Солнце светит всем Часть 5

Благодарность хозяина

«Я рабыня! Продали меня, как скотину! – Бестия проснулась первой, чувствуя опаляющую, неистовую боль между ног. Она лежала лицом вниз на кушетке, на которой ее изранили. – Мне никогда прежде не было так больно! »

Торакс наполовину лежал рядом, одна тяжелая нога покоилась на заду девушки.

«Вот и кончилась моя счастливая жизнь, – Бестия стерла набежавшую слезинку. – А была ли моя жизнь счастливой? Бегать босиком по колючкам с последнего снега и до первого снега? Терпеть побои от мамы, папы и дяди? Нянчить мамкину малышню? Она рожает, не пойми от кого: то ли от папы, то ли от дяди. И все говорят, что меня мамочка прижила от какого-то легионера! Теперь у меня нет семьи. Я никогда не увижу их снова. Я принадлежу человеку, который в поисках собственного удовольствия разорвал мою невинность! »

Мужчина, утомившись, храпел. Бестия вылезла из-под его тела и пошла вниз к сточной канаве. Вернувшись, она увидела, как Торакс пошевелился и перевернулся на спину. Утреннее солнце, заглянув в узкое окно, осветило стоящий колом вверх фалл.

«Вскоре он проснется! – Бестия вздрогнула, вспоминая о том, какой участи подверглось вначале потаенное местечко, а потом и зад. – Он проснется, и все начнется снова! »

Бестия, увидев возбуждение господина, поняла, что ее ждет в недалеком будущем. Она содрогнулась от мысли, что раздутый фалл снова будет вбиваться в нее.

Тем не менее, она ничего не могла сделать, кроме как ждать, когда пытка начнется снова.

«Есть выход, есть спасение! – подумала она. – Если довести до оргазма раньше, чем хозяин полностью проснется, возможно, я хотя бы спасусь от изнасилования, по крайней мере, с утра! »

Она очень осторожно погладила фаллос, чувствуя, что его твердость увеличивается, а пульсирование крови ускоряется.

Мать Бестии защитила невинность дочери от отца и дяди, но и всё. Они знали, что любое насилие над девочкой может оставить следы, и к тому же слишком боялись сковородки матери, чтобы рисковать. Губы и язык – другое дело. Частенько бывало так: женщины загоняли скот под навес, а мужчины заводили девушку в дом и брали, по очереди наслаждаясь ее ртом и наблюдением за процессом.

Бестия очень осторожно встала на колени рядом с ложем господина так, чтобы ее лицо оказалось на уровне промежности мужчины. Ее ноздри заполнились несвежим мужским запахом, смесью пота и спермы.

Фаллос мужчины стоял в эрекции, слегка изогнутый, безжалостный и требующий. Она увидела, что тот запачкан семенем и ее собственной кровью. И все же любая вещь лучше, мука терпеть такой фалл втиснутым внутрь себя. Девушка прошлась по нему языком по всей длине, от корня в грубом лесу паховых волос до щели на самом кончике. Затем она раскрыла губы и взяла в рот. Она отвела голову назад, как обучали ее отец и дядя, чтобы можно было взять глубоко в горло.

Проснувшийся Торакс ощутил губы девушки на фаллосе, язык дразнил его. Он понял, что близок к эякуляции, и рассердился. Девушка определенно играла с фаллосом, возбуждая и заставляя кончить. Это чистой воды хулиганство – взять и вызвать оргазм, пока хозяин спит. Для рабыни это было дерзостью. «Решения должны приниматься господином, а не рабыней. – Торакс оттолкнул девушку прочь и, поставив два пальца за своей мошонкой, крепко надавил вверх, пока не прошла опасность немедленного оргазма. – Девушка должна получить урок. Но, возможно, не тотчас же! »

– Ложись на живот, и раскинь свои ноги, – грубо скомандовал он.

– Господин, пожалуйста, господин... не могу ли я пососать Вас, господин? Пожалуйста, господин... Пожалуйста, позвольте мне показать Вам, господин... и мне так больно, господин... Пожалуйста, позвольте мне сосать Вас, господин... Пожалуйста...

Торакс сжал кулак и ударил им Бестию в рот, прервав отчаянные просьбы. Это был хорошо рассчитанный удар, достаточно крепкий, чтобы раздвинуть губы молоденькие девушки и заставить кровь потечь струйкой с подбородка, но не такой силы, чтобы выбить зубы.

– А теперь повернись и ступай сюда! – Торакс жестом показал на низкую скамью. – Ложись и вытяни руки!

«Будет бить! » – Бестия, глотая слезы, легла животом на скамью, ухватившись руками за края, и прижалась лицом дощатой поверхности.

Торакс достал шембок, который только вчера научил Пикколо основам рабской покорности.

«Лежа легче терпеть! – Бестия, вспомнив домашние наказания, почувствовала себя беззащитной. – Зачем я не умерла в детстве? » Оказавшись на скамейке в беззащитной позе, девочка закрыла глаза и прижалась лбом к доске, по щекам покатились слезы. «Хороша Бестия», – думал Торакс: гибкое тело мелко вздрагивало в ожидании расправы.

Торакс крутанул шембок в руке, и толстая кожа шмелем загудела в воздухе. Тело несчастной девочки выглядело откровенно жалко и в то же время соблазнительно.

Первый удар вызвал конвульсивное содрогание всего тела Бестии, пальцы, вцепившиеся в доску скамьи, побелели, но девушка удержалась от искушения встать и бежать, куда глаза глядят.

Слегка изменив направление удара, Торакс впечатал шембок между лопаток, потом поперек ягодиц... Всего досталось Бестии пять или шесть ударов.

– Это только начало! Остальное получишь после завтрака! А сейчас я собираюсь трахнуть тебя в задницу. Ты думаешь, что это предмет для обсуждения? Твой зад ничего не стоит! Выполняй сейчас же, или я ударю тебя снова!

Торакс опустился на колени между ногами девушки.

– Подними зад, – распорядился он.

Всхлипывания Бестии усилились, но она подчинилась. Глядя вниз на поднятый зад, Торакс увидел кровь, засохшую между ног. Не было никакого сомнения, что он на самом деле разорвал девственницу.

«Однако кровь не причина отказать себе в удовольствии трахнуть девушку снова! Она принадлежит мне, и я могу обращаться с ней, как мне нравится. Если я решил доставить Бестии боль, это мое дело и ничье больше! »

Торакс поплевал на пальцы и начал осторожно смазывать края дырочки слюной. Лицо его даже слегка смягчилось, когда девушка ответила поднятием зада вверх, еще больше открывая себя своему господину.

– Это правильно, – почти нежно вымолвил Торакс. – Чем больше ты расслабишься, тем менее больно тебе будет!

Он был уже не так молод, как прежде, и ему требовалось больше времени, чем в прошлом, чтобы достигнуть кульминации. Девушка завыла, и ее тело ослабло. Торакс по-прежнему входил в нее, тяжело дыша, пот сбегал вниз с обнаженного тела. Затем ягодицы плотно сжались, и он взорвался эякуляцией глубоко внутри девушки.

– Молодец! – он придавил Бестию к скамье, хватая ртом воздух.

После минуты отдыха слез, позволив девушке отдышаться. Он оттолкнул Бестию прочь от себя, столкнув с кушетки.

Затем он откинул назад голову девушки и посмотрел на ее лицо. Оно было мокрым от слез и соплей. В ее глазах было пусто. Торакс знал, что произошло. Он видел, как это много раз случалось в прошлом. Давно еще это случилось даже с ним. Девушка сломалась. Эта стоящая на коленях перед ним была просто животным, душа девушки решила уйти куда-нибудь в другое место. Он вспомнил, как сам во время больших унижений или страданий ощущал, словно пребывает не в своем теле, а вне него, наблюдая подобно зрителю, как бесчестили и мучили. Он знал, что Бестия была теперь в этом состоянии. «Впрочем, душа и тело должны быстро воссоединиться, достаточно пройти непосредственному кризису! »

– Убери этот горшок отсюда. Умойся, обеспечь мне завтрак и не капай кровью на пол, – Торакс лег обратно на кушетку, ощущая пресыщение и слабый зуд в пояснице.

Бестия, неся сосуд с вонючим содержимым, проковыляла из комнаты, держа свободную руку под расселиной зада. Она чувствовала теплую влагу, капающую из нее.

Завтрак и штопка

Одеяла упали на пол. Пикколо лежала под одеялом, прижавшись грудью к юному господину. Он резко столкнул ее на пол.

– Горшок мне! – приказал Гаер. – И вынеси его отсюда!

Пикколо встретила Бестию во дворе гостиницы. Она увидела подсохшую кровь между ног. Было все еще раннее утро, и двор гостиницы был пуст, за исключением группы обнаженных рабов и рабынь, сидящих на корточках вокруг пары ведер, установленных на камнях за кухонной дверью. Пикколо узнала женщину, помогавшую ей помыться, и ребенка, с которым предыдущим вечером поделилась своим молоком.

– Идите сюда, – позвала их девушка. – Есть каша. Ее полно!

– Хозяйка не будет возражать, что мы возьмем вашу пищу? – беспокойно спросила Пикколо. Она была голодна, но живо вспомнила боль, когда толстая дама ударила ее половником.

– Нет! Она кормит нас довольно хорошо и становится противной только на кухне... Она ждет от нас работы и бьет нас, когда мы не работаем. Но она больше никому не позволяет бить нас...

– И если кому-то из гостей понравится одна из нас, она дает нам поесть что-то дополнительно, – произнесла другая девушка.

– Немного мяса...

– Или немного белого хлеба и меда... – вздохнул мальчик. Мальчики тоже служат подстилкой…

– Но чаще нам достается половником. А то и хлыстом! – вздохнул окольцованный раб. – Но самое страшное – крапивный ящик!

Пикколо с Бестией уселись на корточки. Бестия, приседая, слегка хныкнула.

– В чем дело? – Пикколо взглянула на нее.

– Мне больно!

– Ты рабыня Торакса, да? – Цереус, помогавшая Пикколо мыться, с сочувствием посмотрела на Бестию. – Хозяйка рассказала нам о нем. Она сказала, что фалл у него большой как у быка!

– Она сказала, что если мы не успокоимся, она отдаст нас ему...

– И он расколет наши зады, просто как если бы они были зрелыми дынями...

Подростки снова болтали друг с другом.

– Твой зад не расколот...

– Ты все еще ходишь...

– Ты приняла это хорошо...

– Как ты думаешь, мы могли бы взять это...

– Ты должно быть выносливая...

– Мне очень больно, – сказала Бестия, глотая слезы.

– Мисс, – толстая женщина вышла из кухонной двери со своим половником в руке, и хор юных голосов приветствовал ее. – Мисс, эту рабыню трахнул Торакс... Она, тем не менее, ходит, мисс... Хотя порвали, мисс... Это причиняет боль... Диана сказала, мисс...

– Заткнитесь вы все. Альба, занеси ведра и вынеси два ведра теплой воды. Тибур, достань какие-нибудь чистые тряпки и ту банку порошка из моей аптечки, ты ее знаешь. Цереус, возьми этот пустой горшок и вычисти его. Остальные, идите внутрь и принимайтесь за работу. Надо приготовить всем завтраки. Теперь ступайте!

Эти распоряжения сопровождались обильными ударами половником по юным телам и пронзительными взвизгами рабов и рабынь.

– А теперь, – произнесла женщина, отдавая последний приказ, – позволь взглянуть, каково повреждение. Встань на ноги, ноги врозь и наклонись. Ум... не слишком хорошо, – она исследовала зад Бестии своим пальцем, и девушка тяжело вздохнула. – Тем не менее, я думаю, ты выживешь!

– Ты, девушка, – сказала она, – почисти задницу осторожно, как можешь, и, когда кончишь, я что-нибудь сделаю, чтобы остановить кровотечение. А как насчет тебя? – повернувшись к Пикколо, спросила она. – Есть какой-нибудь ущерб от вчерашнего вечера?

– Никакого, мисс!

– Ладно, дай время, и тебе достанется. Теперь, где этот Масса, я предоставила его на ночь Кассию. Зад после этого может тоже потребуется залатать!

Фальцо и Исанкло

Исчезновение Винии не прошло незамеченным. Фальцо, опытный чиновник для особых поручений сидел в кабинете Циннамуса и сочинял реляцию вышестоящим властям.

Фальцо был груболицый крепкий на вид субъект тридцати с небольшим лет.

Допрос рабов и родственников Винии никаких результатов не дали.

«Самое простое, – думал он, – составить протокол о том, что девушка утопилась в Сатуре и закрыть дело. Вернусь домой к жене»

Исанкло была выдана чиновнику для мелких услуг. Теперь она сидела под столом и снимала излишнее напряжение чиновника с помощью языка.

«Эта девчонка не дает мне сосредоточиться, – Фальцо отложил перо и зажмурился от удовольствия. – Пожалуй, бумаги несколько минут подождут»

Вдруг сладкое удовольствие прекратилось.

Фальцо нагнулся, накрутив волосы девушки на левую руку, и, силой отведя голову назад, пристально посмотрел ей в лицо, наслаждаясь ужасом.

– Кто приказал тебе останавливаться? – строго сказал он.

– Господин, пожалуйста, господин, – почти бессвязно в страхе скулила девушка. – Господин, – совсем тихо сказала она, – вас обманывают.

– Что?

Фальцо встал со стула и закрыл дверь.

– Рассказывай!

– Я все слышала! Купец Торакс с сыном Гаером взялись вывести ее из приграничья в столицу под видом рабыни.

– Ты можешь их опознать?

– Конечно! И Гаера и Торакса и свою бывшую госпожу. Только, господин, купите меня!

«Похоже, моя командировка затягивается, – Фальцо внимательно посмотрел на девушку. – А если она все врет? »

– Значит так, кусок собачьего дерьма, – Фальцо влепил девушке пару оплеух, – ты поедешь со мной, но помни, своим болтливым не по делу рабам я лично отрезаю языки! И не посмотрю, что твой язычок такой ловкий и проворный!

– Я буду послушна, господин.

– А сейчас – на колени и доканчивай то, что начала! Будешь плохо стараться, спущу шкуру!

Обучение рабынь

Чисто вымытые Пикколо с Бестией вернулись в комнаты господ, неся чаши с горячей водой и полотенца. Бестия двигалась легче. Кровотечение из разорванного ануса было остановлено порошком, в то время как небольшой квадрат ткани, зажатый между ягодицами, предотвращал выделение крови. Для Торакса, Гаера и Танды принесла завтрак девушка-служанка.

Бестия прошла сразу во внутреннюю комнату. Торакс лежал на кушетке, на спине, дряблый фалл расслабленно лежал в лесу темных грубых волос.

Гаер сделал легкий жест, и Пикколо взялась отмывать фалл, который сделал ее женщиной. Парень наблюдал, как работает девушка: голова склонилась над промежностью, лицо было поглощено работой, на нем было написано обожание. Он протянул руку и мягко похлопал голый зад девушки.

Торакс оделся и прошел в соседнюю комнату, сопровождаемый Бестией, которой все еще не было дозволено никакой одежды. Служанка, одетая только в коротенькую юбку, принесла амфору, в которой были замочены стебли свежей крапивы,

«Неужели это для нас», – Пикколо чувствовала, как тело ее стало чесаться в предвкушении наказания.

Гаер с Тандой, полностью одетые, сидели за столом, нетерпеливо ожидая еду.

Бестия, завидев Гаера, скрестила руки, чтобы спрятать груди. Торакс увидел это и повернулся ударить по рукам, чтобы развести их врозь:

– Не прикрывайся! Ты, во всяком случае, не имеешь ничего такого, что стоит скрывать! И сегодня крапива поможет тебе в этом убедиться!

Бестия вспыхнула и опустила свои руки по бокам.

– Хорошо выспался, Гаер? – бодро продолжал Торакс. – Или у тебя была небольшая забава?

– Хорошо, отец...

– Отец, а как же я? – обиделась Танда. – Вы получили удовольствие, а я? Так не честно!

– Удовольствие? Пожалуй! Раздвинь-ка коленки врозь.

Танда, ничуть не стесняясь, выполнила требование отца.

– Теперь, Бестия, ты говорила, что искусна своим языком и губами, не так ли?

– Да, господин, – произнесла Бестия не слишком весело.

– Хорошо, тогда позволь посмотреть, как ты обслуживаешь мою Танду. Подойди, опусти вниз голову и начинай заниматься.

Бестия послушно наклонилась вперед перед Тандой и, с поднятой в воздух задницей, начала облизывать языком вагину и клитор. Горошинка Танды вскоре затвердела и напряглась, ожидая развязки.

– Так хочу! – Танда закинула свои ноги на плечи Бестии.

«Меня превратили в игрушку для развлечения Торакса и его детей! »

Бестия, продолжая работать с клитором Танды, была смущена и унижена. Танда забыла о завтраке, ее соски встали торчком, глаза покрылись поволокой, голова откинулась назад, позвоночник изогнулся дугой, руки плотно захватили край стола, а дыхание стало еще чаще и резче.

– Ох! – Танда застонала и вздрогнула.

– Хватит! – произнес Торакс, вскочив на ноги и всадив резкий шлепок в поднятый голый зад Бестии. – Пошли завтракать!

«Так всегда, – обиделась Танда, – я как следует не кончила! Придется после завтрака все начинать сначала. Впрочем, я сильно проголодалась, и завтрак будет весьма кстати»

Завтрак господ и Бестия на десерт

Первым блюдом была чашка каши, но не та, грубого помола на воде, что давали рабам. Эта была сделана из свежего молока и высококачественной пшеницы. В кашу не добавили никакой соли, но на столе стояла большая чашка янтарного меда, чтобы ее подсластить.

– Пикколо, сюда! – Торакс проскользнул свободной рукой в промежность Пиколло, опрокинул девушку на спину так, чтобы плечи ее лежали на столе, а колени были отведены назад по обе стороны головы.

Торакс окунул кончик указательного пальца в банку с медом и прошелся им по анусу девушки. Он мягко надавил пальцем на сфинктер. Пикколо задержала дыхание и напряглась. Торакс увеличил давление, и Пикколо постепенно расслабилась, пуская в себя большой палец на всю глубину.

«Меня на завтрак подали! – девушка покорно раздвинула ноги. – Неужели меня сейчас трахнут и порвут так же, как и Бестию? »

Однако она ошибалась. Торакс взял большое количество меда и густо размазал вдоль расселины. Затем он отступил назад.

– Подойди, – сказал он Бестии, – для тебя, проститутка, есть угощение на завтрак. Очисти это своим языком!

– Нет причины, почему ты также должна остаться в стороне, – продолжал он, обращаясь к Пикколо. – Вылижи это дочиста!

Он протянул девушке свои покрытые медом пальцы. Пикколо подняла голову вверх, язык энергично прошелся вокруг пальцев мужчины.

– Соси их, – приказал Торакс Пикколо. Он подвинул руку ближе к девушке.

Отказываться Пикколо не стала.

– Эта твоя сучка пылкая, Гаер, – заметил он, когда Пикколо энергично обсасывала пальцы. – Она будет хороша в постели, когда у тебя будет время, чтобы раскрыть ее хорошенько. Хотя и не теперь. Недостаточно времени, чтобы обработать законным образом. Я должен высечь Бестию, и затем мы пойдем в бани!

«Пора показать детям, что наказание – театр боли, утонченнейшее искусство эротического наслаждения страданиями! И Бестия мне в этом поможет! Потом и до Пикколо очередь дойдет! »

Голова Бестии дернулась вверх при упоминании ее имени, и она повернула к Тораксу свое лицо с запачканными медом носом и подбородком. Торакс поднял кожаный ремень, что лежал на столе рядом с тарелкой, и со щелчком опустил на зад девушки.

– Опусти голову обратно! Я приказывал тебе остановиться?

Бестия взвизгнула и вернулась к облизыванию расселины Пикколо.

– Да, – продолжал говорить Торакс Гаеру и Танде, – эти глупые маленькие отродья созданы, чтобы удовлетворить наши желания. Они должны знать, что суть этого мира – удовольствие господ, а не боль рабов.

Пикколо почувствовала, что язык Бестии вот-вот доведет ее до пика. Однако Торакс понял, что сейчас произойдет, и остановил Бестию.

– Хватит! Встань прямо. Теперь позволь взглянуть. Да, это прекрасно!

– Пикколо, ступай, получи свою тунику на кухне и затем подбери полотенце, масло и скребки для бани! Бестия, подойди сюда!

Торакс связал вместе тонкие запястья молоденькие девушки длинной веревкой.

– Гаер, помоги! – вдвоем они перекинули веревку через блок, прикрепленный к потолку, и прикрепили свободный конец к крюку в стене.

Танда смотрела, как несчастная рабыня висела, подвешенная за запястья, ступни едва касались пола. Веревка врезалась в кожу, а жертва, не имея опоры, оказалась почти полностью обездвиженной.

Висящая в такой уязвимой позе девушка закрыла глаза. По щекам приговоренной покатились слезы.

Мужчина обмакнул пучок зеленых листьев в амфору с водой и провел им по телу Бестии от пяток до шеи.

– Милая травка, – ухмыльнулся Торакс. – В начале лета она особенно хороша для поддержания дисциплины.

Танда любовалась, как Бестия мелко вздрагивает.

Новый проход крапивой, уже спереди от шеи до паха, вызвал конвульсивное содрогание всего тела. Потом Торакс макнул пучок листьев между ног. Из горла рабыни вырвался звеняще-жалобный вопль, а кожа покрылась волдырями.

– Смотри, Танда, – произнес Торакс, – это не прутики в пансионе! Вас там гладили, а не секли!

– По заду ей, по заду, – добавила Танда, – по плечам и по бедрам!

– Правильно! – улыбнулся Торакс. – Крапивой можно шпарить везде! Однако иногда, если ты спешишь и хочешь доставить девушке много боли, как я хочу причинить боль этой моей маленькой проститутке, ты бьешь по груди!

– Пощадите! – ныла Бестия.

– На груди каждый удар крапивой жарит сильнее, чем нанесенный по другим местам тела. И конечно, лобок и внутренняя часть бедер. Слушайте и смотрите!

Несчастная уже ничего не говорила, извиваясь на веревке, и с надрывом плакала. Плакала так, как плачут напуганные, избитые и потерявшие надежду рабыни. Когда Бестия повернула голову к зрителям, в наполненных страхом глазах плескалась дикая боль.

Воспитатель снова поднял новый пучок сочных листьев, и окончательно теряющая силы Бестия зажмурила глаза. Она уже не контролировала свое тело, сводимое судорогами боли, оно билось на привязи, как червяк на крючке у рыбака.

Торакс захватил один из сосков Бестии между большим и указательным пальцами и крепко сжал. Всхлипывания девушки перешли в пронзительный крик. Торакс грубо рассмеялся:

– Теперь, Танда, ты дашь ей 12 ударов шембоком! Бестия, держи свои глаза открытыми, показывая, что ты слышишь меня. Если закроешь глаза, удар не будет считаться!

– Дюжину? – Танда подошла, и, на глаз прикинув расстояние, хлестнула девушку ремнем поперек груди.

Гибкий хвост щелкнул по голой коже. Бестия снова вскрикнула.

Танда подождала, пока белая полоса не превратилась в воспаленно-красную, и опустила шембок еще раз. Комната заполнилась мучительными криками, перемежаемыми звуками ремня, ударяющего обнаженную плоть.

– Хорошая крапива, отец! Позволь, я немножко поиграю?

– Валяй, дочка.

Танда, вспомнив уроки в пансионе, начала дразнить несчастную. Она ударяла шембоком по ягодице, потом проводила крапивой по соскам и по лобку. «Хорошо вертится Бестия на веревке! »

В голове у Бестии через отупение и тоскливую отрешенность пробивалась лишь одна мысль: «Неужели всю оставшуюся жизнь меня будут так бить… Эта пытка… не кончится? Ну, сколько же еще! Еще немного и я умру». Крики приняли истерический тон, становясь пронзительнее и исступленнее. В уголках рта показалась пена. Затем, к удовольствию Танды, она обмочилась.

– Я думаю, она не забудет этот урок, – Торакс был удовлетворен работой дочери.

Он повернулся и вышел из комнаты, оставив Бестию висящей на запястьях. Звуки жалобных криков сопровождали его, когда он спускался вниз по лестнице во двор гостиницы. Гаер, дав сигнал Пикколо следовать за ним, поспешил за своим отцом.

– С ней все будет хорошо, отец? – спросил Гаер, догнав его.

– С кем? Ах, с Бестией. Она выживет, я надеюсь. В любом случае, это не имеет значения, даже если и нет. Их довольно много там, откуда она взялась. Впрочем, у твоей сестры душа добрая, она снимет ее с веревки.