Путь к свободе Глава 13. Корабль. Побег

Корабль Али уль Насери был большим торговым кораблем. Только товар, перевозимый на этом корабле, был особенный. Трюмы "Звезды Востока" были предназначены для рабов, а точнее рабынь. Ведь хозяин корабля был самым известным поставщиком женщин на рабские рынки Триполи, Каира и Стамбула. Заслышав имя Али уль Насери, многие матери Средиземноморья начинали горько рыдать, оплакивая своих дочерей. Ибо не было уголка, куда бы не заглядывал страшный корабль. На дворе стоял шестнадцатый век. Морская мощь европейских стран была еще очень и очень слаба. Единственным, кто хоть как-то пытался бороться с пиратством и работорговлей, был Мальтийский орден. Его боевые галеры не раз пытались захватить корабль Али, но тому всегда удавалось ускользнуть. Помимо прекрасного знания берегов, у Али в каждом порту были осведомители, сообщающие тому обо всех военных кораблях. Кроме этого, многие христианские власти не гнушались приторговывать своими же соотечественниками, особенно если это приносило хорошие барыши.

Вот и сейчас Али сидел в своей каюте и подсчитывал будущие барыши. Помимо шестерых девушек, купленных у этой свиньи Клотье, на борту находилось еще около двух десятков рабынь. Особенно он гордился дочерью венецианского дожа. Его люди похитили её прямо в порту, куда заносчивая и гордая девица пришла посмотреть на товары. Шум, правда, вышел изрядный, но пока никто не мог бы обвинить его в похищении. Все-таки ссориться с Республикой ему не хотелось. Довольно хмыкнув, он хлопнул в ладоши. В каюту вошел Умар, его телохранитель и доверенное лицо.

– Умар, приведи-ка венецианку. Да, и как себя чувствует наша герцогиня?

– Все хорошо, повелитель. Герцогиня пока без сознания.

– Очнется, приведешь ко мне. А я пока займусь нашей принцессой.

Через пять минут Умар втолкнул в каюту молодую красивую девушку и, поклонившись, вышел. Развалившись на низкой софе, Али с удовольствием разглядывал рабыню. Как и все, девушка была босиком и одета в шерстяную тунику без рукавов. Лодыжки рабыни сковывала тонкая, но прочная цепь, а на лебединой шее сидел широкий, стальной ошейник. Густые, черные как смоль волосы обрамляли прекрасное лицо аристократки.

– Здравствуй, РАБЫНЯ!

Девушка вздрогнула. Низко опустив голову, чтобы не было видно предательских слез, она прошептала:

– Здравствуй, хозяин.

– Нет, нет! Смотри мне в лицо и говори громче!

– Здравствуй, хозяин! – выкрикнула, подняв заплаканное лицо, девушка.

Али довольно осклабился. Дрессировка этой сучки прошла довольно быстро. Хватило двух десятков ударов плетью, чтобы заносчивая венецианка с плачем признала себя рабыней. При проверке девица оказалась девственницей, поэтому Али решил её не трогать, но отказать себе в удовольствии еще разок поиздеваться над несчастной он не мог.

– Тунику долой, поза подчинения!

Девушка, вспыхнув, быстро стянула тунику и, голая, встала на колени, заведя руки за голову. Али довольно крякнул. Фигурка у девушки была просто замечательная. Её чуть смугловатая кожа была гладкой и нежной. Твердые юные груди венчали алые соски. По приказу Али девушке сбрили волосы с промежности, и сейчас её гладкий лобок с чуть припухлыми половыми губками был выставлен напоказ. Али почувствовал, что его естество начинает набухать и твердеть.

– Иди сюда, – хриплым от возбуждения голосом приказал он.

Девушка на четвереньках подползла вплотную. Али вытащил из шаровар свой возбужденный орган.

– Давай, поработай над ним. Сделаешь плохо, высеку!

Глотая слезы унижения, девушка раскрыла свой чувственный ротик и буквально насадилась им на член работорговца. Крепко охватив ствол губами, она начала делать поступательные движения головой, одновременно лаская головку языком.

Али со стоном наслаждения откинулся на спинку софы. Сучка делала все правильно, именно так, как он любил. Хафиза, его служанка, хорошо натренировала венецианку.

Раздался тихий стук, и в каюту вошел Умар. Нисколько не удивившись столь пикантной картине, он почтительно спросил:

– Господин, я привел француженку. Вводить?

Али, нежась под ласками дочери Венеции, приглашающее махнул рукой. Протянув руку, Умар втащил в каюту Шарлоту и толкнул её на середину.

Одетая, как все рабыни, с кандалами на ногах, Шарлота, увидев открывшуюся перед ней картину, оцепенела. Между широко расставленных ног работорговца стояла на коленях голая девушка и, судя по движению головы, сосала его член. В памяти тут же всплыли слова де Боли о пристрастии восточных мужчин к оральному сексу, а во рту возник противный привкус члена этого ублюдка.

Али, прикрыв глаза, постанывал от удовольствия. Снизу поднималась горячая волна, еще несколько движений венецианки, и горячая струя ударила ей в гортань. Схватив девушку за волосы, Али прижал её лицо к своей промежности так, что член вошел в рот последней на всю глубину. Та покорно проглотила всю сперму и затем тщательно вылизала головку. Довольный, Али оттолкнул девушку и без сил распростерся на софе.

Шарлота с жалостью и одновременно презрением разглядывала девушку. Что-то знакомое промелькнуло на её, залитом слезами, лице. Боясь ошибиться, Шарлота тихо спросила:

– Виттория, это вы?

Девушка подняла глаза.

– Вы, Виттория Пазолини, дочь Паоло Пазолини, дожа Венецианской Республики?

– Да, это я, – грустно прошептала девушка.

– Господи, как вы тут оказались? А меня вы помните? Я Шарлота, Шарлота Лавуазье де Котэ, герцогиня Нэверская! Помните меня? Я была у вас год тому назад в гостях.

Виттория внимательно посмотрела на Шарлоту.

– Да, я узнаю вас. А вы как тут оказались?

– Хм, меня купил это негодяй…

– Т-с-с-с, что вы! Так нельзя говорить про господина! А я… меня украли прямо в порту Венеции люди господина, а теперь я его рабыня.

Шарлота печально покачала головой.

– Господи! А ваш отец, он что, не знает, где вы?

– Нет, скорее всего, не знает.

– Ха! Ха! Ха! Конечно, ага, не знает он! А кто тебя отправил в порт поглазеть на товары, а? Не переживай, твой папаша получил за тебя неплохой бакшиш! – рассмеялся Али.

Виттория оцепенело смотрела на ухмыляющегося работорговца.

– Но… он же мой отец… как… как он мог?...

– Отец, но ведь не родной же, правда? Ты мешала его родной дочке, вот он тебя и продал мне!

Шарлота с ненавистью посмотрела на Али. Да, этот негодяй был, наверно, хуже всех негодяев, с которыми ей приходилось сталкиваться! Этот испепеляющий взгляд не укрылся от внимания Али. Хлопнув в ладоши, он приказал вошедшему Умару:

– Эту сучку, – палец уперся в венецианку, – помой и в каморку под моей каютой. Вечерком продолжим! Ну, а с тобой, красотка, еще поговорим!

Уиар выволок из каюты Витторию, и плотно закрыл дверь. Несколько минут Али молча рассматривал стоящую перед ним молодую женщину. Затем он прервал молчание:

– Значит ты герцогиня? Что ж, раздевайся!

Шарлота презрительно оттопырила верхнюю губу.

– Вот как, упрямая? Ну-ну, сейчас узнаем, да и рассчитаться за оплеуху пора, Умар! А, вот и ты. Принеси-ка кресло для строптивых и четки боли. Да, и покличь Мустафу и Агабека!

Спустя несколько минут в каюту принесли массивное кресло с узкой спинкой, и пришли два палача, огромные полунагие негры. С Шарлоты сорвали тунику и усадили в кресло. Один из палачей завел её руки за спинку и свел локти вместе, а другой стянул их толстой веревкой. От боли в вывернутых плечах Шарлота глухо простонала сквозь стиснутые зубы. Али осклабился:

– Говорят вы, франки, тоже применяете пытки, да и тебя вроде пытали, но сейчас ты поймешь, что все ваши муки, ничто по сравнению с тем, что умеем мы, арабы!

Тем временем ноги Шарлоты широко развели в стороны и подняли вверх. Затянув на лодыжках веревочные петли, их притянули к двум штырям, торчащими сверху на спинке кресла. Распяленная женщина тяжело дышала. Вся её киска была чуть ли не вывернута наружу, большие губы разошлись, обнажая розовое отверстие влагалища и напрягшийся бугорок клитора.

Тем временем один из палачей вытащил длинную веревку, усаженную круглыми камушками наподобие бус. Только бусинки располагались на определенном расстоянии друг от друга. Палач ловко обмотал веревкой груди Шарлоты, сделав нечто вроде восьмерки. Возле ложбинки между грудей он вставил между витками короткую палку, с помощью которой можно было стягивать петли, охватившие груди. Закончив, он кивнул другому палачу. Тот достал из мешочка пучок связанных перьев. Присев на корточки перед креслом, он начал проводить кончиками перьев по промежности женщины, лаская её набухшие губы и клитор.

Стиснув зубы, Шарлота старалась не возбудиться, однако её тело, как и в случае с Фуке, опять подвело свою хозяйку. Губки стали предательски влажными, а груди стало распирать томление. С ужасом герцогиня смотрела на свои твердеющие и удлиняющиеся на глазах соски. Негр продолжал ласкать Шарлоту, почти подведя её к пику наслаждения. Другой тем временем постоянно щупал её соски, и когда убедился, что они больше не увеличатся, дал знак первому остановиться. Вытащив из кармана тонкую шелковую нить, он туго перетянул соски прямо у основания. От пронзительной боли Шарлота запрокинула голову и закричала:

– А-а-а-а-а, не на-а-а-а-до… а-а-а-а!!!

Ей в лицо плеснули ледяной воды. Закашлявшись, она открыла глаза и обвела своих мучителей мутным взором. Две крепкие пощечины окончательно прояснили голову, и герцогиня с ненавистью уставилась на Али.

– Подонок, – прохрипела она, – можешь терзать моё тело, твоей рабыней я не стану!

– Ха! Ха! Ха! – рассмеялся тот. – Да ты уже моя рабыня! Только строптивая! Сейчас ты скажешь – "Мой господин, я ваша презренная рабыня!" – и Али дал знак палачу.

Тот взялся за палку и прокрутил её на два оборота, затянув тем самым веревки вокруг грудей еще сильней.

– О-о-о-о-о!!! А-а-а-а-а-а-а-а-а!!

– Ну что, скажешь?

– Пошел… к … дьяволу… а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

– Скажешь? Давай, крути!

– Н-е-е-е-е… н-е-е-е-е на-а-а-а-а-до… да-а-а-а-а-а-а!!!

– Отпусти немного, говори!

– Я… я… ваша рабыня…

– Надо сказать "мой господин" и "презренная"!

– Да… Всё что угодно… Я… я ваша презренная рабыня… мой… мой господин…

Али довольно хмыкнул, обращаясь к Умару:

– Я же говорил, что христианские собаки очень легко укрощаются! Мусульманка бы долго терпела и не соглашалась. А эта! Ладно, развяжите её!

Почти полубесчувственную, Шарлоту развязали и сняли со страшного кресла. Без сил она рухнула под ноги работорговца. Тут же спину окрестили два удара плети, и громкий голос Умара приказал:

– На колени, рабыня, в позу подчинения!

Вскрикнув, Шарлота приняла требуемую позу, встала на колени и завела руки за голову. Али усмехнулся:

– Ну, что, ваша милость? Признаешь себя рабыней, или тебе еще нужен урок?

– Да… да, хозяин… я ваша рабыня…

– Тогда целуй мне туфли, – и Али протянул к лицу Шарлоту ногу в туфле.

Не опуская рук, Шарлота наклонилась и прижалась губами к туфле. В её душе как будто бы взорвалась бомба. Её, ГЕРЦОГИНЮ, заставили признать себя, и кем? РАБЫНЕЙ!!! Она, придворная дама Французского королевства, целует ноги этого ублюдка!!! На мгновение в ней поднялась волна возмущения, и она уже хотела вскочить, но мимолетный взгляд, брошенный на страшное кресло, остудил этот порыв.

– Молодец, я вижу, ты быстро учишься! Ха! Ха! Ха! Кстати, хочешь знать, кому я тебя продам?

– Да, хозяин, – прошептала Шарлота.

– Султану Триполи! У него гарем сплошь из благородных сучек, вроде тебя. Но главное, у султана есть прогулочная галера, где эти благородные сучки сидят на вёслах! Эй, уведите её к этой венецианской собаке! Да ошейник наденьте!

Через пять минут герцогиня Нэверская была помещена в крохотную каморку, размещенную под каютой Али. В каморке находились Виттория и, к немалому удивлению Шарлоты, Амалия. Девушки сидели, поджав ноги, и мирно разговаривали по-итальянски. Амалия, увидев Шарлоту в рабском одеянии, с ошейником на шее, расхохоталась:

– Ба, наша благородная мадам! Слышь, Шарлота, а тебе идет ошейник! Прям, вылитая рабыня!

Виттория мягко коснулась плеча Амалии:

– Не надо смеяться, Амалия. Мы все здесь рабыни и должны поддерживать друг друга. Наш господин любит послушных девушек, поэтому мы должны дружить.

– Ха, с кем? С бла-а-агородной госпожой? Пардон, бывшей госпожой!

Шарлота устало опустилась на пол. Посмотрев на Амалию, она негромко произнесла:

– Амалия, я тебя понимаю и прошу простить меня. Поверь, я бы разделила с тобой твою участь, если бы это было в моих силах.

Наступило гробовое молчание. Внезапно Амалия бросилась со слезами на глазах к Шарлоте, и крепко обняла её:

– И ты прости меня, пожалуйста. Уж не знаю, что на меня нашло! Будем подругами, хорошо!

Следующие пять минут в каморке раздавались всхлипывания всех троих рабынь. Наконец Шарлота успокоилась и вытерла слезы.

– Слушайте, надо отсюда бежать!

– Но куда? Кругом море!

– Не сейчас, а тогда, когда подойдем ближе к берегу.

– К какому, к африканскому? Ну и что! Тебя поймают на берегу, и снова сделают рабыней!

– Поймают, не поймают, это еще не известно! А здесь нас точно продадут в гарем, а оттуда уже не сбежишь!

– И как же ты собираешься бежать?

– Ах, если бы не эти кандалы! Я бы бросилась в море и постаралась бы доплыть до берега!

В наступившей паузе раздался тихий голос Амалии:

– Я могу отомкнуть кандалы.

– Ты?!! Но как?

Амалия поднесла руку ко рту, сделала быстрое движение губами, и у неё на ладони оказалось короткая, толстая шпилька с загнутым концом.

– Что это? – удивилась Шарлота.

Девушка усмехнулась:

– Этой шпилькой я столько замков пооткрывала в Париже! А когда арестовали, спрятала её. Всё думала убежать, да вот как-то никак не могла собраться!

Шарлота встрепенулась:

– Сколько мы уже в плавании?

– Два дня. Сегодня к вечеру должны быть в порту.

Шарлота задумалась. Наверно это был её последний шанс избежать гарема. Все зависело от того, на каком расстоянии от берега находится корабль. Да и погода была не из лучших. По крайней мере, пока её тащили, она заметила, как потемнело небо. Тем не менее, можно было рискнуть.

"Даже если я утону, это будет лучше, чем до скончания жизни быть прикованной к веслу на галере. Нет! Уж лучше смерть!"

Шарлота повернулась к Амалии и протянула той скованные ноги:

– Открывай!

– Шарлота, подумай, ведь…

– Открывай!

Вздохнув, Амалия вставила шпильку в замок кандалов, повернула, раздался щелчок, и ноги Шарлоты оказались свободны. Просунув шпильку в дверную щель, Амалия откинула крючок, на который она была заперта. Всё это девушка проделала с такой скоростью, что у Виттории полезли глаза на лоб.

– Ты свободна, – глухо произнесла Амалия. – Удачи тебе!

Секунду Шарлота молчала, затем крепко обняла подруг и ужом выскользнула за дверь.

Ей повезло, в коридорчике никого не было, а за переборкой раздавались громкие голоса матросов. Шарлота на цыпочках пробежала несколько метров и приоткрыла толстую дверь, ведущую на палубу. В лицо ударил свежий морской воздух, слегка обдало брызгами. Кусок палубы был пуст, и это придало ей решительности. Погода действительно портилась. Низкие, зловещего вида тучи предвещали хороший шторм. Зыбь на море была еще не очень сильной, но видно по всему, это было затишье перед бурей.

Шарлота посмотрела за другой борт, и чуть не вскрикнула от радости. Буквально в полумиле от корабля отчетливо виднелся низкий берег.

"Ну, вот и все, Шарлота! Теперь отступать некуда. Господи, помоги мне!"

Женщина бросилась к борту… и налетела на появившегося из трюма матроса. От неожиданности тот опешил, что дало возможность Шарлоте что есть силы толкнуть его в грудь и броситься к фальшборту. Раздался крик:

– Держите её!!

Из палубной надстройки выскочило несколько матросов во главе с Али. Однако они не успели ничего сделать. Шарлота расхохоталась, прыгнула за борт, и маслянистые волны сомкнулись у нее над головой.