Пиратка Часть 1

Испания, Мадрид, 1-е декабря, 1580

- Я должен говорить с королем, пропустите меня! - приказал капитан Веласкес и охранники распахнули дверь. Филипп Второй удобно устроился на троне в ожидании плохих новостей. "Я уже знаю, капитан. Как ни странно, слухи оказываются быстрее моих солдат. Итак, каковы потери?" - Галеон потоплен и вся его команда перебита. Пиратами захвачено оружие и золото... почти две тысячи фунтов.

Гримаса ярости исказила лицо короля, он закусил губу, пытаясь справиться с душившим его гневом. Через полминуты он произнес: - Итак, адмирал.

- Но Ваше Величество, я кап...

- Итак, адмирал, вы отплывете сегодня с капитанами Вуелта, де Кастильо, де Легазпи и Диасом и их кораблями. Хорошо снарядитесь, возьмите достаточно продовольствия и идите за ней. Найдите ее и доставьте ко мне живой. Это наш двенадцатый корабль. Она заплатит мне за все. За все!

Марокко, Порт Сали, 12 Декабря, 1580

Прекрасная белокурая женщина вошла в таверну и присоединилась к четверым мужчинам, которые сидели за столом в темном углу. Она была одета в парусиновые штаны и мужскую кожаную безрукавку. На поясе покачивалась сабля. Взоры всех мужчин в таверне невольно остановились на ней. Это была она. Леди Ирвин, дочь лорда Ирвина, лучшего капитана английского королевского флота, погибшего в сражении с испанцами у Гибралтара 5 лет назад. Но его слава началась 12 лет назад, когда он оставил королевский флот и вместе со своим кораблем и командой стал пиратом. Много испанских судов было потоплено им и его товарищами, но 21 марта 1573 года он столкнулся с испанским линейным кораблем. Он погиб в бою, однако его людям удалось прорваться и спасти дочь капитана - восемнадцатилетнюю Элейн. С того дня она знала только одну цель в жизни - месть; уничтожать любой испанский корабль, который встретит, мстя за отца.

Сейчас, в возрасте 23 лет, она была самой известной пираткой Средиземноморья. И она была прекрасна. Пять с половиной футов роста, с длинными белокурыми волосами, прекрасными, стройными ногами, смотревшимися весьма сексуально в матросских штанах, с твердой, великолепной формы средних размеров грудью, крайне женственная и очаровательная. Было почти невозможно поверить, глядя на юную красавицу, что она была пираткой. Но у нее был очень сильный характер: никто и никогда не видел, как она плачет или жалуется на что-то. Она была суровой девушкой и все, чего она желала в этой жизни, была месть.

"Мы должны покинуть порт немедленно. Торопитесь, пять испанских линейных кораблей замечены в десяти милях отсюда. Они ищут нас", - сказала она четырем людям, которые были лучшими друзьями ее отца. "Конечно, идемте", - ответил толстяк, но прежде чем он договорил, страшный взрыв потряс таверну. "Бегите, спасайтесь, испанцы, беги-и-и...", - кричали заметавшиеся в панике люди. Другой взрыв сотряс один из стоявших на якоре пиратских судов. Раненый выбежал на пыльную улицу, и молодая женщина увидела два корабля, уже приблизившихся ярдов на двести к пристани. Они непрерывно палили из пушек. Люди падали, бились в конвульсиях на земле. Несколько пиратов со снесенными головами лежали у входа в таверну.

Снаряд ударил прямо в толпу. "Спасайтесь, бегите, испанцы, бегите!" Они увидели, как первая группа солдат выскакивавает из шлюпки и быстро бежит по ступенькам к главной улице порта. Подошла еще одна шлюпка. Пираты выхватили сабли, но солдаты встретили их мушкетным залпом. Большинство флибустьеров упали замертво, но остальные схватились врукопашную с испанцами. Леди Ирвин сражалась наравне с двумя товарищами, когда рядом разорвался снаряд. Теряя сознание, она увидела, как почти сотня испанцев пошла на них в атаку.

Чуть позже, на борту "Виктории", Веласкес вошел в каюту, куда бросили леди Ирвин. Она была все еще без сознания, и Веласкес почувствовал напряжение в паху, рассматривая распахнувшуюся безрукавку юной красавицы. Да, да, подумал он, я не потеряю время, которое она проведет в темнице...

Тюрьма Святой инквизиции, Тортуга, 29 декабря.

- Открыть ворота, мы привезли вам специальный подарок, ха. Ха-ха! - человек, спрыгнувший с тюремной кареты, пожал руки охранникам. - Кто будет гостить здесь... Самая опасная пиратка в мире, ха. Ха-ха... И вы знаете - это баба! Сука! Шлюха! Ведьма! Ха-ха-ха...

Слух быстро распространился, и вскоре все в тюрьме знали, что Элейн привезли для допроса. Около двух десятков человек пришли поглазеть на леди Ирвин, и она поразила их своей красотой. Даже грязная мужская одежда и растрепанные волосы не могли скрыть, какой великолепной женщиной она была. Они любовались ее стройными длинными ногами, весьма интригующе скрытыми штанами, и прекрасной грудью под кожаным жакетом. Двое тюремщиков вытолкнули ее из кареты в темный коридор. И вскоре она исчезла, спустившись в жуткую камеру, где ей предстояло провести последнюю неделю жизни. Это была маленькая, грязная и вонючая каморка. Несколько крыс ждали нового посетителя. На деревянном топчане виднелись следы крови.

Тюремщики приковали ее руки к кольцам на стене и оставили женщину висеть на цепях, не дававших ей ни сесть, ни лечь на нары. Так она провела свою первую ночь в тюрьме. На следующий день в восемь утра двое тюремщиков привели ее в темную просторную комнату, где ждал Веласкес, получивший приказ короля допросить девушку и добиться от нее ответов на вопросы, где похищенное золото, где остальные пираты, сколько их и т. д. Ей позволили сесть на тяжелый стул и Веласкес начал допрос: "Мы знаем, кто ты, Элейн, нет нужды терять время. Ты в тюрьме Святой Инквизиции в Тортуге. Я - адмирал Веласкес. Я ждал этой встречи пять лет - пять долгих лет. И ты можешь себе представить, как разгневан наш король! Ты похитила столько сокровищ, принадлежащих ему, ты потопила его корабли... Очень плохо, Элейн, очень плохо. Кара за твои злодеяния может быть только одна - смерть".

Элейн почувствовала, как ей свело живот. Она знала, что невозможно спастись от Инквизиции. Веласкес продолжил: "Но наш милосердный король может помиловать тебя, по крайней мере, ты не будешь казнена..., если, конечно, расскажешь, где спрятано золото. Итак? Что ты мне скажешь?" - "У нас нет золота. Оно затонуло вместе с одним из кораблей", - начала объяснять Элейн, но адмирал прервал ее: "Бедняжка, не говори мне этого. Ты только ухудшишь свое положение. Лучше скажи нам, где золото!" - "Я говорю тебе, у нас его нет". Веласкес поднялся и подошел к связанной девушке. Он пристально взглянул ей в глаза и после долгой паузы сказал: "Ты знаешь, где мы сейчас. И ты наверняка много слышала о Святой Инквизиции и ее методах добывать сведения. У них действительно много, поверь мне, очень мучительных и, я бы сказал, интересных методов. Ты прекрасна. Я не хочу видеть тебя искалеченной и изуродованной. Но палачи любят свое дело: они наслаждются судорогами и криками их жертв, особенно если это женщины".

Элейн почувствовала дрожь в коленях. Он была сильна духом, но перспектива пыток ужаснула ее. За всю жизнь ее ни разу никто не ударил! И теперь... Они будут пытать ее. Они хотят заполучить сокровища ее отца. Они хотят заставить ее предать друзей отца! Нет! Нет! Ей придется вынести боль, но её честь и честь её отца останется незапятнанной. "Мне больше нечего вам сказать", - прошептала она и повернула голову. "Ну что же, ты не оставляешь мне выбора, девочка моя. В камеру пыток ее!"

Пытки - день первый.

Её ввели в большую холодную камеру. Элейн была потрясена зрелищем ужасных инструментов, развешанных на стенах и с любовью разложенных на маленьких столиках по углам - щипцы, клещи, железные прутья, ножницы и многое другое. В середине камеры стоял специальный пыточный стол, к которому была пристроена опора для ног, а позади нее стояла жаровня с пылающими углями. Различные металлические предметы раскалялись внутри нее докрасна. Паника охватила ее. В углу она увидела дыбу и дьявольскую деревянную пирамиду. Веласкес и еще четверо людей сидели на удобных стульях за массивным деревянным столом: три капитана и секретарь, записывавший протокол. Там были также трое палачей, которые должны были заставить ее говорить. Веласкес кивнул двум из них - "Разденьте ее".

И это случилось так быстро (они хорошо напрактиковались в этом), что Элейн даже не поняла, что происходит, прежде чем не оказалась совершенно голой перед восемью мужчинами. Самый здоровый из палачей, Алехандро, уродливый мужчина шести футов четырёх дюймов ростом в кожаном переднике схватил ее белокурые волосы в левую руку, сильно оттянул их назад и резко ударил ее правой рукой в живот. А-а-а-и-и-и-и!!!, закричала она, и все ее тело изогнулось от внезапной боли.

Алехандро подтянул ее прекрасное лицо к своему и прошептал: "Признайся, сука! Признайся, грязная пиратка! Или я заставлю тебя молить о смерти". Элейн попыталась собрать всю свою волю и гордо выпрямившись, ответила: "Я не скажу вам ничего. Я не скажу вам ничего, кроме того, что вы ублюдки! Вы и ваш король, все вы будете наказаны за свою политику! И я одна из тех, кто сделает это! Вы правите только благодаря тому золоту, что награбили в других странах. А я отбираю его и отдаю беднякам. Они любят меня, а не вас!"

Веласкес выбрал самое удобное деревянное кресло и приготовился наблюдать за допросом. Другие тоже устроились поудобнее и Алехандро дважды хлестнул по лицу пленницы, чтобы заставить ее крикнуть или еще как-то показать слабость. Но она осталась спокойной, как лед. "Вот ты как, ну ладно, сука", - произнес он, ухмыляясь, и вместе с подручным Марио - пятидесятилетней трёхсотфунтовой тушей в шесть футов роста - усадил ее на тяжелое металлическое кресло в углу. Когда она села, они прикрепили оковами ее руки к подлокотникам и лодыжки к ножкам кресла. В этом положении ее ноги были раздвинуты и мужчины, любующиеся обнаженной женщиной, почувствовали эрекцию, ожидая начала пытки.

Марио посмотрел на ее лобок, покрытый светлыми волосами и подумал, что для следующей пытки их придется сбрить. Алессандро приказал Хулио (очень сильному молодому мужчине, тридцати пяти лет, шесть футов два люйма, двести фунтов весом) принести тиски. Элейн знала, что ее ждет: они собирались раздавить ей пальцы! Она приготовилась выдержать боль, когда Алехандро приладил свой инструмент к пальцам ее левой руки. Затем он сделал первый оборот винта; Элейн осталась безмолвной. Алехандро любил женщин, которые старались быть сильными. Он знал много ужасных приемов, чтобы сломать таких. Это был лишь вопрос времени. А они не были ограничены во времени, чтобы позабавиться с ней. Он сделал следующий оборот винта.

Тело Элейн содрогнулось от боли, но она не проронила не звука. В застенке было холодно и это заставило ее соски напрячься, сделав зрелище еще более эротичным. Еще один поворот, и металлические пластины начали давить тонкие кости. Элейн не могла сдержать крик. Ее прекрасная головка откинулась назад, и она громко закричала, когда Алехандро сделал очередной поворот. Кончики ее пальцев стали темно-синими. Красота молодой женщины, змеёй извивавшейся в кресле, полностью заворожила мужчин, они потрясенно смотрели, как ее прекрасные ноги реагируют на боль: вздрагивают, их мышцы играют под гладкой кожей. Алехандро сделал очередной поворот.

- А-а-а-и-и-я-я!!! - Элейн закричала во всю силу своих легких, когда кровь выступила из-под ногтей от невероятного давления. Она дергала головой, ее вопли могли бы заставить заплакать даже камень. Алехандро взял молоток и стал дробить оставшиеся фланги пальцев. Вопли несчастной стали еще пронзительней. Ее голос отражался от стен холодной камеры, пока палач все бил, бил, бил... После седьмого удара она потеряла сознание. На нее вылили ведро холодной воды и продолжили пытку. Следующей была правая рука. Марио взял тонкий нож и опустился перед ней на колени. Взяв ее стопу в свою правую руку, он медленно вонзил нож под ноготь.

"Не-е-ет!" - завопила Элейн от чудовищной боли, а Марио начал двигать нож под ее ногтем. Женщина пыталась пнуть своего мучителя, но оковы держали очень прочно, так что движение получилось скорее эротичным. Ее крепкое тело было покрыто потом, несмотря на холод тюремной камеры. Алехандро опустился на колени рядом с Марио, держа в руках маленькие клещи и медленно отделил ноготь от ногтевого ложа. Девушка обезумела от боли. Она испускала крики, в которых звучала сама боль, и изо всех силах извивалась в кресле. "Не могу больше... Пожа-а-а-а!!!", выкрикивала она во время этой изощренной пытки. "Говори! Сейчас ты признаешься! Будешь говорить?!" - спросил ее снова Алехандро, но она отрицательно покачала головой.

Палач сорвал ноготь мизинца, и Элейн завопила как раненый зверь. Три оставшихся пальца были также изуродованы один за другим. Теперь судорожно извивающаяся, задыхавшаяся, она сидела в кресле, надеясь, что на сегодня это все. Внезапно она почувствовала, как сиденье становиться горячим. О Боже! Палачи развели огонь под металлическим креслом и собираются поджарить ей зад! Жар усиливался, и Элейн не могла вынести больше! Она испустила первый вопль, когда почувствовала, как ее красивые ягодицы загорелись: "Нет, пожалуйста, нет, я не могу больше!!!" - молила она, но палачи только смотрели на нее, ожидая или признания, или начала следующей пытки.

Ее продержали в раскаленном кресле почти час. Дважды она теряла сознание, но после ведер холодной воды пытка продолжалась вновь и вновь. Палачи освободили ее, подняли с кресла и подвели к цепи, свисающей с потолка в центре камеры. Элейн задыхалась, пытаясь собраться с силами, чтобы выдержать новую пытку. Веласкес и другие зрители были удовлетворены происходящим, капитан королевской стражи Мартинес почувствовал эрекцию. Алехандро связал запястья жертвы за спиной и привязал к ним цепь. Затем он кивнул Марио и Джулио, которые стали тянуть за другой конец цепи, продетой через блок в потолке камеры. Они подняли Элейн на метр от пола за руки, вывихнутые в плечах.

Однако молодая женщина была недостаточно тяжела, чтобы вывернуть собственные руки. Она дико вскрикнула, когда Алехандро привязал к ее щиколотке груз в 25 кг. Вопли несчастной были сильны и полны отчаяния. Сейчас ее тело было полностью покрыто потом, сверкавшим в свете факелов холодного застенка. Она стонала. Перед тем, как Алехандро привязал второй груз к ее ногам, ей дали время прийти в себя, затем палач приволок второй большой камень и с помощью Марио подвесил его к первому. "Нет!.. Помогите!!!", Элейн вопила, ее тело сотрясали судороги невыносимой боли. Она чувствовала, что её тело готово буквально разорваться пополам. Сейчас ее руки были вывернуты прямо над головой. Плача, она проговорила: "Пожалуйста, остановитесь, Бога ради, пощадите!" - "Говори, сука! Где золото?! Где золото?!" - отвечал Алехандро. - "Я не могу вам сказать... Я не знаю..." - слышала Элейн как бы со стороны свой голос, зная, что этим ответом обрекает себя на еще большие страдания. Ее чудесное тело, растянутое до максимума, ожидало следующей пытки.

Три палача подошли к ней с толстыми палками. По знаку Веласкеса они стали бить ее по всему телу - по пояснице, по великолепным твердым ягодицам, по груди, по спине, по плоскому животу, по ребрам. Элейн извивалась как безумная, кричала и визжала. После десяти минут избиения она потеряла сознание. Ей в лицо плеснули холодной водой и продолжили истязание. Ее агония была бесконечной. Избиение вытянутого на дыбе тела сводило ее с ума! Она не могла поверить, что на свете может быть такая боль. Она не управляла больше своим телом и потеряла контроль над мочевым пузырем. Золотистая струйка полилась у нее между ног. Палачи расхохотались и после короткого отдыха продолжили пытку. Она вновь потеряла сознание.

Ее быстро привели в себя и вновь продолжили страшную пытку. Чудовищные палки продолжали разбивать ее волю и тело. Так продолжалось почти два часа. И в конце Элейн была полностью опустошена. Она теряла сознание двенадцать раз, прежде чем палачи решили дать ей ночь для отдыха. Ее великолепное тело было покрыто кровью, потом и ужасными кровоподтеками от палочных ударов. Солдаты отволокли ее и бросили в камеру, оставив там голой и бесчувственной. Чуть позже к ней пришел лекарь, привел ее в себя и дал выпить немного целебной настойки. Специальными мазями он смазал ее измученное тело, чтобы хоть как-то уменьшить боль и повреждения кожи. Палачи хотели на этот раз сохранить ее прекрасное тело по возможности неповрежденным и оставить ей силы для следующих мучений, которыми они собирались насладиться в дальнейшем. Она провела ночь в безысходном ожидании следующего страшного дня.

Пытки - день второй.

Солдаты пришли за ней раньше, чем она рассчитывала. Было пять часов утра. Все, кого она видела вчера, снова ждали ее в камере пыток. Те же три палача. Она попробовала выглядеть спокойной, когда Веласкес подошел к ней и снова спросил: "Теперь ты скажешь нам, Элейн, то, что мы хотим знать? Вчера было только начало. Приготовься к более страшным пыткам и боли. Говори!" Тело Элейн дрожало от холода, но она нашла в себе силы отрицательно покачать головой. "Жаль, девочка. Но выбор был твой. На сегодня палачи придумали много интересного для тебя. Давай не будем терять время на пустую болтовню".

Палачи приняли ее у солдат и распяли на Х-образном кресте, широко разведя руки и ноги. Она была полностью открыта для взглядов мужчин, и все ее тело залила краска стыда. Марио подошел к ней с небольшими клещами и сказал: "Сейчас мы побреем твой прекрасный, маленький лобочек, ха-ха-ха", с этими словами он опустился на колени между ее бедер и захватил щипцами пучок лобковых волос. Быстрым рывком он вырвал их. Элейн закричала от боли и стыда. Марио повторил эту процедуру около десяти раз, прежде чем лобок стал совершенно голым. Алехандро же взял специальный пресс для грудей (две зубчатые металлические челюсти, соединенные винтами на концах) и подошел к ней. Он вложил ее тугие груди между челюстей и начал вращать винты. Элейн почувствовала нарастающее сжатие, и очень скоро боль стала невыносимой.

Она кричала как безумная, пока Алехандро закручивал, и закручивал, и закручивал винты. Дергая головой из стороны в сторону, она вопила и корчилась. Ее груди посинели, а челюсти пресса остановились на расстоянии трех сантиметров друг от друга, когда Алехандро прервал пытку и наклонился к несчастной. Он подождал, пока затихнут ее крики, и спросил: "Ну что, красотка? Ты будешь говорить? Ты будешь говорить, или я превращу твою чудесную грудь в куски кровавого мяса?" Прерывисто дыша, задыхаясь, она ответила: "Я ничего не скажу тебе, ублю-а-а-а!" Ее ответ был прерван тремя поворотами винтов. Она извивалась как безумная: боль была просто невероятной. Она вновь потеряла контроль над собой и между бедер брызнула тонкая струйка мочи. Ее прекрасные бедра крутились, а груди стали уже темно-синими, когда Алехандро и Марио взялись за концы ужасного пресса и потянули на себя, словно пытаясь вырвать ее сдавленные груди. Крики Элейн были невыносимо слушать. Ее вопли отражались от стен камеры и через тринадцать минут этой пытки она впала в глубокий обморок.

Ее окатили несколькими ведрами воды, растёрли виски уксусом, влили в рот вина. Когда девушка пришла в себя, то увидела, что ужасный пресс снят, но теперь Алехандро и Хулио стоят перед ней с большими клещами для рвания грудей в руках. Они начали рвать, крутить и давить ее бедные груди, а Элейн кричала, и визжала, и корчилась, и мочилась вновь и вновь. Ее рвало, она впадала в беспамятство каждые несколько минут с начала этой непередаваемо страшной пытки. Ее вновь и вновь окатывали ледяной водой, после чего пытка продолжалась. Теперь оба палача отрывали маленькие куски плоти от грудей прекрасной женщины. Она извивалась подобно дикому зверю, ее крики были так отчаяны и так жалобны! Она уже теряла сознание двенадцать или более раз, когда палачи решили прекратить терзать ее груди.

Они дали ей передохнуть полчаса, к ней подошел лекарь с бутылкой красного вина, чтобы подкрепить ее для дальнейших мучений. Она лежала, задыхаясь, на холодном полу застенка, когда к ней подошел Веласкес. "Элейн, ты еще можешь остановить пытку. Дальше будет только хуже. Теперь мишенью будет твое симпатичное упругое влагалище. Они будут жечь его, рвать его, резать его. Поверь мне, я уже видел в этой камере пыток женщин, подвергавшихся подобному! И их агония была действительно страшной! Ты можешь представить, как раскаленный докрасна прут воткнут в твое влагалище?" - с этими словами он кивнул на жаровню недалеко от пыточного стола: "Говори! Говори, глупышка!" - "Ублюдки, уб... людки! Нет, нет..." - ответила она и замотала головой.

Алехандро и Хулио осторожно подняли Элейн с пола и положили на пыточный стол. Ее широко разведенные ноги подняли кверху и закрепили на специальных железных подставках, зажав лодыжки и колени, руки вытянули веревками над головой. Марио и Хулио подошли к ее ногам и стали бить по пяткам толстыми палками. Несчастная выгибалась дугой на пыточном столе всякий раз, как оба палача били ее со всей силой, снова и снова. В ее воплях не было ничего человеческого. Удар за ударом по нежным пяткам. Крик за криком! В это время Алехандро взял раскаленный железный прут и стал жечь ее изуродованные груди. Крики Элейн были невыносимы, но эти люди наслаждались ими. Наблюдая ее страдания, Веласкес кончил. После двадцати минут этой пытки она вновь впала в глубокий обморок. Ее снова привели в чувство при помощи ледяной воды и уксуса, после чего палачи продолжили пытку. "Я хочу, чтобы вы били ее до тех пор, пока куски мяса не станут падать на землю!" - крикнул Веласкес.

И оба палача били, и били, и били, а Элейн корчилась, и кричала, и плакала, извиваясь в невыносимой - даже для зрителя - агонии. Алехандро водил раскаленными прутьями по ее подмышкам и животу, оставляя уродливые красные следы на некогда гладкой и обольстительной плоти. Элейн впадала в беспамятство каждые пять минут. Она дважды непроизвольно испражнилась от невообразимой боли. Ее страдания были бесконечны Было уже три часа дня, когда, наконец, кровавые куски плоти стали отлетать от разбитых ступней при каждом ударе палки. Элейн... Элейн уже не могла даже кричать. Она только корчилась и трясла головой. Ее тело было покрыто потом, мочой и кровью. Под пыточным столом воняли ее испражнения. Лекарь подошел к ней, внимательно осмотрел девушку и сказал, что на сегодня хватит. Ее, полубесчувственную, отволокли и швырнули в камеру, где тело билось в судорогах еще больше часа...

Пытки - день третий.

Когда солдаты пришли за ней на следующий день, она взмолилась о пощаде. Ее поволокли под руки в камеру пыток, и там она снова увидела тех же людей. Палачи уже были готовы и снова разложили ее на уже знакомом пыточном столе. Алехандро взял толстый, длинный, зазубренный деревянный цилиндр. Он раздвинул ее половые губы и одним быстрым грубым движением вогнал его дюймов на восемь ей во влагалище, обдирая его. Она выгибалась на пыточном столе, её голова моталась из стороны в сторону. Нечеловеческий крик вырвался из ее уст - безумный крик дикого зверя. Алехандро подождал, пока вопль затихнет, и начал вращать этот цилиндр, обдирая стенки влагалища. Одновременно он двигал его вперед и назад. Она вопила и визжала, корчась, из ее рта текла пена... Боль сокрушала, и эта камера превратилась для нее в земной ад. Алехандро задвигал и выдвигал свой ужасный снаряд и крутил его, задвигал и выдвигал, и снова крутил... Она уже не могла контролировать свое тело - она вновь обмочилась. Алехандро только улыбнулся и без перерыва продолжал мучить ее. На семьмой минуте этой зверской пытки она потеряла сознание.

Но пытку продолжили, плеснув ледяной водой в ее прекрасное лицо. Задвигание-выдвигание и вращение..., задвигание-выдвигание и вращение... и снова задвигание-выдвигание и вращение... Элейн вырвало, она снова обмочилась. Изодранное влагалище кровоточило. Алессандро отошел выпить вина, оставив жуткий предмет в ней. Потом он вернулся, девушка была в полуобморочном состоянии, но почувствовала, как к ее губам прижали бутылку. Она давилась и глотала вино, а затем палач продолжил насиловать ее ужасным стержнем. "Пытка такой великолепной женщины, как ты, дорогая, всегда вызывает у меня жажду, ха-ха-ха!" - заметил он, продолжая раздирать стержнем ее упругое влагалище. Держа бутылку в одной руке, он продолжал пытку другой, двигая стержень. Алехандро был почти пьян и не замечал, когда Элейн теряла сознание. А она делала это каждые две минуты.

Наконец, после часа истязания, он вынул стержень и начал бить ее по клитору большим деревянным молотком. После третьего удара Элейн потеряла сознание, на губах ее была кровавая пена. Марио привел ее в себя, и Алехандро продолжил превращать клитор в кровавое месиво. Затем он проделал то же самое с половыми губами. Ее лицо было искажено страданием ужасной агонии. Алехандро пытал ее молотком еще почти тридцать минут и только после этого он дал ей передохнуть. Она извивалась в судорогах. Ее мышцы плясали от сильнейшей боли.

Веласкес сидел за столом, обдумывая следующую пытку. Они должны заставить ее говорить. Если нет - ему придется заплатить за это собственной головой. Он сделал Алехандро знак, и тот подошел к нему. "Алехандро, ты моя последняя надежда! Заставь ее говорить! Ты понимаешь, что я имею в виду? ЗАСТАВЬ ЕЕ ГОВОРИТЬ!" - "Не беспокойтесь, адмирал. Будьте уверены. Женщины всегда говорят, если с ними работаю я", - улыбнувшись, он вернулся к Элейн, привязанной с разведенными до предела ногами.

Он дал ей еще вина, чтобы подкрепить ее силы и взял влагалищную грушу с маленького столика в углу. Без слов он раскрыл ее окровавленное влагалище и воткнул грушу глубоко внутрь. Затем он сделал пять оборотов винта, и Элейн подпрыгнула на столе от новой неожиданной боли. Лепестки груши раскрылись до пяти дюймов в диаметре, когда Алехандро сделал очередной поворот. Элейн завизжала, как безумная, когда ее половые губы начали лопаться.

Оставив грушу в ней на несколько мгновений, он вернулся с деревянным молотком и ударом загнал грушу еще глубже - в шейку ее матки! Красавица содрогнулась в судорогах страшной агонии, и сильнейший нечеловеческий вопль, клокоча, вырвался из ее горла - она вновь потеряла сознание.

Хулио окатил ее водой, а Алехандро продолжил свое варварское дело, делая один поворот винта груши за другим. Агонию несчастной пиратки невозможно было описать. Она, словно безумная, извивалась и вопила. Алехандро снова взял молоток и начал бить по груше, посылая новые волны истинно адской боли в ее матку. Элейн снова испражнилась и потеряла сознание.

"Ты, сука! Ты хочешь дерьма?! А? Так ты его получишь!" - и с этими словами Алехандро с силой загнал ректальную грушу глубоко в ее задний проход и раскрыл ее до максимума, разорвав сфинктер. Сейчас кровь лилась у нее из обеих отверстий. Потеряв все силы, она забилась в судорогах на пыточном столе и прохрипела: "Я бу... ду говорить! Остановитесь, пожалуйста-а-а!"

Алехандро, не складывая лепестков, выдернул обе груши (при этом женщина вновь потеряла сознание) и вернулся к Веласкесу: "Вы будете слушать ее, адмирал?" "Да, Алехандро. Но после того, как мы узнаем все, она снова твоя... Прикончи ее".

Плача и задыхаясь, Элейн начала объяснять, где спрятано золото. Ей потребовалось почти двадцать минут, чтобы рассказать все, затем она умоляюще посмотрела на палачей: "Вы отпустите меня теперь? Вы обещали..." - "О нет, моя дорогая, у нас более интересный план относительного твоего чудесного тела!" - сказал Алехандро и вынул раскаленный железный прут из жаровни. Медленно-медленно он раздвинул ее половые губы...