Месть – блюдо, которое лучше подавать холодным. 2/3. Серия: А в попку лучше

Я вздрогнул и проснулся. Посмотрел на часы: 6:20 утра. Шасты все еще нет. Решил сварить кофе. К 7:30 ее все еще не было дома. Я подождал, и уже собирался позвонить ей, когда услышал хлопок дверцы машины. Выглянув в окно, я увидел Шасту, на высоких каблуках поднимавшуюся по дорожкеи только мельком увидел, как уезжает черный пикап.

Это будет интересно. Я сел на диван с кофе. Она открыла входную дверь.

– О, Боже!!! – воскликнула Шаста, – ты напугал меня до смерти. Что ты делаешь? Я не думала, что ты приедешь! Почему ты не позвонил?

Я наблюдал как она болтает. Конечно, я ее напугал, это понятно. Но я почувствовал что-то еще. На ее лице появилось нечто, похожее на чувство вины. Она вела себя так, словно ее уличили в каком-то неподобающем поведении.

Часть моего обучения в Лэнгли была посвящена тому, как реагировать, если тебя застали за чем-то неправильным. Психология надуманной невинности.

Без сомнения, неподготовленная Шаста, судя по тому, что я вижу, завалила бы этот семинар.

Наконец, ее вопросы стихли. Я понял, что она пытается прочесть мое выражение лица в попытке понять, не попалась ли она. Я сохранял бесстрастное выражение лица.

– Как ты сюда попал? – спросила она. – Что случилось?

Я вкратце перечислил обстоятельства своего прибытия, все время изучая ее выражение лица и реакцию. Что-то определенно было не так.

– Прием закончился, а после мы все отправились в квартиру Тины, – объяснила она. – Было уже поздно, и я просто завалилась к ней на диван на несколько часов.

Я просто молча кивнул, с отсутствующим выражением лица наблюдая за ней.

– Что? – воскликнула она. – Ты уставился на меня! Давай я уберусь и приготовлю тебе завтрак.

А после она ушла в свою спальню. Что было для нее нехарактерно, войдя в комнату, она плотно закрыла дверь.

Было очевидно, что что-то случилось. В какой степени, я не знал, но должен был выяснить. Я говорил по телефону, когда услышал, как включился душ. Смывает улики? – подумал я.

У меня есть коллега, Мария Лопес, часто помогавшая мне в слежке. Она служит в Лэкленде и обязана мне.

Я отправил ей кое-какую информацию и объяснил, что мне нужно. Она согласилась без вопросов.

Шаста приготовила завтрак, и мы поговорили, почти как обычно. Слоном в комнате был вопрос о том, что же на самом деле было прошлой ночью. Я был почти уверен, что знаю. С помощью Марии я мог это подтвердить.

– К сожалению, сегодня вечером мне нужно вернуться в Форт-Мид, – соврал я. На самом деле у меня это неплохо получалось. Это был мой навык выживания.

Шаста запротестовала и умоляла меня остаться подольше, но также я почувствовал на ее лице некоторое облегчение. Ей требовалось довести свою историю до конца и убедиться, что все свидетели тоже все поняли. Она хотела, чтобы все осталось в прошлом.

***

Тем вечером я позвонил Шасте из Лэнгли. По голосу я понял, что она расслабилась. В ее речи не было виноватого напряжения. Она сказала, как сильно любит меня и что скучает по мне. Даже начала часто упоминаемый разговор о долгосрочных отношениях.

Информация, полученная от Марии, должна была определить, в каком направлении будут развиваться мои отношения с Шастой. Как уже говорил, в Шасте есть много хорошего, начиная с внешности. С ней весело, и она любит секс.

Но в моей сфере деятельности, где я часто надолго пропадаю, среди самых важных качеств, что нужны мне в долгосрочной спутнице жизни, на первом месте были надежность, поддержка и верность.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что эти качества не являются сильными сторонами Шасты.

В пятницу на следующей неделе после свадьбы и моего неожиданного появления у Шасты Мария прислала сообщение:

Закодированный документ отправлен на твою защищенную электронную почту.

И это все. Я разговаривал с Шастой каждый вечер, и какая-то часть меня начала верить в ее рассказ о том, что было после свадьбы. Она признавалась мне в своей любви и желании.

Все это исчезло, когда я открыл письмо от Марии.

Она дважды выслеживала Шасту в квартире рядом с университетским городком. И однажды у нее были фотографии крупного рыжеволосого посетителя, вошедшего в квартиру Шасты в 21:22 и вышедшего из нее в 8:18 следующего утра.

Мария опознала в парне Рэнди Ван Дейка. Да, того самого рыжеволосого Рэнди, которого я избил на той вечеринке. Я не очень-то винил его, Шаста очень красива и сексуальна. Но мое мнение о Шасте, без сомнения, изменилось.

Я написал ей СМС, сказав, что приеду к ней через несколько дней. Она этому обрадовалась и начала обсуждать все, что мы будем делать после моего приезда. Признавалась мне в любви, но, должно быть, почувствовала, что я не отвечаю взаимностью.

– Бен, – начала она, – с тобой все в порядке?

Я сказал, что увидимся через несколько дней, и повесил трубку.

Во время поездки к ней я размышлял о Шасте. Конечно, какая-то часть меня была опечалена. Нам было вместе очень хорошо. Она и впрямь была моей первой девушкой на долгий срок. Но у меня должен быть кто-то, на кого я могу положиться, и теперь было совершенно ясно, что этот человек – не Шаста.

Шаста приложила немало усилий, чтобы хорошо выглядеть ради меня. Блузка с разрезом, макияж. Она и впрямь выглядела хорошо.

– О, Бен, – начала она, – я так по тебе скучала.

Я не ответил на ее объятия. Она вжалась в меня всеми своими женскими частями. Я стоял как вкопанный, не произнося ни слова, опустив руки по швам. Не такой реакции она ожидала.

– В чем дело, милый? – спросила она, глядя на меня с обеспокоенным выражением лица.

– Шаста, давай присядем. Нужно обсудить кое-что.

– Конечно-конечно. О чем бы ты ни хотел поговорить, давай это сделаем. Вот, – сказала она, – садись сюда, – и она похлопала по месту на диване рядом с тем, где сидела сама.

Я сел в кресло напротив нее.

Она опять начала говорить о том, что скучает по мне и нуждается во мне. Наконец, я поднял руку в жесте: «стоп».

– Помнишь, – начал я, – когда только начали встречаться, мы говорили о том, что в моей работе мне нужен кто-то, кому я могу доверять и на кого могу положиться?

По ее лицу пробежала легкая дрожь – реакция на мое заявление, – но она быстро утвердительно кивнула.

– А помнишь, мы говорили об эксклюзивности, что если кто-то из нас передумает, то мы об этом поговорим?

Она безмолвно кивнула, широко раскрыв глаза. Как животное, попавшее в силки охотника.

– Ты не выполнила эти обещания, – сказал я ей. – Я знаю о Рэнди.

– Рэнди? А что с Рэнди? – спросила она с паническим выражением лица.

– Шаста! – сказал я, и наружу вырвался мой гнев. – Я все знаю.

И тут она заговорила по-настоящему. Они, дескать, просто друзья. Между ними ничего нет. Он был частью ее старой банды в колледже. Я – единственным, кто ее волнует.

– Хочешь сказать, что у тебя никогда не было секса с Рэнди? – спросил я.

Она колебалась всего один предательский миг.

– Нет, конечно, нет, – сказала она.

Я полез в рюкзак, достал конверт 23х28 и отдал ей набор фотографий, где Рэнди заходит в ее квартиру в 21:22. А затем уезжает, выглядя немного растрепанным, на следующее утро в 8:18.

Шаста изучила снимки и посмотрела на меня.

– Ты за мной шпионил? – спросила она.

– Шаста, – начал я, – думаешь, это – самый важный вопрос?

– Ничего не было, – переключила она тему и сказала. – Он немного перебрал и завалился на диван.

– То есть, хочешь сказать, что у вас с ним никогда не было секса?

– Нет! – Она заколебалась. – То есть, с тех пор, как мы вместе, – нет.

А-ха, подумал я, значит, у них есть какая-то совместная история. В этом есть смысл. Затем я выложил еще одно фото. Я не совсем понимал, как Мария смогла подобраться настолько близко, чтобы сделать этот снимок, но она – профессионал.

На этом снимке они стоят в дверном проеме квартиры, которую Мария опознала как квартиру Рэнди Ван Дейка. Ван Дейк целует ее, одной рукой явно крепко держась за одну из ее прекрасных сисек.

Я бросил эту фотографию в общую стопку. Шаста взяла ее в руки и ни слова не говоря смотрела на нее, открыв рот, а затем так же молча посмотрела на меня, качая головой. Она и впрямь была в ловушке.

Затем последовало длинное бессвязное объяснение, что они – просто друзья. Что они были вместе в колледже, но все закончилось. Она все говорила и говорила, несколько раз противореча самой себе, но общая тема была такова: Рэнди не имеет значения. Я – единственный, кто имеет значение в ее жизни.

Я встал и сказал:

– Я скажу, что для меня важно: «верность и честность».

Она умоляла меня остаться.

Я повернулся и пошел к двери. Шаста заплакала. В другое время я бы сделал все возможное, чтобы утешить ее. Но не сейчас.

– Прощай, Шаста, – сказал я ей на фоне новых рыданий Шасты.

– Но мы собирались пожениться... – услышал я ее вой.

И это был последний раз, когда я видел Шасту.

По крайней мере, на данный момент.

***

Я ехал к Чарити и думал о Шасте. Конечно, я испытывал некоторые угрызения совести из-за того, что наши отношения закончились. Нам было вместе очень весело. Но в глубине души я не мог представить себе долгосрочную жизнь с Шастой. Это было похоже на попытку вставить на место не тот кусочек головоломки. Как бы ни старайся, он все равно не подходит.

Мне требовалась что-то привычное, а Чарити и Билл – единственная семья, что есть у меня. Я использовал квартиру над гаражом в качестве своего домашнего адреса.

Я провел у них несколько дней, и все было тихо и расслабляюще. Было несколько моментов грусти при мысли о разрыве с Шастой, но даже в моменты слабости я не мог представить себе жизнь с ней.

Я ей не доверял.

Вскоре я опять был на работе. На этот раз – в Южной Америке. Моя работа чередовалась с многочасовой отупляющей скукой и внезапными ситуациями, буквально связанными с жизнью и смертью. Адриан давал мне все больше и больше свободы действий. Принимать собственные решения.

Как раз в один из таких скучных периодов я получил от Чарити интересное письмо. Она писала, что однажды была дома и была удивлена визитом Донни и Рики Комбсов. С ними был еще один парень, которого они называли Джуниор.

Донни притворялся милым, но моя сестра тоже выросла с Комбсами. Она их знала и не доверяла им.

Донни спросил, где я и как со мной связаться. Чарити ответила, что не знает, но, скорее всего, в стране меня нет.

Приятная маска Донни стала сползать. Он не мог добиться своего и начинал злиться. Ему требовалось связаться со мной.

– Послушай, – продолжил он, и его лицо раскраснелось от гнева, – скажи ему, что ему необходимо поговорить с моей сестрой. Он ее избегает! Они должны были пожениться.

Донни начал вторгаться в личное пространство Чарити, его гнев нарастал.

– Ты дашь ему знать, что он не может просто поразвлечься с Шастой, а потом ее бросить! – Теперь он подкреплял свои слова указательным пальцем, направленным в грудь Чарити.

– Они планировали пожениться! Я думаю, это еще случится, – сказал Донни. – Обязательно скажи ему об этом.

Чарити ничего не ответила. Донни и двое других повернулись и ушли.

Я спросил Чарити, не кажется ли ей, что ей или Биллу угрожает какая-либо опасность.

Нет, я так не думаю, – написала она в ответ. Это меня успокоило.

Донни или кто-то из Комбов никак не мог повлиять на меня. Я был так глубоко под прикрытием, что и большинство моих людей не знали, как со мной связаться. И уж точно не какие-то придурки из Восточного Техаса.

Так что, в течение следующего года или около я как правило находился в другой стране. Я действовал достаточно независимо. Как уже говорил, Адриан очень доверял моим суждениям.

Часть моей работы заключается в том, чтобы превращать граждан других стран в наших агентов. Это требует больших денежных поступлений. Бухгалтерия была довольно расплывчатой. Я спросил Адриана об этих денежных потоках.

– Бен, – начал он, – ты выполняешь для нашей страны очень важную работу. К тому же, опасную. Давай больше не будем говорить об этом.

Сообщение получено. Что это была за фраза? Не спрашивают – не говори?

Я открыл несколько оффшорных счетов с растущим балансом, а также приобрел несколько высококачественных удостоверений личности. Я легко мог въехать в любую страну, включая США, и никто, даже мои собственные люди, не знал, что я нахожусь в стране.

Кроме Адриана, у меня есть лишь небольшой круг тех, кому я доверяю. Моим неофициальным контактом в штате была Мария Лопес, собравшая доказательства предательства Шасты, и есть еще один человек, которому я полностью доверяю: Слободан Петрович.

«Неряха» Петрович – сербский контрагент, с которым я работал несколько раз. В один из таких случаев он буквально спас мне жизнь. Прозвище «неряха» являлось полной противоположностью его деятельности. Он – штатный агент США, но вы никогда не найдете никаких официальных записей о его работе.

Меня он всегда называл «товарищ Зепп». Как уже говорил, он спас мне жизнь, и я знал, что могу рассчитывать на него в любой момент, когда мне понадобится помощь.

В это время я купил безымянный домик на пляже в Бокас-дель-Торо, Панама. Это – небольшой дом с еще более маленькой пристройкой с одной комнатой и водопроводом на заднем дворе.

Я плачу пожилому двести долларов США в месяц человеку, Франциско, чтобы тот присматривал за домом. И даю бесплатную аренду. Франциско живет в строении на заднем дворе.

Юридически он принадлежит одному из моих альтернативных удостоверений личности и куплен за наличные.

Несмотря на то что моя работа может быть невероятно напряженной, мне она почему-то нравится. И мне нравится образ жизни в пляжном городке в Панаме в качестве противовеса стрессу. Но бывали моменты, когда я скучал по привычному укладу жизни в США.

Именно в один из таких периодов я связался с Чарити и запланировал поездку, чтобы навестить ее и мой старый дом в Восточном Техасе.

***

Когда я приехал туда, Чарити сказала, что у нее не было никаких контактов с Комбсами. Я с облегчением вздохнул. Чем дальше эта семья будет в зеркале заднего вида, тем лучше.

Я провел несколько дней, отдыхая и общаясь с Чарити и Биллом. В пятницу утром Билл сказал, что в пятницу они собираются на день рождения друга. Они сказали, что было бы здорово, если бы и я поехал с ними.

Я задумался на несколько мгновений.

– Есть ли шанс, что там будет Шаста или кто-то из этой толпы? – спросил я. Мне хватает стресса, когда я работаю на Адриана. Мне не нужно, чтобы мой отпуск прервали Комбы.

И Билл, и Чарити заверили, что это – совершенно иная группа людей, и что мне не о чем беспокоиться. Слово «вечеринка» звучит неплохо. Просто возможность расслабиться и побыть среди нормальных людей пойдет мне на пользу.

На самом деле я знал нескольких человек на вечеринке и хорошо проводил время. Когда меня неизбежно спрашивали, чем я сейчас занимаюсь, я стандартно отвечал, что работаю в государственном департаменте.

На вечеринке я пробыл около часа, как вдруг увидел знакомое лицо. Мне пришлось спросить у Чарити, как ее зовут, ибо я забыл. Но у меня остались приятные воспоминания о нашем коротком общении несколько лет назад.

Это была Мелисса Пост. Темноволосая девушка, которую я встретил на вечеринке, когда первоначально воссоединился с Шастой. Она показалась мне приятной, привлекательной и довольно серьезной.

Я подошел к ней, чтобы поговорить, и заново представился. У меня возникло ощущение, что она меня помнит, но, возможно, ассоциирует с Шастой.

– Да, – ответила она, – я помню, что встречала тебя некоторое время назад. Разве ты не... – и тут она запнулась.

У меня возникло ощущение, что она хочет упомянуть Шасту, и я быстро сменил тему.

Рассказал ей, что живу у сестры и зятя, и что работаю на правительство и часто бываю за границей. Она сказала мне, что получила диплом учителя и преподает во втором классе.

Мое первоначальное впечатление о ней, сложившееся после нашей встречи на вечеринке некоторое время назад, подтвердилось. Привлекательная, приятная, довольно серьезная и легкая в общении. Весь остаток вечера мы провели вместе. Наконец, нашу беседу прервала Чарити, сказав, что они с Биллом уходят.

Я повернулся к Мелиссе.

– Ты занята завтра вечером? – спросил я.

– Нет, не занята, но, – она заколебалась, – ты все еще встречаешься с Шастой Комбс?

– Ни в коем разе, – категорично заявил я.

Я увидел, как на ее лице мелькнула улыбка, и мы договорились на вечер субботы.

***

Мы отправились в местное кафе-барбекю в соседнем городе. Спокойно разговаривали, никто из нас не доминировал в разговоре. Мне было трудно, потому что я так много не мог рассказать о своей работе.

После ужина мы немного прогулялись вдоль реки, а затем вернулись к машине. Мне не хотелось, чтобы вечер заканчивался, но также я не хотел его испортить, слишком надавив. Следующий час мы просто медленно ехали по окрестностям. Никакого четкого пункта назначения не планировалось.

В конце концов, мы добрались до ее квартиры, и я припарковался перед дверью. На мгновение мне стало неловко, и мы молчали.

– Мелисса, – начал я, как бы прерывая то, что она собиралась сказать. – Хочу тебе сказать, что прекрасно провел с тобой время и очень не хочу, чтобы этот вечер заканчивался.

Я почувствовал, как она напряглась.

– Но хочу сделать все правильно. Не хочу тебя торопить и портить то, что может быть между нами очень хорошим. Скажу, что нахожу тебя очень привлекательной и хочу узнать тебя получше.

Она улыбнулась, когда я сказал ей это. Повернувшись ко мне на переднем сиденье, она крепко поцеловала меня, открыла дверь и бодро зашагала к себе.

– Позвони завтра, – сказала она, входя в здание.

В течение следующих нескольких дней я проводил с Мелиссой довольно много времени. Мы ходили в походы, играли в теннис, бегали трусцой, ходили куда-нибудь поесть, но больше всего просто узнавали друг друга. Пока все шло идеально.

В последний день перед моим отъездом мы отправились на пикник к реке. Был четверг, и на парковке у государственного парка было малолюдно. У Мелиссы было еще несколько недель летних каникул, прежде чем опять начнется учебный год.

Мы нашли укромное местечко и расстелили плед. Я рассказал, насколько это возможно, о своей работе и о том, какой у меня график. Мелисса, похоже, все поняла.

Я узнал о ней одно: она – очень доверчивая. Доверчивая почти до предела. Я бы не назвал это наивностью, просто она очень верит в других людей. Это – одно из ее достоинств, но в то же время меня это беспокоило. На свете наверняка есть плохие люди.

После обеда мы оба просто лежали на пледе, держась за руки и глядя на небо. Через несколько минут она перевернулась на колени, облокотившись на меня, и, улыбаясь, заглянула мне в глаза.

Мелисса была одета в футболку с откровенным вырезом. Когда она стояла на коленях, держась за меня, вырез распахнулся. Бюстгальтера на ней не было. Мне открылся прекрасный вид на ее небольшую, но хорошо сформированную грудь. Не удержавшись, я уставился на нее.

– На что уставился? – спросила она с притворной серьезностью.

– О, прости, – извинился я.

– За что? – спросила она. Она быстро огляделась и стянула с себя футболку.

На мгновение я застыл. На этом этапе наших коротких отношений мы, конечно, целовались и обнимались. Но это было пределом наших физических отношений. Как уже говорил, я не хотел все испортить. Но мне не о чем было беспокоиться.

Мои руки тут же нашли ее грудь. Ее соски отреагировали. Мелисса потянула меня вверх и сняла рубашку. Я начал укладываться обратно, когда она начала расстегивать мой ремень.

Вскоре я был голым, а она – топлес. Она стояла на коленях на пледе, а ее голова находилась на уровне паха. Моя эрекция подпрыгивала перед ее лицом. Она взяла мой член в рот и стала сосать.

Пока не стало слишком поздно, я осторожно вынул себя, а затем снял с нее остатки одежды.

Мы оба бросили короткий взгляд по сторонам, беспокоясь об уединении. Мы никого не видели с тех пор, как оказались здесь, но никогда не знаешь заранее. Пока все было хорошо.

Обнаженные, мы обнимались, целовались и ласкались. Я посасывал ее соски, и ее спина выгибалась от удовольствия. Она ласкала мой эрегированный член. Я целовал ее живот и, в конце концов, добрался до ее киски.

У меня возникло ощущение, что оральный секс не был для нее привычным делом. Кончиком языка я исследовал ее гениталии. Она тяжело дышала и произносила нечленораздельные слова. Я продолжал.

Наконец, после некоторого поддразнивания, кончик моего языка исследовал ее клитор. Она взорвалась в кульминации, ее тело затряслось как от удара током. Она упала на плед, сексуально удовлетворенная.

Я отвлекся и посмотрел на Мелиссу. Полностью обнаженная, она лежала на спине. Ее ноги были частично раздвинуты. Глаза закрыты.

Медленно я взял свою эрекцию и начал вводить в нее. Ее глаза широко раскрылись, когда она поняла, что я делаю. Я продолжил. Вскоре я уже полностью входил и выходил из нее, трахая. Ее ноги обхватили мою талию. Она шептала мне сексуальные слова поощрения, пока мы трахались:

– Да… еще… оохх… сильнее… – и так далее.

Неужели это та самая приличная женщина, с которой я всего лишь некоторое время назад ездил на пикник?

Слишком быстро я достиг кульминации, скатился с нее и остановился, чтобы перевести дух.

– Хорошо, – прошептала она мне. – Это все решает.

Все еще немного ошеломленный, я вопросительно посмотрел на нее.

– Что?

– Теперь ты – мой, – сказала она.

– Ладно, – сказал я с вопросительной ноткой в голосе.

Она повернулась на бок и посмотрела на меня.

– Если думаешь, что можешь раздеть меня догола, вставить в меня свой большой член и трахнуть, то тебе лучше принять, что теперь я – твоя девушка.

Я начал смеяться.

– Что тут смешного? – спросила она.

– Я и так считал тебя своей девушкой, до того как мы что-то сделали. Если бы это было все, что я должен был сказать, прежде чем трахнуть тебя, я бы сделал это уже несколько дней назад.

Она рассмеялась.

Слишком скоро мне пришлось уйти. Я объяснил, что буду общаться как можно чаще и постараюсь вернуться через несколько месяцев. А также объяснил, что не всегда могу полностью контролировать свой график. Она сказала, что все понимает. Но на самом деле, разве она могла? Я мог лишь в общих чертах рассказать ей о своей работе.

***

Шли недели, а я все чаще думал о Мелиссе. В какой-то момент, и я думаю, что это начал я, в наших электронных письмах появилось ласкательное «люблю».

Я вспомнил о своих отношениях с Шастой. Когда я думал о ней, даже в самые лучшие времена мне было трудно представить себе долговременные отношения. Да, мы вскользь говорили о браке, но в своих личных мыслях я не мог представить себе такие отношения с Шастой.

С Мелиссой все было иначе. На этот раз кусочки головоломки сложились. Я все чаще стал задумываться о долгосрочных планах. Я работал на Адриана Марша почти десять лет. В этом бизнесе это – долгий срок.

Безусловно, моя работа сопряжена с определенными опасностями. Теперь, когда у меня есть отношения с Мелиссой, ставки повысились. Наверняка на материке можно найти какую-нибудь офисную работу.

В течение последующих полутора лет я виделся с Мелиссой как мог чаще. Я не притворялся, что остаюсь с Чарити и Биллом. Я сожительствовал с Мелиссой, находясь в штате.

В декабре, примерно через полтора года после нашего нового знакомства, я сделал ей предложение. Со слезами на глазах она согласилась, и мы стали обсуждать наши планы.

Я рассказал, что начал процесс перехода на работы дома. Мне нужно лишь застегнуть несколько пуговиц (о которых я не мог рассказать ей никаких подробностей).

Мелисса только кивала головой, на сто процентов доверяя тому, что я ей говорю. Как уже сказал, это – одно из ее качеств, что мне нравились. Возможно, это связано с характером моей работы, но я ничего не мог с собой поделать. Меня беспокоило, что ее почти слепое доверие в некоторых ситуациях может быть опасным.

Я был с Мелиссой до Нового года, и, чтобы отпраздновать нашу помолвку, мы пригласили в канун Нового года Чарити и Билла на ужин в «The Carriage House». Одно из самых приятных мест в городе.

В столовой и гостиной была праздничная тематика. Многие люди ели, пили и танцевали. Мы вчетвером хорошо проводили время. Все мы встали, чтобы потанцевать, и когда танцевали, я увидел Донни Комбса. Он смотрел на меня.

Я стал анализировать, как все может сложиться. Осталась ли еще вражда из-за всей нашей истории? Я знал, что больше всего на свете не хочу никакой конфронтации. Я не боялся за себя, но беспокоился за безопасность Мелиссы.

После этого танца, Мелисса, Чарити, Билл и я удалились за наш столик. Не объясняя им причины, я предложил отправиться домой. Водителем была назначена Чарити.

– О, Бен, – улыбнулась Мелисса, – давай немного посидим, мы так хорошо проводим время.

Чарити согласилась, и мы решили остаться еще немного. Внезапно я перешел в режим наблюдения. Я определил противников и следил за их передвижением.

К сожалению, они шли сюда.

Это были Донни и Рикки Комбс, а также Джуниор.

– Бен, Чарити, Билл, – приветствовал нас Донни с широкой фальшивой улыбкой, – с Новым годом. Бен, давно не виделись.

– Все еще занимаешься сверхсекретными делами за границей? – спросил Донни, вызвав смех у Рикки и Джуниора.

– Рад всех видеть, мы как раз собирались уходить, – сказал я Комбсам.

– Пока вы не можете уйти, – сказал Донни, – вечер только начинается, и скоро здесь будет Шаста. Ты ведь хочешь увидеть Шасту, правда, Бен?

И прежде чем я успел ответить, он повернулся к Мелиссе.

– И, юная леди, – обратился он к Мелиссе, изображая излишнюю вежливость, – я видел вас, но не думаю, что мы встречались.

– Дон Комбс, – сказал он и протянул руку для пожатия. Мелисса протянула руку в ответ, и вместо того, чтобы пожать ее, он поцеловал ее в тыльную сторону кисти.

Мелисса слегка удивилась, но взяла себя в руки.

– Привет, Донни, я – Мелисса Пост, – представилась она.

Несколько минут Донни расспрашивал ее о том, чем она занимается, в какой школе, и задавал другие вежливые, но наводящие вопросы. Когда хотел, Донни, несомненно, умел включать обаяние.

Мы проболтали несколько неловких минут, и в конце концов Донни и остальные заговорили так, будто они наконец-то вот-вот уйдут. На протяжении всего разговора Донни вел себя наилучшим образом, и если не знать его так, как знаю я, то можно было подумать: Какой хороший парень. Но это точно будет неправильным выводом.

По дороге домой Мелисса сделала первые замечания о Комбсе.

– Я видела его раньше, – сказала она, – но никогда не была с ним знакома. Он кажется милым парнем.

Я заколебался, а потом сказал:

– У Донни Комбса много достоинств, но одним он не является – милым парнем.

– Ты всегда такой подозрительный, – сказала мне Мелисса, – люди ведь могут меняться.

В ее голосе прозвучали нотки гнева, и неожиданно он был направлен на меня.

– Мелисса, – заговорила Чарити, прежде чем это успел сделать я, – Бен прав. Донни Комбс – нехороший человек.

И с этими словами в машине воцарилась тишина, пока мы молча ехали домой. Мы с Мелиссой почти не ссорились, а если и ссорились, то из-за каких-то пустяков. Но, возможно, ей показалось, что мы с Чарити на нее ополчились.

После того как нас высадили у Мелиссы, я попыталась рассказать ей о своей истории с Комбсами. Разумеется, это перетекло в мои отношения с Шастой. Редко поднимаемая и щекотливая тема.

Из-за наших разных взглядов на характер Донни Комбса мы в итоге разошлись во мнениях, и можно было с уверенностью сказать, что никакого интимного празднования Нового года не будет.

На следующий день тема Комбса была исчерпана, и хотя все наладилось, но все еще оставалась какая-то доля неразрешенных эмоций.

К сожалению, через пять дней мне пришлось уехать. Я разговаривал с Адрианом о том, чтобы получить должность в Лэнгли на полный рабочий день. Но сначала мне требовалось уладить несколько дел. Адриан подыскивал для нас с Мелиссой временное жилье в Вирджинии. План состоял в том, чтобы закончить мои задания к концу лета и в начале сентября начать переход в штат.

Все шло по плану, пока я осваивался на своем текущем задании.

Пару дней я находился в полевых условиях без связи, а по возвращении получил несколько срочных сообщений: два от Чарити и одно от моего командира Адриана Марша.

Прошло немного времени, но в конце концов я понял природу срочности.

И это было плохо. Прилетев домой, я стал собирать воедино все обстоятельства. Вот что, по моему мнению, случилось...

***

Это было за день до Дня святого Валентина. Мелисса и ее подруга, чей муж служил в армии и тоже был в командировке, решили поужинать вместе. Они отправились в отель «Хилтон» в центре Тайлера.

Был вечер пятницы, и настроение было праздничным. В холле отеля и в обеденной зоне висели украшения в виде валентинок. В баре играла небольшая группа из трех человек.

Мелисса и ее подруга Лайза потягивали вино и наслаждались ужином. Разговор шел в основном о службе их мужей и о том, когда они смогут воссоединиться.

Когда они заканчивали ужин, неожиданно появился Донни Комбс и Джуниор.

Они стояли и болтали некоторое время, Донни был в своем режиме очарования, и, похоже, это сработало. Через несколько минут Донни без спроса сел за их столик. Джуниор тоже присел.

В этот момент Лайза сказала, что пора уходить. Ей стало не по себе от присутствия двух мужчин. Мелисса же, казалось, наслаждалась отдыхом. Они встретились в «Хилтоне», и у обеих были свои машины. Лайза попыталась уговорить Мелиссу уйти, но ту одолело принудительное обаяние Донни.

Лайза ушла, а наивная Мелисса осталась.

В этот момент для Мелиссы все стало туманным. Она вспомнила, что выпила еще одну рюмку, всего лишь вторую. Ее, как она смутно помнила, купил Донни.

Она смутно помнила, как Донни говорил ей, что где-то в отеле будет вечеринка, и уговаривал ее пойти туда. В голове мелькали мысли о том, как она идет по полу вестибюля к лифту.

Следующее, что осознала Мелисса, – это то, что она – одна в гостиничном номере. Обнаженная. Она чувствовала тошноту и боль. Боль, как она поняла, от сексуального насилия.

Мелисса не знала, что делать. У нее были вспышки памяти, но она быстро пришла к выводу, что ее накачали наркотиками. После долгих минут растерянности и эмоциональных раздумий она позвонила Чарити и сказала, что ей нужна помощь.

Чарити вызвала полицию и быстро встретилась с ними в «Хилтоне». Полицейские допросили Мелиссу. Несколько раз у нее был эмоциональный срыв. Через некоторое время Чарити отвезла Мелиссу в больницу. В больнице отобрали ДНК, провели анализ крови на наличие наркотиков в организме.

После получения результатов полиция собрала видеозаписи из отеля. Им не удалось получить визуальных доказательств того, что Комбс или Джуниор накачивали ее наркотиками. Но на них было видно, как заметно ослабевшую Мелиссу помогает довести до лифта зловеще улыбающийся Донни Комбс.

Довольно быстро там смогли составить сценарий. Мелиссу накачали наркотиками, скорее всего, рогипнолом, а затем подвергли сексуальному насилию несколько мужчин, включая Донни, Джуниора и Рики Комбса, который, как было видно на более позднем снимке с камеры, прибыл в «Хилтон» и направился к лифтам.

Впоследствии полиция арестовала Комбсов и Джуниора. Те сразу же позвонили своему отцу. Их отец нанял успешного местного адвоката Джулиана Барнса.

Барнс имел репутацию жестокого человека и был известен тем, что безжалостно защищал своих клиентов. В сочетании с избытком обаяния, когда это было необходимо, получался эффективный и опасный юридический противник.

Барнс потребовал выпустить их под залог, и тот был назначен в размере полумиллиона долларов. Требовалось внести десять процентов от суммы залога. К позднему вечеру отец, Денни Комбс, нашел необходимые средства, и все трое обвиняемых оказались на свободе.

Следующим шагом стало предварительное слушание.

***

С помощью Адриана мне удалось вернуться в Техас как раз к моменту предъявления обвинения. Конечно, для подобных проблем никогда не бывает подходящего времени, но так получилось, что моя миссия оказалась в критической точке. Мое отсутствие создавало дополнительный стресс.

Адриан привлек на помощь Слоппи Петровича. Он неплох, но у него нет никакого опыта. Мое участие было глубоким и связанным с операцией. В какой-то момент, и я не знал, когда именно, мне придется вернуться, чтобы закончить работу.

Поначалу Мелисса вроде бы справлялась. Я был терпелив и поддерживал ее. В какой-то момент она заговорила об этом.

– Бен, – начала она, – не надо ходить на цыпочках. Со мной все хорошо. Просто веди себя нормально.

И я старался. И Мелисса тоже. Но часть моих навыков заключается в наблюдении. Я видел, как ее лицо пересекается беспокойством. Я наблюдал за ее нервозностью на публике. И заметил, как она смотрит вдаль, когда не видит, что я за ней наблюдаю.

Она обеспокоена.

Я встретился с окружным прокурором Дэном Гомесом. Мы обсудили дело против Комбсов, и поначалу оно показалось мне беспроигрышным. У нас есть запись из холла «Хилтона». Есть доказательства изнасилования. У нас есть доказательства ДНК и анализ крови, показавший наличие наркотика, используемого при изнасиловании на свидании.

Но я чувствовал в Гомесе скрытую неуверенность. Что-то не так. И я обратился к нему с этим вопросом.

– Почему ты так нерешителен, Дэн?

Он посмотрел на меня, начал что-то говорить, потом остановился. Наконец, кивнул мне и произнес:

– В обычной ситуации я бы не беспокоился. У нас есть все доказательства. Мы, вероятно, заключим сделку о признании вины, чтобы избежать суда, и отправим их за решетку на долгие годы.

– В этом есть смысл, – сказал я. – А как обстоят дела в нашей ситуации?

– Больше всего меня беспокоит судья, Херб Бут. Он – приятель отца, Денни Комбса.

– А мы не можем запросить другого судью? – спросил я.

– Бут этого не допустит. Я не говорю, что он коррумпирован, но знаю, с кем он общается, и в эту группу, безусловно, входит Комбс-старший. Мы не получим никаких поблажек.

Это меня встревожило. Я верил, что значительной частью исцеления Мелиссы станет наказание Комбса. Чтобы восторжествовала справедливость.

Еще один вопрос, который я обсуждал с Дэном Гомесом, касался показаний Мелиссы. Он считал, что они будут полезными на суде, но при этом предупредил, насколько злобным может быть Джулиан Барнс на перекрестном допросе.

Было еще кое-что, что беспокоило меня с самого начала. Это – явно был акт мести со стороны Донни Комбса и остальных. Они мстили мне за то, что я бросил их сестру.

Я чувствовал себя ответственным за то, что случилось с Мелиссой. Это чувство вины я старался внутренне сдерживать, но бремя, которое оно на меня навалило, было огромным. Не по своей вине Мелисса подверглась жестокому изнасилованию. И это – моя вина.

Чтобы она исцелилась, должно произойти многое. Начиная с того, чтобы посадить этих трех животных в тюрьму. Надолго.

На суде все трое признали себя невиновными. Это ни для кого не стало сюрпризом. Окружной прокурор Дэн Гомес беседовал с адвокатом Комбсов Джулианом Барнсом. Барнс не был заинтересован ни в какой сделке о признании вины.

Тогда Барнс попросил судью назначить дату суда в течение шестидесяти дней.

– Ваша честь, – вмешался прокурор, – мы никак не можем подготовится к этому сроку. Мой график уже полностью заполнен.

– Мне очень жаль, мистер Гомес, – ответил судья Херб Бут, – право на скорейшее судебное разбирательство – одно из основных прав человека, защищенное шестой поправкой к конституции.

Судебное разбирательство было назначено на третью неделю мая.

Пока мы готовились к суду, настроение Мелиссы менялось то в одну, то в другую сторону. Она, то говорила, что с ней все в порядке. Что ей не нужна консультация, и продолжала строить планы, как будто суд – всего лишь незначительное неудобство.

Но бывали моменты, когда я наблюдал за ней, когда она об этом не знала, и видел, что на поверхность выходит тревога. Там были и слезы, и дрожь, и другие внешние признаки травмы. Но больше всего меня тревожило, когда я видел, как она безучастно смотрит в окно, крепко обхватив себя руками и слегка раскачиваясь взад-вперед в течение длительного времени.

Врач прописал ей антидепрессант, но предупредил: в первые несколько недель приема антидепрессантов или при изменении дозы может вырасти риск появления нестабильных мыслей. До сих пор Мелисса не пользовалась этим препаратом.

Встречаясь с Дэном Гомесом, мы обсуждали судебный процесс. Дэн изложил все улики против Комбсов и Джуниора. Казалось, что обвинительный приговор будет получить легко. Я расспросил об этом Гомеса.

– Согласен, – начал он, – у нас есть улики, просто Джулиан Барнс – такой ловкий адвокат, какого я еще не видел. И судья Бут никак нам не подыграет.

– Я хочу дать показания! – воскликнула Мелисса.

– Я бы не советовала этого делать, – ответила Гомес. – Барнс может быть безжалостным на перекрестном допросе. Он рвскопает все интимные подробности вашей жизни.

В этом вопросе я был на стороне Гомеса. Мелисса и так была в хрупком состоянии. Вся ее личная жизнь, выставленная на всеобщее обозрение, не могла способствовать ее выздоровлению.

И все же Мелисса настаивала. Гомес с неохотой согласился.

***

За несколько недель до суда Гомес подготовил Мелиссу к даче показаний. До суда произошло еще несколько событий. Подавались ходатайства, обсуждались доказательства, проводились слушания, обсуждались юридические вопросы и другие детали.

Пока что стареющий судья Бут казался справедливым в своих решениях, не отдавая особого предпочтения защите. Но в его общении с адвокатом чувствовалась фамильярность, что меня настораживало.

Еще одно, что я заметил: когда бы я ни увидел Рикки, Донни и Джуниора в суде, они выглядели так, словно им нет до этого никакого дела. Они выглядели расслабленными. Временами я слышал их смех. Казалось, что судебный процесс – это всего лишь небольшая помеха в их обычной жизни.

В конце концов, суд начался, и окружной прокурор Гомес изложил дело в методичной, пошаговой манере, которую мы обсуждали. Видео из отеля. Набор для изнасилования. Доказательства ДНК. Анализ крови, показавший наличие рогипнола в ее кровотоке.

А потом Мелисса давала показания. Этим я был глубоко обеспокоен. Она без обиняков рассказала, что случилось. Наблюдая за присяжными во время ее показаний, я понял, что Мелисса им понравилась и они ей поверили. Это было хорошим знаком.

Барнс попросил приостановить перекрестный допрос Мелиссы, пока защита не представит свои аргументы.

На следующий день обвинение отдыхало.

Теперь это было шоу Джулиана Барнса. Барнс был высоким, с зачесанными назад белыми волосами. У него была непринужденная манера поведения, которая, казалось, должна была нравиться присяжным. Он разговаривал с присяжными так, словно это была личная беседа.

Защита утверждала, что все сексуальные действия происходили по обоюдному согласию. Показания дали Донни и Рики. Думаю, они опасались выставлять Джуниора с его ограниченным интеллектом. По моим наблюдениям, присяжным не понравились ни Рикки, ни Донни, и они им не верили.

– Я бы хотел вернуть на трибуну мисс Пост, – скомандовал Барнс.

Это было то, что меня волновало больше всего. Даже с учетом подготовки, которую провел с Мелиссой Дэн Гомес, Джулиан Барнс представлял собой животное совершенно иного вида.

Поначалу Барнс вел себя мягко, расспрашивал о ее работе, жизни, пытаясь расположить к себе и ослабить ее бдительность. Мы предупреждали об этом Мелиссу. Не торопясь, он начал допытываться о ее личной жизни.

Медленно, но верно он стал вникать в ее сексуальную жизнь. Когда она лишилась девственности, сколько у нее было любовников? Какие позы в сексе она предпочитает? Он пытался выставить ее как можно более распущенной. Гомес возражал и смог притормозить интимные расспросы, но Барнс, конечно, получил свою порцию судебных решений.

По версии Барнса, Мелисса и еще одна женщина, ее подруга Лайза, в тот вечер гуляли в поисках развлечений и наткнулись на Донни и Джуниора. Вместе немного выпили и в итоге сняли номер наверху в отеле Hilton. Лайза в этом не участвовала.

В конце концов, у Барнса больше не осталось вопросов к Мелиссе, но ущерб был нанесен. Ущерб не столько для дела, сколько для Мелиссы лично. Барнс нарисовал из Мелиссы распутную шлюху.

Это ее потрясло.

Вскоре после этого защита ушла на отдых, и судья Бут дал краткие указания по поводу заключительных прений. Заключительная речь дает обвинению и защите последнюю возможность выступить перед присяжными.

Первым выступил окружной прокурор, и Гомес методично прошелся по ключевым пунктам дела против Донни, Джуниора и Рики. Он говорил по существу, и думаю, что присяжные ему поверили.

Барнс был гораздо более драматичен. Его презентационные навыки были гораздо более убедительными, и несколько присяжных, казалось, кивали вместе с ним, когда он излагал свою точку зрения.

Наконец, Барнс закрыл прения, и судья Бут дал присяжным сокращенное последнее наставление, как будто торопился.

Теперь нам осталось ждать.

В тот вечер Мелисса была спокойна. Думаю, судебное разбирательство сильно на нее повлияло. Я поддержал ее и рассказал, как мы оставим все это в прошлом. Сказал, что Комбсы окажутся в тюрьме и исчезнут из нашей жизни. Мы говорили о наших планах переехать, едва я получу работу в штате в сентябре.

Пока я говорил и обнимал ее, она молчала. Думаю, она меня слышала, но не думаю, что воспринимала мои слова. Ее мысли были где-то далеко. Я надеялся, что время залечит эту глубокую рану.

На следующий день нам позвонили из офиса Дэна Гомеса. Присяжные вынесли вердикт. Мы поспешили в здание суда.

Я бросил взгляд на стол обвинения и увидел Джулиана Барнса и трех его клиентов. Они выглядели настолько расслабленными, словно им нет до этого никакого дела.

Присяжные вошли в зал, и судья Бут спросил, вынесли ли они решение. Старшина сообщил суду, что да. Он передал вердикт судье Буту для оглашения.

Судья посмотрел на вердикт, сделал паузу, кивнул и обратился к суду.

– В данном случае присяжные признают подсудимых виновными, – объявил Бут.

Мелисса обняла меня и заплакала. Это были слезы облегчения. Когда она обнимала меня, я взглянул на стол защиты. Трое обвиняемых сгрудились вокруг своего адвоката Барнса, и тот негромко говорил с ними. Я видел, как Донни кивает головой, словно соглашаясь с тем, что говорит Барнс.

Придерживая Мелиссу, я продолжал наблюдать за группой, гадая, что там за разговор. И тут, когда я смотрел на зал суда, Донни Комбс вдруг посмотрел на меня.

И улыбнулся.

Это не было реакцией человека, которому предстоит сесть в тюрьму на несколько лет. Мне это показалось странным, и на данный момент это меня обеспокоило.

Я попытался скрыть свое беспокойство насчет Донни Комбса. Сегодняшний вечер был первым с тех пор как все это случилось, когда Мелисса, казалось, приблизилась к нормальному состоянию. Возможно, теперь, после вынесения приговора, начнется настоящее исцеление.

Я затронул тему нашего будущего. Мелисса должна закончить учебный год, а затем готовиться к переезду на восток. Я сказал, что мне нужно быть на месте, чтобы выполнить последнее задание. Адриан Марш все знал о Мелиссе и судебном процессе и был очень любезен, но нет никаких сомнений: мне предстоит выполнить важную работу, и мое время уже давно истекло.

Я сказал Мелиссе, что планирую уехать в начале июня. Она приняла это без той гиперзависимости, которую проявляла во время подготовки к процессу. Заверила меня, что все будет в порядке. Я надеялся, что она права.

Мне требовалось попасть в Лэнгли и встретиться с Адрианом, чтобы проанализировать состояние дел в миссии перед отъездом за границу. В то утро Мелисса уверяла, что с ней все будет хорошо.

– От одного факта, что они под замком, мне становится намного легче, – сказала она мне.

Тем утром я с большими сомнениями отправился в Вирджинию. Прилетев поздно вечером, я пообедал с Адрианом. Он беспокоился о Мелиссе на протяжении всего судебного процесса, и я постоянно держал его в курсе событий. Но сейчас его внимание было сосредоточено на том, чтобы довести до конца дело.

– Не могу передать словами, насколько это важно, Бен, – сказал мне Адриан. – Это будет иметь далеко идущие последствия для национальной безопасности.

Я кивнул. Я знал, что может потенциально быть поставлено на карту. А также знал, что, едва это будет завершено, как я закончу работу в поле. Мы переедем на восток и начнем нормальную жизнь. Жизнь, не похожую на ту, что была в моем детстве. Я с нетерпением этого ждал.