Месть – блюдо, которое лучше подавать холодным. 1/3. Из книги А в попку лучше

Revenge is a Dish Best Served Cold от Gumbo25

*******************************************************

Вспоминая свое детство, я вижу в нем две совершенно разные и непохожие друг на друга части. Первая, которую считаю хорошей, пришлась на то время, когда была жива моя мать. наша мать, Эсме лелеяла и любила нас с сетрой.

Мать была невысокой, смуглой и с темными волосами. Я унаследовала ее латиноамериканскую внешность. В детстве я был меньше других детей моего возраста. Поскольку мы жили в сельской местности, где жили белые, я был не такой как все. И, как это часто бывает, к непохожему ребенку придирались.

В раннем возрасте из-за материнской заботы у меня не было необходимых навыков, чтобы защитить себя. В школе меня удивляла агрессивность других детей, и у меня не было встроенных ресурсов для самозащиты.

Отец сильно отличался от матери. Если мама была миниатюрной, смуглой, с постоянной улыбкой и приятным поведением, то отец был ее полной противоположностью.

Краснолицый, костлявый, угловатый и вспыльчивый, Элдридж, мой отец имел отчасти успешный бизнес по перевозке грузов. Он работал подолгу и, учитывая наши жилищные условия, не мог заработать много денег. Но каким-то образом его бизнес выживал. И это было хорошо. Мой отец был настолько неприятным, что не смог бы удержаться на работе по найму.

Единственной его слабостью была Эсме, моя мать. Под ее покровительственным крылом моя сестра Чарити и я избежали его дурного нрава. Он практически оставил нас в покое.

Всякий раз, когда Элдридж, мой отец, начинал меня оскорблять, мама успокаивала меня, что все будет в порядке.

– Бен, не волнуйся, мама о тебе позаботится.

И она заботилась. Какое-то время.

К сожалению, моя мама внезапно умерла через три недели после моего десятого дня рождения. Врачи сказали, что у нее был необнаруженный врожденный порок сердца. К счастью, смерть ее была быстрой и безболезненной.

Боль от ее смерти для нас с сестрой продлится еще долго. Я стал думать об этом времени как о самом плохом периоде своего детства. Моя мать не только готовила, убирала и заботилась о доме, но и оказывала нам эмоциональную поддержку, что было еще важнее.

Домашние обязанности упали на Чарити и меня. В семье не обсуждалось, как всем нам придется делить их. Отец ожидал, что мы будем готовить, убирать и заниматься всеми домашними делами.

Когда мать была жива, ее природное добродушие сглаживало острые углы характера моего отца. Без нее его неприязнь только усилилась, как в физическом, так и в словесном плане. И без сомнения, главным объектом этих нападок был я.

Единственным положительным результатом всего этого стало то, что я научился защищаться. А также выработал рефлексы, чтобы уклоняться от хлестких ударов ладони или кулака Элдриджа.

После восьмого класса всех нас перевели в местную государственную среднюю школу. Я был еще мал для своего возраста и смугл. И снова я стал объектом травли со стороны мальчишек из старших классов. Обычно я игнорировал словесные оскорбления и случайные толчки.

Но в этот раз все было иначе.

В хорошем районе города жила семья по фамилии Комбс. В моем классе училась девочка Шаста Комбс. У нее была пара старших братьев, а у тех – куча приятелей. Их семья была богаче многих, и уж точно богаче нас.

В тот день мы с Чарити шли к автобусной остановке, и старший из Комбсов, Донни, решил придраться ко мне.

В машине Донни Комбса была целая компания. Донни остановил машину на автобусной полосе, и все они вышли из нее. Донни, Рикки Комбс, Шаста и еще несколько детей.

Донни стал дразнить нас по поводу нашего финансового положения и дешевой одежды, которую мы носим.

Чарити шепнула:

– Просто не обращай на них внимания, и они отвяжутся.

Я сделал так, как посоветовала сестра, и мы продолжили идти. Оскорбления становились все более явными, а толчки – все более жесткими. Я привык к подобным оскорблениям со стороны отца и перестала реагировать на мелкие физические нападки.

Но тут внимание Комбса переключилось на Чарити.

Я описал себя как маленького, но меня можно назвать жилистым. Я унаследовал от матери мелкое телосложение, ее темные волосы и цвет лица.

Чарити же была высокой и худой, как мой отец, но за последний год у нее появилась грудь. На этом Донни и сосредоточился.

– У твоей сестры классные сиськи, – поддразнил Комбс, – покажите их, и мы оставим вас в покое.

– Просто продолжай идти, – тихо сказала мне Чарити.

И мы прошли еще несколько шагов. Вдруг Комбс схватил Чарити за грудь и разорвал на ней блузку. Чарити вскрикнула и отпрянула. Остальные члены группы Комбса завыли от удовольствия.

Я быстро среагировал. Когда Чарити отпрянула от Донни, я развернулся и ударил его по лицу, как много раз делал со мной мой отец.

В этот момент Комбс отпустил Чарити и агрессивно повернулся ко мне. На его лице отразилось нечто среднее между удивлением и гневом.

– Ты только что совершил самую большую гребаную ошибку в своей жизни, малыш, – прошипел Комбс.

Он надвигался на меня. Комбс был на пятнадцать сантиметров выше и двадцать три килограмма тяжелее меня. Но я защищал свою сестру. Мы сошлись в схватке, а их группа окружила нас плотным кольцом. Они были рады видеть, как их приятель избивает маленького ребенка.

Комбс нанес размашистый удар в левую скулу. Удар был хороший, и скорее всего, сбил бы с ног обычного ребенка, но я привык к такому обращению и даже к большему. Гораздо большему от Элдриджа.

У меня от природы была быстрая реакция, и я научился уклоняться от ударов Элбриджа. Когда Комбс ударил, большая часть энергии удара не была поглощена мной.

Затем Комбс сделал паузу, в уверенности, что сбил меня с ног. Этого не случилось, и, когда он остановился, я быстро приблизился и дважды ударил его слева и справа. Первым ударом я разбил ему губу, а вторым попал в глазницу. Это разъярило хулигана.

В конце концов, его огромные размеры и сила преодолели мою защиту, но я успел нанести несколько хороших ударов, удивив его. В итоге я оказался на земле с руками, защищающими голову, и ногами, подтянутыми к животу в защите своих яиц.

Прибежал какой-то учитель, и драка прекратилась. Мы с Чарити отказались от официальной помощи и заявили, что не знаем личностей нападавших.

Я, конечно, был избит, но по сравнению с обычным избиением Элдриджа, я бы оценил побои как средние. Правда, на следующий день в школе я заметил, что у Донни под глазом был довольно серьезный синяк.

С тех пор Комбсы оставили нас в покое. Шаста даже вела себя со мной в школе дружелюбно, а однажды, когда мы с Донни проходили друг мимо друга в коридоре, он кивнул мне с некоторым уважением.

С тех пор отношение ко мне в школе, казалось, изменилось. Меня оставили в покое, и у меня даже появился небольшой круг друзей. Конечно, близок к популярным ученикам я не был. В эту группу прочно входили дети Комбсов. Нет, я был обычным, средним, почти незаметным для элиты нашей школы.

Но моя жизни не была счастливой. Мы были бедны, мой отец (отныне я буду называть его просто Элдриджем. Я не думал о нем не как о члене семьи) был жестоким и на редкость неприятным.

Со школой все было в порядке, но я хотел вырваться из этого окружения. Я размышлял о своем будущем в середине пред-выпускного класса, когда внезапно обнаружился выход.

В библиотеке армейские вербовщики поставили стол и распространяли информацию о возможностях службы в армии США.

На тот момент у меня не было ни цели, ни конкретного будущего, ни, тем более, пути к каким-либо достижениям. Возможность попасть в армию выглядела так, будто могла все изменить. Если меня примут, то мне полагался бонус за шестилетний контракт. Кроме того, там можно пройти обучение для карьеры. Все это звучало неплохо, идеальное решение в моей ситуации.

А главное, это – выход из моей жалкой жизни в восточном Техасе. Единственное, чего мне будет не хватать, – моей сестры Чарити. Хорошей новостью было то, что у нее появился хороший парень, и этой весной она заканчивает школу. У его семьи есть автомобильный бизнес в городе, и Чарити сказала, что со временем он возглавит этот бизнес.

Если что-то и вызывало положительные чувства по отношению к средней школе, так это мой выпускной год. Я присоединился к команде борцов и боролся в категории шестидесяти четырех килограмм. Я был быстр, у меня были хорошие рефлексы, и я никогда не сдавался. Единственное, что было не в мою пользу, – это отсутствие опыта. Большинство этих ребят занимались борьбой уже несколько лет. Тем не менее, я выиграл больше схваток, чем проиграл.

Время от времени я попадал в популярную группу и оказывался на нескольких больших вечеринках для старшеклассников, как правило, со своими друзьями-качками из команды по борьбе. На удивление, одной из тех, кто хорошо ко мне относился, была Шаста Комбс.

В школе она была очень популярна и тусовалась с кучей других симпатичных старшеклассниц. У Шасты были пепельно-светлые волосы, великолепная фигура и привлекательное лицо. Я случайно заметил, что у нее было немало парней. На одной из школьных вечеринок она мне сказала, что осенью собирается поступать в колледж в Остине.

– Бен, – спросила она меня, – что ты будешь делать в следующем году?

Я ответил, что планирую пойти в армию.

– В армию?! – Она выглядела удивленной. – Разве ты не хочешь пойти в колледж? Там должны быть отличные вечеринки, – сказала она.

Я что-то пробормотал, и она удалилась к своим более интересным и популярным друзьям. Я чувствовал, что в чем-то мои жизненные решения не совпадают с ее. Хотел бы сказать, что мне было все равно, но моя жизнь полна разочарований. В том числе и это, незначительное.

Я встретился с армейскими рекрутерами и 18 июля должен был отправиться в Форт-Джексон, Южная Каролина, на десять недель базовой боевой подготовки. Больше всего на свете я ждал возможности уехать из родного города в Техасе.

Посетил и последнюю вечеринку, своего рода празднование окончания школы. Она проходила в доме семьи какого-то парня в хорошем районе города, недалеко от дома Комбсов. Я пришел туда поздно (требовалось помочь Элдриджу), и вечеринка была в самом разгаре. Я не был большим любителем выпить, но другие участники с лихвой компенсировали мою сдержанность.

Ближе к вечеру Шаста, которую я заметил повсюду порхающей на вечеринке, прижалась ко мне. Она явно перебрала с алкоголем. Ее слова звучали невнятно, а движения были скованными.

– Тебе все нравится, Бен? – промурлыкала она мне на ухо.

Я посмотрел на нее, и даже в состоянии алкогольного опьянения она выглядела хорошо. Сегодня на ней был облегающий топ и, очевидно, без лифчика. Я ничего не мог с собой поделать, зная, что это невежливо, я уставился на ее грудь.

– Смотришь на мои сиськи? – хихикнув, спросила она.

Я быстро поднял голову и встретился с ней взглядом.

– Все в порядке, – сказала она, – мне все равно, смотришь ты или нет.

И с этими словами, хихикая, она взялась за обе стороны своего топа и потянула его вниз, обнажив большую часть груди, включая темно-коричневые соски.

В этот момент ее окликнула одна из подруг. Она поправила блузку, засмеялась, поцеловала меня в щеку и, пошатываясь, ушла к своим друзьям.

У меня в мозгу запечатлелся четкая картинка. И эрекция.

В дни, предшествовавшие моему отъезду в Форт-Джексон, не было ни прощальной вечеринки, ни какого-либо подобия празднования. Накануне вечером я спокойно поужинал с Чарити и Биллом, ее парнем, в закусочной в городе. Чарити крепко обняла меня и сказала, чтобы я берег себя.

На следующее утро Элдридж даже не попрощался со мной. Я настолько привык к отсутствию у него привязанности, что мне было плевать.

***

Базовое обучение было, без сомнения, напряженным и трудным. Напряженным как физически, так и психологически. Несколько человек, с которыми я поступил в учебку, отчислились. Длинные марш-броски с шестнадцатикилограммовыми рюкзаками. Жара, духота, влажность. Вполне понятно, почему люди уходят.

Для меня, по сравнению с тем, чему я подвергался, будучи под воспитанием Элдриджа, переход был не столь уж трудным. Кроме того, армия способствует развитию чувства семейного братства. Чего раньше у меня не было. Наш сержант подчеркивал важность эмоциональной, умственной и моральной дисциплины помимо физической подготовки.

Я с радостью принял вызов, брошенный мне в учебке. Я всегда был одним из первых, кто вызывался добровольцем. Когда нас учили боевым навыкам, в том числе рукопашному бою, я всегда бросался в бой с более крупными парнями.

И у меня появились друзья. В учебке работают в команде. Нам вбивали в голову, что все мы должны присматривать за своими товарищами. Вполне возможно, что скоро мы окажемся в боевой обстановке. Нам нужно быть готовыми.

Один из лучших комплиментов я получил от своего сержанта.

– Рядовой Зепп, возможно, мы все же сделаем из тебя солдата!

Он не любил говорить комплименты. Это было самое близкое к ним, что я когда-либо получал.

После базовой подготовки, нас отправили на индивидуальную подготовку (Advanced Individual Training, AIT). Меня отправили в пехотную школу. В пехотной школе становишься экспертом по оружию. Стрелковое оружие, бронебойное и минометное. Там узнаешь о техническом обслуживании оружия и эксплуатации транспортных средств.

Я чувствовал в себе изменения как в физическом, так и в психологическом смысле. Поступил на базовый курс с весом чуть больше шестидесяти восьми килограмм и набирал мышечную массу. Я всегда был худым и жилистым, на грани истощения. Но теперь у меня появился слой мышц. Теперь я весил семьдесят семь килограмм.

На протяжении всего обучения меня также выделяли. Несомненно, и базовая подготовка, и AIT были сложными, но по какой-то причине я увлекся ими. Мне нравились физические и психологические испытания, связанные с различными тренировками.

Инструкторы давали мне все более сложные задания. В рукопашной мне ставили самых больших и опытных партнеров. В этих испытаниях я чаще всего побеждал.

Положительные отзывы и то, как я справляюсь с заданиями, придавали мне уверенности. Я стал вести себя иначе. Уже не был тем запуганным ребенком, что поступил в среднюю школу в Восточном Техасе.

И опять мне понравилось. Мне предстояло многому научиться, но вскоре я понял, что армия меня устраивает.

После AIT меня отправили на Ближний Восток. Условия в Ираке были, мягко говоря, непростыми. Мы часто жили в палатках на пыльной земле. Температура часто достигала сорока и выше градусов Цельсия. Месяцами не было настоящего душа. И чаще всего не было чистой одежды.

Но самым тяжелым для большинства из нас был страх нападения. Террорист-смертник, снайпер с дальнего расстояния или какая-нибудь мина-ловушка. Наша работа – это установление мира и стабильности. Никогда нельзя быть уверенным, на твоей ли стороне местные жители.

Самым важным для успеха нашей миссии была информация. А лучший способ ее получения – наблюдение. Для этого нам требовалось отправляться на враждебную территорию и докладывать о результатах.

Будучи мелким и смуглым, я мог слиться с местным населением. Выучил арабский язык у одного из поддерживающих нас местных жителей. Одевался в иракском стиле. Пробирался по улицам, почти не разговаривая, но внимательно наблюдая за всем, что только возможно.

Было много опасных ситуаций, и я всегда испытывал огромное облегчение, возвращаясь в относительную безопасность передовой оперативной базы.

Во время одного такого разведывательного выхода под прикрытием я уже почти вернулся, когда столкнулся с тремя мужчинами, приближающимися ко мне по узкому переулку. Приблизившись, я сгорбился, стараясь выглядеть как можно менее угрожающе и проскользнуть мимо. Самый высокий из них схватил меня сзади за рубашку и что-то начал тараторить на незнакомом мне арабском языке.

Когда я не ответил, он достал пятнадцатисантиметровый нож и направил его на меня, требуя что-то сказать на незнакомом мне языке. Я быстро оценил ситуацию. Я – в опасности, и ситуация может быстро ухудшиться.

Не сводя глаз с ножа, я быстро топнул ногой, а затем пнул его по ноге, ухватившись за предплечье руки, державшей нож. Швырнув его на землю, я услышал, как хрустнула кость запястья, он вскрикнул, и я услышал, как нож шмякнулся на булыжники.

Его голова ударилась о землю, и он потерял сознание. Я быстро схватил нож и повернулся к двум другим. Самый маленький парень тоже выхватил нож и пырнул меня, когда я выхватывал нож. Я отпрыгнул назад, но он успел меня задеть. Я нанес ему удар ребром ладони в горло, как в карате. Он упал на землю с раздробленной гортанью.

Третий парень бросился бежать, и я быстро поставил ему подножку. У меня не было выбора. Ножом, подобранным с земли, я перерезал ему горло.

Поспешно убегая, я обдумывал мысль об убийстве человека. Это был первый раз. Но тогда я еще не знал, что он точно не станет последним.

***

Наконец, моя рота получила передышку, и большинство из нас решило отправиться в отпуск в штаты. Мои сослуживцы с нетерпением ждали возвращения домой, чтобы повидаться с друзьями и семьей. Я был рад уехать, но мне не к чему было возвращаться домой.

Чарити и Билл уже помолвлены. Я сообщил ей, что еду домой.

– Бен, ты должен остановиться у нас, – сказала она, – я не дам тебя оставаться с папой. С тех пор как ты уехал, он стало еще хуже. Мы редко бываем у него, а когда бываем, никогда не задерживаемся.

Если что-то и могло сравниться с дискомфортом от командировки в Ирак, так это пребывание в гостях у Элдриджа.

Чарити рассказала, что в доме, где они живут – в родительском поместье Билла, – есть небольшая квартира над гаражом. Она незанята, и во время отпуска я могу пожить в ней.

Первые пару дней я восстанавливался после боевых действий, а также от смены часовых поясов во время перелета в штаты. Некоторые ребята проявляли признаки посттравматического стрессового расстройства. Я пока что справлялся со стрессом.

На третий день Чарити призвала меня выйти из дома и заняться чем-нибудь. Сказала, что на этих выходных будет вечеринка в окрестностях Тайлера.

– Бен, ты идешь! Там должны быть твои знакомые, – настаивала Чарити, после того как я попытался отказаться.

Идея вечеринки была очень далека от того, к чему я привык. Я проходил обучение в напряженной обстановке, а затем ежедневно оказывался буквально на грани жизни и смерти. Это совсем не похоже на тусовку на вечеринке в колледже, в братстве и с рюмкой текилы.

В то время я этого не осознавал, но то, как я себя вел, определенно изменилось со времен базового курса. Теперь у меня есть естественная уверенность в себе, которой не было раньше. Я всегда был довольно серьезным, но пережитый опыт сделал меня еще более серьезным. Тем не менее я собирался на вечеринку, мысленно приказав себе расслабиться.

Поначалу я общался с Чарити и Биллом. Но со временем мы разошлись. Я знал, наверное, не больше половины участников. Поговорил с несколькими из них, с кем учился в школе.

Когда они узнали, что я не пошел в колледж, а отправился в армию, я получил две разные реакции. Одни хотели знать все подробности о моем более жестоком опыте. А были и те, кого армия вообще не интересовала. Они быстро уходили.

Я так и не понял, какая реакция мне нравится меньше всего.

Я поговорил с несколькими девушками, которых знал со школы. Теперь все было по-другому. Раньше симпатичные девушки меня отпугивали из-за моей дешевой одежды и бурной домашней жизни. Теперь же что-то в моей армейской подготовке придавало мне уверенности, которой так не хватало раньше.

Там была группа девушек из соседней школы, расположенной недалеко от Тайлера. Я представился им и познакомился с темноволосой девушкой по имени Мелисса Пост. Она училась в местном колледже, и у меня возникло четкое ощущение, что в финансовом плане она принадлежит к более среднему классу, чем некоторые другие.

У нас завязалась приятная беседа. Она казалась более серьезной, чем многие девушки на вечеринке. И слегка наивной. Она мне понравилась. К сожалению, люди, с которыми она была, подхватили ее и направились в другую часть вечеринки, прежде чем наш разговор зашел слишком далеко. Уходя, она повернулась, посмотрела на меня и помахала рукой на прощание.

Это заставило меня улыбнуться.

Примерно в середине вечеринки у входной двери возникла суматоха. Громкие разговоры и смех. Прибыла новая группа людей. Похоже, они уже что-то праздновали до этого.

Внезапно сквозь толпу я увидел знакомое лицо. Шаста Комбс. Ранее я видел ее брата Рики, подкатывающего к какой-то девушке. Должно быть, Шаста была с той группой, что подняла такой шум по прибытии.

Через мгновение после того, как я ее увидел, Шаста заметила меня.

– Бен Зепп! – крикнула она и направилась к тому месту, где я стоял.

– Привет, Шаст... – начал я.

Но закончить свое приветствие мне не дали. Шаста, с ее большой грудью и всем прочим, обняла меня так крепко, как ни одна женщина за очень долгое время.

После объятий она подарила мне большой влажный, восторженный поцелуй.

– Бен, – начала она, – я так давно тебя не видела. Где ты был?

Я рассказал, что служил в армии и был за пределами страны.

– Точно, – сказала она, – помню, ты говорил, что собираешься пойти в армию.

Я удивился тому, что она вспомнила тот давний разговор, и она ведь была пьяна.

– Ты выглядишь иначе, – сказала она, оглядывая меня с ног до головы.

Тогда я не задумывался об этом, но прямая осанка, девять килограмм мышц и уверенность в себе, полученная во время армейской подготовки, изменили меня. И Шаста это заметила.

Мы говорили о разном, в основном, о Шасте. Я узнал, что она бросила университет и теперь учится в местном колледже. Мы переместились в темный угол заднего двора. Шаста пила какой-то алкогольный пунш, и похоже, это на нее подействовало.

Она прильнула ко мне, ее большая мягкая грудь уперлась в мою руку. Пока мы так стояли, я заметил, что Мелисса Пост и ее друзья покидают вечеринку. Она посмотрела на меня непонимающим, но любопытным взглядом, когда увидела, что на мне повисла Шаста. Как будто она недооценила меня.

Мне стало не по себе, но были и другие дела. Надо понять мою ситуацию. Я прошел базовую подготовку, а затем AIT. Провел несколько месяцев в пустыне, где вокруг было мало женщин. Я – девятнадцатилетний мужчина в самом расцвете сил.

А рядом со мной – великолепная, сексуальная девушка, которая, как я всегда считал, была мне не по зубам, прижимаясь ко мне всем телом. Моя эрекция практически пронзала джинсы.

Вечеринка начала сворачиваться, и меня нашли Чарити с Биллом, готовые отправиться домой.

– Я сама отвезу его, – заявила Шаста.

Чарити посмотрела на меня и начала уговаривать уйти с ними. Я был слегка озадачен. Я знал, что Чарити хочет, чтобы я ушел с ними, но тут Шаста наползла на меня всем телом.

Наконец Билл все уладил. Он обнял Чарити, улыбнулся мне и сказал, чтобы я хорошо провел время.

Когда вечеринка закончилась, Шаста попросила одну из своих подруг отвезти нас в ее квартиру. У меня машины не было, а она выпила слишком много, чтобы садиться за руль.

Квартира оказалась неплохой – двухкомнатная с современной кухней и балконом, с которого открывался вид на холмы на юге.

– Хочешь бокал вина? – обратилась ко мне Шаста из кухни.

На самом деле я не хотел, но из вежливости согласился.

– Ой, вот дерьмо! – услышал я ее возглас из кухни.

– Что случилось? – спросил я.

– О, пролила, – хихикнула она. Я увидел красные пятна от вина на столе и на блузке спереди.

– Сейчас вернусь, – улыбнувшись, сказала она, идя по коридору.

– Завтра день стирки, – крикнула она мне из спальни.

Странно, – подумал я, – что она делится этим со мной.

Я посмотрел в коридор, а потом до меня дошло.

– У меня нет чистой одежды, чтобы переодеться, так что... – сказала она, глядя на меня.

Она стояла обнаженная, улыбаясь и глядя на меня. Большие груди торчат, а киска полностью выбрита. В ней не было ни капли скромности или каких-либо попыток прикрыться. Она была сногсшибательна. Сколько раз в школе я мечтал о Шасте? И вот теперь она – здесь, в реальной жизни, полностью обнаженная и явно доступная.

Она обняла меня и поцеловала. Ее обнаженное тело прижалось к моему. Затем она начала раздевать меня. Я стал помогать ей в этом процессе.

– Нет, – остановила меня она, – позволь мне.

Она сняла с меня рубашку и начала ласкать мою грудь и мышцы живота, кончиками пальцев пробираясь вниз по джинсам. Затем расстегнула мои штаны, сняла туфли и полностью стянула с меня штаны с трусами.

Теперь мы были оба обнажены, она взяла меня за руку и потянула в спальню. Я ласкал ее грудь, попку и, наконец, киску. Она гладила мою твердую эрекцию, и мне пришлось ее остановить, я был уже близок.

У меня не было особого сексуального опыта. Не было постоянной девушки, с которой я бы мог репетировать и экспериментировать. В моей краткой истории было несколько довольно коротких связей на одну ночь. Но с Шастой это не имело значения, Она получала удовольствие, что бы я ни делал.

Наконец, она достала из прикроватной тумбочки презерватив, натянула на меня, а затем направила. Сначала я был сверху, и она чувствовалась так хорошо. Я знал, что долго не протяну. Мы поменялись позами, теперь я был снизу. Она скакала на мне, пока это не стало невыносимым. Я эякулировал почти неистово.

Несколько мгновений я лежал так, она – на мне, мой член – внутри нее, все еще частично твердый. У меня кружилась голова, я не мог прийти в себя. Наконец, она скатилась с меня и растянулась на кровати рядом со мной.

В приглушенном свете я смотрел на нее. Красивое, идеальное тело, широко расставленные ноги, обнаженная и с красивой грудью, слегка колыхающейся при дыхании.

Моя рука потянулась к ее киске. Сначала она заерзала, но потом я нащупал ее самые чувствительные места, и она начала реагировать. Я наклонился и провел языком по ее животу, медленно спускаясь вниз.

Она заахала, когда мой язык начал исследовать ее. Я начал описывать кончиком языка небольшие круги, и ее спина выгнулась дугой. Она слегка надавила на мою голову, показывая, где ей нужен мой язык. Я попал в нужную точку. Она ахнула, замерла, а после начала биться в конвульсиях и задыхаться от удовольствия.

Два презерватива спустя мы наконец-то заснули.

***

В последние дни моего отпуска я почти всегда был с Шастой. Секс был прекрасным и становился все лучше и лучше. По мере того как время отпуска становилось все короче, я начал понимать, что мои отношения с Шастой – нечто большее, чем просто секс. Я начал заботиться о ней, и ее чувства ко мне, казалось, тоже были сильными.

– Как долго тебя не будет, детка? – спросила она.

Ласковые слова, которые она использовала, доставили мне удовольствие.

– Не знаю, – ответил я.

В последнюю ночь моего отпуска она едва не затрахала меня до смерти. Мы лежали на ее кровати, нехарактерно тихие. В приглушенном свете я посмотрел на нее. На ее щеках была влага.

– Эй-эй, что случилось? – тихо спросил я, вытирая ее слезы.

Она отвернулась и зарылась лицом в подушку. Ее плечи тряслись в беззвучном плаче. Я положил руку ей на спину и повернул к себе.

– Просто не хочу, чтобы ты уходил, – сказала она.

Стоп, – подумал я. Я не мог отрицать, что тоже испытываю к Шасте какие-то чувства, но она, похоже, находится, можно сказать, на другом уровне наших отношений.

– Не волнуйся, – сказал я, – я вернусь и напишу тебе. Все будет хорошо.

Это был не тот разговор, на который я рассчитывал, но какая-то часть меня наслаждалась подобными эмоциональными отношениями.

На следующее утро, перед моим отъездом, разговор обострился.

– Ты должен пообещать мне кое-что, – начала она. – Во-первых, ты должен быть осторожен и следить за тем, чтобы тебе не причинили вреда.

Я улыбнулся и кивнул.

– Второе: ты должен писать мне каждый день или хотя бы так часто, как сможешь.

Я кивнул, на этот раз немного медленнее.

– И наконец, – и ее взгляд стал строже, – никаких других девушек! Только я – та женщина, что тебе нужна. Ты должен пообещать мне, что будешь верен.

Минуточку, – подумал я, – что-то я глубоко залез. Но потом подумал, что там, куда я направляюсь, все равно не так уж много других девушек.

Я улыбнулся ей. Должно быть, она решила, что теперь мы договорились, потому что обхватила меня руками и обняла.

– За тобой заедут через двадцать минут. Думаю, у нас хватает времени, – сказала она, улыбнувшись, и начала расстегивать мои джинсы для последнего минета.

***

Слишком скоро я опять оказался в адской дыре Ближнего Востока. Жара, песок, пыль, просто общий дискомфорт. И еще одно: примерно половина тех, кто там живет, хочет тебя убить. И даже непонятно, какая именно половина.

На этот раз, однако, у меня были проблески радости, когда я получал письма от Шасты. Раньше я такого не замечал. Мы общались регулярно. Время от времени я получал сексуальные фотографии, без сомнения, помогавшие мне пережить самые тяжелые времена одиночества.

У меня хватало времени подумать о Шасте. Моя ли она девушка? Она вела себя именно так. Клялись ли мы друг другу в верности? Не совсем, если не считать того, что она мне сказала, что я должен быть верным. Но, насколько я помню тот разговор, с ее стороны не было никаких обещаний верности.

Она – не совсем та девушка, с которой я представлял себя, но прекрасно выглядит, у нее прекрасное тело, она любит секс, и я ей нравлюсь.

Я решил, что пусть все идет своим чередом. Должен признать, что общаться с ней лучше, чем вообще не получать писем. Особенно фотографии в обнаженном виде.

Я все еще был в разведке, и несколько раз был на волосок от гибели. Без сомнения, существовал постоянный страх быть пойманным плохими парнями. Из рассказов, что мы слышали, следовало, что если тебя вот-вот поймают, то лучше быть убитым при попытке сбежать, чем попасть в плен.

Однажды я был в казарме, и меня вызвали в кабинет командира.

– Бен, – начал он, – познакомься с Адрианом Маршем.

Марш был высоким, серьезным мужчиной в чистом пустынном обмундировании. Он протянул руку, и мы крепко пожали ее друг другу.

– Слышал много хорошего о тебе, сынок, – сказал мне Марш.

Я непонимающе взглянул на своего командира.

– Бен, мистер Марш работает в ЦРУ.

Я все еще был в замешательстве, и мой командир, и Марш это поняли.

– Бен, – начал Марш, – ЦРУ отвечает за сбор, оценку и распространение жизненно важной информации об экономических, военных, политических, научных и других событиях, влияющих на национальную безопасность, – пояснил он. – Бывают случаи, когда нам нужны люди в деликатных ситуациях. Это может быть опасно. Мы считаем, что ты был бы хорош в этой роли.

Я непонимающе смотрел на него, все еще сбитый с толку.

– Сынок, мы бы хотели, чтобы ты перешел на работу к нам, – сказал Марш.

Мы сидели и разговаривали больше часа. Я так ничего и не понял, но мне показалось, что это интересная должность. Мне нужно будет пройти углубленное обучение различным навыкам, включая владение оружием, допросы, самооборону и взрывчатку. И еще кое-что. Это позволит мне уехать с Ближнего Востока. По крайней мере, на время.

Когда закончили, мой командир обратился ко мне:

– Бен, у тебя отпуск через три недели. Закончишь свою службу здесь, недельку-другую побудешь дома, а потом явишься в Лэнгли, штат Вирджиния. Ты получишь приказ.

– Сынок, – сказал Марш и протянул руку для пожатия, – рад видеть тебя на борту.

***

Последние три недели показались мне вечностью, но вскоре я вновь оказался в Восточном Техасе, в квартире Чарити в гараже. Дело в том, что на самом деле я там почти не бывал.

Большую часть времени я проводил с Шастой.

Секс, безусловно, был фантастическим. Перед этим были месяцы в окружении преимущественно мужчин на пыльном, грязном Ближнем Востоке. Иметь свежую, опрятную, чувственную женщину было просто фантастикой.

И помимо отличного секса, наши отношения развивались. Казалось, она и впрямь заботится обо мне. Я, в основном, чувствовал то же самое и был счастлив, что она стала моей девушкой, но в отношениях с ней была какая-то нестыковка. Это – сродни выигрышу блестящего красного кабриолета. Любой бы захотел его получить, и я, конечно, не исключение.

Но в глубине души я больше люблю джипы.

Я отбросил эти мысли и наслаждался временем, проведенным с Шастой, как в сексуальном плане, так и в других смыслах.

– В пятницу у нас – семейный ужин, – сказала мне Шаста. – Я хочу, чтобы ты пришел.

Я знал ее братьев. Как уже говорил, я учился в школе со всей их семьей. Братьев Донни и Рики Комбсов я никогда не мог назвать друзьями. До сих пор помню, как много лет назад они издевались надо мной.

Они оба имели репутацию веселых парней с легкой примесью засранцев. У семьи были деньги, и Рикки с Донни были вовлечены в семейный бизнес.

С отцом Шасты я впервые познакомился на ужине в пятницу вечером. Ее родители были в разводе, а мать теперь живет во Флориде и, как я понял, не принимает особого участия в жизни Шасты.

Денни Комбс был крупным мужчиной. Чуть выше метра восьмидесяти ростом и мускулистый. Немного полноватый, с бритой головой и пышными усами. Он – из тех парней, что громко разговаривают и хотят привлечь к себе внимание.

Он испробовал несколько приемов, чтобы запугать меня, в том числе агрессивное рукопожатие и вторжение в мое личное пространство во время разговора.

С моей армейской подготовкой все это меня не волновало. Это стало негласным вызовом. Он собирался попытаться взять надо мной верх. По сравнению с тем, что я испытал, Денни Комбс меня ничуть не беспокоил.

Молча наблюдая за взаимоотношениями в семье Комбсов, я мог легко понять, как братья Шасты стали такими засранцами. У них есть идеальный пример для подражания – Денни.

Позже, когда ехали обратно к Шасте, мы говорили о прошедшем вечере.

– Тебе понравилась моя семья? – спросила Шаста.

Я помолчал несколько мгновений, а после ответил:

– Все они показались мне очень милыми.

Она сто уставилась на меня.

За два дня до того как я должен был явиться в Лэнгли, мы пошли на очередную вечеринку. На этой вечеринке в основном были друзья Шасты по колледжу. Многих из присутствующих я не знал, но там были оба брата Шасты.

По дороге Шаста была не в духе. Она намекала, что хочет от меня более определенных обязательств. Спрашивала о том, «к чему приведут наши отношения», «как долго я собираюсь служить в армии» и иные разговоры о будущем.

Я был честен и уклончив. Сказал, что не совсем понимаю, что будет. Это, похоже, обеспокоило Шасту.

Едва мы приехали, как Шаста довольно быстро бросила меня и ушла с группой своих подруг. Я не очень люблю пить и мало кого знаю на вечеринке, поэтому потягивал безалкогольное пиво и тихо стоял на задворках.

Я наблюдал за ее братом Рикки. Он был хищником. Агрессивно преследовал почти любую девушку, вызывавшую у него хоть малейший интерес. В некоторых ситуациях этот парень был недалек от сексуального насилия.

Я стал испытывать легкое беспокойство. Несколько раз, когда мы выходили в свет, Шаста проводила со мной хотя бы немного времени. Сегодняшний вечер был иным. Я замечал, что она поглядывает на меня, чтобы понять, слежу ли я за ней. Это была такая игра.

Позже вечером я заметил крупного рыжеволосого парня, который смеялся и стоял совсем рядом с Шастой. Несколько раз я видел, как он обнимал ее за плечи. Затем я услышал, как мне показалось, шепот, а после она посмотрела на него, рассмеялась и оттолкнула его руку.

Это становилось уже слишком. Мы с ней пришли на вечеринку вместе, она – моя спутница. Этот рыжеволосый парень становится слишком навязчивым. Я подошел к нему.

– Как дела? – нейтрально спросил я, придвигаясь к Шасте и игнорируя рыжеволосого парня.

– Отвали, приятель, – сказал рыжеволосый парень и схватил меня за плечо.

Я его проигнорировал.

– Бен, это мой друг, Рэнди, – сказала Шаста, кивнув на рыжеволосого парня.

Я спокойно посмотрел на него, быстро кивнул, а затем снова повернулся к Шасте.

– Как я уже сказал, – начал Рэнди, – отвали. Я разговариваю с леди.

На этот раз обе его руки схватили меня за плечо, пытаясь отстранить. Я поднял левую руку, освободился от его хватки и коротко, но сильно толкнул его.

Должно быть, он был слегка нетрезв, потому что, споткнувшись, упал на одно колено. Несколько человек засмеялись, и это, похоже, разозлило Рэнди. Его щеки раскраснелись, и можно было не сомневаться, что он зол. Он быстро встал.

– Ладно, приятель, давай выйдем на улицу, и все уладим, – он схватил меня за руку, и я высвободился из его хватки.

– Прошу прощения, – спокойно и без малейшего раскаяния сказал я.

– Ни за что, приятель, ты так просто не отделаешься, – сказал Рэнди и сильно толкнул меня в середину спины.

Я споткнулся, но не упал. Рэнди был прямо за мной, а также несколько его приятелей, Шаста и еще несколько человек. Шаста без особого энтузиазма призывала не вступать в драку. Драться мне не хотелось, но я не собирался отступать перед таким засранцем как Рэнди.

В конце концов, все мы оказались на подъездной дорожке в квартале.

– Послушай, – начал я, обращаясь к Рэнди, уперев руки в бока, – для ссоры нет причин. Я же извинился. А теперь давай просто....

В этот момент он меня ударил. Я вовсе не был готов к обороне. Пытался выйти из этой глупой драки. Он нанес размашистый удар сбоку, и если бы попал точно в меня, это нанесло бы некоторый урон.

К счастью, я успел отпрянуть настолько, что удар пришелся лишь по макушке. И все же, учитывая его размеры и силу, это было больно.

Ладно, я попытался. Без полноценной потасовки не обойтись.

Я поднял руки в защитной стойке, как меня учили. Изучал своего противника так, как меня учили в рукопашной схватке. Я увидел крупного парня, довольно медлительного, полагающегося на силу. Тот факт, что он пьян, облегчает задачу.

Он нанес еще один сильный удар сверху вниз. Я быстро шагнул вперед, отклонил удар левой рукой и нанес ему комбинацию из ударов справа, слева, справа.

Мои удары застали его врасплох, и он секунду стоял неподвижно, ошеломленный, пытаясь понять, что происходит. Пока он стоял, я со всей силы пнул сбоку по его левому колену.

Мы услышали звук разрыва связок в смеси с его криком, когда он рухнул на землю. От ударов у него на лице появились ссадины. Рэнди лежал на земле и стонал, держась за явно поврежденное колено, с лица капала кровь.

У меня не было ощущения победы или выполненного долга. Я видел достаточно боев, где противник был реальным врагом, и этот враг хотел твоей смерти. А не какой-то пьяный парень из студенческого братства. Я даже почувствовал угрызения совести по отношению к Рэнди, хотя все это было его рук дело.

– Шаста, – рявкнул я резче обычного, – идем отсюда.

В событиях этого вечера я отчасти винил Шасту. Она легко могла бы поставить Рэнди на место, если б захотела. По дороге домой я был молчалив. Где-то на полпути она, кажется, поняла, что я на нее зол.

– Бен, прости, что так получилось с Рэнди. Он – мой старый друг из колледжа, и я давно его не видела. Мы просто болтали о старых временах.

Сначала я ничего не ответил на ее непродуманные извинения.

– Послушай, Шаста, – наконец начал я, – я понимаю, что у тебя есть друзья, как женщины, так и мужчины. Но мне кажется, что такое поведение, когда ты пришла на вечеринку со мной, не совсем правильно. Или, как минимум, на мой взгляд, так вести себя нельзя.

Некоторое время она сидела молча. Очень быстро я понял, что она плачет.

– Что случилось? – спросил я, глядя на нее.

Она тихо всхлипывала, не отвечая.

Наконец, ответила.

– Прости, Бен, – начала она, – просто ты такой хороший. Ты не такой, как другие парни. Я не хочу тебя потерять. И ты прав, я не должна была позволять Рэнди так общаться. Наверное, мне хотелось знать, насколько серьезно ты относишься к нам?

Это положило начало совершенно новой дискуссии об обязательствах, долгосрочной перспективе и о том, чего мы ожидаем друг от друга.

Несколько дней спустя, по дороге в Лэнгли, я попытался проанализировать нашу беседу. Мы оба пообещали быть эксклюзивными. Оба были готовы к тому, что может принести будущее, но, на мой взгляд, наши отношения не были оформлены официально, кроме того, что мы стали называть друг друга возлюбленными.

Размышляя над ситуацией, я понял, что как девушка Шаста мне нравится. Она прекрасно выглядит, у нее потрясающее тело, она любит секс и довольно мила.

Но, с другой стороны, когда я представлял, какой будет моя жизнь в долгосрочной перспективе, я не мог включить в нее образы брака и семьи с Шастой. Я решил пока наслаждаться положительными сторонами наших отношений, а остальное выяснить позже.

***

Подготовка в Лэнгли была интенсивной. Там, где базовая подготовка и AIT были жесткими, все было иначе. В моей армейской подготовке все сводилось к работе в команде. Работать вместе с остальными членами моего взвода, ради достижения цели.

Разведывательная подготовка была иной. Здесь требовалось быть самостоятельным. Попадать в опасные ситуации. Собирать важную информацию. Быстро и уверенно принимать решения. Уметь реагировать на плохих парней.

Это было интенсивно, напряженно и сложно. И мне это нравилось.

У меня было несколько инструкторов, с которыми я проходил все тренировки, но напрямую я подчинялся Адриану Маршу. Он был моим источником объективной критики и поощрял меня открыто говорить с ним.

Адриан постоянно говорил о том, насколько опасными будут некоторые из моих заданий. Он также старался объяснить, насколько важна моя миссия. К тому же, я чувствовал, что Адриан на самом деле заботится о моем благополучии и вне миссии.

Это были долгие дни. Я был физически и эмоционально истощен. Времени на отдых было мало, но я менялся. Набрал еще один слой мышц. Тренировки по рукопашному бою стали для меня чередой надираний мне задницы большими и плохими парнями. А потом я начал побеждать.

Помимо физических упражнений я изучал методы допроса. Изучил основы взрывного дела. Меня обучали языкам. Наблюдению, контрнаблюдению и другим тайным тренингам.

Адриан сообщил, что через две недели я должен быть в Южной Америке.

– Отдохни недельку на, а затем планируй быть на юге к одиннадцатому числу. К этому времени будут отправлены приказы для тебя.

У меня было свободное время, и я отправился к Шасте.

Конечно, встреча была полна отличного секса. В разгар самых напряженных моментов во время траха у нас стало проскальзывать слово «любовь». Сначала в основном от нее, но и я стал говорить ей, что тоже люблю ее.

Все больше наших разговоров было посвящено будущему. Долгосрочным планам. Тому, что должно быть дальше в наших отношениях.

Я запутался. Изначально мне не хватало в Шасте зрелости и надежности. Но должен признать, что с точки зрения зрелости у нее есть прогресс.

Что касается же надежности, то меня беспокоил только один инцидент с Рэнди. Она не давала мне повода усомниться в ее верности.

Во время одного интенсивного занятия любовью, за несколько дней до моего приезда в Венесуэлу, запыхавшиеся, нежась в послевкусии, мы разговорились.

– О, Бен, – прошептала она мне, – я бы хотела, чтобы ты не уезжал.

– Знаю, – ответил я, – но у меня нет выбора.

Честно говоря, я был одновременно взволнован и нервничал, приступая к своему первому заданию.

– Я хочу, чтобы мы всегда были вместе! – заявила она.

– Знаю, – сказал я, – я тоже.

Были еще интимные разговоры шепотом. Разговоры о будущем и обсуждение долгосрочных планов.

Позже я понял, что для Шасты это были очень серьезные и буквально истолкованные заявления. Для меня же они были ближе к ласкам после секса.

В ночь перед моим отлетом в доме ее отца, Денни, была вечеринка. Там была вся ее семья, включая братьев, Рикки и Донни. Я так и не смог наладить теплые отношения ни с братьями, ни с ее отцом. Они были мне просто безразличны.

В тот вечер у меня завязался разговор с Донни. Если вы когда-нибудь знали кого-то, кто, по вашему мнению, был засранцем, а он пытается быть милым, это неприятно. В итоге хочется, чтобы они были самими собой, нормальными засранцами.

Так было и с Донни.

– Я слышал, у вас с Шастой все серьезно, – заявил он.

В ответ я кивнул, не выражая особого согласия.

Донни посмотрел на меня. Полагаю, он ожидал более решительного ответа. Его взгляд стал агрессивным. Он привычно провел рукой по моей спине, положив руку мне на шею и усиливая давление.

– Просто чтобы ты знал, – тихим голосом сказал он, – с тех пор как мама уехала, мы с Рикки присматриваем за Шастой. Не хотим, чтобы она пострадала.

Он пристально посмотрел на меня.

– Понятно? – спросил он, еще сильнее сжав мою шею.

На мгновение я напрягся, переходя в режим самообороны. Я мог бы разделаться с ним за несколько секунд, но не сделал этого, а просто улыбнулся и кивнул. Донни отошел, ничего более не сказав.

***

Я завершил свою миссию в Южной Америке. Было несколько напряженных моментов, но большую часть времени я просто наблюдал. Сливался с толпой, собирал всю информацию, какую только мог.

Это положило начало тому, что я находился в стране, где бы то ни было в определенный момент времени, столько, сколько потребуется для завершения миссии. Затем я возвращался в Восточный Техас, проводил некоторое время с Шастой, а после возвращался в Форт-Мид.

Воссоединения с Шастой по большей части были хорошими. Приятными. Взгляд на реальный мир. Он так отличался от моих заданий.

Но наши с Шастой отношения менялись. Она стала более требовательной. Становилась собственницей. Расспрашивала меня о том, чем я занимаюсь, когда меня нет дома. У меня была легенда, что я работаю на государственный департамент. Так я говорил всем, кто спрашивал о моей работе. В том числе и Шасте.

Она хотела начать строить планы. Может быть, съехаться. Ее отец, по ее словам, поможет с домом. Я знал, что на самом деле забочусь о Шасте, наслаждаюсь нашими отношениями и не хочу ее терять. Но все еще не хотел брать на себя такие обязательства.

Следующим вопросом стал брак. Все ее подруги выходят замуж, говорила она мне. Я же тянул время и откладывал.

Одна из ее хороших подруг из колледжа через пару месяцев выходит замуж. Она хотела убедиться, что я смогу быть там. Я навел справки у Адриана. Мне не хотелось обременять его такими бытовыми просьбами, но я спросил о конкретной дате. Адриан решил, что с этим проблем не будет.

По мере приближения к дню свадьбы ее подруги начало казаться, что у нас возникнет конфликт. Все завершалось не так быстро, как планировалось. Прежде чем позвонить Шасте, я проконсультировался с Адрианом.

– Не хочу спрашивать, – начал я, моя личная жизнь казалась такой мелочью по сравнению с работой, – но я надеялся вернуться в Штаты к следующей субботе.

Наступила пауза. На мгновение я подумал, что звонок оборвался.

– Послушай, сынок, – сказал Адриан, – мы занимаемся довольно важным делом. В данный момент я не вижу, чтобы что-то помешало. Я сделаю все что в моих силах, но есть сомнения.

Я повесил трубку, чувствуя себя виноватым за то, что спросил. Меня предупреждали о жертвах, необходимых в моем положении. Я принял это и согласился заранее. Самое сложное заключалось в том, что я никому не мог рассказать о характере своей работы.

В том числе и Шасте. Я позвонил ей и сообщил новость. Все прошло не очень хорошо.

Сначала она рассердилась, а потом расплакалась. Я продолжал извиняться, но не мог дать никаких объяснений. В конце концов, она стала тихой и безразличной. Я пообещал, что встречусь с ней как только смогу.

– Как скажешь, – холодно ответила она и повесила трубку.

Когда я находился в полевых условиях, связь была нестабильной. Как с точки зрения инфраструктуры, так и по соображениям безопасности. Так получилось, что мы завершили миссию раньше, чем ожидалось.

Я находился на военном транспорте, направлявшемся на объединенную базу резерва Эллингтон под Хьюстоном. Оттуда до Тайлера двести миль или около. Возможно, я успею до окончания свадьбы.

Когда мы приземлились, потребовалось немного времени, чтобы мне нашли машину, но там подсуетились. Я трпонулся и позвонил Шасте. Никто не ответил.

Я вспомнил, где проходит прием, но к тому времени, как добрался туда, почти в полночь, в здании было темно. Я поехал к квартире Шасты.

Там тоже было темно и заперто. К счастью, одним из навыков, которые я приобрел, была способность проникать внутрь, а дешевый квартирный замок не оказал особого сопротивления.

Я осмотрел квартиру – она была пуста. На краткий миг я подумал, не находится ли здесь кто-то еще вместе с Шастой. Меня охватили вспышка любопытства и эмоций, которые я не смог сразу определить.

Было 00:45. Я решил подождать и сделать сюрприз, когда она вернется. Плюхнулся на диван, положив ноги на кофейный столик. Через несколько минут усталость от путешествия погрузила меня в сон.