеозаписи. Конечно, зависит от настройки.

- Сними жалобу, - заворочал непослушными, как будто онемевшими губами не сбывшийся фермер.

Под солнцем мало справедливости, видеофиксация в современном мире достигла страшных масштабов. Вместе с ней повышался статус права собственности. Находясь на частной территории, гости во многом зависели от милости хозяев дома. Записи могли использоваться с разрешения собственника и никак иначе, пусть речь шла об убийстве. Отзови она записи, уляжется само собой.

- С чего бы? – нехорошо усмехнулась девушка. – В какой-то момент мне показалось, что вы нас тут собрались бить.

На Василия накатило знакомое с подросткового возраста ощущение слабости перед Марией, такое же, как перед любым другим государственным аппаратом. Девка его не боялась, не опасалась даже, она умеет пользоваться бюрократической машиной, а он не смог освоить к сорока девяти, разве на самом нижнем уровне, в мелочах. В тот момент он возненавидел Марию, пошел по легкому пути. Нельзя ненавидеть необъятное здание уставов, законов, учреждений и прочего, зато можно отдельных представителей, с которыми не повезло столкнуться. В принципе глупо, но иначе не получается.

- Не надо, Мария, пожалуйста, он не хотел, характер такой, он сам не рад, - тихо и ласково запросил Лем, глядя ей глаза в глаза.

Заступничество Лема действовало сразу в двух несоприкасающихся плоскостях: жутко раздражало и заставляло склонять слух, смягчаться. Все люди разные, она плохо знает Василия, они живут в отличных социальных прослойках. Им не понять друг друга. Семья много значит. Мария правда слишком молода, у нее есть опыт ее семьи, вполне благополучной, соединенной в одно целое Аглаей и Борисом, при полной поддержке со стороны Чарли, сумевшим склеить обратно разбитую чашку или заменить ее новой.

Она знает, как бывает, но чисто умозрительно, она не сталкивалась с насилием со стороны самых близких. Ей невозможно представить Лема, как представлял его Василий: чем-то большим, чем животное, но меньшим, чем настоящий человек. Если бы Василий умел нормально формулировать свои мысли, он бы охарактеризовал свое отношение к Лему, как к тому, кого растят для употребления, как телка или птицу, только прямоходящего, говорящего, по недоразумению внешне не отличающегося от людей. Он собирался дорастить его до определенного возраста, продать и проесть. Почему бы Марии не предложить ему денег? Прямо не скажешь, не положено по странным общественным правилам. Получается, она забирает парня задаром, ничего в него не вложив. Чистое воровство, как не крути.

- Я думаю, мы уладим недоразумение. Вам, Василий, нужно извиниться, - сдалась парню Мария.

- Вспылил с кем не бывает, не каждый день племянник родного дядьку кидает. Я к нему сердцем прикипел, - Василий ударил в могучую, толстую грудь и прослезился дешевыми бутафорскими слезами актеришки самого низкого пошиба.

Мария не повелась. К сожалению, Лему много не надо, он поверил с разбегу, не оглядываясь.

- Принято, - сморщила носик Мария и отозвала жалобу, отправив вырезку в особый архив, долго искать не хотелось, в случае чего.

- Рассказывай, как живешь, - с барского плеча позволил Василий парню и под его откровения, приступил к еде, не отвлекаясь.

Еда начала стремительно убывать, походило на переработку блюд специальным комбайном. Не наблюдай сама, Мария бы не поверила, что столько помещается в одной утробе. В итоге Василий опьянел от обилия хорошей еды, вина ему постоянно подливали, но благородный напиток его закаленный организм воспринимал, как кисловатый компот. Съеденное заставило его натурально подобреть. Он поглядывал на мечущую в тихой истерике на стол новые тарелки с нарезками Алену. Она на такой аппетит не расчитывала и выгребала последнее из холодильника, вытащила из морозилки еще один кусок мяса, наскоро замариновала и поставила в духовку. Василий сдался раньше, глазами еще ел не разорённые остатки поедом, но внутрь не помещалось. Мария велела подавать чай. Василий оказался холоден к напитку и десертам, совсем как Лем.

- Я бы ребятишкам тортик с собой взял, - открыто сказал Василий, наглость второй счастье.

Мария молча улыбнулась. Несколько дико выносить от гостей еду с собой. Мария брала готовленное исключительно у бабули, там изначально сопротивление бесполезно. Паковать Алене ничего не велела.

- Общаться же ты нам не запретишь? – сыто оглядывая стол и подцепляя с края фарфорового подноса последние кружочки колбасы личной вилкой, проигнорировав специальную, буркнул Василий. – Буду приезжать на неделе, когда вырваться смогу, нельзя бросать пацана. Добираться далековато, но на такси сойдет.

- Предупреждайте о визитах заранее, - обозначила Мария условие. – И соблюдайте назначенный час.

- Заметано, - кивнул Василий, тяжело, опираясь обеими руками на столешницу, поднялся и поплелся к выходу.

Мария подняла брови, открыла приложение в смартфоне и вызвала машину. Лем рванул следом за родственником и ей пришлось пойти провожать. Застала, как Василий снисходительно треплет парня по плечу. Слишком небрежно с оттенком презрения.

- Веди себя хорошо, - глумливо советовал мужчина. – Делай, что скажут.

За воротами ему пришлось подождать, однако такси пришло быстро. Опытный Василий, без подсказки открыл мини-бар и переместил бутылочки с алкоголем в карман, их скопилось достаточно, чтобы звякать при ходьбе. А плюшек пожалела, сука богатенькая. Он ошибся, вернувшись домой и вывалив перед женой добычу россыпью, по 150 миллиграмм в каждой, услышал звонок от калитки. Им доставили два торта и несколько коробок с пирожными, полностью оплаченных. На один вечер ссоры полностью утихли. Жена его Вера, загребла подарки себе, алкоголь никому не предложила, остальное поделила поштучно. Торты резали чуть не по линейке. Народ похватал свою долю и расползся по укромным уголкам, ели и ныкали, кто на что горазд. Василий от сладкого отказывался, но в дележке участвовал, сложил в отдельную коробку, и поставил на персональную полку в холодильнике. Он заставит семейство отработать каждый кусок, если захотят обменять сладости на натуральный труд.

Посидел за столом в кухне, выпил крепкого растворимого кофе из поллитровой кружки, мыть ее не полагалось, по краям и дну она покрыта толстым наростом старого сублимированного кофе, похожего на мазут. Пошел на улицу, покурить. Добрался до банки с окурками, прикрученной к забору, осмотрелся и достал смартфон.

- Съездил, - старательно понижая голос, не тратя силы на лишние приветствия отрапортовал он. – Нет, не отдала и не собирается. Пацан тоже назад не рвется, я думал совсем дурак, оказалось чуток мозгов отрастил. Че делать то? Приходить разрешила.

Дальше слушал и поддакивал. Возможность бесплатно столоваться, жрачка на дом и другие маленькие ништяки, вообще не соответствовали его ожиданиям вознаграждения за Лема. Он получит за парня кругленькую сумму. Неправда, что он не навещал Лема в центре. Родственнички его допекли на исходе первой недели его отсутствия, он заявился в центр на день раньше Марии, твердо намеренный забрать пацана, неважно заросло у него там или еще зарастает. Имел весьма интересный разговор с заведующей, его настоятельно просили подождать и обещали вполне конкретные деньги. Василий мечтал купить новую машину. Колымаги у него периодически появлялись с восемнадцати лет, он чинил их, рихтовал и перебирал, заставлял ковылять по дорогам, пока совсем не издыхали. Но еще с малолетства воображал, как покупает автомобиль с салона, чтобы вообще никого, кроме него за рулем, без пробега, в неснятом целлофане. Его дому требовался капитальный ремонт, традиционно скромные обновки его дети получали перед учебным годом. У жены три платья. Все равно, желание у него совсем другое, он и так жизнь положил всю кодлу обеспечивая, тянул лямку и конца края ей не видно. О судьбе Лема он особо не задумывался, понятно, что с ним будут делать, но не убивать же. Переживет, втянется, еще подмахивать начнет. Мария для сделки не годилась, гордая и слишком правильная, законов больно много знает. Польза Лема не рассматривалась вообще.

Стоило Василию покинуть дом, парень принялся оправдывать дядю перед Марией. Заставленный посудой стол они бросили на Алену. Домработница, понятное дело, не возражала. Мария ценила чужой труд и оплачивала соответствующе. Девушка слушала Лема вполуха, не возражала и не принимала на веру. Она выпила два бокала вина за обедом, плавно перешедшим в ужин, невольно поддалась, под впечатлением от возлияний Василия, опьянела, ослабила контроль. Смотрела на губы своего парня, впервые остро ощущая его именно своим. Она его не вернет. Василий, социальные службы, безопасные и роскошные пансионы, никто его не получит. Она оставляет его себе, тем более он сам…

- Значит хочешь жить со мной? – мягко вклинилась девушка в скучные перечисления несуществующих достоинств дяди.

Лем отчего-то покраснел, умолк и опустил глаза. Девушка потянулась к нему, передвинулась поближе, они сидели на диване и взяла его за руку, медленно поглаживая пальцы.

- Ты не звала, бок зажил, - тихо напомнил Лем, произнеся вслух очевидные вещи и, несмотря на правдивость, в них слышится упрек.

- Я сейчас зову, - мотнула головой девушка, словно отметая его аргумент в сторону и не отрывая от него взгляда, стоит ему поднять голову, и они встретятся глазами. – Живи со мной, Лем. Позволь мне стать твоим постоянным опекуном. Я позабочусь о тебе.

Ей просить не надо, у Лема нет права голоса, его спросят при окончательном оформлении документов, но его согласие имеет декоративный характер. Тем не менее, Марии очень важно получить его добровольно, убедиться в том, что действует правильно. Лем шумно сглотнул, ему почудилось он совершает своего рода предательство по отношению к дяде. Он формирует ненормально крепкие связи с ответственными за него людьми, и не понимает, что такое же «предательство» совершает большинство повзрослевших детей, отделяясь от родителей. Оставшееся меньшинство проживает тусклую и несчастную жизнь. Решившись, он поднимает лицо и долго-долго смотрит в глаза Марии.

- Да, - соглашается и сердце начинает колотиться, биться об ребра изнутри, сильное, молодое, исправное, гонит кровь по жилам скорее, и, кажется, будто по телу вместе с ней распространяется жар.

Девушка улыбается, приподнимает уголки губ и прямо этим улыбающимся ртом целует его, пробираясь язычком вглубь, лаская и заигрывая. Лем послушно следует в поцелуе, куда поведут. Он не умеет и подчиняется. Мария сидит от него слишком далеко, и парень подается вперед, обхватывает ее руками, жмет к себе. Ничто не сравнится с мягкой женской грудью, упруго толкнувшей его в грудную клетку, когда тела соприкоснулись. Лем теряет последние молекулы кислорода, забывает напрочь про рефлекторное непроизвольное дыхание. Мария фыркает и целует его еще раз.

- Теперь отпусти, - не повышая голоса, строго велит она.

Его руки послушно разжимаются, спустя несколько секунд ему удается проглотить пару ложек загустевшего воздуха.

Глава 9. Соперник

Больше Василий и Мария не пересекались. Мужчина предпочитал видеться с парнем в отсутствии посторонних. Мария не препятствовала, хотя ей очень хотелось, разве правила часы посещения, не позволяя мешать Лему заниматься с учителем. Василий вроде уяснил и повадился приезжать за час до конца уроков, проводил их на кухне в обществе домработницы Алены. Приходить заранее, вместо опозданий, одобряется. Зорко приглядывающая за всем, что касается Лема, девушка посчитала, что его дядя нацелен плотно поесть на дармовщину. Кормежка Василия впечатляющая, но не самая большая статья расходов. Кормили дядюшку или нет, его начальный энтузиазм быстро пошел по нисходящей. В первую неделю он выбирался из деревни к ним трижды, во вторую два раза, третью вовсе пропустил.

Мария иногда смотрела на их встречи через камеры. Убеждалась в своем верном определении Василия. Сначала ей показалось, что он обращается с парнем слишком снисходительно, но стоило им остаться наедине и в его поведении отчетливо стало проскальзывать откровенное презрение. Мужчина знал о камерах, но постоянно редактировать свое поведение с их учетом получалось далеко не у всякого. Василий много раз попадал в неприятности, не умея сдерживаться в нужные моменты. Так или иначе, записи велись, вырезались из общего цифрового полотна и отправлялись в специально выделенную папку.

После первого поцелуя ничего нового между ними не начало происходить, и Лем беспокоился. Ему казалось, он должен нечто предпринять. Но по-прежнему никак не получалось сообразить, что именно. Первые дни шло нормально, затем начало нарастать. После ужина, реже после завтрака в трусах надувалось и пульсировало, тянуло, даже болело. Давление ткани становилось невыносимым, одежда липла и натирала кожу. Лем прекратил заманивать Марию в душ, она же увидит и станет ругать его. Мастурбировать он не умел, научиться ему не дал прежний опекун, категорически запретив и подкрепив битьем. Перед сном девушка расчёсывала ему волосы и укладывалась поверх его одеяла, сама уходила спать к себе. Лем дожидался, лежал с закрытыми глазами и старался дышать ровнее. Стоило мягко стукнуть двери в спальню Марии, изнывая направлялся в душ, подставлял твердый, торчащий член под струю ледяной воды, содрогаясь он совсем неприятного колотья и холода на очень чувствительном органе. Внизу падало, он расслаблялся, боялся вытирать полотенцем, прошлый опыт подсказывал – опять подскочит, сразу бежал в постель, нужно уснуть прежде, чем снова начнется.

Вскоре Лем стал дерганым, не мог больше сосредоточиться на учебниках, огрызался на учителя, больше угрюмо молчал с дядей, чем разговаривал. Гуляя перед домом, заметил незнакомого мужика, проникающего на их с Марией территорию. Лем его сразу возненавидел. Хотел проследить на следующий день и рассказать Марии, но тот не пришел, настали выходные в понедельник тоже не явился, а вот во вторник и среду ходил два дня подряд. Парень видел его из окна, вернее сине-зеленую кепку издали. Шли уроки, отвлекаться было нельзя, учитель пристально присматривал за ним.

Две с половиной недели продолжалось невидимое противостояние. В один прекрасный день звезды сошлись не в пользу чужака, у него машина сломалась и пришлось нарушить график. Лем перехватил его на середине дорожки, ведущей к парадному входу. Мужик оказался в годах, старше Лема вдвое, он сделал свое черное дело, в чем бы оно не заключалось и продвигался обратно к калитке. Спокойно шел, не скрываясь, словно у себя дома. Парень внутренне вскипел и набросился на него с ходу.

- Чего ты здесь шастаешь, сволочь, - рявкнул взбешенный Лем, хватая постороннего за ворот рубашки, затрещали и начали отлетать в стороны пуговицы.

- Эй, кто вы такой? – заверещал пойманный злоумышленник, пробуя оторвать от себя руку Лема, ничего у него не вышло, силы молодому парню не занимать. – Что вы себе позволяете?

- Кто тебе разрешал, - ярился Лем, хватая мужчину сильнее и уже не за одежду, а за плечо.

Парень строил предложения в форме вопросов, но не наделял их вопросительной интонацией, черпал в них повод злиться с каждой секундой больше. Обычно дружелюбный даже с незнакомыми, теперь на него смотреть было страшно. Он собирался мужчину бить и не скрывал намерений, начинал трепать его потихоньку, как крупный пес проворовавшегося и пойманного пожилого кота. Не бросился лупить с ходу, потому что раньше ему строго настрого запрещали и запрет продолжал действовать, постепенно утопая под волной ярости, заодно глуша последние вспышки разума.

Одной рукой ухватился за грудки, собрав ткань рубашки в кучу. Другой продолжал держать за плечо. Приподнял на цыпочки, окончательно лишая возможности упереться ногами и оказать хоть слабое сопротивление. Таскал и тряс из стороны в сторону. Изначально мужчина казался больше возмущенным, но довольно быстро изменил мнение. Парень выше и шире в плечах, горой мышц, впечатляющей с первого взгляда, однако, не являлся. Учитывая его возраст, попавший в передрягу мужчина его бы не побоялся, в схватке же оказалось, что вчерашний пацан состоит сплошь из натянутых и напрягшихся жил, совершенно необоримых. Они не ровня. С мужчины слетала одна из сандалий и кепка, надетых по летнему времени. Рубашка задралась и окончательно выбилась из-под пояса, открывая мягкий, белый живот, вполне пристойный в его годы. Тщательно зачесанные наверх волосы сбились и растрепались, открывая намечающуюся лысину. Он болтался и сотрясался в воздухе, дезориентированный и унизительно слабый. Короче, свой опрятный и слегка франтоватый вид служащий окончательно утратил.

Из дома вылетела громко кричащая Алена. Подбежала и повисла на руке у Лема, налегла всем весом. Сражаться с женщиной, тем более условно входящей в понятие «свои», Лем оказался вообще не готов. Секундного послабления хватки мужчине хватило, чтобы отчаянно рвануться на свободу и драпануть в сторону ворот, побросав вещи на поле боя. Лем вывернулся от Алены и помчался за неприятелем. Окажись дистанция подлиннее, парень непременно успел бы поймать нарушителя снова, но удача оказалась не на его стороне. Мужчина выкатился за калитку, оставив дверцу распахнутой и пробежал еще метров сто, пока не сообразил, что за ним не бегут.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Одно дело нарушить давний, размытый совет не вступать в драки и совсем другое проигнорировать Марию, которая запрещала выходить за пределы участка. Лему оставалось буравить врага взглядом и метаться вдоль невидимой линии, не пускающей его наружу.

- Вы сумасшедший! – кричал с улицы посторонний, неимоверно раздражая парня. – Немедленно верните мне вещи и сумку.

- А ты сам пойди забери, - хищно предложил Лем, низким, напряженным голосом, не отрывая от него глаз.

Нарушитель лемовых границ ругаясь, подошел было ближе, но разглядел лицо парня, всю его фигуру, опущенную голову и глаза, сверкающие исподлобья, снова попятился, в любой момент готовый пуститься наутек. Страх не отпускал, и он решил укрыться в своей маленькой ярко-синей машине, бросив напоследок:

- Я на вас жаловаться буду!

Усевшись в кабину, заперся изнутри, внимательно осмотрев четыре кнопки блокировки дверей. Машина у него новенькая, два года назад сошла с конвейера, но конструкция предельно устаревшая. Не удивительно у него профессия, что называется «ретро», оставшаяся только в богатых кварталах, в качестве одного из способов местных показать свой статус. Мужчина догадался с кем ему довелось столкнуться. Он таких видел, в поселке, где живут совсем непростая прослойка населения, их полно. Обычно они словоохотливые, прилипчивые, радостные и любопытные донельзя. С чего этот сбесился?

Ждать долго ему не пришлось. К дому стремительно приближался черный глянцевый роскошный автомобиль. Мужчина специальной ручкой свинтил стекло рядом с собой до середины, не собираясь пропускать дальнейшее. Из-за руля выбралась молодая темно-русая девушка, печатая шаг дошла до калитки.

- Пошел в дом, - негромким ледяным голосом приказала она, и парень немедленно повиновался, уходил медленно, оглядываясь, и она его подстегнула. – Я долго буду ждать?

Алену, державшуюся возле входных дверей, тоже будто ветром сдуло, лезть хозяйке под горячую руку дураков нет. Не промедлив после, Мария пошла в сторону служебной машины. Она не из тех, кого стоило игнорировать до последнего. Мужчина выбрался из своего довольно хлипкого, на самом деле, защитного бункера и направился навстречу.

- Приношу глубочайшие извинения, - сблизившись с ним на достаточное расстояние, принялась говорить не очень легкие и простые для себя вещи Мария, что ни говори, извиняться ей приходилось редко и в крайнем случае. – У него еще период адаптации. Вы не пострадали? Прошу, уладим между собой, нет нужды в официальном разбирательстве.

Ради своих необычных питомцев, неприступные, высокомерные, сильные мира сего, готовы зад рвать. Впрочем, неожиданный неприятель Лема гнать волну не собирался. Ввязавшись в жалобный иск, он выиграет, может быть, что сильно под сомнением, зато гарантировано проиграет намного больше. Девушка, рассыпающаяся перед ним в извинениях и обещающая чуть не золотые горы, стоит поупрямиться, как по волшебству превратится в злобную гарпию и будет его годами преследовать. Мстительность этой относительно новой и вполне успешной прослойки общества уже входила в поговорки.

- Он обязательно попросит прощения лично, - обещала Мария, она говорила, не останавливаясь.

Мужчина и хозяйка дома слово за слово, переместились на газон и вымощенную плиткой тропинку. Лем встревожено смотрел через окно, вынужденный наблюдать, как недобитый враг ходит по его земле. Побитый и позорно пустившейся в бегство мужчина, заметил его и неочевидно для себя выпятил грудь, чувствуя себя победителем. Убери с постриженной травы Марию, верни ее в офис, Лем бы показал ему, кто главный, теперь оставалось только глядеть и впустую сжимать зубы.

Мария помогала пострадавшему собирать вещи, сама подняла его кепку и подала сумку через плечо, деликатно отвернулась, позволив ему обуться. К дому подъехала скорая, пусть мужчина утверждал, что не пострадал, Мария поспешила зафиксировать отсутствие у него травм. Оказалось, всего два еще не проступивших синяка на плече, Лем не успел развернуться на полную. Мария улыбалась, между прочим, отняла у служащего справку о состоянии его здоровья, одновременно озвучивая вслух сумму, в которую ей обойдется выходка одичавшего Лема. Мужчина немедленно согласился и спустя секунду его счет украсился новыми цифрами, приятно отобразив пополнение на экране смартфона, взамен пришлось подписать документ о неразглашении. Мария дождалась пока он вырулит на своем древнем драндулете на дорогу и уедет, поневоле представив себя администратором в отеле, провожающим почетного гостя.

Машина превратилась в синюю точку, и девушка зашагала к дому, повторяя про себя наподобие мантры: только не рукой, нельзя голой рукой, слишком сильные эмоциональные последствия. На пороге наклонилась и подняла с коврика бумажную газету, отдающую типографской краской. Периодические издания давно канули в прошлое, остались в местах, вроде окрестных, в качестве предмета роскоши. Подписка на них стоила дорого, газета не представляла из себя ничего достойного упоминания в плане подачи информации, стопроцентное излишество. И приносил ее почти каждый будний день настоящий почтальон, именно его Лем заподозрил в наглом нарушении границ.

По ходу движения к гостиной, где притаился Лем, девушка скрутила злосчастную газету трубочкой. В комнату она не ворвалась, к Лему не побежала и не кричала, ничего такого. Однако, увидев ее парень вздрогнул и попятился. Марию окутывало темное облако не на шутку разгневанной властительницы. Сопротивляться, просто свалить подальше Лем не мог, хотя прежде от дяди убегал в поля и там пережидал. Смелый и злой с подозрительным чужаком, против Марии у него нет средств защититься. У парня ноги подкосились. Девушка подошла впритык, схватила его за волосы, притянула голову пониже и занесла вторую руку. Лему прилетело по голове чем-то мягким и остро пахнущим чернилами. Совсем не больно и страшно до тошноты, аж перед глазами замелькали черные точки, голова закружилась. Лем натуральным образом взвыл.

- Не надо, не надо, не надо. Я не буду больше, не буду, не буду, - в чем он провинился, Лем сейчас не понимал, стоило подумать про запрет на драки, в душе поднималась волна гнева и противления, никаких посторонних на территории он стерпеть не мог все равно.

- Ты что вытворяешь? – вопрошала сверху Мария, сыпала вопросами и обвинениями, не ожидая оправданий, их и вставить в ее монолог некуда. – Совсем от рук отбился? Мягко тебя держу? Так я могу по-другому. На цепь тебя посажу, если на людей бросаешься.

Газета выдержала с пяток ударов, разлохматилась и переломилась в руках Марии надвое, повиснув на оставшихся внутренних листах. Девушка причиняла провинившемуся Лему больше вреда тем, что тянула за волосы, чем орудием воспитания. Не учитывая довольно жестокого психического насилия, естественно. В этом плане Лем отхватил с лихвой.

- В спальню иди, быстро, и чтобы я тебя не видела, сама за тобой приду, - девушка начала приходить в себя, поспешила убрать Лема с глаз и не всыпать ему еще.

Парня уговаривать не пришлось, стоило разжать пальцы на его прядях, мгновенно сбежал. Мария упала на диван, бросила газетный сверток на пол и закрыла лицо ладонями. Она очень сильно перепугалась за подопечного. Агрессивных изолируют. Не в тюрьму, в психиатрическую лечебницу. Она бы замяла все, включая тяжкие телесные, разве с убийством у нее не получится, но по дороге представляла себя самые ужасные варианты. Приходилось признать, у нее проблемы с контролем над Лемом. Ничего в его личном деле не свидетельствовало, что конфликты случались раньше. Она взялась за задачу не по силам, должна уступить более опытному и властному опекуну.

В кармане зашевелился на слабой вибрации поставленный на беззвучный режим смартфон. Несколько минут Мария не двигалась, звонили ей редко, и она достала устройство. Учитель Лема. Приняла вызов.

- Здравствуйте, Мария Борисовна. Не побеспокоил? – вежливо начал Тарас Петрович.

- Здравствуйте, слушаю вас, - предпочла перешагнуть вежливые обороты девушка, ей не до ритуальных поклонов.

- Я по поводу Лема, - уточнил учитель, будто у них есть другие темы поговорить. – Он в последние несколько дней ведет себя иначе, слишком неусидчивый, не может сосредоточиться. По правде говоря, разительная разница с нашими первыми занятиями. Выглядит странно.

- Да, я понимаю, - холодно отозвалась Мария, вот подтверждение, заметно не ей одной.

- Простите, что вмешиваюсь, уверен у него качественный медицинский надзор, но я давно занимаюсь, у меня большая преподавательская практика, - продирался сквозь заморозки Тарас Петрович. - В общем, вы уверены в составе его пищевых добавок? Иногда реакция совсем отличается от стандартной, пару раз я уже сталкивался.

- Что вы сказали? – вскинула голову девушка.

- Ничего, ничего, - отступил старик. – Посоветуйтесь с врачом, только и всего.

- Благодарю вас, - отшила его окончательно Мария и сбросила.

Парня травят прямо у нее в доме? Поверить невозможно. Есть дядя, мерзкий мужик и они совсем не в дружеских отношениях. У него нет доступа к еде, пусть учитель прав, тогда нужно каждый день дрянь давать. Лем взял бы у дяди таблетки без рассуждений, и не стал бы их скрывать от нее, сразу бы рассказал, как обо всем, что происходит с ним за день. Она слушала краткие пересказы их бесед с родственником, уроков, мнений о съеденном и многое другое. Мария поджала губы, подумала еще и позвонила лечащему врачу. Пришло уведомление, ей перезвонят, доктор занят. В ожидании Мария начала просматривать записи с кухонных камер, с того самого дня, как дядя пришел в их дом. Никто и не скрывался, примерно неделю назад у Алены появилась небольшая желтая пачка, она ее хранила среди специй. Доставала в обед, вытаскивала из нее маленькую мерную ложечку и добавляла в еду Лема неизвестный порошок.

Домработница закончила рабочий день, не стала участвовать в разборках, отложив встречу с Марией до лучших времен. Откуда ей было знать, что времена, наоборот, на редкость помрачнели. Хозяйка дома раздобыла упаковку из шкафа, как нельзя кстати ей отзвонился врач.

- Пищевые добавки могут вызывать приступы агрессии? – позабыв поприветствовать доктора, влепила ему Мария.

- Совершенно точно нет, - медик привык ко всему, тем более к холодным вспышкам мнительности у опекунов. – Аллергия вероятней. Прочитайте мне состав. Обычные витамины.

- Но не обязательно в коробке то, что на этикетке, - не поверила девушка.

- Вы думаете подделка? Вряд ли вы обратились в случайную аптеку, - вполне резонно возразил врач и добавил, припоминая. – Вы же против добавок, предпочитаете сбалансированную диету. Я составил ее для Лема и переслал.

- Нас родственники угостили, - усмехнулась девушка. – Как проверить, что в коробке?

- Химический анализ, пришлите коробку с курьером, - сориентировался медик. – И у Лема недурно взять кровь. У вас есть аппарат на дому? Пришлите мне результаты, я вам их немедленно прочту.

- Хорошо, - согласилась Мария и отключилась от доктора.

Ей пришлось собраться с духом, прежде чем войти в спальню к Лему. Отрава, содержащаяся в подкормке, влияла на него дурным образом, тем не менее он не должен был набрасываться на почтальона. И все же большая вина лежала на ней, она не смогла уберечь его от злых намерений и происков других людей. Ей до сих пор с трудом верилось, что кто-то в самом деле примется подсыпать гадость в пищу, чтобы только настоять на своем и достичь своего стремления во что бы то ни стало. Она не способна, то есть здесь снова приходилось вспоминать о Леме, ему она ничего не сделает, насчет остальных сильно зависело от разных факторов. Тем более они первые начали. Насколько грязно позволяется играть с шулерами? Прямо бы Мария не ответила, отговорилась и посмеялась, сославшись на слишком глубокую, философскую тему. В душе она готова ко всему, настрой способный напугать кого угодно. Причастность дяди Василия еще достоверно не установлена, одернула себя девушка, прекрасно понимая, что больше некому, отыскала миниатюрный аппарат забора крови и пошла к парню.

На кровати Лема не оказалось, он сидел на полу, возле изголовья, в тесном пространстве между кроватью и тумбочкой. Вскинул голову, стоило Марии нарушить его заточение. Лем свернут в комок, колени подняты и подтянуты к груди. Поза не защитная, вернее отчасти, на самом деле Лем зажал, спрятал свое невыносимое, набухшее возбуждение. В гостиной ему было страшно, но стоило оказаться в спальне, сцена представлялась иначе, постоянно вспоминалась, как ее пальцы сжимаются на его волосах. Лему очень плохо, его бросает в жар, и он не сменяется ознобом, просто накатывает волнами, жарко – терпимо, жарко – терпимо. Мария вызвала новую обжигающую волну, и она не схлынула обратно. Девушка подошла ближе и села рядом с ним прямо на ковровое покрытие, устройство в руках она совсем не прятала.

- Уколешь меня, я усну и меня увезут? – устало предсказал Лем, скашивая глаза на опасную штуку и не собираясь сопротивляться.

- Нет, кровь возьму на анализ, - опровергла его утверждение Мария и нахмурившись поинтересовалась. – Кто так делал, Лем? Тебя под снотворным куда-то возили?

- Я сильно заболел, но не давался, дядя меня держал, медсестра уколола в руку и в больницу забрали, - нажаловался парень, продолжая опасливо смотреть на коробочку. – Давно было.

- Просто кровь взять, - повторила Мария.

Засунула в специальное отверстие безымянный палец, нажала на единственную кнопку, щелкнула выкидная иголка, нанося крохотную ранку. Лем вздрогнул и на секунду зажмурился, Мария нехотя дернулась тоже. Потянула палец наружу, автоматически пройдясь по мягкому валику внутри, оставляя на нем след крови. Теперь аппарат следовало почистить, закрыла прозрачную крышку, изнутри засветилось ровным синим светом. На пораненном пальце Марии выступила большая рубиновая капля, парень смотрел на нее, как зачарованный. Они молча ждали, и проницательная Мария начала потихоньку вглядываться в Лема, считывая его состояние, которое расшифровывалось вполне определённым образом. Она не верила, но знала способ узнать наверняка. Свет внутри устройства погас.

- Твоя очередь, - настойчиво проговорила Мария. – Давай мне левую руку.

Лема било мелкой дрожью, что стало совершенно очевидно, стоило ему всунуть свои пальцы в ее протянутую ладонь. Он не боялся, совсем нет, забор крови его совсем не интересовал.

Укол. Незначительная травма, причиненная Лему, задела Марию гораздо сильнее, чем собственная. Ей захотелось взять его палец в рот, высосать кровь, залечить, зализать языком. Мария сглотнула и сосредоточилась на отправке сведений врачу, перепроверила два раза, что дошло на его почтовый ящик.

- Пошли искупаемся, Лем, ты немного успокоишься, под водой легче станет, - вкрадчиво позвала парня девушка.

- Я сам, - непонятно почему всполошился Лем.

- Я помогу, ничего, - не слушала его Мария, тянула за руку, заставила подняться и толкала в сторону ванной комнаты.

Вставший на ноги Лем поспешил повернуться к ней спиной, скрывая откровенно выделяющийся бугор в штанах спереди. Внутри девушка сосредоточенно настраивала воду на нужную температуру, зачем-то взявшись регулировать ее вручную. Лем сумел раздеться без пригляда, зашел под душ, стараясь держаться к покровительнице задом, его былая непосредственность и равнодушие к наготе испарились без остатка. Думал перетерпеть, но стоило ей коснуться намыленной ладошкой, затянутой в специальную купальную перчатку пространства между лопатками, вскрикнул и забился в угол, уткнувшись в него лицом, вжавшись всем телом.

- Ну, что ты, Лем, мой хороший, - негромко заворковала девушка позади него, бестрепетно шагая за ним под воду прямо в одежде и снимая перчатку с руки.

Обошла рукой его бедро, устремляясь прямо к паху и обхватила твердый, пульсирующий ствол, смыкая вокруг него незамкнутые кольца пальцев. Прижалась к нему со спины, он снова чувствовал мягкую и упругую тяжесть ее грудей, как при поцелуе.

- Все, все, не трясись, все хорошо, - шептала ему Мария, уверенно стягивая пальцы к самому основанию и поднимая вверх в неспешном темпе. – Выйдем из угла, рыженький?

Лем отчаянно и отрицательно замотал головой, горло ему перехватило напрочь и говорить он временно разучился. Руки его беспомощно скользили по плитке прямо перед лицом, ухватиться решительно не за что.

- Мне убрать руку? – поосторожничала Мария, внезапно испугавшись, что он не хочет.

- Нет, нет, не убирай, - мгновенно обрел утерянный дар речи Лем, замирая от ужаса, что не послушает и перестанет.

- Мой красивый, рыженький Лем, - успокоилась и перешла на ласковые, бессодержательные уговоры Мария.

Продолжала работать рукой, крепко его обжимая, не со всей дури, но ощутимо и приятно, приостанавливалась у головки, ее обхватывала дополнительно в горсть, заставляла кончик тыкаться себе в ладонь, словно щенка теплым и мокрым носом. Лем застонал, настоящее мучение, болезненный оргазм дополнительно выдернул из него километры нервов и сердце из грудной клетки, оставив беспомощным, не способным управлять руками и ногами. Впрочем, Мария позволила ему опереться на себя, довела до кровати и помогла лечь мокрым прямо на покрывало.

Глава 10. Добавки

Времена меняются. Мария получила надлежащее воспитание, согласно новым веяниям. Она не очень понимала различные течения феминизма. В глаза бросались прежде всего крайние его формы, агрессивные и фанатичные, отталкивающие. Однако ее мировоззрение сформировано иначе, чем у ее бабки, например. Ей в голову не придет полагаться в финансовом плане на партнера, вручить ему заботы о себе и их ребенке, полностью поверить и не человеку даже, а в его способности прокормить троих или больше. В ее лице нежную и спокойную, мудрую и уступчивую, не просящую многого, всепрощающую хранительницу очага, общество потеряло навсегда. Она не простит и не уступит, зато способна содержать сама хоть стадион. Еще одними, крайне неприятными для мужчин последствиями человеческого развития, стало отношение к сексу. Мария рано начала познавать свое тело, секс ей нравился, она полностью себя изучила и достичь пика ей несложно, но мужской оргазм в глазах Марии не имеет вообще никакой ценности, он глубоко вторичен и, в принципе, вполне мог бы не случаться вообще. Главное ее удовольствие, что успел, получил или не получил партнер, ее заботило постольку поскольку. Она никогда не вступала в интимную связь из чувства долга, обязанности после месяца свиданий, под действием просьб и уговоров, из нежности или жалости. Единственная причина лечь с кем-то в кровать – ясно выраженное физическое влечение, ее личная потребность и ничто иное. Мужчины спят с женщинами потому что хотят, и с каждым десятилетием женщин, поступающих ровно так же, становилось больше. Естественно, Мария не терпела, если ей не нравилось, и второй шанс у нее сложнее получить, чем рецидивисту у правоохранительной системы. Плохой секс останавливался прямо посредине, и она покидала постельную сцену.

У Марии было всего три партнера, двое из них попались на вранье и были исключены из круга общения, но все они умелые любовники, умеющие получать свое удовольствие угождая женщине. Ей нравились их тела, и особых чувств она к ним не испытывала. Другое дело Лем. Его оргазм ей очень понравился, хотя на первый взгляд казалось, что ей ничего не досталось. Молодой, дрожащий, отдавшийся в ее руки, доверившийся ей парень, вызывал глубочайшее чувство сопереживания и удовлетворения. Она его хотела, чтобы стонал, вздрагивал, кончал, потому что она ему разрешила и довела до этого.

Они упали на кровать, как были после душа - мокрые. Мария не раздевалась, и прилипшая к ней ткань щедро сообщала воду постельному белью, постепенно пробираясь к матрасу. Сначала они ни о чем не говорили, не уславливаясь, улеглись на подушки лицом друг к другу, почти соприкасаясь лбами.

- Не делай так больше, - негромко попросил Лем.

- М-м? – девушка не могла поверить, что ее ждут упреки, она же спрашивала и он не отказал.

- Не коли себя иголками, чтобы показать, что не страшно. Пусть лучше мне будет больно, я стану делать, как скажешь, буду слушаться, - парню очень сильно не понравилась пустячная ранка Марии. Он сам виноват, постоянно перечит ей, девушке приходится ему доказывать свои слова и обещания. Так продолжаться не может.

- Договорились, - Мария посчитала Лема очень милым и погладила его по щеке. – Мы совсем испортили твою кровать, придется тебе перебраться на ночь в мою.

Сначала Лем чуть не брякнул, что к вечеру высохнет, но вовремя опомнился и закивал. После пережитого стресса и оглушительной, хоть и болезненной после долгого воздержания разрядки, его клонило в сон. День едва перевалил во вторую половину и Мария спать не собиралась, она осталась рядом с парнем. Увлеченно погрузилась в изучение Лема, многого ей не доставалось, она видела его лицо с налипшими на щеку мокрыми прядями волос, плечо и верх грудной клетки. Провела за своим занятием, нисколько не заскучав, битый час, позже в заднем кармане офисных, нещадно уничтоженных брюк, завибрировал смартфон. Мария слышала от старших, что смартфон страшная вещь, держит словно поводок, постоянно заставляет оставаться в доступе, ни на миг не расслабишься. Ей так не казалось, смартфон давно стал незаменимым инструментом, до некоторой степени, ее искусственной копией и продолжением личности. В отличии от мамы, она умела жестко ограничивать способность внешнего мира влиять на нее. Звонок в ее свободное время с работы абсолютно немыслимое происшествие. Самой ей, наоборот, позволительно дергать людей в любой момент, не всех, но таких важных, как врач обязательно. Она за это доплачивала.

Поднявшись, девушка склонилась над Лемом. По-хорошему следовало поднять его с мокрого и переместить в более подходящую, а главное сухую постель. Он спал так сладко, Мария не решилась трогать, все равно долго ему оставаться в кровати нельзя, короткий дневной сон не собьет правильный режим, еще полчаса максимум. Поэтому она накрыла его запасным одеялом и ушла на кухню, на ходу перезванивая врачу.

- Новости не очень, раздражители в крови у Лема зашкаливают, добавку следует полностью исключить, - начал с главного доктор, помялся и спросил. – Вы там справляетесь? Его поведение должно сильно измениться, возможна неконтролируемая агрессия.

- Был небольшой инцидент, в остальном нормально, - девушка устало закрыла глаза и присела на стул. – Долго его состояние продержится?

- Пару дней, как минимум, - не стал скрывать врач. – Анализ по веществу придет через три-четыре часа, его делают не в нашей лаборатории, тогда скажу точнее.

Они обсудили детали и расстались до новых результатов. Мария надолго зависла, глядя широко раскрытыми глазами прямо перед собой. Квалификация Алены не соответствовала занимаемой должности. Алена не заканчивала техникума или даже курса по домоводству, и получала свои немаленькие деньги в весьма привилегированном доме, на основании давнего знакомства с Марией. Мария пользовалась клининговыми услугами от надежной фирмы еще в самом первом жилье, приходила Алена, девушка к ней привыкла. Повышался статус и доходы Марии, домработница перемещалась по социальной лестнице следом за ней. Привычка много значит, теперь абсолютно ясно, что Мария допустила ошибку, оставив Алену при себе. Найми она профессионалку, отношения с которой не сглажены долгим знакомством и личным отношением, они заключили бы более жесткий договор, прописали каждую мелочь. И все же, как Алена могла начать подсыпать отраву Лему? О чем она только думала? Марии не нравились лишние конфликты и пустые выяснения, но она однозначно спросит у Алены лично.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Такую работу Алене больше не найти. Тем более Марии придется изложить обстоятельства увольнения в ее резюме, и скрывать она ничего не станет. Не шло речи, чтобы оставить Алену в доме, любой риск Лему исключался полностью. Придется сделать еще кое-что, и парню останется стерпеть и смириться с ее решением.

Назначенные полчаса прошли и Мария пошла тормошить Лема, спать ему больше нельзя. Вытащить его из-под одеяла вышло. Он оделся в домашнюю одежду, подсохшие волосы торчали дыбом в разные стороны. Остаток дня Лем лениво валялся на диване, поминутно зевая во весь рот, всем видом показывая, что ему не дали отдыхать. Пришлось искать фильм. Лем предпочитал комедии и перебрав порядком, они нашли одну, полностью его увлекшую. В середине просмотра, Мария редко смотрела фильмы и тоже увлеклась, снова раздался звонок от врача, пришлось бросить кино и пойти на кухню.

- Упаковка не соответствует содержанию, - рассказал мужчина, голос его звучал напряженно. – Никаких витаминов, сильнодействующий гормональный препарат.

- Лему нужна терапия, чтобы вывести? – ухватилась за основное Мария, правильно расставляя приоритеты, потом добавила. - Я смогу заявить о нарушении закона?

- К счастью, дрянь довольно хорошо выводится самостоятельно, - вздохнул врач, рабочий день у него шел не по плану, он чувствовал усталость. – Но заявить тоже не получится, каким-то образом производителям удалось протащить состав на рынок, как биологически активную добавку. У них собралось достаточно исков, скоро ее исключат из реестра разрешенных, до тех пор использовать ее не запрещено.

- Спасибо, доктор, - Мария не часто благодарила за оказанные ей услуги, предпочитая расплачиваться деньгами, хотя в данном случае повысить гонорар она совсем не забыла.

Девушку сильно задевало покушение на безопасность Лема, за которое, получается, никто не расплатится. Вернее, расплата будет гораздо меньше заслуженной. Ничего, она постарается справиться самостоятельно. Пошарила на полках и достала фольгированную упаковку соленого попкорна, быстро приготовила на плите, и пересыпала горячие воздушные шарики в стеклянную миску.

- Давай перемотаем, ты много пропустила, - встретил ее парень и сразу озаботился ее удобством, нажал на нужные кнопки на пульте, он запомнил цифры, где Мария остановилась.

Ответная забота грела Марии душу, никто такого не делал, исключая родителей, им она довольно рано перестала позволять, жестко отстаивая собственную независимость. Бороться с Лемом за главенство глупо, подсознание молчало, натура не взбрыкивала. Лем заинтересовался принесенной едой, но довольно быстро охладел, скорее баловался, чем ел, все-таки не мясо.

Когда дошло до вечера и новой спальни, парень оробел с осторожностью осваивая новую территорию. Комната Марии больше выделенной ему девушкой вдвое, из нее есть выход на небольшую террасу, куда можно выйти прямо через окна-двери. Пол на террасе застелен специальной доской, никак не реагирующей на влагу, прямо на уровне пола в террасу вмонтировано джакузи. Над дополнительной деревянной площадкой нет крыши, стенами, пусть стеклянными, она тоже не ограждена, в самые холода не искупаешься. Большая ванная комната. Огромная гардеробная, занятая одеждой девушки едва ли на четверть, шмотки ее мало интересовали.

Краны в душе примерно совпадали с теми, что в его спальне, разве появилось несколько лишних кнопок и рычажков, так что Лем вполне справился, на помощь не звал. Он смущался, вспоминая что случилось в прошлый раз, когда они оказались в душевой вместе. Мария на него не давила, оставляя ему столько пространства, сколько требовалось. Она пошла в душ второй и, казалось, осталась там навечно. Лем не думал засыпать, ждал ее, начал переживать и раздумывать не посмотреть ли ему чем занимается, вдруг что случилось. Едва дождавшись пока выйдет, снова принужден терпеть, ведь Мария ушла из спальни, на этот раз вернувшись достаточно быстро.

- Что не спишь? – пожурила его девушка, понижая голос по вечернему времени, выключила везде свет, нажав на кнопку в приложении на смартфоне.

У них два разных одеяла, они одеты в просторные пижамы, между ними несколько слоев ткани, один другого основательней. Одеяла на лето заменены на летние, но составляют надежную защиту. Лем покрутился под своим, закрыл глаза и постарался настроиться на сон, не получалось.

- Мария, - шепотом проговорил он в темноте. – Ты заснула?

- Еще нет, - смиренно признала девушка, сердиться на Лема бесполезно, тем более она и правда еще не спала.

- Можно я тебя обниму? – обрадовался парень, как будто сон был единственным препятствием.

- Давай, - вздохнув, согласилась Мария и не ограничившись разрешением, сама подвинулась ближе, набросила край своего одеяла на его, тем самым создав единое полотно и переместилась еще.

Лем подошел к задаче со всей ответственностью, не просто прижался к ней и не положил сверху руку. Действуя исключительно бережно и медленно, чтобы ни в коем случае не помять опекуншу, парень приподнял ее и обхватил с обеих сторон, заграбастал, притискивая к себе. Мария меньше него, у нее много самых разных изгибов и мягких мест, он же сам везде твердый. Контраст заставил его ненадолго задохнуться. Спать в таком положении совершенно невозможно, девушка решила повременить с минуту и начать высвобождаться. Лем пользовался разрешением на полную катушку, уткнулся ей в шею и часто задышал.

- Ты вкусно пахнешь, - доверительно сообщил ей на ухо. – Зубной пастой, в основном, еще мылом и духами, и самой собой, и печеньем, которое на кухне хранится, в жестяной коробке.

Благо в комнате темно, и никто не может увидеть стыдливую краску, залившую ее щеки. Попалась она на печенье, к комплиментам от Лема ей еще предстояло привыкнуть.

- Все, хватит, - скомандовала она, слов оказалось достаточно, и Лем нехотя разжал руки, отпуская ее от себя. – Поздно, рыженький, засыпай.

Разорвав объятия, отстранилась не слишком далеко. Пусть днем Лем избавился от долгого напряжения, но его организм вырабатывает соки и жидкости с переизбытком, в штанах у него снова зашевелилось и потяжелело. Беспокоить девушку и идти в душ он не решался, пришлось маяться, потом его окончательно сморило.

Он позже заснул и ожидаемо дольше проспал. Открыл глаза и увидел Марию полностью одетую, поправляющую концы воротника перед зеркалом. В отражении она заметила, что зашевелился и обернулась к нему.

- Доброе утро, - до отвращения бодрым тоном поприветствовала его девушка. – Помоешься и посидишь в комнате, я тебя сама заберу. Хорошо?

Лем искренне позабыл про свой вчерашний проступок и наказание, ограничение свободы больно кольнуло. Парень опустил голову, ничего сильно не изменилось, того чужака он ненавидел, стоило представить и к горлу подкатывала злость. Странно, но она казалась не такой сильной и яркой, как вчера.

- Доброе, - мрачно подтвердил Лем. – Буду сидеть, где скажешь.

Что же ему поесть не дадут? Спрашивать вслух Лем не решился, скорее всего наказание продолжается и нужно слушаться, он вчера обещал. Мария заметила его нахмуренный вид, подошла и потрепала по волосам.

- Вот хорошо, - ласково приняла его согласие. – Я не долго, приду расчешу тебя, не сиди просто так, искупайся и волосы посуши.

Алена хлопотала на кухне, она имела беспрепятственный доступ в дом, у нее есть отдельный электронный ключ. Раньше казалось само собой разумеющимся, теперь Марию по спине холодом пробирало, она доверилась не столько опасному, сколько безалаберному человеку и чувствовала сильнейшее отторжение. Домработница еще не знала, но она окончательно и бесповоротно лишилась места. Мария поздоровалась, на приветствии окончательно отбросив вежливость, лицо ее застыло, словно покрытое ледяной маской, взгляд окончательно потяжелел.

- Ты добавляла Лему в еду порошок, ничего не зная о его составе. Отравила его. С завтрашнего дня ты здесь больше не работаешь, я заплачу за месяц целиком и еще за два месяца. Постарайся забрать свои вещи за один раз, больше случая не представится, - вчера вечером Мария представляла, как выскажет ей, задаст вопросы, попытается выяснить зачем она так, но столкнувшись с женщиной на самом деле интерес подрастеряла. Ей нужно немедленно и максимально эффективно устранить опасную ситуацию для парня, больше ничего.

Мария не могла оценить привлекательность Василия, ей он представлялся грубым неотесанным мужланом, не заслуживающим внимания, но женщины находили его не лишенным своеобразного шарма. Алена и Василий выросли в одинаковой среде и понимали друг друга с полуслова. Не мудрено, что Алена оценила его, как мужчину: крупный, не слишком старый, работящий, почти непьющий. Везет же некоторым, Алена до сих пор оставалась одна, работа в богатом доме дурно влияла на нее. Она не жила на уровне привилегированного класса, но наблюдала их жизнь с очень близкого расстояния. Ее мнение по поводу многого претерпело изменения. Ее работодательница никогда не позволила бы повысить на себя голос, страшно представить, что бы она сделала с человеком, поднявшим на нее руку. Неизбежно Алена тоже начинала верить, что бить женщин нельзя и насилие вообще не решение, нисколько не романтично. Еще она зарабатывала одновременно слишком мало, чтобы вырваться окончательно из своего круга, и слишком много, больше отца, братьев и кавалеров. Преуспевающие женщины пугают, никто не захочет отставать в финансах от жены, ведь тогда совсем не ясно кто в доме главный и чье слово должно оставаться последним. Алена работала по полдня в будни, остальное время проводя в магазинах, ресторанчиках, кофейнях и клубах, обычно находя все разом в излюбленном торгово-развлекательном центре. Три года подряд ей не удавалось завести никого постоянного, так мелкие интрижки, не стоящие упоминания.

Мотивированный и нацеленный на успех Василий окрутил ее с первого же визита, начал еще наедаясь за столом, бросал на нее взгляды, задерживался глазами на груди и попе. Алена оценила и закачала бедрами, оставаясь в рамках приличий. Дальше он приходил, когда Марии не было дома, пользовался занятиями Лема, и обжимался с домработницей в кладовке. В ней установлена камера, но свет они не зажигали, и комнатка задумана без окошек. Надо сказать, Василий ничего ей не объяснял про порошок. Трудно поверить, насколько Василий тонко повел свою линию. Он рассказывал Алене про Лема, говорил про него маленького, сестра его бросила, а он подобрал, воспитывал. Мужчина распинался, что желает парню самого лучшего, заверял – Мария хороший вариант и переживал, надеялся у Лема получится закрепиться возле нее навсегда. Добавка была выдана за заботу, дополнительные витамины, помогающие лучше заниматься и здоровее выглядеть. Влюбленная, как кошка Алена поверила, и добавляла Лему в еду неизвестное вещество, не задумываясь, тем более на коробке перечислен совершенно безопасный состав.

- Мне добавку его дядя дал, парень ее с детства принимает, - набычилась Алена, она прекрасно знала работодательницу, шансы что она передумает насчет увольнения мизерны. – Ничего такого.

- Василий тебя обманул, - окончательно обретя внутреннюю точку равновесия и успокоившись, сказала Мария. – А ты повелась, как дура малолетняя. Я даже верю, что ты не со зла. Столько лет на меня работала. Неужели мысли не мелькнуло у меня спросить?

Домработница не стала говорить намеренно, из-за догадки, что не разрешит, устроит разборки, отпугнет от дома и лишит ее Василия. Услышав упоминание о ее работе в прошедшем времени, Алена с запозданием начала осознавать свое нынешнее положение, до этого мозг словно онемел после удара и должным образом не откликался. Сейчас она высоко над родственниками, знакомыми и друзьями. Они в одном здании, но родичи ближе ко дну, она же на вершине. Незаслуженно прокатившись на социальном лифте вместе с Марией, не имея профессии и квалификации, теперь ей предстояло упасть вниз, потому что кроме Марии ей не за что зацепиться. Остался набор навыков, которые ей презентовать не дадут, отсеяв на стадии резюме. Алена не настолько молода, чтобы безболезненно пережить безденежье, пока учится, минимум на три года затянуть пояс, перебиваясь низкооплачиваемыми подработками. Родственники ей не помогут, она подбрасывала родителям денег, сохраняя снисходительный вид. У нее брали, завидовали, ей не простят, только позлорадствуют. Ей предстоит сполна расплатиться за слабое женское сердце, не устоявшее перед обаятельным мерзавцем, с себя вину Алена полностью снимала.

- Он не пострадал? – дрогнувшим голосом запоздало поинтересовалась Алена, покрываясь ледяным потом, припоминая вчерашний конфликт с почтальоном.

- Не спрашивай, тебе ведь все равно, - безжалостно оборвала ее Мария.

- Пожалуйста, не указывай причину увольнения, - жалобно попросила Алена, по закону она могла скрыть предыдущее место работы, оставив пометку о стаже, но без обязательных рекомендаций в нормальный дом ее не возьмут.

- Нет, - холодно отказала девушка, моложе ее на десяток лет и намного более властная, не поддающаяся жалости, давлению или просьбам, хотя, смотря кто просит.

Больше говорить они не стали. Алена порывалась несколько раз, но в последний момент слова разлетались по сторонам бесполезной луковой шелухой. Достоверно оправдаться не получалось и с каждой минутой, укладывая в пакет свои немногочисленные вещи, скопившиеся в доме за долгое время, в сознании ее разгорался гнев. Сначала не персонализированный, она негодовала на злую судьбу, пригибающую к земле таких, как она, независимо от приложенных усилий подняться и гордо держать голову. Дальше она непостижимым образом пропустила Василия и начала злиться на Марию, возможно в ее чувствах до некоторой степени отсутствовала логика или, скорее, глубокий анализ ситуации. Алена пришла к простейшим выводам и связкам: Мария уволила ее, напишет ей поганую рекомендацию, она главная причина ее будущих бед. Ей не приходило в голову выразить гнев вслух, налететь на Марию, накричать на нее. Они обладают разным уровнем власти, прямо выразить негатив Алене не позволено, чувство самосохранения оставалось при ней.

Хозяйка дома не ушла, смотрела на ее сборы от начала до конца, следила, считала опасной. Стоило Алене прикрыть за собой калитку, аннулировала ее электронный ключ и пометила ее, как нежелательный элемент для охраны поселка. Мария не чувствовала торжества, ей совсем не понравилось лишиться в одночасье человека, к которому она привыкла и отчасти привязалась, но она не Лем и не склонна к всепрощению.

Парень ждал ее в спальне, вымытый и нахмурившийся. Быстро поднял на нее глаза и тут же отвел в сторону. Девушка раздобыла расческу, она купила Лему отдельную, но вторая не прижилась, вернее они пользовались обеими вместе, какая под руку первая попадется.

- Что случилось, Лем? – как бы между прочим спросила Мария, занимаясь его волосами.

- Я твою еду съел, - мрачно признался парень и показал ей смятую упаковку, до этого прикрывая ее руками.

Диетические томатные слайсы сушеные до хрустко-безвкусного состояния и посыпанные травами, чтобы обрести зачаток съедобной привлекательности. Пакетики с подобной снедью валялись повсюду на ее личной территории, парочка всегда имелась у нее в сумке.

- Понравилось? – не стала ругать парня Мария, не велика потеря, ограничивать Лема в еде она не собиралась, у него нет аллергии и еще не достает веса до нормы.

- Жуткая гадость, - нажаловался Лем, посуровев еще больше. – Как стеклянная, на зубах крошится и не вкусная совсем.

- Тут я с тобой полностью согласна, - закивала Мария, диетические далеко вперед не шагнули, оставаясь скорее испытанием, чем удовольствием, польза в них перевешивала остальное. – Не переживай, через пять минут нормально поедим.

Глава 11. Сведения

Как ни странно, Лем прекрасно справился дома один, главную угрозу для него представляли неправильные люди, под их влиянием он начинал ошибаться. Он наблюдателен и достаточно подсмотрел за женщинами в доме, особенно за Марией на выходных, чтобы справляться с бытовой техникой. После совместного завтрака с опекуншей, он загрузил использованную посуду в посудомойку, заложил таблетку, выставил обычный режим и пошел прогуляться вокруг дома, ревниво обследовав территорию, которую глубоко внутри воспринимал своей, деля ее только с Марией, и значит обязанный ее защищать. На девушку охранная функция тоже распространялась, но Лему не представилось случая ее продемонстрировать. Заглянув в самые отдаленные места, пройдясь вдоль пресловутых столбцов, отделяющих частный участок от остальных, вернулся на кухню, достал и расставил тарелки на обычные места. До прихода учителя мирно занимался самостоятельно. Мария дважды отправляла ему сообщения, интересовалась его делами, и он исправно отвечал. Про Алену девушка ему ничего не объясняла, просто сказала, что домработница больше приходить не будет. Лем не слишком огорчился, Алену он сторонился.

Парню даже удалось накрыть их обычный с учителем чай, пусть его бутерброды отличались, казались более настоящими, а не с картинки в журнале о вкусной и здоровой пище. В конце концов Лему почти двадцать лет, и он воспитывался совсем не в тепличной атмосфере, ему многое приходилось делать, временами нянькой оставался при младших ребятишках в семье и вполне справлялся. Стоило урокам закончиться, сходил в свою старую спальню, проверил просохла ли кровать, снял старое белье, побродил, поискал и обнаружил в ванной чистые комплекты, аккуратно заправил, тая надежду сюда не возвращаться, остаться рядом с Марией. Конечно, пингвина к ней не перетащишь, но поразмыслив, очевидно в чью пользу сделать выбор. Завтра наступят выходные, и они проведут вместе целых два дня, сердце замирало в предвкушении. Лем часто возвращался в мыслях, как она его приласкала в ванной, проблема никуда не исчезла и настойчиво выпирала из трусов, особенно по утрам, но не только. Подсознание подсказывало, что для скорейшего ее разрешения нужно держаться к Марии как можно ближе.

Девушка проводила свой день в куда более напряженной обстановке. В первой половине дня, прямо с утра, вводилась в работу новая система согласований, нацеленная сильно облегчить решение срочный, мелких и даже плановых задач. Мария полностью создала новую схему вплоть до самых мелких деталей, основной блок состоял из видоизмененного программного обеспечения, написанного Марией единолично, теперь оставалось вживить блок в практически разумный программный комплекс предприятия. Мероприятие оставалось ответственным, волнующим и заставляющим опасаться самых разных последствий. Требовало ли оно личного присутствия Марии? Вряд ли. Однако без ее фигуры, восседающей за столом в представительном кабинете, никто просто не осмелится нажать на нужные кнопки. Приходилось оказывать моральную поддержку. Сама же Мария в конце недели ничего нового затевать не собиралась, поэтому откровенно пренебрегая своими непосредственными обязанностями, занималась личными делами.

Отношение к наёмным работникам кардинально изменилось лишь в нескольких аспектах. Чем ценнее, чем выше квалификация и уникальней умения, тем больше послаблений, иногда дополнительные очки добавлял опыт и высокие показатели. Короче, трудовая дисциплина не для всех одинаково строга. Жёсткий распорядок продолжал существовать, но не для таких, как Мария. Несправедливо, но закономерно. Один человек будет колупать задачу несколько часов, другой порешает за пару минут. Почему они должны быть равны? Получать вровень, работать по восемь положенных часов, безнаказанно перекладывать работу с одного на другого? Теперь у каждого имелся сложносоставной коэффициент по десятибалльной шкале, достаточно точно отражающий полезность. Его можно было искусственно повысить, как пытался сделать Феоктист Станиславович с любовницей, включив ее в рабочую группу Марии. У самой девушки коэффициент держался на отметке восемь и три десятых балла. Казалось Марии есть куда стремится, но средним и пригодным считалось все, что выше трех с половиной. Люди, добравшиеся до показателя выше девятки, больше напоминали сложный природный механизм и производили пугающее впечатление. Разглашать сведения о коэффициенте считалось аморальным и противозаконным, его знал лишь работник, служба кадров и главный наниматель. Знай Феоктист Станиславович показатель Марии, он бы поостерегся ее задевать или выбрал бы другой метод.

В общем, пока ее группа запускала стадии реорганизации и со священным ужасом отслеживала изменения, возникающие в интерфейсе, Мария подключила свой смартфон к компьютеру, не смешивая их память, но пользуясь более удобным монитором и принялась сличать медицинские документы Лема самых разных годов. Она воспользовалась правом и давно получила копии. Результаты не то, чтобы разнились, просто в бытность опеки заботливого дядюшки документы формировались самые элементарные, без которых совсем никак. Лем проходил до восемнадцати обязательный медицинские комиссии, но чудесным образом в документах не оседали никакие сведения о его многочисленных повреждениях, от них ведь остались следы на его коже, его должны были лечить. Вот глубокий шрам на спине, платный доктор утверждал - ему не менее шести лет, но у подростка в карточке он никак не отмечен. Лем дважды госпитализирован, не считая попадания в центр, оба раза с не пролеченными вовремя инфекциями и их осложнениями. Другие травмы полностью замолчаны. Мария хмурилась и продолжала анализировать, закончив лишь к обеду, тогда же записалась на встречу с социальным работником, назначенным Лему с малолетства, встретиться с ней не лишне. Пять часов вечера в понедельник подошли им обеим.

Дядюшка Василий не отсвечивал, Мария не форсировала готовилась к решительной стычке с ним, хотела запастись аргументами, кроме имеющихся. Лему тоже ничего не говорила, с ним ей будет сложнее, чем с чужим мужиком, вызывающим острую неприязнь, больше не прикрытую более положительными эмоциями, и потребностью дать шанс близкому человеку Лема просто на основании, что он заботился о парне долгие годы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

После напоминаний Лема, она стала чаще тратить обеденное время на себя, парень влиял на нее положительно. Выбрала себе маленький ресторанчик в нескольких минутах ходьбы от офисного центра, где работала, но и столовую в организации не забывала. Сегодня ей не хотелось никуда идти, в столовой никого не оказалось, офисные трудяги собрались возле компьютеров и терминалов, следя за внедрением новшеств, позабыв про остальное. Мария порадовалась своему одиночеству, мысли постоянно крутились вокруг самых разных сведений, полученных там и здесь. Лем явно сильно преувеличивал привязанность семьи к себе. Он не лгал, оценивал неверно, вот реальное положение вещей. С ним все же дурно обращались. Стоило представить и она усидеть на месте не могла, изнутри разъедало беспокойство, словно она способна вернуться в прошлое и отбить его у домашнего насильника. Лема нельзя обижать, он ничем не заслужил и не заслужит. Как только рука поднялась на заранее зависимого, еще маленького, ему было некуда деться, никак не ответить. Низкопородный, асоциальный, извращенный человеческий отброс. Садист самого дурного толка, трусливый и жалкий, только с ребенком справиться, и еще с беззащитной группой «В».

Она ничего не попробовала из заказанной еды, залпом выпила прохладный цитрусовый компот, остальное оставила нетронутым, чем сильно встревожила персонал. Повара долго совещались над принесенными на подносе к ним блюдами, размышляя как улучшить ассортимент. Остаток дня Мария отсиделась в кабинете, делая наиболее интересные пометки в документах Лема, тратить время на лишние разговоры с социальным работником не хотелось. В пятницу рабочий день сокращен на полтора часа, она успела заново разобрать все до последней бумажки.

Стоило окончательно собраться и показаться из кабинета, ее встретили рукоплесканиями и возгласами, open-space перед приемной забит народом, собрались все сотрудники поголовно. Офисная техника выключена, поверхности столов заставлены коробками с пиццей и суши, в одноразовые пластиковые бокалы, пародирующие хрустальные флюты, сразу несколько мужчин разливают шампанское. Феоктист Станиславович в первых рядах. Все хотят перемолвиться с Марией хотя бы парой слов, прикоснуться к ней, подать ей руку, в крайнем случае постоять рядом. Инсталляция новой системы согласований прошла успешно, программное обеспечение не обвалилось, работало нормально, на первый взгляд корректировок тоже не нужно.

Самопроизвольный банкет заместитель генерального организовал по собственной, сначала одинокой инициативе. У группы «А» часто плохо с социализацией, шумная спонтанная вечеринка способна вызвать сильный стресс и неприятие, могло дойти до скандала. Аглая положила на воспитание дочерей огромное количество сил, постоянно консультируясь со специалистами и, что важнее, не забывала следовать их советам. Мария выдержала напор стойко, пусть в самом начале, когда увидела толпу, по позвоночнику скользнул холодок, будто у человека, давно преодолевшего фобию, но временами славливающего флешбеки. Она мигом взяла себя в руки, улыбалась и кивала, приняла бокал шампанского и даже выпила глоток, не забывая, что за рулем.

Выждав момент, едва схлынули первые говорливые сотрудники, Феоктист Станиславович до предела сократил расстояние между собой и девушкой, постоянно трогая ее за предплечье и сладко заговорил.

- Мои поздравления, дорогая, - в сиропном голосе прослеживались покровительственные, мало не отцовские нотки. – Вы отлично справились, несмотря на срывы и внезапный отпуск. Я обязательно расскажу наверху насколько вы хорошо ориентируетесь в экстремальных ситуациях, пусть создали их не совсем мы. Я слышал вы вчера на полдня раньше уехали? Очень рискованно перед самым запуском.

- У вас яркое воображение, - усмехнулась Мария, поднося бокал к губам, но не отпивая из него. – Я как будто фильм посмотрела про офисную жизнь: неравная борьба с трудностями и конкурентами; угроза банкротства; и вот, в самый последний момент прорыв, удача. Но какое отношение этот сценарий имеет к моей работе? Я экстрим не люблю. Нужно планировать и выполнять намеченное, весь секрет. Моя группа, со мной во главе, вполне справляется. По графику данная схема должна быть введена в конце августа, сейчас же у нас конец июня, условно говоря, я могу взять отпуск на два месяца.

- Конечно, конечно, - принял за оправдания и снисходительно принял ее слова, как от балованного ребенка. – Победитель всегда прав.

- Как хорошо, ведь я всегда побеждаю, - наполовину уязвила, наполовину предупредила Мария, и прощаясь с сотрудниками направо и налево, начала продвигаться к выходу. Ее уговаривали остаться, но всерьез остановить не пытались, топовые работники стояли слишком высоко, и никогда надолго на посиделках не задерживались.

Феоктист Станиславович не смог ее раскачать, разве отобрал час времени, который она могла потратить на своего мальчика и тем самым вызвал раздражение, впрочем, умело скрытое от коллектива. Марии не понравилось, но она не пострадала. Ничего, он подумает и попробует еще что-нибудь.

Трудным день Марии не показался, она мало поучаствовала в общих волнениях, можно сказать полностью их пропустила. Девушка вполне уверена в себе, иногда с избытком. Самоуверенность порой приносила неприятности, но гораздо больше помогала ей добиваться успеха, не отвлекаясь на ненужные переживания.

Дома ее ждала увесистая кастрюлька с тушеным мясом, картошкой, капустой, болгарским перцем и морковью. Овощи и мясо порублены крупными неаккуратными кусками, но сохранили внешний вид, в кашу не разварены и пропитаны бульоном. Лем сам приготовил. Мария хотела бы воздержаться, однако старания парня не могла не оценить, попробовала, заранее приготовившись соврать, но не пришлось, оказалось вкусно. Радостный Лем, буквально раздувающийся от похвалы, крутился вокруг нее не останавливаясь, сел за стол только с пятого призыва.

- Я за выходные найду и найму домработницу, - продолжая жевать, невольно вспоминая, что с завтрака ничего перехватить не удалось, обещала она.

- Может не надо? – неуверенно предложил Лем. – Я сам могу, мне половину дня нечего делать.

- Нет, милый, закончишь школу и отправим тебя в техникум по домоводству, если захочешь, - щедро вырисовывала перспективы девушка. – Но домработница у нас будет, она избавляет от многих скучных и неважных вещей. Будешь стараться, заберешь у меня кучу обязанностей, за счетами начнешь следить, сам покупать продукты и обращаться с бытовой техникой.

- Я буду, - твердо отозвался Лем, намеренный принести Марии максимум пользы.

Взять у него кровь получилось без лишних слов, он, не колеблясь подал руку и стерпел укол. Мария ничего не сказала, когда поздно вечером парень снова оказался у нее в спальне. Мылись они снова по переменке, девушка пошла второй. Попавшись на печенье накануне, пришлось отказаться от привычного лакомства. Лем лежал на спине и заговорил, дождавшись пока выключит свет.

- Ты не могла бы меня потрогать, как вчера в душе? Я хорошо помыл, - дрогнувшим в конце и совершенно неуверенным голосом пробормотал Лем.

- Раз помыл, то отказываться нельзя, - фыркнула ему в ухо, сговорчиво придвинувшаяся девушка.

Засунула руку под его одеяло, сначала поглаживая поверх пижамных штанов. Член Лема не начал оживляться под ее рукой, он заранее стоял, изображая собой твердую подпорку под палатку, ощутимо приподнимая ткань, хотя по логике должен был, повинуясь гравитации смирно выпрямиться и улечься на низ живота. Мария быстро опомнилась, им необходимы подручные средства, иначе они половину кровати обхлюпают, придется возиться с бельем. Встала и ушла в ванную комнату, раздобыла пачку салфеток, порылась на полках, отыскала пластиковый флакон со смазкой, проверила срок годности и прихватила с собой. Брошенный Лем изнывал от нетерпения, уселся на матрасе, но стоило увидеть девушку, лег обратно, всем видом выказывая полную готовность к сотрудничеству. Его простодушные хитрости Марию забавляли, хотелось подразнить парня, но сейчас слишком жестоко, попозже непременно.

Неопытный, реагирующий очень остро на любое воздействие Лем задрожал, стоило ей приспустить с него свободные пижамные штаны и трусы и обхватить ствол у основания. Мария не была с ним груба, парень гиперчувствительный, его никогда на ласкали, а хотелось давно и с каждым годом желания становились больше, сильнее и отчаянней.

- Как тебе нравится? Медленно или быстро? – зашептала ему на ухо девушка. – Чтобы я крепче сжимала или нежно тебя погладила?

- Я не знаю, - трепещущим голосом, проглатывая начальные звуки и вытягивая конечные слоги, бормотал Лем в ответ. – Пожалуйста, пожалуйста.

- Расскажи, как сам себе делаешь, - продолжала настаивать Мария, откровенно мучая парнишку и наслаждаясь его нетерпением.

- Я… никак, мне запрещено себя трогать, нельзя, - торопился избавиться от расспросов и приступить к основному Лем, рефлекторно подавая бедрами наверх в удерживающую его руку.

Нельзя? Запрещено трогать? Какая чушь. Но следом за вполне понятным возмущением на Марию накатило жестокое удовлетворённое чувство собственничества. Пусть ему нельзя, даже хорошо, ведь парень принадлежит только ей, она не станет переубеждать, заберет все себе, станет владеть безраздельно его удовольствием. Очарование невинности впервые задело ее душу. Ее Лем не знал никого другого, он девственник в самом глубоком смысле. Излишне категоричный любящий дядюшка невольно оказал ей услугу. Лишил подопечного критики, стремления сравнивать, подарил Марии возможность поступить правильно, что бы она не сделала. Главное умно распорядиться, не во вред своему красивому Лему.

Она решила повторить рукой ритм, который предпочитала сама в первый заход, тем более с таким основательным, толстым и длинным членом. Природа Лема не обделила. Эрекция тоже впечатляла, он очень твердый, будто выточенный из теплого дерева, самой неподатливой его части при обработке – корня, и сверху обтянутый мягким, бархатистым материалом. И, кстати, для девственника Лем обладает прекрасной выдержкой, в его сложном положении немудрено кончать от легкого сквознячка, но он справляется. Мария окончательно улеглась на бок и прижалась к молодому мужчине, задействовав обе руки. Перехватилась правой повыше, почти у самой головки, во вторую забрала его мошонку, заставив Лема поджаться и снова расслабиться. Девушке не пришлось стягивать кожицу с головки, она давно обнажена и умоляя истекает каплями смазки.

Тюбик с лубрикантом оставался не распечатанным, им хватало так, неторопливо, рукой до основания и вверх, иногда у самой вершинки безжалостно потрогать чувствительную головку кончиком указательного пальца. Лем стонал, непостижимым образом одна из его рук оказалась под талией Марии и пометавшись с минуту вдоль позвоночника, удобно устроилась на ее ягодице. Лем на наглел, не сжимал и никуда больше не лез, ему хватило смелости лишь на едва ощутимое прикосновение. Девушка все заметила, но не возражала, продолжая работать запястьем, стараясь давать ему правильное обжатие. Лем продержался целых четыре минуты, вовсе не так плохо для начинающего. Спермы было очень много, она более жидкая и ему вовсе не так больно, как в первый раз в душе. Он же готовился к боли, безусловно принимая ее, как часть процесса.

Оргазм Лема вызвал у Марии хищные стремления. Вот бы привязать его к кровати, за каждую руку и ногу, распять и отсосать ему, удерживая на самом краю бесконечно долго, пока не начнет ломить нижнюю челюсть, не опухнут губы и ей не надоест, потом позволить излиться из жалости и снисхождения. Она обязательно так поступит, но сначала трахнет его, не сейчас, но скоро.

Салфетки им пригодились, она долго не могла распаковать новую пачку, пришлось зажечь подсветку, чтобы обнаружить линию надрыва. Обтерев парня, она поймала его взгляд, Лем старательно заглядывал в неверные тени в вырезе ее пижамной рубашки.

Что ж, завтра выходной, Мария не против продолжить и поиграть с ним еще. Больше, чем есть света им не нужно, нечего баловать подопечного. Девушка села, переместившись примерно в центр огромной кровати и побросав использованные салфетки на пол, оставив остальные и заветную бутылочку рядом. Расстёгивать рубашку начала с нижней пуговицы, постепенно поднимаясь вверх. У нее великолепная грудь, большая, наполненная, с яркими сосками. За нее и попу она постоянно расплачивалась диетами, нельзя обладать формами и не страдать от склонности к полноте. Лем не остался лежать, он весь подобрался и замер, пожирая глазами открывшийся вид. Он нуждался в полноценном освещении и еще больше в разрешении пощупать, обхватить ладонями, коснуться губами. Девушка не удовлетворилась достигнутым, ничуть не смущаясь, потянула штаны на широкой резинке вниз к коленям, не забыв по дороге подцепить на большой палец край трусиков. Вынула ножку из одной штанины, оставив одежду болтаться под коленом на второй ноге и широко развела колени, бесстыдно обнажаясь.

- Нет, - строго оборвала парня, ринувшегося себе навстречу. – Можно только смотреть, оставайся на месте.

Парень практически обиженно заскулил, тем не менее подчинившись. Щелкнула крышечка лубриканта, Мария выдавила на пальцы прозрачный и не пахучий гель, опуская руку вниз, раздвигая и безошибочно отыскивая клитор, забавы с Лемом не оставили ее равнодушной, она достаточно вымокла и клитор чувствовался твердой, напряженной бусиной. Дополнительная смазка сделала все только глаже. Она знала, как ей надо, пальцы умело касались и проскальзывали, Мария не сдерживала сладких, влажных вздохов, пристанывая на ощутимых покалываниях удовольствия. Проникновения ей нравились больше, но так тоже хорошо, тем более с таким внимательным зрителем. Лем припал к постели, упал на грудь, прижимаясь щекой к простыням, заглядывая ей между ног. Освещения слишком мало, он видел совсем немного, больше полутеней, чем плоти, там чудились мягкие, нежные лепестки и складки, там орудовали длинные белые пальцы.

- Можно я не руками? – упрашивал он, не отрывая взора и подрагивая ноздрями, улавливая тонкий, чуть слышный аромат женского сосредоточения. – Губами потрогаю?

- Неееельзяяя, - мяукала, как кошка, абсолютно настолько же жестокая Мария, бедра ее дрогнули пару раз, она чувствовала сокращение мышц внутри. – Хорошо. Пойдем искупаемся?

В душе Лем отказался поворачиваться к ней спиной. Увы, ракурс сильно уступал предыдущему. Грудь удалось рассмотреть, но внизу виднелся аккуратный лобок, покрытый ухоженными, коротко остриженными шелковистыми на вид волосами. Зато она ему снова отдрочила.

Глава 12. Шрамы

Утро у Лема не задалось, чувствовал он себя отлично, организм выдавал ворох положительных импульсов, наконец-то получив свое, хотелось потягиваться и нежиться в постели. Однако сразу после завтрака к ним заявился почтальон. В знак знаменательного события, а именно официального принесения извинений Лемом, служащий дополнительно почистил перышки. Его форменная рубашка и брюки выстираны, отглажены до узких стрелок вдоль рукавов и штанин, уголки воротничка выверены, на голове новенькая кепка с логотипом старинного государственного учреждения, он надушился одеколоном, подаренным женой. Мария предупреждала о его визите, и Лем без труда согласился попросить прощения, в попытке умилостивить девушку, но насколько же тяжело сделать обещанное на самом деле.

Они стояли втроем у входных дверей, хозяйка дома рядом с парнем, почтальон напротив них. У Лема мурашки бегали по коже головы и спускались до середины позвоночника, так хотелось выставить чужака за пределы территории, один раз возненавидев буквально на пустом месте, другое отношение ему невозможно сформировать. Посторонний нервировал своим существованием, поостыв и избавившись от избытка гормонов, Лем допускал его наличие где-нибудь еще, но только не в непосредственной близости от дома и, главное, от Марии.

- Я не думал, что вы почтальон, - спотыкался и мямлил Лем, стараясь вообще не смотреть на раздражитель, преимущественно изучая узор на плитке под ногами. – Мне показалось ты…

С последней фразой голос Лема стал наполняться неявной угрозой, будь он настоящим псом, начал бы тихонечко рычать и скалить опасные зубы. Мария держалась начеку, и ткнула ему согнутым пальцем в бок, заставив опомниться, непроизвольно подскочив.

- Вы, - поправился парень, смягчив тон и обращение. – Пришли к дому без разрешения. Простите меня.

Просьба о прощении звучала скорее вызовом. Почтальон сам себе не признавался, но продолжал трусить Лема. Молодой самец наглядно продемонстрировал ему силу своих мускулов, уйти удалось чудом. Теперь он охотно закивал на скомканные, сделанные через силу, предложения о мире, уверяя, что не о чем вспоминать.

Мария продолжала испытывать Лема, и позвала почтальона в дом на чай. Там она позволяла есть еду из их холодильника и шкафов, смотрела на мужичонку, слушала его и улыбалась ему. Лем извелся от незнакомого горячего чувства, окатывающего его огнем с ног до головы. Он ревновал незамысловато и искренне, не имея права выразить ревность иначе, чем держаться к Марии максимально близко, постоянно пробуя перевести ее внимание на себя. Как бы то ни было, пытка закончилась, почтальон оказался за дверями, они остались одни. Мария завалилась вместе с ним на диван в гостиной, ворошила ему волосы и поддразнивала его. Утверждала, что она бы все равно забрала себе Лема, оставив уже пожившего почтальона его жене, дочерям и внучке, о которых он пространно рассказывал им, поедая разные вкусности за столом.

Выходные пролетели незаметно. В дом пришла новая домработница, куда более сдержанная, приученная держать дистанцию, чем бывшая Алена. К Лему она отнеслась подчеркнуто любезно, с ним ей проводить больше времени и опекуны чутки к подопечным. Грубость в отношении себя Мария может пропустить мимо, но за Лема вступиться моментально, его нужно гладить только вдоль шерстки. Парень про себя определился, и часть рабочего дня преследовал домработницу, наблюдая за ее работой, прося объяснить непонятное. Его отвлекал учитель, ему нужно было выполнять уроки, получалось терпимо.

В понедельник офис большого учреждения оживлен и измучен, на лицах тоска, ведь впереди пять дней обычных будней. Мария потратила примерно десять минут изучая кипу поздравительных открыток от руководства и пялясь на две корзины с цветами. Лилии она терпеть не могла, слишком сильный запах, заставила секретаря выставить оба в приемную, за одно не пожалев розы, и занялась делом. Секретарю достались не только цветы, к большинству открыток прикреплены сертификаты на довольно приличные суммы, они тоже перепали помощнице. Понедельник заиграл для нее новыми красками, она мечтала остаться при Марии навсегда.

Полностью игнорируя преследования Феоктиста Станиславовича, девушка закончила раньше обычного, урезая несколько часов на встречу с социальным работником. Сказала обратно ее не ждать и ушла.

Социальная служба опеки и попечительства располагалась в роскошном здании. Государственные структуры обычно не бедствовали, но с появлением группы «А» и «В» в службу полились настоящие деньги, государство предпочитало держать эту линию на контроле, слишком выгодно, чтобы пускать на самотек. Пансионы не существовали без государственного участия. Чиновники здесь не полагались исключительно на зарплату. Определенная категория людей незаметно стала доходным бизнесом. Понятно, что деятельность по устройству группы «В» подавалась исключительно с точки зрения их пользы, но в реальности обстояло не так светло и безгрешно. Однако служба продолжала существовать, пусть временами не обходилось без громких скандалов, слетали головы и на опустевшие должности заступали новые сотрудники, рано или поздно подчиняясь принятой системе.

Раньше было легче. Можно декларировать вслух разные прописные истины: отказ от излишеств; собственные добродетели; всеобщую равность перед законом и прочее, прочее, ничего не значащее пустословие. Цивилизация продвигалась дальше, и вот уже нигде не скрыться от записывающих устройств. Недостаточно сказать, нужно соответствовать сказанному, иначе мигом разоблачат и покроют позором. Общественное мнение страшная штука. Заявить протест против избиения детей и правда не стукнуть собственного зарвавшегося подростка, поступки разных порядков. Чиновникам запрещено брать взятки, спроси – каждый станет отрицать саму возможность. Но как же наяву отказаться? Систему корежило, она скрипела, от нее отваливались целые куски, и она продолжала натужно волочься дальше. Дай Марии волю, она бы сильно ее упразднила, хотя прекрасно ориентировалась в ее бюрократических переплетениях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девушку прямо у порога кабинета встретила импозантная женщина средних лет, сама ей дверь придержала. Лицо чиновницы наполнено выражением спокойной деятельной доброты. Мария не обманулась проявленной любезностью, здесь показательно уважают лишь определенный круг людей, и она относилась к нужному. Социальная справедливость не слишком занимала Марию, во всяком случае не настолько, чтобы бороться за нее постоянно. Она делала много, но гораздо меньше, чем могла и не мучилась совестью.

- Хотите чаю или кофе? – суетилась служащая, отходя от гостьи к тумбочке, оборудованной под чайник и капсульную кофемашину. – Мне приходило уведомление про Лема насчет вашей опеки, я так рада за него.

Сообщение ей правда поступило в тот же день, когда Лем покинул реабилитационный центр, но прочитала его от начала до конца она только после звонка Марии. Деревенский парень, к тому же переросток на почти два года после восемнадцати, не самый ценный актив, у нее в ведении полторы сотни подопечных и из них группы «В» примерно с десяток, есть кем заняться. Надо отдать должное, чаще всего социальная служба выступала в пользу незащищенных слоев населения, не следовало так же забывать о случающейся преступной халатности и собственной выгоде. Лем хорошей партией не выглядел, остальные способы нажиться на нем представлялись чиновнице слишком грязными, она предпочитала настолько сильно не пачкаться.

- Наша беседа будет записана, - принимая чашку чая, с полным правом сообщила Мария, над головой ее трепетали неизменные снитчи. – Вы не против, Ядвига Петровна?

- Нет, что вы, - отказать женщина просто не уполномочена, она прекрасно владела собой и на снитчи ни разу не покосилась. – Я приглядываю за Лемом последние четыре года. Что бы вы хотели обсудить?

Между прочим отметив, что за весь надзор она ответственности не несет, женщина не собиралась признавать ошибки, дальше она будет отстаивать честь учреждения, словно свою собственную. Ядвига Петровна осторожна и многократно пугана, она пришла на госслужбу из учебного заведения и много повидала. Не обстрелянным новичком ее не назовешь. Женщина и молодая девушка сели не за основной рабочий стол, где чиновницу бы от Марии ограждал край монитора. Здесь экран между ними тоже имеется, он вделан прямо в столешницу, чтобы каждая могла посмотреть материалы, а что они будут сомнений не оставалось.

- Меня интересует ровно два обстоятельства: во-первых, несоответствие его медицинских карт реальному физическому состоянию, во-вторых, почему он оказался настолько заброшен в образовательном плане, - наметила общий план девушка, выкладывая смартфон рядом с собой на стол и подтверждая подключение.

Ядвига Петровна мельком глянула на врачебные выписки и отмахнула их в сторону, переключаясь на сведения об обучении, взявшись за более легкую задачу. Физическое насилие очень щекотливая тема, к ней нужно морально подготовиться, поэтому она устроила себе маленькую отсрочку.

- Сразу скажу, в его условиях Лем достиг потрясающих результатов, шесть классов, без автоматического зачета, он сдал экзамены, - торжественно начала гладко выстилать государственная опекунша. – Как вы видите, непосредственно в школе он не долго смог остаться, обычная ситуация, дети плохо принимают отличия в сверстниках. На протяжении десяти лет ответственному опекуну ежегодно предлагалось направить Лема на обучение в специализированное заведение. Мы можем посмотреть на документы. Видите? Опекун стабильно отказывался. К Лему ходили учителя на дом, положенные часы занятия проводились, посмотрите график.

- Насколько мне известно, социальная служба ориентирована прежде всего не на оказание услуг населению, - в штыки восприняла Мария плавное течение ее оправданий, мол сделано все, пусть не получено ровным счетом ничего. – Где же ваша важнейшая контрольная функция?

- На государственном уровне в приоритете сохранение семьи, так прописано в первой статье нашего положения, - мягко отбивалась служащая, не забывая улыбаться. – Его показатели куда выше средних, честно сказать, не все ученики пансионов достигают похожих.

- Статистика погубила немало способных людей, - не соглашалась признать положение вещей упертая девушка. – Он несправедливо ограничен в возможностях.

- Безусловно под вашей опекой ему доступно больше, но я не могу согласиться с вами, мы задействовали все имеющиеся схемы и поддержали его, как только могли, - твердила Ядвига Петровна.

Соблюдали формальности – вот, чем они занимались на самом деле. Пошевелись Василий, потребуй Лему более опытного педагога, пришлось бы подсуетиться, но, когда опекуна волнуют лишь ежемесячные пособия, многое отпускается на самотек.

- Хорошо, - послабила Мария, словно бьющейся рыбе на крючке, приспустив леску, чтобы подсечь повернее. – Обратимся к медицинским документам.

- Боюсь, я не обладаю нужными знаниями, у меня нет соответствующего образования, - постаралась увильнуть чиновница.

- О, не нужно беспокоиться, я заказала в своей клинике расшифровки на повседневный язык, они пришли буквально сегодня, - оскалила зубки злая Мария. – Я не займу много времени, несколько вопросов, остановимся на главном, опустим детали.

Смахивание по дисплею смартфона вывело на большой монитор шесть фотографий, на них изображен полуобнаженный Лем, но главные акценты сделаны не на его статях, а на шрамах на его теле. Мария не соврала, выбрала самые крупные. Стоило тыкнуть в экран, слайд-шоу останавливалось и поверх фотографий проступал подробнейший текст, особо значимые строки выделены шрифтом.

- Самый старый, согласно экспертизе ему около десяти лет. Лему тогда, хм, тоже исполнилось десять, - безжалостно наступала Мария, она говорила жестко, но не скатывалась в крики и истерику, не давала надежды переключиться на свои эмоции.

- Нет никаких причин считать, что он криминальный, - подобралась социальный работник, тонкая дорогая шелковая блузка под ее пиджаком начала липнуть к повлажневшей коже на спине.

- Я не утверждаю, - медленно проговорила Мария, впиваясь глазами в Ядвигу Петровну. – По крайней мере пока. Но где упоминания о повреждении в его детской карточке? Неужели такую рану стоит лечить в быту, никуда не обращаясь? Тоже самое с остальными.

Мария начала медленно перелистывать с шрама на шрам, картинки вполне впечатляли, информационные службы, особенно оппозиционные, будут в восторге. И суд равнодушным не останется. У Ядвиги Петровны забегали глаза, она собралась с духом и начала выстраивать перед собой стену пустословия.

- Лем не жаловался на обращение в семье, давайте обратимся к графикам его посещений. Не учитывая направленного к нему педагога, его ежемесячно навещала моя предшественница и я сама. Ежеквартально сотрудник правоохранительных органов, просто ради профилактики. Он посещал положенные медицинские комиссии. Лем всегда был хорошо настроен по отношению к семье. Не могли же мы его раздевать при встречах, - нагромождала она, чувствуя, что все зря, ее нынешнюю посетительницу не проймешь.

- Понятно, - холодно прервала ее монолог Мария, откидываясь на спинку стула, ясно показывая языком тела насколько она отторгает услышанное. – Ничего ведь заметно не было.

Соцработник замерла, Мария пришла не обвинять ее, смысл ворошить прошлое, и лучше ей постараться выполнить запрос наилучшим способом, поможет избежать проблем в будущем. Давно ее так мастерски не загоняли в угол. Обычно опекунам плевать на то, как с их подопечными обращались до них. Вопросы между семьей и опекунами решались деньгами, зачастую социальные работники выступали своеобразными посредниками. Иногда семья позволяла себе лишнее, и тогда им запрещалось общаться с переданным родственником навсегда, лишая финансовой подпитки. Мария собиралась выкусить у дяди Лема кусок живой плоти в отместку за его жестокость.

- Я переслала вам материалы, - почувствовав сдачу, начала диктовать Мария. – Прошу вас сделать независимый анализ попечения Василия Ивановича, в пределах своих полномочий, мне пригодится и вам не помешает.

- К концу недели пришлю вам экземпляр, - вздохнула Ядвига Петровна, в последний момент удалось объединиться со страшной Марией, и лучше выступать на ее стороне, чем сражаться против.

Смерив ее на прощанье холодным неприязненным взглядом, Мария попрощалась и поехала домой. Беседа с чиновницей в подметки по сложности не годилась предстоящей ей с Лемом. Нечего тянуть, надо разобраться до конца. По дороге она никак не могла выбрать: забрать ли его сначала себе окончательно или рассказать, что она решила. Первый вариант был безболезненней, второй честнее. Ни на чем толком не остановилась, но проверила отчет по гормонам в его крови, фон полностью нормализовался, отрава не успела закрепиться и эффект ее оказался недолгим.

Парень ждал ее, как у них стало заведено. Они поели, веселый Лем хвастался сделанными уроками и тестовым заданием, в котором сделал всего одну ошибку. В его картине мира царила безмятежность, жизнь шла своим чередом, в животе тепло от хорошей еды, он снова учится и у него получается, Мария необычно ласкова к нему, разве дядя долго не объявлялся, но еще не настолько давно, чтобы начать всерьез переживать. Девушке сильно не хотелось портить ему настроение, снова раскачивать едва успокоившегося парня, но выбор у нее не большой. Нужно наложить вполне конкретный запрет, иначе старый козел доберется и обманет Лема, она не может рисковать.

- Посмотрим кино? – предложил Лем, собираясь забраться с девушкой на один диван и поприжиматься к ней. До дивана они добрались, но фильм пришлось отложить.

- Нам нужно поговорить, рыженький, - отрицательно покачала головой Мария и надолго умолкла.

- Домработница на меня нажаловалась? – предположил парень единственное, что пришло в голову. – Я смотрел, как она работает, не мешал.

- Никто на тебя не жаловался, - нервничая постаралась улыбнуться ему девушка, и бросилась словно в омут с головой. – Я больше не разрешаю тебе видеться с семьей. Нельзя с ними разговаривать, звонить, переписываться. Если попробуют, ты должен мне рассказать.

- Ты же пошутила? – уставился на нее Лем во все глаза. – Ты не можешь…

- Могу и делаю, - твердо подтвердила свои слова Мария. – Я наложила официальный запрет, при любой попытке они понесут административное наказание. Помоги мне Лем, иначе они пострадают, с деньгами у них не очень.

- Зачем ты так со мной? – голос у Лема задрожал и скакнул вверх, став слишком высоким, словно сломавшись на середине фразы. – Мне дядя говорил, что меня заберут и к ним не пустят. Я думал, он пугал.

Не выдержав, Лем соскочил с подушки и бросился вон, направившись прямиком в свою старую спальню, выделенную ему изначально. Стоило двери за его спиной захлопнуться, она заново распахнулась, пропуская внутрь Марию. Девушка не собиралась позволить ему спрятаться от себя. Лем забрался на кровать, утыкаясь головой практически под подушки, не забывая бормотать:

- Я не хочу тебя видеть. Не хочу. Уходи.

Мария напала на него со спины, крепко обхватив руками. Он дернул плечами, собираясь ее стряхнуть, не получилось. Сильнее вырываться Лем не посмел, побоявшись нечаянно ударить ее, оставалось прятать голову и жмурить глаза. Повременив, Мария не ограничилась объятиями, полезла одной рукой ему под футболку, касаясь поясницы слева, поглаживая старый рубец.

- Лем, милый, откуда у тебя этот след? – негромко и напряженно спросила она.

- Я не стану говорить, ты скажешь, что дядя виноват, - благоразумней всего было вообще молчать, но у Лема не хватало стойкости, обида клокотала внутри, полностью исключая пассивное сопротивление, он начал спорить против собственного желания.

- А он не виноват? – упорно вытаскивала его в диалог Мария, не позволяя себе отвечать слишком эмоционально.

- Он ничего не делал, я на вилы упал, они в сене лежали, - мстительно огрызнулся Лем.

- Упал, почему? – планомерно продолжала давить девушка.

- Дядя шутил просто, толкнул меня, но он не знал, что на вилы, - захлебываясь словами, зачастил Лем, внутреннее сгорая от несправедливости. - Да я поцарапался всего лишь, выглядит хуже, чем есть, заросло быстро, мы и в больницу не пошли.

- Насчет больницы я не сомневалась, - мрачно подхватила девушка, ладонь ее скользнула выше, трогая шрам на лопатке. – Здесь тоже вилы?

- Из-за меня теленок в болоте утонул, я не досмотрел, не вышел вовремя встретить, всех детей наказывают и мне еще мало досталось, - чувствуя отчаянье от того, что ему не удается сказать правильные вещи в защиту ближайшего родственника, более медленно выдал парень.

- Чем, Лем? – не останавливалась Мария.

- Пряжкой от ремня, - истерические ноты стали исчезать из голоса Лема, ему начало казаться, что он не имеет права на обиды и истерики, стараясь защитить Василия быстро досказал. – Он ее потом снял, чтобы она меня не ранила.

- Вот тут?

- Этот?

- Я еще один на лодыжке видела.

Из многочисленных следов, Лем смог оспорить выпуклый холмик, похожий на шрам, остающийся от дробины. Он в гараже на торчащий гвоздь напоролся, и рядом не было ни души, родственникам жаловаться не стал, сам пластырем заклеил и заросло.

- Нам осталось выяснить про ожог, - Мария положила раскрытую руку на его бок, где розовело пятно новой, недавно наросшей кожи, и она оставалась чувствительной.

- Я сам виноват, - поторопился заверить Лем, утверждение помогло ему с врачами и работниками реабилитационного центра, но против Марии не сработало, достоверно врать у него никогда не получалось, он путался и попадался.

- Давай, мой хороший, не останавливайся, - подбодрила его опекунша, продолжая трогать бок. – Где ты был?

- На кухне, - беспомощно признался парень, стараясь сдерживаться и не сболтнуть лишнего.

- И кто с тобой? – она вела допрос не слишком интенсивно, совсем его в угол не загоняла, но собраться с мыслями и выстроить оборону он не успевал.

- Баба Злата, - погрузился в воспоминания Лем, они еще не успели поблекнуть и затягивали быстро. – На плите вода грелась, горячая, но еще не кипела, над ней пар стоял. Я, наверное, кастрюлю задел, вроде стоял далеко, но как она спихивает я не видел. Она не могла?

- Сам не веришь, рыженький, - глубоко сочувствующе вздохнув, пожурила его опекунша. – Никто не имеет права тебя калечить, что бы ты не сделал.

- Ты тоже на меня злилась, газетой меня лупила и за ухо еще тянула, - начал обвинять ее парень, прекрасно понимая несоразмерность того, что делали прошлые ответственные за него люди с воспитанием от Марии.

- Я не должна была, сильно за тебя испугалась, - сразу покаялась девушка, вытаскивая руку из-под его одежды, снова крепко обнимая обеими.

Лем долго молчал, больше не терпя ее объятия, а постепенно смиряясь с ними, начиная нуждаться в ее тепле, как никогда раньше. Он не ждал ее извинений и не винил ее. Мария его наказала, испугавшись за него самого, не потому что он не выполнил работу, надоел или попался под горячую руку. Она может поступать, как сама решила.

- Делай со мной, что захочешь, - прямо так в слух и сказал.

Глава 13. Инструктор

Мария была строга со всеми тремя мужчинами, которым удалось с ней добраться до постели. Но серьезней остальных пострадал самый первый. Юриспруденция шагнула вперед самым неожиданным образом, брачные контракты переварились современным обществом, побурлили немного и трансформировались в договоры интимного характера. Проституция отрицалась и преследовалась, однако каждый мог принять на свой счет содержанку или жигало, если позволяли средства. Сторонам спокойней, когда условия обозначены изначально и по пунктам. Почивший в бозе старый, добрый институт брака, мгновенно возродился из пепла, словно легендарный феникс. Он на несколько порядков выгоднее гражданских договоров, где черным по белому прописывались вознаграждения и алименты родившим женщинам за каждого ребенка, а вскоре в них начали учитываться и последствия родов, в виде вреда здоровью. Таких долгосрочных контрактов с обязательствами на всю жизнь, мужчинам-содержанцам не видать, зато их сделки изначально дороже и единоразовые выплаты огромны.

Нижнему классу по-прежнему безразличны забавы богатеньких, они привыкли по старинке, поставляя родной стране новое население. Высший и средний классы полностью погрязли в договорной схеме, благодаря которой по итогу отношений можно остаться вовсе без штанов, попасть в кабальное рабство, схожее с бесконечной ипотекой. Выяснилось, что любовь обходится много дешевле и женитьба не такое страшное мероприятие.

Склад характера не позволял Марии пустить потерю девственности на самотек, она читала и смотрела, она изучила свое тело вдоль и поперек. На второй день после восемнадцатилетия она открыла каталог на специализированном сайте, и начала выбирать себе мужчину, идеально, на ее взгляд, годящегося в первые любовники. Более сентиментальная Аглая знала и отнеслась к ее затее скептически, высказавшись вслух ровно один раз. На Марию ее речь впечатления не произвела. Она выбрала пятерых кандидатов, поехала в столицу, чтобы встретиться с ними всеми и посмотрела их за три дня, решив сильно не торопиться. Понравился ей второй, но вида она не подала, продолжив собеседования, на одного, слишком напористого, пришлось подать жалобу. Подписала довольно щедрый контракт, на пределе своих тогдашних финансовых возможностей она с Семеном, старше себя на двенадцать лет. Ее пленили мягкое выражение его глаз и приятное обхождение. Он ей уступал, несмотря на разницу в возрасте и это именно то, что требовалось.

Из-за неопытности и проистекающей из нее неуверенности в своих силах, ставившая контроль превыше всего Мария, была с ним слишком холодна и довольно часто откровенно жестока, о чем начала жалеть только после их расставания. Они провели вместе ровно год, предусмотренный контрактом. Мария заставляла Семена сценарно, на многих страницах расписывать планы их встреч, безжалостно высмеивая и правя их прямо у него на глазах. Она не жила с ним вместе, частенько не приходила на встречи, не предупреждала, не отвечала на звонки и сообщения, пока ей самой не хотелось. Она относилась к нему, как к инструменту в опытах над своей чувственностью, не принимая его во внимание. Ее раздражали его оргазмы, нужно было ждать новой волны возбуждения, чтобы испробовать новую позу или технику, и она частенько запрещала ему кончать в своем присутствии неделями, месяцами. Однажды, за непослушание она пробила ему степлером тонкую кожицу рядом с мошонкой, в последний момент отказавшись от яичка. Потом помогла вытащить скобу и продезинфицировала точечные ранки, но не снизошла до рыдающего от пережитого страха и боли мужчины, перенеся его страдания практически равнодушно. Женщины знают толк в психологическом насилии, на этом поле с ними мало кто сравнится из мужского пола, они изощренно мучают душу, опираясь на самые малые физические воздействия или обходясь вовсе без них.

А еще, что бы она сама не думала о себе, девушка была красива. Ее грудь и бедра, гладкая кожа, длинные ножки, сводили мужчин с ума. Контракт Семен не расторг, выдержав до конца срока. Совершенно завороженный, погруженный в отчаянье Семен жестоко пострадал от юной богини. Он служил ей беззаветно и выслужил не больше десятка ласковых слов за триста шестьдесят пять дней. Зато деньги получал без проволочек и напоследок она увеличила его премиальные вдвое. После нее Семен покинул профессию, довольствуясь должностью клерка и женившись на девушке, по поведению напоминающей сестру милосердия.

В последующих отношения Мария оставалась крайне повелительной, но обретя знания и уверенность, настолько сильно не жестила, все равно оставаясь слишком легкой и независимой, не склонной слишком считаться с интересами партнера и никогда не ставила его пользу выше своей. Она позволила себе соблазниться ими и бросила их первая. Один флиртовал с женщинами. Другой единожды солгал про бывшую. Они заслужили быть отлученными от тела.

Ничего подобного с невинным Лемом она делать не собиралась. Ее обычные выходки, даже их незначительная часть, доведут доверчивого и зависимого Лема до нервного срыва, если не сломают окончательно и бесповоротно. О красивом мальчике нужно позаботиться и Мария собиралась усердно потрудиться, принимая во внимание, что все ее труды принесут плоды, парень достанется ей целиком и полностью. Чтобы получить нежность Марии, ей нужно полностью принадлежать, отдаться без оглядки, и тогда она пощадит, возможно, по крайней мере пожалеет и поддержит. Впрочем, пока ей вообще не приходило в голову его истязать, ссорились они редко, мирились быстро. Она его откровенно ласкала и хвалила. Семен бы зачах от непереносимой зависти.

Пока Лему требовался обычный, здоровый секс, как можно больше, разнообразней и с надлежащим завершением. Время для спецэффектов придет позднее, когда Лем вполне овладеет своей нерастраченной мужественностью. Она готова ему помочь, никому бы не передала свое право.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тем не менее, властность Марии прорывалась наружу, прочно въевшись в ее повадки и парень замечательно на нее отзывался. Дядя Василий, сам не желая, подтолкнул ее к Лему, до его нападок она еще сомневалась, ей чудилось, что Лему нужно дать больше пространства и выбора. Теперь она окончательно пришла к тому, что должна присвоить его себе, уже не оглядываясь. И Лем ей вовсе не возражал. Стать ему постоянным опекуном без суда она не сможет и одновременно с остальным, она готовилась к процессу, потому что платить Василию не собирается, не после того, что узнала о методах его воспитания, поощрять подобное варварство неэтично, вознаграждения за Лема он и его семья не заслуживали.

Утром Лем подскочил следом за ней по ее будильнику, но проникнуть следом в ванную комнату у его не получилось, его отправили поваляться минут двадцать, а потом лохматому и недовольному велели мыться в одиночестве. Зато она дождалась его в спальне, уже готовая на выход, одетая в универсальном офисном стиле: тонкая, белая, шелковая блузка; графитовая юбка-карандаш и пиджак ей в пару, волосы уложены, на лице легкий макияж. Какой контраст с совсем домашним Лемом, натянувшим на мокрое тело свежий пижамный комплект и не потрудившимся застегнуть рубашку. Она усадила его на пуф перед зеркальный столиком, за которым наводила красоту, сушила ему волосы, запуская пальцы в самую густоту на затылке, опускала к нему голову и, не скрываясь, целовала концы не до конца просушенных прядей. Лем видел, что она делает в отражении, он совсем сомлел под ласками, либидо его не знало, как реагировать, член на всякий случай приподнялся. Мария заметила и рассмеялась:

- Тише, - дразнясь, не больно шлепнула его через ткань прямо по набухшему дружку. – Домработницу напугаешь.

Мало похожий на дисциплинарный шлепок произвел обратный эффект, и Лем окончательно отвердел. Мягкая ткань домашних штанов, вырисовывала практически каждую линию и венку.

- Трогать себя нельзя, - закрепила по новой глупое старое правило жестокая Мария. – Приходи завтракать.

Бросила его в совершенно безвыходной ситуации. Лему оставалось только надеть очень тесные боксеры и сверху зажать топорщащееся достоинство джинсами из самой грубой ткани, что у него имелись, сверху натянуть свободную футболку, прикрывающую ему пах и плестись на кухню.

Домработница приготовила завтрак, но не маячила рядом, как Алена, убедилась, что нужное на столе и ушла вглубь дома по делам. Хозяйка полностью погрузилась в свой смартфон, просматривая последние новости и не обращая внимания на изнывающего Лема. У женщин гораздо лучше, чем у мужчин развито периферийное зрение, на самом деле она за ним присматривала краем глаза. Парень пошел ее провожать к машине, он хорошо себя вел, послушный и ненавязчивый, она не опаздывала, в запасе есть десять – пятнадцать минут. Притянула к себе Лема за пояс джинсов, глубоко просунув руку за ширинку, поднялась на цыпочки и поцеловала его прямо в губы. Глубоко с чувством, проникая в его рот языком и обласкивая изнутри. Лем непроизвольно обхватил ее за плечи, притягивая ближе. Мария простила ему юношескую жадность, тем более он выглядел таким увлеченным и воодушевленным их соприкосновением, закрыл глаза, тянулся к ней. Оторвались они друг от друга не сразу.

- Веди себя хорошо, - облизываясь велела Мария, отталкивая его от себя, у нее бы не получилось, Лем сильнее, он просто ей во всем уступал. – Вечером продолжим.

Куда было деваться парню? Он проводил взглядом ее машину, пока гаражные ворота не опустились на свое обычное место. Что ни говори, стимул не нарушать правила серьезный. Лем решительно отвоевал у домработницы наполовину загруженную посудомойку, деловито посоветовавшись с ней насчет режимов и добавления моющего средства.

Учитель придет еще не скоро, и Лем вышел на прогулку. Правда прогулочными шагами сминал остриженную траву под ногами не долго. Едва отойдя от дома, он сорвался на бег, двигался быстро, легко управляя натренированным деревенской работой телом. Перед глазами мелькали сцены с Марией, как она гладила себя прямо там, оставаясь в полумраке, не позволяя прикоснуться и толком посмотреть. Лем на одном дыхании добрался до дальней границы участка и бежал вдоль столбцов, не слишком близко, но удерживая их в зоне видимости. Дыхалки и бодрости ему хватило аж на три круга, к середине третьего он скостил скорость, чтобы не запалить сердце, остановился уперев руки в колени и низко опустив голову.

- Здравствуйте, - обратились к нему из-за не слишком высокого и густого куста.

- Это моя территория, - моментально напрягся Лем, поднимаясь во весь рост и нашаривая глазами нарушителя, не забывая щупать карманы, чтобы позвонить Марии и сообщить о вторжении.

- Так и я на своей, - флегматично и совершенно справедливо заметил невидимый собеседник. – У наших участков совместная граница.

Смартфон Лем благополучно забыл в спальне, он едва начал с ним осваиваться и еще не привязался к полезной вещице. Куст обогнул невысокий, полноватый мужчина на вид лет сорока, лицо его имело мягкие черты, и сильно выделялись большие, чуть навыкате глаза, наполненные глубокой печалью, безотносительно происходящим событиям. Мужчина благоразумно держался за столбиками и с любопытством глядел на Лема, но печаль в его глазах никуда не девалась, она разбавлялась любопытством, не стирая ее совсем.

- Неужели вы под опекой девушки, которая здесь живет? – продолжал беседу незнакомец.

- Какое тебе дело до нее? – рыкнул в ответ Лем, сжимая челюсти.

- Никакого, у меня своя опекунша есть, Ляленька обо мне пятнадцать лет заботится, - с глубокой, печальной нежностью вздохнул толстячок.

- Ляленька? – повторил обескураженный течением беседы парень, удивительно, но с представителями группы «В» он раньше не встречался.

- Ляля, - кивнул мужчина. - Она у меня банковская служащая высшего разряда. Меня, кстати, Джейман зовут. А тебя?

- Лем, - сдался молодой человек, он продолжал бурно дышать после бега, настолько изумленный, что позабыл про усталость.

- Я предлагал Ляле познакомиться с соседкой, когда мы переехали, но она сказала, что одинокой девушке будет некомфортно с нами общаться. Она взяла тебя под опеку? Как ее зовут? – речь Джеймана лилась неспешно, по всему его виду становилось понятно, что суета не для него.

- Мария, - Лем по-прежнему скорее огрызался, чем говорил, внезапно он понял, что не знает кем Мария работает и прихвастнуть ему нечем, хотя возможность на лицо, он окончательно смутился и торопливо добавил. – Извини, я в доме нужен.

Джейман проводил Лема печальным взором и медленно двинулся в сторону своего жилища, предвкушая интересный разговор со своей дорогой супругой вечером.

Вечером Лем начал выглядывать машину девушки задолго до ее обычных шести, целый день он занимал себя по максимуму, позвонил ушедшему учителю и выпросил дополнительное задание, выданное ему не слишком охотно. Преподаватель помнил установки Марии, нарушать их опасно и излишнее рвение Лема нужно аккуратно придерживать, потому что, в случае чего, отлетит кому угодно, кроме самого парня. Две лишние задачки решены и оставалось дежурить возле окон. Можно еще прогуляться, но на улице страшная летняя жара, только хуже стало после обеда. Он глаза проглядел и сразу заметил темную крышу, блеснувшую на дороге. Участок Марии странно огорожен, имеются довольно высокие ворота, и калитка в них, но по бокам от них границы защищают невысокие столбы, едва виднеющиеся из земли. Легально на ее территорию можно зайти только через однозначно выделенные ворота, пересечение столбов – правонарушение, провоцирующее автоматический вызов полиции. Вроде защита смешная, однако в таком районе рисковых нарушителей не находилось. У Лема прекрасный обзор, он терял машину из вида только на подъезде, впрочем, стоило ему заметить автомобиль он бегом спустился в гараж. Его мелко-мелко трясло от нетерпения увидеть Марию, он сразу к ней кинулся, стоило дверце открыться. Мария попала в его объятия, на долю секунды на ее лице мелькнуло раздражение, но в следующий момент она словно приняла неизбежное, скорректировав внутренние правила ради Лема, и обняла в ответ. Можно выучить Лема встречать ее по-другому, но тогда она лишит его удовольствия, в итоге тем самым повредив себе. Открытый и непосредственный Лем нравился ей больше дрессированного, хотя с крупным псом совсем дисциплину забрасывать не стоит.

С переезда к Марии, парень кушал очень хорошо, но сегодня собственная тарелка его не привлекала, он надкусил бифштекс, оставив в покое почти целую половину. Ритуалы, связанные с едой, строго запрещали ему вмешиваться в прием пищи другого человека, особенно настолько глубокоуважаемого, как забравшая его себе девушка. Лем изо всех сил старался переключиться.

- Я через ограду сегодня с соседом познакомился, - рассказал он, с безнадегой наблюдая, как медленно уменьшается ее отбивная из куриного филе. – Его Джейман зовут, его женщина банковская служащая.

- Ничего себе, - поразилась подбору сведений о соседях Мария и рассмеялась.

- Он старый, - на всякий случай добавил Лем, и решил окончательно прояснить непонятные моменты, чтобы не молчать, как дурак, в следующий раз. – А у тебя какая профессия?

- Я консультант-упразнитель административных процессов, милый, - выдала ему невеликую тайну Мария.

Лем наморщил лоб, сложное название ему ничего не объяснило, придется дополнительно порыться в интернете. Мария продолжала подцеплять на вилку непривлекательные, сваренные на пару овощи, ближе к чаепитию Лем готов был скулить, падать на четвереньки и ползти к ней по полу. Мария внимательно за ним наблюдала, щурила глаза, она получала наслаждение от такого льстящего, неприкрытого вожделения. Конечно, можно проявить цинизм и заявить, что горячий парень повелся бы на всякую женщину, поддразнившую его либидо. Лем под ее опекой, и шансов на другую партнершу у него не предвидится. Мария совершенно лишена стыда, совесть ее не просыпается от того, что она так его ограничивает, забирает себе, ведь и дает не мало. Обеспечит ему безопасный дом, достаток, ласку и присмотр.

Она ошибалась насчет Лема, всякая ему не подходит, иначе он давно бы не устоял, опробовал щедрую дядину соседку, вляпавшись в конкретные неприятности. Соблазнить невинного парня куда менее сложный процесс, чем потом избавиться от него. Представители группы «В» запросто с любовниками не расстаются, будут преследовать, хранить верность и страдать до последнего, пока их не перехватит сильный опекун, подломив под себя, как поступила Аглая с Чарли.

- Пойдешь со мной купаться? – помучив его еще, пока допивала чай, сжалилась Мария.

Взяла его за руку и повела за собой, Лем пошел бы за ней куда угодно, оказались они на террасе за окном спальни, девушка нажала на кнопки, оставив ванну набираться. Дальше пошли в ванную комнату и там девушка начала раздеваться, нисколько не стесняясь горящих глаз своего подопечного. Офисная одежда сброшена прямо под ноги, следом полетели бюстгалтер и трусики. Лем вне себя от ее груди. Он не смог бы объяснить почему, но тяжелые полушария, украшенные поджавшимися сосками, собранными в заострённые навершие стрел, выдающими, что Мария сама совсем не так спокойна, как хочет показаться, манили его к себе. Руки и губы тянулись к груди сами, он не отказался бы зарыться носом в ложбинку между ними. Тем не менее, Лем робел перед девушкой и боялся совершить хоть одно неверное движение. Ему ощутимо требовалось руководство.

- Поможешь мне, рыженький? – словно угадала его мысли Мария, и подала ему мочалку с уже вспененным гелем на ней. – Обычно я тебя, нечестно.

Мечта Лема сбылась, у него большая рука с длинными пальцами и мочалку он прекрасно обхватывал ими со всех сторон, чтобы соприкасаться с голой кожей. Лем горазд на мелкие уловки и схватывает, как лучше сделать прямо на лету. Белая пена покрыла розовые груди Марии, цепляясь за соски и переваливая через них, стекала на живот. Она сама белокожая, но раскраснелась под струями горячей воды и жадными взглядами своего юного поклонника. Она словно Афродита, рожденная из пены морской и еще не стряхнувшая со стана ее кружева, а тонущая в их пышности. Богиня, прекрасная и жестокая, прямо в шаге от пьедестала. Лем полностью погружен в чувственные ощущения мокрой, гладкой, невероятно нежной кожи, скользящей под тыльной стороной пальцев, на контрасте иногда соприкасающихся с окончательно затвердевшими сосками.

- М-м-м, милый, будешь мыть что-нибудь кроме? – гортанно и насмешливо простонала ему Мария.

Лем согласно закивал, предпочитая не разговаривать, а выполнять, и переключился на попу с прежним усердием, потраченным на ее четвертый размер, намывая ягодицы. Мария смеялась над ним, не мешая продолжать, до чего практичный парень, на пустяки не разменивается. На лоно он покуситься просто не смел, руки и так дрожали, глаза не отрывались от участка работы. Потерпев еще немного, чувствуя, что мягкое место ей намыли до скрипа и розовизны, Мария начала распоряжаться:

- Встань на одно колено.

Лем замешкался не потому, что его не устраивало распоряжение, он просто примеривался, как сделать лучше и что конкретно от него требуется. Опустившись перед ней на кафель, почему-то потупил взгляд. Марию не устроило, она заставила его поднять голову, посмотреть себе в глаза. Никакого следа обиды, испуга или тайного сопротивления, у них получается. Отобрала у него ненужную мочалку и бросила ее на пол. Сняла с подставки гибкий шланг поясного душа, отрегулировала воду и подала в руки Лема. Шагнула к нему практически впритык, подняла ножку и оперлась стопой на его бедро, деловито отрегулировав лейку, чтобы вода смачивала там, где надо. Она невозмутимо использовала его, будто табуретку под ноги и штангу для душа.

Парню видно много больше и ближе, чем доставалось прежде. Она набрала в ладонь немного специального мыла и мыла внешние половые губы и складки, довольно сильно раскрываясь. Лем сильно возбужден, член стоил немилосердно и подрагивает от предельного напряжения. Эрекция ему пока причиняет скорее боль.

Она же его мучает. Мучает!

Неужели ей непонятно?

Глубоко изнутри сознания к Лему приходит понимание, что женщины часто поступают таким образом, не изменить, не исправить это нельзя. Потом он осознает, что совсем не против. По крайней мере, правильная женщина, подходящая ему идеально, будет обращаться с ним именно так. И он ждал, и надеялся, что смилуется. Мария проявила милость вовсе не сразу, сначала закончила мыться и хорошенько выкупала его. Они вытирались, вообще не соприкасаясь, разве постоянно цеплялись и скрещивались взглядами. В спальню Лем шагнул в совсем невменяемом состоянии.

Глава 14. Первый раз

Лем попросил оставить свет, и она ему позволила, ей хотелось сделать для него сегодняшнюю ночь особенной, запоминающейся и приятной. Хотя не только для него, для себя тоже. Ей самой понравится посмотреть, Лем красивый парень, может самый красивый, из тех, что по-настоящему привлекали ее взгляд. Внешность далеко не главное, на что стоит обращать внимание, но красавчикам можно больше, чем остальным, несправедливый закон природы. Мария немного нервничала, стараясь сдерживать себя, не из-за того, что между ними сейчас произойдёт, а из-за того, что это означает. Она принимает за него ответственность, навсегда, на всю жизнь. Секс был простым приятным времяпрепровождением, но не с Лемом. Его она навсегда забирает у любой другой женщины. Девушка не могла не спрашивать себя достаточно ли она хороша, не в плане состоятельности, возраста или статуса. Настолько ли она хороший человек, чтобы посметь его присвоить? Наверное, нет. Она злая и, иногда, откровенно жестокая. Подводя его за руку к расправленной кровати, мысленно клялась быть к нему доброй, измениться к лучшему хотя бы в отношении него одного. Стать мягкосердечной ко всем без разбора она не способна. Но она должна справиться, пощадить его и еще нескольких близких людей, входящих в семью.

Клятвы в предвкушении редкого удовольствия полного обладания, приносятся на таких высоких эмоциональных оборотах, что почти ничего не значат в обычной жизни. Однако Мария сильная и решительная девушка, она не отступала от данного слова, даже если дала его сама себе, напротив, особенно, если себе. Прежде остальных, она должна полностью владеть собой, иначе не стоит претендовать на другого. На Лема, милого рыжеватого Лема, не смеющего смотреть на нее прямо, лишь неловко касаясь ее взглядами тут и там, добирая глазами, что не осмеливался потрогать руками. Его руки шарили по ее спине и бокам, испугано избегая интимных зон, словно он мог обжечься или получить отповедь, запрет, отвергающий приказ.

Он послушно реагировал на самое малое ее воздействие, шел куда ведут, опрокинулся на кровать на спину, повинуясь слабому толчку в грудь. Лему в голову не приходило использовать против Марии очевидное преимущество в физической силе. Все, что у него есть: наращенные на кости мускулы; крепкий костяк; скорость движений; выносливость, призвано служить его госпоже. Она скажет и покажет ему, что делать и он выполнит с максимальным усердием. Физическая составляющая вообще никак не отражала настоящую расстановку сил в их паре.

Возбуждение справилось со смущением, пересилило его, окончательно захлестнуло сознание. Лем больше не мог отворачиваться и прятать глаза, прикипел жадными зрачками к ее груди. Она забралась на кровать следом за ним, ладонями оперлась на его икры, голени, колени, помогая себе забираться на него сверху, села ему на бедра, заставив задохнуться и обхватила его член пальцами у основания, окончательно сбив ему дыхание и пульс. В бесстыдно, лаконично не прикрывающем электрическом свете, он видел, как ее тяжелые, совершенные груди плавно качнулись над ним. Лем судорожно сглотнул, кадык нырнул вниз и поднялся вверх, во рту не набралось и капли влаги. Подчиняясь внутренним, пусть не инстинктам, но глубинным, необоримым потребностям, руки его взметнулись и легли на попу девушки, крепко прихватывая. Парень не столько заявлял права, сколько держался за нее, боялся потерять телесный контакт с ее телом.

- Аккуратней, рыженький, - добродушно напомнила Мария глядя на него сверху. - Не сжимай так, синяков мне наставишь, а я тебя не прощу, вернее прощу, но совсем не сразу.

Мягкие и туманные угрозы сплошь выстланы тайным сладострастием, одновременно, словно закрепляя сказанное, Мария начала водить рукой по его переполненному кровью стволу, не лаская, скорее дразняще поглаживая.

- Пожалуйста, - натуральным образом заскулил изнывающий Лем, заставила его ждать весь день и теперь играется.

Деревенский парень, в теории он точно знал, что и куда, но в реальности совсем не представлял, как будет происходить, полностью отдаваясь в руки более опытной девушке. Мария поставила ему ладонь правой руки на моментально подобравшийся, отвердевший прессом живот, приподнялась второй рукой направляя его внутрь себя, плавно опускаясь, обволакивая, вбирая его внутрь. Его анализы Мария знает лучше своих, и давно предохраняется современными способами, от незапланированной беременности ее надежно защищал почти невидимый гормональный пластырь, наклеенный на предплечье, поэтому презервативы им ни к чему. Со своим родным человеком можно не осторожничать.

- Большой мальчик, - шепотом с прерывистым вздохом похвалила она, не осталась над ним возвышаться гордой наездницей, легла на него, в очередной раз поразив прикосновением мягкой груди, обняла за шею и зашептала прямо в губы. – Постарайся немного продержаться, мой хороший.

Вряд ли ошеломленный ощущениями Лем разбирал смысл ее слов, речь девушки казалась ему неразборчивой и поддерживающей, утешающей дополнительной сладостью. Мария начала подавать бедрами, снимаясь с него и возвращаясь обратно, медленно, неторопливо. Лем залип самой уязвимой частью в гладкий, теплый мед и окончательно утоп в нем, не продержавшись и минуты, не оправдав надежды своей девушки, заливая ее изнутри горячими сгустками семени, вырывающимися толчками. Тело диктовало условия, пыталось справиться само, он выгнулся на кровати, подался тазом вверх, ей навстречу. Девушка насадилась глубже ожидаемого, и чрезмерная наполненность вырвала из ее горла гортанный стон. Кончила она просто от осознания насколько полная власть над парнем перешла в ее безраздельное пользование.

- Прости, - забормотал Лем, обхватывая ее руками за плечи и прижимая к себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Все правильно, милый, - расщедрилась Мария, на минуту размягченная и умасленная неожиданным оргазмом.

Скатилась с него на бок, улеглась рядом, ничуть не заботясь о простынях под собой, по которым уже расплывались влажные цветы их страсти. Нынешнему постельному белью предстояли еще испытания, и оно однозначно пойдет в стирку вместе с наматрасником. Они соприкоснулись губами, потянувшись друг к другу одновременно. Лем целовался с ней несколько раз и потихоньку осваивал науку, разомкнул губы и зубы, пропуская ее язычок внутрь своего рта, и погладил в ответ своим нежного захватчика. Девушка далеко не всегда была нежной, что немедленно подтвердила, прикусив его нижнюю губу острыми мелкими зубками, оставляя ощутимый, чувствительный рубчик. Лем замычал, разрывая поцелуй и облизываясь. Тут же забыл про обиду, уставившись на два полушария, зажатые между их телами.

- Хочешь потрогать? – хмыкнула Мария. – Разрешаю.

Лем чуть отстранился, давая себе пространство для действий и потянулся, немедленно получив по пальцам хлесткий шлепок. Вскинул голову, заглядывая Марии в лицо, словно спрашивая, что не так.

- Ртом, мой хороший, лапать нельзя, пока не заслужил, - безжалостно щурилась на него Мария, невероятно снисходительная на самом деле, главное знать, с чем сравнивать.

У Лема не возникло никаких дополнительных вопросов, не промедлив он опустил рот и начал покрывать нежную кожу трепетными касаниями сомкнутых губ. Он еще слишком невинен, чтобы пробовать иначе, втягивать и засасывать кожу, лизать языком. Если возродить к жизни давно устаревшую и изначально сомнительную, жуткую, но с течением лет в итоге забавную теорию Фрейда о зависти женщин к «утраченному» в неизвестно каких сражениях пенису, то мужчины однозначно завидуют женской груди. Источник жизни, мягкий и теплый, украшенный наполненными и выступающими сосцами, словно своеобразными венцами. Мужчинам досталось от природы жалкое плоское подобие, зачастую нечувствительное и не способное вскормить молоком или одной лишь своей пленительной красотой жаждущего человека.

И Лем жаждал, он дрожал и захватывал напряженные, сжавшиеся в тугие комочки соски в приоткрытые губы. Парню не доставало выдержки, однако она с лихвой компенсирована повышенной боеготовностью. Он недавно разрядился и вот снова заряжен под завязку. Хороший стояк – само по себе прекрасное достижение. Парню всего двадцать, он способен радовать свою девушку хоть несколько раз в час.

- Теперь твоя очередь поработать, - дразнила его Мария, обхватывая снизу.

Окончательно перевернулась на спину, придерживая его за плечо рукой, притягивая к себе. Получалось легко, Лем стремился подхватить и продолжить любое ее властное движение в свою сторону. Она снова направила член в лоно, помогая ему утроиться между своих ног наиболее удобным образом.

- Держи тело надо мной, не прижимай, раздавишь, - диктовала ему на ухо Мария. – На локти обопрись, молодец. Двигайся.

Пробные покачивания-погружения вышли осторожными и приятными. Лем часто дышал и терял голову, первые успехи его ошеломили, и он поверил в себя, толкнулся сильнее. Войти внутрь до упора оказалось очень сладко, но в отместку она сильно, до боли обжала его у основания отлично натренированными внутренними мышцами влагалища, и еще они слишком резко соприкоснулись лобковыми костями, неудачный угол. Мария зашипела на него, нещадно деранула за волосы, запустив коготки в шевелюру, заставив запрокинуть голову и замереть. Парень нуждался в помощи и наставлениях, напомнила себе, чуть сместилась, продвинувшись задом по простыне, лучше устраиваясь под ним, приподняла ноги и обвила его за бедра, уместив стопы прямо над сводом его ягодиц, готовясь бить его пятками, понукать, как строптивого молодого неумеху-жеребчика.

- Медленно и плавно, - приговаривала девушка, послабляя телесную ловушку влагалища.

Член - выдающаяся часть мужского естества, кажущийся сталью, обтянутой мягкой кожей, твердым, победительным, овладевающим. Но на самом деле он так уязвим, самый слабый удар произведет впечатление и куда ему тягаться с мышцами, способными протолкнуть через себя ребенка. Главное правильно развить способности, и можно обжимать, увеличивать удовольствие и причинять сильную боль, запирать, ловить, как в капкан. Лем все еще сильнее, он может вырваться, но сам не уцелеет, причинит им обоим сильную боль. Он от Марии не бежит, но навсегда запоминает, что она вовсе не беззащитна в какой бы позиции не оказалась, контроль у нее, и лучше заслужить ее расположение, иначе запросто лишишься самого ценного. Лем очень старался понравиться, лоб его и все тело покрылись пленкой испарины, мышцы набухали и прокатывались под кожей, особенно сильно проступая на напряженной спине. Мария обнимала его ногам, и вдобавок обвила его руками, ей доставляет удовольствие чувствовать эти волны. Сильный парень полностью пленен ею, сосредоточен, чтобы ей угодить. Марии всегда нравились проникновения, ей повезло - ножки клитора расположены близко к стенкам влагалища, она получает массу положительных ощущений от каждого толчка.

- Быстрее, - продолжала направлять она молодого любовника, вжимая пятки ему в низ спины, словно пробуя с ним плотнее соединиться, выгибаясь в спине, и приподнимая попу от кровати ему навстречу. – Умница. Еще. Да, так хорошо.

Девушка финишировала на полминуты позже кончившего и разом обессилевшего Лема, он продолжал удерживать торс над ней, но уронил тяжелую голову ей на плечо. Продолжал пульсировать и сокращаться внутри, затащив в нирвану ее вместе с собой. Парень творил чудеса, обычно Мария гораздо более требовательна, удовлетворить ее не так уж просто. Вот что делают взаимные чувства, как насыщают и добавляют наслаждения. Позволив ему еще побыть сверху, наконец она его столкнула, опять же стоило проявить намерение, и Лем сам лег, как ей надо. Они боком друг к другу, смотрят глаза в глаза. Пока никто не хочет говорить, Лем еще летает, Марии тоже очень хорошо. Отличный секс, жилы заполняет вполне ощутимая сытость, которой не достичь никаким другим образом, разве провести насыщенную сессию, потратив больше времени и сил на похожий результат.

Лем вложил в первые полноценные оргазмы душу, вычерпав внутреннюю энергию организма без остатка, всего себя положив на алтарь, расположенный между бедер Марии. Девушка, наоборот, словно из чаши с живой водой напилась. Ей хочется поиграть, подождав с часок, позволив ему отлежаться, поглаживая по плечам, спине и заднице, как будто успокаивая выложившееся в предельном рывке благородное животное, снимая ладонью излишнюю нервозность, она поднялась сама и подняла его вместе с собой, потащив обратно в душ. Мыться не стали, ополоснулись прохладной водой, смывая пот и прочие жидкости, обильно пролившиеся между ног.

Деловитая Мария притащила из шкафа в углу ванной комнаты специальный табурет, не колеблясь усадив на его недоумевающего, но расслабленно-покорного Лема. Мария приобрела далеко не все, что ей хотелось иметь в связи с молодым любовником, но некоторые нужные вещицы купила и успела распаковать. К таким товарам она относилась с чрезвычайной серьёзностью и вниманием, не ограничиваясь высокой ценой, якобы заведомо обеспечивающей качество. Она читала отзывы, изучала инструкции, тщательно примеряла разные устройства и игрушки к своим намерениям. Впрочем, до однозначных девайсов у них сегодня не дойдет, они вообще появятся не скоро в их обиходе.

Ей не нравилась лишняя растительность в паху у мужчин, но совсем наголо ее тоже не устраивало. Следовало укоротить до приемлемого размера, оставить не больше сантиметра. Лем заметил тример, но по-прежнему не понимал, что именно она собирается делать. Жужжащая машинка вблизи от члена заставила его вздрогнуть и прикрыться, собирая основательно обмякший ствол и мошонку в горсти.

- Убери руки, - осерчала и нахмурилась Мария. – Ничего страшного я тебе не сделаю. Сострижем некрасивые лохмы. Ты же мне сам в парикмахерской предлагал, забыл, что ли?

Может кровь на время отлила от нижней головки, но не сказать, что успела добраться до основного мыслительного органа над плечами. Лем окончательно запутался. Он предлагал, чистая правда, но речь шла о волосах совсем в другом месте. Руки пришлось убрать. От прикосновений вибрирующего гребешка он дёргался и тянулся обратно, пока она не приказала ему держаться за края табурета за спиной и ни в коем случае не сметь убирать руки. Больно ему не было, но прикосновение гребешка с тщательно запрятанной острой бритвой порождало тревожно-щекочущее чувство, от которого хотелось немедленно избавиться. Пол под табуретом постепенно усыпали срезанные волоски, некоторые довольно длинные. У Лема неизбежно начало вставать, он переживал возраст, когда встает от самых разных вещей и обстоятельств, не слишком сообразуясь с моментом.

Жарко? Прекрасно, все прорастает и стремится вверх именно в жару.

Щекотно? Будоражит, заставляет кровь и другие телесные соки бурлить и перемещаться к эпицентру событий.

Страшновато? Ух, сердце стучит быстрые, адреналин плещет и скользит по венам рыбкой с острыми плавниками, заставляя напрягаться в самых разных местах, член отзывчиво подергивается заодно.

Подул ветерок – отличный повод.

Холодно – человеческая страсть не знает преград, штаны топорщатся спереди вопреки природным катаклизмам.

В общем, парень не мог остаться безучастным к провокационной вибрации в соединении с рукой и вниманием Марии, отслеживающей глазами фронт работ. Заметив его стремительно набухающий член, она понимающе хмыкнула, не слишком отвлекаясь от основного. Для удобства девушка присела перед ним на корточки, нисколько не заморачиваясь, чтобы прикрыть наготу. Перед нижними, а единственный способ остаться с ней наедине, изначально признать статус в паре, ей не стыдно. Поднялась на ноги, сходила за лейкой, по пути вылив в чашечку ладони порцию геля. Хорошенько намылила постриженный лобок и окрестности, смывая налипшие волоски. Лем продолжал держаться за табурет, терпя затекшие плечи, сжимая пальцы до белизны, чтобы постоянно напоминать себе, где должны быть его руки.

- Нравится? – поинтересовалась у него довольно строгая любовница, имея ввиду новую прическу.

Оценить Лему сложно, гладко выбритый пах ему бы скоро начал причинять дискомфорт из-за отрастающей щетины. Он не связывал свою мужественность с густой порослью на яичках, подмышками девушка заставила его брить еще с самого начала.

- Я не против, - выдал наконец запоздалое согласие Лем. – Пусть будет так, как тебе хочется.

- Тут ты прав, рыженький, очень важно, чтобы мне хотелось, - коварно и обольстительно заворковала Мария, опуская голову еще ниже и забирая головку в рот.

Никто не отменял ручной труд, она воспользовалась рукой, обхватывая за ствол высоко и поднося ко рту, таким же отработанным до автоматизма жестом пользуются певцы и певицы, орудуя микрофоном перед губами. Она постукивала напряженным языком с разных сторон головки, обводя ее кончиком вкруговую, гоняла во рту, словно слишком крупный леденец на необычно толстой палочке. Полноценного минета Лем не дождался, непонятно было времени не хватило или она изначально не собиралась. Лем закричал и выстрелил ей в рот. Мария не отпрянула, выбрав семя до конца, но потом отвернулась и сплюнула на плиточный пол.

- Нужно предупреждать, Лем, - наказала ему на будущее, глядя на него снизу исподлобья, как пантера перед прыжком на добычу, и шаловливо лизнула опадающий член напоследок.

Перемещение в давно набранное джакузи Лем пропустил, просто сразу оказался в пузырящейся воде, сидя на удобном выступе, сделанным в круговую впритык к стенкам. Мария сидела от него совсем недалеко, ровно на том расстоянии, чтобы удобно закинуть ему ножки на колени. Массаж расслаблял. Лем потихоньку отходил от своих первых раз, слившихся в одно огромное откровение. Постепенно на место возбуждения и грызущих внутренности желаний приходили более светлые чувства: влечения, родства и благодарности. Парень буквально переживал прямо сейчас, как Мария из весьма привлекательной молодой женщины и щедрой покровительницы становилась его родным человеком, семьей. Он не знал способа выразить это должным образом, не словесно точно, по крайней мере слов у него еще не было, зато оставался он сам. Изящные стопы Марии к нему ближе всего. Он захватил одну и поднес к губам с трепетом приложившись губами к косточке, выступающей на щиколотке, не ограничился поцелуем, прижался к ножке щекой.

Первый раз за весь вечер смутил самоуверенную Марию, она позволила ему своевольничать, не стала отдергиваться, лишь жмурилась, скрывая за ресницами жадное выражение глаз. Она его никому не отдаст, будет отбивать всерьез, ничего и никого не пожалеет. Лем ее парень, подопечный, жених и будущий муж, отец ее детей, однозначно. Считалось, что группа А слабее привязывается и легче переносит расставание. Неправда, они просто лучше контролировали проявления эмоций, не позволяя заметить пропасть, в которую свалились, скрывая ее за цветами и травами, улыбок и общения ни о чем в пределах нормы, без лишней навязчивости.

Она выбрала. Пора познакомить его с семьей, окончательно закрепить его за собой и обеспечить дополнительной поддержкой. Ее семья состоятельна и обладает обширными связями. Аглая редкий специалист в своей области и известный общественный деятель. Она неоспариваемая глава семьи. Лем придется ко двору, он не может не понравится.

Пользуясь выталкивающими свойствами воды, она быстро пересела на колени к Лему, чмокнула его в кончик носа и предложила:

- Как насчет перекусить и завалиться спать? – дождалась кивка, Лем оклемался после марафона, собрался с силами, есть действительно хотелось зверски. – Давай я кровать нам перестелю, а ты иди в холодильнике пошарь, я салат буду из огурцов с помидорами, и со сметаной.

Калорий потрачено немало, можно позволить себе отступить от строгой диеты. Секс на регулярной основе отличный способ держаться в форме, надо чаще заниматься и что-то подсказывало Марии, что недостатка в практике у нее не предвидится. Она срывала белье и комкала его в кучу, не забывая в промежутках потягиваться, словно довольная, нагулявшаяся кошка. Свежие простыни пахли потрясающе, лечь на них после физических упражнений будет особенно приятно. Настроила климат-контроль, чтобы остудить воздух еще на пару градусов, она будет спать с Лемом в обнимку, летние ночи жарки.

Лем не обладал умениями домработницы, порезал овощи крупными неравномерными кусками, щедро заправив, простенько зато сделано с любовью. Мария не привередничала и даже отобрала у Лема пару кусочков холодного мяса, он ей не споря уступил, в ответ на салат не покушаясь.

Глава 15. Замещение

Лема охватила и закружила совсем другая жизнь. Он по-прежнему жил в доме Марии, занимался с учителем и подлавливал всякие хозяйственные штучки за подневольной домработницей, которой некуда деваться от молодого соглядатая. Стоило Марии переступить порог дома, и он от нее ни на шаг не отходил с вечера до самого утра. Девушка быстро добилась, чтобы он делал, как ей нравится, ей не пришлось преодолевать сопротивление, стоило только хорошенько объяснить. Лем отлично подстраивался, сполна получая свою долю удовольствия. Они обновили диван в гостиной, душевую и его старую спальню, проделывая совершенно возмутительные вещи на глазах у плюшевого черно-белого пингвина. Мария как могла придерживала властные замашки до лучших времен, позволяя парню раскрыть чувственность под строгие наставления, но не под откровенным принуждением.

Парень на позабыл про дядю в одночасье, но его привязанность к худо-бедно, но вырастившему его родственнику постепенно истончалась, выцветала, сметенная с полотна его реальности красками, привнесенными Марией. Она знала, что делать и делала, умело отделяя Лема от бывшего жестокого домашнего насильника. С точки зрения Марии, дядя Лема не имел никакого оправдания. Дети самые беззащитные, они не могут уйти, ответить, долго-долго, даже во взрослом возрасте не осознают ненормальности того, что с ними происходило. Истинный подарок для садиста. Несправедливо, что девушка единолично решает за Лема, не особо дает ему самому разобраться и выстроить новую линию отношений. Пусть так, она не позволит причинять парню вред, в конце концов, среди прочего, Василий не заслужил и доброты ее подопечного.

Истекали вытребованные у Аглаи два месяца. Вполне готовая Мария позвонила сама и предупредила, что приедут в пятницу, останутся на выходные. Аглая только обрадовалась. Лем обещание поехать к родственникам опекунши счастливо пропустил мимо ушей и в пятницу оказался перед фактом спешных сборов. Нисколько не расстроился с энтузиазмом включившись в процесс. Мария взяла руководство на себя, четко надиктовывая, что им может пригодиться. Кроме сменной одежды, брать ничего не нужно. Аглая совсем не бедствовала и держала гостевые комнаты полностью оборудованными к приему своих выросших детей, не важно, если одна из дочерей привезет парня, он не стеснит.

Поездки на машине Лему полюбились с первого раза, тем более ему позволялось сидеть на переднем пассажирском сиденье. Отвлекаясь от офисной работы, вылившейся к концу недели в длинное, бестолковое совещание, где бесконечно обсуждали новый этап изменений, она повела машину сама, не пользуясь автопилотом. Совещания Мария не выносила, считала, что лучше пообщаться после, а не до, когда подавляющее большинство вообще не понимает в чем заключались перемены, но некоторые этапы нельзя преодолеть, приходилось терпеть.

Лем с интересом выглядывал в окно, нисколько не уставая от однотипных пейзажей платной дороги. Передержала она его взаперти, надо выбираться в город, ходит в кино и театры, рестораны и магазины. Ее парень вовсе не в плену у нее, тем более они всегда будут вместе. Внутренняя жадная собственница тяжело заворочалась, все же сначала лучше получить постоянную опеку, начать выходить потом, тем более для таких пар, как у них существуют специальные клубы. Мария не сможет обменяться партнером, претендовать на другого или передать на время своего. Лем ей подчиниться, но безболезненно такое не проходит, причиняет огромный психологический вред. В специфических клубах группы «А», а также очень редких людей, допущенных к ним и входящих в понятие нормы, оргии никого не интересуют. Другое дело похвастаться своим партнёром, представить его обществу, познакомить с другими нижними. Мария имела членство в клубе, но ходила туда только смотреть на остальных, поражаясь эстетике подчинения, беря что-то на вооружение и украдкой облизываясь на красивых мужчин, принадлежащих не ей. Теперь у нее есть Лем, на самом деле временная опека в их случае мало отличалась от постоянной. Стоит попробовать.

Но начинать нужно с малого им бы пока встречу с семьей пережить. Сейчас ее родители жили вчетвером с двумя подопечными. Группа «А» редко заключала браки между собой, они сильно отличались от большинства, конечно, отец Марии – Борис не слишком далеко отшагнул от нормы, синдром в нем проявлен мало. Аглая сильнее, но они явно два доминанта, чудом отыскавшие точки соприкосновения. Они довольно тщательно ограждали детей от знаний о своих сексуальных предпочтениях и жили довольно мирно, без конфликтов. Когда Марии исполнилось двенадцать лет, незадолго до ее отъезда с школу-интернат скандал все же разразился. По обрывкам сведений, долетающим с разных сторон, через слуг, сестер и во время громких ссор, выяснилось, что Борис изменил Аглае, завел себе любовницу. Тогда его поступок казался однозначной подлостью, однако таковым вовсе не был при ближайшем рассмотрении. Многим позже Мария окончательно разобралась, Борис и Аглая долгие супружеские годы заводили себе нижних девушек на стороне, одну на двоих, хотя Аглая с ними в интимную связь не вступала. Аглае девушки быстро надоедали, ее супруг страдал от вынужденного непостоянства и втайне оставил одну себе. Именно поэтому Аглая сочла возможным сохранить брак и привела в дом Чарли, сильно травмированного предыдущим опекуном. С мужем Чарли она не делила, в ответ признав наличие почти невидимой любовницы.

Еще двумя годами позже, почувствовал, что дом пустует без детей, ведь старшая давно от них съехала, Людмила и Мария появлялись только на каникулах, Борис взял из спортивного пансионата на воспитание десятилетнего Тома. Парень занимался греко-римской борьбой, подавал надежды, и Борис полностью погрузился в его тренировки, режим питания, возил его на соревнования, радуясь каждой его медали, как ребенок. В общем завел себе весьма благодарного, обожающего его до одури, как могут только представители группы «В», сына еще и спортсмена. Парнишка рос и, насколько Мария в курсе, на него не шутя начала заглядываться ее средняя сестра, уже выразившая готовность поселиться с родителями, после его совершеннолетия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Из трех сестер Мария меньше всех соглашалась с планами мамы на создание семьи, удивительно, что именно она первая везет домой парня. На самом деле их старшая Дарья несколько лет назад готовилась вступить в брак, но ее жених оказался случайной жертвой в перестрелке между молодежными бандами, когда выходил из торгового центра. Они не успели с ним познакомиться. Дарью с тех пор тоже видели совсем редко, она полностью посвятила себя работе.

Приехали они поздно, на улице успели сгуститься сумерки. Прямо у порога их встречала Аглая. Высокая и статная, внешность ее выдавала скорее породу, чем красоту. Ей недавно исполнилось пятьдесят два, и она прекрасно выглядела для своего возраста. Волосы темные, глаза пронизывающие, добирающиеся до самой сути. Она нежно улыбнулась Марии, прикоснувшись кончиками пальцев к ее плечу, но Лема потянула к себе, крепко обняла за плечи, прижимаясь к нему. Парень не сопротивлялся и отчаянно косился на Марию, безмолвно умоляя спасти его. Девушка ему на выручку не спешила. Аглая любила смущать молоденьких парней своими открытыми манерами.

- Здравствуй, дорогой, два месяца мечтаю с тобой познакомиться, - ворковала ему Аглая, не спеша от него отступать.

- Здравствуйте, - промямлил парень и стоило его отпустить, шагнул ближе к опекунше, он не прятался за нее, но старался стоять прямо впритык.

- Какой ты кудлатый и глазки красивые, - милостиво разжав руки, продолжала нещадно дразнить его Аглая. – Проголодался с дороги?

Лем не понимал, почему спрашивают именно его и ему уделяют максимум внимания, не позволяя нормально адаптироваться в новой обстановке.

- Мама, - укоризненно проговорила Мария и взяла его за руку, сильно подкрепив растерянного парня. – Я вообще-то тоже есть хочу, мы сразу после работы к тебе выдвинулись. А где остальные?

- Борис и Том на соревнованиях, вернутся поздно ночью, - беспечно махнула рукой женщина, возглавив их экспедицию в сторону кухни. – Чарли спит.

- Так рано еще, - удивилась Мария с чего бы коту Аглаи завалиться в кровать относительно ранним вечером.

- Он… устал, маленький, - таинственно и со значением посмотрев на нее, ответила Аглая, развернулась к столам и плите. – А вам на кухне накрою, ничего? Если хотите в столовую, придется тарелки самим таскать.

- Здесь нас устроит, - Мария постаралась присоединиться к маме, у них обеих получалось не слишком ловко, в доме Аглае много лет за готовку отвечал Чарли и еду, которую они сейчас раскладывали, тоже приготовил он.

Находящийся на чужой территории Лем, посмел лишь устроиться на стуле за столом, смирно сложив руки на коленях. Стол быстро наполнялся различными блюдами, появились бокалы и приборы.

- Иди руки мыть, - строго велела Мария.

Лем немедленно поднялся на ноги и направился к выходу, в дверном проеме затоптался на одном месте, не зная, что дальше предпринять.

- Я же не знаю, где ванная, - доверительно глядя на свою девушку, нажаловался он.

- Очаровашка, - умилилась на него Аглая, в пару шагов оказалась рядом и потрепала его по щеке, весело рассмеялась, увидев его круглые, изумленно таращащиеся на нее глаза.

Мария вздохнула, маму не остановить, если она уже начала. Вытолкнула Лема дальше в коридор и повела его к санузлу на первом этаже. Помявшись, Лем выпроводил ее за дверь, стребовав обещание, что совсем не уйдет и не бросит его одного. Девушка смиренно сдержала слово, простояв на посту несколько минут и глупо улыбаясь. Стоит отвернуться, украдут щеночка, подвести его она не могла.

- Мы прямо до воскресенья останемся? – зашептал он ей, когда вышел.

- Она тебе понравится, потерпи немного, привыкнешь, реагируй спокойно, не красней чуть что, - успокаивала его девушка, сдерживая собственное веселье. Запугала парнишку прямо за первые полчаса, мама не теряет хватку.

Аглая села перекусить с ними заодно. Мария ей страшно завидовала, она сама пошла в отца и ей приходилось следить за тем, что она ест. Аглая и ее старшая сестра Дарья диетами не заморачивались, никак себя не ограничивая в калориях, и совершенно не полнели. Людмила давно перешла черту, и питалась исключительно полезной пищей. За едой Аглая мастерски втянула Лема в беседу, расспрашивая его буквально обо всем. Лем сопротивлялся недолго, скоро взахлеб пересказывал последние события, вываливая вперемешку: про учебу; поляны вокруг их дома; реабилитационный центр; лучшие сорта мяса и как работает кухонная посудомойка. Аглая оказалась куда лучшей слушательницей, чем в свое время его дядя Василий. Она смотрела ему прямо в глаза, качала головой и поддакивала, задавала вопросы в нужный момент. В середине ее зрачков продолжала таиться легкая смешинка, но не обидная, он ей правда нравился и его рассказы считались не совсем шумом, она многое из них почерпнула.

- Я устала, мама, тяжелая неделя была, мы, наверное, тоже ляжем, - вмешалась в их бесконечный диалог примерно через час Мария.

- Твоя старая спальня готова, - ничуть не обиделась и не встревожилась Аглая, парень ее дочери продолжал ее побаиваться и оттого был нервно словоохотлив, слов защищался от нее бесконечным потоком речи.

Разлучать пару ей в голову не пришло. Мария не позволит, Лем в незнакомом месте спать без нее не будет. В комнате царила минималистичная, предельно строгая обстановка. Мария сама меняла интерьер, по мере роста, ей хотелось казаться старше, поэтому никаких финтифлюшек, признанных детскими мягких игрушек и прочей мишуры. Они вместе сходили в душ, Лем жался к ней, как маленький, он не претендовал на секс в таком опасном доме, где буквально за несколькими стенами от них скрывается наполовину пугающая, на другую половину смущающая Аглая. Но договориться с членом он еще не умел и стояло у него на загляденье, опасная ситуация либидо скорее подстёгивала.

- Ну и что мы будем делать? – тихонько спрашивала Мария, поглаживая его торчащий ствол расслабленной рукой. – Непослушный мальчик, чтобы без звуков и ни одного лишнего движения, тут спинка об стену бьется.

В семнадцать Марию завораживали кованные кровати на тонких ножках, как оказалось весьма хлипкая конструкция, вовсе не предназначенная для волнообразных, поступательно-возвратных упражнений. Они успешно соединились в самом сокровенном месте. Лем погрузился в теплое, обжимающее его со всех сторон лоно и замер, выполняя запрет, беспомощно поскуливая на грани слышимости. Никто, находящийся от него хоть на сантиметр дальше, чем Мария, его бы не услышал.

- Осторожненько, - фыркала от смеха и удовольствия ему на ухо Мария, ласково и привычно обвивая его руками и ногами.

- Хорошо, - послушно шептал Лем.

Кровать предательски скрипела, выдавая их с головой. Расположившийся сверху парень, держался как мог, но скорость и амплитуда постепенно возрастали, справиться с потребностью двигаться невозможно. Предательская конструкция начала практически повизгивать металлическими частями и раздался первый глухой удар спинки в стену.

- Твою мать, - выругалась сквозь зубы Мария. – На пол, быстро.

Лем не оспаривал сгенерированное в приступе отчаянья решение, оттолкнулся правой рукой и ногой, перевалился через край, поворачиваясь спиной и они рухнули. Лем – снизу, Мария – сверху, благополучно утянув за собой одеяло и пару подушек. Грохот показался оглушительным, как и наступившая следом звенящая тишина. В дверь деликатно постучали.

- У вас все в порядке, милая? - раздался вкрадчивый голос Аглаи из-за дверного полотна. – Я вам молока с печеньем на ночь принесла.

- Не надо, - страшным голосом отказалась Мария, хорошо приложившаяся при падении локтем, и терпя вцепившегося в нее Лема, у нее кости почти хрустели. – Спокойной ночи.

- Как знаешь, - притворно огорчилась Аглая, вроде бы ушла.

Шипя, словно рассерженная кошка, Мария ощутимо куснула парня в плечо. Они крепко держались друг за друга, поэтому вообще не разъединились. Лем нисколько не ослаб, оставаясь твёрдым и пульсирующим прямо внутри нее. Молодости нет преград. Теперь была очередь Марии задавать ритм, раз она оказалась в позиции всадницы. Девушка повела бедрами и под ними отзывчиво скрипнул немного рассохшийся от времени деревяный паркет. Отвечать опять пришлось Лему, рассерженная девушка впилась ноготками в его грудь, не находя обычной разрядки и компенсируя ее причиняемой болью. Впрочем, боли Лем практически не ощущает, ему не до маленьких царапок или следа от зубов, он полностью поглощен фактом недостижимого оргазма, хотя счастье так возможно и сидит прямо на нем, вобрав в себя его член.

- Вставай, - продолжала креативить упорная девушка и снялась с него, поднимаясь первая и вызвав стон, полный нескрываемого разочарования. – Попробуем на весу? Сможешь меня удержать?

- Смогу, - не колеблясь подтвердил Лем.

- Смотри, я тяжелая, - предупредила Мария.

- Нет, ты не тяжелая, ты красивая и мягкая, - признавался совсем ошалевший Лем, легко принимая ее вес и подхватывая под ягодицы.

Мария приняла комплимент от Лема на свой счет, походя отметив, что нужно начать, наконец, регулярно посещать зал, потому что задница должна быть по канону не мягкая, а упругая. Мысль мелькнула на периферии сознания и исчезла. Да, старовата она для таких акробатических трюков, офисное прозябания дает о себе знать. Однако, несмотря на наведение внутренней критики, получалось у них неплохо. Ворочавший последние семь лет мешки с зерном по две штуки за раз Лем, словно не чувствовал веса партнерши. Мария сидела на его руках, как в маленьком, подстроенном специально под нее, удобном кресле, обняв его ногами за талию. Освоившись, она начала покачиваться вверх-вниз, в ее позиции не получалось слишком сниматься, было либо глубоко, либо очень глубоко, по самое основание. Лем тяжело дышал, постанывал, но стоял, как вкопанный во всех смыслах. Долгожданная разрядка чуть не сбила их с ног, но Лем не подвел, понес ее к кровати.

- В душ, - изменила их маршрут Мария.

В итоге шептались, собирали постельные принадлежности с пола и укладывались. Кровать продолжала скрипеть, но казалось тише и в вовсе не настолько провокационном ритме. Вредный предмет мебели до этого подставлял их специально, не иначе.

Утром Лем проснулся первым, он выучил, что по субботам Мария спит дольше обычного, и лучше ее не беспокоить. Парень долго думал, решил пойти в санузел на первом этаже, шум и возня разбудят девушку, а она устала, сама говорила. Лем испытывал потребность беречь ее комфорт, включая сон. На пути в ванную комнату он никому не попался, воспользовался упакованными принадлежностями, вытерся с ног до головы, высушил волосы феном, что отыскал тут же и благоразумно оделся полностью. Стоило быстренько шмыгнуть обратно в общую спальню и спокойно посидеть там в кресле. А еще лучше было вообще не вставать, поваляться рядом со своей покровительницей до самого момента пробуждения. Лем выбрал пройтись до кухни и прямо в гостиной попался Аглае.

- Проснулся, мой хороший? – искренне обрадовалась она, направляясь к нему навстречу. – Мы с тобой ранние пташки, остальные дрыхнут.

- Мне надо наверх, - неуверенно вякнул Лем, если бы он умел шевелить ушами, льстиво прижал бы их к голове, а несуществующий хвост обязательно бы поджался между ног.

- Не выдумывай, милый, моя дочь раньше девяти не поднимется, спец.школы творят с людьми страшные вещи, вживляют им режим прямо в мозг, зато результат вызывает уважение, - говорила и тащила его за собой за руку, будто на буксире, Лем сопротивляться по-настоящему не смел, только притормаживал. – Поболтаем с тобой, пока никого нет. Смотри какой диван, мы его недавно купили, садись. Ну как?

- Хороший диван, - испуганно подтвердил Лем, оказавшись на подушке и автоматически провалился к спинке, оказавшись в полусидящем положении.

- Мария мне говорила, что ты в центр с ожогами поступил, - продолжала Аглая. – Больно было?

- Давно зажило, - вроде становилось лучше, Аглая его больше не держала, сидела на краешке подушки, красивой длинной птицей, напоминающей поджавшую длинные ноги цаплю.

- Правда зажило и следа не осталось? – ворковала Аглая, смотря на него одновременно по-доброму и с ласковой насмешкой. – Я волновалась, дай посмотреть.

- З-а-з-а-а-чем? – начал заикаться от неожиданного поворота в разговоре парень.

- Вдруг там шрам, - переживала Аглая, не отступая от задуманного, наоборот продвигаясь вперед.

- Нет шрама, - качал головой Лем.

- Ты меня просто успокаиваешь, - показательно не верила Аглая. – Дай я сама посмотрю.

Загнанному в угол посреди светлого летнего утра, прямо в солнечной гостиной, Лему не оставалось ничего другого, как поднять майку, открывая живот.

- Ах, вот розовое пятнышко, - обнаружила несуществующую отметину Аглая, положила ладонь ему прямо на пресс, заводя ее высоко вверх, поднимая ткань до самых подмышек, полностью обнажая торс.

Вторая рука оказалась у Лема под пупком, сначала просто гуляла по коже, потом начала понемногу сдвигать пояс штанов, полностью обнажая подвздошные косточки. Именно в таком положении и застала их проснувшаяся необычно рано Мария. Она сразу ринулась на спасение парню, бесцеремонно оттеснила Аглаю в сторону и села аккурат в промежутке, поправила Лему одежду. Он выглядел сконфуженным до предела, глаза влажно блестели, пальцы и губы дрожали.

- Иди на улице прогуляйся, рыженький, утро такое замечательное, но за столбцы не выходи, - утешающе-ласково проговорила она, и освобожденный Лем немедленно ее послушался, она проводила его взглядом, только потом развернувшись в родительнице.

- Что творишь? До слез его довела, - открыто упрекнула девушка.

- Мальчик само очарование и беззащитный до предела. Домашнее воспитание им не прививает никаких нужных паттернов поведения, глаз с него не своди ближайший десяток лет, - отбросив развязно-веселую маску взрослой искусительницы, вынесла вердикт Аглая. – Не смотри на меня так, больше не буду. Твой, не претендую. Пощупала немного, не самое интересное, кстати. Торс у него исключительный, удивительно как его до сих пор никто себе не забрал, все-таки он давно совершеннолетний.

- Я подозреваю, что из центра он бы домой не вернулся, - нахмурилась Мария. – Вели они себя очень подозрительно, но доказательств нет.

Дальше Мария вкратце пересказывала, что ей удалось узнать, останавливаясь на самых существенных моментах. Аглая слушала молча, поощрений в виде кивков и прочего ее дочери не требовалось.

Лем прогуливался по газону перед домом недолго, потом он встретил возвращающегося с пробежки Тома, и немедленно вляпался в неприятности.

Глава 16. Выходные

Лему не везло в доме родителей Марии с самого начала. Аглая тискала его и забалтывала до умопомрачения так, что он не знал куда себя девать. Потом ночное приключение с кроватью, его удалось преодолеть лишь благодаря несгибаемому характеру его девушки, не привыкшей уступать обстоятельствам. И вот он нос к носу столкнулся с здешним хозяином территории. Учитывая его специфические навыки, редкий день Тому не напоминали, что драться нельзя. Он запросто покалечит, а то и убьет, с одного удара, угробив жизнь себе и подставив опекунов. Лему недавно правила подновили, кроме остального он находился не у себя, не стоял на траве поляны, взятой им под охрану, и поэтому оказался в заведомо проигрышной позиции, но храбрился и сдаваться просто так не собирался.

- Ты кто такой? – с ходу взял его в оборот Том, он остывал после пробежки и шел неспешным шагом, постепенно расслабляясь, но сейчас сгруппировался, собрался в комок мышц и начал наступать на чужака.

- Я с Марией приехал, я ее парень, - нагло с точки зрения Тома заявил нестриженный толком невежа, вкопавшись в землю и отказываясь пятится перед крупным Томом.

- Врешь, у нее нет парня, - не сдавался Том, хотя поверил, слышал краем уха разговор Аглаи и Бориса. – Зачем бы ей вообще такой понадобился?

Лем оскорблено вспыхнул. Драться они не могли, зато пихаться пожалуйста. Лишенный возможности использовать какой-нибудь действенный профессиональный трюк, чтобы опрокинуть пришельца на землю, Тому приходилось сшибиться чистой физической силой. Настоящий культурист Том, взращенный в тренажерных залах под руководством целых двух тренеров, массивней и тяжелее Лема. Деревенский парень наращивал мускулатуру долго и нудно, зачастую выполняя непосильную работу, может не так красиво и правильно, зато каждый мускул словно состоит из мелких стальных нитей, переплетающихся между собой. Позвольте Тому применить науку, он бы Лема в бараний рог скрутил, однако так Лем держался неплохо. Они не забывали переругиваться.

- Что волосню отрастил, как девка, - рычал сквозь зубы Том.

- Девки от пацанов другим отличаются, - не отставал Лем. – Хочешь покажу чем, если у тебя у самого не уродилось?

Не до конца договорившая с Аглаей Мария, вышла вместе с матерью на крыльцо и застала противостояние в самом разгаре, она чувствовала подспудное желание держать Лема в поле зрения, не прогадала.

- Лем в дом пошел, руки мыть и завтракать, - рассердилась девушка, хотя пока ничего по-настоящему запрещенного не происходило.

Пришлось слушаться, причем Лем не обдумывал, бросил взгляд на врага и поспешил куда сказано.

- Слабак, - прилетело ему в спину.

Но вмешалась Аглая и позвала гораздо более легкомысленным и почему-то кажущимся более опасным тоном:

- Том, дорогуша, ты тоже поторопись, начинайте без нас, мы позже подойдем.

Тому пришлось следовать за Лемом позади буквально на шаг, а не остаться гордым победителем, отбив кусок газона перед домом. В кухне они, не сговариваясь, уселись за стол друг напротив друга и молча скрестились взглядами. Том подался вперед, навалившись на столешницу локтями, Лем не отшатывался, не уступал. Увлеченные, они не заметили пришествия грозной Марии, докручивающей на ходу свежайший номер газеты в трубку потуже. Газета одним концом увесисто шмякнулась об столешницу, заставив обоих парней вздрогнуть и перевести внимание. На саму Марию глянули только мельком, мигом опустив головы, сосредоточившись на орудии наказания, синхронно сглотнули. Лем не мог утверждать, что боится эту вещь в руках девушки, он просто начинал испытывать отвращение к печатной периодике и с каждым днем его отношение усиливалось. Технически лупить их было не за что, поэтому воспитание носило исключительно профилактический характер.

- Я вам поскалюсь, - учительским тоном вещала Мария. – Драться запрещено. Увижу, что вы хвосты задираете, мало не покажется. Ты меня понял, Лем?

- Да, - закивал парень, не имея абсолютно никаких возражений.

Том воодушевился и засверкал глазами, он тут главный на весь дом охранник и никакие приезжие ему в подметки не годятся.

- А ты? Думаешь за тебя Борис заступиться? Да я тебя и так не трону, маму попрошу наказать, - взялась за него Мария, заставив сдуться, как воздушный шарик.

Аглая никогда не совершала над Томом непозволительных вещей, учитывая его возраст и положение в доме. Она на него голос ни разу не повысила, однако наказания ее запоминались навсегда. Три месяца назад он повздорил с Чарли и в ссоре полностью была его вина. Аглая заставила его оттирать затирочные швы между плитками в санузле при гараже, где обычно споласкивали автомобильные коврики, смывали руки, обмывали обувь, в общем тащили самую грязь. Выдала перчатки, банку с чистящим средством и маленькую щеточку. Подолгу ему там оставаться не давала, не дольше полутора часов, поэтому занятие растянулось на две недели, пока женщина не сжалилась и не приняла его многотрудную и бессмысленную работу. В общем, сомнительное превосходство над Лемом того не стоило.

- Вы познакомились? – не отставала от них девушка, небрежно постукивая газетой. – Ну, чего молчите?

- Нет еще, - Лем поддавался первым, желая умилостивить Марию как можно быстрее и повернул голову в сторону Тома. – Я – Лем, парень Марии и ее подопечный, мы уже два месяца вместе.

Кому-то могло показаться, что успехи не слишком завидные, судя по насмешливому фырканью Чарли, осмотрительно наблюдающему сцену с порядочного расстояния у плиты, но Лем гордился каждым сказанным словом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Том, подопечный Бориса, - буркнул второй, стараясь окончательно справиться с внутренней агрессией, по-прежнему прущей наружу.

- Великий спортсмен, - ехидно добавил Чарли, у него скверный характер и не прощал он подолгу, прошлая ссора будет аукаться еще полгода минимум.

Том предпочел не услышать, стычки с котом Аглаи всегда выходили ему боком. Раньше они жили душа в душу, Чарли сочувствовал сиротке, подкармливал его, мог посидеть рядом вечером, составить компанию, помогал делать уроки. Переходный период, в который Том впал примерно два года назад, сильно изменил их отношения. Терпеть бунтующего подростка глубоко травмированный эмоционально и психически Чарли оказался не способен, пусть он много лет в надежных руках, шрамы зарубцевались, но остались. Теперь Том пережил гормональный бум и отстраивал разрушенное по кирпичику, не без срывов, конечно, но у него понемногу получалось.

- Чарли, милый, - закончив с обучением молодых парней, разглядела его Мария и направилась прямиком к нему.

Сорокалетний Чарли мало растерял свою невероятную красоту, за которую жестоко поплатился в молодости. Он тонок в кости, у него потрясающая, редкая для мужчин талия, глубокие и большие зеленые глаза, миндалевидной формы, чуть вытянутые к уголкам, «музыкальные» руки, узкие ладони, длинные пальцы, умопомрачительные, длинные и ровные ноги. Массивные, габаритные псы казались рядом с ним неуклюжими, шумными и излишне разрушительными. Тут, как говорится, кому что, Мария давно и бесповоротно относилась к собачницам, хотя Лема за пса не признавала, не больше, чем довольно пошлая шутка.

Оказавшись от мужчины на расстоянии примерно трех шагов, Мария замедлилась. Чарли не следовало пугать, тактильный контакт он переживал не всегда и давался он ему с трудом, пусть даже с родным членом его семьи. В детстве Мария виделась с ним на каникулах, они составляли чуть меньше четырех месяцев в год, но они смогли сблизиться. Мария не воспринимала его, как отца, но как старшего брата однозначно и с малых лет считала, что он нуждается в покровительстве. Она привозила ему подарки, присылала настоящие бумажные письма и открытки из своих путешествий, не удостаивая таким же своих родителей, считая, что они вполне способны обойтись и все равно романтику не оценят. Он ей готовил любимые блюда и тоже дарил своим присутствием, всегда сохраняя хотя бы минимальную дистанцию. Сейчас Марии удалось его обнять, он не отодвинулся в последний момент оказываясь, только плечи напряженно приподнялись и потом опустились, он расслабился. Слишком долго мучить его девушка не стала, сама отпустила.

- Приготовишь мое любимое какао? – состроила просительное выражение на лице Мария.

- Летом? - приподнял одну бровь, изо всех сил демонстрирующий независимость и равнодушие, но на самом деле разомлевший от встречи Чарли.

- У вас нет? – огорчилась девушка.

- Приготовлю, - уступил кот, отвлекся от готовки завтрака и достал маленькую медную турку.

- Спасибо, Чарли, - обрадовалась Мария, отходя от кухонного острова, чтобы дальше его не смущать и не теснить.

Заметила из дверного проема Бориса и поспешила к нему, по дороге взъерошив волосы на макушке Лема, второму парню таких авансов не полагалось. Чарли колдовал с горячим напитком, грел какао с молоком, аккуратно помешивая, в конце добавил листик свежей мяты с маленький шарик пломбира. Он прав, такое больше подходит для холодной зимы, много сладости и калорий, в оправдание полагалось принять, что она редко виделась с Чарли и сама себе подобного не позволяла и, вот уже примерно неделю, она тратила гораздо больше энергии, чем обычно.

- Эй ты, Лем, кажется, - совсем непочтительно и почти недружелюбно, позвал Чарли парня. – Все готово, отнеси ей, не совсем же ты декоративный.

Если с Томом нестерпимо хотелось помериться силой, Чарли изначально вызывал опаску. Лем ему полслова поперек не сказал, подхватил кружку и направился на поиски опекунши. Том не мог себе позволить оставить Лема бродить по дому, где ему захочется, он поплелся следом, приглядывая за чужаком. Старшие по возрасту и статусу члены семьи оказались в гостиной. Борис единственный воспринял Лема с дружелюбным умеренным равнодушием, и сразу ему понравился за это. Они обменялись рукопожатиями и назвали имена, на том разошлись. За завтраком женщины продолжали активно обсуждать различные фонды, стоит ли в них вкладываться и насколько серьезно. Чарли притих возле Аглаи, не сводя с нее влюбленного до раболепия взгляда. Борис занялся молодями людьми.

- Мы завтра с Томом на рыбалку собрались на соседнее озеро, вставать придется рано, в пять утра. Не хочешь с нами, Лем? Снастью я с тобой поделюсь, - не создавая лишнего давления, будто между прочим, предложил Борис.

- Я бы пошел, - признался Лем и быстро глянул в сторону Марии, выдавая, что ему нужно отпрашиваться.

- Вечером сообщи, - благородно не заметил его положение Борис.

- А после обеда я заниматься буду в тренажерке, - явно схитрил Том, тоже подделывая легкий, незаинтересованный тон. – Приходи на спарринг.

Борис хмыкнул в кружку с апельсиновым соком и понял, что нынешнюю тренировку приемного сына пропускать ему ни в коем случае нельзя, во избежание последствий.

- Приду, если я Марии не буду нужен, - ответил на вызов Лем, насколько бы доверчивым и наивным он ни был, хитрость Тома его не обманула.

Понеся потери на поприще знакомства с семьей, осторожничая и косясь на Аглаю, специально следя насколько близко она приблизилась, Лем увязался за своей девушкой и в итоге оказался с ней в саду, завалившись на широкий гамак, выдерживающий их двоих запросто. Мария пристроила Лема к пользе, заставила его спустить ногу с края и отталкиваться, тогда их плавно покачивало.

- Скажи, я не декоративный? – обидчиво приставал к ней Лем, не давая заснуть, одновременно правильно, ведь спать посреди дня не рекомендовалось и слегка раздражающе.

- Нет, - оставаясь в полудреме, успокаивала девушка.

- Что такое декоративный? – Лем особо выговаривал незнакомое слово, боясь ошибиться в произношении.

- Красивый, но бесполезный, существующий только для красоты, - привела она самое простое объяснение, пришедшее в голову.

- Ты говорила, я красивый, - забеспокоился всерьез Лем, приподнимаясь с жесткого полотна под ними.

- Ты очень красивый, Лем, - открыла глаза Мария и положила ему руку на щеку. – Но совсем не бесполезный, наоборот, нужный. Как я без тебя?

- Я буду лучше стараться, - поклялся парень, жмурясь от ласки.

- Ты достаточно делаешь, умница, хорошо справляешься, учитель тебя хвалит, говорит к середине осени первые экзамены будешь сдавать. Двигайся поближе, вот так, - снова пристраиваясь подремать, уложила их получше опекунша.

- Меня тренироваться вместе звали после обеда и на рыбалку еще. Можно я пойду? – неудачно выбрав момент, когда Мария почти отключилась, выдал Лем.

- Борис там будет? – стряхивая с себя сон, ухватилась за главное девушка.

- Говорил, что придет, - подтвердил Лем.

- Сходи, но веди себя вежливо, не вздумай ругаться с Томом, лучше молча уйди и найди меня. Понял? – Лем кивал головой и успокоившись, Мария снова начала соскальзывать в дрему.

Тренировочный зал Тому оборудовали отдельно от основной постройки, отдельное одноэтажное здание, оборудованное всем, что только можно себе представить, включая однополосный бассейн. Власть в семье распределялась в пользу Аглаи, она отвечала за престиж, у нее редчайшая специализация, буквально спасающая человеческие жизни, она известный благотворитель, внесение ее имени в попечители социального фонда автоматически гарантирует ему пожертвования и успех, она отлично зарабатывает. Но основное состояние семьи составил Борис, много лет он страховой брокер в судоперевозках. Отец семейства ничего не жалел для Тома. Борис не многого хотел, мужчине в его возрасте ближе к шестидесяти доставляет огромное удовольствие почтительное внимание, признание его неоспоримого авторитета со стороны молодых парней. Никакого сексуального подтекста он не имел ввиду, его маленькая постоянная нижняя и царственная Аглая поглощали эту сторону его жизни без остатка. Он просто воспитывал сына, и Лем имел подходящий характер, чтобы сразу ему понравиться.

Том поделился с Лемом спортивной одеждой, злорадно отметив, что она ему большевата на пару размеров. Они быстренько размялись, незнакомый с классической зарядкой Лем повторял за Томом. Потом тренированный Том принялся валять Лема по матам, не встречая особых сложностей. Каждый следующий раз Лему казалось, что он буквально врос пятками в пол, крепко держится на ногах, его с места не сдвинешь, но стоило Тому его слегка задеть, он валился на обе лопатки.

- Том, - негромко позвал парня Борис, не зная где искать, упрека в его голосе нипочем не заметить.

Спортсмен устыдился, явное превосходство над Лемом выключило его агрессию, переведя его в разряд безобидных сверстников, еще и под покровительством достаточно строгой Марии. Приезжему парню посочувствовать надо, а не по полу его катать.

- Ты просто ноги неправильно ставишь, - энергично принялся он уверять Лема, показывая ему прямо на себе, как лучше.

Неожиданно Лему удалось повергнуть Тома наземь, прямо кувырком полетел. Оставалось тайной кто все же уронил борца: Лем или Том сам справился? Вдаваться в подробности не стали, принялись подтягиваться на спор. Здесь преимуществ у Тома неожиданно не оказалось, выносливый жилистый Лем не уступал ему вообще, пока на пятидесятом счете соревнование не прервал Борис.

- Хватит, надорветесь, - скомандовал он, втайне завидуя, как-то он пробовал, оказавшись в зале в одиночестве, у него получилось семь раз.

В общем Том оказался нормальным пацаном, Борис мировым мужиком. Аглаю следовало обходить десятой дорогой, а с Чарли держать ухо востро, чтобы не заполучить свежую болючую царапину на нежном эго. Они провели вместе еще несколько часов, до самого ужина, ходили отбирать удочки на завтра, под руководством серьезного Бориса искали самое лучшее место и копали там червей, складывая запасы в специальную банку. Лем предложил накатать хлебного мякиша и делегировали за хлебом на кухню Бориса, он сам не понял, как оказался в первых рядах. Кот Аглаи окончательно захватил в свои руки стратегически важную комнату, включая холодильник и они не смели нарушить его границы. Приманку готовил Лем, остальные смотрели, как выколупывает середину из корки, смачивает водой и долго мнет. Получилось нечто похожее на белый пластилин, он отщипывал от общей массы и катал небольшие шарики, идеальные на одну присадку на крючок.

Лему редко пригождался смартфон, после волнительного дня он спал крепко, но будильник услышал и отключил, надолго замерев, боясь потревожить Марию. Собирался быстро и зря, ему пришлось ждать остальных битых полчаса, оказалось в пять намеривались подняться, а не выходить. Есть не стали, боясь пропустить самый клев. Лем не возмущался, но возлагал мало надежд на улов, припозднились, благо озеро оказалось в пяти минутах ходьбы.

Борис и Том располагались с чувством и расстановкой, первым делом разложив на пеньке, покрытом оберточной бумагой нарезанные бутерброды и разливая чай из термоса. Лем от перекуса не отказался, работая челюстями на бегу, быстро обрыскав значительный участок берега, присмотрел полузатонувшую корягу и оставил ее до нужного момента.

Как и всякий увлекающийся человек, имеющий постоянное хобби, Борис тратил неразумное количество денег на свое увлечение. У него имелись самые модные и современные спиннинги, блесна, катушки и приманки. Вопреки снасти, в рыбной ловле ему не слишком везло. Том ходил больше за компанию, любому улову они радовались не лучше детей. В отличии от них Лем воспринимал рыбалку не спортом и не развлечением, на нее он ходил с единственной целью – наловить рыбы и принести домой. Дорогущие удочки Бориса его восхитили, но присмотрел он себе самую обычную, хотя ему предлагали любую на выбор. Зачем? Он дольше разбираться будет и привыкать, чем заниматься делом.

Не откладывая далеко, успевая поймать лучшее времечко, ведь счет шел на минуты, он выхватывал из воды карасиков на хлебный мякиш, большинство из них отпустив обратно, причем не самых мелких.

Сначала на его активность остальные не очень обращали внимания, но стоило ему начать таскать рыбу одну за другой, остальные двое тоже подтянулись, завороженно наблюдая за его успехами.

- Не выкидывай их обратно, - со священным ужасом в голосе попросил Том, ему нынешней удачи Лема никогда не доставалось.

- На что они? – отмахнулся Лем, слабо улыбаясь. – Я хочу щуку попробовать под той корягой.

Показал подбородком направление, не отвлекаясь от поплавка. В итоге оставил себе пятерых карасиков поживее и переместился на заранее присмотренный участок. Борис и Том побросали свои снасти на берегу, поплелись смотреть, что будет дальше. Тут пришлось подождать минут десять, дрогнул поплавок. Лем нисколько не нервничал и не радовался, обычное же дело рыбу удить. Невидимая пока, она потянула леску, и Лем позволил, поводил ее чуть-чуть, немного попуская, но постепенно заводя ближе к себе, резки подсек и вытянул. Блестящая серебряная хищница дрожала и извивалась на крючке. Лем ловко ее поймал, снял с крючка и отбросил подальше на траву, не сильно ею интересуясь, насаживая нового карасика. Борис и Том встали над щукой, рассматривая ее со всех сторон и наблюдая за шевелением хвоста.

- Килограмма на два, - пораженно заметил вслух старший, он и не подозревал какие сокровища таятся в глубинах, караси и окуни его обычный трофей, бывало ловил он маленькую щучку, но далеко не такую красавицу.

Потом они снова приблизились к Лему, того чужое присутствие не раздражало и совершенно не мешало. Никакого медитативного значения рыбалке он не придавал, сосредоточенность и ритуалы ему не требовались. Нет ничего проще по утру рыбки добыть на жареху. В рекордные сроки поймал еще двух щук, одну меньше первой, вторую примерно того же размера. Дальше начал сворачиваться.

- Больше не будешь? – обрадовался Том, собираясь занять счастливое клевое место.

- Время вышло, - таинственно ответил Лем, посмотрев вверх на солнце. – Клев будет никакой. Поздновато.

Покрутившись, Лем отыскал траву помягче и улегся на спину, не мешая родственникам Марии развлекаться. Тому совсем не повезло. Борис выуживал карасей, оставив двух самых больших. Ближе к восьми начали собираться обратно.

- Я у вас нож видел, - уважительно обратился Лем к Борису. – Дайте я по-быстрому рыбу почищу.

- Дома почистим, - предложил Борис, все-таки вытаскивая и протягивая нож, обычно они отдавали рыбин Чарли и не заботились, как он справлялся.

- Только грязь таскать, дел-то на пару минут, - словно извиняясь, не послушался Лем.

Действительно показалось не трудным, опыт компенсировал все лишние телодвижения. Лем обмазал щук со всех сторон заранее прихваченной солью, вскрыл брюшки, вытаскивая внутренности, умело вырвал жабры. Попросил разрешения и так же обошелся с карасями Бориса, разве без соли. Вымыл рыбу в озерной воде, складывая в ведро, отнес обратно на траву, вывалил и начал счищать чешую, она летела в разные стороны, но гораздо меньше обычного. В довесок переложил рыбин смоченными в воде, влажными листами лопуха. Идти недалеко, ничего с рыбой не случится.

Чарли сильно оценил проявленную о себе заботу, нисколько не сомневаясь кто сделал. Лему удалось перекинуть тоненькую ниточку приязни между собой и самым сложным человеком в доме. На ужин были умопомрачительные расстегаи с щукой и самую большую он запек целиком, сняв с нее шкуру, обобрав мясо с костей и заново нафаршировав.

Выходные закончились, Мария повезла Лема домой, по дороге он утомленно откидывался на кресле, пока она ему спинку не опустила.

- Устал? Спи, не скоро приедем, - ласково проговорила девушка в салонном полумраке. Знакомство с семьей прошло намного лучше, чем она ожидала.

Глава 17. Доказательства

Мария многое успела обсудить с Аглаей, они с перерывами разговаривали на важные темы все выходные. Мама посоветовала ей адвокатское бюро, специализирующееся на семейных делах. Девушка еще раз просмотрела собранные документы и попросила о встрече, адвоката она выбрала заранее по рекомендации.

Тридцатилетний юрист, относительно молодой, но успешный, недовольно поглядывал на часы. Посетительница не опаздывала, ничего такого, но ему хотелось поскорее пойти на обед. Приходилось поддерживать репутацию и встречать богатых клиентов самостоятельно. Ничего, выслушает, потом можно будет скинуть дело на помощников. Его гонорар приближался к сумме, которую платили ежемесячно астронавтам, причем за одну беседу, на первых парах следует отрабатывать. Главное в адвокате – умение пустить пыль в глаза и насколько успешно получится с самого начала, тем легче водить за нос в последующем. Впрочем, он действительно хорош, процент выигранных дел совсем немного отличается от сотни из ста, есть чем гордиться.

В общем, Виктор дождался, едва завидев Марию в дверях, оторопел и поспешил подняться с кресла, где валялся в весьма вальяжной, расслабленной позе. Мария хороша собой, на нее многие делали стойку. Документов у нее в руках нет, бумажные экземпляры существуют лишь для важнейших актов гражданского состояния и полностью дублируются электронными копиями, сами акты из рук в руки передаются крайне редко, можно считать никогда. Поэтому ничего не помешало Виктору пожать Марии руку, он не ограничился простым рукопожатием, подхватил ребро ее ладони второй рукой, словно заключив ее кисть в своеобразные объятья с обеих сторон. Претензия на интимность, а о ней не может быть и речи. Виктор наглец и даже хам, когда надо, он сполна обладает качествами, отличающими хорошего юриста. Ради Марии он отказался от своего представительного кресла и внушительного стола, переместившись с ней за отдельный столик, стоящий ближе к окнам, по обеим сторонам от него полностью одинаковые кресла, только для дорогих гостей. Виктор сознательно пренебрег демонстрацией превосходства.

Во-первых, он с единственного взгляда понял, что такие показушные трюки на девушку не подействуют, чем дольше говорил с ней, тем больше убеждался в ее очевидном статусе, группа «А», новая элита. Во-вторых, она красива, с ней хотелось сблизиться, официальный прием помешает. В-третьих, он мигом срисовал ее одежду, немногочленные украшения, дорогой смартфон в руках и как легко, почти профессионально она пользуется его функциями. Много ума не надо, чтобы купить себе самое дорогое устройство, нужны только деньги, вот овладеть новыми технологиями и постоянно держаться на самом гребне волны новшеств, настоящее искусство. Он не знает ее в лицо лишь по недоразумению, обязательно выяснит про нее, ее семью и окружение.

Природа была к Виктору не настолько щедра, насколько ему бы хотелось. С лихвой ему выдали рост, не слишком отталкивающие черты лица и сносную фигуру. Член тоже не радовал: достаточно длинный, чтобы можно было заниматься сексом, но недостаточно толстый, чтобы им хвастаться. Мужчина ревностно зарабатывал деньги, не досыпал, не доедал, ночевал в маленькой комнатушке своего первого кабинета, прямо на сдвинутых стульях. Выбился в лидеры, пережил несколько пластических операций, вовремя остановившись, что получалось далеко не у каждого. И теперь вполне доволен собой.

В меру спортивный, сероглазый, нос больше не выделяется бесформенной картошкой, аккуратно обрезанный и заново сформированный хирургом, губы тонкие, он оживлен и улыбчив. У него красивая форма рук и умело выправленные, визуально удлиненные маникюрщицей лунки ногтей, он активно использует жестикуляцию, привычно отвлекая внимание от не слишком выразительного лица. Он слушает Марию сосредоточенно, вглядываясь в ее глаза и переводя взгляд на губы. Речь идет о постоянной опеке над молодым парнем. Его не смущает и не заставляет передумать приударить за ней, подумаешь состоятельная, привлекательная девушка завела себе щенка. Им никак не помешает завести отношения, он не имел ничего против собак, тем более дрессированных и послушных, даже забавно.

- Я уловил в общих чертах, - заверяет Виктор, улыбаясь и важно кивая головой. – Обсудим позже, когда я подробно изучу документы. Через три дня? В четверг? У меня довольно сложный график, но в обеденное время я смогу. Не против пообедать вместе?

Мария нахмурилась, между бровями появилась тонкая морщинка и исчезла, лоб разгладился. Мужчина решил за ней поухаживать, такое случалось постоянно. Особого вреда не причиняло, но она настолько далека сейчас от флирта и каких-либо отношений с противоположным полом. Виктору не сравниться с ее Лемом. Она отличалась от Аглаи, вернее сказать, это мама сильно выделялась среди женщин их типа. Она бы не смогла завязать длительный роман, вылившийся со временем в крепкий брак с мужчиной, не являющимся ведомым, напротив, скорее доминантного типа, как сделала мама. Наверное, у них бы тоже не вышло, не страдай они оба синдромом патологии доверия, пусть отца едва задело. Возможно, Виктор в прежние времена заинтересовал бы ее ненадолго. При наличии Лема в ее жизни, Виктор полностью исключен. Не будет ли он стараться лучше, если дать ему маленький намек на шанс? Ее ни к чему не обяжет.

- Я согласна, в четверг, в обеденное время, - улыбнулась, не выходя за пределы особых офисных улыбок девушка. – Я закажу нам столик в ресторане. На центральной площади есть новое место, вам и мне добираться примерно одинаково.

Виктор проводил ее прямо до выхода и лично распахнул перед ней дверь. Постоял с открытой, пока она совсем не скрылась из виду, под изумленным взглядом секретарши. Стоило Марии совсем уйти, кинулся не к полученным документам по Лему, а к поисковику сети, чтобы начать узнавать девушку лучше немедленно. Открытая информация манила и дурманила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Какие перспективы!

Так случилось, что от рождения Виктору многого не хватало для счастья. Он родился в семье середнячков, с голоду они никогда не пухли, но по-настоящему ценные вещи и удовольствия позволить себе не могли. Родители завели четверых детей, тянули достойно, ничего не скажешь, если смотреть на их изначально невиликий уровень. Виктору пришлось выгрызать себе кусок получше с подросткового возраста, когда он окончательно сформулировал жизненные цели. Только сколько не старайся, на верхний этаж не запрыгнешь. Кого-то прокатили до верхов на социальном лифте, он же надрывался по ступеням бесконечных лестничных пролетов, сбивая ноги в кровь, надрывая сердце и срывая дыхалку. Если бы ему удалось заполучить в жены такую, как Мария, какие бы горизонты ему открылись. Он готов терпеть щенка, что угодно сможет вынести, лишь бы выгорело. Как любой амбициозный человек, Виктор не знал удержу в фантазиях, и был в них не меньше, чем королем. Осталось добыть себе королеву и тогда другие тоже признают его статус.

Предстоящий иск вызывал у девушки щекочущее чувство и откровенное беспокойство. Она достоверно знала, что суд по семейным делам проходит длительно с многочисленными проволочками. Ей и Лему вовсе не придется являться на каждое заседание, они появятся там в самом конце, на одном-двух, не более того. Раздражало волшебное исчезновение Василия. После того, как вскрылась гадость с гормональным порошком, Василий испарился и не заявлял о себе. Марии не хватало открытого столкновения с дядей Лема, возможности высказать ему, что она думает напрямую. Но самой начинать открытую конфронтацию не с руки. Семейные разборки грязное мероприятие, никто не знает, что может сыграть против. Следовало идти длинным и куда более пресным официальным путем, отказав себе в открытом жарком скандале с взаимными обвинениями. Она собиралась предстать в суде идеальным вариантом опекуна для Лема, вредить самой себе не стоит, иногда приходится налагать ограничения на удовольствие. Нет большего наказания Василию, чем лишить его денег за Лема, этого следовало придерживаться.

И все-таки, не останься другого выхода, Мария бы заплатила. Даже ненавистному Василию. Много, мило улыбаясь и благодаря за возможность. Лем стоил жертв.

Сам парень тоже считал Марию достойной самого лучшего. Вернувшийся после знакомства с семьей Марии парень начал задумываться о всяком. Больше остального Лема интересовала собственная польза. Обычно он не сравнивал себя с людьми, пробовал временами, но находил столько различий, что совсем не мог оценить положительное и отрицательное в себе и объекте для сравнения. Теперь же он столкнулся с двумя, которые были с ним одного поля ягоды. Неуверенный в себе и еще слишком молодой Лем находил в себе много недостатков, когда в двух других собрались одни достоинства. С Чарли вообще невозможно соревноваться. Оставался Том, оказавшийся сильнее Лема, пусть моложе, но уже обладающий впечатляющей коллекцией подвесок, в виде медалей на лентах. Лему хотелось быть самым лучшим для Марии.

Он испек пирог. Выбрал самый простой и понятный рецепт в интернете, начинка из курицы, тесто не дрожжевое. Получилось ужасно, кривым на один бок, верхняя корка подгорела и оказалась слишком тонкой. Пришлось выбросить, Лем попробовал нижнюю часть, вполне съедобную, но предложить такое Марии совсем не мог себе позволить. Учитель тоже не помогал. Требования новых заданий и ускорения обучения разбивались о спокойные увещевания. Напрямую Тарас Петрович не отказывал, зато отвлекал и переводил разговор на другое филигранно. Потребность продемонстрировать себя, доказать полезность, лучше незаменимость и исключительность, нарастала в течении недели.

Нервозность Лема вовсе не укрылась от его опекунши, она настроена на него, постоянно за ним присматривает. Мария понимала потребности Лема куда глубже, чем он сам. У нее имелся способ доказать его нужность, успокоить, привести в равновесие. Но насколько страшно поторопиться, и тем самым навредить. Когда она догнала его после запрета общаться с семьей, и окончательно растравила его давно забытые, подавленные обиды, он дал ей разрешение поступать с собой, как она пожелает, распоряжаться им. Девушка не поверила, сейчас тоже не верит, слишком серьезное обещание, он не осознавал, что именно ей позволил.

Лем продолжал переживать, заглядывал ей в глаза после каждого секса, явно выказывая нужду в заверениях и признаниях, что он отлично справился, нравится, их связь приятна обоим. Медлить дольше значит нанести такой же вред, как сделав слишком много. Тем более никто ее не заставляет применять тяжелую артиллерию. Начинать следует с легкого, от чего бы не реализовать свою маленькую фантазию. Главное не напугать.

Встретив Лема и поняв, что у них всерьез, Мария безжалостно выкинула свои старые игрушки. Она не склонна к беспорядочным связям, ее любовники имели более-менее постоянный статус, она покупала отдельные игрушки под каждого. Ей приходилось слышать мнение, что госпожа привыкает к любимой плети, почти срастается с ней, обминает хвосты и набивает руку под определенное изделие. Порет нижних только ей, превращая ее в некий символ власти, одинаковый для всех. Она подобную точку зрения не разделяла. Качество порки зависит исключительно от мастерства верхней, а вовсе не от инструмента в ее руках. Впрочем, милого Лема она пороть не собиралась, слишком просто занять в его сердце место Василия, которого нужно было постоянно оправдывать за жестокость. Не факт, что Лему нравится боль и проверяют такое точно не ее привычной шестихвостой плетью, заново приобретенной в четвертый раз.

Многие доминанты, узнай они о ее метаниях и осторожном выборе, снисходительно напомнили бы ей, как молодой, что ее желания намного выше предпочтений Лема. Может и так, по крайней мере с другими партнерами она особо не церемонилась. Однако Мария всегда быстро схватывала и успела выяснить, что гораздо важнее конкретных практик, власть и чувство обладания. Средства, что смогут ей в этом помочь, вторичны по сравнению с результатом.

Она купила четыре кожаных браслета, на руки и на ноги. Специальными, тугими, закручивающимися, чтобы случайно не расстегнулись, карабинами, прикрепила к ним тонкие стальные цепочки. В доме никогда не было ее любовников, кроме Лема, но кровать в спальне сделана под заказ. По всей раме: в изголовье, изножьи и по бокам, на равным расстояниях друг от друга имелись крепкие металлические скобы, надежно укрытые от непосвященных краями матраса. Свободные концы цепей исчезли в подходящих креплениях. Ей придется скорректировать длину цепей по ходу забавы, но карабины она завертела на совесть, положив на подушку еще четыре, она просто подберет цепочки словно узлом завяжет лишние звенья.

Заблаговременно отправленный в ванную Лем ее приготовления пропустил. Мария волновалась, в данный момент ей казалось, что самый первый ее раз она пережила с меньшим мандражом. Наручи и поножи лежали на белой простыне в четырех точках, стальные цепи отражали свет от своей поверхности, пропустить их невозможно. Зрелище казалось эстетичным в определенном спектре восприятия.

Распаренный после душа с влажными волосами, Лем заметил цепи и браслеты сразу же, не притворялся, что их не существует, не отводил глаза. Наоборот, поспешил ближе, начал рассматривать пристально. Его непосредственность отчасти обусловлена доверием и еще не до конца растраченной невинностью. Он не разбирался, но он не боялся Марию, ее действий по отношению к себе. Девушка в его жизни выступила причиной многих хороших изменений.

- Что это такое? – взяв в руку один из наручей обернулся Лем к ней, сверкая глазами от любопытства.

- Я собираюсь тебя сковать ими, - открыто проговорила Мария, подходя к нему ближе, не слишком торопясь, будто втайне опасаясь спугнуть.

- Зачем? – продолжал выспрашивать Лем.

- Чтобы ты не мог пошевелиться и тогда я сделаю с тобой все, что захочу, - продолжала откровенничать девушка, удивляясь сама себе, в другое время она бы уже перешла к жестким приказам, не подумав объясняться.

- Я не стану, если ты скажешь, - наивно пообещал парень, демонстрируя на редкость взвешенное и доброжелательное отношение к ситуации, перспективы явно не казались ему подавляющими и страшными.

- Не всегда получается, рыженький, - усмехнулась девушка, приблизившись вплотную и коснувшись кончиками пальцев его рельефного живота. – Помнишь, как я брала тебя в рот в ванной? Я собираюсь повторить, но подольше.

Продолжать ради Лема не стоило, намека оказалось достаточно, чтобы он быстро, охотно и без понуждения забрался на кровать, усевшись посередине, нетерпеливо поглядывая на Марию.

- Ложись на спину, дорогой, головой на подушки, располагайся поудобней, - умилилась его готовности подчиниться Мария.

Села рядом с ним, еще погладила везде по рукам, плечам, грудной клетке, также прикасаясь лишь кончиками, самыми краешками, подушечками пальцев. Она не носила длинных ногтей, оставляя самый минимальный размер, ей казалось неудобным, слишком сложно становилось работать руками. Вот и теперь, наручники расстёгнуты, она обняла кожаной полоской щиколотку Лема, пропуская язычок ремешка через две тугие пряжки, закрепляя достаточно плотно, но оставляя примерно полсантиметра между браслетом и телом, нельзя слишком сдавливать. Марии удалось не ошибиться с выпуском цепей, подбирать не пришлось. Лем вынужден раздвинуть ноги, растянутый снизу. Мария забралась на него сверху, прижимаясь грудями к его грудине, вздымающейся в глубоком и слишком частом дыхании.

- Боишься? – спросила прямо в губы, низко наклоняясь над его лицом.

- Нет, - почти не солгал Лем.

Строго говоря, подобную амуницию, которую сейчас использовала Мария можно снять самому, даже оставаясь распятым на кровати и действуя одной скованной рукой. Правда, времени на колупание ремешков уйдет порядочно, не меньше получаса, недаром они сделаны настолько плотно притертыми друг к другу, тугими и жесткими. Находящаяся рядом домина запросто заметит и в ее воле не позволить самовольничать. Им нужно так в самом начале, иллюзия, видимость, фикция возможного освобождения, до настоящих стальных оков прямо из арсенала правоохранителей следует дорасти.

Цепи на руках Лема оказались слишком свободными. Обдумав как следует, Мария решила их подтянуть. Фиксация ног имела в данном конкретном случае большее значение, но вся конструкция взаимосвязана, стоит Лему сдвинуть зад ниже, ноги тоже обретут совершенно ненужную амплитуду движения. Два из заранее заготовленных карабина пригодились, защелку на них она не стала дополнительно закручивать, чтобы снять быстро в случае необходимости.

- Вот и все, ты мой, - удовлетворённо оглядев скованного Лема, прикрыла глаза низко промурлыкала Мария. – Послушай правила, рыженький. Я как следует тебе отсосу, но кончать можно только с моего разрешения, Лем. Вряд ли у тебя без меня получится, однако я хочу, чтобы ты меня предупреждал, если подойдешь слишком близко к краю. Ты хороший мальчик?

- Я сделаю, - решительно бросился в бой Лем.

- Стоит тебе сказать и мы сможем сразу же прекратить, но тогда тебе придется остаться без сладкого, - ласково угрожала ему девушка, оставляя право спастись, если зайдет слишком далеко и будет невмоготу.

Лем не собирался ее останавливать, твердо намереваясь выдержать все, что она будет с ним делать до самого конца. Он не полностью осознавал, на что подписывался, но не стоит недооценивать его решимость. Он собирался заслужить Марию, удовольствие тоже много значило, но основная цель вовсе не оно.

- Начнем, - улыбнулась жестокая соблазнительница, облизнулась и склонилась над его пахом.

Только молодой, рьяной Марии могло прийти в голову выбрать практику отложенного оргазма в качестве «легкой». С другой стороны, любое воздействие можно и нужно направлять и ограничивать. В умелых руках плеточка погладит до розовых следов, исчезающих спустя несколько мгновений после появления. Мария не собиралась слишком его мучить.

Губы ее округлились в предвкушении перед соприкосновением с чувствительной, обильно текущей предсеменем головкой. Мальчик рад ее видеть. Что ни говори крепкая эрекция радует и льстит женскому самолюбию. Такое не скроешь и не подделаешь. Вожделение мужчин выставлено на обозрение, беззащитно открытое, бескомпромиссное. Не нужно подлавливать более мелкие детали: румянец, блестящие глаза, приоткрытые губы, дрожащие пальцы, как у девочек, принимая за ответ, обычное приглашение - выступившую смазку между половых губ. И оргазм их более определен, существует либо нет, никаких промежуточных вариантов.

Она вобрала его глубоко, пропустила в горло, посасывая по всей длине, втягивая в себя. Она гладила, прихватывала его мошонку, помогая себе рукой. Насаживалась ртом, насколько могла глубоко, подолгу замирая и снимаясь до головки. Лем не мог долго вытерпеть, повеление предупреждать и сдерживаться напрочь вылетело из головы, он не способен контролировать такие вещи в своем состоянии, зато пощады не просит. Мария прекрасно справлялась сама, подлавливала его на самом пике, чутко читая по языку его тела, что уже невтерпеж. Перед самым пиком по уретре пробегает характерная дрожь, ее она подмечала тоже. Бросила его в самый ответственный момент, лишив разом руки и рта, жадными глазами пожирая сцену, как парня буквально подбрасывает вверх с кровати, он выгибается, тыкаясь обездоленным членом в воздух и срываясь на жалобный гортанный стон. Цепи держали его надежно, не позволили взлететь.

- Плохой, - сделала она вывод, цокнув языком. – Я же сказала, предупреждай.

- Ничего, научимся понемногу, - сама утешила следом, оценив его ошалевший, поплывший взгляд и говоря, скорее, с собой, парень вообще не соображал.

Изначально, еще перед маленькой сессией она назначила себе время основной игры, ровно десять минут. Нестерпимо мало, но мучить горячего, неопытного юношу дольше просто бесчеловечно. По ее подсчетам у нее есть еще парочка заходов приподнять его до небес, но не позволить заглянуть за горизонт. Не следовало тратить отведенные минуты впустую. Второй раз играла рукой, надрачивая в быстром темпе, постоянно сбивая ритм и откровенно мучая, но в третий снова начала ласкать его ртом. Не добравшись до вершины от ее нежных, внезапно исчезнувших губ в третий раз, Лем отчаянно закричал, мышцы его напряглись, пробуя привязь по-настоящему, он рванул на свободу и опал обратно на кровать. Мария не дала ему скатиться в бездну, насадившись разом до упора, пропустив головку в горло и сглотнула, сомкнув стенки прямо на ней. Лем взорвался, разом лишившись сил, утекающих из него вместе со спермой прямо в жадно высасывающий его рот. От такого не отплюешься, пришлось проглотить, хотя Мария делала подобное не слишком часто. С Лемом ей даже понравилось. Потом освобождала его, борясь с ремешками, и периодически сцеловывая дорожки слез с его лица.

Глава 18. Гости

Она проверяла стопы и ладони парня, не ледяные ли на ощупь и какого цвета. Мария закрепила путы с оглядкой и довольно щадяще, но он так рвался на последних минутах, посмотреть и размять лишним не будет.

- Я люблю тебя, - тихо и просто сказал Лем, тревожность последних дней растворилась в потоке тепла и насыщенности, наступивших после того, что она с ним сделала.

Сидящая рядом с ним на постели Мария вскинулась и расправила плечи, пара слов освободила ее от неуверенности, что она выбрала неправильный путь. Принятие, вот что она почувствовала, она подходил Лему такая какая есть, рождена и воспитана.

- Спасибо, мой рыженький Лем, - благодарно ответила Мария, поглаживая его по щеке.

Прилив нежности, сначала казавшийся не особо высоким, продолжался, затапливая душу, пряча под собой острые копья, вкопанные в ее сердце, остриями вверх, забраться внутрь и не напороться невозможно, но сейчас они потонули, укрытые ласковыми водами. Отзывчивый, молодой Лем снова возбужден и Мария легла поверх него, соединяя их бедра, позволяя ему проникнуть внутрь, во влажное и пульсирующее лоно, достаточно подготовленное той властью над парнем, которую ей только что удалось пережить. Она плавно двигалась, никуда не торопясь, позволяя ему гладить себя по плечам и спине, рукам спускаться на ее ягодицы. Лем тянулся к ней губами, так близко подносил к ее рту, она не удержалась и поцеловала, чувствуя слабое осаднение от недавних более интенсивных занятий.

В этот раз никто из них не стонал и не кричал, глубокие, протяжные вздохи заменили им крики. Мария задрожала, обхватывая его в глубине себя сильнее, и он покорно последовал за ней, изливаясь. Такой оргазм после доставшегося в муках и через слезы, принес особое удовольствие, смешанное с утешением.

На следующий день Лем валялся на газоне за домом, разглядывая редкие, похожие на нитевидные и пуховые перья, растянутые по небосводу. Лему было хорошо, нервозность сменила необычная уверенность в будущем. Может он только учится и вообще ничего не умеет, зато Мария им довольна, и он преуспеет, все сделает для нее. Парень охотно принимал любой вид внимания от избранного человека, в чем бы оно ни заключалось. В его случае насилие и ругань куда предпочтительней, чем игнорирование. Впрочем, его опекунша удерживалась от откровенного беспредела, причем делала это самостоятельно, без его помощи, ведь он согласен на все. Однако вытерпит или нет, не оценить ее мягкость и отношение он не мог. Лем ни за что не уступит ее Тому, и вообще любому другому. Появись соперник, он не отступит, сохраняя достоинство, напротив, останется до конца, на самых ужасных условиях. Сильное, наивное сердце молодого человека верило в лучшее, Мария не станет с ним так поступать, она нежна к нему. Пусть не говорила, что любит, но он ей нравится. Лем беззастенчиво выпрашивал ласковые слова и похвалы, но напрямую потребовать признания не осмелился бы. Приходилось довольствоваться тем, что ему уже дали и мечтать.

Парень хорошенько впитал в себя солнечные лучи, яркую до режущего ощущения в глазах, голубизну неба и белый пух облаков, поднялся, пошел в дом, скоро учитель придет.

Подошел четверг. Мария его ждала, не в плане желания увидеться с Виктором, но узнать, как продвигается составление иска и их ближайшие перспективы. Она не стала прихорашиваться, ничуть не изменила офисному стилю, даже не посмотрела в зеркальце, прежде чем выйти из автомобиля на стоянку перед рестораном, чтобы проверить и поправить макияж. Виктор встретил ее расфуфыренным и напомаженным по допустимому максимуму. Пришел заранее. Увидев, вскочил из-за стола, протягивая к ней обе руки, собираясь заключить ее ладонь в тот же интимный замок.

Только вот правила первой встречи срабатывали в обе стороны. Мягкость и небольшой аванс, выданные изначально, сейчас уже закончились, время проявлять профессионализм и говорить о важном. Поэтому Мария доверила Виктору едва ли два пальца, мгновенно разорвав вежливый жест и не позволив ему ничем завладеть. На любезно отодвинутый стул, выгнула правую бровь, показательно удивляясь, мельком проскочила приветствия и приступила к главному.

Хорошенько прищелкнутый по носу Виктор, вынужден отступить, лезть напролом здесь не получится. Он про нее разузнал. Отличная семья. Мама отметилась в каждом значительном социальном учреждении. Папа втихомолку гребет денежки поместительным золотым совком на своем более чем стабильном бизнесе. Старшая сестра силовик и дослужилась до серьезного звания к своим небольшим годам, денег там кот наплакал, но семья может себе позволить ее поддержать. Средняя известная фитнес-блогерша с миллионами подписчиков и действенными программами, продающимися недешево. У самой Марии редкая и нужная профессия, по общедоступным сведениям отца она еще не догнала, но какие ее годы.

Фотографии семьи изредка мелькали в средствах массовой информации и сетях. Он отыскал Бориса рядом с Томом на соревнованиях. Обоих ее родителей с Чарли, на фотографии Аглая улыбалась и обнимала его за талию, непостижимым образом, не ущемляя и не затеняя своего мужа вниманием к красивому коту. На старшую Дарью смотреть страшно, у нее резкие черты лица, тонкие губы и холодный, откровенно равнодушный, пустой взгляд. Она возглавляет отдел по расследованию убийств в их совсем не маленьком городе и преуспевает, иногда дает интервью по раскрытым делам.

Собирая о Марии информацию, Виктор вроде бы ее каким-то непостижимым, выдуманным образом присваивал, уже забирал себе. Холодный прием его поранил и обидел, хотя девушка ему решительно ничего не обещала. Ничего, ему есть чем блеснуть.

- Иск полностью готов, позвольте я вам сброшу, - Виктор нажал на экран, у Марии на смартфоне сработал звуковой сигнал уведомления. – Шансы у нас великолепные, по крайней мере, если не всплывет новых обстоятельств. С юношей обращались непозволительным образом, доказать легче легкого. Меня восхищает, что вы его пожалели и помогаете, парню требовалась помощь. Если бы не вы, обязательно нужно было бы подыскать ответственного человека, который позаботится, чтобы разобраться в нарушениях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- У нас традиционная опека, - прямо в глаза предупредила его Мария, старательно лишая надежды, по ее мнению, она говорила предельно откровенно, без лишних намеков.

Ее слова означали, что они спят и составляют почти пару. Бывали еще вертикальные опеки, как у Бориса и Тома. Иногда опекаемые становились только нижними, но гораздо реже, чем принято считать, разве на первых парах. Опека деликатно называлась дистанционной, и представитель группы А помогал жить опекаемому независимо ни от кого, продолжая полностью руководить его жизнью. В итоге никто из верхних просто не мог долго устоять перед доверчивыми, предназначенными им самой природой парнями и девушками. Виктор считал, что ему плевать и он готов на щенка, но неприкрытая правда снова резанула его, глубже, чем давешняя холодность. Мужчина скрепил сердце и продолжал разливаться соловьем, демонстрируя хорошее знание предоставленных ему материалов. За четыре дня ему и его команде не удалось нарыть ничего нового, надо сказать ради справедливости, что после изысканий Марии подчищать нечего. Особенно Виктора восхитил доклад от ответственного за Лема социального работника Ядвиги Петровны, он даже перезвонил ей и спросил пойдет ли она в суд, получил согласие, хотя радость в голосе женщины отсутствовала напрочь. Мария поразительная.

- Постарайтесь подписать иск к воскресенью и переслать мне, тогда он будет подан в понедельник, - старался Виктор, заставляя глаза полыхать праведным юридическим рвением.

- Успеете? – снисходительно, словно уступая, восхитилась Мария.

Еще один показатель, что она совсем не заинтересована в борзом адвокате, девушка довольно сильно поглощена принесенными блюдами. Недавно открытый, пафосный ресторан, держал марку, подавали еду на огромных тарелках, где продукты терялись, визуально уменьшаясь в объеме и калориях, поглощать их становилось не стыдно. Ступивший на охотничью тропу Виктор к еде почти не прикасался.

- Обязательно, ваш иск для меня в приоритете, - на данном этапе более сильного признания Виктор сделать не мог, неосмотрительно, перевести разговор на более интимный уровень ему не позволяли однозначно поданные девушкой знаки.

Она его отвергнет, сменит юриста и забудет навсегда, нужно поглубже заманить, запутаться с ней в одни сети и дальше действовать по обстановке. Он смотрел на нее влажными, глубокими глазами, испускал вздохи, словно скрывая глубоко запрятанное страдание. Мария проигнорировала, жестко прервала попытку Виктора расплатиться в ресторане по общему счету, напомнив, что она приглашала и он работает на нее.

Девушка посчитала вычитку иска очень ответственным мероприятием, поэтому на работе его открывать не стала, посвятив всю себя задачам упразднения. Еще пара месяцев, и она закончит проект, раньше на полгода, получит свой огромный гонорар и обеспечит кураторство упрощенных систем в течении трех лет, за отдельную плату, разумеется. У нее есть новые предложения, целый список, но никто не мешает взять небольшой перерыв и свозить Лема в отпуск, провести вместе месяц где-нибудь на теплом побережье. Парень легко загорает на солнце. Интересно, он умеет плавать? Скорее всего, никто не убирал из их мест рек и озер, деревенский парень наверняка овладел нехитрым умением. Купит ему модные плавательные плавки и загонит на частный пляж, чтобы лизать его кожу взглядами разные девахи могли с почтительного, безопасного расстояния. Никому не позволено, кроме нее. Только смотреть и завидовать. Издалека. Мария многое поняла про себя, когда увидела, как Аглая наглаживает живот и грудную клетку Лема, штаны с него спускает. Нет уж, пусть не лезут, или пеняют на себя. Бедняга Лем сам не отобьется.

На смартфон пришло еще одно сообщение. Мария только с трудом успела увлечь себя прописью нового программного обеспечения, ругнулась и посмотрела. Надо же, соседи нарисовались. Девушка смутно припоминала, Лем про них рассказывал, банковская служащая и ее супруг. Их приглашали на ужин в пятницу, в спокойных, приличных выражениях. Марии понравилось, и она ответила согласием, обычно предпочитая не пускать лишних людей в свой круг. Будто почувствовала на расстоянии, буквально по несколькими словам, похожую на себя женщину. Тем более мама постоянно ей говорила, что нужно заводить знакомства и не киснуть в ее возрасте в четырёх стенах, охраняя свою территорию, как особую зону отчуждения.

В пятницу вечером они приоделись, Лем не горел желанием куда-то идти, тем более в гости к мужчине, с которым приходилось граничить вкопанными столбцами. С другой стороны, ему очень хотелось похвастаться Марией, показать с какой он девушкой рядом и Джейман казался вполне подходящим, он точно поймет и оценит. Мария прихватила бутылку хорошего красного вина. Быстрее всего им добираться до соседнего дома прямо по газону, но строгая Мария не подумала предложить самый легкий вариант, так нельзя. Они вышли через свои вполне реальные ворота, не огороженные по сторонам внушительным забором и вроде бы не имеющие смысла, прошлись вдоль обочины минут пять и добрались до таких же ворот в чистом поле.

На звонок Марии им немедленно ответили, сработал электрический замок, калитка в воротах распахнулась. Ляля и Джейман оказались в доме, ждали их в прихожей.

Ляля совершенно не соответствовала своему нежному и отчасти фривольному имени. Она предпочитала агрессивный стиль: яркий макияж с четкими контурами; красные губы и красные, заостренные ногти; глубокий вырез, грудь собрана в два кулачка специальным жестким бюстгалтером; узкая, длинная юбка с огромадным вырезом сзади; туфли на тонких каблуках прямо в доме, специально ради нее здесь на полу защитное покрытие, не поцарапаешь. Лем глянул на нее один раз и прижался поближе к Марии.

- Давно хотела посмотреть кто раскошелился на три земельных участка, объединив их в один, - приветствовала их Ляля, она немного кривила душой, прекрасно знала, кто живет рядом, разве лично не была знакома. Лем ей понравился, красивый, физически развитый парень, в глазах ее мелькнули жадные, жестокие огоньки. Ляля знала за собой, что перегибает, посмотрела на Джеймана и тут же успокоилась.

Они представляли разительный контраст, покажи их в кругу компании и предложи разбить на пары, Ляля и Джейман оказались бы вместе в самую последнюю очередь, настолько их сложно представить супругами. Длинная и худая Ляля, состоящая из острых углов и вытянутых плоскостей, даже ее небольшие грудки казались остренькими, хотя были запечатаны в белье, насильно формирующее полагающиеся округлости и полный, низкий Джейман, на вид мягкий на каждом участке своего тела. Ляля резкая и порывистая, грубоватая, безупречно поддерживающая образ стервы, а ее пара - ленивый домосед, средний обыватель с добрейшим, печальным выражением лица, падкий на мучные десерты. Как бы не казалось со стороны, Ляля создала с Джейманом идеальный союз, до него она слыла одной из самых жестоких домин в клубе, где состояла. Теперь ее тоже считали строгой, на ее мастер-классе не забалуешь, но Джейман неизменно ее смягчал и стабилизировал, нейтрализуя прежнее далекое от адекватности поведение. В общем, там, где такого, как Лем она бы в кровь расцарапала, Джейману доставалась легкая трепка, перерастающая в почёсывание за ушком. Как так получалось они сильно не выясняли, пользовались удачей молча и благодарно, прожив вместе пятнадцать лет. Пять лет назад Ляля окончательно осознала себя и свое положение, они с Джейманом поженились.

До нее Джейман успеха не имел, женщины обходили его стороной, особенно такие, на которых он заглядывался с подросткового возраста. Он воспитывался в ответственной семье, потом перешел в самую наискучнейшую дистанционную опеку, оплаченную родителями. Работал мелким клерком в государственном учреждении, выполняя однотипные задачи, сливающиеся в сознании в одну невнятную череду. Уныло таскался в клуб два раза в неделю, давно ни на что не надеясь, просто чтобы удовлетворить как-то потребность, посмотрев на счастливые пары со стороны. Он видел Лялю в клубе, любовался ее бесконечными, но, на взгляд ценителей, слишком тощими ногами на опасных для жизни каблуках. Она тогда предпочитала носить кожу, фигура у нее всегда была отменная, могла бы выступать на подиуме, носить дорогие шмотки от именитых дизайнеров за деньги напоказ. Женщина орудовала страшным бичом, щелкала им в воздухе так, что у Джеймана сердце сбивалось с ритма и он всегда вздрагивал, даже когда заранее понимал, что она собирается делать. Порола она своих сабов абсолютно безжалостно и никогда с ними не спала, самое щедрое могла удовлетворить себя на глазах очередного несчастного, попавшего в ее острые коготки.

Свела их пустая сплетня. Взгляды Джеймана, полные безысходного, немого обожания в сторону Ляли заметили клубные кумушки. Начали подначивать Лялю, находя пухлого уже тогда, не слишком привлекательного, откровенного тюфяка Джеймана смешным. Ляля выбирала красавцев, высоких, статных, таким больше шли кровавые полосы поперек спины от просечек. Про Джеймана пошутили и забыли, но она стала замечать его глаза на себе, невольно начиная раздражаться.

В тот вечер она прилетела в клуб на взводе, неприятности на работе. Обещавшийся ей саб не пришел, сообщив, что заболел в самый последний момент, когда замену не найти. Решила напиться, заняла столик и наткнулась на молча сидевшего в своем тихом уголке Джеймана, отставила треугольный бокал сухого мартини в сторону, не отпив от него, поднялась и пошла прямо к нему.

- Что смотришь? Нравлюсь? – резко бросила ему прямо в лицо, Джейман ошеломленно заморгал, не в силах поверить, что она к нему обращается. – За мной пошел.

Не стала дожидаться ответа, поступив правильно, Джейман все равно лишился дара речи, повела его за собой, вышагивая гордо и вальяжно. Парень плелся в фарватере, взяв ориентиром не слишком крупный женский зад, кажущийся твердым на вид. Ляля смотрелась твёрдой решительно везде, будто отлитая из металла и раскрашенная краской под естественные тона женского тела. Мечты мечтами, но не сказать, что Джейман хотел идти за ней, скорее оцепенел и подчинился обстоятельствам, как пухлый ежик, упавший в реку, развернулся подставляя безжалостному миру мягкий живот, смиренно поплыл по течению. Его пробил холодный пот, а затылок кололо короткими иголочками, вызывая дурноту и помутнение в голове. Он дошел куда сказано, госпожа, одетая в узкие кожаные штаны и такую же жилетку, привела его в отдельный кабинет, оборудованный всем необходимым.

- Раздевайся, - небрежно бросила ему через плечо, подойдя к стойке с ударными девайсами, выбирая себе один, какой бы отбитой она ни была, хлестать явно неопытного раба любимой плеткой не самая лучшая идея.

- Пожалуйста, не надо, - полузадушенной тишайшей скороговоркой выдохнул Джейман.

- Что ты там вякнул? – не настроенная возиться с ним дольше положенного, грозно переспросила Ляля, оборачиваясь на него и убеждаясь, что ее приказ не выполняют. – Как ко мне положено обращаться?

- Госпожа, - мучительно признался Джейман.

- Правильно, - ничуть не смягчилась Ляля. – Разделся, быстро и на колени встал.

Тянуть дольше Джейман не мог. Возражать дальше ему смелости не хватило. С точки зрения Ляли, она оказывала сабу, молча преследующему ее взглядами в течении последних полутора лет, огромную милость, выдав порцию долгожданного внимания. Джейман так не считал, но начал стягивать с себя вещи, постепенно ускоряясь, потому что домина хмурилась и поджимала губы. Мужчина знал, что раздетым он представляет собой не завидное зрелище, впечатляющей мускулатурой он не отличался, скорее выделялся вполне оформившимся животиком. Ляля же изумилась, голым Джейман ей показался похожим на пупса из детства, в натуральную мужскую величину и член у него хорошего размера, еще один приятный сюрприз. Бесконечно провозившись с одеждой, в итоге свернув ее в неопрятный ком, и уложив сбоку, на колени он тоже встал, практически прилипнув пухлым задом к запертой двери у себя за спиной.

Ляля потеряла последние невеликие запасы терпения, двинулась на саба, собираясь схватить его за волосы и выволочь за середину комнаты и потом распорядиться, как планировала изначально. Запустила ему ногти в шевелюру, волосы оказались неожиданно тонкими и мягкими, мужчина вжал голову в плечи, весь скукожился, зажмурился и заплакал. Однако член у него стоял бодрячком. Расспроси кто-нибудь Джеймана в спокойной обстановке, он бы признал ту эрекцию за странный защитный механизм организма. Он чувствовал острые кончики лакированных, блестящих Лялиных ногтей, но удивительно пальцы до конца не сжимались, не причиняли боли.

- Чего ревешь, глупый? Кто тебе здесь плохо делает? – неожиданно заворковала женщина, сама не поверив, что речь исходит из ее горла.

- Пожалуйста, отпустите меня, госпожа. У меня никого не было, я не умею, пожалуйста, я уйду и…, - воспользовался по самым смелым подсчетам последним шансом Джейман, попытавшись договориться с вышедшей из рамок его скромной спальни мечтой.

Домины у него не было, оно нисколько не странно. Все же Ляля подозрительно прищурилась и заранее не веря переспросила:

- Девственник что ли?

Мужчина закивал, заглядывая вверх, глаза у него чуть навыкате, большие и круглые, одновременно испуганные и печальные, заодно наполненные надеждой на скорее избавление.

- С ума сойти, - не совсем так, как он рассчитывал, отреагировала Ляля и сжала его волосы покрепче, выпустила из правой, рабочей руки выбранный стек, тронула кончиком пальца его набухшую головку. – Девственников у меня не было.

И потащила, но не к середине комнаты, а прямиком в постель. Вставать с колен Джейману не разрешали и руку она держала низко, пришлось ползти за ней на четвереньках. Перед матрасом Джейман притормозил, собираясь снова повторить мольбы, отхватил хлесткий шлепок по заднице и оказался на матрасе.

- Вижу, тебя нужно иногда подбадривать, - хищно усмехнулась Ляля его ускоренной реакции в нужном направлении на самое слабенькое силовое воздействие. – Все не трясись, я тебя не обижу, расслабься, ложись на спину, хороший мальчик.

Ночь Джейман запомнил не слишком хорошо. Ему было нестерпимо жарко, особенно в паху. Ляля мучила его, щипала за соски, кусалась и царапалась, но стоило ему начать ронять слезы, переключалась, укусы превращались в засосы, острые концы ногтей сменялись мягкими подушечками пальцев и ладоней. Она с ним говорила, утешала, направляла, кончив первый раз Джейман вдруг обнаружил, что если слушаться, тогда то, что она делает становится сладким и доставляет удовольствие.

Утром его смартфон пиликал до тех пор, пока не разбудил Лялю, она достала устройство из брюк Джеймана, ругаясь и нетерпеливо разбрасывая его одежду по всей комнате. Хотела отключить, но ненароком прочитала сообщение, всплывшее на экране.

- Эй, вставай, - толкала она в бок Джеймана, не проснувшись вовремя, он почувствовал резкий тычок и очнулся, моргая глазами. – Ты под опекой?

- Да, у меня есть опекун, - заливаясь краской, Ляля не потрудилась одеться, проговорил мужчина.

- Ну, блин. Как ты в клубе оказался? Сколько тебе лет? А говорил – девственник, - сыпала вопросами женщина.

- Двадцать пять, я на дистанционной опеке от государства, у меня никого не было, - мямлил Джейман, низко опуская голову под бурей, бушующей над его макушкой.

- Вас же после восемнадцати разбирают? – ярилась Ляля.

- Я никому не понравился, - совсем тихо признался мужчина.

- Дурень. Ты хоть клубное стоп-слово помнишь? – продолжала терзать домина умирающего от неловкости парня.

- Простите, я пойду, - стоп-слово Джейман помнил, только вчера оно ему не пришло в голову.

- Куда? – одернула его Ляля. – Вернул свою задницу под одеяло. Рано еще, поспим, не знаю насчет других, мне ты по душе.

Они съехались через два дня. Ляля поговорила с его родителями, напугав их до икоты, отбилась от опекуна и перевезла к себе. Джейман ее еще долго сильно боялся, не забывая регулярно кончать в ее постели.

Вот к таким людям Мария и Лем заглянули в гости.

Глава 19. Знакомые

В итоге, Ляля, привыкшая к жесткой дрессуре и воспитанию служебных овчарок, как будто обзавелась пухлым плюшевым мопсом, нисколько не красивым, зато безмерно очаровательным. К нему нельзя было относится, как к злобному крупному кобелю, собачий стек заставлял его глаза и без того постоянно печальные, становится еще круглее, зрачки дрожать и увлажнятся. Ляля не могла его ударить всерьез, быстро и безболезненно перейдя на безобидные шлепки, по ее прошлым меркам однозначно шутливые и снисходительные. Навести дисциплину в остальной сфере жизни у Ляли тоже плохо получалось, Джейман слушался ее с готовностью, доверчиво причиняя себе любой дискомфорт и даже вред. Только чтобы спокойно смотреть на его мучения, нужно вовсе не обладать сердцем. В отношении него, решительности Ляли хватало обычно на час, не больше.

Мужчина, оказавшийся под покровительством карающей богини, по которой он молчаливо страдал, подстраивался, как мог. Однако большими возможностями он не обладал. Любой вид спорта причинял ему глубокие нравственные страдания, он не из тех, что в определенный момент смогли преодолеть невидимый рубеж и начали получать отдачу, всплеск сил и удовольствие. Из физических нагрузок, перебрав кучу вариантов, удалось выделить долгие, неторопливые прогулки. Носится по газону, как Лему ему приходило в голову лишь в подростковом возрасте, случались эти приступы редко и длились метров пятьдесят-семьдесят, потом Джейман снова переходил на шаг. Ляля поднапряглась и приобрела им дом за городом. Зато с работой Джейман расстался, не терзаясь, уступая потребности Ляли полностью его обеспечивать и тем самым усиливать контроль над ним. Тогда его родители попытались вмешаться последний раз и отговорить его, забрать у Ляли. Разъяренная женщина ринулась в бой, никого не щадя, только следя, чтобы до Джеймана не долетали даже самые маленькие осколки. Постоянная опека через суд, три года изоляции от семьи. Джейман полегоньку сточил этот камень, ему позволили общаться и видеться с родственниками.

Ляля все ждала, что связь с Джейманом покажется ей скучной, заранее чувствуя вину и твердо намереваясь нести свой крест до конца, предчувствуя, как тяжело ей будет обманывать Джеймана, изменять ему. Но довольно скоро оказалось, что ее плюшевый подопечный, милый извращенец. Порку он не полюбил, пугаясь одного намека, зато другие практики давались легко. В частности, Ляле никто так не лизал, талант от природы, не иначе. Он не нервничал, позволяя ей распоряжаться своей задницей, быстро пришел не к совсем обычному для мужчины способу получить свой краешек нирваны. Коллекция страпонов Ляли мужчину совсем не смущали, включая экземпляр действительно королевского размера, один вид которого заставлял сабов дрожать и сразу переходить к мольбам. Джейман же поглядывал на него, краснел и опускал глаза в пол. Еще ему нравилось смотреть, как Ляля порет нижних в клубе, он искренне сопереживал каждому, чуть не плакал и таким опосредованным образом удовлетворял склонную к мазохизму часть личности, что таился внутри его души. Самому ему никак такое не вынести, а у Ляли прекрасно поставлен удар и от желающих нет отбоя.

Как полагается в паре, где один работает, а другой остается на содержании, заботы по дому Джейман полностью взял на себя. У них есть приходящая прислуга, помогающая следить за порядком, но готовил Джейман сам, порой чрезмерно увлекаясь печевом. Сейчас как раз жена его снова призвала к ответу, и посадила на легкую диету, заключающуюся в основном в том, чтобы не позволять ему съедать больше одной булки в день. Джейман грустил, но повиновался. Впрочем, грусть в чертах его мягкого лица, позах и выражениях, царила постоянно и причины для нее отыскивать не приходилось вовсе.

Мария ничего заранее о соседях не разузнавала, смутно помнила, что Лем произносил их имена, почему-то специально объявив Лялю банковской служащей. Они представились друг другу официально. Мария передала принесенную бутылку вина в руки хозяйке дома, и Ляля немедленно от нее избавилась, сунув Джейману. Она пристально разглядывала Лема, ничуть не стесняясь и ничего не говоря вслух. Молодой статный парень будил в ней прежние хищные инстинкты, притупленные и утишенные Джейманом, но не исчезнувшие совсем. Естественно, она не собиралась покушаться на собственность Марии, однако смотреть не запрещено, и кто знает не делится ли Мария, не в главном, конечно, но в мелочах. Лем глаз не опускал, предпочитая видеть опасность отчетливо. Поставь рядом Аглаю и Лялю и заставь его выбрать кто страшнее, поколебавшись, он бы все же остановился на первой. Аглая веселилась, сюсюкалась и казалась добродушной, на самом деле являясь немного сумасшедшей, что она выкинет в следующий момент Лем не мог предугадать. Ляля подавала однозначные сигналы, стоит замешкаться, сбавить бдительность, получишь и мало не покажется. От Марии лучше ни на шаг не отходить.

Однако Джейман не позволил ему остаться за столом, забрал вместе с собой на кухню, по предлогом помочь с посудой и донести готовые блюда. Сегодня у них было мясо, запеченное в духовке и вино, принесенное Марией, пригодилось. Бутылку открывал старший мужчина, под снисходительным взглядом жены. Электрическая открывашка не доставила ему никаких проблем, позволив соблюсти старый обычай без потерь.

- Милый паренек, - присматривая за Лемом, словно львица из высокой травы, хищная и одновременно не особо голодная, высказалась Ляля. – Я порадовалась за тебя, когда Джейман мне сказал.

Они быстро перешли на «ты», хватило нескольких минут общения, с некоторыми людьми чувствуется особое родство, они одного круга и достичь взаимопонимания не сложно. С оценкой Лема она не согласилась, Лем безусловно милый, но еще он сногсшибательно красивый. Она его откормила, приодела, подлечила, он перестал шарахаться и огрызаться. Отправь его в пансионат за него начнется настоящая битва, независимо от недостатков образования. Доучиться он сможет у опекуна, компенсируя все остальное своей внешностью и отличным покладистым характером, проявившимся во всей красе, стоило его чуть-чуть отогреть заботой. Люди не меняются и предпочитают претендовать на выставочные образцы, вообще неспособные рассмотреть нечто завидное в брошенном юноше, голодном и не присмотренном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я сама за себя рада, - прикрывая глаза, чтобы немного притушить горделивый блеск, призналась Мария. – Но Джейман тоже душка, я бы без него обязательно пропустила ту привозную выставку скульптур.

- Сходим завтра все вместе? – ухватилась за ее слова Ляля. – Честно сказать, мне современное искусство не очень, он же меня обязательно потащит. Давай, соглашайся, разбавь нам компанию, одна я не выдержу.

- Хорошо, - засмеялась Мария. – Куплю билеты на четверых. Готово. Ближе к вечеру соберемся.

- Не стоило, - скорее ради вежливости, чем действительно обеспокоившись, оспорила Ляля ее покупку.

- Позволь мне в благодарность за ужин, - покачала головой девушка, приязненно улыбаясь, выложить кругленькую сумму за билеты для всей компании им обеим несложно, считаться нет нужды.

Мужчины окончательно застряли на кухне. Джейман высаживал на лимонный пирог безе и останется рядом, пока оно не пропечется, не отойдет от духовки. Этот десерт он предпочитал подавать теплым с наисвежайшей меренгой, хотя остывшим пирог казался еще вкуснее.

- Ты давно живешь в нашем городе? – строго говоря они жили в пригороде, но он существовал лишь в качестве дорогого спального района. – Я точно знаю, что ты не ходишь в наш клуб. Он самый лучший, я знаю о чем говорю, не сочти за рекламу.

- Мне как-то одной незачем было, - смутилась Мария и постаралась скрыть замешательство, поднеся бокал с вином к губам.

Они заканчивали бутылку, мужчины не пили. Закон запрещал употреблять алкоголь до двадцать одного года, дядя позволял Лему пробовать пиво, но девушка берегла его, как могла и соблюдала правила. Джейман никогда сухое вино не предпочитал, другое дело сладкие ликеры, особенно кофейные и сливочные.

- Я ходила время от времени, выбирала по рейтингу в каталоге, мне не слишком нравилось, - продолжала поддерживать беседу Мария, справившись с чувствами. – Нам с Лемом еще рано, наверное.

- Никто не заставляет вашу пару с ходу участвовать в шоу, такого вообще не будет, только по желанию, - убеждала Ляля, добровольно взяв на себя задачу помогать и поддерживать молодую верхнюю на ее нелегком пути, взаимовыручка важна в каждом коллективе, насколько бы странные интересы их не объединяли. – Посмотрите, познакомитесь с нашими, иногда бывает полезно глянуть со стороны, можно выбрать куда двигаться дальше.

- Пожалуй, я рискну, - поколебавшись согласилась Мария. – Пробный вечер, не больше.

- Завтра же оформлю для тебя приглашение, - одобрительно кивнула Ляля.

В ее клуб с улицы не попадешь, обычно члены клуба имели квоту на посетителей, пропорционально своему вкладу в благосостояние заведения и несли за них административную ответственность, в случае беспорядков, выплачивали значительные штрафы. Ляля глубоко уверена, что за Марию ей краснеть и платить не придётся, серьезная преуспевающая девушка и парень у нее на загляденье. Каждый должен поддерживать высокое реноме клуба, такие как Мария и Лем им нужны, свежая кровь, новые лица. Она собиралась присмотреть за парочкой и проследить, чтобы их не подписали на какую-нибудь авантюру. Свободные верхние и нижние попробуют вклиниться между ними или присоединиться, но в рамках приличия, твердо отказа будет достаточно.

Молодой мужчина и постарше, спрятавшись на кухне, тоже не молчали. Лем помогал, чем мог, в четыре руки они быстро составили грязную посуду в посудомойку и Джейман запустил ее. Дальше, как опытный кондитер, взбил гладкую белую массу из двух белков с сахаром, щепоткой соли и лимонным соком, в последнюю очередь добавив ложку крахмала. Достал заранее подготовленный песочный корж в форме, вымазал на него из небольшой миски лимонный крем, аккуратно переложил белковую массу в мешок и начал отсаживать маленькие белые пики по всей поверхности, разделили пирог ими крест-накрест и по краю, только потом заполняя оставшиеся пустоты. Лем сладкого не любил, но смотрел не отрываясь, восхищенными и завистливыми глазами, Джейман демонстрировал уровень колдовства, совершенно ему недоступный.

- А я даже пирог с курицей испечь не смог, - вслух пробормотал он, опуская плечи и пристально наблюдая за пирогом через стекло духовки.

- Научишься, - не проявил сочувствия муж Ляли, по его мнению, готовка не самое сложное и необходимое в жизни умение. – Попроси свою девушку тебе курсы оплатить, желательно индивидуальные.

- Как я могу? – не согласился Лем, мрачнея, после их ночи с цепями он не ощущал себя ненужным, пока плохо определяемая потребность служить и постоянно получать доказательства своей принадлежности нарастала постепенно, и полностью исчезала на время из-за сессии. – Она за меня всюду платит, полностью содержит.

- Ну и что? – удивленно посмотрел на него старший мужчина. – Ты же ее не заставляешь, она сама хочет. Ляле нравится мне все покупать, она даже дом ради меня приобрела, самой ей город больше подходит, там много движения, жизни. Но видишь, где мы живем?

- У дяди я по хозяйству помогал, за скотиной ходил и по огороду много делал, может не сильно дорого моя помощь стоила, но еду отрабатывал, - продолжал жаловаться Лем человеку похожему на него и значит могущему его понять.

Он ошибался, Джейману никак не уяснить зачем парню с внешними данными Лема ломаться на огороде и ухаживать за неведомой скотиной. Из животных, предприняв усилие, он представлял двух беленьких козочек или нескольких кроликов, у всех на шеях повязаны милые бантики, и заведены они исключительно ради баловства, и вовсе не предназначены в пищу. Разведение сельскохозяйственной живности забота огромных ферм, настолько автоматизированных, что с людьми она встречалась не больше нескольких раз за свою короткую жизнь. Припомнив свою ужасную, монотонную работу, Джейман сделался печальней обычного и поморщился, о ней он точно не тосковал.

- Поблагодари ее, - выбрал он самый простой и действенный рецепт из имеющихся в его арсенале.

- Прямо так и сказать: спасибо, что кормишь меня? – фыркнул Лем, представив себе в красках, что она посмотрит на него как на глупого и отмахнется.

- Не надо прямо, - засмеялся Джейман, печаль на миг исчезла с его лица, сконцентрировавшись в зрачках, которые не покидала никогда. – Сделай своей женщине приятно.

Лем навострил уши и уставился на Джеймана, словно ему довелось повстречать пророка. Мужчина понял, что попал, проверил пирог в духовке, не открывая ее, чтобы не сбить безе, прикинул примерно сколько минут до готовности и приступил к объяснениям, активно задействовав смартфон. Лему на устройство посыпались ссылки. Он открыл первую, покраснел и остальные не тронул, ему явно нужно уединиться перед просмотром.

Пирог извлекли наружу, стоило дать ему отдохнуть. Джейман начал готовить чайную посуду, выкладывая на кухонный остров стопку чашек и десертных тарелок, вскипел чайник, и он вплотную занялся заваркой. По нему видно, что занятие не превратилось в обычную рутину, он полностью поглощен, обдумывает каждое действие, почти медитирует. Всегда старающийся включиться в любое дело, Лем притормозил и стал наблюдать со стороны. Куда более энергичный по натуре Лем не вполне понимает, что Джейман находит в неспешных движениях, но ему бы хотелось в будущем научится погружаться в такую же гармонию с окружающим пространством. Джейману не нужно бороться с внешним миром и выживать, он бы все равно не справился, он не боец, но это лишь значит, что он принадлежит к абсолютному большинству людей, и ему повезло обрести счастье под защитой хищной Ляли.

Слишком сложные мысли для Лема, парень встряхнул головой, приводя живописно лохматую голову в еще больший беспорядок. Они разные, однако Джейман интересный и знает кучу полезных вещей. Пирог в столовую Джейман выносил на красивом фарфоровом блюде лично, доверив Лему всякие мелочи, вроде посуды и приборов. Женщины непринужденно переключились с обсуждения клуба на модную выставку. Старший мужчина мигом оживился. Правда под пристальным взглядом жены ему пришлось отрезать себе по-настоящему тонкий клинышек пирога, запрет на сладкое в действии, если бы не гости, вообще можно остаться вечерами без вкусного.

На обратном пути от дома соседей, на совершенно ровной асфальтовой дороге захмелевшая Мария оступилась, подвернув ногу, обошлось без повреждений, но на открытой туфле лопнул ремешок, закрепляющий обувь на лодыжке. Теперь обувь слетала со стопы при каждом шаге. Расстояние в несколько минут показалось слишком длинным, Мария окончательно остановилась и нахмурилась, беспомощно разглядывая поломку.

- Можно я тебя понесу? – застенчиво краснея вызвался Лем, держать девушку на руках его тайное желание, повезло выдать его за нужную услугу.

- Неси, - разрешила пьяненькая Мария, обычно не склонная слишком перенапрягать парня и искренне считавшая себя тяжелой ношей.

Она не верила, что Лема хватит надолго, исходя из своих познаний о физических возможностях городских мужчин, нужно дотянуть до их родного газона и там пойти босиком по траве. Парень подхватил ее на руки, млея от того, как она тут же перекинула руку через его шею, отвечая на его объятия. Он не перешел на быстрый шаг, словно стараясь побыстрее переместить тяжкий, не хваткий груз, наоборот, ступал размеренным, ровным шагом. Впечатленная Мария позабыла, что собиралась спрыгнуть у него с рук сразу на их земле. Лем продвигался к калитке, выбрав довольно продолжительный и самый правильный путь. Даже свои личные ограждающие столбцы пересекать в неположенном месте слегка неприлично. Девушка никогда не занималась верховой ездой, просто в парке не каталась на лошади и впервые испытывала ничем не передаваемое ощущение от контроля над гораздо более крупным и сильным существом. Она знала о силе и габаритах раньше, полностью их осознавала, но не настолько явственно, оказавшись на его руках и не потеряв и крупицы своей воли над ним. Лем поставил ее на ноги на доски крыльца, вовсе не избавляясь, скорее с сожалением, что настолько скоро кончилось их приключение.

Алкоголь требовал от Марии крепкого чая, причем одной кружкой она не ограничивалась. Пара надолго зависла на кухне. Мария гоняла пустые чаи, не сдабривая их печеньем или сахаром. Лем сидел за столом рядом с ней, смотрел на нее и думал.

- Почему она его выбрала? – задал он вопрос, на который не смогли бы однозначно ответить сами Ляля и Джейман.

- Иногда люди подходят друг другу именно тем, что совсем разные, им хорошо вместе, остальное не важно, - вино гуляло по крови и навевало философское настроение.

- Она злая, - выдал Лем.

- Не говори так, ты не знаешь, и она ничего тебе не сделала, - призвала его к порядку девушка.

- Ну и что? – не согласился с ней Лем, что случалось крайне редко. - Банковские служащие все такие?

- Не знаю, - начала смеяться девушка, поражаясь абсурдности поднятой темы. – Со мной они всегда были вежливы и улыбчивы. Пойдем спать, рыженький.

Подготовка ко сну шла долго, сначала мылись, вдвоем и прямо под струями душа начали целоваться. Расположенная к парню Мария сегодня необычно благосклонна, поощряет робкие прикосновения, провоцирует поцелуи и поглаживания. Лем без ума от ее груди и тянется к ней, словно привороженный. В постели он сверху и относится к доверенной миссии с преувеличенной ответственностью, чутко реагируя на каждое сказанное ему партнёршей слово. Наверное, такой слабый, но однозначно существующий контроль максимум воли, что Мария способна позволить любовнику. Ей хорошо с Лемом, иногда достаточно так, но чаще секс стоит приправлять полюбившимися играми. Простых отношений ей недостаточно и, насколько она знает группу «В», им тоже.

Какой он, прорекламированный Лялей клуб? Интерес к себе, довольно настойчивый и нахальный, Мария вынесет с ироничным равнодушием, но Лема тронуть не даст. Туда допущены люди без синдрома патологии доверия, не слишком много, обычно они приглашенные, а не члены клуба, слишком дорого стоит членство.

В мире давно не случалось по-настоящему сильных катаклизмов и катастроф, разрушающих страны до основания. Человечество умудрялось останавливаться в последний момент и не устраивать тотальный геноцид, хотя средств хватало. За счет этого сформировалась особая тонкая прослойка населения, живущая за счет финансовых успехов предыдущих поколений. Огромные старые состояния и, зачастую, посредственные способности наследников, порождали пресыщенных бездельников особого сорта. Гедонистам нового толка хватало денег буквально на что угодно, они имели непроходящий интерес к группе «В», отбирая самых привлекательных и составляя самую сильную конкуренцию группе «А». Постепенно общество склонялось к мысли, что ничего хорошего доверчивых парней и девушек в руках «золотых» людей не ждало, но деньги все еще правили, несмотря на всеобщее возмущение. Такие представители старых богатых семей непременно окажутся в самом лучшем клубе города. Мария их не боялась, но недолюбливала, не каждый из них способен воспринять отказ и правильно оценить последствия упорства в достижении цели.

Спрятать Лема навсегда тоже не вариант. Он не стыдная тайна и будет ее всюду сопровождать. Следовало сделать шаг вперед и заявить претензии на полагающееся место среди элиты, становление окончено, она доказала профессионализм, пора двигаться дальше. Из трех сестер Люда занимала наиболее открытую общественную позицию, вращаясь в нужных кругах, уступая только Аглае. Старшая сестра выбрала другую дорогу, ее появление на светском мероприятии скорее напугает, участвовать в фондах ей законом запрещено, впрочем, она не стремилась. Мария уклонялась, ссылаясь на разные обстоятельства и вот они закончились. Семья должна процветать и ей полагается внести свой вклад. Она начала, согласившись показаться на выставке. Мария поглаживала затылок спящего рядом Лема и размышляла, борясь с желанием запереться с ним в своем доме навсегда.

Любоваться скульптурой они поехали, когда стемнело, на двух машинах, чтобы не стеснять друг друга. Изваяния вызвали у Лема искреннее недоумение. Ляля и Мария рассматривали предложенное, не скрывая скепсиса и запивали шампанским. Один Джейман остался в восторге, умудрившись выполнить незаметную миссию и непринужденно представить или подвести к своим дамам самых важных посетителей, с которыми удалось пересечься.

Воскресенье пролетело незаметно, до сброшенных Джейманом ссылок Лем добрался днем в понедельник. Надо сказать, что его активность в сети мгновенно зеркально отображалась на устройстве Марии. Девушка мельком глянула куда его занесло, брови ее поползли вверх.

Глава 20. Друзья

Чтобы ограничить доступ Лему к нежелательным материалам в интернете, достаточно на кнопку нажать. Мария быстро проверила от кого пришли ссылки на видео, мигом попав на аккаунт Джеймана, мужчина нисколько не скрывался и тайны из своего участия не собирался делать. Первой реакцией стала злость, не сильная, но заставившая сильнее стиснуть зубы. Потом она посмотрела пару коротких роликов и обнаружила, что они явно носят скорее обучающий, чем развлекательный характер. Лем не заглядывался на других женщин, он учился, и тяга к знаниям всегда похвальна. Мог бы спросить у нее, мысленно укорила его девушка, сменив гнев на милость, не наложив запрет на определенный контент. Она и так достаточно его ограничивает, держать его в тесной клетке никогда не входило в ее намерения. Марии до сих пор тяжело вспоминать, как пришлось поступить с его семьей, она полностью осознавала правильность своего поступка и жалела беднягу Лема, потерявшего огромный пласт социальных связей.

В течении дня Лем последовательно просматривал ролики один за другим, справившись до прихода учителя. Мария постоянно отвлекалась и следила за его продвижениями по ссылкам, сильно теряя в вовлеченности в рабочий процесс, сложную программу пришлось отложить и заняться координацией сотрудников группы на ближайшие две недели. На ее секретаря, не ожидавшую подвоха, навалилась куча задач, она только успевала бегать туда-сюда с планером, согласовывая будущие встречи.

В конце концов, парень остановился на двух видео, прокручивая их много раз подряд. Что ж, Мария тоже посмотрела. Смартфон был полностью оставлен на часы, отведенные под занятия, Лем – прилежный ученик. Во время обычного перерыва между уроками на чай с бутербродами, парень впервые сам заказал продукты в онлайн магазине, точнее одну позицию, а именно три папайи. Мария готова поклясться, что ему помог справиться с заказом Тарас Петрович. Интересно, он объяснял зачем ему такое? Здесь она уже не могла не вмешаться, открыла приложение и изменила время доставки, она желала находиться дома и видеть, что именно Лем собрался делать с фруктами, ни за что не хотела пропустить. Впрочем, содержание видео и субтитры давали ей довольно точную подсказку, но никакие предположения, самые точные, не сравнятся с настоящими событиями.

Возвращаться домой стало приятно, поймала она себя на мысли, сидя в комфортном водительском кресле автомобиля, полностью уступив управление автопилоту. Ее ждет красивый парень, ставший ее семьей, они быстро сблизились, и теперь Мария не представляла себе жизни без него. Сказал, что любит ее, она тоже полюбила, но признаться ей тяжелее, стоило представить, и лицо начинало гореть, не удавалось толком проговорить про себя, не то, что сказать вслух. Ничего она наберется духу и скажет. Она не потеряет свободу с признанием. Ее свобода и выбор, находиться рядом с Лемом, держать его в своих объятиях, разделить с ним все, что у нее есть и будет.

Парень встречал ее в гараже, недавно она вычислила, что он из окна высматривает ее машину. Надо звонить ему в течении дня, она так и делала, но недостаточно часто. Лем боялся ее отвлечь от важного и решался изредка. Успели поужинать, когда на смартфоне Лема, в кои-то веки находящего рядом, пришло уведомление о доставке.

- Заказывал что-то, рыженький? – будто ненароком поинтересовалась коварная Мария.

Лем отвел глаза, но пошел к дверям, вернувшись с бумажным пакетом в руках, неся его прямиком на кухню. Мария не намерена позволить ему соскочить, она заслужила представление, так что пошла за ним след в след, поймала его у холодильника. Он вытащил из мешка наполовину зелёные, на другую оранжевые плоды и начал складывать их в специальный ящик, сдвинув другие овощи и фрукты.

- Я их купил. Ты не возражаешь? – чувствуя на себе ее пристальный взгляд, вынужден признаться Лем.

- Покупай что хочешь, - девушка отмахнулась, совсем так, как он представлял и недавно говорил Джейману. - Я твой смартфон к многим магазинам подключила, заказывай, не стесняйся или давай в город на выходных съездим. Я видела те ролики, которые ты смотрел.

Парень замер, не донеся последнюю папайю до ящика. Он не испугался, но сильно смутился, сердце заколотилось, по шее и щекам поползла краснота. Поворачиваться к Марии стало стыдно.

- Оставь одну и показывай, - нетерпеливо перешла к распоряжениям Мария, выбрав за него и тем самым сильно облегчив его участь.

Слушаться гораздо легче, чем поступать по-своему. Хотя Лем вовсе не такой покладистый, в последние годы он частенько не слушался дядю и других домочадцев, пусть противостоять им напрямую не получалось, про себя даже огрызался. Он убегал от дяди, когда тот хотел его побить, прятался в полях и рощах от боли и ругани, зачастую несправедливых. От Марии он бы не побежал, с ней он мысли поперек не допускал, ему и не хотелось. Она дорожила им самим по себе, хотя у Лема не получалось осознать в чем заключается его ценность, он испытывал огромное чувство благодарности за ее отношение, он любил ее и окончательно доверился ей.

Папайя оказалась очень спелой, она относилась к фруктам, но в недозрелом состоянии прекрасно составляла компанию в салатах другим овощам, смахивая скорее на помесь моркови и тыквы. Лем разрезал ее вдоль и сразу засочилась спелая мякоть, вычистил твердые черные зернышки из сердцевины, оставив примерно по десять-пятнадцать в каждом сужающемся конце своеобразной лодочки, парень подготовил сразу две половинки. Не будь рядом Марии он непременно бы пересмотрел еще раз обучающее видео и послушал советы, у него хорошая память, он отлично схватывает, но никакая подготовка не бывает лишней. Приходилось справляться с тем, что имелось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девушка никак не комментировала его действия, не торопила, не раздавала советов, вообще молчала, наблюдая за происходящим с жадным любопытством. Бросив в ее сторону быстрый короткий взгляд, Лем установил одну половинку поближе к себе, прямо посредине столешницы, удерживая ее руками с обеих сторон, наклонился и широко лизнул, начав с центра и продвинувшись к черным зернышкам, слизал одновременно три, оказавшиеся у него в рту. Плохо, значит надавил языком слишком сильно, инструкция гласила: он должен ощущать фактуру зернышка и скользить поверх него настолько нежно, чтобы оно не смещалось. Неожиданностью оказался душистый и сладкий сок, которым истекала папайя, он заливал Лему рот и нижнюю половину лица, мешал сосредоточиться на его занятии. Интересно, когда он покончит с тренировками и доберется до настоящего, тоже так будет? Постепенно, изо всех сил стараясь скорректировать давление нужным образом, Лем вычерпал языком оставшиеся зернышки с одного конца папайи и перешел к другому. Возможно, ему только казалось, но пошло лучше, одно семечко он вогнал прикосновениями в мякоть и трогал его поверхностью языка целых полминуты, пока совсем не увлекся и не подался лицом глубже, немедленно отстранившись. Оставил отпечаток зубов на боковине и нахмурившись долго его изучал, такого не должно случаться ни в коем случае.

Его зрительница Мария, усевшаяся за стол и не отрывающая от него глаз, постепенно начала ерзать на мягком сиденье, приходилось держать себя в руках и не позволять лишних движений. Внутренние мышцы сокращались самопроизвольно, передняя планка трусиков повлажнела. Упорный Лем продолжал ставить над невинной папайей эксперименты, покончив с одной половинкой и переключившись на вторую.

- Достаточно, - не выдержала Мария, обмирая до мурашек, ведь парень поднял голову и посмотрел на нее внимательным взглядом, вид его мокрых губ перенести спокойно невозможно. – Пойдем в кровать, я только душ приму. Так уж и быть, позволю тебе попробовать на мне, в конце концов я взяла за тебя обязательства перед обществом и должна помогать.

Лему не удалось уяснить важность дистанции в некоторые интимные моменты. Иногда он стыдился или смущался, но в основном эти чувства оставались навязанными. Дядя внушил ему, что эрекция нечто неприличное и ее надо скрывать, поэтому он шарахался от Марии, едва у него вставало. Однако обычно нагота чужая или своя, его не слишком беспокоила. Так что, если Марии требовалось остаться в ванной комнате в одиночестве, приходилось громко сказать, иначе Лем умудрялся втиснуться в санузел вместе с ней. Он умылся, а она быстро искупалась, сбросив с себя офисный наряд, превратившись в голую, привлекательную и настроенную весьма решительно девицу.

- Иди за мной, - поманила она, наслаждаясь его зависимостью от своей красоты, тянущей его за собой не хуже поводка.

Забравшись на матрас, она отрегулировала свет в комнате, не погасив совсем, но убрав наиболее яркий и режущий. Спальня погрузилась в приятный полумрак, оставив хорошо подсвеченной саму кровать и девушку на ней. Лем добрел до средоточия света и рухнул на простыни рядом, оставаясь у нее в ногах. Он давно мечтал потрогать ее лоно, практически с первой ночи, тогда она его приласкала, позволила наблюдать за собой, но не больше. Лем не знал, что удовлетворить женщину ртом целая наука, прежнее его слишком смелое желание придавило сверху неуверенностью. Мария удобно разложила подушки, чтобы оставаться в полусидящем положении, откинулась на них, призывно раздвинула ножки и подозвала его указательным пальцем.

Лем робел, но повиновался, на четвереньках к ней пополз. Настолько потерял голову, что потянулся пальцами и тут же больно получил по ним, отдернув руку и зашипев.

- Никогда руками туда не лезь, пока сама не разрешу, грубиян, мне не нравится, - призвала она его к дисциплине, в следующую секунду смягчаясь. – Ноги можешь погладить.

Лем нисколько не думал обижаться, просто поступил, как она хочет и приняв новые установки. Положил ладони выше коленей, скользнул вверх, на уровне бедер сдвинув их в бок и оказавшись обеими у нее под ягодицами, немного приподнял ее и прильнул к нижним губам лицом. Ничего не делал, уткнулся туда головой и все. Мария фыркнула и зарылась ноготками ему в волосы, молча поощряя, но не собираясь вести. Контроль потом, сейчас она проверяла насколько сам Лем готов уступить, без ее давления и, чего уж таить, игралась с ним.

Мария приятно пахла, ее личный запах практически полностью стерт принятым несколько минут назад душем, и тонким, нейтральным ароматом геля. Парень впитывает немногое, что осталось его обонянию. Потом лижет, широко, раздвигая внутренние складочки, от влагалища вверх к капюшону клитора, но обещанного маленького твердого шарика чуть больше, чем семечка папайи нащупать языком не выходит. Мария недостаточно возбуждена, чтобы ее клитор напрягся и выглянул из своего убежища. Лем старается, бережет ее от зубов, поэтому язык прилегает недостаточно плотно. Парню еще надо потренироваться на фруктах. Девушке щекотно, она поджимает пальцы на ногах, никаких нужных ощущений она не получает, зато весело. Не добившись отдачи, через несколько минут непривычный Лем почувствовал, как немеют губы, у него не получается и он быстро выдохся. Приподнялся и поднял на девушку виноватый взгляд. Он не слишком опытен, но уверен, что женщина от его языка и губ вовсе не должна хихикать.

- Смотри, - смилостивилась над ним Мария.

Раздвинула малые половые губы двумя пальцами, указательным и средним, открывая себя на обозрение. Пришлось задействовать вторую руку, чтобы указать правильную точку.

- Нужное тебе местечко прямо здесь, - продолжала девушка, совершенно невозмутимо, словно они обсуждали как правильно заваривать черный чай.

- Попробуем еще? – подтолкнула она парня.

Лем немного отдохнул и приступил с новым рвением. Заданное направление помогло, парень почувствовал, твердеющее под языком то самое заветное круглое зернышко. Не забывал лизать вокруг, не впиваясь в одну точку, но постоянно возвращаясь к ней.

- Сильнее, рыженький, - командовала Мария, снова запутавшись в его вихры и прижимая его ближе к себе.

Она почти забралась по последним ступенькам, и была в шаге о того, чтобы заглянуть за горизонт, когда Лем подался вперед слишком сильно и царапнул чувствительную кожу зубами. Не сам клитор, но все равно неприятно, девушка вздрогнула, а самое главное – сорвалась с лестницы в небеса. Она рассердилась. Злость полностью замешана на возбуждении и на настоящую совсем не походит, она требует немедленного удовлетворения, и не покинет пределы постельных игр. Мария дернула Лема за волосы, парень встретился с ее горящими праведным гневом глазами и судорожно сглотнул.

- Ты кусаешься, Лем, - проговорила вслух Мария очевидный факт. – Еще в центре меня укусил и не перестал. Так поступают хорошие парни?

- Я не хотел, - доверчиво и жалостливо заглянул ей в лицо проштрафившийся Лем.

- Попроси прощения, - продолжала строжиться над ним Мария.

- Прости меня, - честно и просто попросил Лем.

Она не готова к наказаниям, несколько незамысловатых слов растопили ей сердце и сняли злость, но возбуждение осталось. Она повалила его на спину на постель и оседлала. Лем ее не подвел, ему не требовалось дополнительной стимуляции, у него отлично стояло. Молодой человек с такой замечательной и своевременной эрекцией заслуживает всяческого снисхождения, мало кто из женщин с ней бы не согласился. Она насадилась на его член до упора, стараний Лема хватило, чтобы смазка умастила ее и облегчила продвижение, начала раскачиваться вперед-назад, каталась на нем, объезжала. Мягкий взрыв заставил ее сжаться, крепко обхватив ствол внутри и Лем последовал за ней. Мария упала на грудь лежащего под ней парня и поцеловала его под ухом

- Пробуй еще, тренируйся, хоть все папайи в магазине скупи, через неделю экзамены приму, - вынесла она окончательное заключение, изо всех сил сохраняя серьезность, но на самом деле продолжая забавляться.

Раскрепощенная Мария, тем не менее, не слишком склонна выдавать разрешение на вторую попытку. С другой стороны, прежде Лема у нее были самоуверенные партнеры, подающие себя, как великие любовники и профессионалы в сексе. Теперь же она сама не дала Лему толком подготовиться и постичь хитрую науку куннилингуса. Впрочем, ему она выдаст и третью, и, возможно, четвертую. Парень так усерден, рано или поздно непременно одолеет эту гору, точнее маленький прихотливый бугорок.

Их знакомство со старшей парой Ляли и Джеймана крепло день ото дня. Мария не стала прерывать общение Лема с мужчиной и жаловаться на него за несанкционированную просветительскую деятельность. Джейман кидал Лему очень разные ссылки и видя, на чем именно ее парень останавливается, Мария могла отслеживать его интерес. К сожалению, самой ей такое не удастся, она обладала слишком сильным влиянием на своего подопечного и легко увлекала его за собой, не успевая выяснить хочет он или нет. Стоило ей предложить и Лему уже казалось, что он согласен. Пока они не сталкивались с проблемами ее выбора за него, но ничего по-настоящему тяжелого не практиковали. Страшно обнаружить, что Лем согласился на порку, например, просто уступив ей, а на самом деле боится и ненавидит плеть. Он ведь может замалчивать очень долго, буквально годами и постепенно недоговоренность превратится в стену, разделяющую их.

Всегда кажущееся слишком коротким лето подходило к концу, и Мария решила выехать на несколько дней к большому озеру, отхватив от рабочей недели целую пятницу. Она предложила Ляле, женщина согласилась. В сезон два номера в гостинице на берегу обошлись им в целое состояние, но они вполне готовы к тратам. Небольшая репетиция будущей поездки на море вполне удалась. Мария купила Лему ярко-синие плавательные плавки и их участок пляжа преобразился буквально за полтора часа, стоило выйти позагорать. Вернее, Мария и Ляля валялись в шезлонгах, надежно прикрытые от слишком агрессивного солнца полами шляп и полотнищем солнцезащитного зонта, попивали экзотические коктейли через трубочку. Джейман периодически ходил трогать озерную воду ногой, окунувшись до плеч дважды за три дня. Лем из воды не вылезал и, оказываясь на берегу, предпочитал сохнуть в движении, чем развалившись на подстилке под солнцем, загар лип к нему, словно полузабытый родственник, в надежде на скорое наследство. Рядом с ними устроена пляжная волейбольная сетка и Лем, получив разрешение, быстро усвоил правила, начал играть, совмещая с плаваньем.

Постепенно к выбранному их компанией месту обитания начали стекаться девушки и женщины буквально всех возрастов. Тактика у них разнилась. Постарше незамысловато пялились на Лема и его плавки, набираясь впечатлений на грядущий вечер с танцами, где вполне реально подцепить местного парнишку на ночь за дорогой подарок. Помоложе делились на две неравные группы. Одни явно считали, что мужчина – это охотник, расстилали полотенца и циновки, взяв Лема в кольцо, убеждались, что ему хорошо видно, ложились вокруг в живописных позах. Больше всего их вид напоминал старые натюрморты: битые куропатки и бокал с вином на блюде (в их случае, вино внутри куропатки). Меньшая часть девушек, предпочитала активное соблазнение и рвалась участвовать в подвижных играх, желательно в противоположной команде, чтобы Лем хорошенько все рассмотрел. Парню больше нравился желто-синий мяч, отель драл с постояльцев втридорога, но не скупился на разные услуги и инвентарь. Лем не отрывал от него глаз, кидался в сторону, куда он летел и стремился отбить во что бы то ни стало, полностью увлеченный. Он прыгал и бегал, мускулы перекатывались под его загорелой кожей, длинные ноги, подтянутый живот, кубики пресса, сильные, отлично проработанные сельской жизнью руки. Да, ему повезло родиться с такой внешностью, но он энергичен, подвижен, легко поддерживает форму. И еще он постоянно проверяет наличие Марии, оглядываясь на нее. Женская половина временного населения пляжа вздыхала впустую.

Туда, где собирались самые хорошенькие женщины, неизбежно стремились мужчины. Они тоже разделились на два лагеря. Глупые ревновали к Лему и заранее относились к нему с пренебрежением, чувствуя неспособность конкурировать и находя утешение в своей норме. Другие прекрасно понимали кому принадлежит красивый пес. Его с поводка спустила, дала побегать одна из богатеньких дамочек на шезлонгах, возле которых постоянно терся официант, прекрасно чующий отменные чаевые, будто пчела мед. Значит никакой из остальных он не достанется, нужно всего лишь вовремя распахнуть объятия, утешить страждущих. Лем выполнял роль прикормки для золотых рыбок, не более того.

- Ты обещалась прийти в клуб, приглашение давно отправлено, - лениво поглядывая в сторону Лема, и отмечая дрогнувшей вверх бровью, очередной прыжок парня за мячом, он вытянулся в воздухе всем своим длинным телом и отбил, успев дотянуться кончиками пальцев, напомнила Ляля. – Скажу прямо, мы многое теряем, не видя вашу пару в клубе.

- Я сомневаюсь, стоит ли, - сказала Мария. – Я внимательно почитала открытую информацию, вы принимаете тематиков без синдрома патологии доверия.

- Имеешь что-то против? – задумчиво переспросила Ляля, понять девушку немудрено, люди в переделах нормы редко могли соответствовать уровню опеки, необходимой подопечным вроде Джеймана и Лема, особенно последнего. – У нас есть нижние вполне им под стать, все же в основном к нам приходят такие же как я и ты.

- Не могу утверждать, что нормальных прямо не переношу, мама знакомила меня с парой, прожившей вместе двадцать лет, мужчина там вполне входит в норму и оправдывает доверие. Они до сих пор вместе. Но, в основном, они же лгут опекаемым. Я понимаю, что не специально. Обычное «навсегда» отличается от «навсегда», которое бывает между похожими на нас. Я никогда не оставлю Лема, я взяла за него ответственность. А ты часто видела пары, где верхний в норме, а нижний из группы «В»? Всем известно, чем кончается, - довольно откровенно объяснилась Мария.

- Нужно оценивать каждый случай отдельно, - выдала общую толерантную формулу Ляля. – В нашем клубе таких смешанных пар нет, и никто не начнет отбивать твоего, правда попробуют предложить присоединиться или уступить Лема ненадолго.

При мысли, что ее парень перейдет в чужое распоряжение, глаза Марии опасно сверкнули. И все же она склонялась к мысли, что нужно выходить в общество. Она заметила, насколько именно Джейман знает стоящих людей вокруг и поддерживает связи, стало заметно в первый же вечер в ресторане отеля, с ними подходили поздороваться, на Марию и Лема смотрели с интересом.

- В следующие выходные, - вздохнула и уступила необходимости Мария, следом крикнула своему подопечному. – Хватит бегать, рыженький, иди отдышись и водички попей.

Лем немедленно бросил игру и направился к ней.

Глава 21. Новые люди

По поводу похода в клуб беспокойство досталось полностью на долю Марии. Она не стала скрывать, заранее поделилась планами с Лемом, объяснив ему с какими людьми они там познакомятся. Лем уточнил, будут ли они вместе и успокоился, разные новые знакомые его ничуть не занимали, главное, что Мария будет за ним присматривать. Вдвоем они справятся с неприятностями, если они возникнут. Некомфортно в присутствии Марии он чувствовал себя только в больнице, даже тогда девушка сильно облегчала его муки и повышала терпимость к врачам на несколько порядков.

Мария начала прихорашиваться за несколько дней, втянув в процесс слегка упирающегося Лема. Они посетили салон красоты: стрижка, маникюр и педикюр. Лем закатывал глаза, наблюдая в непосредственной близости от себя острые концы ножниц, но он настолько сильно доверял Марии, что позволил специалистам работать, не дергаясь. Большее возмущение вызвал парный массаж. Лем оказался противником, чтобы мяли его и уж конечно никто не должен был массировать Марию. Депиляция просто не удалась. Лем искренне посмеялся над вполне невинными предложениями мастера, и не поддался, пришлось Марии самой равнять его поросль у них в ванной комнате до приемлемой длины. Девушке пришлось проделать ту же процедуру втайне от Лема, обнаружив обновленную гладкость в самых сладких ее местах, Лем подозрительно щурился и огорченно вздыхал. Извращённая тетка все же добралась до Марии, его охранная функция иногда сбоила.

Обычная их одежда тоже совсем не подходила. Пришлось посетить салон дизайнерских шмоток, где платят в основном за имя. Неосознанно Мария старалась одеждой поправить свой возраст, все же в двадцать три тяжеловато отстаивать свою доминантность, каждый норовит попробовать ее на зубок, основываясь исключительно на возрасте. Мария не сомневалась в себе, однако спешила предугадывать проблемы. Она остановилась на маленьком черном платье, полностью закрытым вверху и вызывающе коротком снизу, образ дополняли почти несуществующие, тонкие капроновые чулки и закрытые алые лодочки. В сам назначенный день к ним домой придет стилистка, накрасит и сделает прически. Лем обзавелся очень тесными графитовыми джинсами и черной рубашкой, демонстрировать его тело с ходу Мария не собиралась. Вряд ли кто-нибудь спутает их статус, но лучше не оставлять пространства для фантазий. Поверх рубашки Лема крепилась серебряная цепь, довольно массивная и замысловатая, свободно обхватывающая шею под воротником, концы ее сходились на крупном кольце, спускались ниже, окружали его торс, снова крепясь на кольцо и так до самого пояса еще дважды. Стилизованная портупея не сковывала движений и нигде не давила. Еще Мария купила ему жутко модные режуще-белые кроссовки, светоотражающие по всей поверхности, их белизну невозможно притушить даже в сравнительно темном помещении.

Вихрастый, солнечный Лем в новом образе ничуть не утратил своего обаяния, только приобрел ухоженный вид, как хотелось его хозяйке, не более. Выпорхнувшая из спальни, после двух часов занятий с молодой строгой девушкой и двумя ее металлическими профессиональными саквояжами, полными разных штук непонятного назначения Мария, заставила его задохнуться. Это точно была она, но совсем другая, недоступная и повелительная. Лем почти не верил, что достоин держаться рядом с ней.

Поехали в клуб на специально нанятой на вечер машине. Мария не собиралась пить, но вести сейчас автомобиль ей не хотелось, предпочитала освободиться от лишней суеты и сосредоточиться. Хорошо выученный водитель остановился прямо перед входом и открыл перед ней дверцу. Лем успел выпрыгнуть первым, обогнуть машину и оттереть водителя плечом. Подавать руку Марии не понадобилось, она бы не приняла, вежливости есть предел, она не беспомощная и вполне способна твердо стоять на ногах. Скромная служащая, одетая в униформу, одинаковую у всех работников, чтобы можно было их отличать, приняла ее приглашение и проводила до столика.

Мария держала лицо и смотрела прямо перед собой, чуть вздернув подбородок. Лем не заботился какое впечатление производит, и с любопытством таращился по сторонам, правда, никого не тревожа слишком пристальными, долгими взглядами. Ему интересно сразу все, и никто конкретно. Посетители в основном разбиты на пары, хотя имеется несколько компаний, они занимают центральные столы. Здесь не шумят, хотя некоторые общаются довольно активно. Из пар за столом сидит лишь один, второй - парень или девушка, располагаются прямо у ног. Пол в зале полностью от стены до стены, застелен практичным серым ковролином с вензелями, повторяющими греб клуба.

Нисколько не усомнившись в дальнейшем поступке, Лем непринужденно сел в ногах Марии, не привалившись к ее ногам, немного сбоку, но не теряя совсем тактильного контакта, который можно в любой момент обновить чуть-чуть шевельнувшись. Мария взъерошила ему волосы на макушке, похвалив и опустила голову поближе к нему, негромко сказала:

- Тебе не обязательно так сидеть, можешь со мной за столом, - они не обсуждали и девушка далека от того, чтобы травмировать парня новыми жесткими правилами.

- Тебе не нравится? – уточнил Лем.

- Напротив, так очень хорошо, - не стала скрывать Мария, ей польстил поступок парня.

- Это же значит кто с кем, и кто кому принадлежит, - расшифровал нехитрую формулу вслух Лем, бывает так, что угадываешь смысл нового немедленно, словно под действием озарения. – Я с тобой и твой.

- Так и есть, - подтвердила Мария, больше не настаивая и не усаживая его рядом, продолжая поглаживать по голове, ей безразлично, если ее сочтут слишком балующей нижнего, она здесь никому ничего не должна.

На них смотрели отовсюду, не детально, они не на показе, но постоянно возвращались краткими взорами, словно случайными прикосновениями. Молодая, красивая пара пока существовала отдельно, не сливаясь с ними. Выяснить кто привел и через него познакомиться не удавалось. Ляля давно в клубе, по праву совладелицы у нее есть маленький кабинет. Она специально выжидала, держала паузу, накаливала обстановку, чтобы на Марии и Леме сконцентрировалось внимание окружающих. Они ее новые звезды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Худощавая, можно сказать тощая фигура Ляли позволяла ей разные вольности. Например, она вполне в состоянии позволить себе облегающие кожаные вещи, и женщина не отказывалась от привычного гардероба. На ней узкая юбка-карандаш, неизвестно способна ли она присесть в ней на корточки, качественные швы не лопнут, но физически затруднительно, и белая блузка, утопающая по вороту и рукавам в массе кружев. Строгая училка из института благородных девиц, не расстающаяся с легкой бамбуковой тростью или тяжелой деревянной линейкой на пятьдесят сантиметров. Кстати, линейка действительно при ней, женщина подходит ближе, и становятся видны линии и цифры на ее боковине, позволяющие отмерить нужный отрезок или хлестал приложиться к мягкому. За ней следует Джейман, на благородную, запуганную учителями девицу он совсем не похож, скорее скромного ученика-недотепу, печального и милого. За столиком Марии вполне возможно разместиться вчетвером, особенно когда двое сидят на полу.

- Зря ничего не заказали, - после приветствий говорит Ляля. – У нас четверть часа от силы, потом начнутся сегодняшние открытые сессии, придется перейти в другой зал.

Как по волшебству рядом со столом появилась официантка. Мария категорически отказалась примешивать в свою кровь алкоголь, ей нужен полный контроль, обойдется без искусственного возбудителя. Ей и Лему принесли одинаковые напитки: бледно-оранжевые тропические коктейли. Мария до своего едва дотронулась. Лем вытянул пару глотков через металлическую трубочку, ему показалось приторным. Ему и Джейману официантка принесла низкий столик, на таком обычно сервируют и подают завтрак в постель. Оказалось, достаточно удобно, риск случайно опрокинуть высокий бокал снижался, и не приходилось выяснять куда пристроить не пригодившееся питье.

Отмеренные минуты быстро подошли к концу. Оплата заказанного нисколько не беспокоила официантку, прием в клубе полностью оплачивался с членских взносов, нужно постараться и сломать нечто ценное, чтобы выставили дополнительный счет. Нынешним вечером Мария и Лем полностью приняты на иждивение Ляли.

Члены и посетители клуба действительно хорошо воспитаны, они не беспокоили новеньких за их столом, и довольно спокойно пропускали их мимо себя, безусловно проявляя интерес и желая быть представленными. Небольшая сцена во втором зале еще пуста, но люди уже постепенно наполняют комнату.

- Тут будет главное зрелище, - кивнула в сторону сцены Ляля, она исправно выполняла обязанности хорошей хозяйки, принимающей гостей. – Вон в том промежутке по обеим сторонам комнаты, и стены, выходящие в коридор, стеклянные, так называемые открытые сессионные, хотя вход у них изолированный и отдельный. Шумоизоляция прекрасная, взаимодействовать с парами невозможно, но смотреть не запрещено, они не против. Они уже готовятся, но ничего еще не началось.

Вежливость больше не запрещала людям подходить к ним, защитный периметр отдельного столика рухнул. Мария влекла мужчин, на Лема заглядывались женщины. Молодежь бывает замечательно открытой для предложений и готовой к экспериментам. В целом, Мария восприняла местную публику вполне благосклонно. Она здоровалась, перекидывалась парой ничего не значащих фраз, большинство пропускала мимо себя совершенно, имена некоторых запоминала. Естественно, с Лемом не заговаривали, рассматривая его со всех сторон, словно она привела его на выставку, огорчались, что так скромно одела, но вслух не проговаривали. Хвалили его, обращаясь исключительно к Марии. Девушка принимала одобрение в сторону Лема, будто рассыпались в комплиментах ей лично, глаза ее горделиво вспыхивали, она кивала, улыбалась, благодарила.

Лем немного интересовался только дамами, в обоих статусах, сохранял достаточно дружелюбный настрой к нижним парням. Мужчины-доминанты заставляли его напрягаться, сказывалось трудное детство, тем более среди них нет его родственников и значит слушаться он их совсем не обязан. Нижний в клубе должен вести себя прилично, не грубить господам, но он не подчинен любому верхнему из окружающих, и никто, кроме откровенных глупцов, не станет ожидать от него подчинения приказам постороннего.

В их первый раз Джейман мог не пойти за Лялей, прямо в зале воспользоваться клубным стоп-словом, в совсем безвыходном положении позвать на помощь администратора, их всегда достаточно поблизости. Более того, по большому счету, именно он проявил готовность познакомиться поближе, пусть его немые взгляды на протяжении полутора лет далеко не сразу подействовали. Нижних оберегают, как могут, при всех принятых мерах, удается далеко не всегда.

- Сегодня на главной сцене у нас Томочка выступает, она неравнодушно к стопам своего саба, не способна надолго их оставить в покое, - поделилась информацией Ляля, пользуясь коротким перерывом в череде новых знакомств.

- Томочка? – переспросила Мария.

Верхние предпочитали не переходить на уменьшительно-ласкательные формы своих имен. Лялю с детства родители наградили несерьезным именем и до подросткового возраста она вполне его оправдывала, оставаясь голубоглазой блондинкой, папиной и маминой принцессой. В один год, на рубеже четырнадцатилетния, Ляля начала тянуться в высоту, быстро исказив милую картинку, глаза ее стали напоминать кусочки льда, манеры приобрели хищность. Тихая, замкнутая девочка менялась разительно, тем более обучалась в закрытой школе, родителям ее настойчиво рекомендовали, и они не смогли отвертеться. Выросло то, что выросло, ей до сих пор трудно общаться с абсолютно нормальной семьей, в ней нет человека, способного понять ее до конца. Джейман смягчал и укреплял их семейные связи, он умничка, с ее приходом в жизнь, Ляля перестала врезаться острыми углами своей бескомпромиссной личности в окружающих.

- Просит так себя называть, - подтвердила старшая женщина. – Но пусть тебя это не обманывает, она по-настоящему жесткая. Ты сама увидишь.

Пара вышла на сцену вместе. Перед относительно невысоким подиумом образовался полукруг из желающих посмотреть. В обычную пятницу особенных изысканных зрелищ не обеспечивали, поэтому места хватает, довольно много членов клуба продолжает находиться в других концах зала, не претендуя на сцену.

У верхней доброе, мягкое лицо, она старше своего саба на добрый десяток лет, а учитывая достижения косметологии, даже больше. Домина невысокая, полнотелая женщина, полностью соответствует образу настоящей матери. Тем не менее, она вовсе не упустила себя, явно занимается спортом, подтянутая, где надо, просто далеко не все корректируется занятиями. К другим способам она, видимо, прибегать не пожелала. Нижний выше ее на голову, жгучий, черноволосый красавец, кудрявый, горячий, кофе с молоком. На нем джинсовые шорты и тяжелый, широкий ошейник, больше ничего. Томочка предпочла широкие голубые джинсы и розовую кофточку с рукавом ниже плеча. В мужчине на сцене цепляет его экзотичность, он не слишком красив, но черты его выразительны, притягивают взгляд. И особенность внешности, не вызывающей вообще никакой критики – его ноги. От колена до пяток он вполне подходит в качестве эталонного натурщика классическому итальянскому скульптору. Нужно ли дополнительно говорить, что ноги его чрезвычайно ухожены, обработан и выверен каждый ноготь, кожа на стопах свежая и гладкая.

Томочка усадила своего нижнего на тонконогий стул с высокой спинкой, поставленный прямо посредине сцены, села перед ним на табурет и уложила одну его ногу к себе на колени. Положение их тел в пространстве не соответствуют статусу, но ее не задевает. Не важно, что легко выдумать, будто она у его ног. Это ее мужчина, принадлежащий ей целиком, она определила, где ему находиться, ей так легче с ним работать. Рядом с собой госпожа поставила небольшую тканевую сумку, на ней отпечатан веселенький цветочный принт, и достала она из ее распахнутых недр вполне безвредный на вид моток достаточно тонкой пеньковой веревки. Накинула петлю на большой палец и отвела концы веревки на внутреннею поверхность стопы.

Лем не понимал, что именно она делает и чего добивается, поэтому за ее руками следил лишь изредка, подмечая, что в определенных местах на стопе веревки складываются в узлы. Томочка не бережет материал, веревки частенько окольцовывают всю поверхность, получается она плетет прямо на нем необычные веревочные сандалии, заканчивающиеся в обвязке вокруг щиколотки. Дело не быстрое, пальцы так и снуют над кожей, но все равно занимает много времени, понятно почему зрители не рвутся к сцене, гораздо разумнее постоять поодаль и побеседовать вполголоса, ожидая главного блюда.

После первой обвязки следует вторая, отбирая еще битых полчаса. И все же какой отточенный навык нужно иметь, чтобы справиться за настолько короткое время. При наклонности, Томочка показывала бы отличные результаты в макраме, но прошли те времена, когда женщинам приходилось выражать себя столь неприхотливым образом. Вместо люстр, подходящих разве для сельских домиков, и более приемлемых кашпо, она позволяет себе вязать живого человека, полностью послушного ее воле.

Общая расслабленная обстановка в зале, что ей и ее искусство уделяют внимание только время от времени Томочку тоже не беспокоит. Она проводит мастер-классы, на них не терпит даже случайный поворот головы, когда показывает новый узел. Здесь и сейчас научится у нее ничему нельзя, а красота и затягивающее, гипнотическое действо постепенной вязки редко доступно кому-то, кроме самой пары. Нет, встречаются отдельные ценители. В основном же, зрителям важен результат. Она закончила и хлопнула в ладоши, отмечая проделанную работу.

- Покажи ножки, сладкий.

Саб поставил ноги на пол, приподнял колени, опираясь на кончики пальцев, чтобы все могли видеть сплетение веревок спереди. По знаку госпожи, поднялся в полный рост, опираясь рукой на спинку стула. Он выворачивал стопы, узлы не позволяли ему опуститься на них безболезненно. Собрался и снова поднялся на цыпочки, не полностью, но он однозначно занимался балетом, пусть недолго и непрофессионально. Медленно переступая, обернулся вокруг себя, теперь присутствующие могли полюбоваться вязкой целиком. Его госпожа продолжала оставаться на табурете, наблюдая за ним с теплом в глазах, как будто он малыш, совершающий свои первые шаги.

Демонстрация закончилась и началась пытка. Томочка засунула руку в сумку, пошарила там и добыла три мягких разноцветных клубка, отбросив их от себя. Они оказались не слишком прыгучими, далеко откатился только один, остальные остановились сравнительно рядом.

- Не подведи меня, сладкий, ступай, как я тебя учила, - напутствовала своего саба Томочка, тоном добрее которого сложно представить.

Ее нижний встал очень ровно, выровнял подбородок, расправил плечи, демонстрируя завидную осанку. На его лице заранее появилось напряженное выражение, еще прежде, чем он поставил ноги, как каждый день делает любой босой человек. Ему очень больно, на шее и лбу проступили вены, он покраснел и сделал первый шаг. Наступать снова и снова, видимо, доставляет больше ощущений, чем просто стоять. Томочка не позволяет ему слишком тянуть паузы.

- Помни, каждые пять секунд дополнительный удар, - сообщает она ленивым тоном ему в спину.

Правилами жестокой игры сабу позволено вставать на колени и немного ослабить мучительную боль, когда он поднимает клубок. Дважды он проделал коленопреклонение довольно медленно и красиво, но в третий раз практически упал, пошатнувшись в самом конце. Его лоб и шея вымокли от пота, влагой пропитаны липнущие к коже пряди, соленой водой напитаны темные глаза. Он вообще ничего не говорил, но достиг предела и обратился к своей госпоже.

- Прошу вас, позвольте мне не вставать, - он собирается доползти до хозяйки по примеру обычной дворняги, только бы не испытывать снова ее узлы.

- Не разочаровывай меня, сладкий, - отказывает ему госпожа.

Он снова поднимается, и с его губ срывается глухой стон. Идет к ней дрожа, и совсем не сдерживая слез, добравшись, теряет один из клубков, он откатится недалеко, но ему тридцать сантиметров кажутся утыканными битым стеклом. Со снисходительной улыбкой Томочка поймала клубок налету, и спокойно приняла остальные два. Ничего еще не закончилось. Пыточные сандалии срезаны с ног подчистую острыми ножницами. Томочка укладывает саба грудью на стул, находясь сбоку от него и имея обе его пятки в полном распоряжении, достает из неизменной сумки короткую плоскую деревянную дощечку и безжалостно охаживает ею по истерзанным стопам, заставляя считать удары вслух. Раздаются шлепки и вскрики, соединенные в идеальный ритм.

Лем никогда прежде не видел на стопах человека наливающиеся синяки, не считал, что там их невозможно поставить. Контроль и дисциплину, полные страданий, он вынес довольно спокойно, а вот часть с бастинадо его сильно задевает внутри, он жмурится и вздрагивает почти при каждом ударе. Мария замечает и принимает решение увести его в первый зал. Через толпу возле сцены теперь не протолкнуться, отнёсшиеся с холодком к сложной подготовке люди, жадно наблюдают за разновидностью порки, впитывая крики нижнего. Возбуждение проявляется на разгорячённых лицах, слишком сильно блестят глаза, наплывает румянец.

Лялю и Джеймана они потеряли в толчее, но без труда отыскивают свой столик. Их коктейли продолжают оставаться там, где они их оставили, но Мария не позволяет пить Лему, и сама не трогает. Лучше получить с кухни новый напиток. В ожидании прохладительного, она наклоняется к парню и обнимает его за плечи, утыкаясь губами за ухо.

- Мы не станем делать ничего, что тебя пугает, рыженький, - мягко воркует ему на ушко. – Им так нравится, ну и пусть. Не значит, что нам подойдет. Тебя палка испугала?

- Я бы смог, - преодолевая внутренне сопротивление, упирается Лем, ему невыносимо знать, что он не может дать Марии абсолютно все, что ей потребуется.

- А я нет, - отказывается девушка, вызывая у Лему мурашки от облегчения. – Палкой тебя бить? Ни за что.

Поглощенные друг другом, они не замечают, что за ними бесцеремонно наблюдают из-за одного из центральных столиков. Недавно прибывшая молодая пара, оба явно верхние, держат себя с таким апломбом, что бросаются в глаза, вызывают сначала оторопь, потом поверхностное раздражение, будто от случайной грубости, например, толчка в плечо в толпе. У их ног целый цветник нижних, прямо при входе они собрали свободных клубных сабов, сколько-нибудь склонных продавать свои ночи. Единственное, никого из группы «В» у них не имеется.

Глава 22. Претенденты

Пара верхних в рассаднике нижних любопытствовали с каждой минутой больше. Марии и Лему принесли напитки, девушка попросила простой воды, хотелось напиться, а не тревожить вкусовые сосочки экзотическими сочетаниями вкусов. Она колебалась уйти прямо сейчас или остаться посмотреть через стекло открытых сессионных, и еще повращаться в клубе, окончательно составить мнение. В основном зависело от Лема и его настроения, на шокированного поркой парня живительным образом подействовали несколько слов, сказанные Марией. Он снова расслабился и расправил плечи, возраст и характер позволяли ему быстро справляться с негативом. Он начал бросать взгляды по сторонам, невольно натыкаясь на новоприбывшую пару и их пестрое окружение. Последние, кстати, интересовали Лема сильнее верхних. Он никогда прежде не видел парней, в миленьких костюмах горничных, и столько девочек-кошечек на квадратный метр. Особенно заинтересовали хвосты, он сводил брови в попытках догадаться как же они крепятся. Она из девушек, открыв розовый ротик, подобострастно выслушала мужчину-верхнего, вскочила и побежала в сторону бара. Зачем гонять нижнюю, если в зале полно официантов непонятно. Оказалось хвост прикреплен к поясу, ничего секретного в нем не таилось.

Ляля все не появлялась, застряв во втором зале. Прямо от бара, поставив бутылку шампанского и один узкий бокал на маленький круглый поднос, к столу Марии шагал официант. Выставил бутылку на ее стол, разместив рядом флют.

- Вам подарок от господина Константина, - указав легким жестом головы в сторону пафосной пары, отрапортовал работник клуба. – Прикажете открыть?

Бесцеремонный поступок Марии крайне не понравился, она в гостях и устраивать ссору жутко не хотелось, отдариться тоже не выйдет, заплатит не она, а пригласившая ее Ляля, обременять ее не стоит. Единственный достойный выход бросить бутылку нераспечатанной прямо там, где поставили.

- Не нужно, - холодно отвергла предложение официанта девушка. – Уберите бокал, принесите еще два стакана воды.

Официант молча поклонился, собрал со стола посуду, не позабыв про маленький столик Лема и удалился. Теперь уже Мария не могла игнорировать эпатажную пару, пришлось их заметить. Благодарности от девушки за бутылку совсем не дешевого игристого вина они так и дождались. Господин, названный Константином, повертевшись в нетерпении на краешке стула и тем самым утратив свой неприступно-властный вид, решился и поднялся, поправил клубный пиджак, привычным движением огладив его лацканы и направился прямиком к девушке. Мария очень сомневалась, что в клубе дозволено беспокоить людей вот так запросто, но приходилось взять себя в руки.

- Не любите игристое вино? - с ходу постарался подключить максимум харизмы и обаяния Константин, развязно улыбаясь. – Или марка не подходит? Только намекните.

На Лема он подчеркнуто не смотрел, в центре его взглядов и ухаживаний одна Мария. Парень у ее ног стремительно терял признаки дружелюбия. В отношении женщин Лем сравнительно безвреден, чего совсем нельзя сказать о мужчинах. Мальчик повзрослел и не склонен уступать другим мужчинам, он не на своей территории, но при своей девушке. Она как переносной флаг, где в землю вонзилась, там вокруг вырастет личная государственная граница Лема.

- Как ваше имя? – обдала наглого верхнего изморозью Мария, на интуитивном уровне чувствуя настрой Лема, и вплетая пальцы в его волосы, чтобы придержать.

- Константин, - выдержал удар мужчина, разве широкая сияющая улыбка немного померкла. – Вы у нас впервые? Позвольте вам все показать, у нас есть настоящие укромные уголки и в них происходит много интересно.

- По-вашему я нуждаюсь в покровительстве? – усмехнулась Мария, набивающийся то ли в близкие друзья, то ли сразу в любовники мужчина был старше нее, и считал выигрышной тактикой предложить помощь молоденькой верхней, какая банальная пошлость. – Спасибо, мне не надо, предложите кому-нибудь другому.

За несколько фраз ей удалось стереть радостное выражение с лица Константина, он сам нарушил правила, полез к девушке за ее личным столиком, не нашел никого, кто мог бы нормально их познакомить. Но собственные ошибки не заставляли его взять часть вины за крайне токсичный разговор на себя. Сучка слишком возомнила о себе. Кому она вообще нужна? Он собирался побаловаться, завести ее себе, как сложного в обхождении, в некоторой степени опасного питомца на пару месяцев, пока сохраняется новизна, а потом пойти дальше. Красивая Мария не поддалась, норовила укусить и совсем не шла на контакт. Теперь он оказался в смешном положении, не знал, как отойти от нее, сохранив остатки достоинства.

Спасла сводная сестра, она всегда приходила на помощь. Самое лучшее, что сделала мать за всю жизнь – вступила в третий брак и осталась в нем, достаточно времени, чтобы погибнуть с очередным мужем в автокатастрофе, навсегда соединив его и Викторию, и их семейные состояния, конечно. Ушлые родственники взяли над ними опеку, но продержались всего несколько лет. Под чутким заботами доверенных лиц, подростки перепробовали человеческие пороки один за другим, сплачиваясь и врастая друг в друга, постепенно они убеждались, что не могут никому больше доверять. Потом они высвободились от удушающей заботы посторонних, и зажили самостоятельно, приняв мудрое решение не вмешиваться в привычное течение оставленного в наследство бизнеса. Виктория поговаривала о полной продаже, но Константин упорствовал, ему нравилась власть над этими дельцами, когда он заявлялся на итоговые по полугодиям заседания президентов. Как они лебезили и приседали перед ним, позабыв про достоинство и многие годы, потраченные на репутацию и достижение вершин.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Куда ты делся? Мальчики и девочки скучают, - не скрывая скуки и порожденной ею лени, капризно мяукнула Виктория. В отличии от брата Мария ее совсем не тронула, зато она с готовностью зацепила глазами Лема и постепенно ее поглощенность становилась сильнее. – Вы новенькие? Кто за вас поручился?

Детская непосредственность Виктории раньше должна была развлекать, но с возрастом окружению переносить ее становилось тяжелее, тем не менее ее возможно отбить только ответной грубостью.

- Я, - нарисовалась за спиной у номинальных сестры и брата Ляля. – Не стоит на нас так наседать.

Константин и Виктория состояли в клубе больше пяти лет и добились членства просто внеся огромные деньги на счет. Они не заработали почти никакой репутации, хорошей или плохой, про них достоверно известно, что раскидываются деньгами охотнее, чем враги листовками во вторую мировую.

- И вообще, не отвлекались бы, а то у вас последних горничных и кошечек разберут, двоих уже увели, - подколола их Ляля, действительно два цветка покинули пышный букет у их столика, свободные нижние были одинаково не верны абсолютно всем.

- Да, мы пойдем, - растерянно оглянувшись в сторону их места, покивала Виктория, ухватила брата за ткань рукава у локтя, не коснувшись тела, как маленькая девочка и поволокла его прочь.

- Извини, - легко выговорила Ляля, хотя обычно заставить ее признать вину, тем более вслух, практически невозможно. – Я тебя бросила совсем одну, вот вороны и налетели. Не связывайся с ними, они совсем без тормозов, испортишь себе вкус.

- Я не собиралась, - пренебрежительно фыркнула Мария.

- А парень твой, я вижу, вовсе не такой милашка, каким представляется, глазищи как сверкают. Перестанешь его держать, он Костику в задницу вцепится? – быстро окинув их пару взором с ног до головы, и оценив увиденное, иронично поинтересовалась Ляля.

Мария внезапно вспомнила, что довольно сильно ухватила Лема за длинные пряди, и продолжает держать. Она опомнилась, превратила захват в мягкое поглаживание, проходясь короткими ногтями по коже его головы, сильно, но без боли. Подкалывая парня, тем не менее Ляля не забывала соблюдать правила и обращалась строго к Марии. Парень тоже не стал ей отвечать напрямую, в сущности, его совсем не интересовало, что Ляля думает о его поведении. Лем запрокинул голову и посмотрел наверх, в лицо своей опекунши:

- Я не стал бы его кусать, - с отвращением отверг он саму идею.

- Конечно нет, рыженький, - незамедлительно согласилась с ним его девушка.

- Пойдемте я вас с нашими нынешними звездами познакомлю, - в глубине души Ляля досадовала на себя, что допустила бесконтрольное знакомство не самых однозначных членов клуба со строгой Марией.

Старшая женщина прекрасно видела кто такая Мария, и в каких правилах она воспитана. Вообще представители группы «А» во втором поколении сильно отличались, стоило пообщаться, и разница становилась очевидна. Ляля завидовала девушке, но чувство не заставляло ее вредить ей, напротив, она стремилась сохранить знакомство, перевести его в настолько близкие отношения, насколько возможно. Подобные Марии верхние ни за что бы не накинулись на Джеймана на ровном месте. Девушка способна быстро прибрать понравившегося парня к рукам, но терзать его, и с головой погружать в практики, к которым он не готов, не спросив второго слова, такого она делать не станет. Верхние классической школы, правильно направленные с самого детства воспитанием и примерами, до последнего оттенка понимают значение слова ответственность. Ляля заботилась о Джеймане как только могла, но ошибаясь, оступаясь и порой находя путь практически наощупь, кроме того, про остальных своих нижних она подобного утверждать не могла.

Представив совсем вымышленную ситуацию, где им было бы позволено сравнить своих бывших, и узнай Ляля достоверно, что юная девушка творила с Семеном, она бы не поразилась, и стала замалчивать свои прегрешения еще старательней. Мария поступила с Семеном жестоко, и не переступила позиции их контракта, проявив напоследок щедрость, пусть заключающуюся лишь в материальном выражении.

Мария бросила закупоренную бутылку шампанского на столике, не распорядившись вином, выказывая пренебрежение, и решила пока ограничиться, не длить ссору. Согласилась пойти с Лялей во второй зал. Помещение удивительным образом преобразилось, на сцену предполагалось смотреть стоя, но теперь в зал внесли кресла и небольшие двухместные диванчики, а также восточные подушки, чтобы можно было сесть прямо на пол. Королева сцены вблизи оказалась еще мягче, окончательно превратилась в заботливую мамочку довольно средних лет. Она затащила своего измученного саба на диванчик рядом с собой, прямо с ногами. Обе стопы пострадавшего обмотаны влажными прохладными полотенцами. Лицо нижнего, грубоватое и простое, по-прежнему искажала мука, тесно сплетясь не столько с усталостью, как с истомой. Он отзывался на ухаживания, пил сладкий чай, на вопросы, жалобно лепетал, что ему еще больно. Вокруг них бегали с разными поручениями его госпожи трое служителей: подносили маленький блестящий таз с новой порцией полотенец; меняли чашку с чаем, потому что в первую добавили слишком мало молока; несли плед, укутать плечи пострадавшего саба. Нижнему не приходилось напрягаться и капризничать, его нежная мамочка отлично справлялась самостоятельно, выдумывая капризы за него.

Ляля их представила, стоило двум верхним дамам задержаться возле звезд сегодняшнего вечера, двое крепких парней в униформе доставили им два поистине королевских кресла, без подлокотников, но с впечатляющей, покрытой вензелями клуба по краю спинкой. Вещи настоящие, тяжелые, деревянные, обтянутые темно-шоколадной кожей, с толстыми подушками на сиденьях и мягкой каретной стяжкой на спинках. Лем уже привычно разместился у ног Марии. Джейман пока отсутствовал.

- Я привела гостью, ее зовут Мария, при ней чудесный мальчик, - кратко представила ее Ляля. – Владелица пятидесяти процентов долей нашего клуба – Алла.

- Приятно познакомиться, - вежливо сказала Мария, не спеша проявлять подобострастие, в отличии от Лема, ей вполне понравилась представленная Аллой сцена, но это не повод ей покоряться.

- Взаимно, - гораздо менее ласковой улыбкой, чем обращенной на ее нижнего, подтвердила знакомство Алла, с другой стороны, эта ее улыбка вызывала куда меньше мурашек и подсознательного беспокойства.

Владелица бывшего балеруна быстро переключилась на Лема, рассматривая его детально, и не забывая теребить заботами принадлежащего ей нижнего. Лицо ее приняло сладкое-сладкое выражение, от одного вида можно заработать сахарный диабет. Непонятно от чего Лем залился краской и вообще перестал смотреть в сторону женщины. Аглая по степени опасности еще удерживала позиции, но исключительно из-за того, что Алла его пока не трогала.

- Да, - разговаривая вслух ни к кому конкретно не обращаясь, утвердилась во мнении Алла. – Совершенно очаровательный, милый мальчик. Принесите ему леденец.

Один из служителей провернулся на ногах и исчез, вернувшись с огромной конфетой на палочке в виде витого розового сердца, завернутого в прозрачный шуршащий целлофан и перевязанного лентой. Лем вытаращился на сладость, поднесённую рукой, затянутой в белую перчатку прямо к его лицу, и оглянулся на Марию.

- Возьми, - сохраняя серьезное выражение лица, но не в силах удержать смешинки в зрачках, разрешила Мария.

- Ах, - умилилась на его послушание Алла. – Хороший мальчик.

Вернулся Джейман, плюхнувшись пухлым задом в ноги Ляли, немедленно с жадностью уставившись на карамельное сердце. Лем держал его прямо перед собой, в вытянутой руке, слегка на отлете и совсем не знал, что с ним делать.

- Тебе тоже, хороший мой, - рассыпала милости Алла.

Джейман церемониться с сердцем не стал, взглядом попросил разрешение у Ляли забрать, и, получив его, с хрустом сорвал обертку. Леденец затрещал, оставив значительный кусок у него во рту, и Джейман удовлетворённо принялся обсасывать лакомство. Диета ему давалась трудно.

В итоге на открытые сессионные Мария смотреть не пошла. Лему хватило впечатлений, оставлять его одного она не собиралась в любом случае. Ляля и Джейман вышли из клуба вместе с ними, они тоже решили отправиться домой. Машины у них разные. Лем улучил момент и сунул свой непочатый леденец Джейману. В машине мужчина, притворяясь, что делает не он, начал теребить ленту, обвязывающую конфету. Получил подзатыльник от Ляли, подарок она отобрала, через несколько минут проворчав, что вернет завтра.

* * *

Брат и сестра, Константин и Виктория, не ценящие никаких родственных связей, кроме сомнительной собственной, сняли самую большую игровую комнату. Прозрачные стены им ни к чему, они не любили, чтобы их игры наблюдали посторонние. Их двое, нижних десятеро, пожалуй, им было даже тесновато в большом помещении. Но будь их всего трое, они все равно бы взяли самую дорогую комнату. Их финансовые возможности настолько превосходили самые разнузданные потребности, что брать дешевле, соизмеряя с необходимостью, не имеет никакого смысла. Они никогда не ужимались в расходах. От разорения их спасло только поистине крепкое состояние, застрахованное буквально от всего их предприимчивыми предками, и пресыщенность, как проклятье, сопровождающее их с самой сиротской юности.

После неудачного знакомства с Марией молодой мужчина был не в настроении. Виктория витала в облаках, выдавая на публику затвержённые, выученные до механического повторения перед зеркалом ужимки и реакции. Понаблюдав за ней примерно с час, человек начинал отыскивать в ней невероятное сходство с дорогой интерактивной куклой, умеющей выполнять множество трюков. Виктория справлялась хорошо со светской ролью, была как живая, но происходящим не интересовалась. Развлекался один Константин, собираясь сорвать злость на попавших в его руки нижних.

- Послушаем правила игры, мальчики и девочки, - скалился на них Константин, глубоко сожалея, что вместе с ними в комнату вошел администратор, и при нем не сделаешь ничего по-настоящему веселого. – Вас здесь десять человек. Поздравляю, у нас распродаются билеты за вход и выход. Смотрите, вы уже получили по пятьсот.

Константин извлек из внутреннего кармана кошелек и развернул его, внутренности переливались золотом кредитных карт. Никто ими на самом деле не расплачивался, кредитки давно превратились в виртуальные средства платежа, управлялись в основном смартфонами. Правда оригинальные люди прикрепляли платежную функцию к часам, кольцам, серьгам, вживляли кредитный имплант под кожу запястья. Реальные карты – золотая игрушка поколения золотых детей. У Константина имелись еще более удивительное: реальные деньги. Из внутреннего кармашка он вытряхнул на ладонь целую горсть тонких и очень твердых пластиковых пластинок. Отделил от них десять номиналом в пятьсот единиц, и раздал в жадно протянутые руки. Порылся в остатках, достал пять номиналом по тысяче и две по десять тысяч, остальные вернул обратно в кошелек. Разложил современную помесь монет и купюр на столике возле своей руки стопкой.

- Вы делаете, что я скажу, не задавая вопросов и не скуля. Не согласны, дверь не заперта. Когда останется пятеро, они получат по тысяче, двое последних по десять тысяч.

Клуб содержали состоятельные тематики. Большая часть из них временно или постоянно оставалась одинокой. Администрация не поощряла и всячески отрицала проституцию, но в клуб приглашали куда более скромных по достатку людей. Членами клуба они не являлись и числились гостями одного из членов клуба, заручившись его покровительством. Достаточно слова, и их перестанут пускать внутрь. Считалось, что нижних, согласных на сессию за подарок больше, чем верхних. В действительности, верхних и нижних, нуждающихся в щедром спонсоре, примерно равное количество. Финансовая основа ничуть не хуже остальных, временами из случайных знакомых складывались вполне крепкие пары.

У девочек в образе кошечек и юношей, обряженных горничными, совсем не то материальное положение, чтобы пренебречь щедростью Константина. Десять тысяч оплатят годовую аренду в хорошем районе центра города. Тем более монетки стоили дороже своего номинала. Вполне понятная алчность делала из клубных нижних легкую добычу.

- Начнем с благодарности. Ну же, поблагодарите меня и мою сестру, шлюшки, - радость и веселье Константина окончательно утратили свежесть, свернулись, как подогретое кислое молоко, и из-под них показалась глумливая усмешка.

Раздались нестройные голоса, усвоенные монетки приходилось отрабатывать. Все же профессиональных проституток в комнате нет. Другие члены клуба, тщательно выдавали денежное вознаграждение за подарок и старались передать его, между прочим, незаметно и не обидно. Исподволь чувствовалось унижение, впрочем, Константин не скрывал желание унизить, низвести до уровня ничтожества.

- Плохо, ребятки, так не пойдет, - юродствовал Константин. – Нужно стараться лучше, не знаю, не хватает фантазии, обувь нам языками почистите.

Две девушки и парень, поднялись с пола и вышли за дверь. Мужчина проводил их сузившимися глазами, но администратор полностью исключал попытку остановить. Ограничения Константину не нравились, жаль в клубе с ними приходилось мириться. Остальные несмело придвинулись ближе. Двух девушек верхний пропустил, несмотря на то что они едва коснулись ртом его ботинка. Третьим оказался парень и ему легко отделаться не удалось. Константин наклонился над ним и вжал его лицом в обувь, надавив рукой.

- Я сказал, вылизать, а не обслюнявить.

Нижний парень рванулся было, но натура подвела, ему прежде встречались адекватные верхние, они выработали у него склонность к подчинению, кредит доверия, выданный статусу, а не конкретному человеку. Снова хлопнула дверь, они потеряли еще двоих. Молоденький юноша робко коснулся губами расшитой туфельки Виктории.

- Гадость, - скривилась золотая девица и грубо отпихнула его от себя, надавив прямо подошвой на лицо.

Нижний отпрянул от нее, отполз на заднице подальше, не выдержал и заплакал от обиды. Он выполнял приказ, не заслужил подобного отношения. Оставшиеся нижние не осмеливались к ней соваться. Повозив попавшегося ему бедолагу лицом по полу и ботинку, Константин его отпустил. Поднял голову и осмотрел сильно поредевший состав участников.

- Смотрите пятеро, слабаки вам попались вместо соперников, - привычно натянул на себя маску весельчака Константин.

Раздал еще по монетке, одна осталась у него, потому что обиженный Викторией парень продолжал плакать, добравшись до стены и вжавшись в нее спиной. Администратор переминался с ноги на ногу, ему подгорало остановить происходящее, но недоставало причин. Униженный Константином парень, смотрел на свою раскрытую руку на сразу две пластиковые купюры, обошедшиеся ему слишком дорого, бросил их на пол и тоже вышел.

- Две девочки и два мальчика, хорошо, - проигнорировал выходу сбежавшего парня Константин, для него деньги не имели вообще никакой ценности, и отказ от них он не мог оценить должным образом. – Проявлю ка я щедрость, добавлю монет. Прежние ставки сохраняются. Ты, блондиночка, снимай трусики и вставай раком.

- Табу на секс, - проблеяла девчонка.

- Пошла вон, - бросил ей в лицо Константин и она покинула комнату. – Трое, малышка, стягивай бельишко.

Оставшиеся двое оказались самыми опытными и сохраняли спокойствие. Третий на Константина не реагировал и верхний позабыл про него. Некоторое время золотой брат приклеивал пластиковые пластинки разного номинала к анусу заголившейся нижней, и заставлял мальчика-горничную слизывать их языком. Парочка нижних отнеслась к забаве с пониманием, и быстро наскучила Константину.

- Поехали домой, скучно, - надула подкаченные губки Виктория.

Константин послушался, бросил каждому из трех последних по обещанной монетке, предложил руку сестре и вышел из игровой. Администратор тут же в несколько шагов оказался рядом с плачущим, уговаривая его встать на ноги, увел в комнату отдыха, отпаивать сладким питьем, подобрав самую ценную купюру и засунув ему в карман.

- Ублюдки богатенькие, - выдала вслух вытерпевшая до конца девушка, по ее щекам расплывался гневный румянец.

- Да пошли они, - дернул плечом ее стойкий участник по сцене. – Я с тобой поровну деньги поделю.

В роскошном автомобиле, кутаясь в пушистую шубку, не стесняясь ее носить прямо посреди жаркого конца лета, Виктория перестала дремать наяву, открыла ротик и поделилась мыслями:

- Ты его не узнал? Мы его в каталоге выбрали. Лем зовут, кажется, его из центра обещали доставить и даже задаток внесен. Потом проблемы начались, вмещался куратор, я так понимаю, та стерва, с которой ты говорил. Он мой, я за него заплатила.

Глава 23. Суд

Иск Марии о постоянной опеке над Лемом двигался ни шатко, ни валко, процесс не удовлетворял амбиции Виктора. Единственное настоящее препятствие на пути к цели - слабые протесты родственников, в остальном нудные бюрократические проволочки и процедуры. Виктору, взявшемуся за дело лично, просто негде себя проявить. Подергать Марию тоже нечем, не станешь же ей рассказывать какие справки и в каких инстанциях заказаны. Лето подошло к концу, проходило десятое судебное заседание и рассмотрение иска тоже близилось к завершению в пользу истицы, оставалось получить последние документы, запрошенные лично судом.

Вдруг на заседание заявились представители реабилитационного центра с заведующей во главе, и среди ее сопровождающих затесался Весилий. Заведующая вызвалась давать показания, на трибуне перед судьей она выглядела дерганой и явно стремящейся оказаться где угодно, тем не менее рвалась в бой.

- Юноша по имени Лем содержался у нас восемь дней и являлся абсолютно неконтактным, склонным к насилию, не исключено, что он социально опасен, исследования не были окончены и запротоколированы должным образом, - несла она с трибуны, стараясь не смотреть по сторонам. – Лем получил бытовой ожог, но от лечения оказался, не подчиняясь требованиям администрации. Считаю временную опеку, взятую над ним нашим куратором, случайной и преждевременной. Впоследствии от его ближайшего родственника и постоянного опекуна мне поступили сведения, что он совершал асоциальные поступки уже под ее опекой. Неизвестно из каких соображений она это скрыла. Я уверена, ничего плохого госпожа Мария не хотела, но что, если опасность угрожает и ей самой? Мы не всегда можем справиться с обстоятельствами, переоцениваем свои силы. Прошу суд принять мое заявление в расчет.

Потрясённая громогласным заявлением судья проснулась. В гражданском суде они привыкли к мягким формулировкам и обтекаемым мнениям. Невольно верилось, что с Лемом здорово не в порядке, иначе стала бы заведующая так стараться. Наверняка боится последствий и заранее снимает с себя ответственность за них.

- У вас есть конкретные предложения? – собралась с подёрнутыми паутиной дремы мыслям судья и приперла заведующую к стенке, в разбирательствах по семейным делам конкретики избегали любом способом.

- Поместить Лема обратно в центр и назначить ему психолого-психиатрическую экспертизу, содержать в центре до получения результатов, - выпалила, словно готовилась, заведующая и замерла, ожидая как воспримут.

- Это уж слишком, - ввернулся в происходящее Виктор. – С каких пор свободный совершеннолетний человек считается агрессивным за неподчинение администрации. Дело касалось его лечения, свободной личности разрешено оберегать неприкосновенность своего тела. Мне искренне жаль, что профессионалы не смогли договориться с одиноким, страдающим от боли юношей. Остальное не более, чем громкие слова. Когда он проявлял склонность к насилию?

Тут пришло время выдвинуть вперед Василия. Крупный, основательный мужчина, сидя на лавке в группе других, сохранял независимый вид, но стоило оказаться перед судьей, покраснел, сгорбился и начал обильно потеть. Он не выносил присутственные места, в них с ним не происходило ничего хорошего. Заставить его явиться сюда могли только деньги, жаль Василий не знал, что продешевил. Сумма показалась ему жирной, но ее не хватало на новенькую машину, так что мечта не сбылась и вряд ли уже осуществится.

- Первое время девчонка позволяла мне видеться с племянником, - после долгой путаницы с паспортными данными начал Василий.

- Я попрошу не оскорблять мою доверительницу, упоминайте ее, как опекуншу, - влез адвокат.

Василий обернулся на него, заморгал глазами и надолго выпал из беседы, постоянно протирая шею и лицо большим мятым клетчатым платком. Судья начала поглядывать на него раздраженно-снисходительным взглядом, воздерживаясь от вопросов.

- Короче я к ним ездил, - поднапрягся и выдавил из себя нежданный свидетель. - Мой шалопай совсем обнаглел, жил там на всем готовом, целыми днями груши околачивал.

Василий пропустил важное слово между существительным и глаголом, но в зале многие в курсе, чем обычно по мнению сельчан околачивают груши, послышались сдавленные смешки. Судья подняла брови. Процесс переставал быть рутинным вступлением в опекунство достойной молодой девушки из высшего общества. Впервые судья настолько заинтересовалась, что ей захотелось увидеть Марию и Лема лично. Они совершенно разные, воспитывались в непохожих друг на друга кругах, что же могло их свести.

- Я от их служанки слышал, что Лем с почтальоном подрался, - перескочил к основному Василий, он воображал рассказать большую складную историю, но хватило его на три мало связанные фразы, он окончательно выдохся.

- То есть сами вы ничего не видели и повторяете с чужих слов? – вцепился в него, как голодный клещ недремлющий Виктор, чувствуя волну азарта и предвкушая, что ему будет с чем пойти к Марии.

- Говорю же служанка видела, ее Алена звать, - буркнул Василий, адвокат ему не нравился, и он его отчего-то побаивался.

- Служанка? – грозно переспросила судья, не стоило называть так человека во всеуслышанье, такой профессии не существовало и звучало оскорбительно.

- Ну да, служанка, - не понял причины возмущения Василий, в очередной раз приложив влажный платок к затылку.

- Объявляю штраф за оскорбление суда, - разозлилась женщина в мантии, пока она дремала была намного добродушней. – Приведите вашу Алену на следующее заседание, иначе показания будут признаны несостоятельными, и вы понесете последствия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Василий опустил голову и понуро поплелся к выходу, позабыв про лавку. Заседание окончилось. Виктор перемещался по коридорам, залам ожидания и лестницам почти неприличными прыжками. Его распирало от новостей, и он выстраивал план следующего процесса, наконец-то суд стал напоминать нечто занимательное.

Адвокат выходил позже остальных, поэтому не видел, что заведующая, дежурившая в день отъема Лема воспитательница и Василий сели в одну машину. Заведующая выглядела осунувшейся и посеревшей, на опавшем, обычно пухлом лице, резко выделялась вертикальная морщина между бровями, глубоко прорезалась носогубная складка. Она попала в крайне сложное положение и выбраться из нее с наименьшими потерями означало, что она отделается увольнением, а не тюремных заключением. Подрабатывать подготовкой и перепродажей людей, страдающих синдромом патологии доверия в группе «В», долгое время не казалось ей слишком опасным. Заведующая была осторожна, не притрагивалась к опекаемым, имеющим хоть какую-то внешнюю поддержку, их изначально в центр почти не поступало. Иначе как бы они могли оказаться в трудной жизненной ситуации? У Лема толком никого не было, она проверяла. С его дядей Весилием вполне можно договориться по сдельной цене. Мария просто не должна была появиться. Заведующая сделала глупость, и взяла за Лема задаток у покупателей. Помещенный в карантин парень дозревал последние деньки, им не хватило суток, чтобы навсегда избавиться от него. Марии усилий не пришлось прилагать, оставшийся в изоляции парень мигом заякорился на нее, стал сговорчивым, не трепыхнулся, пока уводила.

Заведующая все подробно объяснила заказчикам, извинялась и пробовала вернуть залог. Ее выслушали довольно равнодушно, не проявив никакого оживления по поводу денег. Чиновница уже успела поверить, что обошлось, заранее подготовив и отложив сумму, готовая отдать в любой момент по запросу. И вот снова началось. Ее сильно прижали. Константин отнесся к их третьей встрече небрежно, не подготовил никаких документов или записей, повторял вслух слышанные им сплетни про других парней и девушек, проданных из ее центра. Он как раз вращался в нужном обществе, в среде его знакомых принято покупать сексуальные игрушки в натуральную величину. Среди его обрывочных, частенько недостоверных сведений содержалось слишком много правды, а она, как известно, оставляет следы. Кукольная сестра Константина – Виктория, вовсе молчала, сидела с широко распахнутыми глазами, обрамлёнными ресницами не вполне естественного происхождения, девушка не моргала. Заведующая испугалась, но держалась до конца. Виктория подключилась в самом конце.

- Вовсе не важно, что и кому мы можем рассказать, - мечтательно, совсем не громко, промолвила она. – Вы взяли у меня деньги и не отработали их. По вашему недосмотру моя покупка доставлена посторонней, которая пользуется ею совершенно свободно. Я жалею, что поддалась вашим уверениям о невозможности завершения сделки. Парнем владеют на тех же условиях, что могу предоставить я, глупости, я могу дать ему гораздо больше. Та девка ничем не лучше, меня не интересует ее раздутый статус. Пусть с этими выскочками принято раскланиваться на каждом шагу. Буду откровенной, вы завершите начатое, передав мне парня или я вас просто убью. Заплачу и вам внутренности вырежут.

Неизвестно могла ли Виктория в самом деле осуществить свою угрозу. Однако ясно, что она постарается. Встретить наемных убийц у своего дома самого разного уровня профессионализма чиновница совсем не мечтала. Разговор состоялся в доме у заказчиков, записей на их территории заведующая делать не могла. Ей не защититься.

Брат и сестра не предлагали никакого выхода, кроме передачи им Лема в ближайшие сроки, и единственным просветом в собравшейся над головой заведующей туче было обещание полной финансовой поддержки. Константин и Виктория могли себе позволить купить понравившуюся вещь.

Так заведующая оказалась в суде, стояла прямо на трибуне, в тоскливом предчувствии собственной скорой социальной кончины. Когда закончится, ее житье мало станет отличатся от тюрьмы, она не сможет из дома нормально выходить, к ней начнут приставать прямо на улице, обвинять, тыкать пальцами. Общественное мнение не знало жалости. Но, положа руку на сердце, заведующая не понимала какой такой грех совершала. Наоборот, помогала отыскать бесприютным инвалидам богатый дом и содержание. Нельзя же, в самом деле, воспринимать их как полноценных, они сами прожить не в состоянии, нужен глаз да глаз. И цена для них невысока. Рабством их положение она вовсе не считала, хотя затруднилась бы найти различия.

- Звони этой Алене, - повелительно буркнула она Весилию, толк от него в суде был, но его показания не произвели слишком сильный эффект.

- Она меня пошлет, расстались нехорошо, - огрызнулся добрый дядюшка, за пределами зала судебных заседаний он снова воспрял духом, и как по волшебству начал проявлять характер. – Работу из-за меня потеряла, обматерила, потом я с нее не поднимал.

- Ничего, нам ваша взаимная любовь не нужна. Что работу потеряла даже на руку, значит денежки ей нужны, трепыхнется и согласится, - перла напролом чиновница. – Набери ей, потом я возьму.

Голос Алены прозвучал сонно, хотя день на дворе. Сначала она отвечала Весилию односложно, но прежние чувства быстро разгорелись в пожарище, и она начала кричать, не дослушав его до середины. Опытной чиновнице удалось потушить огонь, договориться о встрече, всячески намекая на выгоду. Говорить больше по телефону опасно.

Адвокат Марии вытребовал деловой обед у доверительницы на следующий день. Девушка довольно спокойно вела себя, несмотря на возбужденного Виктора, заказала блюда, но по мере его бурного рассказала, совершенно утратила аппетит.

- Лем ни при каких обстоятельствах не должен оказаться в реабилитационном центре. Они ведут себя подозрительно с самого начала, ему там угрожает опасность. Экспертиза - это оскорбительно и мерзко, - в глазах Марии проявилось страшное выражение, она царапала зрачками, словно остриями гвоздей.

- Боюсь, экспертизы нам не избежать, но она вовсе не должна быть государственной или на их условиях, - замельтешил Виктор, в данный конкретный момент Мария вовсе не представлялась ему желанной добычей и покорной женушкой, но оно пройдет, и мужчина убедит себя, что ему показалось. – В каких вы отношениях с некой Аленой?

- Она моя бывшая домработница, - Мария кратко пересказала историю с гормональными препаратами.

- Происшествие зафиксировано? – оживился Виктор, не способный сидеть на стуле ровно и не ерзать по нему.

Мария кивнула и переслала ему документы, сопровождающиеся видеоматериалами.

- Прекрасно, прекрасно, - сиял адвокат, наскоро по вертикали пробегая по ним глазами. – Сунется в суд, я ее в порошок сотру, извините за каламбур.

Мария надеялась, что Алена воздержится. Она постаралась выполнить свой долг по отношению к домработнице, выплатила ей хорошие отступные, сделала пометку в ее характеристике, но свела ее к упоминанию несогласования ингредиентов в рационе питания. Поступила явно мягкосердечно и хотела, чтобы ее добрый поступок оценили должным образом.

Следующее заседание назначили во вторую неделю осени. Мария, в сопровождении Лема, прибыла в офис Виктора. Адвокат первый раз увидел парня, которого про себя называл не иначе, как щенком. Воображение его подвело, вместо томного мальчика, пугливого и неуверенного, он встретил статного молодого мужчину, удивительным образом сочетающего в себе дружелюбие и явную физическую силу. Виктор постоянно трудился над телом в зале, соблюдал диету, ложился под нож хирурга, но его ухищрения не позволили ему сравниться с Лемом, он не обладал и половиной его мужской притягательности. Мария постоянно смотрела на парня, у нее почти неуловимо менялось выражение лица, становилось мягче и теплее, стоило повернуться в его сторону. Она к нему прикасалась, она была с ним вместе, составляла ему пару. Ни одной надежде Виктора не суждено сбыться, мечты его, выстроенные из игральных карт, осыпались к нему под ноги от малейшего движения воздуха. Оставалось лишь довольствоваться выигрышем в процессе, подкреплением репутации, гонораром. Кирпичный домик построить сложнее, чем карточный, бумажный дворец, зато надежней.

Судья тоже оценила Лема по достоинству, стоило ему показаться в дверях зала, при таких данных недостатки воспитания вполне простительны, тем более он молод и все еще впереди. Сегодня процесс получался особенно многолюдным, им назначено после обеда. Мария ошиблась, ее бывшая домработница, проработавшая у нее много лет, ни ущемленная в зарплате или отношении, находилась прямо здесь, на другой лавке, по левую сторону от прохода между ними. Давно канули в небытие здравые мысли Алены, что связываться с Марией себе дороже. Пожив с определенным уровнем дохода, она тянула с переездом в худшие условия и экономией буквально на всем, до последнего и теперь оказалась на мели. Она готова на что угодно, чтобы вырваться из отчего дома, где над ней издевались и насмехались ежедневно требуя, чтобы она обслуживала семейство за проживание, если больше ничего не умеет. Алена устроилась кассиршей в маленький магазин самообслуживания, откладывать на курсы по домоводству у нее не получалось, крохотные суммы, достающиеся ей каждую неделю, утекали сквозь пальцы, словно вода. Девушка затребовала половину суммы за показания до своего выступления, но сбежать не подумала, оставшаяся половина, которую она вполне могла не получить, была достаточной мотивацией. В подписке с обязательством говорить правду расписалась не дрогнув.

- Он напал на почтальона, - смотря строго на судью, опасаясь случайно задеть взглядом Марию, ровным и напряжённым тоном рассказывала Алена. – Лем не был с ним заранее знаком, они не находились в неприязненных отношениях, Лем выскочил из дома и бросился на него.

Ее выступление выглядело гораздо более сильным, чем получилось у Василия. Алена не распылялась, расставляла нужные акценты, звучала даже драматично. С ее слов выходило, что она присутствовала при смертоубийстве прямо на зеленом газоне перед домом Марии. Потом за нее взялся Виктор.

- Скажите вы следили за питанием подопечного Лема в отсуствии его опекунши? – вкрадчиво и издалека начал он.

Алена вскинула голову, выдвинув вперед подбородок, она обещала дать показания, но не врать и не изворачиваться. Ей не страшно.

- По поручению постоянного опекуна Лема, я добавляла в его еду пищевую добавку с витаминами. Я внимательно прочитала состав на упаковке, там не было указано ничего вредного. Думала Василий так о нем заботится, мне показалось трогательным, и я согласилась, - ноздри Алены подрагивали от гнева, она надеялась подгадить бывшему любовнику, подставившему и бросившему ее ужасно подлым образом.

- Благодарю вас, прошу суд учесть следующие документы, - немедленно отстал от нее Виктор, ему сдались с потрохами, и вытряхивать ее грязное белье стало ненужным. – Из них становится очевидным, что подопечный Лем оказался отравлен добавками и не мог себя должным образом контролировать. В настоящее время добавка внесена в реестр запрещенных к распространению.

Алена не стала дожидаться конца, ее не задерживали, и она выбралась на улицу, постояла и медленно поплелась на подземную остановку общественного транспорта. Вторая часть обещанных денег ей так и не пришла.

Из коридора позвали почтальона, он принарядился совсем как на встречу с Марией и прошагал к трибуне почти по-военному печатая шаг. Почтальон громогласно огласил свои личные данные. Многократно проинструктированный Виктором, на остальные вопросы отказался отвечать, ссылаясь на личную неприкосновенность и повторяя, что вреда ему не причинено, он о происшествии не заявлял. Пришлось отпустить его с миром. Версия об агрессии Лема разваливалась на глазах.

Заинтересованная парнем судья, потащила Лема на трибуну, показания можно с него снять, когда представился случай, чтобы потом не возвращаться. С точки зрения судьи, гражданское дело очевидное, и разлучать Лема с его опекуншей не имеет смысла. Достаточно на него посмотреть, когда человек благополучен, и с ним хорошо обращаются, заметно издалека. Судья повидала группу «В» на своем веку, они вообще не умеют врать, и выдают своих опекунов каждым жестом, поведением, настроением.

- Как у вас дела, Лем? – полюбопытствовала судья, невольно отвечая, приподнимая уголки губ в ответ на его улыбку.

- Хорошо, - не стал ее томить парень, перебарывая себя и не оглядываясь на Марию, доверчиво заглядывая в лицо вершительницы его судьбы красивыми карими глазами.

- Вам нравится жить у вашей временной опекунши? – судье с трудом удавалось не перейти с ним на «ты» и обращаться, как следует. Парня хотелось называть как-то уменьшительно-ласкательно и трепать по голове. Все же группа «В» само очарование, особенно такие удачливые, попавшие в правильные руки.

- Да, - немедленно кивнул Лем. – Мне с ней очень повезло.

- А ей с вами? – приблизилась к опасной грани поддразниваний и заигрываний, максимально отклонившись от допроса по существу женщина.

- Не знаю, - застеснялся Лем, и тут же вскинулся, воспряв духом. – Надеюсь, что тоже.

Чудесный мальчик, замечательная пара, молодая и красивая. Женщина в мантии ощутила растревоженную Лемом волну сентиментальности. Как девушка смотрит на своего подопечного, волнуется за него, сдерживает эмоции изо всех сил. Что если устроить им небольшие эмоциональные горки? Посмотреть на их воссоединение будет особенно умилительно. В венах судьи заиграла давно текущая тихо, мирно, попросту сонно, довольно жидкая кровь. Она подманила к себе своего секретаря и зашепталась с ней, выясняя важный момент, позволяющий ей небольшую процессуальную вольность.

- Думаю суду удалось прийти к определенному решению, затягивать не имеет смысла, - отпустив Лема с трибуны, приосанившись начала она долгий монолог, который никто не смел прерывать. – В ходатайстве на экспертизу отказано. Опекаемый подтвердил намерение остаться под опекой у истицы, суд удовлетворяет ее требования в полном объеме.

Сжатая в опасную пружину Мария, отпустила себя, взяла руку Лема и переплела с ним пальцы. На лице адвоката разлилось удовлетворение. Заведующая реабилитационным центром скорчилась на своем месте, ее работники внутренне готовились к грядущему нагоняю. На них никто не смотрел, поэтому их метаморфозы остались незамеченными. Судья еще не договорила, она занималась тем, что раскачивала качели.

- Тем не менее, до выдачи генеральной доверенности на опеку, суд обязан истребовать, получить и огласить ряд обязательных документов. На настоящий момент не получены характеристики на истицу с ее нынешнего места работы, - продолжала судья, после небольшой паузы. – Суд дает три дня на предоставление документов истицей лично. В адрес ее работодателя направляется уведомление об административном штрафе. До следующего экстренного заседания, суд определяет местонахождение опекаемого Лема: государственный реабилитационный центр № 13.

На лице заведующей отразилось странное выражение: ужаса и облегчения одновременно. Виктор бросился протестовать, но его не слушали, заседание объявлено оконченным.

Глава 24. Кукла

Мария не позволила себе показать настоящие эмоции, ради Лема она должна сохранять спокойствие. Судья гордо удалилась, подняв их на ноги в знак уважения к системе государственной власти. Гражданский суд не предполагал жестких мер реагирования, на Лема не бросались и не ломали ему руки за спину, Марию от него не оттаскивали. Чуть поодаль нетерпеливо дожидалась секретарь суда, ей нужно закрыть зал и передать ключи охраннику.

Заведующая тоже ждала, крышка ловушки, в которую она по глупости сунулась, окончательно захлопнулась. Мария производила впечатление более адекватного, и, главное, законопослушного человека, чем парочка, дожидавшаяся от нее оплаченной покупки. Девушка обняла своего теперь уже постоянного подопечного за шею обеими руками, поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха. Лем не позволил ей неудобно стоять на кончиках пальцев, наклонил к ней голову.

- Ты не должен драться, выполняй требования, но в пределах разумного, они не имеют права тебя трогать или раздевать, без согласия. Не провоцируй их, старайся пить воду только из-под крана, даже стакан не используй, - быстро наговаривала она ему основные правила. – Лучше не есть, Лем, особенно что-то вроде супа. Постарайся для меня, я на тебя надеюсь.

- Всего три дня, - растерялся от ее напора парень. – Они быстро пройдут, я выдержу. Мы скоро увидимся.

- Обязательно, - кивнула Мария. – Не сомневайся, мы будем вместе, я тебе обещаю. Приду за тобой.

Ей самой пришлось разжать руки и отступить от него на шаг, их не посмели поторопить. Судебный секретарь, перестала спешить, смотрела на них, смаргивая набежавшую влагу на ресницы. Какое страстное будет воссоединение, она не пропустит заседание, даже если заболеет. Сильные чувства большая редкость, люди вообще не держатся друг за друга, словно считают партнера универсальной деталью, заточенной определенным образом, подверженной износу и легкозаменяемой. Лем стоял и смотрел на Марию, они разомкнули объятия, но не руки, ладонь девушки продолжала лежать на его предплечье. Наконец вперед выперлась та самая сестра, угрожавшая когда-то Лему электрической палкой.

- Пошли, что тебя здесь до вечера ждать, - грубо брякнула она и схватила его за локоть.

Мария окатила ее взглядом, полным ничем неприкрытой ненависти, люди и обстоятельства, отнимающие у нее Лема, сконцентрировались в одной точке и превратились в малообразованную неудачницу средних лет, самоутверждающуюся за счет попавших в поле ее профессиональной деятельности. Стреноженный воспитанием, полученным от Марии, парень начал нехотя переставлять ноги, двигаясь в заданном направлении.

На заднем сиденье обычного не специализированного автомобиля, его зажали с обеих сторон. Упустившая его воспитательница и сестра, на самом деле не имеющая медицинского образования, просто по названию должности в штатном расписании, сели с разных сторон. Воспитательница вела себя равнодушно, более развитая и поэтому чуткая, предчувствовала надвигающиеся неприятности. Вроде закончилось хорошо, они завладели Лемом, возвращают его в центр, а не проходило. Заведующая максимально от них отстранилась, оставшись на переднем сиденье, рядом с водителем, постоянно посматривала на экран смартфона.

В приемном кабинете начался тщательный досмотр. Лем проявил независимость и отказался раздеваться, размахивание электрощупом перед лицом не принесло результатов, он не жался от окруживших его женщин к стене, как раньше. Сотрудницы центра его больше не впечатляли и не имели никакого авторитета, тем более он точно знал кому принадлежит и кого должен слушаться. С остальными нужно сохранять обычную вежливость. Сестре пришлось ощупывать его сквозь одежду.

За летние месяцы Лем сильно изменился, раньше его можно было назвать скорее жилистым и сильным, но слишком худым и совсем неухоженным. Общую картину сильно портил ожог, из-за боли Лем постоянно стремился свернуться в клубок, спрятать поврежденное место, он вообще не распрямлялся. Теперь корчиться и скручиваться у него нет причин, он абсолютно здоров, о нем заботились. У сестры липли к нему пальцы, она сильно досадовала на него, что не стал раздеваться. Жалко что ли? Посмотрели бы, от него не убудет. При должном обращении, становилась очевидна его исключительная красота. Лем притягательно пах, сестра чувствовала наощупь его крупные, отлично развитые мышцы. В сознании замелькали сценарные картинки, как такой молодой самец мог бы ее загнуть по-всякому и крепко отодрать. Лем терпел ее, максимально далекий от мысли о совокуплении. Трахаться с кем попало ему не приходило в голову даже до Марии. Потом и подавно, он собирался хранить верность своей девушке. Заставить его относительно добровольно вступить в половой акт с другой, могла сама Мария, больше никто не обладал подобной властью.

У парня отобрали смартфон. Сестра поцокала над ним, прикинув примерную стоимость, поместила в герметичный пакет и запечатала, бросив в коробку для личных вещей их постояльца. Осмотр давно закончился, звонка от заведующей не поступало, непонятно куда парня дальше девать. Приходилось сидеть втроем в кабинете. Сестре не удавалось избавиться от навязчивых фантазий и нарастающей похоти, она липла глазами к парню, совсем как недавно пальцами.

- Я тебя не полностью осмотрела, - облизывая толстые губы, хрипло выдавила из грудной клетки женщина. – Уверена, ты мог запрятать запрещенку под языком. Давно делают самые крошечные камеры и диктофоны, у нас они запрещены.

Договорив, женщина поднялась с места и пошла к парню. Ее действия с трудом прикрывали краешек истинных намерений. Она бы с удовольствием осмотрела его гениталии, но раздеть его самостоятельно не могла, в приемном кабинете везде камеры, осмотр без них строго запрещен. Оставалось залезть в рот. Сначала Лем вертел головой, когда она обхватила его рукой под подбородком, отчаянно отказывался размыкать губы и зубы, продолжая помнить и исполнять запрет на агрессию, хотя женщина перешла все границы. Сестра продолжала давить, повредила ему нижнюю губу об его же твердые зубы. Изумленно наблюдающая за ней воспитательница, слишком погруженная в себя, чтобы вмешаться с самого начала, увидела кровь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Немедленно прекрати, - одернула она младшую по чину. – Что ты, по-твоему, делаешь?

- Досматриваю, - ухнуло ей в ответ словно из заполненной густой черной патокой бочки, но сестра отступила, тяжело дыша и чувствуя влагу между ног, настолько сильно она не возбуждалась примерно с тридцати.

Стоило закончиться их маленькому инциденту, в комнату вошли двое мужчин, одетых в черные официальные костюмы, в левую ушную раковину каждого вложены капли наушников, за ними просочилась заведующая, бледная и квелая. Один из вновь прибывших бросил на Лема, высасывающего кровь из ранки на нижней губе, оценивающий взгляд, огляделся и направился к сестре, на ходу протягивая ей прямоугольный и вытянутый, похожий на толстую линейку сканер.

- Нужно его всего просветить, - пояснил он свои намерения.

Такие, как Лем плохо давались мужчинам, зато почти не сопротивлялись женщинам. Сканер выявил целых два маячка, неприметных и вживленных прямо в одежду. Один зашит в шов, другой органично подменяет часть пуговицы. Лема снова попытались заставить раздеться с тем же результатом. В руках мужчины, стоящего ближе к Лему, показался черный матовый ствол пистолета, хлопнуло и в плече Лема появилась маленькая стрелка, наполненная транквилизатором, он потерял сознание.

Заведующая во весь голос не позволяла, чтобы снимали одежду насильно, но против наркотика не возразила. Перевозить в бессознательном состоянии представителей группы «В», словно диких животных, взятых из естественной среды обитания, в порядке вещей. Лема переместили на матерчатые носилки и вынесли из здания центра, во дворе ждал неприметный фургон. В его основной части Лема раздели донага, оставив одежду в центре, сестра собрала ее в неаккуратный ком и потащила обратно в кабинет, положила в коробку к смартфону. Маячки выдадут Марии стабильный сигнал, оповещая, что Лем находится, где положено.

Парень очнулся спустя четыре часа, тяжелый наркотический сон не принес облегчения и отдыха, он провалился на это время в огромную черную дыру. Голова превратилась в чугунную болванку, нестерпимо хотелось пить. Он находился в небольшой квадратной комнате, обшитой изнутри металлическими листами, никаких окон в стенах, дверь выделяется тонкой линией с прямыми углами, ручки изнутри тоже не предусмотрели. Обстановкой Лема не побаловали, собственно, ничего, кроме тощего матраса, на котором он лежал, здесь не было, еще дырка в полу, в нее постоянно стекала вода по трубе сверху. Место, чтобы попить и справить нужду, может неудобное, но эргономичное, не требующее от пленника умений в обращении.

Лем не стал долго раздумывать, он не брезглив. Встал, пошатываясь добрел до источника влаги, сложил ладони ковшиком, набирал в них воду и пил, пока в животе не забулькало. Потом пришлось возвращаться на матрас, в камере не слишком холодно, но невозможность накрыться хотя бы тоненькой простынкой сильно докучала. На пол не лечь, затянув матрас сверху, металл вытянет из тела все тепло. Повертевшись и истоптав матрас вдоль и поперек, парень умудрился уснуть. Ему страшно, однако крепкая от природы, и окрепшая окончательно в последние месяцы психика не позволяла развиться ненужной тревожности. Мария сказала три дня, пусть они пройдут в такой вот жуткой камере, он все равно выдержит, главное знать, что мука конечна. Избыток доверия, далекого от показателей нормы, помогал ему справляться. Он безгранично верил в свою девушку, восприняв ее обещания, как аксиому, не требующую дополнительных доказательств.

Во второй раз он проснулся от скрежета с той стороны двери, получается она совсем не такая толстая и непроницаемая, как казалась изнутри. В камеру вошел один из забравших его мужчин и бросил запечатанный пакет на пол перед ним.

- Одевайся, - он отрывисто подал команду, как собаке.

Лем неохотно шевельнулся, потянувшись к пакету, распечатал его и вынул два предмета: шорты больше похожие на трусы и короткую жилетку. Обе вещички выполнены из серебристого, очень тонкого материала. Вряд ли они его прикроют, скорее подчеркнут спрятанное под собой.

- Я это надевать не буду, - отказался Лем, побросав неугодную одежку обратно рядом с упаковкой.

Они уставились друг на друга, отстраненный, скрывающий глубокое презрение за профессиональными повадками телохранитель, и упертый парень, по общему мнению, предназначенный для постели. Драться Лему нельзя, а защищаться можно. Телохранителю ничего не стоит его избить или снова вырубить транквилизатором, но он попортит товарный вид, нанимательница не отличается терпением и покладистым нравом. Если повар вздумает подать ей помятый персик, она фрукт ему по лицу размажет и в волосы вотрет. Страшно представить, что она сделает за порченную секс-игрушку. Охранник вышел за дверь, связался с руководством, мерзко ухмыляясь, вернулся к Лему, подобрал отвергнутые шмотки, обрывки пакета и вышел. Парня решили поучить одиночеством и голодом. Лему интересно входит ли сегодняшний день в те три, что они должны прожить в разлуке. Приходит к неутешительно выводу, что, скорее всего, не считается. Глубоко вздыхает и снова укалдывается на матрас. Ему голодно; не хватает, чем прикрыться; он не может потушить в комнате свет; почти неслышно, но постоянно журчит вода, Лем умудряется заснуть, его способности ко сну впечатляют. Нужно значительно больше трех дней, чтобы ее пошатнуть.

Виктория надеется владеть им не меньше двух-трех лет, пока совсем не утратит новизну и не истаскает значительную часть красоты под ее властью. Золотой деве тосклива и скучна ее пресыщенность. В мире не существует ничего ценного, кроме ее брата Константина, но его она воспринимает частью себя, как руку или ногу, или свое идеальное фарфоровое личико, сопровождающее ее повсюду, выглядывающее на нее из каждой отражающей поверхности, запечатленное на тысячи тысяч фотографий, хранящихся в ее смартфоне и на страницах социальных сетей.

Ни о каких трех днях речи не шло. Виктории не нравится, что она лишена права владеть Лемом не скрываясь. Путем многочисленных приемов, строгих ограничений в еде и косметических ухищрений, она выглядит младше Марии, мимикрирует под едва оперившуюся девочку, но на самом деле она старше на три года. Скоро совсем перестанет быть лоли, придется поддерживать другой образ. Многие его части предусмотрительная Виктория отрабатывала уже сейчас, и полностью перейдет к новому стилю после тридцати. Вполне справедливо, ее бесило положение Марии в обществе. Она намного богаче, за ней стоит огромная корпорация, ее защищает и обеспечивает миллиардное состояние. К ее огромному сожалению, Виктория слишком умна, чтобы не задаваться вопросом: кто она без денег, доставшихся от предков? С горем пополам, она могла выслушать этот вопрос сама от себя, передергиваясь и вздергивая носик, отказываясь отвечать. Вынести его извне она не способна, один намек на оспаривание ее положения, вызывал у нее такой приступ внутренней истерии и злости, что она переставала соблюдать правила приличия, даже пренебрегала собственной безопасностью, совершала преступления.

Поэтому послезавтра они с братом улетают на частном самолете в одну маленькую до сих пор развивающуюся страну, без права выдачи на их родину, и берут с собой самые новые интересные и нужные вещи, включая двух нижних парней из особо желанной группы «В». Константин тоже предвкушал поездку, у них в той стране обширное, богатое поместье, окруженное гектарами частной земли, они пережидали там некоторое время назад сложный период во вступлении в наследство по совершеннолетию. Ее брат словно не нуждался в постоянных нижних. В развивающихся странах легко получить запретное. Константин скупал по сходной цене окрестных девственниц, обязательно направляя их к проверенному врачу и убеждаясь в нетронутости. Оставлял их себе ровно на одну ночь, ни в чем себе не отказывая и пробуя все доступные отверстия. Положение осложнялось, что Константин предпочитал оформившихся девушек, дети его не привлекали. При таких раскладах девственницы быстро кончались, но они отсутствовали в поместье пять лет, однозначно новые наросли и созрели.

Виктория смотрела в будущее с оптимизмом, и собиралась вернуться на родину, когда удовольствие владеть Лемом истощит себя. Она сильно сомневалась, что интерес к судьбе нижних продлится сколько-нибудь долго, с них не спросят, а если поинтересуются, все равно предъявить будет нечего. Как бы там ни было, ей не терпелось поиграть с Лемом немедленно, и его противление самому простому пожеланию разочаровало, заставляло поджимать губы. На самом деле, Виктория собиралась доказать на примере Лема, что она гораздо лучше Марии и проволочки ее огорчали. Ничего, она подождет до следующего вечера и поучит наглеца.

Выполнить распоряжение Марии не есть ничего подозрительного, пока он отдельно от нее, оказалось неожиданно легко, ведь ничего из еды Лему вовсе не предлагали. Вода переполняла желудок, но не насыщала, Лем давно не страдал от голода, невольно вспоминалось житье у дяди, особенно поздней зимой. Заготовленные припасы к тому времени значительно уменьшались, и их начинали экономить, считалось по умолчанию, что Лем в зимний период совершенно бесполезный, почти не работает. Тем не менее, каждый день Лем кормил скотину, чистил сараи, рубил дрова и участвовал в растопке печи поутру, потом подкладывала уже сама хозяйка Василия. Зимний холод вытягивал дополнительные силы, и они требовали восполнения. По-настоящему голодно становилось ночью, Лем подолгу лежал без сна в маленькой комнатенке рядом с сенями, укрытый старым, пахнущим овечьей шерстью, тяжелым полушубком и слушал скулеж вьюги за окном. В районе живота подгрызало сосущее ощущение от недоедания. Внутри тоже скулило, будто Лем еще совсем маленький и не может сдержать слезы, как настоящий мужик. Мария не бросит его, не забудет, скоро голодное время снова закончится, навсегда.

К вечеру пришел тот же охранник, швырнул прежнюю стыдную одежду. Лем на незначительные лоскутки даже не посмотрел, и его повели как есть. Зря Виктория собиралась наказать его наготой, простой, деревенский парень находил голое тело естественным проявлением природы, другое дело рядиться в странное, будто клоун. От постоянного верчения на неудобном матрасе, волосы его спутались в огромный колтун и торчали в разные стороны. Лем умывался доступной водой, но дополнительно прихорашиваться не собирался, ведут его явно не к Марии.

Виктория встретила его в огромном подвальном зале, оборудованном пыточными инструментами по высшему разряду. Она во всеоружии, наряд продуман до последнего стежка: шелковые кружева и кожа; жесткий корсет; высокие остроносые сапоги на тонких шпильках, черные кожаные шорты, визуально удлиняющие ноги. Корсет по верхнему краю оторочен кружевом, на голове, волосы поддерживает кружевная повязка, еще ажурные митенки на руках. Образ выгодно подчеркивал умелый макияж. Виктория умела выстраивать идеальные картинки. Она показалась Лему совсем не настоящей, особенно взгляд, зрачок еще влажно блестит, но он уже остановился, как у свежей и окончательно уснувшей рыбы. Потом он ее узнал и обрадовался, наверное, Мария неподалеку, нашла способ им встретиться раньше. Парень зашарил взглядом по сторонам, окончательно утратив интерес к малознакомой верхней. Наткнулся на Константина, развалившегося в глубоком кресле, широко раскинувшего ноги по сторонам, и цедящего виски из широкого хайбола. Кресло, установленное напротив него, более легкое и вычурное, на выгнутых ножках пустовало, рядом с ним сидел на коленях молодой парень, выряженный в ошейник и маленький передник, едва прикрывающий достоинство. Именно такой эффект ожидал Лем от серебристой жилетки и трусов, что достались ему, потому отказался. Марии нигде не было, Лем разочаровался и поскучнел.

- Ты непослушный щенок, - открыла пухлые губки и сообщила Виктория, недовольным, капризным тоном.

Неудачно, получалось пока она не говорит и не двигается, в стазисе красивая картинка поражала воображение, стоило шевельнуться, сменить ракурс, заговорить впечатление мигом терялось и возвратить его не получалось, как ни старайся. Лем на нее вообще не отреагировал, потом она махнула рукой, свистнул стек и пришлось ее отслеживать, как потенциально опасную.

- Придется мне взяться за твое воспитание, - продолжала Виктория, направляясь прямо к нему, по дороге подбирая с щедро накрытого разнообразными блюдами стола тяжелый кожаный ошейник с прикрепленной к нему металлической цепочкой.

Лем попятился от нее, но недостаточно быстро, золотая девица, застрявшая в подростковом возрасте, когда она для всех была прекрасной принцессой, слово которой закон, настигла его. Парень не желал, чтобы она надевала на него ошейник, отодвинул от себя ее руки.

- Ай, мне больно, - соврала Виктория, прекрасно знающая как правильно манипулировать наивными парнями вроде Лема.

Добилась своего, Лем замер, опасаясь повредить хрупкой девице, Виктории пришлось постараться, она ниже него на голову, но она смогла застегнуть на его шее грубый, толстый ремень. Удовлетворенно хмыкнула, непонятно кому кивнула и намотала цепочку себе не запястье в несколько оборотов. Она рано праздновала победу, потянула Лема за собой, но он не сдвинулся с места, встал как вкопанный, еще дополнительно ногами уперся. Виктория вспыхнула, разозлилась, не видела ли она его несколько недель назад смирно сидящим у ног другой, ее он слушался по первому жесту.

Золотая кукла дернула цепочку вниз, понуждая упрямца встать на колени. Лем в несколько раз превосходил Викторию в физической силе, и иерархия подчинения с ним должна быть выстроена явно не на ней, парень остался на ногах. Девица окончательно вышла из себя, лицо ее исказилось, пошло трещинами, разбивая пухлощекое личико фарфоровой куколки и являя миру балованную девочку-перестарка. Она подняла и опустила стек на плечо Лема, нисколько не контролировала силу удара и место куда он приходится. Хлестала не щадя себя, кое-где на обнаженной коже парня на вспухших рубцах проступили рубиновые капли крови. Лем не сопротивлялся и не кричал, он только вздрагивал, когда на него приходился очередной. Виктория выдохлась примерно на тридцатом, руку с зажатым стеком ломило от приложенных усилий, она тяжело дышала.

- Позволь я тебе помогу, милая сестрица, - глумливо улыбаясь, предложил Константин, он близко к ним подошел, приволок с собой двухвостую плеть.

Нещадно исхлёстанный Лем, без всякой осторожности и любви хотя бы к искусству порки, глянул на него исподлобья. Он подобрался, готовый отстаивать себя всерьез, Константин не имел никакого отношения к женщинам, которым Лем не возражал по умолчанию, практикуя в их отношении исключительно пассивную агрессию. Константин правильно расшифровал его взгляд и остановился. Новенького нижнего сестрицы нужно сначала хорошенько зафиксировать или можно зубов недосчитаться. Собственная неуверенность и едва ощутимая, но проявившаяся боязнь, его сильно расхолодили и даже обидели.

Лем первый не выдержал немой сцены, засунул указательный палец в кольцо, крепившее цепь к ошейнику, рванул со всей дури вырвал его с мясом, и ушел от них в дальний угол, сел на пол, отвернувшись лицом к стене. Там его свалил транквилизатором вызванный в спешке охранник.

Глава 25. Передержка

Лем покинул зал суда, окруженный сотрудницами реабилитационного центра, Марии больше незачем стало сдерживаться. Она не пылала от ярости, наоборот, словно начала обрастать ледяным панцирем, прорастающим откуда-то изнутри. Вскоре Виктору стало страшно на нее смотреть, остальные разбежались, но ему от собственной клиентки не избавиться. Он выиграл дело вчистую, родственники даже не получили права на редкие часы свиданий, ощущение торжества запаздывало, он чувствовал холод проигрыша и наступающих в связи с ним последствий. Он предложил Марии поехать в его офис, и она согласилась, шла туда первая, словно являлась полноправной хозяйкой помещения, Виктор плелся следом, опустив голову и подбирая слова, которыми будет объясняться. Мария заняла кресло посетителя, сидела очень прямо, не опираясь на удобную спинку спиной. Адвокату не хватило духу занять свое законное главное кресло.

- Ничего страшного не произошло, мы выиграли, - начал убеждать Виктор, набрав в грудь воздуха и разливаясь соловьем. – Судья хочет торжественно передать вам парня, когда доверенность будет официально изготовлена и внесена в реестр. Несколько лет назад такое постоянно практиковали, сейчас мода прошла, но вот на нас опять выстрелило. Решение уже оглашено, ничего не изменится.

- Как могло случится, что суд вовремя не получил мою характеристику? – пропустила мимо ушей его пламенную речь и перешла к разбору полетов взбешенная доверительница.

- Это не имеет значения, она бы нашла другой повод, - приступил к вполне обоснованным оправданиям Виктор и тут же осекся, нужно ответить на вопрос, иначе клиентка перейдет в окончательное наступление и на прежние позиции уже не вернуться. – Я не могу контролировать запросы суда и проверять, что они получили или нет. Но я мог с ними знакомиться, моя команда дублирует их на всякий случай от моего имени. Мы можем посмотреть ответили по вашему месту работы и что именно.

Виктор открыл крышку ноутбука, всматриваясь в экран и быстро перебирая клавиши, нахмурился, перепроверил электронную почту и даты. Сесть на свое место он опять не посмел, стоял рядом с креслом, скрючившись в неудобной позе. Демонстрировать превосходство в данной ситуации не самый разумный вариант.

- Нам тоже характеристику не направляли, хотя установленные сроки вышли, - нехотя сообщил он.

- Почему я узнаю об этом только сейчас? – моментально вцепилась в него Мария.

- Взгляните, - Виктор развернул ноутбук экраном к клиентке. – Список запросов, их около шестидесяти и на половину еще не ответили по самым разным причинам, судья могла обосноваться на любом из них. Обычная рутина, судебная бюрократическая текучка. Я собрал двадцать ваших характеристик в самых разных учреждениях, и они имелись у меня на руках, но не потребовались. Еще раз утверждаю, передача Лема в центр техническая проволочка и избежать ее было невозможно. Забираться в голову к судьям еще не научились.

- А стоило бы, - адвокат достойно выдержал ее нападки, и Мария понемногу снова начала видеть в нем сильного союзника.

- Всего три дня, - завел старую пластинку Виктор.

- Он не вернется ко мне через три дня, с ним что-то случится, возможно уже случилось, я должна ехать в центр и забрать его оттуда, - Мария готова на все, она постоянно отслеживает на смартфоне перемещение маячков на Леме, они неспешно двигались вдоль дороги и остановились на территории государственного учреждения.

- Никто не имеет право нарушать решение суда, у нас нет оснований, после такой выходки вам вообще запретят к нему приближаться, - в ужасе вскинулся адвокат, и забегал по кабинету. – Это просто нервы, нужно успокоиться, ничего плохого ему не грозит. Нужно с ума сойти, чтобы так поступить. Кого заведующая предъявит через три дня? Ей не отвертеться.

- Да мне все равно, что с ней по факту сделают, - адвокат неосторожно заглядывает Марии в глаза, и ему кажется, что зрачки ее выстланы светящимся фосфором, как у хищницы. – Часто вам встречались государственные служащие, вступающиеся за подобных Лему против таких, как я? Она хотела им завладеть хоть ненадолго и у нее получилось. Я так и не выяснила подоплеку. Если не я, то кого мы можем отправить? Думайте быстрее.

Виктор забегал с увеличенной скоростью, судорожно генерируя идею, напрягая весь свой богатый юридический потенциал. Ворваться Марии в центр он не может позволить. Скандал непременно разразится и заденет его, разворотив его карьеру не хуже урагана.

- Та женщина, - он защелкал пальцами, припоминая имя. – Она прекрасно выступила, является его постоянным социальным работником и обязанность с нее не снята.

- Ядвига Петровна? – подсказала Мария.

- Она, - кивнул юрист, взмокший и распаленный, как жеребец после заезда в соревновании на приз. – Вы можете ее обязать посетить Лема? Ну, то есть, она согласится?

- Да, - уверенно подтвердила Мария, готовая душу вытрясти из чиновницы, если понадобится. – Едем.

- Поздно уже, - примирительно остановил ее Виктор. – Нужно дождаться утра.

Мария глянула на него раненой львицей, защищающей детеныша, но скрепила сердце и молча кивнула.

- Встречаемся завтра в восемь у социальной службы, - велела ему она и тяжело ступая, вдавливая невысокие каблучки прямо в пол, покинула кабинет.

Виктор сдулся, словно воздушный шарик, отвести задницу от раскаленной сковороды удалось в последнюю минуту. Он в жены ее хотел? Он пошутил, не подумав ляпнул. Отныне он будет держаться от таких женщин подальше, только с делом развяжется. Адвокат заперся в кабинете изнутри, прихватил со стола графин с водой, оставив на глянцевой столешнице хрустальную пробку от него, лег на диван и отпивал прямо из горла. Глушить пережитый ужас алкоголем ему в голову не пришло, не хватало еще завтра с похмелья, утратив остроту реакций попасться Марии на зубок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В жизни Марии были самые разные ночи. Она добралась до дома в довольно ранний час. Голова пухла от мыслей и предположений. Она не уснет, а нужно. Мария собралась, она не имеет права на тревожность, истерику и панические припадки. Поэтому девушка позвонила своему врачу, кратко описав свое состояние, не вдаваясь в детали произошедшего. Через час к ней на дом приехала медсестра и поставила укол. Мария приняла душ, подготовила себе одежду на завтра, завела будильник и легла спать. Проснулась ровно в шесть тридцать, хорошо отдохнувшей с ясной головой. Завтрак ей дался тяжело, еда застревала где-то посредине пищевода и не продвигалась дальше, пришлось ограничится половиной обычного рациона. Без десяти восемь она была у дверей социальной службы, где в своей светлом кабинете, еще толком не приступила к занятиям не подозревающая о подкравшихся неприятностях Ядвига Петровна.

Виктор подоспел без пяти восемь, выглаженный и напомаженный, готовый рыть землю, и буквально брызжущий энергией. Вместе они двинулись в наступление на социального работника. Женщина оказала минимальное сопротивление. Выживать столько лет на ее скользкой, но прибыльной должности, ей помогало острое чутье, и теперь оно однозначно заявляло об огромном скандале, готовом разразиться в ближайшие дни. По объективным причинам, избежать участия в нем она не могла, значит нужно выбрать правильную сторону и придерживаться ее, чтобы уцелеть. Ядвига Петровна поставила на Марию. Игроков, скрывающихся в тени и оказывающих девушке противодействие, явно осудят, независимо выиграют они или проиграют.

И все же, Ядвиге Петровне жутко не хотелось засовывать руку в осиное гнездо, приходилось пересиливать себя. Поэтому в машине Виктора она проявила неразговорчивую угрюмость, предоставляя возможность адвокату говорить за двоих, что ему положено по должности. По его настоянию Мария с ним не поехала, она осталась за два квартала от центра, заняв конференц-зал в небольшом отеле.

Перед воротами реабилитационного центра Ядвига Петровна осталась одна, выдохнула, расправила плечи и нажала на кнопку электрического звонка, предварительно озаботившись достать и развернуть удостоверение, удерживая его на уровне лица. Ей открыли довольно скоро, встретила скучающая дежурная воспитательница.

- Чем обязаны? – нелюбезно поприветствовала ее работница центра. – Вы не внесены в список постоянных проверяющих. Есть отдельное распоряжение?

- Нет, что вы, я вовсе не с проверкой, - улыбаясь и словно стремясь сбавить напряжение. – К вам судом направлен мой подопечный, навещу его и уйду.

Воспитательница приподняла брови, ей мало приходилось сталкиваться с таким рвением в работе у социальных работников, видно особенный воспитанник.

- Проверю по базе, - ворчала, но явно сменила гнев на милость воспитательница.

- Лем Коломнин, - подсказала Ядвига Петровна, невзначай подступая ближе, чтобы наблюдать за экраном служебного смартфона краем глаза.

- У нас такого нет, - пошарив в устройстве, уверенно сказала дежурная. – Карточка на него заведена, но еще в начале лета в архив отправлена, спутали вы что-то.

Готовая ко всему Ядвига Петровна мигом вывела на свой смартфон резолютивную часть решения суда, и ткнула в него воспитательницу носом. Сомнений не оставалось, указан именно их центр. Пришлось снова перепроверять, но яснее не стало.

- Слушайте, - перешла на доверительный тон воспитательница. – Сегодня пятница, видимо документы нормально еще не оформили, возвращайтесь в понедельник.

Социальный работник не стала с ходу поднимать крик и возмущаться, существовал менее энергозатратный и результативный способ, они работали в одной структуре и должны друг друга понимать. Начни она распинаться ни с чего, вдруг позабыв, что люди на ее попечении – это всего лишь работа, станет подозрительно и может пойти по неверному руслу.

- Я бы с радостью, но в конторе уже отметилась куда пошла, - откровенно призналась она. Так делали чтобы уйти с работы по личным делам, уделив минимум внимания основному предлогу.

Снять отметку чиновница без следа не могла, поэтому ей придется либо увидеть Лема, либо поднять бучу в связи с его отсутствием и организовать поиски. Дежурная вовсе не участвовала в истории с Лемом, она тогда была в отпуске и интересное пропустила, не слышала даже слухов. Но она знала, что заведующая промышляет разными темными делишками. Бывало юных, симпатичных на мордашку девочек на входе встречали расфуфыренные дамы, обещающие им золотые горы за право познакомить их с состоятельными мужчинами, ради нечастых встреч. Парней тоже ждали самые разные предложения: от боев без правил, до работы жигало. Про представителей группы «В» вообще говорить не приходилось, но в их центре они редкий товар и очень дорогой. Столкнувшись с пробелами в документах, она немного попробовала разобраться сама, но быстро плюнула и связалась с заведующей. На редкость, их главная на месте, казалось вообще ночь у себя в кабинете провела, благо там оборудована комната отдыха. Ядвигу Петровну пригласили подняться к самой старшей руководительнице и даже проводили.

Заведующая кинулась к ней от стола, словно они знакомы и дружны тысячу лет. Усадила за отдельный столик для дорогих посетителей, начала метать на него конфеты и печенье, достала из холодильника вазу с фруктами, заварила чай. В нынешних обстоятельствах Ядвиге Петровне страшно даже к чайной чашке прикоснуться, насмерть ее не отравят, но расстройство желудка устроят запросто. Ей помогло, что заведующая постоянно срывалась с места, приносила новое, бегала за пакетом с молоком. Социальный работник поделилась чаем с большим цветком в кадке, благо земля в нем достаточно сырая и рыхлая, заметно не будет. Есть тоже пришлось, она выбрала конфету, намертво запаянную производителем, внутри фантика сохранился воздушный пузырек.

- Мне бы Коломнина повидать и сразу уйду, - просящим тоном поделилась своей проблемой Ядвига Петровна, повторив нехитрую заявку.

- Ах, Коломнин Лем, сплошные проблемы от него, - всплеснула руками заведующая. – Нужно же было ему на глаза нашему куратору попасться. Родственники его меня совсем затерзали, даже в суде пришлось выступать.

- Суд определился в пользу временной опекунши, закончилось нормально, - выдала свою осведомленность чиновница, скрывать не имело смысла.

- Признайтесь, вы же по ее просьбе здесь оказались? – быстро выпалила вопрос хозяйка кабинета.

Ядвига Петровна молча со значением посмотрела на нее, медленно опустила веки и согласно наклонила голову, подтверждая.

- С ним все в порядке, вы не подумайте, документы внести не успели, я уже вынесла предупреждения, занимаются, - двинулась дальше заведующая, нервничая и перескакивая с одного на другое. – Просто, после того дома, где он жил, в наших то палатах ему бы не показалось, я опасалась жалоб… В общем, отдала его на передержку проверенным состоятельным людям.

- Его в понедельник возвращать, - после недоуменной паузы, выдавила из себя социальный работник. Она до последнего, вопреки своей интуиции, не верила, что заведующая может решиться сделать что-нибудь с Лемом, считала, что Мария перестраховывается и паникует. Теперь от шока у нее язык едва ворочался.

- Я понимаю, его утром привезут, прямо перед судом, будет в лучшем виде, - частила женщина по другую сторону стола и начала подталкивать к ней небольшую коробку конфет. – Попробуйте, очень вкусно. Прошу, не отказывайтесь.

Под настоятельные уговоры, механически Ядвига Петровна приоткрыла крышку, и тут же уронила ее обратно, коробка заполнена стопками купюр, без пропусков и промежутков, никакого пустого пространства.

- Не хотите сейчас? – огорчилась заведующая. – Возьмите домой, вечером к чаю пригодятся. Никаких возражений я не приму.

- Я хочу видеть обязательство людей, которым он передан, - помолчав решила Ядвига Петровна, дрогнувшей рукой взяв коробку со стола, и поместив ее себе в сумочку.

- Конечно, - просияла руководительница центра, спешно бросаясь к своему столу.

Она кровно заинтересована, чтобы Лем остался в руках Виктории и Константина, она прекрасно осведомлена, что завтра у них самолет. Заведующая не в ответе за действия поручителей, вывезших парня за границу. Потеряет работу, но по-настоящему ей предъявить будет нечего, тем более вред Лему зафиксировать будет невозможно. Нужно только дождаться момента их отлета, и она спасена.

Женщина прекрасно понимала, что социальному работнику тоже необходимо подстраховаться, посмотреть документы, убедиться, что передача состоялась, законна и оформлена должным образом. Тогда она с чистой совестью сможет уверить Марию в безопасности Лема, главное подобрать нужные слова и сильно не конкретизировать. Заведующая передала Ядвиге Петровне практически полную сумму, полученную ею за Лема, за исключением мелким подачек воспитательнице и сестре, принявших непосредственное участие в его подготовке, для нее дело уже не в деньгах, а в выживании. Обязательство, переливающееся голограммами печатей, личных подписей и остальных знаков подлинности, перекочевало в руки Ядвиги Петровны. Чиновница достала смартфон, навела его на официальный бланк, пробила номер и серию по базе, сличила электронные подписи. На экране ее устройства высветились личные данные поручителей, взявших Лема. Подписи давно перешли в электронный формат и подделать их стало за гранью фантастики, разве бросить где-нибудь без присмотра электронный оттиск. Узнать владельца не составляет труда, достаточно навести камеру и войти в специальное приложение.

- Как видите, Лем в полном порядке, можете так и сказать его будущей постоянной опекунше, ей нужно успокоиться и выждать срок, назначенный судьей.

- Очевидно, вы правы, - сграбастала сумочку с упрятанной в нее коробкой из-под конфет со столика, подтвердила сговорчивая Ядвига Петровна. – Не буду вас дольше задерживать, у меня у самой в городе еще назначены встречи. Пятницы стали хуже понедельников.

Заведующая пошла провождать ее до самых ворот, по дороге просительно заглядывая ей в глаза, но не решаясь повторять сказанное в кабинете. У себя она видеокамеры более-менее контролировала, про записывающую аппаратуру в остальном центре полностью такого сказать не могла.

В машине Ядвига Петровна отказалась оглашать результат своего посещения Виктору, отговорившись, что не хочет несколько раз повторять. По дороге крепко держала сумочку, установив ее себе на колени. Ей казалось, что купюры жгут ее через слои материи. Ядвига Петровна беззаветно любила деньги, ничего не могла с собой поделать, чувство всегда оказывалось сильнее ее, в какой-то мере сильнее ее рассудка. Она судорожно переосмысливала свою позицию, она умна и предприимчива, ей хватило несколько десятков минут, выработать новую стратегию.

Стоило ей и Виктору попасть в конференц-зал, ее внимание полностью заняла Мария. Женщина вообще не смотрела на Виктора, позабыла про его существование. У ушлого адвоката и сходящей с ума от беспокойства опекунши очень разные цели и намерения. Виктор не упустит часть истории о деньгах, Мария эту деталь не заметит, пропустит мимо себя. Поэтому чиновница выбрала своей единственной слушательницей именно девушку, и пересказала ей без утайки все с момента, как вошла в центр. На части истории про деньги, Ядвига Петровна даже подвинула сумочку к Марии, и сделала вид, что собирается ее открыть. Виктор подобрался и заблестел глазами. Мария поморщилась и отрицательно мотнула головой:

- Вы выяснили кому она его отдала? – перешла сразу к существенному, не пожелав взглянуть на конфетную коробку.

- Вот электронные подписи, временных поручителей двое, - вернув сумочку к себе поближе, переключилась на смартфон социальный работник.

Ядвиге Петровне пришлось повторить рассказ еще дважды, Мария щурилась и иногда переспрашивала, боясь упустить важное. Спустя час чиновница оказалась на свободе, деньги остались при ней. Ей явно придется вскоре давать показания, но в ее силах, чтобы вопрос о деньгах больше никогда не поднимался. Она заключила союз с нужными людьми, ее не станут топить. Не часто в жизни удается убить двух зайцев одним выстрелом, такой шанс предоставляется один иногда два раза, и ей повезло не упустить свой. Понятие верности в сделках, подобных заключенной с главой центра, Ядвиге Петровне чуждо, она вовсе не продается, не жаждет отрабатывать каждую полученную копейку, тем более заведующей деньги достались нелегальным путем.

Как любой гражданин, имеющий возможность оплачивать подписку на приложение, Марии доступна база электронных подписей. Общие сведения о поручителях ей ничего не говорят, она напряженно разбирается дальше. Виктору остается увлеченно следить за ее изысканиями, он сунулся было помочь, но быстро понял, что ее уровень обращения с сетью гораздо выше, он совсем недотягивает. На экране появляются первые фотографии, и у Марии перехватывает дыхание, узнать Константина и Викторию в нагло лезущих в знакомые членов клуба у нее получается легко. Позавидовали? Решили отомстить? Позарились на Лема? Но у них неожиданно гладко вышло, словно связи установлены еще до того, как они задались целью забрать Лема. Мария откинулась в кресле, выстраивая логические цепочки и чувствуя острую нехватку некоторых звеньев, подумав еще, набрала Ляле и позвала ее к себе в дом. Лучше вести откровенные беседы на своей территории, где она обладает полной неприкосновенностью в информационном поле. Виктор забрала с собой. Адвокат рвался в бой, женой Марию он больше не хотел и окончательно понял в чем его выгода. Он должен везде мелькнуть в связи с делом Лема, а иски будут громкие, поднимут его репутацию на самую вершину горы. Ему везло, Мария от него не избавлялась, позволила присоединиться.

Ляля многое поняла по строгому официальному тону Марии, предусмотрительно оставила Джеймана дома. Слушала новенькое про членов своего обожаемого клуба с возрастающим ужасом и изумлением.

- Клуб не несет за это ответственности, - напряглась Ляля, подспудно ощущая вину за произошедшее.

- Я не обвиняю, - вздохнула Мария, потерла щеку ладонью, действие лекарства, позволившего ей успокоиться и выспаться ночью, окончательно сходило на нет.

Ляля придвинулась к ней ближе, она вполне понимала ее состояние, в конце концов она бы с ума сошла, отними у нее Джеймана. Родители его как-то пытались, при одном воспоминании кровь в жилах вскипела, она их до сих пор ненавидела, хотя ради мужа скрывала свою ненависть очень тщательно.

- Они сводные брат и сестра, фамилия одинаковая, но кровными родственниками не являются, спят друг с другом, наверняка, с самого малого возраста, - принялась помогать Ляля, почти на добровольной основе, прекрасно понимая, что послужило последним толчком для парочки. – Они всегда облизывались на парней и девушек из группы «В», особенно на них помешана сестра, Виктория. Сама понимаешь, незанятых нижних с патологией почти не встречается, они всегда при опекунах. Клубные нижние на них частенько жаловались, но они ничего своими руками не делали и щедро платят, им сходило. Еще я точно знаю, что при неприятностях они отсиживаются за границей.

- А те нижние, которые недовольны, не желают ли иск в суд подать? – вдруг подключился Виктор, предпочитающий до этого не отсвечивать.

- Зачем? – раздраженно глянула на него Ляля. – Все равно проиграют.

- По искам, касающимся личной безопасности, здоровья и прочего, вторая сторона обязана являться в суд, и выехать за пределы страны, пока иск не рассмотрен, невозможно, - пояснил Виктор, гордясь, что сумел пригодиться.

- Я буду очень благодарна, если ты поможешь нам познакомиться с недовольными, - подтвердила Мария, покрываясь новым слоем льда, подтаявшего было за последние сутки. – Они тоже не прогадают.

Картина в ее голове окончательно сложилась. Эти люди охотились за Лемом давно, скорее всего он их там в карцере дожидался. Страшно подумать, что они сейчас с ним делают, с ее доверчивым, ранимым и открытым Лемом. Она оставила Лялю и Виктора у себя в гостиной, договариваться и обзванивать кандидатов на жалобщиков в суд, вышла на крыльцо и набрала забитый в список избранных номер.

- Младшая сестричка, какая радость, - отозвался ее абонент, не дав ей вставить ни слова.

- Дарья, я собираюсь нарушить закон, - спокойно сообщила Мария.

- О как, - прищелкнула языком ее собеседница. – Где ты, милая? Дома? Полчасика подожди, я приеду.

Глава 26. Захват

Старшая сестра Марии, к своим не слишком большим годам, дослужилась до высоких погонов и должностей, перескочив через два звания, положенных по выслуге. Она специализировалась на раскрытии особо тяжких преступлений: убийства, изнасилования, похищения. Она пошла в мать, такая же худая и высокая, но полногрудая. Вообще поставив рядом Дарью и Марию, ошибиться в их родстве невозможно. Они не особо дружили, Дарья держала расстояние с семьей, после смерти своего парня. Последний раз на семейном совете ее имя упоминалось в связи с приобретением квартиры для нее, удобной и достаточно просторной, вполне подходящей. В итоге сбросились на жилье Мария, Людочка и их отец. Дарья приняла подарок без лишнего возмущения, как должное. В молодости она брыкалась, собиралась на все зарабатывать сама, адвокатская деятельность вполне могла ей помочь, но резко сменив карьеру на государственную, имела долгий разговор с Аглаей, после чего финансовым заботам семьи не сопротивлялась. В ее работе больше чести, чем заработка, с поддержкой семьи она могла полностью пренебречь заигрываниями с темными людишками и делишками, отказавшись от взяток и уступок. Она спокойно пользовалась семейными деньгами, члены семьи беспокоили ее, если ситуация выпадала из обычной, и на нее невозможно повлиять другими способами.

Держась особняком, Дарья покорно выносила повинность общения с матерью, знала последние новости, что младшенькая нашла себе парня, и у них развивается бурный роман. Пересказывать с самого начала для нее не пришлось. Мария прекрасно умела сжимать информацию до совершенно необходимых ключевых фактов, много времени у нее не заняло.

Виктор успел выбрать нескольких клубных нижних, созвониться с ними, повыдергать помощников из своей фирмы и занять их на будущие выходные. Первая парочка исков поступят в суд уже завтра с утра, даже хорошо, что в воскресенье, ведь рассмотрят их только в понедельник, а запрет на выезд наложат незамедлительно. Ляля спешно собрала учредителей клуба, чтобы выпереть неблагонадежных Викторию и Константина побыстрее, и не марать имя клуба в грядущих разборках.

Разобравшись с неотложным, Виктор не пропустил явление Дарьи, она поразила его в самое сердце, и удар первого впечатления отчего-то отозвался в паху. Однако старшая сестра Марии ощущалась еще опасней его доверительницы, как летальное оружие, то есть по умолчанию.

- Нехорошо с характеристикой вышло, - выцепила подозрительное Дарья, укоризненно покачала головой, и царапнула Виктора взглядом, указывая кого бы сама начала в первую очередь подозревать.

- Это не он, - заступилась за адвоката Мария. – Есть у меня один поклонник с работы, зовут Феоктист Станиславович, я с ним потом сама, вообще неважно, не отвлекайся.

- А на что не отвлекаться? Больше нам заняться нечем, надо ждать, сестричка, - Дарья не вовлечена лично и ей легко рассуждать здраво, адвокат закивал, полностью ее поддерживая, что немного смазало ей уверенность в предложенном, она привыкла воспринимать адвокатов, как представителей вражеского стана. – Ты же не собираешься вломиться к людям на их частную территорию? Тем более, домов у них полно даже в нашем городе, и где они держат парня нам неизвестно. Или на нем есть маячки?

- Конечно есть, - не стала отпираться Мария, хотя так следить за подопечными считалось неприличным, но оставалось в рамках разрешенного законом. – Они были вшиты в его одежду и остались на территории реабилитационного центра.

- Не повезло, - скучным голосом прокомментировала Дарья.

- Еще один остался, он из янтаря и прикреплён к корням его волос, размером не больше бисеринки, датчики не в активном состоянии его не обнаружат, - продолжала девушка. – Проблема в том, что он засветится, стоит сработать, так что, по сути, одноразовый.

- Он же целое состояние стоит, и в магазине его не купишь, - поразилась Дарья, вздергивая бровь. – Ты немного помешалась на нем, сестрица.

- Хватит, предлагай или не мешай, - начала выходить из себя Мария, проволочки вредили Лему больше остального, он не должен оставаться во власти поручителей ни одной лишней минуты. – Я позвонила тебе, выполнила обещание, данное маме, теперь можешь отойти в сторону.

- Не истери, - посуровела Дарья, между ее бровей залегла тонкая, едва видимая горизонтальная морщинка. – Дайте мне послушать оглашенное судьей решение, желательно аудио.

Прослушала четырежды к ряду, без спроса ушла в комнату отдыха, упала на диван, начала обзванивать разных нужных людей. Все они привыкли разбираться быстро и по существу, поэтому Дарья меняла собеседников, словно семечки щелкала.

- Поехали, - через час появилась она в дверях гостиной. – У нас будет предписание от судьи на водворение Лема обратно в реабилитационный центр, суд прямо указал место его нахождения до заседания, так что заведующая права лишь формально.

- Я его ни в какой центр больше не отдам, - начала протестовать Мария, позабыв, что Лема они еще не вызволили и спорить не о чем.

- Разберемся, - не стала вступать в конфликт Дарья.

На улице успело стемнеть окончательно, пока они добрались до здания гражданского суда. Дарья спокойно бросила на амбразуру Виктора, не позволив сестре выбраться из машины. Адвоката встретила злая, как шершень судья, и два ее всклокоченных, откровенно измученных секретаря. Лучше ему в ближайшие годы в процесс к ней не ходить, соберет на хвост все имеющиеся в ее арсенале колючки. Женщина отказалась с ним здороваться, не ответив на его вежливое приветствие, не предложила ему сесть, буквально швырнула в него бумажным предписанием. Привычный к стрессу Виктор, читал одностраничный документ, пока его выталкивала и теснила к выходу секретарь. В последний момент успел ухватить пальцами дверной косяк, и вякнуть про ошибку в фамилии Лема. На головы секретарей обрушилась гроза с громом, молниями и градом. Адвокат мельком пожалел девок, воспользовался тем, что про него временно позабыли, втиснулся обратно в кабинет и постарался слиться со скудной казенной мебелью. Он скользкий и гибкий ровно настолько, сколько требуется по профессии. Виктор редко работал на полную катушку, но только потому, что от него не требовалось, он стоил свои денег, гонорары брал не зря, умел мобилизовать силы и не упустить важного. Предписание поправили, в давящей тишине позволили Виктору ознакомиться с ним от первой до последний строчки, заверили печатью и разошлись.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Хорошо, - походя оценила его успехи Дарья.

Доброе слово поместилось теплым комом прямо ему под диафрагму, и от живота Виктора распространилось по всему телу. Он раньше не реагировал так на женщин, не знал, что и думать, опустил глаза, уставившись в пол, переживая незнакомое ощущение в молчании. Его по-прежнему не сбрасывали, будто лишний балласт, позволяя принимать участие в организации вызволения Лема из неожиданного плена.

С основной резиденцией золотых брата и сестры им помогла определиться Ляля, расспросившая нижних, которых они приглашали к себе домой поразвлечься. Смелых сунуться в самое логово нашлось не слишком много, но они были, иногда жажда подзаработать затмевала разум. Их автомобили остановились чуть в стороне от главных ворот, безусловно уже привлекая внимание. Цивильный, дорогой автомобиль Марии резко контрастировал с большим фургоном под завязку набитым мужчинами и женщинами в полной экипировке. Мария оплатила государственную охрану, а Дарья сумела спешно отыскать сработавшуюся группу, физическое присутствие им понадобится.

- Включай маячок, - дала команду Дарья, перепроверить туда ли они рвутся лишним не будет.

Сигнал сработал, четко отобразившись на виртуальной карте и указав, что их с Лемом разделяет всего шестьсот тридцать семь метров. Мария взялась за ручку дверцы, собираясь уничтожить проклятые метры между ними. Дарья ее ухватила за плечо.

- Мы идем последние, - напряженным и одновременно деловым тоном напомнила она.

Часть приведенной группы чудом оказалась на придомовой территории огромного здания, слишком большого даже для семьи из двенадцати человек. Во тьме замелькали лучи фонарей, темная одежда государственной охраны помечена светоотражающими полосками со специальными знаками. Нападая на них, нельзя остаться неосведомленным, что замахнулся на государство, обладающее принудительной силой и жестко карающее за неподчинение. Константин и Виктория щедро платили телохранителями, но оставались вздорными и избалованными представителями богатых семей, осколками прошлого. Они периодически ссорились с охраной, особенно Виктория, меняя одну фирму на другую, на них работали, но преданностью и уважением к нанимателям не обзавелись. Отбиваться всерьез от силовиков никто не посчитал нужным. Внутренняя охрана бестолково столпилась вокруг потревоженных за поздним ужином великовозрастных золотых детей. Лема унесли от них не дольше двух часов назад, паренек в передничке сидел рядом со стулом Виктории, вынужденный есть подачки со стола, брошенные ему как попало. Виктория давала распоряжение насчет завтрака, собираясь сделать основным блюдом Лема, заставить его раскаяться за сегодняшние выходки. Она займется его дрессировкой и получит в результате хорошего мальчика. Золотая дева умышленно забыла, что на стадии хорошо вымуштрованного саба, нижние ее перестают интересовать, становится скучно.

Вторжение государственной охраны стало неприятным сюрпризом, но Константин и Виктория нисколько не забеспокоились, всю жизнь находясь под толстым золотым колпаком, они не могли себе представить, что с ними может что-нибудь случиться. Никто не посмеет к ним прикоснуться. Однако игрушки у них прежде отбирали. Виктория припомнила и заранее начала дуть губки. Брат и сестра остались за столом, в расслабленных, ленивых позах, больше портили еду, чем поглощали ее.

- Я не против познакомиться с вами поближе, - протянул Константин со своего места, едва завидев Марию. – Но вам не стоило так грубить, мне придется заставить вас пожалеть.

Обслуживающие семью юристы подняты в ружье, примчатся с минуту на минуту, захватив с собой прикормленных репортеров. Нарушение частных границ большое событие, причина должна быть из ряда вон выходящей. Никто в здравом уме не посчитает за такую игрушку вроде Лема, не годящуюся ни на что, кроме постели и возбуждающих истязаний.

- Где Лем? – пропустив угрозы мимо ушей, потребовала ответа Мария.

- Его здесь нет, - солгала Виктория, слишком быстро, стараясь предупредить брата и поэтому не слишком достоверно. – Мы его в другом доме оставили, или в квартире, точно не помню. Он агрессивно себя вел, напугал Юлия.

Небрежно потрепала по волосам парня в передничке, совершенно напрасно привлекая к нему внимание. Дом следовало начать обыскивать, но Дарья не спешила давать отмашку. Она шагнула поближе к величественному трону Виктории и опустилась перед почти голым, и явно расстроенным пареньком на корточки.

- Привет, - заглядывая ему в глаза, подсекая пристальным взором, словно неосторожную рыбку крючком, обратилась к нему Дарья.

- Не нужно разговаривать с моим сабом, - заистерила Виктория откуда-то сверху.

- Ты ее саб? – благодаря выбранной позиции, Дарья к парню гораздо ближе, чем мнимая хозяйка и имеет на него больше влияния.

- Нет, - смазливый паренек поежился. – Меня на выходные отдали из пансиона, чтобы мы могли присмотреться, проверить, что я нравлюсь и подхожу.

- А тебе нравится не должно? – хмыкнула Дарья.

- Она богатая, - шепотом по секрету сообщил ей Юлий, по привычке людей с патологией доверия, выдавая карты на стол, не отличая козыри от пустышек. – Мне преподавательница сказала.

Мальчишке едва исполнилось восемнадцать, и он ничем не отличался от других воспитанников пансиона. Меркантильность в них старательно взращивается и культивируется с младых ногтей. Он хорошенький, много значения еще имеет возраст, его свежесть и юность вообще неотразимы. Еще у него необычайно яркие, выделяющиеся на лице, серые глаза, как у австралийской овчарки - аусси.

- Ты видел здесь Лема? – продолжала расспросы Дарья, стараясь слишком сложные конструкты из слов не составлять, не боялась, что он ее не поймет, опасалась, что собьется, утратит внезапно нагрянувшую на них доверительность.

- Заткнись, - визгливо потребовала Виктория и замахнулась на парня стеком, до этого лежащим рядом с ее тарелкой на белой скатерти.

Юлий услышал предупреждающий свист от замаха и вжал голову в плечи, но стек его не коснулся. Дарья перехватила его ладонью прямо в воздухе, надавила и переломила сердцевину, оставив обломок висеть на кожаной оплетке.

- Ай-яй, пороть вас некому, милочка, - строго указала золотой деве Дарья, фактически оставаясь у ее ног, но не скрывая превосходства в поднятых глазах. Ей такую обломать не труднее гламурного прута, который в гневе отброшен на пол.

Парень в передничке отрицательно замотал головой, видимо отказываясь от знакомства с Лемом. Напугала все-таки, кукольная, насквозь искусственная сучка. Придется сплошняком обыскивать каждую щель.

- Я не знаю, как его звать, - вдруг открыл рот мальчишка. – Его вон туда увели, в подвал.

И показал дрожащим пальцем направление. На первый взгляд указанная стена представлялась монолитной и, кстати, заставленной стеллажами с девайсами. Эротические игрушки высочайшего качества, но содержатся в жутком беспорядке, некоторые выглядят откровенно пользованными и не приведенными в должный вид, другие вообще не избавлены от упаковки. Опытный во всяких тайных норах государственный охранник приступил к поиску, довольно скоро обнаружив нужный рычажок. Мария удержалась, пропустила мужчину первым, но сама слетела за ним по лестнице следом. Они оказались в коридоре с четырьмя металлическими дверями, по две на сторону. Три из них открыты, четвертая заперта.

Ключи им долго не отдавали, не признаваясь у кого именно они хранятся. Тянули время, активного сопротивления не оказывали, и применить силу, не имея оснований, довольно рискованно. Дарья извлекла на свет судейское предписание, до этого до него дело как-то не дошло, и мгновенно преобразилась, превратившись в карающую длань силовой структуры.

- Вы препятствуете решению суда, - перешла она на хорошо выработанный командный тон, говорила вроде негромко, но доносилось до самых дальних закоулков довольно большой комнаты, проникая в уши каждого. – Начинается запись принудительного исполнения.

У государственной группы охраны на шлемах открылись глазки видеозаписывающей аппаратуры. Константин впервые серьезно забеспокоился, он менее оторван от реальности, чем его сестра. Контролировать эти записи они не смогут, и оспорить их законность тоже. Ключи у них больше не вымогали, никакого лишнего насилия, началось шоу, силовики научились позже других, но перестали застенчиво уклоняться от всяких заснятых роликов, сами теперь умели их ляпать и получалось на уровне. Видеокамеры синхронизированы с линзами в глазах, следовали за зрачками с задержкой в миллисекунду, стоило глазам задержаться на предмете, наводили фокус, приближали, рассматривали вместе с человеком, будто живые. Смонтировать потом пара пустяков. Пятеро пошли к запертой двери. Опытный в съемке охранник, пробежался по композиции: Виктория и Константин, наконец выбравшиеся из-за стола и прильнувшие друг к дружке, в окружении нанятых защитников. Потом тщательно просмотрел стеллажи, заострив внимание на ударных девайсах, неизменно производящих впечатление на жалостливую публику. Мазнул глазами по частично прикрытому лоскутком передника Юлию, остающемуся на коленях и как следует рассмотрел сломанный стек.

В подвальном помещении развернулась другая картина. Марию не смогли заставить подняться обратно в зал, но оттеснили к противоположной стене. Вскрывали болгаркой, максимально зрелищно, чтобы искр целый водопад, почти парадный фейерверк. Разумней было бы тихонько высверлить замок специальной дрелью, но так подумал бы лишь человек, не разбирающийся в хорошем кино.

Обнаженный Лем, молодой, в отличной физической форме, покрытый подсохшими ссадинами от стека, живописное зрелище, камеры полюбили его, как родного. Он мялся в середине камеры, стоя босыми ногами на железных листах, потом выцепил из толпы Марию и ринулся к ней. Девушка сначала убедившись, что жив и не сильно покалечен, начала пристально рассматривать следы от порки. Поднимались наверх они монолитной компанией, Мария держала Лема за руку. Почему-то она вообще не сомневалась кто посмел бить парня. Увидела Викторию, глянула на ударную игрушку, валяющуюся на полу, двинулась на нее, надежно перехваченная на полпути Дарьей. Девушка молча выдиралась из профессионально удерживающих рук, достать Викторию физически у нее не получалось, и она попробовала ее задеть иначе.

- Сука пластиковая, я твою палку тебе в задницу запихаю, лахудра, - ярилась Мария.

- Успокойся, сестричка, - шептала ей Дарья. – Ты до нее доберешься, но не так, приди в себя.

Обидно, но никто не воспринимал Викторию живой девушкой, разве посмотрев на фотографиях, в другой обстановке она смотрелась не органично, ей не стоило шевелиться и сходить со статичного кадра. С агрессией Виктория сталкиваться не любила, скромничала, видимо, нервно кусала губы. Дарья не пускала, но и не помогала успокоиться, сзади в плечо Марии уперся лбом Лем и она замерла, выдыхая. Сначала парень, остальное подождет.

- Скорая приехала, - поторопила ее Дарья, недовольно поглядывая на прибывших юристов и репортеров.

Подмога смотрела во все глаза и не забывала снимать, только не все увиденное пойдет на пользу зачинщикам. Представители средств массовой информации оплачены, однако вовсе не накормлены до тошноты, они не упустят лишний кусок. С запозданием дошло, что их маленькая полуподвальная комнатка для удовольствий вовсе не подходила, чтобы показывать общественности, тем более с участием обнаженных парней, относящихся к части населения, о которой положено преувеличенно заботиться на людях. Под лай и пробы куснуть юристов золотой пары, захватчики сгруппировались и начали отходить к выходу. Внезапно Юлий схватил Дарью за рукав:

- Заберите меня отсюда, не отставляйте, - парнишку понять можно, на фарфоровые осколки опрокинутого лица Виктории страшно смотреть, она на парне отыграется.

Сделать ничего нельзя, они пришли за Лемом и только, на Юлия у них нет прав. Дарья рывком подняла светлоглазого мальчишку на ноги, пока не высвобождаясь.

- Извини, тебе придется остаться, - во всеуслышанье сказала Дарья, тем же поставленным голосом, чтобы слышали все.

Следом Юлий, нетвердо держащийся на ногах, совсем оступился, хотя даже на замедленной съемке не удалось бы разглядеть никакого злого умысла или чего-то похожего на толчок от Дарьи, упал на пол, поджимая ногу к животу и касаясь явно поврежденной лодыжки. Должно быть не так больно, по полу кататься не стоит, у мальчика талант великого артиста, во всяком случаи сцены с умиранием отыгрывает замечательно.

- Какое несчастье, - немедленно преисполнилась сочувствия Дарья, косясь на симулянта. – Тут у нас как раз медики, его неплохо в больнице показать. Что скажите, Виктория?

- Мне на него плевать, - огрызнулась золотая дева, многие в комнате подавили желание посмотреть на часы, чтобы отметить тайминг записей и не тратить время на поиски.

- Отлично, - обрадовалась Дарья, второй раз помогла парню подняться, прижимая к себе и помогая идти, парень засветил на всю округу крепкие ягодицы.

Они не могли себе позволить взять чем прикрыться в чужом доме, еще в воровстве обвинят. Врачи выдали парням блестящие пледы, под прикрытием Юлий начал спешно срывать с себя передник и ошейник, обе вещи словно покрылись мерзкой слизью, стали крайне неприятными, невыносимыми на теле. Мария села в машину скорой, не приняв возражений от персонала. Дарья, поколебавшись, юркнула следом. Виктор остался один, постаравшись держаться ближе к государственным охранникам, попросил всадить его, отъехав от владения брата и сестры достаточное расстояние. Он был возбужден и дышал полной грудью, его ждет процесс десятилетия, и он отметится в нем по полной.

В госпитализации Лем и Юлий совсем не нуждались, их повреждения вполне возможно залечить на дому, но на выходных Лем подлежит помещению в центр, а Юлию вообще некуда деваться, кроме нежных объятий Виктории. Мария с трудом оторвалась от Лема и порешала вопрос. Парням выделили платные комфортабельные палаты, и Мария вообще не намеривалась покидать Лема, пока он в больнице. Дарье удалось вытащить ее из палаты спустя битый час.

- Влетит нам от мамы, - не особенно жалея о сделанном, признала вслух старшая сестра. – Ты оставь охрану, эти выблядки тебе не простят, постараются задеть.

- Ничего, я их отвлеку, - неприятно оскалилась Мария, она считала себя в долгу перед Викторией и Константином, намеривалась расплатиться сполна. – Что с парнишкой будешь делать?

- С каким? – подозрительно переспросила Дарья.

- С Юлием, не придуривайся. Если мне станут мстить, его прижать вообще раз плюнуть, он в уязвимом положении, - терпеливо растолковала Мария

- Блин, сестрица, возьми его на себя, я тебе помогла, - начала открещиваться от проблем Дарья.

- Незанятый парень группы «В» у меня дома одновременно с Лемом? – насмешливо поинтересовалась Мария, поежившись от представленной картины. – Ну уж нет, мне только истерик не хватало. Сама, сама.

Дарья начала ругаться более выразительно, больше не сдерживаясь. Утром новостные ленты обновились и им по очереди позвонила Аглая, она смогла найти слова, чтобы обеим стало сильно не по себе от стыда и неловкости.

Глава 27. Бумажный ураган

Виктория всю себя посвятила битью посуды, потратив на истерику остаток ночи после того, как от них увезли парней. Устав от физического выражения чувств, переключилась на персонал. У нее с братом прислуги полон дом, бить их Виктория отучилась еще в детстве, тогда они просто отсуживали у нее огромные суммы, что огорчало ее намного меньше, чем их непосредственный уход и невозможность продолжить. Одноразовое насилие не приносило удовлетворения. Жертва должна оставаться в ее руках, пока Виктории самой не надоест, хотя на самом деле Виктория садисткой не была, она дралась, как маленький ребенок, не получивший желаемого. Золотая дева ни в чем не знала отказа, состояние позволяло ей делать что угодно и осечки случались крайне редко. Виктория стремилась к обладанию Лемом и Юлием вовсе не потому, что ее тянуло именно к ним, в конкретных парнях она совершенно не заинтересована. Они были статусными вещами, не более того. Лучше всего ей бы подошли чучела парней, подвижные в суставах, чтобы можно было поставить в любую позу и сфотографироваться с ними, а не живые люди. Виктории не стоило заводить даже собачку, не говоря уже о нижних.

Она никак не могла успокоиться и составить план отмщения, но была уверена, что обязательно отплатит противной Марии, ничего не пожалеет. Громкие слова, Виктория не сможет отказаться буквально ни от одной из мелочей, окружающих ее постоянно, например, от свежего маникюра каждую неделю. Твердо настроенная сражаться, Виктория отчаянно сопротивлялась брату, который настаивал на запланированном отбытии из страны. В аэропорт она прибыла, надувшись, вообще не разговаривая с Константином, говорившим за двоих, безуспешно пытающимся с ней помириться, размолвки с сестрой он не переносил. Вышло как хотела Виктория, их не выпустили, сославшись на гражданские иски о личной неприкосновенности.

Виктория обрадовалась.

Константин испугался.

К понедельнику Мария и Лем стали сенсацией, и Юлий выступал очень интересным персонажем, особенно в связи с тем, что его взяла к себе под временный присмотр ледяная и неприступная, как скала в северном море, начальница убойного отдела. Участки видео с непосредственным участием красивых парней затерли на повторе до сбоев в электронике. Государственная охрана сняла и смонтировала отличный фильм, бесплатно прорекламировавший их службу и подняв их рейтинги до небес. На фоне такого шедевра документального кино, жалкие попытки юристов золотых деток выставить в сеть видео с другим смыслом, вызвало резко негативную оценку, общественность не ободрила. И все же было мало, от любопытства у публики развился нервный зуд. Не удивительно, что к понедельнику возле здания гражданского суда, где Лем должен перейти под полную ответственность Марии, ее постоянную опеку, собрались самые зубастые репортеры. За кусочек тротуарной плитки перед крыльцом завязывались не шуточные баталии.

Ожидали чего угодно, по толпе прошел слушок, что пару завели через служебный вход, люди высматривали дорогой автомобиль на подъезде к зданию. Самые зоркие издали высмотрели мотоциклистов, без подсказок определив в них часть экскорта из охраны. Мария и Лем прибыли в суд на машине скорой помощи. Вышли, держась предельно близко друг к другу, первым выпустив Виктора, позади тащился специально нанятый доктор, изрядно испугавшийся толпы. В суд Лема должна была доставить заведующая реабилитационного центра. Мария не могла самовольно забрать его себе и поэтому прикрылась необходимой медицинской помощью, не оставляя Лема ни на минуту одного. Виктор сделал серьезную попытку обнаружить заведующую, и призвать ее к исполнению обязанностей, но скоро выяснилось, что она заперлась у себя дома и отказалась оттуда выходить, пользуясь правом на неприкосновенность жилища. Мария махнула на нее рукой. Способ, подсказанный Дарьей, вполне работал, выдумывать что-то еще не имело смысла.

Показавшись из салона скорой, Лем выпрыгнул на землю довольно бодро, успел подать руку Марии, улыбался огромной толпе. Им кричали, их просили повернуться то в одну сторону, то в другую. Довольно скоро парень ослеп от вспышек фотокамер и на призывы уже не реагировал. Девушка заранее запретила ему разговаривать с посторонними, за исключением судьи. Сама тоже в беседы не вступала. За них говорил Виктор, вот уж кто беззастенчиво купался под ничего не упускающими линзами объективов. Адвокат щедро пообещал расширенное интервью после заседания, открыто намекая на сенсационные факты.

В зал судебного заседания репортеров не пустили, толпу отсекли массивные двойные двери. Сегодня в честь особо торжественного события им выделили главный зал в здании, председатель специально распорядился. Шумоизоляция, однако, оставляла желать лучшего, за дверями слышался невнятный рокот голосов, секретарю пришлось выйти и рявкнуть командным тоном, угрожая приставами, постепенно утихло, репортеры снова принялись ждать.

Судья выглядела мрачной и величественной, прежняя ее сонливость и склонность к сентиментальности исчезли без следа. Она страшно недовольна собой, что допустила насилие над Лемом, картинки с беспорядочными кровавыми насечками, сделанными стеком на его обнаженном теле, впечатались в разум. Это она допустила, с ее легкой руки такое с ним произошло. Одновременно госпожа судья считала Марию непозволительно наглой, и не очень-то оборачивающейся на закон, не одобряет ее. Девушка вытащила парня, но методы ее вызывают множество вопросов. Впрочем, под присмотром стольких глаз, чинить дальнейшие препятствия Марии или даже просто высказать ей вслух неодобрение, весьма опрометчивый поступок. Женщина хотела поскорее сойти со сцены, на которой ненароком оказалась. Самое лучшее дать Марии что она хочет, тем более резолютивная часть решения уже заранее оглашена, остались чистые формальности. Ради самой себя и не в силах отпустить пару просто так, она произнесла речь. Замыленные слова общих фраз бессмысленно сотрясали воздух, никто не слушал и тем более не проникся, просто стерпели, как занудную, но необходимую процедуру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В целом церемония вручения генеральной доверенности мало чем отличается от регистрации брака. Раньше расписывались в документах только опекуны, но теперь подпись ставит и сам опекаемый, будто дополнительно и самостоятельно признавая опеку над собой. На судью Лем смотрел с откровенной опаской, не зная, чего еще от нее можно ожидать.

Они покинули здание суда в тесном кольце государственной охраны. Представители средств массовой информации нахлынули волной и попытались прорваться, у них не получилось, репортеры жадно набросились на адвоката. Виктор говорил без листа, он заранее написал себе, что должно быть сказано, заучил и пару раз повторил перед зеркалом. Самые лучшие импровизации на самом деле отработаны заранее, лишь создавая видимость спонтанности.

- Я не побоюсь выражения, но моя доверительница и ее подопечный, столкнулись с самым настоящим современным рабством. Молодого человека продали, как вещь и в этом замешаны люди, которым государство доверило часть своих полномочий, наши чиновники. - В самом крайнем случае Виктору за открытие высказывания грозил существенный административный штраф, его обещала оплатить Мария, предложив ему не стесняться, он не упоминал имен, он возбужденно кричал, не сдерживаясь, как птица, встречающая рассвет. – Попрание основных прав человека, лишение свободы, насилие на беззащитным, издевательства, содержание взаперти, словно он животное. Достойны ли мы нашего двадцать второго века? Сколько еще цивилизации изживать подобные чудовищные преступления?

Виктор ненадолго замолк, наклонив голову и опустив глаза, словно переживал минуты скорби, потом вскинулся, посмотрел прямо в зрачки объективов, хотя немного расфокусированным взглядом, чтобы на записи не казалось неестественным. Хочешь, чтобы поверили, делай вид, что тебя не снимают.

- Я прошу всех вас помочь им, не позволить спустить на тормозах, уделить внимание, иначе это никогда не прекратиться. На месте молодых людей мог оказаться любой незащищенный ребенок. В наших силах сделать так, чтобы никто не мог сотворить подобное.

Виктор не прочь еще позаигрывать с репортерами, но он не хотел снизить эффект от своей речи, и сжав губы, продирался через людей, ни на кого не оборачиваясь и не реагируя. У него еще будет время рассказать подробно и удовлетворить самое бесцеремонное любопытство.

Тогда он еще не знал, что самые разнообразные иски в отношении Константина и Виктории будут длится целых три года, позволят ему сколотить вполне приличное состояние, навсегда избавив его от мыслей от старости в бедности. Впрочем, обстоятельства его настолько в целом изменились, что прежние страхи, переживания и цели, полностью сменились новой реальностью, изменив его жизнь навсегда. Заведующую сожрала, предварительно перемолов, уголовная машина государства, совсем без его помощи.

Уже во вторник после передачи Лема под ее полную ответственность Мария явилась в офис компании, на которую трудилась по контракту. Она навестила отдел кадров, подтвердить свои подозрения. Девушка не сомневалась, что ее характеристику придержал Феоктист Станиславович. Кадровичка под ее натиском сломалась на седьмой минуте и выдала мужчину. Интересно чем он руководствовался? Пакостить по мелочи, рискуя быть пойманным за руку, может только слабоумный. Он как старый кот, постоянно гадящий в тапки, истончая последнее терпение и, в итоге, оказывающийся на улице, озадаченный необходимостью заботиться о себе самостоятельно.

Девушка не стала устраивать скандал, выпустила из своего поля зрения полузадушенную ужасом и предчувствием катастрофы кадровичку, покинула ее кабинет, остановилась прямо в коридоре и тапнула несколько криптограмм на своем смартфоне. Неужели он подумал, что она угрожала впустую? От любовницы не потрудился отказаться, пополнив картотеку Марии новыми фото и парой коротких видео. Думает, что бессмертный. Сейчас скопленное богатство прямиком отправилось его жене, причем след от этих файлов привести к Марии не мог. Мария поняла и приняла к сведению, что отсутствующая характеристика никакой существенной роли не сыграла. Но важен сам факт злого намерения. Спускать такое не стоит, иначе Феоктист Станиславович подумает, что ему позволено. Совершив задуманное, она вычеркнула его из списка неотложных дел, много внимания уделять настолько мелком человеку бессмысленная трата ценного времени.

Отдел кадров задержал ее ненадолго. Дальше ждала гораздо более серьезная встреча. Генеральный директор согласился на ее просьбу о приеме охотно. Серьезный мужчина ближе к шестидесяти, полностью поглощен своим бизнесом, больше его мало что занимало, еще меньше трогало за живое. Он ценил Марию, как профессионала, она сильно подживила архитектуру управления, упразднив давно ненужные и мертвые ветви, ее работа сродни работе садовника по обрезке плодовых деревьев, после они начинают плодоносить. Тем не менее его не миновала информационная волна, рассказывающая о Марии и Леме, он тоже человек, ему любопытно. И, кстати, маленькая подковерная борьба Феоктиста Станиславовича не укрылась от него, в своей фирме он знал о малейшем движении воздуха. Будет жаловаться, заранее решил он, но увидеться не отказался.

Проявляя уважение, генеральный встал из-за стола, шагнул навстречу, встретив Марию почти на середине пути от дверей и пожал ей руку. Потом, правда, вернулся за стол, не видя нужды нивелировать свое высокое положение. Молодая девушка ничуть не смутилась.

- Наша совместная работа подходит к концу, - смело начала девушка, после нескольких обязательных любезностей. – Осталась контрольная обкатка и отладка системы, чистые мелочи. Я буду заниматься не больше двух недель, затем плановые гарантийные проверки каждый полгода, в течении полутора лет. Мне понравилось работать с вами.

- Ну, прощаться еще рано, - недовольно отреагировал генеральный, Мария никогда не являлась его сотрудником, но отпускать ее не хотелось, мужчина всегда был жаден и бережлив до уникальных специалистов.

- Пожалуй, - неожиданно согласилась с ним девушка. – У меня есть для вас предложение. Перед заключением контракта, признаюсь, я разыскала и прочла вашу краткую биографию. В тридцать вы специализировались на поглощениях.

Генеральному не слишком понравилось упоминание о его прошлом. Он был третьим сыном в довольно богатой семье. На председательское место генерального готовили его старшего брата, остальным детям оставляя лишь узкие клинышки пирога. Ему дали превосходное образование, и он беззастенчиво зарабатывал деньги заходя на фирму посильнее и используя все свои способности, чтобы поглотить более слабого конкурента. В каком-то смысле, профессия не менее редкая и интересная, чем у Марии. Потом его старшие братья один за другим трагически погибли и во главе семейного бизнеса пришлось встать ему, оставив пиратские ухватки в прошлом.

- Не желаете ли вспомнить старое? – продолжала девушка, проигнорировав его неободрительное молчание.

Удивила.

Генеральный откинулся в кресло, демонстрируя слабую заинтересованность, вопреки тому, что ощущал по-настоящему. Старые интересы и привычки, давно погребенные под рутиной успешного и благонадежного ведения дел, взыграли, проснулся охотничий интерес.

- Подробней, - опустив веки на зрачки до середины, позволил он.

- Я испытываю крайне противоречивые чувства вот к этому предприятию, - упразнитель ткнула в смартфон, завладевая экраном, вделанном в стол генерального, прямо перед ним развернулся высококачественный сайт известной фирмы. – Активов у них полно, вот только система давно устарела и ее недостатки я вижу невооруженным взглядом.

- Свалить такую махину невозможно, - протестовал генеральный, не удержался и кратко облизнул губы, выдавая жадность. – У них свое производство, ему почти двести лет.

- Напротив, хотя займет время, потребует усилий и ваших мощностей, - смело возразила Мария. – Зато активов они накопили огромное количество, и никому из управленцев не двести, они довольно инертны и малоподвижны, не готовы к нападению.

- Огромному киту не нужно защищаться от акул, - качал головой генеральный, не в силах отвергнуть предложение в категоричной форме и потихоньку загораясь азартом.

- Даже киты умираю и их раздирают на куски, - ответила а его манере Мария. – Согласитесь и я предоставлю вам аналитику на предприятие, чтобы знать, куда ударить вернее.

- Что им помешает нанять упразнителя и прикрыть дыры? – хмыкнул мужчина, разглядывая сайт, невольно примериваясь к добыче.

- А вот эта возможность для них больше не существует, - на энергичном, но спокойном лице Марии проявился слабый отблеск тайного гнева. – Возможно вам неизвестно, но у нас существует маленький клуб по интересам, не профсоюз, конечно, но мы поддерживаем друг друга, и я уже попросила никого не вмешиваться, мне не откажут.

- Понятно, - в спину мужчину уколола пар иголочек беспокойства, про такие связи он слышал впервые, неприятный сюрприз, лучше упразнителям на мозоли не наступать. – Что взамен?

- Мне ничего не нужно, - при мысли, что ей достанется кусок из собственности Константина и Виктории, девушку окатила волна отвращения. – Я собираюсь разорить пару человек, не секрет кого именно.

- Как же Феоктист Станиславович? – напрямую спросил генеральный.

- Не стану отрицать, мне было бы приятно, лишись он места, тем более его личные обстоятельства потребуют огромной вовлеченности, но условием выставлять не стану, - стойко отвергла помощь в решении проблем Мария.

- Что будет, если я откажусь? – продолжал заходить с разных сторон опытный бизнесмен.

- Ничего, - пожала плечами Мария. – Я предложу кому-нибудь другому, желающие найдутся.

Конечно, генеральный не отказался. Вскоре Константин и Виктория оказались вынужденными наблюдать, как мельчает их денежная река, на берегах которой они благоденствовали с самых младых ногтей. У золотой пары оставались трастовые фонды, деньги оттуда изъять невозможно. Никто и не пытался, однако на все их счета легли бесчисленные аресты. Брату и сестре предстояло выяснить на собственной шкуре истинную ценность денег.

Еще несколько дней после возвращения Лема его официальная опекунша оставалась с ним дома максимально возможное время, отказываясь покидать его надолго. Ласкала его, лечила ссадины, лично покрывая их специально прописанной мазью. Лем быстро оклемался, чуть больше суток во власти Виктории и Константина мало на нем отразились, страшное бы началось спустя три дня, не приди за ним Мария, не сдержи она обещание. Но его девушка справилась и даже гораздо раньше, поэтому для грусти совсем не находилось причин. На улице стояла ранняя осень и Лем умел находить удовольствие в каждом сезоне, у него все хорошо. Он настойчиво ластится к девушке, Мария к нему вполне расположена.

В один из дней, когда полосы от стека окончательно затянулись, парню удается завалить ее на кровать, целовать, где только вздумается, постоянно возвращаясь с поцелуями к губам и лону. Опекунша снисходительно фыркает, путается пальцами в его длинных волосах, притягивая вверх, обнимая и укладывая на себя. Лем сверху, но Мария задает ритм, и он медленный, тягучий, неторопливый. Девушка обвивает его ногами, приподнимая бедра и кажется, что ему можно проникнуть еще глубже в обволакивающую патоку. Лем выучил, как она кончает. Девушка стонет, и обхватывает его ствол еще плотнее, сжимается, выдаивает, ее лоно превращается во второе сильно пульсирующее сердце. У него никогда не получалось выдержать дольше и он срывался следом, но не падал, а взлетал вверх, оргазм ударял электричеством по позвоночнику. Потом они долго лежали вместе, не разжимая объятий.

- А ты хотела бы меня одевать, ну странно, в блестящие трусы там, серебряные или золотые? – деловито поинтересовался он спустя примерно неделю после того, как погостил у Виктории. – Я совсем не против. И ошейник тоже, но без цепочки к нему, она тело холодит, и я все равно пойду, куда скажешь.

- Обойдемся без ошейника, - захохотала Мария, она старалась сохранить серьезный и внимательный вид, но не получилось. – Трусы куплю, какие пожелаешь, в приложении с одеждой выбери.

- Я хорошо себя веду? – обнадеженный ее настроением, застенчиво поинтересовался парень.

- Очень хорошо, - согласилась Мария, прижимаясь к нему ближе и поцеловав в щеку.

- Значит, ты не станешь меня наказывать? Только не прогоняй и никому не отдавай, - получив заверения, быстро постарался закрепить Лем.

- Никому, - проникновенно глядя ему в глаза, поклялась Мария. – Даже не думай, рыженький. Я люблю тебя.

Парень вспыхнул, он не стеснялся повторять ей о своей любви снова и снова, но сам получил первое признание, утешал себя прежде тем, что любовь заключается вовсе не в словах, и она часто доказывала отношение на деле. Изнутри чуть-чуть царапало некое беспокойство, он еще давно думал уточнить.

- Я же совсем не рыжий, у меня каштановые волосы, парикмахер говорил, что я шатен, - утрата какого-то важного для Марии свойства, боязнь не соответствовать ее ожиданиям, постоянно подстегивала Лема становиться лучше, но заставить цвет волос сменить усилием воли он не мог.

- Верхний свет, - распорядилась Мария и над головой вспыхнули электрические лампочки.

Она встала сама и подняла его с постели, усадив на пуфик перед зеркалом, за которым накладывала макияж по утрам. Мария ничуть не стеснялась Лема, они оставались абсолютно обнаженными.

- Зеркало, - произнесла девушка, вокруг прямоугольной отражающей поверхности вспыхнула яркая светящаяся линия.

- Смотри, - Мария потянула Лема за прядь на макушке, зажав ее между пальцами, указательным и средним.

Парень постарался вывернуть голову, чтобы рассмотреть, что она ему показывает. Девушка снова засмеялась, нажала ему на голову, заставляя его держаться прямо.

- В отражение, Лем. Чего ты вертишься? – попеняла она ему, нисколько не раздраженно, скорее недоуменно, ведь должен догадаться почему она усадила его за свой столик.

Зеркало у нее не совсем обычное, точнее совсем необычное, оно приближает необходимое, дополнительно подсвечивает. Управлялась с ним Мария виртуозно, мудреная, слишком умная техника вообще легко ей давалась, она мигом находила с ней общий язык. Под прямым, усиленным освещением в каштановой пряди засверкали рыжие искры, совсем такие же, как в радужке вокруг его зрачков.

- Видишь? – увлеченно подстегнула его Мария, поворачивая прядь в пальцах на свету, словно драгоценный камень, и заставляя искры гулять вдоль длины волоса.

Лем счастливо зажмурился.

Она так пристально и постоянно смотрит на него, ничего не упуская, увиденное ей полюбилось. Лем окончательно уверился, что обрел свой дом и никогда его не покинет, остальные мечты непременно сбудутся со временем.

Через полгода он сдал экстерном экзамены, получил полное среднее образование. Еще через три года, когда Лем закончил техникум по специальности «домоводство», потихоньку взяв на себя полностью управление домом и домашними расходами, они поженились. С вступлением в брак Мария ничуть не утратила своей власти постоянного опекуна, сохраняя генеральную доверенность, как самый ценный акт гражданского состояния в своей жизни.

Нападать на Константина и Викторию ей надоело после рождения второго ребенка – девочки, в дополнение к старшему мальчику, сына она любила без памяти и в девочку влюбилась с первого взгляда. Уголовные дела против золотой пары провалились, формально закон они не нарушили, случай Марии и Лема заставил законодателей многое переосмыслить. Однако Мария оставила золотую пару без гроша на долгие годы. Константин до возращения права пользоваться деньгами трастового фонда не дожил целых пять лет. Виктория была вынуждена выйти замуж за довольно сурового коллекционера фарфоровых кукол, старше ее вдвое и намного жестче, вырваться из его паутины она не смогла, навсегда плененная, но на фотографиях продолжала получаться исключительно хорошо.

Конец