Путь к свободе Глава 3. Узилище

Прошло уже три дня, как её привезли в Шарле. Каждый день начинался однообразно. Стражник по имени Мишель приносил умыться и завтрак. Шарлота не раз пыталась его разговорить, но безуспешно.

Но сегодня утром её навестил сам комендант господин де Боли. Войдя в комнату после того, как Шарлота умылась и позавтракала, он склонился в полупоклоне:

– Доброе утро, герцогиня. Как вам у нас живется? Есть ли какие-нибудь просьбы?

– Да! Повесьте, пожалуйста, барона Кавиньяка!

Боли рассмеялся:

– Увы, он уехал в Париж.

– Уехал, когда?

– В тот же день, как вас доставили сюда.

Шарлота задумалась. Отъезд Кавиньяка не сулил ничего хорошего. Женщина тряхнула головой:

– Послушайте, мэтр Боли, а можно еще две просьбы?

– Смотря какие, герцогиня. Спрашивайте.

– Мне холодно босиком на полу. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы дали обувь.

– Хорошо, что еще?

– Я хотела бы увидеть свою служанку.

– Вот как! Что ж, я думаю, это будет вам даже полезно – увидеть свою служанку.

Выйдя из камеры, Боли передал распоряжения. Через пару минут Шарлоте принесли её же башмачки, которые она тут же и надела.

– Готовы? – поинтересовался комендант. – Тогда идём.

Они вышли из камеры и, пройдя коротким коридором, оказались на крепостной стене. Вернее сказать, в крепостной стене. Стена была очень толстой, и в ней был сделан тоннель, ведущий в соседнюю башню.

Пройдя по тоннелю, Шарлота и комендант стали спускаться вниз по винтовой лестнице. Спуск продолжался довольно долго, пока, наконец, они не очутились в коридоре с низким сводчатым потолком. В коридоре пахло сыростью и тлением. Полумрак едва рассеивали факелы на стенах. Шарлота поежилась:

– Куда вы меня привели?

– Это узилище. Тюрьма для особо опасных преступников.

– Но разве Жюли преступница? Она просто…

– Она ваша сообщница, герцогиня.

С этими словами Боли отомкнул замок у низенькой массивной двери.

– Пошли, – пригласил он Шарлоту.

Низко наклонившись, герцогиня вошла в камеру. Распрямившись, Шарлота вскрикнула и прижала ладонь к губам. У стены была прикована совершенно голая Жюли. Девушка стояла на коленях, её руки были вывернуты назад. Запястья Жюли сковывала толстая железная полоса с оковами на концах. От полосы тянулась вверх массивная цепь, заканчивавшаяся толстым кольцом, ввинченным в стену. Ноги девушки были широко разведены в стороны и прикованы к тяжелому брусу. Шею охватывал массивный стальной ошейник, от которого тянулась вниз цепь, не позволяющая девушке встать. Всё тело Жюли было покрыто вспухшими узкими рубцами от ударов кнута. Потрясенная Шарлота заметила, что лобок Жюли был гладко выбрит, а припухлые половые губки слегка разведены в стороны.

– Господи, Жюли! – вырвалось, наконец, у неё.

Жюли с трудом подняла стриженную почти наголо голову. На грязном лице белели дорожки от слез, губы девушки были распухшие и запекшиеся от крови. Секунду, другую Жюли смотрела бессмысленным взглядом на свою бывшую хозяйку, а затем со стоном уронила голову вниз.

– Что вы с ней сделали, мерзавец?!! Вы пытали её!!

– Нет, пока не пытали, это ей еще предстоит.

– Не пытали!! А это что?! – показывая на рубцы, прокричала Шарлота.

– Это? Это так, легкий допрос. И не кричите на меня! Кстати, – голос коменданта стал вкрадчивым, – не желаете ознакомиться с одной интересной бумажкой?

– Нет, не желаю видеть ваших грязных бумажек!

– А зря! Здесь рукой короля написано "…применить к арестованной по подозрению в измене, Шарлоте Лавуазье де Котэ, герцогине Нэверской, условия содержания, соответствующие статусу изменницы и еретички…", и еще "…вышеозначенную Шарлоту, герцогиню Нэверскую, подвергнуть допросу с пристрастием на усмотрение лиц, проводящих следствие…". Ну, как вам?

Слова Боли оглушили Шарлоту. С минуту она тупо смотрела на развернутый перед ней лист пергамента с королевской печатью на шнурке. Буквы расплывались перед глазами то ли из-за полумрака камеры, то ли из-за слез, мгновенно выступивших на глазах. Оторвав взгляд от приказа, она широко раскрытыми глазами посмотрела в бесстрастное лицо коменданта.

– Меня… будут… будут… пытать?

– Ну, герцогиня, до пытки дело дойдет, если вы будете упрямиться. А вот что касается вашего содержания… Пожалуй… Да, идёмте!

Пошатываясь, Шарлота выбралась из камеры. Тут уже стояли два стражника и главный надзиратель. Де Боли повернулся к надзирателю:

– Мэтр Фуке, эта женщина поступает в ваше распоряжение. Содержать в оковах, как положено! Одежду выдать! – с этими словами комендант направился к выходу.

– Всё сделаем, ваша милость, – проскрипел вслед надзиратель.

Безобразного вида горбун повернулся к онемевшей от страха Шарлоте:

– Какая красавица! Давайте её в пятую камеру, там поуютнее, ха-ха-ха!

Двое стражников заломили руки Шарлоте и потащили её по коридору. Сзади раздавалось довольное покашливание Фуке. Подтащив женщину к низкой двери, стражники подождали, пока хромающий горбун отворит дверь, и с размаху буквально вбросили Шарлоту в камеру.

Камера представляла собой крохотное помещение с низким потолком. Ни кровати, ни стола, ни стула. Только охапка грязной соломы, покрытая каким-то рваньём. Не успела Шарлота хоть немного осмотреться, как получила удар под коленки и рухнула на колени. Стражники, ухватив с двух сторон за подол платья, резко рванули его вверх. Инстинктивно Шарлота подняла руки, и платье вкупе с рубахой слетели с неё. Всё это заняло не более десяти секунд. Опыт у стражников был огромный – им не впервой приходилось сдирать одежду с молодых женщин и девушек.

Оставшись голой, Шарлота попыталась прикрыться руками, но стражники по знаку Фуке ловко завернули ей руки назад, да так, что она коснулась пальцами лопаток. Фуке, не спеша, подошел к Шарлоте. Он обожал ощупывать обнаженных, беспомощных узниц. Вот и сейчас он опустил свои узловатые от подагры пальцы на нежные груди женщины и сильно сжал их. Шарлота застонала. Фуке продолжал сжимать эти прелестные бугорки, одновременно сдавливая и покручивая соски жертвы.

– Ух ты… какие упругие-то! А сосочки… да, хороши!

Вдоволь наигравшись с телом Шарлоты, Фуке дал знак стражникам отпустить женщину. Как только разжались руки солдат, Шарлота опустилась на колени, и разрыдалась. Её, герцогиню Нэверскую, лапали, как простолюдинку! Нет, как шлюху из портового кабачка. Тут ей в лицо ударила какая-то тряпка.

– Оденьтесь, ваша милость, – насмешливо проскрипел Фуке.

Шарлота развернула сверток. Это была рваная, грязная рубаха из грубой мешковины, вся в прорехах и темных пятнах. Тем не менее, женщина быстро её натянула, чтобы хоть немного прикрыть наготу. Рубаха оказалась чудовищно короткой, и едва доходила до середины бедер.

Тем временем один из стражников вытащил из соломы ржавый ошейник, от которого тянулась толстая цепь к стене. Один из стражников сжал локти женщины, другой замкнул ошейник на изящной шее. Ноги Шарлоты оказались скованы тяжелыми кандалами, руки завели назад и замкнули на них такую же полосу, как на Жюли. Иронично пожелав "приятного времяпрепровождения", Фуке со стражниками покинул камеру, оставив только чадящий факел.

Вечером, или уже утром, Шарлота не могла этого знать, ей принесли "ужин". Деревянный поднос с куском хлеба и плошкой воды стражник поставил на пол и сделал приглашающий жест. Шарлота недоуменно посмотрела на него:

– Сударь, но как я смогу это съесть со скованными сзади руками?

– А что, ты не видела, как едят собаки? – фыркнул тот. – Давай, на колени и лакай!

Делать было нечего, женщину мучил голод. С трудом переставляя ноги, отягощенные массивными кандалами, Шарлота подошла к подносу и опустилась на колени. Согнувшись как можно ниже, она попыталась дотянуться губами до воды, но потеряла равновесие, и чуть не разлила драгоценную влагу, упав на бок рядом с подносом. Стражник хмыкнул:

– Что, не получается? Жаль, – притворно вздохнул он, – а то бы я мог помочь!

– Помогите мне, добрый человек, – взмолилась герцогиня.

– Хм, а что я с этого буду иметь?

– Я… я заплачу вам…

– Чем же ты мне можешь заплатить? Если только собой, а?

Шарлота вспыхнула. Отдаться за кусок хлеба! В герцогине вспыхнула ярость.

– Мне?! Отдаться тебе, скотина?!! Да ни за что!!

Пожав плечами, стражник вылил воду из плошки, швырнул кусок хлеба в угол и вышел из камеры.