Воскресный пикник Часть 1

(иллюстрация автора)

... Таня сидела на заднем сиденье старенького "Мерседеса" и молча смотрела в окно. Ей не хотелось говорить с этим слизняком. Это сейчас он распетушился. Мол, этого он так не оставит! "Мразь", - с отвращением думала Таня.

Она осторожно просунула руку под резинку трусиков и потрогала измочаленные распухшие складки влагалища, из которых сочилась бесцветная липкая слизь. Она с аккуратной брезгливостью вынула из трусиков насквозь промокший платочек и заменила его другим. На душе было гадко и противно, сама себе она казалась общественной плевательницей. Хотелось немедленно встать под душ и долго-долго тереть себя большой жесткой мочалкой, потом наглотаться антибиотиков, напиться и спать, долго-долго. Обидно только, что этот хряк так легко отделался...

А все начиналось так беззаботно и весело. В отделе, где она работала, в общем то ни для кого не были секретом их отношения с начальником. Она - старший секретарь отдела, он - начальник; под его руководством было еще несколько секторов и групп, в общей сложности около 200 человек. Некоторых Таня даже в лицо никогда не видела. Зато лица руководителей Объединения она знала очень хорошо, и он среди них был как равный. Его всегда приглашали на все совещания, банкеты, его никогда не забывали при распределении фондов и премий. В своем отделе он был как божество. Вальяжный, респектабельный, с хорошей перспективой роста. И, почувствовав с его стороны определенные знаки внимания, Таня долго не сопротивлялась.

Да она вообще не сопротивлялась, а отдалась ему сразу же на своем рабочем столе, как только он однажды попросил ее задержаться на некоторое время по делам после работы. После этого он часто оставлял ее после работы и даже несколько раз приглашал домой, когда жена отъезжала в санаторий. Таня ценила его расположение к себе, и умело пользовалась этим. Через короткое время она из простого делопроизводителя стала секретарем, а после и старшим секретарем. В перспективе она рассчитывала и на официальное признание, зная, что здоровье его супруги было очень неважным. Уже не редки были случаи, когда они вместе появлялись на людях - на банкетах, вечеринках, в театре. Все шло именно так, как и планировала Таня.

Однажды он пригласил ее на выходные за город (на дачу они ездить не могли, опасаясь соседей). В глубине души у Тани было предчувствие, что именно в этой поездке должно произойти что-то важное в их отношениях. Она знала, что накануне он получил очень крупную премию из Директорского фонда и, несмотря на его известную скаредность, рассчитывала для себя на дорогой подарок.

Машина весело летела по Подмосковью. Яркое горячее майское солнце обещало растопить и расплавить все на земле. Буйная зелень листвы манила окунуться в свою прохладу. Они свернули с шоссе и поехали по проселочной дороге вдоль чистой искрящейся на солнце речушки. На пути встречалось много симпатичных местечек, единственный минус которых был в том, что на них уже кто-то расположился. Для Тани это было не так уж плохо, но он хотел, чтобы рядом вообще никого не было, и можно было бы вволю "порезвиться". Это потом они поняли свою оплошность, а сейчас ярко светило солнце, громко щебетали птицы, и зелень листвы была такая юная и сочная, что казалось, это рай на земле. И только такие, как они, отдыхающие, нарушали эту гармонию, и они углублялись все дальше и дальше.

Наконец они нашли подходящий безлюдный уголок. Таня умело поставила палатку, стала распаковывать вещи. Он собрал хворост. Разложили костер и стали ждать, когда прогорят крупные поленья, чтобы образовались угли для шашлыков. Таня видела, что у него очень игривое настроение, он то и дело хватал ее за грудь, ягодицы, пытался пробраться к промежности. Она игриво не давалась ему, "приберегая сладенькое на потом", а отчасти сознательно раззадоривая его. Незаметно прогорели дрова, превратившись в прекрасные жаркие угли. Он деловито насаживал на стальные шампуры увесистые куски мяса, вымоченного в специальном растворе вина и уксуса, она в купальничке сидела рядом и смотрела на него.

Налетела тучка, на минуту скрыв солнце. Они даже не услышали, как по тропинке из чащи леса вышли трое и остановились на краю полянки, как бы оценивая обстановку. Первой подняла голову и увидела их Таня. Она встретилась взглядом с каким-то нечеловеческим и даже не звериным взглядом. Прямо ей в глаза смотрело чудовище. Она увидела, как на его лице появилась циничная глумливая ухмылка. В этот момент Длинный, а именно с его взглядом встретилась Таня, оценил обстановку - козел пархатый решил позабавиться с девкой на природе, ну, что ж, составим им компанию - и развязно пошел к ним навстречу. Главарь и Толстяк некоторое время стояли неподвижно, как бы решая - а стоит ли? Затем тоже медленно пошли к расположившейся на поляне парочке. Молча присели на корточки напротив оцепеневших от ужаса возлюбленных. Изучение обстановки продолжалось. Страх в глазах мужчины и смятение на лице женщины были настолько очевидны, что оставалось только подчинить их своей воле и вдоволь поглумиться над ними.

Длинный, ковыряя в углях тонким прутиком, процедил:

- Не подгорят? - имея в виду шашлыки.

- Ничего, - заблеял хозяин.

- Ничего у тебя в штанах, - зашелся гоготом Толстяк, - ты водку давай тащи.

- Сейчас, сейчас, ребята, - засуетился хозяин и побежал к машине.

Таня с ужасом видела, с какой алчностью они разглядывают ее. Длинный вытащил прут из костра и провел его дымящимся концом по купальнику между ног женщины. Таня резко свела ноги и сжалась в комочек.

- На хрена тебе этот козел? - продолжал Длинный, обращаясь к Тане, - давай с нами потремся.

- Подожди, сначала выпьем за знакомство, - процедил Главарь.

- Я первый, я первый, - заорал Толстый и полез лапать женщину. Главарь отвесил ему солидную оплеуху.

- Погоди, я сказал, пускай этот нажрется сначала, - он кивнул головой в сторону хозяина, копошащегося в машине.

Тот, вытащив из недр багажника три бутылки водки, семенил к костру. "У него же там двустволка лежит", - с недоумением подумала Таня и гневно, укоризненно посмотрела на своего начальника. Тот, трусливо спрятав глаза, подобострастно расставлял бутылки перед непрошеными гостями. Таня с изумлением и ужасом наблюдала, как из респектабельного, представительного "хозяина жизни" он превращается в жалкую мокрицу. Длинный откупорил бутылку, налил полный стакан и протянул хозяину:

- Пей.

- Нет, нет, ребята, я не пью, это для вас, для гостей, я за рулем...

Толстяк подошел к нему сзади, обхватил рукой за горло и приставил к его раскрытому рту стакан:

- Пей, козлина, нам хватит.

Мужчина, захлебываясь водкой, покорно выпил стакан до дна.

- Вот так-то, плесень, - Толстый врезал ему раскрытой ладонью по лбу.

- Погоди, - поморщился Главарь, - пускай закусит, что ли.

- На хрена ему закусывать, пускай еще пьет, - ему еще налили стакан.

Он, заискивающе улыбаясь, выпил и его до дна. Голова закружилась. Он почувствовал как бы толчок в голову - это Толстый отвесил ему еще одну оплеуху - и повалился на траву. Все, что происходило потом, он слышал, но предпочел не подыматься с земли.

Длинный подсел к оцепеневшей Тане и с силой рванул купальник с груди женщины. Таня закричала, однако резкий грубый удар по челюсти заставил ее замолчать.

Сквозь пелену слез она видела, как Главарь вытащил из своих штанов что-то огромное, бугристое, похожее скорее на корявую дубину, чем на мужской член, и сделал знак Длинному. Длинный схватил Таню за волосы и подтащил к Главарю. Тот, приставив к губам женщины головку своего жуткого члена, сказал:

- Соси! - Таня широко раскрыла рот и, превозмогая рыдания, начала сосать.

- Можно я ей отсюда впендюрю? - спросил разрешения у Главаря Длинный. Главарь, покряхтев немного, ответил:

- Погоди, успеешь, пускай у меня попрыгает, - он вынул член изо рта женщины и стал пристраивать ее у себя на коленях.

Его подручные мигом сорвали с нее трусы и, подхватив ее под ноги, стали насаживать на огромный, как березовый пенек член Главаря. Таня почувствовала, как что-то, раздирающее ее внутренности, полезло в нее. Потом ее поднимали и насаживали на член Главаря, ублажая того. Она чувствовала, как Толстяк, повизгивая от нетерпения, вился у нее за спиной. Иногда он больно хватал ее за грудь, ягодицы, щипал волосы на лобке. Затем за нее взялись Длинный с Толстым. Они затащили ее в палатку и там, широко разбросав ей ноги, долго по очереди насиловали ее. После пили водку и закусывали шашлыками. Таня должна была обслуживать их, и, при малейшем желании, подставлять под их жилистые зэковские члены любое свое место.

Влагалище ее вспухло и горело, как в огне, по ногам текла сперма, заднее отверстие болело и саднило. Они отступились от нее только в середине ночи, напоследок сорвав с нее все украшения, распотрошив бумажник хозяина и обшарив всю машину. Остаток ночи она провела, закрывшись в машине, не открыв даже ему, который очухался и робко и жалко скребся снаружи.

И вот теперь, на полной скорости ведя машину, оставляя позади позор и пережитый ужас, он снова постепенно превращался в респектабельного и преуспевающего "хозяина жизни". Успокаивал ее, давал советы - что, кому и как нужно говорить. Таня щелкнула зажигалкой и затянулась сигаретой. Она знала, что ей нужно делать. Она знала, где у него припрятана в квартире накопленная за долгие годы валюта, знала цену хрусталя, знала, где спрятаны бриллианты супруги... А теперь у нее есть и те, кто сможет взять все это. Она развернула скомканный в кулаке листочек бумаги, оброненный одним из насильников во время той ночи. "Справка" - прочитала она, а внизу мелкими буквами "об освобождении". "Ничего, "милый", скоро ты тоже попрыгаешь у меня", - с облегчением подумала она, откинулась на спинку сиденья и задремала.