Охотник на цыпочек Телята

- Кто там? - спрашиваю.

- От дяди Сережи мы. Он сказал, что к вам.

Такой тут смех меня обуял. Это же надо! Хороша охрана! "Дядя Сережа", это ж надо так высказаться! Телята совсем, не бычки… Живот поджимает. Ржать хочу. Но Господь выдержку мне дал, улыбаюсь только. Открываю.

Входят, здороваются. Озираются. Сразу во все шесть глаз на Светку. Она посреди комнаты стоит, глаза потупила. Очень даже чисто конкретно понимает, что дальше эта пацанва с ней делать будет. Я парням первым делом:

- А дядя Сережа ничего не просил передать?

Тут самый качок:

- Простите, пожалуйста, забыл совсем, - и из кармана мне три сотенных капусты достает.

- Знакомьтесь, - говорю, - это Светик. Видите, какая вся светленькая. И глазки зелененькие, так что можно и Веточкой называть. Нарочно для вас нарядилась, чтоб не смущались. Так то она голышом шастать предпочитает, в срамном виде. Чтоб проще было делами всякими похабными заниматься. Очень наша Веточка это любит. Правда? - это уж к ней. Глаза еще прищурил, чтоб наверняка ответила.

- Да… - краснеет.

- Вот и покажешь это мальчикам. Так? - второжды щурюсь.

- Да… - пуще краснеет.

У щенят от разговора нашего вовсе все гляделки вылупились. Понять не могут, вправду или шуткуем токмо.

- Ладно, - это уж к ним поворачиваюсь, - а зовут-то вас как?

Этот качок Жекой представился. Коренастый, мышцами налитой весь. Только морду детскую Господь дал пока, как и остальным. Второй - Колян. Длинный, но, чувствуется, тоже силенок хватает чисто конкретно. Черный, кавказская кровь чувствуется. Даже из штанов эта самая кровь выпирает чисто конкретно. Хотел было спросить насчет с кем мать согрешила, удержался. Зачем парню гадости слушать? А вот третьего, Лёху, по мне, так воистину напрасно с деревни выписали. Низенький, щупленький, бледный, только очков в натуре не хватает. Одежда приличная на всех. Городская вполне, не деревенская. Выговор, правда, совсем не московский. Я, помню, тоже долго переучивался. Совсем все щенята щенятами. Мордахи безволосые, у Жеки с Лехой прыщавые. Только у Коляна чуть-чуть черные усики намечаться стали.

Пока телята эти говорили, да на цыпу зыркали, я всё чувствую, что-то не то, щекотно как-то внутри Господь сотворил. Даже не пойму что, только резко не по себе. Мысли в сторону убрал, от щенят отвлекся, так сразу понял, что к чему. Это у Светки в голове мысленный взрыв просто. Она в натуре взрослых парней ожидала увидеть. Я ж ей сказал, что мои друзья, она так и подумала. Тут уж у нее хоть какой никакой опыт имелся. Дяди ее… да и я старше своего возраста смотрюсь, лет под тридцать. Даром, что еще от Чечни кошу. Сейчас же даже не красная, а бледная стоит. Голову вниз опустила, слезы с носа на пол капают. А в мозгах у нее разброд и сумятица чисто конкретные:

"Мамочка родная, они же совсем как я! Ровесники мои! Как в школе одноклассники... Нисколько не старше... Вот тот, - тут она на Лёху щуплого взглянула, - точь в точь как Андрей из "Б". Неужели действительно это они меня будут… Как в школе приставать… Даже хуже… Даже куда хуже… Или это так, случайно только… А потом эти уйдут, и взрослые подойдут… Вряд ли… В школе, как в уголке зажмут, отбиться ведь можно… И по щекам, и пожаловаться… А сейчас как? Вряд ли можно… Стыдобища-то какая… Как перед одноклассниками… Только им всё можно будет, а мне ничего нельзя…"

Понравились так мне эти мысли ее, словами не передать. У телят спрашиваю:

- Вы девок-то хоть щупали когда?

Не отвечают, мнутся, а щупляк даже порозовел от моего вопроса. Так понимаю, что даже тут не очень уж большой опыт в натуре у них был. Светке тогда:

- Подойди к ним. Мальчики тебя полапать хотят.

Сжалась, побагровела, но пару шагов к ним сделала. Голова, как была, - опущена, локтями грудь прикрывает. Это-то одета ведь полностью, а что дальше будет? Развеселило это меня чисто конкретно. А у щенят, вижу, глазки воистину разгорелись. Говорю им:

- Чего теряетесь? Щупайте ее в натуре сколько влезет. Всякие там сиськи-письки. Ей Богу, точно знаю, ей такое нравится.

Цыпа тут ко мне голову повернула, взмолилась в натуре:

- Пожалуйста, прошу вас… Что хотите с вами… Совсем что хотите… Или хоть взрослые… Только мальчиков не надо… Мне стыдно… Пожалуйста…

Телята застыли в натуре, на меня смотрят. Им тогда:

- Это она просто так, цену себе набивает. Вперед! Хочется же вам ее потискать, видно, - а сам на штаны их киваю, где шевеление заметное намечается.

Колян, который кавказской национальности, самым смелым оказался. Вперед шагнул, руку протянул, ее локоть в сторону отвел. По грудке погладил. Слегка совсем, только кончиками пальцев. Говорю:

- Смелее! Она же не против, сами видите.

Колян с моего одобрения расхрабрился. Сильней грудку жмет, с одной Светкиной выпуклости на другую руку переводит. Цыпа ни жива, ни мертва стоит. Остальные подошли. Жека сзади, к спине ее прижался, тоже вместе с Коляном грудки через платье тискает. Лёха по животу водит, ляжки поглаживает. Светка такая красная стоит. Кажется, еще чуть-чуть, и из ушей кровь брызнет. Всхлипывает, носом шмыгает. Но не сопротивляется, руки жадные от себя не отводит.

Я на стул уселся, "Клинское" потягиваю, на нерешительность телячью улыбаюсь. Благословясь, цыпины мысли поймать пытаюсь, но бестолку. Ничего там нет, закоченела она внутри, стыд только один пробивается, и всё. А мыслей чисто конкретных никаких. Щенята же, как по-первости налапались, посмелей стали. Отпора-то нет никакого. Кто-то из них меня спрашивает:

- А под платьем можно?

Ишь, - думаю, - сами догадались, что дальше делать надо. Молодцы, далеко пойдут такие передовики производства. Киваю благодушно:

- Так за то и деньги плочены. Как хотите - сами, или чтоб она?

- Она! - это Жека отвечает. И губы еще облизывает.

Смотри, - думаю, - котяра какой подрастает. Цыпе командую:

- Пуговки на груди расстегни! Вишь, мальчикам неудобно…

Плачет, но слушается. Я ей в лицо зареванное смотрю, по мне Господь дал - это интересней всего, а щенята - на полоску кожи, что спереди показывается. Жека еще ей под юбку руку запустил, вижу, ноги гладит, к трусикам подбирается. Брюки у теляток уже совершенно конкретно оттопыриваться начали, заметно.

Как платье на груди расстегнула, всей гурьбой ей за пазуху полезли. Друг друга отталкивают:

- Ты уже трогал!

- Меня пусти! Ты без очереди!

- Мне дайте! Я с этой стороны еще не залезал!

Смешно на щенят этих смотреть. А смешнее даже, как цыпа застыла. Руки не знает, куда деть. И опустить вниз страшно - вдруг эти поросята чего больно сделают. Тем паче как до сосков воспаленных дотрагиваются, от боли вздрагивает. И отталкивать мальчишек нельзя - понимает. Это уж в голове прочитал. Так и стоит с полусогнутыми.

Господь подсказал, надо бы, чтоб цыпа сама поболе делала чисто конкретно, а не телятки. Еще подраться они могут, друг дружку отпихивая. Мне ж тогда первым делом перед Серым отвечать. Говорю им в сторонки разные отойти. Светке же по очереди к ним подходить на облапывание полное. Подставляться самой, не прикрывать ничего. Уж до чего красная была, а вовсе вспыхнула. В мозгах молния сразу:

"Мамочка моя! Да что же он делает со мной… Да не могу я так… Уже слишком это… Еще то они меня, а тут сама должна… И, если по одному, то всюду же полезут. Нет, ТУДА всё равно не пущу… Если прибор этот громадный найдут, совсем стыда не оберешься… Но слушаться-то все равно надо…"

Так что пошла к ним. Щенки же рады стараться. Первым Колян был. Деловито так, по-мужски щупал. За пазухой не просто руками повозился, заглянул туда. Юбку задрал. Спереди осмотрел цыпу. Сзади трусы оттянул, посмотрел. Потрогал тоже, хоть и через них, дальше постеснялся, видимо. По попке шлепнул, дальше послал, к Жеке. Подошла, куда же денется. Тот, как за грудку схватил, сосок сжал, надо думать. А ей же больно, после моих кнопок-то… Взвизгнула, его руку отталкивать. На меня Жека посмотрел, что, мол, делать?

- По мордасам ей, по мордасам, - отвечаю.

Но без этого обошлось, Господь длани отвел. Присмирела сразу Светка. Руки даже за спиной сцепила, чтобы ненароком опять не нарваться. Вперед даже грудь выпятила, трогай, мол, на здоровье. А ему уж, вижу, и без интереса почти. Боится, что опять чего нежное заденет. Немножко только еще пощупал, в сторону отошел.

А у Лёхи, вижу, уже слюни текут. Красный стоит, волнуется в натуре. Лицо ей для разгону всё гладит. Только потом ниже перебирается. В сиськах тоже заковырялся. Еще Господь его сподобил всей рукой туда забраться, до локтя. Платье даже треснуло. До низа, чувствую, вовсе никогда не доберется. Благословясь, решил дело ускорить. А то эти телята еще два часа копошиться будут. Им говорю:

- Ну, всё! Побаловались, и будя! - и Светке добавляю:

- Платье снимай! А то порвут его невзначай.

Объясняю еще ей:

- Платье это есть похоть твоя. А вот Святой Апостол Иаков говорил, что похоть, зачавши, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть. Смерти-то разве хочешь? - спрашиваю.

Молчит.