Последний конунг Пограничья. Из сборника Рассказы про это в крепостное право Часть 10.Право конунга

Скрип огромных дубовых ворот, обитых позеленевшими медью, зазвучал фанфарами в ушах Алекса. Поднял над головой жезл, вторую руку положил на рукоять трофейного меча Месенга. Таким его и увидели зеваки за воротами, собравшиеся в большом количестве. Триумфатор, готовый милостиво принять власть над подданными. Так казалось Алексу. Приветственные крики быстро смолкли, как только все увидели будущего конунга. Почтенные представители общин Пограничья не скрывали изумленного выражения лиц. Разные люди побеждали в Лабиринте, в основном благородные доны, были и бродяги, авантюристы, но все они были герои, никак не похожие на забрызганного кровью незнакомого оборванца. Кровь затвердела, превратив мягкую рубаху, а вернее то, что осталось от рубахи, в жесткие лохмотья. Облик больше соответствовал убойщику скота на мясобойне, чем свершившему геройский подвиг воину. Легко догадаться, что оживленно обсуждали зрители. По губам читалось: "Кто он такой?" Все заключенные пари на победителя расторгались, выигравших не было. У Алекса стало складываться впечатление, что в нынешние времена победа конунга являлась совсем не случайной, определенной если и не волей богов, то клановыми интересами, в которых богам отводили созерцательную роль. Алекс хитростью и отвагой смешал планы влиятельных групп. Совет архонтов растерянно стоял, не решаясь начать положенную процедуру. Пришлось брать инициативу в свои руки. Алекс, стараясь сохранить торжественный вид, приблизился к народу. Срочно необходимо вспомнить, что полагалось говорить в таких случаях:

– Приветствую славных жителей Пограничья! Волей богов я призван исполнить вашу волю!

Начало понравилось толпе. Раздались первые приветственные крики, восторженно завопили мальчишки, для них радость увидеть вблизи победителя Лабиринта. Пусть и неизвестный, никем не ожидаемый, но герой. Алекс продолжил:

– Обещаю спокойствие и порядок на нашей земле. Доблестные жители Пограничья, вы достойны лучшей жизни! Каждый свободный человек будет иметь свою землю, своих рабов! Я обеспечу защиту от произвола и беззакония! Пора дать отпор бандитам, варагам, да помогут нам боги и ваши мечи!

Пришедшая в себя толпа закричала:

– Да здравствует новый конунг! Слава победителю Лабиринта!

Уже уверенней Алекс подошел к представительской группе. Встал, с тихой злостью рассматривая их в упор. В белых богатых одеждах, тяжелые золотые цепи. Все как на одно лицо, неотличимы как золотые империалы, потяжелевшие от неограниченной законами власти, не любящие сюрпризы вроде оборванного выскочки. Они не выдержали первыми:

– Кто ты, оставшийся в живых?

– Мое имя Алукс, рожден далеко на севере за варажскими землями.

– С кем входил ты в Лабиринт?

– Я был с Месенгом. Боги выбрали меня.

– Готов ли ты вести племена наши на бой, конунг?

Алекс внутренне заликовал, его признали конунгом. В отсутствие законов одно правило действовало железно: в Лабиринте побеждает сильнейший. Спорить и сомневаться в победе некому, всех их сейчас облепили мухи в узких каменных коридорах. Внешне Алекс старался держаться холодно:

– Я пришел служить нашим народам. В единстве наша сила.

Один из мужчин, самый старый и уважаемый среди архонтов, повесил на шею Алекса тяжелый медальон с выбитой головой льва, знаком власти конунга:

– Доверяем тебе вести войско до следующего Лабиринта. Да здравствует конунг!

Полный лысый мужчина, по виду из донов, богатых землевладельцев, услужливо подошел к новоиспеченному полководцу:

– Конунг, я выбран архонтами помочь тебе вступить в должность. Меня зовут дон Ремиус, мои земли недалеко отсюда, в Ласалии.

Обращение на ты резануло слух. Конунг не являлся королем, аристократия рассматривала его как наемного военноначальника, которому вынужденно делегировала часть властных полномочий. Конунг полностью зависел от крупных латифундий, сельских общин и окружных лидеров в наборе военных отрядов, в снабжении их припасами. И если конунг не устраивал влиятельных донов, его соперник в Лабиринте оказывался сильней. Так всегда было раньше.

– Кто такие архонты?

Лысый помощник архонтов терпеливо объяснил:

– Охранители закона. Наиболее знатные и могущественные землевладельцы составляют Совет, который следит за соблюдением обычаев и законов на наших землях. Без Совета воцарился бы хаос. Конунг принуждает людей придерживаться решений Совета.

Алекс вспомнил слова погибшего друга о важности законов. Спросил:

– Кто же устанавливает законы? Архонты сами, или народ?

Помощник несколько удивленно оглядел везунчика, только что вышедшего живым из Лабиринта:

– Народ придерживается старых обычаев. Если не давать ему законы, он погрязнет в невежестве и дремучей дикости. Наиболее заслуженные люди нашей земли помогают выработать правила, четко определяющие права каждого. Под внешним принуждением правила становятся законами, пусть и не всегда писаными.

– Если не записать закон, толковать его можно свободно. Так?

У Ремиуса беспокойно забегали глазки:

– Народ неграмотен. Без пользы записывать законы, если их нельзя прочесть.

Алекс не стал больше дразнить представителя наиболее заслуженных людей:

– А вы, дон Ремиус, тоже архонт?

– Увы, нет. Я слишком молод и пока не слишком богат, чтобы претендовать войти в Совет.

Ремиус указал пальцем на лоб нового конунга:

– Конунг ранен?

Алекс вспомнил, как Парови попала ему стеком в чувствительное место. Вот там он не мог стерпеть, катался по траве как последнее ничтожество. Боль рассасывалась долго, Иланка тогда здорово помогла. Ее ласковые губы врачевали лучше всяких лекарств. А мечом по лбу задели, да ерунда. Бодро ответил:

– Царапина. Мне доставалось и серьезней.

Ремиус уважительно посмотрел на героя:

– Этот шрам тебе возложили боги как отметину мужества.

Алекс вежливо улыбнулся:

– Признателен Вам, дон Ремиус. Какая церемония меня ожидает?

– Тебе предстоит объехать наши земли. Доны неохотно посылают своих людей на службу, да и общины хотят откупиться только деньгами. Но сейчас сложно нанять воинов, Империя ведет большую войну на востоке, многие завербовались туда. Стоит поторопиться, вараги скоро явятся собирать жатву.

– Сколько воинов имел старый конунг?

– Сильно зависело от сезона. На время сбора урожая латифундии не отпускают людей, общинам в эту пору еще сложней, у них мало рабов, сами трудятся в поле до заката. После сбора урожая, если варагов замечали поблизости, отряды в прямом подчинении конунга насчитывали до 9-12 тысяч бойцов. Постоянное войско около 40-60 сотен.

Алекс стал входить в курс дела:

– Сколько всего людей в Пограничье?

– Никто не знает. Если по спискам архонтов, то в округах насчитывается три сотни тысяч дворов. А еще много поселилось на ничейной земле, тех никто не считал. Плодятся как дикие звери, в эпидемии вымирают подчистую, или варвары вырезают.

– Если столько много народу, почему армия такая маленькая?

– Мы не можем прокормить большое войско. Не забывай, конунг, войско содержится за счет доброй воли землевладельцев. Большинство солдат посылают общины в оплату за пользование землей, одного воина на полсотни дворов, так набирается шесть десятков сотен. В латифундиях мало людей, свободных для армейской службы, в основном надсмотрщики, они при деле. Отряды наемников держат в повиновении рабов, так что своих людей доны могут выделить только на короткое время. Приказать донам никто не может, но они уважают решения Совета архонтов.

Алекс обратил внимание на разнаряженную женщину, стоявшую в первых рядах. Вся увешана золотыми украшениями, по виду жена дона, или даже архонта. Впрочем, интерес конунга вызвала не она, а девушка, скромно державшаяся позади матроны. Ее коротенькая простенькая накидка находилось в резком контрасте с пышным великолепием архонтессы, сжимающей в руке золотую цепочку. Другой конец длинной цепочки прицеплен за кольца, свисающие между ног девушки. Парови иногда водила своих рабынь таким образом в торжественных случаях парадного выезда в гости или город. Прагматичная по духу, она все же поддавалась разлагающему влиянию тщеславия. В противоположность ей госпожа Охайя не обращала внимания на мнение окружающих. Рабынь на поводках не водила, зато с рабами вытворяла всякие чудачества. Алекс помнил ее личного слугу, кажется Асандра, парня неприметного, ничем не примечательного, однако со свисающим между ног огромным членом. За размеры пришлось заплатить, парень по жизни был импотентом. Так что его член идеально сгодился, чтобы вдеть в головку массивное золотое кольцо.

Служанки жаловались, приходилось очень осторожно шагать на поводке и смотреть под ноги. Если споткнешься, можно разодрать себе половые губы. Как-то в гости к Парови заехала жена архонта ее округа, дама молодая, спесивая до невозможности. Так она водила сразу трех рабынь на коротких цепочках. Важно вышагивала по дорожке, как гусыня, а за ней семенили мелкими шажками девушки, плечом к плечу. Дама даже отказалась кататься на рабах, лишь бы не выпускать из рук своих питомиц. Алекс улыбнулся хорошенькой рабыне. В ответ получил восторженную гримасу жирных накрашенных губ госпожи. Поспешно повернулся к дону Ремиусу:

– Недостаточно армии в четыре тысячи, чтобы разгромить варагов.

– Такими силами можно сдержать варажские банды, разбить их удальцов. Доны предпочитают договориться с племенными вождями полюбовно. Кроме того, в каждой крупной латифундии всегда есть вооруженный отряд. В случае непосредственной опасности можно мобилизовать их. Восемнадцать лет назад была большая война с варагами, мы собрали огромное войско под тридцать тысяч бойцов, из них четыре тысячи конных.

– Чем окончилась война?

Ремиус покачал головой:

– Варагов отбросили. Преследовать и добить не смогли. Армия распалась, отряды разбрелись по домам и своим латифундиям.

Ремиус смущенно продолжил:

– Конунг, ты заслужил хороший отдых. Но прежде необходимо завершить передачу власти. Проклятье, я советовал старому конунгу не брать в жены девушку из знатной семьи. Он надеялся жить вечно.

– Я действительно сильно устал. Что там еще делать?

– Алукс, слышал ли ты об обычае "право конунга"?

– Нет.

– Если прежний конунг идет биться в Лабиринт и погибает, все его имущество и его семья принадлежат новому конунгу. Вступить во владение он сможет через древний обычай, который нам, образованным людям, кажется диким, однако нельзя нарушать заветы предков. Новый конунг должен овладеть женой старого конунга на виду у всех. Вон ее ведут.

На веревке тащили босую молодую женщину с растрепанными рыжеватыми волосами. Возможно, старый конунг действительно женился по любви. Женщина не отличалась совершенством форм и пропорциональностью черт лица, однако от нее веяло такой животной притягательностью самки, что всякому биологически активному самцу захотелось бы заиметь от нее потомство. Тело имело приятные глазу округлые очертания, ноги немного рыхлые от недостатка физического труда, ступни маленькие, аккуратные. Опытный глаз Алекса различил сложную укладку волос, искусно завитых в хитроумное сплетение множества тонких косичек. Такое украшение могут позволить себе только знатные женщины с определенным воспитанием и вкусом. Укладка нарушилась, косички выбились из общей гармонии, однако даже в таком виде прическа смотрелась шикарно, если не обращать внимания на опухшие красные глаза несчастной. Алекс поинтересовался:

– Конунг был богатым человеком?

Ремиус ответил со скрытым злорадством:

– Конунг был доблестным воином, а воины редко бывают богаты. У него есть свое имение в полсотни или около того рабов. Если бы он не был конунгом, и если бы глупая Ланейя не влюбилась в него, ее семья никогда не согласилась на брак. Даже мне отказали.

– Она из знатной семьи?

– Она из рода Ласалийских Баронов, самого сильного клана на побережье. Из их рода вышло два конунга.

– Дети есть?

– Успели двоих народить, старик буквально помешался на детях, вот и ослаб. С семьей все свободное время проводил. Воин должен спать с мечом, а не с бабой.

– Одно другому не мешает.

Ремиус сощурил слащавые, заплывшие в жирных щеках глазки:

– Новый конунг любит женщин. Она ведь ничего, верно?

Женщина стояла напротив солнца с широко распахнутыми глазами. Глаза беспомощно искрились отраженными солнечными лучиками, угасая только на секунду, когда очередная слезинка скатывалась по щеке. Ремиус, забыв спрятать улыбочку, глядел на молодую жену старого конунга:

– Для нее это большой позор. Глупая женщина испугалась убить себя, оскорбила весь свой род. Конунг, я советую тебе после насилия убить ее, тем самым сотрешь пятно со славного рода. Ее клан будет тебе только благодарен.

– Убить? За что?

– Ты же не спрашивал, когда убивал в Лабиринте.

– Там я убивал, чтобы выжить.

Ремиус, как и все доны, любил проливать кровь чужими руками:

– А теперь убьешь, чтобы жить еще лучше. Ни к чему лишние проблемы.

Алекс подзабыл, когда ему приходилось совершать действия в соответствии со своими желаниями, жестокая целесообразность диктовала поступки. Убивать беззащитную женщину он не собирался точно, не огрубел еще среди здешних нравов. Но тогда он заимеет себе врага в лице мощного клана, тоже малоприятная перспектива. А может его на это и толкают, стравливают в местную интригу с какими-то непонятными целями. Кто их разберет, эту знать, живут как пауки в банке. Он спросил:

– Если я не убью ее, что с ней станется?

– Все имущество перейдет к тебе, жена в том числе. Делай с ней что хочешь, ее жизнь в твоем распоряжении. Только детей заберут родственники. Для рабыни она слишком знатна, для свободной женщины слишком опозорена. Но опозорил ее не ты, а старый конунг, полезший опять в Лабиринт.

– А если я откажусь бесчестить ее?

– Конунг не может проявить слабости перед народом. Конунг берет имущество по праву сильного, за это его уважают и подчиняются ему. Можно убить ее, не насилуя, но это слабость. Если конунг не справится с женщиной, как ему будут подчиняться мужчины?

– Сколько бойцов посылают Ласалийские Бароны в наши отряды?

Ремиус насторожился, его маленькие глазки забегали, как всегда в случае непредвиденных затруднений:

– Много. В случае набега варагов до семи сотен человек. И сейчас в оцеплении стоят несколько бойцов от них. Но они уважают обычаи, с ними уладим.

Алекс подошел к женщине, имевшей несчастье выйти замуж за конунга. Любовь редко приносит счастье, только когда удачно совпадет с расчетом. Женщина оттолкнула его руками в грудь, попятилась под смех окружающих. Разноголосый шум утих, все жадно наблюдали за происходящим. Большинство хотело насладиться зрелищем унижения и позора благородной дамы, и если бы не оцепление воинов, ликующая толпа рванулась бы поближе. По знаку дона Ремиуса пара слуг схватили Ланейю за руки. Веревка, за которую ее приволокли на расправу, все еще болталась на белой шее ожерельем позора. Ремиус, наблюдая нерешительность нового конунга, постарался ускорить действо. По его кивку вышколенные слуги сорвали застежки тонкой ювелирной работы на плечах женщины. Шелковое платье соскользнуло бы к ногам несчастной, только она успела подхватить его, выдернув руки из захвата. Волосы совершенно растрепались от борьбы, длинные многочисленные косички беспорядочно рассыпались, почти прикрывая полные груди, за исключением выпирающих вперед розовых сосков. Внимание Алекса привлекла маленькая, лазурного цвета наколка в верхней части левой груди. Остановил усердных рабов, срывающих платье с женщины, грозным окриком. Спросил добровольного гида, ткнув пальцем в рыхлую мякоть груди:

– Что это она там себе нарисовала?

Жесткий палец конунга вдавил нежно-молочную кожу, не видевшую солнца с детства. Да и никто не видел ее белых грудей до этого дня, кроме погибшего конунга и личных рабынь. Даже собственных детей выкармливала кормилица. Сейчас же все в толпе вытягивали шеи, стремясь получше рассмотреть пронзительную наготу благородной дамы. Будет что обсуждать в разговорах с товарищами, редко кому в жизни выпадает шанс увидеть и героя Лабиринта, и почти голую аристократку. Дон Ремиус, не сводя вожделенно глазок с обнаженных прелестей, буркнул неодобрительно:

– А, этими штучками увлекаются молодые девицы в Империи. Нахваталась там. Выкалывают себе имя мужа на левой груди. Если муж погибнет и найдет себе нового, то выкалывает на другой груди.

– Интересно. А если и второй муж погибнет?

– Останется вдовой. В Империи больше двух мужей нельзя иметь по закону. У нас таких строгостей нет, только кто из приличных людей возьмет себе в жены такую? За оборванца может выйти, но я такую потаскуху к себе в дом не впущу.

– Дурная мода, на груди себе колоть что-то.

– Вот и я говорю, ума у них нет. Ведь если она имя мужа на груди выколет, то потом ни с кем, даже с рабами не сможет свою плоть потешить. Коли муж прознает, что она с его именем прелюбодействует, то имеет полное право титьку ей отрезать. Негоже чтоб, кто-нибудь там лапал имя уважаемого человека, позорил его. Кто из девиц поумнее, те наколку поближе к соску делают, чтоб в случае чего поменьше оттяпали.

Несмотря на накал эмоций, Алекс не мог удержаться от нескромного вопроса:

– А у вашей жены, дон Ремиус, есть наколка?

– Моя супруга правильно воспитана. Наколки – удел рабынь.

– Значит, она может не бояться за свой бюст!

Ремиус не понял смысла фразы, или предпочел не заметить подтекста:

– О, у нее вообще роскошная фигура! Она была самой красивой из четырех дочерей дона Умберция, крупнейшего торговца льняным маслом в нашем округе!

У женщины наколка сидела очень высоко, для нее прелюбодеяние обернулось бы смертью. Только смерть всегда сидит за углом, не угадаешь, откуда ударит. Алексу все меньше и меньше хотелось творить насилие над незнакомой, чем-то симпатичной ему женщиной. Он понял, что даже физически не в состоянии осуществить свое "право конунга". Либо по страсти, а ему сейчас не до того, либо принужденно по привычному тычку стека между ног. Пожалуй, одна только Парови смогла бы заставить сделать это в недавнем прошлом, но сейчас он не собирался кувыркаться на потеху толпе. Даже ради собственного имения с несколькими десятками рабов, а, скорее всего, и рабынь тоже. Он конунг, а не клоун. Толпой надо управлять, а не потакать ей в призрачной надежде завоевать расположение. Приказал слугам:

– Отпустите ее!

Толпа затаила дыхание, предвкушая начало забавы. Ремиус одобрительно закивал головой. Женщина закрыла глаза, сильно побледнев, даже слезы перестали скатываться. Ее пальцы до побеления вцепились в ниспадающее платье. Алекс скомандовал в наступившей тишине:

– Воины из ласалийцев, ко мне!

Подбежало восемь недоумевающих солдат, искоса бросая сочувственные взгляды на Ланейю. Они выгодно отличались от других воинов тяжелым защитным снаряжением: железные кольчуги ниже пояса, железные шлемы. Ласалийские Бароны хорошо снабжали своих. Алекс выхватил трофейный меч Месенга, на котором еще не засохла кровь искателей удачи в Лабиринте:

– Я скажу, всем слушать внимательно! Мне не надо чужих земель, чужих рабов, чужой жены! По праву конунга я отказываюсь от имущества старого конунга! Позорить женщину славного рода не принесет доблести воину! Женщина, ты свободна...

Ланейя плавно опустилась на колени, затем повалилась на бок. Она не лишилась чувств, как можно было подумать по ее падению, блестящие глаза искрились скорее изобилием переживаний. Просто ноги не повиновались из-за резких перепадов в судьбе, способных свалить и более сильного человека. Свирепый вид нового конунга, изорванная одежда, побуревшая от чужой крови, острый меч, лишивший жизни бог знает скольких отважных воинов, боевой вид ласалийских солдат придали весомость словам конунга. Приглушенное недовольство вырвалось в тихом ропоте разочарования. Дон Ремиус никак не мог закрыть отвисшую челюсть. Алекс продолжил:

– Боги помогли мне в Лабиринте! Боги подарили жизнь для будущих подвигов! Все, кто со мной, завоюет с великой славой богатства, рабов, женщин! Кто против меня, тех Боги и я покараем жестоко! Жители Пограничья, ваша жизнь навсегда изменилась! Боги дали силы свершить задуманное, не откажут в покровительстве в будущем! Вараги идут, мы их уничтожим! Уничтожим и сами придем к ним за награбленными сокровищами! Кто со мной?! Не сопротивляйтесь воле Богов!! Кто вместе с конунгом?!!

Момент был переломным, Алекс опасался реакции толпы. Если он правильно угадал их желания, толпа будет на его стороне. Толпа, как и женщины, любит сильного, любит удачливого и легко отворачивается от слабого. Сначала застучали мечами о щиты ласалийцы. К ним присоединились другие воины. Радостно закричали молодые парни, увидевшие в словах конунга перспективу изменить жизнь к лучшему, за счет варагов. Вскоре вся толпа, охваченная энтузиазмом, нестройно орала:

– Да здравствует новый конунг!! Конунг, мы с тобой!!!