Практика Глава пятая. Похищенная

Операция по похищению главнокомандующего красных завершилась благополучно. Лагерь противника остался позади. Вот уже минут двадцать мы пробирались по лесу к своему месторасположению. Четверо парней несли брыкающийся сверток, обхватив его в четырех местах. Тишину нарушало лишь глухое мычание, доносившееся из плащ-палатки, в которую туго завернули упакованную Людмилу Анатольевну. «Как забинтованная мумия... » – ухмыльнулся я, наблюдая за дерганием в руках парней плащ-палатки, так туго обернутой вокруг тела жены начальника, что четко выделялись практически все её женские прелести. Парни оставили приоткрытым лишь верхнюю часть «пелёнки», для вентиляции. Оттуда выглядывал только кляп, которым был заткнут рот похищенной. «Хороша! – подумал я, бросив взгляд на извивающийся сверток, – длинные ножки, бёдра, грудь! Хорошо бы её поиметь ещё раз! »

Наконец, мы добрались до лагеря. Извивающуюся и мычащую Людмилу положили в палатке старших девочек, оставив для охраны Надежду с Татьяной, чтобы никто из мелюзги случайно не обнаружил главнокомандующего красных в неудобном для него положении. Сами же мы, я и парни, собрались у меня в палатке для экстренного совещания.

Виктор предложил с рассветом, который был уже близок, послать нашего парламентера с объявлением о позорном для противника окончании войны. Вся компания стала дружно гоготать, предлагая различные унизительные условия торжественной сдачи врага. Мне понравилась мысль Михани, который заявил, что очень желал бы видеть в нашем расположении всю компанию красных для получения из наших рук своего неубереженного командира.

Слушая различные сценарии, я посмотрел на часы. Было полпятого утра. «Да... уже давно обнаружили своих снятых часовых... хорошо ещё, что мы догадались вытащить девушек из кустов и положить около палаток... Хотелось бы увидеть их лица, – подумал я, представляя, как смена обнаруживает двух спеленатых по рукам и ногам девушек с кляпами во рту, – вот хохма-то! » Затем, устало потянувшись, вышел из палатки на свежий воздух. Закурив сигарету, заметил, что стало прохладно. «Наконец-то, – подумал я, – а то последние дни уж очень было невмоготу от жары. Даже ночью духотища». Покуривая сигарету, стал прохаживаться по лагерю, прислушиваясь к гробовой тишине, которая царила в эти утренние часы. «Даже соловьев не слышно почему-то», – подумал я и остановился около палатки с похищенной Людмилой. «Эх! Если б не было девушек в палатке... то можно было бы Людочку и развязать», – промелькнула у меня пошленькая мысль. Вздохнув с досады, повернулся, и уже было пошел назад к своим парням, как услышал какую-то возню и глухое мычание заткнутого рта из палатки девушек. «Что-то не так! – опять прошиб меня холодный пот, – только за одну сегодняшнюю ночь мог уже два раза верняком загудеть по статье!.. А тут ещё и... третий сюрприз!!! » – осторожно обогнув палатку, я заглянул в небольшое окошко на задней стенке. В рассветном полумраке еле разглядел девушек и наш сверток, который узнал по белеющему изо рта кляпу. Одна из девиц шарила руками по плащ-палатке, в которую была спелената Людмила.

– Ну, ты... оставь... её... Воспитательница... все же! – проговорила одна из них, по голосу я узнал Татьяну.

– Да... брось ты!.. Я ж только полапаю эту цацу! – голос принадлежал, безусловно, Надьке. С этими словами она, наконец, пробралась своей рукой через складки плащ-палатки и добралась до тела Людмилы.

– МХММХМ!!! – отреагировала та на прикосновение девушки.

– Ну... не брыкайся... я вот только пощупаю... у тебя между... ног... – возбужденно прохрипела Надька и настырно стала пропихивать свою руку между связанных бедер Людмилы.

– НМХММХ!!! – задергалась похищенная, пытаясь перевернуться на живот.

– Ну-ну! – придержала свободной рукой жертву Надежда. – Не... убудет... с тебя...

– МХМНМХМ!!! – не сдавалась Люда.

– Ух!!! Какая... пухленькая... – произнесла паханша, тем самым давая понять, что добралась до промежности воспитательницы, – ой-ёй!!! А губки-то половые... какие... у нас... ну прямо... сок капает... – продолжала Надежда, пытаясь ввести свой палец во влагалище связанной женщины, а затем, повернувшись к Татьяне, отрывисто бросила:

– Доставай «дружка» из сумки!

– Ну... может... не надо? – захныкала Таня.

– Надо-надо! Взрослой тёлки... у меня ещё... никогда не было... – произнесла, задыхаясь от возбуждения, Надька и перевернула Людмилу Анатольевну на живот. Таня полезла в сумку. «За страпоном! » – пронеслось у меня в голове и тут же, не отдавая себе отчета, практически ворвался в палатку, решив предотвратить ещё одно изнасилование, которое сто процентов могло иметь очень серьёзные последствия. Татьяна замерла от неожиданности, держа в руках приготовленный «член». Не долго думая, я с силой оттолкнул Надьку, та просто влипла в брезентовую стенку.

– Всё! Хватит! Пора и освобождать пленницу! Поиграли и выиграли! – приговаривал я, разматывая Людмилу. Наконец связанная женщина была освобождена из своего палаточного плена. При последнем моем рывке плащ-палатки Людка непроизвольно перекатилась на живот, глухо замычав. Я остолбенел от открывшейся картины! Она была только в трусах и лифчике, которые отчетливо белели в полумраке. Ноги были туго связаны в двух местах веревками, руки тоже перетянуты в локтях!

«Да! Как профессионалы сработали! Спеленали бабу! Ну, все-таки какая же у неё фигурка! А формы!!! » – у меня уже начали течь слюни, глядя на её тугую попку, обтянутую белыми трусиками, но тут меня привело в чувство мычание Людмилы. Я быстро стал развязывать похищенную моими парнями женщину. Быстро справившись с задачей, перевернул её на спину. В первые секунды она лежала без движения, ожидая, пока прильет кровь к её затекшим конечностям. Надька не сдержалась и присвистнула от восхищения! И было от чего! Тугая грудь в белом бюстгальтере отчетливо возвышалась двумя холмиками в полумраке палатки, стройные ножки плавно переходили в соединение, которое было облачено в такого же цвета, как и бюстгальтер, трусики, плотно обтягивающие промежность их обладательницы, выделяя бугорком её сочные половые губы. «Ух! Вдуть бы ей сейчас! » – возбужденно подумал я.

– МХМНМ!!! – раздалось в палатке.

– Сейчас-сейчас! – спохватился я, совершенно забыв, что рот жертвы все ещё был заткнут, а у неё самой не было сил вытащить кляп пока ещё затекшими руками. Быстро схватив торчащую тряпку, выдернул её изо рта. Люда закашлялась. Затем медленно сев и потирая затекшие руки, вдруг влепила звонкую пощечину Надежде:

– Ах ты, тварь такая!!! Да как ты посмела!!! Да как вы вообще посмели!!! – заорала вдруг она...

– Людмила Анатольевна... – смущенно начала было оправдываться Татьяна, которая предвидела такую развязку.

– Да какая я вам ЛЮДМИЛА АНАТОЛЬЕВНА!!! – прервал девушку раздавшийся истерический крик. Я... ОНЕМЕЛ... Затем пересохшим от волнения голосом еле выдавил из себя:

– Л-Е-Е-НА?!

– Елена... Васильевна?.. – выдохнула Надька, – но ведь... мы же... – она широко открытыми от удивления глазами посмотрела на меня. Я было растерялся, но, быстро придя в себя, попросил девушек выйти из палатки. Сам же, наконец, разглядев в полумраке палатки свою собственную жену, приготовился к выяснению отношений...

– Да, что же это такое?!! – бубнила жена, продираясь сквозь кустарник по направлению к своему лагерю. Я понуро плёлся сзади, как провожатый, не переставая восхищаться её великолепной фигурой, завернутой в плащ-палатку на манер греко-римских аристократов. Ей очень шло это одеяние, которое она смастерила сама, за неимением лучшего под рукой. «Надо же! – не переставал удивляться я, – настолько привык к красоте своей жены, что просто перестал это... замечать! Надо было произойти тому, что произошло... чтобы я снова... открыл для себя... свою же собственную Ленку!.. »

– ... а ты, где был?! – вывел меня из забытьи её нервный голос.

– Да я-то откуда знал... Лен? – начал лихорадочно оправдываться я. – Они своевольничали... я как-то и... не причем!

– Да, что же ты такое мелешь?! И это... без пяти минут педагог?! Что значит своевольничали?! А тебя зачем сюда прислали?! Для красоты?!! – не переставая продираться через кустарник, разъяренно отчитывала меня супруга.

– Ну... ты же слышала... они за Людмилой охотились... а ты случайно подвернулась. Да, а как же ты оказалась не в своей палатке? – озадаченно спросил я.

– Как-как!.. – раздраженно бросила Лена. – Людка... попросила! К мужу своему баба пошла на ночь... а меня уговорила переспать в её палатке, чтобы девчонки утром не хихикали! Тем более что никто не видел, что вместо неё была я! Просто знали, что палатка занята... Меня твои дураки, пока пеленали... от души полапали!!! – зло выкрикнула она, повернув голову в моем направлении. – Нет! Это что за наглость-то такая!!!

– Не мудрено... – ответил я, – в таком наряде увидеть женщину, только у импотента не встанет!

– Да посмотри, какая жара стоит! Что я должна была ещё в шубе лечь?! – огрызнулась жена. – А от комаров спираль зажгла!!! –предвосхищая мой следующий вопрос сама на него ответила.

– Ну, ладно тебе шуметь... – я попытался смягчить напряженность, но в ответ получил целую тираду:

– Шуметь?! Ах, я значит ещё и шумлю!!! Может быть, я ещё и виновата в чем-то?! Сама себя спеленала и по щучьему велению и своему хотению оказалась у вас в палатке... перетянутая веревками и... с тряпкой во рту?! Непостижимая наглость!!! Прокрались как воры в палатку к спящей женщине... навалились на неё... как варяги какие-то... скрутили по рукам и ногам... заткнули кляпом рот... и теперь она ещё и виновата!!!

Перебраниваясь, мы не заметили, как оказались в лагере красных. Было шесть утра. Скоро должны были протрубить подъём. Лагерь ещё спал, но в центре поляны я заметил группу из старших девочек вместе с двумя взрослыми. Ими были начальник лагеря и его жена. Они о чем-то оживленно переговаривались. Начальник возбужденно ходил взад и вперёд. Людмила хватала его за руки, пытаясь успокоить. Одна из девушек громко вскрикнула, когда увидела нас. Начальник всплеснул руками от облегчения:

– Ну, наконец-то, Елена Васильевна! Мы уже себе место не находили! – подбежал он к ней.

– Принимайте! Главнокомандующий синих у нас в плену! – Ленка театрально закинула назад спавший с плеча конец плащ-палатки, затем, кивнув в мою сторону, презрительно обронила:

– Все объяснения у него! – с этими словами она повернулась и пошла в свою палатку.

Последующие три часа мне пришлось давать подробные объяснения случившемуся «варварскому» вторжению. После долгих переговоров и выслушанных в мой адрес нелицеприятных эпитетов, меня решили простить из «уважения к Елене Васильевне». В конце-концов пришли к общему знаменателю: забыть об инциденте и в мой институт о случившемся не сообщать. Я был более или менее доволен. К вечеру мы все были в расположении нашего стационарного лагеря. Мои парни все время ворчали, что так хорошо начатая операция, предвещавшая победу синим, так бесславно провалилась. Лена со мной почти не разговаривала, обидевшись на меня за то, что я не смог её «защитить» и предотвратить её «монгольское» похищение. «Ничего, – думал я, – всё скоро забудется и будем вспоминать все это, как веселое» приключение». На душе с каждым проходившим без происшествий днем становилось все легче. Оставалась всего неделя до окончания смены, а затем – СВОБОДА!!!