Последний конунг Пограничья. Тематика: Первая брачная ночь и секс Часть 12.Первая победа

Банду нагнали в предгорьях. Нагруженный награбленной поклажей караван ослов и невольников не мог двигаться быстро. Мужчины несли большие тюки на плечах, женщины придерживали груз на ослах. Гнали невольников в голом виде, только обувь оставили. В горах без обуви далеко не уйдешь. Вараги не ожидали преследования и потому не торопились. Бандиты шли вразвалку, как упившиеся невинной кровью сытые слепни. Скорость движения задавали ослы, бичевали только отстающих. Когда передовые отряды конунга вышли на хвост колонны, вараги беспечно галдели, шагая нестройными группками. Добродушные бородатые дядьки делили на ходу добычу и кефаров, вспоминали удачный набег, расписывали с азартом свою доблесть, сильно преувеличивая опасности. В историях, которые они сочиняли на ходу, резня мирных поселенцев представала в виде грандиозных сражений. Не успев погреться в лучах придуманной славы, вараги заметили преследование. Без рассуждений, следуя воинским навыкам и приказам командиров, они быстро сгруппировались в плотный заслон. Выделили воинов, которые замахали бичами, ускоряя продвижение каравана. Ослы игнорировали обжигающие щелчки пастушьих кнутов, им дела не было до людских проблем. Под ударами, высекающими кровь и жуткую боль, обезумевшие женщины потащили упрямых животных вместе с поклажей. Мужчины с тюками также ускорили шаг, радуясь, что им не надо тащить за собой ослов.

Подскакал красный возбужденный Эдгирс. Запальчиво крикнул:

– Конунг, их там всего сотни три или четыре. Раздавим армией!

– Не спеши, полковник. Решать генералам.

Эдгирс получил звание полковника за содержание своего отряда, а не за воинский опыт. Как и все аристократы, он прошел службу в армии, однако в последние годы воевал только с рабынями на спальном ложе, а вернее на рабынях. Воевал успешно, должно быть немало пухлых розовощеких детей, похожих на Эдгирса, бегали в питомниках. Но война на теле рабыни отличается от полевого сражения с варварами, а умение побеждать женщин нисколько не помогает разбить банду. Командир ласалийцев, генерал Валлах-Кун-Сталвилл, заметил здраво:

– Они перегородили узкую дорогу, здесь не развернуться. Большими силами не обойти, склоны и валуны.

Эдгирс напирал:

– Цепочкой проберемся через валуны и окружим, нас в десять раз больше! Сомнем и нашинкуем их мечами!

Алекс вспомнил историю, как 300 спартанцев сдерживали полчища персов. В горах не всегда удается реализовать численный перевес. Окружить банду на узкой дороге сложно, маневр скован крутизной густо заросших склонов. Пустить подразделение в дальний обход рискованно, троп никто не знает, сгинут еще. Не хотелось дробить с таким трудом собранную армию. Идти напролом еще рискованнее, все равно, что голову класть под секиру. Вараги сражались слаженно, отчаянно, умело. Могли одним ударом секиры расколоть щит, вторым ударом разрубали противника до пояса. Мечи у варагов тяжелые, по виду мечи, а по сути топоры. Большинство варваров носили кольчуги и железные шлемы, в то время как большинство солдат конунга защищены лишь кожаными доспехами, а то просто щитами. Не готовы пока люди конунга в рукопашной сойтись со столь сильным врагом. Сила конунга в правильном маневре доступными силами. Опытный Валлах покачал головой:

– Врассыпную наших перебьют по одиночке, потеряем много людей. Один на один вараг нашего убьет. Предлагаю построиться плотным клином, впереди латники. Тараном собьем заслон, смешаем ряды. В давке им не развернуться. Они пытаются нас задержать, чтобы караван ушел в горы.

В спор вмешался Алекс:

– Послан отряд по руслу ручья, караван перехватят на пересечении дороги с ручьем.

– Ледовый ручей? Это будет уже земля варваров!

– Да. Это будет их территория. Мы спешить не будем, напролом не пойдем. Валлах и Эдгирс сформируют колонны. Эдгирс пойдет справа, Валлах с левого края. Держать дистанцию между колоннами двадцать шагов. Арбалетчики выступают вперед, между колоннами, и начинают обстрел. Колонны ударят по варагам по моей команде.

Сражение завязалось. Алекс волновался, победа любой ценой его не устраивала. Чтобы люди в него поверили, необходимо раздолбать банду без потерь. Не зря он отобрал из бойцов две сотни хороших стрелков и гонял их на учениях. Командует у них Кунбарс, стрелой с трех десятков шагов в глаз попадает. Конечно, меткость важна, но более важна слаженность и сноровка, позволяющие обрушить на врага залпы смертоносных стрел. Тем более что обстреливали банду метров с шестидесяти, особо целиться смысла нет. Стрелки выстроились в шесть шеренг. Первая шеренга, выстрелив, сгибалась, перезаряжая арбалеты, затем так же поступала вторая и последующие шеренги. После залпа шестой снова поднимался первый ряд, обеспечивая непрерывный обстрел. Вараги готовились к яростной схватке, но не к утомительному стоянию под градом коротеньких толстеньких болтов, как называются арбалетные стрелы. Густой рой стрел больно жалил. То один, то другой болт проникал в щели между щитами и выхватывал жертву. В плотном строю живые вараги поджимали плечами мертвых товарищей. Противник отстреливался. Однако всякий, кто рискнул открыто высунуться из-за щитов, тут же падал обратно, утыканный как дикобраз колючками стрел. Затем стрелки дали вертикальные залпы. Тяжелые болты теряли скорость на изломе крутой траектории, клевали острыми носиками вниз. Падая отвесно, вновь набирали скорость и с глухим звоном впивались в шлемы воинов, пробивали насквозь незащищенные руки, намертво пригвождали куртки из шкур к варагским плечам. Укрываясь высокими, в рост человека плетеными щитами, группа варагов человек в тридцать ринулась на арбалетчиков. Терпения не хватило, видимо, ждать своего болта. Банда не могла атаковать стрелков всеми силами, не рискуя подставиться под стрелы из-под защиты сомкнутых щитов. Стрелки по команде повернулись, и, не стесняясь показывать врагу спину, отбежали назад. Колонны сомкнулись железными тисками вокруг безумно отчаянной группки. Затем разомкнулись, освобождая проход для стрелков. Арбалетчики возобновили обстрел банды буквально на телах варагов, павших в результате дерзкой вылазки.

Наконец, вараги не выдержали, им надоело погибать без борьбы. Медленным шагом попятились, держа строй под сомкнутыми щитами. Отлично, болты стали бить по ногам, дробя колени, кости, разрывая в клочки мышцы и сухожилия. Колонны, извиваясь и огибая рельеф, сопровождали отступающих варагов на расстоянии. Офицеры молча поглядывали на конунга, ожидая приказа атаковать. Алекс видел, как тесный строй противника поредел, у них было много раненых, а значит, они не смогут быстро разбежаться. Врага лишили мобильности, время теперь работало на конунга. Впрочем, неразумно затягивать до заката солнца.

Когда медленно отступающий прямоугольник варагского строя достиг сужения в предгорной дороге, вызванного оползнем, Алекс дал команду. Колонны с разных сторон надавили на боевой порядок противника, оттеснили и смешали его. В сужении началась давка среди варагов. Под давлением наседающей армии конунга перестроиться и организованно отступать они не могли. Раненые падали и затаптывались, живые перестали слушать команды главарей. Алекс приказал не вступать в рубку с варагами. Сдерживать их частоколом копий, ломать им строй своим строем, закидывать камнями, но избегать контакта с варагскими секирами. Крутые склоны вокруг места битвы усеяли арбалетчики, защищенные плотным строем своей пехоты. Расстреливали варагов почти в упор. Алекс приказал раздать стрелкам бронебойные болты, тяжелые стрелы с вощеными наконечниками из закаленной стали. Таким болтом можно пробить любую кольчугу или пластинчатый панцирь, однако высокая стоимость не позволяла применять их в массовом количестве. От бронебойного болта могли уберечь трехслойные доспехи: латы на толстой ватной подложке, укрепленные изнутри кольчугой. В такой тяжелой броне не то что сражаться, а и передвигаться было затруднительно, потому ее надевали только важные военноначальники, которым нужды нет махать мечом. В центре вражеской толпы твердо держался воин в блестящих доспехах, пышно разукрашенном позолоченном шлеме с плюмажем. Алекс приказал стрелять бронебойными болтами только по нему. После третьего залпа плюмаж провалился и скрылся из вида. Замешательство среди врага усилилось, сопротивление резко ослабло. Когда увидели спины первых убегающих варагов, солдаты обнажили мечи и без команды, влекомые азартом победы, бросились в погоню. Колонны конунга рассыпались, офицеры перестали управлять людьми. Кто-то обшаривал трупы, другие, пользуясь численным перевесом, втроем или вчетвером на одного, добивали окруженных, когда-то грозных и вселявших трепет недругов.

Алекс заколебался на миг, затем пришпорил коня. Настал момент, когда вполне безопасно можно возглавить разгром врага. Быстро догнал убегавшего по дороге безбородого парня. Тот приволакивал окровавленную ногу. Обернувшись, он бросил секиру и развел пустыми руками. В разгоряченной голове Алекса вихрем мелькнула мысль:

"В плен сдается, что ли? Ах, как красиво я его рубану..."

Алекс как на учении отвел руку и, перенеся вес тела на стремена, резко махнул мечом. Почти попал. Скользящий удар сорвал шлем с головы парня. Шлем примитивный, скроенный из толстых кусков кожи буйвола и обшитый пластинками кости. От удара палицей развалится, хотя спасает от случайных опасностей вроде неловкого удара конунга. Оглушенный вараг покачнулся, едва устояв на ногах. Вцепившись в гриву, едва удержался в седле и Алекс. Конунг испугался, что его неуклюжие действия заметят соратники. Хорошо еще, меч не выронил. Он обернулся. На его глазах парня опрокинули в дорожную пыль копья всадников свиты. На мгновение стало стыдно от запоздалой мысли:

"Проклятье! Из-за показухи человека угробил. Куда катишься, конунг?"

Но главное сделал, помелькал на арене боя триумфатором. Спас от бессмысленного избиения три десятка легкораненых варагов, остальных изрубили, и лишь немногие удрали, взбираясь по крутому склону как горные козлы, унося в своем теле застрявшие стрелы. Все-таки отменные бойцы, эти горные варвары.

Солнце на закате окрашивало горизонт кровавой палитрой в тон прошедшему дню. Решили переночевать недалеко от места битвы. Алекс не отдыхал, сделал много необходимых распоряжений. Гонец послан в свои земли с известием о полнейшем разгроме варагских пришельцев. Конунг лично проверил, как оказывают помощь раненым. Организован сбор арбалетных болтов, большинство стрел еще вполне можно использовать, другие подлежали восстановлению. Места вокруг безлюдные, трупы придется захоронить самим. Это неблагодарное дело поручил отряду Эдгирса. Его бойцам не хватало доспехов, вот и разживутся с трупов. Как всегда обоз с продуктами запоздал, караванщики сбились с пути. Конные разведчики обшарили окрестности и вывели заплутавших обозников к лагерю, где проголодавшиеся воины уже грозились зажарить и сожрать снабженцев. Выставлены дозоры. Пора заняться пленными.

Дрозд допросил всех по одиночке, стала ясна картина набега. В варагских землях шла большая смута, от того и не случались долгое время набеги. Племена и кланы враждовали друг с другом. Одни вроде бы как хотели объединиться и жить мирной жизнью, а другие вроде бы воспротивились изменению уклада. Вторых сплотил какой-то Храм. Неудавшийся набег возглавил сын одного из вождей, сколотив в банду рунгов, искателей славы и добычи. Воины из разных племенных отрядов решили по старинке пограбить равнину, даже вопреки воле своих соплеменников. Дрозд сообщил:

– Они все кровными узами не связаны, оттого и поддались нам по их мнению. Оно и видно, разный народец подобрался. Из кланов воинов которые, те сейчас зубами клацают, сидят и думают, как бы нас перерезать. Кто из купеческих или ремесленных кланов, зажиточные, те готовы помогать, лишь бы домой живыми вернуться. Эти, из богатых кланов, вообще за деньги готовы нашу армию провести хоть в Храм ихний.

– Что за Храм?

– Я сам толком не понял. Вроде как жрецы ихние там живут. Храм этот большим влиянием у варагов пользуется. Они сами-то может в своих богов и не шибко верят, но Храм им помогает выживать, улаживает споры, мирит племена. Вождям Храм не нравится, они хотят сами править. Но если кто против жрецов восстанет, на того жрецы другие племена натравливают.

Основное Алекс ухватил. В племенах варагов воинский дух конфликтует с жаждой предприимчивости.

Кланы воинов порождают разбойников, с остальными можно соседствовать и взаимовыгодно сотрудничать. Храм объединяет разрозненные племена, а это совсем ни к чему. Разорить бы его, тогда по отдельности с вождями легче договориться. Спросил Дрозда, которого стал считать дельным помощником:

– Сколько там купеческих отпрысков?

– Немного. Человека два, да еще из ремесленников столько же, добычей разжиться захотели от жадности. Остальные из потомственных воинов, профессиональные рунги, грабежом живут, да своих кефаров давят.

– Отделить купеческих и ремесленных сынов! Рунгов отдать Тривладиру на расправу. Пусть солдат потешит.

Спали под открытым небом, голова на седле, укрываясь шерстяным плащом. Алекс позвал Кенсара, ставшего ему вроде адъютанта:

– Кенсар, опять спим без баб. Куда делись те шлюхи, что вились за нами все время?

– Конунг, они давно отстали. За нашей армией не то что шлюхи, волк не угонится.

Алекс повернулся на другой бок. Напряжение дня хорошо бы сейчас сняла горячая бабенка с мягкими потными сиськами, среди шлюшек таких немало. Из женщин в лагере были только наложницы Эдгирса, он их всюду таскал с собой. Однако неудобно конунгу просить подчиненного одолжить баб, субординация нарушится.

– Рабынь завести что ли? На довольствие поставим, пусть на подводах вместе с оружием едут...

– Если позволите мое мнение высказать, то солдаты злее будут драться без баб. За ради добычи и рабынь, они на копья вражеские полезут.

Алекс молча улыбнулся, одобряя рассуждения адъютанта:

– Ладно. Скоро испробуем, правду ли говорят про варагских девок, – и уснул крепко, без снов.

Потеха началась с рассветом. Лейтенант Тривладир устроил забавное соревнование: связанного как кокон варага подвешивали на длинной веревке и раскачивали. Серебрянный динар доставался тому солдату, кто попадал в движущуюся мишень метательным копьем с двадцати шагов. Если несколько копий вонзались в тело, победа присуждалась тому, кто нанес смертельную рану. Алекс тоже швырнул дротик, но не попал. Веселые солдаты дружески орали:

– Конунг, за пару динаров мы тебя научим!

– Пару динаров я лучше в борделе оставлю...

У варагов существовал древний обычай, поединки боевым оружием на похоронах соплеменников. Давать секиры в руки воинов слишком опасно, однако идея Алекса воодушевила Тривладира. Он отобрал пары пленных, вооружил их учебными деревянными мечами. Победителю даровалась жизнь, побежденного добивали. Прошедший все поединки счастливец обретал свободу. Бились в голом виде, в каком бесчинствовали в деревне. А теперь веселили солдат своими ужимками и криками, подпрыгивали, кружили друг возле друга, выискивая уязвимые места. Бойцы гоготали:

– Ты смотри, у него болтается как у жеребца! Эй, ты, рубани ему промеж ног!

– Ха, если отрубить мотню, ему ничего мешать не будет. Потому тот и не рубит!

– Паршивый пес, зачем ему кишки выпустил?!

Заточенный деревянный меч прокалывал голое тело немногим хуже железного. Отказались сражаться трое, видно гордецы происходили из племенной знати. Алекс болел за одного из воинов, высокого видного парня, очень похожего на бывшего приятеля Лакса. Когда тот упал с разбитой головой, перестал следить за поединками. Победителем во всех схватках оказался квадратного телосложения кряжистый верзила с длиннющими руками. Даже рана в плече не помешала ему разделаться с бывшими товарищами. Его и в плен-то взяли только потому, что меч, прорубивший его шлем, не смог пробить покатый крепкий череп. А уж деревянным мечом мощный лоб не пробить. Проткнув последнего соперника, верзила, обеими руками вцепившись в меч, поднатужился и сумел поднять еще живого соперника над головой, словно нанизанную на острогу рыбу. Отпускать такого матерого врага неразумно, нарушить обещание тоже нельзя. Алекс спросил победителя:

– Умеешь чего делать, кроме как воевать?

– Рукоятки мечей из кости резал. Могу панцирь из воловьей кожи сплести.

Верзиле отсекли ступню. Если не соврал про умения, с одной ногой семью прокормит. Пусть радуется, что в живых остался. Виданное ли дело, вараг из плена вернулся. Обычно жители сажали захваченных разбойников на колья вдоль дорог.

Настала очередь отказавшихся драться. Тривладир приготовил им ужасную казнь, редкую из-за трудоемкости исполнения. Две дюжины крепких бойцов за толстенный канат согнули высокое кривое дерево с раскидистыми ветвями. Лучше бы подошло прямое, но в окрестности не оказалось нормального стройного дерева. Ветви пообрубали, чтобы не мешали работе. Другой конец каната закрепили за мощные колья, врытые глубоко в почву. Всех гордых варагов привязали за ноги к кольям, а руки туго стянули веревками. Веревки закрепили ближе к вершине дерева. Выдохнув, палач-доброволец перерубил канат. Тела мучеников взвились в воздух и натянулись, препятствуя дереву принять прежнее положение. Рост пленников был неодинаковым, так что основное усилие на разрыв принял самый низкий из них. У него лопнули сосуды в плечевых суставах, кожа на запястьях сдиралась жесткой веревкой кровавыми лохмотьями. Солдаты спорили на то, что вперед оторвется у бедолаги. Оторвались кисти. Тотчас же вытянулись два оставшихся пленника. Дерево не могло разорвать обоих сразу к разочарованию руководителя казни, болевой шок и внутренние кровоизлияния довольно скоро прекратили их мучения. Хотя может, скорее они умерли от удушья, трудно дышать вытянутым в струнку. Тривладир собирался оставить казненных в таком виде, однако прибежал какой-то солдат и потребовал вернуть веревки. Когда перерубили веревки на кольях, мертвые вараги смешно взлетели в воздух под восторженные вопли, затем скомканно шмякнулись об землю, едва не придавив зевак. Еще через час, 35 сотен в походном строю споро шагали в сторону варагских гор.

К полудню Алекс увидел вышедшего на встречу Лармуга, весело скалившего зубы. Быстро подскакал к нему и обнял:

– Как дела, генерал?

– Все хорошо. Едва успели перехватить, охрана разбежалась. Нескольких отловили, но их деревенские мужики забили потом, озлились за бичевание.

Две сотни наиболее выносливых, отборных бойцов под командованием Лармуга пошли по руслу Ледового ручья в обход, на перехват варагской банды. Шли налегке, без доспехов, большей частью по колено в воде. По замыслу отряд должен был задержать банду до подхода армии, однако обернулось все лучше. Банда уничтожена, караван захвачен. Алекс откровенно радовался, застав главного помощника живым и невредимым:

– Солдаты накормлены? Как там пленники?

– Солдат накормил. Припасов в караване достаточно, запасливые бандиты были. Пленники к нам жмутся, боятся одни возвращаться. Некоторые добро свое стерегут. Рабы там еще угнанные, этих без конвоя не рискую назад отправить.

– Черт, рад видеть тебя Лармуг. Пойдем, разберемся с деревенскими.

Бывшие невольники табором кучковались рядом с лагерем солдат, грелись у костров. Среди них Алекс заметил много голых женщин. Лармуг пояснил:

– Мужики одежду с варагов сняли, да груз успели растребушить кое-где, потому одетые. Основной груз я стерегу до твоих распоряжений, конунг.

Алекс подошел поближе к толпе, которая при виде подошедших солдат боязливо зашевелилась. Алекс громко крикнул:

– Староста есть?

Сидевший ближе всех немолодой мужчина ответил:

– Убили старосту.

– А ты кто?

– Я сосед его был.

– Грамотный?

– Так точно. В армии императора выучили, еще не забыл.

– Ты и будешь теперь староста! Одежду и прочее барахло распределишь между своими, пожалуются на тебя, взвоешь! Все награбленное из имения вернуть обратно. Рабов вернешь на латифундию, да не вздумай обижать их.

– Добрый конунг, старосту всегда избирал сход жителей.

– Пусть изберут тебя, передашь мою волю. Подбери себе помощников, лучше из бывших солдат.

– Многие из них погибли...

– Не все. Самые хитрые уцелели. Кроме того – пошлешь парней ко мне в армию, подготовим тебе новых бойцов.

– Так рабочих рук и так мало осталось.

Конунг прекратил бессмысленные препирания:

– Рабов дадим вместо парней. Не моя забота думать, как ты выкрутишься.

Мужчина поклонился в ноги конунгу, ошарашенный резкими переменами в судьбе. Алекс продолжил:

– Приведи Бенасию и сестру, детей бывшего старосты.

Резво вскочив на ноги, мужчина за руки вытащил девушек из толпы. Алекс с любопытством разглядывал крестьянских девок:

– Кто из вас Бенасия?

Вперед выступила одна из них, сильно оробев. Алекс решил успокоить ее:

– Чего дрожишь? Я не фишар, есть тебя не буду!

– Холодно, господин конунг. Солдаты кругом, на нас смотрят....

Бенасия смешно прикрылась. Ее развитые не по годам груди и двумя парами рук не прикроешь, а жесткие волосы на лобке забавно торчали ершиком между растопыренных пальцев. Широкие крестьянские бедра и тяжелые ноги делали ее похожей на зрелую женщину, сделавшую удачную пластическую операцию по омоложению на лице. Наивное пухлое лицо выдавало истинный возраст.

– А солдат чего бояться? Они тебя освободили.

Бенасия потупилась. Встряла ее сестра, бесстыдно выставив вперед свои увесистые прелести:

– Господин конунг, прикажите выдать одежду. Солдаты уже пытались утащить нас в кусты, мужики наши отбили, пожаловались господину Лармугу.

Широкие бедра сестры плавно перетекали в толстые ляжки, затем ноги резко суживались к щиколоткам. Такие ноги нестерпимо хотелось развести пошире, пошарить в промежутке между ними. Ясно, что солдатам трудно было удержаться от шалостей. Алекс строго сказал:

– Что ж ты на солдат жалуешься, а не на бандитов? Признавайся, насильничали с вами вараги?

Девицы замолкли и переглянулись. Краснота густо, по самые шеи, залила их лица. Староста повернул голову, чтоб получше расслышать ответ потерпевших. Ведь знал поди, старый пень, а все равно навострил уши. Потерпевшие от насилия мялись, не решаясь вслух сказать о перенесенном унижении. Пришлось прикрикнуть грозно:

– Языки прикусили?!

Закусив губу, не поднимая головы, Бенасия выдавила простодушно:

– Я думала, они меня насквозь проткнут. Шланги у них как у жеребцов, разворотили все до крови.

Сестра, вскинув распутные глаза, возмущенно толкнула ее плечом:

– Бена, обычные у них члены. Это всегда так поначалу кажется, что жеребцы, а потом, как устанут, так просто кролики. Вот как ваших солдат завидели, так лупили сильно, козлы.

Интенсивно себя распаляя, сестра Бенасии всхлипнула:

– На всю жизнь метки оставили, никто замуж не возьмет...

Алекс наконец обратил внимание на покрытые гусиной кожей ноги девушек, на ссадины и рубцы на толстых бедрах. Напрасно девица переживает, к свадьбе заживет. Крестьянки выглядели аппетитно. Не такие хорошенькие, как рабыни у Парови, однако заманчиво их потискать. Только не пристало конунгу творить беспредел со свободными девушками. Напутствуя, Алекс отпустил их:

– Ладно, ступайте к своим. Живы остались, радуйтесь. Одежду новый староста выдаст, подберите себе получше. Скажите, конунг приказал. И помните – вы так денек походили, а рабыни в полях всю жизнь неприкрытые работают.

Подошел Кенсар, приглушенным тоном заговорщика зашептал:

– Там у них рабыни с имения собраны, служанки бывшие. Общинные мужички их уже попользовали ночью. Можем, прихватим для согрева каких помоложе?

Алекс отказался с сожалением:

– Нельзя их в горы тащить. Поход будет трудный, загнутся там. Беречь людей надо, Кенсар.

Кенсар удивился:

– Конунг, да они же рабыни!

– Рабыни тоже люди. Ты сам то кто был?

– Когда я рабом был, меня никто не жалел!

Алекс подумал. В самом деле, от рабынь не убудет, а в горах шлюхи не водятся. Сказал:

– Пойдем, посмотрим!

Рабыни тесно жались у отдельных костров, не смешивались со свободными. Грелись теплом собственных тел, укрываясь только волосами. Судя по голодному блеску в глазах, еды им, конечно, не досталось. Подозвали назначенного старосту. Алекс строго приказал ему:

– Рабынь накормить. Дай им из запасов варагских.

– Слушаюсь, господин конунг, – склонил седую голову мужчина, удивленный проявленной о рабынях заботой. О рабынях полагалось заботиться хозяину. Конунг продолжил:

– Выделишь девушкам одежонки какой, нечего им тут мерзнуть.

– Господин конунг, их новый хозяин все равно отберет. А они привычные без платья.

– Не жмись, знаю, что рванье выдашь. Что они такие измученные?

Староста неловко переступал с ноги на ногу:

– Так с ними вараги несколько дней насильничали, ваши солдаты потом, как освободили...

– А ваши? Мужички освобожденные?

Староста честно повинился:

– Виноват, господин конунг, был такой грех... Хозяина у них не стало, осмелели наши. Не судите их строго, конунг. Тут война, беспорядок...

– Хм, война все спишет, говоришь? Я так не думаю, – сурово выговорил Алекс.

Он остановил глаз на белокожей девушке с коротко остриженными волосами, обхватившей плечи в стремлении унять дрожь, сотрясающую хрупкое тело. Тело мерзнет без одежды и нормальной кормежки в предгорье, особенно по ночам. Вынес свой приговор:

– Вон та, светлая, пусть опознает, кто ее забижал. С насильников одежку снять, из барахла ничего не давать, пусть домой голые топают...

Подбежал худосочный голый юноша, по виду из рабов-лакеев. Восторженно улыбаясь, бросился к Алексу:

– Конунг, возьмите меня в армию!

Не успел Алекс подивиться такой наглости, как встрял Кенсар:

– Ха, чего захотел! Писюлька еще не отросла меч держать.

Алекс рассердился:

– Кенсар, не тебя спрашивают. Будешь за меня отвечать – язык укорочу.

Кенсар отвернулся, обиженно засопев. Юному рабу Алекс бросил:

– Возвращайся к хозяину. Моя армия – не приют для рабов.

Алекс наплевал бы на все обычаи, и взял парня, будь тот помощнее. Но Кенсар прав, не созрел еще паренек к ратной службе. Возвращаясь в свой лагерь, Алекс хлопнул Кенсара по плечу:

– Заморенные девки. Ничего, в горах добудем свежих.

Тот ничего не ответил, но краем уха Алекс различал ворчание адъютанта за спиной:

– Заморенные... Замаешься таких козочек морить... Все равно деревенские кобели их в покое не оставят... И днем мечом махать, так еще по ночам спи с мечом вместо девки...

Конунг оградил рабынь от посягательств деревенских кобелей, как выразился Кенсар. За надругательство над девушками он пригрозил высечь всех мужиков без разбирательств. Круговая порука удержит их от необдуманных поступков.