Батянины подарки Второй пузырь. Глава Порно второй мировой войны

Ну, что, у всех налито? Ну, так за здоровьице!

Да, так на чем остановился? Значит, поставил ее, а сам к офицерам оборачиваюсь: "Нет никакой литературы или еще взрывчатки какой, всё осмотрел, значит, да обыскал". А они ржут, ясно дело, один даже хрюкает от удовольствия. Тут батяня еще одну задумку задумал. Обращается к тому, в чей лагерь он эту Ларку присудил: "Товарищ лейтенант, - говорит, - не возражаете, если з/к Гончарная будет в ваш эшелон откомандирована отдельно и на час-два попозже? Все равно, значит, у вас доставка, да погрузка долгими будут". А тот, ясно дело: "Так точно, никак не возражаю, товарищ капитан!".

Батяня тогда у начальника тюрьмы спрашивает, не возражает ли он, значит, на пару часов свой кабинет уступить для важного следственного мероприятия. Тот тож согласен, ясно дело, ухмыляется токмо. Батяня тут объявляет, что все свободны, а зэчке говорит, значит, чтоб стояла, как стоит. Опосля берет меня, Ларку эту, и по коридорам в кабинет начальника.

Как идем по переходам, то зэчке велено юбку все так же у шеи держать. И с сиськами, ясно дело, выпростанными. Так что вертухаи все встречные на нас, значит, пялятся, что она в таком виде непотребном. Но батяне, ясно дело, никто ни звука. А у ней ж еще трусы под коленями болтаются. Чтоб их вовсе не уронить, она ж не поймешь как, значит, еще ногами двигать должна. А навстречу еще группа зэков-мужиков идет. Застыли, уставились, ясно дело, на окрики вертухайские ноль внимания. Тут уж совсем, значит, ревмя заревела, краем юбки нос вытирает. В пол уставилась, глаза поднять боится.

Опосля уж понял, зачем батяня, значит, такой театр в тюрьме устроил. Это чтоб оперед того, что опосля было, в кабинете, ее совсем сломить. Чтоб, ясно дело, совсем как кукла бессловесная и послушная стала... Ну, еще по одной?

Значит, в кабинет заходим, батяня дверь на ключ. А ей, значит, на широкий кожаный диван показывает. Ложись, мол. А она уж, ясно дело, рада, что не оперед всеми ей в непотребности ходить, что токмо трое нас тут. Что кончилось, значит, унижение такое. Так что без возражений всяких улеглась, ясно дело. Правда, как ложилась, то юбка опять чуть вниз съехала, волосню, значит, прикрыла.

Ну, а мы рядом стоим, ясно дело. Батяня тут меня спрашивает: "Ну, что, хошь бабу попробовать, как она на вкус?". А я уж, значит, чую, чем дело пахнет. Так что весь, ясно дело, дергаюсь. И сердце стучит как пламенный мотор. Лицо тож горит, а уж из штанов, ясно дело, такое выпирание, что чуть не лопаются. И в груди так заперло, что и говорить не могу, токмо, значит, киваю.

Батяня тогда мне: "К голове подойди". А ей: "Ширинку пацану открой, и что надо достань оттуда". И добавляет, ей же: "Надо ж тебе, значит, посмотреть, что в тебя залезать нонче будет".

А Ларка эта после путешествия по коридорам тюремным, ясно дело, как шелковая стала. Так что пуговицы мои, не переча, расстегнула и морковку напрягшуюся оттуда вынула. На свет божий, значит. А батяня еще, ясно дело: "Поцелуй его!". Опять-таки - на меня глазами стрельнула, опосля пальцами за него взялась, голову чуть приподняла и, значит, в самую дырочку чмокнула. Меня, ясно дело, первый раз так. Так приятно стало, чуть прямо туда и не брызнул.

Батяня же, значит, дальше меня учит. К лежащей зэчке подходит и трусы с нее собственноручно стягивает. Опосля юбку опять наверх задирает и ногу ей на диванную спинку закидывает. А Ларка и не сопротивляется даже, ясно дело, смирилась. И как там, в волосне розовые женские складки блеснули, батяня мне, значит: "На гольё бабье посмотри. Знаешь, в какое место вставлять?".

А опосля ей: "Ну-кась, сама разверни всё, не пачкаться ж мне об тебя!". И опять, значит, Ларка послушалась, токмо на меня еще раз недобро так покосилась. Руками, значит, за губы взялась, в разные стороны их оттянула. И широко так. Вся розовая утроба, ясно дело, открылась. Батяня посмотрел токмо, значит, и чуть не подпрыгнул: "Ба, да она целка! Посмотри, Вован, на такое, ясно дело!".

Ну а я уж, значит, от нетерпения весь горю, не до разглядывания. Так что как был в штанах расстегнутых, с морковкой торчащей, так на нее, ясно дело, и запрыгнул. Понял сразу, что так вот просто не попаду. Так что рукой токмо взялся, чтоб направить куда надо, как уже всё, ясно дело. Выплеснул на Ларкино гольё, а в нутро, значит, так и не забрался. Батяня меня спрашивает: "Целку-то хоть успел сломать?". А я, значит, чуть не плача: "Нет", - говорю. А самому ну так, ясно дело, обидно, просто слов нет. Что вот она тут раскрытая, значит, под тобой лежала, и впустую всё...

А тут еще, как с нее сполз, туда, меж ног ей, ясно дело, зыркнул. Толком-то первый раз токмо. И, значит, аж противно стало. Будто красные внутренности какие развороченные, ясно дело. И ничего заводного, ну совсем... Лады, мужики, давай еще дернем...

Ну а батяне, нонче уж понимаю, тож хотелось ведь, ясно дело. Он же тогда не таким был, как мы, стручки сморщенные. Да и целый день на гольё бабское зырить, ясно дело... Так что, как у меня облом вышел, он, значит, за дело принялся. Но уж основательно, по-мужски, как положено. Сапоги снял, гимнастерку стянул, галифе, значит, майку с трусами. И токмо опосля, ясно дело, на нее улегся.

Помню, аж удивился, как ловко у него получилось. Безо всяких рук, значит, сразу попал. С первого раза задом своим волосатым толкнул, и всё. Токмо вскрикнула она, ясно дело. И глаза прикрыла, значит, кулаки сжала. А батяня еще мне говорит, мол, вот как надо. И качает ее своим насосом, качает, качает, качает.

А я ей, значит, на лицо зырю. Больше ж не видно с под батяни ничего, не на его же жопу волосатую любоваться, ясно дело. Уж не плачет, скуксилась токмо. Опосля вижу, лицо распрямляется, а глаза наоборот, крепче, значит, закрыла. Ну а нога, которая у ней к полу висела, подниматься стала. И задышала она глубже, и ахать чуть стала, ясно дело. И немного в такт батяне двигаться, значит, начала. Короче, разобрало ее, ясно дело. Тут и батяня замычал, привстал на руках и так ей, значит, напоследок задвинул, что голова у ней аж вперед с диванной подушки сползла.

Встает с нее батяня, довольный весь, ясно дело. А она, значит, еще дергается. Так он за сосок схватился, потрепал маленько, чтоб глаза на него открыла и спрашивает: "А благодарить за науку кто будет?". Зэчка аж вскинулась, так удивилась: "Как это?". - "Да так. Целку тебе, значит, сломал? Сломал. Приятность бабью тебе впервой сделал? Сделал, ясно дело. Спасибо-то хоть надо сказать, ну?". А она, значит, сжалась вся, но выдавила, ясно дело, куда денется: "Спасибо".

"Не, - батяня говорит, - так, значит, не благодарят за науку. Приятность, мол, была? Подмахивала?". А она опять покраснела, молчит, ясно дело. Батяня тогда насупился и угрожающе так, с металлом чекистским: "Ну, кого спрашиваю?!". Выдавила, значит, опять-таки: "Да...". - "Ну, а коли да, то давай его облизывай, вона как изгваздала", - и на свой орган, ясно дело, показывает. Опосля слегка оплеуху ей дает, с дивана прогоняет, сам, значит, усаживается. На спинку откидывается, ноги разводит. А ее за волосы и оперед себя на колени.

Ну, Ларке этой деваться, ясно дело, некуда. Так что как миленькая батянин стручок лизать стала. И голыми сиськами выпростанными, значит, по его коленям елозить. А тот мне подмигивает, вот, мол, как зэков воспитывать надо. И еще ей командует, помню: "Кожицу, - говорит, - оттяни, там тож давай. И яйца, - говорит, - не облизала. А они от тебя тож, значит, грязными стали". Так что обработала зэчка батяню, ясно дело, куда денется, по полной чекистской программе.

А у меня к тому времени, на батянины упражнения, зырючи, опять, ясно дело, встал. И, забыл сказать. Как батяня с Ларки этой слез, а она все так же с задранными ногами растопыренными осталась, то опять туда, меж них глянул. Повнимательней, чем в тот раз, ясно дело. Хоть там батяни и разворотил всё, а все равно противности никакой уж не было. Ясно дело, потому как у меня стоял. Складки зэчкины красные были, набухшие, значит. Молофьей белой там было все, ясно дело, измазано, стекала она. А на ляжках и еще крови немного, от целки, значит, порватой... Э, а разлить-то ты по новой не забыл? Ну, то-то...

Ну а батяня как узрел, что у меня опять, значит, в боевой готовности, ей и говорит: "Всё, с меня хватит, с пацаненка иди штаны сними". Послушалась, ясно дело. Ко мне прямо на коленях повернулась и давай ремень расстегивать. А я, значит, еще выгнулся, кручусь нарочно, и морковкой своей, из ширинки торчащей, то по носу смазать ее норовлю, то в глаз тыкнуть...

Сняла, ясно дело, она с меня штаны с трусами, а уж сверху я сам разделся. Разделся, значит, и ей говорю: "А сама?". Ларка эта будто не понимает. "Что сама?", - спрашивает. "Сама, - говорю, - тож заголись напрочь. Всё, ясно дело, снимай". А батяня тут, значит, меня подправляет: "Вован, так раз она не хочет, ты сам давай, тебе ж в самый интерес будет". Она уж сразу на попятную: не надо, мол, я сама. Но батяня тут, ясно дело, цыкнул сразу, встать смирно ей велел.

Подошел я к ней, а батяня подале, значит, на диване расслабляется. И тут она мне опять, как тогда, шепотом. Ясно дело, еще повернувшись, чтоб батяня не видал, не услыхал. "А не хватит тебе, щенок короткопалый? Не наизгалялся еще вволю над женщиной подневольной?". Не так за щенка, как за короткопалость эту взъярился просто. Это ж у меня от батяни передато, пальцы короткие очень. А батяне от его батяни, а от меня сыну тож.

Взъярился вусмерть, но, думаю, покажу тебе, сучка с голыми сиськами, что такое не короткопалость, а чекистская выучка, от батяни тож передатая. Так что, ясно дело, по щекам ее. Раз, с одной руки по одной! Раз, с другой руки по другой! Опосля по сиськам пощечины. Еще звонче, чем по мордасам, получилось. Раз, по одной! Раз, значит, по другой! Молчит...

Уж тогда, ясно дело, за раздевание принялся. Кофту снимаю, юбку расстегиваю. Вниз ее, значит, тащу, а она на заду застряла, рвануть пришлось. Знал ведь уже, что бабы наверх юбки снимают, ясно дело. В боксе ж столько зэчек перевидал, как они заголяются. А нарочно, всё ждал, что она хоть слово скажет. А коли не дождался, то и осталась она, значит, себе назло с юбкой порватой. Рубаху тож с нее стащить хочу, а она аж рук не подымет. Тож рванул. Ясно дело, лямки в клочья. Молчит... Так еще за молчание по заднице всыпал. Раз, с одной руки по одной! Раз, с другой руки по другой!

Ну, лифчик-то с рубахой сам слетел, ясно дело, так что на ней токмо ботики, да пояс с чулками. К батяне оборачиваюсь. Мол, это снимать или оставить, - как, значит, лучше? А он мне, чтоб пояс снял, а чулки - хрен, мол, с ними. Как резинки отстегнул, да его стащил, вижу, значит, - пузо гольное со шрамчиком аппендицитным. Так я еще по нему кулаком, согнулась даже, ясно дело... Ну, а так вообще-то, как еще раз на ее гольём позырил - всё ж красивая девка, неча сказать. К примеру, даже красивше всех остальных, что в тот день видел. И от этого ее голья так моя морковка, ясно дело, поднялась, так мне засовать ее туда захотелось... Лады, давай еще по одной примем, дальше рассказывать буду...

Батяня по мне видит, ясно дело, что кинуться уж на Ларку эту готов, где попало ее завалить, что дрожу от нетерпежа. Однако, значит, чуть притомить решил. "Не, - говорит, - обожди. Ты, з/к Гончарная, хоть и целкой была, а подмахивала? Подмахивала, ясно дело. Приятность получила? Получила. Еще желаешь? Ясно дело, желаешь. Так ты на коленки оперед пацаненка встань и проси, значит, чтоб он в тебя морковку свою засунул".

Покраснела, опосля зыркнула она на меня зло так, но послушалась, ясно дело. А на меня ж чего зыркать? Я ж наоборот, побыстрей хотел. А на батяню зыркать стрёмно ей, на мне, значит, решила отзыркаться. Ладно, думаю, сучка, нонче попляшешь еще, ясно дело. Так что всё одно оперед меня опускается и сквозь зубы еле выговаривает, в пол глядучи: "Засунь в меня". А я, значит, токмо спину вижу и уши, краснотой налитые.

Ну и, ясно дело, непонимайку из себя делаю: "Чего засунуть?". - "Его", - головой мотает. Я ж, ясно дело, на своем настаиваю: "Кого его?". Голову подняла, на меня зырит, глаза сощурила и, значит, сквозь зубы так цедит: "Засунь в меня свой член, - а шепотком стервозным таким добавляет, - ... поганый". Я тогда: "Громче, и про пожалуйста не забудь!". Ну, ясно дело, слезы аж от унижения из глаз брызнули, но сказала как надо.

А батяня сидит, значит, пока мы с ней препирались, развалился, похохатывает токмо, ясно дело. Опосля встает, ей на диван показывает: "Ложись, - говорит, - и ляжки свои в стороны пошире, как было". Ну, с батяней она ни звука, ясно дело. Так что улеглась, одну ногу на спинку сама, значит, закинула, другая - к полу. Я на нее, ясно дело. И так лежать гольём к голью приятно, значит, оказалось, особливо впервой. Мяконько, тёпленько.

Токмо одна беда. Тыкаюсь я в нее, тыкаюсь, никак в нужное место попасть не могу. Всё, значит, упираюсь во что. Батяня тогда ей: "Помоги пацаненку, - и добавляет с ухмылкой, - а то сама, ясно дело, приятности никакой не получишь". Гляжу, опять вспыхнула, губу нижнюю закусила. Но руку, ясно дело, честно меж нами просовывает, за морковку берется и к дырке своей приставляет.

Как засунул, так приятно стало, ясно дело... И горячо, значит, и обжимает. Еще бы, с первачка-то. Как батяня мне показал, качать ее, значит, стал. Качаю, а сам опять-таки на лицо зырю. Вижу, значит, глаза прикрыла, как с батяней тогда, и задышала неровно. Опосля громче и еще, ясно дело, постанывать стала. Ахать, как с батяней, но уж погромче. И подмахивать тож. А в послед аж руками меня обняла, пальцами в спину впилась, к себе прижала, а сама, значит, дугой выгнулась. И чую, там мокрей стало, горячей, да волны в ее нутре по морковке какие пошли. Тогда и сам, ясно дело, не выдержал, в нее сдоил... Не всё еще разлил? Ну, лады, примем по маленькой...

Так, значит, лежу еще на ней, морковка внутри, последние капли выжимаю, а батяня уж ржет: "Ну, Вован, ты силен. Кончить ее заставил". Первый раз, помню, тогда слово это услыхал, "кончить". Слез, значит. Рукой ее еще по сиське потрепал чуть. Сам еще запыханный, ясно дело, она тож. Батяня ж всё не унимается и ей: "А благодарить за науку кто будет?". Сразу поняла, ясно дело, ученая уж. Еще напоследок волосней своей поддергивает, никак, значит, остановиться не может. Руку даже туда к себе опустила, почесывает, значит, чего. Но с дивана все равно сползла, на колени оперед меня плюхнулась. "Спасибо за науку", - говорит и давай морковку облизывать.

Мне ж это ее лизание даже и не особо приятно. Так себе, ясно дело. Сижу, ноги расставил, отдыхиваюсь. Ну еще немножко ее, значит, за сиськи треплю. Даже не треплю, а так, обжимаю токмо чуток. А она работает, ясно дело. То кожицу приподнимет, там язычком, то яйца. Сижу так, сижу, и чую, приятней стало, а морковка моя опять, ясно дело, в рост пошла. За уши тогда схватил, на себя, значит, тяну. "Глубже", - говорю. А батяня опять, ясно дело, в смех: "Соси его". От морковки оторвалась, брови подняла, к нему, значит, аж обернулась: "Как соси?". Батяня ржет: "Да как соску сосут". Послушалась сразу, ясно дело.

Мне ж это впервой так. Ну и быстро опять, значит, захотелось. И батяня по мне это сразу узырил, как я зэчкин рот на себя натягиваю, ясно дело. Но решил мне урок уж, значит, по высшей мере дать. Так что сказал, чтоб я на спину улегся, а Гончарная, мол, сверху села. И чтоб колени еще под себя подогнула, ясно дело.

Мне, помню, тогда это еще боле, значит, понравилось. И за сиськи трогать удобно. И видно, ясно дело, как морковка в нее ныряет и выныривает. И ее гольё тож, значит, оперед меня нараспашку. А она, как в раж вошла, еще елозить по мне принялась, волосьем об меня тереться. И ахать стала, значит, в голос. Ахает, будто смеется громко, ясно дело. Как кончила в первый раз, притихла, опосля опять начала. Да много раз так, пока меня, ясно дело, не отдоила.

Уф, мужики, ну я напарился, ясно дело. Давай, остатки на посошок махнем, и всё на сегодня...

Интересно, значит, рассказываю, говоришь? Ну, давайте до завтра, на этом же месте, ясно дело. Постараюсь опять от топтунов уйти и про второй батянин подарок расскажу. Только уговор - выпивка чтоб за ваш счет, а то у меня денег нет, на обеспечении сижу, едри его...